Публицистика В. Г. Распутина: мировоззрение и проблематика Каминский Петр Петрович

Содержание к диссертации

Введение

1. Формирование мировоззрения в публицистике В. Распутина

1.1. Истоки мировоззрения В. Распутина 46

1.2. Публицистика В. Распутина конца 1950-х - начала 1960-х годов: мировоззрение и проблематика 51

1.3. Преодоление социального утопизма в очерках 1960-х - начала 1970-х годов и формирование онтологического уровня мировоззрения 74

1.4. Картина мира и архаический уровень мировоззрения в публицистике конца 1970-х - начала 2000-х годов 84

1.5. Этика В. Распутина в публицистике 1960-х - начала 2000-х годов 97

2. История и современность в публицистике В. Распутина

2.1. Философия истории: региональный, национальный и межнациональный уровни 104

2.2. Социально-исторический уровень мировоззрения В. Распутина 131

2.3. Анализ современности в публицистике В. Распутина: осмысление причин кризиса современной цивилизации 137

3. Проблемы литературы и искусства в публицистике и критике В, Распутина

3.1. Деоитологическая миссия искусства 169

3.2. Эстетика В. Распутина 189

3.2.1. Мировоззренческие доминанты эстетического мышления писателя 196

3.2.2. Концепция языка и культуры в публицистике В. Распутина 203

3.2.3. Проблемы словесного творчества в публицистике и критике В. Распутина 212

Заключение 223

Список использованных источников и литературы 226

• Истоки мировоззрения В. Распутина
• Публицистика В. Распутина конца 1950-х - начала 1960-х годов: мировоззрение и проблематика
• Философия истории: региональный, национальный и межнациональный уровни
• Деоитологическая миссия искусства

Введение к работе

В. Распутин - одна из центральных фигур литературного процесса второй половины XX века. Практически все произведения В. Распутина конца 1960-х - начала 1980-х годов признаны классическими и заслуженно входят в сокровищницу русской литературы. Продолжатель прямой линии от русской классики Достоевского и Бунина (В. Крупин), мастер жанров повести и рассказа, знакомый со всеми их внутренними возможностями и секретами, писатель, необычайно тонко чувствующий жизнь, он вывел «деревенскую» литературу на качественно новый этап развития, обогатив литературный процесс в целом. Вглядевшись в корневые основы жизни парода, саму субстанцию народного существования, он предельно усилил нравственно-философское звучание прозы о деревне, создал модель единого мира, сущего и должного человеческого бытия (Г.А. Белая),

Творчество В. Распутина приходится на полувековой исторический отрезок конца 1950-х - начала 2000-х годов. В современном литературоведении уже устоялась точка зрения, согласно которой история русской литературы этого периода рассматривается как относительно целостный историко-литературный этап «современной» русской литературы. В его рамках принято выделять три основных периода: 1) 1953 - 1968 - период «оттепели»; 2) 1968 - 1986 - период «застоя»; 3) 1986 - 1990-е годы - постсоветский (посткоммунистический) период . Изменения в общественно-политической и социокультурной жизни косвенно влияли на литературный процесс, развивавшийся по своим внутренним законам. Логика этого развития заключалась в преодолении литературой парадигмы социалистического реализма (Н.Л. Лейдерман, М.Н. Липовецкий). Несмотря на возрождение литературы модернизма, формирование и становление эстетики постмодернизма, доминирующим типом художественного мышления в литературе второй половины XX века остается реализм, в эстетических рамках которого начинается поиск новых художественных средств изображения реальности.

В духовной сфере оттепель породила иллюзии и утопизм сознания «шестидесятников». Утопическая идея нравственного совершенствования общества определила этический максимализм литературы. Осознание личностью собственной самоценности сделало доминантой художественного мышления лиризм. Лирический «бум» переживает поэзия, драматургия и проза. С другой стороны, в литературном процессе развивается аналитическая тенденция, достигающая вершины в 1970-е годы. С 1960-х годов возрождаются тра диции русской классики . Поиск «правды» жизни стимулирует освоение социальной действительности. Вопреки догматическим канонам социалистического реализма начинается актуализация «классической реалистической парадигмы с ее исследовательским пафосом, с представлением о мире прежде всего как о феномене социальном, с ориентацией па поиск секрета человеческого характера в обстоятельствах, на него воздействующих»3. В литературной жизни происходит «...открытие личности как полноправного субъекта и героя творчества, как самой интересной и неисчерпаемой в самовыражении реальности»4. По оценкам исследователей, стремление к универсализму углубляет аналитические возможности реализма, усложняет художественные концепции человека и действительности, расширяет сферу художественного исследования с целью поиска духовных опор человека; «В прозе 60-х годов глаз художника как будто переместился с центра реальности на се периферию, из эпицентра исторических потрясений в те сферы, где взрывы, исторические сдвиги по-видимости ощущались слабее. Критика справедливо заговорила о пересмотре реальности с целью исследования ее новых пластов»5.

По типу эстетических концепций в реалистической литературе можно выделить литературу личностного и национального самосознания. Эстетика национального самосознания была сформирована в так называемой «деревенской» литературе. До 1950-х годов деревня присутствовала в литературном процессе как фон для изображения классовой борьбы в произведениях соцреализма («Кавалер золотой звезды» С. Бабаевского, «Жатва» Г. Николаевой). Реальное положение вещей в современной деревне приукрашивалось, авторы избегали постановки острых жизненных проблем. Открытие деревенской темы начинается в цикле очерков В. Овечкина «Районные будни», публиковавшихся в 1952 -1953-х годах в «Новом мире» и «Правде», Здесь впервые были достоверно исследованы проблемы организации труда и руководства, структура социально-экономических связей села. Публицисты «овечкинской школы» (Л, Иванов, Е. Дорош, И, Винниченко, Г. Радов, Ю. Черниченко) начинают искать в деревне «живые, нравственно здоровые начала и силы, способные противостоять бесхозяйственности, догматизму, бюрократическому произво лу» . «Сельский» очерк определил направление художественных поисков «деревенской» прозы.

Обращение к художественному осмыслению народной жизни в 1950-е - 1960-е годы было обусловлено реакцией на бедственное положение современной деревни, за которым писатели увидели разрушение патриархальной культуры и целостного традиционного миропонимания крестьянина в ходе неестественного (революционного) вторжения в национальный космос цивилизационных процессов . Из аграрного очерка вырастает социально-аналитическая линия «деревенской» прозы, постигающая глубинные основы народной жизни, народного характера и нравственности в современных исторических обстоятельствах («Не стоит село без праведника» А. Солженицына, «На Иртыше» С. Залыгина, «Тугой узел», «Поденка - век короткий» В. Тендрякова, «Вокруг да около» Ф. Абрамова, «Живой» Б. Можаева).

Для элегической (лирической) «деревенской» прозы характерен ностальгический пафос, поэтизация прошлого. Деревня изображалась как хранительница национальной культуры, переживающая умирание («Владимирские проселки», «Капля росы» В. Солоухина, «Липяги» С. Крутилина, «Поморка», «Манька», «Трали-вали» 10. Казакова, «Хлеб - имя существительное» М Алексеева, «Последний поклон» В. Астафьева и др.). В рамках этой прозы произошло открытие глубины и внутреннего богатства человека, сформированного крестьянской культурой. Художники впервые выявили в деревне целостный, органичный и самодостаточный культурный универсум, основанный на природно-космическом мироощущении. Лирический герой, как носитель родовых духовных начал, воплотил субъективное переживание национального бытия.

Публицистика с 1950-х годов развивалась в тех же социально-исторических условиях, что и литература, одновременно с ней. Практически все, что было актуально в общественной жизни хрущевского десятилетия, находило свое отражение в прессе. После признания ошибок и преступлений сталинского режима, трактуемых в тот момент как отступление от наследия В.И. Ленина, в периодической печати развернулось широкое обсуждение вопросов реального положения дел в народном хозяйстве, проблем экономических реформ, борьбы с беззаконием и коррупцией. Совершенно иным стал подход к оценке фактов. Выступления публицистов все большее отличались творческим подходом к рассмотрению той или иной проблемы, стремлением глубже проникнуть в жизнь, подвергнуть критике разного рода отрицательные явления в экономической и общественно-политической жизни, порожденные тоталитарной системой и культом личности И. Сталина.

Советские публицисты впервые обратили свой взгляд на житейские и гуманистические проблемы, интерес к которым не спадал на протяжении последующих десятилетий. В очерках С. Смирнова, В. Тендрякова, Г. Бочарова, Е. Богата, В. Пескова, Т. Тэсс, С. 11а-риньяии, Л. Аграновского, М, Шагинян, В. Чивилихина, П. Ребрина, И. Васильева, Я. Голованова велось глубокое исследование духовного мира личности и се нравственной сущности, ставились вопросы воспитания в человеке честности, порядочности и гуманизма. В 1950-х - начале 1960-х годов авторы старались передать «обаяние простого, красивого своим трудом человека», «раскрыть подлинную радость творческого физического труда» . Это была публицистика о людях, духовный мир которых целиком отражал идеал общества, строящего «коммунистическое завтра» (сборник 1961 года «Герои наших дней» и др.), В 1970-е годы в литературе лирическая и аналитическая линии «деревенской» прозы вступают в стадию диффузии, взаимопроникая друг в друга, что определяет появление «онтологической» прозы (Г.А. Белая). Произведения онтологического реализма - «Привычное дело» (1966), В. Белова, «Комиссия» (1975) С. Залыгина, «Дом» (1978) Ф. Абрамова, «Царь-рыба» (1975) В. Астафьева, «И дольше века длится день» (1980) Ч. Айтматова - переходят от лирического и социально-аналитического к этико-философскому воссозданию народной жизни. С другой стороны, проза национального самосознания сохраняет и социально-критический аспект в анализе реальности (произведения В. Шукшина, В. Личутина, Е. Носова, Б. Можаева, Ю. Антонова).

В основе картины мира онтологического реализма лежат две принципиальных константы: 1) идея познаваемости реальности; 2) идея сородствеипости с миром и осознание героем себя частью сверхличного целого. Различные аспекты национального бытия исследуются в их связи с онтологическими законами мироздания: «...читатель сталкивается ,.. с прозой мировоззренческой, с вопросами - какой бы ни был на них ответ - «бытий-ственными» . В произведениях онтологического реализма формируется неопатриархальная концепция народной жизни, миф о «деревенской Атлантиде», идеальном пространстве, противоположном современной бездуховной, технократической цивилизации: «...возникают два параллельных мира - один, живущий «по вековому ритуалу», и другой - «за линией деревенского горизонта»10. Патриархальный жизненный уклад предполагает «сращенность сознания и бытия, мотивированность форм сознания формами бытия»". В человеке деревенской культуры, как носителе родового сознания, открывается онтологическая личность, чей духовный мир является производной природы. Художники проповедуют спасительность неэгоцентричпого отношения к жизни и самоопределения личности, в основе которого лежит бытийственное мироощущение, следование родовым законам и этике долженствования. При этом онтологический реализм становится литературой прощания с патриархальной деревней. Обращенность к прошлому как к хранилищу идеала трансформируется в эсхатологизм. Наблюдаемый писателями кризис национального мира трактуется как отступление от законов одухотворенного бытия, предполагающих естественное, циклическое развитие. В прозе ставятся проблемы сохранения памяти и народной культуры.

Публицистика в период «застоя» приобретает все большую общественную значимость, постепенно освобождаясь от сугубо пропагандистского назначения. Решением Пленума Союза советских писателей в марте 1973 года при правлениях центральной и республиканских писательских организаций создаются советы (секции) по публицистике и очерку, начинается издание ежегодного публицистического сборника «Шаги». В 1970-е годы очерки публикуются в сборниках издательства «Писатель и время», выходят персональные сборники писательской публицистики («По городам и весям» В. Чивилихина, «Это гудит время» П. Ребрина, «А лес растет» А. Аграновского, «Отечество» В. Пескова).

В легальной публицистике 1970-х годов происходит постепенное расширение зоны критики, в которую вовлекаются все новые проблемы (экономики, экологии, нравственности и др.), повышается качественный уровень их осмысления. В проблемной публицистике А. Аграновского, Г. Радова, В. Чивилихина, Ю. Черниченко, А. Стреляного, А. Никитина, И. Васильева, К. Симонова, Ф. Абрамова, С. Залыгина все чаще выражаются частные сомнения в правомочности и жизнеспособности советской системы.

Самиздатовская альтернативная мысль в период «застоя», равным образом отстаивая идеологию прав человека, размежевывается по вопросу о национально-исторических путях России. Здесь выделяются два концептуальных направления: конвергенции и неопочвенничества. Знаменем первого становится опальный академик А.Д. Сахаров («Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе»), второго - писатель А.И. Солженицын («На возврате дыхания и сознания», «Раскаяние и самоограничение как категории национальной жизни», «Образованщина»).

А.Д. Сахаров отстаивал модель западной цивилизации и утверждал, что в ее основе лежит идеология гуманизма. Главной тенденцией развития современного мира академик считал сближение национальных государств, а основной задачей мировых политических элит - объединение мира. В качестве аргументации использовалась идея об однонаправленности научно-технического прогресса, не знающего национального своеобразия, но определяющего развитие цивилизации в целом. С точки зрения А.Д. Сахарова, функция национально-культурных наслоений - украшать человеческий мир, но не заслонять собой достижения научно-технического прогресса, Как средство сохранения мира ученый призывал сглаживать национальные противоречия, а не усугублять их. Конечным критерием оценки, основанием и целью прогресса провозглашалось соблюдение прав каждого отдельного человека.

А.И. Солженицын стоял на консервативных почвеннических позициях, отрицая космополитические интенции к уравниванию культур, отстаивая идею национального своеобразия и исключительности русского народа и его исторической судьбы. Писатель утверждал приоритет коллективистских, соборных нравственных ценностей в обустройстве российской экономической, духовной и нравственной жизни.

