Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Из истории заселения Воронежского края 18
Глава II. Структурно-семантическая характеристика и принципы номинации растений в воронежских говорах 50
1. Терминология номинации 50
2. Структурно-семантические типы слов растительной тематики в говорах Воронежской области 68
3. Принципы номинации лексики растительного мира в говорах северо-восточной части Воронежской области 87
Выводы по главе II 108
Глава III. Лингвогеографический анализ наименований растений северо-восточной части воронежских говоров 111
1. Терминологический аппарат, используемый в работе 111
2. Ареалы и зоны в северо-восточной части Воронежской области 119
I. Украинские зоны 121
II. Большие Северо-Восточные ареалы 132
Выводы по главе III 178
Лингвистический атлас «Лексика растительного мира в северо-восточной части Воронежской области» 182
Заключение 253
Список использованной литературы 257
Приложение хрестоматия 294
Словарь 365
Тематический индекс 434
Обратный индекс 455
- Из истории заселения Воронежского края
- Структурно-семантические типы слов растительной тематики в говорах Воронежской области
- Терминологический аппарат, используемый в работе
- Большие Северо-Восточные ареалы
Из истории заселения Воронежского края
Как показали исследования видных историков и археологов Д.И.Багалея (1887, 1890), Е.А. Болховитинова (1800), Н.И. Второва (1861), В.П. Загоровского (1969, 1971, 1973, 1976, 1982), П.П. Ефименко (1948, 1958), А.Н. Москаленко (1955, 1965, 1966, 1972, 1981) и др., следы поселений и погребений людей каменного, бронзового и железного века найдены на территории современной Воронежской области (куда входят обследуемые нами районы: Борисоглебский, Бутурлиновский, Воробьёвский, Грибановский, Новохоперский, Поворинский, Терновский). Учеными обнаружены и исследованы Власовский могильник эпохи бронзы (село Власовка, Грибановский район). Ильменский могильник эпохи бронзы (Борисоглебский район). Новохоперский курганный могильник древнеямной культуры (город Новохопёрск, Новохоперский район). Третьяковский могильник эпохи бронзы и средневековья (село Третьяки, Борисоглебский район). Эти находки доказывают что люди на территории нашего края жили уже в древности. Они занимались первоначально охотой и рыболовством а позднее - скотоводством и земледелием о чём говорят исследования А.З.Винникова, А.Т. Синюка (1990), В.П. Загоровского, Ф.С. Олейника, Е.Г.Шуляковского (1976).
В середине I тыс. до н.э. в степях Нижнего Дона жили скифские племена, занимавшие и южную часть современной Воронежской области. Позже в Придонье появляются скотоводческие племена сарматов (или савроматов), прикочевавшие сюда из-за Волги. Для защиты от набегов соседей люди стали строить свои поселения на высоких труднодоступных местах, укреплять их валами и рвами. Появление первых хорошо укрепленных поселений (городищ) в Воронежском крае относится к середине I тыс. до н.э. Старые городища с того времени сохранились на высоких берегах рек Воронежской области - Дона, Воронежа, Хопра.
Во II в. до н.э. в донские степи с востока пришли аланы, являющиеся по мнению учёных прямыми предками осетин [Загоровский 1973, 22]. Сарматы и аланы говорили на родственных иранских языках. Они называли реку Дон, что означало вода или река [Фасмер I, 528]. Это название реки сохранилось до настоящего времени. Древнегреческий историк Геротод писал о скифах и других народах Придонья еще в V в. до н.э. «Части их владений граничат даже с Танаисом (Доном - ОС). Севернее этих царских скшфов живут меланхлены - другое, не скифское племя. Севернее меланхленов, насколько мне известно, простирается болотистая и безлюдная страна. За рекой Танаисом - уже не скифские края, но первые владения там принадлежат савроматам. Савроматы занимают полосу земли к северу, начиная от впадины Меотийского озера (Азовское море - О.С.), на пятнадцать дней пути где нет ни диких ни саженых деревьев. Выше их обитают владея вторым наделом будины. Земля здесь покрыта густым лесом разной породы» [цитируется по книге А.А. Нейхардта «Скифский рассказ Геродота в отечественной историографии» 136].
В IV веке через донские степи с востока на запад прошли гунны, тюркоязычный народ, сформировавшийся в степях Азии. Они вытеснили часть аланов на Северный Кавказ, другую часть увели за собой в Западную Европу. Небольшая часть аланов осталась и в Подонье. Однако вторжения кочевых народов в придонские степи с востока продолжались и в последующие столетия. В VII веке здесь появляются хазары, в VIII - IX веках приходят новые кочевые племена - печенеги, в XI веке - половцы.
