Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. «Литературная газета» 1930-х годов: редакционная политика и общественно-литературный контекст 15
1.1. История издания литературных газет в России 15
1.2. Первые годы издания «Литературной газеты» : основные направления редакционной политики .23
1.3. «Литературная газета» в период влияния РАПП .40
1.4. Работа редакции «Литературной газеты» с авторами и читателями 43
1.5. Оценка работы литературных журналов на страницах «Литературной газеты» 51
1.6. Дневник «Литературной газеты»: концепция и задачи рубрики 59
Глава 2. Первый съезд советских писателей в интерпретации «Литератур ной газеты» 73
2.1. Значение Первого съезда советских писателей для литературно-общественной жизни страны 73
2.2. Роль «Литературной газеты» в организации и подготовке к Первому съезду советских писателей 82
2.3. Редакционная политика «Литературной газеты» в дни Первого съезда советских писателей 92
2.4. Послесъздовые материалы «Литературной газеты»: итоги и перспекти-вы 104
Глава 3. «Писатель-общественник» – литературный критик – читатель в контексте «Литературной газеты» 111
3.1. «Литературная газета»: газета писателей 111
3.2. Основные направления литературно-критических материалов «Литературной газеты» .121
3.3. Творчество зарубежных писателей в контексте «Литературной газе-ты» 133
3.4. Публицистичность литературно-художественных произведений на страницах «Литературной газеты» как их основная характеристи-ка .141
3.5. Роли читателя и писателя в «Литературной газете» 161
Заключение .169
Список литературы
- Первые годы издания «Литературной газеты» : основные направления редакционной политики
- Работа редакции «Литературной газеты» с авторами и читателями
- Роль «Литературной газеты» в организации и подготовке к Первому съезду советских писателей
- Основные направления литературно-критических материалов «Литературной газеты»
Введение к работе
Актуальность изучения «Литературной газеты» в контексте общественно-политической жизни и развития советской литературы обусловлена важным фактором. Среди прочих литературных изданий конца 1920-х – начала 1930-х годов «Литературная газета» занимала особое место. Ее газетный формат позволял редакции фокусировать внимание не только на публикации литературных манифестов, литературно-критических статей, художественных
произведений крупных и малых форм, но и на текущих событиях. Большое внимание уделялось хронике литературной жизни. Актуальность диссертационной работы определяется необходимостью комплексного исследования «Литературной газеты» как уникального хроникера литературно-общественной жизни. В настоящее время в литературной эпохе 1930-х годов остается много нерешенных, спорных вопросов. До сих пор среди литературоведов нет однозначно сформированной позиции по отношению к литературе и литературно-общественной ситуации этого периода, между тем очевидна необходимость ее объективной оценки. Анализ контекста «Литературной газеты», вобравший в себя все многообразие литературно-художественных тенденций конца 1920-х — начала 1930-х годов, является ценным материалом для непредвзятого подхода к анализу литературной жизни эпохи.
Литературно-художественный и литературно-критический контекст «Литературной газеты» по праву должен быть объектом литературоведения. В трудах по истории советской литературы и журналистики «Литературная газета» была не раз упомянута и отмечается литературоведами как одно из наиболее авторитетных изданий эпохи. Такой позиции придерживаются, в частности, авторы учебника «Очерки истории русской советской журналистики»1 посвятившие характеристике газеты отдельный раздел. Несомненный интерес к газете со стороны исследователей подчеркивается тем фактом, что в 2011-м году вышло в свет целое отдельное издание, полностью посвященное истории «Литературной газеты»2.
Важным понятием в рамках исследования является понятие «Динамика литературно-общественной жизни». Для автора диссертации важно подчеркнуть, что литературно-общественная ситуация первой половины 1930-х годов – величина непостоянная, ежедневно меняющаяся,
1 Очерки истории русской советской журналистики / Отв. ред.А.Г. Дементьев.
М., 1968. Т. 2
2 Три века «Литературной газеты». М., 2011.
пульсирующая различными оттенками смыслов. Это и непостоянство писательских репутаций, и переменчивость литературно-критических оценок, и изменение вех в воспитании писателя и читателя.
