Содержание к диссертации
Введение с. 3
Глава первая. Грибоедов в англоязычном литературоведении с. 24
Глава вторая. Первый перевод комедии «Горе от ума» на английский язык с.55
Глава третья. Первый стихотворный перевод комедии «Горе от ума» на английский язык с. 86
Глава четвёртая. Первый современный перевод «Горя от ума» на английский язык с. 117
Заключение с. 148
Список литературы с. 151
Введение к работе
Восприятие и жизнь русской литературы в иноязычном культурном пространстве - одна из магистральных тем современной науки. В последнее время заметно возросла роль литературной классики как связующего компонента культуры и как средства межнационального общения. В связи с повысившимся интересом современного литературоведения к межкультурной коммуникации и вопросам рецептивной эстетики существование такого классического литературного произведения как комедия А.С. Грибоедова «Горе от ума» в иноязычной среде приобретает актуальность и заслуживает пристального исследовательского внимания. В данной диссертационной работе представлена картина восприятия и интерпретации пьесы в англоязычном культурном пространстве.
Фактом, стимулирующим внимание к избранной теме, является постановка комедии «Горе от ума» на английской сцене, впервые осуществленная в 1993 году в Великобритании в театре «Алмейда». В основу постановки лег перевод британского писателя-фантаста, композитора, литературоведа и переводчика Энтони Берджеса (1917 — 1993), известного в России своим романом «Заводной апельсин» 1962 года, экранизированным Стенли Кубриком. До этого на Западе уже существовали переводы «Горя от ума» на английский язык, но эта комедия ни разу не была поставлена на сцене. Это не самое известное произведение русской литературы по сравнению с произведениями Гоголя, Л. Толстого, Достоевского и Чехова, которые читают и переводят на Западе в гораздо большем объеме. Большинство англоязычной аудитории до постановки «Горя от ума» в интерпретации Берджеса никогда раньше не слышало ни об этой пьесе, ни об авторе, ни о ее популярности в России. Большинство критиков, рецензировавших спектакль, признавались в том, что впервые узнали о комедии и были особенно удивлены тем фактом, что в России это одно из самых популярных и высоко ценимых произведений отечественной классики. Критик газеты «Таймз» пишет, что в России она почти столь же известна, как «Ревизор» Гоголя \ Таким образом, в связи с вышеупомянутой постановкой можно говорить о совершенно непредвзятом восприятии, не заключенном в рамки общепринятой рецепции, позволяющем по-новому взглянуть на грибоедовское произведение.
Однако постановку по переводу Берджеса нельзя считать буквальным воссозданием комедии. Совместная работа переводчика и режиссера- постановщика Джонатана Кента скорее представляет собой интерпретацию комедии, ориентированную именно на современного зрителя. Об этом свидетельствует язык, костюмы, декорации, изменения в сюжете. Кроме того, как выразился рецензент английской газеты «Дейли Телеграф», «Алмейда» «выкатила тяжелую артиллерию» для постановки спектакля, задействовав в нем звезд английской сцены и кинематографа и лучших характерных актеров , что способствовало «осовремениванию» комедии. В частности, роль Чацкого исполнял знаменитый английский актер Колин Ферт (Colin Firth), известный как исполнитель главных ролей в экранизациях романов Шодерло де Лакло «Опасные связи» и Джейн Остин «Гордость и предубеждения». По мнению составителей инернет-сайта этого актера, действие английского романа и русской комедии происходят примерно в одно время, в результате чего некоторые фотографии актера в роли Чацкого позднее были ошибочно приняты за образ мистера Дарси. Позволим себе заметить, что роман английской писательницы и русскую комедию разделяют несколько десятков лет, что не могло не отразиться на моде. Однако костюм Чацкого в постановке подчеркнуто напоминает одежду мистера Дарси. Английский актер Колин Ферт так прославил себя этой ролью, что в сознании современного зрителя неизбежно ассоциируется с героем книги Джейн Остен «Гордость и предубеждения». В недавно вышедших фильмах «Дневники Бриджит Джонс» он сыграл роль положительного героя, который также носит имя Дарси. Принимая во внимание все вышесказанное, нельзя не предположить, что этот актер был намеренно выбран на роль Чацкого. Данные ассоциации позволяют режиссеру включить русскую комедию в английскую литературную традицию, показав возможно существующие параллели между двумя произведениями и в первую очередь между главными героями. Столь различные на первый взгляд произведения при более детальном рассмотрении имеют точки соприкосновения. Он «был по-настоящему умен
... Его манеры, хотя и свидетельствовали о хорошем воспитании, не слишком располагали к себе окружающих ... Он постоянно от себя всех отталкивал .. . он видел вокруг себя толпу людей довольно безобразных и совершенно безвкусных ... со стороны которых не замечал ни внимания, ни расположения» 3. Это описание мистера Дарси, но его вполне можно отнести и к Чацкому. Картина общества, воссоздаваемая в обоих произведениях, содержит узнаваемые типажи, имеющие между собой параллели. В частности, это сравнимый с типом Молчалина образ мистера Коллинза, предполагаемого жениха главной героини, угодливого, подобострастного, не имеющего собственного мнения, который женится на нелюбимой женщине в угоду своей покровительнице. Это и образ самой его покровительницы леди Кетрин, напоминающий Татьяну Юрьевну, даму, протекцией которой должен обладать любой человек, желающий сделать карьеру.
