Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Категориальный статус эвиденциально-сти в современном русском языке
1. История изучения категории эвиденциальности в лингвистике 12
2. Эвиденциальность в коммуникативно прагматическом и функционально-семантическом аспектах 19
3. Коммуникативно-прагматическая ситуация эвиденциальности 27
Выводы по первой главе 31
Глава 2. Семантическая организация эвиденци альных предложений 33
1.диктумный аспект эвиденциальности 34
1.1. Препозитивный уровень смысла в предложениях со значением эвиденциальности 36
1.2. Пресуппозитивный уровень смысла в предложениях со значением эвиденциальности 46
2. Модусный аспект эвиденциальности 52
2.1. Модусные категории эвиденциальности и авторизации 57
2.2. Модусные категории эвиденциальности и персуазивности 61
2.3. Модусные категории эвиденциальности и оценочности 63
2.4. Категории эвиденциальности и предикативности
2.4.1. К вопросу о соотношении эвиденциальности и модальности 68
2.4.2. Соотношение эвиденциальности и персональное 76
2.4.3. Соотношение эвиденциальности и темпоральности 82
Выводы по второй главе 89
ГЛАВА 3. Функционально-семантический статус эвиденциальности в современном русском языке
1. Теория поля в лингвистике 91
2. Функционально-семантическое поле эвиденциальности как структурируемое ядерно-периферийное образование 101
3. Микрополе прямой эвиденциальности 103
3.1.Система лексико-семантических и синтаксических средств выражения 104
3.2. Система синтаксических способов выражения 114
4. Микрополе косвенной эвиденциальности 117
4.1. Микрополе пересказывательности 118
4.1.1. Система лексико-семантических средств выражения 122
4.1.2. Система синтаксических средств и способов выражения 129
4.2. Микрополе инференциальности 153
4.2.1. Система лексико-семантических и синтаксических средств выражения 154
4.2.2. Система синтаксических способов выражения 163
4.3. Микрополе перцептуальности 166
4.3.1. Система лексико-семантических и синтаксических средств выражения 167
4.3.2. Система синтаксических способов выражения 172
Выводы по третьей главе 177
Заключение 179
Список научной литературы
- Коммуникативно-прагматическая ситуация эвиденциальности
- Пресуппозитивный уровень смысла в предложениях со значением эвиденциальности
- Функционально-семантическое поле эвиденциальности как структурируемое ядерно-периферийное образование
- Система синтаксических способов выражения
Введение к работе
Функционализм как один из ведущих подходов к изучению языковых явлений определил новые задачи в исследовании языка, его единиц и категорий (В. Матезиус, Е. Беличова-Кржижкова, Ф. Данеш, И. Польдауф, Р. Якобсон; Ф. И. Буслаев, А. А. Потебня, И. А. Бодуэн де Куртенэ, А. А. Шахматов, А. М. Пешковский, В.В. Виноградов; Л. В. Щерба, И. И. Мещанинов, С. Д. Кацнельсон, В.Г. Адмони, А.В. Бондарко, Г.В. Валимова, М.В. Всеволодова, Г.А. Золотова, П.А. Лекант, И.А. Нагорный, М.А. Шелякин).
В рамках функционального направления разноуровневые средства языка, служащие для достижения коммуникантами поставленных целей речевого общения, рассматриваются в единой системе и объединяются на основе общности их семантических функций. Одной из таких целей является указание говорящим на источник имеющейся у него информации при передаче сведений адресату. На данном семантическом параметре основана эвиденциальность, которая понимается в реферируемой работе как структурируемая область значений и реализуемых на их базе смыслов, представляющих собой указание на источник сведений говорящего.
Актуальность темы диссертации обусловлена недостаточной разработанностью вопроса о категориальной сущности эвиденциальности в современном русском языке, языковых средствах и способах выражения данной категории в предложении и необходимостью ее изучения с точки зрения полевого подхода как одного из ведущих направлений в рамках функциональной лингвистики. Фрагментарность исследования эвиденциальности связана с отсутствием специальных монографических работ, посвященных анализу функционально-семантического поля эвиденциальности в русском языке.
