Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Социальный конфликт города и деревни и его художественное воплощение
1.1. Категория художественного конфликта и его место в малой прозе В. Шукшина 14
1.2. Феномен «сельского жителя»: социальные и художественные аспекты 24
1.3. Антитеза города и деревни: истоки, причины, осмысление 38
1.4. Образ города: идеальное и реальное 53
Глава 2. Анатомия психологического конфликта: структура и типология
2.1. Герой-мечтатель: столкновение с «пошлым миром» 71
2.2. «Чудик» непредсказуемый: трагический финал 80
2.3. «Античудик» – изнанка трагедии 86
Глава 3. Экзистенциальный конфликт в мире В. Шукшина
3.1 Антиномия жизни и смерти 98
3.2 Человек и Бог: диалектика взаимоотношений 108
3.3 «Боль души»: квинтэссенция темы смысла жизни 116
Заключение 127
Библиография .
- Феномен «сельского жителя»: социальные и художественные аспекты
- Образ города: идеальное и реальное
- «Чудик» непредсказуемый: трагический финал
- Человек и Бог: диалектика взаимоотношений
Феномен «сельского жителя»: социальные и художественные аспекты
В литературном произведении основную роль играет художественный конфликт. «Конфликт художественный – это противоречие между изображенными в произведении действующими силами – характером и обстоятельством, несколькими характерами или разными сторонами одного характера; в структуре художественного произведения оно выступает как идеологически значимое противопоставление (оппозиция) соответствующих образов» [188].
В любом художественном произведении присутствует один из этих типов конфликтов. Роль художественного конфликта заключается в том, что он делает содержание произведения более значимым. В теории литературы существует и другой термин – «коллизия», схожий с понятием конфликта, однако надо уяснить разницу между этими двумя терминами. Коллизия – это художественное выражение противопоставленных событий, образов, характеров, идей и чувств. Однако нужно обратить внимание на то, что коллизия никогда не приобретает характера острого конфликта. Воплощение конфликта в литературе имеет свою историю и постоянно развивается со временем. В первой половине ХIX в. основным содержанием конфликта в произведениях А.С. Грибоедова, А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова являлся «идейный антагонизм двух групп русского дворянства: отживающей, помещичье-патриархальной и нарождающейся, умной, критически мыслящей» [70, c.89]. Вслед за тем в ХIХ веке такие писатели, как Н.В. Гоголь и А.П. Чехов, обратили внимание на понятие «мелочи» в жизни, на трагизм повседневных ситуаций, из которых складывается вся жизнь героя и из плена которых он не может вырваться. Чрезвычайно ярко, с поистине документальной убедительностью картина замкнутого круга будничных обстоятельств представлена в творчестве А.П. Чехова, демонстрирующем сущность «парадоксальности» жизни, заключающейся в том что «ненормальной является сама норма жизненных отношений».
Однако со временем в художественной литературе начала ХХ века обостряются основные глобальные противоречия времени, приходящие на смену изображению личной трагедии отдельно взятой личности. Во второй половине ХХ века общественно-бытовые и политические конфликты в творчестве неореалистов отходят на второй и третий план. В Советском Союзе развитие содержания художественного конфликта сделалось основной темой соцреализма в искусстве. В 1920-1970-е годы в советской литературе происходило развитие темы социального конфликта «личность – среда» и «характер – коллектив». Раскрытие содержания таких конфликтов, как «человек и общество», «город и деревня», «новатор и консерватор», отныне стало выступать в качестве главной задачи писателей советского времени.
Как полагает А.Г. Коваленко, «История русской литературы ХХ века есть, по сути, история утраты принципа амбивалентности, найденной художниками ХIX века (Пушкиным, Достоевским), в монологическом «одноакцентном» (М. Бахтин) мире соцреалистической эстетики и ее последующего обретения в литературе 60–80-х годов ХХ века, характеризующейся последовательной борьбой за принцип диалогизма художественного сознания (В. Гроссман, В. Шукшин, Ю. Трифонов и др.)» [70, с.15]. И здесь мы подходим к непосредственному анализу творчества В. Шукшина, у которого в центре сюжета в первую очередь оказывается обычная жизнь обыкновенного человека. Герои В.Шукшина – энергичные люди, любящие труд, науку, будни и праздники и, самое главное, народ. Автор говорит: «Нравственность есть Правда. Не просто правда, а Правда. Ибо это мужество, честность, это значит – жить народной радостью и болью, думать, как думает народ, потому что народ всегда знает правду» [166, с.401-413]. Таким образом, модно прийти к очевидному выводу, что центральное место в творчество В.Шукшина занимает нравственная эстетика.