Английскому «Горю от ума» Берджес дает на двойное название "The Importance of Being Stupid" или "Chatsky". Это одновременно представляет собой аллюзии к ранним переводам «Горя от ума» и пьесе О. Уайлда "The Importance of Being Earnest" (в русском переводе «Как важно быть серьезным»). Поменяв смысл заголовка на противоположный - в переводе обратно на русский это «Как важно быть глупым», - Берждес словно включается в характерную для литературы постмодернизма игру с мировой литературной парадигмой, предлагая свое видение этой проблемы, которую он определяет, как «провалившуюся попытку бунтующего интеллектуала изменить общество, в котором он оказывается» 4. Вынося в название имя главного героя, переводчик намеренно акцентирует внимание зрителя на этом персонаже. По мнению критика газеты «Таймз», давшего отрицательный отзыв на постановку, вся пьеса представляет собой «затянутый повод для того, чтобы этот джентльмен в благородном гневе побранил Москву и все ее деяния» 5, что косвенно указывает на большую активность персонажа в интерпретации Берджеса.
По-современному интерпретированы декорации в этом спектакле. В отличие от традиционных постановок они выполнены не в классическом стиле, с целью воссоздать атмосферу эпохи. Как отмечает рецензент газеты «Таймз», они были минимизированы и сведены к деревянным панелям со створками и множеством дверей, которые в ходе действия «преобразуются то в комнату перед спальней Софии, то в неубранный кабинет в стиле Кафки, то в бальную залу, доверху набитую оплывающими жиром свечами, похожими на чахлые сталагмиты» 6. «Резко наклонный пол и сужающиеся стены создают выразительно ложную перспективу» 7.
Та же тенденция проявляется и в оформлении костюмов персонажей. Например, главный герой, Чацкий, при полном соответствии костюма моде начала девятнадцатого века, носит серьгу в ухе. Являясь, несомненно, современной деталью одежды, серьга в ухе есть символ определенного вызова нормам и традициям общества, который в образе Чацкого подчеркивает его позицию по отношению к остальным.
Вполне современно выглядит в постановке София с распущенными волосами, что было абсолютно неприемлемо для девятнадцатого века. Однако, возможно, эта прическа в интерпретации режиссера — не столько дань современной моде, сколько попытка истолкования этого сложного образа, до сих пор вызывающего споры критиков. В постановке роль Софии получает достаточно однозначное толкование, судя по словам критиков спектакля, назвавших героиню "sweet and sexy", то есть «очаровательной и сексуальной». Фрейдистская сексуальная мотивация человеческих поступков как неотъемлемый атрибут любого современного произведения присутствует и у Берджеса. В восприятии рецензента газеты «Гардиан» «негодование
Чацкого частично вызвано его сексуальной неудовлетворенностью: личное и общественное сливаются воедино, когда ужас героя от измены Софии о переходит в гнев против общества» .
Символичны костюмы шести княжон, одетых в одинаковые розовые платья, в которых розовый цвет, фирменный цвет куклы Барби, подчеркивает их приторную жеманность. Этот прием позволяет усилить грибоедовский контекст, придавая ему еще больший комический эффект. Большинство рецензентов отметили в своих статьях «вертлявых розовых княжон, похожих
на бланманже, хихикая, слоняющихся по сцене».
