Содержание к диссертации
i^./ Введение 3
Глава 1. История изучения литературных и фольклорных
сказаний о святом Николае Угоднике 17
Глава 2. Народная традиция образа святого Николая Угодника в
«Николиных притчах» А. М. Ремизова. 31
1. Источник и его авторская переработка в цикле притч о
Николе Угоднике. 31
2. Творческая история цикла А. М. Ремизова «Николины
притчи». 70
Глава 3. Книжная традиция образа святого Николая Угодника в
«Трех серпах» А. М. Ремизова. 96
1. Источник и его авторская переработка в цикле легенд о
Николае Угоднике «Три серпа» А. М. Ремизова. 96
2. Творческая история цикла А. М. Ремизова «Три серпа».
Художественное своеобразие авторского воссоздания
образа святого Николая Угодника. 131
л Заключение 164
\^/ Шифры использованных рукописей и архивных материалов 170
Библиография 171
Приложение I 192
Приложение II 200
Список сокращений 207
Введение к работе
Обращение русского писателя XX века к древней литературе — закономерное явление переломной эпохи. Отход от традиционных ценностей, тенденция поиска новых путей и новых форм, создали, по словам С. А. Венгерова, атмосферу «пестрого беспорядка». И в этой атмосфере «духовного брожения» писатели и поэты искали сколько-нибудь прочного основания для своего творчества, всех их «объединяло одно упорное стремление — понять, почувствовать, догадаться о будущем страны, о судьбе ее народа, о ее роли на земле...».1 Возвращение к истокам, «припоминание» прошлого всегда происходило в эпоху перемен, помогало лучше рассмотреть настоящее, найти новый импульс к дальнейшему развитию. Для писателя Алексея Ремизова, имя которого «неизменно ассоциировалось с образами, идеями, произведениями, историческими лицами и событиями Древней Руси», древняя литература явилась ключом к пониманию настоящего, которое наследует свои генетические черты, реализуясь через «прапамять». В сказаниях и легендах русского народа Ремизов нашел не только отражение религиозных и морально-этических установок наших предков, но и жизнь непонятной, неповторимой субстанции, называемой загадочной русской душой.
Современники Ремизова по-разному оценивали его произведения, основанные на древнерусских источниках. Одни видели в творчестве писателя попытку возвращения к истокам, несущим ответы на эпохальные вопросы — среди них были люди, особенно близкие А. Ремизову (А. Блок, А. Белый), единомышленники по перу (Вяч. Иванов, М. Цветаева, 3. Гиппиус, Б. Зайцев, М. Пришвин), литературные критики (Р. В. Иванов-Разумник, К. Мочульский, К. И. Чуковский), ученые-медиевисты (А. А. Шахматов, И. А. Шляпкин, А. И. Яцимирский). Другие видели в работе Ремизова эстетское
1 Горький М. Собрание сочинений : В 30 тт. М., 1953. Т. 24. С. 66. Грачева А. М. Алексей Ремизов и древнерусская культура. СПб., 2000. С. 5.
4 стилизаторство, отмечали отсутствие «дара синтеза» и утрату «власти над материалом» (И. Бунин, В. Кранихфельд, А. Измайлов). Третьи видели в работе Ремизова «эстетское стилизаторство» (И. Бунин, В. Кранихфельд). Особое признание Ремизов получил за рубежом: у писателей-новаторов (А. Бретон, Р. Роллан, М. Арлян, Ж. Полян); у известных медиевистов (П. Паскаль, А. Мазон, Б. Унбегаун);4 впервые была отмечена чисто поэтическая сторона произведений А. Ремизова (А. Жид, Г. Галлимар).
Важное место среди прижизненной критики ремизовских текстов занимают работы И. Ильина, который выделял мифотворчество среди других продуктивных характеристик писателя как один из литературных приемов, используемых автором.5 Однако он считал неоправданным «играющее смешивание эпох», «балагурство о священном»,6 перенесение механизма «всесмешивающего сновидения»7 в художественный текст. Возникшие между критиком и художником противоречия можно считать свидетельством «изменения культурного горизонта, когда в пределах богословского поля деятельности, наиболее остро обозначился вопрос о противостоянии религиозных канонов надвигающемуся модернизму».8
Среди современных Ремизову исследователей следует выделить работы Н. В. Резниковой, литературной помощницы писателя. В 1980 г. были изданы отдельной книгой ее статьи об Алексее Ремизове, написанные
Там же.
