Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Теоретические основания исследования 8
1.1. Концепт как базовая единица когнитивной лингвистики 8
1.2. Понятие культурного концепта 14
1.3. Картина мира 17
1.4. «Жертва» как культурный и языковой концепт 21
1.5. «Жертва» как художественный концепт в индивидуально-авторской картине мира Б.Л. Пастернака 25
Выводы 30
ГЛАВА 2. Ядерная структура концепта «жертва» в русском языке в сопоставлении с английским 31
2.1. Содержание концепта «Жертва» в языковой системе по данным лексикографии 31
2.2. Характеристика ядра и приядерной зоны концепта
2.2.1. Микрополе 1 «Объект жертвоприношения / жертвоприношение» 38
2.2.2. Микрополе 2 «Приношение, пожертвование» 40
2.2.3. Микрополе 3 «Отказ, самопожертвование» 43
2.2.4. Микрополе 4 «Человек, пострадавший от чего-л./кого-л.» 51
2.2.5. Семантика художественного концепта «Жертва» 54
Выводы 59
ГЛАВА 3. Языковые средства репрезентации периферии концепта «жертва» 61
3.1. Микрополе 1 «Объект жертвоприношения / жертвоприношение» 61
3.2. Микрополе 2 «Приношение, пожертвование» 65
3.3. Микрополе 3 «Отказ, самопожертвование»
3.3.1. Лексический уровень 68
3.3.2. Фразеологический уровень 91
3.3.3. Морфологический уровень 99
3.3.4. Синтаксический уровень 111
3.4. Микрополе 4 «Человек, пострадавший от чего-л./кого-л.» 129
3.4.1. Лексический уровень 129
3.4.2. Фразеологический уровень 147
3.4.3. Морфологический уровень 158
3.4.4. Синтаксический уровень 161
3.5. Переходные явления в семантике микрополей 171
Выводы 173
Заключение 178
Библиография
- Понятие культурного концепта
- Характеристика ядра и приядерной зоны концепта
- Микрополе 2 «Приношение, пожертвование»
- Микрополе 4 «Человек, пострадавший от чего-л./кого-л.»
Введение к работе
Актуальность проблемы соотношения языка и культуры, а также отражения в языке ценностной картины мира определяет теоретическую значимость исследования, результаты которого способствуют уточнению имеющихся представлений о структуре и содержании русской и английской концептосфер.
Практическая значимость заключается в том, что материалы и результаты исследования могут быть использованы в теории и практике перевода, исследованиях межкультурной коммуникации, интерпретации текста и сопоставительной лингвистике, а также при дальнейшей разработке проблем когнитивной лингвистики. Основные положения данного диссертационного исследования могут служить базой для дальнейшего изучения концепта «Жертва», прежде всего его пересечения с полями других концептов и семантических структур («Жизнь», «Смерть», «Бессмертие», «Память», «Страдание», «Искупление», «Война», «Мученик», «Любовь», «Тоска», «Риск», «Жалость», «Свет / Тьма» и др.).
На защиту выносятся следующие положения:
1. Концепт «Жертва» является сложной абстрактной сущностью, входящей в состав русской и английской концептосфер. В вербализованном виде это многоуровневая полевая структура, включающая ядро, приядерную зону и обширную периферию. Макрополе концепта представлено совокупностью микрополей, образованных значениями ключевой лексемы.
2. Концепт «Жертва» содержит понятийный, образный и ценностный компоненты. Ядром понятийной составляющей выступают лексемы Жертва – в русском; Sacrifice и Victim – в английском. Образная составляющая находит свое отражение на различных языковых уровнях (лексическом, морфологическом, фразеологическом, синтаксическом). Ценностная составляющая вскрывает значимость, актуальность концепта, культурные установки, оценки явления в этнической картине мира.
3. Анализ средств репрезентации концепта «Жертва» позволяет выявить параметры его содержательного и структурного сходства и различия в русской и англоязычной концептосферах.
4. Вербальное воплощение концепта «Жертва» в романе Б.Л. Пастернака «Доктор Живаго» отражает особенности художественного мышления и мировоззрения писателя, дает представление о его системе ценностей, картине мира.