Функциональное описание языковых элементов подразумевает признание исходной точкой исследования некоторого общего значения, выявление системы специализированных средств разных уровней языка для выражения данного значения. Полевая модель описания языковых явлений как одна из наиболее продуктивных в современной функциональной лингвистике дала возможность систематизировать в работе комплекс разноуровневых эвиденциальных средств, взаимодействующих при выражении единого значения и образующих иерархическую структуру с членением на ядерную и периферийную зоны, а также выделить комплекс специфических функций, выполняемых конституентами функционально-семантического поля эвиденциальности.
Функционально-семантическое поле выступает в итоге тем объектом, который объединяет, иерархизирует и упорядочивает различные языковые средства, подчиненные выражению единого значения эвиденциальности. Это позволяет определить роль каждого из исследуемых средств в системе взаимодействующих элементов и выявить базовые свойства данного значения.
Объектом исследования в настоящей работе являются языковые средства и способы выражения эвиденциальности в современном русском языке.
Предмет исследования – функционально-семантическое поле эвиденциальности как структурируемое ядерно-периферийное образование.
Цель работы заключается в системном описании функционально-семантического поля эвиденциальности в современном русском языке, базирующемся на разработке функционально-семантического потенциала эвиденциальности.
Достижение данной цели предполагает решение следующих задач:
-
установить функционально-семантический статус эвиденциальности в современном русском языке;
-
представить структурированное описание коммуникативно-прагматической ситуации эвиденциальности;
-
проанализировать семантическую структуру предложений с эвиденциальной семантикой с учетом специфичности диктумно-модусных характеристик предложений со значением эвиденциальности;
-
обосновать модусную природу эвиденциальности как предикативной категории, специфически отражающей отношение высказываемого к действительности, в плане сопоставления с ядерными предикативными категориями модальности, персональности и темпоральности;
-
осуществить системный анализ разноуровневых средств, выражающих значение эвиденциальности в современном русском языке и формирующих функционально-семантическое поле эвиденциальности;
-
описать микрополя прямой и косвенной эвиденциальности, включаемые в структуру общего макрополя эвиденциальности.
Основная гипотеза диссертации состоит в том, что функционально-семантическое поле эвиденциальности имеет иерархизированную ядерно-периферийную организацию, а средства и способы выражения модального значения эвиденциальности в современном русском языке представляют собой упорядоченную систему, выработанную для выражения комплекса эвиденциальных значений.
Научная новизна работы заключается в обосновании функционально-семантического статуса эвиденциальности в современном русском языке, целостном описании коммуникативно-прагматической ситуации эвиденциальности, трактовке эвиденциальности как квалификативной модусной категории. Диктумный и модусный аспекты эвиденциальности описываются посредством анализа пропозитивного и пресуппозитивного уровней смысла в эвиденциальных конструкциях. В работе выявляется соотношение эвиденциальности не только с квалификативными модусными категориями персуазивности, авторизации и оценочности, но и с актуализационными категориями персональности, темпоральности и модальности. Установление данной взаимосвязи позволило квалифицировать эвиденциальность как модусную категорию, средства выражения которой предназначены для выполнения предикативных модусных функций в русском языке. Элементы новизны содержатся также в классификации средств выражения полевой модели эвиденциальности. В исследовании описывается система средств и способов выражения прямой и косвенной эвиденциальности, формирующая соответствующие микрополя в составе поля эвиденциальности, выделяется комплекс функций, выполняемых эвиденциальными показателями при выражении семантики прямой и косвенной эвиденциальности.
Среди основных методов, использованных в диссертации, можно выделить описательный и полевый. Описательный метод использовался для системного описания теоретического и иллюстративного материала. Применение полевого метода в русле функционального подхода к изучению категории эвиденциальности было ориентировано на исследование системы средств выражения эвиденциальности в русском языке с членением данных средств на ядерные и периферийные, а также выделение ряда специфических функций языковых единиц в предложении. При описании семантики эвиденциальных предложений использовались приемы контекстуального анализа, лингвистического наблюдения, количественного подсчета, обобщения и интерпретации иллюстративного материала.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Эвиденциальность является функционально-семантической категорией, обладающей набором специфических признаков: универсальным смысловым содержанием, функциональной предназначенностью, прагматической направленностью, системным комплексом специализированных языковых средств выражения.
2. Категория эвиденциальности включается в число квалификативных модусных категорий (наряду с персуазивностью, авторизацией и оценочностью), участвует в соотнесении высказываемого с действительностью через фиксацию позиции говорящего, эвиденциальную квалификацию им собственной точки зрения.
