Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Характеристика основных тем и образов ахматовской лирики с точки зрения их семантики 15
1. Характеристика основных семантических полей тем 15
2. Семантическая характеристика правых членов (образов сопоставления) образных парадигм ахматовой 42
3. Семантические отношения между членами образных парадигм в лирике Ахматовой 89
Глава II. Языческие и христианские истоки ахматовской образности 101
Глава III. Структура сложного тропа в лирике Ахматовой 130
Заключение 148
Примечания 159
источники текстов ахматовой 189
Список использованной литературы 191
Предисловие 5
Примечания 9
Именные образные парадигмы 10
- Характеристика основных семантических полей тем
- Семантическая характеристика правых членов (образов сопоставления) образных парадигм ахматовой
- Семантические отношения между членами образных парадигм в лирике Ахматовой
Введение к работе
1. ПРОБЛЕМАТИКА, МЕТОДИКА, МАТЕРИАЛ ИССЛЕДОВАНИЯ. «Ахматова - одно из достижений русской лирики,» - писал в 1921 г., во время творческого расцвета поэта, Б.М. Эйхенбаум [1]. В 1928 г. он писал В.М. Жирмунскому: «Она [Ахматова] больше, чем кружок, чем направление. У нее - свой путь.» [2]. В 1962 г., на закате жизни Ахматовой, К. Паустовский подытожил: «Ее [Ахматовой] имя можно поставить в один ряд с именами наших величайших.» [3]. Столь высокое положение Ахматовой в русской литературе привело к тому, что в настоящее время она является одним из самых изучаемых авторов.
Ее лирика стала объектом критики сразу по вступлении поэта на широкую литературную арену. В то время увидели свет исследования, ставшие фундаментальными для науки об Ахматовой. В 1915 г. была опубликована статья Н.В. Недоброво «Анна Ахматова». В ней критик охарактеризовал движущие мотивы ахматовской лирики, основные особенности лирического героя и некоторые черты поэтического языка, служащие выражению идей поэта [4]. В 1916 г. в статье «Преодолевшие символизм» Жирмунский уделил особое внимание языку поэта. Ставя перед собой задачу определить различия языка символистов и Ахматовой, ученый приходит к выводу о простоте, разговорности, лаконизме, эпиграмматичности ахматовской лирики. Одним из первых Жирмунский назвал характерным приемом Ахматовой описание кого-либо или чего-либо посредством детали [5]. Позже основные положения статьи, а также новые наблюдения ученого нашли отражение в его обобщающей монографии «Творчество Анны Ахматовой» [6]. На сегодняшний день это одна из лучших монографий о творчестве поэта. В 1923 г. Эйхенбаум в работе «Анна Ахматова» исследовал такие особенности творческого метода поэта, как семантическая нагрузка слова, употребленного в прямом значении, сюжетность, специфическая интонация, оригинальная слоесная инструментовка, а также характерные для первых пяти книг жанры [7]. В 1920-е гг. было опубликовано и исследование В.В. Виноградова «О поэзии Анны Ахматовой (Стилистические наброски).» [8], имеющее цель показать особенности семантики, или «символики», языка поэта. Эта общая цель повлекла за собой исследование других научных проблем, таких как тропы, особенности хронотопа, диалогическая природа ахматовской лирики.
Современное литературоведение ведет изучение ахматовской лирики по нескольким направлениям. Назовем основные из них. Текстологические исследования находятся в центре научных интересов В. А. Черных [9]. Примерами текстологических исследований могут служить также отдельные работы В.Я. Виленкина [10] и Е. Белодубровского [11]. Новым и важным источником для изучения ахматовских текстов стали недавно опубликованные записные книжки поэта [12]. Они отразили работу Ахматовой над отдельными стихотворными и прозаическими текстами. В них обширно представлен материал о публикациях поэта. Указаны переводы ахматовских текстов на иностранные языки. Очень ценны собственные замечания поэта о своем творчестве, а также оценки современников.