Апробация работы. Основные положения диссертационной работы и результаты исследования были изложены на 58-ой научной конференции профессорско-преподавательского состава Брянского государственного технического университета (Брянск, 2008), докладывались на Международных научно-практических конференциях «Русский язык как средство межкультурной коммуникации и консолидации современного общества» (Оренбург, 2007), «I Кодуховские чтения» (Ишим, 2009), «Перевод: Язык и культура» (Воронеж, 2009), обсуждались на кафедре русского языка и кафедре журналистики Брянского государственного университета им. акад. И.Г. Петровского. Фрагмент диссертации являлся номинантом конкурса на лучшую научную работу аспирантов и молодых ученых по естественным, техническим и гуманитарным наукам «Современные научные достижения Брянск-2009». Содержание работы отражено в 7 публикациях, включая одну в издании, рекомендованном ВАК РФ для опубликования результатов кандидатских диссертаций.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав с последующими выводами, заключения, библиографического списка, приложений.
Понятие культурного концепта
Язык неотделим от культуры. По мнению Н.А. Кобриной, эта связь обусловлена онтологически, поскольку и язык, и культура являются плодами творческой ментальной деятельности человека [Кобрина 2003: 61]. Более того, «человек живет в контексте культуры. Она является для него «второй реальностью». Он создал ее, и она стала для него объектом познания» [Логический анализ... 1991: 3]. Для осмысления ее прибегают к анализу ключевых слов культуры - культурных концептов (также «ценностные доминанты» [Карасик 1996], «термины духовной культуры» [Степанов 1993], «экзистенциальные смыслы» [Перелыгина 1998]). Такие понятия, как «добро», «зло», «истина», «свобода», «красота», существуют в любом языке и актуальны для каждого человека. Они являются национально специфичными и общечеловеческими, являются предметом размышления философов, культурологов, историков; принадлежат различным типам сознания - обыденному, художественному и научному. Лингвистические исследования вопросов, связанных с культурными концептами, представлены в работах О.И. Быковой [2002], СВ. Ивановой [20036, 2004], В.И. Карасика [1996], Т.А. Комовой [2003], СЕ. Никитиной [1991], Т.Б. Новиковой [2003], Т.Г. Поповой [2003], Г.Г. Слышкина [2004], Л.А. Филатовой [2007] и др.
Концепт признается базовой единицей культуры, «сгустком культуры» (по Ю.С. Степанову). Несмотря на универсальный характер человеческого мышления, познание и освоение реального мира производится специфическим, свойственным конкретной национально-культурной общности способом, что отражается в языке. Таким образом, каждый народ по-своему осмысляет одинаковые факты физического мира. Единицы языка приобретают в рамках культуры дополнительную, культурную семантику. З.Д. Попова и И.А. Стернин отмечают, что национальная специфика проявляется в близких концептах разных культур в неполном совпадении сопоставимых концептов по своему содержанию, а также в наличии несовпадающих (сугубо национальных) концептов [Попова 2001: 75].
Для лучшего понимания сути рассматриваемого явления обратимся к определению культурного концепта В.И. Карасик, согласно которому это — «многомерное, культурно-значимое социопсихическое образование в коллективном сознании, опредмеченное в той или иной языковой форме» [Карасик 2004: 117].
Ценностная характеристика концепта является определяющей для выделения концепта. Ценностный компонент культурных концептов выводится из отношения к различным предметам, явлениям, идеям, которые представляют ценность для носителей культуры и составляют важнейшую часть языковой картины мира. В.И. Карасик выделяет ценностную картину мира как часть языковой картины мира, которую составляют культурные ценности, существующие не изолированно, а взаимосвязано. Лингвистически они представлены в виде культурных концептов.
Ценностная картина мира имеет следующие характеристики: 1) ценностная картина в языке включает общечеловеческую и специфическую части. Специфическая часть сводится к различной номинативной плотности и различной оценочной квалификации объектов, а также различной комбинаторике ценностей; 2) ценностная картина мира в языке реконструируется в виде взаимосвязанных оценочных суждений, соотносимых с юридическими, религиозными, моральными кодексами, общепринятыми суждениями, фольклорными и литературными сюжетами; 3) между оценочными суждениями наблюдаются отношения включения и ассоциативного пересечения, в результате чего могут быть установлены ценностные парадигмы культуры; 4) в ценностной картине мира существуют наиболее существенные для данной культуры смыслы, ценностные/культурные доминанты, совокупность которых и образует определенный тип культуры, поддерживаемый и сохраняемый в языке; 5) ценностная картина мира в рамках одной языковой культуры представляет собой неоднородное образование. В ее рамках можно выделить различные микрогрупповые, классовые (и другие макрогрушговые), индивидуальные и пр. ценности; 6) ценностные картины мира существуют как в коллективном, так и индивидуальном сознании [Карасик 1996: 5; Карасик 2004: 141 - 143].
