Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Система литературного языка и система художественного текста (о проявлении языковой системы в конкретном материале) 21
1. О соотношении понятий: писатель - образ автора, реальная действительность — картина мира 21
2. Особенности проявления языковой системы в системе художественного текста 43
Выводы 72
Глава II. Языковая композиция как центральное понятие науки о языке художественной литературы 74
1. Становление и развитие понятия «языковая композиция». О видах языковой композиции 74
2. Словесный ряд как компонент языковой композиции: состав; особенности употребления в тексте; соотношение словесных рядов друг с другом и с композиционными отрезками 111
3. Субъективация современной прозы как главный признак организации текста 155
4. Виды композиционных связок 193
5. Особенности языковой композиции. Языковая композиция и архитектоника 245
Выводы 267
Глава III. Традиции и новаторство в языковой организации художественного текста 269
1. Принципы реалистического построения языковой композиции текста в современной прозе 269
2. Лицо повествователя как относительно условный композиционный прием 307
3. Композиционные изменения: обрывы и композиционные вставки; композиционные связки, не выраженные материально; текст, состоящий из монологов; повторы-рефрены; «игра в текст» 339
Выводы 401
Заключение 403
Литература 409
- О соотношении понятий: писатель - образ автора, реальная действительность — картина мира
- Становление и развитие понятия «языковая композиция». О видах языковой композиции
- Принципы реалистического построения языковой композиции текста в современной прозе
Введение к работе
Проблема языковой композиции художественного текста, рассматриваемая на материале русской прозы конца XX века, затрагивает вопросы текста; вопросы языка как феномена культуры, а также проблему языка эпохи; связи с различными направлениями мировой культуры, науки, искусства.
Само происхождение, этимология понятия текст в переводе с латинского слова textum означает, как известно, «ткань, соединение, сплетение». В литературоведческом аспекте термин текст рассматривается в трех значениях: «1) письменная или печатная фиксация речевого высказывания или сообщения в противоположность устной реализации; 2) выраженная и закрепленная посредством языковых знаков (независимо от письм. или устной формы их реализации) чувственно воспринимаемая сторона речевого, в т.ч. литературного произв.; 3) минимальная единица речевой коммуникации, обладающая относит, единством (целостностью) и относит, автономией (отдельностью)» [154, с. 436]. Лингвистическое понимание текста несколько иное: «объединенная смысловой связью последовательность знаковых единиц, основными свойствами к-рой являются связность и цельность» [151, с. 507]. Однако оба определения включают в себя такие признаки, как цельность и связность. Кроме того, оба определения непосредственно выходят на лингвистику текста и стилистику текста. Остановимся на последнем направлении, поскольку именно оно и будет лежать в основе нашего исследования: «Текст - это выраженное в письменной или устной форме упорядоченное и завершенное словесное целое, заключающее в себе определенное содержание, соотносимое с одним из жанров художественной или нехудожественной словесности, отграниченное от других подобных целых и в случае необходимости воспроизводимое в том же виде» [79, с. 49]. Такое определение, данное А.И. Горшковым, определяет направление исследования, его основную цель и задачи (ср., например, подходы к тексту в лингвистике текста
[145]). В.В. Одинцов в «Стилистике текста» отмечал: «Теория композиции, некогда увлекавшая наших филологов, долгое время не включалась в круг лингвистических проблем. Нерешенными остаются проблемы композиции и в литературоведении. Сказанное заставляет каждого, кто занимается проблемами стилистики речи, сосредоточить главное внимание на композиционно-стилистической структуре текста» [183, с. 4].
Искусство, художественность, литературное творчество, культура и многие другие проблемы, связанные с художественной прозой, изучались и изучаются, конечно, не только в филологии. В то же время логика, психология, философия затрагивают и проблемы филологии, в частности, вопросы организации текста, элементы его структуры. Так, в логике текстом принято называть «изложенное в письменной или печатной форме, логически стройное и грамматически правильное авторское сочинение или высказывание, а также официальные документы, акты и пр.» [131, с. 588]. В психологии текстом называется «законченное, целостное в содержательном и структурном отношении речевое произведение; продукт порождения (производства) речи, отчужденный от субъекта речи (говорящего) и, в свою очередь, являющийся основным объектом ее восприятия и понимания» [196, с. 394]. Текст, по мнению психологов, обладает содержательно-композиционной структурой, что свидетельствует о его цельности. Основными компонентами текста называются высказывания. Важно отметить, что интерпретация текстов, с точки зрения психологов, является динамической способностью сознания личности вырабатывать взгляды, мнения и т.д. [218]. Философы, рассматривая «самый способ бытия художественного произведения» [233, с. 760], т.е. его выразительность, смысл и др., говорят о художественном образе. Именно образ часто и рассматривается как структурный элемент художественного текста. Интересен подход В. В. Налимова: «Смыслы -это то, из чего создаются тексты с помощью языка. Тексты — это то, что создано из смыслов с помощью языка. Язык — это средство, с помощью которого
из смыслов рождаются тексты. Триада становится синонимом сознания. Тексты, в моем понимании, - это структуры, организуемые вероятностным взвешиванием смыслов. Взвешивание - это придание элементарным смыслам вероятностной меры» [171, с. 283]. В. Налимов выдвигает тезисы о том, что мир -это текст, и что эго человека - это тоже текст, «но совершенный, живой текст, способный к нескончаемой реинтерпретации самого себя» [там же, с. 289]. «Если Эго человека — это его открытость Миру земного действия, то Метаэго — открытость космическому, или иначе — трансличностному началу» [там же]. Русский философ И.А. Ильин в статье «Что такое художественность» рассуждает о том, что «творящий художник имеет дело с тремя слоями искусства»: внешняя материя (язык и др. элементы), образный состав искусства, тайна (главный замысел произведения) [ПО, с. 253]. Поль Рикёр, расширяя границы текста, говорит о «мире текста»: «понятие мира текста требует, чтобы мы открыли ... литературное произведение «вовне», в мир, который оно проецирует перед собой и предлагает читателю для критического освоения» [200, с. 707]. Анализируя структуру текста, Рикёр говорит о том, что художественное произведение может быть замкнуто на самого себя, но может быть и «открыто в мир, подобно «окну», которое разрезает перспективу расстилающегося за ним пейзажа» [там же]. Рассуждения философа перекликаются с мыслями В.В. Виноградова. А.И. Горшков, опираясь на книгу В.В. Виноградова «О языке художественной литературы», пишет: «При раскрытии композиции художественного текста как смены и чередования разных форм и типов речи, разных стилей «анализ осуществляется на основе соотношения и сопоставления состава литературно-художественного произведения с формами и элементами общенационального языка и его стилей, а также с внелитературными средствами речевого общения», т.е. анализ предусматривает выход за пределы данного текста. Но возможен анализ текста и как замкнутого целого, «как особого типа эстетической, стилевой словесной структуры» [78, с. 85 — 86].