Тенденция к «осовремениванию» пьесы, стремление приблизить ее проблематику к зрителю проявилась и на сюжетном уровне. Например, в своих монологах Чацкий говорит о священниках, «настойчиво демонстрирующих, что Бог не существует» и упоминает «бродяг, дрожащих от холода в картонных коробках» 9. Проблема атеизма, а также образ классического западного нищего явно взяты из современной реальности и призваны внести в комедию элементы злободневности. Об этом намерении говорит и автор рецензии газеты «Таймз», считающий, однако, что «попытка провести параллель между Россией 1824 года и Великобританией 1993-го приводит лишь к осознанию еще большей их разницы» 10.
Наконец, самым существенным изменением сюжетной линии пьесы можно считать финал, в котором, по замыслу постановщика, Фамусов, застающий свою дочь наедине с мужчиной, устраивает «настоящую бойню», и спектакль заканчивается видом «израненных тел, наполняющих темнеющую сцену» и. Данный «всплеск насилия» можно также отнести к режиссерским решениям, направленным на модернизацию комедии, так как секс и насилие являются двумя непременными составляющими современной кассовой постановки.
Многие критики также отмечали своеобразие языка перевода Берджеса, проявляющееся в использовании стилистически разнообразной лексики, причудливых образов и каламбуров и, цитируя одного из рецензентов, «грубых рифмованных двустиший, которые временами неподдельно забавны, но в целом вульгарны и кичливы» . Исполнитель главной роли Колин Ферт характеризует работу Берджеса как «блестящий перевод». Он говорит: «Никогда раньше я не слышал столь захватывающего современного языка. Он полон энергии» . В отличие от других переводчиков Берджес сделал упор именно на звуковую форму произведения, используя, как уже было сказано, рифмованные двустишья, что заставляет одного из критиков заметить, что его перевод легко воспринимается на слух 14.
Изменения, внесенные автором перевода и режиссером-постановщиком, созвучны тенденциям развития западной культуры двадцатого века, а именно, стремлению соединить разобщенные в сознании людей высокую культуру, в том числе классику — каковой является «Горе от ума» - с культурой массовой, когда, например, стандарт повседневного быта вторгается в систему классического академизма. Впрочем, несмотря на это, основной сюжетный план пьесы остается неизменным и с легкостью воспринимается зрителем. Все рецензенты описывают его примерно одинаково, используя лишь различный подбор лексики в зависимости от положительной или отрицательной направленности всей рецензии. Многие
из них обращают внимание на неожиданность поворота любовного сюжета. Действительно, и русские исследователи отмечали его отличие от классической схемы, по которой «любовь героини и успех в борьбе с препятствиями на пути к счастью обычно доставались положительному герою, а его «отрицательный» и осмеиваемый соперник терпел неудачи» ,5. В грибоедовской пьесе все складывается по-иному: «героиня увлечена отрицательным персонажем, добродетельный и окруженный авторской симпатией герой страдает от неразделенной любви» 16, а «все возможные 1 7 свадьбы расстраиваются» . Мнение большинства английских рецензентов подтверждает вывод, сделанный отечественными критиками, и сводится к тому, что сюжет не вписывается в классическую схему и производит эффект обманутого ожидания, когда зритель узнает, что София предпочитает Чацкому Молчалина, он предпочитает ей Лизу, а в конце никто не женится. Критик английской газеты «Интернешнл Хералд Трибьюн» видит основной пафос комедии «в сатире Грибоедова на современную ему Москву и отчаянное желание ее обитателей быть французами». Вследствие чего все содержание пьесы он сводит к тому, что «главный герой, переходя из салона в салон, пытается донести до твердолобой и невнимательной публики «про 1 о русские» идеи» . Критик «Сандей Таймз» же считает, что на самом деле в пьесе говорится «о возникновении в России новой силы в обществе, интеллигенции» 19. Но за таким редким случаем сужения диапазона идейной проблематики пьесы все рецензенты воспринимают комедию в пределах наиболее общепризнанных в русскоязычном литературоведении понятий. Во всех рецензиях написано примерно следующее:
Чацкий возвращается в Москву из-за границы и его ужасает то, что он видит. В личном плане он поражен изменой своей возлюбленной Софии, которая влюблена в подхалима и приспособленца, работающего у ее отца, государственного чиновника Фамусова. В плане общественном он яростно протестует против пустоголовых военных, недалеких бюрократов, конформистов и ретроградов. На балу разносится слух о сумасшествии Чацкого.