Шукшинский «чудик» – это воплощение амбивалентности. Феномен амбивалентности означает, что «чудик» вызывает у читателя в одно и то же время два диаметрально противоположных чувства. Яркий пример такого амбивалентного персонажа – Спирька Расторгуев, герой рассказа «Сураз». Парадоксальность его характера заключается в том, что, с одной стороны, он необыкновенно добр: «Пришел – такой же размашисто красивый, дерзкий и такой же неожиданно добрый. Добротой своей он поражал, как и красотой. Мог снять с себя последнюю рубаху и отдать – если кому нужна. Мог в свой выходной поехать в лес, до вечера пластаться там, а к ночи привезти машину дров каким-нибудь одиноким старикам»1. [169, c.450]. Однако кульминацией рассказа становится запретная любовь Спирьки к замужней женщине, приводящая к трагическому финалу – самоубийству Расторгуева. В.А. Чалмаев пишет: «Самоубийство Спирьки – от стыда перед хрупкой (и сильной) женщиной, спасавшей сразу двух мужчин: мужа – от пули, Спирьку – от неотмолимого греха, гибели нравственной – итог крайнего потрясения героя» [149, c.97].
Образ города: идеальное и реальное
Василий Макарович Шукшин является выдающимся русским писателем ХХ века, незаурядным актером и кинорежиссером. Все аспекты его творчества неизменно привлекают внимание научных и литературоведческих кругов. Произведения В. Шукшина анализируются в книгах В.А. Апухтиной «Проза В. Шукшина» (1986), Е.В. Вертлиба «Василий Шукшин и русское духовное возрождение» (1990), Е.В. Черносвитова «Пройти по краю» (1989), В.И. Коробова «Василий Шукшин: Вещее слово» (1977), В.М. Карпова «Талантливая жизнь: Василий Шукшин – прозаик» (1986), А.И. Куляпина «В.М. Шукшин и русская классика: [Монография]» (1998). Кроме того, философские взгляды писателя рассматриваются в работах Л. Аннинского, В.Ф. Горна, Н.Л. Лейдермана, С.М. Козловой, Г.А. Белой, Л.В. Емельянова, М.Н. Липовецкого и др.
В. Шукшин не ограничивается одним сюжетом и одним типом героя, в его произведениях присутствует целый мир, населенный персонажами с разными характерами. Сюжеты его рассказов разнообразны: от бытовых зарисовок до философских рассуждений об экзистенциальных и нравственных проблемах жизни. Критики много раз обращали внимание на эту особенность творчества В. Шукшина. Л. Аннинский замечает, что, на первый взгляд, система персонажей В.Шукшина – «это пестрый мир самобытнейших, несхожих, самодурствующих характеров». Но далее критик добавляет, что эти персонажи имеют общие черты: «этот мир зыблется, словно силясь вместить что-то всеобщее, какую-то единую душу, противоречивую и непоследовательную» [3, с.639].
Литературные исследователи отмечают такой принципиально важный для В. Шукшина момент, как большое разнообразие героев в его произведениях. Например, В.Д. Серафимова замечает: «Сюжеты в рассказах Шукшина вбирают в себя картину мира, они динамичны, действие разворачивается стремительно, диалоги обладают уникальным диапазоном содержательных функций, раскрывают связь человека с окружающими его людьми, с природой, обнаруживают и воссоздают жизненные противоречия. Без какого-то конфликта, длительного или кратковременного, трудно представить рассказ Шукшина» [118, с.252].
В. Шукшин является одним из ярких представителей литературного направления, получившего название «деревенской прозы», тенденции к развитию которого особенно отчетливо наметились к 60–80-м годам ХХ века. Проблематика «деревенской прозы» характеризуется обращением к судьбе представителя русского крестьянства во второй половине ХХ века, интересом к личности сельского жителя, вынужденного взаимодействовать с окружающим миром и людьми в условиях переоценки культурных и материальных ценностей, урбанизации, индустриализации, неотвратимо ведущих к возникновению не только внешнего, но и внутреннего конфликта в сознании героев произведений.
