Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Мировоззренческая основа формирования системы образов-символов в творчестве Н.А. Клюева 9
Глава 2. Специфика поэтического образа-символа 37
2.1. Символ в системе метаконцептов (знак, миф, аллегория, метафора) 37
2.2. Принципы классификации образов-символов 56
2.3. Специфика формирования символического значения в структуре поэтического образа 65
Глава 3. Семантика и функции зоологических образов-символов в индивидуально-авторской поэтической системе Н. А. Клюева 74
3.1. Зоонимы "овца", "птица", "змей", "волк", "бык" и др. (тип 1- "однозначные" образы-символы) 75
3.2. Зоонимы "корова", "голубь", "петух", "журавль" (тип 2 - "тематические" образы-символы) 92
3.3. Зоонимы "кукушка", "ворон", "Сирин", "Алконост", "кит" (тип 3 - "многозначные" образы-символы) 101
3.4. Орнитонимы "орел", "орлица" (тип 4 - "цепочные" образы-символы) 113
3.5. Зоонимы "лебедь", "конь", "медведь", "лев" (тип 5 - "гнездовые" образы-символы) 117
Заключение 136
Библиографический список 141
Приложение 1 153
Приложение 2 154
Приложение 3 156
- Мировоззренческая основа формирования системы образов-символов в творчестве Н.А. Клюева
- Символ в системе метаконцептов (знак, миф, аллегория, метафора)
- Принципы классификации образов-символов
- Зоонимы "овца", "птица", "змей", "волк", "бык" и др. (тип 1- "однозначные" образы-символы)
Введение к работе
Данная работа представляет собой исследования творчества Н. А. Клюева в контексте рассмотрения процесса формирования индивидуально-авторской поэтической системы посредством использования поэтом различных принципов структурно-смысловой организации зоологических образов-символов.
Круг явлений, попадающих в систему значений образа-символа, -антропологические построения поэта, возникающие в его сознании, животные, явления живой и неживой природы. Для литературоведческого анализа в данном исследовании отобраны языковые (номинативные) единицы, обозначающие животных, - зоонимы. В поэтических текстах они являются выразителями мифологических, религиозных феноменов, являясь своего рода зоологическим кодом культуры, в узком смысле -мировоззрения поэта. Изучение образов животных - зоообразов - как особо структурированных и функционирующих элементов поэтической системы представлений позволяет судить о значимости конкретных зоологических образов в поэтике Н. Клюева.
Индивидуально-авторская система поэтических образов-символов - это в своей основе система тезауруса символов, сложившаяся в поэтическом и общелитературном языке, но своеобразно измененная в творчестве конкретных авторов и зависящая от их эстетических и мировоззренческих установок. Именно поэтому определенный интерес вызывает соотношение традиционного и индивидуального в процессе формирования мировоззрения и, соответственно, поэтики Н. А. Клюева. Степень изученности темы. Исследовательские работы последних лет дают самое общее представление о творчестве поэта, особенностях его художественного мира. К изучению биографического фактора, этнографического компонента в поэзии Н. Клюева обращались литера-
туроведы А. К. Грунтов [34], С. И. Субботин [146], известный исследователь русского фольклора В. Г. Базанов [9, 10], К. М. Азадовский, которому принадлежит самая полная биография поэта, охватывающая обширный этнографический материал [2]. В 1990 г. вышла монография
A. И. Михайлова «Пути развития новокрестьянской поэзии», в которой
делается акцент на литературное окружение Н.Клюева [114]. Необхо
димо отметить глубокую текстологическую работу С. И. Субботина, со
ставителя первого сборника научных статей о Н. Клюеве [117]. В 1998 г.
в Москве опубликована монография Г. Пономаревой «Проза Николая
Клюева» [123]. В Томском университете в 1999 г. прошла всероссийская
конференция, по результатам которой был издан сборник статей «Нико
лай Клюев: Образ мира и судьбы» [118]. В Вологде сформировалась
школа лингво-стилистического изучения поэзии Н. Клюева, возглавляе
мая проф. Л. Г. Яцкевичем.