Особенность изучения «Литературной газеты» заключается в определении ее специфики, выработке специальных методов ее изучения. В основе этих методов лежат историко-литературные и журналистские аспекты. Взаимодействие двух начал в «Литературной газете» – литературно-художественного и публицистического – актуализирует проблему целостного освещения материалов газеты.
Новизна данной работы определяется комплексным исследованием материалов «Литературной газеты» в контексте основных идей и тенденций литературно-общественной жизни эпохи и связана с отсутствием в современном литературоведении широкомасштабного исследования газеты, затрагивающего разнообразие направлений редакционной политики, круг авторов, отношение редакции газеты к политическому курсу, повседневную жизнь советских писателей, их взаимодействие с непрофессиональными читателями. Выбранный ракурс исследования позволяет изучить специфику публикаций «Литературной газеты» во всем их многообразии и определить роль издания в общем процессе мифотворчества 1930-х годов, оценить степень влияния газеты на формирование основ советской литературы. Вносятся уточнения в литературную биографию М. Горького.
Методология исследования предполагает использование таких подходов, как комплексный анализ художественных и публицистических текстов «Литературной газеты» в контексте ли тературно-общ ествен н ой си туац и и 1920-х годов соп остави тельн ое исследование текстов, относящихся к различным видам творческой деятельности, описательный, историко-литературный и культурно-исторический, функциональный и типологический методы. В работе использованы элементы источниковедения. Важной методологической основой работы стала концепция истории
отечественной литературной критики, разработанная в трудах ученых Саратовской школы под руководством В.В. Прозорова.
Теоретическую базу исследования составляют работы Г.А. Белой, М.М. Голубкова, Х. Гюнтера, Е.А. Добренко, Е.Г. Елиной, В.В. Мусатова, В.В. Перхина, В.В. Прозорова, М.О. Чудаковой, В.В. Эйдиновой, М.Н. Эпштейна.
Теоретическая значимость диссертационной работы заключается в ан али зе ли тературно-кри ти ческого и ли тературн о-публиц и сти ческого текста в структуре литературного издания, в изучении типов интерпретации как литературного текста, так и писательского творчества в целом, в обобщении механизмов влияния газеты на трансформацию литературно-общественной обстановки.
Практическая значимость. Материалы исследования могут быть использованы для дальнейшего изучения «Литературной газеты», а также в вузовских курсах по истории русской литературы XX века, литературной критики, журналистики 1930-х годов.
Положения, выносимые на защиту:
1. В первые годы издания редакционная политика газеты связана с
формированием имиджа «Литературной газеты» как главного печатного
органа для писателей и о писателях: вырабатывался повелительный по
отношению к писателям стиль, расширялась агитационная кампания по
вовлечению писателей в социалистическое строительство, определялся
статус советского писателя как пропагандиста.
-
Новая литература осмысливается «Литературной газетой» через концепцию ударничества и воспитание молодых писателей как горьковской плеяды. Газета демонстрировала устойчивую тенденцию к сложению мифа о единении писателей и читателей из числа рабочих и крестьян, потенциальных героев литературных произведений. Первый съезд советских писателей стал для «Литературной газеты» главным проектом, продемонстрировавшим убедительность сложенного мифа о единстве литературы и народа.
-
Воплощением редакционной политики издания становится
«Дневник «Литературной газеты»», в котором главным субъектом повествования было местоимение «мы». «Дневник» стал выразителем идей и категорий своего времени, голосом масс, приобщая не только писателя, но и читателя к магистральному движению советской жизни, к линии партии и ее вождю.
-
Развивающийся на страницах «Литературной газеты» конфликт между авторитарной литературной критикой и литературной критикой, отстаивающей эстетическую ценность произведения, к середине 1930-х годов завершается утверждением «партийной» литературной критики.
-
Литературно-художественные произведения, напечатанные на страницах газеты, откровенно публицистичны. Законам публицистики подчинены отрывки из романов, рассказы и поэтические тексты: произведения тяготеют к документальному эпосу, герои получают внятную авторскую оценку, художественная образность заменена четкими констатациями и выводами. Литературные критики высоко ценят публицистичность, «фактурность» текста, наличие прототипов, биографичность, скептически относясь к вымыслу и художественной условности.
