Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Теоретические основы исследования концептосферы «человек телесный» в русской и немецкой паремиологической картине мира 12
1.1. Проблема соотношения языка и культуры этноса 12
1.2. Эвристические возможности кросскультурной лингвофолькло-ристики 32
1.3. Особенности описания соматической лексики в современной лингвистике 41
1.4. Паремия как единица паремиологической картины мира 49
1.5. Выводы по главе 1 62
ГЛАВА 2. Кросскультурный анализ лексики, представляющей портрет человека 65
2.1. Общая характеристика соматической лексики в русских и немецких паремиях 65
2.2. Лицо и его части 68
2.2.1. Концепт «лицо» 68
2.2.2. Концепт «лоб» 73
2.2.3. Концепты «глаз» и «бровь» 76
2.2.4. Концепт «щека» 86
2.2.5. Концепты «ухо» и «нос» 87
2.2.6. Концепты «рот», «губа», «зуб», «язык» 95
2.2.7. Концепт «шея» 108
2.3. Волосы на голове и на лице 110
2.3.1. Концепты «волос», «кудри», «коса» ПО
2.3.2. Концепты «борода» и «ус» 119
2.4. Выводы по главе 2 125
ГЛАВА 3. Кросскультурный анализ лексики, представляющей части тела и органы человека 129
3.1. Тело человека 129
3.1.1. Концепт «тело» 129
3.1.2. Концепт «голова» 131
3.1.3. Концепт «плечо» 139
3.1.4. Концепт «грудь» 141
3.1.5. Концепт «бок» 142
3.1.6. Концепт «живот» 143
3.1.7. Концепт «спина» 147
3.1.8. Концепт «рука» (части руки) 149
3.1.9. Концепт «нога» (части ноги) 164
3.2. Внутренние органы и жидкие субстанции человеческого тела 176
3.2.1. Концепт «горло» 176
3.2.2. Концепт «кожа» 177
3.2.3. Концепт «кость» 180
3.2.4. Концепт «кровь» 184
3.2.5. Концепт «слеза» 190
3.2.6. Концепт «сердце» 192
3.3. Выводы по главе 3 199
Заключение 202
- Особенности описания соматической лексики в современной лингвистике
- Общая характеристика соматической лексики в русских и немецких паремиях
- Тело человека
- Внутренние органы и жидкие субстанции человеческого тела
Введение к работе
Реферируемая диссертация посвящена кросскультурному анализу концептосферы «человек телесный» в русской и немецкой паремиологической картине мира.
Конец XX – начало XXI вв. часто называют эпохой этнического ренессанса. В условиях всё возрастающих глобализационных процессов перед носителями конкретных культур неизбежно встают вопросы осознания и сохранения национально-культурной идентичности. Понимание своей этнической идентичности может произойти только при сопоставлении своей культуры с чужой. Поэтому особую важность в современном языкознании приобретают кросскультурные исследования, обращённые к изучению общего и культурно-специфического, «своего» и «чужого» (Э.В. Грабарова, Я.В. Зубкова, В.И. Карасик, Н.А. Красавский, С.Г. Тер-Минасова и др.). Кросскультурный анализ позволяет выявить культурные предпочтения этноса и через них специфические черты этнической ментальности путём сопоставления культур, осуществляемого на уровне вербализации концептов и концептосфер.
Настоящее исследование находится в русле кросскультурной лингвофольклористики, нового лингвокультурологического направления, сложившегося в рамках курской научной школы лингвофольклористики. Кросскультурная лингвофольклористика основывается на сравнении фольклорно-языковых явлений, принадлежащих устному народному творчеству двух или более этносов. Основная исследовательская цель кросскультурной лингвофольклористики заключается в выявлении специфики этнической культуры и определяющей её этнической ментальности (А.Т. Хроленко). Идеи кросскультурной лингвофольклористики находят своё отражение во многих научных работах (Н.Н. Будникова, С.С. Воронцова, Е.В. Гулянков, Ю.Г Завалишина, О.А. Петренко, А.Т. Хроленко и др.).
Важное место в кросскультурных исследованиях фольклора занимает актуальная для современного языкознания проблема человеческой телесности. В рамках кросскультурной лингвофольклористики соматизмы подвергались анализу на материале русских и английских (О.А. Петренко), русских, немецких и английских народных песен (К.Г. Завалишина). Однако исследования паремий с соматизмами в ракурсе кросскультурной лингвофольклористики до сих пор предпринято не было.
Таким образом, актуальность темы настоящего диссертационного исследования обусловлена неослабевающим вниманием современного языкознания к проблеме взаимосвязи языка и культуры, языка и ментальности, к проблеме человеческой телесности, а также недостаточной изученностью вопросов национально-культурного своеобразия семантических и функциональных свойств соматизмов в составе русских и немецких паремий.
Методологической и теоретической базой работы послужили труды В. Гумбольдта, А.А. Потебни, работы по этнолингвистике Э. Сепира, Н.И. Толстого, Б.Л. Уорфа, труды по лингвокультурологии Н.Ф. Алефиренко, С.Г. Воркачёва, В.В. Воробьёва, Д.Б. Гудкова, М.Л. Ковшовой, В.В. Красных, Д.С. Лихачёва, В.А. Масловой, Ю.С. Степанова, В.Н. Телии, С.Г. Тер-Минасовой, исследования в области кросскультурной лингвофольклористики М.А. Бобуновой, А.Т. Хроленко, труды по теории когнитивной лингвистики А. Вежбицкой, В.И. Карасика, З.Д. Поповой, И.А. Стернина, работы по фразеологии и паремиологии отечественных лингвистов Н.Ф. Алефиренко, В.Г. Гака, Д.О. Добровольского, В.П. Жукова, Е.В. Ивановой, Г.Л. Пермякова, А.Д. Райхштейна, Л.Б. Савенковой, Э.М. Солодухо, Ю.П. Солодуба, зарубежных исследователей Х. Бургера, К. Гюнтера, Х.Х. Люгера, В. Мидера, Л. Рёриха, Р. Эккерта и др.
