Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Смех в научном описании
1.1. Смех как объект исследования в гуманитарных науках 10-30
1.1.1. Типологические и функциональные характеристики смеха 13-20
1.1.2. Смеховая культура и ее динамика 20-25
1.1.2.1. Русская смеховая культура 26-30
1.2. Семасиологическое изучение средств языкового отражения смеховой ситуации. Понятие смеховой ситуации 30-48
1.3. Когнитивные категории в описании смеховой ситуации 48-51
1.3.1. Роль метафорической модели в параметризации смеховой ситуации 51-67
ГЛАВА 2. Метафорическое моделирование смеховой ситуации
2.1. Семантическая структура смеховой ситуации и ее метафорическое отображение 68-73
2.2. Состав и типология метафорических образов, моделирующих смеховую ситуацию 73-83
2.3. Звуковые формы смеха в метафорической интерпретации 83-137
2.3.1. Акустический аспект 83-98
2.3.2. Физиологический аспект 98-109
2.3.3. Процессуальный аспект 109-120
2.3.4. Перцептивный аспект 120-121
2.3.5. Эмоциональный аспект 121-127
2.3.6. Коммуникативный аспект 127-137
2.4. Мимические формы смеха в метафорической интерпретации 137-171
2.4.1. Мимический аспект 140-145
2.4.2. Процессуальный аспект 145-150
2.4.3. Перцептивный аспект 151
2.4.4. Эмоциональный аспект 151-155
2.4.5. Коммуникативный аспект 155-167
Заключение 168-174
Список использованных источников и
Литературы 175-2
- Типологические и функциональные характеристики смеха
- Семасиологическое изучение средств языкового отражения смеховой ситуации. Понятие смеховой ситуации
- Состав и типология метафорических образов, моделирующих смеховую ситуацию
- Мимические формы смеха в метафорической интерпретации
Введение к работе
Данное диссертационное исследование посвящено анализу многогранного феномена смеха, становившегося предметом изучения в разных науках (философии, филологии, социологии, культурологии, политологии, педагогике, психологии, физиологии человека, антропологии, этнографии). Несмотря на длительную историю научного описания смеха, восходящую еще к работам Аристотеля и Цицерона, интерес к этому феномену не угасает до сих пор. Исследователи акцентируют внимание на таких проблемных вопросах, как сущность смеха, психофизиологические механизмы его порождения, генезис и типология, функциональные возможности, роль в культуре и обществе, специфика языкового воплощения.
В лингвистической параметризации смеха можно выделить несколько направлений. В рамках классической семасиологии исследуются средства языковой экспликации смеха: глаголы лексико-семантической группы смеха (Г.И. Кустова) и лексико-семантические поля смеха (М.С. Ротова, Н.С. Куприянова).
Под влиянием когнитивного подхода фокус лингвистических исследований сместился в область описания естественного языка как способа репрезентации и обработки знания. Когнитивный подход вовлек в сферу описания смеха категории концепта, фрейма, пропозиции, ментальной / когнитивной модели. Полевые структуры в рамках этого подхода стали рассматриваться как способы языковой репрезентации структур ментальных. В лингвистических работах, выполненных в семантико-когнитивном направлении, смех рассматривается в системе ключевых концептов русского языка, как фрагмент русской языковой картины мира, элемент макросферы «человек» (Ю.А. Кузнецов, И.А. Базылева, Г.А. Сисалиева).
Аналитический обзор исследований, посвященных языковой параметризации смеха, показал, что метафорическое моделирование смеховой ситуации еще не становилось предметом специального рассмотрения.
Актуальность исследования связана с необходимостью исследования роли метафоры в категоризации знания, в данном случае - с необходимостью выявления и анализа образного моделирования смеховой ситуации в совокупности её аспектов в русском языке.
Объектом исследования является функционирование метафор в сфере языкового отражения денотативной ситуации смеха.
Предметом исследования выступают метафоры (метафорические модели) как способы образной категоризации смеховой ситуации в русском
языке.
Цель работы заключается в исследовании метафорического
моделирования смеховой ситуации.
Для достижения поставленной цели в работе решаются следующие
задачи:
\\
-
Анализ работ, связанных с исследованием феномена смеха в гуманитарных науках, с целью выявления аспектов изучения и сущностных характеристик этого феномена.