С 1980-х годов, в ситуации «промежутка» (10. Тынянов) литература обозначает утрату веры в универсальные ценности. Ведущие направления реализма вступают в фазу кризиса. Онтологический реализм теряет эстетическую продуктивность уже в начале 1980-х годов. Он обретает своих эпигонов, клишируется, а ее основные концепты подвергаются иронической интерпретации как изнутри (В. Войнович, В. Крупин), так и извне (В. Пьецух). Н.Л. Лейдермаи и М.Н. Липовецкий указывают на исчерпанность эстетических ресурсов направления, порождающую стереотипизацию, ограниченность кругозора и доктринерство. Критик Л. Аннинский, характеризуя прозу молодых «деревенщиков», использует метафору «аллегорического тромбоза»: «Вот ирония судьбы: автор с помощью фольклорных и философических фигур старается разбудить в читателе эпическое сознание. А будит - гурманство»12. Творчество родоначальников онтологического реализма («Пожар» В. Распутина, «Людочка», «Печальный детектив» В. Астафьева, «Плаха» Ч. Айтматова) демонстрирует глубину истоков кризиса этой эстетической системы: реальность утрачивает статус почвы; герой теряет связи со сверхличным, перестает ощущать родство с миром, переживаемым как хаос; разрушение народных идеалов позволяет ставить вопрос о деградации нации.

В публицистике периода «перестройки» активно обсуждались пути выведения страны из экономического кризиса (О. Лацис, В. Селюнин, А. Стреляный, Н. Шмелев, Д. Ва 12 Аннинский Л. Жажду беллетризма! // Аннинский Л. Контакты: Лит.-крит. статьи. М., 1982. С. 326. ловой, В. Васильев, Г. Бурбулис, В. Белов). Значительным событием для общественного сознания перестройки стала публикация в 1990 году («Литературная газета», № 38, 18 септ.) «посильных соображений» А.И. Солженицына «Как нам обустроить Россию?» и основных публицистических статей и выступлений А.Д. Сахарова («Мир, прогресс, права человека», Л.: Сов. писатель). В период перестройки, стремительно освобождаясь от партийно-идеологического диктата, публицистика становится самой читаемой, приобретает резко полемичную направленность. Именно в публицистике начинается гласный пересмотр идеологических констант и исторических мифов, созданных в советский период развития общества. В 1988 году один за другим выходят сборники публицистики «Зависит от нас. Перестройка в зеркале прессы», «Иного не дано», «Страницы истории КПСС: Факты. Проблемы. Уроки», «Если по совести...», «Уроки горькие, но необходимые...», «Постижение» и др. Бескомпромиссный подход демократической публицистики «оказался для многих читателей «холодным душем» и способствовал стремительному расколу общества» . В марте 1988 года в «Советской России» публикуется знаковая статья Н, Андреевой «Не могу поступаться принципами», отражающая настроения огромной части советских граждан.

Начавшаяся в годы «застоя» в диссидентских кругах либерально-националистическая конфронтация достигает «накала гражданской войны» (М. Эпштейн). Центральной ареной «тяжбы о России» становятся толстые журналы . Литературные издания поляризуются в соответствии с политическими убеждениями стоящих за ними слоев общества. В стане «почвенников» оказываются «Наш современник», «Москва», «Молодая гвардия», в стане «либералов» - «Знамя», «Октябрь», «Дружба народов», «Новый мир», «Огонек». Основанием для размежевания стали оценки советского строя, предлагаемые концепции национально-государственного развития России в новой социально-исторической ситуации. Все это закономерным образом привело и к расколу в 1992 году Союза писателей СССР на Союз российских писателей и Союз писателей РФ. С середины 1990-х годов, по мерс стабилизации общественной жизни, все эти тенденции вступают в фазу инерции, оставаясь актуальными и по сей день (обсуждение национально-исторических альтернатив, полемика о национальном покаянии за преступления сталинского режима и т.д.).

В 1990-е годы результате процессов перестройки и постперестройки литературная система теряет иерархичность, становится эклектичной, понятия «современная литература» и «современный литературный процесс» перестают быть тождественными: «За пять лет было напечатано то, что создавалось русскими писателями (и метрополии, и зарубежья) более семидесяти лет. Эта фантастическая спрессованность публикаций сбила и перепутала эпохи, переменила слои литературы. Нарушилась последовательность движения жанров, эволюция, процесс сменился взрывом»15. Г.Л. Нефагииа сравнивает состояние литературы 1990-х годов с броуновским движением. А, Генис говорит о «тектоническом» сдвиге, вызывающем «смену парадигм, а значит набор ценностей, типов сознания, мировоззренческих стратегий и метафизических установок»16. М. Эпштейн наблюдает завершение литературного процесса в наступлении современной «эпохи универсализма»: «...литература, вопреки ожиданиям, вообще перестает «течь», превращается в стоячую воду, хотя бы и океанических размеров»17.

В культурной ситуации постсоветского периода открывается принципиальная несостоятельность любых утопических объяснений мира. Рационалистические, теологические, магические представления о реальности, система каких-либо взглядов на нее - это в любом виде подмена реальности символами, знаками, симулякрами. Эти знаки, которые могут быть знаками культуры, религии, языка существуют в состоянии хаоса18, не связаны никакими отношениями и закономерностями. Живущий в подобном хаосе человек не может определить ни где правда, ни где ложь - любой комплекс знаков предлагает свою правду, и обратно - любая правда относительно любого комплекса является ложью ; соответственно не может он определить и реальность, которая исчезает под «потоком симу-лякров». В ситуации «постмодерна» с ее сосуществованием различных идеологических систем многие художники переживают кризис мировоззрения. Одни практически перестают писать и сосредотачиваются на нравственной проповеди в публицистике (В. Распутин, В. Белов), другие обращаются к поиску духовных опор в личностном сознании (В. Астафьев, Б. Екимов, Ч. Айтматов), третьи - к созданию новой онтологии («Отец-лес» (1989), «Поселок кентавров» (1992), «Сбор грибов под музыку Баха» (1997), «Остров Ио ны» (2001) А.Кима), четвертые - к открытию маргинальных персонажей национальной жизни («Смиренное кладбище», С. Каледина, «Жизнеописание Хорька» 10. Алешковско-го, «Казенная сказка» О.Павлова).

Кризис реализма как типа художественного мышления позволил Н.Л. Лейдерману и М.Н. Липовецкому говорить о «постреализме» - «новой парадигме художественности», в основе которой «лежит универсально понимаемый принцип относительности, диалогического постижения непрерывно меняющегося мира и открытости авторской позиции по отношению к нему»20. В основе новой поэтики («ориентированной на эстетические задачи прежде всего») Н.Л. Лейдерман и М.Н. Липовецкий видят диалог с хаосом («хаосмосом»). Таким образом, 1980-е - 2000-е годы можно определить как сложный период диффузии и, одновременно, эстетического и художественного самоопределения различных направлений и течений.

В, Распутин - одна из центральных фигур литературного процесса второй половины XX века. Как писал С. Залыгин, «Валентин Распутий вошел в нашу литературу сразу же, почти без разбега и как истинный мастер художественного слова, а повторять, что произведения его значительны, что, минуя их, сегодня уже нельзя серьезно рассуждать о ны пешней русской и всей советской прозе, нет, очевидно, никакой необходимости» . Всеобщее признание пришло к В. Распутину с первых шагов на профессиональном писательском поприще - после публикации в 1967 году рассказа «Василий и Василиса» («Литературная Россия», 27 января) и повести «Деньги для Марии» («Ангара», июль - август). В 1970-е годы популярность В. Распутина приобретает масштабы всемирной славы. Его книги переиздаются миллионными тиражами и переводятся на десятки языков, по ним ставятся кинофильмы и театральные спектакли. В Советском Союзе его делают «Писателем № 1», одаряя многочисленными регалиями - орденами Знак Почета (1971), Трудового Красного Знамени (1981), Ленина (1984, 1987), Звездой Героя социалистического труда (1987), дважды писатель удостаивается Государственной премии СССР (1977, 1987). Практически все художественные произведения В. Распутина конца 1960-х - начала 1980-х годов были признаны классическим и заслуженно вошли в сокровищницу русской литературы. Как пишет П. Басинский, «Распутин всегда очень чутко отзывался именно на самые глубокие и потаенные вызовы и запросы национальной души. Не просто народной, но общенациональной. По Распутину можно было сверять и сверяли когда-то, чем в глубине души (Курсив - авт.) болеет Россия»22, Третья по счету солжеиицьшская премия была присуждена именно В. Распутину, А.И. Солженицын связал с именем писателя тот переворот в литературе, который заключался в возрождении традиционной нравственности23. В творчестве В. Распутина воплотились этапы развития всей «деревенской» прозы - пристальное внимание к реальности, поиск универсальных ценностей, осознание духовного и экологического кризиса современности.

После «Пожара» (1985), вызвавшего лавину споров вокруг его публицистичности, критика констатировала «творческую паузу», мировоззренческий кризис. В 1980-е годы В. Распутин проявил себя как публицист, крупнейший общественный деятель, крайне болезненно переживающий социальные процессы перестройки и постперестройки, Несмотря на то, что в этот период им написано немного произведений («В ту же землю», «В больнице», «Изба», «В непогоду» и др.), В. Распутин остается большим художником: «...пока Распутин пишет, это всегда событие. Л если перестанет писать, это тоже будет событие» . В. Распутин навсегда останется в литературе эпохой - эпохой уходящей (Н. Котен-ко).

В публицистике В. Распутина можно выделить три периода: 1) 1957 - 1966; 2) 1966 -1979; 3) 1979 - 2000-е годы, Начало творчества приходится на хрущевскую оттепель и связано именно с журналистской работой в газете Иркутского обкома ВЛКСМ «Советская молодежь», куда, будучи студентом историко-филологического факультета ИГУ, он уст-раивается внештатным корреспондентом . 30 марта 1957 года в газете публикуется первый репортаж В. Распутина «Скучать совсем некогда», рассказывающий о том, как проводят весенние каникулы ученики 46-й семилетней школы 2-го поселка строителей Иркутской ГЭС. С января 1959 года, одновременно с завершением учебы в университете, В. Распутин переходит в штат редакции, куда его принимают на ставку библиотекаря. В первый год в качестве внештатного корреспондента «Советской молодежи» В. Распутин публикует 6 материалов, в 1958 - 16, в 1959 - 28, в 1960 - 29, в 1961 - 18. Всего с 1957 по 1961 год - 97 публикаций. В это время будущий писатель работает в таких жанрах, как информационная заметка, репортаж, критическая корреспонденция, комментарий, портретная зарисовка, очерк, фельетон. Некоторые публикации В. Распутина выходят под псевдонимами «Р. Валентинов» и «В. Каирский».

В августе 1961 года В. Распутин увольняется из «Советской молодежи» и устраивается на должность редактора литературно-драматических программ Иркутской студии те левидения, в которой он проработал всего полгода и был уволен за подготовку (совместно с поэтом С. Иоффе) программы о судьбе репрессированного иркутского писателя П.П. Петрова. В августе 1962 года В. Распутин переезжает на постоянное место жительства в Красноярск и становится литературным сотрудником редакции гачеты «Красноярский рабочий», но почти полтора года не публикуется, пока в феврале 1963 не устраивается специальным корреспондентом в молодежную газету «Красноярский комсомолец». Как специальный, то есть командируемый к месту событий корреспондент, В, Распутин много ездит по Восточной Сибири: на железнодорожную трассу Абакан-Тайшет, на строительство гидроэлектростанций и рудников Талиаха, в сельские районы Красноярского края и т.д.

Уже за первый год работы в «молодежке» В. Распутин публикует 30 материалов, в том числе 2 очерка в «Красноярском рабочем» и 2 очерка в «Советской молодежи». В 1964 году выходит 17 публикаций в «Красноярском комсомольце» и очерк в «Советской молодежи», в 1965 - 19 газетных и одна журнальная публикация (очерк в журнале «Огонек»), в 1966 - по одному очерку в «Красноярском комсомольце» и альманахе «Енисей». Всего - 70 публикаций за красноярский период жизни и 167 за время работы в журналистике.

В марте 1966 года, опубликовав уже несколько рассказов («Я забыл спросить у Лешки», «Человек с этого света», «Ветер ищет в тебя», «Имена», «Глобус», «На снегу остаются следы», «И десять могил в тайге», «Продается медвежья шкура», «Эх, старуха...») и имея за плечами опыт семинара молодых писателей Сибири и Дальнего Востока (Чита, сентябрь 1965), на котором талант начинающего прозаика был высоко отмечен В. Чивилихиным, В. Распутин уходит на профессиональную писательскую работу и возвращается в Иркутск.

Итог первого - журналистского - этапа творческого пути В. Распутина, продлившегося 9 лет, подвели две книги 1966 года - «Костровые новых городов»26 и «Край возле са-мого неба» . Они включили в себя очерки и первые рассказы В. Распутина, опубликованные за 5 последних лет па страницах «Советской молодежи», «Восточно-Сибирской правды», «Красноярского комсомольца», «Красноярского рабочего», альманахов «Ангара» и «Енисей».

Сразу после возвращения писателя в Иркутск с апреля по август 1966 года публикуются рассказы «Рудольфио», «В общем вагоне», «Мы с Димкой», «Мама куда-то ушла», «День рождения». В 1967 - «Мужчины», «Там, на краю оврага». С конца 1960-х до начала 1980-х годов создается вес хрестоматийное наследие зрелого В. Распутина: «Василий и Василиса», «Деньги для Марии» (1967), «Последний срок» (1970), «Вниз и вверх по течению» (1972), «Уроки французского» (1973), «Живи и помни» (1974), «Прощание с Матерой» (1976), «Что передать вороне?» (1981), «Наташа», «Не могу-у...», «Век живи - век люби» (1982).

После 1966 года и вплоть до 1979 года («Абстрактный голос»28, «Иркутск с нами»29) В. Распутин не обращается к публицистике (в 1975 и 1977 годах переиздаются очерки начала 1960-х годов) . В это же время Распутин дает много интервью и выступает публично, в основном, по вопросам эстетики, литературы и искусства, пробует себя в литературной критике, пишет очерки о творчестве и предисловия к публикациям молодых сибирских писателей: Г. Машкииа, А. Вампилова, В. Сидоренко, А. Преловского, А. Ольшанского, В. Золотухина, предисловие к сборнику собственных повестей, воспоминания о друге А. Вампилове и пр.

