Введение к работе
И. С. Шмелев (1873-1950) — одна из центральных фигур русского литературного зарубежья. На ранних этапах творческой биографии Шмелев долго искал собственный писательский почерк. К началу революционных событий в России за Шмелевым прочно закрепилась репутация добросовестного, но лишенного блеска традиционалиста, проповедника либерально-гуманистических ценностей. Ничто, казалось бы, не предвещало резких перемен в художественной философии и эстетической практике далеко не молодого прозаика.
Однако в конце 1910-х гг. в творчестве Шмелева происходит очень серьезный качественный сдвиг. В фокусе внимания писателя оказываются сложнейшие религиозно-философские проблемы, в его художественных текстах возникают мистические, метафизические интенции; одновременно с этим довольно резко меняется его творческая манера: от канонически-традиционного реалистического письма автор «Гражданина Уклейкина» переходит к оригинальным эстетическим экспериментам.
В последнем своем романе «Пути небесные» Шмелев, комментируя сюжет, указывает, что в этой истории «земное сливается с небесным». Эта формулировка как нельзя лучше отражает суть формообразующей идеологии, которая составляет основу шмелевского творчества периода эмиграции. Изображая земное, писатель стремится обнаружить в нем отсвет небесного, божественного. Сопряжение «земного» и «небесного» воистину становится творческой сверхзадачей Шмелева. Жанровые эксперименты писателя на втором, эмигрантском этапе его творческой биографии подчинены решению этой сверхзадачи. Для этого И. С. Шмелев обращается к разным по времени и происхождению жанровым традициям, представляя в своих произведениях 1918-1950 гг. их своеобразный синтез. Данный подход обнаруживает глубокое соответствие концепции «вводных жанров» , созданной М. Бахти-
Бахтин М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. М.: Художественная литература, 1975. С. 134.
-4-ным: «Принципиально любой жанр может быть включен в конструкцию романа. И фактически очень трудно найти такой жанр, который не был бы когда-либо и кем-либо включен в роман. Введенные в роман жанры обычно сохраняют в нем свою конструктивную упругость и самостоятельность и свое языковое и стилистическое своеобразие» . Современные теоретики, развивая учение Бахтина, сосредоточили основное внимание на проблемах совмещения нескольких жанров в рамках одного художественного текста, показывая, что подобного рода соседство ведет к существенным подвижкам и трансформациям: различные жизненные позиции, видение мира, представленные разными вводными жанрами, могут вступать в чрезвычайно сложные конфликтно-диалогические отношения друг с другом . В результате возникает качественно новое эстетическое целое, «очень далекое, конечно, от механического объединения различных <...> жанров» . Понятие «вводных жанров» можно использовать и применительно к повести, особенно конца XIX — начала XX в., отличие которой от романа определить крайне сложно.
И. С. Шмелев, экспериментируя в сфере взаимодействия различных, в том числе и разностадиальных, жанров, использует самый широкий круг источников. Его поэтику допустимо, с некоторыми оговорками, охарактеризовать как оксюморонное смешение (смещение) вводных (вторичных) жанров, на первый взгляд порой несовместимых. В поисках художественных форм, адекватных его мироощущению и целевым установкам, Шмелев обращается к архаическим жанрово-стилевым моделям, и прежде всего — к таким жанрам древнерусской литературы, как житие и хождение. Обе эти формы обнаруживают в какой-то мере общую природу, основу которой составляет концепт святости, они аккумулируют в себе специфический опыт сопряжения земного и небесного, когда в узнаваемой
2 Там же.
3 См. об этом: Теория литературы: учеб. пособие для студентов филол. фак. высш.
учеб. заведений: в 2 т. / под ред. Н. Д. Тамарченко. Т. 2: Бройтман С. Историческая поэти
ка. М.: Академия, 2008. С. 317-318.
4 Там же. С. 255.
-5-эмпирической реальности начинают проступать черты сакрального, божественного.