Современная культурология вводит нас в пространство различных «миров», одним из которых является художественный: «Гуманистическая ориентация культуры XX в. проявляет себя в различных «мирах» современного общества - экономическом, нравственном, политическом, художественном и т.д.» [138, с. 293]. Художественно-поэтическая деятельность рассматривается как образец, форма общечеловеческой культуры. В истории мировой культуры XX век представлен как век постмодернистской культуры. Анализируя и сравнивая философские тексты модерна и постмодерна, современные культурологи говорят о том, что «постмодерн признает внерациональную словесную текучесть» [там же, с. 332]. Те же ученые продолжают: «Авторы текстов получают информацию-послание неизвестно откуда, передают ее дальше наугад, не зная своего адресата и не имея уверенности в том, что они адекватно воспроизвели содержание информации» [там же]. Таким образом, философия, теряя свои границы, начинает существовать внутри литературной прозы, стихов и т.д.
Профессор Болонского университета Умберто Эко размышляет следующим образом: «...сейчас появились гипертексты. ... Гипертекст - это многомерная сеть, в которой каждая точка или узел потенциально может быть соединена с любым другим узлом» [256, с. 559]. Продолжая мысль ученого, следует сказать о существующей в Интернете литературе, которая, скорее всего, построена но тем же законам, что и «обычная», но, поскольку меняются способы прочтения (легкость в «перелистывании» виртуальных страниц, возможность мгновенного возвращения к началу повествования или к любой другой его части и т.д.), то происходит некоторая иллюзия в восприятии соединения друг с другом композиционных частей текста: словно части текста связаны друг с другом более тесно, чем в обычном художественном произведении. К тому же речь идет, видимо, о текстах разных стилей, а не только о художественных.
Как видно из краткого обзора, вопросы текста связаны с различными направлениями науки, искусства и т.д. Подобную проблему в свое время рассмат-
ривал М.М. Бахтин, наметив круг проблем, связанных с текстом. Однако этот круг трудно считать четко очерченным, ибо он все время увеличивается, затрагивая все новые и новые аспекты: «Проблема текста в гуманитарных науках. Гуманитарные науки — науки о человеке в его специфике, а не о безгласной вещи и естественном явлении. Человек в его человеческой специфике всегда выражает себя (говорит), то есть создает текст (хотя бы и потенциальный). Там, где человек изучается вне текста и независимо от него, это уже не гуманитарные науки (анатомия и физиология человека и др.).
Проблема текста в текстологии. Философская сторона этой проблемы.
Попытка изучать текст как «вербальную реакцию» (бихевиоризм).
Кибернетика, теория информации, статистика и проблема текста. Проблема овеществления текста. Границы такого овеществления.
Человеческий поступок есть потенциальный текст и может быть понят (как человеческий поступок, а не физическое действие) только в диалогическом контексте своего времени (как реплика, как смысловая позиция, как система мотивов)» [20, с. 477 - 478].
Вопросы текста оказываются связанными с проблемой языка как феномена культуры. Так, приоритетное положение занимает язык в целом в этносо-циологии: «Язык осознается как главный этноразличительный признак и этническая ценность» [7, с. 153]. Это находит отражение, в частности, в преподавании литературы, истории в школах и ВУЗах. В национальной среде преподавание этнически ориентировано на распространение знаний о культуре своего народа. Происходит ориентация на культуру других народов. Такое взаимопроникновение культур и литератур позволило говорить о кросскультурной, или мультикультурной литературе постсоветского пространства. Например, СП. Толкачев, анализируя тексты Р. Гамзатова, Ф. Искандера, Ч. Айтматова, С. Агаева и др., использует понятие культурно-стилевой гибридизации [226].