Языковые следы пребывания на территории Воронежской области иранских, тюркских народов находим в местной топонимике: в гидронимах Хопёр, Карачан, Савала, Кардаил, Токай и др., в ойконимах Эртиль, Танцырей, Курлак, Тойда, Чигла, Чигорак, Тагайка и др. [Попов С.А. 27].
Причем при анализе данной лексики обращает на себя внимание тот факт, что названия мелких рек, ручьев, озёр этой местности русские по происхождению (Терновка, Липовка, Грязнуха, Дубовое, Журавка, Калачик и т.п.), тогда как названия более крупных рек звучат явно «не по-русски» (Карачан, Кардаил, Хопер, Савала, Елань, Толучеевка). Одно из сел Поворинского района Воронежской области называется Пески. Названия подобного рода имеют значительное распространение (Пески в Павловском и Петропавловском районах, Песковатка в Бобровском районе, Борщевские Пески, Щучинские Пески в Эртильском районе Воронежской области, а также в других областях России: Пески в Читинской области, Песковатская в Волгоградской области, Жёлтые Пески в Липецкой области, Песковка в Кировской области, и в ближнем зарубежье: Пески - на Украине и в Белоруссии, Песковка на Украине). Вызывает некоторое недоумение лишь необычность места ударения в поворинском топониме - на первом слоге: в южнорусских говорах обычно ударение перемещается ближе к исходу слова, а не к началу его, на что в своё время указывала М.В.Федорова [19671, 70]. Вместе с тем железнодорожная станция близ села Пески носит название Кардаил. Алломорф аил восходит к монгольскому ayil, которому в тюркских языках соответствует агыл, аил, ал, аул [Дмитриев 17]. Первая часть топонима кард представляет собой название сабли (шашки, меча) - иранская по происхождению, перешла в ряд тюркских языков, а также и в венгерский [Фасмер II, 324]. Следовательно, Кардаил - это древнее название неславянского селения оружейников. Возможно, это название тюркское, в дословном переводе значащее у чёрной горы селение - кар-да-ил [Загоровский 1973, 84], однако не исключено, что поселение (аил) было здесь и ранее, а селением оружейников оно стало позднее, когда здесь были угры (X век). В конце XIX века на территории юга Воронежской губернии было обнаружено захоронение древнего венгерского воина с лошадью, оружием и украшениями (к сожалению, захоронение специалистами не исследовалось).
Учёные говорят о контактах венгров с населением Хазарского каганата, владения которого простирались в бассейн Дона. Подтверждение тому находим и в древних источниках. Так, византийский император X века Константин Багрянородный пишет: «... народ турок (так он называет древних венгров) имел древнее поселение близ Хазарии... Они жили вместе с хазарами в течение трёх лет, воюя в качестве союзников хазар во всех их войнах» [76]. В венгерском языке до настоящего времени есть целый ряд устойчивых сочетаний со словом kard. Если позволить это предположение, то можно по-иному оценить слово Пески. Возможно, что здесь и не было перемещения ударения, а слово появилось как название места свалки отходов за селением оружейников на основе слова, близкого к современному венгерскому piszor грязь, нечистота (piszhos грязный, поганый , piszkif загрязнять, пачкать ), которое позже подверглось народной этимологии в устах восточных славян [Федорова 19671, 71]. Конкретная история древней русской колонизации Воронежского края, протекавшей во времена Киевской Руси, известна мало.
Так известно, что в VII-X вв. на территории Воронежской земли жили аланские и славянские племена. Аланы занимали южную часть края (там найдены следы их поселений). Славяне жили к северу от алан. Поселения славян тянулись почти непрерывной цепью по правому берегу рек Дона и Воронежа, начиная от хутора Титчихи Давыдовского района (современный Лискинский район) до поселка Рамонь Березовского района (ныне Рамонский район) [Очерки 20-21]. Проблемы происхождения и этнической принадлежности донских славян вызывают различные суждения: одни исследователи относили их к северянам (Багалей, 1882; Ефименко и Третьяков, 1948), другие - к вятичам (Арциховский, 1954; Рыбаков, 1964). По мнению А.Н.Москаленко, более 20 лет исследовавшей поселения борщевской культуры, культуру донских славян нельзя безоговорочно считать культурой древних вятичей, и тем более нет оснований отождествлять ее с культурой северян или родимичей [1981,144].