4 Там же. С. 6
5 Ильин И. А. Собрание сочинений. М., 1996. Т. 6. Кн. 1. С. 310.
6 Цит. по: Обатнина Е. О целях творчества. Полемический диалог А. Ремизова и
И. Ильина // Алексей Ремизов. Исследования и материалы / Отв. ред. А. М. Грачева. А.
д' Амелия. СПб. — Салерно, 2003. С. 182—183.
Ильин И. А. Творчество Ремизова / И. А. Ильин // О тьме и просветлении. Мюнхен, 1959. С. 120. Обатнина Е. О целях творчества. С. 202.
5 в 1950—1970 гг. и являющиеся одним из первостепенных источников «для изучения биографии и творческой лаборатории Ремизова».9
В 1957 г. в Париже вышла книга Н. Кодрянской,1 ученицы Ремизова, основанная на повествовании о биографии Ремизова и некоторых (концептуально обозначенных самим писателем) особенностях творческого процесса. В состав книги вошли тексты, «сознательно обработанные самим Ремизовым»11 и позже исправленные Кодрянской. Таким образом, это произведение, принадлежащее к типу «творчества по материалу», явилось ярким художественным, но, к сожалению, не всегда достоверным воссозданием12 образа Алексея Ремизова.
По вполне понятным причинам активное изучение прозы Ремизова начали западные слависты. Вслед за монографией К. Гейб,13 в которой анализировались формальные аспекты стилистики писателя, появились статьи Р. Бейли, X. Лампля, А. Пайман, О. Раевской-Хьюз, А. Шейна и др., посвященные проблемам жанра и стиля его произведений.14
Важным этапом в ремизоведении было появление в 1978 г. составленного Е. Синани библиографического справочника, в котором «были зарегистрированы многообразные формы обращения Ремизова к древнерусским памятникам».15
«Возвращение» имени Ремизова в историю русской литературы началось с контактов писателя (1957 г.) с археографом, основателем
9 Грачева А. М. Алексей Ремизов и древнерусская культура. С. 7.
10 Кодрянская Н. В. Алексей Ремизов. Париж, 1959.
11 Грачева А. М. Творческие материалы А. Ремизова к книге Н. Кодрянской «Алексей
Ремизов» // Алексей Ремизов. Исследования и материалы / Отв. ред. А. М. Грачева.
А. д' Амелия. С. 262.
1 Там же.
13 Geib К. Stilstudien А. М. Remizov. Munich, 1970.
J. Bailey, H. Lampl, A. Pyman, 0. Raevsky-Hughes, A. Shane. См. подробно в кн.: Слобин Г. Н. Проза Ремизова. 1900—1921. СПб., 1997. С. 166.
Грачева А. М. Алексей Ремизов и древнерусская культура. С. 7.
Древлехранилища Пушкинского Дома В. И. Малышевым,16 а также с опубликования в 1977 г. составленного С. С. Гречишкиным описания архива Ремизова17. В это же время в связи со столетием со дня рождения писателя издательство «Художественная литература» выпустило первый за
послереволюционные годы однотомник Ремизова «Избранное», подготовленный Ю. А. Андреевым.
Исследование ремизовского наследия в СССР началось с публикации его литературных переложений древнерусских повестей в узкоспециальных академических изданиях (публикации Я. С. Лурье, Р. П. Дмитриевой, А. М. Грачевой).19 Разработанные этими учеными-медиевистами общие принципы сопоставления текстов Ремизова с источниками в дальнейшем стали традиционными и отразились в ряде последующих работ исследователей творчества Ремизова: отметим статьи А. В. Пигина, Е. В. Тырышкиной, Е. Р. Обатниной, М. В. Козьменко, С. Н. Доценко, А. Возняк, М. Н. Климовой, Ю. Розанова20 и др.