Проблему традиции в творчестве поэта затрагивал в своих исследованиях К. Азадовский (связь с творчеством крестьянских поэтов XIX века и их последователями) [2], Л. Ф. Алексеева (влияние А. Блока,
B. Брюсова, М. Горького) [5]; Л. Киселева (мифопоэтическая основа об
разного мышления, «литургийность» текстов, «иконографичность»
письма) [58]; Р. Вроон (старообрядческая традиция) [25]; Н. Солнцева,
А. Экинд (сектантская традиция) [142, 179]; Е. Маркова (севернорусское
искусство)[103]и др.
Отдельные образы произведений поэта рассматривали в своих работах М. В. Богданова (тематическая парадигма «изба») [14],
C. Б. Виноградова (слово «звезда») [24], Л. Г. Яцкевич (слово «душа»)
[184], Э. Б. Мекш (образ Великой Матери) [107] и др. Н. Е. Тропкина в
монографии «Образный строй русской поэзии 1917-1921 гг.» обращается
к поэтике Н. А. Клюева при исследовании символики света и тьмы, моти-
bob и образов катастроф земли, категорий особых состояний и др. [154, 155].
Наследие Н. А. Клюева изучается в современном литературоведении с различных сторон, позволяющих установить систему духовных ценностей и ориентиров поэта адекватно его собственным представлениям. Однако «белым пятном» в этих работах является рассмотрение отдельных поэтических элементов индивидуально-авторской парадигмы образов. Образ-символ как функционально-семантическая группа лексических единиц не раз становилась объектом литературоведческих исследований, но аспекту формирования ее смысловой структуры в поэтическом произведении не уделялось должного внимания. Этим и обусловлена актуальность исследования.
Основными источниками, на материале которых выполнено диссертационное исследование, следует назвать тексты стихотворений, поэм, статей Н. Клюева, а таюке эпистолярное наследие поэта. Наиболее полно сочинения поэта представлены в сборнике «Сердце Единорога», изданном в 1999 г. под редакцией А. И. Михайлова.
Рассмотрение и комплексный анализ структурно-смысловой организации зоологических образов-символов представляет собой новую стадию изучения творческого наследия Н. А. Клюева, что и является целью данного диссертационного исследования.
В соответствии с указанной целью работы в ней формулируются и решаются следующие задачи:
Определить мировоззренческую основу формирования системы образов-символов в творчестве Н. А. Клюева.
Рассмотреть функционирование образа-символа в системе тро-пеических средств поэтики.
Выявить основные типы зоологических образов-символов в лирике Н. Клюева.
Проанализировать парадигматические и синтагматические особенности функционирования отдельных зоонимов и определить характер взаимосвязей значений в структуре образа-символа.
Определить роль зоологических образов-символов в реализации идейно-художественного замысла автора.
Объект исследования - структурно-смысловая организация образов-символов как единиц индивидуально-авторской поэтической системы.
Предметом диссертационного исследования является лирика Н. А. Клюева, рассматриваемая в аспекте формирования поэтической системы через отдельные ее элементы - образы-символы.
Многосоставность и синтетичность клюевского мировоззрения и поэтики заставляет нас особым образом подходить к их изучению. Понять его творчество, по мнению исследователей, возмолшо лишь «при условии выработки таких критериев, подходов, средств анализа, которые были бы соприродны клюевскому тексту» (Л. Киселева), т. е. необходимо учитывать художественную традицию, заложенную средневековой тропологией, народным орнаментом, семантикой древнерусского зодчества и иконописи, старообрядческой книжностью и духовным стихом. В этой связи важен адекватный выбор методологии исследования, что собственно и придает основательность научной работе.
В качестве методов исследования использовались следующие:
биографический, структурно-семиотический, сравнительно-
типологический. Смысловая ориентация зоонимов определялась при помощи приемов культурно-исторического метода, выявляющих моти-вационный фон для культурной интерпретации данных единиц.
