Фрагмент речевого портрета Владимира Набокова Фатеев Андрей Евгеньевич

Содержание к диссертации

Введение

ГЛАВА 1. Экстралингвистическая и лингвистическая база для исследования языковой личности 12

1.1 Обоснование лингвокультурологического подхода к изучению языковой личности 12

1.2 Образ автора и языковая личность писателя 17

1.3 Понятие о языковой личности. Об основных способах выражения языковой личности писателя 21

1.4 Общая характеристика личности и творческого метода В. Набокова. В. Набоков как представитель элитарной речевой культуры 36

Выводы 48

ГЛАВА 2. Фрагмент речевого портрета В. Набокова на синтаксическом уровне 49

2.1. Общая характеристика синтаксического строя речи В.Набокова 49

2.2. Конструкции экспрессивного синтаксиса. Их дифференциальные признаки и основные функции 58

2.3. Качественно-количественный анализ конструкций экспрессивного синтаксиса в поэзии, прозе и мемуаристике В.Набокова 88

2.4. Текстовое поведение экспрессивных синтаксических конструкций 107

Выводы 121

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 124

БИБЛИОГРАФИЯ 130

• Обоснование лингвокультурологического подхода к изучению языковой личности
• Общая характеристика синтаксического строя речи В.Набокова
• Конструкции экспрессивного синтаксиса. Их дифференциальные признаки и основные функции

Введение к работе

Развитие антропоцентрического направления в лингвистике усилило и вывело на качественно иную ступень давно существовавший в науке о языке интерес к человеку, к языковой личности, которая изучается в настоящее время на самом разнообразном материале. Наиболее богатый материал накоплен на сегодняшний день исследователями в плане изучения языковой личности писателей, что объясняется и обилием материала для анализа, и его качеством, и многочисленными литературоведческими трудами по проблемам образа автора.

Внимание к языковой личности В.Набокова возникло в отечественной
лингвистике в эпоху "открытия" (или возвращения) литературы русского
зарубежья, роль и место В.Набокова в которой удивительно точно описал
А.Битов: "Какой могла бы быть русская литература после Чехова и Блока,
f после Серебряного века и символистов, непрерывная, непрерванная? Набоков

и есть отсаженная ветвь той гипотетической литературы, проросшая сквозь культуру в цивилизацию. Поэтому русская литература после 1917-го делится на советскую, эмигрантскую и... Набокова..." [Битов 2004,15].

Ю.Д. Апресян отмечал, что "биография Набокова, подобно биографии Пушкина, ныне расписана по месяцам, а иногда и по дням, с микроскопической точностью. Однако составить сколько-нибудь полное представление о его личности трудно, потому что своими сокровенными тайнами он не делился ни с кем и шанса на безоговорочно убедительную догадку исследователям не оставил. Можно не сомневаться, что это входило в продуманный замысел его жизни. Тем не менее без вторжения в эту закрытую Набоковым область поиски ответа на вопрос о сверхзадаче его писательства лишаются смысла" [Апресян 2000, 494]. Таким образом, вопрос о выяснении

специфики языковой личности В.Набокова остается в отечественных лингвистике и литературоведении актуальным.

Языковая личность изучается в настоящее время по различным направлениям, среди которых Е.А. Земская выделила три основных:

1. Выявление общих особенностей языка у совокупности лиц, объединенных по каким-либо существенным признакам (то есть создание коллективного речевого портрета).

2. Монографическое описание речи отдельных лиц, создание речевых портретов, учитывающих как общие черты, присущие человеку как представителю определенной общности (социальной, профессиональной и т.д.), так и индивидуальные черты, присущие ему как личности.

3. Изучение судьбы отдельных особенностей русского языка [в нашем случае- конструкций экспрессивного синтаксиса- А.Ф.] [Земская 2001,27-29].

В работе мы учитывали принцип комплексного подхода к объекту исследования, пытаясь совмещать эти три направления в изучении языковой личности писателя. В этом заключается основная научная новизна работы: специфика языковой личности В.Набокова, принадлежащего к так называемой элитарной речевой культуре, выявляется путем создания фрагмента речевого портрета писателя, строящегося, прежде всего, на качественно-количественном анализе синтаксического строя речи, в том числе конструкций экспрессивного синтаксиса. Кроме того, определенной новизной отличается и сама методика анализа языкового материала с применением методов математической статистики (причем, Н-критерий Крускала-Уоллиса применяется в целях анализа языкового материала впервые).

Специфика языковой личности проявляется на всех языковых уровнях, но наиболее ярко - на уровне синтаксиса, который непосредственно связан с процессами мышления и коммуникации. Еще М.М Бахтин считал, что из всех форм языка именно синтаксические ближе всего к конкретным формам высказывания, теснее связаны с реальными условиями говорения. Внимание к конструкциям экспрессивного синтаксиса обусловлено тем, что такие синтаксические построения в наибольшей степени отражают внутренний мир говорящего, особенности его языковой личности.

Актуальность и новизна исследования определяются также тем обстоятельством, что анализ проблемы и исследование конкретных фактов языка и речи велись в лингвокультурологическом аспекте. Опора на данные лингвокультурологии отвечает смене парадигм в гуманитарных науках, произошедшей в конце XX века, и переходу к антропоцентризму.

Ю.Н. Караулов о господствовавшей ранее системоцентрической парадигме писал, что она, «будучи исторической, социальной, системно-структурной, психологической, остается тем не менее бесчеловечной, лишенной присутствия живой человеческой духовности, отличается несоизмеримостью исповедуемых в ее рамках научных ценностей, формулируемых целей, используемых технических навыков и приемов, а часто и самих продуктов исследовательской деятельности- с масштабами индивидуально-личностного, субъективного человеческого начала» [Караулов 1987, 19]. Антропоцентрическая парадигма, пришедшая на смену системоцентрической, возвратила человеку статус «меры всех вещей» и вернула его в центр мироздания.

Объектом исследования выступают конструкции экспрессивного синтаксиса в произведениях, относящихся к основным жанрам творческого наследия В.Набокова.

Предметом исследования является фрагмент речевого портрета, созданный на основе качественно-количественного анализа синтаксического строя речи, в том числе конструкций экспрессивного синтаксиса в текстах В.Набокова.

Целью исследования является выяснение некоторых особенностей функционирования языковой личности писателя на материале синтаксиса, прежде всего, экспрессивного синтаксиса.

Указанная цель предполагает решение следующих задач:

1. собрать разнотипный языковой материал для исследования;

2. уточнить представление о языковой личности, дать характеристику В. Набокову как представителю элитарной речевой культуры;

3. выяснить особенности синтаксического строя речи В.Набокова, проанализировать представленность конструкций экспрессивного синтаксиса, их основные функции и текстовое поведение в основных жанрах творческого наследия писателя;

4. с опорой на качественно-количественной анализ конструкций экспрессивного синтаксиса создать фрагмент речевого портрета В.Набокова на синтаксическом уровне;

5. наметить перспективы дальнейшего исследования языковой личности в избранном направлении.

Материалом исследования послужили тексты художественных произведений В.Набокова различной жанровой направленности, занимающие центральное место в творческом наследии художника и наиболее полно отражающие его идейно-творческие установки. Анализу подвергались тексты сборников рассказов "Возвращение Чорба", "Соглядатай", "Весна в Фиальте", повестей и романов "Машенька", "Защита Лужина", "Лолита", "Дар", воспоминаний "Другие берега", пьес и драматических фрагментов "Смерть",

"Дедушка", "Событие", "Изобретение вальса", "Агасфер", "Человек из СССР", поэтические тексты В.Набокова.

В соответствии с целью и задачами диссертации были использованы те методы и приемы, которые, по нашему мнению, дают максимальную результативность и достоверность выводов. В их числе метод лингвистического наблюдения и описания, сравнительно-сопоставительный метод и метод качественно-количественного анализа (с применением метода математической статистики).

На защиту выносятся следующие положения:

1. Изучение языковой личности писателя может быть предпринято с позиций лингвокультурологии, что позволяет укрупнить сам объект исследования и использовать не только лингвистическую, но и экстралингвистическую базу для его изучения.

2. С позиций существующих в настоящее время подходов к исследованию языковой личности и проблематики нашей работы языковая личность В.Набокова может быть охарактеризована как нестандартная языковая личность, реализующая модельную личность русского интеллигента, носителя базовой культуры, сильная языковая личность, элитарная языковая личность.

3. Как элитарной языковой личности В.Набокову свойственны владение всеми функционально-стилевыми разновидностями литературного языка, хорошее знание этических ценностей в целом и ценностей русской интеллигенции в частности, умение создавать тексты любой степени сложности, умение точно, ясно, глубоко интерпретировать различные тексты, любовь к Слову, с которой связано творческое начало и другие признаки.

Особенности личности В.Набокова как представителя элитарной речевой культуры проявляются на всех уровнях языковой системы, в том числе на синтаксическом. Синтаксическому строю речи писателя свойственны усложненность, преобладание сложных предложений (сложных синтаксических конструкций и многочленных сложноподчиненных предложений) над простыми, использование различных видов осложнения структуры простого предложения - рядов однородных членов, обособленных членов предложения, вводных и вставных компонентов, обращений. Конструкции экспрессивного синтаксиса, широко используемые В.Набоковым, обладают набором дифференциальных признаков, которые позволят четко определить синтаксический статус этих дискуссионных в современной лингвистике явлений и расположить их на функциональной оси с учетом теории переходности. Наряду с базовой экспрессивной функцией конструкции экспрессивного синтаксиса выполняют и базовую коммуникативную функцию, внутри которой выделяются номинативная, когнитивная и интерпретирующая функции.

Конструкции экспрессивного синтаксиса обладают определенным «текстовым поведением». Они участвуют в реализации таких текстовых категорий, как континуум, членим ость, ретроспекция и проспекция, модальность и др. Эти синтаксические построения распространяют экспрессию на весь микротекст и макротекст, выступают в функции зачина, абзацеобразующей функции и т.д. На основании качественно-количественного анализа конструкций экспрессивного синтаксиса может быть создан фрагмент речевого

портрета и получено представление о специфике функционирования языковой личности писателя.

Методологической базой нашего исследования послужили труды по теории языковой личности (Ю.Н. Караулова, Г.И. Богина, В.И Карасика, И.Я.Чернухиной, В.П. Нерознака и других ученых), в том числе по языковой личности элитарной речевой культуры (О.Б. Сиротининой, В.Е.Гольдина, Т.В. Кочетковой), многочисленные работы, посвященные созданию конкретных речевых портретов (Г.Г. Инфантовой, И.В.Голубевой, С.В.Куприной), а также довольно значительный на сегодняшний день пласт исследований - литературоведческих и лингвистических, - посвященных тем или иным аспектам анализа творческого наследия В.Набокова (Ю.Д.Апресяна, А. Битова, А.С.Мулярчика, Т.А. Чанкаевой, Вл. Смирнова, И.Н. Чеплыгиной и других ученых). Несмотря на значительное количество материала, многие вопросы, касающиеся специфики языковой личности В.Набокова, лишь затрагиваются в трудах вышеперечисленных авторов, часто нося постановочный характер и не охватывая всех проблем исследуемой темы. В связи с этим представляется необходимой их разработка, которая и составила сущность данной работы.

