Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Образ-мотив варварской стихии: аллегорическая и символическая составляющие С.34
Выводы С. 96
Глава II. Женские образы в лирике Гумилева: традиция символизма и ее трансформация С.101
Выводы С.143
Заключение С.146
Список использованной литературы С.151
- Образ-мотив варварской стихии: аллегорическая и символическая составляющие
- Женские образы в лирике Гумилева: традиция символизма и ее трансформация
Введение к работе
Творчество Николая Гумилева, трагическая судьба этого поэта, его сложный и противоречивый характер постоянно привлекают к себе внимание читателей. Один из самых ярких поэтов Серебряного века, Гумилев в 10-х годах находился в центре литературной жизни. Затем, как известно, ситуация изменилась, и имя Гумилева долгие годы замалчивалось, место этого художника в русской культуре, его роль в развитии поэзии XX века приуменьшались. Причины этого теперь хорошо известны и лежат далеко за пределами эстетики. Однако логика истории неумолима, и сегодня все возвращается на свои места. Гумилев становится одним из самых читаемых и изучаемых поэтов XX века.
В то же время, несмотря на интерес исследователей, творчество Гумилева до сих пор таит в себе немало загадок, положение этого поэта в русской литературе Серебряного века выглядит порой парадоксально1. Один из создателей и теоретиков русского акмеизма, Гумилев сегодня зачастую бывает обойден вниманием исследователей этого течения. Достаточно вспомнить коллективную работу Ю.И.Левина, Д.М.Сегала, Р.Д.Тименчика,
1 О некоторых аспектах этого вопроса см.: А.Ахматова Н.Гумилев и русская поэзия начала XX века. Тверь, 1995; Ахматова А.А. «Самый непрочитанный поэт». Заметки Анны Ахматовой о Николае Гумилеве. Публ К.Н.Суворовой и В.А. Черных/УНовый мир, 1990, №5.
Б.Н.Топорова, Т.В.Цивьян1. С постоянными оговорками пишет об акмеизме Гумилева и С.С.Аверинцев.2
С одной стороны, это объясняется неопределенностью самого акмеизма и различием акмеистической теории и поэтической практики, по выражению Л.Гинзбург, «акмеизм как направление часто протекает между пальцами исследователя»3.
Но, с другой стороны, это является косвенным свидетельством того, что поэзия Гумилева зачастую противоречит его собственным теоретическим выкладкам. С нашей точки зрения, стихи гораздо ближе эстетике символизма, чем позиция основателя акмеизма. С точки зрения нашей темы это особенно важно, так как инерция символистского мышления, как нам представляется, многое объясняет в поэтике Гумилева.
Изучение творчества Гумилева имеет богатую историю. Так, еще в статьях Ю.И.Айхенвальда4, Ю.Н.Верховского5, В.В.Ермилова6,
1 Левин Ю.И., Сегал. Д.М., Тименчик Р.Д., Топоров В.Н., Цивьян Т.В. Русская
семантическая поэтика как потенциальная культурная парадигма // Russian
Literature. 1974. №7/8.
2 Аверинцев С.С. судьба и весть Осипа Мандельштама // Мандельштам О.Э.
Сочинения. В 2-х т. ТІ. Стихотворения. М., 1990, С. 5 - 64.
3 Гинзбург Л. Записи 20-30х годов //Новый мир, 1992, №6, С.159.
4 Айхенвальд Ю.И. Гумилев//Айхенвальд Ю.И. Поэты и поэтессы. М., 1922, С.
31-51.
5 Верховский Ю.В. Путь поэта // Современная литература. Л., 1925, С. 93 -
143.
6 Ермилов В.В.О поэзии войны//На литературном посту, 1927, №10, С.1 -4.
монографии Н.Оцупа1 были предприняты попытки осмыслить путь поэта, его место в русской литературе, наметить крут вопросов, актуальных в изучении творчества поэта.
В современном литературоведении изучаются самые разные аспекты творчества Николая Гумилева. Особо нужно отметить монографию М.Баскера, где предпринята попытка проследить становление акмеизма в творчестве Гумилева2.
Наиболее важной для нас работой является диссертация О.А.Клинга3. Высказанная в ней мысль о «латентном» символизме в поэзии акмеистов и о том, что в «акмеистический» период творчества Гумилева символизм «дремал» в его творчестве, чтобы потом «проснуться» в поэзии последних лет, кажется нам очень плодотворной.
1 Оцуп Н.Николай Гумилев. Жизнь и творчество. СПб., 1995.
2 Баскер М. Ранний Гумилев: путь к акмеизму. СПб, 2000; см. также: Баскер
М. «Далекое озеро Чад» Николая Гумилева (К эволюции акмеистической
поэтики) // Гумилевские чтения. Материалы международной конференции
филологов-славистов. СПб., 1996, С.125 - 137.