Основные положения, выносимые на защиту:
1. Рассмотрение структурно-смысловой организации зоологических образов-символов в поэзии Н. А. Клюева позволяет выделить среди
них следующие типы: «однозначные» образы-символы, «тематические» образы-символы, «многозначные» образы-символы, «цепочные» образы-символы, «гнездовые» образы-символы.
Понятие «образ-символ» следует рассматривать в динамике. В творчестве Н. А. Клюева прослеживается развитие слова-символа до образа-символа, усложняющего свою структуру на каждом этапе творчества поэта.
Исследование смысловой структуры зоологических образов-символов Н. А. Клюева позволило сделать аргументированный вывод о том, что поэт, опираясь на культурно-историческую традицию, создает свои оригинальные поэтические построения, отражающие основные положения индивидуально-авторской картины мира.
Научная новизна исследования заключается, во-первых, в рассмотрении особенностей функционирования в индивидуально-авторской поэтической системе Н. А. Клюева таких значимых структурных элементов как зоологические образы-символы. Во-вторых, и в этом состоит новизна теоретического аспекта работы, предлагается новый подход к изучению поэтического образа-символа, метод классификации единиц, учитывающий специфику их смысловой организации.
Научно-практическая значимость состоит в новом подходе к анализу произведений Н. Клюева через зоологические образы-символы, что позволяет наметить дальнейшие пути изучения его поэтики. Результаты научных наблюдений могут быть применены при рассмотрении индивидуально-авторских поэтических систем других авторов.
Описание анализируемого в диссертации фрагмента индивидуально-авторской системы Н. Клюева может получить практическое применение в работе над идеографическим словарем художественного языка произведений поэта.
Результаты и материалы исследования могут быть использованы при разработке лекционных курсов по истории русской литературы XX века, спецкурсов и спецсеминаров по творчеству Н. А. Клюева в процессе вузовского преподавания.
Апробация работы осуществлялась путем публикации основных ее положений в статьях (3); участия в двух межвузовских научных конференциях: «XXVIII научная конференция студентов и молодых ученых ВУЗов юга России» (Краснодар, 2001), «VI Ручьевские чтения. На рубеже эпох: специфика художественного сознания» (Магнитогорск, 2001), одной международной: «Проблемы концептуализации действительности и моделирования языковой картины мира» (Северодвинск, 2002); в процессе чтения лекций и проведения семинарских занятий по курсу «Русская литература XX века» на филологическом факультете КубГУ.
Структура диссертационной работы и последовательность расположения ее элементов обусловлена поставленной целью, задачами, характером исследуемого материала. Диссертация состоит из введения, основного корпуса работы, содержащего три главы, заключения, библиографического списка, включающего 184 источника, и 3 приложений.
Мировоззренческая основа формирования системы образов-символов в творчестве Н.А. Клюева
Поэтический мир Н. Клюева глубоко насыщен духовной и жизненной народной силой, что делает его особенно органичным. В нем восстанавливается прерванная с началом европейского периода в истории России (XVIII век) связь интеллигентского сознания с народным. Основным материалом творчества поэта стало живое, крестьянское, старопечатное слово, аккумулирующее весь духовный опыт, накопленный за тяжелую и необычную жизнь Н. Клюевым. В одной из своих многочисленных автобиографий он, характеризуя сложность и таинственную глубину своей судьбы, писал: "Жизнь моя - тропа Батыева. От Соловков до голубиных китайских гор пролегла она: много на ней слез и тайн запечатленных..." [62].
Судьба Н. Клюева в определенной степени мифологизирована, как благодаря исследователям его творчества, так и в большей мере самому поэту. Обо всех событиях детства и юности мы узнаем из рассказов, записанных либо самим Н. Клюевым, либо людьми близко его знавшими. Но достоверность этих сведений не играет принципиальной роли в нашем исследовании. Мы опираемся на такого рода источники, поскольку поэт использовал их в качестве основы своей, возможно не всегда соответствующей действительности, поэтической биографии.