-
Анализ лингвистических работ, посвященных исследованию средств и способов языкового отражения смеха, с целью обобщения и сопоставления результатов его изучения в рамках разных подходов и в практике лексикографического описания.
-
Выявление состава метафорических образов, моделирующих смеховую ситуацию в русском языке.
-
Исследование структурирования смеховой ситуации в русском языке при ее образном моделировании.
-
Анализ картины метафорического моделирования основных аспектов смеховой ситуации в русском языке.
Методы исследования. Данная работа выполнена в рамках семантико-когнитивного подхода. Для решения поставленных задач был использован ряд взаимодополняющих научных методов, адекватных предмету исследования: методы компонентного и контекстологического анализа, концептуальный метод; описательный и сопоставительный приемы аналитического метода.
Компонентный метод применялся при анализе семантической структуры лексических единиц, эксплицирующих смеховую ситуацию.
Контекстологический метод задействован в процессе анализа актуализации семантического потенциала метафорических образов при речевом отражении и интерпретации смеховой ситуации.
Концептуальный метод использовался для параметризации метафорического массива, эксплицирующего смеховую ситуацию. Данный метод позволил в качестве единицы структурирования метафорического массива использовать концепт - метафорический образ и его производную -метафорическую модель.
В теоретической главе исследования использованы описательный и сопоставительный приемы анализа материала.
Теоретической базой диссертации стали исследования в области классической семасиологии (работы ЮД Апресяна, ЛГ. Бабенко, ВГ. Гака, ВН Телии, АА Уфимцеюй, ВІС Харченко, Г.И. Кустовой), когнитивной семантики (работы Э. Рощ, Ч. Филмора, М Минского, ЕС. Кубряковой, ИА Стернина, 3 Д Поповой, АЛ Бабушкина, ВЗ. Демьянкова, ЕВ. Падучевой, ЕВ. Рахилиной), когнитивной теории метафоры (работы Дж. Лакоффа, А.Н. Баранова, Н.А. Илюхиной, Н.Д. Арутюновой, А.П. Чудинова, НА Мишанкиной), языковой картины мира и концептосферы (работы А. Вежбицкой, Ю.С. Степанова, С.Г. Воркачева, В.И. Карасика, Г.Г. Слышкина, Ю.В. Кравцовой и др.). В диссертации также были привлечены философские, психологические, культурологические, литературоведческие, искусствоведческие исследования смеха (работы А. Бергсона, 3. Фрейда, Ж. Делеза, Л.В. Карасева, АА Аверинцева, АВ. Дмитриева, АА Сычева, ММ. Бахтина, BIL Проппа, ОМ Фрейценберг, СЗ. Агранович, СА Годубкова и др.).
Эмпирической базой исследования послужили материалы, полученные методом сплошной выборки преимущественно из текстов художественного стиля, а также материалы Национального корпуса русского языка. Общее количество языкового материала, описывающего смеховую ситуацию, составляет около 5 тысяч текстовых фрагментов.
Научная новизна работы состоит в том, что впервые предпринята попытка осмысления метафорического моделирования смеховой ситуации в русской языке.
Теоретическая значимость полученных результатов состоит в том, что работа вносит определенный вклад в когнитивную теорию метафоры и в разработку проблем, связанных с изучением русской языковой картины мира.
Практическая значимость проведенного исследования заключается в том, что его результаты могут быть использованы в вузовских курсах лексикологии современного русского языка, стилистики, культуры речи, лингвокультурологии; при разработке спецкурсов по когнитивной семантике и теории метафоры.
На защиту выносятся следующие положения:
-
Картина метафорического моделирования представляет смеховую ситуацию как многомерно структурированную. Структура смеховой ситуации включает следующие основные аспекты: акустический, мимический, физиологический, перцептивный, процессуальный, эмоциональный, коммуникативный, каждый из которых представлен в широком диапазоне разновидностей. В центре метафорической интерпретации смеховой ситуации оказывается ее главный участник - человек смеющийся, с моделированием которого связано большинство названных аспектов.
-
Аспекты смеховой ситуации, актуализирующиеся при ее метафорическом отображении, соотносятся с аспектами смеховой ситуации, выявленными в результате семантического анализа системы специализированных лексических средств номинации смеха - лексико-семантической группы глаголов смеха и лексико-семантических полей смеха в работах, посвященных специальному рассмотрению средств вербализации
смеха.
