Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Художественные особенности посланий Феодосия Печерского
1. Послания Феодосия Печерского в отечественной медиевистике 13
2. Теоретические основы изучения древнерусского послания 26
3. Особенности формуляра посланий Феодосия Печерского 37
4. Структура семантемы и проблема диалогизма посланий Феодосия Печерского 51
5. Система образов посланий Феодосия Печерского 61
6. Специфика жанра послания Феодосия Печерского 75
7. Послания Феодосия Печерского в контексте учительной литературы Киевского периода 80
Глава 2. Художественная специфика поучений Феодосия Печерского 96
1. Поучения Феодосия Печерского в отечественной медиевистике 96
2. Теоретические основы изучения древнерусских проповедей 113
3. Логико-семантическая структура поучений Феодосия Печерского 126
4. Система образов поучений Феодосия Печерского и проблема диалогизма 146
5. Образ автора и авторское поведение: поучения Феодосия Печерского и Феодор Студит 156
6. Специфика жанра поучений Феодосия Печерского 172
7. Поучения Феодосия Печерского в контексте учительной литературы Киевского периода 180
Заключение 189
Список литературы
- Теоретические основы изучения древнерусского послания
- Система образов посланий Феодосия Печерского
- Теоретические основы изучения древнерусских проповедей
- Специфика жанра поучений Феодосия Печерского
Введение к работе
Актуальность предлагаемого исследования определяется необходимостью проанализировать ранние древнерусские сочинения, имеющие ясно выраженную прагматическую коммуникативную направленность, в аспекте выявления общих принципов, на которые ориентировался их автор, и того своеобразия, которыми они отличались, поскольку данные сочинения Феодосия Печерского, в свою очередь становясь образцовыми, авторитетными, имея широкое бытование не только на русской почве, но и в рамках литературы Slavia Orthodoxa, оказывали несомненное влияние на последующие эволюционные процессы.
Произведения пера Феодосия Печерского были открыты и введены в научный оборот только в середине XIX в.
В 40-х годах XX века были опубликованы результаты текстологических исследований И. П. Еремина, в которых, по выражению В. Н. Топорова, обозначено «ядро» текстов Феодосия Печерского, то есть те его сочинения, атрибуция которых на данный момент является бесспорной. В настоящем диссертационном исследовании мы не будем пытаться оценить достоверность атрибуций, предложенных в предшествующих научных работах, и примем за основу тот корпус текстов Феодосия Печерского, который был предложен И. П. Ереминым.
Мы сознательно оставляем за пределами рассмотрения Молитвы к Богу, усвояемые Феодосию Печерскому, а также произведения, атрибуция которых до настоящего времени остается неоднозначной. Таким образом, материалом для настоящего исследования служат:
Послание к князю Изяславу Ярославичу «о неделе»;
Послание к князю Изяславу Ярославичу «о вере латинской»;
Поучение о терпении и о любви;
Поучение о терпении и о любви и о посте;
Поучение о терпении и милостыни;
Поучение о терпении и о смирении;
Поучение о хождении к церкви и о молитве;
Поучение (слово) к братии о душевной пользе;
Поучение о пользе душевной;
Поучение к келарю.
Объектом исследования являются содержательные и поэтические особенности сочинений Феодосия Печерского: основные темы и идеи, специфика жанра, «поэтика уподобления» (О. В. Панченко), система образов, принцип диалогизма и пр.
Основная цель исследования состоит в установлении жанровых признаков сочинений с прагматической коммуникативной направленностью – посланий и поучений (проповедей) – на этапе формирования системы поэтики древнерусской литературы на примере творческого наследия Феодосия Печерского.
Для достижения данной цели полагаем необходимым решить следующие задачи:
исследование структурных особенностей посланий и поучений Феодосия Печерского;
рассмотрение системы образов в посланиях и поучениях преподобного в соотношении с проблемой диалогизма;
изучение жанровой специфики поучений и посланий Феодосия Печерского;
осмысление места сочинений Феодосия Печерского в кругу произведений древнерусской литературы Киевского периода.