Восприятие критиками этой пьесы нельзя назвать единодушным. Рецензент газеты «Таймз» считает, что «сюжет комедии и ее персонажи незначительны, их действия менее смешны (по сравнению с «Ревизором»), цель сатирического осмеяния более локальна, а разговорные фразы, остроумные обороты и яркие рифмы трудно провезти через границу» «Дейли Телеграф» пишет, что «пьеса представляет собой комбинацию романтических сантиментов и грубой сатиры, а это плохое соседство. Чацкий в постановке - своего рода мятущийся байронический герой, который проводит большую часть времени, пытаясь выглядеть одновременно душевно и презрительно, что в итоге его и подводит». «Это неприятная пьеса, утомительно долго атакующая очевидные цели» . Противоположное мнение высказывает критик газеты «Гардиан», утверждая, что, «посмотрев спектакль, был удивлен, почему это произведение так долго не привлекало внимание английского театра. Очевидно, что это один из шедевров русской драматургии, предшественник «На всякого мудреца довольно простоты» Островского и «Ревизора» Гоголя. В нем есть резкая сатира на коррупцию царских времен и гамлетовские страдания «лишнего человека» . А вот рецензент «Интернешнл Хералд Трибьюн» отмечает, что даже сам актер, исполнявший роль Чацкого, «затруднялся объяснить, почему его персонаж следует считать русским Гамлетом» 23.
Следует отметить, что англоязычная критика включает пьесу Грибоедова в западноевропейскую литературную парадигму, сравнивая Чацкого не только с Гамлетом и Альцестом Мольера, но и с Джимми
Портером из романа «Оглянись во гневе» Осборна и Холденом Колфилдом из «Над пропастью во ржи» Селлинджера 24, видимо, как героев-идеалистов, чувствующих себя лишними в окружающем их мире.
Факт существования современной постановки классической русской комедии на английской сцене, факт обращения английского переводчика к этому произведению нашей словесности заставляет искать причины подобного интереса и истоки, так сказать, почву, подготовившую появление вышеуказанного феномена.
Русская литература давно пользовалась большим вниманием в Англии, и многие английские исследователи и писатели ею интересовались, что отразилось во множестве научных работ и исследований как русских, так и зарубежных ученых-литературоведов. В частности, этому вопросу посвящены труды академика М.П. Алексеева, например, его исследование русско-английских литературных связей . Широко изучена тема влияний зарубежной литературы на комедию Грибоедова в работах А.Н. Веселовского, Н.К. Пиксанова, Л.А. Степанова, сопоставлявших ее с «Мизантропом» Мольера; в исследованиях Ю.Ф. Флоринской, Ю.Д. Левина, А.Л. Штейна, рассматривавших наличие в пьесе шекспировских мотивов; в статье М.Г. Соколянского, изучавшего влияние традиции европейской «высокой комедии» на «Горе от ума».
Однако тема инокультурного восприятия и интерпретации именно грибоедовской комедии мало исследована в русском литературоведении. Есть отдельные работы, посвященные определенным аспектам некоторых переводов «Горя от ума», например, статья Н.Л. Шадрина, рассматривающая адекватность передачи русских идиоматических выражений, встречающихся в комедии, в немецких, французских и английских интерпретациях пьесы. Но существующие литературоведческие исследования этой темы не дают возможности составить полную картину рецепции «Горя от ума» англоязычным читателем.
Интерес к «Горю от ума» в западной культуре носит «вторичный», опосредованный характер, обусловленный широкой известностью таких русских писателей как Тургенев, Толстой, Достоевский и Чехов. Попытка лучше понять их произведения заставляет обращаться к истокам, тем более что сами писатели, например Достоевский, проявляли огромный интерес к этой комедии. Не секрет, что в конце девятнадцатого века, когда уже появились первые прозаические переводы «Горя от ума», основные пути развития эстетико-теоретической мысли были связаны с романом, в том числе с русским. В частности, один из первых комментаторов «Горя от ума», английский исследователь М. Беринг, указывает на широкую известность в Великобритании таких русских писателей как Толстой и Тургенев . На передовой линии полемики о романе столкнулись критики разных течений. В спор с характерологической критикой, начатой еще романтиками, опиравшимися на биографический метод, вступают представители школы поэтической интерпретации, сторонники фрейдистских толкований, структуралисты, постструктуралисты и так далее. Подобного рода активизация исследований русского романа не могла не отразиться и на процессе освоения отечественной драматургии, частью которого и стали переводы на английский язык «Горя от ума», постановка комедии на английской сцене и критические работы по этой теме.