-
Важнейшей фигурой для «Литературной газеты» становится писатель, который позиционировался и как литературный критик, и общественник, и идеолог. Наделяя писателя главной ролью, «Литературная газета» ставит его выше читательской общественности, постепенно осознающей свою некомпетентность в вопросах литературы.
7. В тенденциозных, политически маркированных статьях,
активной демонстрации поддержки партийному руководству
на страницах «Литературной газеты» видится не только результат
давления власти, но и выверенная редакционная стратегия.
Объектом исследования выступают художественные произведения, литературная критика, публицистика, внутренние отзывы, полемика и редакционные взаимоотношения «Литературной газеты», предметом - отражение литературно-общественной ситуации
эпохи на страницах издания.
Хронологические рамки исследования так или иначе связаны с именем М. Горького и его влиянием на газету, ее руководство и редакционный коллектив. В центре внимания – события, ограниченные 1929-м годом – годом начала издания «Литературной газеты» и 1936-м годом – годом смерти М. Горького и связанными с этим изменениями в цензурной политике, в редакционной стратегии, во всем ходе общественно-литературной жизни.
Цель работы: комплексное изучение материалов «Литературной газеты», определение ценности и уникальности издания как историко-биографического источника для изучения русской литературы 1930-х годов.
Задачи работы:
проанализировать литературно-художественные и литературно-критические материалы газеты за 1929–1936 годы в контексте основных событий литературной жизни эпохи;
определить степень включенности «Литературной газеты» в общественно-литературную жизнь страны;
изучить особенность основных литературно-художественных исканий времени посредством отражения их в «Литературной газете» с учетом специфики и узкой направленности выбранного издания;
определить роль М. Горького в организации «Литературной газеты», ее становлении и развитии.
Структура диссертационной работы представляет собой Введение, три главы, Заключение и список литературы.
Первые годы издания «Литературной газеты» : основные направления редакционной политики
В истории российской журналистики было много примеров литературных газет. Считается, что их прототипом были листки «Чтение для вкуса, разума и чувствований», «Иппокрена или утехи любословия» и другие, которые выходили в качестве приложения к журналу «Московские ведомости» в конце XVIII – начале XIX века27. Наиболее известный и успешный пример издания самостоятельной литературной газеты в дореволюционной России – «Литературная газета», выходившая в период 1830 – 1831 годов по инициативе А. Дельвига и А. Пушкина.
Редакция «Литературной газеты» XIX века ставила своей основной целью «знакомить образованную публику с новейшими произведениями литературы европейской, и в особенности российской»28 и, что примечательно, отрицала возможность публикации в журнале «критической перебранки»29. В то время газета состояла из нескольких разделов: «Проза», «Стихотворения», «Библиография русская и иностранная», «Ученые известия», «Смесь», и в основном заполнялась текстами литературных произведений. «Литературная газета» Пушкина и Дельвига просуществовала недолго: в период с 1 января 1830 года по 30 июня 1831 года.
Дореволюционная журналистика знает еще несколько примеров литературных газет («Ежедневник искусств и литературы», «Рцы», «Литература и жизнь», «Понедельник»), однако каждую из них отличали недолговременность и непостоянность издания. После революции идея создания газеты, посвященной событиям литературной жизни, литературе и литературной критике, продолжила волновать просвещенную общественность.
Следует помнить, что 1920-е годы в советской России стали временем плюрализма идей, литературной полемики и энтузиастов-творцов, «яростно увлеченных борьбой, идеологически и этически зашоренных», они «строили новую действительность, подчиняя «массы» не злой своей воле, но Идее, в которую сами свято верили»30. В это время в СССР появилось большое количество литературных групп, каждая из которых по-своему видела будущее литературы нового государства и уверенно выступала с характеристикой этого будущего на страницах своих литературных журналов («Пролетарская культура», «Красная Нива», «Молодая гвардия», «На посту», «Красная Новь», «Октябрь»). Каждый из журналов обладал собственной позицией в области литературы и искусства и активно участвовал в полемике с другими изданиями.
Были и попытки издания литературных газет. Литературная энциклопедия 1930-х годов называет несколько таких изданий, выходивших в СССР в 1920-е годы. В их числе «Ирида», «Литературный понедельник», «Газета футуристов». На Украине с 1927 года выходила «Лiтературна газета» (сначала как издание «украинского напостовства» 31, с 1930-го года как орган ФОСП).
