Содержание к диссертации
Введение
I глава
Генезис и традиции дневниковой формы в истории русской литературы
1. Дневник как явление литературы
Дневник как специфическая форма организации повествования. Дневник и собственно художественная проза. Сходства и различие. Основные функции дневника 10
Амбивалентная природа дневника. Дневник и смежные с ним жанры (мемуары, письма, записные книжки) 17
Писательский дневник как особое жанровое образование. Писательские дневники как факт литературы. Феномен "дневник писателя" и его место в культуре XX века 22
2. История дневниковой формы в русской литературе 26
II глава
Основные принципы организации дневника М. Пришвина
1. Особенности организации дневника в диахроническом аспекте 49
2. Фрагментарность как основная черта дневникового письма М. Пришвина 59
3. Особенности организации повествования в дневниковой прозе М. Пришвина
Цикличность; различные виды повторов; их специфика 72
Функции заглавия в дневниках М. Пришвина 81
Специфика внутреннего диалога (переход от третьего лица к первому и наоборот); образ и позиция автора в тексте 89
4. Дневник как претекст художесвенного произведения
Механизм трансформации дневниковых записей в художественный текст 108
Специфика названий "дневниковых книг" М. Пришвина 121
III глава
Дневники Пришвина в контексте русской литературы XX-XXI вв.
Дневниковость как конструктивный прием в русской литературе рубежа XIX-XX вв 124
Традиции "дневников" М. Пришвина в современной русской прозе (Л. Богданов, М. Гаспаров, В. Сидур) 130
Влияние новых технологий на развитие дневникового повествования (дневник в Интернете) 139
Заключение 148
Примечания 155
Литература 165
Приложение 203
- Дневник как специфическая форма организации повествования. Дневник и собственно художественная проза. Сходства и различие. Основные функции дневника
- Писательский дневник как особое жанровое образование. Писательские дневники как факт литературы. Феномен "дневник писателя" и его место в культуре XX века
- Цикличность; различные виды повторов; их специфика
- Дневниковость как конструктивный прием в русской литературе рубежа XIX-XX вв
Введение к работе
Дневниковое повествование - сравнительно мало изученное литературное явление. Несмотря на то, что уже в 1920-е годы появились теоретические работы, посвященные проблемам новых жанров (например, книга Г.О. Винокура «Биография и культура»1), вплоть до 1970-х годов вопрос о разработке теории художественно-документальных жанров не ставился. Так, понятие «художественно-исторический жанр», введенное Л.И. Тимофеевым , объединяет достаточно разнотипные произведения -очерки, мемуары, художественно-биографические романы.
Общие проблемы истории и теории художественно-документальной и мемуарной литературы разрабатывались Л.Я. Гинзбург, Д.С. Лихачевым, Ю.М. Лотманом. Кафедра Ивановского государственного университета с 1979 г. выпускала межвузовские сборники статей, посвященных вопросам родовой принадлежности документально-художественной литературы, в том числе вопросу о выделении ее в особый литературный род и о соотношении ее с публицистикой, художественной литературой и литературной критикой; о жанровом составе документально-художественной литературы; о ее происхождении, эволюции и конкретных исторических формах (в творчестве Ж.-Ж. Руссо, Ш.-О. Сент-Бева, А.И. Герцена и др.).
Проблемы, связанные с жанровой спецификой художественно-документальной литературы, до сих пор окончательно не решены. Хотя термин прочно вошел в научный обиход, понятие не определено теоретически и часто противоречиво, поскольку документальность иногда трактуется как достоверность и противопоставляется художественности как результату вымысла.
Существование различных, порой прямо противоположных, точек зрения на природу жанра дневника (пограничного по своей природе, в равной мере документального и художественного), следует отметить, говоря о своеобразии пришвинских записей и о специфическом понимании писате-
лем этой жанровой формы. Так, с течением времени менялась как их форма, так и назначение. Ранние записи 1908-1913 гг. по форме более черновики очерков и рассказов, чем собственно дневники. С 1914 г. Пришвин начинает придерживаться дневниковой формы повествования. Первоначально записи воспринимались писателем как черновые варианты будущих художественных произведений, в дальнейшем (1914-1940 гг.) они объединяли в себе функции записной книжки и дневника, а также выступали в качестве экспериментальной формы нового жанра.
С 1908 г. существуют рецензии, посвященные анализу тех или иных произведений М.М. Пришвина , но достаточно глубоко исследование его творчества ведется, начиная лишь с 1950-х годов, что было, в частности, связано с изданием шеститомного собрания сочинений М.М. Пришвина (1956-1957).