В первой половине VIII века аланы и увлеченные ими болгары устремились на север, навстречу славянам, которые почти одновременно начали движение с Поднепровья на восток, в бассейн Дона, точнее реки Воронеж. А чуть позже сюда же на Дон пришли с Верхней Оки и славяне-вятичи [Плетнева 1962, 15].
Река Тихая Сосна стала тем рубежом, на котором остановились аланы и их союзники болгары. Переселение на Дон и его притоки алано-болгарского населения происходило неоднократно, вплоть до середины IX века, когда при впадении Тихой Сосны в Дон на высоких меловых кручах аланами и болгарами была сооружена белокаменная крепость, со временем обросшая огромным, насчитывающим сотни жилищ селищем. Остатки крепости - Маяцкое городище, найденное на высокой горе у хутора Дивногорье Лискинского района Воронежской области. С этого времени хазары и устанавливают свое экономическое господство в виде дани над отдельными восточнославянскими племенами. Донские славяне освободились от дани лишь с упадком и гибелью Хазарского каганата. В течение почти ста лет хазарские наместники, построившие свои крепости на Тихой Сосне и Северном Донце, контролировали торговые пути по крупнейшим восточноевропейским рекам, взимая огромные пошлины за товары и периодически посылая отряды в славянские земли для сбора дани. Такой своеобразной пограничной заставой и было Маяцкое городище.
Структурно-семантические типы слов растительной тематики в говорах Воронежской области
Под структурно-семантическим типом понимается инвариантная единица системы языка (говора), ориентированная на выявление способов выражения семантики растительных номинаций.
По структурным особенностям лексика растительного мира может быть разделена на две группы: однословные (нерасчлененные) и составные (расчлененные) наименования. Первые, в свою очередь, можно разделить на одноосновные и сложные цельнооформленные. Составные наименования мы рассматриваем наряду с однословными, так как они, выражая единое понятие о том или ином предмете реальной действительности, выступают в качестве средства номинации, характеризуются такой же свободой внешних синтаксических связей, что и однословные. Отмечается возможность «развертывания» практически любого однословного наименования в несколькословное [Уфимцева 1977, 59-61]. В говорах активно протекает и обратный процесс: аналитические наименования служат базой для создания нерасчленённых, в чем проявляется принцип экономии языковых средств [Демидова 26-38]. Ср., например, пахучая трава - пахучка , душистая трава -душица, душичка, духмянка; лесная яблоня - лесовушка; гнилое дерево -гнилушка, гнилина, гниледь, гнилье; белый гриб - белогриб; поганый гриб -поганка; синий цветок - синецветик, синецветка и т.п.
Большую часть лексики растительного мира в воронежских говорах составляют однословные наименования. Среди них, как и в любой другой лексической системе, выделяются мотивированные и немотивированные названия. Большинство нерасчлененных наименований являются мотивированными для современных носителей говора. Особенностью диалектной лексики растительного мира Воронежской области является прозрачность внутренней формы диалектного слова. Для номинационных процессов присуще сохранение первичной образности слова, прозрачности его внутренней формы.
В большинстве случаев мотивационный признак, лежащий в основе номинации определённой реалемы, легко распознаётся. Сами носители того или иного говора могут без затруднения объяснить, почему какое-либо растение называется именно так. Всем ясно, почему, например, в воронежских говорах растения, имеющие цветки синего, голубого или фиолетового цвета называют синий цветок, синецветик, синецветка, синюшка, синюшник. А если спросить, почему гриб-дождевик в селе Новогольское называют дьшушкой, дымчаткой, а в селе Грибановка головачом, то получим такой ответ: «Найдешь дьшушку, наступиш -палятел зялёный облак»; «Растёть у бууров уриб уалавач, они балыпыи, з уолову человека, рибятишки любили уалавачами ф фудбол играть».
В языковом сознании носителей говора постоянно идёт процесс осмысления связей между словами, осмысление внутренней формы слова, его значения и тех признаков, которые легли в основу наименования предмета. Мотивация важна как для говорящего, таге и для слушающего. Чаще всего диалектные наименования имеют мотивацию, лежащую на поверхности, легко распознающуюся.