3. Средства выражения эвиденциальности образуют в русском языке функционально-семантическое поле на основе приписываемого им общего функционально-семантического признака – эвиденциальности как указания на источник сообщаемой информации и выполняемых данными средствами эвиденциальных функций.
4. Функционально-семантическое поле эвиденциальности входит в группировку функционально-семантических полей с предикативным ядром; средства выражения эвиденциальности обнаруживают связь с предикативностью через категории модальности, персональности и темпоральности, выполняя комплекс предикативных функций в предложении.
5. Функционально-семантическое поле эвиденциальности в современном русском языке имеет ядерно-периферийное устройство и уровневую организацию. На базовом уровне выделяются два микрополя: микрополе прямой эвиденциальности и микрополе косвенной эвиденциальности. По своей структуре микрополе прямой эвиденциальности представляет собой структуру моноцентрического типа. Микрополе косвенной эвиденциальности полицентрично и состоит из трех микрополей, неоднородных по своему содержанию: микрополя пересказывательности, микрополя инференциальности и микрополя перцептуальности.
Материалом для исследования послужили более 2500 предложений с модальным значением эвиденциальности, извлеченные методом сплошной выборки из произведений художественной литературы XIX-XXI вв., а также языковые единицы, извлеченные из словарей русского языка.
Теоретическая значимость исследования заключается в том, что проведенный анализ, теоретические выводы и наблюдения над иллюстративным материалом способствуют развитию функционального подхода к исследованию языковых явлений, разработке общей теории поля и теории функционально-семантических полей. В реферируемой работе расширено представление о составе модусных категорий в русском языке, куда включается и категория эвиденциальности. В результате предпринятого анализа углублены представления о семантической структуре эвиденциальных предложений, системном характере диктумно-модусной организации предложения с модальным значением эвиденциальности. Данное исследование позволило уточнить предикативную природу эвиденциальности как категории, входящей в состав полей с предикативным ядром в соотнесении с категориями модальности, персональности и темпоральности. Результаты работы будут способствовать систематизации средств и способов выражения эвиденциальности, формирующих соответствующее функционально-семантическое поле в современном русском языке.
Теоретическую базу диссертации составили работы, посвященные проблемам функциональной грамматики и коммуникативного синтаксиса (А.В. Бондарко, М.В. Всеволодова, Г.А. Золотова, Ю.С. Маслов, И.А. Нагорный, Н.К. Онипенко, Е.В. Падучева, М.А. Шелякин, Т.В. Шмелева), теории поля (В.Г. Адмони, Е.В. Гулыга, Е.Н. Шендельс, Г.С. Щур); категории эвиденциальности (Н.А. Козинцева, В.М. Колодезнев, Н.П. Перфильева, Ю.Б. Хальзова, В.С. Храковский, Р.О. Якобсон).
Практическая ценность диссертации связана с возможностью использования ее основных положений и результатов в теории и практике преподавания современного русского языка в вузе, в спецкурсе по функциональной грамматике, а также при написании магистерских, дипломных и курсовых работ.
Результаты исследования прошли апробацию на девяти Международных научных конференциях: «Межкультурные коммуникации: ноосферная парадигма в языке» (Алушта, Крым, Украина, 2008); 2) «Язык и социум» (Минск, Республика Беларусь, 2008); 3) «Язык, литература, ментальность: разнообразие культурных практик» (Курск, 2009); 4) «Межкультурные коммуникации: язык и общество» (Алушта, Крым, Украина, 2009); 5) «Русский язык и литература в Украине: проблемы изучения и преподавания» (Горловка, Украина, 2009); 6) «Текст. Структура и семантика» (Москва, 2009); 7) «Текст и контекст: лингвистический, литературоведческий и методический аспекты» (Москва, 2009); 8) «Русский язык в современном мире: константы и динамика» (Волгоград, 2009); 9) «Русистика и современность» (Одесса, Украина, 2009). Опубликовано 13 научных статей по теме исследования, в том числе одна статья в издании, рекомендованном ВАК.
Структура работы. Диссертация состоит из Введения, трех глав, Заключения, Списка научной литературы и Списка источников иллюстративного материала.
