Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. B.C. Яновский в поисках диалога с современниками и потомками 10
1.1. На перекрестке эпох, культур, поколений: жизненный и творческий путь писателя 10
1.2. Продолжение диалога: творчество В.С.Яновского в оценке зарубежной и отечественной критики и литературоведения 41
ГЛАВА 2. Концепт хронотопа памяти и его структура в книге «Поля Елисейские» 60
2.1. Мемуарная проза XX века и проблема времени 60
2.2. Память как феномен, концепт и художественный метод ..70
2.3. Гносеология памяти: автор и персонажи, Я и Ты: хронотоп приближения 77
2.4. Эмиграция: структура и семантика топоса 103
2.5.Темпоральная функция топоса «Поля Елисейские» 113
2.6.Структура времени и субъектная организация «Полей».. 118
2.7.Фрагментарно-ассоциативный принцип конструирования. Деталь и целое в пространстве вертикальной памяти .121
Заключение 136
Библиографический список 146-155
- На перекрестке эпох, культур, поколений: жизненный и творческий путь писателя
- Продолжение диалога: творчество В.С.Яновского в оценке зарубежной и отечественной критики и литературоведения
- Мемуарная проза XX века и проблема времени
- Память как феномен, концепт и художественный метод
Введение к работе
обнаруживается как в теоретическом, общеэстетическом, так и в историко-литературном аспекте. Творчество В.С.Яновского, одного из авторов русского зарубежья, представителя литературы первой волны эмиграции, лишь в последнее время начинает привлекать внимание отечественных исследователей. Еще в тридцатые годы прошлого века, с появлением первых публикаций, проза Яновского вызвала разнообразные отклики литературной критики русского зарубежья. Г.Адамович, Вл.Ходасевич, Ю.Фельзен, Л.Кельберин, Н.А.Оцуп, Г.Волошин, М.Осоргин и др. отмечали несомненную одаренность начинающего автора, психологическую глубину его повестей. Ф.Степун в рецензии на роман «Портативное бессмертие» высоко оценил метод «письма посредством памяти» и даже сравнил произведение Яновского с творениями М.Пруста. Вместе с тем оценка творчества писателя критиками не была однозначной. Его критиковали за чрезмерную насыщенность повествования метафизическими рассуждениями, философскими диалогами. В кратком, но весьма резком отзыве В.Набоков [оба писателя принадлежали к одному литературному поколению] критиковал стиль прозы Яновского, по его мнению, художественно несовершенной.
4 Более благосклонной к автору была англоязычная критика [Р.Говард, С.Конноли, Д.Дейл, К.Уиленд]. С 1940 года Яновский живет в Америке, где, как и Набоков, становится «двуязычным» писателем. На английском языке им написаны романы «По ту сторону времени», «Of light and sounding brass», «The great transfer», книга по философии науки «Medicine, science and life» и другие. Предисловие к роману «По ту сторону времени» написал известный американский поэт и критик У.Оден, который высоко оценил и художественные достоинства, и содержание романа. Завершением творческого пути В.Яновского явилась мемуарная книга «Поля Елисейские» [1983год]. Написанная на русском языке, она была переведена на английский и вызвала живой интерес критики и за рубежом, и в России.
В 1980- 90-х годах о Яновском писали С.Довлатов,
А.Либерман, Н.Мельников. В 2005. году А.А.Кузнецовой
защищена кандидатская диссертация «Идейное и художественное
своеобразие мемуарной прозы второстепенных писателей русской
литературной эмиграции [Н.Берберова, И.Одоевцева,
В.Яновский]». В настоящее время подробно представлен литературный путь Яновского, предложена периодизация творчества [Н.Мельников]; но в целом, как в отечественном, так и в американском литературоведении еще только намечены подходы к серьезному анализу наследия писателя. Недостаточно осмыслено своеобразие итоговой книги «Поля Елисейские». Много критических копий скрещивалось вокруг нее, но она не рассматривалась в связи с мемуарно-художественной прозой русского зарубежья [за исключением работы А.Кузнецовой, которая анализирует книгу Яновского как мемуарное произведение второстепенного автора русского зарубежья], вообще не уделялось необходимое внимание ее эстетической природе, скорее, она
5 рассматривалась как документальное повествование. Упреки
некоторых критиков, обвинения в субъективности оценок,
предвзятости суждений, в том, что мемуарист не справился с
обилием материала и не сумел завершить своего повествования,
связаны с непониманием сложной художественной природы его
произведения. Таким образом, наследие писателя нуждается в
дальнейшем изучении и более глубоком научном осмыслении.
