Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Мотив «услужения-службы» как проблема истории и теории литера туры 18
1. Мотив в художественном мире: к постановке вопроса 18
2. Мотив «услужения-службы» в литературно-художественных текстах XVIII —XIX веков 28
3. Служба и услужение в церковно-учительной литературе 51
Глава 2. Мотив «услужения-службы» в произведениях Н.В.Гоголя 1829-1836 годов 61
1. Услужение в «Вечерах на хуторе близ Диканьки» 61
2. Мотив «услужения-службы» в «Миргороде» 70
3. Услужение и служба в «Ревизоре» 82
4. Осип в «Ревизоре» 91
5. Служба и медвежья услуга в «Женитьбе» 95
Глава 3. В поисках Истины 108
1. Порыв к высокому 108
2. Автор-подвижник в поэме 125
3. Проблемы богатырства и служения во втором томе «Мертвых душ»... 128
4.0бразы слуг в поэме 133
5. Идеал служения в «Выбранных местах из переписки с друзьями» 137
Заключение 152
Библиография. 158
- Мотив в художественном мире: к постановке вопроса
- Мотив «услужения-службы» в литературно-художественных текстах XVIII —XIX веков
- Услужение в «Вечерах на хуторе близ Диканьки»
- Порыв к высокому
Введение к работе
Современное литературоведение характеризуется повышенным интересом к мотивике художественных произведений. На рубеже веков, в условиях смены определенных литературных, общекультурных парадигм идет поиск наиболее адекватных способов прочтения, в первую очередь, классических текстов, связанный со стремлением актуализировать универсальность и глубинную сущность произведений. Поскольку интерпретации, основанные на достижениях различных отраслей науки, помогают в решении обозначенной проблемы, мотивный анализ в настоящее время — едва ли не самый популярный и продуктивный. Внушительный раздел «Лермонтовской энциклопе-дии» , уникальный «Словарь сюжетов и мотивов русской литературы» , множество публикаций и монографий идут по пути исследования этой категории. Комплексный способ постижения художественного текста (каким является мотивный анализ) через изучение стилистики, конструктивных приемов, психопоэтики представляет собой наиболее адекватный и целостный анализ художественного текста, позволяет говорить о существовании метатекстовых единиц (r частности, художественных миров) в общей историко-литературной панораме.
Актуальность темы определена пониманием мотива как одной из граней художественного мира Гоголя, попыткой осознать специфику его функционирования, семантическое наполнение. Своевременность исследования обуслоЕлена так же следующими факторами:
— насущной потребностью филологической мысли определить понятие «художественный мир»;
Лермонтовская энциклопедия. — М., 1994.
Словарь-указатель сюжетов и мотивов русской литературы: Экспериментальное издание. — Новосибирск, 2003. — Вып. 1.
необходимостью пополнить, систематизировать инструментарий востребованного в профессиональной среде мотивного анализа;
стремлением гоголеведения детально изучить константные свойства художественного творчества писателя.
Предметом исследования является мотив «услужения-службы» в художественных произведениях Н. В. Гоголя. Объектом внимания был избран художественный мир Гоголя, включающий в себя художественные, публицистические произведения писателя.
Поскольку мотив понимается как одна из граней художественного мира писателя, а последний, в свою очередь, представлен как совокупность произведений Гоголя, в той или иной мере отразивших динамичную систему авторских идей и взглядов, то целесообразно обращение к разным по жанру и времени создания произведениям. Кроме того, учитывая эволюцию мировоззрения, взглядов автора, о которой неизменно говорят современники и исследователи разных лет, начиная от В.Г. Белинского и СТ. Аксакова до Г.А. Гу-ковского и Ю.В. Манна, возникает необходимость пронаблюдать изменения в семантике и способах экспликации изучаемого мотива в ткани произведений. Поэтому основным материалом исследования стали циклы повестей Гоголя «Вечера на хуторе близ Диканьки» и «Миргород», комедии «Ревизор», «Женитьба», поэма «Мертвые души» и «Выбранные места из переписки с друзьями». Выбор текстов продиктован внутренней логикой проблемы.
В «Вечерах» названный структурно-семантический элемент явлен впервые, очерчен его семантический контур. В «Миргороде», а точнее — в «Тарасе Бульбе», семантика мотива «услужения-службы» четко определена, задан основной спектр его синтагматических вариантов — тот набор алломо-тивов, который впоследствии по-разному реализуется во всех гоголевских текстах.
«Ревизор» и «Женитьба» попали в поле нашего внимания как единственные драматургические произведения, «имеющие конкретное жанровое авторское определение»3.
В «Мертвых душах» мотив «услужения-службы» изменяет свои структурно-содержательные функции, что связано с назревающим в сознании писателя переломом. «Выбранные места...» выступают как некое итоговое произведение, где генеральной идеей становится высказанная автором мысль о пользе, приносимой людям писательским трудом, о литературном поприще как служении людям, долгу, как некоем подвижничестве.
Базовая научная литература представлена несколькими тематическими блоками: справочные издания; монографии и статьи, обеспечивающие методологическую основу исследования; работы, посвященные отдельным проблемам жизни и творчества Н.В. Гоголя.
Научная новизна работы обусловлена следующими факторами:
Впервые мотив «услужения-службы» в творчестве Гоголя становится предметом детального анализа, определяется как индивидуальная составляющая художественного мира писателя.
В исследовании предпринята попытка теоретически определить недостаточно проясненное в науке понятие «художественный мир», включающее помимо совокупности текстов интертекстуальные связи и так называемый «прототекст»4, напрямую зависящий от личности автора, требующий психологического анализа. В настоящее время частотность употребления названного словосочетания достаточно велика, однако одноименные дефиниции отсутствуют в основных справочных литературоведческих изданиях.
Потребностью методологически решить вопрос о взаимодействии и взаимовлиянии отдельных мотивов и художественного мира писателя.
3 Зорин А. Н. Семантика пауз в драматургических текстах Н.В. Гоголя: Автореф.
