Содержание к диссертации
Введение
Глава первая. Журнал «Столица и усадьба» и некоторые особенности периодической печати начала XX века
1.1 Своеобразие журнала «Столица и усадьба» 15
1.2 Владимир Крымов и его взгляды на периодическую печать 40
1.3 Круг сотрудников журнала «Столица и усадьба» 64 Выводы по главе 75
Глава вторая. Литература и культура на страницах журнала «Столица и усадьба»
2.1 Поэзия и драматургия 77
2.2 Проза 99
2.3 Анекдот 124 Выводы по главе 13 2
Заключение 135
Список использованной литературы 139
- Своеобразие журнала «Столица и усадьба»
- Владимир Крымов и его взгляды на периодическую печать
- Поэзия и драматургия
- Проза
Введение к работе
Первый номер журнала «Столица и усадьба» вышел в свет в Петербурге в декабре 1913 года. Это было время накануне первой мировой войны, время противоречивых процессов, происходивших в российском обществе и художественной культуре в целом. Отпечаток этого времени носила на себе вся отечественная журналистика. Начало XX века было эпохой, когда в России возникали, по выражению Ф.Энгельса, «невероятные и причудливые сочетания идей» [Цит. по: 65; 6]. Серьезные перемены, происходившие в обществе и политике, стали причиной перелома в культурной сфере: это было время обновления самых разных видов и жанров художественного творчества, период рождения новых форм и выработки «нового художественного зрения» [65; 7]. «Культура этого период характеризуется острейшим напряжением человеческой мысли вокруг проблемы духовного и нравственного самоопределения, решением задач творческой личности в контексте общенационального масштаба» [20; 3]. В произведениях многих отечественных писателей начала века выразилось предчувствие больших общественных потрясений; в то же время «едва ли не все писатели дореволюционных лет ... оказались в плену у читателя, потрафляли его вкусам, стремились отвечать на его запросы» [С.Н.Сергее в-Цене кий: цит. по 65; 19]. Последнее обстоятельство вызвало критическое замечание В.Розанова, сказавшего о писателях начала XX века: «Литература вся празднословие... Почти вся...» [175; 481].
В начале XX века, как отмечает Л.К.Долгополов, «Россия вступает в период новой истории, формируется новая человеческая личность - и как писательская индивидуальность, и как герой литературы, и все это вместе порождало то специфическое отношение к искусству» [65; 8]. Литература рубежа веков носит отчетливо выраженный «пограничный» характер [65; 10]. Развитие русской литературы тесно связано с журналистикой, и процессы, происходящие в литературе начала века, находят отражение в журналистике, подтверждая тезис Н.К.Михайловского о том, что «история русской литературы
может быть сведена на историю журналистики» [Цит. по: 141; 4]. В начале XX века отмечается бурный рост альманахов и сборников чисто художественного содержания, без политического и научного отделов [141; 50]. Эта тенденция способствовала появлению «тонких» (используя терминологию С.Я.Махониной [152]) журналов развлекательного характера, которые начали теснить традиционные «толстые» журналы.
В 10-е годы XX века в России продолжается период развития периодической печати, отличительной особенностью которого была недолговечность изданий: многие из них закрывались после одного - двух лет выхода в свет [153; 19]. Как отмечает СЯ.Махонина, при общем быстром количественном росте прессы основной «корпус» русских газет и журналов оказывался сравнительно немногочисленным, однако при этом газета или журнал, имевшие очень короткую жизнь, оказывали на русское общество и общее развитие печати значительное влияние [153; 19]. Как отмечает Г.В.Жирков, в начале XX века для журналистики доминирующее значение в ее деятельности стало иметь «вторжение в журналистский творческий процесс капитала», которое охватило практически все стороны журналистской деятельности [72; 8]. Литературно-издательская деятельность становится отраслью промышленности [152; 441]. «Капитал не только активно занялся производством информации в прямом смысле этого слова, но и смог выработать, используя опыт власти, целый ряд каналов проникновения в журналистику и контроля за нею» [72; 12]. Как отмечали критики, проникновение капитала в журналистику вовсе не привело к ее обезличиванию: «Каждый орган периодической печати имеет свою определенную физиономию - не внешнюю техническую, а внутреннюю, духовную, интеллигентную. Эта физиономия создается редакцией и ближайшими сотрудниками журнала или газеты; сотрудники придают известный характер или оттенок изданию, публика невольно их отличает друг от друга» [188; 442].
Резкая поляризация взглядов и политических симпатий, характерная для первых лет XX века, нашла отражение в журналистике. Для читателей русские
газеты и журналы этого времени «отличались друг от друга в первую очередь своим направлением или системой взглядов, пропагандируемых на их страницах» [152; 13]. В 1910-е годы активно сотрудничали в русской журналистике прогрессивные представители русской интеллигенции: они пропагандировали свои взгляды в печати, спорили между собой (П.Струве, Н.Бердяев, С.Булгаков, В.Розанов, Д.Философов и др.). На протяжении последних предреволюционных лет русское общество находилось в состоянии психологической нестабильности, предчувствия нового, которое должно было прийти на смену старому, и это стало одной из причин возросшего интереса к культурному наследию прошлого. Одной из причин этой нестабильности стал конфликт общественного сознания, который привел к процессу распада укоренившейся концепции мира, вызванный комплексом социально-экономических и политических изменений рубежа веков [218; 117]. Главным ощущением человека начала века была потеря меры вещей, нужно было создавать новую концепцию общечеловеческих ценностей [65; 344]. Материалом изображения для писателей начала XX века служили «реальные исторические противоречия действительности, драматизм и ломки устоявшихся форм жизни и сознания» [65; 348]. Большое влияние на творческую и духовную атмосферу того времени оказал модернизм в литературе, живописи, архитектуре и театре [152; 12]. Происходит взлет политических и духовных интересов, который современники называли «серебряным веком русской культуры» [90; 180]; часть интеллигенции обращается к религии, рождается идея революционного переворота и «апокалипсическая надежда на новое общество и нового человека» [90; 180].