Крупнейшим специалистом в области ахматовских жанров, на наш взгляд, можно назвать Л.И. Бронскую [13]. Изучением ахматовского хронотопа занимаются Е.А. Подшивалова [14], O.A. Клинг [15], С.Ф. Насрулаева [16] и другие. Глубокие исследования стихосложения Ахматовой проведены Т.С. Гвоздиковской [17] и M.JI. Гаспаровым [18]. Пожалуй, самой обширной является литература о литературных связях Ахматовой с ее предшественниками и современниками. Она включает в себя исследования, посвященные литературным связям Ахматовой с зарубежными и русскими авторами. Примером первых может служить исследование влияния Данте на творчество Ахматовой, проведенное Р.И. Хлодовским [19]. Русскими поэтами XIX века, значительно повлиявшими на творчество Ахматовой, признаны A.C. Пушкин [20], H.A. Некрасов [21], Ф.И. Тютчев [22]. Из авторов рубежа XIX - XX веков и XX века самые прочные связи творчество Ахматовой обнаруживает с творчеством А.П. Чехова [23], И.Ф. Анненского [24], A.A. Блока [25], а также
В. Брюсова [26], А. Белого [27], В. Хлебникова [28], М. Кузмина [29], О. Мандельштама [30], Н. Гумилева [31], В. Маяковского [32], М. Цветаевой [33].
Наша диссертация посвящена иным аспектам ахматовской лирики, в первую очередь, исследованию образной системы поэта. Оно повлекло за собой исследование тематики поэта. Необходимо пояснить, что мы понимаем под терминами «тема» и «образ», т.к. в литературоведении каждый из них имеет не одно значение.
Жирмунский [34], Ю.Н. Тынянов [35], Г.О. Винокур [36] и некоторые другие ученые понимают под темой каждое слово поэтического текста, относящееся к знаменательной части речи. Под темой можно понимать также семантическое поле, т.е. объединение некоторого количества лексем, преимущественно имеющих сходную семантику. При широком понимании термина семантическое поле включает также лексемы, ассоциативно связанные по своей семантике с ядром поля, семантически зависимые от него. К подобным семантическим полям применим термин «крупная сюжетная тема». Иллюстрацией такого понимания термина в творчестве Ахматовой может служить семантическое поле России. Оно включает в себя не только топонимы, но и понятия общественно-политического характера: «эмигрант», «война», «мятеж», «солдат» и т.п. Подобного понимания темы мы и будем придерживаться на протяжении диссертации. Ученые выделили в лирике Ахматовой в качестве основных следующие темы: Чувство (уже - Любовь), Творчество, Жизнь/Смерть, Россия [37]. С ними определенным образом связана религиозная тема, не менее важная для поэтики Ахматовой. В нашем исследовании названные темы займут центральное место.
Образы мы исследуем на уровне тропов. Под тропом мы традиционно понимаем слово, употребленное в переносном значении [38]. Объектом нашего исследования являются метафоры, метафорические эпитеты и сравнения. Со времен античности последние рассматриваются как развернутые метафоры [39]. Вслед за Н.В. Павлович, в каждом поэтическом тропе мы видим частный случай реализации одной из образных парадигм русского поэтического языка [40]. Такое понимание тропа позволяет представить образный язык поэта не как хаотический набор отдельных тропов, а как упорядоченную, четко структурированную систему. Подход к образному языку поэта как к системе лежит в основе составления словаря образов поэта. В нашей диссертации он представлен во втором томе.
Выделить из текста и описать модернистский троп порой затруднительно в силу его крайней субъективности или обширности. В таких случаях нам приходится полагаться в первую очередь на собственную интуицию. Оговоримся: собственное толкование какого-либо замысловатого тропа мы считаем лишь одним из возможных способов его понимания. Особую сложность вызывают тропы с не названным в тексте образом сопоставления. В лирике Ахматовой их количество довольно значительно - 30% от общего количества тропов. До нас подобные тропы [ в языке описал И.Р. Гальперин: «Имеются, однако, такие развернутые метафоры <...>, в которых нет центрального образа, от которого отходят дополнительные образы развернутой метафоры. Он лишь подсказывается выраженными дополнительными образами.» [41]. За примером обратимся к стихотворению «"Я пришла тебя сменить, сестра..."» из книги «Четки» и проследим, как описана в нем Муза. Оно написано как диалог двух лиц: Музы и поэта [42]. Текст начинается с реплики Музы: "Я пришла тебя сменить, сестра, У лесного, у высокого костра.
Поседели твои волосы. Глаза Замутила, затуманила слеза.
Ты уже не понимаешь пенья птиц, Ты ни звезд не замечаешь, ни зарниц.
И давно удары бубна не слышны, А я знаю, ты боишься тишины.
Я пришла тебя сменить, сестра, У лесного, у высокого костра". На это поэт отвечает: "Ты пришла меня похоронить. Где же заступ твой, где лопата? Только флейта в руках твоих.
Я не буду тебя винить, Разве жаль, что давно, когда-то, Навсегда мой голос затих.
