Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Литературная и культурная среда Германии в творческом восприятии А.К. Толстого
1. Немецкие писатели и их художественное творчество в осмыслении А.К.Толстого 9
2. Феномены немецкой культуры в творческой оценке А.К. Толстого 28
Глава 2. И.-В. Гёте в художественном восприятии А.К. Толстого
1. Традиции творчества И.-В. Гёте в произведениях А.К. Толстого 47
2. А.К. Толстой как переводчик произведений И.-В. Гёте на русский язык...61
Глава 3. Немецкая литература конца XVIII - первой половины XIX в. в творческом восприятии А.К. Толстого
1. Художественное своеобразие поэтических произведений А.К. Толстого, содержащих немецкие влияния конца XVIII - первой половины XIX в 83
2. Г. Гейне в творческом восприятии А.К. Толстого 99
Глава 4. Творчество А.К. Толстого на немецком языке
1. Немецкие стихотворения А.К. Толстого 126
2. Автопереводы стихотворений А.К. Толстого на немецкий язык 150
Заключение 171
Библиография 176
- Феномены немецкой культуры в творческой оценке А.К. Толстого
- Традиции творчества И.-В. Гёте в произведениях А.К. Толстого
- Художественное своеобразие поэтических произведений А.К. Толстого, содержащих немецкие влияния конца XVIII - первой половины XIX в
- Немецкие стихотворения А.К. Толстого
Введение к работе
Целью настоящего исследования является анализ художественного наследия А.К.Толстого в контексте русско-немецких литературных и историко-культурных связей XIX в., выявление перекличек творчества русского писателя с немецкой поэзией и характерными тенденциями литературного развития в Германии, восприятие и отражение в его произведениях образов немецкого мира. В соответствии с целью исследования были поставлены следующие задачи:
1) рассмотреть особенности творческого восприятия А.К.Толстым феноменов немецкой литературы и культуры XIX в.;
2) выявить традиции немецкой литературы, получившие отражение в творчестве А.К.Толстого;
3) обосновать художественное своеобразие поэтических произведений А.К.Толстого, содержащих немецкие литературные и историко-культурные влияния конца XVIII - середины XIX в.;
4) исследовать поэтическое творчество А.К.Толстого на немецком языке: его немецкие стихотворения, выполненные им автопереводы стихотворений на немецкий язык.
Актуальность исследования обусловлена важностью и существенной необходимостью для сравнительного литературоведения, основывающегося на установлении фактов взаимодействия различных литератур и культур, изучения обстоятельств рецепции отдельными русскими писателями характерных черт литературной и историко-культурной инонациональной среды. Фундаментальные исследования С.А.Венгерова, Н.А.Котляревского, Н.Ф.Денисюка, А.А.Кондратьева, В.И.Срезневского, П.Н.Беркова, И.Г.Ямпольского, Г.И.Стафеева, А.А.Илюшина, а также диссертации последних лет, написанные А.В.Фёдоровым (1997), Е.И.Булушевой (1999), О.Н.Фоминой (2000), Н.М.Бобровой (2000), Е.Н.Пенской (2001), Е.М.Никульшиной (2002), Н.Г.Григорьевой (2005), посвящены рассмотрению различных аспектов творческой деятельности А.К.Толстого. Традиционно исследователи обращаются к анализу самобытной лирики А.К.Толстого, его драматической трилогии, романа «Князь Серебряный», а также пародийных произведений, созданных совместно с братьями Жемчужниковыми и опубликованных под именем Козьмы Пруткова.
Международные связи творчества А.К.Толстого, прежде всего в русско-немецком контексте, исследовали немногие отечественные литературоведы, среди которых следует назвать СА.Федоровского, А.Ф.Лютера, В.М.Жирмунского, Н.П.Жинкина, А.А.Илюшина. Однако рассмотрение международных связей творчества А.К.Толстого проводилось указанными учёными либо в рамках изучения рецепции творчества И.-В.Гёте русской литературой вообще, либо в контексте обособленного художественного восприятия А.К.Толстым поэтического творчества Г.Гейне, либо в аспекте сопоставительного рассмотрения отдельных немногочисленных текстов.
В настоящее время в условиях очевидного усиления интереса к творческому наследию многих недостаточно изученных в прошлые десятилетия русских писателей XIX в. возникает также необходимость рассмотрения международных связей их творчества. Вместе с тем в контексте повышения общественной значимости международного литературного и культурного сотрудничества появляется потребность глубинного раскрытия основных тенденций указанного процесса с учётом коррекции устоявшихся представлений, происходящей в результате заполнения определённых лакун в сфере научного знания. Данная диссертация представляет собой первый опыт целостного изучения немецких литературных и историко-культурных влияний, испытанных русским поэтом А.К.Толстым и получивших прямое или опосредованное отражение в его творчестве. Именно поэтому в ней максимально возможно представлено всё многообразие художественных деталей, характеризующих восприятие А.К.Толстым немецких реалий и художественного мира Германии конца XVIII - XIX в., причём учтены даже частности, мелкие особенности. Пристальное внимание в работе уделено рецепции русским поэтом творчества классиков немецкой литературы И.-В.Гёте, Ф.Шиллера, Г.Гейне, Г.Гервега.
Основные положения настоящего диссертационного исследования углубляют понимание русско-немецких литературных и историко-культурных связей XIX в. на примере творчества А.К.Толстого, а также могут быть использованы при решении вопросов поэтики и стиля писателя, жанровой специфики его основных произведений, рецепции им инонациональной литературы, во многом остающихся до настоящего времени нерешёнными как в отечественном, так и в зарубежном литературоведении.
Источниками для анализа послужили:
1) первоначальные и окончательные редакции, варианты и наброски произведений А.К.Толстого на русском и немецком языках, в том числе его переводы стихотворений немецких поэтов;
2) оригинальные тексты произведений немецких поэтов, переведённые А.К.Толстым;
3) оригинальные и переводные произведения немецких авторов, получившие в творчестве А.К.Толстого художественный отклик в виде реминисценций, преемственности литературных традиций;
4) литературно-критические публикации XIX - начала XX в., осмысливающие творчество А.К.Толстого в контексте общего развития русской литературы и общественной мысли (В.Г.Белинский, АпА.Григорьев, Д.Н.Цертелев, В.В.Стасов, Н.Н.Страхов, В.С.Соловьёв и др.);
5) литературоведческие исследования отдельных аспектов творчества А.К.Толстого (П.Н.Берков, В.А.Десницкий, И.ГЛмпольский, Г.И.Стафеев, Л.И.Емельянов, А.А.Илюшин и др.); 6) исследования международных связей русской литературы, интересные в плане выявления фактов рецепции А.К.Толстым традиций и феноменов немецкой литературы и культуры (В.М.Жирмунский, Н.П.Жинкин, Н.И.Мацуев, Ю.Д.Левин, Р.Ю.Данилевский и др.).
