Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Образ рассказчика как организующее начало языковой композиции целого текста 19
1 . Образ рассказчика в аспекте стилистики текста: сущность категории, способы выражения, соотношение с образом автора 19
2. Языковое выражение адресованности в дискурсе рассказчика (на материале дневников В. Гусева и С. Есина) 36
Выводы по первой главе 60
Глава II. Языковая структура образа рассказчика в современной дневниковой прозе 65
1. Языковая структура образа рассказчика в дневниковой прозе С. Есина 65
2. Языковая организация литературной личности рассказчика в дневниках В. Гусева 93
3. Соотношение «я-повествующего» и
«я-повествуемого» в «Дневнике актрисы» Т. Дорониной 111
Выводы по второй главе 125
Заключение 129
Библиографический список 135
- . Образ рассказчика в аспекте стилистики текста: сущность категории, способы выражения, соотношение с образом автора
- Языковое выражение адресованности в дискурсе рассказчика (на материале дневников В. Гусева и С. Есина)
- Языковая структура образа рассказчика в дневниковой прозе С. Есина
Введение к работе
Реферируемая работа посвящена проблеме языковой организации образа рассказчика в дневниковой прозе С. Есина, В. Гусева, Т. Дорониной.
Отличительными особенностями современной филологической парадигмы являются антропо- и текстоцентризм. Это детерминировало достаточно быстрое развитие одного из направлений филологии – стилистики текста, предметом изучения которой выступает целый текст как структурно-семантическое единство, как языковая реальность и феномен употребления языка [Горшков 2007: 210], как «частица непрерывно движущегося потока человеческого опыта» [Гаспаров 1993: 275]. Теоретическая потребность в новых подходах к интерпретации текста в языковом аспекте без механического разъятия содержания и формы возникла после появления крайних структуралистских концепций Ж. Деррида (теория деконструкции) и Р. Барта.
Анализ языковой композиции произведений словесности в рамках такого комплексного подхода позволяет выявить наиболее перспективные пути исследования целого текста, а также идиолекта писателя, что и обусловливает актуальность работы. Актуальность определяется еще и тем, что анализ языкового выражения образа рассказчика как ключевого компонента языковой структуры дневникового текста правомерно считать определенным этапом интерпретации.
Достаточно значимым нам представляется следующий фактор, влияющий на раскрытие темы.
В конце 90-х годов ХХ века, в силу культурно-исторических преобразований в стране, в русской литературе наряду с господствующим постмодернизмом начинает набирать силу «новый реализм» (см. также понятия «постреализм», «неореализм»). Изменяется не только герой, но и отношение к нему автора, который перестает быть наставником, учителем, вставая на одну горизонталь как со своими персонажами, так и с читателем. Характерной чертой литературы последнего десятилетия становится присутствие в ней активного личностного начала и даже собственно автора, при этом происходит ослабление сюжета и усиление документальности, потому дневники и автобиографии, распространившиеся в России с середины ХIХ века и призванные запечатлеть и материализовать в слове человеческую память, вновь (возрастание интереса к мемуарам и дневникам отмечалось в прозе конца 50-70-х гг. ХХ в.) обретают популярность. Однако интимность, исповедальность и приватность дневника сменяются публицистичностью, установкой на массовое прочтение и открытостью. Автокоммуникация как доминанта жанра проявляется на качественно ином уровне. Мы считаем возможным говорить о смещении канала коммуникации «Я – Я» в сторону линии «Я – Он» и соответствующей модификации языковой композиции дневниковых текстов.
Модификация языковой композиции современной прозы стала возможна и в силу того, что стилистка художественного течения «новый реализм» оказалась абсолютно открытой для происходящих в системе русского литературного языка процессов, которые, проявившись в языковом материале целых текстов, усилили динамику языковой композиции и определили своеобразие языковой экспликации текстообразующих категорий «образ автора» и «образ рассказчика», что обусловило выбор объекта и предмета исследования.
Объект исследования – образ рассказчика в составе языковой композиции современной дневниковой прозы.
Предмет исследования – языковая структура образа рассказчика как текстообразующей категории в дневниковой прозе С. Есина, В.Гусева, Т. Дорониной.