Объектом исследования являются русские и немецкие паремии.
Предметом исследования выступает концептосфера «человек телесный», представленная соматической лексикой. Выбор соматической лексики в качестве предмета исследования обусловлен значимостью тела человека в фольклорной и этнической картине мира, высокой степенью частотности использования соматизмов в русской и немецкой паремиологии.
Цель – выявить и описать этническое своеобразие лексики, называющей тело человека в русских и немецких пословицах и поговорках.
Из поставленной цели вытекают следующие исследовательские задачи:
– обобщить теоретический материал, посвящённый проблеме взаимосвязи языка и культуры;
– рассмотреть базовые понятия кросскультурной лингвофольклористики: «ментальность», «концептуальная картина мира», «концепт», «концептосфера», «языковая картина мира», «концептограмма», «кластер»;
– проанализировать основные подходы к идентификации паремий, пословиц и поговорок в отечественной и зарубежной лингвистике;
– определить и описать культурный фон, создающий основу для концептосферы «человек телесный»;
– выявить систему наивных представлений русских и немцев, связанных с телом человека, на материале русских и немецких паремий;
– определить корпус русских и немецких паремий, содержащих соматизмы, и его количественный состав;
– выявить лексические средства экспликации концептов, относящихся к концептосфере «человек телесный», в паремиологическом корпусе русского и немецкого языков;
– представить выявленные соматизмы в виде концептограмм;
– установить смысловую структуру эквивалентных соматизмов в русских и немецких паремиях, их синтагматические и парадигматические связи в паремиологическом контексте;
– провести кросскультурный анализ эквивалентных концептограмм соматической лексики русской и немецкой паремиологии;
– выявить общее и национально-специфичное в функционировании соматизмов, вербализующих один и тот же концепт.
Материалом для исследования послужила картотека русских и немецких паремий, созданная в результате сплошной выборки из следующих авторитетных лексикографических источников паремий:
1. Даль В.И. Пословицы, поговорки и прибаутки русского народа : в 2 т. – СПб. : «Литера», «ВИАН», 1997. – Т.1.
2. Simrock K. Die deutschen Sprichwrter. – Dsseldorf : Albatros, 2003.
В результате накоплен материал, насчитывающий 2053 русских и 1202 немецких (всего 3255) паремий с соматизмами.
Для решения поставленных задач использовались следующие методы и методики исследования: сопоставительный и описательный методы исследования, методика сплошной выборки языкового материала, методика количественного анализа, а также методики, разработанные на базе фольклорных текстов: кластерный анализ, методики сжатия конкорданса и аппликации полученных в результате сжатия конкордансов концептограмм.
Научная новизна диссертации состоит в следующем:
– впервые осуществляется системное сопоставление фрагмента русской и немецкой паремиологической картины мира, представляющей концептосферу «человек телесный», на уровне концептов, вербализующих их лексем и синтагматических связей между лексемами;
– впервые подвергаются комплексному изучению (c семантической и лингвокультурологической позиций) паремии с компонентом-соматизмом русского и немецкого языков;
– впервые на материале русских и немецких паремий применяются новые методики лексикографического характера;
– впервые лексикографически описаны соматизмы в русских и немецких паремиях;
– впервые установлены универсальные и специфические черты в функционировании соматизмов в русских и немецких паремиях.
Теоретическая значимость работы заключается в возможности использования её результатов для дальнейшего изучения проблемы соотношения языка и культуры и, в частности, для изучения вопросов национально-культурной специфики языка, исследования роли соматизмов в сохранении и трансляции национально-культурной информации. Проведённое исследование вносит определённый вклад в дальнейшее развитие кросскультурной лингвофольклористики как науки, в совершенствование методологии кросскультурного анализа применительно к фольклорным текстам, в разработку способа исследования концептосферы «человек телесный» на материале русских и немецких паремий в аспекте кросскультурной лингвофольклористики. Работа позволяет углубить на основе полученных результатов существующие представления о теле человека в культуре русских и немцев, а также расширяет исследовательский поиск научных направлений в области паремиологии.
Практическая значимость заключается в том, что материалы и теоретические результаты могут быть использованы в лексикографической практике, в вузовских лекционных и практических курсах по русскому и немецкому языкам, по теории языка, по культурологии, в спецкурсах и спецсеминарах по лингвострановедению, в дипломных и курсовых работах.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Соматическая лексика активно используется в составе как русских, так и немецких паремий, что свидетельствует о том, что образ человека телесного представляет собой один из наиболее значимых фрагментов русской и немецкой паремиологической картины мира.
2. Языковая репрезентация концептосферы «человек телесный» в русской и немецкой паремиологии связана с архаическими представлениями русских и немцев о теле человека и его функциях.
3. В концептуализации и вербализации тела человека в русской и немецкой паремиологической картине мира обнаруживается значительное сходство, что обусловлено, прежде всего, топологическим изоморфизмом человеческого тела, межкультурной общностью свойств и физиологических функций частей и органов тела человека, ощущений, общностью функционального базиса речи, а также наличием лингвистических универсалий (метафоры, метонимии), что определяется в свою очередь универсальностью человеческого мышления. Сходство в функционировании соматизмов в русской и немецкой паремиологии детерминируется, кроме того, культурными факторами, в частности, наличием базисных архетипов, лежащих в основе толкования человеком мира, а также общностью немецкой и русской культур, относящихся к европейскому типу культуры.
4. Различия в концептуализации и вербализации тела человека в русской и немецкой паремиологии детерминированы национальным своеобразием менталитета, языка, специфическими чертами исторического развития, особенностями материальной и духовной культуры русских и немцев.
