Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА ПЕРВАЯ. ЯЗЫКОВАЯ КАРТИНА МИРА КАК ЭЛЕМЕНТ МЕХАНИЗМА РЕЧЕМЫСЛИТЕЛЬНОИ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЯЗЫКОВОЙ ЛИЧНОСТИ 18
РАЗДЕЛ I. Языковая картина мира в системном и текстовом представлении 18
1.1.1. Языковая картина мира в системном представлении 18
1.1.1.1. Языковая картина мира как механизм внутренней формы языка (к истории вопроса) 18
1.1.1.2. Семантическое пространство языка как отражение языковой картины мира 20
1.1.1.2.1. О соотношении понятий «языковая картина мира» и
«семантическое пространство языка» 21
1.1.1.2.2. Лексико-семантическое пространство языка и языковая картина мира 23
1.1.1.2.3. Семантико-словообразовательное пространство языка и языковая картина мира27
1.1.1.2.4. Семантико-грамматическое пространство языка и языковая картина мира 29
1.1.1.2.5. Семантико-синтаксическое пространство языка и языковая картина мира 31
1.1.1.2.6. Семантико-прагматическое пространство языка и языковая картина мира 33
1.1.2. Языковая картина мира в текстовом представлении 39
1.1.2.1. Предтекстовый статус языковой картины мира 39
1.1.2.2. Языковая картина мира: «от системы к тексту» и «от текста к системе» 43
1.1.2.2.1. Исследование языковой картины мира в направлении «от текста к системе» 44
1.1.2.2.2. Исследование языковой картины мира в направлении «от системы к тексту» 47
РАЗДЕЛ II. ЯЗЫКОВАЯ КАРТИНА МИРА КАК ВАЖНЕЙШИЙ УЗЕЛ В МЕХАНИЗМЕ РЕЧЕМЫСЛИТЕЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЯЗЫКОВОЙ ЛИЧНОСТИ 51
1.2.1. К обоснованию специфики исследования 51
1.2.2. Языковая картина мира и модель речемыслительной деятельности языковой личности54
1.2.3. Дотекстовый этап речемыслительной деятельности языковой личности 63
1.2.3.1.Картина мира в структуре речемыслительной деятельности языковой личности 63
1.2.3.2.«Языковой мир» в структуре речемыслительной деятельности языковой личности 67
1.2.4. Текст как продукт речемыслительной деятельности языковой личности 73
ВЫВОДЫ ПО ПЕРВОЙ ГЛАВЕ 76
ГЛАВА ВТОРАЯ. КЛАССИФИКАЦИЯ ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЫ МИРА КАК ЭЛЕМЕНТА РЕЧЕМЫСЛИТЕЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЯЗЫКОВОЙ ЛИЧНОСТИ 77
2.1.1. Основания классификации языковых картин мира 77
2.1.2. Определение некоторых понятиях, используемых при описании классов языковых картин мира 80
2.1.3. Класс референтных языковых картин мира 82
2.1.3.1. О референтной отнесенности языковой картины мира...82
2.1.3.2. Виды референтных языковых картин мира
в оппозиции статика — динамика 84
2.1.3.2.1. Языковая картина мира статичного вида 85
2.1.3.2.2. Языковая картина мира динамичного вида 89
2.1.3.3. Виды референтных языковых картин мира в оппозиции внешнее — внутреннее 95
2.1.3.3.1. Языковая картина мира внешне-ориентированного вида 95
2.1.3.3.2. Языковая картина мира внутренне-ориентированного вида 100
2.1.4. Класс метареферентных языковых картин мира 105
2.1.4.1. О метареферентной отнесенности языковой картины мира 105
2.1.4.2. Языковая картина мира рационального вида 106
2.1.4.2.1. Логическая языковая картина мира 106
2.1.4.2.2. Генерирующая языковая картина мира 112
2.1.4.2.3. Регистрирующая языковая картина мира 117
2.1.4.3. Языковая картина мира чувствующего вида 120
2.1.5. Класс модальных языковых картин мира 125
2.1.5.1. О модальной отнесенности языковой картины мира.... 125
2.1.5.2. Языковая картина мира образного вида 127
2.1.5.3. Языковая картина мира номинативного вида 130
ВЫВОДЫ ПО ВТОРОЙ ГЛАВЕ 133
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 136
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 139
ПРИЛОЖЕНИЕ
- Языковая картина мира в системном представлении
- К обоснованию специфики исследования
- Основания классификации языковых картин мира
Введение к работе
Диссертационное исследование посвящено определению места и выявлению функции (роли) языковой картины мира (далее — ЯКМ) в структуре речемыслительнои деятельности русской языковой личности. Под ЯКМ в работе понимается лингвоментальный компонент речевого мышления, опосредующий процесс порождения текста определенного типового качества. Под речемыслительнои деятельностью — «процесс порождения речи <...>, осуществляемый механизмами речевого мышления» [Кацнельсон 1972, с. 115].
