Содержание к диссертации
Предисловие 4-9
Введение 10-35
1. История изучения анафонии 10-16
2. Используемая терминология 16-19
3. Предпосылки анафонии на уровне мышления и языка 19-31
4. Речевые параметры анафонии. Конкретная методика
исследования 31-35
Глава I. Функционирование анафонии в идиолектах
Н.В. Гоголя, А. Белого и М. Горького 36-78
1. Анафония и понятие языковой и метаязыковой личности 36-50
2. Квантитативные и квалитативные параметры анафонии .... 51-75
Выводы 75-78
Глава II. Идиостилевые аспекты анафонии, или абсолютно
специфические свойства анафонии в идиолектах рассмат
риваемых писателей 79-129
1. Ассоциативные доминанты в прозе Н.В. Гоголя 82-103
2. Ассоциативные доминанты в прозе А. Белого 103-116
3. Ассоциативные доминанты в прозе М. Горького 117-129
Выводы 129
Заключение 130-135
Источники и литература 136-158
Приложения: 159-180
-
Степень анафоничности прозы Н.В. Гоголя 159-160
-
Морфологическая характеристика звуковых ассоциатов
в прозе Н.В. Гоголя 161
-
Частотность звуковых ассоциатов к имени Тарас Бульба 162
-
Частотность звуковых ассоциатов
к имени Акакий Акакиевич 163
5. Частотность звуковых ассоциатов к имени
Павел Иванович Чичиков 164-165
6. Частотность звуковых ассоциатов к имени
Николай Аполлонович 166-167
7. Частотность звуковых ассоциатов к имени
Аполлон Аполлонович 168
8. Текстовое семантическое поле холода
в романе А. Белого "Петербург" 169-176
9. Частотность звуковых ассоциатов к имени
Фома Гордеев 177
-
Частотность звуковых ассоциатов к имени Игнат Гордеев 178
-
Частотность звуковых ассоциатов к имени
Клим Иванович Самгин 179-180
ПРЕДИСЛОВИЕ
Современная лингвистика на новом этапе развития обращается к такой вечной проблеме, как личностное начало в использовании языка. В этом плане представляет интерес изучение всех "составляющих" идиолекта конкретной языковой личности.
Известно, что одной из характеристик идиолекта языковой личности являются фоносемантические особенности. Как отмечают исследователи художественного текста, важнейшие в художественном отношении ^противопоставления текста репрезентируются, с одной стороны, за счет осознаваемых лингвистических единиц, а с другой - за счет неосознаваемых или малоосознаваемых паралингвистических единиц (фонических, ритмических, мелодических, акцентных и пр.) (Е.Н. Ви-нарская 1989: 9). Причем изучение этих последних единиц означает для лингвиста проникновение в сферу бессознательного, о чем писал крупнейший психолог XX века Л.С. Выготский, подчеркивая, что именно произведения искусства являются такими объективными фактами, в которых "бессознательное проявляется всего ярче" (Л.С. Выготский 1997: 86).
Наше внимание сосредоточено на таком заметном явлении в рамках фоносемантики, как анафония, и на функционировании анафониче-ских структур в различных идиолектах.
Анафония, являясь средством формальной и содержательной организации текста, занимает исключительно важное место в ряду других текстовых явлений. С одной стороны, это явление семантического характера, активно участвующее в создании смысловой цельности текста. С другой стороны, анафония основана на формальном совпадении
близкозвучных слов в тексте, а потому способствует связности текста (когерентности).
Если в общем плане явление анафонии (анаграмм) исследовано как зарубежными, так и отечественными учеными (Ф. де Соссюр, Р. Якобсон, Ж. Старобинский, В.Н. Топоров, B.C. Баевский, А.В. Пузырев и др.), то рассмотрение конкретных идиолектов в аспекте анафонии, их сопоставление, выявление идиостилевых параметров анафонии остается недостаточно изученным. Все это определяет актуальность выбранной темы диссертации.
Цель исследования: последовательное разграничение - на конкретном речевом материале - идиолектных и идиостилевых характеристик такого явления художественной прозы, как анафония.
Данная цель определяет необходимость решения следующих задач:
-
проанализировать работы, посвященные изучению анафонии в художественной речи;
-
рассмотреть предпосылки анафонии на уровне мышления и языка;
-
разграничить понятия идиолекта и идиостиля на уровне языковой личности;
-
сопоставить взгляды Н.В. Гоголя, А. Белого и М. Горького на звуковую сторону художественной речи;
-
провести лингвостатисгическое исследование анафонических структур в художественной прозе названных писателей;
-
составить анафонические "портреты" Н.В. Гоголя, А. Белого и М. Горького.
Основная гипотеза диссертации: фоновый, автоматизированный по преимуществу уровень речевой деятельности (фонетический уро-
вень) способен отразить различия ментальных установок языковых личностей.
Объектом исследования послужили звуковые ассоциаты к опорным словам, извлеченные методом сплошной выборки из прозаических произведений трех крупнейших русских писателей — Н.В. Гоголя, А. Белого, М. Горького.
Предметом исследования являются структурные и функциональные свойства звуковых ассоциатов.
В качестве материала исследования использованы произведения Н.В. Гоголя (сборники "Вечера на хуторе близ Диканьки", "Миргород", "Петербургские повести", поэма "Мертвые души"), А. Белого (роман "Петербург", "Серебряный голубь") и М. Горького (повесть "Фома Гордеев", роман "Жизнь Клима Самгина"), в которых выделены звуковые ассоциаты к опорным словам (всего около 10 тысяч ассоциатов).
Выбор прозы этих авторов обусловлен следующими моментами.
Во-первых, каждый из названных писателей внес значительный (этапный) вклад в развитие русской прозы. Так, Н.В. Гоголь многими филологами признается родоначальником русской прозы, М. Горький -основоположник так называемого соцреализма (при всей спорности существования данного метода, выдающаяся роль Горького в становлении литературы советского периода почти никем не подвергается сомнению), А. Белый является признанным теоретиком символизма, что нашло яркое выражение в его творчестве.
Во-вторых, это не только языковые, но и ярко выраженные мета-языковые личности, которые интересовались или специально 'занимались (А. Белый) вопросами звуковой организации текста. Причем к звукописи в прозе у А. Белого и М. Горького были принципиально разные подходы: от признания звука организующим началом любого художест-
венного текста (у Белого) до нетерпимости к заметной, навязчивой звукописи в прозе (у Горького). Взгляды Гоголя на звуковую сторону художественной речи были вполне традиционными, без излишнего акцентирования этого момента.