История восприятия «Горя от ума» в англоязычной культуре начитывает более ста лет и отражена в переводах и литературе справочного и исследовательского характера. Наверное, слишком прямо было бы утверждать, что в хронологии обращения к «Горю от ума» западных переводчиков прослеживается определенная историческая детерминированность. Вместе с тем в процессе иноязычного освоения этого произведения русской литературы просматривается некая соотнесенность с историческими событиями. Первый перевод на английский язык выходит в свет в 1857 году, то есть на следующий год после окончания русско-турецкой войны (1853-1856 гг.), в которой Англия принимала непосредственное участие. Год издания второго перевода С. В Принта, выполненного в 1914 году, совпадает с годом начала Первой Мировой войны, в ходе действия которой Россия и Великобритания были союзниками, являясь членами «Антанты». О следующем переводе Б. Паре, вышедшем в 1925 году, можно с определенной долей уверенности сказать, что он обусловлен интересом западной культуры к возникшей после революции 1917 года новой стране. В последующие семьдесят лет, видимо, в силу политических причин, внимание переводчиков к «Горю от ума» ослабевает. Второй необычайный всплеск интереса к русской комедии приходится на конец двадцатого века, постсоветский период, когда обновленная Россия выходит на авансцену международной политической жизни, а русская культура становится объектом всеобщего повышенного внимания. В это время выходят четыре перевода комедии, а на сцене лондонского театра появляется ее постановка, которую рецензируют центральные английские газеты, а за ней следуют шестинедельные гастроли спектакля по Великобритании.
Убедительным основанием для выделения «Горя от ума» в самостоятельный объект научного исследования представляются необычайная смысловая емкость и широкий интерпретационный потенциал грибоедовской пьесы, обусловившие неугасающий интерес к ней не только русского читателя.
Парадоксально, но, играя фундаментальную роль в формировании национальной культуры, такое знаковое произведение русской словесности как «Горе от ума» является малоизученным произведением в зарубежном литературоведении. Как и в случае с произведениями Пушкина, содержание комедии формируется в стихии поэтического языка, тогда как многими исследователями литературы и переводчиками признается факт практической непереводимости стихотворных текстов на иностранные языки. В частности, В. Брюсов называл «бесплодным» и «неисполнимым трудом» стремление «воспроизводить чужеязычные стихи по-русски», прямо заявляя, что перевести «создание поэта с одного языка на другой — невозможно» . В. Набоков в своем комментарии к «Евгению Онегину» задавался вопросом о существовании действительной возможности перевода стихов, обладающих определенной ритмической структурой и схемой рифм, на иностранный язык. Выделяя три типа перевода: парафрастический, лексический и буквальный, - он отдавал предпочтение последнему как самому истинному. Но такой тип перевода не позволяет, по его мнению, сохранить рифмы. Таким образом, считает Набоков, переводчик обязан «ради полноты смысла пожертвовать всеми элементами формы» . Однако еще Пушкин в статье «О Мильтоне и Шатобриановом переводе"Потерянного рая"» отмечал, что и буквальный перевод не может быть верен 29, так как не способен целостно передать своеобразие произведения на иностранном языке в силу различий лексического строя языков. Но буквальный перевод не может быть верен еще и потому, что игнорирует формальную сторону оригинального произведения, тогда как форма поэтического произведения есть способ выражения ее содержания, вследствие чего переводчик обязан рассматривать два эти аспекта в единстве 30. По отношению к «Горю от ума» данные положения особенно актуальны, поскольку этот текст представляет собой сложное лексико-семантическое и стилистическое единство, требующее адекватного перевода для достижения восприятия, максимально приближенного к оригиналу.
Кроме того, еще одним актуальным вопросом в связи с передачей литературного произведения на иностранном языке является проблема интерпретирующего начала в работе переводчика, субъективного понимания, привносимого им в переводимый текст. Проблема переводческой интерпретации «Горя от ума» явственно иллюстрируется одними лишь примерами вариантов перевода заглавий комедии. Самым распространенным вариантом, наверное, можно считать заглавия "The Misfortune of Being Clever" и "The Mischief of Being Clever". Они практически не имеют разницы в значении и, очевидно, построены по тому же принципу, что и название пьесы О. Уайлда «Как важно быть серьезным» или "The Importance of Being Earnest". Такой вариант названия мы встречаем у СВ. Принга, чей перевод вышел в 1914 году. Американский исследователь Саймон Карлинский в своем издании, посвященном русской драматургии, упоминает такие варианты как "Woe from Wit" или "Brain Hurts" 31. В антологии д-ра Анджело Раппопорта название пьесы переведено как Too much Intelligence is Harmful" 32. Автор первого стихотворного перевода комедии Б. Паре предлагает свою интерпретацию заглавия, звучащую следующим образом: "Wit Works Woe" 33. В более современных переводах названия тоже отличаются разнообразием. Лишь американский поэт, драматург, композитор и переводчик Алан Шоу в 1992 году в своей интерпретации дал более или менее классическое название — "Woe of Wit" 4. Современная переводчица «Горя от ума», чей перевод вышел почти одновременно с Аланом Шоу, Беатрис Юзем озаглавила его "Distress from Cleverness ". Последний перевод, выполненный Мэри Хобсон в 1995 году, имеет двойное название "Too Clever for Comfort or the Misfortunes of a Thinking Man ". Впрочем, как и перевод известного британского романиста Энтони Берджеса, озаглавившего свой перевод именем главного героя - "Chatsky or The Importance of Being Stupid".