Об идее создания еще одной «Литературной газеты» говорил в своих воспоминаниях художник Ю. Анненков. В очерке о Евгении Замятине он писал: «В 1921 году вместе с А. Тихоновым, А. Волынским и К. Чуковским Замятин вошел в первый редакционный совет основанной тогда Всероссийском союзом писателей Литературной газеты»32. Анненков сообщает, что первый номер этой газеты был подготовлен, набран и сверстан, но по «независящим от редакции обстоятельствам» выйти из печати не смог. Интересно, что Анненков выделял курсивом слово «первый» (редакционный совет). А также отмечал: «дальнейшая судьба «Литературной газеты» стала для нас ясной. Но об этом – речь впереди»33. Художник имел в виду знаменитую кампанию, развернутую редакцией уже «Литературной газеты. Свободной трибуны писателей» против Е. Замятина в 1929 году и связанную с публикацией романа «Мы» на Западе. Вероятно, что художник отождествлял «Литературную газету» 1921 года с «Литературной газетой» 1929 года, однако говорить о четкой исторической связи между двумя изданиями нельзя.
В отличие от толстых литературных журналов литературная газета, по мнению большинства литературных критиков, должна была быть «общей» и отражать интересы различных групп и направлений. Об этом, в частности, говорил в своем письме от 2 сентября 1925 года редактору «Известий» ЦИК СССР И. Степанову-Скворцову литературный критик В. Полонский. В нем Полонский обращался к редактору с предложением издавать при «Известиях» газету, посвященную проблемам современной литературы: «Потребность в расширении литературно-критических отделов в газетах бесспорна. Меня, в частности, интересует здесь литературно-критический отдел «Известий». Он не освещает почти никаких проблем, которые связаны с развитием и ростом нашей литературы. … У меня отсюда возникла мысль, уже давно появлявшаяся в литературных кругах: о создании еженедельной «ЛИТЕРАТУРНОЙ ГАЗЕТЫ».
Издаваемая при «Известиях» она играла бы роль литературного отдела газе-ты»34. В этом же письме Полонский затрагивал вопрос объединения представителей различных литературных групп и течений вокруг одной газеты: ««Литературная газета» … послужит средством объединения вокруг себя /и около редакции «Известий»/ большего числа писателей, поэтов, критиков, искусствове 33 Там же.
Там же. дов и литературоведов, стоящих на платформе постановления ЦК, при основном марксистском, коммунистическом ядре»35.
Помимо сплочения различных литературных идей вокруг единого центра (идея, фактически витавшая в воздухе конца 1920-х годов), литературный критик поднимал в письме много важных вопросов и основательно подходил к определению концепции будущего издания: «Мыслю я себе это издание в виде обыкновенного формата газетного листа, выходящего один раз в неделю /по понедельникам/, с обильными разнообразным литературным и критическим материалом, доступным для чтения широких кругов читателей, причастных к литературе и искусствам и интересующихся ими»36. Очевиден интерес литературного критика к изданию именно газеты, а не журнала или альманаха. Он подробно объяснял преимущества газетного формата: «Наши журналы толстые и тонкие, во-первых, мало уделяют места основным литературным проблемам, и являются слишком тяжеловесными, во-вторых, толстые наши журналы «Красная Новь», «Печать и Революция» и другие доступны по цене лишь очень незначительному количеству читателей. Такие издания, кроме того, недостаточно легки и гибки, чтобы вообще завоевать очень большую аудиторию. Тонкие же наши журналы в центре своего внимания ставят /и совершенно правильно/ иллюстративный подход, не оставляя опять-таки места обсуждению злободневных вопросов по существу. … Литературная же газета, будучи изданием легким и гибким к тому же дешевым … сумеет проникнуть в такие слои читателя, куда не добирается ни толстый, ни тонкий журнал»
Работа редакции «Литературной газеты» с авторами и читателями
Об этом говорят не только действия и громкие заявления со стороны самой редакции, но и внешние отзывы ее читателей. В этой связи любопытно рассмотреть номер «Литературной газеты» за 5 мая 1934 года, когда «ЛГ» справляла свой пятилетний юбилей. В этом номере редакция публикует огромное количество приветственных писем и телеграмм.