Активизация публицистической мысли В, Распутина приходится на начало 1980-х годов и обусловлена как социально-политическими (перестроечными), так собственно литературными (кризис прозы национального самосознания) причинами. В период перестройки и после публицистика становится доминирующей в творчестве писателя, образуя свой план и в его художественных произведениях: повесть «Пожар» (1985), рассказы «Се-ия едет», «По-соседски», «Поминный день», «Вечером», «Нежданно-негаданно», «Видение», «В тех глубинах по ходу жизни», «Тетка Улита», «В ту же землю», «Женский разговор», «В больнице» и др., повесть «Дочь Ивана, мать Ивана» (2003).

С 1979 года В. Распутин создает более пятидесяти статей, очерков и выступлений, дает около 120 интервью . В 1987 году выходит публицистический сборник «Что в слове, что за словом?: Очерки, интервью, рецензии»32. В 1991 - сборник очерков «Сибирь, Сибирь,..»33. В 1993 - сборник публицистики рубежа 1980-х - 1990-х годов «Россия: дни и времена» . Публицистические произведения писателя включаются и в сборники его прозы . В 2000-е годы В. Распутин практически перестает писать очерки и статьи, однако дает много больших интервью и выступает публично.

Публицистичность является существенным моментом творчества писателя. В процессе журналистской работы В. Распутин обращается и к жанру очерка, в котором публицистичность вырастает в эссеизм и соединяется с повествовательностью («Край возле самого неба», «Вниз и вверх по течению»). В публицистике В. Распутина последних 27 лет рассматривается самый широкий спектр общественно-политических и социокультурных проблем (исторический путь России и современность, экология и нравственность, и т.д.). В 1980-е - 1990-е годы В. Распутин продолжает заниматься литературной критикой, публикует десятки вступительных статей и послесловий, рецензий и творческих портретов писателей. В интервью этих десятилетий активно обсуждаются вопросы эстетики и поэтики, творческого и литературного процесса, проблем искусства,

Отношение общества к публицистике В, Распутина менялось от 1970-х к 1990-м годам, что связано с характером социокультурной ситуации в стране. В конце 1970-х - начале 1980-х годов В. Распутин-публицист обладал безусловным авторитетом в российском обществе. С конца 1980-х годов наметились две противоположные тенденции в оценке личности и современного творчества писателя. С одной стороны, оценка неприятия или снисходительного сочувствия36. Она особенно утвердилась после того, как В. Распутин подписался под «Словом к народу» ; «Говорят; он губит свой талант, он предал свое назначение. Перо изменило ему - и поделом: кликушествует, купается в грязи, связался с фашистами» . С другой стороны, консервативно ориентированная часть писательской общественности («Наш современник», «Молодая гвардия», «Москва», «Сибирь» и др.) сделала В. Распутина своим «знаменем»39. Эти две тенденции в оценке писателя актуальны и по сей день, благодаря неизменной позиции В. Распутина.

Публицистика В. Распутина и осмыслении современной критики и литературоведения

При всей изученности повестей и рассказов писателя (В. Шапошников, Н.С. Тендит-ник, С.Г. Семенова, В.Я. Курбатов, А.Ф. Лапченко, СВ. Перевалова, И,И, Плеханова, А.В. Урманов, D. Gillespie, G. Hosking, D. Brown, Т. Polowy, К. Parte, G. Diment, J. Dunlop и т.д.) творчество В. Распутина-публициста (несмотря па место и роль публицистики, то значение, которое ей придает сам писатель) в отечественном и зарубежном литературоведении практически не изучено, отсутствуют работы, в которых бы системно рассматривался этот обширный пласт его творческой деятельности.

В отечественной критике и литературоведении публицистика писателя активно привлекается как вспомогательный материал при анализе художественных текстов и как важный источник сведений о творческой биографии писателя. Отдельные главы и разделы, посвященные публицистике В. Распутина, есть в ряде монографий (И.А. Панкеева, В.Я. Курбатова, Н.С. Тендитник). Авторы рассматривают эволюцию В. Распутина от журналистики к рассказу в начале 1960-х годов, проблемы сохранения памятников истории и культуры, защиты окружающей среды и укрепления нравственных ценностей, нравственное сознание и мировоззрение в очерках и статьях писателя 1970-х - 1990-х годов. Критики фиксируют проповедническую интонацию, «вынужденный», «выстраданный» характер зрелой публицистики писателя, в которой звучит «остаточная боль его героев» (И.А. Пан-кеев). Публицистика осмысляется в контексте художественного творчества В. Распутина и в связи с основными вехами его жизни, что придает работам безусловную исследовательскую ценность. Однако обобщения, по преимуществу, имеют не научный, а критико-публицистический характер. Монографии критиков, выполненные в жанре очерка жизни и творчества, в анализе публицистики отличают описательный характер, обильная цитация без комментариев. Публицистическое творчество писателя может получать и одностороннюю, предвзятую трактовку. Так, Н.С. Тендитник в своей последней книге о В. Распутине «Колокола тревоги» сознательно и нарочито подчеркивает полное согласие с его оценками общественно-политических и духовных процессов перестройки и постперестройки. Идеологизированный подход, взгляд единомышленника превращает исследование основных публицистических работ писателя 1980-х - 1990-х годов в комментирование.

Начало научного осмысления публицистики писателя приходится на первую половину 1970-х годов. Эволюция В. Распутина от ранних очерков и рассказов до повестей «Деньги для Марии» и «Последний срок» рассматривается в кандидатской диссертации Б.М. Юдалевича40 и ряде других трудов автора41. Публицистичность повести 1985 года «Пожар» и рассказов 1980-х годов становится предметом журнально-газетно и полемики и исследуется в кандидатской диссертации 0.10. Алейникова42, а также в статьях Л.В. Соколовой . Проблематика публицистики В. Распутина рассмотрена в ряде статей крити АЛ ков . Литературно-критической позиции В. Распутина посвящена статья А.А. Митрофа-новой45 и раздел учебного пособия А.П. Казаркина46. Публицистика В. Распутина, Ф. Абрамова и А. Солженицына составляет материал кандидатской диссертации лингвиста М.В. Субботиной47.

Научный интерес к публицистике В. Распутина возрастает в 2000-е годы. В монографии К.В. Анисимова рассматривается книга очерков В. Распутина «Сибирь, Сибирь...» в аспекте генетической преемственности областнической мысли и словесности Сибири XIX - начала XX века: тематический контекст, мотивологический ряд48. Как пишет исследователь, «...узловые моменты цикла «Сибирь, Сибирь...» соотносятся со знакомым автору и одновременно практически неизвестным его читателю историческим, публицистическим и литературным контекстом, формировавшимся сибирской интеллигенцией про 49 ШЛО ГО» .

В кандидатской диссертации И.Б. Гладковой интерпретируется семантика топоса Сибири в очерках В. Распутина 1970-х - 1980-х годов («Вниз и вверх по течению», «Си бирские повествования») . Не собственно художественное наследие В, Распутина рассматривается в контексте эссеистики других писателей - Л. Мартынова, П. Ребрина, И. Петрова - и служит для выявления тенденций генезиса и эволюции пространственного мышления, раскрытия поэтики пространственных образов в русской очерковой прозе периода 1960-х - 1980-х годов в целом. Топос Сибири понимается как смысловая пространственная модель и важная составляющая образной структуры жанра очерка.

В двух параграфах («Поэтика родного места в «Сибирских повествованиях» В. Распутина»; «Духовная природа ценностных ориентации личности в очерковой повести В. Распутина «Вниз и вверх по течению») достигается общее приближение к поэтике и проблематике публицистики В. Распутина. Духовный тип сибиряка в сибирских очерках В. Распутина трактуется как уникальный социокультурный феномен, обусловленный особенностями пространства Сибири. Исследователь рассматривает пространственную модель старинного сибирского города, взгляды В. Распутина на социально-экономические преобразования Сибири. Во временной организации очерков фиксируется проблема взаимоотношений прошлого и настоящего. Автор выявляет «лирико-онтологический» характер мироощущения писателя.

Обращение к очерковой прозе В. Распутина носит обзорный характер. Методологически И.Б. Гладкова не выделяет уровни осмысления В. Распутиным феномена Сибири, в силу чего становится невозможным его системный анализ. Автор не реконструирует систему черт и детерминант характера сибиряка, выделяемых В. Распутиным, не интерпретирует представления писателя о связи исторических времен, и т.д. Анализ очерков производится вне контекста публицистики и художественного творчества В. Распутина. В работе не выдерживается хронологический принцип исследования - очерк 1972 года «Вниз и вверх по течению» рассматривается после публицистики 1980-х годов. Анализ поэтики подменяется анализом проблематики, поэтому истолкование образа Сибири в публицистике В. Распутина оказывается не полным.

Философское осмысление В. Распутиным-публицистом экологических проблем современности становится предметом исследования в третьей главе кандидатской диссертации Е.В. Петушковой . Специфика объекта исследования, что и заявляется автором, предусматривает системный подход к анализу, выяснение мировоззренческих основ экологической публицистики С. Залыгина, В. Астафьева и В. Распутина, необходимость обращения к эти ко-философ ской, онтологической и социальной проблематике писателей в пуб лицистике. Ограниченность заявленного в заглавии аспекта (проблемы экологии) не позволяет вести глубокий анализ в намеченных направлениях. Неоправданное стремление к расширению предмета исследования уводит автора от темы и порождает бессистемность анализа. В диссертации не обозначены рамки периода, в пределах которого ведется исследование публицистики В. Распутина, что свидетельствует о случайном характере выборки материалов для анализа. Не обоснованными выглядят размышления о стиле публицистики писателя. Все это не дает возможности составить целостного представления об экологической публицистике В. Распутина как о системе и оставляет проблемную ситуацию разрешенной не до конца.

Публицистике писателя в аспекте проблемы народного характера посвящена глава в кандидатской диссертации И.В. Ходченковой5 . Это третье диссертационное исследование данной проблемы в творчестве В. Распутина . Новизна работы, как подчеркивает автор, заключается во введении в научный оборот нового материала: публицистики В. Распутина, рассказов 1990-х годов и повести 2003 года «Дочь Ивана, мать Ивана», В интересующей нас главе приводятся важные теоретические основы и различные трактовки проблемы национального характера (работы Ф.М. Достоевского, Н.А. Бердяева, В.В. Розанова, Н.П. Утехина, Д.С. Лихачева, А.В. Огнева и др.). Однако понятийный аппарат - категории «народа», «нации», «этноса», «народного характера», их соотношение - формулируется не достаточно четко. Диссертант утверждает, что в работе «детально анализируется вся публицистика Распутина» , тогда как в действительности избирательно исследуется лишь публицистика 1980-х — начала 2000-х годов, вне поле зрения оказывается публицистическое наследие В. Распутина конца 1950-х - 1960-х, а также 1970-х годов. Диссертант реконструирует представления В. Распутина о коренных основах народной жизни, национальном самосознании, национальной культуре, характере сибиряка как варианте национального характера, формулируемую в публицистике национальную идею (национальное предназначение, межнациональные отношения). Но неполнота материала анализа позволяет лишь приблизиться к пониманию русского национального характера в публицистической рефлексии В. Распутина.

Публицистика В. Распутина за рубежом не исследуется подробно и обычно привлекается, во-первых, при характеристике творческого пути писателя и анализе его художе ствснных текстов (Т. Половы), во-вторых, для подтверждения положения о «национализме» («шовинизме», «антисемитизме») писателя. Все ученые с разной степенью сходятся в этих оценках. Проза и публицистика В. Распутина второй половины 1980-х годов прямолинейно и однозначно осуждающе оценивается У. Лакером как «националистическая»55. К. Партэ избегает столь резких оценок, понимая сложность феномена современного русского национализма: «Всплески антисемитизма происходят вне зависимости от какого-либо писателя, группы авторов или характера литературы. Уберите В. Астафьева, В. Белова, В. Распутина со всеми их произведениями, и результаты останутся теми же ... Волна шовинизма, ставшая очевидной в конце 1980-х, - это результат стечения многих обстоятельств, одно из которых - ностальгия, вызванная воспоминаниями о деревенском прошлом, которая переросла в гнев на тех, кто мог считаться организаторами бесплодной послереволюционной коллективизации, закончившейся окончательным разрушением деревенского уклада - «сердца» России»56. Публицистика оценивается К. Партэ как закономерный итог кризиса эстетического направления «деревенской» прозы, когда «...хронотоп русской деревни трансформировался в «окололитературное пространство» . Вслед за Д. Миккельсоном, Г. Димент считает «сибирский национализм» В. Распутина в целом позитивным и альтруистическим, восходящим к традиции сибирского регионализ-ма58.

Актуальность исследования определяется интересом современного литературоведения к изучению специфики различных типов дискурсов и обусловлена потребностью в целостном изучении категории автора. В этом контексте актуальным оказывается исследование места и роли публицистики в творчестве В. Распутина как самостоятельного дискурса, позволяющего выявить становление и развитие мировоззрения писателя от конца 1950-х годов до настоящего времени. Изучение специфики публицистического высказывания и оценки истории, современности, культуры виднейшим представителем русской литературы второй половины XX века дает возможность понять как место и значимость публицистики в творчестве писателя, особенности воплощенного в ней мировоззрения, так и открывает причины индивидуального художественного кризиса писателя и течения «деревенской» прозы. Это углубляет представления о своеобразии индивидуального мировоззрения писателя и его судьбе в ситуации модернизации российского общества, происходящего на протяжении последних десятилетий.

Материал исследования составляет весь корпус публицистических работ В. Распутина с марта 1957 года по настоящее время. В конкретном анализе использованы наиболее репрезентативные в контексте темы диссертации публикации; вся ранняя публицистика, основные очерки, статьи, рецензии, выступления и интервью, вошедшие в сборники публицистики В. Распутина, более ста публицистических материалов разных жанров, опубликованных в журналах, газетах и книгах. Последние публикации, привлекаемые к анализу, датируются 2006 годом.

Объект данного исследования - публицистика В. Распутина конца 1950-х - начала 2000-х годов, взятая в аспекте воплощенных в пей мировоззрения и проблематики. Предметом исследования является мировоззрение как система, мировоззренческие уровни и образующие их доминанты, проблематика публицистики В. Распутина (онтологическая, историософская, социально-философская, экологическая, этико-философская и эстетическая).