В рамках системно-структурного языкознания ЯКМ рассматривается как результат языковой деятельности языкового коллектива в целом, объективированный в фактах языка. Традиция такого изучения ЯКМ восходит к идеям И. Гердера, В. фон Гумбольдта, Л. Вайсгербера, Э. Сепира, Б. Уорфа и других лингвистов и осуществляется в работах общеязыковедческого характера в связи с проблемой языкового (семантического) картирования мира; эти работы направлены на «обнаружение аспектов взаимовлияния языковых картин мира, или, по крайней мере, их контрастивное описание» [Резанова 2007, с. 28].
Наряду с осознанием проблемы ЯКМ в рамках общего языкознания разработка понятия ЯКМ осуществляется также в лексикологических и лексикографических работах и связывается с идеей поля (И. Трир, Т. Халлиг и др.), которая постепенно углубляется и конкретизируется, перерастая в идеографические концепции (В. Вартбург и пр.) (см. подробнее: [Кузнецова 1963; Караулов 1976]); в отечественной лингвистике разработка понятия ЯКМ восходит к тезаурусному изучению лексики и определению принципов составления идеографических словарей [Караулов 1976; Караулов 1981]. Анализируя и обобщая труды зарубежных ученых в области изучения «понятийных полей» и идеографических построений, Ю. Н. Караулов отмечает следующее: «Структура идеографического словаря составляет, особенно в своей инвари-
антной части, один из компонентов «картины мира», а именно статический ее компонент, который включает принципы членения лексического состава данного языка и отражает наиболее общие, доминантные грамматические категории, определяющие его структурный тип» [Караулов 1976, с. 259]. В процитированном фрагменте утверждается мысль об особой организующей способности картины мира членов языкового сообщества, о двоякой - одновременно статической и динамической — природе картины мира, способной определять «принципы членения лексического состава» языка, а также отражать результат подобного членения. По замечанию самого исследователя, первое характеризует картину мира, основу которой составляют «константы сознания», а второе — ЯКМ, основу которой составляют «семантические поля» [Караулов 1976]. Установив детерминационный характер связи понятий «картина мира» и «ЯКМ», Ю. Н. Караулов подчеркивает результативный статус ЯКМ, которая предстает как некое статичное содержательное образование, представляя собой тем или иным образом оформленную систематизацию плана содержания языка.
В когнитивной лингвистике ЯКМ трактуется как «совокупность зафиксированных в единицах языка представлений народа о действительности на определенном этапе развития народа» [Попова, Стернин 2006, с. 38]. Такая постановка вопроса обнаруживается и в этимологических работах, направленных на реконструкцию мифопоэтической модели мира [Брунова 2007; Варбот 2000; Сравнительный словарь 1996; Топорова 1994 и др.]. В настоящее время в этом аспекте изучается отражение ЯКМ в русском словообразовании [Вендина 1998; Колесникова 1999; Кубрякова 1988; Наумов 1998 и др.], в лексической семантике [Апресян 1985; 1986; 2005; Блинова 2006; Вежбицкая 1999; Зализняк, Левонтина, Шмелев 2005; Катунин 2003; Корнилов 1999; Мишанкина 2003; Раемгужина 2000; Резанова 2003; Телия 1988; 1996; Урысон 1995; 1996; 1998; 2003; Уфимцева 1988; Шмелев 2002; 2004;
7 Юрина 2005; Языковая картина мира 2006; Яковлева 1994 и др.]', грамматике (морфологии) [Кравченко 1995; Кузнецов 2006; Макавчик 2004; 2006; Мельникова 2003; Серебренников 1988 и др.], синтаксисе [Вежбицкая 1996; Серебренников 1988; Фуре 2001 и др.], прагматике [Апресян 1985; 1986; 2005; Бабушкин 2001; Булыгина, Шмелев 1997; Яковлева 1994 и др.].
В указанных работах ЯКМ предстает как статичный лингвоментальный компонент языкового сознания, существующий «in potentia». Такой статус ЯКМ определим как системный (язык-система). Реконструкция ЯКМ при таком подходе осуществляется на базе семантического пространства языка, образуемого значениями языковых единиц.
На фоне многочисленных исследований, посвященных изучению ЯКМ в статическом аспекте, в тени исследовательского интереса остается изучение ЯКМ в процессуально-динамическом аспекте, предполагающем исследование участия ЯКМ в процессе речевого мышления. В таких работах моделирование большей частью осуществляется в направлении от текста, выступающего в роли материала или субстрата к реконструируемой ЯКМ его автора. Материалом анализа служат как художественные тексты [Болотнова 1992; Бутакова 2000; Виноградова 2008; Елоева 2007; Кузьмина 2000; Лукьянова 2000; Ляпон 2000; Сиротинина, Кормилицына 1995; Трещалина 2008, Чеплы-гина 2002 и др.], так и тексты, обладающие сильной прагматической и социальной ориентированностью [Борханова 2007; Бровкина 2001; Гусева 2006; Дьяконова 2007; Рогозина 2003; 2004; Чернышова 2008; Чудинов 2007 и др.]. Текст в указанных работах трактуется как «связующее звено в коммуникации говорящего и слушающего» [Сахарный 1994, с. 7]. При таком подходе ЯКМ предстает уже не в статичном, потенциальном статусе, но в дина-
1 Так, например, Ю. Д. Апресян выдвигает сверхзадачу семантики и лексикографии, связанную с реконструкцией «наивной модели» мира «на основе полного описания лексических и грамматических значений» [Апресян 1986, с. 6]. О соотношении ЯКМ и наивной картины мира накопилось значительное число работ. См., например: [Апресян 1986; 1995; 2001; Пименова 1999; Плунгян 1991; Салех 1993; Урысон 1995; 1996; 1998; 2003 и
ДР-]-
8 мичном, реализуемом статусе, выступая лингвоментальным компонентом речевого мышления. Такой статус ЯКМ определим как текстовый (язык-текст). Анализируя особенности текстового воплощения ЯКМ, исследователи представляют этот процесс в статике, но не в динамике (см. подробнее п. 1.1.2.2.2.).