Наряду с поздравлениями признанных писателей, руководителей издательств, редакций, театров (Л. Сейфуллина, редакция журнала «Литературный критик», театр имени Евг. Вахтангова, МХАТ, редакция издательств «Советская литература», ГИХЛ, Кукрыниксы «Вечерняя газета»), в большом количестве редакция размещала письма, присланные от колхозников и рабочих.
«ЛГ» подчеркивала свою роль в просвещении, образовании народа. В глазах читателей и в интерпретации редакции «Литературная газета» представала чуть ли не единственным лучом света в непонятном и запутанном мире литературы. Так, А. Супрунов из Западной Сибири пишет: «Она («ЛГ»-авт.) разомкнула круг тайны скрывавшейся за словами «литература», «писатель», «поэзия», «искусство». Она ввела нас – парни мы, мужики, деревенские или городские, провинциалы, начинающие поэты и писатели или просто читатели - ввела в дом немногих и как равноправных хозяев повела по комнатам»253. Газета своим примером вдохновила и на создание новых изданий: «много ли времени прошло с той поры, но вот уже в июне 1933 в нашем сибирском поселке родилась своя районная литературная газета «Дружные всходы»254. В год празднования своего пятилетия газета ощущала себя важным, необходимым для каждого советского гражданина печатным органом независимо от того, связан ли гражданин с литературой или нет. Такая тенденция поддерживалась редакцией вплоть до конца 1935 года.
В первые годы издания редакционная политика газеты связана с формированием имиджа «Литературной газеты» как главного печатного органа для писателей и о писателях: вырабатывался повелительный по отношению к писателям стиль, расширялась агитационная кампания по вовлечению писателей в социалистическое строительство, определялся статус советского писателя как пропагандиста. «Литературная газета» в начале 1930-х годов задает вектор литературной публицистики, выразившийся в синтезе мотивов борьбы, преодоления и победы. В процессе формирования концепции редакторской политики «Литературная газета» много внимания уделяла воспитанию новых литераторов, что способствовало ее утверждению в среде молодых писателей. Характерно, что новая литература осмысливается «Литературной газетой» через концепцию ударничества и воспитание молодых писателей как горьковской плеяды.
Общие для всех авторов правила, рекомендации, приказы, с постоянством публикуемые «Литературной газетой», фактически обезличивали писателей и объединяли их в единую массу. Создание единой массы, в которой «любой ничего не значит»255, превращение писателя в подконтрольную единицу становилось абсолютно нормальным явлением и стало побочной целью кампании по привлечению писателя в социалистическое строительство. Можно утверждать, что если в 1920-е годы «общественно-культурная жизнь страны … строилась в расчете на массовое сознание»256 и писатели творили для читательской массы, то в 1930-е годы начинается процесс формирования массы писателей, подконтрольной и управляемой, готовой откликнуться на лозунги и призывы. Процесс формирования писательской массы, начавшийся в конце 1920-х годов и нашедший свое выражение в кампании по привлечению писателей в социалистическое строительство, продолжался на протяжении всех 1930-х годов, привел к постановлению «О перестройке литературно-художественных организаций» и утверждению в 1934 году «основного метода советской художественной литературы и литературной критики»257 - социалистического реализма.
С 1935 года руководство газетой менялось с еще большей частотой. Всего (с 1935 года по 1937 год) - пять раз. Редакторами в это время были Л.М. Субоц-кий, В.П. Ставский, Е.П. Петров, В.И. Лебедев-Кумач, Н.Ф. Погодин.