Материалом исследования в диссертации является итоговая мемуарная книга В.С.Яновского «Поля Елисеиские», которая рассматривается в связи с другими произведениями писателя. Проводятся необходимые эвристические параллели с творчеством его современников - М.Пруста, В.Набокова, И.Бунина. Аспект анализа предполагает обращение к философскому контексту -работам русских и европейских мыслителей первой половины XX века [ А.Бергсона, Г.Башляра, Н. Бердяева, М.Бахтина и др.].
Объектом исследования становится художественная
специфика книги Яновского «Поля Елисеиские», ее эстетическое
своеобразие, которое выявляется в контексте литературного
наследия писателя, с учетом особенностей развития
отечественной мемуарной прозы.
Предметом исследования являются важнейшие аспекты поэтики итоговой книги Яновского: феноменологичность мемуарного повествования, синтетическая жанровая природа книги, фрагментарно-ассоциативная композиция, субъектная организация текста; структурные семантические характеристики хронотопа, авторская память как творческий метод и категория философско-эстетического содержания.
Цель работы - осмыслить «Поля Елисеиские» как феномен мемуарной прозы, природа которого определяется спецификой хронотопа памяти, его семантикой и структурой.
В соответствии с этим определяются задачи исследования:
- представить целостное осмысление литературного пути
писателя;
выявить своеобразие творческого метода мемуариста, его мнемотической поэтики;
рассмотреть связь между спецификой мемуарной прозы и проблемой времени в философии и искусстве XX века;
исследовать содержательные и формальные аспекты хронотопа памяти в произведении;
охарактеризовать структуру, семантику и художественные функции основных топосов книги [«Поля Елисейские», «эмиграция»];
- проанализировать фрагментарно-ассоциативную композицию
произведения и его субъектную организацию.
Методологическую базу диссертации составляют труды
зарубежных и отечественных философов и теоретиков литературы
[М.М.Бахтин, А.Ф. Лосев, Л.Я.Гинзбург, Ю.Мальцев, Б.Аверин,
Э.Гуссерль, Дж. Фрэнк, Т.Адорно, Г.Башляр и др.]. В основу
исследования положены методологические принципы
феноменологического литературоведения: от структурно-дискриптивного анализа к осмыслению онтологического статуса художественного произведения.
Малая известность наследия Яновского определила необходимость очерка его творческого пути, обращение к методике историко-литературного анализа. Особенности авторского осмысления истории, путей искусства, антропологизм мышления Яновского потребовали философского комментария, обращения к материалу «не классической» философии первой половины XX века. Существенное место в работе отводится
7 анализу поэтики мемуарно-художественной прозы, вывлению
жанрово-композиционного своеобразия книги Яновского.
Научная новизна диссертационной работы заключается в том, что она представляет собой первое монографическое исследование, посвященное литературному наследию Яновского, его итоговой мемуарной книге «Поля Елисейские». Впервые предпринята попытка целостного осмысления творческой биографии писателя и осуществлен подробный анализ поэтики этого оригинального произведения. Книга «Поля Елисейские», документальная в своей основе, впервые рассматривается как эстетический феномен, оригинальный образец русской мемуарно-художественной прозы XX века. В этом качестве она может быть поставлена в один ряд с «Другими берегами» В.Набокова, «Китайскими тенями» и «Петербургскими зимами» Г.Иванова.В диссертации впервые решается вопрос о художественном методе Яновского-мемуариста, который формируется под влиянием феноменологической прозы первой половины XX века: от М.Пруста до И.Бунина и В.Набокова. В результате проведенного исследования сформулированы выводы об укорененности наследия Яновского в глубинных пластах русской и европейской культуры.