Коммуникативно-прагматическая ситуация эвиденциальности
Используя определение, данное P.O. Якобсоном, эвиденциальность можно охарактеризовать как область значений, представляющих собой указание на источник сведений: говорящий сообщает о событии, основываясь на сообщении какого-либо другого лица, на снах (сведения, полученные путем откровения), на догадках (предположительные сведения) - косвенная засвидетельствованность - или на собственном прошлом опыте (сведения, извлекаемые из памяти) - прямая засвидетельствованность [Якобсон 1972: 101].
Понятие эвиденциальности рассматривается лингвистами в узком и широком смысле слова. В узком смысле эвиденциальность обозначает источник знания или дает свидетельство тому, о чем повествуется [Корди 2001: 203-207]. Широкая трактовка термина «эвиденциальность» включает любое выражение отношения к передаваемому знанию [Chafe 1986: 271]. Нам представляется целесообразным воспользоваться узкой трактовкой термина, так как при передаче семантики эвиденциальности большое значение имеют именно источник и способ получения знания, на которые ссылается говорящий, вводя в высказывание специальные эвиденциальные маркеры.
Одним из факторов, объединяющих все языки, является наличие (или отсутствие) источника информации, то есть субъекта высказывания, а также действия, выраженного глаголом, выполняющим определяющую роль в коммуникативном статусе той структуры, которая выражает значение эвиденциальности. Поэтому во многих языках эвиденциальность является глагольной категорией и оформляется в виде глагольных флексий [Кобрина 2005: 18].
Это объясняется тем, что «маркеры прямой засвидетельствованности во многих случаях восходят к глаголам речи, а формы, передающие информацию, образованы либо от перфектных форм, либо от глаголов зрительного восприятия» [Willett 1988: 79].
Как отмечает Н.А. Козинцева, в ряде языков (тюркских, кавказских, финно-угорских, в языках американских индейцев, африканских и др.) эвиденциальные значения являются грамматически обязательными для оформления высказываний определенных типов. В этих языках категория эвиденциальности является морфологической глагольной категорией. В других языках, как например, в русском, английском, немецком, французском и др., эти значения передаются другими, не всегда глагольными средствами, то есть эвиденциальность выходит за рамки морфологических категорий [Козинцева 1994: 96]. Различаются, таким образом, два типа языков: 1) языки, которые имеют специальные средства для выражения эвиденциальности (морфологические и лексико-синтаксические); 2) языки, в которых эвиденциальность выражается совместно с другими значениями, модальными, аспектуальными, где грамматический статус эвиденциальных форм зависит от морфологической системы языка.
В связи с тем, что в рамках нашего исследования эвиденциальность изучается на материале современного русского языка, необходимо уточнить то, что русский язык входит в первую группу языков, так как эвиденциальность не закреплена в морфологических формах глагола, но язык располагает особым набором специализированных языковых средств выражения эвиден-циальности (лексико-семантических и синтаксических).
Во-первых, в современном русском языке эвиденциальные значения передаются лексико-семантическими и синтаксическими средствами. Например, категория эвиденциальности реализуется с помощью частицы мол и глагола речевой деятельности говорят, выступающих на синтаксическом уровне предложения в качестве вводных компонентов в следующих предложениях: Вот и он тогда так же: хлопает на меня глазами: не пойму, мол (В. Шукшин); Он, говорят, великий филозо ф: так Гегелем и брызжет (И. Тургенев).
Во-вторых, в современном русском литературном языке сохранились остатки грамматических форм категории эвиденциальности. В языке продолжают существовать маркеры чужого голоса в виде частиц де, дескать, мол, которые в современном языке превратились в определенный класс языковых единиц — а именно частиц [Баранов 1994; Грамматика современного литературного языка 1970; Колодезнев 1969]. В русском языке предложения с этими частицами оформляют ссылку на источник информации как в прямой, так и в косвенной речи: Отказывал им грубовато: «Барин-де почивает», — говорил он, надменно оглядывая пришедшего с ног до головы (И. Гончаров) (прямая речь); Тут рассуждают об хозяйстве, что не сама ль, дескать, шила, — а то, известное дело, и платье-то твое дрянь (А. Островский) (косвенная речь). В-третьих, для выражения эвиденциальных значений в русском языке, помимо частиц, используются и другие лексико-синтаксические средства: выполняющие метаязыковую функцию глаголы и образованные от них существительные, а также синтаксические конструкции (безличные предложения): Летом, говорят, будут танцы, живые картины (И. Гончаров); Значительное лигр, кажется, не заметил, что Акакию Акакиевичу забралось уже за пятьдесят лет (Н. Гоголь); Была ярмарка; люди видели, как он платок купил (Н. Лесков); Предполагалось, что он съел кусочек тела бога и выпил глоток его крови (Л. Толстой).