Новизна работы состоит в том, что в ней впервые представлен подробный целостный анализ творчества АХТолстого в соотнесении с основными тенденциями развития немецкой литературы и художественной культуры и с учётом русско-немецких историко-культурных и литературных связей. Впервые даётся подробный сопоставительный анализ переводных стихотворений А.К.Толстого («Коринфская невеста», «Бог и баядера», «Ричард Львиное сердце», «Довольно! Пора мне забыть этот вздор...», «Хотел бы я угаснуть, как заря...» и др.) и их немецких оригиналов, созданных И.-В.Гёте, Г.Гейне, Г.Гервегом. В результате установлены значимые различия и выявлены индивидуально-авторские особенности, привнесённые в художественную ткань текста А.К.Толстым. Впервые в рамках диссертационного исследования осуществлено целостное изучение поэтического творчества А.К.Толстого на немецком языке. В историко-культурном плане выявлены и системно рассмотрены личностные и творческие контакты А.К.Толстого с деятелями немецкой культуры и искусства во время продолжительных поездок за границу. В диссертации проанализированы оценки, данные А.К.Толстым представителям немецкой культуры и их творчеству, в частности, характеристики писателей (Г.-Э.Лессинг, И.-В.Гёте, Ф.Шиллер, Э.-Т.-А.Гофман, Б.Ауэрбах и др.), представителей немецкой философии (И.Кант, А.Шопенгауэр и др.), композиторов (К.-В.Глюк, И.-С.Бах, Л. ван Бетховен, Р.Вагнер и др.), мастеров сцены (О.Лёфельд, А.Ниман и др.), немецких государственных и общественных деятелей (великий герцог Саксен-Веймар-Эйзенахский Карл Александр, О. фон Бисмарк и др.). В итоге диссертация вносит определённое приращение научного знания в сравнительное литературоведение, в изучение международных литературных связей XVIII-XIX вв.
Теоретическая значимость исследования заключается в том, что целостно выявляется и получает научное обоснование процесс врастания творчества отдельного русского писателя в широкий международный литературный и историко-культурный контекст. Рассмотрение указанного процесса во всём многообразии его проявлений стало возможным благодаря подробному сопоставительному анализу произведений А.К.Толстого и предшествовавших им сочинений немецких писателей, целостной характеристике творчества русского писателя на немецком языке. Литературная деятельность А.К.Толстого представлена в диссертации не статично, а в процессе эволюции, связанной с изменением авторского мировосприятия, при этом учтены обстоятельства развития как отечественной, так и зарубежной литературы. Нами установлены, аргументированы и систематизированы факты преемственности многих художественных произведений А.К.Толстого по отношению к литературному творчеству его немецких предшественников; учтены и отдельные факты влияния творчества А.К.Толстого на последующее развитие русской литературы. Таким образом, наличие многочисленных семантических и лексических перекличек в произведениях немецкой литературы и в творчестве А.К.Толстого в теоретическом плане подтверждает концептуальную мысль о типологической близости произведений русских и немецких писателей. Собранный и систематизированный в диссертации фактический материал также способствует развитию и уточнению представлений в области исторической поэтики русской литературы (концепция поэта, рок, поэтическая фразеология и т.п.).
В перспективе осуществлённая нами работа, несомненно, будет способствовать проведению новых научных исследований, углубляющих имеющиеся представления об А.К.Толстом и современной ему эпохе. В частности, заметно расширяются возможности лингвистического изучения творчества А.К.Толстого как носителя немецкого языка. Выявленный в результате настоящего исследования фактический материал окажется полезным при последующем изучении в контексте международных литературных связей художественного творчества К.К.Павловой, Б.М.Маркевича и других писателей, входивших в круг близкого общения А.К.Толстого. Имеющиеся наработки будут в дальнейшем содействовать доскональному изучению всего объёма переводов произведений А.К.Толстого, осуществлённых в Германии в ХІХ-ХХ вв., установлению художественного своеобразия постановок драматических произведений А.К.Толстого в немецких театрах и др.
Достоверность выводов диссертации обусловливается привлечением к рассмотрению максимально полного объёма содержащих русско-немецкие традиции литературных произведений А.К.Толстого. Она основана на результатах детального анализа творческой рецепции А.К.Толстым феноменов немецкой культуры и искусства, особенностей поэтических переводов и реминисценций из произведений немецких писателей, а также на целостном рассмотрении системы фактов, обусловливающих преемственность литературных традиций, пришедших в творчество А.К.Толстого из немецкой поэзии. С целью дополнительной аргументации выводов диссертации привлекались эпистолярные и мемуарные материалы, литературно-критические статьи современников об А.К.Толстом; имея, несомненно, и самостоятельную ценность, указанные материалы позволяют установить или уточнить обстоятельства, при которых поэтом осуществлялась рецепция творчества немецких литературных предшественников.
Практическая значимость. Результаты исследования окажутся полезными при подготовке курсов лекций по истории русской литературы XIX в., истории зарубежной литературы конца XVIII - середины XIX в., истории русской литературной критики, при разработке спецкурсов и спецсеминаров, а также при историко-литературном, стилистическом, текстуальном комментировании художественного и эпистолярного наследия А.К.Толстого и произведений немецких писателей, получивших отзвук в его творчестве. Материалы диссертации могут быть учтены в исследованиях по истории русского художественного перевода, исторической поэтике русской литературы, русско-немецким историко-культурным и литературным взаимосвязям. Представляется целесообразным использование результатов исследования при подготовке новых изданий сочинений А.К.Толстого и переводов произведений немецких писателей.