Язык, называемый феноменом культуры, является основным предметом исследования и в страноведении: «Язык - феномен культуры и, при определенной неравноценности его единиц в плане их культуроносной функции, все единицы языка этой функцией обладают» [50, с. 45]. При обучении иностранцев русскому языку осуществляется не только анализ грамматических особенностей, но также и анализ текста. Таким образом, изучающие русский язык как иностранный знакомятся с проблемами строя и употребления языка, с особенностями организации текста. Можно говорить о гибридизации стилевых особенностей текста, написанных на разных языках, отражающих разные культуры и существующих в различных географических пространствах.
Своеобразный диалог культур происходит и в историческом аспекте. Назвав свою книгу «Антропология мифа», современный педагог и философ А. Лобок пишет: «...возникновение жанра повествования можно рассматривать как особого рода интеллектуальный прорыв в истории человеческого духа» [155, с. 491]. Автор считает, что культура возникает раньше языка и коммуникации, это некий авторский знак, который (до возникновения языка) непроницаем для взгляда других людей. Сколы-метки на камнях, сделанные первобытными людьми, - это, по его мнению, факт уже возникшей культуры. Для сравнения А. Лобок приводит многочисленные примеры из современной жизни, когда ребенок, еще не умея разговаривать, тем не менее «метит» свои игрушки, книги и т.д. А впоследствии, овладев языком и сохранив «отмеченные» предметы, творит: создает настоящие произведения культуры. В других своих работах А. Лобок рассказывает о собственной педагогической деятельности и приводит примеры творчества детей, не владеющих пока языком, но обладающих феноменом культуры [156]. Гипотеза подтверждается фактами из современной жизни: «Культура возникает как чистое авторство, которое еще не умеет говорить, которое еще только должно научиться говорить, которое еще только должно обрести то, что можно назвать социальным измерением культуры» [155, с. 400].
Диалог культур - это бесконечный процесс, поскольку он связан с изменением эпох. Под эпохой можно понимать тот исторический отрезок времени, который отличается важными социальными изменениями в обществе и культуре: революция, война, распад строя и т.д. Каждая эпоха рождает новых писателей, а также свой язык, называемый языком эпохи. Как отмечает В.В. Колесов: «Изменение стиля жизни диктует изменения в стиле речи, что отзывается на изменениях норм литературной речи и косвенно отражается на самом языке» [126, с. 12]. Конец 90-х годов - это тоже сложный исторический период. Особый интерес вызывает поколение молодых писателей, пытающихся осмыслить свою эпоху, запечатлеть ее в своих произведениях. Всякий художественный текст является отражением той эпохи, когда он был создан. Он становится, как отмечает В.В. Кожинов, ее художественным образом [123, с. 18].
Таким образом, в исследовании затронуты проблемы теоретической фе-номенализации языковой композиции, ее структурной модификации (в связи с исторической ретроспективой и перспективой) и эволюции.
Актуальность избранной проблемы определяется противоречием между неразработанностью теоретических проблем языковой композиции и назревшей необходимостью классифицировать многообразие современных художественных текстов с позиции их организации, а также между традиционным подходом к характеристике классического художественного текста и реальными новыми явлениями, выходящими за старые рамки этого анализа и нашедшими отражение в современной прозе в условиях сосуществования реализма и постмодернизма и в связи с изменившимися социальными явлениями. Актуальность также связана с самим понятием текста в разных разделах науки, в культуре, в мировой истории. С одной стороны, всякий текст - это объективная реальность, феномен языкового употребления. Независимость текста, его особое положение среди других организованных структур (язык как система, стиль как система и др.) усиливают его объективность. Текст начинает существовать как некий са-
мостоятельный организм, в чем-то независимый, в чем-то связанный с миром создателя и с миром реальной действительности. Поэтому следует говорить и о другой стороне текста: текст - это самоорганизующаяся структура, выходящая из-под «опеки» автора. Текст начинает взаимодействовать с миром читателя и исследователя, приобретая новые качества, о которых его создатель, возможно, не предполагал.
В качестве материала исследования были взяты, главным образом, произведения молодых писателей как наиболее прогрессивной части литераторов. Прогрессивной в том смысле, что они не боятся экспериментировать с текстом, выходя порой за рамки традиций. Но часто именно «неправильно» построенный текст помогает выявить закономерности построения «правильного» текста. Т.В. Булыгина и А.Д. Шмелев отмечают: «Для того чтобы правильно понять текст, часто бывает необходимо выявить в нем аномальные высказывания, определить, намеренно ли допущено отклонение от нормы, и установить истинное семантическое намерение говорящего» [38, с. 105]. Одновременно с этим анализировались тексты преподавателей, выпускников и студентов Литературного института им. A.M. Горького, поскольку Литературный институт - это единственный в России центр подготовки профессиональных литературных работников, многие из которых заявляют о себе впоследствии как талантливые прозаики и поэты. Становится возможным говорить о таком явлении, как писатели Литинститута, которых «объединяет не тематика и идеологическое единство, а качество самого текста при всем разнообразии его смысловых доминант» [98, с. 422]. Наконец, анализировались произведения тех писателей, чье творчество не было исследовано. Нельзя было обойти вниманием и так называемую «массовую» литературу, без анализа которой картина будет неполной и однообразной. Вообще говоря, образцовый текст невозможен без отклонений (вариантов), иначе его не с чем сравнивать. Чтобы взгляд на проблему можно было считать в какой-то степени объективным, нами исследован довольно ши-
рокий материал - более четырехсот источников (около трехсот современных писателей), включающих в себя как романы, так и небольшие рассказы, опубликованные, главным образом, в периодической печати. Необходимость и важность исследования большого количества текстов подтверждает и проект В. Огрызко, названный им «Изборник. Материалы к словарю русских писателей конца XX - начала XXI века». В словарь предполагается включить имена писателей, родившихся после войны, известных и неизвестных широкой публике, реалистов и постмодернистов: «Наверное, включение кое-каких имен кому-то покажется спорным. Но я исхожу из того, что нынешняя русская литература толком еще никем не осмыслена. Пока еще не всегда можно сказать, где корни, а где крона. Это определит время. Но я в одном уверен: чтобы понять особенности современного литературного процесса, нельзя замыкаться только на двух-трех десятках имен. Те, кто будет писать или изучать историю нынешней литературы, должны владеть максимумом информации» [181, с. 2].