дис. ...степ.канд.филол.наук. — Саратов,2001. — С.3. , -
4 Иваницкий А. Текст и прототекст (смысловые уровни «Повести о том, как поссо
рился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» Н.В. Гоголя) // Вестн. Моск. ун-та. Сер.
10. Журналистика. — 1992. —№ 1. — С. 24.
В основу методологии положен комплексный подход, основанный на принципах «имманентного», историко-литературного, семантического, интертекстуального, психопоэтического анализа текста, учитывающий биографический и аксиологический аспекты.
Необходимой составляющей исследования стало обращение к богатому биографическому материалу: жизнеописаниям, биографии Гоголя, его письмам разных лет, что позволило с большой долей достоверности проследить формирование и эволюцию так называемой гоголевской «концепции служения» (под «концепцией служения» мы понимаем совокупность взглядов автора на проблему служения как личную реализацию). Предпосылки для изучения творческого пути писателя в связи с фактами биографии содержатся в трудах Д.Н. Овсянико-Куликовского, В.В. Зеньковского, К. В. Мочульского, В.В. Гиппиуса, В. В. Набокова, Ю. В. Манна, B.C. Степанова, С.Г. Бочарова, В.А. Воропаева, И.А. Виноградова и других исследователей. В большинстве своем работы представляют собой панораму жизни и творчества писателя, выявляют отношение писателя к проблемам государственной службы (Н.Н. Котляревский, С.Г. Бочаров, В.В. Зеньковский), либо богослужению (В.А. Воропаев, И.А. Виноградов) в отдельные периоды его жизни. Традиционно эпизоды, связанные с поиском и выбором Гоголем своего места в жизни, занимают весомое место.
Особый интерес представляют работы М.М. Дунаева, посвященные религиозному осмыслению творчества писателя. Исследователь утверждает, что проблема бытия искусства, возможности сакрального служения искусством определяет сюжет всего жизненного пути Гоголя5.
Поскольку очевидна необходимость систематизировать эти наблюдения, нами предпринята попытка проследить трансформацию идеала служения в писательском сознании от идеала государственной службы до признания
5 Дунаев М.М. Николай Васильевич Гоголь (1809— 1852)7/ Дунаев М.М. Православие и русская литература: Учебное пособие для студентов духовных академий и сем-нарий: в 5 ч. — М., 1997. — Ч. 3. — С. 92.
подвижнического служения как единственно возможного и истинного способа личной реализации писателя-христианина.
В первой главе основополагающим стал широко разработанный в науке о литературе сравнительно-исторический метод, позволяющий воспринять изучаемый мотив в контексте литературно-художественных текстов XVIII -первой трети XIX века, учитывая определенные пристрастия Гоголя-читателя. Во второй и третьей главах доминирует мотивный анализ текста как способ прочтения и реконструкции авторского замысла.
Мотивный анализ разрабатывался в отечественном литературоведении на протяжении всего XIX века. Принято считать, что основоположником в изучении мотива и его вариантов является В.Я. Пропп, различавший «функции героя» и «виды функций»6. В настоящее время исследователи почти единодушно признают мотив многоуровневой единицей нарратива и изучают не только некий смысловой инвариант, но и конкретные внутритекстовые реализации мотивов. Наиболее значимыми для нашей работы стали исследования литературоведов Новосибирского отделения РАН, лежащие на стыке нарра-тологии и нарратографии: статья В.И. Тюпы и Е.К. Ромодановской «Словарь мотивов как научная проблема», исследование Ю.В. Шатина «Мотив и контекст», работы В.И. Тюпы «Фазы мирового археосюжета как историческое ядро словаря мотивов», «Художественность литературного произведения. Вопросы типологии», статьи И.В. Силантьева «Мотив в системе категорий нарратива», «Семантическая структура повествовательного мотива» . Цен-
6 Подробно о развитии теории мотива — в первой главе диссертации.
7 Тюпа В.И., Ромодановская Е.К. Словарь мотивов как научная проблема // Мате
риалы к «Словарю сюжетов и мотивов русской литературы» »: от сюжета к мотиву. / Под
ред. В.И. Тюпы. — Новосибирск, 1996. — С. 6.; Шатин Ю.В. Мотив и контекст // Роль
традиции в литературной жизни эпохи: Сюжеты и мотивы. — Новосибирск, 1995. — С. 5-
16. Тюпа В.И. Фазы мирового археосюжета как историческое ядро словаря мотивов // Ма
териалы к «Словарю сюжетов и мотивов русской литературы». — Новосибирск, 1996. —
Вып. 1.: От сюжета к мотиву. — С. 16-23; Тюпа В.И. Художественность литературного
произведения. Вопросы типологии. — Красноярск, 1987; Силантьев И.В. Мотив в системе
категорий нарратива // Материалы к «Словарю сюжетов и мотивов русской литературы».
— Новосибирск, 2001. — Вып. 4.: Интерпретация текста: сюжет и мотив. — С. 13-35; Си
лантьев И.В. Семантическая структура повествовательного мотива // Материалы к «Сло-
ным в названных работах является не только опыт наблюдения и описания отдельных мотивов, но и изучение их функций и способов реализации в художественных текстах.
Диссертационное сочинение имеет целью исследовать мотив «услужения-службы» как своеобразную черту гоголевского художественного мира с учетом многоуровневой и универсальной природы названного структурно-смыслового элемента, определить его художественные функции в создании единой системы всего творчества писателя.
Для уяснения основного круга проблем необходимо учитывать многозначность ключевых понятий темы — «услужения» и «службы».
По смысловому составу эти лексемы чрезвычайно близки. Так, общим для них является значение: «употребление, польза, угода, деятельность, жизнь для других, услуга, полезное дело» . Кроме того, «служба» имеет ряд значений, не входящих в лексико-семантическое поле «услужение». Это общественная, военная либо государственная служба, должность, церковная служба.