Теоретическая значимость диссертационного исследования заключается, прежде всего, в том, что предложен подход к изучению творческого наследия В.Набокова и его языковой личности, основанный на принципах лингвокультурологии и подкрепленный методами математической статистики. В результате представлен фрагмент описания языковой личности на синтаксическом уровне.

Теория и методика изучения языковой личности в настоящее время находится в стадии разработки, и любая работа, посвященная исследованию языковой личности, созданию речевого портрета (индивидуального или

коллективного), вносит определенный вклад в современную антрополингвистику.

Практическая ценность работы определяется тем, что предложенный в диссертации подход к изучению языковой личности может быть применен, с одной стороны, для исследования других конкретных языковых личностей, с другой стороны, -для изучения особенностей языковой личности В.Набокова на других языковых уровнях (лексическом, морфологическом и т.д.).

Результаты работы могут быть использованы в спецкурсах по русскому языку и шире - лингвокультурологии, в литературоведческих курсах по творчеству В.Набокова, для курсовых и выпускных квалификационных работ, а также при создании учебно-методических пособий для вузов по теории языковой личности, языку писателя, экспрессивному синтаксису.

Апробация работы. Концепция работы и ее результаты отражены автором в докладах на международных научных и научно-практических конференциях «Текст в системе высшего профессионального образования» (Таганрог, 2003), «Концепт и культура» (Кемерово, 2006), «Актуальные проблемы лингвистического образования: теоретический и методологический аспекты» (Самара, 2006), а также на ежегодных конференциях молодых преподавателей и аспирантов ТГПИ (2003-2006).

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы.

Во введении обосновываются выбор и актуальность темы, определяется цель и задачи исследования, его методы и приемы, научная новизна, специфика подхода к исследуемому материалу, формулируются положения, выносимые на защиту, устанавливаются теоретическая значимость и практическая ценность работы, описывается логика композиционного построения диссертации.

В первой главе диссертации обосновывается лингвокультурологический подход к изучению языковой личности, в том числе и писательской. Кроме того, дается понятие об элитарной языковой личности и личность В.Набокова характеризуется в аспекте этого понятия ( с присущими ей признаками - владение всеми функционально-стилевыми разновидностями литературного языка, хорошее знание этических ценностей в целом и ценностей русской интеллигенции в частности, умение создавать тексты любой степени сложности, умение точно, ясно, глубоко интерпретировать различные тексты, любовь к Слову, с которой связано творческое начало и

ДР-)-

Во второй главе диссертации представлен фрагмент речевого портрета

В.Набокова на синтаксическом уровне: дано общее представление о

синтаксическом строе речи В.Набокова, проанализированы конструкции

экспрессивного синтаксиса в прозаических, поэтических и мемуарных

текстах В.Набокова (их дифференциальные признаки, функции, текстовое

поведение), дан их качественно-количественный анализ с использованием

методов математической статистики.

В заключении обобщаются основные выводы исследования и

намечаются перспективы дальнейшей работы по теме диссертации.

ГлаоаI

Экстралингвистическая и лингвистическая база для исследования

языковой личности

1.1. Обоснование лингв о культурологи чес кого подхода к изучению

языковой личности

Конец прошлого - начало нового века в лингвистике ознаменовались появлением лингвокультурологии. "Середина XX в., - отмечает А.А.Ворожбитова, - была временем апофеоза структурной лингвистики, явившей собой торжество системного подхода к изучению языка. Тем не менее в конце века стала очевидной ограниченность и этого направления, возникла необходимость разработки новых путей в языкознании" [Ворожбитова2000,17].

Становление и развитие лингвокультурологии ученые считают
г логическим развитием традиционной для языкознания проблемы

соотношения языка и культуры. Е.Н. Рядчикова справедливо отмечает: "Лингвистика XXI века активно разрабатывает направление, в котором язык рассматривается как культурный код нации, а не просто орудие коммуникации и познания. Язык не только отражает реальность, но и интерпретирует ее, создавая особую реальность, в которой живет человек. Поэтому лингвистика, наука о языке, занимает авангардные методологические позиции в системе гуманитарного знания и обойтись без ее помощи при изучении культуры невозможно" [Рядчикова 2005, 269].

Сами проблемы, интересующие лингвокультурологию, не новы - их изучение уходит корнями в исследования В.фон Гумбольдта, А.А. Потебни, Ш. Балли, Ф.И. Буслаева. Все языкознание, как считает В.А. Маслова, проникнуто культурно-историческим содержанием, "ибо свом предметом

13 имеет язык, который является условием, основой и продуктом культуры" [Маслова2001,8].

Лингвокультурология, все еще не имеющая на сегодняшний день четких контуров (в нее включается целый комплекс разнообразных проблем), рассматривает язык в контексте культуры, язык "как систему воплощения культурных ценностей" [Мурзин 1996, 10]. Это комплексная научная дисциплина синтезирующего типа. "В лингвокультурологии, - пишет В.В.Воробьев, - язык и культура рассматриваются в синхронном взаимодействии: язык как система воплощения культурных ценностей, а культура как наивысший уровень языка" [Воробьев 1998, 3]. По словам профессора В.В. Воробьева, "сегодня уже можно утверждать, что лингвокультурология - это новая филологическая дисциплина, которая изучает определенным образом отобранную и организованную совокупность культурных ценностей, исследует живые коммуникативные процессы порождения и восприятия речи, опыт языковой личности и национальный менталитет, дает системное описание языковой "картины мира" и обеспечивает выполнение образовательных, воспитательных и интеллектуальных задач обучения...

Таким образом, лингвокультурология - комплексная научная дисциплина синтезирующего типа, изучающая взаимосвязь и взаимодействие культуры и языка в их функционировании и отражающая этот процесс как целостную структуру единиц в единстве их языкового и внеязыкового (культурного) содержания при помощи системных методов и с ориентацией на современные приоритеты и культурные установления (систем норм и общественных ценностей)" [Там же, 125-126].

Как и всякая дисциплина, проявляющаяся на стыке двух научных областей, двух предметов, лингвокультурология своей природой доказывает, что "напрямую" два научных предмета не соединяются. "Вспомним в этой связи пример психолингвистики, в рамках которой работы психологов-

14 психолингвистов и лингвистов-психолингвистов разнятся значительным образом", - пишет Г.Б.Овчарова [Овчарова 2001, 18]. Далее исследователь указывает, что "ли нгво культурология, безусловно, ставит своей центральной задачей рассмотрение языка и культуры во взаимосвязи. Причем если традиционным способом рассмотрение взаимоотношения языка и культуры осуществлялось со смещением акцентов либо в сторону лингвистики, либо в сторону культурологии, то появление новой дисциплины должно означать использование как лингвистического, так и культурологического подходов в их единстве в рамках создаваемого нового научного предмета" [Овчарова 2001,27].

Отличительная особенность современной лингвокультурологической ситуации, на наш взгляд, состоит в том, что сейчас продолжается усиленный поиск духовных опор в языке, предпринимается попытка через язык по-новому осмыслить прошлое, осознать свое место в настоящем. Язык рассматривается как "форма, важнейший элемент национальной культуры народа", как "одновременно и средство и символ национальной культуры" [Диброва 1996,2].

В.В.Воробьев объектом "лингвокультурологического" считает русскую национальную личность, соединяющую в себе язык и культуру. Общую стратегию исследования в монографии "Лингвокультурология (теория и методы)" [Воробьев 1997] автор строит на динамическом развертывании принципиальной схемы соотношения таких понятий как "человек" (национальная личность), "язык", "мышление", "культура" (материальная и духовная). На эту исследовательскую позицию мы будем опираться в своей работе.

Опираясь на утверждение Н.А, Бердяева о том, что Россия - особенная страна, не похожая ни на какую другую страну мира, В.В. Воробьев считает одной из важнейших задач лингвокультурологии исследование "загадки" России, русской культуры и цивилизации.

В настоящее время появились первые, наиболее общие работы, посвященные созданию концепции русской национальной личности, Эти исследования направлены на то, чтобы "охватить в едином термине те общие установки, взгляды на жизнь и специфические проявления русской культуры, которые позволяют русскому народу определить свое место в мире. Русская культура, следовательно, определяется русской национальной личностью, взятой в той мере, в какой она воплощает в себе национальный дух" [Воробьев 1997, 112].

Особый интерес, на наш взгляд, представляет исследование русской национальной личности на материале русской зарубежной литературы XX века, изучением которой у нас в стране стали активно заниматься лишь в конце 80-х годов прошлого века¹.

Не потеряло своей актуальности утверждение В.Крейда: "Сделаны пока только робкие попытки написать историю этой литературы" [Крейд 1994, 4]. Появились работы А.Арьева, В.Пискунова, А.Г.Соколова, Т.И. Соколинской, Л.А.Трубиной, Р.Щербаковой и других ученых, но это пока только "начальные" шаги в освоении творческого наследия писателей русского зарубежья.

Сотрудник Института славистики Кельнского университета (Германия) В.Казак в начале 90-х годов XX века указывал: "Литературные богатства, созданные писателями первой эмиграции, возвращаются на родину. Из тех писателей, которые подвергались гонениям на родине, особенно изменилось представление о творчестве А.Платонова, Ю.Домбровского, Б.Слуцкого, И.Лиснянской, потому что здесь существенной части их творчества ранее недоставало. Другие писатели вообще впервые появились у себя дома,

Исследования по истории русской эмигрантской литературы есть в зарубежном литературоведении, например: Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. Париж, 1931; Г.Струве. Русская литература в изгнании. Опыт исторического обзора зарубежной литературы. Нью-Йорк, 1956; Slonim М Modern Russian Literature. New York, 1953.

например, Г.Айги, Д.Хармс, Н.Садур. Не перечесть всех писателей, у которых вышло что-то из ранее запрещенного или утаиваемого...

Сложнее, чем с первой эмиграцией, обстоит дело с возвращением на родину произведений второй и третьей эмиграции. Такие писатели, как В.Максимов, Ф.Розинер и Б.Хазанов, стали известны советскому читателю только в 1990 году" [Казак 1991, 57]. Е.Г.Ивченко пишет: "В изучении публицистики и литературы русского зарубежья до сей поры остается много "белых" пятен. После бурного всплеска интереса, возникшего в конце 80-х -начале 90-х годов, когда вышли в свет множество до сей поры неизвестных в России текстов целого ряда русских писателей, оказавшихся в начале века в эмиграции, а также появления ряда историко-литературных работ, относящихся к творчеству этого периода, наступило время более глубокого осмысления и постижения богатства, оставленного нам ими" [Ивченко 1998,

3].

Литературоведы указывают, что русская литература за рубежом имеет давнюю историю (Н.В.Гоголь, А.И.Герцен, Н.П.Огарев, И.С.Тургенев), но "послеоктябрьская эмиграция XX века - явление особое по своему масштабу, характеру и значимости" [Трубина 1996, 26]. В.Крейд отмечает: "Эта эмиграция была единственной в своем роде в истории человечества. Не только ее численность, не только глобальность рассеяния, не только число талантливых в самых разных областях людей, но и сверхзадача, поставленная перед ней историей, сделала ее уникальной" [Крейд 1994, 5]'.