Новизна исследования не только и не столько в самом материале, сколько в предмете. В филологии остается неисследованным само понятие языковой композиции художественного текста. Кроме того, образ автора и материал языковой композиции рассматриваются на примере произведений, также неизученных ранее. Новым является и раскрытие изменений в языковой композиции художественного текста писателей конца XX века по сравнению с классическим построением текста. Если объектом исследования в диссертации являются художественные прозаические тексты русских писателей конца XX века (главным образом, конца 90-х годов), то предметом исследования служит языковая организация текста. Основополагающие явления, связанные с текстом (композиция, образ автора), не исследованы в достаточной степени в современной филологии. Проблемы языковой композиции были лишь намечены академиком В.В. Виноградовым, однако не систематизированы. Кроме того, проблемы языковой композиции рассматривались главным образом на материале
классической литературы либо на материале современной литературы, но уже приближенной, если можно так выразиться, к классике.
Выбор материала исследования обусловлен следующей целью: показать, как в прозе современных писателей происходит развитие традиций и становление новых тенденций в организации текста. Поэтому в исследовании проанализирована преемственность в анализе построения художественного текста.
Целью исследования является обоснование идеи о языковой композиции и образе автора как важнейших и ведущих явлениях художественного текста, которые исторически и традиционно закрепились в русской прозе и, несколько видоизменившись, продолжают быть основой построения художественного текста. Языковая композиция и образ автора - это такие категории текста, которые является не только его принадлежностью, но и отражают особенности проявления языковой системы в системе художественного текста, поскольку текст не является строго изолированной структурой. Наблюдается постоянное взаимодействие между композицией текста и языковой системой. Мир, отражаемый в тексте, не познаваем до конца. С каждой новой эпохой в нем открывается что-то новое, неизвестное ранее. Так и текст познаваем лишь до определенного предела. В каждом тексте всегда будет оставаться нечто непознаваемое, связанное с наитием, вдохновением, подсознанием, т.е. всем тем, что одухотворено Божьей волей и не поддается осмыслению. Об этом писали многие философы, в частности, М.М. Бахтин [21, с. 353-354]. И.Р. Гальперин отмечал: «...подвергая текст сознательной сегментации, художник слова все же не свободен от проявления бессознательного в оценке отдельных фактов и событий и невольно выражает это путем выдвижения тех или иных моментов в качестве весьма значимых и поэтому достойных графической интерпретации» [67, с. 58].
Анализируя языковую концептуализацию мира, Т.В. Булыгина и А.Д.
*
Шмелев отмечают: «По-видимому, чисто лингвистического анализа недостаточно для решения вопросов такого рода. Здесь свое слово должны сказать
мистики и богословы. Но лингвистический анализ может оказаться в руках богословов полезным подсобным орудием» [39, с. 539]. (В. Шкловский использует интересное высказывание Гете: «Художественное произведение приводит нас в восторг и в восхищение именно тою своею частью, которая неуловима для нашего сознательного понимания; от этого-то и зависит могущественное действие художественно-прекрасного, а не от частей, которые мы можем анализировать в совершенстве» [251, с. 47]). А. Ким в романе «Остров Ионы» утверждает: «Мои виртуальные герои были слишком хрупки и эфемерны, чтобы выдержать такую двусмысленность, как подчинение в своих действиях не автору книги, а как бы неведомому автору самого автора» [401, с. 234]. И далее словами героя произведения продолжает: «Нас всех сочинили, братцы! Писатель А. Ким руку приложил. Но ведь писателя А. Кима тоже сочинил кто-то! Так же как и Я был сочинен Автором, имени Которого не знаю...» [там же, с. 248]. Подобные мысли высказывает писатель С. Сибирцев: «...через писательскую душу, через его сердце протянут некий невидимый нерв, который связывает его пожизненно с Небесным творцом, который именно в тебя поверил и вложил перо, - это называется дар Божий» [188, с. 12]. Утверждения писателей перекликаются с мыслями исследователей. У В.И. Гусева читаем: «Автор у Толстого - это ни на секунду не бытовой автор и не рассказчик; это - Автор -«божественный человек» (Кант) в самом авторе» [90, с. 138]. Г.Д. Гачев отмечал: «Ведь НЕ Я, НО МНОЮ - Жизнь сочиняет...» [70, с. 670].
Сформулированная цель исследования определяет его задачи: 1) раскрыть особенности проявления языковой системы в системе художественного текста; 2) охарактеризовать языковую композицию художественного текста на примере прозы писателей конца XX века в ее отношении (и взаимозависимости) к содержанию произведения; 3) выявить особенности языковой организации образа автора в соотношении с образом рассказчика и образами персонажей; 4) раскрыть особенности языкового материала, лежащего в основе языко-
вой композиции; 5) показать и раскрыть изменения в языковой организации художественного текста писателей конца XX века по сравнению с классическим построением текста у А.С. Пушкина.