Журнал «Столица и усадьба» можно назвать основателем так называемой «глянцевой», посвященной жизни высшего света, модной российской прессы, если не считать журнала Н.Новикова «Модное ежемесячное издание или Библиотека для дамского туалета», который был первым модным изданием в России и начал выходить ещё в 1779 году [36; 325]. В начале XX века в системе периодической печати России не было периодических изданий, посвященных
жизни высшего общества России. Жизнь света, сопровождающий её изящный быт вызывал интерес потенциальных читателей, но периодические издания того времени почти не писали об этом.
Предшественниками «Столицы и усадьбы» можно считать такие журналы, как «Старые годы» (1907-1916), который знакомил читателей с культурным наследием прошлого России, и «Денди» (1910), который был посвящен образу жизни представителей высшего общества и закрылся после выхода трех номеров. Журнал «Старые годы» издавался в Петербурге; одним из его основателей был С.Маковский, а также барон Н.Врангель [240]. Врангель был «собирателем наследия усадебной культуры» [240], а журнал, к изданию которого он был причастен, писал про «несправедливо посрамленную», «неизученную старину» [241]. И.Евдокимов писал: «Журнал «Старые годы» с первых же книжек приступил к драгоценной и благородной работе по изучению и истолкованию памятников старины. Впервые стали известны многие замечательные русские художники, архитекторы, граверы, живописцы, иконники, их произведения, жизнеописания. Серьезный, безупречно научный художественный журнал, собственно, создал всю современную литературу о русской старине. ... «Старые Годы» были обращены только к старине, только к застылому и спокойному прошлому, только созерцали многообразное видение издалека» [241]. Ряд статей в «Старых годах» был посвящен малоизученным до того времени вопросам истории русского искусства [256]. Именно «Старые годы» первым среди русских журналов начал последовательное художественное изучение усадеб, которые «впервые начали восприниматься в контексте развития отечественного искусства» [246]. В числе сотрудников журнала были известные деятели искусства того времени - А.Бенуа, В.Верещагин, Н.Рерих, С.Тройницкий и др. [241]. Многие из авторов журнала позже стали сотрудниками «Столицы и усадьбы» (Н.Врангель, Г.Лукомский, В.Верещагин и др.). Как отмечал И.Евдокимов, «Старые годы» отличались особым типографским исполнением: «Безупречная внешность «Старых Годов», безусловно, очень сильно и властно повлияла на общее улучшение нашего
7 книгопечатания, вызывая соревнование в типографском искусстве» [241]. Сходство между «Старыми годами» и «Столицей и усадьбой» заключалось в интересе к культурному наследию. Но в «Старых годах» этот интерес был основополагающим, так как журнал имел искусствоведческий характер, а интерес «Столицы и усадьбы» к наследию XVIII и XIX веков был фрагментарным, для издания Владимира Крымова искусство прошлого было одним из элементов «красивой жизни», которую описывал журнал.
В начале XX века на смену традиционному «толстому» журналу, для которого были характерны большой, до пятисот страниц объём, пришли журналы по интересам [68; 61], ориентированные на определенную аудиторию; эти издания принимали во внимание пол, возраст и профессиональные интересы читателей [153; 109]. В период после революции 1905 года широкое распространение также получили общественно-политические еженедельные журналы, почти не имевшие аналогов в отечественной журналистике XIX века («Полярная звезда», «Вестник жизни», «Рабочая мысль» и другие): они издавались политическими партиями, однако существование этого типа журналов было непродолжительным [152; 28]. После 1905 года в России также появились несколько десятков еженедельных журналов - «революционной» для того времени формы издания, которая сочетала в себе признаки двух прежних основных типов журналистики: «толстого» ежемесячного журнала и ежедневной газеты [152; 178]; появляются также профессиональные журналы русских рабочих [153; ПО]. Обычный еженедельный журнал начала века состоял из 50-60 страниц; иллюстрации в качестве самостоятельных материалов были обязательным условием такого издания, как и наличие беллетристического отдела, без которого русский читатель ещё не воспринимал журнал [152; 176]. Первыми представителями этого типа журналов были иллюстрированные издания, появившиеся в конце XIX века, такие, как «Нива», «Огонек» и «Родина», носившие развлекательный характер и предназначенные «для семейного чтения». Журнал «Нива» издавался на протяжении почти пятидесяти лет (1870-1917) и имел «самый высокий тираж, какой когда-либо
имела журнальная периодика в России, - 250 тыс. экземпляров в 1901 году» [152; 178]. Редакция журнала определяла задачу издания как просветительскую, воспитательную [153; 105], сделав его для читателя «органом общения с отечественной и мировой жизнью, ...чтобы не отощать, от современности не отстать и в то же время не терять и понимания вечных начал этики и красоты», а критерием отбора материалов для публикации служили интересы «заурядной семьи, у которой нет средств для покупки большого числа книг и журналов» [152; 179].
«Столица и усадьба» была задумана управляющим делами товарищества «Новое время», писателем и журналистом В.Крымовым как издание для избранных, как элитарный журнал. Основная функция журналов такого типа за прошедшее столетие практически не изменилась - он представляет материал для так называемого светского общения, и в силу этого программы элитарных изданий включали установку на экстравагантность, успешность и внешнюю привлекательность [170; 6]. Эти требования распространились на все содержание журнала, включая его литературную часть. Элитарность журнала определила особое место «Столицы и усадьбы» среди журналов начала XX века. Для исследователей журнал «Столица и усадьба» представляет интерес потому, что он стал своеобразным отражением современной ему эпохи, о чём сказал в воспоминаниях его издатель и редактор В.Крымов: «Ценно то, что в этом журнале ярко отразились тогдашние настроения накануне революции и многое, нигде не записанное» [123; 241]. Имена авторов литературных произведений, печатавшихся в «Столице и усадьбе», почти не известны в литературоведении. По замечанию Г.И.Щербаковой, русская культура, столь богатая и разнообразная, могла себе позволить не замечать многих писателей, которых принято называть «писателями второго и третьего разрядов», и поэтому долгое время предметом изучения было творчество только писателей, получивших мировое признание [230; 5].