Документально подтвержденные сведения о жизни поэта до середины 1900-х годов (появления его в Петербурге) отсутствуют. Имеется лишь запись в метрической книге Сретенской церкви в деревне Коштуги, где поэт был крещен, с указанием времени и места его рождения (10 (22) октября 1884 года в одной из восемнадцати деревень Коштугской волости
Вытегорского уезда Олонецкой губернии). Без сомнения, родиной Н. Клюева был Русский Север - цитадель крепкой народной старообрядческой веры и исконно самобытной русской культуры. Это место связано с важнейшими событиями духовного движения в России, историей религиозного раскола: бунт монахов Соловецкого монастыря против церковных нововведений патриарха Никона, первые раскольничьи самосожжения, возникновение старообрядческой Даниловой пустыни на реке Выг. Долгое время Олонецкая губерния была оплотом старообрядчества, хранительницей древних обычаев, сохраняла память о русском средневековье, о многовековой народной истории. В работе "Выговское общежительство" П. Г. Любомиров подчеркивал значение Севера для русской культуры: "Да, эта "мужицкая" школа писателей с разных сторон заслуживает самого пристального внимания ученых-исследователей и всех, интересующихся самодеятельностью народа в области духовной культуры" [97. С. 125].
Именно на эти источники, питавшие его творчество, указывал Н. Клюев в автобиографических статьях, прочеркивая древность своего происхождения: "Родовое древо мое замглело корнем во временах царя Алексея... До Соловецкого страстного сидения восходит древо мое, до па-леостровских самосожженцев, до выговских неколебимых столпов красоты народной"1. Эти исторические события проецируются на программу осознания поэтом собственной личности и определения поэтического пути.
Важное место в родословных поэт отводит своим мифическим и реальным духовным предкам: "Отцы мои за древлее православие в книге "Виноград Российский" навеки поминаются" [68. Т. 1. С. 185.]. Ближайшие родственники по матери и отцу упоминаются в "житийном" (сказывается стремлении к мифологизации собственной судьбы) рассказе "Праотцы". Дед поэта, Митрий Андреянович, всю свою жизнь был "защитником древлего благочестия" в старообрядческой Даниловой пустыни на реке Выг, достигшей значительного расцвета при возглавлявших ее братьях Андрее и Семене Денисовых. "Безусым пареньком провозил он с Выгова серебро в Питер начальству в дарево, чтобы военных команд на Выгу не посылали, рублевских икон не бесчестили и торговать медным и серебряным литьем дозволяли"1. В первой трети XVIII века со стороны властей не наблюдалось особых преследований выгорецких раскольников. Правительство довольствовалось откупными: продуктами рыболовства и охоты, а также литьем из добытого серебра. Дед Н. Клюева занимался улаживанием такого рода отношений. Он был одним из тех, по мнению поэта, кем укреплялись на Севере "левитовы правила красоты обихода и того, что ученые люди называют самой тонкой одухотворенной культурой"2.
Из отдаленных глубин семейных преданий Н. Клюев доводит до читателя сведения о том, что его род пошел от Аввакума, и подтверждает словами матери: "В тебе, Николаюшка, Аввакумова слеза горит, пустозер-ского пламени искра мает. В нашей семье молитва за Аввакума застольной была и праотеческой слыла". Образ Аввакума, как духовного праотца, хранителя древней красоты и духовности русского народа, проходит через всю поэзию Н. Клюева:
Ты, жгучий отпрыск Аввакума, Огнем словесным опален [61. С. 94]. Протопоп Аввакум - ключевая фигура русского старообрядчества, выдающийся идеолог, пропагандист и литературный деятель своей эпохи. Его главное произведение - "Житие протопопа Аввакума" - привлекло внимание Н. Клюева не только как памятник старообрядческой мысли, помогающий понять особенности русского раскола, но и как памятник литературный, как образец мастерского владения автором "природным русским языком". Поэзия Н. Клюева связана с "огненными писаниями Аввакума" подчеркнутой ориентацией на религиозную проблематику и, что особенно важно, - поэтикой, которая характеризуется "сложной формой семантического сплетения и слияния церковно-книжной фразеологии и мифологии с устно-поэтической речью, с народно-мифологическими образами и выражениями, приемами бытового разговора и сказочною повестью" [22. С. 279]. Сходство между поэтикой "Жития ..." и орнаментальной поэзией Н. Клюева возникает в результате своеобразного фольклорного переосмысления христианской символики и языка древнерусской литературы, а также использованием принципа контраста, бинарных оппозиций: дьявол/бог, дети сатаны/дети Аввакума. На противопоставлении строятся многие поэтические произведения Н. Клюева, а также его публицистические статьи, например, "Огненная грамота", "Красный набат" и др.