Методологическую основу работы составили труды классиков отечественной филологии, ученых, занимавшихся и занимающихся проблемами языкового подхода к тексту: М.М. Бахтин, Р.А. Будагов, В.В. Виноградов, Г.О. Винокур, В.М. Жирмунский, Ю.М. Лотман, А.А. Потебня, Б.В. Томашевский, В.Б. Шкловский, Д.Н. Шмелев, Л.В. Щерба, Б.М. Эйхенбаум, Ю.А. Бельчиков, Н.Д. Бурвикова, Н.С. Валгина, И.Р. Гальперин, Б.М. Гаспаров, А.И. Горшков, В.И. Гусев, Е.Г. Ковалевская, В.В. Колесов, В.Г. Костомаров, О.А. Крылова, Л.Ю. Максимов, Ю.Н. Минералов, Н.Г. Михайловская, П.А. Николаев, Н.А. Николи-на, Л.А. Новиков, В.В. Одинцов, Л.И. Скворцов, А.В. Степанов, Б.А. Успенский, В.Е. Хализев, И.Я. Чернухина, А.П. Чудаков, Н.М. Шанский и др.
Теоретическая и научно-практическая ценность диссертационного исследования состоит в том, что в нём на основе обширного, не исследованного другими учёными материала, представлено описание языкового построения художественных текстов русских писателей конца XX века. Впервые предпринимается попытка осмыслить принципы и специфику языковой композиции на новом языковом материале.
Мы предполагаем в качестве рабочей гипотезы следующее положение: если тексты изучаемых писателей построены в целом по классическим образцам, то писательской реформы (кардинальные изменения в построении текста) нет. Но, возможно, в организации текста есть некоторые новые явления: усложняется количество и качество словесных рядов; субъективация повествования связана главным образом с рассказчиком; соотношение «образа автора» и «образа рассказчика» нарушает классические каноны; в текстах, написанных от третьего лица, всегда есть неявный рассказчик и т.д. Таким образом, если исследовать языковую композицию и «образ автора», то можно сделать выводы о
продолжении традиций литературы реализма, несмотря на существующее в современности течение постмодернизма.
Результаты диссертационного исследования могут быть использованы в общих вузовских курсах по истории русского литературного языка, в курсе «Филологический анализ текста», а также в специальных курсах по стилистике и литературоведению. Кроме того, материал исследования можно использовать на школьных и студенческих занятиях межпредметного и интегрированного типа (например, основанного на взаимосвязи литературоведческого и лингвистического анализа художественного текста).
Соответственно поставленным целям организована структура работы, состоящей из трёх глав. В первой главе «Система литературного языка и система художественного текста (о проявлении языковой системы в конкретном материале)» раскрывается основополагающий для нашего исследования тезис В.В. Виноградова: система русского литературного языка — это тоже своего рода композиционная организация. Языковая композиция художественного текста -это, с одной стороны, часть литературного языка как композиционной системы, а, с другой стороны, - самостоятельная система. Таким образом, эти две системы взаимодействуют и влияют друг на друга. Знание особенностей литературного языка той или иной эпохи [207] в какой-то мере помогает раскрыть особенности художественных текстов, рождающихся в эту эпоху. В этой же главе рассматривается соотношение понятий: писатель и «образ автора», реальная действительность и картина мира. Проблеме соотношения двух миров - реального и художественного - было посвящено как творчество В.В. Виноградова, так и философов («мир текста» у Поля Рикёра). Писатель, как реальная личность, находится в сложных взаимоотношениях с реальным миром и одновременно с «образом автора» и «миром текста». Таким образом, раскрываются особенности взаимодействия языковой композиции художественного текста и системы литературного языка как двух особым образом организованных сие-
тем: пересечение; взаимное заимствование; взаимовлияния, способствующие росту или упадку систем и др. Так, например, исследователи отмечают, что для языка современной публицистики и для современного разговорного языка характерно увеличение стилистически сниженных элементов. Это находит отражение, с одной стороны, - в системе литературного языка [161], с другой стороны, - в языковой композиции художественных текстов (например, современная молодая проза). Это пример взаимовлияний двух систем, в результате чего происходит расшатывание старых литературных норм в композиционной системе литературного языка, а это, в свою очередь, отражается на употреблении норм в тексте, внутри языковой композиции (использование словесных рядов, построение образов и т.д.). Причем под нормой также понимается некая композиционная организация. Однако, если нормы расшатываются на уровне строя языка, то в тексте они приобретают статус иных композиционных единиц, т.е. приходится говорить о их употреблении. Но это же и результат неумелого пользования языком: желание и кажущаяся возможность выразить любую мысль с помощью ограниченного числа языковых средств (и - в художественном тексте — словесных рядов).
Во второй главе «Языковая композиция как центральное понятие науки о языке художественной литературы» мы рассматриваем проблемы композиции художественного текста с точки зрения разных наук; с исторической точки зрения; в плане организации языковой композиции и ее разновидностей. В этой главе даётся история вопроса, а также раскрывается тезис о том, что «образ автора» - это художественное воплощение автора (писателя) в композиционном строе текста.