Методология диссертационного исследования основывается на значимых научных достижениях отечественной критики и литературоведения XIX-XX вв. В диссертации используются подходы и методы, выработанные исследователями созданной М.П.Алексеевым ленинградской сравнительно-исторической школы (Р.Ю.Данилевский, Ю.ДЛевин, П.Р.Заборов, В.Е.Багно и др.), установившей множественность иновлияний на русскую литературу, заложившей фундаментальные основы для всех последующих исследований в области русско-западноевропейских литературных связей. Из современных исследователей наибольший вклад в изучение русско-немецких литературных связей XVIII-XIX вв. внёс Р.Ю.Данилевский, основы научной концепции которого существенным образом повлияли на методологию нашего исследования. В диссертации также использован неоценимый опыт анализа взаимовлияний русской и инонациональной литератур, имеющийся в работах А.А.Аникста, А.Б.Ботниковой, Н.Н.Вильмонта, Я.И.Гордона, А.Н.Егунова, Д.Н.Жаткина, Н.М.Ильченко, М.Ю.Люстрова, А.Н.Николюкина, С.В.Тураева, Д.М.Шарыпкина и др. Методология работы опирается на фундаментальные исследования А.Н.Веселовского, В.М.Жирмунского, Н.И.Балашова, что позволяет раскрыть характерные особенности поэтики А.К.Толстого, рассмотреть как иновлияния, так и черты национального своеобразия в его творчестве. В соответствии с предметом исследования закономерно использовались культурно-исторический, историко-генетический и историко-типологический подходы. Воссоздание отдельных биографических реалий, оценка восприятия поэтом явлений окружающей действительности, нередко необходимые для объективного восприятия литературного текста, потребовали использования элементов социально-психологического метода. Необходимость развёрнутой литературоведческой интерпретации художественных текстов обусловила использование приёмов комплексного, проблемного, сопоставительного анализа. В теоретико-литературном плане учтены значимые для диссертации положения теории М.М.Бахтина о диалоге и «чужом слове», структурно-семиотический подход тартуско-московской школы Ю.М.Лотмана.
На защиту выносятся следующие положения:
1. На творчество А.К.Толстого, длительное время жившего в Германии и постоянно проявлявшего интерес к немецкой литературе и культуре, оказала существенное влияние культурная среда этой страны. В круг личных интересов А.К.Толстого входило творчество немецких композиторов (К.-В.Глюк, Л. ван Бетховен, Р.Вагнер и др.), философов (И.Кант, А.Шопенгауэр и др.), художников (В. фон Каульбах), театральных деятелей (СЛёфельд, А.Ниман и др.). Вместе с тем А.К.Толстого как писателя волновали проблемы литературного развития и международного литературного взаимодействия, получившие прямое или опосредованное отражение в создававшихся им в Германии лирических и пародийных стихах, поэмах, драматических произведениях, критических статьях, а также в эпистолярии.
2. В произведениях А.К. Толстого получили отражение традиции творчества многих немецких писателей XVIII-XIX вв., проявившиеся в использовании аллюзий, эпиграфов и цитат из произведений немецкой литературы, образов немецкого мира, упоминании имён представителей немецкой культурной и общественной среды и т.п. Более всего А.К.Толстой воспринял традиции классиков немецкой литературы: Г.-Э.Лессинга, И.-В.Гёте, Ф.Шиллера, Э.-Т.-А.Гофмана и др. Современная немецкая литература оценивалась А.К.Толстым неоднозначно. С одной стороны, он отбирал из неё и своеобразно интерпретировал в своих произведениях всё то, что было наиболее близко его мировосприятию, личностным и творческим устремлениям. С другой стороны, А.К.Толстой нередко вступал в полемику с представителями современной немецкой литературы, расходился с ними в вопросах стилистики художественного текста, образности, восприятия путей дальнейшего литературного развития (Б.Ауэрбах, Ф.Геббель и др.).
3. Существенное место в творческом наследии А.К.Толстого занимают немногочисленные, но вместе с тем содержательно ёмкие, глубокие переводы произведений немецких поэтов на русский язык, причём многие из них до настоящего времени остаются непревзойдёнными. В переводах баллад И.-В.Гёте «Бог и баядера» и «Коринфская невеста» А.К.Толстой не только следовал за художественным оригиналом, но и вносил в переводной текст своё понимание жизни, созвучие современным российским событиям, характерные русизмы, что, в целом, вело к русификации интерпретируемых произведений. В творчестве Г.Гейне и Г.Гервега предпочтительными для А.К.Толстого являлись собственно лирические произведения, тогда как политические декларации этих поэтов русского переводчика не привлекали.
4. Особый пласт творчества А.К.Толстого представляют собой стихотворения на немецком языке, большинство из которых было создано в конце жизни писателя - в 1869-1875 гг. Основная часть немецких стихотворений русского писателя была включена им в письма и имела незатейливый характер бытовых зарисовок, авторских откликов на повседневные, сиюминутные события. Вместе с тем в отдельных немецкоязычных стихотворениях (« К.К.Павловой » («Was soil ich Ihnen nun sagen...»), «Der zehnte Mann», «Der heilige Anton von Novgorod» и др.) А.К.Толстой поднимает значимую для своего творчества философскую проблематику: поиска смысла жизни и ориентиров художественного творчества, установления задач искусства, преемственности поколений, самоотверженности в делах и поступках и т.п.
5. Отдельные из своих стихотворений А.К.Толстой переводил на немецкий язык, причём в выполненных им автопереводах учитывались особенности носителей языка. В связи с этим в указанных немецкоязычных произведениях А.К.Толстым трансформировались трактовки отдельных художественных деталей; несколько обновлённую интерпретацию получали многие традиционные мотивы и образы. В автопереводах А.К.Толстым нередко предлагаются в значительной мере отличные от оригиналов варианты раскрытия тем, причём авторский замысел при этом получает более выпуклое, отчётливое выражение.
Апробация работы. Результаты исследования были изложены в выступлениях на Международной научно-методической конференции «Языковые и культурные контакты различных народов» (Пенза, 2006), Международной научной конференции «Литература XI-XXI вв. Национально-художественное мышление и картина мира» (Ульяновск, 2006), Международной научной конференции «Литература в диалоге культур-4» в рамках Южно-российских научных чтений (Ростов-на-Дону, 2006), Всероссийской научной конференции «Дергачёвские чтения-2006: Русская литература: национальное развитие и региональные особенности» (Екатеринбург, 2006). Основные положения диссертации нашли отражение в 6 научных публикациях, в том числе в издании, входящем в перечень журналов, рекомендованных ВАК РФ.
Структура диссертации подчинена логике поставленных задач и включает в себя введение, четыре главы, заключение и библиографический список.