Цель работы – анализ языковой структуры образа рассказчика (на материале современной дневниковой прозы) в аспекте стилистики текста, в том числе – с позиции адресованности. Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:
1) определить в аспекте стилистики текста сущность категории «образ рассказчика» и типы ее соотношения с категорией «образ автора», а также обозначить способы языкового выражения образа рассказчика;
2) рассмотреть способы языкового выражения категории адресованности в дискурсе рассказчика на материале дневников С. Есина и В. Гусева;
3) проанализировать специфику языкового выражения образа рассказчика в дневниках С. Есина;
4) выявить и проанализировать особенности языковой организации литературной личности рассказчика в дневниковой прозе В. Гусева;
5) охарактеризовать языковую структуру и соотношение составляющих образ рассказчика «я-повествующего» и «я-повествуемого» в «Дневнике актрисы» Т. Дорониной, в частности, – в аспекте временной организации образов.
Основываясь на дефинициях дневника как одной из форм бытования современной литературы, под дневниковой прозой мы понимаем ориентированный на документальность и автобиографичность жанр литературного творчества, в котором автор выступает одновременно субъектом и объектом интеллектуально и духовно значимого перволичного повествования, состоящего из датированных записей.
Методологической основой исследования явились труды М.М. Бахтина, В.В. Виноградова, Г.О. Винокура, В.М. Жирмунского, Ю.М. Лотмана, В.В. Одинцова, А.А. Потебни, Б.В. Томашевского, Б.А. Успенского, В.Б. Шкловского, Д.Н. Шмелева, Л.В. Щербы, Г.Д. Ахметовой, А.А. Ворожбитовой, Б.М. Гаспарова, А.И. Горшкова, Ю.Н. Караулова, М.Н. Кожиной, М.Ю. Михеева, Е.В. Падучевой, В.Т. Садченко, Н.И. Формановской и др. Работы данных ученых посвящены детальному изучению языка с позиции его употребления и соотнесенности с действительностью, проблемам интерпретации текста как структурно-семантического единства, анализу построения и функционирования словесного художественного образа, а также вопросам идиостиля конкретных авторов.
В диссертационном исследовании использованы следующие методы: общенаучный метод наблюдения за особенностями языкового выражения образа рассказчика как организующего начала целого текста; общефилологические методы – контекстологический анализ для вычленения и классификации словесных рядов в составе языковой структуры образа рассказчика; компонентный анализ при разложении словесных рядов на составляющие их значение разноуровневые языковые единицы; челночный метод при распределении языковых единиц по ярусам с последующим перераспределением в словесные ряды, организующие образ рассказчика.
Материалом исследования послужили дневники С. Есина и В. Гусева, «Дневник актрисы» Т. Дорониной. Общий объем проанализированных дневников писателей Литинститута составляет 3624 с. (дневники С. Есина – 2548 с., дневники В. Гусева – 1076 с.). В рамках диссертационного исследования представлен анализ наиболее показательных (в связи с поставленными нами задачами) контекстов.
Положения, выносимые на защиту:
1. Образ рассказчика, создаваемый движением и взаимодействием определенного спектра словесных рядов, является организующим центром динамически развивающейся языковой композиции современной дневниковой прозы.
2. Своеобразие языковой структуры образа рассказчика в дневниковой прозе С. Есина и В. Гусева обусловлено модификацией доминанты жанра: в силу открытости дневника автокоммуникация проявляется на качественно ином уровне, занимая промежуточное положение между позициями «Я – Я» и «Я – Он». В речевой сфере рассказчика адресованность становится одной из ключевых категорий. Стилистический анализ данной категории позволяет реконструировать авторскую языковую картину мира и определить своеобразие идиостиля писателя.
3. Организующим центром языковой композиции современной дневниковой прозы писателей Литинститута является неявный рассказчик, что определяет выбор спектра словесных рядов и характер отношений между ними в составе языковой структуры данного образа.
4. Сосуществование в рамках «Дневника актрисы» Т. Дорониной текущих дневниковых и ретроспективных записей обусловливает двухкомпонентность образа рассказчика, представленного взаимодействием двух речевых сфер.
5. Активные языковые процессы, происходящие в современной прозе, находят отражение в языковой структуре дневникового рассказчика.
Научная новизна работы определена, во-первых, выбором материала исследования (дневниковая проза С. Есина, В. Гусева, Т. Дорониной), который ранее не становился предметом филологических исследований, во-вторых, спецификой подхода к анализу языковой структуры образа рассказчика – впервые исследование данной категории на обозначенном материале представлено в аспекте стилистики текста.
Теоретическая значимость исследования обусловлена тем, что научные выводы, представленные в работе, могут явиться основой дальнейшего фундаментального изучения проблемы организации языкового материала в произведениях новейшей литературы, в частности, – в дневниковой прозе.