Теоретический анализ языковой композиции даётся в свете трудов академика В.В. Виноградова, т.е. языковая композиция рассматривается как система динамического развертывания словесных рядов, которые и составляют материал языковой композиции. Словесные ряды, проходя сквозь текст и пересекаясь
с композиционными отрезками, являются динамическими компонентами языковой композиции, а композиционные отрезки - статическими. В.В. Виноградов писал о стилевых отрезках, стилевых потоках. Это, с одной стороны, разновидности чужой речи (диалог, монолог, несобственно-прямая речь), с другой стороны, - это известное членение на повествование, описание, рассуждение. Однако все эти разновидности не существуют отдельно, а всегда зависят от точки видения. Чужая речь распределяется между точками видения, что приобретает в тексте вид субъективации (в её различных формах). Все компоненты текста связаны друг с другом: семантически, грамматически, интонационно, графически (очевидно, возможны и другие виды связи). Но между ними есть и серьёзные различия, которые тоже связаны с семантикой (стилистическая окраска) и с грамматикой (формы времени, своеобразие синтаксиса).
Важнейшей мыслью является следующая: анализ языковой композиции -это не характеристика придуманных исследователями элементов и частей текста. Это наблюдение над реально существующими явлениями, интуитивно понимаемыми и используемыми писателями. Напротив, если писатели искусственно используют в произведении те или иные композиционные «изыски», текст теряет особенности реалистического построения, теряет органическую связь содержания и формы.
Языковая композиция художественного текста, тесно связанная с архитектоникой и соотносящаяся с ней как содержание и форма (Н.А. Николина называет архитектонику внешней композицией текста. См.: [175, с. 7]), основана не только на сознательном стремлении автора отобразить действительность, но и на бессознательном, интуитивном. Следовательно, общенациональная картина мира субъективируется, преломляется в сознании писателя и находит отражение в нескончаемых приемах композиционного построения текста. Известно, что чем глубже исследуется мир, тем больше остается непознанного. Ана-
логичным образом происходит и в тексте: чем дальше вглубь будет уходить исследователь, тем больше откроется ему непознаваемых явлений.
В третьей главе «Традиции и новаторство в языковой организации художественного текста» раскрывается тезис, что литература реализма - это прежде всего те произведения, в которых происходит взаимодействие стилевых стихий. Такое построение текста характерно и для рождающихся в недрах реализма произведений постмодернизма. Таким образом, проблемы реалистического построения текста, принципы которого были разработаны и закреплены А.С. Пушкиным, являются актуальными и в наше время.
Новаторство не существует без традиций, ибо вырастает из них и на них [34, с. 41]. О нескончаемом сосуществовании классического и неклассического во всемирном художественном процессе говорит В.Е. Хализев [239, с. 232]. Подобные проблемы рассматривают представители синергетики и акмеологии: «...постмодернизм всегда представляет своеобразный возврат к классике, но на основе модернизма. Это означает, что постмодернизм — своеобразный синтез модернизма и классики» [33, с. 116]. Явление возвращения к тому, что уже было в истории, описывается исследователями не только на примере XX века, но также и в контексте XIX века: «Именно после символистов и во многом благодаря их интерпретациям классики стало окончательно ясно, что русская литература XIX века актуальна и насущно необходима — навсегда» [191, с. 223].
Рассматривая современные тексты в контексте эпохи, говоря об эволюции, мы обращаемся к прошлому (в частности, к послереволюционной эпохе), отмечая новые явления, явившиеся во многом видоизменением того, что уже имело место в языке. В.Г. Костомаров справедливо замечает: «В то же время не стоит преувеличивать угрозу: как и тогда, русский язык отнюдь не на краю гибели и даже не в кризисе. Он просто приобретает новый облик, что, как показывает история, всегда воспринимается, особенно лицами старшего поколения, как порча привычно-надежного. Тут уместно повторить тезис, к которому не раз
подводил анализ фактического материала: предшествующая эпоха излишне тормозила все изменения языка, в том числе и оправданные...» [133, с. 286].
В главе раскрываются и новые явления в языковой композиции, которые проявляются в современной прозе: не связанные друг с другом, характерные точки видения; неожиданное включение «неявного» («невидимого») рассказчика (т.е. не проявляющегося в языковом плане); использование графического словесного ряда в качестве реплик внутреннего диалога и в других композиционных функциях; усиление роли межтекстового словесного ряда; прямое включение чужой речи в авторское повествование (без традиционных кавычек и ремарок), так называемая невыделенная прямая речь; композиционная разорванность точек видения и других композиционных отрезков между собой (иногда этот приём используется как основной на протяжении всего повествования); формальное изменение лица в тексте без изменения словесных рядов и др.
Основное содержание работы нашло отражение более чем в двадцати публикациях, в том числе в монографии и учебном пособии. Апробация диссертационного исследования представлена в научных докладах, сделанных в Москве, Екатеринбурге, Чите. Основные положения диссертации обсуждались на заседании кафедры русского языка и стилистики Литературного института им. A.M. Горького (г. Москва), а также в ЗабГПУ им. Н.Г. Чернышевского (г. Чита).