В центре внимания нашего исследования находится индивидуально-авторский концепт как одна из разновидностей индивидуальных концептов.
Образная составляющая культурного концепта - это зрительные, слуховые, такшльные, вкусовые, обонятельные характеристики предметов, явлений, событий, отраженных в нашей памяти, это релевантные признаки практического знания [Карасик 2004: 129]. Другими словами, это - ассоциативный компонент (прототип, стереотип, типовое представление, символ и пр.), который соответствует перцептивной и когнитивной сторонам концепта как психолингвистического феномена и обеспечивает его наглядность. В ходе становления концепта она может «сублимироваться» до символа [Колесов 2002: 107]. Лингвокультурный концепт является включенным в «вертикальный коїпекст», образуя прецедентные связи, т.е. ассоциируется с вербальными, символическими, событийными феноменами, известными всем членам этнокультурного сообщества [см.: Гудков 1999; Слышкин 2000]. Полнота представления образной стороны концепта зависит от жизненного опыта человека. В этом смысле концепт - «сгусток жизненного опыта. зафиксированный в памяти человека» [Карасик 2004: 127].
Понятийная составляющая проявляется в языковом воплощении рассматриваемого явления. Однако ее нельзя описать классически, перечислением дефиииционных признаков. Это то в содержании концепта, что не является образным, не связано с местом имени концепта в лексической системе языка. Понятийная составляющая образована разнотипными семантическими признаками: дефиниционными/дистинктивными, отличающими его от смежных концептов; эссенциальными/сущностными; импликативными, выводимыми из дефиииционных; энциклопедическими - дефиниционно избыточными и пр. [Воркачев 2004: 47 - 48].
Еще одной характеристикой культурного концепта, по мнению лингвистов, является «номинативная плотность» [Бабаева 2002; Воркачев 2004; Карасик 1996, 2004]. Имеется в виду наличие в языке целого ряда одно- или разноуровневых средств его реализации, что напрямую связано с релевантностью концепта для лингвокультурного социума, аксиологической либо теоретической ценностью явления, отраженного в его содержании. Это важнейший объективный показатель актуальности той или иной сферы действительности для конкретного сообщества. В различной номинативной плоіности проявляется неравномерная концептуализация различных фрагментов действительности как одна из характеристик языковой картины мира. «Одни явления действительности получают детальное и множественное однословное наименование, между лексическими и фразеологическими выражениями соответствующих концептов устанавливаются различные системные отношения уточнения, сходства и различия, в то время как другие явления обозначаются общим недифференцированным знаком» [Карасик 2004: 111].
Характеристика ядра и приядерной зоны концепта
В американском переводе - ядерная лексема: "Yet, with tears pouring down his face he kept hold of the handle of the locked door, shutting out the child, sacrificing him to a false notion of honor, in the name of his alleged duly to another woman, who was not the child s mother and who might at any moment come into the room from another door" [AE: 251].
Приносить жертву чему-либо — делать что-либо ради, во имя чего-либо; уступать чему-нибудь: «Нам одинаково трудно представить себе наше разъединение, но, может быть, надо пересилить себя и принести эту жертву» [ДЖ: 431]. Данное значение жертвы можно сформулировать как вынужденный отказ. отречение от чего-л.. причем то, чем жертвуют, из области общих понятий.
В английском же языке схожее значение зафиксировано в уже использованной выше словарной дефиниции лексемы Sacrifice: отказ или воздержание от чего-либо (ценного) ради чего-либо более важного, ... более выгодного, благоприятного исхода. А также — что-либо, от чего отказываются или теряют (см. sacrifice За, Ь): "// is as difficult for you as it is for me to think of our being separated, but perhaps we ought to put our feelings aside and make this sacrifice " [BE: 400].
Как видим, глагольные фразеологизмы обладают высокой структурно-грамматической проницаемостью. Они легко согласуются в предложении с подлежащим, управляют существительным (или другим субстантивированным словом) со значением лица, одушевленного или неодушевленного предмета [Жуков 1991: 36], допускают вставку других слов. Отсюда широкие парадигматические возможности оборота (несов. - «приносить что в жертву»; сов. с возвр. мест. — «принести себя в жертву»; сов. — принести эту жертву»; прич. страд, наст. -«приносимая (общественная) жертва»; деепр. несов. — «принося кого в жертву»).