Несмотря на большое количество работ, посвященных категории эви-денциальности в разных языках, в том числе и русском, до настоящего времени, тем не менее, не было предпринято попытки определить эвиденциальность как функционально-семантическую категорию, описать эвиденциальность как полевую структуру с ядерно-периферийным устройством. Кроме того, на сегодняшний момент нет устоявшейся позиции исследователей относительно категориального статуса рассматриваемой категории, так как эвиденциальность в разных языках выражается разными средствами. В тех языках, где данная категория представлена в морфологической системе глагола, эвиденциальность, является морфологической категорией (во французском, болгарском, немецком и др. языках) [Корди 2001; Молошная 1989; Ханзен 2007], но в тех языках, где эвиденциальность передается другими средствами, установление ее категориального статуса носит проблемный характер (например, в русском и английском языках).
Пресуппозитивный уровень смысла в предложениях со значением эвиденциальности
Эвиденциальные средства помогают говорящему не только указать источник сведений, но и выразить свое субъективное отношение к сказанному. Эвиденциальность, таким образом, с одной стороны, связана с субъективностью в языке, пропускаемой через сознание говорящего, с другой же стороны, эвиденциальность выражает деперсонализированный, отстраненный модус речепроизводства: К тому же замкнутый образ жизни Лонгрена освободил теперь истерический язык сплетни; про матроса говаривали, что он где-то кого-то убил, оттого, мол, его больше не берут служить на суда, а сам он мрачен и нелюдим, потому что «терзается угрызениями преступной совести» (А. Грин). В данном примере есть указание на источник информации («сплетня») и здесь выражается сомнение автора в правдивости информации: автор отстраняется и не берет на себя ответственность за ее достоверность (в этом, по нашему мнению, и обнаруживается тесная взаимосвязь категорий эвиденциальности и модальности).
Субъективная модальность управляет степенью уверенности говорящего в своем утверждении, тогда как эвиденциальность соотносится с источником информации, который говорящий имеет для своего сообщения.
Субъективная модальность предполагает квалификацию высказывания в аспекте достоверности/недостоверности сообщаемого. Оценка достоверности представляет собой квалификацию говорящим сообщаемого как соответствующего, либо не соответствующего действительности с точки зрения его знаний об этом сообщаемом. Следовательно, субъективная модальность отражает степень полноты и характер знаний говорящего о событии. Помимо этого, в структуре значений субъективной модальности находит отражение тип информации, («источник знания» — непосредственное чувственное восприятие, логический вывод, другое лицо), лежащий в основе оценки достоверности сообщаемого [Щвец 2007: 163]. Субъективная модальность, таким образом, включает в себя гамму оценок достоверности содержания высказы вания: уверенность, предположение, сомнение (от самой высокой степени достоверности до ее отрицания).
По нашему мнению, именно в этом свойстве субъективной модальности заложена семантическая связь с эвиденциальностью. Эвиденциальность соотносится с модальностью, так как эвиденциальные показатели являются выразителями коммуникативной стратегии, усиливающей или сокращающей истинностную силу высказываний. Они привлекают внимание к тому факту, что высказывания не только передают идею, но и также либо выражают отношение говорящего к этой пропозиции, либо указывают на источник получения знания.
Да, впоследствии я узнал, что далеко не один Ростовцев говорит в таком роде, то и дело слышал эти мнимо смиренные речи, —мы, мол, люди серые, у нас сам государь Александр Александрович в смазных сапогах ходит, — а теперь не сомневаюсь, что они были весьма характерны не только для нашего города, но и вообще для тогдашних русских чувств (И. Бунин). В приведенном примере автор высказывания, стремясь сохранить объективность в изложении информации, акцентирует внимание адресата на том, что он лишь передает чужую речь, но одновременно выражает свое субъективное отношение к содержанию высказывания (оттенок несогласия).