5. Вербальные характеристики человека телесного в русской и немецкой паремиологии являются источником национально-культурной информации.
6. Методология кросскультурной лингвофольклористики перспективна в выявлении национального своеобразия фактов языка и культуры, а также в установлении специфики этнической ментальности.
Апробация. Основные положения и результаты диссертационного исследования обсуждались на международной научно-практической конференции «Экономика знаний и образовательное пространство» (Курск, 2010 г.), Всероссийской научной конференции «Язык. Система. Личность: Современная языковая ситуация и её лексикографическое представление» (Екатеринбург, 2010 г.), Всероссийской научно-практической электронной конференции «Язык. Коммуникация. Культура» (Курск, 2010 г.). Содержание исследования отражено в десяти работах, три из которых опубликованы в изданиях, включённых в перечень ведущих рецензируемых научных журналов и изданий ВАК.
Структура работы определяется целью и задачами исследования. Диссертация состоит из введения, трёх глав, заключения, списка использованной литературы и приложений, куда вошли словники и примеры концептограмм соматизмов в русских и немецких паремиях.
Особенности описания соматической лексики в современной лингвистике
В современном научном знании наблюдается тенденция к антропологиза-ции, к постановке проблемы человека в центр внимания целого ряда гуманитарных, социальных, естественных дисциплин. Проблема человека становится центральной и в современной лингвистике. По мнению Н.Д. Арутюновой, путь к осмыслению человека лежит не через естественные науки, а через естественные языки [Арутюнова 1999: 324]. Повышенный интерес наблюдается, в частности, к изучению репрезентации человеческого тела в языке, исследованию соматической лексики. Ещё В. фон Гумбольдт писал, что человек для прояснения и облагораживания своей моральной природы должен тщательно и основательно изучать свою физическую природу [Гумбольдт 1985: 144].
По наблюдению О.Н. Ляшевской, «названия частей тела принадлежат к центру лексической системы языка, если говорить в терминах «центр — периферия»» [Ляшевская 2004: 71]. Насколько велика в языке функциональная нагрузка соматизмов, демонстрирует словарь «Russian-English Collocational Dictionary of the Human Body», который содержит типичные контексты их употребления. Составитель словаря Л.Н. Иорданская отмечает, что соматизмы отличаются.высокой степенью частотности и являются компонентами значительной части устойчивых сочетаний слов, фразеологизмов [Jordanskaja 1996: xi]. Этот факт объясняется эгоцентризмом человеческого сознания, т.е. тем, что человек осваивает окружающий мир «от себя», на что указывали Ю.Д. Апресян, Н.Д. Арутюнова, Г.И. Берестнев, В.Г. Гак, Ю.С. Степанов, М.А. Шелякин и др., поскольку «само человеческое тело является наиболее доступным и изученным объектом наблюдения человека с первых его жизненных шагов. Свою ориентацию в пространстве, свою оценку окружающего человеку «удобнее» соотносить, прежде всего, с частями своего тела» [Эмирова 1972: 141]. Например, исследователи отмечают, что большинство пространственных отношений в языке упорядочиваются относительно нашего тела. Ф.Н. Шемякин указывает на то, что лексические названия пространства отражают восприятие тела человека как точку отсчёта измерения: «Различие между его верхней и нижней частью, передней и задней, правой и левой сторонами даёт человеку возможность дифференцированно воспринимать направления пространства. «Нормальным положением» человека в пространстве называется его вертикальная поза .. . . Нормальное положение тела является началом координат, куда человек ставит себя, воспринимая и представляя пространство» [Шемякин 1967: 40]. Отсюда соответствующие названия по линии взгляда: вверх — вниз (к голове и ногам), вперёд — назад (прямо перед собой и за спиной), направо — налево (по линии вытянутых правой и левой руки, которые различаются по признаку деятельной и помогающей руки) [Шемякин 1967: 40-43]. Н.Б. Мечковская отмечает, что основной мерой и основной точкой отсчёта во. фразеологии, представляющей расстояния и размеры предметов, служит тело человека, его рост, ширина его шага, длина вытянутой руки; расстояние и пространство, доступные глазу и т.п. Всё близкое и малое представлено как близкое телу и в «масштабе» тела человека: под рукой, под носом, нос к носу, бок о бок, под боком, на каждом шагу, в двух (или трех, нескольких шагах) [Мечковская 2005: 113]. В лексическом составе языка особенно часто встречаются метафорические значения антропоморфического типа: горлышко бутылки, глазок в двери, ручка двери, ножка стола, подножие горы, носик чайника, рукав реки, поэюарный рукав, игольное ушко и др. [Шелякин 2005: 189]. Исследуя паремии с количественным компонентом в русском языке, Б.Ю. Норман пишет, что «по-видимому, первым примитивным «инструментом», служащим для ментальной организации окружающего мира, было для человека его собственное тело. Одна голова, один нос, две руки, две ноги, два глаза, два уха, пять пальцев на одной руке, пять на другой, в сумме — десять, 20 пальцев на руках и ногах и т.д. создавали первообразную и естественную «счётную машину» древнего человека» [Норман 2005: 339].
Современные лингвистические исследования проблемы человека телесного охватывают широкий спектр вопросов. Так, были предприняты попытки реконструировать физический образ человека по данным языка, классифициро вать части человеческого тела, описать отдельные соматизмы. Например, Ю.Д. Апресян называет основные системы, из которых складывается человек, и органы, в которых они локализуются. Виды физического восприятия {зрение, слух, обоняние, вкус, осязание) локализуются в органах восприятия (глаза, уши, нос, язык, кожа). Физиологические состояния (голод, жажда, боль и т.п.) локализуются в разных частях тела. На разного рода внешние и внутренние воздействия посредством физиологических реакций (бледность, холод, краска, жар, сердцебиение) реагируют различные части тела (лицо, сердце, горло) или тело в целом. Физические действия и деятельность выполняются конечностями и телом. Желания человека локализуются либо в теле, либо в душе. Мышление, интеллектуальная деятельность локализуются в сознании (уме, голове). Эмоции локализуются в душе, сердце, груди. Речь обслуживается языком [Апресян 1995: 42].