1936 год стал для «Литературной газеты», как и для всей литературной общественности, во многом переломным. Главным событием литературной жизни середины 1930-х годов без преувеличения была смерть А.М. Горького. Известно, что вплоть до кончины писателя в 1936 году литературная жизнь в стране проходила под знаком М. Горького, который сделал исключительно много для укоренения пролетарской идеологии в литературе. Смерть Горького, взволновавшая всю советскую общественность, стала главной темой нескольких спецвыпусков газеты. Редакция открывает траурный номер обращением «Прощай, учитель!» и публикует в нем некролог, полный трагизма утраты: «Умер Максим Горький – эту мысль не может сразу вместить сознание: так горячо, страстно и молодо жил он всего лишь месяц назад»258. Писательская общественность бурно отреагировала на случившееся. Многие авторы выступили с воспоминаниями о Горьком и признанием его гения и таланта. Среди них: В. Шкловский, Н. Бродский, К. Паустовский, Г. Уэльс, А. Толстой, А. Фадеев, К. Федин и многие другие. В номере публикуются статьи о жизненном пути и заслугах писателя и даже «медицинское заключение о смерти А.М. Горького» и «заключение к протоколу вскрытия А.М. Горького».
Роль «Литературной газеты» в организации и подготовке к Первому съезду советских писателей
После окончания съезда редакция не прекратила подогревать атмосферу вокруг единения писательского и рабочего сообществ. На следующий день после окончания съезда в «ЛГ» было опубликовано постановление Пленума правления Союза советских писателей СССР о необходимости проводить на рабочих и колхозных собраниях выступления делегатов первого всесоюзного съезда писателей с отчетами о работах съезда»398. Это постановление ставило главной целью донести решения съезда до масс, обозначить его значимость для жизни каждого обычного советского человека.
Отчеты о результатах работы, проделанной в рамках постановления, также публиковались в газете. Рабочие, колхозники и школьники со всей России выражали искреннюю благодарность писателям и сообщали им свои предложения по развитию писательско-читательских отношений: чаще всего это касалось открытий библиотек при цехах, организации открытых читок произведений, лит кружков, встреч с писателями399. К примеру, «крымская областная научная библиотека провела в городе две читательские конференции, посвященные выработке наказа съезду писателей»400, причем одна из них была детской. Специальный корреспондент «ЛГ» сообщал, что «ребята требуют от советских писателей, чтобы были написаны новые книги о полетах в стратосферу, о путешествиях в Арктику, о чудесах науки и техники, о революционной борьбе в царском подполье и теперь за границей»401.
В большом количестве появлялись сообщения от рабочих, колхозов, цехов и мастерских. В редакцию пришли, в частности, письма от рабочих «завода «Динамо»: «Больше хороших книг», «У каждого свой любимый писатель», «Мы ждем ярких типов», «Нас интересует все» 402, в которых рабочие призывали писателей быть ближе к производству и создавать интересную литературу, чтобы читатели получили то, что «они так давно ждут»403. Возможность высказаться получили и работники искусств404, которые просят писателей поделиться опытом проведения съезда и помощь художникам в организации предстоящего съезда художников.
Редакция «Литературной газеты» с упорством публиковала заметки из колхозов, создавая тем самым впечатление, что каждый советский гражданин независимо от того, чем он занимается, хотел отблагодарить писателей за их выступления на съезде. К примеру, колхозники колхоза «Коммунист» Котельнического района «дали слово сдать к 23 августа хлебоналог полностью и предложили организовать районный красный обоз им. съезда писателей». В этой же заметке говорилось о других колхозах, которые «по-деловому откликнулись на вызов колхоза «Коммунист» и полностью рассчитались по зернопоставкам с государством»406, а «единоличники деревни Никишичи, выполнив хлебналог, организовали колхоз им. I всесоюзного съезда»407.
Материалы, опубликованные по окончании съезда, оставляли впечатление, что истинными героями и основной целевой аудиторией и адресатами были вовсе не писатели, а читатели. Можно предположить, что приглашение на съезд рабочих и колхозников, их выступления на трибуне съезда и активное участие в его работе – это отчасти своего рода ход по привлечению внимания к особой атмосфере съезда, и все это использовалось редакцией «ЛГ» для придания ему неповторимости. Подтверждением этой точки зрения является цитата из статьи «Первый в истории», в которой авторы газеты собрали отклики иностранной печати на съезд писателей. Среди прочих хвалебных откликов редакция не без гордости публикует следующее: «Огромное впечатление на присутствующих на съезде иностранных писателей произвели читательские делегации, приветствовавшие «инженеров человеческих душ» и предъявлявшие им свои требования»408. Далее приводится цитата из статьи английской писательницы Вильям Эллис: «Что было неповторимо на … съезде – это перерывы в его работе, когда перед нами появлялся никто иной, как читатель»409.