Мои одежды надень, Позабудь о моей тревоге, Дай ветру кудрями играть. Ты пахнешь, как пахнет сирень, А пришла по трудной дороге, Чтобы здесь озаренной стать." [43] (71) К образу Музы в приведенном отрывке относятся глаголы движения: «придти похоронить», действия: «надеть одежды», ментальный глагол «позабыть»; а также названия органов человеческого тела: «руки» и «кудри», названия музыкального и рабочих инструментов: «флейта», «заступ» и «лопата». Образ флейты в руках Музы наводит на мысль, что в стихотворении Ахматовой персонажем становится Эвтерпа - античная Муза поэзии и музыки. Все перечисленные лексемы позволяют нам сделать вывод о том, что Муза в стихотворении Ахматовой уподобляется человеку, хотя образ сопоставления «человек» прямо в тексте неназван.
При выделении тропа из текста мы стремимся к его предельной ми- нимализации, иначе говоря, по возможности сводим троп к одному слову.
Исключение составляют случаи, где образ сопоставления является словосочетанием, элементы которого тесно связаны друг с другом по смыслу и образуют некое фразеологическое единство. В стихотворениях, построенных на развернутой метафоре, мы выделяем крупный, стержневой для текста троп, а также более мелкие метафоры и сравнения, входящие в него. Так, стержневым тропом в названном выше стихотворении «"Я пришла тебя сменить, сестра..."» мы считаем метафору 'Муза -» человек': она относится к главной теме стихотворения, теме поэта и поэзии, и пронизывает все стихотворение. Этот крупный троп подчиняет себе такие метафоры, как «Муза пришла», «руки Музы» и другие. По этому же принципу мы выделяем тропы во фрагментах текстов, которые представляют собой развернутое сравнение.
Заметим, что всякий раз, употребляя термин «троп», мы имеем в виду троп простой структуры, т.е. реализующий одну образную парадигму [44]. Исследуя в третьей главе диссертации тропы сложной структуры, т.е. тропы, реализующие более одной образной парадигмы [45], мы устойчиво употребляем термин «сложный троп».
Тема нашей диссертации «Мир образов ранней Ахматовой: 1909 - 1921», на первый взгляд, исключает исследование тематики поэта. Однако это кажется нам неправомерным. Приведем лишь одно доказательство нашей точки зрения. Ряд микротем текста входит в состав образных парадигм, выполняя функции их левых членов. Так тематика участвует в построении образа-тропа.
Строение тропа, а именно наличие трех структурных компонентов: правого и левого членов и признака, по которому проходит их сопоставление, - подсказывает возможность исследования семантики образов с трех сторон. Можно исследовать семантику каждого члена тропа, шире - образной парадигмы в отдельности. Но при таком подходе мы допускаем некоторую натяжку. Опыт показывает, что смысл каждого из членов образной парадигмы объясняется и дополняется смыслом других ее членов. Так например, дать характеристику ахматовским темам любви, творчества, России и другим невозможно без приведения наиболее распространенных и симптоматичных метафор, сравнений, эпитетов с названными темами в основании сопоставления. Тропы, в частности, укажут на отношение автора и его героини к любой из тем. И наоборот, аргументация авторского выбора тех или иных образов сопоставления в тропах требует обращения к их основаниям сопоставления. Невозможность отделить семантику тем от семантики образов и расчленить семантику членов внутри образных парадигм привела нас к попытке представить тематику и образную систему поэта как семантическое единство.
Материалом нашего исследования стала лирика Ахматовой 1909 - 1921 гг., вошедшая в первые пять книг поэта. За основу мы принимаем отдельные издания этих книг, вышедшие при жизни автора и оказавшиеся нам доступными. При жизни Ахматовой в разных изданиях состав ее книг менялся. Источником текста для нашей работы мы признаем его публикацию в книге: Ахматова A.A. Сочинения: В 2 т. - Т. 1. Стихотворения и поэмы. / Сост., под гот. текста, коммент. В. А. Черных; Вступ. ст. М. Дудина. - 2-е изд., испр. и доп. - М.: Худож. лит., 1990. Названное издание имеет ощутимое отличие от отдельных прижизненных изданий исследуемых книг. Оно включает тексты, написанные, но не публиковавшиеся до 1921 г. Так, в двухтомнике Черных «Вечер» открывается семью стихотворениями, не известными до середины 1940-х гг. Введение их в состав книги не случайно. В этом редактор следует авторской воле: Ахматова включила эти семь стихотворений в состав первой книги при подготовке «Бега времени» [46]. Указанное современное издание содержит также тексты, созданные поэтом после 1921 г. Ахматова включила их в состав пятой книги при подготовке «Бега времени». Таким образом появились, например, отрывки из поэмы «Русский Трианон» [47].