Культуролог и философ В.Лебедев пишет: "Гражданская война, по свидетельству ряда историков, принесла около 15 миллионов жертв. Из них только один или два миллиона погибли на фронтах и в репрессиях, остальные - от голода и болезней. Но три миллиона из этого числа - повальное бегство из охваченной братоубийственной войной страны. Из этих трех миллионов более одного миллиона составляла интеллигенция и близкие к ней слои. Произошло как бы срезание коры с общественного головного мозга. Последним аккордом этого трагического исхода стала высылка в 1922 году большой группы (более 160 человек) ведущих русских философов, экономистов, социологов, богословов и писателей" [Лебедев 1999, 7]. Самым крупным центром русской эмиграции в Европе стала Франция, прежде всего Париж, По официальным справочникам, явно неполным, к 1926 году население "русского Парижа" составляло около 72 тысяч человек... О масштабах этого явления дают представление и другие количественные характеристики, приведенные в справочнике "Библиография русской зарубежной литературы" Л-А.Фостер (Бостон. 1971); за 50лет-с 1918по 1968 гг.-было издано 17000 наименований произведений писателей русского зарубежья, в том числе 1080 романов, 636 сборников рассказов, 1024 сборника стихов и т.д. [Цит, по; Пискунов 1990, 21].

Люди, покинувшие Россию, с которой были связаны кровно (бытом, языком, способом восприятия мира), получили возможность свободно выражать свои убеждения и творить независимо. Ю.Н.Караулов отмечает, что "для большинства эмигрировавших из России людей немаловажным побудительным стимулом было неприятие господствовавшего (а частично и продолжающего господствовать) языкового стандарта".

В русской эмиграции XX века принято выделять "три волны": "первая волна" - это те, кто уехал во время или сразу после гражданской войны; "вторая волна" - те, кто покинул Россию во время Второй мировой войны; "третья волна" - эмигранты семидесятых годов и позднее. Наиболее крупных художественных достижений, как считают многие историки литературы (Г.Струве, А.Г. Соколов), добились писатели "первой волны" эмиграции.

1.2. Образ автора и языковая личность писателя

Авторская установка на эмоциональный, взволнованный и в то же время объективный рассказ о своем времени, свойственная литературе русского зарубежья, не могла не отразиться в языке произведений, в том числе и произведений В.Набокова, и это предполагает интерес к проблеме языкового выражения образа автора и использования экспрессивных языковых средств.

Эта проблема становится особенно актуальной в свете развития антропоцентрического направления лингвистики, литературоведения и других наук. А.А.Залевская отмечает:"... чрезвычайно сильной оказалась тенденция к интегрированию результатов, получаемых многими науками, так или иначе связанными с изучением человека и разных аспектов его функционирования в природе и обществе. Все более осознанным и целенаправленным становится исследование человека с учетом постоянного

взаимодействия биосферы, ноосферы, этносферы, психосферы при воздействии на них космоса" [Залевская 1999,23].

Наиболее богатый опыт в изучении образа автора накопили, пожалуй, литературоведение и лингвистика. Н.В.Малычева пишет: "В иерархии категорий [текста - А.Ф.], на наш взгляд, ведущее место занимает концептуальная категория - образ автора (персональность), так как в самом способе организации художественного текста усматривается определенный угол зрения, определенная система авторских оценок, которые и составляют содержание категории персональности как сверхкатегории. Категория персональное ("образ автора") является базовой, основополагающей категорией, задающей специфику остальных текстовых категорий и пронизывающей все текстовое пространство" [Малычева 2000, 139]. Специфика художественного текста, по мнению исследователя, состоит прежде всего в том, что писатель, "обеспечивая читателю новое познание мира, одновременно передает и свое отношение к изображаемому, организуя текст особым образом и отбирая языковые средства, материализующие роль автора в тесте в соответствии с его художественным замыслом" [Там же, 138].

Изучением образа автора занимались многие исследователи. Л.В.Щерба, В.В.Виноградов, М.М.Бахтин, Г.А.Гуковский, Д.С.Лихачев, Ю.М.Лотман и др. уделяли пристальное внимание этой центральной категории филологического анализа художественного текста, однако не все вопросы, связанные с образом автора и способами его выражения, на сегодняшний день решены, изучены в достаточной степени'.

"Слово "автор" употребляется в литературоведении в нескольких значениях",-отмечаетБ.О. Корман. Оно обозначает:

1) писателя, реально существующего человека;

А.А.Ворожбитова отмечает; "В сфере литературно-художественной коммуникации языковая личность автора приобретает статус литературной личности; создание адекватной теории последней представляется одной из важнейших задач филологической науки" [Ворожбитова 2000, 25].

2. некий взгляд на действительность, выражением которого является все произведение;

3. некоторые явления, характерные для отдельных родов и жанров [Корман1972,8].

Такая многозначность, конечно, нежелательна для научного термина, так как приводит к смешению значений слова "автор". Об этом смешении писал, например, М.М.Бахтин: "Литературоведение сплошь и рядом ищет автора в выделенном из целого содержания, которое легко позволяет отождествить его с автором - человеком определенного времени, определенной биографии и определенного мировоззрения. При этом "образ автора" почти сливается с образом реального человека" [Бахтин 1988,189].

А.И.Горшков в учебном пособии "Русская словесность: от слова к словесности" указывает: "Конечно, привычка понимать образ как художественный прием, троп или как образ человека с конкретными чертами не только характера, но и внешности, с одной стороны, и привычка представлять автора не по его произведениям, а по биографии и портретам, с другой стороны, неизбежно накладывает отпечаток на представления об образе автора... Но все же надо усвоить, что образ автора не имеет внешних личностных примет, что образ автора не тождествен личности автора произведения" [Горшков 1995, 253]. Последнее довольно легко показать на примере произведений, где есть образ рассказчика, повествователя и используется так называемая "словесная маска": "Левша" Н.С.Лескова, "Герой нашего времени" М.Ю. Лермонтова, рассказы М.М.Зощенко и др, А.В.Овчинникова отмечает, что "одной из важнейших текстообразующих категорий... является образ автора", который "активно участвует в содержательно - композиционном оформлении художественного текста, поскольку мемуарист воспроизводит отдельные фрагменты действительности через призму собственного восприятия" [Овчинникова 1998,280].

20 К.Н.Атарова и Г.А.Лесскис указывают, что в произведениях, для которых характерно повествование от первого лица, например в мемуарах, автобиографической прозе, "на поверхностном уровне повествователь является полным аналогом автора,., находящегося в том же пространственно-временном мире, что и остальные персонажи произведения. Из этой пространственно-временной общности вытекают основные семантические особенности повествования от первого лица:

1. достоверность ("я сам это видел", "это произошло со мной");

2. субъективность (мир изображен участником событий, т.е. лицом заинтересованным, не беспристрастным);

3. неполнота (изображенный мир ограничен опытом и кругозором повествователя)" [Атарова, Лесскис 1980,34].

Наиболее ярко в творчестве В.Набокова "собственно писательское начало" (Н.А. Кожевникова), повествование от первого лица выражено в автобиографии "Другие берега", где оно может быть осложнено различными способами. Например, взгляд из настоящего в прошедшее может приводить "к разобщенности, отчуждению я настоящего от я прошедшего" (Н.А.Кожевникова). Из дали времен повествователь "Других берегов" видит себя как другого: Один неприятный озорник (неуоісели это был я - невзирая на свою чувствительность?) ухитрился показать силуэт ноги... Повествование часто осложняется обращениями к читателю или герою: Дай руку, дорогой читатель, и войдем со мною в лес. Смотри: сначала сквозистые места... или Был я трудный, своенравный, до прекрасной крайности избалованный ребенок (балуйте детей побольше, господа, вы не знаете, что их ожидает!). Иногда вместо автора в повествовании появляется его заместитель; Мне было шесть лет...когда, в 1905 году, к нам приехала Mademoiselle ... Бесплотный представитель автора предлагает ей невидимую руку...

Известно, что авторская модальность тесно связана не только с авторской речью, но и с концепцией произведения в целом, трактовкой образов персонажей, их речевыми характеристиками. Для пас особенно важно, что говорящий (автор), рассчитывая на определенный коммуникативный эффект, обеспечивает отбор необходимых языковых средств. "Картина мира, моделируемая в тексте, оказывается пропущенной через индивидуальное сознание автора, что и определяет имплицитно или эксплицитно выраженное присутствие субъекта речи в любом речевом произведении" [Малычева 2000,139].

Образ писателя, его авторская позиция выражается на разных уровнях языка, из которых наиболее показательным, на наш взгляд, является уровень синтаксический, непосредственно связанный с процессом мышления и процессом коммуникации и, может быть, в наибольшей мере отражающий индивидуальные особенности речи того или иного автора. А.И.Горшков высказал мысль о том, что при рассмотрении образа автора и способов его выражения "... особое значение имеет заключенная в языковых средствах оценочность" [Горшков 1995, 254]. На синтаксическом уровне эта оценочность тесно связана с так называемыми конструкциями экспрессивного синтаксиса.

1.3. Понятие о языковой личности. О некоторых способах выражения

языковой личности писателя

Конец XX в. - это период, когда произошла смена научной парадигмы в
современном языкознании. Этот период Е.С. Кубрякова охарактеризовала
так: "Взамен требования изучать систему или структуру языка выдвигается
требование изучать языковую способность идеального

говорящего/слушающего, его языковые знания, его компетенцию" [Кубрякова 1994, 6]. Стала вполне очевидной неудовлетворенность исследователей той

22 лингвистической парадигмой, которая, выражаясь словами Ю.Н. Караулова, "будучи исторической, социальной, системно-структурной, психологической, остается тем не менее бесчеловечной, лишенной присутствия живой человеческой духовности, отличается несоизмеримостыо исповедуемых в ее рамках научных ценностей, формулируемых целей, используемых технических навыков и приемов, а часто и самих продуктов исследовательской деятельности - с масштабами индивидуально-личностного, субъективного человеческого начала" [Караулов 1987,19].

И если до сих пор лингвисты в основном изучали только язык как таковой, в отвлечении от конкретного носителя, то теперь они повернулись "лицом" к человеку,,. "Все это свидетельствует о важнейшем методологическом сдвиге, наметившемся в современной лингвистике - о переходе от лингвистики имманентной к лингвистике антропологической" [Рузин 1993,48].

Язык становится объединяющим началом для столь разных областей знания о человеке как философия, психология, социология и многие другие. "В антропологической парадигме изучения языка, ориентирующейся на постижение языка в тесной связи с бытием человека - с человеческим сознанием, мышлением, культурой, предметно-практической и духовной деятельностью, центральной методологической задачей становится эксплицитное включение в онтологию языка универсума человека, позволяющее объяснить на единой методологической основе все важнейшие моменты существования языка, касающиеся его природы, функционального предназначения, становления, общих принципов внутренней организации",-отмечает В.И. Пустовалова [Пустовалова 1995,406-407].

Антропоцентрическая парадигма определила подход к языку как к миру, лежащему между миром внешних явлений и внутренним миром человека, и способствовала тем самым "перемещению" исследовательского

23 интереса с языка "для себя" на отражение мыслительной деятельности человека, на роль языка в жизни человека.