16 А. М. Ремизов. Письма к В. И. Малышеву / Публ. С. С. Гречишкина и А. М.
Панченко // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1977 год. Л., 1979.
С. 203—215.
17 Гречишкин С. С. Архив А. М. Ремизова // Ежегодник Рукописного одела
Пушкинского Дома на 1975 год. Л., 1977. С. 20—45.
18 Ремизов А. М. Избранное. М., 1977.
19 Лурье Я. С. А. М. Ремизов и древнерусский «Стефанит и Ихнелат» // Русская
литература. 1966. № 4. С. 176—179; Дмитриева Р. П. Повесть о Петре и Февронии в
пересказе А. М. Ремизова // ТОДРЛ. Л., 1970. Т. 26. С. 155—176; Грачева А. М.
Повесть А. М. Ремизова «Савва Грудцын» и ее древнерусский прототип // ТОДРЛ.
Л., 1979. Т. 33. С. 388—400; Она же. «Повесть о Бове Королевиче» в обработке А. М.
Ремизова// ТОДРЛ. 1981. Т. 36. С. 216—222; см. также: Грачева. А. М. Древнерусские
повести в пересказах А. М. Ремизова // Русская литература. 1988. № 3. С. 110—117.
Пигин А. В. Повесть А. М. Ремизова «Соломония» и ее древнерусский источник // Русская литература. 1989. № 2. С. 114—118; Тырышкина Е. В. Интерпретация Апокалипсиса в «Крестовых сестрах» А. М. Ремизова // Slavia orientalis. 1993. Т. 42. № 1. Р. 59—70; Обатнина Е. Р. От маскарада к третейскому суду («Судное дело об
7 В 80—90-е годы, помимо отдельных статей, выходят в свет специальные сборники о творчестве писателя («Russian Literature Triquarterly» под редакцией С. Арониан; «Aleksei Remizov: Approaches to a Protean Writer» под редакцией Г. Слобин; сборник трудов «Алексей Ремизов» под редакцией А. М. Грачевой ); монографии X. Вашкелевич, А. Возняк, Г. Слобин, Е. В. Тырышкиной .
Из последних публикаций особого внимания заслуживает сборник статей «Алексей Ремизов» под редакцией А. М. Грачевой и А. Д'Амелии24
обезьяньем хвосте» в жизни и творчестве А. М. Ремизова) // Лица. Биограф, альманах. М.—СПб., 1993. Вып. 3. С. 448—465; Козьменко М. В. «Лимонарь» как опыт реконструкции русской народной веры // Алексей Ремизов. Исследования и материалы / Отв. ред. А. М. Грачева. СПб., 1994. С. 26—32; Доценко С. Н. «автобиографическое и «апокрифическое» в творчестве А. Ремизов // Алексей Ремизов. Исследования и материалы / Отв. ред. А. М. Грачева. СПб., 1994. С. 33—40; Климова М. Н. «Трагедия о Иуде, принце Искариотском» А. М. Ремизова и ее древнерусский источник // Роль традиции в литературной жизни эпохи. Сюжеты и мотивы. Новосибирск, 1995. С. 89— 100; Розанов Ю. Иуда Искариот в трактовке Алексея Ремизова Библейские мотивы и образы в русской литературе. Вологда, 1995. С. 43—51.
21 Russian Literature Triquarterly. 1986. Vol. 19.; Aleksei Remizov: Approaches to a Protean
Writer. Proceedings of the 1985 International Symposium on A. Remizov. Columbus, Ohio:
Slavica, 1987.
22 Алексей Ремизов. Исследования и материалы / Отв. ред. Грачева А. М. СПб., 1994 —
далее: Алексей Ремизов (1994). В сборник вошли исследования таких авторов, как А.
Д'Амелия, X. Вашкелевич, А. Возняк, А. М. Грачева, С. Н. Доценко, Л. Иезуитова, М.
В. Козьменко, Э. Мануэлян, Ю. Молок, Е. Р. Обатнина, Г. Слобин, О. П. Раевская-
Хьюз, Е. В. Тырышкина, и др.