Практическая значимость заключается в возможности использования (и использовании) результатов исследования в преподавании вузовских дисциплин «Стилистика» и «Филологический анализ текста», а также при разработке элективных курсов (вузовский компонент), знакомящих студентов с особенностями и спецификой языковых процессов, характерных для литературы на современном этапе ее развития.
Структура работы: диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, библиографического списка и перечня источников.
Апробация работы: 1) Международная научно-практическая конференция «Русский язык в современном Китае» (Китай, г. Хайлар, Хулуньбуирский институт русского языка, 20-23 апреля 2009 г.); 2) Международная научная конференция «Русское слово: восприятие и интерпретация» (Пермь, ПГИИК, 19-21 марта 2009 г.); 3) Международная научная конференция «Интеграционные процессы в коммуникативном пространстве регионов» (г. Волгоград, 12-15 апреля 2010 г.); 4) Международная научная конференция «Континуальность и дискретность в языке и речи» (Краснодар, Кубанский гос. университет, 2007); 2) 5) II Международная научная конференция «Континуальность и дискретность в языке и речи» (памяти доктора филологических наук, профессора А.Г. Лыкова) (г. Краснодар, Кубанский государственный университет, 14-18 октября 2009 г.); 6) I-я Международная научная конференция «Интерпретация текста: лингвистический, литературоведческий и методический аспекты» (Чита, ЗабГГПУ, 29-30 октября 2007 г.); 7) II Международная конференция «Интерпретация текста: лингвистический, литературоведческий и методический аспекты» (г. Чита, ЗабГГПУ им. Н.Г. Чернышевского, 30-31 октября); 8) Российская научно-практическая конференция «Лингводидактические инновации: опыт и перспективы разработки и внедрения» (Чита, ЗабГГПУ, 9-10 октября 2007 г.).
Автором работы проведены лекционно-практические занятия по дисциплинам «Стилистика и литературное редактирование», «Стилистика русского языка и культура речи», «Филологический анализ текста», на которых были внедрены материалы и основные результаты диссертационного исследования. Также разработаны и прочитаны курсы по выбору «Образ автора и образ рассказчика как текстообразующие категории» и «Языковые процессы в современной прозе».
Диссертация обсуждалась на расширенном заседании НИЛ «Интерпретация текста» и НИИ Филологии и межкультурной коммуникации Забайкальского государственного гуманитарно-педагогического университета им. Н.Г. Чернышевского (г. Чита) с участием кафедры русского языка и методики его преподавания, кафедры русского языка как иностранного, кафедры литературы.
. Образ рассказчика в аспекте стилистики текста: сущность категории, способы выражения, соотношение с образом автора
Задачи исследования и методика анализа в рамках третьего направления стилистики текста требуют одновременного использования данных двух разделов филологии — языкознания и литературоведения [Горшков 2001: 5]. Языковые единицы анализируются через их распределение по ярусам (как при изучении строя), но не путём вычленения, изъятия из структуры текста и последующего описания (такая методика применяется, например, сторонниками коммуникативного и синтаксического подходов: см. работы Н.С. Болотновой, М.Я. Дымарского, Г.А. Золотовой, И.И. Ковтуновой, Г.В. Колшанского, О.И. Москальской, Е.А. Реферовской и др.), а через объединение в словесные ряды, динамическое развёртывание которых организует образы, входящие в языковую композицию. Так «смыкаются» в один круг проблемы литературоведения (система образов (в том числе рассказчика), композиция) и языкознания (языковые единицы, объединённые в подсистемы).
Проблема «образа рассказчика» разрабатывалась преимущественно в трудах литературоведческой направленности. Однако необходимо учитывать, что «образность художественного произведения — сфера слияния свойств языковой, речевой и литературной образности» [Халикова 2004: 35].
Остановимся на философско-эстетической концепции М.М. Бахтина. Предложенная им теория диалога выражена в оппозиции «я — другой», где «я» — обладающий авторитарным словом автор, а «другой» - диалогическое начало текста, образ реального автора, включающий образ рассказчика в рассказе от «я», образ героя автобиографических произведений (автобиографии, исповеди, дневники, мемуары и др.), лирического героя и т.п. [Бахтин 1986: 304]. Определяя литературные жанры как вторичные, складывающиеся из различных трансформированных первичных, исследователь пишет, что эти жанры сложного культурного общения «разыгрывают формы первичного речевого общения. Отсюда-то и рождаются все эти литературно-условные персонажи авторов, рассказчиков и адресатов» [там же: 295]. Рассказчик для М.М. Бахтина - «частично изображённый автор», входящий в текст как часть «чистого автора», это тот «возможный другой», сознание и «ценностный контекст» которого «организуют поступок, мысль и чувство там, где они приобщены в своей ценности к миру других» [там же: 142].