В лингвистике антропоцентрический принцип связан с исследованием следующих основных проблем, касающихся связи человека и его языка:

4. язык и духовная активность человека;

5. язык, мышление и сознание человека;

6. язык и физиология человека;

7. язык и культура;

8. язык и коммуникация;

9. язык и ценности человека [Кубрякова, 1991]. Окончательное признание антропоцентризма в качестве одного из

ведущих принципов лингвистики произошло в 90-ые годы XX в. и означало изучение научных объектов, прежде всего, по их роли для человека, по их назначению в его жизнедеятельности, по их функциям для развития человеческой личности и ее усовершенствования. Он (антропоцентризм) обнаруживается в том, что человек становится точкой отсчета в анализе тех или иных явлений, что он вовлечен в этот анализ, определяя его перспективы и конечные цели. Он знаменует "... тенденцию поставить человека во главу угла во всех теоретических предпосылках научного исследования и обусловливает его специфический ракурс" [Кубрякова 1995,212].

Современная лингвистика, многоаспектная и многообразная, характеризуется "отчетливо выраженным антропоцентризмом. Человек как мыслящая и говорящая личность становится центром притяжения и точкой отсчета во многих языковедческих исследованиях" [Колокольцева 1999, 114]. Одним словом, "языковая личность" оказывается в настоящее время тем стержневым, определяющим понятием, вокруг которого разворачивается обсуждение наиболее интересных проблем лингвистики.

Итак, в рамках новой лингвистической парадигмы представляется наиболее значимой сложившаяся на рубеже 80-90-хх годов теория языковой личности, лингвистическая персонология, по В.П. Нерознаку, стимулом к формированию которой стало осознание приоритетности личностного начала в языке. Для большинства исследований, где затрагиваются всевозможные аспекты изучения феномена языковой личности, характерно, что сам объект осмысления характеризуется как бы "с середины", т.е. в уже готовом виде. Таким образом, описание формирования языковой личности, выявление и обоснование условий и факторов, определяющих этот процесс, оказывается полезным и актуальным в лингвистических изысканиях в области теории языковой личности.

Понять природу языка и объяснить ее можно только изучив человека и его мир. Homo loguens существует прежде всего в языке и через язык, более того - язык является "человекообразующим" началом. Как отмечает Г.А. Золотова, "человек - центральная фигура языка и как лицо говорящее, и как главное действующее лицо мира, о котором он говорит" [Золотова 1982,

5].

В речевой организации человека В.И. Карасик выделяет пять неоднородных ее компонентов:

10. языковую способность как органическую возможность научиться вести речевое общение (сюда входят психические и соматические способности человека);

11. коммуникативную потребность, то есть адресатность, направленность на коммуникативные условия, на участников общения, языковой коллектив, носителей культуры;

12. коммуникативную компетенцию как выработанное умение осуществлять общение в его различных регистрах для оптимального достижения цели (компетенцией человек овладевает, в то время как способности можно лишь развить);

4. языковое сознание как активное вербальное отражение во внутреннем мире внешнего мира;

5. речевое поведение как осознанную и неосознанную систему поступков, раскрывающих характер и образ жизни человека [Карасик 2003, 98].

На сегодняшний день в лингвистике не сформировано единого представления о языковой личности. Само понятие "языковая личность" "образовано проекцией в область языкознания соответствующего междисциплинарного термина, в значении которого преломляются философские, социологические и психологические взгляды на общественно значимую совокупность физических и духовных свойств человека, составляющих его качественную определенность" [Воркачев 2001, 70].

Прежде всего, под языковой личностью понимается человек как носитель языка, взятый со стороны его способности к речевой деятельности (Г.И. Богин), т.е. личность речевая - комплекс психофизических свойств индивида, позволяющий ему производить и воспринимать речевые произведения.

Под языковой личностью также понимается совокупность особенностей вербального поведения человека, использующего язык как средство общения (С.А. Сухих, В.В. Зеленская), т.е. личность коммуникативная.

Под языковой личностью может пониматься закрепленный преимущественно в лексической системе базовый национально-культурный прототип носителя определенного языка, своего рода "семантический фоторобот", составляемый на основе мировоззренческих установок, ценностных приоритетов и поведенческих реакций, отраженных в словаре (В.И. Карасик, С.Г. Воркачев), т.е. личность словарная.

Языковая личность представляет собой многослойную и многокомпонентную парадигму речевых личностей. Если языковая личность - это парадигма речевых личностей, по мнению Ю.Е. Прохорова, то

26 наоборот, речевая личность - это языковая личность в парадигме реального общения.

В диссертационном исследовании мы опирались на определение языковой личности, данное Ю.Н. Карауловым в монографии "Русский язык и языковая личность" и ставшее в современной лингвистике классическим. Под языковой личностью он понимает "совокупность способностей и характеристик человека, обуславливающих создание и восприятие им речевых произведений (текстов), которые различаются: а) степенью структурно-языковой сложности, б) глубиной и точностью отражения действительности, в) определенной целевой направленностью. В этом определении соединены способности человека с особенностями порождаемых им текстов" [Караулов 1989, 3]. Перефразируя известное положение: "За каждым текстом стоит система языка", соответствующее взглядом Ф. де Соссюра, - Ю.Н. Караулов формулирует исходный тезис теории языковой личности: "За каждым текстом стоит языковая личность".

Все это дает основание рассматривать "языковую личность" как категорию обобщенную, отвлеченную от конкретного исполнителя. Подтверждением этого является мысль Ю.Н. Караулова, которую он неоднократно разъясняет в своих работах: "Языковая личность - любой носитель того или иного языка, охарактеризованный на основе анализа произведенных им текстов с точки зрения использования в этих текстах системных средств данного языка для отражения видения ими окружающей действительности (картины мира) и для достижения определенных целей в этом мире" [Караулов 1997,671].

Ю.Н. Караулов обозначил также уровни развития языковой личности: нулевой уровень - вербально-семантический, или лексикон (единицы: слова и грамматические модели, текстовые и ситуативные параметры;

первый уровень - лингвокогнитивный, или тезаурус (единицы: понятия, концепты, идеи, мировоззренческие установки, идеологические стереотипы);

второй уровень - мотивационный, или прагматикой (единицы: деятельностно-коммуникативные потребности, мотивы речевого поведения).

Нулевой уровень связан, прежде всего, с обучением, первый уровень - с развитием, второй - с воспитанием, хотя все они фактически взаимосвязаны.

Ю.Н. Караулов при описании конкретной языковой личности предлагает учитывать следующие компоненты:

1. системно-структурные данные о состоянии языка в соответствующий период;

2. социальные и социолингвистические характеристики языковой общности, которые влияют на "картину мира" личности, прежде всего, на идеологические отношения основных понятий в "картине мира";

3. сведения психологического плана, зависящие от принадлежности языковой личности к более узкой референтной группе, которые создают ценности - установочные критерии личности.

Таким образом, языковая личность предстает в совокупности индивидуальных и неиндивидуальных, обусловленных социально черт, и поэтому антропоцентрическая лингвистика неразрывно связана с психо- и социолингвистикой.

К языковой личности как задаче исследования можно прийти как минимум тремя путями: от психологии языка и речи, от закономерностей научения языку, от изучения языка художественной литературы [Караулов 1987,28].

Говоря о языковой личности, В.И. Карасик также выделяет речевой паспорт говорящего - совокупность тех коммуникативных особенностей

28 личности, которые и делают эту личность уникальной, - и идиостиль человека- выбор говорящим тех или иных средств общения. При таком подходе речевой паспорт выступает как один из аспектов коммуникативного поведения, а идиостиль - как аспект коммуникативной компетенции. Компетенция также включает языковое чутье, т.е. "систему бессознательных оценок, отражающих системность языка в речи и общественные языковые идеалы" [Костомаров 1994,22] и языковой вкус - систему установок человека в отношении языка и речи на этом вкусе.

Г.И. Богин определил, что языковая личность - это "человек, рассматриваемый с точки зрения его готовности производить речевые поступки, создавать и принимать произведения речи" [Богин 1984, 1] и представил первую детальную модель языковой личности, в которой он выделил пять уровней владения языком:

4. уровень правильности, предполагающий знание достаточно большого лексического запаса и основных строевых закономерностей языка и позволяющий тем самым строить высказывания и продуцировать тексты в соответствии с правилами данного языка;

5. уровень интериоризации, включающий умение реализовывать и воспринимать высказывание в соответствии с внутренним планом речевого поступка;

6. уровень насыщенности, выделяемый с точки зрения отраженности в речи всего разнообразия, всего богатства выразительных средств языка в области фонетики, грамматики и лексики;

7. уровень адекватного выбора, оцениваемый с точки зрения соответствия используемых в высказывании языковых средств в сфере общения, коммуникативной ситуации и ролям коммуникантов;

29 5) уровень адекватного синтеза, учитывающий соответствие порожденного личностью текста всему комплексу содержательных и коммуникативных задач, положенных в его основу.

Г.И. Богин создал лингводидактическую модель языковой личности, которая предстает как трехмерное образование на пересечении трех осей -уровней языковой структуры (фонетика, грамматика, лексика), вышеперечисленных уровней владения языком и четырех видов речевой деятельности.

Интересны в аспекте нашего исследования работы, в которых изучаются параметры языковой личности и их формирование. Так, И.Я.Чернухина в структуру языковой личности включает большую и малую многомерности. Параметрами большой многомерности языковой личности, по ее мнению, являются: интеллект (типы речевого мышления, менталитет); интуиция, пресуппозиция (знания о мире, которыми располагает данная личность, ее жизненный опыт - как вербализованный, так и невербализованный; осознаваемая и неосознаваемая память); бытие в ауре добра; открытие природе, космосу; открытость ноосфере, культурной среде (национальной и инонациональной) и другие не менее важные параметры. Причем идиостиль она считает вершиной пирамиды языковой личности и утверждает, что этот параметр имеют все одаренные личности, так или иначе связанные со словесной деятельностью.

Малую многомерность личности составляют чувственные и интеллектуальные эмоции, которые она способна переживать, а также речевой темперамент, проявляющийся в доминирующих типах экспрессии: спокойной, напряженной и форсированной. Все эти параметры эксплицитно или имплицитно могут отражаться в устных или письменных высказываниях [Чернухина 1995,216].

Более крупной единицей исследования, чем конкретная языковая личность, следует, видимо, считать тип языковой личности. К.Ф. Седов справедливо отмечает, что "одна из наиболее насущных задач, которые стоят перед современной антропоцентрической лингвистикой, - создание типологии языковых личностей, способной отражать индивидуальные особенности речевого поведения носителей языка" [Седов 1999, 3].

Одной из наиболее удачных лингвистических попыток дифференциации языковых личностей по способу реализации дискурсивной деятельности К.Ф. Седов называет "разделение носителей языка по типам внутринациональных речевых культур" [Седов, 1999]. На наш взгляд, это связано с усилением внимания к культуре речи, так как принадлежность человека к той или иной речевой культуре является одной из существенных характеристик языковой личности.

О.Б. Сиротинина и В.Е. Гольдин выделили семь типов речевых культур [Гольдин, Сиротинина, 1993]: элитарную речевую культуру, среднелитературную, литературно-разговорную, фамильярно-разговорную, просторечную, народно-речевую, профессионально-ограниченную. Первые четыре типа связаны со сферой действия литературного языка, Г.Г. Инфантова отметила, что предлагаемая саратовскими исследователями классификация нуждается в доработке: "Полагаем, что все эти типы речевых культур, действительно, существуют, но выделены они на разных основаниях. Не вдаваясь в детали, можно лишь отметить, что в пределах литературного языка на основании уровня его усвоения четко выделяется три типа речевых культур: культура элитарная (супервысокая), культура "среднелитературная" (в целом достаточно высокая), культура литературно-сниженная. Термины эти, конечно, весьма условны. Каждый из типов речевых культур имеет подтипы, а между ними находятся синкретичные, промежуточные разновидности" [Инфантова 2000, 68].