Внутренняя форма слов поддерживается связью с широко известными словами. При необходимости обозначать предметы номинатор сравнивает их с наиболее близкими ему явлениями. Само собой понятно, что в центре его внимания находится он сам (т.е. человек). Отсюда такие диалектные наименования, как белоголовник тысячелистник , Achillea, ромашка , Chamomilla, красноголовник клевер , Trifolium, желтоголовник марьянник , Melampyrum, суставник, суставчик цикорий , Cichorium, солдатики одуванчики . Taraxacum, ушки лисички , Cantharellus, коготки календула . Calendula, колешшк копытень , Asarum, кудрявцы козлобородник , Tragopogon, головач дождевик , Lycoperdon, головастик хохлатка , Corydalis, пятипалечник лапчатка , Potentilla, цыганка щирица , Amaranthus, татарин колючая трава , белопузик окопник , Symphytum, чернопузик шампиньон , Agaricus, синеглазка пролеска , Scilla, малъеина мальва , Malva, барыш, барышня боярышник , Crataegus: «Барыяя - эта дерива, а у ней малинькии яуытки, и стаить ана, как барыня ф платьи» - Троиц. Н-Хопёр.
Наименьшую группу лексики растительного мира представляют расчлененные наименования. Словосочетания выступают нередко в роли компенсирующего средства номинации объекта, который трудно или невозможно назвать одним словом. Это происходит в следующих случаях:
1) если в состав словосочетания входит отантропоним или отзооним и компонент, указывающий на сходство с частями тела человека или животного: козьи рожки череда , Bidens, орлиная лапка герань болотная , Geranium palustre, львиный зев (зёв) льнянка , Linaria, куриная лапа копытень , Asarum, гусиная плоть очиток едкий , Sedum acre, кошачья лапка цмин , Helichrysum, свиные ушки мать-и-мачеха , Tussilago, анютины глазки фиалка , Viola, коровьи губы (губки) маслята , Suillus: «Коровья уупка мясистая и склиская, ,ан ф саснн еастетьь » Озёр. Н Хопёр. Такие словосочетания невозможно свернуть в однословные из-за отсутствия в языке необходимой модели сложения;
2) название имеет метафорический или оценочный характер, и в качестве средства номинации выступает устойчивое сочетание, «развернутый образ»: божье дерево полынь высокая , Artemisia abrotanum, царские кудри лилия , Lilium, куриная слепота чистяк , Ficaria, ромашка пахучая , Chamomilla suaveolens, чистотел , СЬеlidonium, гусиное мыло мыльнянка , Saponaria, лосиная радость мухомор , Amanita, ведшины метла шарообразные образования в кронах деревьев : «Ф сасне бывают шапки, их называют ведъмины метла, и в лиственнам бывает, паражает дерева какая-та балезнь» - Вар. Н-Хопёр.;
3) принцип номинации представлен двумя или более номинативными признаками. Например, жёлтые кошачьи лапки бессмертник , Helichrysum, назван так по цвету и форме соцветия; красные голубки водосбор , Aquilegia, - по цвету и форме цветка, в основу наименования кукушкины слезы рябчик русский , Fritillaria ruthenica, положен принцип номинации по особенностям внешнего вида у растения, конкретизирующийся двумя признаками: похожий на кукушку - по характеру окраски цветка и похожий на слезу - по форме цветка: «Калакольчики разный есть, жолтыи, те ни рвут, а каричнивыи такжа кукушкины слёзы называют» » Ел-Кл. Н-Хопёр.;
4) в названии содержится два принципа номинации: волчий табак гриб-дождевик , Lycoperdon, - по свойствам и оценочному фактору; мышьи стручки вязель , Coronillа, - по признаку дикий и форме плода; завязный корень лапчатка прямостоячая , Potentilla erecta, - по функциональным свойствам и той части растения, которая используется, цыганская пудра гриб-дождевик , Lycoperdon, - по цвету и свойствам: « А цыуанскую пудру мы ня ели, их можна, уыварять, есть, када ани мыладыи, а када старый, на них наступиш, а из них пыль, как серна пудра, лятить» - Кире. Грибан.;
5) номинативные сочетания дают возможность дифференцировать разные растения или виды одного растения, тем самым, избежав омонимии и полисемии: крапива большая Urtica dioica - мелкая крапива, жгучая крапива Urtica urens - глухая крапива Lamium album ; полынь мелкая Artemisia absinthium - полынь крупная Artemisia vulgaris ; мелкий подорожник Roligonum aviculare широкий подорожник Plantago indica ; горький лопух Arctium lappa - колючий лопух Arctium nemorosum ; мята домашняя Mentha arvensis - мята дикая Glechoma heleracea - мята полевая Salvia officinalis - мята лимонная Melissa officinalis - мята холодная Mentha piperita - мята кошачья Nepeta cataria - мята собачья Veronica latifolia ; домашний чувель Rumex acetosa - кониный чувель Rumex confertus ; людской щавель Rumex acetosa - кониный щавель, лошадий щавель Rumex confertus - заячий щавель Oxalis acetosella ; мышиный горошек Lathyrus tuberosum волчиный горох Lathyrus vermis ; мелкая ромашка, аптекарская ромашка Chamomilla recutita - крупная ромашка, большая ромашка, настоящая ромашка Leucanthemum vulgare - дикая ромашка, волчиная ромашка Chamomilla suaveolens : «Эт дикая рамашка, люди уаварят волчиная, а там, у пятай чясти друуая рамашка настаящяя, , белая, пятак бальшой» - Яр. Н Хопёр.; «Рамашка бывая фсякая: вот рамашка душистая, каротинькяя, цвяточки у ней, ана как-та цвите жолтиньким, а есть большая ромашка, липястки у ней белый, сирёдачкя жолтая, а малинькяя, ана личебная» - Руд. Воробьёв.