Интересно обратить внимание на то, что в анализируемом тексте лексема Жертва встречается в значении, которое не отмечается словарями русского языка, а именно испытания, лишения: «После всего вынесенного, и стольких жертв, и такого ожидания ждать уже осталось недолго» [ДЖ: 330].Связь лишение, испытание жертва основана на использовании лексемы в грамматической форме множественного числа, в результате чего она приобретает обобщающий характер: все то, что человек испытал, пережил, чем жертвовал, от чего отказывался. Однако в английских толковых словарях это значение лексемы Sacrifice зафиксировано как потеря, лишение (см. sacrifice, 4а): "After all, they had made all the sacrifices and done all the waiting, it wasn t much to have to wait a few months longer... " [BE: 307].
Кроме ядерной лексемы Жертва в тексте романа встречается большое количество однокоренпых лексем, эксплицирующих концепт в значении микрополя 3. Прежде всего - контекстуальный синоним Самопожертвование, которому в английском соответствует Self-sacrifice: «Снести тяжесть смерти Орлецовой помогает мне свет салюпожертвования, которым озарен и ее конец, и жизнь каждого из нас» [ДЖ: 486]. - "То see the light of self-sacrifice which illuminates Orletsova s death and the lives of all of us helps me to bear her loss " [BE: 451].
Самопожертвование — «жертвование своими личными интересами ради других» [СОШ: 695], а таюке своей жизнью. Русское «сам» обозначает направленность действия на субъект, «кто-либо лично производит действие или испытывает его», а также «своими силами, без помощи или требования со стороны» [СОШ: 693], т.е. добровольно. Английское "self является эквивалентом, как и self-sacrifice - «the sacrifice of one s own desires, interest, etc., for the sake of duty or for the well-being of others» [Collins 2006].
Как видим, данная лексема содержит значимые для рассматриваемого нами микрополя семы «добровольного отказа», «жертвования собой, своими интересами, жизнью» (мученическая смерть Христины), «во имя высшей цели»; имеет положительную коннотацию: героический подвиг, значение которого раскрывается через антитезу тяжесть смерти - свет самопожертвования; смерть, конец -жгань. Как отмечают исследователи романа (В.М.Борисов, Д.Л. Быков, Б. Соколов), прототипом для биографии Христины Орлецовой послужила судьба Зои Космодемьянской, а таюке, о чем свидетельствует имя героини, и архетипичность ее поступка, - сознательный религиозный подвиг Христа. В художественном дискурсе Б. Пастернака возникает контекстуальная синонимия: жертва - свет.
Другим проявлением жертвы является самопожертвование - преданность: «Марина прощала доктору его странные, к этому времени образовавишеся причуды, капризы опустившегося и сознающего свое падение человека, грязь и беспорядок, которые он заводил. Она терпела его брюзоісание, резкости, раздражительность. Ее самопожертвование шло еще дальше. Когда по его вине они впадали в добровольную, им самим созданную нищету, Марина, чтобы не оставлять его в эти промежутки одного, бросала службу, на которой ее так ценили, и куда снова охотно принимали после этих вынужденных перерывов [ДЖ: 460]. Героиня отказывается от личных интересов, целей, работы в пользу Юрия Живаго, следует за ним. Также проявлениями жертвы в данном контексте являются терпение, прощение. Здесь самопожертвование представляет собой многократно повторяющуюся ситуацию.
Обе версии перевода содержат контекстуальный синоним ядерной лексемы Sacrifice — Devotion («преданность, сильная привязанность»): "Marina forgave Yiuy ... She bore with his grumbling, his tempers and his nerves.
Her devotion went even further. ... and in order not to leave him alone at such moments she would give up her own job at the Post Office (where... she was always taken back after her enforced absence) " [BE: 428].
В другом контексте реализуется сема: самопожертвование — услуга, помощь: «Так как присутствие детей иногда стесняло Амалию Карловну во время посещений Комаровского, Тышкевич, уходя, стал оставлять ей ключ от своего номера для приема ее приятеля. Скоро мадам Гишар так свыклась с его самопожертвованием, что несколько раз в слезах стучалась к нему, прося у него защиты от своего покровителя» [ДЖ: 34].
В примере наблюдается несоответствие, контраст видимого и скрытого смысла высказывания, за счет чего создастся эффект иронии, чему способствует стилистический перепад: мелкая услуга не равна понятию самопожертвование, чго подкрепляется мелочностью ситуации, просьб. В переводе ирония не воспроизводится, смысл передается за счет использования слова, более подходящего для описания ситуации: "... Soon she took his altruism so much for granted that on several occasions she knocked on his door asking him in tears to protect her from her patron " [BE: 30].