В-третьих, известно пристальное внимание А. Белого к творчеству Н.В. Гоголя, учеником которого, в частности в области звукописи, он себя считал. Важно отметить и неоднозначное отношение А. Белого и М. Горького друг к другу, иными словами, данные писатели связаны друг с другом взаимоотношениями не только объективного, но и личностного характера.
В-четвертых, не переключаясь на вопросы влияния литературного направления и концентрируя внимание именно на вопросах идиолекта и идиостиля, отметим, что принадлежность Н.В. Гоголя, А. Белого, и М. Горького к разным литературным направлениям (от классического в лице Н.В. Гоголя и М. Горького - до орнаменталистского в лице А. Белого) является одним из серьезных оснований выбора именно этих языковых личностей и повышает степень объективности предпринятого исследования.
Методы исследования. В работе используются различные методы и приемы анализа языковых единиц: лингвостатистйческий метод, метод наблюдения языковых фактов, описательный метод, метод компонентного анализа.
Научная новизна диссертации заключается в том, что 1) выявляются, последовательно разграничиваются и анализируются идиолект-ные и идиостилевые параметры анафонии в художественной прозе; 2) на анафоническом уровне определяются особенности идиостилей Н.В. Гоголя, А. Белого и М. Горького.
Теоретическая значимость работы заключается в анализе малоисследованных аспектов функционирования анафонии в различных идиолектах. Результаты исследования расширяют имеющееся представление об идиостилевых аспектах анафонии.
Практическое значение диссертации состоит в том, что материал исследования может быть использован в вузовских и школьных курсах по стилистике, лингвистическому анализу художественного текста, при разработке спецкурсов и спецсеминаров по вопросам языка художественной литературы.
На защиту выносятся следующие положения:
-
Анафония является атрибутом художественной прозы Н.В. Гоголя, А. Белого, М. Горького.
-
Внутри анафонических структур в художественной прозе последовательно различаются идиолектные и идиостилевые параметры, основанием для чего является теоретическое разграничение относительно и абсолютно специфических единиц художественного текста.
-
К идиолектным параметрам анафонии относятся следующие: степень "озвученности" прозы, морфологические и синтаксические характеристики анафонических структур, функционирование "звуковых гнезд" в различных идиолектах;
-
В качестве идиостилевых параметров анафонии выделяются ассоциативные доминанты к опорным словам, обозначающим главных персонажей.
Апробация исследования. Результаты исследования изложены в докладах, прочитанных на совещании "Художественный текст. Проблемы изучения" (Пенза, май 1990 г.), на Всероссийской научной конференции "Общество, язык, личность" (Пенза, октябрь 1996 г.), на заседаниях Всероссийской Школы молодых лингвистов (Пенза, март 1997,
1998, 1999, 2000 гг.), на Международной научной конференции "Предложение и слово" (Саратов, сентябрь 1999 г.).
Публикации. По теме диссертации опубликовано 14 работ, в том числе две статьи.
Структура работы. Диссертация состоит из предисловия, введения, двух глав, заключения, библиографии источников и использованной литературы, а также одиннадцати приложений.
Введение к работе
1. ИСТОРИЯ ИЗУЧЕНИЯ АНАФОНИИ
Анафонические исследования являются одним из приоритетных направлений в изучении фоники текста. Как известно, научный подход к изучению анаграмм в лингвистике XX века связан, в первую очередь, с именем Фердинанда де Соссюра. Соссюр занимался анаграммами в течение трех лет, с 1906 по 1909 год, и труд этот зафиксирован в 103 тетрадях и массе сводных таблиц. Сомневаясь в реальности анаграмм, ученый не опубликовал результатов своих изысканий. Лишь в 1964 году часть этих материалов была опубликована (J. Starobinski 1964) и стала доступна широкому кругу исследователей.
Суть гипотезы Ф. де Соссюра заключается в следующем. Соссюр высказал предположение, что древние поэты создавали стихи, подбирая слова, в которых "растворялся" фонемный состав некоторого слова-темы, чаще это было имя бога или героя (Ф. де Соссюр 1977: 28). Он видел в анаграммах ведущий принцип построения текстов на индоевропейских языках. Все способы организации стиха Соссюр рассматривал как результат стремления связать стихотворную лексику с фоникой слова-темы. Обратившись к поэзии более позднего, времени, Соссюр находил анаграммы и в ней. По словам Ж. Старобинского, Соссюр, следуя своей гипотезе, согласно которой имя какого-либо божества составляло единственное слово-тему в древней поэзии, обнаруживал в более поздних произведениях имена собственные людей, эпитеты, названия местностей и даже имена нарицательные, наделенные все той же значимой функцией (Ж. Старобинский 1989: 16). Явление анаграмм Соссюр находил и в прозе: "Затем мне пришлось совершить обратный ход для распознавания того же самого явления в прозе. Пораженный тем, что буквы и прозаические куски, которые фигурируют среди произведений Авзония, имеют тот же анаграмматический характер, что и его поэмы, я - (не осмеливаясь поначалу открыть Цицерона) - приступил к поискам того, не несут ли на себе и здесь буквы, как у Плиния, отпечаток того же пристрастия к анаграммам... Потребовалось затем совсем немного времени для констатации того, что Плиний (а затем еще более поразительным и неоспоримым образом Цицерон в своих произведениях: какую бы страницу его переписки мы ни открыли, они буквально утопают в самых неотразимых гипограммах), как и Цицерон, а также все его современники, не мыслили другой манеры письма" (Ж. Старобинский 1989: 22).
При таком подходе к анаграмме как к зашифрованному в тексте слову-теме возникает вопрос об обоснованности выделения анаграмм. Ф. де Соссюр пытался найти объективные критерии для выявления анаграмм, однако отмечал, что "нет никакой возможности дать окончательный ответ на вопрос о случайности анаграмм... Самый серьезный упрек, который можно было бы сделать, заключался бы в том, что есть вероятность найти в среднем в трех строках, взятых наугад, слоги, из которых можно сделать любую анаграмму (подлинную или мнимую)" (Ф. де Соссюр 1977: 643). Ср. замечание Цв. Тодорова по этому вопросу: "Гипотеза Соссюра заводит в тупик не потому, что ей не хватает доказательств, а скорее потому, что их слишком много: в любом стихотворении разумной длины можно обнаружить анаграмму какого угодно имени" (Цв. Тодоров 1983: 361).