В конце 60-х годов архив писателя был передан его вдовой в ЦГАЛИ (сейчас - Российский государственный архив литературы и искусства), а после ее смерти, по завещанию М. Пришвина, определен на закрытое хранение на двадцать лет. В. Пришвина полностью расшифровала и перепечатала все дневники мужа за пятьдесят лет, сделала несколько копий с рукописей4. Выдержки из дневников писателя опубликованы в шеститомном собрании сочинений Пришвина (Т. 6)\ В 1972 г. вышли его избранные произведения в двух томах6 (первый том содержит выдержки «Из дневников разных лет», второй том - выдержки из книги «Глаза земли (Дневник писателя)»). В 1982-1986 гг. было издано собрание сочинений М. Пришвина в восьми томах, включающих и дневники писателя 1905-1954 гг. (Т. 8). Большинство записей, составивших этот восьмой том, было опубликовано В. Пришвиной в разных изданиях: в собрании сочинений 1956-1957 гг. (Т. 6); в сборниках: «Повесть нашего времени» (Ярославль: Кн. изд., 1957); «Незабудки» (М., Худож. лит., 1969); «Пришвин и современность» (М.: Современник, 1978); в журнале «Простор» (1975. № 1) и в
др. В восьмом томе собрания сочинений впервые была сделана попытка хронологически представить дневник Пришвина, который был условно разделен составителями на пять периодов: 1905-1917, 1918-1932, 1933-1940, 1941-1945, 1946-1954. Данная публикация дневниковых записей Пришвина представляет собой лишь выдержки из дневников: зачастую подневная запись представлена одним предложением; большая часть абзацев заканчивается многоточиями или ломаными скобками. По сути, это был вариант, допущенный к печати цензурой.
Первая журнальная публикация, соответствующая рукописному варианту дневников, появилась в 1989 г. (Пришвин М. Дневник писателя. 1930 // Октябрь. 1989. № 7), в 1991 г. был опубликован первый том из предполагаемого двадцатипятитомного собрания дневников. На данный момент вышло шесть томов, включающих дневники 1914-1929 гг., причем первый (1914-1917) уже стал библиографической редкостью.
В данном случае речь также не идет о публикации всех записей (в примечаниях издатели указывают, что в них не были включены рисунки, схемы, списки запланированного на день и тому подобное), но в настоящее время это издание представляет, тем не менее, наиболее полное собрание подневных записей Пришвина.
Издание дневников писателя (1991-2005), предпринятое З.Я. Гришиной и Л.А. Рязановой, дает представление о специфике при-швинских дневников, которые писатель вел на протяжении большей части своей жизни (с 1905 по 1954 годы). Их публикация позволяет выйти за рамки привычных представлений массового читателя о Пришвине, как о «певце природы», дает материал для наблюдения за процессом экспериментирования с формами разных жанров, предоставляет возможность судить об их синтезе непосредственно в ткани дневника, а также об использовании Пришвиным своих подневных записей в качестве окончательного
варианта текста, готового к публикации (так называемой «дневниковой книги»).
Помимо книжного варианта публикации дневников 1914-1929 гг., их электронная версия, которая, как отмечает М.Ю. Михеев, «не в точности соответствует окончательному книжному варианту, а представляет его пред-текст», представлена исследователем на сайте Universitas personarum9. В 1960-1970 гг. появилось несколько библиографий произведений Пришвина, а также литературы о нем: «Пишу - значит люблю»: Рекомендованный указатель литературы о жизни и творчестве М.М.Пришвина. (М.: ГРЮБ, 1984); раздел [«Издания произведений М.М. Пришвина» и «Литература о жизни и творчестве М.М. Пришвина». С. 37-44] в кн.: Писатели Липецкого края: Краткий указатель литературы. (Липецк: Кн. изд-во, 1963) и др.
В 2002 г. вышли «Материалы для библиографического указателя литературы о жизни и творчестве М.М. Пришвина» (составленные З.Я. Холодовой), которые содержат описание свыше 1400 источников, учитывающих работы, опубликованные на русском языке в период с 1908 по 2002 г., в том числе авторефераты и публикации, депонированные в ИНИОН АН СССР и РАН.
В Ельце регулярно проходят посвященные писателю конференции, по результатам которых публикуются научные сборники (1998) , по итогам прошедших конференций в Воронеже и Тюмени также были выпущены сборники научных трудов11.
Были защищены диссертации, посвященные проблемам творческого метода писателя (СБ. Зархин, В.В. Столярова, А.И. Хайлов, Г.А. Шабельская, К.А. Шилова, Л.В. Юлдашева), и анализирующие символику (Л.Е. Тагильцева), жанрово-стилевые особенности очерков, романов, повестей и лироэпических произведений писателя (Н.В. Рыбаченко,
З.Я. Холодова, У. Шольц), структуру авторской речи в отдельных произведениях писателя (Н.В. Баландина).