Цель работы - в анализе проблематики и поэтики публицистики В. Распутина выявить и реконструировать мировоззрение писателя (синхронный аспект) в его становлении от конца 1950-х до начала 2000-х годов (диахронный аспект).

Для достижения поставленной цели оказалось необходимым решение в диссертации следующих задач:

1) определить место и роль В. Распутина в литературной и общественной жизни второй половины XX века;

2) проанализировать весь корпус публицистики В. Распутина конца 1950-х -начала 2000-х годов;

3) установить характер связи публицистики и художественного творчества писателя;

4) выявить и обосновать факторы формирования мировоззрения писателя;

5) исследовать мировоззренческие доминанты В. Распутина и образованные ими концептуальные уровни мировоззрения;

6) интерпретировать составляющие мировоззрение писателя концептуальные системы (онтологическую, историософскую, социально-философскую, экологическую, этико-философскую и эстетическую);

7) в анализе публицистики обнаружить те свойства мышления В. Распутина, которые детерминируют творчество и формируют картину мира.

Методологическую базу исследования составляют философские работы по проблемам мировоззрения (В. Дильтей, Д. Гудинг, Дж. Леинокс, К. Ясперс, М. Хайдсггер, Р.А. Арцишевский, Л. Шестов и др.), историко-генетические и структурно-типологические ис следования (М.М. Бахтин, Д.С. Лихачев, В.Н. Топоров, и др.), мифотворчеству (Э. Касси-рер, М, Элиаде, К.-Г. Юнг), работы по семиотике (Ю.М. Лотмап, Б.А. Успенский, Ц. То-доров, У. Эко) и психологии художественного творчества (Л.С. Выготский), культурологические работы (Л.Н. Гумилев, А.А. Ивин).

Научная новизна работы определена тем, что в ней впервые публицистика В. Распутина интерпретируется как единый публицистический дискурс, как целостное высказывание о человеке и бытии. В анализе его поэтики и проблематики осуществляется системная реконструкция мировоззрения писателя, устанавливаются факторы его формирования, определяются этапы становления и развития. Полученные результаты открывают значение публицистического типа высказывания для самосознания писателя и углубляют представления о месте и роли публицистики в творчестве В. Распутина. Они позволяют скорректировать взгляды на творчество В. Распутина как художественную систему, в которой традиционный тип мептальности предстал в двух принципиально разных социально-исторических ситуациях стабильности и модернизации, что уточняет сложившиеся представления о причинах художественного кризиса писателя. В диссертации предпринимается попытка, с одной стороны, устранить ситуацию сущностного непонимания позиции В. Распутина-публициста (соответственно, во многом реабилитировать писателя после трагической эпохи перестройки и постперестройки), с другой стороны, устранить заблуждения, сложившиеся вокруг его публицистики как «справа», так и «слева» спектра современной общественной мысли.

Практическая значимость исследования: его результаты могут использоваться в изучении литературного процесса второй половины XX века, современной литературы Сибири, в практике политического и культурного строительства постсоветского государства. Результаты диссертации пашли применение в курсе лекций «История российских средств массовой информации; проблемы типологии и публицистики (новейший период, I917-2005)»59.

Апробация работы. Результаты исследования были апробированы на аспирантских семинарах кафедры истории русской литературы XX века Томского государственного университета, Международной научной конференции «Филология и философия в современном культурном пространстве: проблема междисциплинарного синтеза» (Томск, декабрь 2003 года), V Всероссийской конференции молодых ученых «Актуальные проблемы лингвистики, литературоведения и журналистики» (Томск, 26-27 марта 2004 года), III Международной научной конференции «Русская литература в современном культурном пространстве» (Томск, 4-5 ноября 2004 года), Всероссийском междисциплинарном научном семинаре «Текст как объект, средство и источник интерпретации истории» (Томск, 10-11 декабря 2004 года), VI Всероссийской конференции молодых ученых «Актуальные проблемы лингвистики и литературоведения» (Томск, 22-23 апреля 2005 года), II Всероссийской конференции молодых ученых «Актуальные проблемы журналистики» (Томск, 21 апреля 2005 года), XV Духовно-исторических чтениях в честь святых равноапостольных Кирилла и Мефодия (Томск, 11-13 мая 2005 года), Всероссийской научно-практической конференции «Журналистика в поиске модели развития» (Томск, 9-11 ноября 2005 года), Всероссийском междисциплинарном научном семинаре «Деонтології че-ская проблематика русской литературы XX века» (Томск, декабрь 2005 года), Всероссийской научно-практической конференции молодых ученых «Mass-media: Новые идеи» (Томск, 14 апреля 2006 года), XVI Духовно-исторических чтениях в честь святых равноапостольных Кирилла и Мефодия (Томск, 17-18 мая 2006 года).

В 2005 году изучение публицистики В. Распутина велось в рамках поддержанного Федеральным агентством образования научно-исследовательского проекта «Проблемы модернизации современного российского общества в осмыслении и оценке русской культуры конца XX - начала XXI века»60. В процессе работы над диссертацией освоены и обобщены материалы исследования, хранящиеся в библиотеках Иркутска и Красноярска, архиве иркутской писательской организации, ряде личных архивов61. По теме диссертации имеется 10 публикаций.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, грех глав, заключения, списка источников и литературы. Список использованных источников и литературы насчитывает 482 наименования. Общий объем диссертации - 248 страниц.

Теоретические аспекты изучения мировоззрении

Мировоззрение - важная категория эпистемологии. Термин «мировоззрение» был впервые употреблен в начале XVIN века в трактатах немецких романтиков и «Речах о религии» Ф.Э. Шлейермахера (Weltanschauung)62. Теория мировоззрения с опорой на те или иные методологические основания разрабатывалась в различных идеалистических и материалистических учениях, в XX веке - в феноменологии, семиологии, герменевтике и синергетике, опытах деконструктивизма и постмодернизма. Во всех концепциях признавал ся сам факт системности мировоззрения, который никогда не подвергался сомнению как самоочевидный, В зависимости от концепции, использовался разный понятийный аппарат описания системности мировоззрения.

В науке советского периода (А.С. Агаронян, А.Я. Ермолов, М.Я. Ковальзон, П.В. Копнип, Т.Н. Ойзерман, В.П. Рожин, А.Г. Спиркин, В.И. Шинкарук, А.С. Богомолов, Ф.Х. Кессиди, В.В. Соколов и др.) использовался идеологизированный марксистский подход к пониманию мировоззрения, основывающийся на положении о социально-исторической природе и обусловленности познания; мировоззрение трактовалось как «надстроечное» явление и высшая форма социального самосознания личности.63 Как и понятие публицистики, понятие мировоззрения было во многом дискредитировано и не получает достаточной разработки в философской теории постсоветской России.

Несмотря на догматизм некоторых идей, именно в советской науке мировоззрение было четко прописано как система - явление, отличающееся качествами самотождественности (выделенности, относительно других явлений жизни), гетерогенности (состоящее из взаимосвязанных и взаимодействующих элементов), интегралыюсти (обладающее интегральными свойствами, которые отсутствуют у частей, взятых порознь). В исследованиях выделялись три основных уровня системности мировоззрения: 1) генетический (генезис, факторы формирования и эволюции мировоззрения); 2) структурный (содержательные границы понятия, состав системы мировоззрения, типология мировоззрений); 3) функциональный (система функций мировоззрения).

Генезис и эволюция мировоззрения является сложной практической и когнитивной деятельностью субъекта, обусловленной как внешними, так и внутренними обстоятельствами. С точки зрения авторов коллективной монографии «Мировоззренческая культура личности», генезис мировоззрения определяет, с одной стороны, личный жизненный опыт субъекта, с другой стороны, влияние культурных традиций64. В.В. Юрчук выделяет три фактора, воздействующих на мировоззрение: 1) приобретение новых сведений о мире; 2) процессы изменения реальной действительности; 3) влияние на мышление субъекта устойчивых культурных моделей и семантических структур65.

На современном этапе развития пауки ставится этическая проблема манипулирования процессами генезиса мировоззрения: «На разных этапах преобладающее значение могут получать либо внешние воздействия и влияния, либо внутренняя активная позиция субъекта. Поэтому весь процесс может подвергаться внешним целенаправленным воздействиям. Так, существенными средствами манипулирования формированием принципов социального поведения личности оказываются специфические материальные и духовные условия жизни; ограниченные возможности культурного развития, препарированная, неполная и неадекватная социальная информация и т.д. Тем самым индивид намеренно лишается возможности свободного и осознанного выбора собственной социальной ориентации»66.

В отечественной науке советского периода мировоззрение исследовалось по разным основаниям: «Одни авторы считали, что мировоззрение, складываясь из самых общих представлений о мире, тождественно научной картине мира. Другие утверждали, что мировоззрение - всего лишь функция философии. Третьи подчеркивали, что мировоззрение - это в первую очередь убеждения людей. Получалось, что акцент делался на одном из аспектов проблемы и значение этого аспекта несколько преувеличивалось»67.

Разность подходов объясняется двумя обстоятельствами: 1) гносеологическим -сложность предмета мировоззрения68; 2) объективным - мировоззрение как сложный и многоуровневый феномен допускает различные варианты схематизации69. При этом, используя разные концептуальные подходы, советские исследователи сходились в принципиальных оценках природы и структуры мировоззрения. Общепризнанной являлась трактовка мировоззрения как целостной системы обобщенных взглядов человека на мир и свое место в нем, знаний, представлений и убеждений . Такое понимание остается актуальным и по сей день, будучи зафиксированным в современных энциклопедиях .

Многообразие конкретных мировоззренческих систем обусловило главную теоретическую проблему - неразработанность типологии мировоззрений7. В отечественной науке разграничиваются следующие типы (виды, формы, уровни) мировоззрений; обыденное, религиозное (мифологическое), философское, а также естественнонаучное, социально-политическое, эстетическое мировоззрение и т.д. Т.Н. Ойзерман выделяет три независимых критерия разграничения типов мировоззрения: эпистемологический (научные, ненаучные, антинаучные мировоззрения), предметный (тип реальности, обобщаемый в том или ином мировоззрении: природная, социальная), универсально-синтетический -«...охватывающий и природную и социальную реальность, благодаря которому становится возможным философское мировоззрение»74, Э.А. Самбуров выделяет три наиболее общих основания, к которым может быть сведено все многообразие мировоззрений; 1) системность («...именно система воззрений, которая выражает одновременно и социально-политическую, и научно-теоретическую, философскую, атеистическую (или религиозную), нравственную, эстетическую, правовую ориентацию человека, группы людей, класса. Сюда же включается отношение к природе, обществу в целом, к другим индивидам и группам, оценка собственного мышления и собственных возможностей»); 2) антропоцентризм («На первом плане не сама картина окружающего мироздания, а человек, занимающий в ней определенное место»); 3) процессу-алыюсть объекта мировоззрения («...мир здесь рассматривается как изменяющееся, развивающееся целое») .

Мировоззрение может подразделяться так же на индивидуальное и общественное76. Т.П. Фокина и Б.Н. Смолин говорят о «внутреннем» и «внешнем» мировоззрении . Кроме того, исследователи разграничивают официально-демонстрируемое и внутренне, «сокро венное» мировоззрение, что, по их мнению, «делает особенно сложным исследование мировоззрения, поскольку оно далеко не всегда полностью эксплицировано и вербально, и в деятельности человека» .

В гносеологическом аспекте, в структуре мировоззрения выделяются абстрактно-логический (рациональный) и эмоционально-чувственный (нерациональный) уровни: «В системе мировоззрения слиты воедино мысли и чувства, побуждение (волепие) и действие, сознательное и бессознательное, слово и дело, объективное и субъективное. Идеи и идеалы лишь завершают, рационализируют, интегрируют мировоззрение, придают ему осознанный характер»7 . В структуру мировоззрения включается не только миропонимание, по и мироощущение, мировосприятие, миросозерцание - «целостное осознание и переживание воздействующей на человека реальности в форме ощущений, восприятий, представлений и эмоций...» - В результате интеллектуального и эмоционально-чувственного освоения действительности человеком, в его сознании формируется картина мира - совокупность мировоззренческих знаний о мире (К. Ясперс), - а также становится возможным самосознание и самопознание личности.

В зависимости от качества системности мировоззрения в отечественной науке советского периода выстраивалась система его функций: «информационно-отражательная», «оценочная», «ориентирующая» и «интегративная»81. Функциональную структуру мировоззрения составляют следующие уровни: 1) «познавательный» (универсальная картина мира); 2) «оценочно-идеологический» (идеалы и ценности); 3) регулятивный (принципы деятельности); 4) «побудительно-мотивационный» (жизненные позиции)82.

Очевидна односторонность понимания мировоззрения в отечественной науке, когда исследователями не достаточно прописано место мировоззрения в структуре познающего сознания, мировоззрением считаются только результаты когнитивной деятельности (знания, взгляды, убеждения и т.д.) . Метафизика познания на разных основаниях разрабатывалась в трудах И. Канта, Г.В.Ф, Гегеля, И.Г. Фихте, Ф. Шлегеля, Ф.В.Й. Шеллинга, А. Шопенгауэра, Л.А. Фейербаха, Е. Дюринга, М. Шелера, Э. Кассирера, Ф. Ницше, М. Хай деггера, О. Шпенглера, М. Серрано, Г.Г. Шпета, Г.Г. Гадамера, и др. Внимание, которое уделяется проблемам онтологии познания в философских системах В. Дильтея и М. Хай-деггера, и аспект их рассмотрения позволяет опираться на концепции мыслителей при анализе публицистики В. Распутина.

В концепции В. Дильтея, миросозерцание априорно свойственно человеческому сознанию, является его свойством, поскольку психический мир («душевная жизнь») личности обладает устойчивой структурой (восприятие, воспоминание, процесс мышления, побуждение, чувствование, желание, волевые действия), характеризуется единообразием процессов функционирования84 и определенным образом взаимодействует с эмпирической реальностью. Предмет предстает разуму посредством переживания, которое конституирует реальность человеческого опыта; сознание является субстанцией данности человеческого опыта: «...предметы даны не линейным ходом созерцающего познания, переходящего от ощущения к формам восприятия и мышления, но в системе внутренних (переживаемых или сознаваемых, согласно отождествлению Дильтея) отношений, связывающих логические формы и функции с периферийными процессами ощущения и воспри ятия» .