При определении ведущих тем поэта, а также в ходе классификации тропов по семантике и структуре мы рассматриваем названную лирику поэта как единый контекст. Начало такому представлению о данном периоде творчества Ахматовой положил Эйхенбаум. В 1921 г. в рецензии на «Подорожник» он писал: «Поэзия Ахматовой - сложный лирический роман. Мы можем проследить разработку образующих его повествовательных линий, можем говорить об его композиции, вплоть до соотношения отдельных персонажей. При переходе от одного сборника к другому мы испытываем характерное чувство интереса к сюжету - к тому, как разовьется этот роман» [48]. Мнение Эйхенбаума было поддержано теми исследователями, которые видели в первых пяти книгах поэта единый, законченный период творчества. Среди них назовем JI.A. Озерова [49], Т.В. Цивьян [50], Бронскую [51]. В скобках заметим, что существуют и другие точки зрения на периодизацию творчества Ахматовой. Так, Н.В. Въялицина к первому периоду творчества относит «Вечер» и «Четки», а началом второго периода считает «Белую стаю» [52]. Схожее мнение и у Л.Г. Кихней [53]. Т.А. Пахарева к первому периоду творчества относит «Вечер» и «Четки» полностью, «Белую стаю» и «Подорожник» частично. По ее мнению, второй период творчества поэта начинается с «Anno Domini МСМХХ1» [54]. Обобщая приведенные выше точки зрения, мы приходим к выводу, что вопрос о периодизации творчества Ахматовой остается открытым. Главная причина этого кроется в отсутствии четких критериев, с которыми следовало бы подойти к данной проблеме.
Актуальность нашей диссертации обусловлена в первую очередь тем, что к настоящему времени темы и образы лирики Ахматовой 1909 - 1921 гг. не изучены в их совокупности. В первой главе диссертации мы исследуем ведущие темы и основные образы Ахматовой с точки зрения их семантики. Наше внимание обращено на становление и развитие ахматовских тем, их постоянные семантические характеристики и то новое, что привносит каждая книга поэта. Семантика тропов исследована нами с точки зрения семантики образных парадигм, реализованных в них. При этом нашей задачей становятся ответы на следующие вопросы: каков наиболее часто употребимый образ сопоставления у Ахматовой, в чем причина его преобладания, каково основное назначение других, менее частотных образных парадигм, каково значение отдельных книг в развитии образного языка поэта. В конечном итоге мы пытаемся установить отдельные закономерности образного языка Ахмато- 13 вой. В нашей диссертации мы предпринимаем попытку рассмотреть семантику оснований и образов сопоставления нескольких образных парадигм одновременно. Задачей нашего исследования становится описание случаев общности и противоположности их семантики. Исследование семантики основных тем и образов Ахматовой проведено нами и с точки зрения их происхождения. Поиски их мифологических, фольклорных и христианских корней позволили нам определить функции данных традиций и принципы их сосуществования в творчестве Ахматовой.
В настоящее время нет работы, где тропы Ахматовой первых пяти книг рассматриваются в совокупности и классифицируются. Составленный нами словарь призван заполнить эту лакуну. В нем, а также в основной части диссертации мы используем следующие сокращения: В - «Вечер», Ч — «Четки», Бс - «Белая стая», П - «Подорожник», AD - «Anno Domini МСМХХ1».
Различие образов не только в зависимости от семантики, но и от структуры поставило вопрос о тропах сложной структуры у Ахматовой. Целью третьей главы нашей диссертации становится классификация сложных тропов на основе их структурных особенностей, выявление отдельных закономерностей образного языка Ахматовой, проявившихся в ходе образования сложных тропов.
2. СТРУКТУРА И ОБЪЕМ ДИССЕРТАЦИИ.
Диссертация включает в себя три главы, введение, заключение, список источников, список использованной литературы и словарь образных парадигм Ахматовой.
Введение в диссертацию ставит проблему нашей работы, определяет ее актуальность, описывает методологические основы, характеризует материал исследования. Первая глава посвящена характеристике основных тем и образов Ахматовой с точки зрения их семантики. Во второй главе мы исследуем христианские и языческие истоки лирики поэта. В третьей главе мы обращаемся к структуре сложного тропа в лирике Ахматовой.