3 Клинг О.А. Влияние символизма на постсимволистскую поэзию в России
1910-х гг. (проблемы поэтики): Дис.... д-ра филол. наук.: 10.01.01.. М, 1996.
В ряде статей и монографий Н.А.Богомолова1 представлена близкая нам позиция: несмотря на отрицание символизма, Гумилев остается символистом. Н.А.Богомолов показывает это на примере оккультных мотивов у Гумилева.
Современными исследователями Гумилева изучаются и другие вопросы творчества поэта: концепция игры Гумилева2, поэзия Гумилева в контексте творчества других поэтов серебряного века3, культурологические4, фактографические5 проблемы, вопросы литературных традиций6 и др.
1 Богомолов Н.А. Гумилев и оккультизм//Ое visu/ 1992/ №0; Богомолов Н.А.
Гумилев и оккультизм: продолжение темы//Новое литературное обозрение.
1997. №26. С.181 - 200; Богомолов Н.А. Русская литература XX века и
оккультизм. М., 1999; Богомолов Н.А. Читатель книг//Богомолов Н.А.
Русская литература первой трети XX века. Портреты. Проблемы.
Разыскания. Томск, 1999, С. 52 - 80; Богомолов Н.А. Читая
Гумилева/Думилев Н.С. Избранное. М., 1995; Богомолов Н.А. Николай
Гумилев// Русская литература рубежа веков (1890-у - начало 1920-х годов).
Книга 2. М., 2001, С. 466 - 500.
2 Мелешко Т. А. Художественная концепция игры в поэзии Н.Гумилева:
«Романтические цветы», «Жемчуга», «Чужое небо», «Колчан»: Дне. ... канд.
филол наук. 10.01.01., Вологда, 1998.
3 См., напр.: Тименчик Р.Д. И.Анненский и Николай Гумилев //Вопросы
литературы, 1987, №2, С. 271 - 278; Винокурова И. Гумилев и Мандельштам:
комментарии к диалогу //Вопросы литературы. 1996, №10, С. 94 - 131;
Подберезкина П.Е. Анна Ахматова и Николай Гумилев. К вопросу о
гумилевских аллюзиях в творчестве Ахматовой//Ахматовские чтения:
А.Ахматова, НТумилев и русская поэзия начала XX века. Тверь, 1995, С.68 -
75.
4 Греем Ш. Гумилев и примитив // Н. Гумилев и Русский Парнас. Материалы
научной конференции 17 - 19 сентября 1991 г. СПб. 1992, С 25 - 31;
Жукова М.Ю., Жуков К.А. Польско-французская тематика в стихотворении
Н.С. Гумилева «Заблудившийся трамвай»//Вестник Санкт-Петербургского
университета. Сер. 2, История, языкознание, литература, 1994, Вып.З, С. 72 -
80; Сергеева Е., Мазурова Е. Полифония языков и культур как средство
текстообразования в стихотворении Н.Гумилева «Сада-Якко» //Вестник
Московского университета. Сер.9, Филология, 2000, №2, С. 106 - 114;
Раскина Е.Ю. Пространство России в поэтической географии
Н.СГумилева//Русская литература, 2001, №2, С. 34 - 4; Зорина Т.С. Рим
Н.СГумилева // Гумилевские чтения. Материалы международной
конференции филологов-славистов. СПб., 1996, С. 157 - 169; Зобнин Ю.В.
Путь Росси и путь Европы (о стихотворении Н.Гумилева «Франция»)//
Проблемы развития русской литературы XI - XX веков. Тезисы научной
конференции. Л., 1990, С. 36 - 37; Зобнин Ю.В. Странник духа (о судьбе и
творчестве Н.С.Гумилева)// Н.С. Гумилев: Pro et contra. Личность и
творчество Николая Гумилева в оценке русских мыслителей и
исследователей. Антология. СПб., 1995, С.5 - 54.
5 Тименчик Р.Д Заметки об акмеизме. // Russian literature. 1974. V. 7/8. P. 32 -
43; Тименчик Р.Д Заметки об акмеизме.П // Russian literature. 1977. V. 5 №3.
P. 281 - 300; Тименчик Р^Д. И.Анненский и Николай Гумилев //Вопросы
литературы, 1987, №2, С. 271 - 278; Тименчик Р.Д Текст в тексте у
акмеистов//Труды по знаковым системам. Вып. XIV (567). Тарту, 1981;
Тименчик Ру^.Николай Гумилев и Восток // Памир. 1987. №3.
6 Павловский А. О творчестве Гумилева и проблемах его изучения
//Н. Гумилев Исследования и материалы. Библиография. СПб., 1994, С. 3 -
30; Аллен Луи У истоков поэтики Н.С.Гумилева. Французская и
западноевропейская поэзия // Там же, С. 235 - 252; Аллен Л. Н.С. Гумилев и
русская литература // Гумилевские чтения. Материалы международной
Важными для нас являются и монографические исследования отдельных сборников и стихотворений1.