Журнал «Столица и усадьба» был посвящен жизни высшего общества и нашел признание среди его представителей. Однако элитарность журнала
привела к тому, что демократические издания его не замечали, а после прекращения издания «Столицы и усадьбы» в 1917 году про него забыли. Журнал «Столица и усадьба» стал наглядным явлением «вторжения капитала» в журналистику: издание было задумано и осуществлено как коммерческий проект. «Столица и усадьба» с самого начала намеренно воздерживалась от участия в политических дебатах и не придерживалась определенных политических взглядов. Судьба журнала стала подтверждением тезиса Л.З.Слонимского о том, что лучшие периодические издания России погибали, пользуясь наибольшим успехом и популярностью и при этом находясь в коммерчески благополучном положении [188; 444], а журнал В.Крымова был успешным: его тираж в 1917 году доходил до 20 тысяч экземпляров [123; 242].
В.Крымов был заметной фигурой в отечественной журналистике начала XX века как издатель и редактором периодических изданий в России и в эмиграции. «Столица и усадьба» является его единственным проектом, осуществленным в России. В.Крымов также возглавлял редакцию берлинской газеты «Голос России» в 1921 году. Редакциошю-издательская деятельность Крымова прежде почти не привлекала внимания отечественных исследователей русской литературы и журналистики. Немногочисленные сведения о В.Крымове можно найти в посвященных ему биографических статьях (Е.Трущенко, А.Устинов). В.Крымов, в отличие от многих русских издателей начала XX века, не собирался сделать свой журнал распространителем появлявшихся на Западе политически и культурных идей [50; 7]. Он объединил вокруг журнала видных представителей дворянских кругов (Н.Врангель, В.Барятинский, А.Столыпин, С.АндреевскиЙ и др.), сотрудников московских и петербургских периодических изданий (Ю.Беляев, Н.Лернер, В.Гиляровский и др.) и малоизвестных литераторов (И.Л. и Л.Л.Толстые, Н.Агнивцев, Н.Шебуев и др.).
Журнальный контекст «Столицы и усадьбы» по праву может быть объектом литературоведения, журналистики и культурологии. На сегодняшний день монографического исследования журнала «Столица и усадьба» не
10 существует. О нем можно найти немногочисленные сведения в отдельных статьях, в которых дается общая характеристика «Столицы и усадьбы» (В.Турчин, А.Светайло), в критических отзывах 1910-х (М.Меньшиков, И.Евдокимов), в указателях содержания (Н.Аурова, Д.Лотарева). Несмотря на то, что журнал «Столица и усадьба» был заметным явлением среди российской периодической печати, в исследованиях отечественной журналистики начала XX века (Б.Есин, С.Махонина, Р.Овсепян) журнал не упоминается. Вероятно, этот факт можно объяснить тем, что после Октябрьской революции комплекты журнала почти не сохранились, а некоторые номера уничтожались советской цензурой. Но не вызывает сомнение, что «Столица и усадьба» имеет свое литературное содержание.
Актуальность исследования обусловлена необходимостью изучения литературного содержания популярного журнала «Столица и усадьба», творчества авторов журнала и его своеобразия.
Объектом исследования являются художественные произведения и публицистика, помещавшиеся в журнале «Столица и усадьба».
Предметом работы выступает литературное содержание журнала «Столица и усадьба» как реализация редакционной программы журнала.
Диссертация построена на материалах полного комплекта журнальных книжек «Столицы и усадьбы» за 1914-1917 гг., эпистолярных и мемуарных источников, публикаций по истории русской литературы и журналистики, философии и культуры России начала XX века.
Цель работы - изучение литературного содержания журнала «Столица и усадьба».
Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:
Определить своеобразие журнала «Столица и усадьба» среди русских журналов начала XX века дооктябрьского периода.
Обобщить факты, касающиеся личности и деятельности редактора «Столицы и усадьбы» Владимира Крымова, очертить круг сотрудников издания.
3. На основании эпистолярных и мемуарных источников определить,
каким образом налаживалась и поддерживалась организационно-издательская
политика редакции.
4. Определить своеобразие литературного содержания журнала «Столица
и усадьба», при этом уделяя основное внимание произведениям отечественной
прозы и поэзии.
В диссертационном исследовании впервые проведен анализ совокупности художественных прозаических и стихотворных произведений в журнале «Столица и усадьба», что позволяет уточнить отдельные моменты литературного процесса.
Научная новизна диссертационной работы заключается в том, что впервые журнал «Столица и усадьба» осмыслен как явление литературы, журналистики, культуры начала XX века со своей редакционной программой и литературным содержанием. В диссертационном исследовании впервые проведен анализ совокупности художественных прозаических и стихотворных произведений в журнале «Столица и усадьба», что позволяет уточнить отдельные моменты литературного процесса, а также исследуется структура «Столицы и усадьбы», выделен состав сотрудников журнала, приведены факты творческих биографий многих авторов.
Теоретическая значимость диссертации выразилась в том, что анализ содержания журнала, выявление его структурных и типологических черт позволяет углубить представление о некоторых моментах литературного процесса и системе журнальной периодики начала XX века.
Практическая значимость. Результаты диссертационного исследования могут быть использованы при изучении развития русской литературы и журналистики начала XX века, при разработке учебников по русской литературе и журналистике начала XX века для вузов.
Апробация работы. Основные положения и выводы диссертации излагались в докладах и сообщениях на международной научно-практической конференции «Ознобишинские чтения» (Инза, май 2004 года, июль 2005 года),
12 Всероссийской научной конференции «Русский язык и русская литература рубежа XX-XXI веков: специфика функционирования» (Самара, май 2005 года), научной конференции «Проблемы изучения русской литературы в XVIII веке» (Самара, октябрь 2005 года), Бочкаревских чтениях (Самара, апрель 2006 года). Общий объем работ, опубликованных по теме диссертационного исследования, составляет 2,5 п. л.