3. Многомерное структурирование смеховой ситуации и, с другой
стороны, избирательная актуализация определённого аспекта как наиболее
важного в конкретном коммуникативном акте обеспечивается большим (по
сути дела, не ограниченным) составом метафорических образов. В
моделировании многочисленных аспектов смеховой ситуации задействованы
категории живого существа, предмета, природной стихии, каждая из которых
представлена многочисленными конкретными метафорическими образами,
демонстрирующими широкое лексическое и семантическое варьирование в
процессе интерпретации данной ситуации. Ряд метафорических образов
специализирован для интерпретации конкретных аспектов и форм смеха, но в
целом корпус метафорических образов тяготеет к комплексной интерпретации аспектов смеховой ситуации.
-
Существенная роль в метафорическом моделировании смеховой ситуации принадлежит образу живого существа, взятого в совокупности многочисленных аспектов. Этот образ позволяет акцентировать семантический признак стихийности, который является сквозным для разных аспектов смеховой ситуации.
-
В зону образной интерпретации смеховой ситуации последовательно вовлекаются признаки и свойства смеха, смехового поведения, выходящие за границы нормативных: чрезмерная громкость звучащего смеха и длительность улыбки, интенсивность соматических проявлений смеха, коммуникативная неестественность, неуместность и непонятность смеха.
Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования прошли апробацию на региональной лингвистической конференции с международным участием «Языковая образность в свете разных исследовательских подходов» (Самара, 2010), на региональной научной конференции «Функционирование языка: категории и методы исследования» (Самара, 2006), на ежегодных итоговых конференциях преподавателей и сотрудников Самарского государственного университета (Самара, 2006 - 2011), а также в ряде публикаций в сборниках научных трудов.
Диссертация была обсуждена на заседании кафедры русского языка Самарского государственного университета.
Структура работы подчинена логике решения поставленных задач и отражает специфику языкового материала. Диссертационное исследование состоит из введения, двух глав, заключения, библиографического списка.
Типологические и функциональные характеристики смеха
В.Я. Пропп выделяет субъективный и объективный смех. Субъективный смех он определяет как жизнерадостный и веселый, иногда возникающий совершенно беспричинно. При этом исследователь ссылается на Канта, называвшего подобный смех «игрой жизненных сил» . Объективный смех автор связывает с оценкой, с подчеркиванием разного рода недостатков как физического, так и нравственного характера.
Связь смеха с разрушительным или созидательным началом, со злом или добром отражена в классификациях, авторы которых подразделяют смех на добрый и злой (в теории комического по такому принципу разграничены юмор и сатира). Понимание соотношения смеха и зла дает Л.В. Карасев, который пишет, что «смех всегда идет рядом со злом, то удаляясь от него, то приближаясь к нему»; но «как бы близко ни сходились их пути, по одной дороге со злом смех никогда не шел»10.
В работах, посвященных типологии функций смеха, признается, что смех как социально-значимый феномен обладает широким спектром функций.
А.А. Сычев выделяет 6 основных функций смеха; коммуникативную, игровую, социализированную, санкционирующую, компенсаторную, познавательную. Поскольку в его понимании смех - форма социальной коммуникации, то ведущей функцией смеха он считает коммуникативную. В филогенезе базовая коммуникативная функция первоначально служила для своего племени сигналом отсутствия опасности; потом эта функция воплотилась в досугово-обрядовые формы. Игровая функция смеха реализует мотив отдыха и несерьезности, игровой смех позволяет сублимировать асоциальные желания. Социализирующая функция смеха тесно связана с игровой: в игре приобретаются коммуникативные навыки, осознаются первичные общественные нормы и ценности. Санкционирующая функция смеха выражается в публичном осмеянии как форме социального наказания. Компенсаторная функция смеха основана на релаксации: смех может выступать как определенная эмоциональная разрядка.
По мнению А.А. Сычева, на самых ранних этапах развития общества были сформированы коммуникативная и игровая функции смеха, остальные функции специализировались позднее на их основе.
В пользу гипотезы о первичности коммуникативной и игровой функции смеха могут свидетельствовать и антропологические исследования, связанные с изучением поведения приматов (работы Л. Робинсона, Дж. Салли, Р. Провайна). В ходе исследований антропологов было выяснено, что нечто похожее на человеческий смех встречается в играх высокоорганизованных животных - приматов. Л. Робинсон и Дж. Салли назвали это явление «протосмехом». Это «игровые мины», которые приматы используют как знаки миролюбия. По мнению Л. Робинсона, эти знаки представляют собой «метакоммуникативные сигналы, означающие, что агрессивное поведение (укус) лищь игра, тогда как истинные намерения «агрессора» дружелюбны».