Мышление, по В. Дильтею, имманентно самой жизни; в результате взаимодействия психического мира и реальности, рождаются различные интерпретации окружающего человека предметного мира - миросозерцания: «Во все моменты нашего существования имеется налицо отношение нашей собственной жизни к миру, который окружает нас как зримое целое. Мы ощущаем самих себя, жизненную ценность каждого отдельного момента и ценность воздействия вещей на нас, но все это в отношении к предметному миру. При углублении рефлексии связь между жизненным опытом и развитием образа мира сохраняется. Оценка жизни предполагает знание того, что есть, и действительность выступает пе Of ред нами при меняющемся освещении, исходящем от нашей внутренней жизни» .

В структуру миросозерцания входят устойчивые компоненты, соответствующие структуре душевной жизни: понимание действительности, оценка, целеполагание и выработка правил поведения. В. Дильтей выделяет три основных типа миросозерцании, обладающих своеобразной структурой и определяемых характером опыта: 1) религия; 2) поэзия; 3) философия.

Религиозное миросозерцание вытекает из опыта общения с трансцендентным (невидимым). Поэтическое миросозерцание функционирует в сфере чувств и охватывает в от дельных предметах и явлениях всю жизнь - «жизневоззрепис». Философия представляет собой миросозерцание, возвышенное до «общезначимости», стремящееся к универсализму, телеологической связи переживания, понимания и истолкования жизни - собственно мировоззрение, называемое также «метафизикой». Данный чувственно, через ощущения и эмоции, предметный мир находит свое воплощение в понятии, переживания объективируются в понятийном, «дискурсивно умозаключающем» мышлении: «...весь мир чувствования и волевого поведения объективируется в понятиях о ценностях и их отношениях, в мысли о целях и в правила, выражающие отношения воли. Предметы разделяются по родам, соответствующим различным отношениям» 7.

М. Хайдеггер рассматривает проблемы мировоззрения в работах «Послесловие к: «Что такое метафизика?», «Европейский нигилизм», «Путь к языку», «Основные понятия метафизики». М. Хайдеггер связывает формирование мировоззрения с концом XVIII века и определяет его как «укорененность миро истолкования в антропологии», это «принципиальное отношение к сущему в целом формируется как мировоззрение. ... Коль скоро мир становится картиной, позиция человека понимает себя как мировоззрение»88. Таким образом, М. Хайдеггер понимает мировоззрение как I) позицию человека «посреди сущего»; 2) принципиальное отношение, «которое всему сущему задает меру и предписывает норму» , 3) язык, который предстает одним из «видов и типов выработанного человеческой субъективностью мировоззрения». Ведущий инструмент «мировоззренческого истолкования мира», по М. Хайдегтеру, - это соединение «идеи» и «ценности»91.

Таким образом, под мировоззрением личности следует понимать целостную систему, в структуру которой входят, с одной стороны, априорные свойства мышления (установки и предпосылки, как имплицитные, так и эксплицитные), с другой стороны, формируемые под их влиянием в ходе накопления человеческого опыта картина мира (совокупность знаний и представлений о мире и месте в нем человека), ориентации (взгляды, убеждения, ценности - социально-политические, нравственные, религиозные, философские, эстетические, научно-теоретические и т.д.) и мотивации (стратегии деятельности и познания). Эти уровни выражаются в языке и находятся в отношениях взаимозависимости, чем обеспечиваются свойства гетерогенности и интегральности системы. Так, априорные установки и предпосылки мышления формируются под влиянием традиций, «духа времени», определяют картину мира, взгляды и убеждения людей (интерпретацию действительности), однако подвержены изменениям в ходе воздействия на них апостериорных факто ров - приобретение новых знаний о действительности и выработка новых убеждений. В мировоззрении воплощается синтетический способ освоения действительности, объединяющий рациональный и эмоциональный моменты, когда редуцируется прагматическое противостояние субъекта и объекта познания .

В концепции Д. Гудинга и Дж. Лешюкса содержание мировоззрения личности составляет ответ на вопрос «...каков статус отдельного человеческого существа относительно всего человеческого рода и относительно мириад отдельных явлений, составляющих Вселенную»93. Таким образом, мировоззрение художника, определяя способ осмысления мира, обладает особой содержательной структурой, осуществляется на трех основных предметных уровнях, которые могут быть названы структурообразующими, так как любое изменение в их рамках трансформирует систему мировоззрения в целом, обеспечивает процессуальность познания и изменчивость картины мира: 1) бытие (природное, метафизическое); 2) социум (социальная группа, народ, человечество); 3) человек (индивид / личность, рациональное / чувственное, индивидуальное / коллективное существо и т.п.). Эта структура имеет иерархический характер, так как уровни последовательно подчинены друг другу; социум является частью бытия, а человек - частью социума. В процессе осмысления мира формируются и представления о взаимодействии этих уровней, когда человек рассматривается во взаимосвязях с бытием и другими людьми (социумом), социум взаимодействует с бытием и воздействует на человека. В результате, в мировоззрение, как концептуальную систему, входят представления о технике, цивилизации, историческом развитии, этика и т.д. Данные методологические обобщения представляются чрезвычайно важными при изучении писательской публицистики вообще, и публицистики В. Распутина, в частности, в которой системно воплотились, во-первых, установки и предпосылки мышления писателя, во-вторых, концептуальные структуры его мировоззрения, сформированные в определенные историко-культурные и социальные эпохи под влиянием воспринятых в процессе жизни и творчества культурных знаний и в ходе философской рефлексии событий и процессов современности. Принципы исследования публицистики на сопрсмепиом этапе

Приступая к исследованию публицистики необходимо теоретически определиться и рассмотреть современное состояние науки о публицистике, существующие теоретические подходы к пониманию публицистики и публицистичности, проследить генезис публицистики, выяснить ее коммуникативную природу и существо предмета, определить своеоб разие писательской публицистики. Публицистика понимается в современной теории предельно широко. Исследователи не находят единого основания для определения предмета и природы публицистики. Одновременно с этим не выработано понимание публицистичности и представление о соотношении этих понятий. Все это указывает на чрезвычайную сложность и мпогоаспектность рассматриваемого явления; «...не очень-то ясно .., , что же оно такое: публицистика и что же оно такое: публицистичность»94. Отсутствие общепризнанного, унифицированного понятийного аппарата делает ключевой проблему установления границ предмета исследования и критериев его выделения.

Наибольшее количество отечественных работ по теории публицистики было написано в советскую эпоху, когда публицистика напрямую связывалась с идеологией правящей партии. Это серьезно дискредитировало само понятие публицистики в журналистской науке постсоветской России, когда теория публицистики практически не разрабатывалась . Вместе с тем теоретические результаты, накопленные в теории публицистики советского периода, представляются ценными и на современном этапе развития науки. Можно выделить следующие теоретические подходы.

Подавляющее большинство теоретических концепций основывается на закреплении за публицистикой особого предмета изображения. Им признается общественная и политическая жизнь. Вырабатывая такое понимание предметной области публицистики, теоретики исходят из этимологии термина: «publicus» (лат.) - «общественный»96. Так, В.И. Здо-ровега считает публицистикой «все публичные выступления на актуальные общественно-политические темы» .

Основанием других теоретических построений становится характеристика публицистики через категорию деятельности. Так, З.В. Сепук характеризует публицистику как способ общественной деятельности, осуществляемый творческими методами и с использованием каналов массовой коммуникации: «Творческая деятельность субъекта по созданию особых публицистических образов посредством различных знаковых систем, с целью актуализации в обществе той или иной идеологии» , Публицистика участвует в формировании политической культуры, оказывает мощное влияние на процессы социального регулирования и политической социализации. Она существует в сфере политики и генетиче ски связана с идеологией; социальные идеалы продуцируются публицистикой и транслируются в ходе массовой коммуникации.

Публицистика может рассматриваться через систему социальных функций - как род творчества, направленный на непрерывное воздействие на общественное мнение: средства и способы убеждающего влияния публицистического слова, различные виды обосновывающей аргументации и т.д." В этом аспекте публицистика характеризуется как одна из форм ведения массовой пропаганды и агитации, инструмент социального управления и организации °. В теоретической концепции Е.П. Прохорова понятие публицистики определяется через категорию реального адресата. Монография «Искусство публицистики» утверждает идею строго детерминированной соотнесенности публицистики с ее контрагентом - общественным мнением: «...творческая специфика публицистики ... впрямую зависит от ее социального призвания - принимать непосредственное участие в жизни общественного мнения»101. Автор публицистического произведения выступает как его представитель; содержание публицистических текстов выражает общепризнанные смыслы и значения.

Родообразующей характеристикой публицистики в концепции Ю. Суровцева является не предмет или функция, а особый способ изображения. С точки зрения критика, предмет публицистики чрезвычайно многообразен и не сводится «ни к «политике», ни к «экономике», ни к «быту», ни к сфере «морали» . Важная категория, выделяемая Ю. Суровцевым, - публицистичность. Она понимается как «тип социального поведения в литературе» (М. Горький), позиция автора, его самоопределение в мире, способ освоения действительности. В соответствии с этим публицистика представляет собой тип творческой деятельности, подразумевающий открытое, не опосредованное авторское слово и прямой контакт с аудиторией в выражении своих мыслей.

М.С. Черепахов представляет комплексный подход к исследованию публицистики. В его концепции публицистика называется одним из трех самостоятельных видов познания действительности - «родов литературы», наряду с научной (научно-популярной) и художественной. Выделять публицистику в особый род литературы исследователю позволяет специфика ее предмета, содержания и функций, методов познания и формы. Чтобы определить предмет публицистики, ученый выявляет ее отличия от других сфер познания жиз ни - науки и искусства. Задачей науки является поиск объективной истины. Художественная литература служит целям эстетического познания жизни и человека. Кардинальное качество публицистики составляет «политическое постижение действительности, осуществляемое в агитационно-пропагандистских целях и имеющее своим конечным следствием воздействие на организацию социального поведения масс»1 3.

Понятия «публицистика» и «журналистика» часто использовались как синонимы в журналистской науке советского периода104. То есть публицистика понималась, во-первых, как деятельность по сбору, обработке и периодическому распространению актуальной информации через печать, радио и телевидение, во-вторых, как вся совокупность творческих материалов газетной и журнальной периодики. В.М. Горохов рассматривает публицистику как высший род журналистики. Признаками публицистики, по сравнению с информационной журналистикой, называются ярко выраженное авторское начало, концептуализм, масштабность выводов и обобщений, истолкования проблем жизни общества: «Публицистическое произведение более широко и объемно захватывает жизненный материал и, отображая факт общественно-политической деятельности, развивает политическую идею применительно к более широкому кругу духовных ценностей»103. В работах М.С. Черепахова, В.В. Ученовой и других теоретиков публицистики журналистика понимается как система средств массовой информации и область существования публицистики: «Сказать «публицистика и журналистика» все равно что сказать «художественная литература и книга, журнал»106. В основном, работы по теории публицистики такого рода ориентированы на практическую сферу. Широко представлены пособия-практикумы для пишущих газетных публицистов, В теории журналистики исследуется методология публицистического творчества, закономерности творческого процесса публициста1 7, Отдельные аспекты публицистики рассматриваются политологией: социальное бытие публицистики, универсальные закономерности ее функционирования, механизмы влияния на массовое сознание.

Публицистика характеризуется и как часть литературного творчества, полноценное эстетическое явление. В основном, это касается жанра очерка. Распространено мнение об очерке («человековедческая» публицистика) как об эпическом жанре художественной литературы (Е. Журбина, В. Кантрович и др.). Г.Я. Солганик не дифференцирует роды словесного творчества как формы познания действительности, говоря о публицистике как о своеобразной «разновидности словесного искусства» . А. Рубашкин полагает, что «резких границ между искусством и неискусством не существует» - публицистика расширяет круг художествен но-эстетического освоения действительности писателем109. Н.И. Глуш-ков не считает очерк исключительно жанром публицистики10. Теоретиков публицистика интересует и как определенная тенденция в литературном процессе, и как важная сторона творчества того или иного художника - писательская публицистика и публицистичность в художественной прозе. В лингвистике изучается язык и стиль публицистики.

Очевидно, теоретические основания, используемые в современных концепциях публицистики, не дают полного представления о природе публицистики и публицистичности. Исследователи обращаются к разным аспектам явления публицистики, в то время, как публицистика представляет собой многоаспектный феномен, не имеет строго определенного предмета и может потенциально охватывать все явления действительности. Несовершенство теории заставляет обратиться к проблеме генезиса публицистики.

Е.П. Прохоров видит корни «публицистического» способа освоения и отображения действительности уже в формах «первоначального сознания» людей, на первых этапах развития человечества, когда человек становится сознательно действующим социальным существом, формируя представления о правилах и нормах общественной жизни . В.В. Ученова и другие исследователи обнаруживают истоки публицистики в риторике . М.М. Бахтин характеризует журналистику как «современную риторику» .

Публицистика - это тип дискурса, вербально оформляющий и выражающий такое свойство мышления, как публицистичность. Она проявляется в любых типах высказываний (научном, эстетическом и т.д.) и даже в невербальных формах (изобразительное искусство, фотография, кинематограф и т.д.). При этом публицистичность стремится к обо соблению, тяготеет к созданию собственного автономного дискурса, в котором бы получило максимальные возможности для своего выражения - воплощается в особом виде текстов. Исторически это обособление происходит в речевой практике. Предмет публицистического высказывания - реальность во всем многообразии, В силу риторических истоков в публицистике генетически, а позднее и исторически, формируются предметные зоны предпочтений; идеология, политика, общественная деятельность и т.д.