Теоретическая значимость работы обусловлена тем, что в ней уточняется и конкретизируется ряд теоретических понятий общеэстетического и философского плана: феноменологическая проза, мемуарно-художественный жанр, категория памяти, антропологическое время-пространство, диалог в его историко-культурном и онтологическом осмыслении.
Практическая значимость диссертации заключается в возможности использования ее положений при чтении общих и специальных курсов по истории отечественной литературы XX
8 века, при изучении литературного процесса русского зарубежья. Отдельные концепты работы могут быть использованы в спецкурсах по теории мемуарных жанров. Диссертация является определенным этапом на пути к созданию полного научного описания литературного пути Яновского.
Положения, выносимые на защиту:
- Яновский относится к тем прозаикам XX века, в творчестве которых автобиографизм, личный опыт осмысливается предельно широко, сквозь призму метафизических категорий [время, бытие, личность, память, отчуждение диалог];
итоговая книга писателя «Поля Елисейские» представляет собой оригинальный образец феноменологической прозы с ее отличительными признаками, такими, как пассеизм, транссубъективность, экспериментирование с временем, новые формы выражения трансгредиентности автора;
в литературе и эстетической мысли XX века категория приобретает широкое философско-художественное содержание; память становится равной творческому методу;
творческая интенция памяти избегает четких жанровых форм,
поэтому жанровые границы мемуарной литературы отличаются особой подвижностью;
- для хронотопа памяти «Полей Елисейских» характерны
спонтанность, ассоциативная логика воспоминания,
фрагментарность, особый «пуантилизм» как метод письма памяти;
- под пером Яновского «мемуары» превращаются в «мемуар»:
«книга памяти» перестает быть жизнеописанием, изображением
странствий человека на путях истории; история превращается в
экзистенциальное событие, становится пространством «сознания»
и «присутствия».
9 Результаты исследования апробированы на международных
и всероссийских научных конференциях в Омском
государственном педагогическом университете: «Творческая
индивидуальность писателя и литературный процесс» [1994, 1996],
«Национальный гений и пути русской культуры» [1999], «Русская
филология: Язык. Литература. Культура» [2001, 2006]. Материалы
диссертации отражены в 8 публикациях.
Структура диссертации. Исследование состоит из введения,
двух глав и заключения. Список литературы содержит 186
наименований.
На перекрестке эпох, культур, поколений: жизненный и творческий путь писателя
В каком смысле эти слова относятся к Василию Яновскому, писателю, не столь известному, как признанные мэтры [И.Бунин, В.Набоков], пришедшему к русскому читателю гораздо позднее, чем М.Цветаева, Г.Иванов и В.Ходасевич? Его творчество до сих пор не получило адекватной оценки в критике и литературоведении. И все-таки он относится к числу художников русского зарубежья, выразивших свое время и определивших его, может быть потому, что время жило в нем - в его сознании, в его судьбе и творчестве. Когда мы говорим о Яновском, важно рассматривать его биографию и литературный путь в двух аспектах [с двух точек зрения]: жизнь художника во времени и жизнь времени в сознании художника. Не случайно вершиной его творчества, по общему признанию, стала «книга памяти» -мемуарно-художественное произведение - «Поля Елисейские».
Василий Семенович Яновский родился в Полтаве 14[27] апреля 1906 года. В 1922 году, нелегально перейдя польскую границу вместе с отцом и двумя сестрами, Яновский покидает Россию. Проведя четыре года в Польше, он переезжает во Францию и поселяется в Париже, где поступает на медицинский факультет Сорбонны [в 1937 году получает степень доктора медицины]. Живя «трудовой, штампованной эмигрантской жизнью - нищей и великолепной», он вынужден был совмещать учебу и занятия литературой с поденной работой в мастерской по раскраске материй. Писать прозу Яновский начал с 18 лет. Молодой писатель довольно быстро втягивается в литературную жизнь русского Парижа: сближается с поэтами-монпарнсцами В.Ф.Дряхловым, В.Мамченко, Б.Поплавским, заводит знакомства среди писателей «старшего» поколения. Творческая эволюция В.Яновского проходила в русле литературных и философских исканий русского Монпарнаса.