Терминологический аппарат, используемый в работе
Прежде чем проводить лингвогеографический анализ лексики растительного мира, необходимо изложить его основные теоретические положения.
В своей работе мы опираемся на общие положения теории лингвистической географии и терминологического аппарата, разработанные P.M. Аванесовым, М.А. Бородиной, А.В. Десницкой, В.М. Жирмунским, Н.И.Толстым, Д.И. Эдельман и другими, а также в коллективной монографии «Вопросы теории лингвистической географии» (Р.И. Аванесов, СВ. Бромлей, Л.Н. Булатов, Л.И. Жуковская, И.Б. Кузьмина, Е.В. Немченко, В.Г.Орлова).
Вслед за О.В. Никифоровой (1997) и Е.П. Осиновой (1999) остановимся на определении и рассмотрении таких понятий лингвистической географии, как изоглосса, лингвистический ареал и его типы, диалектная зона и др.
В ареальных исследованиях часто в качестве синонимов употребляются термины пространство, территория, зона и ареал. Однако содержание этих терминов, по мнению М.А. Бородиной, весьма различно, и с течением времени происходит постепенное сужение объема понятий, вкладываемых в эти термины в связи с их все большей конкретизацией [2002, 135]. Термин пространство относится к общетеоретическим и философским категориям; термин территория содержит конкретизацию: территория распространения; еще конкретнее термины ареал и зона того или иного явления [Там же, 136]. Они конкретизируются следующим образом: об ареале говорится в тех случаях, когда изоглосса четко выделяет его границы, но если при картографировании отсутствует точная локализация изучаемого явления, ряд пунктов может быть только условно объединен изоглоссой, тогда предпочтительнее говорить не об ареале, а о зоне [Благова 16]. Таким образом, ареал - это территория, котора четко очерчена изоглоссой как границей данного явления. Зона - это территория, характеризующаяся известной приблизительностью; зона может объединять несколько сходных микроареалов.
Уже в первых работах по лингвогеографии (М. Бартоли) указывалось на использование термина ареал в различных науках - языкознании, истории, этнографии, географии, биологии, геологии, климатологии и других, имеющих связь с понятием пространства, поэтому в понятие ареала вкладывалось самое общее значение пространства.
В современном языкознании термин ареал понимается как в широком, так и в узком смысле. С одной стороны, это границы распространения языков и языковых общностей (индоевропейский ареал, славянский ареал и т. п.) [Нерознак 43]; с другой стороны, это пространственно-временная и социальная единица (территория), противопоставленная по определённым признакам остальному лингвистическому континууму [Бородина 1980, 8].
Анализируя литературу, посвященную ареальным исследованиям, видим, что термин ареал включает в себя:
1) территорию распространения языка, диалекта или диалектно-языкового явления;
2) не просто территорию распространения того или иного явления, а пространство, обусловленное историческими, географическими, социальными, лингвистическими и другими параметрами. Форма и контуры этого пространства, по мнению М.А. Бородиной и Л.А. Гущиной, не случайны и имеют строгую закономерность и определённое значение [137]. Из этого следует, что понятие ареал не тождественно понятию территория распространения. Ареал - это пространственно-временная единица, обусловленная как внутрисистемными, так и внесистемными факторами [Бородина 1975, 47]. Поэтому, когда говорят об ареалах как об основном понятии ареальных исследований, подразумевают «обобщённо-географическую проекцию соответствующей территории распространения того или иного языкового (диалектного) явления» [Бородина 1978,4-5]. Сюда же относится взгляд на ареал как на фрагмент структуры лингвистического пространства, который отождествляется с познавательными конструкциями в виде картографических моделей [Джураев 18]. Указывается, что об ареале можно говорить только в тех случаях, когда существует возможность ограничить территорию распространения изучаемого явления с помощью изоглоссы [Благова, 24]. Пространственный аспект является необходимым условием ареальных исследований, даже тогда, когда историческая территория размещения соответствующих языковых явлений неизвестна. А понятие исторического пространства неразрывно связано с понятием времени [Десницкая 24-25].