Н.Д. Арутюнова различает функциональные детали организма (нога, хвост, палец, нос, рука и пр.) и его «топографические» единицы («пространства»): талия, «подложечка», бок, спина, щека, темя, затылок и т.п. [Арутюнова 1999: 16].
Л.Н. Иорданская, исследуя лексическую сочетаемость названий частей тела приходит к выводу, что части тела могут рассматриваться говорящим в разных аспектах, а именно как:
- анатомический объект (левый глаз),
— элемент внешнего облика человека (карие глаза),
— точка локализации ощущений (глаза чешутся),
— точка локализации потенциальных болезней, травм, ударов {подбитый глаз),
— то, посредством чего осуществляются движения и жесты человека (закрыть глаза),
— то, что движением или внешним видом отражает эмоциональное или физическое состояние человека, а также его постоянные свойства (вытаращить глаза.от удивления, грустные глаза, живые глаза), — орган определённых функций (глазами — смотрят, носом — нюхают, ногами — ходят и т.д.),
— место на теле (под левым глазом, голый по пояс) [Иорданская 2004: 398].
Т.В. Булыгина и А.Д. Шмелёв в главе «Дух, душа и тело в свете данных русского языка» монографии «Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики)» рассматривают наивно-языковую модель человека [Булыгина 1997].
Е.В. Урысон выявила специфику «модели человека», зафиксированной в семантической структуре русского языка, благодаря анализу существительных, обозначающих в основном фундаментальные человеческие способности: ум, разум, рассудок, интеллект, память, воображение, фантазия, слух, зрение, сила, взгляд, взор, а также лексем душа, сердце, дух, имеющих первостепенное значение для экспликации языковой модели человека [Урысон 2003], провела исследование параметров человеческого тела (рост, объем, размер) с точки зрения русского языка [Урысон 2006].
В диссертационной работе О.Б. Клевцовой «Концепт «человек телесный»: когнитивное моделирование и переносы (на материале сопоставительного анализа древнерусского и древнеанглийского языков)» была предпринята попытка когнитивного моделирования концепта «человек телесный» в англосаксонской культуре (VII—XI вв.) и славянской традиции (Х-XIV вв.) [Клевцова 2007].
В докторской диссертации Е.Б. Яковенко «Языковой образ человека в английских и немецких переводах Библии (опыт концептуального моделирования)», выполненной в русле лингвокультурологического направления в когнитивной лингвистике, в главе «Языковой портрет человека в Библии короля Якова и Библии Мартина Лютера (физическое и духовное существование, тело, внешний облик)» в составе концептуальной области «тело» описываются концепты «flesh» и «Fleisch» («плоть»), «body» и «Leib» («тело»), «heart» и «Herz» («сердце»), «blood» и «Blut» («кровь»), «head» и «Haupt» («Kopf») («голова»), а также некоторые другие концепты, объективируемые соматизмами. Автор при ходит к выводу, что концепты, номинируемые соматизмами, имеют в сопоставляемых переводах и первоисточниках практически одинаковую структуру и сходные способы выражения [Яковенко 2007].
Работа М.И. Чернышёвой «Человек в древнерусских и византийских памятниках (лексикологический аспект)» посвящена использованию соматизмов тело и плоть [Чернышёва 1998].
Телесное воплощение человека осмысляется также в свете психолингвистики. Так, например, Ю.А. Сорокин предпринял исследование соматологиче-ских карт, отражающих способ, посредством которого тело («своё» и «чужое») представлено в сознании носителей, японского и русского языка [Сорокин 2005].
В последнее время российское языкознание акцентирует внимание на фразеологизмах, включающих в свой состав соматизмы [Ваниева 2005; Гак 1999; Денисова 2003; Мугидова 2005; Романова 2007; Скнарёв 2006; Dobro-vol skij 1997; и др.].
Общая характеристика соматической лексики в русских и немецких паремиях
В нашем исследовании с целью лексикографического описания тела человека путём сплошной выборки были выявлены и проанализированы сома-тизмы в русских и немецких паремиях. В результате были получены словники русских и немецких соматизмов. Словник русской соматической лексики содержит 108 лексем, употреблённых 2073 раза. В скобках указано количество словоупотреблений (далее с/у): баклан (2В паремиях зафиксированы лексемы, которые требуют уточнения их значения: баклан влд., ниж. большая голова, головища [Даль 1994: I: 101], брыла губа, особенно верхняя [Даль 1994: I: 132], верховка ниж. маковка головы, темя, гуменце [Даль 1994: Г. 453], косица прядка волос на висках, особ, приглаженная, завитая [Даль 1994: II: 440], лытки просторечн. икры, голени [БАС: VI: 413], мозгдвина голова [Даль: 357], хохряк горб [Даль 1994: IV: 1228].
Наибольшая частота в словнике — 272 словоупотребления. Наименьшая — 1. Лексем с частотой 1—31, что составляет 28,7 % словника.
Словник немецкой соматической лексики включает 116 лексем, зафиксированных в 1208 словоупотреблениях: die Achsel плечо (3), die Ader кровеносный сосуд; вена; артерия (2
Наибольшая частота в словнике - 136 словоупотреблений. Наименьшая — 1. Слов с частотой 1 — 51, что составляет 43,97 % словника.