О соотношении понятий: писатель - образ автора, реальная действительность — картина мира
Художественный текст — особым образом организованная композиционная система, существующая не изолированно от остального мира (реального и языкового), а в связи с ним, одновременно зависимая и независимая от других систем. Проблемы художественного текста исследуются современными филологами, такими, как: Ю.А. Бельчиков [25, 27], Н.Д. Бурвикова (Зарубина) [41, 103], О.А. Крылова [129, 135, 136], А.В. Степанов [221, 222], И.Я. Чернухина [241, 242] и др. (например: [223, 234]). Если язык, по Б.М. Гаспарову, является «гигантским мнемоническим конгломератом, не имеющим единого строения, неопределенным по своим очертаниям, которые к тому же находятся в состоянии постоянного движения и изменения» [68], то и текст, видимо, в некоторых случаях становится открытой структурой, поскольку он всегда является отображением вечно изменчивого мира. (Например, И.С. Скоропанова пишет: «Дерридианскому тексту присущи внутренняя неоднородность, многоязычие, открытость, множественность, интертекстуальность» [217, с. 23]; «Текст теряет начало и конец и превращается в дерево, лишенное ствола и корня, состоящее из одних ветвей [там же, с. 19]). Л.И. Скворцов отмечает, что культура речи также является частью «языковой среды»: «И наконец, культура речи может быть осмыслена и в экологическом аспекте - как часть нашей здоровой окружающей «языковой среды», - нашего речевого существования, освобожденного и от грубых ошибок, и от досадных неточностей, и от всего, что засоряет, огрубляет, стилистически снижает или «усредняет», нивелирует нашу речь, мешает нашему общению, затрудняет или опошляет его, снижает нашу общую духовность» [216, с. 5]. О влиянии языка на деятельность человека размышлял Б.Л. Уорф: «Мы должны признать влияние языка на различные виды деятельности людей не столько в особых случаях употребления языка, сколько в его постоянно действующих общих законах и в повседневной оценке им тех или иных явлений» [230].
Мы согласны с И.Р. Гальпериным, утверждавшим, что текст не есть явление безграничное [67, с. 9], хотя у него же находим размышления об «открытом» романе Л. Толстого «Анна Каренина» [там же, с. 134], а также о грамматической системе языка, которая является «системой и закрытой и открытой» [там же, с. 11]. Мы согласны с рассуждениями представителей синергетики, что любая структура проницаема для другой, хотя и в разной степени [10, с. 19]. В.Л. Бабурин далее пишет: «Но, во-первых, если мир состоит из систем, то ее окружают такие же системы. Значит, окружающей средой для каждой из систем служат системы. Во-вторых, если системы состоят из подсистем, а те из элементов, то каждый элемент может быть разложен на составляющие его микроэлементы, а внутрисистемная среда есть внешняя среда для составляющих ее подсистем» [там же, с. 48]. В.В. Василькова, рассуждая о формировании новой картины мира, отмечает: «Эта картина мира признает, конечно же, наличие в мире замкнутых систем, действующих как механизмы, но они в контексте нового миропонимания составляют лишь незначительную часть мировых явлений. В основном мир состоит из открытых систем, которые интенсивно обмениваются энергией, веществом, информацией с окружающей средой и, следовательно, характеризуются совершенно иными принципами — разупорядоченно-стью, разнообразием, неустойчивостью, нерановесностью, нелинейными соотношениями» [49, с. 27]. Таким образом, открытая система обладает как «зонами подпитки ее энергией окружающей среды», так и «зонами рассеяния, «сброса» энергии» [там же, с. 19]. С. Лем в «Сумме технологии» утверждал, что «количество информации (или негэнтропии) в замкнутой системе не может возрастать» [148, с. 211]. (Ср. литературоведческий подход: «Мысль о тотальном взаимоопределении текстами друг друга в едином Контексте Мироздания была высказана множество раз в трудах самых различных литературоведческих школ, впервые - в Ветхом и Новом Завете. Любой текст, создаваемый человеком, тяготеет к слову или отталкивается от него. В этой религиозно-философской литературоведческой традиции, для которой любой текст - часть Текста, любое слово -выражение или проявление Слова» [15, с. 22 - 23]). А. Курчаткин в повести «Поезд» создает аллегорический образ закрытого общества со своими законами: «Их поезд когда-то сошел на круговую дорогу - и так и остался на ней. ... Так и продолжали резать по кругу, старательно делая вид, будто ведут поезд к некоей цели, к некоему конечному пункту, название и месторасположение которого известно лишь им одним. Куда ушла жизнь!» [443, с. 539].
Становление и развитие понятия «языковая композиция». О видах языковой композиции
Как известно, смена разных типов речи свойственна прежде всего и главным образом текстам реалистической литературы [78, с. 87]. Таким же бесспорным фактом можно считать и то, что само понятие композиции всегда связано с движением повествования, т.е. с динамизмом. Следует отметить, что динамизм - отличительная черта многих (если не всех) систем (см. об этом, например, в «Сумме технологии» С. Лема: разумная деятельность как устойчивый динамический процесс [148, с. 131], динамический характер науки как системы [там же, с. 136]). Связь композиции с динамизмом признают как филологи, так и философы. Отметим высказывание В.И. Гусева: «Практически же композиция есть и развитие (точнее, развертывание), принципы самого движения художественной «стихии» [88, с. 86]. (См. также [197, с. 13]). Д.Н. Шмелев писал: «События литературно-художественного произведения существуют в данном тексте, они конструируются текстом, особенностями «отбора и расстановки» слов» [253, с. 63]. Проблему композиции раскрывали Н.Г. Михайловская и В.В. Одинцов [169]. Н.С. Валгина пишет о тексте как динамической единице [45, с. 7]. (Ср. суждение С. Лема: «...книга «Гамлет» -это статическая структура, динамизирующаяся только при чтении, то есть благодаря процессам, происходящим в человеческом мозгу» [148, с. 208]). Подобной точки зрения придерживаются и исследователи психолингвистики, например, А.А. Леонтьев отмечает: «Образ содержания текста принципиально динамичен. Он не есть, а становится, и лишь в постоянном становлении - его бытие. Нельзя представить себе статический, «точечный» образ содержания «Войны и мира» [150, с. 142]. (См. также: «Композиционная завершенность предполагает определенную логику разворачивания речевого произведения» [76, с. 40]. Отметим также: [92]).