Публицистичность - свойство мышления автора публицистического произведения, который отождествляет себя с неким корпоративным целым, выступает не сам по себе, а от лица какой-либо общности (коллектива единомышленников, социальной группы, общества в целом). Автор находится в отношениях взаимозависимости с адресатом: «Адресат может быть непосредственным участником-собеседником бытового диалога, может быть дифференцированным коллективом специалистов какой-нибудь специальной области культурного общения, может быть более или менее дифференцированной публикой, народом, современниками, единомышленниками, противниками и врагами, подчиненным и начальником, низшим, высшим, близким, чужим и т.п.; он может быть и совершенно неопределенным, некоикретизированным другим»114. Следуя этой логике, адресатом художественного дискурса можно называть недифференцированного другого, научного — узкий круг специалистов, публицистического - дифференцированную в зависимости от предмета и обстоятельств коммуникации общность людей (социальная группа, общество и выражаемое им общественное мнение), выступающую объектом риторического воздействия.

Риторический дискурс имеет строго ограниченные и определенные цели. Он выполняет эмотивную функцию и направлен на достижение конкретного эффекта внушения, убеждения или побуждения, С этой целью риторика использует арсенал языковых средств всех возможных типов дискурсов. Выбор определяется их функциональной уместностью в данном коммуникативном акте: «Уместность определяет силу воздействия речи, то есть лежит в основе ее убедительности, ... Слово растворяется в своей функциональности, но быть функциональным значит быть убедительным» . Язык для риторики является не формой, а действием, определяя прагматическую природу этого вида речи. Риторический дискурс неоднороден и присутствует в знаковых системах, свойственных всем типам мышления: научному, художественному, юридическому и т.д.

Ц. Тодоров выделяет 4 этапа развития риторики. На первом, «доцицероновском» этапе риторика развивается как техника внушения и убеждения в условиях античной де мократии. Установление авторитарных режимов правления и ограничение демократических прав и свобод граждан приводит к первому кризису риторики и изменению се содержания. Этот период длится около 1800 лет, от Цицерона до Фонтанье. Отсутствие цели убедить собеседника превращает риторику в собрание фигур. На смену «орудийной» концепции риторики приходит орнаментальная, на первый плац выдвигается не функциональный аспект дискурса, а неутилитарный аспект формы высказывания; «...риторика превращается в теорию речи, которой восхищаются как таковой и ради нее самой» . Утверждение преимущества мысли перед словом в доктрине христианства приводит к отрицанию риторики, моральному осуждению риторических приемов. Однако, благодаря этому, риторика сохраняется как набор правил высказывания: «Наличие системы ценностей, обязательных для всего общества, отменяет свободу слова, но сохраняет его регламентацию. Факторы, которые привели красноречие (а с ним и риторику) к упадку, в то же время способствовали его сохранению» 17. Второй, еще более тяжелый кризис риторики, с точки зрения Ц. Тодорова, приходится па эпоху романтизма (конец XVIII века): признание законности наслаждения языком как таковым приводит к устранению необходимости регламентации риторического дискурса, исчезновению потребности в риторике. Четвертая эра риторики - современная эпоха массовой коммуникации. Ученый констатирует возвращение прагматического красноречия в сфере политики: «Сегодня власть находится на копчике языка: слово - скорее то, что сходит с экрана, чем звучащее на собраниях и заседаниях, - снова стало действенным оружием» .

С точки зрения отечественной науки (В.В. Ученова, З.В. Сенук и др.), полноценное развитие публицистики начинается на рубеже Нового времени, с появлением средства массового тиражирования - печатного станка. С тех пор публицистика становится центром общественно-политической жизни в переходные периоды истории. Формирование предпосылок публицистики в русской культуре относится к эпохе Древней Руси: ораторское искусство, полемика воинствующих церковников, политические обличения летописцев, сатирический и исторический фольклор. Н.И. Глушков видит зачатки жанра очерка уже в «Повести временных лет», «Слове о полку Игореве», хождениях и житиях святых .

Таким образом, публицистика может быть рассмотрена как сложный жанр речевого высказывания, складывающийся по мерс развития организованного культурного общения и обладающий устойчивыми характеристиками: тематическое содержание, стиль, композиция, целевая установка (ММ. Бахтин). Это позволяет использовать семиотический под ход, рассматривать феномен публицистики как факт коммуникации и определенную знаковую систему.

Семиология изучает два плана отношений, в которых существует знак: 1) отношения между знаком и предметом (референция); 2) отношения между говорящим и слушающим. В ходе коммуникативной связи «под воздействием знаков в уме слушающего возникает переживаемый смысл, обитающий в уме говорящего» . Говорящий в акте коммуникации продуцирует знаки, транслирующие смысл вовне. Отдельные сообщения организуются и становятся понятными через соотнесение с кодом . Адресат высказывания декодирует и воспринимает транслируемый смысл. Этот процесс в публицистике имеет свои особенности.

Публицистичность порождает особый тип убедительности. Если «эстетическое сообщение открыто разнообразным наслаивающимся друг на друга толкованиям»122, то научный и публицистический дискурс, напротив, исключают многообразие интерпретаций, предполагая единственное, наиболее полное и адекватное истолкование сообщения адресатом, В научном дискурсе это достигается использованием универсального, общепринятого в научном сообществе семантического кода. В публицистическом дискурсе такая единая знаковая система отсутствует. Публицистическое высказывание направлено на носителей разнообразных кодов, функционирует в разных коммуникативных обстоятельствах. Публицист учитывает «все то, с чем так или иначе знаком адресат и та социальная группа, которой он принадлежит, системы его психологических ожиданий, все его интеллектуальные навыки, жизненный опыт, нравственные принципы»123. Адресат является моментом, трансградиентным автору; волевая установка автора существует в активном ценностном контексте читателя, который и организует архитектонику публицистического высказывания.

Публицистическое высказывание предполагает совпадение предпосылок мышления и навыков суждения говорящего и адресата, обеспечивающее бесспорность аргументации. Как утверждает М.И. Стюфляева, «в публицистике связь «автор - читатель» устанавливается напрямую, минуя промежуточные звенья, необходимые художественной литературе»124. Публицистический дискурс обладает особой диалогичностью, когда ответные реакции адресата запрограммированы и предполагаются в высказывании. Он содержит воз можность «внутримонологической диалогизации», полемический потенциал, предусматривающий «отражение читательского мнения в повествовании от лица автора путем вторжения в его монолог диалогических элементов» 5. Кроме того, автор-публицист может «обнародовать» приемы своего творчества, делая процесс познания жизни и человека открытым.

Автор в публицистике занимает позицию редуцированного отстранения (Ю. Тынянов), непосредственно выражен как личность оценивающая. Содержание публицистического высказывания тяготеет к опредмечешюсти в этических определениях, выражает определенное ценностное отношение к чему-либо. Мысль, чистая познавательно-моральная оценка полностью совпадает с автором, выражена напрямую и ориентирована на навыки суждения и способ мышления адресата. Персонаж жанра очерка не трансградиептен автору, что превращает эстетическое событие в этическое: «Когда герой и автор совпадают или оказываются рядом друг с другом перед лицом общей ценности или друг против друга как враги, кончается эстетическое событие и начинается этическое»126. При этом автор присутствует в публицистическом тексте «не как объективное надындивидуальное мнение»: «Особенность публицистики заключается в том, что в ней автор практически идентичен личности публициста» .

Логику публицистического высказывания, направленного на убеждение, определяет нередуцированный аналитизм. Аналитическое начало детерминирует доминирование в публицистическом высказывании логико-понятийных форм, что сближает публицистическое высказывание с научным. Однако, в отличие от научного дискурса, аналитизм публицистики не регламентирован универсальным кодом и входит в логику высказывания в соответствии с конкретными коммуникативными задачами.

В силу функциональности слова собственно публицистических текстов, в них могут использоваться средства художественной выразительности, свойственные эстетическому дискурсу. Сложное взаимодействие образных и логических структур в рамках публицистического произведения является камнем преткновения в теории публицистики, основанием для выяснения сходства и различий между публицистикой и беллетристикой. С другой стороны, это приводит к бессистемности классификации жанров публицистики. Теоретики разграничивают аналитико-социологическую (трактатную, деловую) и художественную (эссеистскую, очерковую) публицистику (Е.П. Прохоров, М.И. Стюфляева, 10. Суровцев и др.).

Канал распространения публицистического произведения (газета, журнал, теле-, радиопрограмма, книга и т.п.) оценивается исследователями как особый публицистический метатекст: «Газетный очерк выступает не отдельно, не сам по себе, а «в политическом концерте газеты», являясь частью газетного листа, решая вместе с другими материалами общие задачи номера» . Публицистика входит в метатекст СМИ наряду с художественными, научными, административно-деловыми и юридическими материалами129. М.С. Че-репахов называет журналистику «трибуной» науки, художественной литературы и публицистики . Метатекст СМИ является важным коммуникативным обстоятельством каждого конкретного публицистического высказывания, определяя его особенности.

Писательская публицистика представляет собой переходное явление, в котором соединяются публицистическое и художественное мышление. Как и публицистика в целом, писательская публицистика - чрезвычайно многообразное явление: «Писатель может выступать в мире mass media не обязательно как публицист-художник, а как аналитик-журналист, ... и это вовсе не унижает его авторского достоинства»1 . Писательская публицистика - выражение прямого слова художника, тип творчества, предшествующий художественному или следующий за ним как авторский комментарий эстетики художественных текстов, выражение позиции по самым разным вопросам действительности. Так, писательская критика безусловно является публицистикой и рассматривается в диссертации в этом значении. Писательская публицистика может тяготеть и к рассказу (фабульное повествование, яркая изобразительность), и к аналитической статье. На писательскую публицистику воздействуют особенности метатекста канала и типа СМИ, где художник выступает как публицист (расчетная аудитория, функциональная направленность, жанровые модели, тематика и проблематика, позиция, периодичность, метрический объем, потенциально допустимый объем публикации и другие типологические характеристики издания). Различными будут писательские публицистические выступления, опубликованные в общественно-политической газете, литературно-художествен ном журнале, и высказывания на радио или телевидении.

Таким образом, любое исследование публицистики на современном этапе должно содержать понимание: 1) многообразия предмета публицистики; 2) особенностей коммуникативной ситуации; 3) специфики адресата и адресанта публицистического высказывания; 4) своеобразия создаваемого дискурса; 5) модуса публицистического высказывания.

Прикладные исследования публицистики предлагают десятки разнообразных стратегий в ее изучении. Для анализа публицистики в современном литературоведении применяются историко-генетический, историко-функциональный, системный, типологический, рецептивный и другие подходы. Выбор методологии зависит от предмета, цели и задач исследования. Все работы по истории критики и публицистики XIX - XX веков можно подразделить на две основные группы: 1) исследования литературно-критического и публицистического процессов; 2) исследования персональной критики и публицистики, Во всех случаях теоретическую и методологическую базу исследований составляют труды по теории и истории литературы, критики и публицистики, идеи русских и зарубежных мыслителей.

Для исследований, выделенных в первую группу, характерно использование междисциплинарного методологического подхода, так как предмет анализа находится на стыке истории литературы, литературной критики, публицистики и журналистики. Выделяются следующие аспекты исследования: идейное и стилевое своеобразие, место публицистики в литературном процессе, своеобразие публицистических жанров в изданиях того или иного исторического периода, литературная и общественная позиция изданий, проблемно-тематические процессы в писательской публицистике и т.д.

Объектом исследования в кандидатской диссертации Л.Ф. Хайрутдиновой становится литературно-критическая позиция, основная проблематика, система критических жанров и творческое наследие ведущих критиков и журналистов «Казанского телеграфа»132. В исследовании выделяется три аспекта: теоретический, историко-литературный и краеведческий. Комплексный анализ содержания и жанрового своеобразия производится в контексте общественного и литературного процессов конца XIX - начала XX веков.

Исследованию места и роли публицистики в литературном процессе начала XX века посвящена кандидатская диссертация И.В. Новиковой133. Цель работы - выявление художественных особенностей послереволюционной публицистики и рассмотрение их в социально-историческом контексте начала XX века. Интерпретации, с точки зрения осмысления культурных и общественно-политических проблем эпохи, подвергаются публицистические выступления МА. Волошина, В.Г. Короленко, ЗЛІ. Гиппиус, И.А. Бунина, М. Горького, В.В. Розанова, М. Алданова, П.Б. Струве, Н.А. Бердяева, Л.Н. Андреева, С.Н. Булгакова и др.

Великой Отечественной Войны - жанровые особенности военного очерка и пути их изменения . Великая Отечественная Война называется периодом, когда все устоявшиеся художественные формы (жанры, стиль, тематика, герои) пришли в движение, подчинившись центральной теме. В военном очерке ученая видит основу будущих эпических полотен.

Вторая группа работ - исследования персональной критики и публицистики. Критика и публицистика рассматриваются как целое, осмысляются как равноправные составляющие общей аксиологической системы того или иного художника. В диссертациях используется три основных вида анализа: проблемно-тематический, типологический и рецептивный. Исследуются такие аспекты, как проблематика и авторская позиция в персональной критике и публицистике, особенности мастерства публицистов, поэтика публицистического творчества писателей, писательская публицистика в аспекте идейного единства, в генетическом аспекте. Публицистика может рассматриваться как ключ к прочтению художественного творчества писателя. Во всех случаях исследователи стремятся к одной цели - реконструкции эстетических систем писателей и поэтов в их критике и публицистике. Мировоззрение художников вписывается в культурно-исторический контекст.

В кандидатской диссертации М.Р. Грицкевича на конкретном материале статей, текстов выступлений, интервью и воспоминаний современников рассматривается содержание, динамика развития и идейная направленность литературно-критических взглядов А.Т. Твардовского в их связи с литературным процессом и художественным творчеством поэта135.

Обращаясь к отражению эстетического развития Н.В. Гоголя в статьях, критике, письмах, черновиках и прозе, Т.Г. Черняева стремится к определению идейно-эстетических предпосылок становления и развития русского реализма вообще, к конкретизации таких эстетических категорий реалистического письма, как демократизм, историзм, народность136. Для исследования критико-публицистического наследия Н.В. Гоголя середины 30-х годов XIX века используется метод системного анализа, предмет рассматривается в единстве и перспективе важнейших идейно-эстетических исканий эпохи (на фоне начального этапа критического творчества В.Г. Белинского, журнальной деятельности А.С. Пушкина и т.д.). В диссертации доказывается, что формирование творческого метода Н.В. Гоголя шло неразрывно с формированием его демократической и национально-просветительской программы.