23 Waszkielewicz Н. Modernistyczny starowierca. Glowne motywy prozy Aleksego
Riemizowa. Krakow, 1994. Wozniak Anna. Tradycja ruska wedlug Aleksego Riemizowa.
Lublin, 1995; Slobin G. Remizov's fictions. 1900—1921. Illinois, 1991 (перевод: Слобин Г.
H. Проза Ремизова. 1900-1921. СПб., 1997); Тырышкина Е. В. «Крестовые сестры» A.M.
Ремизова: концепция и поэтика. Новосибирск, 1997.
24 Алексей Ремизов. Исследования и материалы. СПб. — Саперно, 2003. Далее:
Алексей Ремизов (2003).
8 и монография А. М. Грачевой «Алексей Ремизов и древнерусская культура»,25 раскрывшая влияние религиозно-философских, политических и эстетических категорий древнерусской культуры на творчество А. Ремизова. Данная проблема впервые рассматривается в рамках творчества Ремизова в целом. Монография содержит много нового материала: в ней публикуются ранее неизвестные документы и черновые творческие рукописи из архивов, хранящихся в России, Франции, США.
Также следует назвать вышедшую в 2004 г. монографию Галины Завгородней «Алексей Ремизов. Стиль сказочной прозы», которая посвящена анализу сказочной прозы Алексея Михайловича Ремизова.
7 А.
Автором, кроме прочего, рассматривается трансформация фольклорных сюжетов в цикле А. М. Ремизова «Николины притчи» на основе сопоставления «переложений» писателя с их источниками (глава «Алатырь
— камень русской веры»).
Обращение Алексея Ремизова к образу святого Николая
Мирликийского было одним из важнейших этапов творческого самопознания писателя. Особенным для Ремизова стал этот образ «угодника Божия» и «теплого заступника» за человека. Мечта приблизиться к Богу, быть сопричастным его бытию, по словам Ремизова, заставляла человека создавать идеальную реальность, в которой сосуществуют людское и Божественное. Так «вышли на Русь сказкой»
Грачева А. М. Алексей Ремизов и древнерусская культура.
Г. Завгородняя рассматривает циклы «Посолонь», «Лимонарь, сиречь луг духовный», «Русские женщины».
Завгородняя Г. Алексей Ремизов. Стиль сказочной прозы. Ярославль, 2004. С. 52— 65.
Варианты именования св. Николая по г. Миры (Ликия) — Мирликийский Чудотворец, Мир Ликийских Чудотворец. Далее мы будем использовать имя Николай Мирликийский (кроме особых случаев ссылок, с другим именованием — Мир Ликийский).
9 легенды о святом Николае. — «А в русских веках Никола Угодник и
Чудотворец — заместитель Бога на земле».
В творчестве Ремизова можно выделить произведения, непосредственно посвященные святому Николаю Угоднику («Николины притчи», «Три серпа», «Образ Николая Чудотворца. Алатырь — камень русской веры»); произведения, в которых святой упоминается в связи с символическим толкованием, топонимическими обозначениями («Взвихренная Русь», «Огненная Россия», «К Морю-Окияну»); произведения, где «присутствие» святого выражено имплицитно («Полунощное солнце», «В плену», «Подстриженными глазами», «Весеннее порошье»).
Нам представляется возможным выделение нескольких этапов в работе А. М. Ремизова над образом Николая Угодника. Началом послужило народное, «изустное», восприятие («Николины притчи» '), далее Ремизов обращается к древним житийным памятникам («Три серпа» ), и, наконец, создает, приближенный по стилю к научному исследованию, труд о святом Николае («Образ Николая Чудотворца» ). В основе цикла произведений о Николае Угоднике лежит идея «универсальности»34 святого, которая реализуется в следующих темах:
а) милости;
б) доли;
в) змееборчества.
29 Кодрянская Н. Алексей Ремизов. Париж, 1959. С. 85.
Работа по выяснению состава сборников Ремизова, отличительной чертой которых является вариативность, не может быть проведена без использования библиографического справочника Е. Синани (см. выше).
31 Ремизов А. М. Николины притчи. Пг., 1917.