Феномены немецкой культуры в творческой оценке А.К. Толстого
Известно, что А.К.Толстой отличался большим уважением к западноевропейской истории и культуре, на его мировоззрение оказывали существенное влияние зарубежные, в том числе немецкие, культурные феномены, что является предпосылкой для отыскания международных связей его творчества. Эта любовь Толстого к европейскому безусловно объяснялась и более высоким по сравнению с Россией уровнем жизни, и присущим европейцам пониманием необходимости сохранения своего духовного наследия, и их почтительным отношением к своему прошлому, чего зачастую нельзя было увидеть у отечественной интеллигенции. Прочтение стихов Ф.И.Тютчева «Эти бедные селенья, // Эта скудная природа - // Край родной долготерпенья, // Край ты русского народа!» (13 августа 1855) [18:553] подтолкнуло А.К.Толстого к созданию созвучного им стихотворения «Одарив весьма обильно...», в котором нашли отражение искренние переживания за горемычную отчизну, безраздельное сочувствие родному краю: «Мы беспечны, мы ленивы, // Всё у нас из рук валится, // И к тому ж мы терпеливы - // Этим нечего хвалиться!». Кстати, всего за несколько дней до написания этого стихотворения в феврале 1869 г. А.К.Толстой в одном из своих писем из Красного Рога сообщал о том, что кругом «голод ... всеобщий, во многих деревнях с голоду умирают», и всё-таки крестьяне «предпочитают умирать с голода, чем работать» [223,т.4:259-260].
Чрезвычайно ценя «европейский» период в истории Руси, пришедшийся на пору её становления, а также называя его «византийским» или «норманнским», А.К.Толстой искренне желал, чтобы развитие России продолжилось, как и несколько веков назад, в этом старом, традиционном русле. «Я собираюсь написать несколько баллад из нашего европейского периода, так туда сердце и тянет, - сообщал он в письме к Б.М.Маркевичу 7 февраля 1869 г. - Ненависть моя к московскому периоду - некая идиосинкразия. ... И откуда мы взяли, что мы антиподы Европы? Над нами пробежало облако, облако монгольское, но было это всего лишь облако, и пусть чёрт его умчит как можно скорее» [222,т.4:350].
Само создание А.К.Толстым цикла «европейских» баллад подпитано идеей «исторически обоснованного права России на активное участие и почётную роль в общеевропейской политической жизни» [214:142]. В образном выражении исторических представлений русского поэта, нашедших воплощение в балладах «европейского периода», «лежит мысль об отсутствии национальной замкнутости в Древней Руси и её широких международных связях» [262:27].
Философские раздумья о негативном для России ментальном и жизнеупорядочивающем наследии татарского ига наряду с обоснованием необходимости находить в Европе достойный пример для подражания содержатся и в «Проекте постановки» «Царя Фёдора Иоанновича», где эта мысль перекликается с художественной концепцией А.К.Толстого о нерациональности противопоставления русских и зарубежных начал в искусстве: «Это равняется отвержению в русской драме общих законов искусства потому, что эти законы признаны всею Европой. Странная боязнь быть европейцами! ... Славянское племя принадлежит к семье индоевропейской. Татарщина у нас есть элемент наносный, случайный, привившийся к нам насильственно. Нечего им гордиться и им щеголять! И нечего становиться спиной к Европе...» [220,т.2:628]. Д.А.Жуков по поводу международного контекста искусствоведческой доктрины русского писателя замечает: «Толстой исходил из того, что начала искусства, годные для одного народа, годны и для других народов, и тут нет ни привилегированных классов, ни народов» [99:319].
В письме М.М.Стасюлевичу от 19 февраля 1869 г., содержащем стихотворение «Одарив весьма обильно...» и подробный рассказ о процессе создания баллад «Песня о Гаральде и Ярославне» и «Три побоища», А.К.Толстой вновь обращает внимание на волнующую его проблему: «Не знаю, одобрили ли Вы первую балладу, не знаю, одобрите ли вторую, но я писал их не механически, а всем сердцем, сочувствуя всем сердцем нашему европейскому, норманскому периоду и ненавидя всем сердцем наш монгольский, московский период» [223,т.4:265-266].
С сожалением взирая на характерную леность и безответственность окружающих, а также на творящиеся на всех уровнях государственной власти самодурство и беззаконие, к тому времени во многом уже изжитые в европейских странах, А.К.Толстой переживал ещё и по поводу отсутствия у многих его соплеменников понятия чести. В «Проекте постановки на сцену трагедии «Царь Фёдор Иоаннович» он писал о татарском владычестве, не позволившем России «возвесть идеи чести в систему, как то совершилось на Западе» [220,т.2:627], а ведь когда-то в далёком прошлом его соотечественники «предпочитали смерть студному делу» [там же].
Большим несчастьем для России, по мнению А.К.Толстого, явилось наложившее свой негативный отпечаток на духовность русского народа правление Ивана Грозного. Л.И.Емельянов, характеризуя точку зрения русского писателя, отмечает, что «эпоха ... Ивана Грозного в его представлении была своего рода апогеем тех социально-политических и социально-нравственных бедствий, начало которым, по его мнению, положила татарщина и пагубные следствия которых он усматривал и в современной российской действительности» [91,т. 1:34].
Апофеозом искреннего возмущения АХТолстого исторически устоявшимся восприятием современным ему обществом всего самого отрицательного из русского средневековья стали его раздумья в письме к Б.М.Маркевичу от 26 апреля 1869 г. «Позор нам! И это мы ещё хотим повернуться спиной к Европе! Это мы провозглашаем новые начала и смеем говорить о гнилом Западе, - в негодовании восклицал А.К.Толстой, сознававший своё полное бессилие, невозможность справиться с существующим абсурдом в российской действительности. - Если бы перед моим рождением Господь бог сказал мне: «Граф! Выбирайте народ, среди которого вы хотите родиться!» - я бы ответил ему «Ваше величество, везде, где вам будет угодно, но только не в России!» ... Я не горжусь, что я русский, я покоряюсь этому положению» [223,т.4:281]. В негодовании, смешанном с горечью, вызванной осознанием разрыва между теми перспективами и возможностями, которые давал ход истории периода становления русской государственности, и реальным положением дел, А.К.Толстой так резюмировал свои размышления: «...когда я думаю о красоте нашего языка, когда я думаю о красоте нашей истории до проклятых монголов и до проклятой Москвы, мне хочется броситься на землю и кататься в отчаянии от того, что мы сделали с талантами, данными нам богом» [там же].
Рассматривая негативные черты, унаследованные из исторического прошлого, А.К.Толстой, тем не менее, надеялся, что будущие поколения россиян, приобщившись к гуманистическим ценностям мировой культуры, избавятся от тяжкого бремени «московской Руси». «Московский период нас отатарил, но из этого не следует, что мы татары; это не что иное, как проходящий morbus ignobile нашей истории», - сообщал поэт 12 ноября 1869 г. М.М.Стасюлевичу и продолжал свою мысль двустишием из баллады «Змей Тугарин»:
Традиции творчества И.-В. Гёте в произведениях А.К. Толстого
Творчество А.К.Толстого находилось в тесной взаимосвязи с литературно-мировоззренческим наследием Иоганна Вольфганга Гёте (Johann Wolfgang Goethe, 1749-1832). Русского и немецкого поэтов сближало общее понимание не только путей развития литературного процесса, но и разнообразных проблем, присущих обществу.