Слово altruism выступает контекстуальным синонимом sacrifice/ self-sacrifice и имеет значение "the principle or practice of unselfish concern for the welfare of others" [Collins 2006], (ср.: «альтруизм - готовность бескорыстно действовать на пользу другим, не считаясь со своими интересами» [СОШ: 23]).
Микрополе 2 «Приношение, пожертвование»
В ассоциативно-смысловое поле концепта в микрополе «отказ, самопожертвование» входят слова разных частей речи, близкие или тождественные по лексическому значению или семантическая близость которых обусловлена контекстом, в том числе, являющиеся носителями индивидуально-авторских ассоциаций, но соотнесенные с денотатом, и имена других концептов, с которыми пересекается поле анализируемого концепта. Терпение и Смирение являются христианским добродетелями и формами проявления жертвы. Словари регистрируют такие значения указанных лексем: «Смирение — отсутствие гордости, готовность подчиняться чужой воле» [СОШ: 735], а также «безусловная кротость, покорное принятие жизни во всех се проявлениях. Христианское смирение» [РСС: 261]; «Терпение — способность терпеть», т.е. «безропотно и стойко переносит что-н. (страдание, боль, неудобство)» [СОШ: 795]. Отказ от своих интересов, почитание другого выше себя, забота о других характеризуют жизнь христианина, примером которому служит Иисус, кто, «будучи образом Божиим», сделался подобным человеку («приняв образ раба») и «смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти кресной. Посему и Бог превознес Его и дал Ему имя выше всякого имени...» (Флп 2:3-9). Эти идеи Писания реализуются в рассуждениях Живаго о материнстве: «Женщина сама производит на свет свое потомство, сама забирается с ним на второй план существования, где тише, и куда без страха можно поставить люльку. Она сама в молчаливом смирении вскармливает и выращивает его. Богоматерь просят: «Молися прилеоісно Сыну и Богу Твоему". Ей вкладывают в уста отрывки псалма: "И возрадовася дух мой о Бозе Спасе моем. Яко воззри на смирение рабы своея, се бо отныне ублажат мя ecu роди». Это она говорит о своем младенце, он возвеличит ее («Яко сотвори мне величие сильный»), он — ее слава. Так может сказать каждая женщина. Ее бог в ребенке. Матерям великих людей должно быть знакомо это ощущение. Но все решительно матери — матери великих людей, и не их вина, что жизнь потом обманывает их» [ДЖ: 275]. Мать ставит интересы своего ребенка превыше всего, отдается полностью его воспитанию. За ее скромность и смирение ей воздается возвеличиванием и бессмертием («жизнь в потомстве»). Об этом И. Сухих говорит в своей статье «Живаго жизнь: стихи и стихии» так: «Задача женщины в этой жизни определена четко, идея э/сертвы (курсив наш - Г.Б.) вытекает из ее природы, из ее назначения. Она сама производит на свет свое потомство, в молчаливом смирении вскармливает и выращивает его. На долю мужчины остаются наука и искусство» [Сухих 2001: http://magazines.russ.rU/zvezda/2001/4/suhih-pr.htmll. В английском русская лексема передастся разными средствами: эквивалентным соответствием in silence and humility (дословно: в молчании и смирении), и устойчивым описательным сочетанием из псалма: "For Не hath regarded the low estate of his handmaiden: for, behold, from henceforth all generations shall call me blessed" [BE: 255] (дословно: "низкое положение"). Можно сказать, что на данном примере в английской лингвокультуре мы сталкиваемся с большей прозрачностью, наглядностью языковых единиц христианской тематики по сравнению с русским.
При сопоставлении лексем Смирение и Humble на основании лексикографических источников, выявляем их полную эквивалентность в значении: «Смирение — книжн. уст. Отсутствие гордости, высокомерия; сознание своего ничтожества, своей слабости» [MAC Т.4: 215]. / "Humble may suggest a virtuous absence of pride or vanity or it may suggest undue self-depreciation or humiliation" [Merriam- Webster 1992: 186].
В индивидуально-авторском восприятии смирение имеет внешние проявления. способно искупить жестокость мира: «И в нем навек засело / Смиренье этих черт, / И оттого нет дела, / Что свет жестокосерд» [ДЖ: 516]. В английском используются для перевода лексемы разных частей речи, образованные от разных основ: существительное Humility — "And in ту heart the humility of your expression / Will remain for ever, / And now the hard heart of the world / Is not my business " [BE: 491] и прилагательное Submissive — "Nor can your submissive features / Ever be burnished off. /And so, what does it matter / If the world is stonyhearted? " [AE: 348].