Работы, опубликованные по теме диссертационного исследования:
Поплёвин С.Н. Поэзия на страницах журнала «Столица и усадьба» (1914-1917) // О Вы, которых ожидает Отечество...: Сборник научных работ молодых ученых, аспирантов, соискателей и студентов. - Вып.6. - Самара: Изд-во<<НТЦ»,2005.-С.199-208.
Поплёвин С.Н. Поэзия на страницах журнала «Столица и усадьба» (1914-1917) // Третьи Ознобишинские чтения: Сборник материалов Всероссийской научно-практической конференции / Под ред. О.М.Буранка, В.Н.Шкунова. - Инза-Самара: Изд-во «НТЦ», 2005. - С.200-207.
Поплёвин С.Н. Салонная юмористика на страницах журнала «Столица и усадьба» (1914-1917) // Третьи Ознобишинские чтения: Сборник материалов Всероссийской научно-практической конференции / Под ред. О.М.Буранка, В.Н.Шкунова. -Инза-Самара: Изд-во «НТЦ», 2005. -С.208-211.
Поплёвин С.Н. Из истории журнала «Столица и усадьба» (1914-1917) // Вторые Ознобишинские чтения. Сборник материалов юбилейной международной научно-практической конференции. - Т.1 / Под ред. О.М.Буранка, В.М.Шкунова. - Инза-Самара: Изд-во СГПУ: Изд-во «НТЦ», 2006.-С.138-141.
Поплёвин С.Н. XVIII век на страницах журнала «Столица и усадьба» // Проблемы изучения русской литературы XVIII века: Сборник 12. - Самара, 2006.-С.279-285.
6. Поплёвин С.Н. Литературное содержание журнала «Столица и
усадьба» (1914-1917) // Известия Самарского научного центра Российской
13 академии наук. Специальный выпуск «Актуальные проблемы гуманитарных
наук» №2.2006.-С. 81-87.
Положения, выносимые на защиту:
Журнал «Столица и усадьба» является отражением эпохи, в которую существовало издание. Журнал был изданием, сочетавшем признаки «толстых» журналов, журналов-манифестов и искусствоведческих журналов, «тонких» еженедельных журналов и литературных альманахов.
Издатель и редактор журнала «Столица и усадьба» Владимир Крымов был заметной личностью в литературно-журналистской среде России начала XX века. Он считал главными задачами периодической печати просветительскую и развлекательную.
3. Редакционная программа «Столицы и усадьбы» заключалась в
пропаганде «красивой жизни» в прошлом и настоящем и «радости бытия». Эта
программа соответствовала культурным запросам высшего общества России и
оказала значительное влияние на формирование литературного содержания
журнала.
4. Литературное содержание журнала «Столица и усадьба» было одним
из инструментов создания образа «красивой жизни» как иллюзии второй
реальности.
5. Главной темой в поэзии, беллетристике и драматургии журнала
«Столица и усадьба» была тема любви; концепция любви как «радости бытия»
в них являлась определяющей.
6. Развлекательную функцию в литературном отделе журнала «Столица и
усадьба» выполняли журнальная проза и анекдоты, в них главным образом
иронически обсуждались проблемы действительности.
Теоретико-методологической основой исследования явились достижения отечественных ученых в областях литературоведения, истории журналистики, культурологии (Л.К.Долгополова, Б.И.Есина, СЯ.Махониной, Ю.М.Лотмана, Д.С.Лихачева, В.И.Тюпы, С.Н.Бройтмана, В.Е.Хализева и др.).
Структура диссертации. Данное исследование состоит из введения, двух глав, заключения и библиографии, включающей в себя 261 источник. Основная часть работы изложена на 157 страницах машинописного текста. Во введении обосновывается выбор темы, указывается предмет и объект исследования, формулируется цель, задачи исследования, его практическая значимость. В главе первой характеризуются условия, в которых создавался журнал «Столица и усадьба», раскрывается своеобразие издания, обозначается личность и деятельность издателя журнала В.Крымова и его взгляды на периодическую печатать, а также очерчивается круг сотрудников журнала. Глава вторая содержит анализ литературного содержания журнала «Столица и усадьба», поэтических и драматургических, прозаических произведений, опубликованных в издании, а также анекдотов как особого жанра. Содержание глав и подглав соответствует их названиям и тем целям, задачам, которые сформулированы во введении. В заключении делаются общие выводы по работе и намечаются направления дальнейших исследований по теме диссертации.
Ссылки на научную литературу и статьи, использованные при подготовке диссертации, даются в квадратных скобках с указанием порядкового номера в списке использованной литературы и страницы или тома и страницы, или тома и столбца [аа; bb]. Ссылки на публикации «Столицы и усадьбы» даются в круглых скобках с указанием порядкового номера журнала и страницы (ее; dd). Цитаты из публикаций журнала приводятся в соответствии с современными правилами орфографии и пунктуации.
Своеобразие журнала «Столица и усадьба»
В начале XX века в России происходит трансформация журналов «обычного типа», вызванная переменами, происходившими в русском обществе. СЯ.Махонина выделяет следующие основные типы журналов того времени: классические «толстые» журналы («Русская мысль», «Русское богатство», «Вестник Европы», «Современный мир» и др.); журналы-манифесты - новый тип издания, не существовавшего ранее в системе русской журналистики [153; 111], посвященные преимущественно литературным и эстетическим проблемам, журналы русского модернизма (первым из них стал «Мир искусства», созданный по западноевропейскому опыту литературно-художественного издания, вслед за ним появились такие журналы, как «Золотое руно», «Аполлон», «Новый путь» и «Весы», содержание которых составляли философско-эстетические проблемы и вопросы искусства) [152; 216]; «тонкие» еженедельные журналы, в которых от «толстого» журнала остался отдел беллетристики, а иллюстрации стали играть роль самостоятельных материалов [152; 177]. Как отмечает СЯ.Махонина, в начале XX века сложившийся тип «толстого» журнала начал терять главенствующую роль в журналистике из-за того, что читательская аудитория стала предъявлять к изданиям требования энциклопедичное и освещения всех сторон русской жизни [153; 97]. Другой причиной потери «толстыми» журналами читателей стал пробуждающийся интерес читательской аудитории к эстетической и литературной проблематике, вызванной появлением новых литературных течений, в результате чего традиционный русский журнал «обычного типа» распался на целый ряд других изданий [153; 98]. В то время как «толстые» журналы образца начала XX века задвигали литературные и эстетические вопросы на второй план [153; 98], их начали освещать появившиеся журналы-манифесты, которые ставили задачу решения теоретических вопросов искусства. Начали выходить в свет литературные альманахи, которые по своей форме являлись журналами без политического и хроникального отделов [153; 99], в них печаталась беллетристика, которая ушла из «толстых» журналов.