Положения, выносимые за защиту.
1. Послания и поучения Феодосия Печерского, имея ярко выраженную коммуникативную направленность, представляют собой диалогические структуры, в которых одной стороной является автор, а другой – читатель (или слушатель). Ситуации общения в текстах различаются в связи с разницей письменного и устного типа коммуникации.
2. Поучения и послания Феодосия Печерского, являясь первыми опытами жанра, «открывают» традицию дидактической проповеди и учительного эпистолярного сочинения, в связи с чем фиксируется размытость жанровых признаков на уровне формы. В то же время сочинения преподобного обладают определенным единством архитектоники и стилевых приемов, а комплекс его поучений можно рассматривать как целостное сочинение объединяющего жанра.
3. Диалогизм как сущностное качество поучений и посланий Феодосия Печерского реализуется при помощи системы образов («я» – «ты / вы», «мы» – «ты / вы», «мы» – «они»), которые находятся в соположении, диктуемом законами того или иного жанра. В то же время образ автора, включая иные жанрообусловленные признаки, существенным образом модицифируется, что оказывается следствием реализации индивидуальных, личностно обусловленных черт.
4. Поучения и послания Феодосия Печерского входят в тематическую парадигму средневековой отечественной книжности, способствуя созданию семантического поля древнерусской литературы в целом, где идеи любви, смирения, милосердия становятся знаковыми.
Научная новизна работы определяется целостным поэтическим анализом произведений Феодосия Печерского коммуникативного характера (посланий и поучений), выявлением специфики творческого индивидуального подхода к разработке актуальных нравственных и канонических вопросов, определением места и значения книжного наследия преподобного.
Методологической основой данного исследования послужили труды ряда отечественных и зарубежных медиевистов, в которых были сформулированы основные принципы, характерные для поэтики средневековой литературы вообще и древнерусской в частности (Д. С. Лихачев, И. П. Смирнов, П. М. Бицилли, И. П. Еремин, В. Н. Топоров, О. В. Панченко, Н. В. Понырко и др.). В работе использованы историко-литературный, сравнительно-исторический и историко-генетический методы исследования.
Теоретическая значимость диссертационной работы проявляется в том, что ее результаты углубляют научные представления об эволюции жанров древнерусской книжности, о специфике отражения индивидуального авторского начала в средневековой литературе.
Практическая ценность работы состоит в том, что ее результаты могут быть использованы в практике вузовского преподавания курса истории русской литературы, в специальных курсах и семинарах.
Апробация работы проводилась в форме выступлений на международных научных конференциях: VII Международной научной конференции «Духовные начала русского искусства и образования» («Никитские чтения») (Новгород Великий, 2008 г.); II Международной научно-практической конференции «Духовно-нравственные основы русской литературы» (Кострома, 2009 г.); «Славянских чтениях» (Орел, 2010 г.). Работа обсуждалась на заседаниях кафедры истории литературы XI-XIX вв. Орловского государственного университета, секциях итоговых научных конференций ОГУ в 2008 и 2009 гг., в процессе работы аспирантского объединения.
Диссертационное исследование состоит из Введения, двух глав, Заключения, списка литературы, включающего 131 наименование. Общий объем работы 215 страниц.
Теоретические основы изучения древнерусского послания
Жанр послания древнерусская книжность получает в достаточно оформленном и разработанном виде в момент своего зарождения в процессе трансплантации средневековой христианской литературы на русскую почву.