Довольно распространенным является мнение о том, что анаграмматические идеи появились в России в начале XX века независимо от швейцарского лингвиста. К примеру, М.Л. Гаспаров считает, что А. Белый самостоятельно сделал открытие в области анаграмм: "Наблюдения Белого над повторяющимися аллитерациями у Блока и других поэтов ("т-р-с" как знак "трагедии трезвости") привели его к самостоятельному открытию анаграмматического построения текста -тому открытию, которое 30 лег назад было извлечено из архива Соссю-ра, после чего увлечение анаграммами стало на некоторое время общей филологической модой" (М.Л. Гаспаров 1988: 450). A B.C. Баевский называет Вяч. Иванова первым, кто исследовал "явление анаграмм одновременно с де Соссюром под названием "звукообразов" (B.C. Баевский 1976: 48). По мнению А.В. Пузырева, понятие звукообраз в толковании, близком к соссюровскому, впервые использовал Д.И. Выгодский в статье "Из эвфонических наблюдений" (Бахчисарайский фонтан" (1922 г.) (А.В. Пузырев 1991: 101-102). В своей стаье Д.И. Выгодский, в частности, писал: "Основным тезисом настоящих выводов о структуре "Бахчисарайского фонтана" Пушкина мы хотим выдвинуть тезис звукообраза. Под последним мы разумеем определенный комплекс звуков, который, заполняя в данный момент сознание поэта, заставляет его подбирать в произведении звуки, тождественные или аналогичные имеющимся в основном комплексе". Важно отметить, что отечественный исследователь исходил из объективно представленных в тексте слов, и такой подход характерен для российских филологов начала века. Понятие звукообраз использовал в своей статье Вяч. Иванов (Вяч. Иванов 1930), а также А. Белый в монографии "Мастерство Гоголя" (А. Белый 1934).
Кроме того, вопросы звуковой структуры поэтической речи были весьма актуальны и активно обсуждались и символистами, и филологами формальной школы (ОПОЯЗ, 10-20 годы XX века). Не используя термин "звукообраз", отечественные исследователи высказывали идеи о "пронизывании" стиха звуками, о звуковых повторах в стихе (О. Брик
1917, В. Брюсов 1923, Л.П. Якубинский 1916, А. Белый 1917, Р. Якобсон 1921, Ю.Н. Тынянов 1965). Они пользовались понятием "словесной инструментовки", "лейтмотивной инструментовки". Заметим, что после 30-х годов вопросы фоники разрабатывались без видимого влияния соссюровских идей или работ Брика, Белого, Якобсона. Как отмечает В.П. Григорьев, в отечественной традиции продолжалась "серия конкретных попыток так или иначе описать некоторые факты взаимодействия по-разному понимаемых паронимов, паронимической аттракции или связи звука и смысла под самыми разными углами зрения. Не претендуя на исчерпывающий охват относящихся сюда работ, назовем хотя бы следующие: Баевский 1976, Гельгардт 1956, Гербстман 1968, Евграфова 1973, Кононова 1974, Кузнецова 1976, Литвин 1975, Невзглядова 1968-1971, Норман 1973, Радзиховская 1973, Самохвалова 1974, Седых 1973, Федотов 1976, Ханпира 1972: 279-284, Шаламов 1976, Шмелев 1973, Щепин 1965. К ним примыкает группа работ, отличающихся своими установками культурно-речевого характера (в том числе словарей): Бельчиков и Панюшева 1968, Вишнякова 1974, Голуб 1976, Колесников 1972" (В.П. Григорьев 1979: 254).
Новый всплеск интереса к анаграммам наблюдается в 70-80-е годы, когда, по словам автора библиографии современного стиховедения СИ. Гиндина, анаграммирование "стало господствующим направлением в исследовании фонетики стиха" (СИ. Гиндин 1976: 149). М.Л. Гас-паров называет увлечение анаграммами "общей филологической модой" (М.Л. Гаспаров 1988: 450). Целесообразно выделить работы, в которых подчеркивается преемственность идей Соссюра об анаграммах, но снимается вопрос об анаграммировании как осознанном самими поэтами приеме: В.Н. Топоров 1981, 1987, Вяч.Вс. Иванов 1967, 1977, 1981, 1982, B.C. Баевский 1976; B.C. Баевский, А.Д. Кошелев 1975, 1979,
1977, Е.Н. Котляр 1981, T.M. Николаева 2000, З.А. Тураева, Г.В. Расторгуева 1980, Р.Д. Тименчик 1972, P.O. Якобсон 1987 и др. Под анаграммой эти исследователи понимают зашифрованное в тексте слово (не обязательно сознательно). Читатель при восприятии анаграммы выступает как "дешифровщик криптограмматического уровня текста" (В.Н. Топоров 1987: 193). Анаграмма представляется исследователям свернутым текстом, "конденсацией основного текста" (З.Я. Тураева, Г.В. Расторгуева 1980: 112). Ведущей функцией анаграммы признается функция словотемы. Так, по мнению З.Я. Тураевой и Г.В. Расторгуевой, анаграмма как звуковой повтор, образованный в вертикально-горизонтальном измерении текста, гораздо больше связана со смыслом текста, чем "фонические элементы, обусловленные метром" (З.Я. Тураева, Г.В. Расторгуева 1980: 112).
Долгое время анаграмматические исследования оценивались рядом лингвистов и литературоведов весьма критически. Главным возражением было отсутствие объективных критериев выделения анаграмм. К примеру, Б.П. Гончаров писал: "Направление, устраняющееся от соотнесения анализа с художественным целым и связанное со "звуковым символизмом", - поиски так называемых анаграмм, восходящих, с одной стороны, к понятию звукообраза, которое фигурировало в работах Вячеслава Иванова и А. Белого, и, с другой стороны, к незавершенной теории анаграмм Ф. де Соссюра. Суть "анаграммирования" заключается в том, что в звуковом составе слов стихотворного произведения отыскивается какое-то слово, якобы определяющее собой весь его звуковой строй... Целостное восприятие текста при анаграммировании отсутствует, либо произведение искусственно дробится на самоценные звуки, воспринимаемые вне интонационного строя, а вдохновенное творчество поэта превращается в нечто сугубо рационалистическое" (Б.П. Гончаров 1987: 11).
В настоящее время продолжается активное изучение анаграмм. Появляются новые переводы, новые работы, связанные с анаграмматическими идеями Соссюра (Проблемы фоносемантики 1989; Художественный текст... 1990; Фоносемантические исследования 1990; Фоносе-мантика и прагматика 1993; Г.В. Векшин 1988; Е.У. Шадрина 1989; Проблемы изучения анаграмм 1995; В.А. Лукин 1999; Актуальные проблемы психологии, этнопсихолингвистики и фоносемантики 1999; Н.А. Любимова, Н.П. Пинежанинова, Е.Г. Сомова 1996, Л.Н. Кучерова 1996 и др.). Скептицизм по отношению к анаграмматическим исследованиям сменяется поиском закономерностей и критериев определения анаграмм.