Эталоном подлинной речевой культуры является элитарная, которая почти не сохранилась. Именно элитарная речевая культура остается предметом обучения, и в случае его успеха она имеет возможность возродиться.

О.Б. Сиротинина и В.Е. Гольдин называют признаки языковой личности элитарной культуры. Это соблюдение ортологических норм, владение всеми функционально-стилевыми разновидностями литературного языка, соблюдение норм речевых жанров каждой из функционально-стилевых разновидностей, этических норм общения и т.д. Все эти признаки можно отнести и к характеристике такого понятия, как "сильная языковая личность", которое в настоящее время вошло в активный научный оборот. Однако, по мнению ученых (Г.Г. Инфантова, Г.А. Атабекова), сильная языковая личность может быть сформирована на базе речевой культуры не только элитарного типа и отражать разные этапы в становлении речевой личности.

В докторской диссертации А.А. Ворожбитовой на тему "Лингвориторическая парадигма: теоретические и прикладные аспекты" большое внимание уделено "сильной языковой личности демократического типа, обладающей этической ответственностью, общеобразовательной и профессиональной подготовкой и высокой лингвориторической компетенцией, обеспечивающей эффективную речевую деятельность на русском (иностранном) языке" [Ворожбитова 2000,260].

Представители Саратовской лингвистической школы

противопоставляют также абстрактную и конкретную языковые личности, понимая под последней реального носителя языка.

Рассматривая конкретную, или частночеловеческую, языковую личность, В.П. Нерознак [Нерознак 1996, 114] выделяет два основных ее типа: 1) стандартную языковую личность, отражающую усредненную литературно обработанную норму языка, и 2) нестандартную языковую личность, которая объединяет в себе "верхи" (писатели, мастера

32 художественной речи) и "низы" (маргинальные языковые личности) культуры языка.

Типология языковых личностей, конечно, может быть дана и на различных основаниях: по профессии (например, работы А.И. Девятайкина о речи писателей и ученых; работы О.Б. Сиротининой и Т.В. Ларькиной о речи рабочих и т.д.), по месту жительства (исследования Р.Ф. Пауфошимы о жителе современной деревни как языковой личности, работы екатеринбургских ученых о современной городской речи или монография МБ. Китайгородской и Н.Н. Розановой "Речь москвичей: Коммуникативно-культурологический аспект") и т.д.

К важнейшим типологическим признакам любой языковой личности следует подходить комплексно, учитывая целый ряд черт. К ним относятся: биологические (физиологические характеристики человека), психологические (влияние психологического типа, "склада ума" человека на его речь и т.д.), социальные (принадлежность человека к определенному этносу, социуму, профессии и т.д.), культурологические (принадлежность человека к определенному типу внутринациональной речевой культуры), творческие (соотношение нормативно-обязательного и индивидуально-творческого в речи, свойственные данному индивиду приемы текстообразования и т.д.), личностные (условия формирования языковой личности, факторы, влияющие на этот процесс) и, конечно, лингвистические (речевые характеристики человека).

В научной литературе уже существуют монографии и коллективные работы (Г.Г. Инфантова, А.А. Ворожбитова, СВ. Куприна, Т.В. Кочеткова, И.В. Голубева) по проблеме изучения языковой личности. "Однако пока еще... намечены лишь самые общие контуры проблемы; не изданы еще речевые портреты носителей речевых культур разных типов, нет еще полной ясности и в самой типологии речевых культур, не определены четко многие понятия, связанные с проблемой "язык и личность" [Инфантова 2000, 64].

Кроме того, исследователи даже конкретных языковых личностей говорят о следующей существенной проблеме: "Личность бесконечна, поэтому описание и осмысление ее большого и содержательного материала ставит едва ли не больше новых проблем, чем дает конкретных ответов на поставленные ранее задачи" [Лютикова 1999, 135], "На наш взгляд, попытки создать исчерпывающее описание личности обречены на неизбежный схематизм..."[Рысин 2003, 189]. Соглашаясь в принципе с мнением исследователей, мы в дальнейшем будем говорить о фрагментах речевого портрета определенной языковой личности - языковой личности В.Набокова.

Наиболее глубоко изучены и широко представлены речевые портреты писателей. Это вызвано, прежде всего, тем, что именно художники слова вносят существенный вклад в развитие национального литературного языка и им "свойственно не речемыслительное воспроизводство, а речемыслительное творчество" [Кузнецова 2000, 164]. Немаловажным является также и то обстоятельство, что для создания речевых портретов писателей в распоряжении исследователей имеется на сегодняшний день, пожалуй, самый богатый материал: тексты художественных произведений, письма, интервью, записи устной речи, выполненные А.И.Девятайкиным, М.В.Китайгородской, Н.Н.Розановой и др.

Языковая личность реализуется в разнообразных речевых жанрах, некоторые из них (например, мемуары, письма) являются "универсальными" и в большей мере подходят для изучения языковой личности, создания ее речевого портрета. Для описания речевых портретов конкретных языковых личностей необходимо прежде всего определить соотношение таких базовых понятий, как "речевой жанр", "стиль", "идиостиль" и "речевой портрет личности". Это соотношение И.В. Голубева представила в виде следующей схемы:

Стиль

Идиостиль

Схема 1

Речевой жанр получает свое воплощение в стиле. А.А.Ворожбитова справедливо отмечает, что "современная русская филология распадается на языкознание и литературоведение, которые представляют собой... слабо связанные стилистикой циклы дисциплин, в составе каждого из которых развивалось как бы свое учение о стиле" [Ворожбитова 2000, 70]. Вслед за М.П.Брандес мы будем понимать под стилем произведения "способ и результат словесного воплощения... содержания произведения, обусловленный творческим методом, индивидуальностью художника и материалом воплощения" [Брандес 1971, 44]. Стиль¹ же в свою очередь реализуется в идиостиле. Литературное произведение, как пишет Е.Н.Рядчикова, "несет на себе отпечаток мировоззрения, поэтического видения действительности, языка, стиля своего творца. С точки зрения теории и психологии творчества порождаемый текст как " язык в действии¹¹ представляет собой авторский поток сознания, выраженный в языковой форме" [Рядчикова 1996, 115].

Идиостиль находит свое воплощение в стиле конкретного произведения, причем, как отмечает Е.А.Покровская, "авторский стиль может существенно варьироваться от произведения к произведению, от одного этапа творческой эволюции данного писателя к другому этапу"[Покровская 1997, 84]. Добавим, что такое варьирование авторского стиля зависит от

' Нам представляется важным следующее замечание М.П.Брандес, которое мы полностью поддерживаем: "Мы не различаем литературного стиля произведения и языкового стиля. Посредством языка выражены все собственно литературные элементы художественного произведения, поэтому языковой план можно представить себе как поле, в котором сходятся все элементы литературного произведения. Существует единый стиль произведения в двух субстанциях, идеальной и материальной, понятийной и языковой, связанных между собой отношением сущности и явления" [Брандес 1971, 44].

² В.В.Виноградов отмечал: "В рамках современности особенно острым может быть постижение своеобразия индивидуально-поэтического стиля как замкнутой системы языковых средств, характерные особенности которой еще ярче всплывают на фоне обладания общими функциями повседневно-интеллигентской речи в ее разных функциях" [Виноградов 1976, 369].

35 конкретного речевого жанра, реализующегося в том или ином произведении: как различные проявления идиостиля следует рассматривать стиль дневника писателя, стиль бытового письма и т.д.

Интересно в этом отношении наблюдение Е.А. Иванчиковой, заметившей, что "парцеллирование в принципе больше соответствует "субъективной" манере повествования (речи от первого лица, несобственно-прямой речи) в силу ее большей непосредственности, интимности. Вероятно поэтому, например, у В.Некрасова в его повести "В окопах Сталинграда" или в описаниях его заграничных впечатлений ("первое знакомство", "Месяц во Франции") парцелляции больше, чем в его же рассказах, написанных в "объективной" манере, от третьего лица. То же различие - между автобиографическими и "собственно" художественными произведениями К.Паустовского, между "Дневником" В. Шкловского и его литературно -критическими работами и т.п." [Иванчикова 1968,299].

Важно, на наш взгляд, отметить и то обстоятельство, что на жанр, стиль, идиостиль и стиль конкретного произведения существенно влияют время, господствующее литературное направление, литературная "мода". Например, в 1926 году В.Шкловский в статье "О современной русской прозе" писал: "... может быть, возродится документальная проза, что как будто намечается увлечением мемуарами и путешествиями" - и продолжал: "Мы воспринимаем сейчас как литературу мемуары, ощущая их эстетически. Это нельзя объяснить интересом к революции, потому что с жадностью читаются и те воспоминания, которые по эпохе с революцией совершенно не связаны". "Мода" на мемуары возвратилась и сейчас, на рубеже тысячелетий. Но исследование проблемы влияния времени на реализацию речевого жанра -задача будущего.

Произведения одного автора, взятые в их совокупности, реализующие различные речевые жанры и отражающие определенные фрагменты действительности в соответствии с особенностями их восприятия и

36 отображения писателем, можно считать материалом для создания речевого портрета конкретной языковой личности.

1.4.0бщая характеристика личности и творческого метода В.Набокова. В. Набоков как представитель элитарной речевой культуры

Языковая личность, как уже неоднократно подчеркивалось, - явление многомерное. При создании речевого портрета конкретной языковой личности возможны акценты на тех или иных наиболее значимых в данной ситуации характеристиках, являющихся основанием для существующей типологии языковых личностей.

При создании речевого портрета В.Набокова, на наш взгляд, наиболее значимыми являются следующие характеристики.

С позиций этнокультурной лингвистики, выделяют носителей базовой и маргинальной культур для соответствующего общества (в основе деления лежит оппозиция "свой" - "чужой"). Языковая личность В.Набокова представляет в этом отношении особый интерес, как и язык других эмигрантов, сохранивших русский язык в иноязыковой среде. Кроме того, языковое образование писателя весьма интересно: двуязычие, предпосылки которого возникли еще в детстве (см. об этом ниже), стимулировало писателя к речевому творчеству. Феномен В.Набокова давно стал предметом специальных исследований в этой области (например, диссертационные исследования О.Н. Бакуменко (Курск, 2006), И.Н. Григорьева (Пермь, 2005), Е.Г. Иващенко (Благовещенск, 2004) и другие работы).

С позиций выделения релевантных признаков модельной личности, т.е. типичного представителя определенной этносоциальной группы, узнаваемого по специфическим характеристикам вербального и невербального поведения и выводимой ценностной ориентации, В.Набоков реализует модельную личность русского интеллигента.

37 С позиций выделения типов частночеловеческих языковых личностей (по В.П. Нерознаку) В.Набоков является нестандартной языковой личностью, так как художнику слова свойствен именно нестандартный подход к языку, лингвокреативность, творчество.

В современном языкознании существует понятие сильной языковой личности. Инструментом, позволяющим языковой личности состояться, является язык, а индуктором - языковое самосознание.