Вместе с тем, «услужение» имеет более богатые выразительные возможности, что отчетливо проявляется в художественных текстах. По данным большинства словарей, слово «услужение» не является нейтральной лексической единицей и сопровождается пометами либо «устаревшее»9, либо «иронично, презрительно»10, в отдельных случаях - «просторечное»11. Маркированность проявляется в возникновении дополнительных созначений в процессе функционирования изучаемого слова в конкретном контексте: выска-
варю сюжетов и мотивов русской литературы». — Новосибирск, 1999. — Вып. 3: Литературное произведение: сюжет и мотив. — С.10-28.
8 Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. — М., 1996. —
Т. 4: H-V.—С. 224-225, 512.
9 Толковый словарь русского языка: в 4 т. / Под ред. проф. Д. Ушакова. — М., 1996.
— Т. 4. —С. 992; Словарь современного русского литературного языка: в 17 т. — М.,
1964. — Т. 16: У-Ф. — С. 916; Ожегов СИ. Словарь русского языка. — М., 1987. — С.
729.
10 Толковый словарь русского языка: в 4 т. / Под ред. проф. Д. Ушакова. — М.,
1996. Т. 4. С. 992
11 Там же.
зывание становится либо возвышенным, пафосным, либо носит оценочный характер.
Наиболее нейтральным является первое значение изучаемой лексемы: «состояние того, кто прислуживает кому-либо, служба» , «исполнение обязанности прислуги» . «Услужение» представляет собой полисемантичную лексическую единицу, входящую в состав таких взаимопроникающих лекси-ко-семантических полей (далее ЛСП), как ЛСП слов «прислуживать», «угождать», «польза».
Услужение — состояние услужающего, того, кто прислуживает, и в этом смысле интересующая нас единица языка находится в ядре ЛСП «прислуживать», внутри которого можно выстроить синонимическую цепочку: услужение — служение — прислуживание. В пределах ядра этого поля также находятся слова «услужающий», «слуга», «прислужник», «услужник», «лакей».
Второе значение «услужения», как определяет толковый словарь под редакцией Д. Ушакова, — «состояние того, кто или что прислуживается к кому-чему-либо, лакействует перед кем-чем-либо. (Ирой. Презрит.)». В данном случае основной семой в значении становится общая для однокоренных слов «услужение», «услуживать» сема «угождать»14. Благодаря этому интересующее нас слово одновременно сосуществует и в ядре ЛСП «услуга», внутри которого выделяются следующие синонимические цепочки: услуга — одолжение — любезность; услужник — угодник.
Наконец, семы «стараться быть полезным, помогать»15, «быть пригодным, полезным, быть орудием»16, «выполнять своё назначение»17, объеди-
12 Там же.
13 Словарь современного русского литературного языка: в 17 т. — М., 1964. — Т.
16:У-Ф. — С. 916
14 Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. — М, 1996. — Т. 4: Н-
V. — С. 512. :.;;,.;;... . . - /: - ' \
":'': 15 Там же. ' -:>'/ Г '''/: ';.'.> '"'" '",'..' >'".'
16Там же. С.224.
17 Толковый словарь русского языка: в 4 т. / Под ред. проф. Д. Ушакова. — М, 1996. —Т. 4. —С. 281.
няющие однокоренные слова: услужение - услуживать - служить, позволяют отнести изучаемую единицу языка к ЛСП «польза». В это же смысловое пространство входят такие слова как «служащий», «служивый», «служитель».
Таким образом, слово «услужение» полисемантично, обладает рядом общих сем с однокоренными словами служить, услуга, служение, служба, услужить, прислуживать, служитель, прислужник, обслуживание. Учитывая многозначность изучаемых слов, можно говорить о существовании следующей синонимической цепочки: служение — услужение — прислуживание — угождение — одолжение. Перечисленные лексические варианты послужат наименованиями некоторых вариантов изучаемого мотива.
С другой стороны, для русской словесности сама категория службы архетипична. «Где ни жить, не миновать служить», — говорит народная мудрость. Услуга воспринимается, с одной стороны, как польза: «Я ему услу-жил, а он меня проучил» , «Кому служу, тому и дружу (угожу; того и руку держу)»19. «Не в службу, а в дружбу», — принято просить об одолжении.
Но уже в фольклоре явно существует противопоставление службы и услужничества. «Живет, не тужит, никому не служит»20, — говорят о человеке независимом. О негативной коннотации услужения свидетельствуют и следующие высказывания: «Служить я готов, только не по-мосечьи»21; «подслужиться».
Одним из характерных смыслов является «выполнять свое назначе-
ние» . С этим связано представление об «Истинном служении», о нелицемерном, искреннем исполнением долга: «Верно служу - ни о чем ни тужу»23. Служить «верой и правдой» стремятся герои многих русских сказок, но этот путь требует от них самоотдачи, твердой воли. Поэтому о нелегком пути человека, нацеленного на исполнение долга, говорится: «Кто служит, тот и ту-
18 Там же.
19 Там же.
; 2Тамже. '. ;'".' ' .; >'/./'.:'''' :.<'."':- ;""
21 Там же.' :"--':';-; .::'; ;": '.'' '::'/' :"
22 Толковый словарь русского языка: в 4 т. / Под ред. проф. Д. Ушакова. - М., 1996.
— Т.4 —С.281.
24 тт
жит» . Но за искреннюю, верную службу, по сложившимся представлениям, человеку воздается награда: «За Богом молитва, за Царем служба не пропадет»25.
Таким образом, в обширном смысловом спектре изучаемых понятий можно достаточно четко выявить два центра. Это, во-первых, некоторое противопоставление услужения и службы. С этим аспектом связаны многочисленные проблемы нравственного выбора: готовность и способность человека служить, истинность определенных моральных ориентиров, сохранение личного достоинства. Во-вторых, русская словесность демонстрирует разные варианты идеала «Истинного служения». В подобном ракурсе основным вопросом становится поиск идеала (военная, государственная, общественная служба, либо богослужение), верность избранному эталону, мера ответственности за профанацию служения, возмездие за лжеслужение. Названные проблемы очертили возможный круг изучения семантики мотива «услужения-службы».