В немецких паремиях не выявлены соответствия соматизмам бельмо, бровь, брыла, верховка, висок, губа, жила, загорбок, загривок, кадык, ладонь, лытки, маковка, макушка, плешь, потроха, пояс, поястща, пупок, ребро, скула, слюна, темя, туло, туловище, ус, хрящ. По нашим наблюдениям, не имеют эквивалентов в русской паремиологии следующие лексемы: die Ader кровеносный сосуд; вена; артерия , der Augapfel глазное яблоко , das Gebein кости; скелет , das Glied член тела; конечность; сустав , das Kinn подбородок , die Kinnbacke челюсть , der Kropf зоб , das Schienbein большая берцовая кость, голень , der Schweifi пот , die Wunde рана .
Этнолингвистический словарь, рассматривающий народную анатомию сквозь призму этнической культуры, определяет лицо как идентификатор и символ человеческой личности, как отражение души, духовного мира и переживаний человека, часть тела, через которую осуществляется как вредоносное (сглаз, порча, привораживание), так и благотворное (лечебное) воздействие на человека. Для народной анатомии являются важными такие части лица, как лоб (чело), через который происходит воздействие на чувства и разум человека, глаза и губы — органы коммуникации человека с внешним миром. Эти части лица (наряду с бровями и щеками) определяют эстетическую привлекательность лица и личности в целом, красоту или безобразие [Славянские древности 2004:111: 124].
В русских пословицах концепт «лицо» вербализован лексемами лицо (18 с/у), рожа простореч. лицо [БАС: XII: 1400] (34 с/у), рыло простореч. лицо человека [БАС: XII: 1623] (28 с/у), харя грубо простореч. то же, что лицо [БАС: XVII: 54] (1 с/у).
Лицо - передняя часть головы; более старое значение слова лицо — щека . Диалектное название рожа ещё в конце XIX в. употреблялось в говорах без уничижительного оттенка [Мазалова 2001: 21]. В древнерусском языке лексема рожа использовалась в значении лицо без коннотативного компонента: И одного, государь, немчина в рожу знаем, а имени его не ведаем (1568); Гриша ... в рожу сухощек, смугол, ус рус, глаза серы, впали (1595) [СлРЯ XI—XVII вв.: XXII: 194]. Производное прилагательное рожаистый употреблялось в значении видный, красивый (1377) [СлРЯХІ-XVII вв.: XXII: 195].
В немецкой паремиологии концепт «лицо» реализован соматизмами das Gesicht лицо (14 с/у), das Angesicht высок, лицо (13 с/у), das Menschenantlitz высок, человеческое лицо (1 с/у).
В анализируемом корпусе русских паремиологических единиц три раза зафиксирован диминутивный вариант личико. Несмотря на наличие в немецком языке диминутивных- форм существительных, в исследуемых немецких паремиях диминутивных вариантов лексем, вербализующих рассматриваемый концепт, не выявлено.
Общим для немецких и русских паремий является то, что при употреблении лексем, репрезентирующих концепт «лицо», в первичном значении даётся эстетическая оценка лица. Специфической особенностью русской паремиологии является указание на цвет лица, который неразрывно связан с понятиями красоты и здоровья. Так, в русской паремиологии лексема лицо определяется эпитетом белое (1), кроме того, в русских паремиях зафиксированы синтаксические конструкции личико быть беленъко (1), бытъ личиком беленек (1), лицо белится (1). По наблюдениям современных лингвистов, прилагательное белое является самым частым эпитетом соматизма лицо в былинных текстах и в русской народной лирике [Бобунова 2000; Завалишина К.Г. 2005]. Как отмечает А.Т. Хроленко, белое — не столько имя цвета, сколько своеобразный фольклорный «артикль» сверхположительной оценки, знак презумпции идеального качества [Хроленко 1992: 72—73]. Белый цвет в системе традиционных представлений русских обладал очень высоким статусом. Об этом говорит характеристика мира как «белого света» [Артемьева 2005: 74]. Ассоциативное представление русских о белом цвете как о красивом А.А. Потебня объясняет связью со светом [Потебня 1989: 310]. Согласно русским паремиям, румянец — признак красоты и здоровья. В собрании В.И. Даля зафиксировано фольклорное клише, содержащее положительно окрашенную характеристику лица: Алый г\вет по лицу расстилается, белый пух по груди рассыпается (Даль, С.257). Отсутствие румянца считается проявлением неблагополучия, старости: В добром житье лицо белится, румянится, в плохом чернится (Даль, С.81), Время краску с лица сгоняет (Даль, С.294).
В отличие от русской паремиологии, в немецкой положительная эстетическая характеристика лица даётся посредством прилагательного schon красивый , выражающего общий внешний признак: Die Wahrheit hat ein schones Angesicht, aber zerrissene Kleider (Simrock, №11 151) У правды красивое лицо, но рваные платья .
И в русской, и в немецкой паремиологии имеет место отрицательная эстетическая характеристика лица. Так, в русских пословицах и поговорках лексема рожа сочетается с единичными прилагательными, выражающими отрицательную оценку: дурная (1), посконная (1), шитая (1). В русской паремиологии лексема рожа в ряде паремий выступает в значении безобразно некрасивое, неприятное лицо [БАС: XII: 1401], которое трактуется как оттенок исходного значения, например: С рожей из под рогожи, да бархат гладит (Даль, С.257), Не к рожи платочек, утрись рукавичкой! (Даль, С.257). Лексема das Angesicht лицо определяется причастием ungeschajfen безобразный (1), выражающим общую отрицательную оценку лица.