Символ в системе метаконцептов (знак, миф, аллегория, метафора)
Понятие "символ" объединяет достаточно далекие друг от друга области науки, такие как лингвистика и семиотика (исследования Ф. де Соссюра, Ю. Лотмана, А. Лосева, Р. Барта, Ч. Морриса), богословие (С. Н. Булгаков, П. А. Флоренский), герменевтика (Х.-Г. Гадамер, П. Рикер), оккультизм (X. Кэрлот, Р. Кох). Философскому осмыслению феномена символизма посвятили свои работы Г. В. Ф. Гегель, Э. Кассирер, А. Белый, Вяч. Иванов, А. Ф. Лосев. Символ оказывается инструментом, раскрывающим особые аспекты человеческого сознания в философских исследованиях М. Мамардашвили, А. Пятигорского. Работы Я. Голосовке-ра, О. Фрейденберг, К. Леви-Стросса, А. Голана, К. Хюбнера и других исследователей мифологии и фольклора позволяют глубже понять существенные черты символической структуры. Литературоведческие изыскания М. Бахтина, Ю. Тынянова, Г. Степанова также опираются на представление о символе, в частности при анализе внутренней организации художественного произведения.
Множественность подходов к осмыслению художественной природы символа является, в известном смысле, отражением его историко-литературной многогранности, бесконечной изменчивости, что обусловлено художественным функционированием в пределах отдельных эпох литературного развития, влиянием литературных течений и вкладом художественных лабораторий отдельных писателей в границах отдельных творческих методов.
Для систематизации представлений о природе символического, существующих в филологии и в рамках других гуманитарных наук, мы предлагаем воспользоваться основными положениями работ А. А. Потебни, поскольку его исследования наиболее адекватны постановке вопроса.
Основываясь на мнении, что только с точки зрения языка можно привести символы в "порядок, согласный с воззрениями народа, а не с произволом пишущего", исследователь выделил несколько в достаточной степени независимых представлений о символе: 1) Понятие "символ", тождественное знаку (в искусственных формализованных языках). 2) Символ как универсальная категория, отражающая специфику образного освоения жизни искусством (в эстетике и философии искусства). 3) Символ как некоторый культурный объект, значение которого является конвенциональным (т.е. закрепленным в словарях) аналогом значения иного объекта (в культурологии, социологии и ряде других гуманитарных наук). 4) Символ как специфический знак, который предполагает использование своего первичного содержания в качестве формы для другого содержания (широкое понимание символа, существующее во многих гуманитарных науках - философии, лингвистике, семиотике).
А. А. Потебня выделяет три типа отношений между исходным словом и символом: сравнение, противоположение и причинное отношение, или отношение каузальности. Слово-символ - это своего рода "банк данных", который можно представить себе в виде спирали, т.е. кругов, как бы упрятанных друг в друга и переходящих один в другой. Это семантическая спираль символа, которая включает в себя широкий спектр значений, начиная от имплицитных, т.е. никак не выраженных в слове, но являющихся неотъемлемой его частью, и заканчивая семантическими заместителями, позволяющими замену одного значения [126].
Исследования в рамках других филологических направлений дополняют и уточняют рассматриваемое понятие.
По мысли А. Ф. Лосева, "символ в своем наиболее общем значении - это категория, выражающая соотношение между общим и единичным, абстрактным и конкретным, целым и деталью" [87. С. 724]. В литературоведении это понятие выражает диалектическое соотношение между "образом" и "смыслом", но соотношение это не формальное, а несущее в себе заостренное осмысление взаимосвязи индивидуального и социального. Опираясь на это определение, можно назвать символом любой художественный образ. При этом литературовед Ю. С. Степанов считает, что символ всякий раз значим только лишь в рамках определенной поэтической системы, и в ней он истинен. Но наряду с поэтическими символами он выделяет языковые, которые возникают в процессе эволюции и функционирования языка. Такие символы, отмечает он, имеют мифологическую, а точнее, архетипическую природу [145].