У ареала выделяется два типа признаков: лингвистические и формально-картографические (величина ареала, его конфигурация, сплошной или рассеянный характер, целостность или мозаичность и т.д.), по которым он рассматривается как единица уровня ареальной проекции языкового элемента [Назарова 1974, 87].
По мнению М.А. Бородиной, особенности ареалов формируются в результате особенностей историко-этнического развития территории, поэтому форма ареала может свидетельствовать о развитии его во времени [1974, 44; 1980, 27].
Таким образом, ареал - это пространственно-временная единица, определяемая как лингвистическими, так и экстралингвистическими факторами и противопоставленная другим ареалам. По традиции, сложившейся в русской диалектологии, ареал рассматривается как территория распространения отдельных членов соответственных явлений, т.е. диалектных различий языка [Захарова, Орлова 11].
При определении основных типов лингвистических ареалов по их форме учитываются положение ареала (по отношению к другим ареалам и к лингвистическому центру), особенности взаимодействия с родственными ареалами и их наполненность (сплошной - ареал одной лесемы, или несплошной ареал) [Никифорова 119-120].
По местоположению и форме ареала выделяют центральные, маргинальные (периферийные) и островные ареалы.
Понятия центр и периферия служат обязательными элементами характеристики лингвистического ландшафта. С одной стороны, противопоставление и взаимоотношение центра и периферии являются важными понятиями при обнаружении территориально-противоположных элементов, с другой стороны, это соотношение может быть дополнено историко-генетическим содержанием, а также может быть поставлен вопрос об экстралингвистических причинах этого соотношения, каковыми являются проблемы субстрата, миграционных волн, образования административных единиц разных уровней - государств, княжеств, их границы и т.п. [Толстой 1977, 38-39].
Центральный ареал характеризуется компактностью и устойчивостью, он в меньшей степени подвержен другим влияниям, имеет большую протяжённость, более древнюю историю и является центром иррадиации [Бородина 1980, 30].
Понятие маргинального ареала в современной лингвогеографии связано со сложной классификацией их типов. Ареалы различаются местоположением, конфигурацией, лингвистической спецификой, характером сопредельных территорий, разной динамикой их развития и т.д. Маргинальный ареал - это окраинная (пограничная) территория лингвистического ландшафта, на которой периферийные особенности обусловлены очагами распространения (центр или другии территории, откуда появились отличительные черты), степенью сохранности архаичных явлений, развитием локальных особенностей, незавииммых от языковых контактов [Никонов 213].
У маргинального ареала отмечается наличие двух центров притяжения:
1) центральный ареал, являющийся исконной территорией периферийного;
2) соседние территории. Ареал, который отошёл от исконной территории, но сохранивший с ней тесную связь, М.А. Бородина называет латеральным [19662, 7]. Ареал, находящийся на стыке двух языковых территорий, принадлежащих либо двум родственным языкам (диалектам), либо двум неродственным языкам (диалектам), выделяется И.И. Бабинчук и называется стыковым. А маргинальный ареал, примыкающий одной стороной к языковой территории, а другой ограничивающийся различными географическими преградами: морским берегом, горами, лесами и т.д., называется береговым [Бабинчук 127].
Наиболее часто встречающимся является островной ареал. Островной ареал применительно к языку и диалекту включает в себя два понятия: 1) территориальная изоляция от их основного массива; 2) иноязычное окружение [Дарбеева 128]. Размер острова может быть различным - от одной точки до целого диалекта. Об оторванности острова от исконной территори можно говорить только в том случае, когда по близости находится большая территория с тем же лингвистическим наполнением. Островной ареал может быть образован в результате миграции части населения. Небольшой островной ареал часто является зоной архаизмов, реже - зоной неологизмов, причём, чем меньше размеры изолированного ареала и чем дальше он расположен на периферии территории, тем архаичнее явления фиксируются в нём [Бородина 1968, 118; 1980 31-32].