Кодификация эпистолы и ее систематизация произошли еще в античной риторике. Письмо должно было начинаться с имени автора и приветствия «Радуйся!». В повествовательной части содержалось изложение основного предмета речи. Заканчивалось письмо пожеланиями здоровья, счастья, поклонами. Таким образом, в композиционном отношении эпистола должна была быть трехчастной и состоять из прескрипта, семантемы и клаузулы. В начальной части письма порядок упоминания имени автора (адресанта) и адресата мог быть различным, что зависело от иерархических взаимоотношений реальных участников переписки. Вообще автору следовало демонстрировать уважительное отношение к корреспонденту и ставить свое имя после имени адресата. Однако в посланиях к высокопоставленным лицам этот порядок менялся. Кроме того, эпистолы рекомендовалось украшать различными риторическими фигурами речи.1
Эпистолярная теория античности, изложенная в трактате псевдо-Деметрия Фалерского «О слоге», в котором цитируется высказывание неизвестного автора Артемона, требует от пишущего простоты, сжатости, соразмерности объема и темы, свободного синтаксиса. Особенно важно то, что письмо соотносится с диалогом, беседой и противопоставляется научному трактату или судебной речи: «Разве в беседе с другом кто-нибудь выразился бы так, как обращается Аристотель к Антипатру, когда пишет о каком-то престарелом изгнаннике. .. . Ведь такой разговор похож скорее на доказательство, чем на беседу. ... И синтаксис должен быть более . свободным. Ведь смешно употреблять периоды, как будто пишется не письмо, а судебная речь».1 «Частые упоминания писем Аристотеля позволяют думать, что основным его источником было учение перипатетиков, которым принадлежит главная заслуга в развитии эпистолярной теории».2
В трактате псевдо-Деметрия Фалерского от составителя послания требуется логичность в изложении сути дела. Главным же содержанием эпистолы считается «выражение дружбы», «выражение нравственного облика человека», создание портрета своей души. «Правда, - замечает автор, - и во всяком сочинении словесного искусства можно разглядеть характер пишущего, но более всего в письме».
Уже в античности существовали специальные риторические пособия по составлению писем. Один из наиболее древних письмовников озаглавлен «Типы писем», он составлен в форме послания, обращенного к неизвестному Гераклиту. Он дополняет рекомендации псевдо-Деметрия Фалерского. Здесь выделяется 21 содержательная разновидность эпистолы и приводятся их образцы, которые могут стать моделью для составления соответствующих текстов канцелярскими писцами на заказ.4 Второй из древних сохранившихся трактатов «О стиле писем» составлен автором-христианином и «в большей мере учитывает литературный этикет»,5 в первой версии приписывается Проклу, во второй Либанию (между IV и VI вв. н. э.).
Суммируя сведения, известные из памятников античности, отечественный исследователь В. А. Сметанин перечислил основные требования к письму этой эпохи. 1. Письмо демонстрирует нравственные качества, личный характер и 2. Письмо должно быть соразмерно теме и отличаться сжатостью слога. При составлении письма следует учитывать личность адресата — его чин, образовательный ценз, возраст, пол и пр. 3. Изложение темы должно быть общедоступным и убедительным. 4. Стиль письма должен быть приближен к разговорной речи, а тон должен быть эмоциональным. Однако следует остерегаться вульгарности. 5. Стиль письма необходимо тщательно отшлифовывать. Элегантность и изящество не терпит чрезмерности в использовании риторических средств. Уже в первых трактатах и письмовниках определилось основное качество литературного письма как жанра — это тема дружбы, обязательное наличие так называемых филофронетических мотивов. «Дружеское письмо в античности, - как отмечает Д. М. Буланин, — находилось на вершине иерархии текстов, облеченных в эпистолярную форму»." По Аристотелю условием зарождения и продолжения дружбы является совместная жизнь, разлука несет с собой опасность, поскольку становится невозможным непосредственное общение. В этом случае самым лучшим замещением личного общения становится письмо.
Разумеется, ни одно литературное правило не является незыблемым. Правила риторики, касавшиеся составления эпистол также подвергались корректировке. Латинская литература не только впитала в себя греческие риторические приемы, но и сделала шаг вперед. Так, как указывает В. А. Сметанин, законченную стилистическую отделку латинской эпистоле придал Цицерон.