Следует отметить, что русская лексема Смиренье обладает большей значимостью по сравнению с английскими Humility и Submissive. Существительное Humility этимологически родственно Humble ("borrowed from Old French humilite, from
Latin humilitatem, from humilis humble" [Barnhart 1995: 364]) и обладает тем же набором характерных сем. Прилагательное Submissive ("before 1586, yielding, obedient; formed from Latin sabmissus" [Barnhart 1995: 772]) содержит значимую сему «покорного подчинения»: "Submissive implies the state of mind of one who has yielded his or her will to control by another and who unquestioningly obeys or accepts" [Merriam-Webster 1992: 400]. Как видим из ряда определений, приведенных выше для русской лексемы, она включает семы обеих английских лексических единиц.
Слово смирение входит в состав паремии и противопоставляется гордости, высокомерию: «Смирение паче гордости. А чем усмехаться так язвительно, познакомились бы лучше с программой наших курсов и признали бы свое высокомерие неуместным. —Господь с вами, Ливерий Аверкиевич!Какое тут высокомерие!» [ДЖ: 328]. Значение пословицы - «внешнее смирение, за которым скрывается гордыня» [РСС:261].
В русском языке слово гордость может иметь как положительную окраску: «чувство собственного достоинства, самоуважения», так и отрицательную «высокомерие, чрезмерно высокое мнение о себе, спесь» [СОШ:138]. В Библии под гордостью подразумевается высокомерие, стремление возвыситься над другими людьми, гордость считается грехом. Ее следует обуздать.
В английском перевод пословицы осуществлен устойчивым словосочетанием false modesty" в британской версии и свободным словосочетанием "mock modesty" в американской версии, оба — со значением — «ложная скромность», близким русской пословице; при этом струкгура высказывания подвергается полной синтаксической модификации (переводчики прибегают к риторическому вопросу): "Why the false modesty? If instead of using that ironic tone you took the trouble to find out what we do in our classes, you wouldn t be so supercilious." "Heavens, Liberius Avercievich, I m not being supercilious" [BE: 305]. / "Why the mock modesty? .." [AE: 216].
Английское Modesty является еще одним эквивалентом русской лексемы, в котором можно отметить отсутствие оттенка самоуничижения - "implies a lack of boastfulness or conceit, without any implication or abjectness" [Merriam-Webster 1992: 186].
На жертвенный поступок способен тот, кто готов поступиться гордостью, унизиться ради кого-либо/чего-либо: «Наверное, мне станет невмоготу, и поступившись гордостью и самолюбием, я покорно приползу к вам, чтобы получить из ваших рук и ее, и жизнь, и морской путь к своим и собственное спасение» [ДЖ: 433]. Лексема Поступаться со значением «добровольно уступая, отказаться от чего-н.» [СОШ: 570], «отказываться от чего-либо (в чью-либо пользу), добровольно лишаться чего-либо; уступать» [Ефремова 2006] выступает синонимом глагола Жертвовать [см. Словарь синонимов 1975: 507]. В американском корпусе текста семантика жертвы в данном случае выражена эксплицитно, в отличие о г британского: "Probably in the end I ll break down completely, and swallow my pride and my self-respect and crawl to you, and ask you for her, for my life, and for a sea passage to my family, and for my own salvation, and accept it all from your hands " [AE: 287]. Расширенная идиома to swallow one s pride (+ self-respect) соответствует значению русского словосочетания. В британском - весь деепричастный оборот опущен: "Probably in the end I ll break down and crawl to you and beg you for Lara, and life, and a sea passage to my family and be happy to receive it all at your hands" [BE: 402]. Семантика унижения поддерживается характером глагольного действия приползти (от ползать) в его метафорическом значении: «заискивать, унижаться, пресмыкаться перед кем-либо» [Ефремова 2006] - crawl to smb. ("to act or behave in a servile manner; fawn; cringe" [Collins 2006]). В русском тексте лексема Покорно в сочетании с указанным глаголом получает дополнительную сему самоуничижения, которая не содержится в ее словарном толковании: «подчиняясь, повинуясь во всем; послушно» [Ефремова 2006]. В английских текстах перевод лексемы отсутствует, указанная семантика содержится имплицитно.