Социально-экономическая обстановка в России 10-х годов XX века была неспокойной. Внутриполитическая ситуация была накаленной, всю страну охватили забастовочные движения; напряжение исчезло после начала первой мировой войны, но ненадолго. В 1915 году Москва и Петербург испытали продовольственный кризис, который стал симптомом «грядущего полного расстройства хозяйственной жизни» [245]. «Поражения на фронте дискредитировали власть, чья неспособность довести войну до победного конца своими силами была очевидна. Недовольство правительством, не сумевшим организовать отпор неприятелю, активно выражали широкие слои дворянства и буржуазии» [245]. В целом страна переживала глубокий революционный кризис, главными симптомами которого стали дезорганизация традиционных властных структур и их политическая изоляция, обострение конфликтов между властью и обществом, резкое повышение активности широких народных масс. Политические и социально-экономические условия определили качественные особенности разных типов журналов.
Отличительной особенностью «толстых» журналов было то, что они выступали в качестве трибуны для политических деятелей, как, в частности, «Русская мысль» использовалась П.Струве для выражения праволиберальных взглядов [50; 7]. «Толстые» журналы несли в себе определенные черты научных, специальных изданий: например, в «Русской мысли» печатались научные статьи по философии и религии, а также беллетристические произведения, стихотворные произведения и литературно-критические работы [50; 13]. На рубеже веков текущий политический процесс и «общественное мнение» оказывали большое влияние на литературное и философское творчество, что сказывалось на характере публикаций в журналах. Струве считал, что «Русская мысль» служит выработке идей и культуры [50; 41]. В «Русской мысли» литература была «политически окрашенной», «беллетристика и литературная критика поднимали общественные вопросы». В журнале поднимались проблемы «настоящего и будущего России: психологии русской революции, православия, анархизма и аскетизма. Журнал обращался к вопросам интуитивизма и национализма в философии...» [50; 40]. «Русская мысль» имела структуру, во многом традиционную для «толстого» журнала: беллетристика, проза и поэзия занимали значительный его объем, более половины общего количества страниц было отведено под политическую публицистику и статьи по философии, религии, искусству, истории, праву, военному делу, экономике, статистике, земельным вопросам, земству, образованию, медицине; в журнале были постоянные отделы по этим вопросам, которыми заведовали сотрудники «Русской мысли» [50; 47].
Журналы-манифесты служили трибуной для деятелей культуры, как, например, «Мир искусства», который выступал против академизма в живописи и за свободное искусство модерна [141; 125]. Модернистская журналистика явилась опытным полем для теории и практики «нового искусства», стремившегося завоевать современников [141; 53]. Издания этого типа были более художественными, чем традиционные «толстые»: в них помещались подборки стихов, статьи по эстетике, отзывы о новых книгах, спектаклях, выставках, а также изобразительный материал. Журнал «Мир искусства» «создавался в обстановке возросшего интереса к искусству, бывшего одним из признаков общей активизации духовной жизни России в предреволюционную эпоху» [141; 130]. Структуру и журнальную форму «Мира искусства» во многом повторял журнал «Аполлон» (1909-1917) [140; 215]; организатором его которого был художественный критик С.Маковский [140; 212]. Издание выходило как художественно-литературный ежемесячник тетрадями в 80-150 страниц с многочисленными черно-белыми и цветными репродукциями, графическими украшениями в тексте, обложка его отличалась строгостью; стоил «Аполлон» около рубля [140; 213], в то время как журнал «Огонёк» продавался по пять копеек, а за пятнадцать копеек можно было купить книжку «Дешёвой библиотеки» издательства Суворина. В журнале печатались статьи по эстетике, художественной критике, истории живописи, музыки и театра; рецензии и отзывы о новых книгах, спектаклях, выставках и концертах; полемика с прессой; в беллетристическом отделе под названием «Литературный альманах» печаталась русская и переводная поэзия и проза, обычно модернистская; «Хроники» искусств и литературы [140; 214]. Позднее «Аполлон» отказался от беллетристического отдела: в журнале печатались лишь подборки стихов, а сам ежемесячник стал уделять все большее внимание искусствознанию, печатал произведения русских художников-новаторов [140; 214]. Редакция «Аполлона» декларировала стремление к «глубокосознательному и стройному творчеству», а в программной для художественного отдела статье Л.Бакста «Пути классицизма в искусстве» говорилось о необходимости создания «нового искусства» в русле обновленного классицизма [140; 220]. Беллетристика «Аполлона» была разнообразной: проза А.Толстого и М.Пришвина печаталась рядом с «маскарадными», стилизованными повестями и рассказами, которое поздние исследователи назвали «манерным чтивом» [140; 231]. Поэзия занимала в журнале большее место, чем проза, но печатавшиеся произведения не были равноценными, и наряду со ставшими хрестоматийными стихами А.Ахматовой и О.Мандельштама в «Аполлоне» печатались стихи начинающих поэтов [140; 232].
Владимир Крымов и его взгляды на периодическую печать
Имя Владимира Пименовича Крымова почти не упоминается в отечественном литературоведении, имеющиеся сведения о нем малочисленны и носят отрывочный характер, между тем как для своего времени он был заметной и яркой фигурой. В.Крымов на протяжении долгого времени остался за рамками внимания отечественного литературоведения, вероятно, по идеологической причине, как и его журнал «Столица и усадьба». В.Крымов не получил признания как выдающийся представитель русской литературы в эмиграции, но был хорошо знаком, в основном в эмиграции, со многими писателями и поэтами, ставших классиками: М. Горьким, А. Толстым, И. Буниным, А. Куприным, К. Бальмонтом, М. Цветаевой и другими.