Напомним, что тема ума в комедии является одной из самых важных и именно поэтому находит свое отражение в названии оригинала. Однако прилагательное "clever", использованное в одном из вариантов, переводится скорее «сообразительный», «способный», а не «умный». Таким образом, в переводе смысл названия несколько упрощается и сводится к фразе: «Как плохо быть сообразительным». Существительное "intelligence" в переводе Раппопорта тоже не является аналогом русского слова «ум», оно ближе к значению «разумность», «образованность». Не точно передает смысл русского понятия «горе» и слово "harmfuF, которое переводится как «вредный, пагубный». Таким образом, название вновь звучит не достаточно похоже на оригинал: «Слишком много разума вредно». Достаточно курьезно выглядит название "Brain Hurts ", упоминаемое Саймоном Карлинским. Оно имеет оттенок сниженного стиля, разговорности и обозначает примерно следующее - «мозги ранят». Слово "wit", использованное сразу в нескольких переводах, не может считаться полным аналогом русского слова «ум», так как имеет два значения. В одном из них это слово обозначает «ум», в другом — «остроумие». Разница в предлогах между двумя вариантами "Woe of Wit" и "Woe from Wit" не принципиальна, так как эти предлоги в данном случае функционально идентичны. Заглавия современных переводов Мери Хобсон и Энтони Берджеса показывают попытку авторов привнести элемент собственного восприятия в интерпретацию комедии. Так, Мери Хобсон дала как бы два возможных варианта названия: "Too clever for comfort", то есть «Слишком умный для покоя» и "The Misfortunes of a Thinking Man", что означает «Беды мыслящего человека». Ни один из этих вариантов не может считаться полным аналогом русского заглавия, но все они в той или иной степени отражают авторский подход к пониманию комедии.
При осмыслении иноязычной интерпретации такого специфического драматического произведения как «Горе от ума» неизбежно возникает вопрос о своеобразии его поэтики и сложности задачи переводчика, обязанного передать это своеобразие на своем языке.
Многие русские исследователи отмечали в «Горе от ума» особую природу стихотворной драматургии. Несмотря на то, что жанр «Горя от ума» - комедия в стихах - был нередким явлением литературного процесса конца XVIII - начала XIX века, стихи здесь имеют принципиально новое значение, являясь «лирическим двигателем произведения» 35. Слово «служит не только средством самораскрытия героев и их сценического общения, но и выполняет лирико-публицистическую и сатирико-описательную функции, приобретая при этом относительную свободу от власти драматургических обстоятельств» 36. Вследствие этого реплики не только Чацкого, но и других персонажей часто «приобретают блеск поэтической виртуозности и подлинно лирическое (или сатирическое, публицистическое, риторическое) напряжение» и «порой не уступают сентенциям героя по части выразительности и остроумия» 37. А.С. Кушнер отмечает наличие в комедии «подспудной лирической волны, то выходящей на поверхность, то изгоняемой из окончательного текста, но продолжающей где-то на глубине свое "подземное существование"». Монологи Чацкого он называет «законченными стихотворениями, годными для печати отдельно, как самостоятельные стихи», а среди реплик Софии находит такие, что «сделали бы честь любому лирическому стихотворению» 38. Дело в том, что своеобразной чертой поэтической структуры грибоедовского текста является его тяготение к оформлению речи персонажей по законам малых поэтических жанров. Например, словесные портреты «Горя от ума» исполнены в традициях жанра эпиграммы, иногда переплетающиеся с мадригальным началом. Так многие монологи Чацкого состоят из эпиграмматических портретов, «сочетающих один - два внешних штриха с острой идейной и нравственной оценкой» 39. В тексте пьесы есть примеры фажданской, любовной и пейзажной лирики, фрагментов, построенных по законам оды, элегии, лирического стихотворения. Монолог Чацкого «А судьи кто?» Кушнер называет образцом гражданской лирики , а сон Софии многие исследователи считают прекрасным примером лирического стихотворения по типу «снов» у Жуковского или Пушкина 41. fc Другим аспектом поэтики комедии, требующим рассмотрения относительно перевода, является стиль пьесы с характерной для него высокой афористичностью. Афоризмы «Горя от ума», так называемые «крылатые фразы», ставшие частью русского языка, основаны на принципе поговорок и пословиц. Несмотря на тот факт, что каждое из этих речений теперь живет «само по себе», все они имеют важную функцию в тексте, где служат «своего рода скрепами для движения сюжета, для психологических казусов, для характеристики действующих лиц» 42, а потому нуждаются в адекватном переводе.