Система образов посланий Феодосия Печерского
Послания Феодосия Печерского, как мы уже говорили, открывают череду сочинений в древнерусской литературе, которые имеют данное жанровое самоименование или могут быть таким образом квалифицированы исследователями. Учитывая точку зрения Д. М. Буланина и объективные данные о том, что собственно дружеского послания в средневековой Руси не существовало вплоть до XVI в., следует подчеркнуть, что анализируемые тексты относятся к иному типу посланий, а именно к посланиям учительным, которые развивались в христианской книжности под влиянием ближневосточной традиции.
Нами уже было отмечена крайняя скудость использования в Послании о неделе формальных элементов, характерных для эпистолографии. Что касается Послания о вере латинской, то таковые попросту отсутствуют.
В первом случае в самоназвании, как мы уже отмечали в предыдущих параграфах, книжник, скорее, подчеркивает коммуникативную направленность на собеседника, чем на собственно адресата послания («Въпрошанье»). Во втором сочинении самоназвания списков первой редакции вообще не учитывают возможность жанровой квалификации как послания: «Того же Феодосиа к тому же Изяславу»1 не имеет жанрового именования в заглавии, в других случаях употребляется именование «слово». При отсутствии должного формулярного вида этого текста отнесение его к жанру послания становится в определенной мере отражением исследовательской традиции: ни один из ученых и публикаторов прошлого, даже атрибутируя данные сочинения другому лицу, не усомнился в справедливости жанровой характеристики. Несомненно, к этому есть определенные показания.
Во-первых, данные тексты имеют ряд специфических черт, отражающих сложившиеся, вероятно, доверительные отношения между автором и адресатом - Феодосием Печерского и князем Изяславом. Напомним, что агиограф указывает на близкие контакты преподобного и князя, что может свидетельствовать, вкупе с содержанием исследуемых текстов, о том, что Феодосии был духовным отцом князя. Вероятно, не следует удивляться тому факту, что личные беседы с духовным чадом продолжались с форме письменного общения, заключавшего в себе подробные разъяснения и наставления по тем или иным вопросам. Эти сочинения посвящались темам общеинтересным, общеполезным, имеющим значение не только для непосредственного адресата, что способствовало их восприятию как открытых и закреплению в письменной традиции.
Во-вторых, в данных сочинениях, несмотря на незначительное число собственно эпистолярных формул, реализуется обязательное для посланий качество системы образов, а именно: в иерархии взаимоотношений автора и адресата, как и предполагается в эпистоле, адресат находится «выше», чем автор, или, по крайней мере на той же самой ступени. И в формальном, и поэтическом плане это «правильное» требование исполняется в обоих текстах, поскольку автор этикетно называет себя «некнижным и худым» или «худым мнихом», а адресата «боголюбивым князем».
В-третьих, Феодосии обращается к князю Изяславу в письменной форме, и это в том числе позволяет говорить об определенном жанровом выборе автора.
Тем не менее, несмотря на письменную форму и все отмеченные эпистолярные черты (не столь уж многочисленные!), основной доминантой содержания становится поучение, обращенное к князю Изяславу. В этом смысле анализируемые сочинения Феодосия Печерского сближаются с несомненно известными ему образцами апостольских посланий и посланий отцов церкви, которые не только ограничивались констатацией «любви о Христе», обращенной к адресату, но и могли быть лишены этого мотива, однако включали в себя поучение, наставление, полемику, обличение и пр., то есть реализовали в своем содержании и форме элементы иных жанров средневековья. То же самое происходит и с посланиями Феодосия Печерского: в свое содержание они включают элементы дидактики и полемики, что и приводит к возникновению особого типа посланий -учительного, которое было в большое степени характерно для средневековой русской литературы.