Анализ паремиологического материала позволяет выявить соотношение между эстетической оценкой лица человека и этической оценкой его внутренних свойств. И в русской, и в немецкой паремиологии с некрасивостью лица связываются негативные внутренние качества человека: У худой рожи - худой обычай (Даль, С.258), Ungeschajfenes Angesicht, ungeschaffene Sitten Безобразное лицо - безобразный нрав (Simrock, №10 653). Часто в русской и немецкой паремиологии внешние свойства человека осмысляются как противопоставленные его внутренним свойствам, истинной сущности. В немецких и русских по словицах подчёркивается несовпадение в некоторых случаях красивой наружности и характера, умственных способностей человека. Человек с красивым лицом может иметь отрицательные внутренние качества: Личиком беленек, да душой черненек (Даль, С.257), Личико беленъко, да ума маленько (Даль, С.358), Schones Angesicht verkauft einen grindigen A- (Simrock, №347) Красивое лицо продаёт паршивый зад . Напротив, в русских паремиях человек с некрасивым лицом может обладать положительными внутренними свойствами: Рожа крива {черна), да душа пряма {бела) (Даль, С.257), С рожи болван, а во всём талан 4 (Даль, С.57).
И в русской, и в немецкой паремиологии лицо отражает внутренний мир, душевное, эмоциональное состояние человека: Видна печаль по ясным очам, кручина по белу лицу (Даль, С. 114), Das Gesicht verrdt den Wicht (Simrock, №3529) На воре шапка горит; Бог шельму (плута) метит {букв. Лицо выдаёт негодяя), Das Angesicht ist der grofite Verrater (Simrock, №343) Лицо - самый большой предатель .
Тело человека
Прежде всего тело человека выступает в качестве модели и образа мира. Человеческое тело и его органы стали источником системы пространственного и временного ориентирования. В античной традиции идеальный человек - обладатель прекрасного тела, в котором все элементы гармонически соотнесены друг с другом; тело начинает восприниматься как модель для ряда других объектов, которые становятся, таким образом, антропоцентричными. У Платона тело выступает как вместилище души. Символика тела связывается и с оппозицией «тело - душа». Для традиций, основывающихся на дуализме материи и духа, тело наделяется негативным значением. Чётко прослеживается негативный характер телесности в христианстве. В целом тело воспринимается как источник болезней и страданий [Словарь символов 2004: 425-426].
Как показывает материал, анализируемый концепт представлен в русской и немецкой паремиологии почти с одинаковой степенью частотности. В русских паремиях рассматриваемый концепт эксплицирован лексемами тело (33 с/у), плоть (10 с/у), прах высок, тело человека после смерти; останки, труп (1 с/у). Два раза используется прилагательное телесный. В немецких пословицах и поговорках концепт «тело» вербализуется существительными der Leib тело (33 с/у), der Кдгрег тело (1 с/у), das Fleisch тело, плоть (8 с/у), das Jungfernfleisch девичье тело (1 с/у), das Frauenfleisch женское тело (1 с/у), das Weiberfleisch женское тело (1 с/у), das Menschenfleisch человеческая плоть (1 с/у).
В русскоязычном материале один раз используется диминутив тельце. В анализируемых русских пословицах и поговорках даётся внешняя характеристика человеческого тела. К характеристикам тела в них относят возраст, пол и величину: В старом теле, что во льду (Даль, С.294), Девичье тельце — натрушено сенцо (Даль, С.257), Велик телом, да мал делом (Даль, С.259).
Тело в русской паремиологии предстаёт предметом владения: Тело государево, душа божья, спина барская (Даль, С. 179), Душою боэюьи, а телом княжьи (старин.) (Даль, С.201), Мал язык, да всем телом владеет (Даль, С.335).
Тело испытывает страдания, боль: Тяжело голове без плеч, худо и телу без головы (Даль, С. 187), То лее тело, да клубком свертело (Даль, С.328), его губят: Пагуба душевная и телесная , чай, кофе, табак (раек.) (Даль, С.36).
В русских паремиях тело - вместилище для души и памяти: Душа в теле, а рубаху вши съели (Даль, С.73), Память в теле, мысль во лбу, а хотение в сердце (Даль, С.251).
В русских паремиях концепт «тело» тесно связан с концептом «душа». В паремиях Что телу любо, то душе грубо (Даль, С.251), Душе с телом мука (Даль, С.251) отражено противопоставление «душа — тело». Христианское представление о человеческой природе, в которой телесная часть человеческого существа стремится к греху, фиксируется в русских паремиях Грешное тело и душу съело (Даль, С.252), Плоть грешна, да душа хороша (Даль, С.251). В русской паремиологии прослеживается также ассоциативная связь с концептом «дело», например: Велик телом, да мал делом (Даль, С.259), Не хвали жену телом, а хвали делом (Даль, С.304).
Специфической особенностью русской паремиологии является наличие концепта «туловище», представленного в трёх пословицах и вербализованного лексемами туло (1 с/у), туловище (2 с/у). В русской паремиологии туловище — местоположение головы, рук и ног: Богатый без ума — туло (туловище) без головы (Даль, С.364), Руки, ноги и голова к туловищу приставлены (Даль, С.358).
В немецких паремиях имеет место положительная эстетическая характеристика тела, которая передаётся прилагательными hubsch красивый, прелестный (1) и schon красивый (1): Eine hiibsche Seele will auch einen hiibschen Leib haben (Simrock, №4960) Красивая душа также хочет иметь красивое тело , In schonem Leib wohnt freundlich Weib (Simrock, №6300) В красивом теле приветливая женщина .
Как в русской, так и в немецкой паремиологии тело выступает вместилищем души: Schwarze Seele in schonem Korper ist doppelte Gefahr (Simrock, №9440) Чёрная душа в красивом теле — двойная опасность .
В одной немецкой пословице лексема der Leib употребляется в значении живот , который представляется ёмкостью для внутренних органов: Lieber einen Darm im Leibe gesprengt, als dem Wirt ein Tropfchen geschenkt (Simrock, №1502) Лучше лопнувшая в теле кишка, чем подаренная трактирщику капля .
В немецкой паремиологии тело предстаёт источником наслаждения, радости: Bad, Wein und Weiber erquicken unsre Leiber (Simrock, №688) Купание, вино и женщины доставляют наслаждение нашим телам .