Еще одной характерной чертой поэтики комедии является лексический состав ее языка, который сам по себе может служить характеристикой состояния общества, показанного в комедии. Кроме «дворянского просторечия, наиболее явственно представленного словом Фамусова и Хлестовой, а отчасти и Чацкого и Софии», мы наблюдаем литературный язык, язык гостиных, чиновничью и казарменную речь 43. К тому же принадлежность речи персонажей к различным слоям языка является их важной характеристикой, что обозначает еще одну проблему перевода.
Следует отметить и особенность «Горя от ума», связанную со стихотворным размером пьесы, так называемым «вольным ямбом», представляющую еще одну сложность для перевода. Стихотворный размер комедии выбран автором не случайно, так как органически связан с замыслом, построением, средствами художественной изобразительности и представляет собой «виртуозную игру на различных оттенках речи в «Горе от ума», от философских тирад до междометий князя Тугоуховского, от мечтательных размышлений до разящих быстрых эпиграмм» и при этом не имеет ни малейшего оттенка нарочитости 44.
Для адекватного рассмотрения подобной проблемы необходим комплексный подход, подразумевающий исследование различных сторон восприятия пьесы в англоязычной культуре, а именно таких аспектов, как ее осмысление в критике и литературоведении и изучение индивидуальной переводческой рецепции.
Цель данной диссертационной работы заключается в выявлении особенностей восприятия и интерпретации «Горя от ума» в англоязычном культурном пространстве как в историко-литературном, так и в переводческом аспектах. В соответствии с этой целью был определен круг задач: представить целостную картину восприятия «Горя от ума» А.С. Грибоедова в англоязычной культуре; на основе впервые собранного и систематизированного материала исследовать эволюцию литературоведческой рецепции пьесы; на примере трех наиболее репрезентативных переводов изучить эволюцию переводческой интерпретации комедии; выявить жанровые и стилистические особенности, приобретаемые переводным текстом в зависимости от прозаического или поэтического способа перевода.
Научная новизна работы определяется тем, что проблема восприятия и интерпретации комедии Грибоедова «Горе от ума» в англоязычной культуре впервые рассмотрена в рамках специального исследования. Она состоит в комплексном подходе к проблематике, который потребовал привлечения широкого материала, в том числе и впервые вводимого в научный обиход или малоизвестного в российском литературоведении.
Также в диссертации рассматривается малоизученная в современной науке о литературе проблема механизма рецепции и адаптации произведения в другой культурной среде.
В работе впервые целостно осмыслены наиболее характерные англоязычные переводы комедии.
В основе методологии данного исследования лежит системный подход и метод сопоставительного лингвостилистического анализа оригинала и переводов, необходимые для постановки и научного описания проблемы интерпретации и восприятия комедии Грибоедова «Горе от ума» в инонациональном культурном пространстве. Сопоставительный метод позволяет определить индивидуальные подходы переводчиков к передаче художественно-творческих приемов Грибоедова и специфических культурных черт подлинника. Также в диссертации используются элементы герменевтического метода, подразумевающего истолкование текстов в аспекте целостного авторского мировоззрения.
Теоретическая значимость исследования заключается в том, что полученные результаты могут помочь более глубоко осмыслить произведение Грибоедова в контексте русско-английских литературных связей.
Материалы исследования могут найти практическое применение в учебном процессе при чтении общих курсов по русско-английским литературным взаимосвязям, в литературоведческих спецкурсах и семинарах по творчеству Грибоедова и лингвистических спецкурсах по теории и практике художественного перевода.