Проблема утраты деревенских жизненных ценностей, красоты души волнует не только В.Шукшина, но и других русских писателей. А. Макаров в своей книге «В глубине России» пишет о том, что главный вопрос современности – это «вопрос о культуре села, об утрате лирики сельской жизни, того, что было для души, об уходе старых обрядов и обычаев и об образовавшейся пустоте благодаря отсутствию новых... сейчас это стерто, нивелировано единым образованием, радио, кино, транзисторами, повешенными вместо грамотки через плечо» [92, с.341]. В. Шукшин родился в селе Сростки Алтайского края, прожил там до 17 лет, а потом ушел из деревни в город «ради куска хлеба». Никто, кроме него, выходца из народа, знающего деревенскую жизнь «изнутри», не смог бы лучше описать ее в своей прозе, столь тонко и полно раскрывая при этом духовный мир простого русского человека.
Деревенский персонаж В.Шукшина, как правило, является обладателем высокого духовно-нравственного потенциала, ему неведомы условности и страхи, присущие горожанам, он не стесняется говорить правду, озвучивать собственные мысли, чем зачастую и провоцирует проявление неприязни к себе у городских жителей, более привычных к маске лицемерной вежливости. В свою очередь неприязнь эта выражается в насмешке над «простаком», таким странным, смешным и неловким в такой «неудобной» для окружающих искренности.
Личность В.Шукшина как человека и как писателя формировалась в крестьянской среде. Процесс становления пришелся на трудный и голодный послевоенный период. Драматических событий коллективизации и Второй мировой войны, существенно изменивших жизнь русской деревни и трагически отразившихся на судьбах миллионов людей, оказалось более чем достаточно, чтобы «снабдить» будущего творца целой галереей образов – очень разных, зачастую противоречивых, мятущихся в поисках себя и смысла жизни, заставляющих сопереживать, презирать, любить и ненавидеть, восхищаться и удивляться одновременно. Нет среди них только приглаженных или «картонных», искусственно выдуманных. Их попросту не могло быть у В.Шукшина, принципиально исходившего в создании своих произведений из собственного опыта, из «жизненной правды». «Все, что волновало «деревенскую прозу» – разрыв с традициями, лишение коренных деревенских жителей их генетических корней, миграция в город, ускорение темпов жизни, механизация производства, всеобщая модернизация, загрязнение окружающей среды, духовная и моральная деградация» [150, с.60]. Эти обстоятельства подтолкнули В.Шукшина к решению стать одновременно и писателем, и режиссером, чтобы всеми силами защищать духовные ценности и права деревенских и даже городских жителей и вообще всего русского народа, потому что в этот период, во второй половине ХХ века, город со своей властной притягательностью и вместе с тем холодной бесчеловечностью постепенно губит нравственно-человеческие идеи и ценности, и этот процесс во всё большей степени охватывает деревню.
У В.Шукшина есть рассказы, повествующие о простых сельских людях, их быте, взгляде на жизнь, душевных переживаниях, личностных конфликтах. К таким произведениям относятся, например, «Далекие зимние вечера», «Рыжий», «Светлые души», «Одни», «Охота жить», «Дядя Ермолай» и т.д. Это рассказы не о специфических персонажах шукшинской прозы – «чудиках», а о самых обыкновенных, рядовых деревенских жителях.
«Чудик» непредсказуемый: трагический финал
Динамичность многих характеров «мечтателей» заставляет их задумываться о собственной их роли в истории и, как следствие, обусловливает их общественно-политическую активность. «Шукшинский герой часто не знает, куда себя деть, как и на что использовать собственную душевную удаль, он мается от собственной бесполезности и бестолковости. Герой, живущий в деревне и занятый привычной, по-деревенски монотонной работой, не может и не хочет раствориться в сельском быту» [96, c.150]. Васёка в рассказе «Стенька Разин», мастеровой человек, чувствует в себе «талант», ему не нравится место, где «души нет в работе» [c.30]. Единственная работа, которая ему по душе – вырезание деревянных фигурок людей: смолокура, артистки... Его мечта – вырезать фигуру Стеньки Разина, хотя окружающие считают это бесполезным делом. И он создает-таки свой шедевр, в который вкладывает всю душу. Основная мысль этого рассказа: жизнь имеет смысл, когда у человека есть мечта, но еще важнее, когда он думает не только о мечте, но и о своем народе: «Он любил свои родные края, горы свои, Захарыча, мать… всех людей. И не понимал Васёка, что нужно делать для людей. Чтобы успокоиться» [c.34] .