В другом контексте лексема Покорно не содержит семы «унижения», употребляется в значении «выражающий покорность, преисполненный покорности» [Ефремова 2006]: «Однако не мог же он сказать им: «Дорогие друзья, о как безнадежно ординарны вы и круг, который вы представляете, и блеск и искусство ваших любимых имен и авторитетов. Единственно живое и яркое в вас, это то, что вы оісіши в одно время со мной и меня знали». Но что было бы, если бы друзьям можно было делать подобные признания! И чтобы не огорчать их, Юрий Андреевич покорно их выслушивал» [ДЖ: 462]. Герой смиряет гордыню, сознание своего превосходства, чтобы не обидеть друзей. Английский перевод передает семантику наречием Meekly («кротко, смиренно»), которое характеризует кротость, мягкость характера или чрезмерную покорность, смиренность ("Meek may suggest mildness or gentleness of temper or it may connote undue submissiveness" [Merriam-Webster 1992: 186]): "But he coidd hardly say to them: "Dear friends, how desperately commonplace you are — you, your circle, the names and the authorities you always quote, their brilliance and the art you so much admire! The only bright and living thing about you is that you are living at the same time as myself and are my friends!" But how coidd anyone confess to such a thought? - So, in order to spare their feelings, he listened to them meekly" [BE: 430]. Лирический герой отождествляет себя с Христом: его мысленное обращение к друзьям (Гордону и Дудорову) возникает вновь в стихотворении Гефсиманский сад в словах Христа к ученикам: «Вам Господь сподобил / Жить в дни мои, вы ж
Микрополе 4 «Человек, пострадавший от чего-л./кого-л.»
Среди словосочетаний с одной семой преобладают именные: во имя высшей революционной справедливости, во гшя человека, в защиту слабых, на благо женщин и детей, в защиту чьей-л. уязвленной гордости; in the name of higher revolutionary justice, in the name of humanity, in defence of the weak, for the good of women and children, in defence of smb s pride («цель» / «реципиент»); пропащие, отчаянные головушки («субъект», человек, проявляющий безрассудную смелость, связанную с риском (см. отчаянный [Ефремова 2006]); lost, desperate souls (в американской версии, часть словосочетания переведена по модели А + N, второе определение представлено существительным со значением «отчаянный человек» ("desperado - а reckless or desperate person, esp one ready to commit any violent illegal act" [Collins 2006].): lost soids, desperadoes. В русском и в английском языках на данном примере можно выявить национальную специфику наивной картины мира: синекдохическое отождествление человека с головой («человек как носитель каких-н. идей, взглядов, способностей, свойств» [СОШ: 136]) или душой. В русском языке также существует устойчивое сочетание «заблудшая душа». В данном сочетании лишь второе прилагательное соотносит субъект с рассматриваемым микрополем, а первое -сближает со значением пострадавшего лица микрополя 4); дорогая кровавая цена, мученическая смерть («цена, мера, плата»); чудом храбрости и находчивости, с опасностью для жизни («образ действия, характер действия»); благородная задача, noble task, похвальная миссия («мотив»); вызывающие сумасбродства, гибельная поза, disastrous attitude / disastrous pose, самоотверженная обособленность, self-denying isolation («поведение субъекта»: лишенные здравого смысла, дерзкие поступки или пренебрежение собственными интересами, потребностями): «Наверное, гонения и преследования обязывают к этой бесполезной и гибельной позе, к этой стыдливой, приносящей одни бедствия, самоотверженной обособленности, но есть в этом и внутреннее одряхление, историческая многовековая усталость» [ДЖ: 294].
В английском переводе мы снова сталкиваемся с различиями в структуре словосочетаний или количественными несовпадениями: русской беспредложной модели прилагательное + существительное может соответствовать предложное словосочетание в английском (the high cost in blood), слово (martyrdom). Как известно, вопрос о существовании категории падежа имени существительного в английском языке является спорным [Блох 2006]. Из-за невыраженности категории падежа в английском для определения синтаксической роли существительного и его связи с другими словами широко используются предлоги (by a miracle of courage and ingemdty). Предложному словосочетанию в русском может соответствовать предложное словосочетание в английском, однако, поскольку выбор предлогов диктуется законами языка, то и отношения между членами группы, выражаемые ими,
могут быть иными, чем в русском: at the risk of one s life. Зачастую обнаруживается отсутствие словосочетания, которое могло бы быть поставлено в соответствие оригиналу, а семантика русского словосочетания передается придаточным предложением, определяющим главное слово, как в случае mission, however meritorious or noble / mission, however meritorious or inspired. Именному словосочетанию с существительным в роли главного слова (прилагательное + существительное) в русском соответствует словосочетание наречие + прилагательное (Adverb + А) в английском: insanely provocative / insanely defiant.