32 Ремизов А. М. Три серпа : В 2 тт. Париж, 1927—1929.
33 Ремизов А. М. Образ Николая Чудотворца. Алатырь — камень русской веры. Париж,
1931.
34 «Николай-чудотворец среди святых перед престолом Господним первый, а для
человека — универсален» (Ремизов А. Образ Николая Чудотворца... С. 11).
Все эти темы в произведениях Ремизова воплощаются через разнообразные функциональные категории, присущие святому: Никола становится помощником в любом деле, «захватывая все отрасли человеческих потребностей».35 Возможно выделение главных, обобщающих «функций» св. Николая, характерных для названных произведений А. Ремизова и текстов-источников:
функции защитника, поборника Божественной истины, исходящие из параллелизма культу архангела Михаила: заступник за напрасно осужденных и страдающих за веру, освободитель от казни и тюрьмы; борьба с темным началом, со злом в разных его ипостасях («Николины притчи», «Три серпа»);
функции, исходящие из водного культа: усмирение бури, спасение утопающих, дарование дождя (второй и частично первый тома «Трех серпов», притча «Никола угодник» из «Николиных притч»);
функции, исходящие из весеннего культа: помощь в хозяйственной деятельности по подготовке к посевам, в сборе урожая, в скотоводстве («Николины притчи» и рассказы из них, вошедшие в первый том «Трех серпов»).
Изучая легенды, Ремизов «проникал» в самые глубинные пласты текста, чтобы осознать себя героем происходящего, чтобы реконструировать народный миф, по-своему воссоздать древний текст, продолжить, по словам К. Мочульского, «творимую легенду»36. Особая
35 Аничков Е. В. Никола Угодник и святой Николай // Записки Неофилологического
общества. СПб., 1892. Вып.2. № 2. С. 17.
36 Мочульский К. /Рец./ Алексей Ремизов: Образ Николая Чудотворца. Алатырь —
камень русской веры. — Московские любимые легенды. Три серпа. — По карнизам.
Современные записки. 1932. № 48. С. 480. Очевидна связь с романом Ф. Сологуба
«Творимая легенда»: «Беру кусок жизни — грубой и бедной, и творю из него
сладостную легенду, ибо я — поэт. <...> я , поэт, воздвигну творимую мною легенду об
очаровательном и прекрасном» (Сологуб Ф. Творимая легенда. — М. : Современник,
1991).
литературная переработка легендарного сюжета — авторский метод писателя — «сводится к самой широкой амплификации. <...> Что и как прибавить или развить и в какой мере дословно сохранить облюбованный текст, — в этом вся хитрость и мастерство художника». Сама первооснова текста, по мнению писателя, «может быть скрыта под разного рода наслоениями в процессе письменной или устной фиксации», и художественная задача, которая в связи с этим возникает, заключается в воссоздании мифа путем «очищения» имеющегося сюжета.38
Исследуя особенности работы писателей-символистов, Л. А. Сугай выделяет два пути творческого переосмысления древних источников, которые отличаются степенью участия в них лирического начала, глубиной конфликта имперсонального стиля и авторского голоса:39
через свободное творчество;
через стадию ученичества, которая предполагает глубинное погружение в художественный мир источника.
Ремизов, создавая образ Николы Угодника, избирает второй путь. В этом смысле обоснованным видится отождествление Ремизовым самого себя с писателями средневекового типа. Своим литературным учителем Алексей Ремизов называл, прежде всего, протопопа Аввакума, а в конце жизни даже «создал целые страницы фантастических «воспоминаний» о себе как о московском книгописце, осужденном Максимом Греком за переписку «басен», как о наборщике Ивана Федорова, как о справщике Печатного Двора — приятеле протопопа Аввакума».40 Для Алексея Ремизова работа над текстом была «ступенчата», сам автор сравнивал ее с работой над осязаемым, имеющим плоть, материалом: «это архитектура:
Ремизов А. Письмо в редакцию // Золотое руно. 1909. № 7—9. С. 146.
38 Термин А. М. Грачевой. См. статью: Древнерусские повести... С. 111.
39 Сугай Л. В. Наследие древнерусской культуры и творчество символистов / Л. В.