Проведенные изыскания позволяют выявить некоторые закономерности поэтического языка Ахматовой, ранее не отмеченные критиками и исследователями.
Заключение подводит итог диссертации, повторяет и обобщает выводы каждой главы. Во втором томе диссертации представлен словарь образных парадигм Ахматовой. Он включает в себя не только именные парадигмы, но и парадигмы действий и ситуаций. Материалом для его составления стали первые пять книг поэта. В основе его составления лежит методика составления словаря образов русского поэтического языка, предложенная Павлович [55].
Основная часть диссертации изложена на 154 страницах компьютерной распечатки. 30 страниц занимают примечания, 22 страницы - список источников и литературы, 162 страницы - словарь образов.
Характеристика основных семантических полей тем
Ахматова вошла в литературу как поэт любовного чувства. Рецензия Л. Войтоловского, появившаяся в мае 1914 г. в газете «Киевская мысль», выразила распространенное мнение: «Стихотворения г-жи Ахматовой не лишены красоты, грациозности, искренности и значительного технического умения. Но из них все как-будто вытеснено одним вопросом - вопросом любви.» [1]. Об этой центральной теме Ахматовой написано немало. Практически каждый из критиков и исследователей ахматовского творчества в большей или меньшей степени касался ее. Не имея возможности перечислить огромную литературу, посвященную данной теме, назовем основные вехи в ее разработке.
В 1914 г. в рецензии на «Четки» Н. Гумилев отметил новизну лирического героя в творчестве Ахматовой. Художественно убедительно им стала влюбленная женщина [2]. В конце века эту особенность ахматовской лирики еще раз подчеркнул Д. Самойлов: «До этого времени [до вступления Ахматовой в литературу - Ю. Б.] о любви говорили Данте и Петрарка, Гете и Пушкин. Теперь заговорили Беатриче и Лаура.» [3].
Статья Н.В. Недоброво «Анна Ахматова» по-новому расставила акценты на творчестве Ахматовой в целом и любовной теме в частности. Заслуга Недоброво не только в том, что он высказал ставшее расхожим мнение об изображении скорее жесткой, чем мягкой лирической души в творчестве Ахматовой. Впервые он сказал о том, что изображение несчастной любви у Ахматовой - «творческий прием проникновения в человека» [4]. Эта мысль была подхвачена, развита и дополнена другими исследователями и почитателями ахматовского творчества. Так, И.А. Бродский назвал любовь у Ахматовой «кодом для общения со временем» [5]. Образ «больной» любви у поэта как отражение образа «больного» предреволюционного времени понимает H.H. Скатов [6]. Делая широкое обобщение любовной темы в творчестве Ахматовой, Кихней называет ее творческим приемом проникновения в мир [7].
В 1920-е гг. К.И. Чуковский определил главный конфликт ахматов- ской лирики: «Я люблю, но меня не любят; меня любят, но я не люблю.» [8].
Современное литературоведение исследует любовную лирику Ахматовой в нескольких направлениях, в частности, через призму фольклорной символики. Образцами подобного исследования могут служить работы Н.Ю. Грякаловой [9] и B.C. Баевского [10]. Они открывают читателю богатейший, но мало изведанный пласт лирики одного из величайших поэтов XX века.
В настоящей работе мы дополним исследования наших предшественников характеристикой семантики тропов, относящихся к данной теме.
Каждая из исследуемых книг представляет новую вариацию на тему любовного чувства, в основном продолжая разрабатывать «поэтику несчастной любви» [11]. Традиционный ахматовский образ любви берет свое начало в «Вечере». Он складывается из отдельных тропов, характеризующих любовное чувство. Обычно на одно стихотворение приходится один из подобных тропов, но он окрашивает своей семантикой весь контекст. Баевский объясняет «стилистический аскетизм» поэта отношением к нему как к средству сильнейшего воздействия на читателя [12].
Любовь у Ахматовой прежде всего негативное, гнетущее чувство, ему соответствуют образные парадигмы любовь —» отрава («Любовь покоряет обманно...»), любовь -» мука («Мне с тобою пьяным весело...»), любовь - истома («Обман. 3»). Это чувство приносит страдания, сжигающие душу. Так появляется образная парадигма любовь - огонь («Обман. 3»). Увлекая человека, оно заметно искажает его представление об окружающем и происходящем. На уровне тропов эту идею поддерживают образные парадигмы любовь - хмель («Муж хлестал меня узорчатым...») и любовь —» сумасшествие («Я сошла с ума, о мальчик странный...»). Зачастую Ахматова развивает мотив искаженного представления о мире у влюбленного, строя на нем целое стихотворение. Этот мотив тесно связан с образом любви- существа.