Преимущественное внимание лингвистов к ЯКМ как результату языковой деятельности актуализирует потребность в создании модели ЯКМ как компонента языковой динамики, отражающего движение от глубинных структур к поверхностным. Такую потребность, на наш взгляд, удовлетворяет теория речевой деятельности, в рамках которой язык (как речевая деятельность, язык-механизм, текстопорождающий статус ЯКМ) трактуется как произведение мыслящего субъекта, участника коммуникации [Колшанский 1975], вследствие чего язык определяется как «речевое мышление» [Кацнельсон 1972], осуществляемое языковой личностью.
Необходимость указанного подхода к ЯКМ особенно отчетливо проявляется на фоне заметного повышения интереса к речевой деятельности в широком смысле, подразумевающем изучение механизмов, оказывающих влияние на процесс порождения и восприятия текста. Такой «широкий» подход к речевой деятельности имеет место в работах, выполненных в русле деривационной текстологии и лингвоперсонологии (К. И. Бринев, Н. Д. Голев, Т. И. Киркинская, Н. В. Сайкова, И. С. Прокудина и др.). Анализ подобных работ, направленных на выявление тех или иных деривационных преобразований текстов, позволил сделать вывод о том, что в механизме речемысли-тельной деятельности есть звено, которое участвует как в восприятии текста, так и при его разворачивании, определяя движение потока речемысли. В настоящей работе в качестве такого элемента речемыслительной деятельности рассматривается ЯКМ.
Эти работы позволяют сформулировать гипотезу о наличии у ЯКМ текстопорождающей функции и о включенности ЯКМ в механизм речемыслительной деятельности языковой личности в качестве ментально-языковой
9 детерминанты, опосредующей процесс порождения текста определенного типа. ЯКМ при таком подходе разворачивает текст по модели картина мира - ЯКМ— текст.
Такая задача — найти звенья в процессе порождения текста, которые «были бы способны определить всю цепь звеньев механизма речи» [Жинкин 1960, с. 140], - была поставлена еще в 1960 году Н. И. Жинкиным. По мнению ученого, различающего произвольное и непроизвольное управление речевым процессом [Жинкин 1982], таким наиболее общим звеном является механизм отбора, который включает в себя, с одной стороны, элементы отбора, а с другой стороны, операции выбора [Жинкин 1960]. Однако автор ограничивает действие этого механизма в сфере языка и связывает его в частности со схемой отбора элементов для формирования слов текста.
Вопрос о текстопорождающем статусе ЯКМ так или иначе ставится и в современной лингвистике. Предпосылки такого понимания ЯКМ обнаруживаются в работе В. А. Звегинцева «О цельнооформленности единиц текста» (1980), в которой автор в качестве единицы, обусловливающей целостность текста, выделяет «возможный мир» как механизм, опосредующий появление текста определенного качества [Звегинцев 1980]. Автор отмечает следующее: «Описание картины (живописного полотна - Н. Ш.) можно сделать самым различным способом, но любое такое описание, сделанное на свой манер тем или иным ее «созерцателем» будет описанием, в основе которого лежит личный мир данного «созерцателя» - один из «возможных миров» [там же, с. 20]. Из этого высказывания следует, что в механизме речемыслительной деятельности есть звено, имеющее изначально двоякую — ментально-языковую — природу и предшествующее созданию текста определенного типа. В статусе такого компонента, как представляется, и выступает ЯКМ.
В современной лингвистике также ставится вопрос о текстопорождающем статусе картины мира. Так, например, в работах В. П. Белянина «Психологические аспекты художественного текста» (1988) и «Основы психолингвистики (Модели мира в литературе)» (2000) предпринимается попытка за-
10 глянуть в «возможный мир» автора художественного произведения. В качестве единицы картины мира ученый предлагает рассматривать эмоционально-смысловую доминанту. По мнению В. П. Белянина, эмоционально-смысловая доминанта лежит «в основе модели порождения текста, определяет речевую системность текста на всех уровнях — лексическом, стилистическом, синтаксическом, структурном (морфологическом), определяет систему образных средств текста» [там же, с. 221]. Типы эмоционально-смысловых доминант становятся средством выявления типов текстов. Основное внимание исследователя направлено на анализ лексико-семантического уровня организации текста. Так, автор выделяет «веселые», «печальные», «активные», «простые», «жестокие», «усталые» и другие типы текстов, каждый из которых обладает своей семантической, структурной и языковой системностью. Это позволяет автору указанных работ рассматривать создателей этих типов текстов (а также соответствующих им читателей) как определенные психологические типы: истероидный, шизоидный и пр. По существу, ученый включает картину мира в модель речемыслительной деятельности языковой личности, хотя в работах прямые указания на это отсутствуют.