Перспективным представляется такой подход к явлению анаграмм, который ограничивает произвольность выделения анаграммы в тексте и интегрирует идеи Ф. де Соссюра и отечественных ученых начала века. Этот подход реализован в работах А.В. Пузырева; в частности в монографии "Анаграммы как явление языка: Опыт системного осмысления" (А.В. Пузырев 1995). Используя методологию системного осмысления предмета, предложенную российским философом А.А. Гагаевым (А.А. Гагаев 1985; 1991; 1994), А.В. Пузырев представляет анафонию (анаграммы) "как явление языка, развивающееся на собственной основе и проходящее в своем развитии через четыре ступени своей сущности (уровни мышления, языка, речи и коммуникации) и пять целевых подсистем, которым соответствуют генетический, логический, психолингвистический (а также психологический, статистический), функциональный и идиолектный аспекты" (А.В. Пузырев 1995ь 7). Под анафо-нией ученым понимаются звуковые повторы, направленные на слово-тему. Тематическое слово может быть материально выраженным (значительно чаще) или нулевым. Если слово-тема является нулевым, то звуковые повторы, воспроизводящие звучание этого слова, представляют собой криптограмму. Такая возможность изучения анаграмм намечена самим Ф. де Соссюром в определении анаграммы как "звукописи, направленной на определенное имя и стремящейся воспроизвести это имя" (Ф. де Соссюр 1977: 642).
Наше исследование опирается на основные теоретические поло жения концепции анафонии А.В. Пузырева и является одной из первых попыток применить эту теорию для исследования конкретных прозаи ческих идиолектов, а также для выявления идиолектных и идиостиле- вых параметров анафонии. і
2. ИСПОЛЬЗУЕМАЯ ТЕРМИНОЛОГИЯ
Прежде чем перейти непосредственно к анализу, представляется необходимым определить принятые в данной работе дефиниции терминов. Не вдаваясь в теоретическую дискуссию, приведем следующие определения основных терминов, используемых при анализе анафонии.
Фоника - "совокупность различных неканонизованных форм звуковой организации художественной речи" (КЛЭ 1975: 46).
Анафония в широком смысле - разновидность фоники, "обусловленная звуковым составом слова-темы" (А.В. Пузырев 1995: 22). Анафония при таком понимании включает в себя собственно ана-фонию и анаграмму.
Анафония в узком понимании - "такая неканонизованная форма звуковой организации, при которой звуковой состав того или иного слова-темы воспроизводится в тексте не полностью" (А.В.Пузырев 1995: 20).
Анаграмма - "такая неканонизованная форма звуковой организации, при которой звуковой состав того или иного важного по смыслу слова (слова-темы) полностью воспроизводится в тексте" (А.В. Пузы-рев 1995: 20).
Криптограмма - разновидность анаграммы, представляющая собой "зашифрованное в тексте слово-тему, для эксплицирования которого требуются определенные фоновые, экстралингвистические знания" (А.В. Пузырев 1995: 20).
Фонетическая гармония - "это формы звуковой организации речи, не связанные с воспроизведением звукового состава того или иного слова-темы" (А.В. Пузырев 1995: 20).
Одним из существенных понятий при анализе анафонии является понятие слово-тема.
Слово-тема - или тематическое слово - включает в себя опорные и стилеобразующие слова. Благодаря им создается тематическое единство текста. При анализе художественной прозы, причем значительных по объему текстов, предпочтительно сконцентрировать внимание именно на опорных словах.- которые в ряде случаев одновременно являются и сти леобр азующими.
В лингвистической литературе нередко смешиваются термины опорные и ключевые слова. Используются такие термины, как "смысловые опорные пункты" (А.А. Смирнов 1966), "смысловые ядра" (А.Р. Лурия 1979), "набор ключевых слов" (Л.В. Сахарный 1983), "ключевое (опорное слово)" (Н.А. Купина 1980: 40). В лингвистике намечены критерии разграничения опорных и ключевых слов.
Опорные слова - слова, создающие логический каркас текста. При их изъятии распадается логическая основа текста (В.В. Одинцов 1980: 53-55; А.Н. Кожин и др. 1982: 143-145). А.В. Пузырев выделяет еле- дующие обязательные признаки опорных слов: многократность использования (для небольших по объему текстов этот признак нерелевантен), связь с обозначением основной темы, невозможность синонимической замены (А.В. Пузырев 1995: 24).
Ключевые слова - такие опорные слова, которые концентрируют основной смысл текста, являются его семантическим и композиционным центром и подвергаются вследствие этого различным семантико-стилистическим трансформациям (А.В. Пузырев 1995: 24).
Ассоциат (или звуковой ассоциат) - слово, содержащее звуковые повторы к опорному слову. При совпадении дифонов (ударный гласный + согласный) ассоциат должен находиться на расстоянии не более 20 слогов, при повторе полифонов (три звука и более с ударным или безударным гласным) - не более 40 слогов.
Пределы поиска ассоциатов экспериментально подтверждены при анализе стихотворных и прозаических текстов на материале русского и немецкого языка (например, в работах: А.В. Пузырев 1995; Л.Н. Куче-рова 1997). Звуковые повторы на таком расстоянии превышают среднестатистическую норму встречаемости.
Ассоциативная доминанта - ассоциат, отличающийся частотой употребления, большей степенью звукового сходства и выраженной семантической связью с опорным словом (А.В. Пузырев 1987: 136-137; 1991: 110-126; 1995: 213-216, 251-255).
Языковая личность - человек, который рассматривается с точки зрения его способности совершать речевые действия (И.Н. Горелов, К.Ф. Седов 1997: 111).
Идиолект - индивидуальный язык субъекта, который характеризуется наличием трех составляющих: неспецифических, относительно специфических и абсолютно специфических характеристик (Ю.М. Скребнев 1975: 33).
Идиостиль - это абсолютно специфические свойства идиолекта (Ю.М. Скребнев 1975: 49).
3. ПРЕДПОСЫЛКИ АНАФОНИИ НА УРОВНЕ МЫШЛЕНИЯ И ЯЗЫКА
Анализ работ, посвященных проблеме анафонии, позволяет выделить предпосылки анафонии как языкового явления на уровне мышления (уровень, где языковые структуры только возникают) и языка (детерминирующий уровень).
3.1. Предпосылки анафонии на уровне мышления
Обратимся к предпосылкам анафонии на уровне мышления. Под мышлением в нашей работе понимается "психический процесс отражения действительности, высшая форма творческой активности человека" (Психологический словарь 1999: 205).