Однако характерные черты жанра в произведениях Феодосия Печерского еще не кристаллизовались, не сложились окончательно. С нашей точки зрения, об этом свидетельствует особое жанровое именование Послания о неделе — вопрошание, в котором отражается двоякость восприятия представленной коммуникативной ситуации: сочинение Феодосия может трактоваться как письменный ответ на вопрос, прозвучавший в процессе личного общения, и как фиксация устного ответа на общеинтересный вопрос. Это своего рода «полудиалог», одна половина диалога. Думается, что восприятие Послания о неделе как части беседы преподобного и князя вызывало определенный рефлекс восприятия и второго сочинения, обращенного к тому же князю. Оно тоже рассматривалось как часть диалога, что и отразилось во второй редакции данного памятника.
Жанровая интерпретация исследователями второго сочинения, обращенного к князю Изяславу как послания (Послание о вере латинской), по существу базируется только на том, что это прямая речь, направленная к одному конкретному лицу. Данную коммуникативную ситуацию также можно двояко трактовать: как письменное «слово» и как устное слово (речь), произнесенное в процессе диалога.
Теоретические основы изучения древнерусских проповедей
Поучения и беседы обычно были небольшими по объему, написанными на простом, практически разговорном древнерусском языке. Слово составлялось по определенным правилам византийского и античного эпидейктического красноречия, имело сложную4 структуру и образный язык. Дидактическое красноречие преследовало чисто практичные цели назидания, информации, полемики по какому-то частному вопросу, охват вопросов торжественного красноречия был намного шире - богословские, политические, духовно-нравственные проблемы.
И. П. Еремин считает, что дидактическое красноречие было доступно любому, кто «владел пером или хотя бы минимальным даром речи». В отличие от него торжественное красноречие было доступно далеко не каждому, так как требовало большого профессионального мастерства, владения пером, знания богословской литературы. Произведения Феодосия Печерского исследователь относит к дидактическому красноречию, поскольку они невелики по объему, безыскусственны, написаны простым языком без риторических украшений, преследуют чисто практическую цель: напомнить о том или ином правиле поведения, убедить братьев в соблюдении предписаний Студийского монастыря.1
Из этой же концепции исходит и исследователь торжественного красноречия Ю. К. Бегунов. Он отмечает, что систему, теорию и практику ораторской прозы древнерусская литература унаследовала от Византии. Она «имела вид сложной и вполне устойчивой ассоциации» со строго определенной структурой, «иерархией поджанров и еще более мелких подразделений, что несколько напоминало структуру самого феодального общества древних славян. Эта малая система, как и вся система жанров древнеславянскоих литератур, находилась в состоянии "подвижного равновесия", т.е. она сама и отдельные ее части постоянно изменялись, развивались или сходили на нет, возрождались и снова умирали, чтобы уступить дорогу новому».1 Ю. К. Бегунов предлагает следующую систему древнеславянской и древнерусской, в частности, ораторской прозы. Во-первых, вслед за И. П. Ереминым им выделены два поджанра: торжественное и учительное красноречие. Во-вторых, в рамках каждого из них предлагается ряд «более мелких подразделений». В составе торжественного красноречия обнаруживаются: 1. «Слова» на дни церковных праздников - господских богородичных, в честь ангелов, апостолов, первомучеников, на храмовые праздники, на воскресные дни. 2. «Слова» в честь святых (кроме ветхо- и новозаветных). 3. «Слова» или «церковные речи» в честь светских властителей - царей, князей и т.д. К учительному красноречию относятся: 1. Экзегетические поучения или беседы, содержащие изложение и толкование Священного писания. 2. Догматические «слова», излагающие догматические истины. 3. Катехизические поучения или беседы, содержащие изложение элементарных основ христианской веры или морали. 4. Апологетико-полемические «слова», поучения или беседы, содержащие изложение и защиту догматов веры от нападок язычников, еретиков и раскольников, например, латинян. 5. Литургические «слова» на темы какой-нибудь одной части богослужения. 6. Нравоучительные и нравообличительные поучения или беседы на темы нравственно-этических основ христианской веры. Кроме того, исследователь предлагает «различать четыре формы проповеди: "Слово", "Поучение", "Беседа", "Всенародная речь"».2
Нам представляется, что предложенная классификация требует дополнительного осмысления, поскольку вызывает ряд вопросов. Во-первых, как видим, Ю. К. Бегунов к торжественному красноречию относит исключительно «слова», но в разряд дидактического красноречия попадают сочинения, имеющие различные самоназвания: и слова, и поучения, и беседы, что разрушает строгую систему, предложенную И. П. Ереминым. Во-вторых, среди произведений учительного красноречия, по концепции Ю. К. Бегунова, оказываются сочинения, традиционно причисляемые к различным жанрам богословской литературы: гомилетика (собственно учительная литература), аскетика, догматика, апологетика, литургика, полемика. В-третьих, все эти разновидности учительного красноречия исследователь, предлагая выделить четыре формы, называет проповедями.