Целью работы продиктованы следующие задачи:
Теоретически определить понятие «художественный мир», исходя из его многоплановости и универсальности.
Ограничить объем понятия «мотив», учитывая его функциональные и структурные возможности.
Уяснить значимость и значение мотива «услужения-службы» в формировании художественного мира Гоголя, восходящего к христианскому миросозерцанию художника.
Проанализировать функционирование как алломотивов «услужения-службы» в отдельных произведениях, их значимость в сюжетно-композиционном единстве текстов, так и динамику всего архисюжета в творчестве писателя, начиная с «Вечеров...» и до «Выбранных мест...» в соотнесении с развитием и преобразованием его концепции служения.
. 23 Там же. '".''." .' "'"';'.'. ",.'' '',' "" ' . \\гУ'':~-'-':?\:- Х.'Лїл- '"
24 Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. — М., 1996. — Т. 4:
H-V. — С. 224-225.
25 Там же.
Основные положения и выводы составляют теоретическую значимость диссертации. Учет результатов исследования создает предпосылку к глубинному и детализированному изучению мотивики Н.В. Гоголя, что отвечает задачам современного литературоведения актуализировать значение классических произведений русской литературы для современников. Практическое применение работы заключается в возможности использования результатов исследования в создании гоголевской энциклопедии, в издании и комментировании текстов Гоголя, учебном процессе: при чтении историко-литературных, теоретико-литературных циклов, в работе спецкурсов и спецсеминаров соответствующего направления.
Положения, выносимые на защиту:
Понятие «художественный мир» полисемантично, в отдельных своих значениях соотносимое с понятием «художественное пространство», «художественная действительность», «художественная реальность», авторская модель мира. В узком смысле «художественный мир» представляет собой субьектно-объектное конструктивное целое эстетического универсума словесного текста. В широком смысле — это метатекст, включающий в себя все творчество художника, характеризующийся конструктивной, субьектно-объектной, интерсубъективной целостностью, органичностью и системностью. Совокупный художественный мир Н.В. Гоголя включает в себя все творческое наследие писателя, метатекстовые причины, его породившие.
Мотив является многоуровневой единицей, способной реализовываться как на «речевом» (конкретно-словесном), так и на «языковом уровне» (в качестве архисюжета, воплощенного в творчестве писателя).
Художественный мир Гоголя основан на воцерковленном сознании художника, его целостность определима с позиций единой динамичной идейно-ценностной системы, присутствием в нем генеральных структурно-семантических элементов (например,— мотивов «дома» и «дороги», «окна», «услужения-службы»), которые имеют определенные механизмы
реализации как в отдельных произведениях, циклах произведений, так и во всем творчестве писателя от «Вечеров» до «Выбранных мест».
4. Мотив «услужения-службы» в гоголевских текстах имеет широкий
спектр алломотивов: «ролевое служение», «услужение — принесение
пользы», «услуга — милость», «услужение — пресмыкание», «услуга —
одолжение», «стихийное услужение», «услужение — социальная пози
ция», «медвежья услуга», «Истинное служение». Гоголь отчасти явился
приемником романтиков, понимая «служение» долгу, народу, справедли
вости как единственно возможную форму самоопределения личности в
конце двадцатых — первой половине тридцатых годов XIX века. Со вто
рой половины тридцатых годов писатель в большей степени наследует
традициям отечественной религиозной мысли, где идеалом и единственно
возможным путем личной реализации является служение Богу. Свой писа
тельский облик он соотносит с авторами церковно-учительной литерату
ры, а свое предназначение понимает как «служение словом богоугодным и
полезным, руководствующим во спасение» .
5. Содержание и структурные функции алломотивов «услужения-службы»
изменяются от «Вечеров...» до «Выбранных мест...», вектор их развития
прослеживается от противопоставления абстрактных понятий «служения»
и «услужения» в «Вечерах...», «услужения-угождения» и «служения пред
назначению» в «Миргороде», до преобладания в «Ревизоре» и «Мертвых
душах» алломотива «услужения-угождения». В «Женитьбе» и «Выбран
ных местах...» наиболее частотным является алломотив «Истинного слу
жения». Начиная с «Женитьбы», мотив «Истинного служения» играет су
щественную роль в архитектонике гоголевского сюжета. В «Выбранных
местах...» «Истинное служение» представляет собой архисюжет, который
реализуется в каждом отдельном письме как конкретное сюжетно-
фабульное воплощение.
26 Брянчанинов И. Своеволие — путь к погибели // Брянчанинов И. Письма о подвижнической жизни. — Минск, 2001. — С. 166.
6. Услужение — существенный критерий в художественно-этической концепции Н.В. Гоголя. Поэтому трансформация мотива «услужения -службы» в художественном мире автора создает панораму его идейно-художественной эволюции, явственно обозначает период с середины 40-х годов по 1852 год как период обретения относительно устойчивых внутренних убеждений, гармонии и примирения с окружающим миром, связанный с восприятием писательского поприща как возможности исполнить свое предназначение, предначертанное Провидением. Архисюжет служения в жизни и творчестве Гоголя завершается обретением уверенности в том, что его поприще и есть возможность богослужения.
Апробация научных результатов. Основные положения диссертации были апробированы на конференции молодых ученых (Саратовский государственный университет им. Н. Г. Чернышевского, 2003, 2004, 2005 годы), научном семинаре «Власть и жизненный мир личности» (Саратовский государственный университет им. Н. Г. Чернышевского, 2003 г.), конференции, посвященной 90-летию Башкирского государственного университета (Уфа, 2003 г.), Международной научной конференции «Татищевские чтения: Актуальные проблемы науки и практики» (Тольятти, 2004 г.), в работе спецсеминара «Мир Гоголя» под руководством профессора В.В. Прозорова.
Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы.