Основными предпосылками анафонии на уровне мышления являются следующие психологические и психофизиологические предпосылки (см. А.В. Пузырев 1995,: 55-68): психофизиологические предпосылки: функциональная асимметрия мозга, объем оперативной памяти, особенности протекания раздражительного и тормозного процессов, синестезия, доминанта А.А. Ухтомского и "ловушки возбуждения" Р. Лоренто де Но; психологические предпосылки: различные виды мышления, установка, сознательное/бессознательное психическое, персеверации как психологический коррелят анафонии.
Рассмотрим подробнее предпосылки анафонии на уровне мышления. Функциональная асимметрия полушарий головного мозга
Известно, что левое полушарие является доминантным по речи и интеллекту, а правое полушарие дает образ для мышления (В.П. Руднев 1999: 343-344). По мнению ряда авторов, левое полушарие рассудочно, аналитично, а правое полушарие иррационально, синтетично. Безусловно, мозг функционирует как единое целое, однако "в зависимости от конкретных условий может сложиться относительное доминирование лево- или правополушарного мышления, что во многом определяет психологические особенности субъекта" (Психология 1990: 27). Звуковые повторы, в частности анафония, могут определяться работой и правого, и левого полушарий головного мозга, но характер их будет при этом различным: при доминировании левого полушария звуковые повторы будут скорее осознанными со стороны автора, а при доминировании правого полушария звуковые повторы будут носить характер ненамеренных, часто и не осознаваемых со стороны пишущего или произносящего.
Объем оперативной памяти
Объем оперативной памяти является существенным фактором, ограничивающим зону действия звуковых повторов. Как известно, оперативная (кратковременная, рабочая, непосредственная) память обеспечивает оперативное удержание и преобразование данных, поступающих от органов чувств и от долговременной памяти (Психология 1990: 265-266). Установлен объем оперативной памяти -7+2 единиц материала (В.М. Вундт 1912: 30; Дж. Миллер 1964: 222-224 и др.). Вполне вероятно, что объем оперативной памяти оказывает существенное влияние на продуцирование и восприятие звуковых повторов, в частности анафонии. Особенно велика ее роль при доминировании правого полушария, когда появление звуковых повторов "не запланировано", когда они реализуются как действие фоновых автоматизмов.
Связь анафонии с протеканием раздражительного и тормозного процессов
Исследования психологов свидетельствуют о том, что направленность работы нервного аппарата человека определяется доминантой -господствующим очагом возбуждения, который обладает свойствами инерции и суммирования. Доминанта имеет свойство сохранять возбуждение даже спустя какое-то время после прекращения воздействия первоначального стимула, она подавляет вновь возникающие очаги возбуждения, а если подкрепляется новыми стимулами, то способна суммировать эти подпороговые возбуждения и разрастаться по мере их накопления (А.А. Ухтомский 1978: 9, 13, 70, 98).
В рамках обсуждаемой нами темы интересно следующее суждение биолога Л.С. Салямона о связи доминанты и фонетического уровня текста: "Закономерности доминанты и суммации (в том числе суммации подпороговых воздействий) позволяют, по нашему мнению, объяснить физиологические механизмы того явления, которое в поэтике именуется "звукописью", "звуковой скрепой", "звуковой подготовкой" и т.д. В процессе перекодирования слуховых ощущений в Смысловое восприятие звуковой ряд (независимо от его семантической нагрузки) оставляет, по-видимому, "тайный след" и путем суммации обеспечивает сенсорную доминанту и, следовательно, умножает интенсивность восприятия акцентируемого слова" (Л.С. Салямон 1970: 65). Поскольку анафо-ния - это звуковые повторы, направленные на опорное слово, то вполне обоснованно считать опорное слово доминантой, которая суммирует "подпороговые раздражения, каковыми обычно являются повторы фонем" (Л.С. Салямон 1970: 65). Все это позволяет рассматривать доми- нанту в качестве психофизиологического субстрата (коррелята) анафо-нии (А.В. Пузырев 1995: 58).
Существует предположение, что психофизиологическим коррелятом анафонии являются и так называемые "ловушки возбуждения", отмеченные в 1933 году Рафаэлем Лоренте де Но. В центральной нервной системе им обнаружены "специальные структурные образования, в которых возбуждение, раз попав в них, оказывается как бы в циркулярной "ловушке", продолжая здесь распространяться от элемента к элементу по замкнутому кругу в течение долгого времени" (R. Lorente de No 1933: 381; 1934: 113; П.К. Анохин 1968: 122).
Синестезия
Одним из факторов, от которых зависит появление звуковых повторов и анафонии, в частности, можно считать синестезию.
Синестезия - "феномен восприятия, состоящий в том, что впечатление, соответствующее данному раздражителю, сопровождается другим, дополнительным,ощущением или образом, часто характерным для другой модальности" (Лингвистический энциклопедический словарь 1990: 166).
По мнению СВ. Воронина, термин синестезия следует заменить термином синестэмия. Под синестэмией автор понимает "различного рода взаимодействия между ощущениями разных модальностей (реже -между ощущениями одной модальности) и ощущениями и эмоциями, результатом которых на первосигнальном уровне является перенос качества ощущения (либо перенос нервных импульсов), на второсигналь-ном же уровне - перенос значения" (СВ. Воронин 1982: 77). Подчеркнем, что именно СВ. Воронин впервые специально выделил участие эмоционального компонента при синестетическом переносе.
Вероятно, явление синестезии является одной из психофизиологических предпосылок анафонии. Дело в том, что анафонические структуры выделяются на основе повторяющихся одинаковых звуков, и их повторяемость вызывает синестетический перенос.
Различные виды мышления
Обратим внимание не на все известные виды мышления, а на проявление в использовании звуковых повторов теоретического мышления, поскольку именно с теоретическим мышлением связана творческая деятельность писателей. Остановимся на двух типах теоретического мышления: теоретическом понятийном (словесно-логическом) и теоретическом образном. Преобладание образного мышления сказывается на использовании звуковых повторов, в частности анафонии, в большей степени, чем при доминировании словесно-логического типа мышления.
Установка
Теория установки наиболее глубоко была разработана Д.Н. Узнадзе и его школой. Узнадзе понимал установку как "границу" между психическим (субъективным) и физическим (объективным), которая их не только разъединяет, но и объединяет. Основой творческой активности индивида многие психологи считают именно установку. Так, например, А.Г. Васадзе считает теорию установки "наиболее адекватной исходной позицией исследования художественно-творческой деятельности, дающей возможность учитывать участие бессознательной направленности в формировании чувства художника в творческом процессе" (А.Г. Васадзе 1978: 513).