Р. Провайн также возводит смех к социальной игре приматов. По его мнению, смех как сигнал миролюбия и приглашения к игре возник в результате ритуализации тяжелого дыхания. Работы антропологов в целом подтверждают генетическое родство метакоммуникативного сигнала приматов с человеческим смехом и могут служить доказательством универсальности этого явления в качестве способа невербальной коммуникации в высших биологических системах. В некоторых исследованиях даже высказывались мысли о том, что приматы могут не только общаться при помощи смеха, но и видеть смешное, т.е. обладать чувством юмора. В пользу этого факта первоначально свидетельствовали наблюдения за приматами, живущими в неволе и постоянно активно контактирующими с людьми: обезьяны могли реагировать жестами и звуками, например, на падение человека перед клеткой и аналогичные ситуации, которые людям могли казаться смешными. Однако впоследствии было выяснено, что подобная реакция приматов является результатом имитации человеческого поведения (подобно детям, копирующим поведение взрослых, обезьяны копировали поведение людей). Понять внутреннюю логику смешного приматы не могли.
В работе С.А. Троицкого12 в числе основных функций смеха рассматриваются праздничная, функция сохранения целостности сознания, функция локализации и культурного оформления агрессии, функция реализации индивидуальной воли к власти, терапевтическая и функция идентификации.
Праздничная функция смеха предполагает, что праздник выводит человека из автоматизма бытия, разрушая повседневность. Функция сохранения сознания позволяет человеку с помощью смеха уничтожать ложные представления и ложные «объекты». Функция локализации и культурного оформления агрессии позволяет смеху реализовывать принцип экономии: разрушая виртуальный объект, индивид экономит усилия, которые могли бы быть потрачены, например, на реальное убийство. Функция реализации индивидуальной воли к власти помогает человеку проявить социальный механизм воли к власти. Ощущение воли к власти, проявляющееся в смехе, компенсирует невозможность ее проявления в реальной жизни. Идентифицирующая функция смеха позволяет определить место человека в социальной иерархии. По мнению С.А. Троицкого, если раньше смех считался принадлежностью низкой культуры, то в настоящее время он является знаком успешности и принадлежности к элите (в этом проявляется влияние традиции западной культуры).
Семасиологическое изучение средств языкового отражения смеховой ситуации. Понятие смеховой ситуации
Денотативную основу смеховой ситуации составляет смех, взятый в совокупности своих признаков. Как мы уже отмечали, смех представляет собой сложное, многоплановое явление, принадлежащее к разным сферам действительности: сфере звучания, мимики, физиологии, эмоционально-психической сфере, сфере общения и межличностных отношений, сфере культуры и искусства.
Сложность и смысловую многогранность денотата демонстрирует анализ словарных дефиниций базовых репрезентантов смеховой ситуации. Особенно показательны в этом отношении лексемы смех и улыбка, называющие две основные формы ее эмпирического бытования.
В «Толковом словаре русского языка» СИ. Ожегова и Н.Ю. Шведовой смех определяется как «короткие, характерные голосовые звуки, выражающие веселье, радость, удовольствие, а также насмешку, злорадство и другие чувства»100; в словаре В. Даля - как: «невольное гласное проявление в человеке чувства веселости, потехи, взрыв веселого расположения духа; но есть и смех осмеяния, смех презрения, злобы и пр.»101. «Толковый и словообразовательный словарь русского языка» И.А. Ширшова дает следующее толкование смеха: «прерывистые голосовые звуки, вызываемые выдыхательными движениями при проявлении веселья, радости, удовольствия и т.д.» ; «Словарь современного русского литературного языка»: «смех - прерывистые, характерные звуки, вызываемые короткими и сильными выдыхательными движениями как проявление радости, веселья, удовольствия и т.п. (иногда при нервных потрясениях)»
В словарных описаниях указываются две составляющие смеха -характерные звуки и выражаемое ими эмоциональное состояние, однако в качестве наиболее яркого, основного компонента значения отмечается звучание - его голосовое, гласное проявление. Этот компонент присутствует во всех определениях смеха: в «Толковом словаре русского языка» СИ. Ожегова и Н.Ю. Шведовой, в «Толковом и словообразовательном словаре русского языка» И.А. Ширшова - «голосовые звуки», в словаре В. Даля - «гласное проявление», в ССРЛЯ - «характерные звуки». При этом в дефинициях лексемы смех представлены и различные семантические конкретизаторы звучания, указывающие на а) протяженность: «короткие звуки» («Толковый словарь русского языка» СИ. Ожегова и Н.Ю. Шведовой); б) на дискретность: «прерывистые звуки» («Толковый и словообразовательный словарь русского языка» И.А. Ширшова; «Словарь современного русского литературного языка»); в) на тембр: «характерные звуки» («Словарь современного русского литературного языка», «Толковый словарь русского языка» СИ. Ожегова и Н.Ю. Шведовой).