В.Крымов родился 7(19) июля 1878 года в городке Динабурге Витебской губернии [184; 380], отец его был раскольником. Согласно семейному преданию, Крымов вел по материнской линии родословную от протопопа Аввакума [255]. Как писал В.Крымов в автобиографии, «мой отец до двадцати одного года помогал неводом ловить рыбу на одном из Мазурских озер, куда выселился, или вернее, бежал из Карелии мой дед Тихон Крымов с сотней рыбаков его артели поселился в деревне Анфригово. Переселенцы были приняты исключительно любезно прусскими властями, знали этих староверов как честных и хороших работников, прусский король освободил всех от военной службы на три поколения, полная свобода строить молельные с колоколами и право ловить рыбу во всех Мазурских озерах, рыба через торговцев стала идти в Кенигсберг и Берлин. Стали жить довольно зажиточно, хотя никто не знал ни слова по-немецки, и так до конца до смерти не знали немецкого языка!» [123; 7]. Позже П.Крымов покинул староверскую общину, уехал в Россию, перешёл в православие и стал русским подданным. Мать писателя, в девичестве Молчанова, происходила из карельских староверов и, влюбившись в молодого отщепенца, под его влиянием крестилась по православному обычаю. Семейная драма завершилась тем, что, по словам Крымова, «бабушка Молчанова, которую я совсем не помню, заболела с горя и быстро умерла. А мой отец купил себе шапо-кляк, может быть и фрак, стал членом городского клуба и был выбран в старосты православного собора в городе Динабурге» [123; 7-8].
В.Крымову было три года, когда его отец умер от энцефалита. Вдова-мать, несмотря на скудные средства, все деньги тратила на единственного сына. Своё детство писатель называл мрачным и невежественным [123; 52]. «Я вырос в семье довольно невежественной, узко консервативной, никогда не был ни в каких партиях, ни в правых, ни в революционных, революции боялся, но верноподданнических чувств у меня совсем не было, где-то в глубине сознания жил протест за триста лет гонений на моих предков-раскольников» [123; 244]. «Меня окружала в детстве среда, где стремились к накоплению, все заботились об увеличении своего состояния, хотя бы и мизерного; лично у меня, в моей семье, где была только мать-вдова, и я единственный сын мальчишка, мы думали не о накоплении, а как бы кое-как дотянуть на том, что есть...» [117; 61]. Окружавшая Крымова страсть к накопительству и бедность его семьи оказала заметное влияние на формирование характера будущего издателя и редактора «Столицы и усадьбы»: в кругу родственников он овладел наукой предпринимательства, накопления капитала [184; 380] и вырос, по выражению Р. Гуля, «гениальным делателем денег» [61; 2, 358]. Вторая страсть В.Крымова - писательство - проявилась в нем еще в детстве. «Писал в газеты со школьной скамьи, не печатали, и я продолжал писать и даже сплошь, и по высокому гонорару» [123; 9].
Вместе с тем в будущем издателе журнала для высших кругов российского общества еще в детстве зародился интерес ко всему, что окружает власть - тяга, которая сохранится в нем все время, пока он жил в России. В.Крымов вспоминал, как однажды он узнал, что у наследника престола Николая Александровича есть фаворитка, балерина М.Кшесинская, и выписал ее фотографию из Петербурга. «Меня интересовало не то, что она балерина, а то, что это фаворитка царя, в моей детской среде многие смотрели на царя как на какое-то божество, и вот это божество выбрало в фаворитки какую-то балерину» [123; 35].
Закончив обучение в реальном училище в Двинске [184; 380], В.Крымов поступил в Петровскую (позже - Тимирязевскую) сельскохозяйственную академию в Москве - высшее агрономическое учебное заведение России [123; 8]. В годы учения он начал печататься в московских газетах, в частности, публиковал маленькие репортерские заметки в газетах «Новое время», «Курьер» и «Московские ведомости». «Я получал за них то рубль, то рубль семьдесят, и очень дорожил этим заработком», - вспоминал Крымов [123; 15]. Одной из первых его публикаций был рассказ «Как меня прогнал Л.Н.Толстой». Будучи студентом, В.Крымов без всякого приглашения поехал в Ясную Поляну к Л.Толстому. Писатель принял молодого посетителя, но разговор не получился. На вопрос Крымова о том, как нужно жить, Толстой ответил: «Слушаться голоса совести». «У меня нет совести», - заявил Крымов, после чего писатель дал ему понять, что разговор окончен. Свою беседу с Толстым В.Крымов описал в рассказе и пристроил его в нескольких газетах, на чём хорошо заработал [121; 7].
В.Крымова отличала редкая самоуверенность. Когда ему было семьдесят лет, он писал: «В 20 лет я был уверен, что умнее всех окружающих. В 30, узнавши много других людей и получивши ряд щелчков по носу, усомнился в этом своем убеждении. В 40 и 50 всё продолжал усумняться, а после 60-ти решил, что я нисколько не умнее других, но зато и все остальные глупы» [117; 147]. В учёбе он достиг немалых успехов и закончил Петровскую академию с отличием, однако сразу и навсегда решил никогда не заниматься сельским хозяйством, объясняя своё решение тем, что «хотел стать богатым» [123; 180]. «Мое дипломное сочинение было напечатано на средства Академии, профессор Вильяме предложил остаться при нём ассистентом, но я пробыл очень недолго, вернее, только номинально, и занялся большими коммерческими делами дальних родственников» [123; 180]. Как раз во время учёбы в академии В.Крымов, в составе группы студентов на практике объезжавший образцовые имения России, познакомился со многими замечательными усадьбами, которые впоследствии были напечатаны на страницах его журнала. Там же, в академии В.Крымов сдружился с Ф.В. фон Шлиппе, с которым учился вместе - он стал позже московским уездным предводителем дворянства [61; 2, 357].