В каждой из пяти исследуемых книг любовь олицетворена. В «Вечере» она предстает в образе активного, коварного существа-захватчика. Этот образ ярко обрисован в стихотворениях «Любовь» и «Любовь покоряет обманно...». Пытаясь завладеть человеком, любовь-существо прибегает к колдовству, отравлению, обману. Она завлекает приветливыми улыбками и создает иллюзию счастья в душе влюбленного:
И когда она улыбалась В садах твоих, в доме, в поле, Повсюду тебе казалось, Что вольный ты и на воле. Был светел ты, взятый ею И пивший ее отравы. Ведь звезды были крупнее, Ведь пахли иначе травы, Осенние травы. (25) («Любовь покоряет обманно...»)
Но счастье призрачно и обманчиво. На самом деле любовь - верный путь к страданиям. Эту идею выражает вся любовная лирика поэта.
В скобках заметим, что у Ахматовой олицетворение чувства необыкновенно распространено, причем свойственно каждой книге. Вот несколько образных парадигм и количество входящих в них тропов на материале пяти книг: любовь существо (14), тоска существо (3), тревога — существо (3), беда - существо (3).
В «Четках» актуализирован мотив пленения любовью, несвободы и безвольности влюбленного человека. Он подчеркнут с помощью образных парадигм любовь плен и любовь сети . Первый троп возникает в стихотворении «Голос памяти», где входит в мотив смерти - освобождения от плена чувств. Второй троп присутствует в стихотворении «"Горят твои ладони..."». В ответ на восторженный рассказ персонажа о своей любви второй голос укоряет его:
То дьявольские сети,
Нечистая тоска. (55) Вследствие такого понимания любви человек становится «пассивной игрушкой» страсти. Этот образ в лирике Ахматовой уже был отмечен, например, В.В. Мусатовым, правда, как результат представления о любви как о жестоком поединке [13].
Семантическая характеристика правых членов (образов сопоставления) образных парадигм ахматовой
Каждый объект внешнего мира связан с миром человека способностью испытывать чувства и эмоции, обладать качествами и способностями, переживать состояния и совершать действия, присущие только человеку. Именно по этим признакам образуется парадигма X существо.
Большинство объектов вновь образованного одушевленного мира делится на две основные группы. К первой группе относятся объекты, функция которых преимущественно заключается в дублировании внутреннего состояния человека. Присваивая себе испытываемые человеком чувства, они вторят малейшим движениям его души, тем самым глубоко и разнообразно раскрывая их перед читателем. Как отметил еще Жирмунский, явления внешнего мира служат для выражения стоящего за ними «психического факта» [11]. Косвенная, а не прямая характеристика сокровенных человеческих чувств объясняется, в частности, невозможностью адекватно выразить и изобразить их многочисленные, едва уловимые и не всегда подотчетные человеческому сознанию переливы. Помимо этого, возможность называть какое-либо чувство или состояние только опосредованно, часто одними намеками [12], окутало каждое стихотворение Ахматовой той неповторимой тайной, которую поэт считал неотъемлемым признаком настоящей поэзии [13].
Функцию отражения внутреннего состояния героини Ахматовой исследователи неоднократно отмечали у пейзажа и его элементов [14], бытовых вещей, детали в целом [15]. Из предметов окружающего мира неизменными выразителями психического и эмоционального состояния человека в лирике Ахматовой являются музыкальные инструменты. Приведем примеры. Стихотворение «Вечером» (Ч) строится на извечном ахматовском конфликте: героиня любит мужчину, а он к ней равнодушен. Ситуацию их встречи, мучительной для женщины, сопровождает мелодия скрипок:
Звенела музыка в саду Таким невыразимым горем ... (51) А скорбных скрипок голоса Поют за стелющимся дымом. (52) Понятно, что скорбит, горюет отвергнутая героиня, но Ахматова атрибутирует эти чувства скрипкам.
Счастливая любовь приносит героине самые оптимистические чувства. О том, что она дарит героине веселье, читатель узнает по мелодии «веселых» бубенчиков ( «Я слышу иволги всегда печальный голос...», П).