Сугай // Кусковские чтения. Культурное наследие Древней Руси. М. 2001. С. 147—150.
40 Грачева А. М. Древнерусские повести... С. 117.
12 выделование, выковывание».41 Ученик Ремизова Борис Пильняк так описал своего учителя за работой: «Ремизов не пишет, а делает слова (вы помните его руки, всегда в краске и карандашной пыли). Когда смотришь на них, видишь, в них зажаты слова, и эти слова имеют вес: Ремизов не пишет, а делает, не пером, аруками».42
Для «Николиных притч» характерно следование заданному образцу, поэтому наиболее приемлемо рассмотрение проблемы создания и истории текста в текстологическом ключе. В «Трех серпах», хотя и основанных на книжных источниках, Ремизов демонстрирует вольное обращение с исходным текстом, поэтому в исследовательском отношении наиболее интересно рассмотрение авторской переработки источника и художественных особенностей интерпретации книжного образа. В целом можно назвать следующие методы работы писателя над текстами-источниками и над собственными текстами:
Компиляция (соединение в рамках одного текста наиболее ярких деталей, фрагментов текстов различных источников — эстетическая, дидактическая задачи).
Амплификация (дополнение, развитие подробностей текста, расширение рамок повествования).
Замена нейтральных или стандартных языковых единиц на семантически и стилистически маркированные43.
«Освобождение» текста от языковых единиц, не несущих важной смысловой или эмоциональной нагрузки.
Кодрянская Н. Алексей Ремизов. С. 134. Подобный взгляд Ремизова на свою работу как на ремесло, с упором на «материальность» писания, ярко иллюстрируют его высказывания, собранные Кодрянской в книге «Алексей Ремизов» (1959) в главе «Ремесло писателя». См. также публикацию этой главы в издании: Ремизов А. М. Царевна Мымра. Тула, 1992.
42 Цит. по: Слобин Г. Проза Ремизова. С. 46.
43 То есть имеющие помету, стилистическую окраску, не являющиеся нейтральными.
13 В основе ремизовского метода лежит интуитивное, личностное начало: «В моих 'реконструкциях* старинных легенд и сказаний не только книжное, а и мое — из жизни — виденное, слышанное и испытанное. И когда я сидел над старинными памятниками и, конечно, неспроста выбирал из прочитанного, а по каким-то бессознательным воспоминаниям — 'узлам и закрутам' моей извечной памяти».44 Кроме того, текст Ремизова основан на принципе монтажа, восходящего к древней русской письменной традиции: в единое целое организуются исторические события, люди, предметы. Книга превращается «в орудие познания, в свод мудрости».45 Таким образом, «реконструкции» текстов Ремизова, содержащие определенный автобиографический подтекст,46 не просто воссоздают книжный источник, а являют собой «непрерывный рассказ памяти»,47 своеобразный коллаж, основанный на единстве, «органическом строении»48 фрагментов, связанных общей целью: воссоздать образ русской веры.
Обращение к произведениям А. М. Ремизова, посвященным воссозданию образа святого Николая Угодника,49 определило цель
44 Ремизов А. Подстриженными глазами. Книга узлов и закрутов памяти. Париж, 1951.
С. 132.
45 Д'Амелия А. Книга без конца: «Россия в письменах» // Алексей Ремизов (2003). С.
140.
46 См. статьи Доценко С. Н: «Автобиографическое» и «апокрифическое» в творчестве
А. Ремизова // Алексей Ремизов (1994). С. 33—40; Он же. «И к злодеям причтен». Тема
предательства в поэме А. Ремизова «Иуда» // Алексей Ремизов (2003). С. 43—55.
47 Д'Амелия А. Книга без конца... С. 128.
48 Лосский Н. О. Мир как органическое целое / Н. О. Лосский // Избранное. М., 1991. С.
390.
В качестве основного объекта изучения нами рассматриваются художественные произведения А. М. Ремизова о Николае Угоднике 1906—1929 годов, вошедшие в сборники: За святую Русь. Думы о родной земле. Пг., 1915; Укрепа. Слово к русской земле о земле родной, тайностях земных и судьбе. Пг., 1916; Николины притчи. Пг., 1917; Никола Милостивый. Николины притчи Пг.—М., 1918; Звенигород Окликанный.