Установленная автором типология текстов характеризуется отсутствием единых критериев, позволяющих отграничить один текст от другого. Иными словами, в работе не представлена методика извлечения из текста эмоционально-смысловой доминанты как основы картины мира. Основное внимание в работе уделяется анализу замысла художественного произведения, который в конечном итоге определяет и характер эмоционально-смысловой доминанты текста. Следует, однако, подчеркнуть, что ЯКМ как компонент речемыслительной деятельности языковой личности не является предметом исследования В. П. Белянина.
В этом смысле заслуживает пристального внимания статья М. В. Ляпон «Картина мира: языковое видение интроверта» (2000), в которой автор анализирует особенности «языкового видения» М. И. Цветаевой. Отмечаются такие особенности ее речевого почерка, как «блуждание вокруг денотата»,
избыток пояснительности, злоупотребление метатекстом и пр. В фокусе внимания М. В. Ляпон оказывается ментальная установка автора текста как внутренний импульс, опосредующий «внутреннее соизмерение слов» [Ляпон 2000, с. 201], языковое качество порождаемого текста, причем качество текста обусловлено исконной (внутренней, по М. В. Ляпон) предрасположенностью автора к определенному (в данном случае «интровертному») способу ментально-речевого поведения. По сути дела, М. В. Ляпон в упомянутой работе выстраивает следующую детерминационную цепочку: картина мира — ЯКМ — текст. Однако текст, отражающий «глубинные свойства его (автора текста - Н. Ш.) психики, особенности его ментального склада», особенности «вербального реагирования на действительность» [там же, с. 199], рассматривается исследователем в «бездействующем состоянии». Текст в данном случае, как и в рассмотренных выше, служит лишь основой для реконструируемой ЯКМ его автора.
Настоящая работа содержит попытку рассмотрения индивидуально-типовых способов трансформации фрагментов внеязыковой действительности в языковой текст. Такое исследование позволяет ответить на вопрос о том, как сам факт наличия ЯКМ в языковом сознании носителя языка, влияет на качество порождаемого текста.
В работах, в которых, по сути дела, предпринимается попытка исследования ЯКМ в аспекте текстопорождения (см., например, работы Н. С. Болот-новой, Н. Н. Лукьяновой, М. В. Ляпон. И. В. Трещалиной, Н. И. Чеплыгиной и др.), предметом анализа становится результат действия речемыслительной цепочки картина мира — ЯКМ — текст, а не само действие. Целостной концепции ЯКМ как речемыслительного (текстопорождающего) феномена в них не содержится. Другими словами, механизм актуализации ЯКМ в текстовой деятельности носителей языка не исследуется лингвистами. Этим обстоятельством определяется актуальность предпринятого исследования.
В диссертационном исследовании ЯКМ рассматривается на стадии ее оязыковления, в момент предречевой готовности. Предметом анализа являет-
12 ся момент соотнесения в языковом сознании носителя языка внеязыковой ситуации и его (носителя языка) картины мира с языковыми представлениями, ассоциирующимися с восприятием внеязыковой ситуации. В качестве структурного компонента ЯКМ предлагается рассматривать ментальную интенцию, представляющую собой природную предрасположенность языковой личности к определенному типу ментально-речевого поведения (подробнее см. п. 1.2.3.1.).
Объектом исследования выступает ЯКМ как ментально-языковое явление, предметом исследования — ЯКМ как элемент механизма речемысли-тельной деятельности русской языковой личности и лингвоперсонологиче-ское варьирование ЯКМ.
Цель настоящего исследования состоит в том, чтобы определить место и выявить функцию (роль) ЯКМ в структуре речемыслительной деятельности русской языковой личности.
Для достижения указанной цели предполагается решение следующих задач:
охарактеризовать особенности системного и текстового представления ЯКМ и тем самым выявить предпосылки изучения ЯКМ как важнейшего узла в механизме речемыслительной деятельности языковой личности;
разработать на основе анализа русскоязычных текстов, полученных в результате эксперимента, модель речемыслительной деятельности, ключевыми звеньями которой являются картина мира, ЯКМ и текст, и исследовать механизм ее действия;
обосновать лингвоперсонологическую природу варьирования ЯКМ;
выделить и описать классы ЯКМ на материале текстов, созданных носителями русского языка.
Основная проблема настоящего исследования связана с противоречием объективной и субъективной природы существования языка и проявляется в гносеологическом плане в обосновании ответа на вопрос: почему по одной картине носители языка пишут разные сочинения. Предпола-
13 гаем, что вариативность текстов есть следствие вариативности внутренней организации речемыслительной деятельности, причем характер такой организации определяется ЯКМ как ментально-языковой сущности.