Сами писатели тоже делились своими мнениями о прошедшем событии. Любопытно, что не все они были сухими отчетами или безэмоциональными отзывами. Некоторые авторы облекали свои впечатления в литературную форму, тем самым, видимо, показывая, что съезд стал них своего рода музой, вдохновляющей на творчество. Например, в номере за 3 сентября была напечатана «литературная фантазия» «Ночь в колонном зале» - небольшое стихотворное произведение, написанное неизвестным автором под впечатлением от съезда. Он писал о том, что «Съезд кончился/Отгрохотали речи/Зачитан ряд последних те леграмм/Расходится писательское вече/Кто по домам, кто по номерам»410. Между тем, сам автор стихотворения, взглянув на портреты писателей, украшавших Колонный зал, подумал: «Дают ли классики свои оценки/Тому, что им увидеть довелось?»411. Затем «портреты ожили» и началась беседа, в которой Гейне, Пушкин, Гете и Бальзак делились друг с другом своими размышлениями о съезде. В слова героев-классиков автор, очевидно, решил вложить наиболее популярные мнения о прошедших заседаниях и попытался представить как можно более объективную картину. Так, Гейне в стихотворении говорит о том, что среди советских писателей он «чувствует себя как дома»412, Пушкин иронично жалуется на то, что приходится «торчать на мраморной стене и слушать прения. По мне уж лучше тысяча ударов, чем тысяча ответных слов»413, Гте восклицает: «Искусство ваше зреет», а Бальзак «торжествует», «радуется», «ликует» и «переживает в СССР вторую молодость»414.
Еще одно впечатление от съезда в стихотворной форме выразила китайская поэтесса Ху Лан-Чи. Она обращалась со словами восхищения и благодарности лично к Горькому, который стал для нее не только лидером социалистической литературы, и уж тем более не просто председателем съезда. После съезда китаянка начала испытывать к писателю дочерние чувства: «Горький! Сегодня я увидела тебя! … Я плачу, я плачу у тебя на руках, будто встретила мать, вернувшись домой»4
Основные направления литературно-критических материалов «Литературной газеты»
Авторы в «ЛГ» напрямую связывали страсть Запада к самоанализу с психологической депрессией, сопутствующей кризису капиталистической системы, однако, взяв во внимание историческую обстановку в Европе и Америке конца 1920-х годов, нельзя упрекнуть их в абсолютной неправоте: с осени 1929 мировое общество настиг невиданный до этого времени экономический кризис, в Германии у власти нацисты, в Италии – фашисты, в искусство пришли молодые люди, проведшие лучшие годы своей молодости на войне, и в мире зарубежной литературы начало править «потерянное поколение». Советскому сознанию, ощущавшему невероятный подъем патриотических настроений на почве экономического роста и еще пока до конца не ушедшего революционного энтузиазма, литература зарубежная вполне объективно казалась излишне депрессивной и угнетающей.
Со временем заметно менялся тон литературно-критических статей: намечался мотив борьбы с капиталистической опасностью, писателей готовили к встрече с потенциальной угрозой, идущей от западных мыслителей: «В достаточной ли мере наши пролетарские писатели знакомы с состоянием военной науки буржуазии, знакомы ли они с учением школы Фуллера, с циничными, «вдохновенными» статьями сторонника танков и химической войны Лиделя-Гата или с теориями немецкого фашистского офицера Георга Зольдона … известны ли им методы той военной пропаганды, которая ныне разрабатывается в идеологических лабораториях буржуазии?». Писателей призывали быть готовыми к военным конфликтам и достойно встретить «врага», подготовив при этом достойную пропагандистскую пролетарскую почву.
Постепенно количество статей подобного рода увеличивалось. В номерах за 1933–1934 годы все чаще встречались заголовки провокационного характера: «От капитализма уходят лучшие художники»537, «Мы уйдем, устремив взоры на вас» (письмо Андре Жида)538, в материалах западное искусство все чаще называли вражеским: «Проблема изучения театра Запада в том, что мы должны знать искусство врага»539. Это характеризовало окончание этапа либеральной политики по отношению к иностранному искусству и обозначало постепенный переход к жесткому, категоричному, милитаризированному тону литературной критики.
