Содержание к диссертации
Введение
Часть I.
Циклы и циклизация в структуре «Арабесок» и «Петербургских повестей».
Глава 1. «Арабески» — цикл или сборник? Генезис, композиция, жанр 37
Глава 2. Межтекстовые связи как циклообразующий элемент «Арабесок» 77
Глава 3. «Петербургские повести»: специфика рецептивного цикла 104
Часть II.
Цикл и цикличность во внутренней архитектонике одного произведения.
Глава 1. Циклические элементы в структуре петербургских повестей 124
Глава 2. Циклические элементы в сюжетно-композиционном составе комедии «Женитьба» 150
Глава 3 Цикл как основа композиции и организации художественного пространства-времени
в «Мертвых душах» 182
Заключение 222
Библиография 227
- «Арабески» — цикл или сборник? Генезис, композиция, жанр
- Межтекстовые связи как циклообразующий элемент «Арабесок»
- Циклические элементы в структуре петербургских повестей
Введение к работе
Н.В. Гоголь входит сегодня в число наиболее интенсивно изучаемых русских классиков XIX века. На рубеже двух тысячелетий интерес к творчеству писателя не только не спадает, но постоянно увеличивается.
В работах последних четырех десятилетий, связанных с изучением творчества Н.В. Гоголя, преобладает интерес к «святая святых» филологической науки — поэтике. Проблемы поэтики гоголевского творчества по-прежнему остаются в числе самых актуальных. Одна из таких проблем — место цикла и цикличности в творчестве писателя.
Эта проблема является отдельной и весьма актуальной исследовательской темой в современной литературной науке. Если еще совсем недавно термин «цикловедение» был мало известен, то сегодня он доказал свою легитимность в ряду традиционных направлений литературоведения, среди актуальных проблем литературной науки.
Введение в тему диссертационного исследования нам представляется логичным начать с описания научной традиции, в русле которой находится исследование. Важность этой темы в контексте современной литературной науки обуславливает актуальность нашего исследования и степень его научной новизны.
Изучение цикла и цикличности в творчестве Н.В. Гоголя не является данью моде. На наш взгляд, исследование этой проблемы - логичное продолжение одной из отечественных традиций изучения поэтических вопросов гоголевского творчества. Поэтика гоголевского творчества была объектом внимания как прижизненных критиков писателя, так и исследователей конца XIX - начала XX века.
Принципиально новый поворот в исследовании гоголевского творчества связан с монографической работой В.В. Гиппиуса «Творче- ский путь Гоголя» . Эта монография в каком-то смысле вернула гоголе-ведение на тот путь изучения, который стал развитием работ дореволюционных исследователей.
Работа Гиппиуса возвращала науку к значимым итогам, достигнутым в этой области. Предназначавшаяся автором для академической истории русской литературы статья «рассматривалась им как своего рода конспект будущей монографии о Гоголе, призванной заменить более ранний очерк 1924 года»2.
«Арабески» — цикл или сборник? Генезис, композиция, жанр
Два гоголевских цикла — «Арабески» и не получившие объединяющего авторского наименования «Петербургские повести» («Невский проспект», «Записки сумасшедшего», «Портрет», «Нос», «Шинель») имеют сложную судьбу. Судьбу, на первый взгляд, совершенно различную: «Арабески» после их издания автором в 1835 году не переиздавались как единое целое свыше 150 лет, «Петербургские повести», создававшиеся Гоголем в 1832 по 1842 год были представлены читателю как единое целое через многие десятилетия после написания.
Для нашей работы «присвоение» петербургским повестям как циклу имени собственного является, в известной мере, условным, хотя практически такое название принято издателями, читателями и специалистами. Задача дифференциации циклов («Арабески» и «Петербургские повести») требует такой точной номинативной фиксации в процессе их сопоставления. Сопоставление же уместно потому, что в состав и того, и другого цикла вошли три повести — «Портрет», «Невский проспект», «Записки сумасшедпіего». Однако тексты одних и тех же повестей не идентичны в названных циклах. Разница между двумя редакциями особенно значительна в «Портрете». Но и другие повести подвергались корректировке от «цикла» к «циклу». Соотнесенность «Арабесок» и «Петербургских повестей» должна выявляться при учете целого ряда разнохарактерных и сложных факторов. Процесс возникновения названия «Петербургские повести» — длительный, трудно фиксируемый. У современного читателя, пожалуй, не возникает никакого встречного вопроса (когда, как, почему возникло название и кем дано), так как сочетание слов «петербургские повести» как бы «приросло» к этому циклу. Пушкин дал такой же жанрово-тематический подзаголовок к «Медному всаднику». Исследователи называют его повести «Пиковая дама», «Гробовщик» петербургскими со всей определенностью (Гуковский, Макогоненко), однако такое название - «петербургские повести» — как к циклу — к пушкинским повестям не «приросло». Поэтому дифференциация необходима, в одном случае, когда речь идет о цикле, в другом случае никакого имени собственного и кавычек не нужно, если отдельные повести рассматриваются в простой жанрово-тематической рядоположенности гоголевских, пушкинских и др. произведений (не в этом ли ряду и «Княгиня Литовская» Лермонтова?).