В. Шукшин как автор в его мыслях, идеях, мечтах неотделим от своих персонажей, у них одинаковое «рассуждение, размышление, человеческие волнения». В. Коробов говорит об этом: «Василий Макарович мечтает о том, чтобы свести людей в такой ситуации, где бы они решали вопросы бытия, правды». Критик видит в большинстве шукшинских рассказов следующий смысл: «десятки рассказов с «крайними» ситуациями, в которых люди размышляли отнюдь не о том, как на лишний кусок хлеба заработать, а решали, волновались, мучились, размышляли – о душе, о смысле жизни, об иной жизни и судьбе…» [76, с.345]. Стремление чудика-мечтателя Васёки, по сути, схоже со странным поступком столяра Андрея Ерина из рассказа «Микроскоп», потому что окружающие видят в их мечтаниях лишь что-то бесполезное и напрасное. Андрей соврал жене, что потерял деньги, отложенные на зимние шубки для детей, а сам купил микроскоп. Его мечта – борьба со всеми микробами, которые «на каждом шагу окружают нас». Он подозревает ученых в склонности к конспирологии и сетует, что они в свои лучшие микроскопы «все видят. И молчат. Не хотят расстраивать народ» [c.393] . Андрей, простой деревенский человек, мечтает сделать «научное дело» для всего человечества: с помощью микроскопа уничтожить все зло в мире. Для автора не важно происхождение героя или его профессия, самое главное в жизни – это доброе дело, высокая мечта, которая есть в его душе. Сам В. Шукшин так говорит о мечтах своих героев: «…душа человеческая мечется и тоскует, если она не возликовала никогда, не вскрикнула в восторге, толкнув нас на подвиг, если не жила она никогда полной жизнью, не любила, не горела» [74, с. 149].
Еще одним ярким примером «чудика-мечтателя» является Митька Ермаков из рассказа «Сильные идут дальше». Односельчане говорят о нем как о «выпивохе» и «ходячем анекдоте». Странный человек, с детства слишком много мечтавший, «Митька превратился в самого нелепого, безнадежного мечтателя – великовозрастного» [c.537]. Одна, может быть, самая причудливая его мечта – о том, как он найдет травку, которая способна излечивать все формы рака за три дня, и будет лечить ею всех, в первую очередь – бедных. Разумеется, в фантазии этого нелепого человека никто не верит. В рассказе сначала раскрываются некоторые отрицательные стороны характера Митьки, но постепенно становится очевидной добродушная мечта героя: помогать людям, в первую очередь бедным и женщинам. Вот и в конце рассказа он, похоже, изобрел машину для печатания фальшивых денег – опять же в помощь неимущим... В. Чалмаев так говорит об этом типе рассказов В. Шукшина: «По сути дела он создаёт антиновеллы, цепочки «случаев», часто абсурдных, веря, что невероятности, причуды его «чудиков» всё же истинее, живее банального скучного хода событий» [149, с.70-71].
Главная особенность шукшинских «чудиков» состоит в том, что они всегда ищут для себя дело по сердцу, приносящее искреннее удовлетворение, даже если для этого нужно сменить десяток профессий. И когда, наконец, находят, то отдаются ему всеми силами и со всей страстью – как, например, Сергей Иванович Кудряшов из рассказа «Психопат». «Он и правда какой-то ненормальный» [c.860] – так характеризует его автор в первых же строках рассказа: не зря же в селе все его зовут Психопатом. У Психопата есть одна страсть: «...он убежден, что делает великое дело – книги собирает. У него целая теория на этот счет» [c. 876]. Он хороший библиотекарь, «любопытный и с неистребимой энергией», который постоянно ходит по дальним деревням, где скупает старинные книги. И убежден, что человек, не читавший классики, – пропащий и никчемный человек, даже если он имеет высшее образование. Конфликт с медсестрой, которой никак не удается сделать Кудряшову укол в вену, и последующий скандал с врачом основаны на парадоксальной аргументации: «Она не читала Льва Толстого, поэтому не умеет» [c.865]. Судя по всему, этот человек ожидает, что каждый член общества обязан относиться к своей работе с такой же полной самоотдачей, как он сам. Странные причинно-следственные связи между не имеющими ничего общего событиями, которые выдумывает Психопат, его особенная философия – все это непонятно для окружающих, но в конце концов пробуждает интерес врача и заставляет его задуматься о жизни.