Один из самых значимых теоретиков символизма А. Белый, исследуя символ и его природу, выделил двадцать три различных дефиниции рассматриваемого термина. В частности, он определил символ как единство эмблем, познания в формах познания, формы и содержания: "Сопоставление предмета или частей его с другим предметом возводит данный предмет в нечто третье. Это третье становится отношением, соединяющим многое в одно, то есть символом" [12. С. 132]; раскрыл разные аспекты соотношение символа и действительности, возвел символ в смысл познания.
Принципы классификации образов-символов
Каждый исследователь, исходя из научных целей и задач, руководствуясь концептуальными, теоретическими положениями, рассматривает те или иные признаки символа как основные, сущностные. На базе этого формируется подход к дифференциации поэтических единиц с символическим значением.
Наиболее распространенной является классификация, основанная на свойстве символа отраэюать как личный, так и сверхличный опыт. Согласно этой классификации, символы подразделяются на традиционные, универсальные, устойчивые и индивидуально-авторские [33. С. 50].
Американские литературоведы Р. Уэллек и О. Уоррен "закрытый" символизм современных поэтов, который можно расшифровать, только опираясь на индивидуальную систему образов данного поэта, противопоставляют обусловленному традицией символизму поэтов прошлого. Индивидуальным и традиционным литературным символам противостоит народный "естественный" символизм, куда относятся и универсальные символы-архетипы, такие как мировое древо, круг, крест [158]. Эта классификация основана на двойном противопоставлении: индивидуальное - традиционное, индивидуальное и традиционное - народное, универсальное. По нашему мнению, противопоставление народного и традиционного некорректно, т.к. народное уже есть традиционное. С другой стороны, традиционные литературные образы-символы могут носить универсальный характер.
П. Рикер в книге "Конфликт интерпретаций" пишет о трех типах символов: космических, которыми занимается феноменология религии и которые коренятся в олицетворенных ценностях космоса; символах сновидений, со всеми их эквивалентами в фольклоре, мифах, легендах, поговорках, источник которых - сексуальная символика; и поэтических образах, опирающихся на ощущение, зрение, слух и т. д. или использующих символику пространства и времени [130]. Исследователь охватывает философию, психологию и поэтику, акцент делается на "внешних" характеристиках символа.
Критерий - зависимость от системы - кладет в основу своей классификации английский литературовед Ф. Уилрайт. Он делит все символы на пять классов. 1) Центральный образ произведения, который не имеет литературного или культурного происхождения, еще не получил распространения в поэзии за рамками данного произведения. Его символическое значение обусловлено многими образами, входящими в произведение, вне которого он не имеет никакого символического значения. 2) Словесные образы, в которых преломляются все важнейшие идеи творчества поэта, находит свое отражение его жизненная философия. Это образы-доминанты "личные символы". 3) Литературные символы, переходящие от поэта к поэту, из произведения в произведение. Их особое богатство обусловлено слиянием всей совокупности контекстуальных значений с литературно-аллюзивным, а часто также и другими значениями, которые может иметь данный символ в культуре.
4) Культурно-исторические - включают в себя библейские и мифологические символы, то есть те, которые имеют значение для всех представителей определенного культурного или религиозного сообщества.
5) Архетипические, имеющие универсальное значение, общее для большей части человечества, независимо от заимствований и исторических влияний.
По нашему мнению, эта классификация, подчеркивая одну из важных структурных особенностей символа - его ориентированность на систему, все же не является универсальной. Как показывают исследования, архетипические символы, попадая в контекст национальной культуры, вступают в сложнейшие структурные, смысловые, ассоциативные связи со всей системой культуры, преобразовываясь в литературные символы, даже становясь со временем культурно-историческими. С другой стороны, "центральный образ произведения", выделенный Ф. Уилрайтом как один из типов символа, может проявляться как носитель важных идей творчества автора, становясь при этом "словесным образом".