По отношению к использованию звуковых повторов у разных авторов формируются различные установки, в зависимости от которых в их текстах анафонические структуры функционируют по-разному. В следующем параграфе мы подробнее рассмотрим установки Н.В. Гоголя, А. Белого и М. Горького на звуковые повторы в прозе. Сознательное/бессознательное психическое
Исследователями накоплен значительный материал, свидетельствующий о важном значении бессознательного психического в художественном творчестве. Это позволяет утверждать, что "художественное творчество детерминируется в какой-то своей части активностью бессознательного, и в этом смысле его корни уходят в "иррациональное". Оно развивается без того, чтобы движущие его силы, мотивы выбора при "художественных решениях", непрерывно производимых художником, были всегда доступны сознанию художника" (Об отношении... 1978: 483). По мнению М.Г. Арановского, вероятность художественного открытия возрастает неизмеримо при участии в творческом процессе бессознательного (М.Г. Арановский 1978: 588).
Анафонические структуры в художественных текстах могут свидетельствовать об активности бессознательного в процессе творчества: их больше при большей активности бессознательного.
Персеверация
Персеверация - это "навязчивое повторение одних и тех же движений, образов, мыслей" (Психологический словарь 1999: 260). Следует заметить, что особую форму моторных персевераций составляют моторные речевые персеверации. Они возникают в виде многократных повторений одного и того же слога, слова в устной речи и при письме.
Поскольку анафония - это звуковые повторы (повторы звукосочетаний) опорного слова в пределах небольшого контекста, одним из факторов анафонии вполне можно считать персеверации.
3.2. Языковые предпосылки анафонии
Обратимся теперь к предпосылкам анафонии на уровне языка. Уровень языка является основным детерминирующим уровнем для постижения сущности какого-либо языкового явления. В то же время это достаточно абстрактный уровень, уровень предполагающей рефлексии (А.В. Пузырев 1995: 108), а потому рассмотрение анафонии на уровне языка ограничивается общими замечаниями, в частности положениями о языковых основаниях анафонии.
Основной языковой предпосылкой анафонии, по нашему мнению, является известный изоморфизм между планом выражения и планом содержания. Анафонические структуры характеризуются в формальном отношении тем, что имеют общие элементы в плане выражения (обозначающем), следовательно, в плане содержания таких структур могут быть также обнаружены общие элементы.
Исследователями поэтической речи неоднократно отмечалось, что созвучные слова в художественном произведении оказываются соотнесенными между собой семантически, независимо от грамматических и семантических связей, ибо "в искусстве, использующем в качестве материала язык, - отделение звука и смысла невозможно" (Ю.М. Лотман 1994: 95).
То, что "звуковое сходство слов усиливает их смысловое отождествление" (Н.В. Павлович 1995: 17), давно и хорошо описано в поэтике (см., например: А. Белый 1922; Р. Якобсон 1987; Ю.Н. Тынянов 1965; Ю.М. Лотман 1972; 1994; А.Л. Жовтис 1970; В.П. Григорьев 1979; А.В.Чичерин 1968; Е.В. Невзглядова 1968 и др.). О корреляции между звучанием и значением, поверхностной и глубинной структурой пишет З.Я. Тураева (З.Я. Тураева 1980: 10).
Чаще о явлении семантизации звуковой стороны речи говорится применительно к стихотворным текстам. К примеру, Р. Якобсон в своих последних работах по поэтике замечал: "Любая смежность в стихе неизбежно несет в себе эмбрион сходства" (P.O. Якобсон 1962: 620). Аналогичную точку зрения разделяет и известный лингвист М.В. Панов: "Слова, связанные рифмой или звуковыми повторами, оказываются тем самым родственными и по смыслу. ... В поэзии господствует принцип: если даны звуковые близости, подобия, родственности, то они смысловые близости. Звук рассматривается как нечто само по себе смысловое" (М.В. Панов 1979: 238).
Такое же явление (сближение созвучных слов в семантическом плане) наблюдается исследователями и в художественной прозе, хотя нередко говорится, что сближение семантики созвучных слов возможно при особой эмфатической интонации или при особом поэтическом мировосприятии, что не все прозаические тексты могут быть рассмотрены в данном аспекте (см., например: Н.Ф. Пелевина 1976; И.Б. Голуб 1976). В последние годы все более утверждается мнение, что необходимо и изучение художественной прозы со стороны ее звуковой организации (СВ. Воронин, С.Н. Пономарева 1990: 38).
Явление семантизации звуковой стороны речи имеет место не только в художественных текстах (хотя, безусловно, в поэтической речи соответствие плана содержания близкозвучных слов проявляется заметнее), но и в публицистическом, научном тексте, в разговорной речи. Так, например, в научном тексте фонетический состав ключевого слова-термина в определенной мере влияет на выбор слов: "Выбор состоит в том, что в синонимической парадигме выделяются слова, сходные по фонетическому составу с ключевыми" (Е.М. Сивуха 1990: 76).
Семантическое сближение фонетически сходных слов возможно в результате наличия в сознании носителя языка ассоциативно-звуковой парадигмы языка (А.В. Пузырев 1995: 109-126). Ассоциативно-звуковая парадигма языка является частным проявлением сети вербальных ассоциаций слова, которую впервые выявили путем ассоциативного экспеи-мента психологи Ч. Кофер и Д. Фоли, установив, что каждое слово в сознании человека одновременно связывается с множеством других слов различными связями. Среди них можно выделить разнообразные семантические отношения (например, антонимические, родо-видовые, метонимические, причинно-следственные, диминутивные и т.п.), формальные (например, рифменные, омографические и т.п.), а также такие, которые трудно квалифицировать однозначно - авторы называли подобные ассоциации "нейтральными" (Cofer, Foley 1942: 525 и др.). Для нашего исследования важно выделить следующую мысль Ч. Кофера и Д. Фоли: смысловая ассоциация может повлечь за собой звуковую и наоборот; таким образом получаются цепочки ассоциаций. К примеру, некоторый словообраз может быть связан в сознании носителя языка семантическим сходством со словообразом В, а тот своим звуковым обликом похож на словообраз С. В результате А и С оказываются связанными опосредованной и внутренне разнородной связью; но это - реальность человеческого сознания... Совокупность ассоциативных цепочек образует, по Ч. Коферу и Д. Фоли, сеть вербальных ассоциаций слова; это сложная, многочленная, ветвящаяся структура, в которой звуковые связи занимают свое место.
Проявления вербальных ассоциаций слов в тексте весьма разнообразны. Как отмечает известный психолингвист Б.Ю. Норман, фонетические компоненты в одних случаях входят в состав словообраза, в других случаях фонетическое сходство слов является причиной обмолвки.