Подводя итоги настоящего обзора, скажем, что проповедническая древнерусская книжность, в том числе относящаяся к Киевскому периоду, исследована далеко не полно. Думается, что выработка стройной и непротиворечивой концепции системы ораторской прозы Древней Руси — дело будущего. Сегодня остается много нерешенных вопросов и проблем. Так, с одной стороны, следует принять во внимание достижения ученых-гомилетов дореволюционного периода, в том числе и их богословские рассуждения о характере проповедания и качествах проповедника. С другой стороны, необходимо учитывать концепцию отечественных медиевистов, касающуюся двух разновидностей церковного красноречия в Византии и на Руси.
Специфика жанра поучений Феодосия Печерского
Как указывают М. В. Антонова и Л. Н. Фомичева, в,произведении можно выделить несколько.тематических направлений: этическое воспитание священников,.наставление относительно-отношений с духовными детьми, милосердное- отношение к пастве и нравственной чистоты священника.1 Конечно; одной из основных целей данного сочинения является объяснение правил, которые следует соблюдать пастырю при богослужении и отправлении треб. Так, в статье 5-й толкуется, как совместить причащение покаявшегося человека и Великий пост; в статье 6-й указывается, что тяжелобольному покаявшемуся человеку обязательно надо дать святое причастие и назначить епитимью только после полного выздоровления, в противном случае духовный отец берет на свою душу большой грех. В статье 13-й Иоанн Новгородский указывает, что нельзя совершать таинство крещения до сорока дней с даты рождения, так как только к этому времени мать полностью очищается от скверны. Статью 23-ю проповедник посвящает греховной практике внесения кануна и заупокойных яств в алтарь, где они благословляются, а зачастую выпиваются и поедаются.2
Как видим, в отношении изложения «правил» определенного рода сочинения Луки Жидяты и Иоанна Новгородского могут быть сближены. В поучениях Феодосия Печерского при определенном тематическом разнообразии также разъясняются- правила монастырской жизни,, на что обращают внимание практически все исследователи. Например; Н: К. Гудзий подчеркивал, что в пяти поучениях «проповедник призывает монахов к строгому выполнению монастырского устава, к подвижничеству, к терпеливому перенесению обязанностей, возлагаемых на иноков».1 Действительно, в Поучении о терпении и о любви Феодосии призывает иноков не только на словах, но и на деле следовать заповедям Христа. В Поучении о терпении и о любви и о посте доказывается необходимость трудиться, кормить странствующих и убогих, а не пребывать в.праздности, а также предостерегает от сребролюбия. В Поучении о терпении и милостыни к разряду «правильных» относятся требования подчиняться строгому монастырскому уставу: не лениться, исполнять все необходимые обряды, не только посещать церковь в положенное время, но обращаться с к Богу с подобающими молитвами. В Поучение о терпении и о смирении довольно подробно излагаются требования Студийского устава. В Поучении о терпении и о смирении иноки получают разъяснения о том, как следует вести себя в церкви перед богослужением и непосредственно во время него (вновь на основании Студийского устава). В Поучении о хождении к церкви и о молитве Феодосии вновь обращается к правилам поведения, которые обязаны соблюдать иноки. Таким образом, поучения печерского игумена с точки зрения содержания могут быть квалифицированы как «правильные», в которых иноки получают разъяснения относительно монастырского устава.