Лексема der Leib тело в немецких паремиях употребляется также в устаревшем значении жизнь : Der Leib ist das Hauptgut (Simrock, №6298) Жизнь — самое главное имущество , Wer Leib undLeben wagen will, istzollfrei Кто хочет рискнуть всем, тот не облагается пошлиной (Simrock, №6303). «Фразеологизм Leib undLeben wagen рискнуть всем (букв, рискнуть жизнью) возник из-за аллитерации и является тавтологией» [Rohrich 2004: III: 948].
В паремии Jeder hat ein Hemd von Menschenfleisch У каждого из нас рубашка из человеческой плоти (Simrock, №6974) (т.е. не существует безупречных, совершенных людей) [Wander 2008: II: 500] фиксируются представления о греховности человека.
Голова является одним из важнейших органов человеческого тела. Голова - верх в анатомическом коде. Вертикальное членение человеческого тела повторяет устройство мира: голова соотносится с небом, ноги — с землёй, пуп (центр тела) - с центром мира («пупом земли»). По народным представлениям, небо имеет круглую форму, как голова. Представления о связи головы с небом сохранились в фольклорных произведениях; так у былинного героя: По косицам часты звёздочки, а во теме пекёт красное солнышко [Мазалова 2001: 14].
В русской паремиологии концепт «голова» вербализуется лексемами голова, башка в просторечии голова [БАС: I: 301], баклан влд., ниж. большая голова, головища [Даль 1994:1: 101], мозговина голова [Даль: 357]. В немецких пословицах концепт «голова» эксплицирован существительными der Kopf голова и das Haupt голова .
В составе русских паремий нашей картотеки лексема, голова зафиксирована 268 раз, имя прилагательное безголовый отмечено два раза.,
Лексема der Kopf голова в немецком корпусе пословиц используется 59 раз, сложные существительные der Glatzkopf лысый,, плешивый (человек) , der Kahlkopf лысый, плешивый (человек) , die Kopfarbeit умственный труд , der Rotkopf рыжий, рыжик- (о рыжем человеке) , der Streitkopf спорщик встречаются по одному разу.
Только в русских паремиологических единицах функционируют димину-тивы: головушка (14 с/у), головка (6 с/у).
В составе русских и немецких паремиологических единиц лексемы голова, der Kopf голова и das Haupt голова выступают как в прямом,„так и переносных значениях.
В русской паремиологии лексема голова в исходном, анатомическом значении определяется притяжательными прилагательными со значением субъекта мужнина (1), человеческая (1), прилагательным чужая (4), причастием проломанная (1).
В немецкой паремиологии лексема der Kopf голова в соматическом значении определяется качественным прилагательным grindig паршивый, шелудивый (1), употребляется с притяжательным местоимением sein свой (1).
И в немецкой, и в русской паремиологии голова как субъект действия способна испытывать болевые ощущения: Много говорить — голова заболит
(Даль, С.337), Wenn der Kopf schmerzt, leiden alle Glieder (Simrock, №5865) Если болит голова, страдает всё тело .
Внутренние органы и жидкие субстанции человеческого тела
Горло — общеславянская лексема, суффиксальное производное от той же основы (гъз-), что и жрать, жерло, др.-инд. girdti «глотает», арм. киг «пища» и т.д. Горло буквально — «то; чем едят» [Шанский 1994: 60].
В русских паремиях зафиксировано четырнадцать словоупотреблений существительного горло. В ряде паремий лексема горло употребляется в значении орган приёма пищи : Из горла кус вырвал (Даль, С. 119), Претит, а в горло летит (Даль, С.380), Батька горбом (нажил), а сынок горлом (прожил) (Даль, С.317). При этом в одной русской паремии в основу метафорического описания горла положено его уподобление конкретному артефакту из крестьянского быта: Крестьянское горло — суконное бердо: всё мнет (Даль, С.271). Бердо — принадлежность ткацкого станка, род гребня для прибоя утока [Даль 1994:1: 200].
В русской паремиологии горло осмысляется также как орган речи: Барин говорит горлом, мужик горбом (т.е. только кланяется) (Даль, С. 187).
Лексема горло в русских паремиях может выступать в метафорическом значении брань, крик : Не всё горлом, ино и руками (т.е. дракой) (Даль, С.215), Горлом изба не рубится {дело не спорится) (Даль, С.336).
При употреблении лексемы горло в значении передняя часть шеи от подбородка до ключиц горло может осмысляться как индикатор уровня высоты: Влез по пояс, полезай и по горло (Даль, С.222), Влез по горло, лезь и по уши (Даль, С.222), В воде по горло, а пить просит (Даль, С.374).
Концепт «горло» в- немецких паремиях вербализуется соматизмом. die Kehle горло, гортань . Данная лексема соотносится с индоевропейским,корнем gel- «verschlingen» проглатывать , но также ghei- «зияние» (ср. русск. желоб) [Маковский 2004: 258].
В немецких паремиях отмечено всего одно словоупотребление соматизма die Kehle горло, гортань . В паремии данная лексема употребляется в значении передняя внешняя часть шеи, горло в составе OEj-m das Messer an die Kehle setzen разг. брать за горло кого-либо, наступать на горло кому-либо {букв. приставить кому-либо нож к горлу): Wer den Liisten nicht das Messer an die Kehle setzt, den bringen sie um (Simrock, №5548) Того, кто не берёт за горло свои страсти, они губят .
В одной русской паремии зафиксирована лексема гортань в значении горло : Всякое брашно гортань рассудит (Даль, С.375).
Только в русских паремиях отмечена лексема кадык в значении горло, глотка : Бабий кадык не заткнёшь ни пирогом, ни рукавицей (Даль, С.289), Вольна баба в языке, а черт в бабьем кадыке (Даль, С.290), Сказанное слово в кадык назад не ворочается (Даль, С.343).