В современной лингвистике и лингвометодике принято выделять при анализе лингвоментальных составляющих сильной языковой личности по крайней мере три ряда параметров:

владение системой языка (языковая компетенция); владение способами осуществления бесконфликтной коммуникации (жанровая компетенция);

владение информационным пространством, знания о мире (когнитивно-гносеологическая компетенция в форме тезауруса). Сильная языковая личность (обычно - деятель науки, культуры, политик) понимается как некий сверхчувствительный и сверхотзывчивый к своему времени "инструмент", стоящий в оппозиции по отношению к "усредненной языковой личности" (Ю.Н. Караулов) с обыденным сознанием. Л.К. Кузнецова предложила в модель сильной языковой личности включить следующие дескрипторы:

образность, т.е. выраженное словами, наглядное представление о предмете, ряд признаков которого сознательно выделен для передачи авторской мысли. Можно говорить о лексической образности (эпитеты, метафоры и другие тропы и фигуры), фонетической образности (аллитерации, ассонансы) и -что наиболее интересно в свете проблематики нашей работы-синтаксической образности;

эмотивностъ, обусловленную совокупностью личностных,

языковых и социально-психологических факторов. Экспликаторы

эмотивности - это эзопов язык, гротеск, алогизмы, каламбуры,

эвфемизмы;

оценочпость, тесно связанная с образностью и эмотивностью;

экспрессивность ( об этом дескрипторе подробно говорится в

главе 2). В связи с этим обстоятельством, а также учитывая тот факт, что в данной главе будет представлен речевой портрет писателя, т.е. сильной языковой личности, необходимо, как нам кажется, обратиться к перечисленным выше признакам, а также соотнести их с признаками типа языковой личности элитарной речевой культуры.

Исследователи (В.Е.Гольдин, Г.Г.Инфантова, Т.В.Кочеткова, С.В.Куприна, О.Б.Сиротинина и другие ученые) среди таких признаков называют владение всеми функциональными стилями, всеми видами общения; хорошее знание этических ценностей в целом и ценности отдельной группы, образующей тот или иной общественный или профессиональный институт; умение создавать тексты любой степени сложности; владение механизмами свернутости и развернутости текста; умение точно, ясно и глубоко интерпретировать различные тексты; постоянная неуспокоенность, сомнение в своих знаниях, привычка к их проверке, обращение ко всем новым и новым источникам знаний; общая принадлежность к широкой гуманитарной традиции русской культуры и др.

Все эти признаки в полной мере присущи В.Набокову. Писателям - носителям элитарной речевой культуры - свойственна любовь к Слову. Ю.Н.Караулов любовь к Слову вообще считает неотъемлемой чертой русской языковой личности, он утверждает: "Любовь к языку - это одно из проявлений любви к родине" [Караулов 1987, 260]. Видимо, особый смысл это имеет для писателей-эмигрантов. Е.А.Земская о

39 русском языке в эмигрантской среде пишет: "Это предмет частой и глубокой языковой рефлексии. Он воплощает связь с родиной, с семейными корнями. Это святыня, которую берегут" [Земская 2000, 31]. В справедливости этой мысли нас убеждают многочисленные примеры, в том числе у В.Набокова в стихотворении так называемого "кембриджского периода" "В неволе я, в неволе я, в неволе!" лирический герой, глядя из окна на влюбленных, говорит, ощущая невыносимую ностальгию: "Мне кажется на миг, что тихо говорят по-русски". Русская речь становится символом утраченной Родины. Позволим себе привести еще один пример этому - отрывок из стихотворения 1924 года с символическим названием "Молитва":

А я молюсь о нашем дивъем диве,

О русской речи, плавной, как по ниве

Движенье ветра... Воскреси!

О, воскреси душистую, родную,

Косноязычный сон ее гнетет.

Искажена, искромсана, но чую

Ее невидимый полет.

И ждет со мной ночь темно-голубая,

И вот, из мрака, церковь огибая,

Пасхальный вопль опять растет.

Тебе, живой, тебе, моей прекрасной,

Вся жизнь моя, огонь несметных свеч.

Ты станешь вновь, как воды, полногласной,

И чистой, как на солнце меч,

И величавой, как волненье нивы.

Так молится ремесленник ревнивый

И рыцарь твой, родная речь.

Эпитеты {плавная, душистая), сравнения {плавная, как по ниве движенье ветра), повторы {Воскреси! О воскреси), образ Пасхи, связанный с

40 возрождением (пасхальный вопль, огонь несметных свеч) - все это усиливает главную идею этого программного для В.Набокова стихотворения и передает его отношение к русскому языку.

Одним из безусловных символов русской культуры является Пушкин. Приведем один из многочисленных примеров, свидетельствующих об ощущении причастности к традициям русской культуры и связанных с именем Пушкина. Литературоведы заметили, что композиция мемуаров В.Набокова "Другие берега" - развернутая, стереоскопическая модель так называемой пушкинской строфы (строится по принципу Ав Ав CCdd Effe gg, где строчные - мужская рифма, прописные - женская), со смысловой "рифмовкой" всех четырнадцати глав. Начало и конец каждой главы, в свою очередь, тоже закольцованы. Вот наиболее простые примеры: глава II -начало: "Я всегда был подвержен чему-то вроде легких, но неизлечимых галлюцинаций", конец: " И хоть мало различаешь во мгле, все же блаженно верится, что смотришь туда, куда нужно"; или глава XIII - начало: "Спираль -одухотворение круга", конец: "Эту тайную информацию я теперь могу обнародовать" [Шохина 1991, 639].

Для писателей-эмигрантов, в том числе и для В.Набокова, имя Пушкина наполняется особым смыслом. Оно становится символом утраченной России, русской культуры.

Е.А.Земская в качестве одного из важнейших признаков языковой личности русского зарубежья называет владение / невладение русским языком, сохранение / утрату русского языка и подчеркивает, что "для эмигрантов первой волны типично сохранение русского языка... Хорошее владение языком... ярче всего репрезентируют эмигранты первой волны и их дети. Среди них много людей, проживших десятилетия вне России, их дети рождены на чужбине, но внутренняя связь между ними и Россией никогда не обрывалась. Они годами жили на чемоданах, ожидая скорого возвращения на родину" [Земская 1999, 250]. В.Набоков, в девятнадцатилетнем возрасте

РОССИЙСКАЯ
j_t ГОСУДАРСТВЕННАЯ

І БИБЛИОТЕКА

покинувший Россию, является одним из наиболее ярких примеров сохранения и развития русского языка в иноязыковой среде.

С любовью к Слову связаны творческое начало, нестандартность речи писателей, наличие у каждого идиостиля. И.Я.Чернухина наличие идиостиля считает "вершиной пирамиды языковой личности", полагая, что идиостиль имеют все одаренные личности, так или иначе связанные со словесной деятельностью,

Е.А.Земская называет факторы, являющиеся наиболее весомыми в сохранении русского языка эмигрантами:

8. отъезд на время / отъезд навсегда;

9. "русский язык - кормилец" (избрание профессии, связанной со знанием языка);

10. способность, умение переключаться с одного языка на другой / отсутствие такой способности, умения;

11. семейное и личное окружение;

12. индивидуальные особенности человека - его способности к языкам, культурный уровень, память и другие свойства;

13. православная церковь;

14. исторические изменения - падание тоталитаризма, распад СССР и образование России, развитие и укрепление экономических, культурных, научных и других связей между Россией и иными странами [Земская 1999, 254 - 256].

Известно, что при оценке речи любого лица, при составлении его речевого портрета необходимо учитывать сведения из его биографии.

Среди множества работ, посвященных жизни и творчеству писателя, особо следует выделить исследования Б.Бойда, Л. Грегга, Э.Филда, В.Е. Александрова, А.С. Мулярчика, Б.Носика. "Набоков хотел остаться неразгаданной и дразнящей загадкой, и это ему вполне удалось: его спираль уходит в бесконечность", - пишет Ю.Д. Апресян [Апресян 2000, 505], для

42 "разгадывания" этой загадки необходимо обратиться к основным вехам литературной и житейской биографии писателя, тем более, что он сам о них поведал в своей книге "Другие берега" (1954).

Заклинать и оживлять былое я научился Бог весть в какие ранние годы - еще тогда, когда, в сущности, никакого былого и не было, - пишет В.Набоков в "Других берегах", считая эту способность наследственной чертой Рукавишниковых и Набоковых.

Я родился 10-го апреля 1899-го года по старому стилю в Петербурге, -сообщает о себе писатель. Отец его, Владимир Дмитриевич Набоков, -отказавшийся от чиновной карьеры адвокат (дед Набокова был министром юстиции в эпоху судебных реформ, в конце царствования Александра II и начала - Александра III), принципиальный англоман и один из лидеров партии "народной свободы". Став одним из лидеров Конституционно-демократической партии,- вспоминает сын в "Других берегах", - мой отец тем самым презрительно отверг все те чины, которые так обильно шли его предкам.

Для понимания атмосферы, которая царила в доме отца будущего писателя, в которой воспитывался Набоков и которая сформировала его как писателя и человека, приведем интересное и исчерпывающее, на наш взгляд, рассуждение В.Ф. Кормера, который, перечислив различные виды интеллектуалов на Западе, пишет: "Но никогда никто из них не был до такой степени, как русский интеллигент, отчужден от своей страны, своего государства, никто, как он, не чувствовал себя настолько чужим - не другому человеку, не обществу, не Богу - но своей земле, своему народу, государственной власти. Именно переживанием этого характернейшего ощущения и были заполнены ум и сердце образованного русского человека второй половины XIX - начала XX века, именно это сознание коллективной отчужденности и делало его интеллигентом. И так как нигде и никогда в истории это страдание никакому другому социальному слою не было дано, то

43 именно поэтому нигде, кроме как в России, не было интеллигенции. Таким образом, этот последний из перечислявшихся родовых признаков интеллигенции совпадает, по сути дела, с ее определением" [Кормер 1989, 68-69].

Набоков всегда особо подчеркивал "литературность" своего генеалогического древа. В "Других берегах" он пишет: По отцовской линии мы состоим в разнообразном родстве или свойстве с Аксаковыми, Шишковыми, Пущиными, Данзасами. Эта "литературность" будет многократно обыгрываться писателем - один из псевдонимов Набокова -Василий Шишков, роману "Ада" дан аксаковский подзаголовок "семейная хроника" и т.д.

Мать его, Елена Ивановна Рукавишникова, была по одной линии внучкой знаменитого сибирского золотопромышленника Василия Рукавишникова, а по другой - внучкой президента Императорской военно-медицинской академии И.Н. Козлова.

Детство Набокова прошло в Петербургской губернии. Имения Выра и
Рождествено, Батово и Дружноселье навсегда остались в памяти писателя
символами утраченной Родины и безвозвратно ушедшего детства,
воспоминания об этих местах всегда рождали в душе писателя

ностальгические переживания: Тоска по родине. Она впиталась, эта тоска, в один небольшой уголок земли, и оторвать ее можно только с жизнью...дайте мне, на любом материке, лес, поле и воздух, напоминающие Петербургскую губернию, и тогда душа вся перевертывается.