В некоторых словарях фиксируется наличие в смысловой структуре лексемы смех физиологической семантики, связанной со спецификой порождения и протекания смеха. В. Даль отмечает «невольное проявление» смеха, «Толковый и словообразовательный словарь русского языка» И.А. Ширшова акцентирует внимание на процессе порождения смеха: «звуки, вызываемые выдыхательными движениями», «Словарь современного русского литературного языка» конкретизирует этот процесс, указывая на характер выдыхательных движений: «звуки, вызываемые короткими и сильными выдыхательными движениями». Отражение в словарных дефинициях находит эксплицирующая природа смеха. Во многих словарных статьях смех рассматривается как типовой выразитель веселья, радости и удовольствия («Толковый словарь русского языка» СИ. Ожегова и Н.Ю. Шведовой, «Толковый и словообразовательный словарь русского языка» И.А. Ширшова, «Словарь современного русского литературного языка»), возможность выражения при помощи смеха негативных эмоций и оценок отмечается, но не регулярно. Даже в тех случаях, когда в определениях фиксируется данный компонент значения, он указывается в конце словарной статьи в качестве дополнительной информации. См. у В.И. Даля: «но есть и смех осмеяния, смех презрения, злобы и пр.», в «Толковом словаре русского языка» СИ. Ожегова и Н.Ю. Шведовой, «а также -насмешку, злорадство и другие чувства», в «Словаре современного русского литературного языка»: «иногда при нервных потрясениях» (дано после основного определения в скобках).
Комплексное описание денотата содержится и в словарных дефинициях улыбки. В «Толковом словаре русского языка» СИ. Ожегова и Н.Ю. Шведовой улыбка определяется как «мимическое движение лица, губ, глаз, показывающее расположение к смеху, выражающее привет, удовольствие и другие чувства»104; в «Словаре современного русского литературного языка» - «движение мышц лица (губ, глаз), показывающее расположение к смеху, выражающее привет, удовольствие, насмешку и т. п.»105; в «Большом толковом словаре современного русского литературного языка» — «движение мышц лица (губ, глаз), показывающее расположение к смеху, выражающее какое-либо чувство или отношение к чему либо»
Состав и типология метафорических образов, моделирующих смеховую ситуацию
Длительность / кратковременность
Смех предполагает определенную протяженность во времени: он может быть длительным и кратковременным. Подобная характеристика смеха образно интерпретируется через призму предметных (параметрических) метафор.
С помощью данных метафор темпоральная характеристика образно осмысляется через характеристику локальную (пространственную). Предметные метафоры позволяют создать образ смеха как материального объекта, протяженного в пространстве и потому обладающего соответствующими пространственными характеристиками, в частности, длиной. Длительный смех, таким образом, метафорически интерпретируется как длинный, а кратковременный смех, соответственно, как короткий: И она, вдруг не выдержав, закрыла лицо рукой и рассмеялась ужасно, неудержимо, своим длинным, нервным, сотрясающимся и неслышным смехом (Ф. Достоевский); ... академик забился в силке, захрипел своим длинным смехом (В.Дудинцев);
Гарин коротко засмеялся, отвернулся от старика (А. Толстой); Сейчас, когда опасное и неприятное приключение для него закончилось, он был возбужден, говорил много и громко, часто смеялся коротким резким смехом, обрывая себя, - и чувствовалось, что он сам себе неприятен... (А. Лазарчук); И Lise все смеялась своим нервным мелким смешком, лукаво смотря на Алешу (Ф. Достоевский); - На топорах, - сказал Эйхлер и расхохотался мелким смехом, хлопая себя по ляжкам... (К. Букша).