При этом "сбои в работе речемыслительных механизмов, управляющих выбором слова, происходят легче всего тогда, когда смысловые ассоциации подкрепляются фонетическим сходством. Так, смешение в речи лексем вроде флора и фауна, купе и каюта, априорный и эмпирический, режим и рефлекс и т.п. обусловлено, очевидно, системообразующими семантическим связями, но в явном "сотрудничестве" с фонетикой. Бывает, что фонетическое сходство, случайное созвучие разных слов становится основной и даже самодостаточной причиной обмолвки. ...Ясно, что во всех этих случаях ошибочная актуализация постороннего ("не того, которое нужно") слова спровоцировано именно фонетическими перекличками в лексической системе (которые самими говорящими обычно не замечаются или, во всяком случае, не осознаются). Вместе с тем у данных формальных связей можно заметить "поддержку" со стороны семантики. Это может быть принадлежность лексем к одной тематической сфере (как в случае с названиями одежды болеро и боливар), или общность отдельных лексических сем (вроде семы "протяженность" в значениях шланг и шнур), или, наконец, общность категориальных, грамматических сем (таких, как "предметность" или "атрибутивность")" (Б.Ю. Норман 1994: 72-73).
Все сказанное выше позволяет сделать вывод о том, что языковым основанием анафонии является существующая в языковом сознании и подсознании носителей языка ассоциативно-звуковая парадигма, которая представляет собой часть ассоциативно-вербальной сети русского языка. Существование ассоциативно-звуковой парадигмы языка обеспечивает изоморфизм между планом содержания и планом выражения языкового знака.
Рассмотрим далее, как конкретно происходит семантическое сближение опорного слова и звуковых ассоциатов.
Семантические связи опорного слова и звуковых ассоциатов
Прежде всего, следует отметить, что любые ассоциации оказываются не случайными, и между опорным словом (словом-стимулом) и ассоциатом обнаруживается какая-либо семантическая связь. Не исключением являются и звуковые ассоциации к опорным словам. Неоднократно подчеркивалось, что именно ассоциации по звучанию оказываются наиболее релевантными для выявления подсознательных предпочтений языковой личности, поскольку фонетический уровень осуществляется в обычных условиях как фоновый автоматизм и сознание говорящего или пишущего не сосредоточивается на звуковой стороне речи.
Мы считаем, что при рассмотрении семантических связей опорного слова и ассоциатов необходимо учитывать синтагматический и парадигматический аспекты. В плане синтагматики, т.е. совместной встречаемости опорного слова и звукового ассоциата, значимым является анализ семантической и синтаксической связи опорного слова и слов-ассоциатов в контексте.
Остановимся сначала на вопросе о семантическом сближении опорного слова и звукового ассоциата в контексте. Оно возможно в результате "наведения" сем, т.е. "процесса коммуникативного внесения семы в значение" слова (И.А. Стернин 1985: 118), в результате "актуализации и акцентирования общих сем" (Н.А. Любимова, Н.П. Пинежанинова, Е.Г Сомова 1996: 31).
Выявить общие семы в созвучных словах или определить, какая сема "наводится" контекстом, помогает компонентный анализ. Традиционный компонентный анализ опирается в основном на представление значения лексических единиц в словаре, то есть на лексикографические данные. Лингвисты нередко обвиняют словарные определения в неаде- кватности, однако есть основания считать, что лексикографическое представление значений в большинстве словарей дает точную информацию о семантике слова. Словарное определение, как отмечает, например, A.M. Кузнецов, "хотя и основано на интуиции составителей, часто оказывается ничуть не хуже определений, сформулированных на основе самых изощренных методик" (A.M. Кузнецов 1988: 159-160). По мнению многих лингвистов, в словарном определении фиксируются наиболее существенные компоненты содержания лексемы (A.M. Кузнецов 1988; ЛЭС 1990; Д.Н. Шмелев 1969; Ю.Н. Караулов 1981: 278; А.А. Уфимцева 1986: 17-18; И.А. Стернин 1982: 13). Каждое слово в словарной дефиниции может быть представлено как отдельная самостоятельная сема (Ю.Н. Караулов 1976: 65). В значении (семеме) могут быть выделены и не зафиксированные в словарном определении семы - потенциальные семы (В.Г. Гак 1972: 382), или ассоциативные (Д.Н. Шмелев 1969: 26), Кроме того, в контексте происходят различные процессы семного варьирования (И.А. Стернин 1985): актуализация сем, ослабление сем, расщепление сем, модификация сем, конкретизация сем.
В парадигматическом аспекте возможно рассмотрение ассоциатов вне контекста во всей совокупности значений. К примеру, В.В. Виноградов вслед за Ж. Вандриесом считал, что "вне зависимости от данного употребления слово присутствует в сознании со всеми своими значениями, со скрытыми и возможными, готовыми по первому поводу всплыть на поверхность" (В.В. Виноградов 1972: 17). Кроме того, у слова, даже многозначного, может быть определено общее значение. Мы разделяем точку зрения П.Н. Денисова, который считает, что "весь комплекс первичных и вторичных значений слова должен быть упорядочен и представлен как единое целое, что равносильно отысканию в нем общего (объединяющего) семантического стержня образной или аналитической (семной) природы" (П.Н. Денисов 1993: 88).
В целом, отметим, что при рассмотрении семантических связей опорного слова и ассоциатов нами учитывается как контекстуальное, так и общее значение слов-ассоциатов.
Итак, основными предпосылками анафонии на уровне мышления являются: функциональная асимметрия мозга, объем оперативной памяти, особенности протекания раздражительного и тормозного процессов, синестезия, доминанта А.А. Ухтомского и "ловушки возбуждения" Р. Лоренто де Но; различные виды мышления, установка, сознательное/бессознательное психическое, персеверации как психологический коррелят анафонии.
Языковой предпосылкой анафонии является существующая в языковом сознании носителей языка ассоциативно-звуковая парадигма, которая представляет собой часть ассоциативно-вербальной сети русского языка. Существование ассоциативно-звуковой парадигмы языка обеспечивает изоморфизм между планом содержания и планом выражения языкового знака.
4. РЕЧЕВЫЕ ПАРАМЕТРЫ АНАФОНИИ. КОНКРЕТНАЯ МЕТОДИКА ИССЛЕДОВАНИЯ
При исследовании анафонии на уровне речи (уровне явления) необходимо обратиться к понятию речевого фона поиска анафонии. Под речевым фоном понимается обычная частотность звуков. Превышение звуками или звукосочетаниями речевого фона является критерием объективности фактов анафонии.
Для определения речевого фона анафонии целесообразно воспользоваться данными, содержащимися в работе: М.П. Болотская, А.Б. Бо-лотский 1995: 56-71. В этой работе учитывается современное произношение и приводятся данные по распределению звуков на 100 000 звуко-букв в стихотворной речи (там же, с.68-69). На основании этих данных А.В. Пузыревым была составлена таблица "Частотность звуков в стихотворной речи (100 000 звуков)" (А.В. Пузырев 1995: 188).