С конца 1980-х годов, когда началась публикация в периодике выдержек из дневников Пришвина, интерес к творчеству писателя заметно повысился. Как отмечает М.Ю. Михеев, «рукописи дневников Пришвина втрое превышают объем собственно художественных произведений автора» , и этот пласт текстов до сих пор почти не исследован.
Специфика дневниковой формы М. Пришвина была проанализирована нами на материале дневников 1914-1929 гг. В полном объеме (на 2006 год) опубликованы шесть томов дневников, охватывающих 1914-1929 гг.: Пришвин М.М. Дневники Т. 1: 1914-1917 (М.: Моск. рабочий, 1991); Дневники. Т. 2: 1918-1919 (М.: Моск. рабочий, 1994); Дневники. Т.З: 1920-1922 (М: Моск. рабочий, 1995); Дневники. Т. 4: 1923-1925 (М.: Рус. книга, 1999); Дневники. Т. 5: 1926-1927 (М.: Рус. книга, 2003); Дневники. Т. 6: 1928-1929 (М.: Рус. книга, 2004). В ходе работы мы привлекаем также выдержки из дневников 1930-1940-х годов (Пришвин М.М. Собрание сочинений: В 8 т. Т. 8: Дневники. 1905-1954. (М.: Худож. лит., 1986), а также подневные записи М. Пришвина, опубликованные в журнале «Октябрь» в 1989-1998 гг.: Пришвин М. Дневник писателя. 1930 // Октябрь. 1989. № 7; Пришвин М. Дневник за 1930 год // Записки очевидца. Воспоминания, дневники. (М.: Современник, 1991); Пришвин М. Дневник. 1931-1932 гг. // Октябрь. 1990. № 1; Пришвин М. Дневник. 1936 г. // Октябрь. 1993. № 10; Пришвин М. Дневник. 1937 г. Январь - июнь // Октябрь.
№ 11; Пришвин М. Дневник. 1937 г. Июль - декабрь // Октябрь.
№ 9; Пришвин М. Дневник. 1938 г. // Октябрь. 1997. № 1; Пришвин М. Дневник. 1939 г. // Октябрь. 1998. № 2.
В целом к записям Пришвина, которые велись с 1905 по 1954 гг., термин «дневник» и понятие «дневниковости» могут быть применены с достаточной долей условности. Несмотря на относительную регулярность
в ведении подневных записей, начиная с 1914 г., и на соблюдение таких признаков жанра дневника, как документальность, периодичность ведения, датированность записей и так далее, - можно говорить о том, что дневник Пришвина представляет собой текст, имеющий несомненные черты нового литературного жанра.
Интересным представляется не только процесс перехода записей из обычного, бытового дневника в художественное произведение («Календарь природы» (1939), «Лесная капель» (1943), «Глаза земли» (1957), но и особенности структуры возникающего в результате этого текста, сохраняющего признаки дневникового жанра и вместе с тем имеющего выраженные особенности других жанровых форм.
Целью нашей диссертационной работы является выявление особенностей построения дневниковой прозы Пришвина и ее связи с иными жанровыми формами. В диссертации предпринята попытка сопоставить дневники Пришвина разных лет с целью выявления закономерностей ведения и возможных отклонений от традиционного жанра дневника; выявить разножанровые компоненты, входящие в текст дневника Пришвина и описать принципы его организации. В работе использованы культурно-исторический и структурный методы.
На защиту выносятся следующие основные положения:
Дневник представляет собой специфическую форму организации повествования, что связано с его пограничным положением по отношению как к художественным, так и к документальным произведениям.
История дневниковой формы есть история ее изменения в авторском и читательском сознании - от представления о дневнике как о подневных автобиографических записях реальных лиц до понимания дневниковой формы как художественной формы высказывания.
Подневные записи Пришвина лишь отчасти имеют дневниковую структуру. Соблюдение внешних признаков жанра здесь носит зачастую
формальный, необязательный характер, выступая лишь способом внешней организации фрагментов разной жанровой природы (афоризма, притчи, фенологической записи), приводя к их синтезу в рамках подневной записи.
Дневник Пришвина важен в качестве первоосновы для написания художественного текста. Структура его оказывает влияние не только на внешнюю композицию «дневниковых книг» писателя, но и на организацию повествования в них.
Фрагментарный способ письма, характерный для дневниковой прозы, является особенностью, позволившей дневниковой форме повествования получить широкое распространение в современном литературном процессе.
Дневник как специфическая форма организации повествования. Дневник и собственно художественная проза. Сходства и различие. Основные функции дневника
При определении особенностей дневникового повествования в различных художественных текстах возникают сложности, связанные прежде всего с тем, что в научной литературе отсутствует общепринятая классификация эго-документов (таково обобщенное название группы текстов, в которую входят письма, дневники, мемуары, автобиографии, устные рассказы о жизни, прямые высказывания личного характера, то есть так называемые «источники личного происхождения», «свидетельства о себе»13), что позволяет составителям аннотированного указателя книг и публикаций в журналах «История дореволюционной России в дневниках и воспоминаниях»1 относить к группе дневников «путевые записки - жанр, широко распространенный в XVIII-XIX вв.», а также «как дневники, ведшиеся авторами в течение длительного времени, так и краткие или даже отрывочные дневниковые записи, часто перемежающиеся в записных тетрадях и книжках записями делового, научного, библиографического характера»15.