После вторжения немецких войск во Францию Яновский покидает Париж и вместе с женой и дочкой обосновывается в Нью-Йорке. С 1942 года начинается новый, американский период его творчества. Вновь оказавшись эмигрантом, он публикуется на русском и английском языках, выходят в свет шесть романов, каждый из которых получает отклик не только в среде русских эмигрантов, но и в американской литературной критике. «Поля Елисейские» [Нью-Йорк, 1983; СПб., 1993] стали завершением творческого пути Яновского. На страницах этой книги ему удалось передать духовную атмосферу русского Парижа десятилетия «интеллектуального счастья» и по-новому, с точки зрения представителя «незамеченного поколения» эмигрантских писателей, осветить литературную и культурную жизнь русского зарубежья.
В эмигрантском Париже Яновский не был ни фаворитом, ни одиночкой. Он, как и большинство литераторов русского Монпарнаса, пребывал в атмосфере своего круга, некого писательского братства, право нахождения в котором постоянно нужно было доказывать и даже отвоевывать.
Дух единства и одновременно противоборства индивидуальностей формировал это сообщество. Удивительное ощущение сопричастности друг другу, единой судьбе, таинственному и высокому предназначению пронизывает «Поля Елисейские», рождая в сознании читателя образ русской эмиграции в ее интеллектуальном, духовном и творческом самостоянии, которое постоянно проверяется на прочность. «Мы сидели в кафе в одинаковой позе, в одинаковой комбинации, с почти одинаковыми речами десятилетия, словно давая судьбе возможность хорошо прицелиться, - пишет мемуарист спустя много лет. - И она жестоко ударила по нас» [Яновский 1993: 12]. Речь идет здесь о теперь уже знаменитом «извозчичьем кафе» на Монпарнасе, ставшим пристанищем для молодых литераторов. Кроме этого излюбленного места встреч были еще и другие пространственные ориентиры в эмигрантской жизни литературной молодежи. В одно время таким топосом притяжения стал дом Мережковских, в иное - Ремизовых, в дальнейшем - редакция или правление издательства «Круг», организованного В.Яновским и М.Фельзеным при Объединении молодых писателей на 130-й авеню де Версай в кафе «Мюра», где не только велись бесконечные литературные разговоры, но и шла серьезная карточная игра. Василий Яновский, по его собственному признанию, был азартным игроком, знал все игры, коммерческие и другие.
Продолжение диалога: творчество В.С.Яновского в оценке зарубежной и отечественной критики и литературоведения
Между тем творчество Яновского не нашло широкого отклика в среде отечественных литературоведов. Пристальное внимание к Яновскому характерно прежде всего для Николая Мельникова и Олега Коростелева. Один из них - автор статьи о В. Яновском в энциклопедии русского литературного зарубежья и составитель двухтомного сборника произведений В.Яновского. [Василий Яновский. Сочинения в 2-х томах. М.: Гудьял-Пресс, 2000], другой, О.Коростелев, вместе с Н.Мельниковым - автор примечаний к изданному двухтомнику. Реакция на него, самое значительное в России издание произведений В.Яновского в России, почти мгновенно последовала из-за рубежа. Анна Кузнецова, отзываясь на московское издание произведений В.Яновского, задается вопросом: «Почему творческое "я", оторванное от питающей почвы и не имевшее должной силы воображения для самораскрытия, именно в условиях этой оторванности превосходило само себя, обращаясь за помощью к воспоминаниям?» [Кузнецова 2001].