Поэзия и драматургия
Редакционная программа журнала «Столица и усадьба» имела прямое влияние на характер и предназначение литературы, которая печаталась на его страницах. В начале XX века продолжается расцвет «массовой литературы» (под которой мы подразумеваем литературу, предназначенной для массового читателя), ее произведения печатали многие русские журналы того времени [153; 125]. Ю.М.Лотман считал, что массовая литература - понятие социологическое, и ее критериями называл большую распространенность литературы в количественном смысле, а также осознание ее частью общества как культурно полноценной и обладающей всеми необходимыми для этого качествами [148; 819]. Как указывал В.Е.Хализев, представление о массовой литературе как о литературном «низе» восходит к нормативным поэтикам, которые резко противопоставляли друг другу жанры высокие, серьезные, канонические и низкие, смеховые, неканонические [221; 162]. «Массовая литература - это совокупность популярных произведений, которые рассчитаны на читателя, не приобщенного (или мало приобщенного) к художественной культуре, невзыскательного, не обладающего развитым вкусом, ищущего в печатной продукции главным образом развлечения» [221; 162]. Для «массовой литературы» характерно стремление того или иного автора следовать «общепринятым в «настоящей» литературе» нормам [148; 820], она создает «средний, упрощенный образ культуры в результате отражения ее норм в сознании массового потребителя» и вступает в противоречие с «высокой» литературой, которая создает идеальный образ культуры [148; 821]. «Высокая литература отвергает не только то, что слишком полно, слишком последовательно реализует ее нормы, но и то, что эти нормы вообще игнорирует» [148; 821], и по этой причине высокая и массовая литература всегда функционально противопоставлены друг другу [148; 781]. «Высокая культура осмысляет себя как область максимальной организации, низовая литература представляется ей сферой свободы, областью пониженной условности, что может интерпретироваться как искренность, природность и получать свойства высшей притягательности» [148; 786]. В свою очередь, программа «Столицы и усадьбы», ориентация журнала на воспроизведение жизни высшего общества и стремление редактора В.Крымова создать позитивный образ изображаемой в журнале реальности логично подвели «Столицу и усадьбу» к тому, что массовой литературе путь на странице журнала был закрыт. Журнал, позиционировавшийся как элитарный, не мог позволить себе печатать произведения «писателей-самоучек» и поэтов, порой принадлежащих к низшим социальным слоям [148; 820], потому что это разрушило бы репутацию «Столицы и усадьбы» и лишило бы его большей части читателей. Кроме того, журнал моделировал образ «красивой жизни» и особой, доступной для избранных, роскоши и благополучия, и по этой причине не мог позволить себе печатать произведения, посвященные иным сферам жизни, разрушавшие создаваемый каждым номером «Столицы и усадьбы» образ. Крымов не возлагал серьезную роль на литературу в журнале. Издатель не оценивал литературу как способ распространения политических и прочих идей. В «Столице и усадьбе» литература играла роль развлечения, при том, что весь журнал был предназначен для того, чтобы служить для просвещения и развлечения читателей. «Высокая» литература на роль развлекательной не подходила по той причине, что она была порождением образа «высокой культуры», созданного критикой и теорией литературы того времени [148; 820] - времени религиозно-философских исканий и развития модернизма. Высокая литература не была достаточно простой и доступной для понимания читателей, чтобы соответствовать требованиям развлекательности; массовая литература по определению не подходила для элитарного журнала, каким, без сомнения, была «Столица и усадьба». Из этого следует, что, исходя из программы издания, журнал мог допустить на свои страницы только так называемую «салонную литературу». Исключением из этого негласного правила, фактически установленного для журнала В.Крымовым, стали переводные басни польского поэта Яна Леманьского, опубликованные в одном из номеров «Столицы и усадьбы».
Литература в России начала XX века, как и вся культура в общеевропейском масштабе, испытывает влияние театра. Как отмечал Ю.М.Лотман, в это время «театрализируется эпоха в целом» [146; 184]. Салонная литература при этом испытывает наибольшее влияние театра, так как она является составной частью культуры русского дворянства, в которую театр проникает еще в конце XVIII века [146; 183]. Эту литературу нельзя определенно отнести ни к массовой, ни к высокой. Салонная поэтическая литература была известна еще в Древнем Риме, и главной ее задачей было развлекать римское общество [52; 242], Можно сказать, что назначение салонной литературы с тех пор не претерпело серьезных изменений: в России начала XX века салонная литература по своему характеру была прежде всего развлекательной. Салонная культура того времени предполагала театрализованную игру, в которой каждый гость аристократического салона выбирал определенный стиль поведения и определенную маску [243], чтобы вступить в эту игру. Салонная культура была неестественной, и это не могло не сказаться на литературе; сама литература становилась салонной игрой. «Игра как таковая принципиально отличается от искусства: если игровая деятельность непродуктивна, то художественное творчество направлено на результат - на создание произведения как ценности» [221; 80]. Но для салонной литературы главной ценностью становилась игра, развлечение литературой и впечатление от полученного результата, то есть художественного произведения. Одним из элементов этой игры были салонные альбомы, в которые гости салонов записывали стихотворения, эпиграммы и другие короткие литературные произведения. Салонная литература была результатом времяпрепровождения, она предполагала относительную краткость, чтобы автор произведения мог выступить перед гостями салона, не утомляя их, чтобы развеселить их или умилить, или блеснуть перед ними своим талантом. Публикация таких художественных произведений в журнале, по сути дела, была выступлением в салоне, в котором в качестве гостей выступала читательская аудитория, а в качестве салона - сам журнал, а «Столица и усадьба» выступала в роли салонного альбома.