При анализе существующих жанровых классификаций эго-документов нельзя не заметить, что разные исследователи причисляют к ним различное количество жанров, по-разному называя их. Так, Л.Я. Гинзбург писала о «промежуточной литературе», литературе «человеческого документа»16. З.И. Кирнозе, Г.М. Цвайг относят такие жанры, как автобиография, биография, дневник, мемуары, очерк, эпистолярная литература, эссе, к так называемой «художественно-документальной литературе» или, иначе, к «литературе факта». По определению Г.М. Цвайга, художественно документальную литературу «следует рассматривать как особую категорию письменности, стоящую на грани искусства и науки и вбирающую в себя существенные черты последних» . Другие исследователи объединяют писательские дневники, записные книжки, заметки, воспоминания, мемуары в группу «эго-документов» 8 или «дневниковой прозы»19, «факто-графической прозы», «пред-текстов» . М.Ю. Михеев предложил называть записные книжки, мемуары, исповеди и покаяния, афоризмы, изречения, анекдоты, письма, запись и пересказ собственных снов, притчи, фенологические наблюдения, путевые заметки общим термином «дневниковая про-за»21.
Если к «фактографической прозе» могут быть отнесены как автобиографические (дневник, письма, автобиографии) и исторические записи (мемуары, записки, дневники путешествий), так и «мемуарная проза» (В.Катаев. «Трава забвения» (1967), «Алмазный мой венец» (1975); К. Паустовский. «Повесть о жизни» (1946-1963), «Золотая роза» (1955), то к «эго-документалистике» - только дневники, письма, автобиографии, записные книжки и мемуары. Отнесение к «эго-документалистике» того или иного текста в значительной степени зависит от присутствия в нем элементов документального повествования, ретроспективного материала, а также от фиксации в нем событий личной жизни автора записей.
Исследование особенностей мемуарного жанра тесно связано с изучением вопроса о взаимодействии внутри одного жанра нескольких традиций, в частности, традиции древнерусской житийной литературы, переводной мемуарной и автобиографической прозы. Следует заметить также, что в пределах мемуарного жанра названные традиционные черты приобретают характер тенденции, начиная с середины XVIII века. «Чистый» тип мемуарного текста встретить практически невозможно, именно это имеет в виду М.Ю. Михеев, относя к «фактографической прозе» максимально широкий круг текстов: дневники (в том числе электронные, в «Живом Журнале»), записные книжки, черновики, заметки в альбом, маргиналии, список текущих дел, мемуары и воспоминания, афоризмы, изречения, максимы, блокноты, черновики писателей, фиксацию услышанного, те или иные случаи из жизни, записки на манжетах, наивные дневники (дневники литературно неискушенных авторов), этнографические материалы (перечни услышанных слов, выражений, выписываемых объявлений и частушек), записи на память, стихотворные посвящения, поздравления, семейные книжки, девизы, шутки на случай, письма, записи и пересказы снов, притчи, исповедь и покаяние, автобиографическую прозу, путевые заметки (или путевой журнал), фенологические наблюдения, заметки на полях (чу-жих) книг .
Н.Ю. Донченко отмечает, что «весьма сложным является вопрос определения жанровой сущности дневников, записок, писем, воспоминаний, автобиографий, биографий и других форм мемуарной литературы. Что это: самостоятельные формы или жанровые разновидности одной и той же ти-пологической общности?» . Следует заметить, что в последнее время тенденция к размыванию жанровых границ заметно усилилась. Так, существуют художественные произведения, которые либо имеют отдельные формальные признаки дневникового или мемуарного повествования (С. Спирихин. «Конина (Записки скотовода)» (2001); В. Сидур. «Памятник современному состоянию. Миф» (2005), либо такие, в структуре которых присутствуют документальные фрагменты (выдержки из писем, надписи на открытках, анкетные данные, номера телефонов, цитаты из газет (М. Безродный. «Конец Цитаты» (1996); М. Гаспаров. «Записи и выписки» (2001); А.Жолковский. «Мемуарные виньетки и другие non-fictions» (2000), «Эросипед» (2003).