Особый интерес для нас, разумеется, представляют исследования, касающиеся гумилевской символики. Этому вопросу
конференции филологов-славистов. СПб., 1996, С.108 -111; Кармалова Е.Ю. Неоромантические тенденции в лирике Н.С. Гумилева 1900-1910: Лис. ...канд. филол. наук: 10.01.01., Омск, 1999.
1 Смагина О. А. Поэтический мир Николая Гумилева: «Огненный столп»: Лис. ... канд. филол наук. 10.01.01., Смоленск, 2000; Аллен Л. «Заблудившийся трамвай» Гумилева//Аллен Л. Этюды о русской литературе. Л., 1986, С. 215 - 219; Баскер Майкл О «Пьяном Дервише» Н.Гумилева//Вестник русского христианского движения. 1991. №162 -163; Вельская ЛЛ. Как «Заблудившийся трамвай» превратился в «трамвай-убийцу»//Русская речь, 1998, №2, С. 20 - 30; Зобнин Ю.В. «Заблудившийся трамвай» Н.Гумилева (К проблеме дешифровки идейно-философского содержания текста) // Русская литература, 1993, №4, С. 176 - 192; Кроль Ю.И. Об одном необычном маршруте: («Заблудившийся трамвай Гумилева) //Русская литература, 1993, №1, С.208 - 217; Лапинская И.П. Первый сонет Николая Гумилева//Руская речь, 1997, №6, С.21-26; Сливкин Е. Конечная остановка машины смерти: Возможный историко-литературный подтекст стихотворения Н. Гумилева «Заблудившийся трамвай» - опыт логического прочтения//Литературное обозрение, 1994, №4, С. 51 - 59; Спиваковский П. «Индия духа» и «Машенька» («Заблудившийся трамвай» Н.С. Гумилева как символистско-акмеистическое видение)//Вопросы литературы, 1997, №5, С. 39 - 54; Эльзон М.Д. О герое стихотворения «В час вечерний, в час за ката... «//Русская литература, 2000, №4, С. 150 - 153; Masing-delic I. The time-Spase Structure and Allusion Pattern in Gumilev's "Zabludivshiisa Tramvai"// Essays in Poetic, 1982, vol.7, pp. 62 - 83.
посвящена диссертация О.В.Панкратовой «Эволюция образов-символов в поэтическом наследии Н.С.Гумилева»1, но исследование символики в ней ограничивается перечислением наиболее характерных для поэта символов, семиотический анализ практически не проводится. В то же время для нас важно проследить именно механизмы образования гумилевских образов-символов и, наоборот, - векторы десемиотизации «опорных слов» символизма в гумилевской поэтике. В связи с этим интерес представляют также и исследования символики других поэтов серебряного века2.
Специального исследования, посвященного десемиотизации символа в контексте кризиса символизма не проводилось, поэтому исследование символики Гумилева важно и для понимания его
1 Панкратова О.В. Эволюция образов-символов в поэтическом наследии
Н.Н.Гумилева: Дис канд. Филол. наук: 10.01.01., М., 1997.
2 Минц З.Г. Символ у Александра Блока//Минц З.Г. Поэтика Александра
Блока. С-Пб., 1999, С.334-361; Виноградов В.В. О поэзии Анны Ахматовой
(Стилистические наброски)//Виноградов В.в. Поэтика русской литературы.
М, 1976, С. 369 - 458; Архангельская Ю.В. О формировании символа в стихах
А.Блока//Русская речь, 1990, №6, С. 108 - 112; Кривченко Э.Я. Система
символов в ранней поэзии А.Белого: Дис. ... канд. филол наук: 10.02.01., М.
1994; Михайлова О.В. Миф и символ в творчестве А.Блока: (Обзор)
//Социологические и гуманитарные науки: отечественная и зарубежная
литература. Сер. 7. Литературоведение. 1998, №4, С. 109 - 119; Сергеева Е.В.
Метафора и метафора-символ в поэтических циклах А.Блока: Афтор
еф. дис.... канд. филол. наук. 09.02.0., Л., 1990; Фатющенко В.И. Поэтический символ у Александра Блока. Вестник Московского университета. Сер. 9. Филология, 1980, №6, С 18-24.
поэтики, и для выявления некоторых закономерностей литературного процесса постсимволистского периода в целом. Литература, посвященная обзору тенденций в поэзии Серебряного века, очень обширна. Не имея возможности подробно анализировать множество пособий и монографий, обратим внимание лишь на некоторые, акцентировав близкие нам идеи. Учебники и обзорные монографии советских лет, как правило, грешили избыточным социологизмом в оценке модернистских течений, однако лучшие статьи и сегодня не утрачивают научной значимости - во всяком случае, в частных аспектах. Уже в учебнике Б.В.Михайловского1 современный исследователь может найти суждения, не потерявшие актуальности. Много глубоких замечаний о сущности акмеизма мы найдем в статье Е.Б.Тагера2, хотя собственно поэзия Гумилева в этой статье, на наш взгляд, незаслуженно принижается.