Два признанных писателя, И.-В.Гёте - основоположник немецкой литературы нового времени, мыслитель и естествоиспытатель, иностранный почётный член Петербургской Академии наук, с одной стороны, и А.К.Толстой - член-корреспондент Петербургской Академии наук, в их неповторимом личностном и творческом соприкосновении представляют собой один из своеобразных аспектов взаимодействия русской и немецкой культур и, бесспорно, ценный объект для всестороннего изучения исследователями в различных областях гуманитарного знания. Оба они во многом определили мировоззренческий фон в соответствующих немецкой и русской культурах XIX в., творчески отразившийся в литературах последующего времени.
В этой связи непременно следует упомянуть об уважительном отношении, почти пиетете, испытываемом немецким и русским писателями к поэзии и вообще к языку, как к живому организму, самым должным образом отражающему процессы, происходящие в обществе. И.-В.Гёте в статье «Немецкий язык» (1817) писал: «Существует много способов очищения и обогащения, которые должны сочетаться, чтобы язык развивался как живой организм. Поэзия и страстная речь - единственные источники живой жизни языка, и если силой своего стремления они и увлекают за собой мусор, то в конце концов он осядет и поверх него потечёт чистая волна» [63,т.10:325]. А.К.Толстой также позиционировал себя приверженцем точки зрения о возвышенном предназначении поэзии: «Я один из двух или трёх писателей, которые держат у нас знамя искусства для искусства, ибо убеждение моё состоит в том, что назначение поэта - не приносить людям какую-нибудь непосредственную выгоду или пользу, но возвышать их моральный уровень, внушая им любовь к прекрасному, которая сама найдёт себе применение безо всякой пропаганды» [222,т.4:394].
Кроме того, среди актуальных проблем современной филологии особо выделяется установление адекватности интерпретации замыслов художественных оригиналов при переводе их на иностранные языки. В этом отношении анализ осмысления А.К.Толстым немецкого текста И.-В.Гёте средствами русского языка, как успешного образца переводческой деятельности, представляет собой несомненно перспективный ракурс означенной проблемы.
При этом немаловажную роль играет тот факт, что произведения И.-В.Гёте в данном случае осмысливает не профессиональный переводчик, интерпретирующий подходящие по смыслу и размеру слова, а самобытный поэт, стремящийся внести в переводной текст собственные мысли и чаяния, измерить его мерилом своего поэтического опыта. И этот решающий момент в изучении переводов А.К.Толстым произведений И.-В.Гёте на русский язык побуждает взглянуть на данную проблематику под несколько иным углом зрения, рассмотреть стихотворения, переведённые Толстым или написанные им на умозрительной основе произведений Гёте, как самостоятельные литературные артефакты, оригинальные явления русской художественной культуры вообще и поэзии в частности.
К И.-В.Гёте А.К.Толстой испытывал особенный пиетет. Возможно, свой отпечаток на это наложило посещение им с матерью в десятилетнем возрасте самого известного к тому времени немецкого поэта в Веймаре. Вот как сам А.К.Толстой писал о том впечатлении, которое произвела на него встреча с Гёте, в письме А.Губернатису от 20 февраля (4 марта) 1874 г.: «Во время нашего пребывания в Веймаре дядя повёл меня к Гёте, к которому я инстинктивно был проникнут глубочайшим уважением, ибо слышал, как о нём говорили все окружающие. От.этого посещения в памяти моей остались величественные черты лица Гёте и то, что я сидел у него на коленях» [222,т.4:391].
В письмах своим друзьям и знакомым Толстой часто цитировал Гёте как в оригинале (например, в письме Б.М.Маркевичу из Дрездена от 8 (20) декабря 1871 г.: «Возьмите у Гёте сцену с Маргаритой перед статуей Мадонны: Ach neige II Du Schmerzensreiche, и т.д. Может ли быть что-нибудь более жалкое и убогое, чем рифмы в этой великолепной молитве?» [222,т.4:376]), так и в собственной переводческой интерпретации.
Обычно переводные цитаты из Гёте, включённые в письма писателя, относятся к «Фаусту». Например, в письме к Б.М.Маркевичу от 16 декабря 1868 г. можно найти следующие строки: «Как месяца неполный, алый круг // Всходя так поздно, дурно освещает наш трудный путь...» (начало фаустовской «Вальпургиевой ночи»), а также «То древний лес. Дуб мощный своенравно // Над суком сук кривит в кудрях ветвей, // Клён, сока полн, восходит к небу плавно // И, чист, играет ношею своей» (описание Аркадии во второй части «Фауста») [цит.по: 97:451]. Переводные цитаты из «Фауста» Гёте содержатся также в письмах Толстого к К.К.Павловой от 28,30 и 31 августа, 1 и 2 сентября 1869 г. К настоящему времени известны несколько вариантов отдельных строк из «Фауста», переведённых Толстым в конце 1860-х гг.
По свидетельствам современников, Толстой задумывался над переводом «Фауста», приступал к нему, а потому приведённые строки можно считать крупицами довольно значительного незавершённого переводческого труда. Вот что сообщает об этом 5 февраля 1881 г. в письме переводчику «Фауста» А.А.Фету С.А.Толстая: «Мне этот труд очень близок. Несколько раз Толстой думал о нём и даже начинал его. Много мы о нём говорили. Я рада, что Вы, именно Вы взялись за него» [цит.по: 97:451].
О том, что А.К.Толстой обладал высоким поэтическим мастерством, позволявшем ему упражняться в переводах «Фауста», свидетельствует стихотворение « К.К.Павловой » («Прошу простить великодушно»). В его постскриптуме русский поэт даёт рекомендации по переводу великого произведения И.-В.Гёте своей немецкой коллеге. Мысль о вызвавшей затруднение в не дошедшем до нас переводе Павловой интерпретации гётевской фразы «Und fluch vor Allem der Geduld» поэтично выражена так:
Нельзя ли тот строптивый стих
(Храня при том с почтеньем эха
Оригинала глубину)
Перевести не без успеха:
«Терпенье глупое кляну»?