Теоретическую базу исследования составили труды по общему языкознанию (И. А. Бодуэн де Куртенэ, Л. Вайсгербер, И. Гер дер, В. фон Гумбольдт и др.), по когнитивной лингвистике (В. 3. Демьянков, Е. С. Кубрякова, В. А. Маслова, 3. Н. Попова, И. А. Стернин и др.), по теории речевой деятельности (И. А. Зимняя, С. Д. Кацнельсон, А. А. Леонтьев и др.), по лингво-персонологии (Н. Д. Гол ев, Е. В. Иванцова, В. П. Нерознак, Н. В. Сайкова и
ДР-)-
Материалом для исследования послужили сочинения по картине В. А. Серова «Девочка с персиками», созданные студентами и слушателями подготовительных курсов педагогического института. Общее количество текстов, полученных в результате эксперимента, - 159 единиц.
Методы исследования. В качестве основных в работе используются следующие методы:
логико-лингвистическое описание проблемы;
эксперимент, направленный на получение текстов - продуктов речемыслительной деятельности языковой личности;
моделирование, осуществляемое на основе текстов, полученных в результате эксперимента. Использование данного метода вызвано необходимостью очертить место ЯКМ в структуре речемыслительной деятельности языковой личности в динамике;
классификация, сравнение, статистические методы, применяемые при выделении и описании классов ЯКМ.
В качестве вспомогательного в работе используется метод интроспекции.
Организация и проведение эксперимента
Для обоснования гипотезы исследования был проведен эксперимент, сущность которого заключалась в следующем. Испытуемым предлагалось
14 написать сочинение по картине В. А. Серова «Девочка с персиками». В качестве испытуемых выступили студенты 1-3-их курсов педагогического института специальностей «Русский язык и литература», «Педагогика и методика начального образования», «Иностранный язык», «Педагогика и методика дошкольного образования», «Физическая культура» и слушатели подготовительных курсов.
При проведении эксперимента мы исходили из следующего предположения: механизм действия ЯКМ как важнейшего узла речемыслительной деятельности проявится в максимальной степени в ситуации, требующей «оязыковления».
После того, как испытуемым была показана репродукция картины (она находилась перед ними на протяжении всего эксперимента, испытуемые имели возможность в отдельных случаях подойти к картине и рассмотреть ее внимательно), следовала краткая инструкция, поясняющая условия эксперимента, в ходе которого они (испытуемые) были ориентированы на автоматическое воспроизведение речи. Инструкция, предлагаемая испытуемым, имела следующий вид: «Перед Вами картина. Напишите сочинение по этой картине в произвольной форме». На наш взгляд, позиция автоматической речи, организуемой по принципу «вижу и пишу», не оставляет практически никакого времени на предварительное обдумывание; созданные в таких условиях тексты предстают как персонотексты (термин Н. Д. Голева), то есть тексты в аспекте проявления присущих языковой личности характеристик. Сочинения писались в аудиторных условиях.
Научная новизна предпринятого исследования заключается в том, что в нем установлено место и выявлена функция (роль) ЯКМ в структуре речемыслительной деятельности языковой личности; предложена модель речемыслительной деятельности, основными звеньями которой являются картина мира, ЯКМ и текст; разработана классификация ЯКМ, присущих носителям русского языка. Также новизна исследования видится в выделении в качестве структурного компонента ЯКМ ментальной интенции, представляю-
15 щей собой природную предрасположенность носителя языка к определенному типу ментально-речевого поведения, и в выделении параметров, лежащих в основе вариативности глубинной организации речемыслительной деятельности языковой личности.
Теоретическая значимость работы состоит в том, что ее результаты вносят определенный вклад в русистику, в теорию речевой деятельности, в теорию ЯКМ и в лингвоперсонологию. Проведенное исследование углубляет теоретические представления о ЯКМ за счет выделения у последней тексто-порождающей функции, уточняет представления о внутренней организации речемыслительной деятельности, так как учитывает присущий языковой личности тип ментально-речевого поведения. Данная работа расширяет понятийный аппарат теории речевой деятельности за счет введения в лингвистический обиход понятия ментальной интенции и выделения параметров, лежащих в основе вариативности глубинной организации речемыслительной деятельности. Диссертационное исследование послужит основой для более углубленного изучения ЯКМ как лингвоперсонологичекой категории. Представленная в работе классификация ЯКМ, присущих русским языковым личностям, вносит определенный вклад в русистику.
Практическая значимость выполненного исследования определяется возможностью включения полученных результатов в лекционные и семинарские занятия по общему языкознанию, а именно: при изучении таких современных направлений лингвистических исследований, как когнитивная лингвистика, лингвоперсонология, обыденная лингвистика. Полученные результаты исследования могут быть использованы при проведении лекционных и семинарских занятий по психолингвистике, в рамках организации спецкурсов по когнитивной лингвистике, лингвоперсонологии, при разработке методик обучения языку в рамках реализации личностно-ориентированного подхода к формированию у учащихся речемыслительных навыков, связанных с тем или иным функционально-смысловым типом речи (описанием, повествованием, рассуждением).
Положения, выносимые на защиту
В лингвистике ЯКМ рассматривается не только в качестве лингво-ментального компонента языкового сознания, но и в качестве лингвомен-тального компонента речевого мышления языковой личности.