Размышляя над этой проблемой, она пишет: «А там, где воспоминания не структурированы ни в каком из традиционных жанров, даже третьи [подразумевается В.Яновский. - Э.Р.] вышли на уровень первых, свободно обращаясь со словом и виртуозно решая писательские задачи, - почему?» [Кузнецова 2001]. В поисках ответа Анна Кузнецова обращается к работе Габриэля Марселя «Человек, ставший проблемой», написанной в 1955 году, в которой философ «использует образ репатрианта, чтобы найти в современной реальности аналогию человеку без Бога». Исследователь «перемещенных душ» обнаруживает, что «человек без собственной конкретики [дома, семьи, своих животных с их кличками] - перемещенное лицо - и человек, утративший духовную укорененность, испытывают на разных уровнях одно и то же» [Кузнецова 2001]. Человек «посреди совершившегося несчастья» должен выбрать духовную жизнь или духовную смерть. Выбор этот осуществляется через отношение к воспоминаниям, поскольку через воспоминание по- новому переживается прошлый опыт. Вывод, к которому приходит Анна Кузнецова, сформулирован несколько агрессивно, но концептуально верно: «русские "мальчики с седыми висками" действительно были, когда работали со своим единственным капиталом - памятью, воспаленной от перенапряжения проклятыми вопросами, воздействие которых на психику обычно смягчается традицией бытового уклада. Не имея этого амортизатора, память накаляется до вспышки, при свете которой ее мир становится видимым до осязаемости мельчайших деталей» [Кузнецова 2001].
Анна Кузнецова, не являясь поклонницей творчества Василия Яновского, оценивает его книгу памяти как «единственно настоящее произведение». Это нашло подтверждение и в ее диссертационном исследовании «Идейное и художественное своеобразие мемуарной прозы второстепенных писателей русской литературной эмиграции [Н.Берберова, И.Одоевцева, В.Яновский]». Вместе с тем, объединяя Яновского с выше перечисленными авторами под эгидой «второстепенные писатели», исследователь недвусмысленно определяет свою позицию по отношению к его творчеству. В результате такого объединения феномен индивидуальности писателя, самостоятельно не изученный, оказывается уравненным географическим и временным контекстом со всеми в нем присутствующими. Тем не менее, Анна Кузнецова своей работой актуализировала внимание к творчеству Яновского, обнаружив в его книге памяти интересные [с точки зрения автора] закономерности, открывающие специфику создания «опорных», «камертонных» портретов: «априорный типологический каркас, в котором заданы и позитивные, и негативные черты, объяснимые мистической данностью [национальностью], и индивидуальные характеристики, в которых позитив и негатив опираются на заданность каркаса, в своем встречном движении создают амбивалентные, «мерцающие» то одной, то другой гранью портреты, которые все вместе создают одну мифологическую картину «великой русской эмиграции» [Кузнецова 2005: 136].
Белла Езерская [Нью-Йорк], рассуждая по поводу публикации Игорем Ефимовым собственной переписки с С.Довлатовым, не досадует на сугубо субъективное мнение корреспондентов о себе и своих собратьях: «Уйдет наше поколение эмигрантов, и отношение к этой переписке будет меняться». Она справедливо замечает, что такое уже было, имея в виду книгу памяти «Поля Елисейские» [Езерская 2001]. Езерская сообщает подробности обстоятельств, связанных с попыткой первой публикации Василием Яновским своих мемуаров: «Ни одно издательство не хотело тогда эту книгу печатать, а Андрей Седых, соэмигрант Яновского по Парижу и главный редактор «Нового русского слова», даже порвал с Яновским из-за этого творческие и личные отношения» [Езерская 2001].
Мемуарная проза XX века и проблема времени
Среди всего многообразия вытесненной революцией за пределы родины русской литературы особое место занимает мемуарный жанр, так как именно он сосредоточил в себе художественную и историческую память о России. Приметы старого и нового потерянной Родины легли в основу многих воспоминаний. Октябрь 1917 года радикально изменил понимание прошлого, что не могло не сказаться на мемуаристике как специфическом жанре литературы.