Гоголевский цикл «Петербургские повести» - самостоятельная теоретическая и историко-литературная проблема. Выявить общее и различное в сюжетно-композиционном составе двух циклов, определить основные поэтические особенности их циклизации, сопоставить их творческие и издательские истории — задача данной части диссертации.
Хронологически «Арабески» появились раньше, чем сформировался цикл «Петербургских повестей». Судьба сборника складывалась непросто в процессе его издания, в литературно-критическом освещении и в научном изучении.
Межтекстовые связи как циклообразующий элемент «Арабесок»
Выявление циклообразующих элементов «Арабесок» невозможно без изучения межтекстовых связей в сборнике. При этом наиболее важным представляется изучение структуры межтекстовых ссылок, связывающей между собой художественные и статейные материалы цикла.
Актуальность именно такого подхода обусловлена тем, что на протяжении ста пятидесяти лет в критике и литературоведении, как об этом уже говорилось выше, господствовал по отношению к «Арабескам» раздельный подход: отдельно изучался художественный материал и отдельно - статьи сборника.
При выявлении межтекстовых связей «Арабесок» нельзя обойти вниманием тот факт, что в цикле сохраняют свои приоритеты этико-эстетические постулаты современной Гоголю теоретической мысли. Еще В.В. Гиппиус, исследуя состав «Арабесок», обратил внимание на неслучайность совпадения заглавия «лирико-патетического монолога Гоголя «Скульптура, живопись и музыка» и «лирической статьи» Веневитинова, озаглавленной аналогично. Ученый склонен думать, что Гоголь вслед за Веневитиновым возвращается к излюбленной романтиками теме философско-исторического обоснования сущности различных искусств и смены их господства. Гиппиус также отмечает общепринятое для того времени. Желание высказать от души то, что поразило, что было пережито, вполне обнаруживает романтическую сущность видения мира. Так и определяют Гоголя исследователи, указывая на романтические тенденции в ряде частных концепций «Арабесок» (приверженность к готике, интерес к немецкой философской и исторической мысли, концепция «трех искусств»).
В настоящей работе невозможно углубляться в выяснение системы взглядов современных Гоголю эстетиков и философов. Укажем только на ценность работы Ю. Манна «Русская философская эстетика», в которой исследуются теории русских шеллингианцев, в том числе их понимание принципа историзма, суждения о трехфазисном развитии поэтических форм, о романтической форме, проблемы национальности, народности. Все эти сведения, привлечение имен Шеллинга, Шлегеля, Гофмана создают широкий контекст для прочтения Гоголя. Ведь речь идет об интеллектуальной жизни России в конце 20-х - начале 30-х годов. Во всяком случае, для понимания системности теоретических, эстетических, исторических трактовок Гоголя материалы монографии Ю. Манна создают глубокий фон.
Однако, читая статьи и заметки Гоголя, рискованно идти путем последовательных сопоставлений с теми же шеллингианцами. Интересна интерпретация Гоголя, не отличающаяся строгой методологией.
Циклические элементы в структуре петербургских повестей
О.Г. Дилакторская, справедливо отмечая, что «Невский проспект» -своеобразный пролог к петербургским повестям, пишет: «Уже здесь Петербург представлен как некий универсум, сосредоточивший в себе все варианты бытия человека в пределах этого мира. Имперский город обладает своим макро- и микрокосмом, создает свои законы и ценности, условия их измерения»167. С этим нельзя не согласиться. В рамках цикла «Петербургские повести» Петербург берет на себя функции города-универсума, превращаясь в циклический локус, совмещая в себе черты города, всей России и всего мира. Так в рамках первой повести цикла Невский проспект становится символом Петербурга и проспектом-универсумом. Мир, воплощенный в Петербурге, сужается до размеров проспекта, а проспект, вбирая в себя город, расширяется до размеров мира.
В чем же проявляется универсальность Невского проспекта? Во-первых, это универсальность в разнообразии человеческих типов и характеров, которые мы можем встретить на проспекте. И «молоденькая дама», и «исполненный надежд прапорщик», и «старухи в изодранных платьях и салопах», и «плотные содержатели магазинов и их комми», и нищие, и «сонный ганимед, летавший вчера как муха с шоколадом», и «нужный народ», и русские мужики, и сонный чиновник, и «мальчишки в пестрядевых халатах с пустыми штофами»(Ш, 10) - все эти персонажи появляются лишь в одном гоголевском абзаце, описывающем Невский проспект. А описание еще только началось! Перед читателем еще появятся «английские Джонсы и французские Коки под руку с вверенными их попечению питомцами», и «гувернантки, бледные миссы и розовые славянки», и вертлявые девчонки, и «нежные их родители»(Ш, 11) и многие другие. На проспекте можно встретить абсолютно любого обитателя окружающего мира, представителя любого социального, профессионального или национального типа. Естественно, мы говорим не о реальном мире, а о том мире-универсуме, который символизирует и воплощает Невский проспект.
Как и любой универсум, проспект обладает не только особой пространственной, но и своей временной природой. У проспекта свой временной цикл, в течение которого он видоизменяется, переходит в свою противоположность и вновь возвращается в прежнее положение: «Какая быстрая совершается на нем фантасмагория в течение одного только дня! Сколько вытерпит он перемен в течение одних суток!»(Ш, 10).