Русская школа формализма (начало XX века) рассматривала образ рассказчика как «ярлыка жанра». Б.М. Эйхенбаум в работе «Как сделана "Шинель" Гоголя» говорит о рассказчике в связи с композицией новеллы, считая, что присутствие личного тона автора в качестве организующего начала — необходимое условие создания сказа: выдвижение на первый план рассказчика позволяет перенести центр тяжести от сюжета к приёмам создания сказовой манеры [Эйхенбаум 1969]. Для Ю.М. Тынянова образ рассказчика -рудимент жанра рассказ. Исследователь пишет: «Существуют явления стиля, которые приводят к лицу автора; в зачатке это можно наблюсти в обычном рассказе: особенности лексики, синтаксиса, а главное, интонационный фразовой рисунок — всё это более или менее подсказывает какие-то неуловимые и вместе с тем конкретные черты рассказчика; если рассказ этот ведётся с установкой на рассказчика, от лица его, то эти неуловимые черты становятся конкретными до осязательности, складываются в облик ... » [Тынянов 1977]. Б.В. Томашевский в работе «Теория литературы. Поэтика» определяет образ рассказчика как композиционный сказовый приём, используемый наряду с обрамлением и регрессивными связками: «Разработка сказовой манеры выражается в выработке специфического языка (лексики и синтаксиса), характеризующего рассказчика, системы мотивировок при вводе мотивов, объединяемой психологией рассказчика, и т.п.» [Томашевский 1997]. При этом Б.В. Томашевский отмечает, что «ни одна из сказок не имеет отношения к рассказчику. Для обрамляющей фабулы необходим только мотив рассказывания, причём совершенно безразлично, о чём будет рассказано». В.Б. Шкловский считает введение рассказчика сюжетным приёмом [Шкловский 1983]. Причина такой трактовки образа рассказчика в том, что представители структурального направления основное внимание уделяли архитектонике художественного произведения: текст для них — сумма всех использованных в нём стилистических приёмов. Однако утверждаемый Ю.М. Тыняновым конструктивный принцип динамизма речевого материала — лишь один из аспектов современного функционального исследования языковой композиции [Кайда2005: 11].
Начало интерпретации образа рассказчика в аспекте стилистики текста было положено в трудах В.В. Виноградова. Так, в работе «О языке художественной прозы» определена специфика данного подхода: «Для стилистики вопрос о функциях рассказчика - проблема семантики. Это — вопрос о потенциальных подобиях лексических колебаний, о связи значений символов с лицом и обстановкой ... . Стилистическая интерпретация функций рассказчика не совпадает с историко-литературной ни по методу, ни по целям» [Виноградов 1980:. 44].
Языковое выражение адресованности в дискурсе рассказчика (на материале дневников В. Гусева и С. Есина)
В качестве коммуникативного речевого акта могут выступать не только отдельные речевые высказывания, но и целый текст. Г.В. Степанов пишет: «К числу общих свойств художественного сообщения и языка как средства речевого общения можно отнести диалогичность и того, и другого» [Степанов 1988: 106]. «Процесс художественной коммуникации происходит не стихийно, а планируется автором в момент создания произведения, у автора всегда есть установка на адресата эстетического общения» [Данилова 2003: 24]. Ориентированность дневника на массовое прочтение позволяет рассматривать его как экстравертивную фигуру, как определённое звено в предложенной P.O. Якобсоном и скорректированной М.Ю. Лотманом для случаев передачи информации по словесному каналу модели коммуникации. При этом одной из ведущих категорий текста становится адресованность, анализ которой требует использования данных когнитивной и коммуникативной лингвистик, лингвопрагматики, психолингвистики и ряда других направлений науки о языке.