Из экзистенциальных понятий чаще других дублирует душевное состояние героини время. Мы уже приводили пример одушевления осени. Человеческие чувства, эмоции, состояния, кроме времени года, могут атрибутироваться времени суток, дню, месяцу. Приведем пример олицетворения вечера. Ранней лирике Ахматовой особенно свойственна тема любовных томлений героини. Возникает она и в стихотворении «Прогулка» (Ч). Душевные страдания женщины разворачиваются на фоне «скованного грустью» вечера. С переменой мыслей и чувств человека изменяется характер временного промежутка. Наступление христианского праздника делает богомольными не только людей, но и вечер («Ждала его напрасно много лет...», П). Время меняет свою эмоциональную окраску вслед за человеческим настроением.
В результате переноса человеческих чувств, эмоций, состояний на окружающий мир заметно акцентируется внутреннее состояние влюбленного человека, а значит и представление о любви. Многократно отраженное, оно снова и снова внушается читателю. Такой прием Ахматовой безошибочно достиг своей цели. Поддаваясь суггестивности ахматовской лирики, современники охотно переносили пессимизм героини на автора: «...она идет по трудным путям жизни, изнемогая от печали.» [16].
Непосредственным выразителем эмоционального состояния человека остается его тело. Ахматова использует не только традиционный прием передачи душевного состояния своей героини через ее жесты и мимику. Этот обычный прием подкрепляется более тонким и глубоким, действующим на уровне тропов. Он заключается в том, что отличительное качество человека, реже животного или птицы, атрибутируется самому человеческому органу: сердцу, руке, глазам, рту и другим. Так возникают образы скучающей крови, жестокого профиля и многие другие. Расставшись со своим возлюбленным, героиня продолжает его любить и скучать по встрече с ним. Со свойственной ей скрытностью она говорит, что это скучает ее кровь:
И вот я таю, я безвольна, Но все сильней скучает кровь. (54) («Покорно мне воображенье...», Ч) Мужчина остается равнодушным, чем причиняет жестокие страдания героине. Опосредованно жестоким назван не он, а его профиль («Протертый коврик под иконой...», Ч).
Прием, при котором душевное состояние человека передано через его жест и мимику, родниг творчество Ахматовой с драматургией, что неоднократно отмечалось исследователями [17]. Создание психологического портрета героя с помощью тропов - это несомненный признак лирики.
В каждом из приведенных выше тропов признаком, по которому происходит сопоставление основания и образа тропа, служит качество, чувство или состояние человека, то, что имеет общее название «ментальное». Человеческие чувства способны испытывать сами чувства, а также растения и животные, земное и воздушное пространство, звук, свет, информация, органы, предметы, некоторые действия, такие экзистенциальные понятия, как судьба и время. Большинство из них относится к темам, дублирующим душевное состояние героини, но не все. Приведем пример, когда способностью чувствовать наделяется само чувство или состояние. Мы находим его в стихе Насторожившийся покой из последнего катрена «Прогулки» (Ч). Основание сопоставления тропа - тема «покой». Образ сопоставления «человек» восстанавливается из контекста. Признаком, по которому мы определяем образ сопоставления, служит эпитет «насторожившийся», относящийся к семантическому полю «Человеческие чувства, качества, состояния».
Семантические отношения между членами образных парадигм в лирике Ахматовой
Христианские и фольклорные корни ахматовской лирики исследуются давно и продуктивно. При этом христианская основа творчества поэта была признана читателями и критиками сразу и безоговорочно. Рецензия М. Моравской на «Четки» Ахматовой, появившаяся в 1914 г., одна из первых отметила «религиозность» как черту ахматовского творчества [1]. В 1920-е гг. были заложены основы для глубокого и всестороннего изучения христианской традиции в творчестве поэта. В качестве особенностей поэтического мира Ахматовой Эйхенбаум называл употребление поэтом церковно- библейской лексики [2] и склонность к жанру молитвы [3]. Заслуга Эйхенбаума состоит также в том, что он указал на творческое назначение христианских мотивов как элементов текста: в лирике Ахматовой они служат развитию сюжета [4]. Тынянов после выхода в свет книги «Anno Domini МСМХХ1» в качестве одного из источников образов у Ахматовой назвал Библию [5]. В те же годы Чуковский внес существенное добавление в исследование вопроса: он не только назвал Ахматову религиозным поэтом [6], но и указал на органичность христианской традиции в ахматовском творчестве, определив ее как пропитавшую всю духовную жизнь поэта [7]. Современные исследователи видят в христианстве черту, исконно и органично присущую Ахматовой, обогатившую все стороны ее творчества.