Кроме уже упомянутых агиографической и паломнической жанровых моделей, в дискурсе писателя без особого труда обнаруживаются такие хронотопы, как «авантюрный» (связанный с античным авантюрным романом испытания и социально-авантюрным трущобным романом), «идиллический», «сказочный».
Констатируя то, что произведения Шмелева эмигрантского периода совмещают топику и аксиологию архаических жанровых форм с принципами реалистической философско-психологической русской прозы второй половины XIX века, нельзя забывать также и о влиянии, которое оказали на автора «Путей небесных» философские доктрины В. Соловьева и художественное творчество его последователей, русских символистов младшего поколения — в особенности А. Блока и А. Белого. Причина обращенности позднего Шмелева к соловьевско-младосимволистскому дискурсу лежит на поверхности, она всецело обусловлена составляющей психоидеологическую основу этого дискурса идеей двоемирия. Шмелев в полной мере разделял убежденность в том, что внешние видимые реалии являются лишь «отблесками» и «тенями» от «незримого очами», а образ предметного мира есть только окно в трансцендентную бесконечность.
Разумеется, младосимволистский дискурс, на топику которого самым непосредственным образом ориентированы поздние произведения Шмелева, не является жанровым образованием, а потому, с формальной точки зрения, должен оставаться за рамками данного диссертационного исследования. Однако в ряде произведений Шмелева ассоциативные параллели, отсылающие к философско-мотивному комплексу младосимволистов как целостной струтуре, играют важнейшую жанрообразующую роль, а потому не могут быть проигнорированы.
Наше диссертационное сочинение посвящено жанровой специфике прозы Шмелева, созданной в эмигрантский период его творческой биографии. Несмотря на то, что этот аспект творчества Шмелева затрагива-
-6-ется в целом ряде исследований , на сегодняшний день отсутствуют монографические научные труды, посвященные анализу природы оригинального жанрового универсализма, присущего поздней шмелевской прозе. Между тем необходимость в такого рода исследовании, которое способствовало бы более адекватному и глубокому осмыслению творчества Шмелева в целом, давно назрело. Именно этим обусловлена актуальность настоящего диссертационного сочинения, материалом которого служат произведения, в наибольшей степени отмеченные печатью воздействия специфической целевой установки писателя, связанной с сопряжением «земного» и «небесного»: повести «Неупиваемая Чаша», «Богомолье», очерк «Старый Валаам», романы «Няня из Москвы» и «Пути небесные». Разумеется, мы лишены были возможности проанализировать весь корпус текстов писателя, созданных в период эмиграции, хотя многие из них так или иначе оказываются в работе объектами более или менее подробного рассмотрения.
Целью нашего исследования является анализ сложной системы механизмов совмещения и трансформации различных литературных жанров в художественных произведениях Шмелева, служащих материалом диссертации. Из этой общей целевой установки вытекают следующие задачи.
См., например: Ильин И. А. О тьме и просветлении: книга художественной критики: Бунин-Ремизов-Шмелев II Ильин И. А. Собр. соч.: в 10 т. Т. 6. Кн. 1. М., 1996. С. 183— 407; Осъминина Е. Иван Шмелев — известный и скрытый // Москва. 1991. № 4; Черников А. Проза И. С. Шмелёва: концепция мира и человека. Калуга, 1995; Любомудров А. Православное монашество в творчестве и судьбе И. С. Шмелёва // Христианство и русская литература. СПб., 1994. С. 364-394; Любомудров А. Духовный реализм в литературе русского зарубежья: Б. К. Зайцев, И. С. Шмелёв. СПб.: Дмитрий Буланин, 2003; Абашее-ва М. Поэтика позднего И. С. Шмелева (Повесть «Няня из Москвы») // И. С. Шмелев. Мир ушедший — мир грядущий: тез. докл. II Крымской междунар. науч. конф., поев. 120-летию со дня рождения И. С. Шмелева. Алушта, 1993. С. 20-22; Шешунова С. Поэтика сказки в романе И. С. Шмелева «Няня из Москвы» // Русский роман XX века: духовный мир и поэтика жанра. Саратов, 2001. С. 113-119; СтавщкийА. «Старый Валаам» И. С. Шмелёва: преображение жанра// Серебряный век. Кемерово, 1996. С. 94-103.