Развитие этого жанра в литературе изгнания было продиктовано не столько желанием - не забывать, сколько необходимостью помнить о великой традиции русской литературы. Ведь мемуаристика, являясь жанром воспоминания, обладает в то же время аксиологическим потенциалом. Разделение на чужих и своих стало атрибутом, хотя не всегда обязательным для литературы русского зарубежья. Иногда такое разделение перерастало в противостояние, как, например, в воспоминаниях З.Гиппиус, И.Бунина, Б.Зайцева. Вместе с тем в мемуарной прозе Вл.Ходасевича, Г.Адамовича, Г.Иванова, включавшей в себя публицистический, литературно-критический элементы, подобная контрастность растворялась в самодвижущейся художественной реальности, воссозданной в произведении.
В этом отношении замечательны и мемуары Василия Яновского. В его книге памяти «Поля Елисейские» осмысление исторических коллизий отступает на второй план под напором фило-софско-художественной рефлексии, объектом которой становится. не какой-либо исторический период, а время как таковое. Отрезок исторического времени осмысляется и оценивается как включенный в общий временной поток, подчиненный закономерностям проживания хроноса, его реконструкции человеческой памятью. Время художественного воссоздания, переживания и рефлексии, вступает в сложные отношения с временем событий, составляющих сюжетную основу. В событийном континууме все происходящее сразу же становится историей. Такое совпадение времени события и времени повествования - одна из особенностей мемуарной прозы Яновского - объясняется тем, что память повествователя развертывает свое движение сразу в двух направлениях: таких, как ройя и антиройя. Логика воспоминания ведет его из настоящего в прошлое, которое сразу же оживает в пространстве памяти, становится настоящим. Кроме того, оно содержит в себе и будущее. Герою-повестователю ведомы не только начала, но и концы, о которых не подозревают остальные персонажи книги. В то же время, погружая читателя в атмосферу русского Парижа 20-30 гг., автор не занимает позицию всеведущего судьи, не возвышается над персонажами и читателями. Напротив, он предстает равным им, но оставшимся в своем экзистенциальном времени и верным ему. Читателю же отводится роль человека из будущего, с которым автор может «беседовать» на равных.
Жанровые границы мемуарной литературы всегда отличались своей подвижностью. Воспоминания, мемуарная эпопея, романизированная автобиография, дневники, письма, записки, мемуарные портреты, исповедь, беседы - таков неполный перечень жанровых разновидностей мемуара. Творческая интенция памяти избегает чётких жанровых форм, она, как Протей, видоизменяясь, видоизменяет их в собственных интересах, пропитывая собой различные формально - содержательные структуры: роман М. Пруста и И.Бунина, мемуары Г. Иванова и В. Яновского, критическое эссе Г. Адамовича и Вл. Ходасевича, философскую прозу Н.Бердяева и Ф. Степуна. Память нейтрализует жёсткие структурные образования, словно импрессионист, творит их неуловимыми, погружая их в собственное мнемоническое пространство. Этим и обусловлено взаимопроникновение и смешение различных жанровых элементов. Вся художественная система настраивается на мифопоэтический лад, мемуарный герой стремится к духовному истоку бытия, а художник, фиксируя идиомы его судьбы, открывает в себе сопричастность общим коллизиям человеческого существования.
Воспоминания писателей можно рассматривать как свободный литературный жанр, так как композиционная структура такого текста всегда индивидуальна и может включать в себя самые разнообразные элементы художественной прозы. Жанровая специфика в таком случае обусловлена связью этих элементов, ее характером, который, в свою очередь, диктуется особым рисунком памяти автора и ментальности эпохи. Поэтому стиль воспоминания оказывается чрезвычайно репрезентативным по отношению к стилевым исканиям времени. В нем прослеживаются самые разнообразные тенденции. Двадцатый век открывает новые формы художественной памяти, поскольку принципиально иным становится обращение к прошлому и отношение к самой памяти как к источнику и смыслу искусства. Вероятно, точнее других сформулировал это отношение М. Пруст, определяя основную цель литературы: «...воссоздать при помощи памяти впечатления, которые после этого должны опять погрузиться на присущую им глубину, освещенные и превращенные в осознанные эквиваленты, разве это всё не обязательные условия, не главная сущность произведения искусства» [«Обретённое время»].