К этой же группе словосочетаний с одной семой можно отнести глагольные словосочетания, в которых сам по себе глагол не содержит указания на жертвование, а служит вербализации концепта только в контексте или составе фразеосочетаний: против воли пришлось (нарушить) («вынужденное действие»), идти к верной гибели («действие, связанное с жертвованием жизнью»). В английском набор сем иной: to be forced to break this ride («вынужденное действие» + «объект». Если исключить лексему, называющую объект, из состава словосочетания, изменится значение глагола или контекст будет неполным для понимания.), to drive smb. to his death («действие, связанное с угрозой жизни пациенса» + «пациенс»).
Аналогичный семантический набор реализуется словосочетаниями в цикле стихотворений: а именно, глагольные словосочетания с тремя семами: оісизнь свою разбиваю (перед тобою), в руки грешников себя предаст, to break one s life before smb. / to shatter that life (at smb. s feet), to deliver / to betray oneself into the hands of sinners («действие» + «объект» + «реципиент»); все готов разнесть в щепу, ready to smash everything to splinters / ready to smash everything to smithereens («объект» + «добровольность» + «действие»); глагольные словосочетания с двумя семами: все до нитки роздал, given away everything to the lat shred / distributed all it held («объект» + «действие»), хоронят Бога (переведено предложением с глаголом в страдательном залоге A god is being interred 7 God is being buried) («действие» + «пациенс»), гибнуть откровенно, отказался без противоборства, to perish honestly / to go down to perdition openly, unresisting renounced / to reject without resistance («действие» + «образ действия, характер действия»), отдан подонкам («действие» + «реципиент»), отдан на суд («действие» + «цель») - перевод данных двух словосочетаний, относящихся к одному предложению отличается структурой и семантическим набором: предложение в британской версии может быть подвергнуто аналогичному членению, однако каждое сочетание содержит 3 семы, в виду активной формы сказуемого: to deliver smb. to the mob («действие» + «объект» + «реципиент), to deliver smb. for judgement («действие» + «объект» + «цель»). Предложение в американской версии имеет иное членение: to give smb. up to be judged («действие» + «объект» + «цель»), to be judged by the offscourings («действие» + «субъект»). Примером имешіьіх словосочетаний с 2 семами служит благо гибельного шага - the good gift of the road of destruction / the blessing in a stride toward perdition («поступок, проявление жертвы» - «результат» или «отношение к поступку»). Словосочетания с одной семой включают именные: во гшя страшного ее величья — in the name of its terrible majesty / in the name... of its awesome majesty («цель»), из жалости ко мне - out of pity for me («причина» или «цель»), тайная струя страданья - the secret stream of suffering / the secret stream of sorrow (в отношениях предмет - свойство раскрывается «скрытый характер жертвы»), в добровольных муках — амер. in voluntary torments (в отношениях предмет - свойство раскрывается «добровольный характер жертвы»). Британская версия содержит экспликацию трех сем: go freely, through torment («действие» + «образ / характер действия» + «направленность действия» (через страдания, муки)).
В рамках когнитивной лингвистики словосочетания рассматриваются как вторичные структуры, формирующиеся в составе предложения. Анализ синтаксически репрезентируемых концептов основывается в первую очередь на структурных схемах простого предложения, которые являются отражением в концептосфере человека связей и отношений явлений и объектов реальной действительности [Волохина 1999; Попова 2009]. Тип такого концепта определяется «на основе вычленения обобщенных компонентов смысла, которые выделяются из характеристики прототипических субъектно-предикатно-объектных отношений и имеют когнитивную значимость при осмыслении мира» [Фуре 2004: 12]. Основываясь на классификации структурных схем русского предложения, предложенной З.Д. Поповой [Попова 2009], можем констатировать, что для анализируемого нами концепта типичны различные общеиндоевропейские схемы. В качестве репрезентанта концепта «Жертва» могут выступать: - простые двусоставные предложения: «Он решил разрубить узел силою» [ДЖ: 296]. Структурная схема данного предложения кто делает что с глаголом разрушения в сочетании с модальным модификатором оформляет концепт «агенс воздействует на объект». Периферийный вариант данной схемы с глаголом изменения имущественной принадлежности кто дает что, где дополнительная позиция реципиента кому замещена вариантом структурной схемы перемещения агенса в + винительный падеж, представлен в примере: «Он в руки грешников себя предаст» [ДЖ: 526]. В другом поэтическом примере: «Слишком многим руки для объятья / Ты раскинешь по концам креста» [ДЖ: 525] структурная схема кто делает что представляет собой модифицированную схему кто действует чем, которая формирует концепт «инобытие объекта»: «человек проявляет себя движением какой