В метафорических выражениях типа мелкий смех, кроме базовой семантики кратковременности, актуализируются и другие значения: например. семантика дискретности, дробности смеха {мелкий смех представляется в этом случае как явление неоднородное), и семантика звучания {мелкий смех можно образно интерпретировать как смех негромкий).
Многоактность / одноактность
Многоактность / одноактность соотносима с темпоральной характеристикой смехового действия. Смех представляет собой прерывистое действие, состоящее во многих случаях из некоторого количества повторяющихся актов разной степени длительности. В силу этого кратковременный смех может осознаваться и метафорически осмысляться носителями языка как одноактное действие {взрыв смеха, всплеск смеха), а долгий смех, соответственно, как многоактный {волны смеха, приливы смеха, раскаты смеха).
Эта характеристика смеха образно интерпретируется через призму целого ряда метафор, но, как правило, комплексно, в совокупности с другими аспектами и характеристиками. Эту сторону смеха актуализируют образы жидкости {всплеск / волны / приливы смеха), образы природных стихий {раскаты смеха), образы военных орудий {взрыв смеха). При этом семантика многоактности /одноактности может быть реализована по-разному (на грамматическом и лексическом уровне).
На грамматическом уровне одноактность - многоактность может воплощаться посредством грамматических категорий а) числа и б) вида.
а) Единственное число позволяет передать семантику одноактности, множественное, соответственно, - семантику многоактности. Ср.: взрыв -взрывы смеха; раскат — раскаты смеха; залп - залпы смеха; волна - волны смеха; прилив приливы смеха и т.д.
Приведем текстовые примеры: Пять минут поговорим - и он выдает репризу, которая обязательно вызовет взрыв смеха (И. Кио); Заветную весть, раскаты горнего смеха - вот чего мы, ущербные, лишены, вот во что он вслушивался... (Т. Набатникова); Еще и еще... Его остановила нарастающая волна искреннего смеха (В. Дудинцев); Затянувшееся молчание разрешилось смехом хохочущей волны, преисполненной колдовства (А. Лернер); Федор посидел рядом с девочкой, напряженно прислушиваясь громкому пыхтению, визгливым всплескам женского смеха, ... и гулким ударам собственного сердца (Б. Васильев).
б) У глагольных лексем признак одноактности - многоактности может воплощаться категорией вида: ср. взрываться смехом - взорваться смехом. При этом, как и в случае с именами существительными, семантика многоактности подчеркивается контекстуально (при глаголах используются лексемы со значением периодичности: часто, многократно, постоянно).
На лексическом уровне значение многоактности может контекстуально маркироваться
а) порядковыми числительными: Во сне она силилась вспомнить эту его характерную гримаску - полуудивления, полувосторга, которая всегда появлялась на губах до первого раската смеха... но все разваливалось, не получалось, Миша отворачивался... (Д. Рубина); Второй короткий прилив сатанинского смеха овладел молодой родственницей (М.Булгаков); Последовал второй залп смеха, причем на этот раз громче всех смеялись друзья и ставленники Левенвольде (К.Букша);
б) лексемами и выражениями с семантикой многократности и периодичности: Но раздался новый взрыв смеха (О. Павлов); Периодически -взрывы смеха. В перерыве все курят на кухне (Н. Шмелькова); Каждое новое упоминание было ещё более значительным и вызывало ещё более мощный взрыв смеха в аудитории (Б. Кушнер).
Мимические формы смеха в метафорической интерпретации
Метафорические выражения на базе лексемы скользить актуализируют семантику быстрого перемещения по поверхности. Смех через призму таких выражений предстает как недифференцированный, стихийный субъект движения (вода, свет). В качестве поверхности движения регулярно мыслится лицо человека: Сын-манкурт как ни в чем не бывало равнодушно смотрел на нее из-под плотно нахлобученной шапки, и что-то вроде слабой улыбки скользнуло по его изможденному, начерно обветренному, огрубевшему лиш (Ч. Айтматов); Он усмехнулся, - слабая, жалкая морщинка скользнула в углу рта. Софья поняла: решается его жизнь, идет разговор о его голове... (А. Толстой); Горькая, какая-то ехидная усмешка скользнула по лицу старика и заставила меня встревожиться (А. Битов).
Семантику кратковременности усиливает и грамматическая семантика глагола, формирующего метафору (глагол скользнуть является глаголом однократного действия).