Память как феномен, концепт и художественный метод
Используя выражение «концепт памяти», мы опираемся на значение термина «концепт», сложившееся в современной культурологии и филологии. Хотя концепт - термин того же ряда, что и понятие, но они принадлежат разным научным сферам: второе -логике и философии, первое же из математической логики перешло в область культурологии. «Концепт - это как бы сгусток культуры в сознании человека; то, в виде чего культура входит в ментальный мир человека» [Степанов 1997: 41]. Итак, концепт -понятие, заключающее в себе все то, что делает его фактом культуры: этимология, современные ассоциации, оценки и т. д.
Называя память творческим методом, мы прежде всего должны отделить это понятие от традиционного теоретического опре деления художественного метода как совокупности принципов художественного изображения, отбора, оценки и обобщения действительности. Это определение метода, коррелятивное историко-литературному понятию «направления». В диссертации понимание памяти как творческого метода коррелятивно понятию феноменологическая эстетика. Вместе с тем представляется возможным построить теоретическую модель памяти как метода по аналогии с трехуровневой моделью художественного метода, принятой в современном литературоведении. Эта модель учитывает мировоззренческий, эстетический и художественный уровни образного мышления. Мировоззренческий уровень мнемотического метода включает представления о субъективном [длительном] времени, бытии как присутствии, специфическое понимание субъектно-объектных отношений, сложившееся в феноменологической философии XX века [А.Бергсон, Э.Гуссерль, М.Хайдегер и др.], представление о познании как своего рода анамнезисе [гносеология памяти]. Эстетический уровень метода характеризуется типом героя и типом конфликта; для мнемотической эстетики характерен особый тип отношений между автором и героем, сближение между ними вплоть до полной замены, специфические способы выражения авторской трансгредиентности. Конфликт определяется отношениями личности с временем, установкой на преодоление линейного [горизонтального] времени и выходом в вертикаль вечности. Общая идейно эстетическая тональность обусловлена пассеизмом, ретроспективной установкой, переживанием прошлого как настоящего и представлением об очищающей, идеализирующей функции памяти. На уровне поэтики мнемотический метод проявляется в особенностях художественной структуры произведения: специфической [характер этой специфики пояснен выше] субъектной организации, фрагментарно-ассоциативной композиции, жан ровом синкретизме и, в первую очередь, в принципах пространственно-временной организации [хронотопа]. Далее в процессе анализа мемуарной книги «Поля Елисейские» мы попытаемся выявить особенности творческого метода Яновского в трех аспектах: на уровне концептосферы, на уровне эстетики и поэтики.
Б. Аверин, исследуя сюжет памяти в истории человеческой культуры, обращается к трактовке памяти и воспоминания в Библии. Этот анализ позволяет выявить библейское истолкование памяти как «памяти перед Богом; «воспоминание в Библии - это акт связи между Богом и человеком, связи, которая может быть только живой, актуальной, личной - и никогда не может быть ни отчужденной, ни завершенной, никогда не может предстать как готовый состоявшийся результат - но всегда как актуальный процесс» [Аверин 2003: 35-36]. Аверин замечает, что библейская концепция памяти истончается, утрачивается в русской и европейской культуре 18 - 19 века. Особенное значение памяти, сопряженное со славой и бессмертием, наиболее явно ощутимо в одической по- эзии, монументальной скульптуре восемнадцатого столетия. Исследователь приводит знаменитую пушкинскую строку: «И на обломках самовластья напишут наши имена» в качестве примера, фиксирующего «типичное для этой культуры представление о славе, бессмертии и памяти» [Аверин 2003: 36]. Однако, именно в творчестве А.С.Пушкина, по мнению Б. Аверина оживает мотив прапамяти, памяти, выстраивающей связь человека с Богом, впоследствии востребованный культурой двадцатого столетия.