Во введении обосновывается актуальность, определяется теоретическая значимость и научная новизна темы, аргументируется структура работы, проводится необходимый семантический анализ лексем «услужение» и «служба» с учетом данных толковых, этимологических, идеографического словарей, а также выносятся на защиту основные положения исследования.
Первая глава содержит теорию и историю вопроса и направлена на уяснение ключевых понятий темы — «мотив» и «художественный мир». Так же особое внимание уделено общелитературному контексту XVIII — первой половины XIX века, особенностям функционирования изучаемых лексем в
художественных и церковно-учительных текстах соответствующего периода, что составило плодотворный фон для анализа структурно-семантических свойств изучаемого мотива.
Во второй главе предпринята попытка анализа художественных текстов Гоголя в свете изучаемого мотива и с учетом проведенных в первой главе теоретических построений. Выбор текстов подчинен двум принципам: во-первых, стремлением создать некую панорамную картину всего художественного мира Гоголя в его основных, этапных моментах, и, во-вторых, — рассмотреть произведения автора, в которых мотив «услужения-службы» играет наиболее значимую и значительную роль. Поскольку творчество писателя концептуально, характеризуется идейной заданностью, неизбежно несет на себе отпечаток личности автора, то с течением времени оно претерпевает изменения. Первый гоголевский цикл «Вечера на хуторе близ Диканьки» взят нами за «точку отсчета», так как здесь впервые явно, определенно очерчен семантический контур мотива «услужения», заложено константное для всего творчества писателя противопоставление идей «служения» (как пути к Истине) и «услужения» (как апостасийного движения человека), что и составляет идейно-образную систему «Вечеров». Но обозначенная антиномия носит здесь абстрактный, гипотетический характер, не выявлено авторское отношение к разным видам услужения. Можно говорить лишь о двух семантических вариантах этого мотива, воплощенных в цикле: «услужение как социальная позиция» и «услужение, связанное с ущербом личного достоинства». Вследствие этого в «Вечерах» отсутствует тот широкий спектр алломотивов, который наблюдается уже во втором цикле «Миргород». Особенно интересна в этом смысле повесть «Тарас Бульба», в которой задан основной корпус всех синтагматических вариантов «услужения». Этим определена необходимость детального, комплексного анализа, который был предпринят в отношении повести, с учетом разночтений обеих авторских редакций. Согласно наблюдениям, остальные повести цикла репрезентуют изучаемый мотив в гораздо меньшей степени, чем и объясняется умеренное к ним обращение.
Категория художественного мира Гоголя, как говорилось ранее, неизбежно вовлекает исследование в круг разных по стилю и жанру произведений автора. Поэтому из драматургических текстов были избршы два законченных, жанрово определенных самим автором (в отличие от «Драматических отрывков»)27 произведения — комедии «Ревизор» и «Женитьба».
В «Ревизоре» мотив услужения трансформируется: из нейтрального ал-ломотива «услужения как социальной позиции» переходит в возвышенный план и преобразуется в «служение-спутничество» (термин Н.Крестовой). Это напрямую связано с авторским преобразованием традиционного для мировой литературы амплуа слуги.
В «Женитьбе» изучаемый мотив переходит из социальной сферы в умственно-волевую. Здесь можно наблюдать антитезу двух т. лпов услужения — бесцельного, стихийного услужения Кочкарева и целеположенного, корыстолюбивого услужения свахи. Первое представляет собой по большому счету * «медвежью услугу» всем участникам известных событий, второе тоже терпит крах. Услужливость, угождение, заискивание, по мысли автора — недостойное проявление характера, малодушие. Справедливость этой мысли подтверждается исследованием программного, по утверждению автора, итогового художественного произведения — поэмы «Мертвые души», которое предпринято в третьей главе диссертации. Исследование идет по пути вычленения и рассмотрения всех наличествующих в тексте алломогивов «услужения-службы». Служба государственная, семейный долг — все это суета, подменяющая собой истинное предназначение человека, служение сакральным ценностям. Эта идея становится генеральной для «Выбранных мест из переписки с друзьями».
Мотив «Истинного служения» формирует образ поприща. Идея ответственности перед Богом за свой литературный труд отчетливо осознается Гоголем в зрелый период (1840 — 1847 гг). Эту смысловую доминанту сборника
Подробная аргументация этой позиции: Зорин А.Н. Семантика пауз в драматургических текстах Н. В. Гоголя: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. — Саратов, 2001, —
сам автор выразил в «Завещании»: « Я писатель, а долг писателя не одно доставление приятного занятья уму и вкусу; строго взыщется с него, если от сочинений его не распространится какая-нибудь польза душе и не останется от него ничего в поучение людям»28. Пережив тяжелый внутренний перелом, Гоголь нашел возможность гармонии с существующим миропорядком в идеальной формуле служения (для автора — писательском поприще) и осознании ответственности за это перед Богом. Наиболее значимым, конституирующим основные смыслы «Выбранных мест» становится алломотив «принесения пользы», «Истинного служения».
В заключении формулируются положения и выводы, сделанные на основе проведенных исследований. В диссертации определяется понятие «художественный мир», ограничивается смысловой объем категории «мотив». Утверждается мысль об идее служения как константы творчества Гоголя, укорененной в его воцерковленном сознании. Антитеза служения и услуже- * ния возникает как две потенции реализации личности, лишенная конкретизации в первом цикле и полярно оцененная в последующих произведениях. Этот процесс отражает динамику взглядов автора, изначальное неприятие действительности и дальнейший поиск возможности достойного существования в ней. В данном разделе намечены возможные перспективы, касающиеся целенаправленного, аналитического прочтения в свете изучаемой темы произведений Гоголя, оставшихся по объективным причинам за рамками настоящей работы.
;с.4. '..'>''^;';.--.'::^;-/;Г'Ь:;'';; \А :^\Щ!'.^--:-> ['"'.' ;-;^.-/.-,.-у '
28 Гоголь Н.В. Завещание // Гоголь Н.В. Поли. Собр. соч.: в 14 т. — М., 1952. — Т. XVIII. — С. 221. Далее сноски на произведения Гоголя приводятся в тексте с указанием номера тома (римской цифрой) и страниц.