«Современная литература представляет собой настолько сложное смешение стилей, что ее невозможно описать в традиционных рамках понимания эволюции как смены канонизированных форм новыми»24, отмечает Д.С. Лихачев. В каждом отдельном случае необходимо учитывать как цель создания текста, так и способ структурирования его материала. Некоторые тексты относят к дневникам не безоговорочно, а указание на жанр в заглавиях многих из них зачастую бывает условным. В сущности, отнесение произведения к той или иной жанровой разновидности может определяться субъективным, авторским выбором его жанровой формы. Так, мемуары М. Сабашникова, Л. Энгельгардта названы записками; дневник Г. Эдельштейна носит название «Записки сельского священника»; книга мемуарных очерков Ю. Анненкова об А. Блоке, А. Ахматовой, Н. Гумилеве, Г. Иванове носит название «Дневник моих встреч. Цикл трагедий».
Писательский дневник как особое жанровое образование. Писательские дневники как факт литературы. Феномен "дневник писателя" и его место в культуре XX века
Специфика дневникового жанра обусловлена в значительной мере существованием двух его основных разновидностей: собственно дневникового текста (записки о каждодневных делах, текущих событиях, ведущиеся изо дня в день) и литературного произведения в форме дневника («Журнал Печорина» в «Герое нашего времени» (1840) М.Лермонтова, «Дневник лишнего человека» (1850) И. Тургенева «Деревенский дневник» (1958) Е. Дороша, «Дневник Кости Рябцева» (1926-1927) Н.Огнева). К. Вьолле и Е.П. Гречаная пишут, что «с самого начала дневники включают элементы метадискурса, авторской рефлексии о самом дневнике, его целях и задачах, о процессе его ведения»47. Подневные записи могут создаваться с расчетом на их возможную публикацию, или же вопрос об этом не становится предметом отдельной рефлексии автора. В зависимости от этого массив текстов, относящихся к дневниковой прозе можно условно разделить на литературные (литературное творчество в форме дневника) и собственно бытовые дневники.
Границы между дневником писателя (писательским дневником; в дальнейшем мы будем использовать два этих термина как синонимы) и дневником литературным, предназначенным для прижизненной публикации, условны, весьма подвижны. Как отмечают К. Вьолле и Е.П. Гречаная, литературный дневник «с одной стороны, примыкает к дневнику регистрирующему, интимному, то есть к документальной прозе (ей он обязан своим происхождением и важнейшими чертами), с другой же, предполагает художественный вымысел, игру, импровизацию, эксперимент, т.е. "балансирует" между документом и художественной литературой, вымыслом и фактом» .
Возникновение дневника как литературной формы было обусловлено несколькими факторами, главным из которых было стремление писателей представить внутренний мир личности через документально обоснованный текст, организованный по принципу собрания достоверных свидетельств и фактов жизни отдельного человека. Следствием этого было использование писателями формы бытового дневника и ряда других эго-до-кументальных текстов. Так, «Записки юного врача» М. Булгакова представлены читателю в форме дневника, который ведет главный герой. В романе Е. Замятина «Мы» форма дневника также выступает в качестве композиционно-сюжетного типа организации повествования.
Или в 1864-1865 гг. Ф. Достоевский набрасывает в рабочей тетради план оригинального ежемесячного издания, который собирается издавать единолично под названием «Записная книга»; другое предположительное название - «Дневник литератора»49. «Это будет дневник в буквальном смысле слова, отчет о действительно выжитых в каждый месяц впечатлениях, отчетов о виденном, слышанном и прочитанном»5 . «Дневник писателя», печатавшийся в 1873 г. в «Гражданине», состоит из 16 частей, оформленных как отдельные статьи, но уже следующий за ним «Дневник писателя. 1876 [года]» представляет собой ежемесячное издание, поступавшее в продажу в последних числах месяца, в каждом из выпусков которого можно было отыскать свободные переходы от очерка к фельетону, от мемуаров к публицистике и от анекдота к рассказу.
Писательские дневники - интересное жанровое образование, формировавшееся на протяжении XIX-XX вв., - давно стали фактом литературы. Говоря о дневнике писателя, мы имеем в виду определенный тип текста. Это записи, имеющие форму подневных, ведущиеся на протяжении некоторого времени. В них соблюдаются внешние признаки дневникового повествования - датированность, периодичность ведения; автором приводятся документальные свидетельства, разговоры людей, выдержки из писем, собственные наблюдения; мало описаний внутренних переживаний, то есть преобладает фиксация внешних событий; публицистичность; повествование организуется автором (в отличие от бытового дневника, организация которого обусловлена его датировкой и периодичностью ведения).
Основу дневника писателя (И.Бунин. «Окаянные дни» (1935); А.Ремизов. «Взвихренная Русь» (1927); М.Горький. «Несвоевременные мысли»(1918); В.Короленко. «История моего современника»(1853-1921) составляют фрагменты записных книжек, реального бытового дневника, которые сознательно организованы автором в повествование, имеющего, как правило, такие черты дневниковой формы, как датировка и периодичность ведения. Что, собственно, роднит его с мемуарами, текст которых также может основываться на первичных источниках (записных книжках и дневниках) и степень достоверности которых в значительной мере определена целью их создания (самооправдание, желание в определенном свете представить образы современников). Так, «Записки о моей жизни» (1886) Н. Греча содержат недоброжелательно-пристрастные характеристики Рылеева, чей облик чрезмерно упрощен и огрублен, в частности, через совершенно неправдоподобную и вульгаризованную передачу его высказываний.