Проблема языковой выраженности диалога между автором (а в нашем случае — получившим от него повествование рассказчиком) и читателем, а также вопрос адресованности текста рассматривались в трудах многих отечественных учёных: М.М. Бахтина, И.Р. Гальперина, Ю.М. Лотмана, Д.Н Шмелёва, Л. А. Азнабаевой, Т.Н. Азнауровой, Ю.Д. Апресяна, И.В. Арнольд, Н.Д. Арутюновой, Е.В. Белоглазовой, Н.С. Болотновой, Л.М. Бондаревой, А. Вежбицкой, О.П. Воробьёвой, Е.А. Гончаровой, Ю.Н. Караулова, М.Н. Кожиной, Г.В. Колшанского, Т.М. Михайлюк, А.Н. Мороховского, О.И. Москальской, Н.В. Муравьёвой, Е.В. Падучевой, Н.Л. Романовой, Г.В. Степанова, З.Я Тураевой, Н.И. Формановской, И.Д. Чаплыгиной, Т.В. Шмелёвой, В.В. Щуровой и др. Однако языковое выражение адресованности в дискурсе дневникового рассказчика имеет две существенные особенности.
Во-первых, изучение дневника как речевого акта в аспекте стилистики текста предполагает осуществление не только операции анализа (разложение на локутивный, иллокутивный и перлокутивный уровни [Падучева 1985:. 23-28]), но и операции синтеза, которая позволит исследовать текст в единстве содержания и формы. Показательна, на наш взгляд, мысль Г.В. Колшанского: «Тонкий стилистический анализ вскрывает в языковой форме так называемые оттенки и нюансы мыслей, которые зачастую просто игнорируются в «грубом» языковом анализе» [Колшанский 2005: 201].
Во-вторых, поскольку доминанта жанра — автокоммуникация -модифицируется, занимая промежуточное положение между линиями «Я - Я» и «Я — Он», то объем информации, передаваемой адресантом (рассказчиком) адресату (читателю), не является константным, происходит приращение смысла. Об этом говорит М.Ю. Лотман: «Эстетический эффект возникает в момент, когда код начинает использоваться как сообщение, а сообщение как код, то есть когда текст переключается из одной системы коммуникации в другую, сохраняя в сознании аудитории связь с обеими» [Лотман 2000: 175].
Н.С. Выговская, исследуя систему отношений «автор - читатель» в прозе о Чеченской войне, отмечает: « .. автобиографизм как базовая черта современной военной прозы оказывает влияние на тип повествования в художественных и нехудожественных текстах и определяет степень документальности и репортажности в произведениях, обусловленную также установкой на функцию адресата [курсив наш]» [Выговская 2008: 107]. Поскольку проявление активного авторского начала (в том числе и автобиографизм) - характерная черта современной прозы вообще, то данная мысль может быть отнесена и к дневникам С. Есина и В. Гусева.
В отечественной филологии спектр определений языковых средств выражения адресованности достаточно широк (источник обзора [Бударагина 2006]): единицы речевого этикета (Н.И. Формановская); контактные прагматические средства (Л.А. Киселёва); контакторы (О.Л. Морова); контактоустанавливающие формулы (Н.В. Гяч); средства речевого контакта (Б.П. Ардентов, P.M. Гайсина); средства установления, поддержания и размыкания речевого контакта (Г.Г. Почепцов); средства эмоционального воздействия (Т.Г. Карпова); фатические операторы (Е.В. Клобуков).
Языковая структура образа рассказчика в дневниковой прозе С. Есина
Дневники С. Есина достаточно давно привлекают внимание литераторов, литературных критиков, деятелей культуры и искусства. Так, профессор Литинститута Е.Ю. Сидоров отмечает: «У Есина, конечно же, никакой не дневник вовсе, а литературный жанр лирического высказывания и запечатления времени вокруг [здесь и далее курсив наш], предназначенный для немедленной публикации. Автор давно интуитивно почувствовал и понял запросы литературного сегодня: чистая беллетристика утрачивает кредит доверия, социальная почва России пошатнулась в результате всякого рода разрушительных реформ и революций. Поэтому так ценится честный или даже загримированный под правдивость документ, факт, биографизм» [Случайная закономерность... 2009: 5-6]. Кроме того, для читателя жанровый канон -определённая антиципация, предварительный настрой, облегчающий восприятие, при этом модификация привычной формы, в том числе и языковой, стимулирует интерес.
Литературный критик и обозреватель П.В. Басинский приходит к выводу: «Дело в том, что Сергей Есин, специально или нет, создал принципиально новый тип "Дневников". На первый взгляд это свалка ежедневных жизненных отходов автора (простите за грубость). .. . Но есть в "Дневниках" Есина одна, простите за банальность, связующая нить. Это тема "креста". Того самого креста, который всякий порядочный человек, даже не верующий, несёт на себе всю жизнь. ... Вам плохо? Вам очень плохо? Вам совсем невмоготу? Идите гулять с собакой. ... Помогите больной жене. Помойте посуду и полы. ... И все. И это жизнь. Такой наградил Бог. Другой не заслужили» [Есин 2009: 6 7].