Мотивы произведений И.-В.Гёте встречаются даже в стихотворениях А.К.Толстого на немецком языке. Например, строки из «Блаженного томления» («Seilige Sehnsucht») Гёте, входящего в сборник лирических стихов «Западно-восточный диван» («West-ostlicher Diwan», 1814-1827): «Und solang du das nicht hast II Dieses: Stirb und werdel II Bist du nur ein triiber Gast II Auf der dunklen Erde», перефразируются в экспромте Толстого «Wie du auch dein Leben lenkst...» (2 октября 1869), сохраняющем общий смысл и размер подлинника, и приобретают такой основанный на инверсии облик: «Und vor allem dieses merk: II Du wirst Herr der Erde II Und die Schopfung wird dein Werk, II Wenn du sagest: Werdel». Толстой сам указывал на генетические основы данных строк в письме к Б.М.Маркевичу от 3 ноября 1869 г.: «Так мог бы сказать Гёте в своём «Западно-восточном Диване» [223,т.4:317]. По мнению В.М.Жирмунского, «это совпадение свидетельствует о том, насколько привычны были для А.Толстого стихи Гёте, даже те из них, которые он, по-видимому, ценил не очень высоко» [97:452] (далее Толстой в письме Маркевичу характеризовал «Западно восточный диван» как одно «из самых неудобоваримых произведений, какие я знаю» [223,т.4:317]).
Безусловно, Толстой имел право выносить любые критические суждения относительно творчества Гёте, поскольку сам являлся одарённым поэтом, имевшим свой, оригинальный взгляд на мир и, кроме того, хорошо знавшим произведения предшественника. Интерес русского поэта к творческому наследию Гёте не ускользал и от пристального взгляда его друзей и знакомых, на что, в частности, обратил внимание И.Г.Ямпольский, отметивший, что один из героев романа Б.М.Маркевича «Марина из Алого Рога» граф Завалевский, в котором легко угадывается А.К.Толстой, восхищается «стихами, где семьдесят пять тысяч существительных и ни одного глагола, ... знаменитым «Шопот, робкое дыханье», или там у Гёте: «о Lust, о Wonne, о Его", о Sonn » [цит.по: 97:659]. В дальнейшем мы увидим использование данного перечисления как стилистического приёма в одном из стихотворений А.К.Толстого, являющемся вариацией на тему произведения Гёте «Mailied».
Художественное своеобразие поэтических произведений А.К. Толстого, содержащих немецкие влияния конца XVIII - первой половины XIX в
Интерес к творчеству И.-В.Гёте А.К.Толстой сочетал с определённым вниманием к некоторым другим представителям немецкой литературы. Являясь глубоким знатоком и ценителем немецкой поэзии, он проявлял целенаправленные усилия по исследованию её отличительных особенностей, своеобразия поэтики и мелодизма.
В числе представителей немецкой литературы, чьё творчество непосредственно отразилось в поэзии А.К.Толстого, можно назвать Георга Гервега (Georg Herwegh, 1817-1875), известного своими бунтарскими, революционно-демократическими призывами к действию и политической активностью. В стихах Г.Гервега звучит неприятие известных деклараций о свободе и благоденствии Германии, которым противопоставлена борьба каждого из соотечественников за своё счастье. Благодаря известной ориентации своего поэтического дарования Г.Гервег вошёл в круг ярчайших представителей демократического движения своего времени, среди которых были Г.Гейне, Ф.Фрейлиграт, Ф.Дингельштедт и др.
Разъясняя соотечественникам суть высокого предназначения поэзии и её творцов, Гервег был убеждён в том, что «источником поэзии является жизнь народа», причём считал, что «литераторы обязаны бороться за свержение гнёта и тирании» [107:262].
Поэтическое восприятие Г.Гервегом актуальных проблем современной действительности получило отражение в творчестве многих немецких современников. Так, Г.Гейне в послании «Георгу Гервегу», вошедшем в книгу «Новые стихотворения» (1828-1844), доброжелательно характеризует поэзию Гервега и символически называет последнего «железным жаворонком», парящим в облаках несбыточных фантазий о будущем Отчизны, не будучи способным «спуститься на землю»: «Гервег, жаворонок железный! // Ты достигаешь таких высот, // Что из виду землю теряешь мгновенно. // Весна, что воспел ты вдохновенно, // Только в твоих стихах и живёт!» (перевод П.Карабана) [57:134].
Г.Гервег был близок российскому читателю, причём его творчество было достаточно известно как по иноязычным оригиналам, так и в переводческих интерпретациях русских авторов, в частности, А.К.Толстого, осуществившего перевод стихотворения «Ich mochte hingehn wie das Abendrot...». Известно, что Гервег интересовался русской общественной и культурной жизнью, в частности, после переезда в 1848 г. из Цюриха в Париж сблизился с жившим там в эмиграции А.И.Герценом, общение с которым во многом обусловило последующее внимание к русской литературе [см.: 107:265], выразившееся в переводе на немецкий язык герценовского «Эпилога 1849» и стихотворения М.Ю.Лермонтова «Отчего» («Мне грустно потому, что я тебя люблю...», 1840).
Для перевода А.К.Толстой избрал лирическую зарисовку Г.Гервега, содержащую его размышления о смысле жизни. На общем фоне лозунговой декларативности многих произведений Г.Гервега русского поэта особенно привлекали проникновенный лиризм отдельных произведений и тема поиска смысла человеческой жизни и высокого предназначения смерти.
Отмеченную проблематику можно видеть во многих оригинальных стихотворениях, в частности, «Меня, во мраке и в пыли...» (1851 или 1852 ? ), «Вот уж снег последний в поле тает...» ( 1856 ), «О, не пытайся дух унять тревожный...» ( 1856 ). Видимо, созвучность стихов Г.Гервега собственному мироощущению А.К.Толстого и послужила толчком к осуществлению перевода.
В переводе «Хотел бы я угаснуть как заря...» А.К.Толстой постарался воспроизвести все особенности стихотворного текста и лексико-синтаксические детали гервеговского произведения «Ich mochte hingehn wie das Abendrot...», состоящего из семи строф по четыре стиха с перекрёстной рифмой в каждой и написанного пятистопным ямбом:
«Ich mochte hingehn wie das Abendrot...» является второй частью дилогии Г.Гервега «Strophen aus der Fremde» (1839), причём, в отличие от первой части, озаглавленной «Auf dem Berge», указанная вторая часть не имеет названия и поименована в сборниках по первому стиху. Не имеет названия и переводной текст А.К.Толстого - «Хотел бы я угаснуть, как заря...» (1856 г. или 1857 г. ? ), в котором русский поэт стремился воспроизвести все лексические, грамматические и строфические особенности немецкого оригинала, состоящего из семи строф по четыре стиха с перекрёстной рифмой и написанного пятистопным ямбом:
Ich mochte hingehn wie das Abendrot Хотел бы я угаснуть, как заря, Und wie der Tag in seinen letzten Gluten - Как алые отливы небосклона; О leichter, sanfter, ungefuhlter Tod! - Как зарево вечернее горя, Mich in den Schop des Ewigen verbluten. Я бы хотел излиться в божье лоно.