Мотив в художественном мире: к постановке вопроса
Традиционно мотив - категория, объективно существующая в читательском сознании и текстовом пространстве. Термин «мотив» многозначен, что объясняется самой природой означаемого. Р. Барт в свое время проницательно отметил это свойство: « ... поле мотивов ... включает в себя морфологически разнородные элементы: элементы действия, индексы, семы, коннотации, пояснения» . Способность мотивов реализовываться на различных уровнях текста от явных ключевых слов до уровня подтекста и прото-текста31 породила множество подходов к изучению этого явления.
Например, мотив в поэтическом творчестве традиционно выступает как тема, проблема творчества писателя . Так, исследователи говорят о том, что мотив одиночества в зрелом творчестве М.Ю. Лермонтова «...как жизненная позиция .. . обретает некоторые новые черты» . В другом случае идет речь о конкретном сюжетно-фабульном воплощении отдельных мотивов.
Существует мнение, что свойства мотива «вырастают каждый раз заново, в процессе самого анализа»34. Такой подход обеспечивает безусловную исследовательскую свободу, однако подобное понимание одновременно де лает сам мотив трудноопределимым, «вычленимым» из текстуального единства.
На наш взгляд, наиболее конструктивным является понимание мотива как «некоторого развивающегося и видоизменяющегося постоянства..., часто предметно, объектно выраженного (в характерах героев, в широко понятой варьирующейся художественной детали, в известном сходстве ситуаций...»35 Релевантными свойствами мотива, по признанию многих исследователей, являются: наличие семантического ядра; повышенная семиотичность; повторяемость; способность к варьированию; возможность реализовываться на различных уровнях текста; способность к воссозданию в процессе филологического анализа. Изучение шло от понимания мотива как некоего смыслового ядра, выполняющего определенную функцию в тексте: классические представления об этом были сформированы трудами В.Я. Проппа, В.В. Веселовского, Б.М. Томашевского, В.Б. Шкловского, А.П. Скафтымова, Г.В. Краснова.
С развитием в структурной лингвистике основоположного противопоставления языка и речи возникает отчетливое осознание дихотомии инвариантного и вариантного начала языковых единиц. В литературоведении и фольклористике эти идеи подготовили появление собственно дихотомической теории мотива. Постепенно названная структурно-семантическая единица по аналогии стала пониматься в соотнесении ее инвариантной и вариантных форм.
Нашей целью стало не составление подробного историографического очерка развития дихотомической теории мотива, а уяснение ее сути и целесообразности в инструментарии литературоведческого анализа текстов.
Основы идеи дихотомических представлений36 создал еще В.Я. Пропп в своей «Морфологии сказки» . Интересно, что несмотря на отказ исследователя от самой категории мотива, в его теории, как отмечено, понятия «функция действующего лица» и «виды функции» вполне соотносимы с мотивом и его вариантами, что в свою очередь «...позволило фольклористам и литературоведам прийти к строгим представлениям о функционально-семантическом варианте мотива и его фабульных вариантах» .
Эти идеи по-разному развивали многие теоретики литературы: А.Л. Бем предложил методику анализа по вариантам и компонентам ; А.И. Белецкий, v идя за Веселовским, предложил различать «мотивы реальные в их поэтической данности и мотивы-схемы, то есть мотивы в отвлечении»40. Подобный подход был близок и В.В. Виноградову, который писал о «вариациях, или вариантах мотива»41.
Таким образом, назревала необходимость дифференцированного обоснованного подхода к некому идеальному смысловому объекту, явно существующему в сознании исследователей, читателей, и его отдельному внутритекстовому воплощению.
Мотив «услужения-службы» в литературно-художественных текстах XVIII —XIX веков
Особое внимание в этой части исследования обращено к первой трети XIX века - периоду, непосредственно предшествующему Гоголю, а отчасти, v совпадающему с появлением его произведений. Это продиктовано стремлением обрисовать в основных чертах то смысловое наполнение мотива «служения», которое было воспринято и преобразовалось в творческом сознании писателя.
Кроме того, определяющим принципом при выборе текстов явились читательские интересы Гоголя от нежинской поры до более зрелого периода, о которых писали в своих работах такие авторитетные исследователи как Ю.В.
Манн, С.Г. Бочаров, СО. Машинский, В.А. Воропаев70, и о которых достаточно определенно говорил сам Гоголь в письмах, статьях, в «Выбранных местах из переписки с друзьями». Так, в исследование были включены наблюдения над произведениями А.П. Сумарокова, М. Хераскова, басни И. Хемницера, И.А. Крылова, комедиями Д.И. Фонвизина. Особенно важными для восприятия зрелых произведений писателя стали тексты церковно-учительной литературы.
В единстве сближения и отталкивания от литературных традиций видится нам новаторство Гоголя.
Разнокачественные жанрово-стилистические стихии, сосуществующие в первой трети XIX века в литературной культуре, безусловно, по-разному осмысляют понятия «служба», «служить», «прислуживать». Наша задача -выявить те наиболее распространенные, значимые смыслы, которые существенны для понимания гоголевских текстов.
Следует учитывать, что семантика мотива «услужения-службы» в текстах указанного периода сложилась на основе традиции литературных направлений предшествующего периода. Архетипическое представление о том, что жизнь человеческая вне служения каким-либо высшим ценностям лишена смысла, по-разному преломлялась в различных идейно-эстетических установках.