ЯКМ органично включается в механизм речемыслительной деятельности языковой личности и определяет языковое качество порождаемого текста. Основная функция ЯКМ в структуре речемыслительной деятельности языковой личности — текстопорождающая.
ЯКМ обусловливает разворачивание текста по модели картина мира — ЯКМ- текст. Особенности реализации данной модели определяются ментальной интенцией как структурным компонентом ЯКМ.
4. Специфика ЯКМ заложена в качественных особенностях языковой
способности языковой личности. Через понятие языковой способности ЯКМ
вводится в пространство лингвоперсонологического функционирования язы
ка.
Варьирование ЯКМ определяется посредством выявления и описания вариантов функционирования ЯКМ в лингвоперсонологическом пространстве, образуемом качественным разнообразием русскоязычных текстов. Лингвоперсонологическое варьирование ЯКМ русской языковой личности в конечном итоге приводит к вариативности текстов.
Гетерогенный характер ментальной интенции обусловливает целесообразность построения классификации ЯКМ на основе категории модальности, сопряженной с прагматическим аспектом текстопорождения.
Вариативность глубинной организации речемыслительной деятельности русской языковой личности проявляется в разных параметрах, в их числе референтная отнесенность, метареферентная отнесенность и модальная отнесенность ЯКМ.
Апробация работы. Основные положения диссертации были представлены на международных научных конференциях «Язык. Культура. Общество» (Москва, 2009), «Славянская филология: исследовательский и мето-
17 дический аспекты» (Кемерово, 2009), «Языковая картина мира: лингвистический и культурологический аспекты» (Бийск, 2008), «Проблемы современной лингвистики и методики преподавания языковых курсов» (Кемерово, 2008), «Концепт и культура» (Кемерово, 2008), «Обыденное метаязыковое сознание и наивная лингвистика» (Кемерово, 2007), на всероссийских научных конференциях «Актуальные проблемы лингвистики и литературоведения» (Томск, 2009), «Письменная культура народов России» (Омск, 2008), на региональной научно-практической конференции «Роль профессионального педагогического образования в модернизации системы образования Кузбасса» (Ленинск-Кузнецкий, 2008). Также основные положения работы обсуждались на заседаниях кафедры русской филологии КОПИ им. Н. М. Голянской (2008-2009 гг.), кафедры русского языка КемГУ (2008-2009 гг.). По теме исследования имеется 10 публикаций, 1 из них - в издании, рекомендованном ВАК РФ для публикаций докторантов и аспирантов. Общий объем — 4 п.л.
Структура диссертации. Диссертационная работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка литературы и приложения.
Языковая картина мира в системном представлении
Проблема ЯКМ как ментально-языковой сущности давно осознана в лингвистике (см. подробнее: [Зубкова 1998]). Она восходит к работам, выполненным в русле общего языкознания, прежде всего к идеям немецких романтиков - И. Гердера и В. фон Гумбольдта - и продолжает свое развитие в работах неогумбольдтианцев - Л. Вайсгербера, Э. Сепира, Б. Уорфа и других лингвистов. Так, в работах В. фон Гумбольдта формулируется общетеоретическая проблема, связанная с осознанием того факта, что «в каждом языке заложено самобытное миросозерцание» [Гумбольдт 2000, с. 80], обнаруживаемое в совокупности лексических и «грамматических видений» [там же, с. 20 — 21]. Подобная постановка вопроса обнаруживается и в отечественной лингвистике [Бодуэн де Куртенэ 1963; Потебня 1977; Щерба 1981]. Отдельные наблюдения по данному вопросу также содержатся в работах ученых XVIII века (см. подробнее: [Зубкова 1998; Тер-Минасова 2000]).
Однако именно в работах В. фон Гумбольдта проблема ЯКМ получает теоретическое обоснование. Опираясь на положение, согласно которому «язык одновременно есть и отражение и знак» [Гумбольдт 2000, с. 320], ученый формулирует гипотезу о наличии «идеальной области» [там же, с. 101], скрытой за языковым содержанием различных языков и характеризующейся способностью «наделять выражением все то, что стремятся вверить ему (языку — Н. Ш.)» [там же, с. 100]. Эту «область» языка В. фон Гумбольдт именует внутренней формой языка и трактует как внутреннюю и чисто интеллектуальную сторону языка [там же]. В концепции В. фон Гумбольдта внутренняя форма становится тем механизмом, который управляет связью между «интеллектуальным» содержанием и внешней формой языка, синтезируя их свойства. При этом «синтез создает нечто такое, что не содержалось ни в одной из сочетающихся частей как таковых» [там же, с. 107]. Как представляется, в результате подобного синтеза и образуется ЯКМ как промежуточный мир [Вайсгербер 1993] , сквозь призму которого осуществляется видение внеязыковой действительности.
Сформулированная В. фон Гумбольдтом гипотеза послужила отправной точкой для многих лингвистических исследований, основной задачей которых становится изучение особенностей «картины мира различных языков» [Вайсгербер 1993, с. 161]. Решение этой задачи сопрягается с проблемой языкового (семантического) картирования мира.