Говоря о различных типах поэтических символов, можно выделить реалистический, суть которого - "материальное проявление существенных особенностей жизни" [181. С. 8], и отличающийся от него как по форме, так и по содержанию романтический, который направлен к высшим ценностям идеала, но остается "многозначительной тайной", часто заключает в себе противоположные смыслы [140. С. 4]. Традиционный, универсальный, нередко архетипический по форме, романтический символ призван выразить "одновременно и всю полноту конкретного, материального смысла явлений, и уходящий далеко по "вертикали" - вверх и вглубь -идеальный смысл тех же явлений" [43. С. 6], уловить вечность, неизменность, единство всеобщего прабытия, души - Абсолюта. Так же по содер-жателъно-стипевым характеристикам (ориентированность на определенные стили в искусстве, предполагающие свою философию и эстетику), можно выделить экспрессионистический (в основе всегда борьба, конфликт, в нем заложена необыкновенная интенсивность чувства, доведенного до максимальной степени), импрессионистический (обращен к мимолетным поверхностным чувствам и ощущениям, впечатления от внешнего мира окрашены эмоциями субъекта) и символический (наиболее абстрактный, в основе идея двоемирия, стремления познать абсолют, содержание многозначно и неопределенно) типы символа.
За основу классификации может быть взята образная форма символа. Д. Е. Максимов в книге "Русские поэтыначала века" [99. С. 81-82] приводит пример двух типов символов, распространенных в русской поэзии начала века. Первый тип - эмпирический символ, "образный план которого соответствует реальным явлениям, взятым в их единстве, в их объективной смежности", скрытый же смысл, как и должно быть у на- стоящего символа, - универсален. Второй тип, который он называет конструктивным символом, представлен иносказательным аллегорическим образом, сконструированным с помощью фантазии или взятым из фондов культуры, мифологии, истории.
Канадский ученый Н. Фрай, анализируя различные по хронологии тексты, приходит к выводу, что они имеют достаточно унифицированную структуру символики: произведение оформлено этими символами таким образом, что ни один из них не является лишним. По его мнению, определенной эпохе в развитии культуры и литературы принадлежит определенная "фаза" символизма. Существует пять уровней символики: описательный, буквальный, формальный, мифический и анагогический (эзотерический, мистический). Эти уровни соответствуют историческим "фазам" развития символизма. В одном символе может присутствовать один или более уровней. Символ в описательной фазе очень близок к обычному знаку. Такая символика присуща течению реализма XIX века. Центральным является содержание. Символ прозрачно-аллегоричен, значение носит "морализаторский" характер. (Т. С. Элиот). Формальная фаза (Шекспир, классицизм) представляет "символ как образ". В центре внимания - форма и содержание.
Зоонимы "овца", "птица", "змей", "волк", "бык" и др. (тип 1- "однозначные" образы-символы)
В поэтическом наследии Н. Клюева можно выделить несколько десятков образов различных видов животных. Функционирование основной их части обусловлено контекстуально и обладает единовременным ситуативным значением, выходящим за рамки прямого номинативного значения.
Один из сквозных образов поэтической орнитофауны Клюева основан на древнейших мотивах мировой мифологии. "Церковная символика и народная поэзия всех народов, - писал Д. С. Лихачев, - знает образ души-птицы". Подтверждение этому исследователь находит еще в памятниках древнерусской литературы: "Душа человека после его смерти, - писал Аввакум, - "туды ж со ангелы летает, равно яко птичка по-пархивает, рада - из темницы той вылетела"" [83. С. 306].
Полная подмена образа души орнитонимом, являющаяся своеобразным вариантом посредничества, имеет у Клюева скорее метафорический характер: "зяблик-душа", "горлгщы-цуши". Кроме того, подобные орнитосимволы эксплицируются у поэта с помощью атрибутивного признака птицы - крыла: "Душа смежает робко крылья" [66. С. 128]; "Нарушай ломтей, и Мирская душа / Из мякиша выйдет, крылами шурша" [66. С. 308].