Так, классицисты идеалом реализации личности видели гражданское служение государству. Дилемма «личное - общественное» решалась ими в пользу последнего72, поэтому служащий, прежде всего, — это «гражданин, зо подавляющий личное во имя общественного». Это традиционная для классических произведений конфликтная формула. Неизменные для творчества М.М. Ломоносова, Г.Р. Державина, А.П. Сумарокова положительные образы придворных, царедворцев, венценосных особ, воспевание величия и богоизбранности монарха, явленные, прежде всего, в одах и поэмах, как отмечают исследователи, носят ритуальный характер: «Утвердительная установка торжественной оды и ее славословия в адрес монарха — это фактор эстетический, один из элементов идеологического мирообраза»
Петровские реформы повлекли за собой колоссальный слом общественного сознания, поскольку секуляризация власти привела к замене идеала сакрального служения самодержцу принципом служения государству, обще нему благу . В.О. Ключевский справедливо отмечал: «Петру принадлежит важная заслуга первой попытки дать своей бесформенной и беспредельной власти нравственно-политическое определение. До него в ходячем политическом сознании народа идея государства сливалась с лицом государя .. . Настойчиво твердя в своих указах о государственном интересе как о высшей и безусловной норме государственного порядка, он даже ставил государя в подчиненное отношение к государству, как к верховному носителю права и верхов н/г ному блюстителю общего блага» . Поэтому понятия патриотизма, верности царю и долга перед обществом в эстетической системе классицистов нерасторжимы. «Ты раб отечества, вещают долг и честь...»77— звучит их постулат. Примечательно, что Гоголя особенно трогала та искренняя вера и верность монарху, которую, по его мнению, демонстрировали поэты-классицисты в своих произведениях: «Что их чувства искренни — об этом нечего и говорить. Только тот, кто наделен мелочным остроумием, способным на одни мгновенные, легкие соображенья, увидит здесь лесть и желанье получить что-нибудь, и такое соображенье оснует на каких-нибудь ничтожных и плохих одах тех же поэтов» (VIII, 256).
С другой стороны, фигуры справедливейших и милостивых царей, превозносящих заботу о процветании государства и благоденствии подвластных им людей превыше всего, также очаровывали писателя. В сороковые годы, размышляя о достоинствах классической поэзии, Гоголь особенно восторженно отмечал те богатырские образы достойнейших россиян, которые прославляли идеалы преданного служения монархам и отечеству, которые создали в своих произведениях Г. Р. Державин и М. М. Ломоносов (VIII, 256).
Достаточно вспомнить олицетворение милости и просвещенности — Екатерину, с особым сочувствием и благоговением изображенную в «Ночи перед Рождеством». Этим же, вероятно, объясняется непричастность царя к злоключениям капитана Копейкина в «Мертвых душах». По мнению Гоголя, классическим поэтам удалось «прозреть» «высшее значенье монарха» (VIII, 254), помнящего свой высокий долг человеколюбивого правления и «умягчения закона».
Услужение в «Вечерах на хуторе близ Диканьки»
Общество, с его сложной системой иерархических, властно-услуживающих отношений, — предмет постоянных раздумий и морально-этической оценки Н.В. Гоголя. Поэтому мотивы «служения» и «услужения» являются константой всего художественного мира писателя. Они эксплицируют в текстах авторские раздумья о предназначении человека, высокого Служения отечеству, одухотворявшие с юности самого писателя. Еще в Нежине Гоголь, наделенный даром тонкой наблюдательности, замечает, что исполнение официальных обязанностей для многих превратилось в соблюдение должностных условностей: «Ты знаешь всех наших существователей, всех, населивших Нежин. Они задавили корою своей земности, ничтожного само-доволия высокое назначение человека. И между этими существователями я должен пресмыкаться» (XI, 56), — пишет он в 1827 году своему товарищу, Г.И. Высоцкому. По мысли Гоголя, человеческая жизнь должна иметь «высокое назначение» — исконный смысл, скрытый в предназначении каждого. Поэтому художественная мысль автора, так или иначе, направлена на поиск того положительного идеала личной реализации, который есть исполнение высокого предназначения, своего долга. С одной стороны, подобные мысли, — результат влияния романтической эстетики с ее «верой в великое призвание, в свою свыше предназначенную миссию». Второй составляющей, сформировавшей миросозерцание писателя, стали размышления о религиоз ном служении, заложенном в сознание автора еще с раннего детства. Факты убеждают в том, что авторская концепция служения преобразовывалась в процессе формирования религиозного сознания. В литературной науке делались неоднократные попытки определить суть, своеобразие гоголевской религиозности. К. Мочульский считал, что оригинальное сознание писателя, укорененное в «языческой основе (космический ужас, страх смерти)»,170 воспринимает христианство как «религию греха и возмездия»171. Д. Мережков ский по сути близок этой точке зрения . В. Зеньковский достаточно основательно доказывает спонтанность и неоформленность религиозных представлений писателя. Наиболее убедительна, на наш взгляд, точка зрения В. Воропаева, который усмотрел в динамике эстетических и христианских воззрений Гоголя последовательный духовный путь, на котором возникли и развились в авторском сознании черты проповедничества, пророчества, тяга к монашеству, по-разному проявившиеся в произведениях разных лет.
С этой позиции пафос первого цикла повестей можно определить как «обширное религиозное поучение, в котором происходит борьба добра со злом, и добро неизменно побеждает, а грешники наказываются»173. Заметим, что в «Вечерах» авторская религиозность еще далека от христианской догмы и во многом является отражением архетипических народных представлений о добре и зле174, Правде и Кривде и т.д. Это обстоятельство принципиально для изучения смысла и функций интересующего мотива в ткани «Вечеров на хуторе близ Диканьки». Существенным отличием, скажем, от комедий и последующих произведений является то, что в «Вечерах» мотив «услужения» еще не имеет достаточно четких смыслов, связанных с концептуальными религиозными представлениями, с конкретной оценкой государственной службы. Семантические варианты изучаемых элементов текста носят абстрактный характер и связаны с общечеловеческими универсалиями, укорененными в фольклорном наследии.
Своеобразны и средства воплощения изучаемого мотива в тексте повестей. Количество ключевых слов, репрезентующих изучаемый элемент в тек- сте крайне мало, однако часты случаи его реализации на уровне «языковом» — подтекста, сюжета.