Семантическое пространство языка как отражение языковой картины мира
В современной русистике широкое распространение понятия и термина «ЯКМ» обусловлено общей направленностью лингвистических исследований в сторону изучения «человеческого фактора» в языке и выдвижением когнитивной парадигмы научного знания. Признание антропоцентризма как ведущего принципа современной лингвистики означает, что «человек становится точкой отсчета в анализе тех или иных явлений, что он вовлечен в этот анализ, определяя его перспективы и конечные цели» [Кубрякова 1995, с. 212]. При таком подходе представляется закономерным обращение к вопросу «о мере воздействия человека на используемый им язык .. особенно в плане формирования его (человека - Н. Ш.) картины мира» [там же, с. 214-215]. Решение данного вопроса осуществляется в рамках нового направления научного знания — когнитивной лингвистики, — ориентированного на «познание ментальной деятельности человека и . .. роли языка в процессах получения, обработки, хранения и использования информации» [Кубрякова 1994, с. 14] и сопряженного с познавательной функцией языка как «формы представления познаваемого человеком мира» [Постовалова 1988, с. 9]. Базовой установкой когнитивной лингвистики является положение, согласно которому семантическое пространство языка неоднородно [Баранов, Добровольский 1997], оно характеризуется наличием двух планов - собственно семантического пространства языка и «упакованного» в нем когнитивного (ментального) пространства. Поэтому одной из центральных задач когнитивной лингвистики становится исследование «глубинных семантических структур посредством операций над структурами поверхностными» [Бондарко 1998, с. 5б]2.
К обоснованию специфики исследования
Имеющиеся в лингвистике представления о ЯКМ дают возможность предположить, что ЯКМ — текстовая категория, которая существует в двух статусах - дотекстовом (потенциальном) и внутритекстовом (актуальном). В основе такого подхода к ЯКМ лежит «трехаспектное» проявление языка (по Л. В. Щербе), который «существует» в трех статусах: языковой системы, языкового материала (текста), речевой деятельности. Сказанное позволяет выделить три статуса ЯКМ: системный (язык-текст), текстовый (язык-текст) и текстопорождающий (язык-способность). Последний предполагает исследование механизма действия ЯКМ как «промежуточного мира», осуществляющего связь дотекстовых и текстовых составляющих речемыслительной деятельности.
В работе «О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании» (1931) Л. В. Щерба, противопоставляя языковую систему и языковой материал как инвариант (социальное) и вариант (индивидуальное), отмечает следующее: «Словарь и грамматика, т. е. языковая система данного языка обыкновенно .. . рассматривалась как система потенциальных языковых представлений ... языковая система ... есть то, что объективно заложено в языковом материале и что проявляется в индивидуальных речевых системах, возникающих под влиянием этого языкового материала. Следовательно, в языковом материале и надо искать источник единства языка внутри данной общественной группы» (выделено нами - Н. Ш.) [Щерба 2007, с. 26 — 28]. В процитированном фрагменте утверждается мысль о наличии в языковом сознании носителя языка системы «потенциальных языковых представлений», которые проявляются в «индивидуальных речевых системах». Проецируя сказанное на ЯКМ, отметим, что ЯКМ в ее дотекстовом статусе соответствует «потенциальным языковым представлениям», а во внутритекстовом статусе — тому, что «проявляется в индивидуальных речевых системах».
Определяя «область языковой деятельности», Л. Н. Засорина так характеризует ее основные черты: «Имеющиеся представления об этой стороне языковых явлений позволяют предположить разграничение двух видов деятельности: речемыслительной и языкотворческой. Продуктом речевой деятельности является текст, сообщение, соединяющее человека с внеязыковой действительностью. Эта деятельность связана с процессами экспликации (развертывания высказывания). Продукт языкотворческой деятельности — это система языка. Такая деятельность целиком внутриязыковая. Она связана с процессом импликации (свертывания) высказывания, преобразования речевого сообщения в элементы системы. С психологической стороны речевая деятельность ближе к актуальным процессам говорения, а языковая — к пассивным процессам восприятия сообщения» [Засорина 1973, с. 9]. Мы достаточно полно привели положение Л. Н. Засориной, поскольку оно, на наш взгляд, обладает хорошими объяснительными возможностями по отношению к заявленной проблеме - месту ЯКМ в языко-речевой динамике. Различая два вида языковой деятельности — языкотворческую и речемыслительную, — Л. Н. Засорина отмечает, что языкотворческая деятельность проявляется в спонтанно-стихийном отборе и обработке речевого материала и - в результате - формировании индивидуальной системы языка, которая тем самым детерминируется среди прочего и индивидуальной картиной мира. Воплощенная в системе индивидуальная картина мира выступает в статусе ЯКМ. В речемыслительной деятельности она опосредует разворачивание текста, это касается членения означаемого содержания, выделения в нем актуальных зон, структурирования смыслового пространства (конструирования внутренней, а затем и внешней формы), заполнения структурных схем тем или иным языковым материалом, хранимым в языковом сознании носителя языка.