В персональных эстетических концепциях, выраженных в публицистике, может исследоваться лишь один из аспектов. Так, рецептивный аспект - уяснение своеобразия диалога между художником и публикой - становится ключом к глубокому осмыслению природы демократизма, творческой системы В.Г. Короленко и художественных поисков «восьмидесятников» в кандидатской диссертации Т.М. Сидихменовой . В ходе исследования выявляются историко-литературные предпосылки возникновения интереса к проблеме читателя, осмысляется статус автора в художественной системе В.Г. Короленко, литературная критика писателя рассматривается как посредническое звено между автором и его адресатами.

Т.В. Савинкова исследует один из сегментов публицистического наследия М. Горького - цикл «Публицистические статьи» , Эти выступления писателя анализируются как в системе всего сборника, так и в соотношении с предыдущими сборниками публицистики («Статьи 1905 - 1916 годов», «Несвоевременные мысли: Заметки о революции и культуре») - исследователь учитывает контекст эволюции писателя и обусловленность его публицистики социально-исторической обстановкой.

Г.Г. Исаев стремится представить критику и публицистику Л.М. Леонова как типологически сложное и структурно организованное единство, выдвигая на первый план изучение жанровой системности1 9. Понятие жанра, при этом, трактуется как форма видения и понимания действительности. Жанровый аспект называется ключевым, поскольку, во-первых, позволяет раскрыть связь творчества писателя с общественной жизнью, во-вторых, выявить внутреннее единство писательского развития, эволюцию общественно-политических и нравственно-эстетических взглядов, в-третьих, вскрыть авторский замысел, границы и масштабы отражения жизни.

Критако-публицистическое наследие Л.М. Леонова исследуется в контексте советской критики и публицистики, русской литературы XX века, романного и драматургического творчества художника - кроме задач осмысления нравствен но-эстетических истоков критики и публицистики Л.М. Леонова, закономерностей их становления и развития, идейно-эстетического содержания и видового своеобразия, ученый стремится к расширению наших представлений о месте писателя в литературном процессе. В итоге, на кон кретном анализе обширного фактического материала (публикации 1920 - 1990-х годов) Г.Г. Исаев представляет самостоятельную и целостную картину зарождения и эволюции критики и публицистики писателя как единого типологического комплекса с общими идейно-эстетическими тенденциями.

Работа Е.В. Петушковой представляет собой попытку комплексного исследования проблемы осмысления противоречий между развитием цивилизации и природной средой в современной русской литературе140. В публицистике СП. Залыгина, В.П. Астафьева и В.Г. Распутина она выделяет мировоззренческие аспекты: вопросы о взаимоотношении человечества и природы, эволюции мировоззрения писателей, связи их идейных исканий с творчеством современников. Анализ видения экологических проблем в публицистическом творчестве трех писателей проецирует их онтологические представления, этические системы, концепции национального характера и т.д.

В. Распутин использует практически все возможности публицистики, прямое обращение к читателю является его внутренней потребностью, публицистика - продолжением всей литературной работы. Это позволяет применять в качестве методологической основы настоящего исследования все достижения современных исследователей публицистики.

В соответствии с интерпретацией категории мировоззрения, составляющей основной предмет настоящего диссертационного исследования, современного состояния теории публицистики, понимания предмета публицистического высказывания, особенностей коммуникативной ситуации и взаимодействия ее участников, специфики публицистического дискурса и модуса оценивания формируется исследовательский подход и выстраивается структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованных источников и литературы.

В первой главе «Формирование мировоззрения в публицистике В. Распутина» на материале ранней и зрелой публицистики В. Распутина выявляются истоки мировоззрения и свойства мышления («стиль мышления» - А.А. Ивин) писателя, исследуются структурообразующие уровни (доминанты) его мировоззрения (представления о человеке, социуме, бытии), рассматриваемые в диахроническом аспекте, а также этическая система, реконструируемая через категорию долженствования. Во второй главе «История и современность в публицистике В, Распутина» па основании выявленных установок и предпосылок мышления, иерархии мировоззрения В. Распутина исследуются выраженные в зрелой публицистике взгляды писателя на историю и современность (социально-философские, экологические, национальные и т.д.), ставится проблема своеобразия историзма мировоззрения В, Распутина. В третьей главе диссертации «Проблемы литературы и искусства в публицистике и критике В. Распутина» интерпретируются проявляющиеся в проблематике зрелой публицистики эстетические и культурологические взгляды писателя.

На защиту выносятся следующие основные положения:

1. Мировоззрение В. Распутина формируется под влиянием следующих основных факторов: архаических структур (архетипов) сознания, личного жизненного опыта, освоения культурных дискурсов народного языка и патриархальной культуры, русской и зарубежной литературы XIX - начала XX века, современной литературы, отечественной историографии (в том числе, региональной) и русской философской (религиозной) мысли.

2. Основные мировоззренческие доминанты (представления о человеке, социуме, бытии) писателя детерминированы архетипами, «коллективным бессознательным» (К.-Г. Юнг) и социальными условия существования (мир русской деревни), что позволяет типологически определить мировоззрения В. Распутина как традиционное.

3. В публицистике конца 1950-х - начала 1960-х годов способ восприятия мира и формирования его картины определяют свойства «коллективистического» (А.А. Ивин) мышления (догматизм, авторитарность, символизм, спекулятивная ориентация, дидактизм, этический иерархизм), что детерминирует социальный утопизм в оценке действительности и человека.

4. С начала 1960-х годов в публицистике актуализируется архаический, мифологический уровень мышления. Рудименты архаических моделей культуры, глубинные семантические коды, дорефлективные схемы и символы, составляя ядро мировоззрения писателя, способствуют преодолению социальной обусловленности и становлению собственно персонального мировоззрения В. Распутина, которое оформляется в публицистике к концу 1970-х годов.

5. Формирование онтологического уровня мировоззрения приводит к открытию глубины и сложности организации Вселенной. Универсальная модель бытия основывается на природно-космическом мироощущении, имеющем характер трансцендентного (мистического) опыта. Представления о человеке и социуме приобретают универсальный характер. Человек и общество генетически включены в структуру бытия, которое в идеале определяет направленность и составляет опору человеческого и социального существования.

6. На основании представлений о взаимосвязи и взаимодействии человека (социума) и природы формируется исторический уровень мировоззрения писателя - представления о цивилизации, историческом процессе и современности, национальном своеобразии русского народа, его исторической судьбе и авторская футурология.

7. Структурообразующим началом мировоззрения выступает этика. Деонтология задает стратегию целеполагания и социального поведения, систему мотиваций. Этика долженствования в публицистике писателя онтологична, сводится к природному и родовому указу. Авторская концепция долженствования определяет представления о миссии художника как медиума запредельного нравственного закона, праведника и проповедника.

8. Эстетический уровень мировоззрения определяет взгляды писателя на словесное творчество. Творчество предстает формой нравственного самосознания коллективного целого (народа), обладающей трансцендентной природой, и жизни.

9. Система этических и эстетических представлений определяет взгляды писателя на язык (средоточие национальной субстанциальности), культуру, искусство (способ творческого самовыражения народа), литературный процесс второй половины XX века, творческий процесс (роль и значение художественного вымысла, взаимоотношения автора и героя). С представлениями о бытии как тайне связана поэтика многозначности, тяготение к мифу, символу.

Истоки мировоззрения В. Распутина

Публицистика В. Распутина позволяет реконструировать истоки его мировоззрения. Нам представляется, что основные мировоззренческие доминанты писателя были сформированы, с одной стороны, в результате личного жизненного опыта, который актуализировал определенные архаические структуры (архетипы) сознания, сформировал основные ценностные предпочтения, с другой стороны, в процессе освоения культурного дискурса, включающего в себя народный язык и патриархальную культуру, классическое наследие русской литературы и современную литературу, историографию, философию, религию и так далее. Все это определило вектор осмысления и оценки истории и современных общественных процессов, представления писателя о роли литературы и месте художника в обществе.

Сам В. Распутин полагает, что основы мировоззрения художника закладывает родина: «Мировоззрение художника - это, прежде всего, родина, ее судьба, ее правостояпие и благосостояние» . Центром мира, исходной точкой его освоения является малая родина; на малой родине приобретается начальный опыт человека, к которому потом присовокупляется опыт, приобретенный в процессе жизни: «Родину, как и родителей, не выбирают, она дается нам вместе с рождением и впитывается с детством. Для каждого из нас это центр Земли, независимо от того, большой это город или маленький поселок где-нибудь в тундре. С годами, становясь взрослей и обживая свою судьбу, мы присоединяем к этому центру все новые и новые края, можем сменить место жительства и переехать в провинцию ... но центр по-прежнему там, на нашей «малой» родине. Ее сменить нельзя» . Малая родина осмысляется как первичный источник нравственного сознания: «Первые и самые прочные представления о добре и зле, о красоте и уродстве мы выносим из нее (из родной земли. - П.К.) и всю жизнь затем соотносим с этими изначальными образами и понятиями»143. Значение родины для формирования личности писателя накладывает на него особую ответственность. Поэтому именно родина, по убеждению В. Распутина, должна быть основным предметом литературы - как в прозе В. Золотухина, который «с нежной памятью пишет о своей родине и ее людях, который благодарен ей за свое рождение и воспитание и за свой язык».

В феврале 1997 года, обобщая и развертывая высказывания 1970-х- 1990-х годов, В. Распутин пишет «Автобиографическое повествование: Откуда пошли мои книги». Он уверен, что «...писатель начинается в детстве от впечатлений, которыми напитывается именно тогда». Детство - период максимальной открытости миру, ребенок уподобляется губке, переживания, участвовавшие в становлении личности, впоследствии питают художественные произведения. В. Распутин вспоминает детские годы, судьбу отца, школу, учебу в университете, первые увлечения и разочарования. Можно выделить несколько факторов, повлиявших на формирование мировоззрения писателя.

Первый фактор можно условно определить как онтологический. В детстве происходит формирование самоощущения, характеризующегося переживанием себя как части единого природного универсума, структурообразующим элементом которого в сознании писателя выступает река (Ангара): «Река участвует во всем круговороте жизни тех, кто населяет ее берега. Они, не всегда об этом подозревая, поклоняются ей, относятся к ней, как к той живой и неизменной вечной связи, которая соединяет все поколения, и прошлые, и будущие»; «...река участвует в создании нашего характера, взглядов, всего нашего человеческого состава»146. Семья как часть родового, национального космоса, по В. Распутину, - момент производный от бытийного. Родители (мать и бабушка) - продолжение животворящей сущности природы, жизненной энергии, воплощаемой рекой, их влияние на формирование личности писателя - составляющее в общем воздействии природного целого: «Первые мои впечатления связаны с Ангарой, потом с матерью и бабушкой, Я понимаю, что должно быть наоборот, ведь не Ангара же вспоила меня грудным молоком, но, сколько ни веду я в себе раскопки, ничего прежде Ангары не нахожу» .

К этому же фактору можно отнести ощущение В. Распутиным своего этнического происхождения, связанного, одной стороны, с историческими обстоятельствами покорения Сибири, с другой стороны, с особенностями ландшафта Приангарья. Писатель прослеживает свой род от выходцев с Русского Севера (из мурманских и архангельских краев), отмечает в себе и «примесь коренной сибирской породы, этакую тунгуссковатость» .

B. Распутин констатирует в себе основные духовные качества, выделяемые в русском первонаселышке Сибири, а также изначально заложенное в собственной душевной струк туре архаическое сознание коренного жителя сибирской тайги, генетическую связность с окружающим природным миром, обусловленность характера ландшафтом. В очерке «Громкое имя - Сибирь» В. Распутин приводит обычай тунгуса просить прощения у сруб- ленного дерева, рассказывает о ямах для мусора, которые заботливо заводили аборигены. В одном из интервью писатель вспоминает, как дед наказал его, мальчика, поленившегося обобрать ягоды с куста, за сломленную ветку смородины.

Публицистика В. Распутина конца 1950-х - начала 1960-х годов: мировоззрение и проблематика

Журналистское творчество В. Распутина конца 1950-х - начала 1960-х годов не может быть осмыслено без учета социокультурного контекста хрущевской оттепели, в котором шло формирование его личности и таланта. На содержание и тональность ранних публикаций В. Распутина в газетной периодике в значительной степени воздействовали и чисто «профессиональные» факторы: политика редакций, принципы отбора тем, способы их жанрового и стилистического воплощения, формы организационно-массовой работы (работа с письмами, рейды и комсомольские посты, выездные редакции и т.д.), принятые как в советской прессе вообще, так и в комсомольских газетах, в частности. При рассмотрении журналистских материалов молодого В. Распутина выявляется их полное соответствие основным тенденциям и идеологическим стандартам той эпохи.

Тип молодежной газеты обусловил тематическую специализацию В. Распутина-журналиста. Первые публикации в «Советской молодежи» были посвящены школьной и студенческой жизни, пионерской и комсомольской работе, вопросам организации досуга молодежи, ее вовлечения в общественную жизнь населенных пунктов и районов Иркутской области169. Специфику журналистского наследия В. Распутина во многом определяет повседневная журналистская «текучка». В. Распутин выполняет социальный заказ, представляет участие комсомольцев в экономическом развитии Иркутской области и Красноярского края: организация соцсоревнования на предприятиях, выполнение социалистических обязательств, внедрение передовых методов хозяйствования, подъем производительности труда, экономия рабочего времени и сырья, снижение себестоимости выпускаемой продукции.

Журналистскому творчеству В. Распутина свойственен критический пафос, проблемные материалы имеют прямой инструктивный характер и в полной мере реализуют установку советской журналистики быть инструментом общественного контроля. Одним из главных объектов критики выступали случаи неудовлетворительной работы первичных комсомольских организаций: критические корреспонденции о плохом руководстве, организации труда молодежи на промышленных и сельскохозяйственных предприятиях, соцсоревнования, политической учебы, культурно-массовой и просветительской работы, срывах выполнения соцобязательств и т.д.