Уж наверно начальство так порешило: «А что-де, мол, у нас в первой роте офицер-то хуже Моськи? Никак, мол, этого сраму допустить невозможно... Пришел, значит, ему под пару, для кумпании...» (А. Грин). В данном контексте содержится указание на источник знания, частицы мол, де служат средствами передачи чужой речи, принадлежащей «начальству». В старину, сказывают, и судов-то этих совсем не было... Вершили миром ... (А. Эртель). Источником информации является обобщенное лицо, народ.
Таким образом, значения категории эвиденциальности (указание говорящего на источник, из которого получена информация об описываемой ситуации) и субъективной модальности (оценка говорящим возможности суще ствования описываемой ситуации) могут быть соотнесены в высказывании на основе критерия достоверности/недостоверности.
Под эвиденциальной информацией понимается информация об отношении говорящего к собственному или чужому утверждению. Объектом исследования в эвиденциальности является первичная информация и ее вторичная реконструкция, то есть информация, опосредованная словами говорящего.
Оценка слушающим достоверности, представленной этими двумя модусами информации, измеряется двумя параметрами:
1) как говорящий относится к восприятию той информации, которую он далее передаст: — Што ты эту пустяковину-то разводишь? —укоризненно перебивает майор нескромный вопрос. — Ты прямо говори: желательно, мол, мне, сударь, водочки у вас пропустить... Вот тебе и сказ весь! (А. Левитов). В данном примере говорящий не согласен с «чужим» утверждением;
2) каков начальный способ получения информации: перцептуальный или инференциальный: Ничего! плюнул на пол, взял шапку и вышел. Хоть бы простился с кем, хоть бы кивнул кому головою; только слышали мы, как подъехала к воротам тележка с звонком; сел и уехал. И лучше! Не нужно нам таких гостей! (Н. Гоголь). В данном предложении информация получена перцептуальным способом. Пуля попала так низко, что верно Дантес целил куда-нибудь выше, в грудь или в голову; а так, как она попала, никто не целит, стало быть, скорее всего пуля попала в Пушкина случайно, уже с промаха. Мне это компетентные люди говорили (Ф. Достоевский). В представленном контексте зафиксирован инференциальный способ получения информации.
Функционально-семантическое поле эвиденциальности как структурируемое ядерно-периферийное образование
В современной лингвистике широкое распространение получил поле-вый подход к описанию многих языковых явлений. Развитие теории поля объединило широкий спектр исследовательских направлений, включающих изучение лексических групп или парадигм, парадигматических полей (Э. Ко-сериу, У. Лаунсбери, Й. Трир), синтаксических полей (Л. Вейсгербер; В. Порциг), грамматических полей (В.Г. Адмони), грамматико-лексических полей (Е.В. Гулыга, Е.И. Шендельс), функционально-семантических полей (А.В. Бондарко).
В рамках поля и понятийные, и семантические категории обычно рассматриваются в отношении ко всему спектру средств, предназначенных в языке для означивания данной семантики - как функции к средствам в контексте. По словам А.В.Бондарко, «система разноуровневых средств данного языка (морфологических, синтаксических, словообразовательных, лексических, а также комбинированных — лексико-синтаксических и т.п.)» образует в языке двустороннюю структуру, именуемую функционально-семантическим полем (ФСП) [Бондарко 1984: 21-22]. Понятийное поле рассматривается в отвлечении от плана выражения (элементы структуры понятийного поля -это семантические признаки). Понятия ФСП и понятийного поля отличаются друг от друга по своему уровню существования, по их представленности. Функционально-семантическое поле - это непосредственная языковая данность, лежащая на поверхности, на уровне непосредственного наблюдения. На основе сопоставления ФСП разных языков, а именно, в результате обобщения инвариантных базисных признаков, лежащих в плане содержания ФСП, мы получаем представление о понятийных полях (то есть об универсальных понятийных зонах) [Бондарко 1984: 21-22]. Термин «поле», основанный на метафоре, связанной с идеей пространства, означает, что речь идет о некоторой сфере взаимодействия элементов, объединенных общностью выделяемых признаков, наличием определенной структурной организации, включающей постепенные переходы и частичные пересечения» [Бондарко 2005: 13].