Юный Набоков воспитывался прежде всего как "гражданин мира". При переходе пашем [В. Набокова и его брата Сергея - А.Ф.] в отрочество, англичанок и француженок постепенно стали вытеснять отечественные воспитатели и репетиторы, причем, нанимая их, отец как будто следовал остроумному плану выбирать каждый раз представителя другого сословия или племени, - вспоминает писатель. Набоков знал несколько языков,

44 увлекался теннисом, велосипедом, шахматами, энтомологией, продолжив домашнее образование в привилегированном и престижном Тенишевском училище. В целом ему было присуще то, что принято называть емким понятием "культура раннего детства".

В знаменитом интервью, данном Олвину Тоффлеру и напечатанном в "Плэйбое" в 1964 году, В.Набоков скажет: Я - американский писатель, родившийся в России и получивший образование в Англии, где я изучал французскую литературу, а затем 15 лет проживший в Германии.

Воспоминания детства, связанные с Россией, для В.Набокова стали особенно дорогими и, если так можно выразиться "эталонными", недаром он неоднократно упоминал об ощущении, что ничто меньшее, чем точная копия детского окружения, его не удовлетворила бы. А.Битов удачно подметил, что "налегке, с шахматной доской и сачком под мышкой, Набоков вывез из России самый большой багаж - не тронутую ни зрелым опытом, ни писательским отражением нераспечатанную Юность, непочатый элементарный опыт бытия. Все это не позволило ему стать эмигрантом" [Битов 2004, 16].

В 1914 г. Набоков издает свою первую "книгу" - это был, по-видимому, стихотворный перевод с эпиграфом из "Ромео и Джульетты"), о которой писатель помнил лишь то, что обложка "книги" была фиолетового цвета. Полноценный же сборник стихотворений автора появляется уже в 1916 г., а в крымском изгнании (Набоковы прожили в Крыму шестнадцать месяцев) писатель не только публикует свои стихотворения в "Ялтинском голосе", но начинает переводить с немецкого для музыкальных представлений, сам участвует в театральных постановках.

После отъезда из России (пароход "Надежда" был последним судном, перевезшим беженцев из Севастополя в Константинополь), через Грецию и Францию Набоковы прибыли в Англию. Будущий писатель поступил в

45 Кембриджский университет, в Тринити Колледж. В 1922 г. обучение в Кембридже было успешно окончено.

Трагическим событием - гибелью отца от рук террориста Шабельского - начался для Набокова берлинский период его жизни, когда он начинает писать под псевдонимом Сирин. "Литература плохо кормит, -пишет о берлинском периоде А.Битов, - Сирин пишет, Набоков подрабатывает. Какими только уроками он не подрабатывает, включая теннис (что особенно любит впоследствии помянуть). Вообще, у этого сноба, у этого эстета, у этого недемократа, у этого неэмигранта потрясающе трудовая (по сравнению с любым современным ему автором) жизнь. Литературная независимость не только в индивидуальности почерка, но и в поведении настолько полная, что за это приходится платить (тем же трудом). Он еще и бабочек не забывает никогда. И как шахматный композитор выступает" [Битов 2004,20-21].

В.Набоков широко печатался в зарубежных периодических изданиях -стихи, рассказы, переводы, литературно-критические статьи. И в немецкий (1923-1937), и во французский (1937-1940) периоды творчества Набоков много работает. В 1923 году выходит первый сборник стихов, в 1926 году -роман "Машенька". Затем появляются романы и повести "Король. Дама. Валет" (1928), "Защита Лужина" (1929), " Соглядатай" (1930), "Отчаянье" (1931), "Подвиг" (1932), "Camera obscura" (1932), "Приглашение на казнь" (1936), "Дар" (1938). Его многочисленные рассказы объединяются в сборники 2Возвращение Чорба" (1930), "Соглядатай" (1938), "Весна в Фиальте" (1956).

Вл. Смирнов пишет о Набокове этого периода: "Набоков стал одной из значительных фигур нашей литературы в эмиграции. Его прозаические сочинения вызывали оживленные отклики и дискуссии, переводились на иностранные языки. Авторитеты русского зарубежья (Бунин, Алданов, Ходасевич, Федотов, Вейдле, Бицилли) встречают с сочувствием, а то и с восхищением работы Набокова. Большинству именитых современников, даже

враждебных (З.Гиппиус, Г.Иванов, Г. Адамович), было ясно, что в русскую литературу пришел первоклассный и небывалый талант" [Смирнов 1991, 8-9].

"Огромный русский писатель", оправдавший собою все "младшее" поколение литераторов-эмигрантов, "самый большой писатель из моих современник" - эти определения В.Набокова принадлежат таким полярным, во всех смыслах непохожим друг на друга авторам, как Н.Берберова и З.Шаховская.

В 1940 г. Набоков и его семья переехали в Америку, где писатель стал преподавать в Уэллеслианском колледже, в то же время занимаясь исследованиями по энтомологии в Гарварде.¹ Позднее он был профессором русской литературы в Корнеллском университете в течение одиннадцати лет. Современники говорят, что Набоков был блестящим лектором.

Этот период жизни писателя А.Битов образно характеризует так: "Из Европы отплыл Сирин - к американскому берегу причалил Набоков. Большой русский писатель стал начинающим американским. Самое великое свое достояние - русский язык, в котором ему уже не было равных, он пожертвовал языку своей гувернантки" [Битов 2004, 22]. Еще до отъезда в США В.Набоков написал свой первый роман на английском языке "Истинная жизнь Себастьяна Найта". Затем последовали романы - "Под знаком незаконнорожденных", "Прозрачные вещи", знаменитая "Лолита", "Пнин", "Бледный огонь", "Ада" "Посмотри на арлекинов", рассказы, стихи, переводы

¹ Ю,Д, Апресян пишет; "Большинство почитателей Набокова твердо знают, что охота за бабочками была его хобби. Менее известно, что он был ученым-подвижником и первопроходцем в области энтомологии. Он увлекся энтомологией еще мальчиком и в детстве познакомился с основными учеными трудами в этой области. Свою первую энтомологическую работу он опубликовал в 1920 году, в бытность студентом-словесником в Кембридже (именно с нее, а не с напечатанного в 1916 году на собственные средства сборника стихов начинается составленный самим Набоковым список его сочинений), а одну из последних, фундаментальную монографию, содержащую описание 2000 видов и подвидов бабочек,., в 1949 году. Этим исследованием он занимался по 14 часов в день, втечение девяти лет-с момента приезда в США до выхода книги в свет. Предложенная в ней классификация... перевернула господствовавшие в то время взгляды и принесла Набокову славу лучшего лепидоптеролога мира. Он, кстати, был первым, кто применил микроскоп для этих целей, намного опередив свое время. Вторая, еще более грандиозная по замыслу и объему обработанного материала монография - "Бабочки Европы", для которой он счел нужным лично поймать именно в Европе по крайней мере по одному экземпляру каждого вида и разновидности, была почти завершена, но не была напечатана из-за нехватки средств на ее издание. Как энтомолог он и сейчас почитается специалистами. Более того, его ученое имя известно каждому биологу.

Охота на бабочек среди дикой природы больше, чем любые другие занятия, включая писательство, давала ему ощущение полноты жизни" [Апресян 2000, 500].

47 на английский язык "Слова о полку Игореве", пушкинского "Евгения Онегина" (с комментарием) и стихотворений Пушкина, Лермонтова, Тютчева,

Известно, что переход с русского на английский язык Набоков пережил как собственную смерть. "Чтобы воскреснуть в английском, он поставил себе целыо добиться не только полной власти над словом, но воспроизвести на новом материале все уникальные особенности своей стилистики, несмотря на остро ощущаемые им различия между двумя языками (например, глубочайшие различия в области рифмы и возможностей рифмовки)" [Апресян 2000, 498]. Неизвестен ни один другой писатель, который бы удостоился таких восторженных откликов о своем словесном мастерстве, как Набоков. Например, А.Тейт писал: "Владение английской прозой, продемонстрированное автором, не было превзойдено ни одним писателем нашего поколения, для которого английский является родным языком" [Цит. по: Апресян 2000,498].

В 1959 году В.Набоков - всемирно прославленный писатель-возвращается в Европу, в Швейцарию, живет в небольшом городке Монтре. Смерть Набокова 2 июля 1977 года была воспринята повсеместно (кроме СССР) как утрата человечеством величайшего художника XX века, "универсального" литератора - поэта, драматурга, романиста, мастера короткого рассказа, переводчика, мемуариста, литературного критика.

Общие выводы

Смена научных парадигм в языкознании привела к усилению интереса к языковой личности, к ее речевому портрету. Общая теория языковой личности разработана еще недостаточно, на сегодняшний день нет единого общепринятого определения языковой личности, существуют различные подходы к этому сложному явлению, строятся различные модели языковой личности. Наряду с теоретическими поисками в этой области, исследователи продвинулись в практическом плане и создали целую галерею речевых портретов конкретных языковых личностей, в которой значительное место занимают речевые портреты писателей.

Изучение языковой личности писателя неизбежно ведется сквозь призму литературоведения, так как важнейшей категорией филологического анализа является категория образа автора. Кроме того, анализ языковой личности писателя невозможен без обращения к анализу его идиостиля, а также стиля конкретного произведения, через который образ автора и выражается.

Языковую личность В.Набокова с позиций различных подходов к языковой личности и с позиций проблематики нашей работы можно охарактеризовать как нестандартная языковая личность, реализующая модельную личность русского интеллигента, носителя базовой культуры, сильная языковая личность, элитарная языковая личность.

Как элитарной языковой личности В.Набокову свойственны владение всеми функционально-стилевыми разновидностями литературного языка, хорошее знание этических ценностей в целом и ценностей русской интеллигенции в частности, умение создавать тексты любой степени сложности, умение точно, ясно, глубоко интерпретировать различные тексты, любовь к Слову, с которой связано творческое начало и другие признаки.

Обоснование лингвокультурологического подхода к изучению языковой личности

Конец прошлого - начало нового века в лингвистике ознаменовались появлением лингвокультурологии. "Середина XX в., - отмечает А.А.Ворожбитова, - была временем апофеоза структурной лингвистики, явившей собой торжество системного подхода к изучению языка. Тем не менее в конце века стала очевидной ограниченность и этого направления, возникла необходимость разработки новых путей в языкознании" [Ворожбитова2000,17].

Становление и развитие лингвокультурологии ученые считают г логическим развитием традиционной для языкознания проблемы соотношения языка и культуры. Е.Н. Рядчикова справедливо отмечает: "Лингвистика XXI века активно разрабатывает направление, в котором язык рассматривается как культурный код нации, а не просто орудие коммуникации и познания. Язык не только отражает реальность, но и интерпретирует ее, создавая особую реальность, в которой живет человек. Поэтому лингвистика, наука о языке, занимает авангардные методологические позиции в системе гуманитарного знания и обойтись без ее помощи при изучении культуры невозможно" [Рядчикова 2005, 269].

Сами проблемы, интересующие лингвокультурологию, не новы - их изучение уходит корнями в исследования В.фон Гумбольдта, А.А. Потебни, Ш. Балли, Ф.И. Буслаева. Все языкознание, как считает В.А. Маслова, проникнуто культурно-историческим содержанием, "ибо свом предметом имеет язык, который является условием, основой и продуктом культуры" [Маслова2001,8].