В работах ДЕ Максимова нам особенно близка мысль об аллегоричности брюсовской поэзии как поэзии, стоящей на пути к символизму3, а также мысль о реалистичности блоковского символизма4.
1 Михайловский Б.В. Русская литература 20 в., М., 1939, С. 220 - 314.
2 Евгеньев Н. [Тагер E.J, Тагер Е. Модернистские течения в русской
литературе и поэзии межреволюционного десятилетия (1908 - 1917) //
Русская литература конца XIX - начала XX в. 1908 -1917.. М., 1976.
3 Максимов Д.Е. Брюсов. Поэзия и позиция. Л., 1969.
4 Максимов ДЕ. Поэзия и проза Ал.Блока. Л., 1975.
Принципиально важна для нас концепция Ю.М.Лотмана о семантических сдвигах в поэзии модернизма1. Семантический сдвиг от слова «нормального» к слову поэтическому, по Лотману, происходит на разных уровнях: в символизме - на уровне отношений; в акмеизме - на уровне культуры; в футуризме — собственно на уровне слова. Лотмановская идея позволяет увидеть, как меняются оттенки смыслов текста даже при употреблении тех же опорных слов.
В исследованиях В.В.Мусатова2 нам близко стремление автора связать воедино исторический фон и литературную традицию.
У М.Л. Гаспарова для нас актуальны размышления о символе символистов как одном из видов художественного тропа3.
В исследованиях Е.В.Ермиловой нас привлекло доказательство потенциальной возможности сужения символа у символистов до аллегории или знака4.
1 Лотман Ю.М. Стихотворения раннего пастернака. Некоторые вопросы
структурного изучения текста//Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии. СПб., 1996,
С.688-717
2 Мусатов В.В. Пушкинская традиция в русской поэзии первой половины XX
века. М., 1991; Мусатов В.В. Лирика Осипа Мандельштама. Киев, 2000.
3 Гаспаров М.Л. Поэтика «серебряного века»//Русская поэзия «серебряного
века», 1980-1917:Антология. М., 1993, С. 5 - 47.
4 Ермилова Е.В. Поэзия "теургов" и принцип верности вещам//Литературно-
эстетические концепции в России конца XIX - начала XX веков. М., 1975,
С.187-206; Ермилова Е.В. Теория и образный мир русского символизма. М.,
1989.
В монографии О.А-Лекманова1 об акмеизме нас особенно заинтересовала концепция концентрических окружностей («Первый, самый широкий круг, образуют участники «Цеха поэтов». Второй круг - собственно шесть акмеистов. Третий, наиболее эзотерический, - стихотворцы, чью поэтику, в соответствии со сложившейся традицией, мы будем называть «семантической» /Мандельштам, Ахматова, Гумилев/»2), а также идея о возвращении «равновесия» как принципе акмеизма.
Работы И.СКорецкой* и Н.А.Кожевниковой4, а также исследования зарубежных литературоведов: А.Пайман5, А.Ханзен-Леве6, В.Маркова7 и Х.Барана8, - подкупают обстоятельностью, широтой анализируемого материала. Кроме того, Н.А.Кожевникова вычленяет круг опорных слов русского символизма, подробно анализируя оттенки значений, а А.Ханзен-Леве подробно исследует тематические тезаурусы, опираясь на изучение огромного числа
1 Лекманов О.А. Книга об акмеизме и другие работы. Томск, 2000.
2 Лекманов О.А. Книга об акмеизме и другие работы. Томск, 2000, С. 13 - 14.
3 Корецкая И.В. Над страницами русской поэзии и прозы начала века. М.,
1995.
4 Кожевникова М.А. Словоупотребление в русской поэзии начала XX века.
М., 1986.
5 Пайман А. История русского символизма. М., 1998
6 Ханзен-Леве А. Русский символизм. Система поэтических мотивов. Ранний
символизм. СПб., 1999.
7 Марков В.Ф. История русского футуризма. СПб., 2000.
8 Баран X. Поэтика русской литературы XX века. М., 1993.
текстов не только наиболее известных поэтов, но и, как принято говорить, авторов «второго ряда».
Нельзя не отметить исследование различных аспектов литературы модернизма в работах Л-Долгополова1 , Л.Кихней2, В.Н.Альфонсова3, Н.В.Дзуцевой4, И.В.Петрова5, СН.Тяпкова6.
Мы считаем, что все упомянутые исследования составляют ту необходимую научную базу, без твердого знания которой разговор о гумилевской поэтике невозможен.
Разумеется, разговор о поэзии предполагает и серьезное
изучение теории литературы, особенно тех ее разделов, которые
касаются лирики и лирических жанров. Мы опирались на
фундаментальные исследования Ю.Н.Тынянова7,
1 Долгополое Л. На рубеже веков. Л., 1977.