Проза
В 40-е-60-е годы XIX века, которую исследователи называют эпохой расцвета русской журналистики, повествовательная проза, «создающая иллюзию "второй реальности"», была доминирующей формой художественной литературы, печатавшейся в журналах [74; 69]. В начале XX века, с развитием модернизма прозу в журналах потеснила поэзия, и. «Столица и усадьба» также испытала на себе влияние этой тенденции. Проза на страницах журнала появлялась реже, чем поэзия, и это логически следует из редакционной политики и ориентации журнала на публикацию литературных произведений развлекательного характера как фактора, создающего образ «красивой жизни». На основании концепции формирования новой поэтики литературы в журналах, разработанной Г.В.Зыковой [74; 68], прозу, печатавшаяся на страницах «Столицы и усадьбы», по содержанию и отличительным признакам можно разделить на два вида: художественную (беллетристику) и журнальную. Художественная проза — это собственно литературные произведения, которые характеризуются наличием сюжета и героев, а также описанием вымышленных событий (сюда относятся публиковавшиеся в «Столице и усадьбе» рассказы). Журнальная проза - это собственно журналистские жанры, прежде всего фельетон, публицистические статьи и литературная критика; журнальная проза содержит в себе описание или обсуждение некого события, предмета действительности или общественного явления, имевшего место в прошлом или наблюдающегося в настоящем (фельетоны, литературная и театральная критика, путевые очерки, публицистика и пр.). Если разделить печатавшиеся в журнале прозаические произведения по указанным выше признакам, то можно отметить, что публицистика (фельетон, литературная критика и т. д.) на страницах «Столицы и усадьбы» встречается чаще, чем художественная литература. Объяснить этот факт можно тем, что обсуждение значимых для высших кругов российского общества вопросов, находившее отражение, в частности, в фельетонах, занимало издателя куда больше. Прозаические произведения, которые публиковались в журнале, как правило, были небольшого объёма и принадлежали перу малоизвестных авторов, за исключением самого В.Крымова, а также случаев, когда в литературно-критических статьях печатались отрывки из произведений различных российских и иностранных писателей. Так, в «Столице и усадьбе» были напечатаны выдержки из книг А.Грина и Г.Уэллса.
Художественная проза в журнале была представлена немногочисленными рассказами, значение которых заключается в том, что эти произведения, по выражению В.Е.Хализева, не обладали «масштабностью и сколько-нибудь выраженной художественной оригинальностью», но обсуждали проблемы своей страны и эпохи и отвечали «духовным и интеллектуальным запросам современников» [221; 167]. «Беллетристика - это литература «второго ряда», но в то же время имеющая неоспоримые достоинства и принципиально отличающаяся от литературного «низа», то есть срединное пространство литературы» [221; 166]. Произведения художественной прозы в журнале насчитывают десять рассказов, которые увидели свет в «Столице и усадьбе» за четыре года ее издания. Как правило, объём этих рассказов небольшой и занимает одну - две страницы журнала, и редко - около десяти. В большинстве рассказов, напечатанных в «Столице и усадьбе», главной является тема отношений мужчины и женщины, любви и страсти, ревности и неверности, причем всего в одном случае в рассказе изображается пример счастливой любви, не омраченный ничем трагическим. Во всех прочих рассказах, где эта тема затрагивается, тема любви приобретает драматическое звучание. Вторая из основных тем рассказов, печатавшихся в журнале, является тема загадочного, мистического. Анализ художественной прозы журнала позволяет сказать о том, что беллетристика в «Столице и усадьбе» не несла других функций, кроме эстетической, и служила для создания иллюзии. Отличительной чертой практически всех рассказов является то, что действие их разворачивается вне России, вдалеке от нее, а в значительной части рассказов главными героями являются иностранцы либо русские люди, которые уезжают далеко от родины, практически теряя с ней связь. Вероятно, что причиной этого послужило стремление самих авторов отстраниться как можно дальше от российской действительности и «трагических моментов бытия»: иллюзия «второй реальности», которую они создавали, служила своего рода убежищем не только для читателей, но и в первую очередь для самих писателей. Выбор в качестве героев иностранцев может указывать также на то, что редактор «Столицы и усадьбы» при отборе рассказов руководствовался «модой» среди читателей из высших кругов общества на все иностранное.
Одним из самых ярких произведений художественной прозы, опубликованных в журнале, является рассказ «Цветок океана» С.Ореховского. В нем рассказывается романтическая история любви молодого русского дипломата и туземной принцессы. Знакомство главного героя, от лица которого в форме воспоминаний ведется повествование, с принцессой происходит на борту корабля, следующего из Гонолулу в Иокогаму. Обстоятельства, которые увели русского дипломата столь далеко от родного дома, заключались в его романтическом настроении, «Я искал янтарные луга детской мечты, и мне казалось, что всегда будут люди, при виде которых радостно забьётся сердце, только бы найти янтарную долину, окутанную тихим, радостным светом, светом преображения» (19-20; 25). Эти стремления приводят главного героя на Сандвичевы острова, а затем - на корабль, который следует в Японию для продолжения дипломатической службы. Несмотря на то, что главный герой, который на протяжении всего рассказа остается безымянным, расценивает движение своей жизни как погоню за мечтой, кажется, что он бежит от самого себя, от бесцельности своего бытия, ее пустоты - и стремится заполнить свою жизнь смыслом ее существования. Во время путешествия дипломат знакомится с голландским художником ван Бергом и его супругой Вероникой, туземной принцессой. С этого эпизода начинается сюжет рассказа в рассказе, который повествует об истории любви, и заканчивается он расставанием героев. Дипломат испытывает пленительное волнение при знакомстве со смуглой красавицей. Он сравнивает ее с дивным «цветком океана», а его романтическое воображение рисует «туманные подсознательные картины стройных пальм с вихрастыми, точно разметанными вихрем вершинами, золотой прибрежный песок, жемчужные нитки прибоя» (19-20; 25). На протяжении следования корабля молодые люди общаются, дипломат рассказывает принцессе про Россию, она ему - про родные Сандвичевы острова и Америку, в которой училась несколько лет. Любовная страсть между ними становится все сильнее, и перед прибытием корабля в Иокогаму Вероника в знак взаимной любви дарит главному герою мистического свойства браслет из раковин, который темнеет, когда его прежняя владелица страдает или болеет.