Но в сочинениях Феодосия Печерского наличествуют темы и идеи, расширяющие их смысл. Мы имеем в виду постоянные обращения автора к братии с призывом к терпению, милосердию, любви, сердечному смирению, истинному служению Господу и заботе о собственной душе. С одной стороны, как мы показали выше, эти мотивы могут быть расценены как проявление эстетики уподобления и ориентации Феодосия Печерского в своих писаниях на авторитетный образец личности и поучений Феодора Студита. Но с другой стороны, Феодосии, как один из первых христианских писателей Древней Руси сам оказывается родоначальником определенной традиции.
Во-первых, это традиция проповеди милосердия и любви о Христе, которая звучит не только в поучениях, но и в посланиях печерского игумена. Во-вторых, это традиция создания образа автора поучения, который должен составить образец для духовного подражания.
Пожалуй, мы не знаем более ранних сочинений, в которых бы так отчетливо было сказано о необходимости проявлять христианские качества любви, смирения, терпения и милосердия. В. Н. Топоров обратил внимание на эту особенную черту поучений преподобного. Так, в Поучении о терпении и о любви, по словам исследователя, «Феодосии чуток к этой теме любви и, предлагая ученикам следовать этой заповеди (и «Онъ възлюбить насъ»), несомненно, осознает и новизну этого принципа и его знаковую отмеченность».1 В Поучении о терпении о любви и посте В. Н. Топоров обнаруживает «широкий взгляд Феодосия, основанный на любви, терпении и смирении», который «противопоставлен более эгоистическому взгляду братии». Вполне понятно, что и в прочих поучениях Феодосия Печерского эти мотивы являются основополагающими. В высказываниях исследователя, приведенных выше, для нас важна подмеченная «знаковость» самого понятия «любви», из которого вытекают и милосердие, и смирение, и терпение.
Думается, что это провозглашенное Феодосием понимание христианского служения не могло не оказать влияния на русскую книжность вообще и на новгородскую, в частности. Что касается Луки Жидяты, который, очевидно, был «природным новгородцем», то по причине скудости точных биографических данных, мы можем лишь с осторожностью предположить его возможные связи с печерянами. Однако содержание его Поучения показывает, что епископ вполне проникся своим долгом пастыря и наставлял своих слушателей в христианских добродетелях истинно в духе проповедей своего младшего современника Феодосия Печерского: «Любовь имейте с всякымь человекомь, а боле с братиею. Не буди ино на сердци, а ино в оустех. ... Поминай, яко оутро будеши смрад, гнои и червие. Боудете в смирении, кротци, не многоглаголеви, да и послушьници будете и творци Божиим заповедем, в гордаго бо сердци диявол живетъ, Божия слово не хощеть прилнути к нему».
Относительно влияния поучений Феодосия Печерского на Иоанна Новгородского наши предположения имеют больше оснований. Вспомним, что автор архипастырского поучения к братии, находился в весьма тесных взаимоотношениях с архиепископом Нифонтом. Исследователи предполагают, что одним из авторов «Вопрошания Нифонта» был именно Иоанн, в то время еще Илия, приходской священник церкви святого Власия на Волосовой улице Софийской стороны. Нифонт же был выходцем из Киево-Печерского монастыря и не мог быть не знаком со сложившейся там учительной традицией.3 Собственно в «Вопрошании Кирика» в ответах архиепископа весьма отчетливо звучат мотивы любви и милосердия. Столь же явственны эти мотивы в архипастырском поучении Иоанна Новгородского. М. В. Антонова и Л. Н. Фомичева полагают, что «вообще нравственным контрапунктом поучения святителя Иоанна является проповедь милосердного отношения к пастве», в связи с чем он «особенно останавливается на том, что паству следует понуждать к милостыни (статья 22-я), учить чтить отца и мать (статья 27-я), воспитывать спокойствие духа (статья 28-я) и смирение (статья 29-я)».