Анализ этой таблицы показывает, что употребление какого-либо звука дважды на расстоянии в 12 слогов превышает частотность любого звука. Для звукосочетаний (дифонов и полифонов) такое расстояние можно увеличить до 20-40 слогов, так как по теории вероятности частотность звукосочетаний меньше, чем у отдельных звуков.
Методика исследования анафонии
В диссертации используется методика А.В. Пузырева, основанная на приоритете смысловых аспектов над звуковыми. Эта методика исходит из объективно представленных в тексте опорных слов и предполагает регистрацию звуковых повторов, окружающих данное опорное слово. Возможность такого подхода была намечена самим Соссюром, который дал одно из возможных определений анаграммы как "звукописи, направленной на определенное имя и стремящейся воспроизвести это имя" (Ф. де Соссюр 1977: 639), а также русскими исследователями начала XX века.
Считаем, что в основе построения анаграммы лежат акустические, а не визуальные впечатления, то есть повтор именно звуков, а не графических знаков (З.Я. Тураева, Г.В. Расторгуева 1980: 112).
Звуковые повторы выделялись на следующих основаниях: при совпадении в опорном слове и ассоциате (созвучном слове) дифона (с ударным гласным) ассоциат должен находиться на расстоянии, не превышающем 20 слогов, при совпадении в указанных словах полифонов (с ударным или безударным гласным) такое расстояние повышалось до 40 слогов. Пределы поиска ассоциатов обусловлены, во-первых, данными о частотности звуков в русском языке (на таком расстоянии повторяющиеся звуковые группы воспринимаются как превышающие речевую норму), во-вторых, пределом оперативной человеческой памяти (расстояние от опорного слова до ассоциата обычно не превышает 7+ 2 слова).
За опорные слова в данной работе принимаются имена собственные. Предпочтительность собственных имен в качестве опорных слов объясняется тем, что "собственные имена, с одной стороны, при прямом номинативном употреблении воплощают максимум конкретности (т. е. максимум информативных, ассоциативных и экспрессивных возможностей), а с другой стороны - обеспечивают воспроизводимость результатов" (А.В, Пузырев 1995: 192). Собственные имена удобны и своей графической выделенностью. Нам представляется существенным и то обстоятельство, что имена собственные являются разновидностью класса имен лиц, одной из семантических характеристик которых является то, что, именуя конкретный предмет - лицо, они в то же время ассоциируются с действиями, поступками, поведением их носителей (А.С. Белоусова 1989: 189).
Имена собственные получают только объекты, "заслуживающие особо пристального внимания человека" (А.В. Суперанская 1973: 140). По мнению Р. Барта, имя собственное - "король означающих: его социальные и символические коннотации очень богаты" (Р. Барт 1994: 432).
Не случаен потому интерес исследователей к функционированию собственных имен в художественной речи. "В художественном тексте, -замечает, например, В.А. Лукин, - имена собственные являются константами того особого мира, какой создается автором в самом тексте" (В.А. Лукин 1999: 32). Собственные имена являются одним из компонентов содержания художественного произведения и воспринимаются "в сложной и глубокой образной перспективе "художественного целого" (В.В. Виноградов 1954: 18).
По мнению известного специалиста по ономастике В.А. Никонова, "имя персонажа - одно из средств, создающих художественный образ; оно может характеризовать социальную принадлежность персонажа, передать национальный и местный колорит, а если действие происходит в прошлом, то воссоздать историческую правду (или разрушить ее, если имя выбрано вопреки правде)" (В.А. Никонов 1974: 234).
Небезразлична и фонетическая форма собственных имен: "наблюдается стремление придавать символическое значение фонетической структуре собственных имен; благодаря своей форме, эти имена скоро начинают очаровывать человеческое воображение и становятся выразительными символами связанных с ними воспоминаний и впечатлений" (К. Нироп 1916: 61). Что касается собственных имен, обозначающих мифологические, библейские и историко-литературные образы, топонимы, то они входят в коннотативную ономастическую лексику, то есть относятся к традиционно-поэтическим словам.
Интересно отметить, что для Андрея Белого лейтмотивная инструментовка произведения нередко связывалась с именами главных героев: "Я же сам поздней натолкнулся на удивившую меня связь меж словесной инструментовкой и фабулой (непроизвольно осуществленную); звуковой лейтмотив и сенатора и сына идентичен согласным, строящим их имена, отчества и фамилию: "Аполлон Аполлонович Аблеухов": "плл-плл-бл" сопровождает сенатора; "Николай Аполлонович Аблеухов": Кл-плл-бл"; все, имеющее отношение к Аблеуховым, полно звуками "пл-бл" и "кл"; плавное "л" по закону, отмеченному Якубинским, переходит часто в звук "р"; "б" группы "би" переходит в "в".
Род Аблеуховых "у-бл-юдочный" (бл); сенатор - кавалер "Белого орла" (бл-рл); в доме - "поло-сатый буль-дожка (пл-бл); сенатор питает страсть к фигуре пара-л-лелепи-пе-да (пр-л-ллп-п)...
Таков звуковой лейтмотив Аблеухова, осложненный "кк" (Ни-ккк-олай) и "ссе"; в моей импрессии "лл" - гладкость формы: "Апо-лл-он: "пп" - давление оболочек (стен, бомбы); "кк" - поверх неискренности: "Ни-ккк-олай... ккк-ланялся на, кк-акк ла-кк, пар-кк-етах"; "ссс" - отблески; "рр" - энергия взрыва (под оболочками): "прр-о-рр-ывв" в брр-ед; слова: лл-акк, лл-о-сскк, бблл-е-ссккк живописуют согласными: под формой (бб-пп) льющегося (лллл) блеска (сссс) - удушье (ккк-ххх).
Лейтмотив провокатора вписан в фамилию "Липпанченко": его "лпп" обратно "плл" (Аблеухов) " (А. Белый 1996: 325-326).
Итак, анафония на уровне речи (уровне явления) не может рассматриваться без учета речевого фона. Выбор в качестве опорных слов имен собственных, определение точных критериев поиска звуковых ас-социатов позволяет обеспечить воспроизводимость полученных данных, а следовательно, способствует повышению достоверности и объективности исследования.
Предложенная методика будет использована при анализе анафо-нии в художественной прозе Н.В. Гоголя, А. Белого и М. Горького, в последующих главах предпринята попытка разграничить идиолектные и идиостилевые аспекты анафонии на конкретном речевом материале.