Метафоры на базе лексемы мелькнуть акцентируют значение «неустойчивости», нестабильности смеховой мимики: Затем перо опять заходило. Мне показалось, что на его лиие мелькнула довольная улыбка (А. Бек); Неожиданно в его глазах, которые всего час или полтора назад я видел беспощадными, мелькнула усмешка (А. Бек); Г-жа Хохлакова вдруг приняла какой-то игривый вид, и на устах ее замелькала милая, хотя и загадочная улыбочка (Ф. Достоевский); Один раз на полном лиие его мелькнула улыбка торжества, - видимо, он узнал кого-то (А. Толстой); Мне показалось, что на лице его все время будто мелькала улыбка, доброжелательная, даже радостная (А. Бек); В глазах, в уголках крупных гу Серго, мелькнула улыбка (А. Бек); Тот стремительно вскочил на ноги, лицо его выразило испуг, он побледнел, но тотчас же робкая, просящая улыбка замелькала на его губах ... (Ф.Достоевский).
В моделировании задействован образ быстро движущегося предмета, ненадолго оказавшегося в поле зрения. Видовая семантика глагола свидетельствует об однократности возникновения подобной улыбки {мелькнула) или его многократности {мелькала).
Как мы отметили выше, длительность не является типичной характеристикой смеховой мимики: длящаяся (сверх физиологической меры) улыбка расценивается носителями языка как неестественная (не-живая) и потому регулярно метафорически интерпретируется через призму предметных образов.
Образ растянутого тела (предмета) акцентирует внимание на напряжении мышц, которое возникает, когда улыбку приходится долго «удерживать» на лице: Гарин швырнул трубку и надел наушники. Слушал, кусал ноготь. Он оглядывался, губы, растянутые в улыбку, дрожали (А.Толстой); В центре - группа учителей. ... Среди других - классная руководительница. Ее легко узнать. Старуха обнимает за плечи двух натянуто улыбающихся школьниц (С. Довлатов).
Образ затвердевшего тела позволяет актуализировать неподвижность такой улыбки: Чермоев тяжело вздохнул, Манташев, откинувшись на стуле, укусив зубочистку, подозрительно оглядывал Леванта; стояли две коренастые курсистки и глядели на него с застывшими улыбками (А. Толстой); На ... лице Александровны Прокофьевны стыла любезная улыбочка, а глаза свекрови ... смотрели холодно, без пощады (Ю. Трифонов).
Длящаяся улыбка может быть расценена и в контексте стихийности своего проявления: появившаяся улыбка существует, словно «сама по себе».
При моделировании этого признака, как при моделировании стихийности звучащего смеха, органичным средством категоризации выступает образ живого существа. Такая долгая улыбка метафорически интерпретируется через образ перемещающегося в пространстве субъекта (в качестве пространства перемещения мыслится лицо, глаза, губы человека). Наиболее последовательно длительность смеховой мимики концептуализируют метафоры движения.
Общую семантику длительности смеховой мимики передают метафорические выражения с отрицанием на базе лексем сходить, уходить: Дело расцвело, и Алексей Иванович, с лииа которого не сходила честная советская улыбка, приступил к печатанию открыток с портретами киноактеров (И. Ильф, Е. Петров); Очаровательная улыбка не сходила с его уст, словно он отстранил от себя всякую славу... (А.Толстой); Наши страстные споры слушал он с чуть снисходительной умной усмешкой, которая если и уходила с губ, все же читалась в живых карих глазах (А. Бек).
Метафоры на базе лексем бродить, блуждать позволяют акцентировать семантику длительного неупорядоченного движения (см. в словарном толковании лексемы бродить: «действие, совершающееся не в одно время, не за один прием или не в одном направлении»140; лексемы блуждать - «бродить в поисках дороги»141): А я наблюдал за мэром. Что-то беспокоило его и томило. Заставляло хмуриться и напрягаться. Временами по его лииу бродила страдальческая улыбка (С. Довлатов); По мщу Паниковского бродила безобразная улыбка (И. Ильф, Е. Петров); На лице ее блуждала свойственная ей идиотическая улыбка (В. Войнович); Вера Юрьевна слушала спокойно, кивала иногда, соглашаясь. Лицо ясное, даже улыбочка блуждала на бледных, не тронутых карандашом, губах (А.Толстой).