Большие Северо-Восточные ареалы
Большие Северо-Восточные ареалы охватывают Терновский, Грибановский, Борисоглебский, Поворинский районы и северную часть Новохопёрского района. Большинство населённых пунктов этой территории, заселённой в XVII-XVIII веках переселенцами из различных губерний России (см. I главу), являются русскоязычными. Отдельные сёла этой территории (7, 17, 35, 48) были заселены украинцами, что наложило отпечаток на современное состояние их говоров.
Северный ареал образован лексемами: ромашка, шиповник, барыня, земляника, бурелом, колючка, поганки, жига, дуплянка, падалец, дичок-дичка, дички, гнилушка, бор, боровик, чебрец.
Западный ареал формируют наименования: маслёнок, лисичка, поганки, колючка, ща вель, белоголовник ромашка , белоголовник тысячелистник , повилика, молоканник, чобор, серберина, сухостой, синий цветок, гай, падлица, кислицы, ветвяк, подростень.
Центральный ареал сформирован лексемами: падалица, белый гриб, молочай, сушняк, сосна, чернопузик, коровьи губки, ельник, чаща-трущоба, лиственник, боярка, колюка, хороший гриб, сор, избяной лес, суставник, лесовушка, кожушка, ягода, ядовитый гриб, буреломник-валежник, хворост
Южный ареал образуется лексемами: чобор, бздюх, сорняк, берёзка, синий цветок, ежевика, добрый гриб, пачерик, дикушка, трухлявое дерево, чаща, сушняк, сухостой, бурелом, малолесье, жидняк.
Восточный ареал формируется наименованиями: повитель, барыня, чомбор-чомбр, редколесье, сосна, дикарка, пампушка, прелое дерево, бор, колючая трава, серёжки-барашки, дупляк, падлица, неедебный гриб, чувель, жавика, коровьи жопки, клубника, редина, серберинник, гущина, жаровой лес, краснушка, белоголовник, хворо спи Изолекса чебрец тимьян (карта L 35) образует Терновско-Грибановско-Борисоглебскую зону на северо-востоке Больших Северо-Восточных ареалов, а также формирует Ульяновско-Октябрьскую зону на юго-западе Борисоглебского и северо-востоке Поворинского районов. Зафиксирована лексема чебрец и в других населённых пунктах Больших Северо-Восточных ареалов (34, 47, 50) и Украинских зон (55, 58).
Изолекса чомбр образует Озёрско-Рождественскую микрозону, расположенную на северо-востоке Новохопёрского (46) и северо-западе Поворинского (43, 44) районов. Встречается единично в Терновском (10) и Борисоглебском (16) районах.
Изолекса чамбор образует Воскресёновско-Горельскую микрозону на востоке Восточного ареала (23, 24), а также зафиксирована эта лексема на западе Грибановского района (11).
Изолекса чамбур проходит извилисто с юго-запада на северо-восток Больших Северо-Восточных ареалов (52, 42, 22).
Изолекса чомбор образует Борисоглебско-Третьяковскую микрозону (29, 30, 31). Зафиксирована эта лексема и на северо-востоке Терновского района (14).
Изолекса чо бор образует Еланско-Савальскую зону на юге Западного ареала и Савальско-Новохопёрскую зону на востоке Южного ареала. По лексикографическим данным, эта лексема зафиксирована в волгоградских говорах [СГД 170].
Изолекса душица представляет собой V-образную линию, проходящую с севере- запада на юг и далее на северо-восток Больших Северо-Восточных ареалов. По данным лексикографических источников, лексема душица с анализируемым значением зафиксирована в сибирских [ПССГ, I, 208] и пензенских говорах [КБГПИ]. А у семейских Забайкалья бытуют дериваты этой лексемы душница и душок [СГСЗ 131]] Наименования эти восходят к слову дух запах [Преображенскй, I, 204]. По мнению М. Фасмера, родственно литовскому dausos воздух [I, 556]]
Дважды отмечена лексема чобр: в Терновском (13) и Грибановском (25) районах.
Единично представлены наименования чубор (3), чебрица (35), чамбу р (37), духи (душки) (54).
Дериваты указанных лексем имеются не только в восточнославянских языках: украинское чабе р [УРС 895], белорусское чабо р [РБС 1034], но и в других славянских языках: болгарское чубер, сербохорватское чубар, чешское cabr, cubr,cibr, польское czqbr. По мнению М.Фасмера, праславянскую форму невозможно реконструировать, но для восточнославянских и западнославянских слов легко восстановить сеЬгь, которое через сетгъ можно связать с чемерица [IV, 309].