В каждом случае В. Распутин называет имена ответственных за такое положение вещей. В вину секретарей комсомола ставится бездействие или недостаток инициативы, равнодушие к общественной работе - безответственное отношение к коллективу, к каждому из его представителей, к общим задачам коммунистического строительства. В корреспонденции «А надо ли заманивать калачом?» (1961) бездействие комсомола грозит катастрофой - если вовремя не разрушить скалу на строительстве Мамаканской ГЭС, весенний паводок снесет всю стройку. Комсомольским руководителям в красноярский период может указываться на несоответствие наследию выдающихся предшественников: «Что-то тихо вы живете, не разжигаете костров, не поете песен. Где-то разменяли вы на мелочи традиции первых целинников».

С другой стороны, В. Распутин пишет положительные отклики на качество работы комитетов комсомола - в качестве примера для подражания173. В очерке «Молодость, какая она есть» (1958) рассказывается, как комсомольцы под руководством комсорга Ивана Ленчука проводят воскресники, борются с пьянством, строят клуб, собирают металлолом, экономят во время уборочной свыше 18 тонн горючего и т.д. Члены комитета комсомола Рыбинского района Красноярского края Евгений Теплинский, Владимир Скребнев и Тамара Долгих представлены как лучшие люди и специалисты. Они налаживают антирелигиозную пропаганду, избавляются от бумажной волокиты и формализма .

В. Распутин рассматривает проблему чиновничьего равнодушия к человеку. За академическую неуспеваемость из Иркутского пединститута отчисляют Иру Межевых, не вникая в проблемы ее жизни (больная мать, необходимость работать) и не принимая в расчет, что девушку в период сессии свалил грипп . Руководство Зимипского медучилища устанавливает в общежитии казарменные порядки, отравляя студенткам жизнь постоянным страхом нарушить распорядок и писать унизительные объяснительные177. Неприятие негативных проявлений бюрократизма вскоре легло в основу первого рассказа В. Распутина, опубликованного в начале 1961 года в альманахе «Ангара» - «Я забыл спросить у Алешки» (в более поздних публикациях - «Я забыл спросить у Лешки»), Проблема бюрократической волокиты в период комсомольских строек исследуется в аспекте памяти погибших героев. Проволочка в открытии музея A.M. Кошуриикова («Бюрократизм, нерасторопность, болтовня») предстает как забвение памяти изыскателя трассы Абакан-Тайшет178. Тот факт, что, вопреки обещаниям, разъезд «Красный кордон» не был переименован в «Щсткино», в честь погибшего строителя трассы Володи Щеткииа, позволяет В. Распутину говорить о клятвопреступлении комсомольского руководства, инженерных начальников, бывших друзей и однокурсников героя

В «Красноярском комсомольце» сфера критики для журналиста расширяется. Участвуя в рейде по красноярским предприятиям машиностроения, В. Распутин поднимает про-блему недостаточных темпов внедрения искусственных алмазов . Корреспондент спрашивает ответа с руководителей предприятий и комсомольских «прожектористов». Проблеме неудовлетворительной организации работы почты посвящено качественное журналистское расследование «Почему не идет почтальон?»181. В расследовании «Чтобы другом был наставник» В. Распутин рассматривает факты плохого отношения мастеров к рабо-чим-подросткам, бытовые проблемы и проблемы охраны труда молодежи . Способы рсшения проблемы видятся в гуманизация отношений мастеров-наставников к своим подопечным. В Красноярске В. Распутину доверяются репортажи и отчеты с официальных мероприятий (комсомольских пленумов и собраний, съездов ударников коммунистического труда и т.д.).

Философия истории: региональный, национальный и межнациональный уровни

Смена цивилизационных парадигм, изменение социальной и культурной среды обитания человека, его взглядов на бытие и свое место в нем вызвала возникновение новых -цивилизационных - историософских концепций со своими риторическими стратегиями, идеями, гносеологическими посылками. Исследователи указывают на оптологизацию моделей истории, нормативность, дидактичность теорий, логико-методологическую аморф-ность и идеологическую (например, государствеппическую) ориентацию Тем не менее изучение современных исторических концепций, особенно тех, которые выстраиваются писателями, является непременным условием исследования литературного процесса. Формирование историософии В. Распутина в публицистике приходится на конец 1970-х годов, хотя внимание к истории характерно для всех этапов творческого развития писателя. В ранних очерках В. Распутина («Продолжение саянской легенды», «Разъезд Стофато», «Возвращение» и др.) обращение к факту из исторического прошлого использовалось как сюжетный прием, становилось центральным элементом поэтики короткого повествования о трудовых буднях комсомольцев. Размышления о природе исторического процесса появляются в период зрелости В. Распутина как писателя. Открытие трагической сути истории обнаруживается в очерке 1972 года «Вниз и вверх но течению» и художественной прозе - «Последний срок» (1970) и «Прощание с Матерой» (1976). С начала 1970-х годов В. Распутин знакомится с национальной историографией: «Я помню, мне хороший урок преподал болгарин в 1971 году. Мы с ним заговорили о нашей истории, и выяснилось, что он ее знает гораздо лучше меня, хотя я учил историю, но я не связывал ее в единое движение, у него это связывалось, систематизировалось. Я взял тогда Соловьева, Карамзина, стал читать, стал интересоваться. Может, это произошло бы и само, но ои действительно меня ткнул носом, может быть, сам того не заметив». Начало публицистической историософской прозы В. Распутина можно отнести к 1979 году, когда в «Советской культуре» был опубликован очерк «Иркутск с нами» . В начале 1980 года на страницах этой же газеты вышел очерк «За Непрядвой лебеди кричали»390, посвященный 600-летию Куликовской битвы. В 1980-е годы В. Распутин пишет очерки и статьи, посвященные конкретным историческим событиям и осмыслению исторического процесса, направления его развития и национального своеобразия; «Сибирь без романтики», «Тобольск», «Кяхта», «Байкал», «Горный Алтай», «Моя и твоя Сибирь», «Русское Устье»391, «Миллионолетия Рольфа Эдберга»392, «Смысл давнего прошлого (религиозный раскол в России)»393, «Ближний свет издалека»394 и др. Авторская концепция истории связывается с этико-философской проблематикой памяти и беспамятства. В этот период писатель принимает активное участие в работе Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры, что получает отражение в публицистике, например, в работах «А чего на нее глядеть»395, «Откуда они в Иркутске»396 и Др. В 1990-е годы концепция истории формулируется в таких очерках и статьях, как «Что дальше, братья-славяне?» , «Вниз по Лене-реке» , «Сколько будет лет в XXI веке? Предъюбилейные заметки» , «Громкое имя - Сибирь»400 и др. В 1993 году в Иркутске выходит публицистический сборник В. Распутина «Россия: дни и времена»401, включающий в себя статьи и интервью рубежа десятилетий, Развернутые размышления и отдельные реплики об историческом процессе встречаются практически в каждом публицистическом выступлении писателя (статьях, очерках, интервью, докладах) последних двадцати пяти лет. Концепция истории в публицистике В. Распутина конца 1970-х - 1990-х годов может быть реконструирована по четырем уровням: история Сибири, русская национальная история, история славянства, история современного мира. В осмыслении В. Распутиным истории Сибири выделяются национальный, культурный и антропологический аспекты. Реконструируя события истории Сибири, писатель выделяет следующие этапы: 1) доисторический; 2) покорение и освоение Сибири в конце XVI - XVII веках; 3) развитие культурной и экономической самостоятельности Сибири в XVIII - XIX веках; 4) современный этап (XX век). Доисторическая фаза связывается с незнанием Сибири европейской и русской культурами. Это время слухов и небылиц, мифологических представлений о Сибири как стране чудес, в которой обитают люди с песьими головами. В качестве иллюстрации В. Распутин приводит далеко отстоящие друг от друга во времени, но близкие по сути высказывания Геродота и анонимного русского письменного источника XVI века. При этом, как подчеркивает писатель, русский народ уже бывает в Сибири: от новгородских купцов, издревле осваивавших торговые пути через Сибирь в Азию, до поморов, которые, спасаясь от террора Ивана Грозного, примерно в 1570 году заселили устье сибирской реки Индигирки, Второй этап - присоединение Сибири к России - делится писателем на три периода, согласно трем волнам покорителей; завоевание, первопроходчество, заселение. Колонизация Сибири рассматривается в свете концепции национального характера. С точки зрения В. Распутина, русская экспансия в Сибири представляла собой стихийное движение народных масс, за которым не поспевали правительственные и воеводские постановления. Психологические мотивации завоевателей, первопроходцев и первонасслышков априори характеризуются отсутствием осмотрительности и благоразумия. Писатель допускает, что ими двигали меркантильные соображения (жажда наживы, право первой добычи и т.п.), но полагает, что определяющее значение сыграли внешние, надличностные детерминанты. Исторические события этапа осмысляются как результат выброса из национальных недр огромного количества пассионарной энергии (позволим себе воспользоваться терминологией Л.Н. Гумилева). Речь в очерках идет о том, что к определенному моменту развития, нация вычленяет из своего состава и воплощает свою интенциональность в духовном типе пассионария, который расширяет для национально-государственного организма жизненные пространства и ресурсную базу существования. Писатель подчеркивает суть того исторического момента, которая заключалась в коренной геополитической трансформации русского государства, когда Русь, покорив Казанское и Астраханское ханства, становилась Россией и вплотную приближалась к обретению статуса империи. С точки зрения писателя, текущая логика исторического развития заставила русских испытать «необыкновенный порыв» и «чудесную страсть», вселила в них «путеводное чувство Родины» и толкнула к совершению сверхъестественного и невообразимого подвига. В. Распутин рассказывает, как с падением ханской столицы Искера казаки, пренебрегая тяжелыми мучениями и опасностями, не используя имевшуюся у них возможность медленного поступательного движения, словно торопясь, устремляются на восток и уже в 1639 году, всего лишь па шестом десятке лет после гибели Ермака, Иван Москвитин ставит зимовье на берегу Охотского моря. По следам первопроходцев заселяет Сибирь хлебороб, завершая покорение региона,

Деоитологическая миссия искусства

Этическую систему В. Распутина, в терминологии Э. Фромма, можно определить как авторитарную: «Авторитарная совесть - это голос интернализованного внешнего авторитета; родителей, государства или любого другого авторитета, являющегося таковым в данной культуре»5 9. Основой такой совести является фундаментальное неравенство человека и авторитета, в данном случае - человека и народа, человека и природы. Э. Фромм указывает на то, что этот интернализоваппый авторитет неминуемо становится частью внутреннего «Я», Наиболее эффективный механизм формирования и закрепления этой зависимости - чувство вины. Весть абсолютной истины из «инфернального пространства» в прозе В. Распутина, как указывает И,И. Плеханова, «осознается как чувство вины, реальной или взятой па себя от избытка совести (старуха Дарья отвечает перед потомками на кладбище за то, что Матера уходит под воду)» . В очерке «Поле Куликово» души убиенных воинов спрашивают с потомков ответа за судьбу России. Наблюдая разрушенную, так и не восстановленную перед шестисотлетнем юбилеем сражения церковь Рождества Богородицы, стоящую на месте захоронения павших в битве, рассказчик чувствует «разлитый над всею местпою землею молчаливый укор».

Тональность публицистики В. Распутина определяется острым чувством социальной ответственности -за все общество, парод и Россию. Этим можно объяснить, почему в современной ситуации нравственного упадка категорический императив абсолютизируется, в прямом слове публицистических выступлений отчетливо проявляется монологизм и авторитаризм сознания писателя.

Национальной реализации должного у В. Распутина способствует художник. Начиная с 1970-х годов писатель размышляет о творчестве как службе и миссии. В критике и публицистике периода классических повестей утверждается дидактическая задача художника: «По моему мнению, не существует ничего, никаких объективных или субъективных причин, которые могли бы всерьез помешать писателям самых разных стран, разных направлений и верований быть вместе и понимать друг друга в своей службе единому богу - правильному и возвышенному воспитанию человеческой души»,

С конца 1970-х годов представления В. Распутина о долге художника усложняются, приобретают метафизическую глубину. В репликах, статьях и очерках художник оценивается как носитель родового; в публицистике формируется представление о литературе как форме национального самосознания. Художник последовательно предстает медиумом, праведником и проповедником, в зависимости от этапа эстетической деятельности, связанной с познанием и продуцированием этической правды. На основании этих представлений В. Распутин оценивает творчество ушедших из жизни художников (А. Вампилова, В. Шукшина, Ф. Абрамова, Л. Леонова и др.).

Ф.М. Достоевскому и А.С. Пушкину посвящено несколько отдельных публикаций . В. Распутин часто использует цитаты из произведений Ф.М. Достоевского для аргументации тех или иных идеологических, этических и эстетических положений. Ф.М. Достоевский является для писателя беспримерной величиной в общечеловеческой философской мысли, «совестью литературы» - величиной, определяющей систему предписаний и критериев в оценке литературы: «...если ставить великих русских писателей в какой-то определенный ряд, скажем, такой: Толстой, Лесков, Чехов, Бунин, то я бы в этот ряд Достоевского не поставил. Потому что нет у него чинного места в этом ряду. Позади, впереди или посередине... Для меня он стоит над этим рядом .. Он совершил духовный переворот, подлинное значение которого определится, быть может, только в следующем столетии» . Как полагает писатель, «после Достоевского открытие человеческой души приостановилось»

Ф.М. Достоевский сравнивается с Л.Н. Толстым. Гений Л.Н. Толстого, по В. Распутину, связан с корневыми основами народной жизни, тогда как гений Ф.М. Достоевского реализует духовное начало русского народа, знаменует собой высшее развитие народной интециональности: «Толстой - точно корневище огромного дуба, глубоко в землю запустившего корявые и мускулистые лапы корней и вбирающего все начала жизни и все учения мира. ... Толстой - произведение природное, былинное, похожее на мифологического Пана, при всей своей могучести так и оставшееся незавершенным. Достоевский - произведение духовное, не корневое, а плодное и по мысли, по характеру работы совершенное» .

«Дневник писателя» прочитывается В. Распутиным как провозвестие о современной действительности (народ, общественно-политические процессы). Пророческий дар Ф.М. Достоевского обеспечивается предельной степенью постижения природы человека и проникновения в народную душу: «Его пророчество объясняется тем, что он был умным и внимательным смотрителем русской жизни и как исповедник знал, где в человеке искать человека» ,