Концепция полевого принципа системной организации языковых явлений считается одним из самых значительных достижений лингвистики XX века [Павлов 1996: 398]. На современном этапе лингвистических исследований в качестве объекта анализа выступают как отдельные языковые поля, так и полевый характер языка в целом. В результате проводимых исследований выявляется плодотворность полевой модели языковой системы, представляющей собой систему языка как непрерывную совокупность полей, пересекающиеся друг с другом в области своих периферийных зон и имеющих многоуровневый характер.
Предпосылками для возникновения понятия «поле» стали работы И.А. Бодуэна де Куртене, Ф. де Соссюра, рассматривающих язык как систему. Ф. де Соссюр обращал внимание на то, что «вне речи слова, имеющие между собой что-то общее, ассоциируются в памяти так, что из них образуются группы, внутри которых обнаруживаются весьма разнообразные отношения» [Соссюр 1999: 121]. Такие отношения могут быть грамматическими, семантическими, деривационными, функционально-стилистическими. Именно эти отношения становятся главной составляющей полей.
В дальнейшем, в связи с распространением системного подхода в лингвистике языковая система стала пониматься как множество языковых элементов любого естественного языка, находящихся в отношениях и связях друг с другом, которое образует определенное единство, целостность [Булы-гина, Крылов 1990: 452].
В монографии «Теории поля в лингвистике» Г.С. Щур анализирует существующие концепции поля в работах зарубежных ученых. Подвергает анализу различные поля (синтагматические, парадигматические и др.). Идея по левой организации связей между языковыми явлениями была первоначально разработана применительно к лексическому материалу в трудах немецких ученых (Г. Ипсен, В. Порциг; Й. Трир).
Г.С. Щур выделил два преобладающих подхода к теории поля: парадигматический и синтагматический, или синтаксический: «Парадигматический подход, как правило, связывается с именами Й. Трира и Л. Вайсгербера, а синтаксический - с именем В. Порцига» [Щур 1974: 20].
С точки зрения Й. Трира, при выделении определенной совокупности слов из общего лексикона основанием для этого может служить наличие общих значений у данной группы слов (это так называемые парадигматические поля). В сознании человека, по его мнению, при произнесении слов возникает множество других слов, которые по смыслу соседствуют с произнесенными: это его «понятийные родственники». Данную совокупность слов называется словесным полем.
О «синтаксических полях» писали В.Порциг и Л. Вайсгербер. В. Порциг обозначил этим термином синтагматические связи между лексемами, а Л. Вайсгербер определил понятие «синтаксического поля» как «совокупность структурных моделей предложения, объединяемых общностью семантического задания». Работы данных исследователей сыграли значительную роль в развитии общей теории поля, так как предложенные ими подходы позволили установить связи между семантическими группами, а следовательно, - обозначить поле как систему.
Исследованием «синтаксического поля» занимались также отечественные лингвисты [Адмони 1964; Гайсина 1981; Караулов 1972; Полевые структуры в системе языка 1989; Филичева 1977].
Так, по определению Н.И. Филичевой, синтаксическое поле - это группировка синтаксических моделей на основании близости выражаемых ими синтаксических значений, которые представляют собой обобщенное отражение объективной действительности [Филичева 1977: 15].
Система синтаксических способов выражения
Для несобственно-прямой речи характерно то, что она, как правило, соседствует в пределах одного смыслового целого с речью косвенной. В структуре ситуации, которую отражает несобственно-прямая речь, присутствуют два говорящих: первый является говорящим в первичном речевом акте, второй - говорящий, который передает услышанную информацию во второй раз (именно эту информацию воспринимает читатель):
А про его собственного отца, Абрама Ноевича, говорили, что он, конечно, прекрасный, сочувственный, честный человек, золотые руки, работяга, если нужно, может сутками не выходить из типографии, только вот не в пример брату: маленько он тряхнутый, из-за угла пыльным мешком его ударили, пьет много, а пьяный рассуэюдать любит, жена рано померла, сына оставила, а сын тоже утешает, растет ворлаганом, по двору целый день бегает, голубей гоняет, с типографскими в бабки сшибается, и никому-то до него дела нет. Так выйдет ли из него толк? Ой, сомнительно! Вышел толк, папа, выгиел. (Ю. Домбровский). В данном текстовом отрывке автор передает стиль речи, особенности лексики первоисточника (персонажа), сохраняет вопросительную интонацию, имеющую место в первом речевом акте.