Интерес представляет составное наименование богородская трава, зафиксированное во многих русских говорах: вятских [ОСВГ, I, 93], сибирских [ПССГ, I, 52], ярославских [ЯОС, II, 7], орловских [СОГ, I, 81], пермских [АС, I, 75], пензенских [КБГПИ], но отмеченная на обследованной территории только в одном населённом пункте (23). Помимо указанного наименования чабреца, по лексикографическим данным, существуют его дериваты: богородицкая трава в донских [СРДГ, 1,43], пермских [АС, I, 75]] орловских [СОГ, I, 81] и богородка в свердловских [СРНГ, 3, 53], среднеобских говорах [МДС, II, 255] и говорах семейских Забайкалья [СГСЗ 44].
Лексическим фоном карты L 33 одуванчик является литературное название этого растения, формирующее Большие Северо-Восточные ареалы и разреженные зоны (Северную Новохопёрскую, Центральную Бутурлиновскую и Южную Воробьёвскую) на территории Украинских зон.
Изолекса дуванчик образует опоясывающую подковообразную Терновско-Борисоглебскую зону, которая начинается на западе Северного ареала, проходит через Центральный и Восточный ареалы и заканчивается на востоке Северного ареала. Единично лексема дуванчик зафиксирована на востоке Новохопёрского района (54). По лексикографическим данным, это слово бытует в донских говорах [СРДГ, I, 147].
Озёрско-Оетябринскую микрозону образует лексема одуван, отмеченная также на северо-востоке Грибановского (7) и на востоке Борисоглебского (23) районов.
Дважды встречается наименование ветродуй в Терновском (14) и Грибановском (28) районах.
Единичными образованиями являются молокатшк (10), молочай (15), пушник (21), пустодуй (34) и желтушка (44). По данным лексикографических источников, в говорах семейских Забайкалья отмечена лексема молоканка [СГСЗ 269], выступающая в качестве дублирующего наименования в воронежских говорах и на карту не вынесенная. В орловских говорах зафиксированы лексемы пустодуй, желтуха и желтоголовник [СОГ, III, 113, XI, 137], а в пермских говорах одуванчик называют желтоголоеиком [АС, I, 278].
Разреженно на всей территории Больших Северо-Восточных ареалов распространена лексема жига крапива двудомная (карта L 31), концентрируясь в основном в Северном, Центральном и Восточном ареалах.
Изолекса жгучка образует разреженную опоясывающую Терновско-Новохопёрско-Поворинскую зону, распространяясь по западу Терновского района, северу и востоку Новохопёрского района, северо-западу Поворинского района и проходя по западной границе Борисоглебского и северу Грибановского районов, вновь возвращается в Терновский район на востоке. В Украинских зонах этой лексемой создана Никольско-Руднянская микрозона (73, 75). По лексикографическим данным, лексема жгучка зафиксирована в донских [СРДГ, I, 159], орловских [СОГ, III, 112], московских [СГП, I, 207], сибирских [ПССГ, I, 218], смоленских [ССГ, IV, 51], курских [Дань, I, 537], ярославских [Доп. 50] и тверских-калининских [Опыт 56] говорах.
Изолекса жигучка образует Борисоглебскую зону на территории Восточного ареала, единично встречаясь на севере Новохопёрского района (49). По данным лексикографических источников, эта лексема отмечена в донских [СРДГ, I, 159], орловских [СОГ, III, 112], курских [Даль, I, 537], ярославских [ЯОС, IV, 43] говорах. Слова жига, жгучка, жигучка, а также рассматриваемые ниже жегака, жагала, жегала образованы от глагола жечь, жигать, который А. Преображенский и М. Фасмер считают родственным литовскому degu, degti жечь , латышскому degu, degt гореть [1,231; II, 38].
На северо-востоке Западного ареала разреженную Терновско-Новогольскую зону образует изолекса кряпива, единично встречаясь на севере Поворинского района (40).
Акцентологический вариант литературной лексемы крапива представляет собой извилистую изолексу, распространяющуюся из Западного ареала через Центральный в Северный ареал, а также образует Великоархангельско-Централевскую зону (58, 59, 62, 63) в пределах Украинских зон. Лексемы с корнем крап- (кряп-) находим в Орловской [СОГ, V, 106, 128], Волгоградской [СГД 89], Курской, Тамбовской, Саратовской и других областях [СРНГ, 15, 169], что подтверждает связь воронежских говоров с другими южнорусскими говорами.