Анализируя «мир текста», Поль Рикёр, как и филологи, говорит о точках зрения, подходя к вопросу о композиции (а точки зрения, как известно, динамически изменчивы в структуре текста): «Каким образом можно связать понятия точки зрения и повествовательного голоса с проблемой нарративной композиции? Прежде всего следует соотнести их с категориями повествователя и персонажа: рассказываемый мир — это мир персонажа, а рассказывается он повествователем» [200, с. 95]. Уместно привести слова И.А. Ильина: «И вот в этом великом созидательном вращении мира малый атом имеет свое призвание: он должен верно постигнуть свою природу и свое отношение к целому, утвердить свою внутреннюю свободу и свое бытие и добровольно включиться в общую жизнь вселенной, в ее трудовой порядок» [109, с. 63]. К понятию «языковая композиция» тесно примыкает термин «композиция» в литературоведческом аспекте, связанной с архитектоникой («Композиция книги архитектонич-на», - пишет Н.А. Гончарова [75, с. 62]). Оценка композиции может проявлять себя «при рассмотрении любого объекта с позиции красоты, гармонии, целостности» [там же, с. 8]. (См. также: [209, 232]).
Принципы реалистического построения языковой композиции текста в современной прозе
Задача данной главы заключается в том, чтобы, проанализировав особенности реалистического построения текста у А.С. Пушкина, показать, как традиции реализма реализуются в современной прозе, наряду с постмодернистскими тенденциями в построении художественного текста. В России основы реализма были заложены творчеством А.С. Пушкина в 20-30-е годы XIX в. Б.М. Эйхенбаум отмечал: «Вопрос об организации русского прозаического языка («языка мыслей») становится к 30-м годам животрепещущим и требует своего разрешения» [255, с. 38 - 39]. Г.О. Винокур, анализируя язык А.С. Пушкина, писал: «Нет, пожалуй, во всей нашей истории литературы более ответственной проблемы, чем проза Пушкина» [61, с. 181]. Поэтому, определяя реализм как важнейшее направление в литературе, правомерно обратиться к В.В. Виноградову, к его анализу языка А.С. Пушкина: «Применение разных стилей открывало возможность безмерно углублять и расширять смысловую перспективу изложения посредством постоянных переходов от одного плана и строя речи к другому, посредством пересечения и взаимоотражения разных стилистических сфер. Оно содействовало синтезу в языке Пушкина разных стилистических систем, объединению противоречивых литературно-языковых категорий. С ростом реалистических тенденций в творчестве Пушкина принципы выбора и использования чужих стилей определялись задачей более глубокого отражения действительности. Своеобразные формы семантического соотношения устанавливались между тем или иным стилем и разными кругами и событиями реальной действительности» [59, с. 510].
Современные постмодернистские искания, отрицая реализм, в то же время отталкиваются от него, вырастают из него, в какой-то мере продолжают его. Л.И. Скворцов отмечает: «Сокровищница литературного языка, создаваемая всей совокупностью читаемой литературы прошлого и настоящего, - это не какая-то неприступная и раз навсегда созданная святыня, это именно живая традиция, требующая постоянного творческого развития и обогащения» [214, с. 242]. «Постмодернизм предполагает принципиально новый, не приемлющий статики и однозначных определений взгляд на мир», - утверждают современные философы [134, с. 299]. В то же время высказываются резкие мнения относительно постмодернизма в России. Например, В. Куприянов пишет: «Одним из свойств постмодернизма является не просто разрыв с традицией, а активное на ней паразитирование, причем сам паразит желает быть более крупным, более видимым, нежели попираемая им «традиция» [139, с. 4]. И.П. Ильин отмечает: «Эта антиреалистическая тенденция характерна практически для всех теоретиков постмодернизма, стремящихся не только обобщить опыт авангардистской литературы XX в., но и пытающихся с позиций этой художественной традиции дать эстетическую переоценку всего предшествующего искусства, и прежде всего искусства реализма» [111, с. 217 - 218].
В связи со всем сказанным, напрашивается вывод не о постмодернизме в России и отечественной литературе, а о постреализме, вобравшем в себя как особенности реализма, так и постмодернизма. (Ср. замечание Ю. Полякова: «без постмодернизма реализм скучен, без реализма постмодернизм непонятен» [117, с. 4]). Хотелось бы заметить, что этот вывод сделан нами независимо от учебника по литературе Н.Л. Лейдермана и М.Н. Липовецкого [147]. (Относительно данного учебника довольно резко выступил П. Басинский: «Это она (власть. - Г.А.) так считает, что реализм в конце XX века является настолько ничтожной литературной традицией, что ей в книге отведены 20 страниц из более чем 150. Каким же художественным методам достались остальные 130? Постмодернизму и постреализму. Напоминаю, что последний, в отличие от реализма и постмодернизма, есть исключительный плод воображения двух человек - Липовецкого и Лейдермана» [16, с. 5]).