Противопоставление ЯКМ на шкале «система — деятельность» предполагает различение языковой системы как прототипа ЯКМ и ее актуализаций в качестве конкретных вариантов «речевой системы» индивидов. В таком понимании ЯКМ подчиняется общим принципам устройства языка и его функционирования по линии оппозиции «единицы языка (фонема, морфема и т. д.) - единицы речи (звук речи, морф и т. д.)», соответственно, «ЯКМ как единица языковой системы, так сказать, «ЯКМ-ема» и «ЯКМ как единица речевой манифестации», в том числе в аспекте вариативности единиц языка (ср.: фонема — аллофоны). Иными словами, ЯКМ отражает не только принципы устройства языка, но и принципы его функционирования, прежде всего - развертывания текста, текстопорождения, в которые ЯКМ органически включена, являясь частью схемы речемыслительной деятельности носителя языка.
Основания классификации языковых картин мира
Мы исходим из гипотезы, согласно которой решение проблемы вариативности ЯКМ как механизма, обусловливающего вариативность речемыс-лительной деятельности на ее глубинном уровне, целесообразно искать в русле прагматики. Термин «прагматика», получивший широкое распространение в лингвистике после работы Ч. У. Морриса «Основания теории знаков», отражает один из трех (наряду с семантикой и синтактикой) аспектов семиозиса. Исследователь определяет прагматику следующим образом: прагматика — это «отношение знаков к интерпретаторам» [Моррис 1982].
В концепции Ч. У. Морриса прагматика трактуется как наука, изучающая все те явления, которые имеют непосредственное отношение к субъективной интерпретации языковых знаков. Учитывая то обстоятельство, что в качестве знаков могут выступать не только словесные знаки, но и знаки другой семиотической системы, мы полагаем, что прагматика выражает отношение говорящего к внеязыковой ситуации в целом.
Представляется уместным следующее высказывание: «Интерпретатор знака — организм; Интерпретанта — это навык организма реагировать под влиянием знакового средства на отсутствующие объекты, существенные для непосредственной проблемной ситуации, как если бы они были налицо ...
Если объектом, вызывающим реакцию, выступает знаковое средство, организм ожидает ситуацию того и иного рода и на основе этого ожидания может подготовить себя заранее к тому, что может произойти» (выделено нами - Н. Ш.) [Моррис 1982]. Из приведенного фрагмента следует, что носитель языка, воспринимая ту или иную ситуацию, реагирует на нее в соответствии со своим «навыком»; в ситуациях естественного текстопорождения такой «навык» характеризует присущие языковой личности способы выражения отношения к внеязыковой ситуации.
В лингвистике сложилась прочная традиция, в соответствии с которой прагматический аспект речевой деятельности обусловливает двуплановую организацию высказывания, первый план которого составляет информация об объективном «положении дел» во внеязыковом мире, а второй — информация, представляющая собой сугубо субъективный способ выражения отношения к сообщаемой информации. Такой подход к речевой деятельности имеет место в работах Ш. Балли, который предложил различать в высказывании два вида информации: диктумную и модусную [Балли 1955].
В отечественной лингвистике прагматика речевой деятельности сопрягается с категорией модальности, в рамках которой различают объективную и субъективную модальность. Под объективной модальностью понимают отношение высказывания к реальному «положению вещей», под субъективной модальностью - отношение говорящего к содержанию высказывания [Виноградов 1981, Тураева 1994]. Понятие объективной модальности является коррелятом референции, а понятие субъективной модальности закрепляется за понятием модальности в узком смысле.
Поскольку категория модальности, во-первых, сопряжена с прагматическим аспектом текстопорождения, а во-вторых, выражает различные виды отношения носителя языка к внеязыковой ситуации, мы считаем целесообразным соотнести ее с процессом текстопорождения, детерминантой которого служит ЯКМ. Основанием этого служит гетерогенный характер ментальной интенции, который в конечном счете определяет появление текста особого качества.
В связи с тем, что речь в данном исследовании идет об обосновании текстопорождающего статуса ЯКМ, представляется необходимым переосмыслить выделенные виды модальности с учетом того, что мы говорим не о тексте (высказывании), а о носителе языка, который порождает этот текст. В данном исследовании модальность характеризует различные виды отношения языковой личности к внеязыковой действительности. В соответствии с этим определим категориальный аппарат данной части исследования.
Мы выделяем референтные, метареферентные и модальные классы ЯКМ. К классу референтных ЯКМмы относим такие способы представления внеязыковой ситуации, характер которых определяется ментальной интенцией, ориентированной на воспроизведение какого-либо аспекта внеязыковой ситуации. К классу метареферентных ЯКМ мы относим такие способы представления внеязыковой ситуации, характер которых определяется ментальной интенцией, ориентированной на тот или иной способ формирования и выражения мыслей относительно внеязыковой действительности. К классу модальных ЯКМ мы относим такие способы представления внеязыковой ситуации, характер которых определяется ментальной интенцией, ориентированной на тот или иной тип концептуальной адаптации языковой личности к внеязыковой действительности. В последнем случае модальность как «субъективное отношение к содержанию высказывания» трактуется в несколько расширенном варианте; это связано с тем, что, как представляется, субъективное отношение есть результат приспособления носителя языка к сообщаемой информации, в нашем случае — к внеязыковой ситуации (подробнее см. п. 2.1.5.).