Выявить способы, которые Шмелев использовал для введения топосов житийного и паломнического повествований в структуру своих художественных текстов эмигрантского периода.
Исследовать, каким образом «житийный» и «паломнический» хронотопы совмещаются у Шмелева с парадигматикой реалистического психологизма и с младосимволистским принципом «двоемирия».
Выяснить, как религиозно-символическая и мифологическая аксиология архаических жанровых моделей (житие, хождение, волшебная сказка) коррелирует в текстах Шмелева с житейской достоверностью реалистической эстетики.
Изучить принципы и механизмы транспонирования Шмелевым «паломнического» хронотопа и концепта святости в тексты исповедально-автобиографического плана («Богомолье», «Старый Валаам»).
Проанализировать ситуации, когда Шмелев вводит в конструкции своих произведений жанровые модели античного авантюрного романа испытания и социально-авантюрного трущобного романа, выявить выполняемые этими моделями функции и проследить за их трансформациями.
Основные положения, выносимые на защиту, можно сформулировать следующим образом.
Произведениям Шмелева, созданным с конца 1910-х гг., присущ жанровый универсализм: писатель включал в конструкции своих произведений самые разные жанровые модели.
Сложное жанровое экспериментирование Шмелева в годы эмиграции было подчинено оригинальной целевой установке, связанной с попыткой совместить в рамках художественного текста «земное» и «небесное».
В произведениях Шмелева эмигрантского периода важнейшую роль играют такие во многом сходные между собой жанры древнерусской литературы, как житие и хождение; их внутреннее родство обусловлено главным образом концептом святости и принципом двоемирия.
Помимо житийной и паломнической жанровых моделей, Шмелев широко использовал такие типологически устойчивые хронотопы, определяющие важнейшие жанровые разновидности, как «сказочный», «идиллический», «авантюрный».
В ряде эмигрантских произведений Шмелева важную жанрообразую-щую роль играют ассоциативные параллели, отсылающие к философским доктринам В. Соловьева и к художественному творчеству русских символистов младшего поколения.
Целостное и системное исследование жанровой специфики творчества Шмелева предпринимается впервые, чем и определяется его научная новизна.
Методологической основой диссертации является сочетание методов мотивного и структурного анализа, историко-типологический подход к рассматриваемым проблемам совмещается со сравнительной характеристикой литературных текстов.
В основе исследования лежат разработанные М. Бахтиным концепции жанровой сущности, вводных жанров, жанрообразующей роли хронотопов. Изучение проблемы включения архаических жанровых моделей в конструкцию современного художественного текста базируется на трудах А. Веселовского, Д. Лихачева, В. Проппа, Е. Мелетинского, Ю. Лотмана, В. Марковича, В. Тю-пы, С. Бройтмана, В. Шмида, А. Жолковского, И. Силантьева, В. Хализева.
Теоретическая значимость диссертации связана с тем, что содержащийся в ней анализ природы жанрового универсализма произведений И. Шмелева позволяет существенно уточнить сложившиеся представления о принципах сосуществования стадиально различных жанровых форм в рамках одного художественного текста.
Практическая значимость диссертации определяется тем, что ее материал, отдельные положения и заключительные выводы могут быть использованы для дальнейшего изучения творчества Шмелева, литературы первой
-9-волны русской эмиграции целом, а также и специфики характерного для художественных текстов XX в. жанрового универсализма. Результаты исследования могут быть внесены в вузовскую практику и использованы при подготовке общих и специальных лекционных курсов по проблемам русской прозы XX в.
Апробация работы. Важнейшие положения настоящего исследования изложены в ряде публикаций и в докладах на международных и межвузовских научно-практических конференциях.
Структура диссертации: помимо введения и заключения, работа содержит четыре главы. Главы диссертации делятся на параграфы. Библиография включает 163 позиции.