Подробнейшие записки декабриста Д. Завалишина (1881-1882), при сопоставлении их с рядом исторических документов, оказываются весьма неустойчивыми в своих якобы документально-точных утверждениях, особенно в части, касающейся поведения самого Завалишина 14 декабря, о чем свидетельствует ряд протокольных записей, скрепленных его подписью и донесение следственной комиссии. В отличие от бытового, автор литературного дневника мало пишет о себе, зато фиксирует все, что впоследствии может, по его мнению, представлять исторический интерес, либо отбирает отдельные факты и детали, которые в совокупности своей создают художественное единство. Так, «Поденные записи» (2002) Д. Самойлова, включающие дневники 1934-1990 гг. (первая запись относится к 1934 г. (автору - четырнадцать лет), последняя сделана в феврале 1990 г., за несколько дней до кончины), были разделены автором на собственно «Поденные записи» (быт, будни), «Общий дневник» (размышления о литературных проблемах, рассуждения по поводу когда-либо прочитанного и увиденного) и «Разное-всякое» (максимы, каламбуры, эпиграммы, эскизы шаржей), выделенный автором из общего массива подневных записей в 1977 г. Структурирование дневникового материала в процессе ведения записей было сознательным, о чем свидетельствует запись 1935 г.: «Мой дневник явится со временем и довольно интересным с исторической стороны произведением. Постольку, поскольку целью его является оценка самого себя и создание автобиографической повести, я должен дать не только свои переживания и мысли, но и эпоху, и великих людей, и общество моего времени»31.
Цикличность; различные виды повторов; их специфика
В дневнике Пришвина нередко повторяются фразы или эпизоды при описании событий. Так, в дневнике 1917 г. от 11 марта есть запись: «Все решит поведение немца: если, паче чаяния, у них будет революция, наш совет р.д. пойдет по пути социальной программы, если решительное наступление, неизбежно свершение совета и военная диктатура.
Трагично положение этой маленькой кучки полуобразованных людей сектантского строя психики, овладевшей властью над всей огромной страной, - немец внутренний вновь появился» (255).
Запись от 21 мая состоит из разножанровых фрагментов, имеющих заголовки «План Германии», «Узел», «Власть и смирение», «Духов день», Насилие». И в «Плане Германии» Пришвин замечает, что «по городам и селам успех имеет только проповедь захвата внутри страны и вместе с тем отказ от захвата чужих земель ... в начале войны народ представлял себе врага-немца вне государства. После ряда поражений он почувствовал, что враг народа - внутренний немец. И первый из них, царь, был свергнут ... теперь свергают всех собственников земли. Но земля неразрывна с капиталом. Свергают капиталистов - внутренних немцев ... . После всеобщего разрушения собственности наступит новая эпоха: разрушители поймут и увидят своими глазами, что внутренний немец находится лично в каждом их нас. Тогда наступит какой-то последний акт трагедии» (294).
И третья, последняя, запись этой мысли в дневнике - 20 июня, когда Пришвин оформляет мысль и возникает текст: «От немца-германца перешли к немцу внутреннему - царю, помещику, капиталисту, теперь переходят к соседу, у которого не одна, а две лошади и есть, кроме надельной, десятина собственной земли и две десятины арендованной. Последний этап этого процесса, когда сознают, что немец-враг - в душе каждого отдельного человека: враг внутри меня самого - тогда начнется расцвет революции. Изобразить все этапы врага внешнего - германца, внутреннего - немца, чиновника - врага, помещика -врага, соседа - врага, бабу-врага в одной душе (Иван Михалыча) и потом привести врага в свою душу и к социализму Христа» (314).
Большинство подневных записей 1914-1929 гг., имеющих признаки той или иной жанровой потенции (фенологические и мемуарные записи, фрагменты писем), содержат повторы ключевых для автора дневника мыслей, событий, слов: одна и та же фраза иногда почти буквально, встречается в дневниковых записях разного времени, внутри дневника определенного года или даже в пределах одной подневной записи. Например, в 1919 г., 18 января рассказ о событиях дня дважды прерывается записью о скифах: «телеграфно-телефонная проволока дугами в разных местах опустилась до земли ... А скифы наши скатывали ее в крендели и развозили к себе по избушкам ... Ораторы еще говорили «Граждане!» и призывали к коммунальному строительству государства, а скифы скатывали в клубочки оборванную инеем и бурей телеграфную проволоку и уносили ее домой по избушкам» (222).