2 Кихней Л. Акмеизм. Миропоинимание и поэтика Л., 2001; Кихней Л.Г.
Философско-эстетические принципы акмеизма и художественная практика
Осипа Мандельштама. М., 1997.
3 Альфонсов В.Н. Русская поэзия первой половины XX века: творческое
миропонимание и художественные системы. СПб., 1996.
4 Дзуцева Н.В. Проблемы поэтики и эстетики постсимволизма. Иваново,
1999.
5 Петров И.В. Акмеизм как художественная система. К постановке проблемы:
Дис канд. филол наук. 10.01.01., Екатеринбург, 1998.
6 См., напр.: Тяпков С.Н. Творчество К.Бальмонта в свете принципа
дополнительности Нильса Бора (К постановке вопроса)//К.Бальмонт,
М.Цветаева и художественные искания XX века. Иваново, 1999.
7 Тынянов Ю.Н. Проблемы стихотворного языка. М. 1965.
В.М.Жирмунского1, М.М.Бахтина2, Л-ЯХинзбург3,
Б.В.Томашевского4.
Методологическую базу нашего исследования составляют
работы М.М.Бахтина5, Ю.М.Лотмана6, М.Л.Гаспарова7,
Л.И.Тимофеева8, Г.Н. Поспелова9, Р.Якобсона10, И.П.Смирноваи.
Избранная нами тема предполагает ясное понимание того,
какие грани значения терминов «аллегория» и «символ»
актуализированы в современной науке. Поскольку ситуация здесь
довольно запутанная, нам кажется необходимым кратко очертить
проблемное поле, связанное с этими понятиями, и четко расставить
акценты. В противном случае нам не избежать произвольных
трактовок.
Литература, так или иначе затрагивающая близкую нам проблематику, огромна12, классифицировать ее очень сложно, а в
1 Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. М., 1977, С.
157 -173, Жирмунский В.М. Теория стиха. Л., 1975.
2 Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1986.
3 Гинзбург Л. О лирике. М., 1997.
4 Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика. М., 2002.
5 Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1986.
6 Лотман Ю.М., Минц З.Г. Статьи о русской и советской поэзии. Таллинн,
1989.
7 Гаспаров М.Л. Очерк истории русского стиха. М., 1984.
8 Тимофеев Л.И. Слово в стихе. М., 1982.
9 Поспелов Г.Н. Лирика среди литературных родов. М., 1976.
10 Якобсон Р. Работы по поэтике. М., 1987
11 Смирнов И. Смысл как таковой. СПб., 2001.
12 А. Белый Символизм как миропонимание. М, 1994; Аверинцев С.С. Символ художественный //Краткая литературная энциклопедия.В9т., Т.6, М.,
1971, С.826 -831;Антонов В.Н. Символ и его роль в сознании: Афтореф. дис.
канд. филос. наук. 09.00.01 .М., 1980; Арнхейм Р. Символ в
искусстве/Искусство и визуальное восприятие. М., 1974, С. 329 - 381; Ауэр А. Символ//Литературная учеба. 1983, №5, С. 209 - 211; Бурчак В.П. Аллегория и ее функции в русской поэзии 1870-х годов. Автореф. дисс....к.ф.н.: 10.01.01., - Томск, 1999; Бутырин К.М. Проблема поэтического символа в русском литературоведении (XIX - ХХв.) //Исследования по поэтике и стилистике. Л.,
1972, С. 252 - 254; Вартазарян СР. От знака к образу. Ереван, 1973;
Виноградов В.В. О поэзии Анны Ахматовой (Стилистические наброски) //
Виноградов В.в. Поэтика русской литературы. М., 1976, С. 369 -458; Гадамер
Г.-Х. Истина и метод. Основы философской герменевтики.М., 1988;Гегель Г.В.
Ф. Символическая форма искусства//Гегель Г.В.Ф. Эстетика. В 4х т., Т2., М.,
1969, С 13 - 138; Гей Н.К. Знак и образ//Контекст, 1973, М, 281 - 305;
Генералова Н.П. Проблема точности в литературоведении и понятие
символического образа//Методологические вопросы науки о литературе:
Сборник научных трудов. - Л., 1984, С. 199 - 218; Голан Ариэль. Миф и
символ. М., 1994; Губер А. Структура поэтического символа//Труды Гос.
Академиихудожеств. Наук. Филос. Отд., в.1, М., 1927; Жан Мореас Манифест
символизма//Зарубежная литература XX века. Хрестоматия. ТІ (1871 - 1917),
С. 105 — 107; Зоткина О.Я. Символ в «онтологии творчества»
П.А.Флоренского (К характеристике «религиозного эстетизма»): Афтореф.
дис. ... канд. филос. наук. 09.00.04., М., 1991; Иванов Вяч. И. Дионис и
прадионисийство. СПб, 1994; Кассирер Э. Избранное. Опыт о человеке. М.,
1998; Кривченко Э.Я. Система символов в ранней поэзии А.Белого: Дис. ...