Основная тенденция в публикации советских литературно художественных произведений – это материалы, полностью соответствующие диктуемым нормам. При выборе прозаических произведений «ЛГ» делала выбор в сторону публицистики. Большинство рассказов и отрывков из повестей и романов изображало действительность и было созвучно ей. Реализм в понимании литературных критиков «Литературной газеты» практически отождествлялся с документальностью, рассказ – с журналистским очерком, писатель – с журналистом.
Начиная с первых дней издания, «Литературная газета» вела активную кампанию по вовлечению писателей в социалистическое строительство. В но мере «ЛГ» от 25 июня 1929 года появился очерк Н. Огнева «Ставка на авторитет». Этой публикацией ознаменовалось начало проекта «ЛГ» «СОЦСТРОЙКА – ПУБЛИКАЦИЯ ОЧЕРКОВ», который редакция анонсировала следующим образом: «Весь мир следит за великим опытом социалистического соревнования, охватившим Страну Советов. … Советские писатели, по инициативе «Литературной газеты», в ряде очерков дадут разнообразную картину небывалого движения»540 и даже добавляла, что «Международное Бюро революционной литературы – по предложению «Литературной газеты» организует перевод очерков советских писателей, посвященных социалистическому соревнованию, на большинство европейских языков».
В основе очерка Н. Огнева лежала поездка на фабрику «Парижская коммуна» в Замоскворечье. Делиться своими впечатлениями Огнев начал с небольшой главки-предисловия, в котором сравнивал процесс создания и публикации произведения с конвейером: «Я беру на себя смелость положить … начало своеобразному писательскому конвейеру на страницах «Литературной газеты» … «Впечатления мои отрывочны; тем не менее, я их закрепляю; надеюсь, что писатели, следующие по конвейеру, дополнят эти впечатления, уточнят их, а может быть и опровергнут» 541. Огнев с любопытством описывал труд рабочих фабрики. Особый интерес представляет собой главка «Прорыв «блокады». В ней писатель рассказывал историю работницы сандального цеха Мироновой, которая пошла против порядков своего цеха и начала работать «в полную силу» в отличие от других работников, уверенные: «сколько ни делай - всей работы не переделаешь»542. Восхищаясь поступком работницы Мироновой, Огнев пришел к выводу: «нужно иметь большую смелость, чтобы пойти против всего конвейера» (выд. Н. Огнева). Свой очерк Огнев лаконично закончил призывом: «продолжить писательский конвейер вызываю тт. Федора Гладкова, Сергея Третьякова и Абрама Эфроса». Слово «конвейер» в небольшом по объему тексте использовалось 7 раз, и определенно, это не связано с недостаточным словарным запасом писателя. Напротив, это наводит на мысль о его сознательном частом употреблении и говорит о том, что Огнев выстраивал параллель между заводским производством и творческим процессом, и, что еще важнее – высказывал мысль о тяжелом положении писателя в новых исторических обстоятельствах. Возможно, сознательное использование Огневым данного отождествления двух понятий и вывод о сложности пойти против правил –это своего рода попытка добиться от писательского сообщества индульгенции на свою агитационную деятельность.
Будет несправедливо не сказать, что Н. Огнев – один из наиболее активных авторов «Литературной газеты». Он выступал не только в качестве публициста, но и печатал в «ЛГ» свои художественные произведения. Так, в самом первом номере помещался его биографический рассказ «Мой первый журнал», в котором писатель вспоминал свою первую писательско-журналистскую практику: издание домашнего журнала, в следующем году – его рассказ «Первое дневальство» о первых днях службы призывника-новобранца императорской армии – наивного искреннего молодого человека с честными и светлыми взглядами на мир. О широкой общественной активности и авторитете Огнева говорит открытое письмо Вс. Иванову, в котором он достаточно дипломатично спорил с последним о задачах Всероссийского союза писателей и спокойно объяснял необходимость быть ближе к действительности и не отрываться от нее: «По-нашему, художник должен быть одновременно гражданином, и эти два качества должны быть слиты в нем воедино.