30 октября 1919 г. в пределах одной записи повторяется фраза "А как же общественность?"» (319).
Дневник 1918 г.: «Деревня, как наседка, а идеи социализма, как яйца от неизвестных птиц, с прошлого года села наша деревня-наседка на яйца и думает, что цыплят выведет. .. . Чужие идеи в деревню как под наседку чужие яйца, подложили и стали доэ/сидаться, что наседка выведет» (28 мая (91); «Деревня сидит на чужом наделе, как наседка на яйцах, и в конце концов высиживает от всего что-нибудь: от большевиков высидели - войну, помещичью землю, от правых социалистов теперь высидят Учредительное Собрание и права ... . Сижу, хлеб жую на хуторе, читаю по-новому старые книжки, а возле меня, как куртка на подкладнях, сидит деревня на чужих идеях и дожидается какой-то "установки", что выведется: гусята, цыплята, утята или кукушкины дети» (2 июня (94).
Дневник 1928 г.: «Папаня. До сих пор пока я собрался уезжать из Александровки от Карповых, в момент отъезда "папаня" куда-то исчезал. Деньги я отдавал Анисье Ефимовне, а вез меня Сережа. Все было понятно нам: "папаня" устранялся, потому что в город с деньгами послать его было опасно, пропьет. Очень возможно, что "папаня", зная себя, и сам уходил, а может быть, он, деликатнейший человек, не хотел обнаружить нам свое семейное положение, если сын погорячился вцепится в деньги, скажет какую-нибудь грубость или жена вдруг заплачет... В этот раз, когда мы перед отъездом пришли обедать и удивились, почему в избе был один "папаня". Он сам доставал нам из печи горшки, ставил на стол, носил тарелки, ложки, резал хлеб. Потом сам лошадь запряг и повез нас сам. Анисья Ефимовна не показалась. Сережа поклонился нам издали. Что это? Неужели "папаня" исправился и овладел властью в семье. Или унижение его дошло до крайности, он вдруг взбунтовался и всех разогнал? Исправился или взбунтовался? Он исправился. Я узнал об этом в зеркале. Когда я дал им пять рублей, то смотрел в зеркало, будто причесываюсь и видел, как он вынул ящичек, из ящичка большой кошелек, там были деньги и он туда положил» (1928 г., 12 сентября и 13 сентября (232 - 233).
«Папаня. Десять, пятнадцать, бывает и двадцать рублей, которые оставляю я на охоте в семье К., в крестьянстве у них большое подспорье. За мной ухаживают, но люди они очень хорошие, все помогают, чтобы скрыть свой интерес. Перед самым отъездом моим, когда я расплачиваюсь "папаня" непременно исчезнет и деньги я отдаю Анисье Ефремовне. Все 75
гда отказывается от лишнего, потом и возьмет. А везет меня Сережка, их сын 20-ти летний парень, еще у них есть девочка Шура, 15 лет, такая милая. Я прощаюсь по родственному, но папаня при этом никогда не бывает. Раз, два, три и все стало понятно. Папаню нельзя в город пустить, нельзя ему деньги дать в руки. Вся семья дружно оберегает отца от беды и он сознает, но, конечно, перед мной совестно, будь он при моем отъезде, конечно, мне пришлось бы деньги отдать ему, старшему хозяину. Притом, он, конечно, знает, что я догадываюсь, почему не он везет меня, а Сережа. Может случиться, я пожелаю с ним ехать, выскажу, это, а ему нельзя, Им я отдам, ну вдруг сын грубо вцепится, жена заплачет. И он прячется, когда я уезжаю... Так было множество раз. Но вот случилось, в последнюю мою поездку я пришел к обеду, все куда-то попрятались и обед подавал папаня, сам вынимал из печи горшки, тарелки нес, резал хлеб, потом после обеда запряг лошадь, оделся для поездки со мной в город.
Дневниковость как конструктивный прием в русской литературе рубежа XIX-XX вв
В русской литературе последних десятилетий можно наблюдать тенденцию к вытеснению крупных форм малыми (юмореской, анекдотом, афоризмом, эссе, прозаической миниатюрой), то есть текстами, фрагментарными по своей сути; тенденцию к построению «большого» художественного текста из намеренно не связанных отрывков и, с другой стороны, объединение фрагментов, миниатюр и рассказов в циклы. Эти особенности современного литературного процесса связаны с разными причинами, в том числе и с усилением влияния «естественных» фрагментарных форм, таких, как дневник.