канд. филол наук: 10.02.01., М. 1994; Крохина Н.П. Миф и символ в
романтической традиции (В русской поэзии и эстетике начала XX века):
Афтореф. дис. ... канд. филос. наук. 10.01.08., М., 1990; Ларин Б.А. О лирике
как разновидности художественной речи (семантические этюды)//Русская речь, 1927; Ларин Б.А. Эстетика слова и языка писателя. М. 1974; Лихачев Д.С. Поэтика литературных средств//Лихачев Д.С. Историческая поэтика русской литературы. Смех как мировоззрение и другие работы. - С-Пб., 2001, С.146 - 285; Лосев А. Ф. Шестакович В.П. История эстетических категорий., М., 1965; Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф. М., 1982; Лосев А.Ф. Проблема символа в связи с близкими к нему литературоведческими категориями //Изв. АН СССР ОЛЯ Т.29, 1970, в.5; Лосев А.Ф. Проблема символа и реалистичекое искусство. М., 1976; Лосев А.Ф. Символ //Философская энциклопедия. Т5, М., 1970, С.10 - 11; Лосев А.Ф. Форма. Стиль. Выражение. М. 1995; Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек - Текст - Семиосфера - История. М., 1994;Мамардашвили М.К., Пятигорский A.M. Символ и сознание. Метафизические рассуждения о сознании, символике и языке. М., 1999; Мелетинский Е.М. О литературных архетипах. М., 1994.;Минц З.Г. Символ у Александра Блока//Минц З.Г. Поэтика Александра Блока. С-Пб., 1999, С.334-361; Михайлова А.А. Символ. Аллегория. Образ.//0 художественной условности. М., 1970, С.191-236; Орлова Н.А. Философско-категориальные основания концепций символа: Афтореф. дис. ... канд. филос. наук. 09.00.01., М., 2000; Потебня А.А. Символ и миф в народной культуре. М., 2000;Потебня А.А. Теоретическая поэтика. М., 1990; Свасьян К.А. Проблема символа в современной философии. Ереван, 1980; Секст Эмпирик Против Ученых, VIII, 11-12//Секст Эмпирик Сочинения. Вступ, ст. и пер. А.Ф.Лосева, т. 1., 1975; Символ в системе культуры: [сб.ст./Ред. Ю.М.Лотман]. - Тарту, 1987;Созина Е.К. Теория символа и практика художественного анализа: Учебное пособие по спецкурсу. Екатеринбург, 1998;Стояновский М.Ю. Символ в у Вяч. Иванова. Традиция и специфика: Дис. ... канд. филол наук. 10.01.01., М., 1996; Сычева С.Г. Проблема символа в философии. Томск, 2000;Тодоров Ц. Теории символа. М., 1998; Хайдеггер М. Истоки художественного творения
рамках нашей работы, думается, излишне. Ограничимся лишь указанием на основные «проблемные точки».
История понятия символ принадлежит не одной науке и связана со многими категориями. Так, проблема символа неотделима от изучения таких понятий, как «художественный образ», «аллегория», «метафора», «знак», «миф», «архетип», «эмблема», «имя» и некоторых других1. В разные эпохи актуализировались свои «соседние» с символом явления.
Для античности было важно отделить символ от дофилософского мифа. В мифологическом, дофилософском, мышлении, символическая форма и ее смысл существуют нерасчлененно, поэтому какой-либо осмысляющий природу символа взгляд исключен. Первым шагом по разделению мифа и символа было учение Платона об «идеях», его опыты по конструированию вторичной философской мифологии.
Учение Аристотеля о символе связано с учением о знаке и отделением знака от вещи. Он выделяет три компонента символа, частным случаем которого является слово: звук, душевное состояние и предмет. Хотя античное мышление смешивает аллегорию и
//Зарубежная эстетика и теория литературы XIX - XX в. МГУ, 1987, С. 264 -312; Юнг К.Г. К вопросу о подсознании/ДОнг К.Г., фон Франц М.-Л., Хендерсон Дж.Л., Якоби И., Яффе А. Человек и его символы. М., 1997. С 13 -102.
1 Вопросу различения символа и некоторых близких ему понятий посвящена статья Лосев А.Ф. Проблема символа в связи с близкими к нему литературоведческими категориями//Изв. АН СССР ОЛЯ Т.29, 1970, в5.; см. также Лосев А.Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. М., 1976.
символ, Аристотель создал классификацию символов: он подразделяет их на условные («имена») и естественные («знаки»)1.
Неоплатонизму принадлежит попытка отличения символа от рассудочных категорий. Плотин, в сущности, разделяет знак и символ: он противопоставляет условную знаковую систему алфавита и символику египетской иероглифики, предлагающей интуиции воспринимающего целостный и неразложимый образ2.