В народной анатомии русских кожа выполняет защитные, охранительные функции и является границей между человеком и окружающим миром. У восточных славян сохранились представления о том, что в прошлом кожа была более прочной. На Русском Севере зафиксировано поверье о том, что у Адама и Евы до грехопадения кожа была такой же твёрдой и крепкой, как у современных людей ногти. Белорусы сравнивали кожу с землёй [Мазалова 2001: 13-14].
Согласно традиционным представлениям немцев, по цвету кожи новорождённого можно определить, будет ли он жить. Человеческая кожа широко использовалась в магии, деле врачевания [HdA: III: 1582—1586].
Концепт «кожа» в русских паремиях представлен лексемами кожа (16 с/у) и шкура (11 с/у). Один раз зафиксировано производное прилагательное своекожаный: Шапка волосяная, рукавицы сеоекожаные (т.е. нет ничего) (Даль, С.72).
В текстах паремий лексема кожа употребляется в соматическом значении наружный покров тела человека . В двух случаях существительное кожа как имя субъекта действия связана с предикативными определениями быть на роже , бытъ под застрех: За грех и кожа под застрех (т.е. шкурку снимут) (Даль, С. 173), Хороша рожа — коли есть на ней кожа {а без кожи непригожа) (Даль, С.257).
В большинстве паремий кожа выступает в роли объекта действия: К кафтану (К коже) совести не пришьёшь (Даль, С.255), К коже (К шубе) ума не пришьёшь (Даль, С.366). Кожа может выступать объектом негативного воздействия: Как бы жить-пожить, мужа сжить: кожу с него снять да под себя подостлать (Даль, С.310). Кожа осмысляется как оболочка человеческого тела: Человек божий обшит кожей (Даль, С.255).
У лексемы шкура один раз отмечен диминутивный вариант шкурка. Один раз существительное шкура определяется указывающим на принадлежность прилагательным чужая. В качестве имени субъекта действия лексема шкура сочетается с предикативным определением бытъ наша, содержащим указание на принадлежность, а также с предикативными определениями бытъ одна, быть не ворочана. В качестве субъекта действия лексема шкура сочетается также с глаголом дрожать. При этом лексема шкура употребляется в метонимическом значении и обозначает скупого человека, например: Деньга лежит, а шкура дроэюит (Даль, С.87).
В паремии Либо чужую шкуру {голову) добыть, либо свою отдать (Даль, С.223) лексема шкура употребляется в метафорическом значении жизнь .
В одной паремии зафиксирована ФЕ драть шкуру. Кого слова не берут, с того шкуру дерут (Даль, С. 176).
В немецких паремиях концепт «кожа» вербализуется существительными die Haut кожа (26 с/у), die Bubenhaiit кожа подлеца (2 с/у) die Narrenhaut кожа глупца (1 с/у).
В немецких паремиях лексема die Haut кожа употребляется в значениях наружный покров тела человека , жизнь , о человеке как носителе каких-либо свойств, качеств .
В отличие от русских соматизмов кожа и шкура, для немецкого существительного die Haut кожа характерно наличие атрибутивных определений. В прямом, соматическом значении рассматриваемая лексема определяется прилагательными alt старый , ander другой , heil невредимый , klein маленький , lind мягкий . При употреблении в метонимическом значении человек лексема die Haut кожа определяется прилагательными ledig холостой?, gut хороший : Ledige Haut schreit iiberlaut (Simrock, №4465) Холостяк громко кричит о своем желании жениться , Soldaten, das sindgute Haute, haben sie kein Geld, haben s andre Leute (Simrock, №9563) Солдаты — хорошие ребята, если у них нет денег, они найдут их у других .
Die Haut кожа " может выступать в роли субъекта действия: Alte Haute sind zah und bediirfen viel Gerbens, das sie aber nicht leiden (Simrock, №4467) Старые-люди часто бывают не очень благоразумными [Beyer 1985: 32] (букв. Старые кожи жёсткие и нуждаются вдублении-, чего онш терпеть не могут).
Будучи объектом действия die Haut кожа связана с глаголами физического воздействия gerben дубить , machen linde Haute смягчать кожи , schnei-den Riemen aus der Haut вырезать ремнииз кожи , например: Aus andrer Leuten Hauten ist gut Riemen schneiden (Simrock, №4462) Легко быть щедрым за чужой счёт .
В немецких паремиях лексема die Haut может употребляться в метафорическом значении притворство, лицемерие , например: Eine Katze hat neun Le-ben, wie die Zwiebel und das Weib sieben Haute (Simrock, №5505) У кошки девять жизней, как у лука и у женщины.семь кож (о лицемерии женщин [Grimm: XVI: 1134]).
Как и лексема шкура, лексема-die Haut кожа может употребляться в метафорическом значении жизнь : Jeder тгф seine Hgutzu Markte tragen (Simrock, №4468) Каждый должен отвечать за свои поступки (букв. Каждый должен сам рисковать своей жизнью), Wer nichts im Beutel hat, mufi mit der Haut zahlen (Simrock, №1065) Тот, у кого нет денег, должен поплатиться головой .
Лексема die Haut кожа в составе паремий может иметь метафорическое значение моральное состояние : Edelleute schlupfen oft in Bubenhaute (Simrock, №1765) Дворяне часто бывают подлецами , Freie Leute stecken in keiner Buben-haut (Simrock, №2653) Свободные люди не бывают шельмами (букв. Свободные люди не находятся в коже подлеца). В средние века с понятием свободы связывались все благородные качества. Свободному человеку приписывались такие качества, как мудрость, сила, справедливость. Несвободных людей считали шельмами, так как бытовало мнение, что условия несвободы портят людей [Wander 2008: III: 72].