Наряду с безусловной близостью немецкому оригиналу перевод А.К.Толстого содержит и некоторые семантические и грамматические несовпадения, очевидные уже в начальных стихах произведения.
Например, прямой порядок слов в начальном стихе «Ich mochte hingehn wie das Abendrot...» подвергается в авторизованном переводе Толстого переработке в инверсивный: «Хотел бы я угаснуть, как заря». При этом инфинитив «hingehn», переводимый как «идти, проходить», а также имеющий значение «умереть, скончаться», замещён Толстым глаголом «угаснуть», что образно более близко к существительному «заря».
Вполне определённая темпоральная характеристика Гервегом обстоятельств появления зари (das Abendrot - вечерняя заря) у Толстого отсутствует, однако указанные обстоятельства можно охарактеризовать по общему контексту: «Как зарево вечернее горя, II Я бы хотел излиться в божье лоно». Кстати, появление стиха «Как зарево вечернее горя», отсутствующего в оригинале, во многом обусловило отказ от гервеговского описания желанной для него смерти: «О leichter, sanfter, ungeffihlter Tod!». Подробное описание вечерней зари, очевидно, оказалось для Толстого существеннее трактовки весьма неоднозначного образа смерти.
В целом описание вечерней зари, с которой сравнивает себя лирический герой стихотворения, является предельно значимым для перевода А.К.Толстого, отличается художественной выразительностью и распространяется на три стиха вместо двух у Г.Гервега. Например, вместо унылого гервеговского обозначения уходящего знойного дня («Und wie der Tag in seinen letzten Gluten») появляется яркая картинка, нарисованная талантом Толстого как поэта-пейзажиста: «Как алые отливы небосклона».
Последний стих первой строфы стихотворения также насыщен интересными лексико-семантическими несовпадениями. Процесс желанного слияния с вечностью излишне натуралистично отождествляется Г.Гервегом с буквальной кончиной, при этом метафорически используется возвратный глагол с брутальным оттенком «sich verbluten» (sich verbluten - истекать кровью): «Mich in den Schop des Ewigen verbluten». А.К.Толстой, напротив, не склонен к таким мрачным уподоблениям истекания кровью слиянию с вечностью и потому его интерпретация гервеговских стихов видится менее экзальтированной: «Я бы хотел излиться...».
Одновременно в рассматриваемом стихе чётко прорисована позиция Толстого как православного человека. Если желаемое местопребывание у Гервега является условным и размытым, он говорит о возможном слиянии с безликой вечностью («Mich in den Schofi des Ewigen verbluten»), то мысль Толстого выражена несомненно более конкретно: «...излиться в божье лоно». Нестандартизованное словосочетание «божье лоно», используемое русским поэтом, перекликается с его же стихами: «И жизни каждая струя, // Любви покорная закону, // Стремится силой бытия // Неудержимо к божью лону» («Меня, во мраке и в пыли...», 1851 или 1852 ? ). В отличие от Г.Гервега А.К.Толстой не приемлет абстрактного обозначения Всевышнего, в XIX в. более свойственного не российскому, а западноевропейскому менталитету, и поэтому употребляет вполне определённое выражение «божье лоно», ставшее, как видим, одним из излюбленных.
В первых пяти строфах стихотворения «Ich mochte hingehn wie das Abendrot...» следует отметить наличие характерной особенности, присущей в целом поэзии Г.Гервега: каждый из начальных стихов предваряется словами «Ich mochte hingehn wie...», напоминающими некий песенный зачин. Мелодичность, напевность были в целом характерны для немецкого поэта: «Гервег всегда ценил песню как средство выражения свободолюбивых идей. ... Многие стихотворения Гервега сопровождаются рефреном, в котором выражена основная мысль произведения» [107:263].
А.К.Толстой не взялся продолжить традицию использования музыкального зачина, что было обусловлено различными интерпретациями слова «hingehn», как того требует подлежащее, к которому относится данное сказуемое. На положение указанного переводного слова также влияют требования заданного метра, размера и ритма, что также делает невозможным общий зачин в стихах.
Во второй строфе сопоставляемых стихотворений также содержатся некоторые стилистические расхождения между оригиналом и его переводом. Так же, как и ранее, А.К.Толстой придаёт явлениям природы существенно более объективные характеристики, нежели Г.Гервег. Если в варианте Гервега для обозначения заходящей звезды применяется прежний глагол «hingehn» и усреднённый эпитет «ungeschwacht» (ungeschwacht - неослабевший) в качестве характеристики её мерцания («Ich mochte hingehn wie der heitre Stern, II Im vollsten Glanz, in ungeschwachtem Blinken»), то Толстой представляет звезду наделённой более яркими качествами, соотносимыми с поэтическим описанием звёздного неба: «Я бы хотел, как светлая звезда, // Зайти, блестя в негаснущем мерцанье».
Во втором стихе строфы вместо одной из двух взаимодополняющих характеристик звезды, которые представляют собой сочетание прилагательного и существительного («Im vollsten Glanz, in ungeschwachtem Blinken»), у Толстого появляется деепричастие, имеющее несколько меньшую выразительность в сравнении его со словосочетанием «in vollsten Glanz»: «Зайти, блестя в негаснущем мерцаньи». Эта замена, по всей видимости, обусловлена необходимостью соблюдения принципов стихосложения.
Немецкие стихотворения А.К. Толстого
Стихотворения А.К.Толстого на немецком языке представляют собой особое явление в творческом наследии русского писателя, так как несут в себе определённые специфические черты, отличающие их от русскоязычной поэзии. Эти особенности проявляются, в частности, в грамматическом построении фраз, выборе подходящих для правильного стихосложения немецких лексем, стилистическом своеобразии речевых оборотов и синтаксических конструкций, необходимых для адекватной интерпретации текста, ориентирующегося, прежде всего, на немецкого читателя и потому заключающего в себе понятные для немцев реалии и сигнификаты.