Стоики, как и Аристотель, говорят о трех взаимосвязанных сущностях: означаемом, означающем и предмете. Означающее - это звук, предмет есть нечто объективно существующее, означаемое же - это вещь, открывающаяся в слове и воспринимаемая как существующая в зависимости от нашей мысли. В трактате «Против ученых» Секст Эмпирик говорит о том, что варвары не понимают означаемое, т.е. вещь, хотя способны слышать произносимое слово3.
Б философской герменевтике противопоставляются два вида употребления языка - ясный и темный, логос и миф. Интересным представляется тот факт, что уже в это время начинает чувствоваться, хотя она и не называется, проблема различения истинного и неистинного символа. По фрагменту из трактата Плутарха «Об оракулах» видно, что уже в древности «сакральная» темнота смысла и псевдоглубина нарочито непонятного текста различались очень ясно: «Что касается оракулов, то мнение публики
^м. об этом: Тодоров Ц. Теории символа. М., 1998, С.5.
2 См.: Антология мировой философии, т.1, чЛ, М., 1969, с. 538 - 54; Лосев А.Ф.
Символ//Философская энциклопедия. Т5, М., 1970, С.10.
3 Секст Эмпирик Против Ученых, VIII, 11-12//Секст Эмпирик Сочинения.
Вступ, ст. и пер. А.чХЛосева, т. 1., 1975.
по этому поводу претерпело изменения... <...> ...в былые времена их своеобразный, странный стиль, совершенно двусмысленный и иносказательный, заставлял толпу верить в их божественность, наполняя ее удивлением и благоговением; но позже стало предпочтительней узнавать обо всем ясно и легко, ... без обращения к вымыслу, и поэзию, которая окружала оракулов, обвинили в том, что она противится познанию истины, затемняя божественные откровения; и даже стали подозревать, что метафоры, загадки и двусмысленности являются для гадателей уловками и убежищами, устраиваемыми для того, чтобы прорицатель мог удалиться в них и спрятаться там в случае ошибки»1.
Образ-мотив варварской стихии: аллегорическая и символическая составляющие
Поэзия символизма, разрабатывая собственную символику, активно использовала универсальные культурные знаки. На базе символов, "проходящих сквозь" культуру (Лотман), создавались знаки, одновременно коррелирующие с универсальной знаковой системой и отличающиеся от ее элементов. Специфика этих образов по сравнению с образами других поэтических систем, также обращающихся к универсальным культурным знакам, во многом определяла индивидуальность этой поэзии. «...«Алфавит» символов того или иного поэта далеко не всегда индивидуален: он может черпать свою символику из арсенала эпохи, культурного направления, социального круга. Символ связан с памятью культуры, и целый ряд символических образов пронизывает по вертикали всю историю человечества или большие ее ареальные пласты. Индивидуальность художника проявляется не только в создании новых окказиональных символов (в символическом прочтении несимволического), но и в актуализации порой весьма архаических образов символического характера»1. Большинство наиболее устойчивых символов имеет своим источником мифологические образы, которые, в свою очередь, были актуализированы многими предшествующими символизму культурами. Символы символизма поэтому черпают смыслы не только в контексте произведений самой этой поэтической системы, но и в мифолопіи и культурах, в которых они были актуальны в предшествующие эпохи.
В поэзии Гумилева использование универсальной символики также было одним из конструктивных поэтических принципов.
"Алфавит" символов лидера «цеха поэтов» во многом совпадал с "алфавитом" тех поэтов, на творчество которых ориентировался Гумилев, тех поэтических систем, из которых "выросла" его поэзия. Наиболее близкими поэтическими системами лля Гумилева стали романтическая и неоромантическая поэзия1. Однако структура, значения и соотношения символов в его стихах часто не совпадали с соответствующими в поэзии-источнике. Одним из структурирующих признаков творчества Гумилева было изменение символики актуальных для него поэтических систем, причем это изменение перерастало простое развитие символики и определяло рождение новой поэтики, выходящей за рамки романтизма или символизма.
Как известно, одним из провозглашенных принципов акмеистической поэзии было возвращение слову его значения, "снятие" символических коннотаций. О.А Лекманов говорит о том, что в слове акмеизма были "уравновешены" тайна и реальность. "...Акмеисты, как правило, не жертвовали потусторонним ради посюстороннего. Свою задачу они видели не в том, чтобы изгнать мистику из поэзии, а в том, чтобы уравновесить "мистическое" и "земное", выправить крен в сторону метафизики, допущенный символистами"1.
Однако, как мы попытаемся показать в нашей работе, изменения слова в поэзии Гумилева не исчерпываются усилением "земных" значений. С символами происходят некоторые процессы, во многом определяющие своеобразие гумилевского творчества.