Возможны случаи, когда косвенная речь не предшествует несобственно-прямой речи, но появление в тексте последней мотивировано самим собы-тийно-эвиденциальным планом: На суде адвокат защищает подсудимую... Это хорошенькая женщина с донельзя печальным лицом, невинная! Видит бог, что она невинна! Глаза адвоката горят, щеки его пылают, в голосе слышны слезы...{А. Чехов); Перекупка дивилась, дивилась и, наконец, смекнула: верно, виною всему красная свитка. Надаром, надевая ее, чувствовала, что ее все давит что-то. Не думая, не гадая долго, бросила в огонь — не горит бесовская одежда! «Э, да это чертов подарок!» (Н. Гоголь). В данных примерах эвиденциальное значение передается с помощью целых отрезков предложений, в которых речь первоисточника информации помещена внутри авторской речи, и читатель как адресат сообщения ориентирован на то, что эта речь принадлежит не автору текста, а персонажу. Указание на источник информации в подобных предложениях выражается имплицитно.
Несобственно-прямая речь позволяет автору изнутри характеризовать персонажа, проникать в его сознание, косвенно оценивать его действия, поведение, особенности речи и т.д. В несобственно-прямой речи при отсутствии прямой ссылки на источник информации отражаются специфические особенности высказывания персонажа, которое воспроизводится в авторской речи. Речь героя опосредована авторской речью и находит формальное выражение в последней. Несобственно-прямая речь является знаком взаимопроникновения авторского сознания и сознания героя. Но в то же время авторское «я» остается в рамках своей авторской речи. С этим связан тот факт, что несобственно-прямая речь часто переходит в прямую речь персонажа.
Выделение несобственно-прямой речи в качестве одного из способов выражения значения эвиденциальности носит проблемный характер, так как в таком типе предложений, с одной стороны, могут присутствовать стандартные эвиденциальные маркеры (например, частицы мол, дескать, якобы, де). С другой стороны, специальные показатели эвиденциальности могут отсутствовать, а ссылка на источник информации автора может выражаться имплицитно. Этот способ выражения эвиденциальности выделяется не всеми учеными, что, по всей видимости, связано с проблемой разграничения авторской речи и речи персонажа, когда при отсутствии специального маркера, репрезентирующего автора высказывания, трудно определить, какие слова принадлежат автору, а какие - герою произведения. Тем не менее такого рода предложения с несобственно-прямой речью можно характеризовать как эвиденциальные, так как присутствует отсылка к источнику информации, что является необходимым условием для выделения модального значения эвиденциальности.
На основании вышеизложенного можно сделать вывод, что микрополе пересказывательности объединяет средства и способы, выражающие общее значение эксплицитного указания на вербальное сообщение косвенного источника (другого лица, группы лиц).
На лексико-семантическом уровне микрополе пересказывательности представлено модусными глаголами речевой деятельности, входящими в ядро данного микрополя, а также периферийными средствами: именами существительными, семантически связанными с речью, и деепричастиями, образованными от глаголов речевой деятельности. Данные средства объединяются в ядро микрополя на основании общих функций, выполняемых в предложении: информативной, авторизующей, метаязыковой, интерпретационной, субъективно-оценочной и квалификативной.
На синтаксическом уровне ядро микрополя пересказывательности объединяет средства, выражающие общее значение эксплицитного указания на вербальное сообщение внешнего источника (другого лица, группы лиц): модальные речевые частицы мол, дескать, якобы, де и вводные слова. Систему синтаксических способов образуют сложноподчиненные предложения как ядерные конструкции в микрополе пересказывательности, на периферии на 152 ходятся конструкции с несобственно-прямой речью, бессоюзные сложные предложения и простые предложения.
Данные средства и способы выражения пересказывательности, образуя микрополе с ядерно-периферийной структурой, включены в состав всей совокупности средств и способов выражения эвиденциальности. Реализуя свой функциональный потенциал, средства выражения пересказывательности участвуют в соотнесении высказывания с действительностью, то есть обнаруживают связь данной категории как одной из семантических подкатегорий эвиденциальности с предикативностью и позволяют трактовать пересказыва-тельность как предикативную субкатегорию эвиденциальности.