Интерес к дневникам, возникший в России в начале XIX века, сейчас приобрел характер устойчивого. В значительной степени это связано с тем, что в последние десятилетия были опубликованы многие произведения документальной прозы, ранее не доступные массовому читателю. Так, впервые в полном объеме в печати появились все известные дневниковые записи 3. Гиппиус, мемуары А. Галахова, М. Сабашникова, Б. Савинкова, В. Соллогуба, Л. Энгельгардта, а также военные записки А. Бенкендорфа, письма и агентурные записки Ф. Булгарина, дневники 1834-1842 гг. и автобиографические заметки князя И. Гагарина (1814-1882), дневники жены Н.Бердяева с записями 1934-1945 гг.; извлечения из путевых записей Н. Пржевальского во время его путешествий по Уссурийскому краю в 1867-1869 гг. и путешествия в 1870-1873-х годах в Монголию, Китай и в пустыню Гоби. Вышло самое полное (и без купюр) собрание писем А. Григорьева. Впервые на русском языке появилось полное издание дневников Ф. Кафки, полный текст «Дневника...» Анны Франк, наиболее полный свод писем О. Уайльда с 1875 по 1900 г. (См. список источников).
Об увеличении количества публикаций дневников, записных книжек, мемуаров, писем свидетельствует список текстов, вышедших с 1992 по 2006 гг. в издательствах «Вагриус», «Захаров», «Новое литературное обозрение», «Аграф» (См. приложение). В последние десятилетия активизировалась также работа писателей с разными видами малой прозы на рубеже XIX-XX вв., что также позволяет говорить о растущем интересе как к эго-документалистике в целом, так и к фрагментарным формам письма, напрямую не связанным с дневниковой формой.
Наряду с публикациями произведений Г. Брускина, Д. Галковского, М. Гаспарова, А. Жолковского, Л. Рубинштейна, В. Тучкова, П. Улитина (как правило, первоначально выходивших в журнальном варианте), осуществляется переиздание текстов, вышедших ранее небольшими тиражами (В. Сидур, С. Спирихин, Е. Харитонов, И. Юганов).
Так, произведение С. Спирихина «Конина (Записки скотовода)», первоначально вышедшее в количестве 50 экземпляров (Ташкент, 2001), в том же году было опубликовано тиражом в 200 экземпляров (СПб.: Максимка, 2001) и номинировано на получение премии имени Андрея Белого за 2001 г. Третье переиздание книги произошло затем в 2005 г. (М: Новое лит. обозрение, 2005), значительно большим, по сравнению с предыдущими переизданиями, тиражом.
Помимо публикаций неизвестных дневников («К.Р. (Великий Князь Константин Романов). Дневники. Воспоминания. Стихи»; «Дневники императрицы Марии Федоровны (1914-1920, 1923 годы)»; «Записки Бенкендорфа. 1812 год. Отечественная война. 1813 год. Освобождение Нидерландов»), писем (А. Григорьев. «Письма»; «Письма. Марина Цветаева — Борис Пастернак. Души начинают видеть. Письма 1922-1936 годов») и переизданий отдельных текстов (П. Вяземский. «Записная книжка»; С. Надсон. «Дневники»; Л. Гинзбург. «Записные книжки. Воспоминания. Эссе»), растет число издаваемой автобиографической прозы (В. Аксенов. «Зеница ока». Вместо мемуаров»; В. Вацуро. «Материалы к биографии»; В. Некрасов. «Записки зеваки», «Взгляд в нечто», «Саперлипопет»), а также разных типов миниатюрной прозы (Л. Богданов, О. Зондберг, И. Шостаковская).
Многие документальные произведения появились также в электронном виде. Так, достаточно известен Интернет-сайт, на котором размещены тексты (первоисточники, архивные документы, мемуары), имеющие отношение к военной истории и истории войн142; сайт М. Вознесенского, представляющий собой библиотеку литературы мемуарного жанра, которая включает русские мемуары и записки иностранцев о России XVIII в.: дневники, воспоминания, журналы, анекдоты, рассказы современников. Сайт основывается на указателе «История дореволюционной России в дневниках и воспоминаниях» ; сайт по дневникам и записным книжкам, который создан и поддерживается лабораторией автоматизированных лексикографических систем НИВЦ МГУ . В настоящее время на нем представлены дневники А. Болдырева, И. Дьяконова, Вс. Иванова, М. Пришвина, П. Филонова; записные книжки П. Вяземского, А. Платонова, В. Шаламова; воспоминания Е. Мелетинского.
Если в начале XX века, как отмечает Г.М. Цвайг, художественно-документальная проза «в известной степени начинает теснить традиционные жанры художественной литературы»145, то аналогичный этому процесс наблюдается и на рубеже XXI века. Обращая внимание на значительное увеличение объема «литературы факта» в XX веке, Иржи Гаек пишет: «Репортажи, лирические, поэтические эссе, воспоминания, биографические новеллы и то, что мы прежде называли научно-популярной литературой - все эти "несюжетные", кажущиеся "периферийными" жанры ... стали важной, неотъемлемой ... частью литературы»146.