Для уяснения смыслосодержательных особенностей мотива «услужения» наиболее адекватным видится наблюдение реализации в тексте тех значений и компонентов значений лексико-семантической единицы «услужение», которые являются конститутивными для формирования совокупной художественно-образной системы «Вечеров» и реализуют в тексте изучаемый мотив.
На страницах «Вечеров» представлены все значения услужения. В этом романтичном, сказочно-легендарном мире все сущее кому-либо или чему-либо служит. Г. А. Гуковский отмечал, что «...таинственные силы природы и мифологии любовно служат человеку» . О союзе героев с инфернальным миром на основе сказочного мотива «предложения услуг» (формулировка В. Я. Проппа) говорил Ю. В. Манн . Кроме того, животные служат своим хозяевам (как правило, речь идет о конях), люди либо оказывают друг другу услугу (как цыгане Солопию Черевику, тетушка Ивану Федоровичу Шпоньке), либо находятся в услужении (хуторяне услуживают голове), ощущают себя подданными царствующей особы, служат на благо государства.
Порыв к высокому
Для Гоголя 1836 год стал действительно своеобразным порывом к высотам духа. По замечаниям многих исследователей, уже с начала тридцатых годов в сознании писателя становятся доминирующими религиозные переживания, а после постановки «Ревизора» заметно изменяется отношение к собственному творчеству.
В.В. Зеньковский охарактеризовал период в творчестве Гоголя с 1836 года и до написания «Переписки» как «общий религиозный подход к жизни»240. И.А. Виноградов называет доминантой известного периода «идею служения Богу и Отчизне» и отмечает, что эта тема явилась определяющей «весь духовный строй последующей гоголевской мысли»241. Подобный поворот повлек явное усиление литургического подтекста в его произведениях.
Мысль о Служении как спасении имплицитно присутствует уже в «Вечерах», когда внезапно появляются финалы, по эмоциональной окраске явно контрастирующие с предшествующим эпизодом (финал «Сорочинской ярмарки», «Ночи накануне Ивана Купалы», «Шпоньки»), привносящие сакральную проблематику в повествование. В «Женитьбе», как видим, эта тема становится одним из центральных семантических узлов. В «Мертвых душах» она также становится одной из идейных основ.
Вместе с тем в текстах второй половины тридцатых годов возникают размышления о предопределенности жизненного пути, о неслучайности собственного литературного дарования, возникает гипертрофированная ответственность за свои творения.
В период создания первого тома «Мертвых душ» писатель с интересом читает сочинения Иоанна Златоуста, Василия Великого, Ефрема Сирина, Че тьи-Минеи и другие произведения религиозного толка. Граф А. П. Толстой, в доме которого жил последние годы Гоголь, писал своей сестре СП. Апраксиной о «множестве тетрадей, копий и выдержек из переводов св. отцов» (VIII, 825-826). Об этом говорил и СП. Шевырев, а И.САксаков говорил о «целых фолиантах подобных выписок» (VIII, 825-826). А.О. Смирнова в своих воспоминаниях неоднократно упоминала, что зимой 1843-1844 г. в Ницце Гоголь читал ей отрывки из творений отцов Церкви (VIII, 825-826). Под влиянием духовной литературы у Гоголя складывается мысль о писательстве как служении. Всецело поглощенный мыслями о спасении собственной души и человечества, Гоголь с начала 40-х годов242 приходит к осознанию своего жизненного пути с позиций религиозной этики.
Органично поэтому восприятие работы над «Мертвыми душами» как дела всей жизни. В письме В.А. Жуковскому от 12 ноября 1836 Гоголь, имея ввиду свою поэму, пишет: «Огромно велико мое творение...» (VIII, 151). А в письме от 28 ноября того же года, адресованном М.П. Погодину, еще более конкретизирует эту мысль: « .. . Пора наконец приняться за дело. Если Бог поможет выполнить мою поэму как должно, то это будет первое мое порядочное творение. Вся Русь отзовется в нем» (VIII, 143). Писатель мыслил свою поэму как нечто необыкновенное и всеохватное, и порукой этому было мистическое ощущение низошедшего на него благословения, «Божьей помощи».
Особое внутреннее состояние сопровождает Гоголя в течение всей работы над первым томом «Мертвых душ». В связи с этим заметно изменяется эмоциональная атмосфера, категориально-оценочная система поэмы: по срав нению с предшествующими «Вечерами», «Миргородом», «Ревизором» и «Женитьбой», в произведении появляется сакральный пафос и эпичность. Эту мысль подтверждают и наблюдения над трансформацией содержания и функций мотива «услужения-службы» в ткани произведения.
В поэме живет надежда на воскресение «мертвых душ», и автор ощутимо намекал на это. Несмотря на это, доминирующим настроением становится эсхатологическое предчувствие и страх перед возмездием. В процессе работы над произведением Гоголь как никогда явно увидел заблуждения и падение современников, которые все более отдаляют их от Истины (=христианских этических эталонов). Характерным признаком личной деградации, измельчания, «мертвенности» души в поэме становится замещение всех добродетелей единственно удобным и выгодным в обществе качеством — услужливостью., В подтверждение этой мысли заметим, что количество алломотивов «бескорыстного принесения пользы» в «Мертвых душах», по сравнению с «Вечерами», «Миргородом», крайне мало. С другой стороны, положительно маркированный в названных ранних произведениях Гоголя мотив «служения» в поэме неоднократно трансформируется в «лжеслужение» («послужив Богу и государю»). При этом в тексте неизменно возникает негативный тон.
Кроме того, алломотив «услужение», наделенный негативным созначе-нием, в поэме явно превалирует над положительным вариантом — «служением». Наиболее частотным является алломотив «услужения-угождения», вторую по численности группу составляет «услужение-социальная позиция», к менее частотным, но не менее значимым в поэме относятся «служение предназначению», «псевдоуслуга» («лжеслужение»), «государственная служба».