Структура и содержание работы: текст диссертации состоит из введения, четырех глав, заключения и списка использованной литературы.
В первой главе анализируются литературоведческие материалы о Грибоедове и его комедии, существующие на английском языке. Это издания справочного характера, такие как знаменитая энциклопедия «Британика» или современный энциклопедический справочник по русской литературе. Это учебные пособия, как, например, книга профессора Ивара Спектора «Золотой век русской литературы», предназначенная для американских студентов. Особую группу составляет исследовательская литература, посвященная как общим проблемам (русская драматургия), так и частным вопросам типа мотива снов в русской литературе (М. Кац) или образа «лишнего человека» (Э. Ченсис). Внимание исследователей привлекает не только комедия «Горе от ума», но и личность ее автора, в особенности обстоятельства его гибели, что обусловлено существующими до сих пор версиями о причастности к организации беспорядков в Персии английских дипломатических служб.
В следующих трех главах данного исследования анализируются три англоязычных перевода «Горя от ума» как важнейший фактор творческого восприятия и осмысления инонационального произведения — первый перевод пьесы (1857), первый поэтический перевод (1925) и первый современный перевод (1992), открывающий новейший этап истории существования грибоедовского произведения в англоязычной культуре. Для выявления специфически-индивидуальных особенностей каждого перевода в анализе всех трех выделялись общие моменты, а именно: анализ заглавия переводного текста; рассмотрение интерпретации имен действующих лиц комедии; исследование передачи названий культурных и исторических реалий на иностранном языке; сравнительный анализ стилистических особенностей текста оригинала и перевода; выведение общей рецептивной модели переводного текста.
Во второй главе рассматриваются качественные параметры первого перевода комедии на английский язык 1857 года, выполненного Н. Бенардаки. В числе его особенностей можно назвать тот факт, что он вышел за пять лет до опубликования первого полного текста комедии.
Второй специфической чертой можно считать прозаический характер перевода стихотворного произведения, который был распространенным явлением литературного процесса XVIII-XIX веков, что неизбежно наталкивает на рассмотрение особенностей, приобретаемых этим произведением, в результате его жанровой трансформации. Американский переводчик А. Шоу считает, что «лишенные искрометного языка (то есть рифмы), персонажи становятся утомительными, а речи Чацкого из справедливого негодования превращаются в самолюбование».
Третья глава посвящена первому поэтическому переводу комедии, выполненному английским переводчиком Б. Паре, директором Школы по изучению славянской культуры при Королевском колледже в 1925 году. Ссылки на этот перевод во многих справочных и научных изданиях о русской литературе свидетельствуют, что рецепция пьесы Грибоедова на протяжении почти всего двадцатого века основывалась именно на нем.
Наконец, в четвертой главе рассматривается первый из современных переводов «Горя от ума» 1992 года. Его автором является американский драматург, композитор и литературовед А. Шоу, не в первый раз обращающийся к русской литературе.
Проведенный сравнительный лингвостилистический и сопоставительный анализ англоязычных версий «Горя от ума» позволяет обнаружить особенности и закономерности переводческих подходов к воссозданию специфики стиля Грибоедова, реализации смыслового потенциала пьесы и ее культурно-исторического контекста.
В заключении подводятся итоги исследования и намечаются перспективы дальнейшей работы по этой теме.
Положения, выносимые на защиту:
1. Процесс изучения «Горя от ума» в англоязычной культуре включен в общий контекст восприятия русской литературы. Изменение восприятия и интерпретации русской комедии отражает более общий процесс эволюции литературоведческих взглядов.
2. Освоение комедии идет по пути расширения круга анализируемых аспектов текста — от рассмотрения лишь социальной проблематики как смыслового стержня пьесы до исследования более частных проблем, связанных со спецификой грибоедовской поэтики.
3. Оставаясь на периферии процесса русско-английской межкультурной коммуникации, «Горе от ума» тем не менее привлекает все большее внимание исследователей русской словесности. Судьба комедии в англоязычной культуре непредсказуема, что демонстрируется всплесками переводческого интереса и постановкой в театре (1990-е годы).
4. Жанровая трансформация в результате передачи стихотворного драматургического текста прозой приводит к усилению сюжетно-действенного начала и оттеснению внефабульного содержания пьесы на второй план.
5. Современный перевод комедии «Горе от ума» А. Шоу является наиболее точным в плане передачи лексико-семантических и стилистических особенностей, а также идейного пафоса оригинала.