В отличие от христианской, фольклорная основа лирики поэта была замечена не сразу. Когда же настал ее черед, крупнейшие авторитеты, современники Ахматовой, увидели в фольклорных элементах лишь служебные, вспомогательные приемы или почти механические заимствования. Мандельштам, определяя параллелизм народной песни как один из истоков поэтической формы Ахматовой, называл его «приемом» [8]. Эйхенбаум, один из первых отметивший наличие фольклорных элементов в творчестве поэта, характеризовал особую ахматовскую интонацию как заимствование у народной частушки и причети [9], а незамысловатый мотив - как заимствование у фольклорной песенки [10]. Подобной точки зрения до сих пор придерживаются многие исследователи творчества поэта, как русские, так и зарубежные. Из числа последних назовем Драйвера. Он считает, что фольклорный фон стихотворений Ахматовой по-преимуществу стилизован [11].
Ученые предполагают разные пути фольклорных заимствований у Ахматовой: непосредственно из фольклора (этой точки зрения придерживался Эйхенбаум) и через художественную литературу, испытавшую на себе влияние устного народного творчества. Последнее мнение высказывают, например, Н.Е. Тропкина и Грякалова [12]. В то же время в науке существует прямо противоположная точка зрения. Жирмунский писал о том, что использование Ахматовой языка и стиля народной поэзии идет от ее собственного «народного восприятия действительности» [13]. Баевский подчеркивает: фольклоризм и мифологизм органично присущи лирике Ахматовой и являются основой ее поэтического мышления [14]. Мы присоединяемся к последней точке зрения и основываем на ней наше исследование.
Современное литературоведение занято интенсивными поисками библейского [15], мифологического и фольклорного [16] подтекста в творчестве Ахматовой. В основном современные ученые вслед за своими предшественниками рассматривают традиции, питающие творчество поэта, по отдельности. Однако в последнее время, исходя из того, что они существуют в лирике поэта одновременно и проявляются зачастую в пределах одного текста, О.В. Червинская и Кихней ставят вопрос о принципах их взаимодействия [17]. Общий вывод, к которому приходят ученые, таков. Элементы мифологического, фольклорного и христианского происхождения существуют в лирике Ахматовой не изолированно, а способны к наложению друг на друга с целью взаимного дополнения.
Наша работа в некоторой степени призвана продолжить исследование взаимосвязи народной и христианской традиций в творчестве поэта. Эта задача определила отбор материала для нашего исследования. Им стали семантические поля, в которых нашли отражение обе названные традиции: жизнь и смерть, человеческие чувства, восприятие природы. Мы стремимся определить, в каких из названных семантических полей и по какой причине преобладает та или иная традиция. Для этого мы исследуем образы славянского мифологического, фольклорного и христианского происхождения, характеризующие названные темы, и соотносим их между собой.
В силу многозначности термина «миф» необходимо определить, что мы понимаем под ним в настоящей работе. Мифом мы называем символическое описание модели мира, рассказ о происхождении элементов мироустройства [18], созданный первобытным человеком. Наше обращение к мифу и поиски его следов в творчестве поэта XX века обусловлены тем, что мифоло- гизм оказался устойчивым явлением на протяжении всей истории культуры [19]. В творчестве современного поэта он представляет собой и художественный прием, и следы древнего мироощущения [20]. И мифологизм, и фольклоризм носят в творчестве современных поэтов, в том числе Ахматовой, непоследовательный и фрагментарный характер [21]. Вследствие этого возможно лишь изучение следов, отдельных элементов народнопоэтического мышления в творчестве автора XX века.
Картина древних народных представлений о мире восстанавливается прежде всего на основе фольклорных текстов. Определяя связь литературы, фольклора и мифологии, Е.М. Мелетинский пишет, что «генетически литература связана с мифологией через фольклор» [22]. Это наблюдение обусловило наше обращение к фольклорным текстам за примерами языческих представлений.
В лирике Ахматовой в отдельную группу нами выделены образы, происхождение которых с точностью установить невозможно. Это так называемые полигенетические образы. Они существуют и в языческой, и в христианской традиции, не обнаруживая заметной разницы в семантике. Вопрос о полигенетических образах и мотивах стоит в науке давно. Ю.М. Соколов объясняет их происхождение многовековым «приспособлением» христианства к мифологическому мировоззрению [23]. Современному исследователю в подобных случаях сквозь толщу времен практически невозможно определить истоки образа или мотива [24].