Образ птицы в народных преданиях и языке и напрямую связан с мотивом смерти и зачастую использовался для обозначения души при ее отделении от тела. В Древнем Египте, например, душа, покидающая плоть, изображалась в образе ястреба с человеческой головой. Изо рта святых вылетали голуби, орлы - из погребальных костров древнеримских императоров. "Наравне с прочими индоевропейскими народами славяне сохранили много трогательных рассказов о превращении усопших в легкокрылых птиц, в виде которых они навещают своих родичей" [7. С. 358]. В тезаурусе Н. Клюева с понятием "дух", "душа умершего" соотносятся орнитонимы: "синица", "глухарь":
Стать бы тучкою, малой синицей, Отлететь в голубую обитель [66. С. 443]. Он рассечен саблями на части И лесным пушистым глухарем Улетел от бурь и от ненастий С бирюзовой печью в новый дом [66. С. 669]. Акцентируется внимание на мотиве вознесения/исхода в святую землю. На это указывают словесные образы, связанные с небесной сферой, - "голубая обитель", "лазурный путь", "с бирюзовой печью новый дом", метафорически описывающие рай, дифференцирующим признаком которого становится у Н. Клюева небесно-синий цвет. "Однозначный" образ-символ "душа-птица" открывает метонимо-метафорический ряд, основанный на типичном символизме понятия "верх" в оппозиции верх/низ. Птица - небо (метонимическая связь) - душа (метафорическая связь: психическая сущность "душа" подсознательно идентифицируется со свойством "верх" - с небом). Интенсионал производного значения символа "душа" пересекается с прямым номинативным значением "птица", точками их корреляции являются семы "высокий", "возвышенный", "святой". Таким образом, в формировании символического значения орнитонима играют существенную роль мифологические, религиозные представления, связанные с его локусом.
Почти всем птицам присуща мифологема "быть вещей", что породило обряды гадания. Древние римляне, например, гадали по полету птиц и их пению, что было, возможно, попыткой расшифровать высшие знания, к которым птицы, как предполагалось, имеют доступ. Истоки таких верований нужно искать в способности этих крылатых созданий подниматься ввысь, видеть далеко, быть близко к обожествляемому небу.
Некоторые клюевские орнитологические образы-символы ориентированы на символику смерти как вестники, предсказатели несчастья, горя, гибели: Мое горе - медный колокол, Непогодою надколотый: Стриж летит над колокольнею, Канет ласточка касатая, Стонет медь позеленевшая Болью крыльями задетая [66. С. 113]. В данном примере определяющей является не только семантика, но и экспрессивная окрашенность метафорического выражения, которая заостряется, конкретизируется словосочетаниями "непогодою надколотый", "болью крыльями задетая". Прямые значения орнитонимов не разрушаются, но функционируют "как указатели на нечто иное, чем они сами" [88. С. 248].
В отрывке из поэмы "Погорельщина" (описание убийства "синеглазого Васятки") самостоятельное символическое значение приобрета-ет крик птицы: И страшен был старуший лай, Похожий то на баю-бай, То на сорочье стрекотанье [66. С. 687]. По народным приметам и вороний грай, и стрекот сорок, и крик галок предвещает ненастье на дворе и несчастье в доме. В верованиях и обрядах европейских народов, как и в русском фольклоре, имеется некий обобщенный образ смерти, представляемый в виде старухи или скелета с косой. В индивидуально-языковой системе Н. Клюева смерть трактуется как некое крылатое существо. Это нетрадиционный мифологический образ: Сердце поняло: заживо выгорят Те, кто смерти задет крылом [66. С. 297]. И вижу: тетушка-Могила Ткет желтый саван, и челнок, Мелькая птицей чернокрылой, Рождает ткань, как мерность строк [66. С. 631-632]. А. Н. Афанасьев объяснял появление образа птицы-смерти в языке, народных загадках, мифических сказаниях представлениями предков о ночи, тучах, ветре "как приносителях зловредных испарений", роднящихся "с понятиями мора, заразы" [7. С. 130].