Поэтические произведения на немецком языке создавались немногими российскими писателями конца XVIII-XIX вв. В частности, определённый резонанс в русской литературе получили стихотворения живуших в России этнических немцев, таких как И.М.Борн, Е.Б.Кульман, Э.И.Губер и др. Кроме того, стихотворения на немецком языке создавались и отдельными отечественными классиками, известными поэтами, такими как И.И.Хемницер, В.А.Жуковский, В.К.Кюхельбекер, К.К.Павлова.
А.К.Толстой, в совершенстве знавший несколько европейских языков, но более всего любивший немецкий, был одним из тех русских писателей, кто создавал стихи на немецком языке. В настоящее время известно около двадцати немецкоязычных стихотворений А.К.Толстого. Они, как и в целом творчество А.К.Толстого являются разножанровыми и разностилевыми, - в этой связи можно назвать и лирические стихотворения сатирической направленности, и облечённые в поэтическую форму философские размышления.
Стихотворения на немецком языке не входили в прижизненные издания А.К.Толстого. Все они впервые публиковались после смерти писателя преимущественно по автографам сохранившихся писем к друзьям и коллегам, а также по черновым наброскам в записных книжках или по автографам в бумагах К.К.Павловой. Известно, что А.К.Толстой состоял с К.К.Павловой в продолжительной и плодотворной переписке, обменивался с ней своими мыслями о событиях общественной жизни и особенностях литературного процесса. К.К.Павлова посредством переводов знакомила немецкого читателя с произведениями А.К.Толстого, причём особый резонанс получили в Германии переводы драматических произведений - «Дон Жуана» и «Смерти Иоанна Грозного».
Практически все стихотворения на немецком языке написаны А.К. Толстым между 1869 и 1871 г.: « К.К.Павловой » («Hart wie Casar, hoch und hehr...», 1 (13) сентября 1869), «Stolz schreiten einher die Preupen...» (1 октября 1869), «Wie du auch dein Leben lenkst...» (2 октября 1869), «Ja, ich fuhl mich frisch und munter...» (15 декабря 1869), « К.К.Павловой » («Was soil ich Ihnen nun sagen...», 26 декабря 1869), « К.К.Павловой » («Ich, der ich die Insel Rugen...», 3 (15) августа 1870), « К.К.Павловой » («Nun bin ich hier angekommen...», 5 (17) августа 1870), «Da mir den Weg von vorn...» (июль-август 1870), «Zu einem Sangerkampf...» (июль-август 1870), «К.К.Павловой » («Die allerliebsten Zeilen...», 11 (23) августа 1870), «Einfache Geschichte» (август 1870), « К.К.Павловой » («Wohlan, es sei! Es lieg in Banden...», сентябрь 1870), « К.К.Павловой » («Behiite mich Gott, oh Dichterin...», 24 июля (5 августа) 1871), «Der zehnte Mann» (5 (17) августа 1871), «Philosophische Frage» (6 (18) августа 1871), «Der heilige Anton von Novgorod» (август 1871). Только два известных стихотворения А.К.Толстого на немецком языке относятся к самому концу жизни поэта: « К.К.Павловой » («Ich war mit Ihnen grob...», 14 февраля 1875) и « Л.Гартману » («Sieh, ich fuhl mich frisch und munter...», 12 июля 1875).
Уже в своём первом немецкоязычном стихотворении А.К.Толстой предстал самобытным писателем, эрудитом и знатоком Германии, ценителем немецкого языка. Стихотворение « К.К.Павловой » («Hart wie Casar, hoch und hehr...») наполнено немецкими реалиями, географическими наименованиями, упоминаниями персоналий, относящихся к различным историческим эпохам. Например, Толстой шутливо сравнивает Павлову одновременно с древнеримским политическим деятелем Гаем Юлием Цезарем и немецким философом XIX в. Германом Ульрици, автором известных работ о Шекспире (Известно, что Толстой встречался с Ульрици летом 1869 г. в Карлсбаде и остался о нём невысокого мнения [см.: 223,т.4:323]): «Hart wie Cdsar, hoch und hehr, II Unterjoht Ulrici». В первой строфе Толстой вкрапляет в немецкий текст «маленькой оды Каролине, которая минувшим летом жила в Пильнице, окружённая литературными знаменитостями» [цит.по: 182:607], крылатое латинское изречение: «Konntest sagen just wie der: II Veni, vidi, vici!».
Вслед за Германом Ульрици Толстой иронически упоминает ещё двух известных представителей немецкого общества - писателя и журналиста Фердинанда Густава Кюне и ботаника Матиаса Якоба Шлейдена: «Denn dein Kranz ist ewig griin, II Wenn davon auch leiden II Der Herr Doktor Gustav Kukri II Und Professor Schleiden». В частности, со Шлейденом А.К.Толстой познакомился в конце 1862 г. в Дрездене, откуда сообщал в письме Я.П.Полонскому, датированном январём или февралём 1863г.: «Я познакомился коротко с Шлейденом, который считается между учёными звездою первой величины...» [223,т.4:152].
В текст стихотворения « К.К.Павловой » («Hart wie Casar, hoch und hehr...») А.К.Толстым органично включены упоминания немецких реалий. В частности, названы курортный город Пильниц, расположенный на территории исторической немецкой области Саксония («Wer ist sonst in Pillnitz noch II Tauglich zum Verfuhren?»), и Эльба - один из символов Германии («Und man hort die EW entlang II Die Quadriga rollen»). Соотносимое с Эльбой упоминание квадриги, античной двухколёсной колесницы, запряжённой четвёркой лошадей, также с определённой степенью допустимости может соотноситься с немецкими реалиями, поскольку изображение квадриги входит в ансамбли многих строений Европы, в том числе в архитектуру Бранденбургских ворот в Берлине.
В стихотворении « К.К.Павловой » («Hart wie Casar, hoch und hehr...») нашли отражение обширные познания А.К.Толстого в области немецкого языка. В частности, поэт употребляет в произведении сразу несколько глагольных наклонений: уже в первой строфе им используется претеритальпая форма условного наклонения глагола «konnen»: «Konntest sagen just wie der: II Veni, vidi, vici!»; в дальнейшем используется императив: «Spanri auch diesen in dein Joch, II La0 dich zieh ti von vieren!».
В дальнейшем А.К.Толстой нередко обращался к К.К.Павловой со стихотворениями на немецком языке. Одним из примеров такого творчества является двухстрофный экспромт «Wie du auch dein Leben lenkst...», который автор привёл сначала в письме к К.К.Павловой от 2 октября 1869 г., а затем, вместе с другими немецкими стихами, в письме к Б.М.Маркевичу от 3 ноября 1869 г. [см.: 182:607].