14 диссертационной работы: установление литературной истории произведений А. М. Ремизова о святом Николае Угоднике, вошедших в циклы: «Николины притчи» (1917), «Три серпа» (1929) и обусловило основные задачи диссертации:
установление фольклорных и древнерусских источников произведений А. М. Ремизова, посвященных образу Николая Угодника;
проведение текстологического анализа произведений А. М. Ремизова;
исследование художественного своеобразия текстов А. М. Ремизова на основе выявления особенностей авторского метода работы с источником и собственным текстом.
Методологической основой работы являются принципы текстологического анализа памятников древней и новой литератур, разработанные Д. С. Лихачевым, С. А. Рейсером, Б. В. Томашевским, Г. О. Винокуром.50
Актуальность работы обусловлена отсутствием монографического исследования циклов притч и легенд А. М. Ремизова о святом Николае Угоднике; произведения «Николины притчи» и «Три серпа»
Николины притчи. Париж, 1924; Три серпа. Париж, 1929. Кроме того, к работе привлекаются произведения, в которых отразились концептуально важные моменты «воссоздания» А. М. Ремизовым образа святого Николая (Образ Николая Чудотворца. Алатырь — камень русской веры. Париж, 1931).
50 Лихачев Д. С. Текстология. На материале русской литературы X—XVII веков. 2-е изд., перераб. и доп. Л., 1983; Рейсер С. А. Основы текстологии. Л., 1969; Он же. Палеография и текстология нового времени. М., 1970; Томашевский Б. В. Писатель и книга: Очерк текстологии. М., 1959; Винокур Г. О. О языке художественной литературы. М., 1991.
15 рассматриваются учеными только в связи с рядом конкретных проблем творчества Ремизова.51
Научная новизна. Впервые предпринимается попытка комплексного исследования произведений А. М. Ремизова о св. Николае Угоднике («Николины притчи», «Три серпа»), в том числе текстологического. Анализ поэтики, идейного содержания, характеристика ряда фольклорных и книжных источников даются в работе в рамках исследования эволюции текстов А. М. Ремизова.
Практическое значение. Материалы, наблюдения и выводы, содержащиеся в работе, могут быть использованы в вузовских лекционных курсах, семинарских занятиях и специальных научных исследованиях по изучению творчества А. М. Ремизова, а также творчества других писателей, обращавшихся к образу святого Николая Угодника.
Апробация работы. Основные положения были изложены в докладах на конференциях:
Русская литература XX века. Типологические аспекты изучения (Москва, 2—3 февраля 2004 г.);
VIII Виноградовские чтения (Москва, 23—26 марта 2004 г.);
Например, А. М. Грачевой (Грачева А. М. О человеке, Боге и о судьбе: апокрифы и легенды Алексея Ремизова // Ремизов А. М. Собрание сочинений / Гл. ред. А. М. Грачева. М., 2001. Т. 6. С. 663; Она же. Текстологические проблемы научного издания сочинений писателей первой волны русской эмиграции (Собрание сочинений А. М. Ремизова). Проблемы текстологии и эдиционной практики. Опыт французских и российских исследователей / Под ред. М. Делона и Е. Дмитриевой; ИМЛИ РАН, Франко-российский центр общественных и гуманитарных наук, Французский университетский колледж в Москве. М, 2003. С. 72; М. В. Козьменко (Козьменко М. В. «Лимонарь» как опыт реконструкции русской народной веры // Алексей Ремизов (1994). С. 29); Г. Завгородней (Завгородняя Г. Алексей Ремизов... С. 52). 52 3. Гиппиус («Три сына — три сердца»); С. Есенин («Микола»); Н. Клюев («Погорелыцина»), А. Несмелое («Прощенный бес»).
3. Проблемы развития гуманитарной науки на северо-западе России: опыт, традиции, инновации (Петрозаводск, 29 июня — 2 июля, 2004 г.).
По материалам диссертации опубликованы четыре статьи.