Традиционно считается, что изменения поэзии Гумилева видны в его "зрелой" поэзии - периода творчества, начинающегося со времени написания сборника "Чужое небо"2. Однако, по нашим наблюдениям, изменения символики характерны и для раннего творчества поэта и проявились задолго до первых акмеистических манифестов, в сборниках, обычно называющихся "несамостоятельными" и "подражательными" "Путь конквистадоров", "Романтические цветы" и "Жемчуга". В произведениях, вошедших в эти сборники, действительно чувствуется ученичество и сильное влияние символизма и романтизма как поэтических систем, а также влияние отдельных представителей этих направлений. Но, как мы попытаемся показать, и в творчестве этого периода ярко проявились индивидуальные черты гумилевского стиля, касающиеся, в частности, переосмысления символических образов и мотивов. В этом смысле показателен образ-мотив варварской стихии - один из сквозных в художественном мире Гумилева.
Женские образы в лирике Гумилева: традиция символизма и ее трансформация
В научной литературе неоднократно отмечалось, что « традиции символизма оказались наиболее устойчивыми именно в любовной лирике. Возвышенность, романтичность, органично присущая поэтическому образу возлюбленной, в поэзии постсимволизма приводила к тому, что язык символизма сохранял свою актуальность в любовной лирике, теряя ее в других жанрах. «Синий вечер» нашептывает лирическому герою раннего Есенина, что его возлюбленная была лишь «песня и мечта»; «выдумавший» ее «приложил уста к светлой тайне». Даже у последовательно разрушавшего символистские каноны О.Мандельштама любовная « лирика, особенно в начале 10-ходов, отчетливо хранит «приметы» стиля символистов.
Поэтому нет ничего удивительного в том, что женский образ на протяжении всего творчества Гумилева часто напоминает о символизме. Он нередко является тем признаком, по которому «опознается» символичность гумилевской поэзии. Не случайно Вяч.Вс.Иванов говорит, имея в виду именно женский образ, о приближенности поэзии Гумилева к блоковской традиции: «В канцонах и примыкающих к ним по образности и теме стихотворениях Гумилев ближе всего к традиции Блока; он, по сути, приближается к воспеванию не просто женщины, а Дантовской Беатриче, Вечной женственности... [о стихотворении "Я сам над собой надсмеялся»] Эта поэзия видений по сути своей выходила за рамки, очерченные ранним акмеизмом, и тяготела ... к образности великого символиста Блока...»
Образ женщины действительно может служить яркой иллюстрацией мысли о том, что символическое мышление было свойственно Гумилеву на любом отрезке творческого пути. Этот тезис достаточно очевиден, давно сформулирован специалистами2 и практически не нуждается в доказательствах. Сложнее и интереснее, на наш взгляд, обратить внимание на то, что и здесь Гумилев далеко не всегда остается верен языку символов. Более того, как нам представляется, характерное для стиля Гумилева «балансирование» на грани символического и, условно говоря, аллегорического мышления сказывается и в поэтике женских образов, в которых, на первый взгляд, все говорит о символизме.
О сравнительно ранних стихотворениях уже шла речь в первой главе. Не менее показательны и более поздние произведения. Характерно, что этот образ у Гумилева часто насыщен одновременно и знаковым содержанием, и содержанием, обусловленным глубоко личностным переживанием. Этот образ, на первый взгляд, отвечает критериям самых разных пониманий символа. Это образ «реального явления», имеющего значимость для автора, и в этом смысле отвечает лосевскому определению символа. По Лосеву, символ всегда есть отражение, «...однако не пассивное, не мертвое, а такое, которое несет в себе силу и мощь самой же действительности, поскольку однажды полученное отражение перерабатывается в сознании, анализируется в мысли, очищается от всего случайного и несущественного и доходит до отражения уже не просто чувственной поверхности вещей, но их внутренней закономерности. В этом смысле и надо понимать, что символ вещи порождает вещь. «Порождает» в этом случае значит понимает закономерности, ту же самую объективную вещь, но в ее внутренней закономерности, а не в хаосе случайных нагромождений. Это порождение есть только проникновение в глубинную и закономерную основу вещей, представленную в чувственном отражении, только весьма смутно, неопределенно и хаотично»1.
Женский образ у Гумилева основан именно на глубоком осмыслении бытия, и его «смысловая глубина» для автора образа заложена в реальности. Именно на этом основывался «идеальный» символ символизма. «Для того, чтобы уловить и навеки идеально закрепить явление необходимо сосредоточить в нем силы бытия; нужно признать его безусловную ценность, увидеть в нем не что-нибудь, а фокус всего, единственный образчик абсолютного. В этом собственно и состоит созвучие поэтической души с истиною предметною, ибо поистине не только каждое пребывает во всем, но и все нераздельно присутствует в каждом. Отвлеченный пантеизм растворяет все единичное в абсолютном, превращая это последнее в пустую безразличность; истинное поэтическое созерцание, напротив, видит абсолютное в индивидуальном явлении, не только сохраняя, но и бесконечно усиливая его индивидуальность»