Значимо наблюдение профессора М.П. Лобанова: «Как бы ни был автор "Дневников" озабочен "формой", "новаторством", - главное для него - "суть". ... И эта суть в данном случае в этической определённости, неразмытости нравственных критериев» [Гусев 2003:627-628].
Приведенные выше мнения исследователей жанрового своеобразия (и даже новообразования) дневниковой прозы С. Есина выдержаны в историко-литературоведческом ключе и предполагают обращение к форме, без уделения внимания составляющему повествование языковому материалу. Однако данные выводы для нас, безусловно, важны: переплетение, взаимопроникновение и наложение друг на друга в одном целом тексте основных типов дневникового жанра - семейно-бытового, служебного, общественно-политического и путевого — предполагают качественно иной уровень языковой организации произведения словесности, что детерминирует модификацию языковой структуры рассказчика как текстообразующей категории.
В дневниковой прозе С. Есина представлен рассказчик-хроникёр, стенографирующий события, происходящие в личной и общественной жизни. Исследователь В.К. Харченко пишет: «В столь литературоцентричной стране, которой всегда была и продолжает оставаться Россия, мы научились работать с ВЕЧНОСТЬЮ. ... Жанр дневника есть ничто иное, как труднейшая работа именно с настоящим во всех его обжигающих впечатлениях и во всей нашей пред ним незащищенности и неграмотности. ... У С.Н. Есина в дневниковом методе важнейшее условие - свежесть фиксации, пусть не на уровне минуты, часа, но на уровне дня, не далее» [Харченко 2007: 62-63]. Обратимся к примеру.
«К удачам дня я отношу и то, что на спектакле была королева датская, ее гостья [здесь и далее в параграфе повседневно-разговорный словесный ряд выделяется полужирным курсивом] королева Норвегии и муж; датской королевы принц-консорт. ... Тут оке кто-то объяснил, что королева приехала на машине с одним шоферолі и без охраны. Надо бы тут написать пассаж о наблюдении моего шофёра Феди. Мы с ним несколько раз за последние дни видели кортеж машин Путина. Федя признал, что с Путиным ездит на три-четыре машины меньше, чем с Ельциным. По крайне мере, не ездит машина с врачами. Аристократизируемся. Вот так, кратенько, без лишних деталей» [Есин 2002: 374].
На первый взгляд, речевая сфера рассказчика стилистически нейтральна, лишена экспрессивности и образности, однако необходимо помнить, что « .. . самая нейтрализация воздействий словесного стиля есть также результат поэтического искусства и может рассматриваться в системе поэтических приёмов, рассчитанных на художественное воздействие» [Жирмунский 2003: 49]. Характерный для классического дневникового повествования повседневно-разговорный словесный ряд {ее гостья, тут лее кто-то объяснил, с одним шофером (в значении «только с шофером»), надо было тут написать, моего шофера Феди, по крайне мере не ездит машина с врачами, вот так кратенько) взаимодействует с общественно-публицистическим (я отношу и то, королева датская, королева Норвегии, муж; датской королевы принц-консорт, королева приехала без охраны, несколько раз за последние дни, картеж: машин Путина, признал) и книжным {пассаж: о наблюдении, без лишних деталей), к которому в данном композиционном отрезке следует отнести имеющий ироническую окраску окказиональный глагол «аристократизируемся». Подобное взаимопроникновение словесных рядов, с одной стороны, удерживает дневниковое повествование в рамках жанрового канона (повседневно-разговорный словесный ряд как показатель интимности, откровенности, исповедальности), с другой стороны, — сближает речевую сферу рассказчика с дискурсом современных СМИ. Так, по мнению Е.И. Бегловой [24], для постсоветского, публицистического дискурса характерно сосуществование орализации (возрастание роли и расширение функций разговорной речи), диалогизации (развития новых видов диалога) и персонализации (усиления личностного начала). Значима, на наш взгляд, мысль, высказанная самим С. Есиным: «Как бы там ни было - настал тот момент, когда мой дневник из личного жанра перешел в жанр публичности» [Есин 2002: 6]. Необходимо отметить: если орализацию и персонализацию правомерно включать в число характеристик традиционного закрытого дневника, то диалогизацию (рассматриваемую в данной работе в аспекте адресованности) следует считать проявлением модификации жанра.