Лингвокультурология, все еще не имеющая на сегодняшний день четких контуров (в нее включается целый комплекс разнообразных проблем), рассматривает язык в контексте культуры, язык "как систему воплощения культурных ценностей" [Мурзин 1996, 10]. Это комплексная научная дисциплина синтезирующего типа. "В лингвокультурологии, - пишет В.В.Воробьев, - язык и культура рассматриваются в синхронном взаимодействии: язык как система воплощения культурных ценностей, а культура как наивысший уровень языка" [Воробьев 1998, 3]. По словам профессора В.В. Воробьева, "сегодня уже можно утверждать, что лингвокультурология - это новая филологическая дисциплина, которая изучает определенным образом отобранную и организованную совокупность культурных ценностей, исследует живые коммуникативные процессы порождения и восприятия речи, опыт языковой личности и национальный менталитет, дает системное описание языковой "картины мира" и обеспечивает выполнение образовательных, воспитательных и интеллектуальных задач обучения...

Таким образом, лингвокультурология - комплексная научная дисциплина синтезирующего типа, изучающая взаимосвязь и взаимодействие культуры и языка в их функционировании и отражающая этот процесс как целостную структуру единиц в единстве их языкового и внеязыкового (культурного) содержания при помощи системных методов и с ориентацией на современные приоритеты и культурные установления (систем норм и общественных ценностей)" [Там же, 125-126].

Как и всякая дисциплина, проявляющаяся на стыке двух научных областей, двух предметов, лингвокультурология своей природой доказывает, что "напрямую" два научных предмета не соединяются. "Вспомним в этой связи пример психолингвистики, в рамках которой работы психологов 14 психолингвистов и лингвистов-психолингвистов разнятся значительным образом", - пишет Г.Б.Овчарова [Овчарова 2001, 18]. Далее исследователь указывает, что "ли нгво культурология, безусловно, ставит своей центральной задачей рассмотрение языка и культуры во взаимосвязи. Причем если традиционным способом рассмотрение взаимоотношения языка и культуры осуществлялось со смещением акцентов либо в сторону лингвистики, либо в сторону культурологии, то появление новой дисциплины должно означать использование как лингвистического, так и культурологического подходов в их единстве в рамках создаваемого нового научного предмета" [Овчарова 2001,27].

Отличительная особенность современной лингвокультурологической ситуации, на наш взгляд, состоит в том, что сейчас продолжается усиленный поиск духовных опор в языке, предпринимается попытка через язык по-новому осмыслить прошлое, осознать свое место в настоящем. Язык рассматривается как "форма, важнейший элемент национальной культуры народа", как "одновременно и средство и символ национальной культуры" [Диброва 1996,2].

Общая характеристика синтаксического строя речи В.Набокова

Известно, что синтаксический уровень отличается, большим по сравнению с другими уровнями языка своеобразием, он теснее других связан с процессами мышления и коммуникации, именно поэтому анализ синтаксического строя речи помогает дать определенное представление о конкретной языковой личности и представить фрагмент ее речевого портрета.

Синтаксический строй речи В.Набокова всеми исследователями признается богатым, "усложненным"; "У автора необычайно сложный синтаксис, предпочтение отдается предложениям с разнообразными видами связи" [Чанкаева 2003,165].

Анализируя пример из романа "Защита Лужина": Лужин попал в то положение, в котором бывает художник, который в начале поприща усвоив новейшее в искусстве и временно поразив оригинальностью приемов, вдруг замечает, что незаметно произошла перемена вокруг него, что другие, неведомо откуда взявшись, оставили его позади в тех приемах, в которых недавно был первым, и тогда он чувствует себя обкраденным, видит в обогнавших его смельчаках только неблагодарных подражателей и редко понимает, что он сам виноват, он, застывший в своем искусстве, бывшем новом когда-то, но с тех пор не пошедшем вперед, - Т.А. Чанкаева пишет: "В этом предложении, как и в ряде других, запечатлено многообразие синтаксических конструкций: здесь и сложноподчиненные, сложносочиненные, бессоюзные предложения, каждое из которых осложнено деепричастными или причастными оборотами, или однородными членами, вводными словами. Произнесение вслух или внутренне даже такого небольшого отрывка текста потребует от голоса использования всех интонационных нюансов, отсюда, по-видимому, и происходит ощущение, что произведение Набокова захватывает читателя" [Чанкаева 2003,165].

Соглашаясь с наблюдением исследователя, мы провели качественно-количественный анализ употребления различных видов синтаксических построений и отразили результаты нашей работы в следующих таблицах. Все выборки из текстов произведений В.Набокова имеют равный объем - 100 предикативных единиц.

Как видно из приведенной таблицы, доля простых предложений -неосложненных и осложненных - в общем потоке синтаксических построений невелика (11,7% и 10,7% соответственно против 77,5%). Однако следует заметить, что в данную таблицу не вошли случаи осложнения структуры простого предложения в составе сложного.

Если говорить о наиболее предпочтительных способах осложнения структуры предложения, то эти данные можно представить в виде следующей таблицы.

Границы понятия "осложненное предложение" недостаточно четко очерчены в лингвистической литературе, единого определения осложненного предложения в синтаксической теории не выработано, в работе мы опираемся на традиционное понимание соответствующего термина, относя к осложненным предложения с вводными и вставными компонентами, обращением, обособленными и однородными членами предложения.

Вставные конструкции у В.Набокова (а их в общем объеме конструкций, осложняющих структуру простого предложения 19,6%) будут нами подробно рассмотрены в следующем параграфе.

Из конструкций, содержащих вводные элементы (8% от общего объема конструкций, осложняющих структуру простого предложения), наиболее распространены те, в которых обозначается авторская позиция -утвердительная модальность (конечно, правда, разумеется) или возможная (вероятно, быть может): Юность, конечно, очень подвержена таким наваждениям; Кажется, кроме самоубийства, я перепробовал все выходы ("Истребление тиранов").

Конструкции экспрессивного синтаксиса. Их дифференциальные признаки и основные функции

Современный русский язык располагает большим количеством экспрессивных средств . Под экспрессивностью понимается "совокупность семантико-стилистических признаков единицы языка, которые обеспечивают ее способность выступать в коммуникативном акте как средство субъективного выражения отношения говорящего к содержанию или адресату речи" [Лингвистический энциклопедический словарь 1990, 591].

Экспрессивность свойственна единицам всех уровней языка, в том числе и единицам уровня синтаксического, ставшим предметом нашего исследования.

Внимание к экспрессивной стороне языка возникло в лингвистике достаточно давно. Развивая идеи Ш.Балли, Ж.Вандриес отмечал: "... мы должны не только принимать во внимание способ, каким выражены мысли, но также и отношение, которое существует между этими мыслями и чувствами говорящего... во всякой речи нужно различать элемент логический и элемент аффективный". Ж. Вандриес подчеркивал, что "аффективный язык как основными ресурсами пользуется словарем и синтаксисом" [Вандриес 1937,137].

Активное исследование экспрессивных средств синтаксиса в отечественном языкознании началось в 60-х годах под влиянием работ В.В.Виноградова о субъектных формах синтаксиса. В это время появляется и сам термин "экспрессивный синтаксис".

К экспрессивным синтаксическим построениям Г.Н.Акимова, отмечая, что подобные конструкции не образуют закрытого ряда, относит [Акимова 1990, 88]:

1 До сих пор актуальной остается мысль, высказанная Р-А.Егоровой: "Имеются различные точки зрения в понимании экспрессии, ее сущности, отношения экспрессивно-эмоциональных элементов слова к его лексическому значению, соотношения экспрессивного и эмоционального в языке, средств выражения экспрессии, эмоции и т.д." [Егорова 1967,76]. 1) парцеллированные конструкции;

2) сегментированные конструкции;

3) лексический повтор с синтаксическим распространением;

4) вопросо-ответные конструкции в монологической речи;

5) цепочки номинативных предложений;

6) вставные конструкции;

7) экспрессивно-стилистическое словорасположение. Приведем примеры таких конструкций из текстов В.Набокова:

Но и тут никаких вестей он не получил. А теперь пора...Нагрянуть. ("Звонок")

И очки - куда делись очки, которые он носил юношей? ("Истребление тиранов")

Вы - поэт, Антон Сергеевич, опишите-ка такую штуку,- как женственность, прекрасная русская женственность, сильнее всякой революции, переживает все, -невзгоды, террор,,,("Машенька")

Он плохо спал накануне отбытия. Почему? Не только потому, что утром надо вставать непривычно рано.. .("Облако, озеро, башня")

Площадь. Каченный всадник. Черные облака городского сада ("Возвращение Чорба")

Многие тут с негодованием (и в таком негодовании есть удовольствие) кричат о модных безобразиях, в частности о современных танцах, - а ведь мода это - творчество человеческой посредственности, известный уровень, пошлость равенства, - и кричать о ней, бранить ее -значит признавать, что посредственность может сказать что-то такое (будь то образ государственного правления или новый вид прически), о чем стоило бы пошуметь ("Письмо в Россию") и воображение, перебирающее способы и род оружия, производит работу унизительную, фальшь которой тем более чувствуешь, чем праведнее сила, толкающая тебя ("Истребление тиранов") В монографии "Морфология и синтаксис современного русского литературного языка" говорится: "Интенсивное развитие синтаксических конструкций, специальное назначение которых - не просто передать адресату ту или иную информацию, а задержать его внимание на ней, максимально акцентировать ее и тем усилить ее действенность, - заметная черта языкового развития нашей эпохи... Строение экспрессивных конструкций "подчинено" коммуникативному заданию, которое они призваны выполнять: общим структурным качеством всех рассматриваемых здесь экспрессивных конструкций является их расчлененность" [Иванчикова 1968, 238 - 239].

Все более широкое распространение таких конструкций отражает тенденцию к аналитизму (Г.Н.Акимова), усиливающуюся в последнее время на различных уровнях грамматической системы, в том числе и на синтаксическом. Н.Д.Арутюнова, Г.Н.Акимова и другие исследователи выделили и описали синтаксические типы русской прозы - синтагматическую и актуализирующую прозу.

Похожие диссертации на Фрагмент речевого портрета Владимира Набокова

Фрагменты речевого портрета младшего школьника :На материале синтаксиса Тарасенко Елена Валентиновна

Фрагмент речевого портрета старшего дошкольника : на материале синтаксиса устной речиСтаценко Валентина Валерьевна

Фрагмент речевого портрета современной русскоязычной женщиныВойченко, Виктория Муратовна

Фрагменты коллективного речевого портрета современного студента : на материале синтаксисаПономаренко Ирина Валерьевна

Интервью-портрет как тип коммуникацииСыченков Владимир Владимирович

Активизация композиционного мышления студентов художественно-графических факультетов на занятиях по рисунку портрета Илющенко Владимир Леонидович

Социальный портрет сотрудника пожарной охраны: проблемы теории и практикиМоторин, Владимир Борисович

Избирательное гидрирование гетероциклов, содержащих пиридиновый и бензольные циклы превращения 10, 10-диоргано-9,10-дигидро-10-сила-2-азаантраценов (антронов) по положению С9 и ароматическими фрагментами Полосин Владимир Михайлович

Синтез пятичленных азотосодержащих гетероциклических соединений, содержащих фрагменты пространственно-затрудненного фенола Кошелев Владимир Николаевич

Синтез замещенных по нижнему ободу п-трет-бутилтиакаликс[4]аренов, содержащих триметоксисилильные фрагменты, и функционализация наночастиц диоксида кремнияГорбачук, Владимир Валерьевич