Человек и Бог: диалектика взаимоотношений
Главная идея, которую В. Шукшин стремится донести до своего читателя, – это необходимость жить по-человечески, в гармонии с такими морально-эстетическими понятиями, как правда, нравственность, вера в истину. Ценностные категории, которыми оперирует В. Шукшин, очень сложно подвергнуть сомнению, потому что это – ценности, выверенные веками, сформированные в сознании любого индивида на основе принципа выживания человеческого рода. Это – любовь, дружба, вера, нравственность, родственные связи, привязанность к месту, где родился, преданность, честность, всё то, что в стратегической перспективе позволит своему адепту или его потомкам оказаться в более благоприятном положении по сравнению с тем, кто из временных тактических соображений ими поступается. Так, погоня за актуальными в определенный, не слишком длительный, промежуток времени материальными благами в результате оборачивается для их обладателя внутренней опустошенностью, утратой понимания смысла жизни, непреходящим беспокойством и терзаниями. Писатель пытается «достучаться» до всех, кто на время забыл о том, что действительно важно и первостепенно. Ведь человеческая жизнь так коротка, немудрено и «заблудиться» в приоритетах, ища сиюминутную выгоду и полностью позабыв о глобальном.
Исходя из вышесказанного, можно сказать, что герой В. Шукшина – это деревенский философ, который пытается дать объяснение жизни и смерти, ищет Бога и истину, в которую он должен верить. Исследователь Геллер утверждает: «Его герой – это русский мужик в поисках свободы» [189, с.311]. Другие критики, например, В. Коробов, сравнивая духовные ценности простого деревенского человека и горожанина, приходят к следующему выводу: «То, что внутренний мир крестьян по-своему сложен, духовные запросы в деревне – не меньше, чем в городе, нравственные проблемы стоят столь же остро, а говорят «простые люди» (во всяком случае, большинство из них) языком богатым и образным, гораздо менее засоренным, чем «городской», – это В. Шукшин постоянно показывал и доказывал и в своей прозе, и в кинематографе, и в публицистике» [76, с.152]. Эти «духовные запросы» чрезвычайно волнуют героя рассказа «Гена Пройдисвет». Шалопай Генка полемизирует с дядей о существовании бога и необходимости веры. Генкин дядя все 60 лет своей жизни был неверующим, и вдруг «Дядя Гриша недавно поверил в Бога и ходил теперь отрешенный, тихий, кротко и снисходительно смотрел на житейские дела. Эта кротость обозлила Генку» [с.721]. Дядя убежден, что существует некое «высшее наблюдение» за человеком, его жизнью и поступками; Генка же пытается найти объяснение, почему «нормальный мужик» умудрился уверовать в Бога, и убежден, что дядя притворяется. По представлениям Генки, верующий человек хил телом, немного глуп, живет просто и одиноко – словом, полная противоположность крепкого и жизнелюбивого дяди Гриши. Но Генка думает, что дядя еще и хитрый. Их финальная беседа об истине, притворстве и лжи заканчивается дракой. Сюжет рассказа наглядно демонстрирует конфликт религиозных и атеистических взглядов населения СССР в 1960-е годы. С данным рассказом перекликается набросок под названием «Зачем?» из шукшинских «Выдуманных рассказов»: проститутка вдруг окрестилась и поверила в Бога. Можно сделать вывод, что, с точки зрения В. Шукшина, неверующие люди тоже имеют права искать истину и Бога.
Проблема религиозно-нравственной этики имеет особое место в творчестве В. Шукшина. Яркий пример этого рода – два противоположных персонажа: Сёмка Рысь в рассказе «Мастер» и бригадир Шурыгин в рассказе «Крепкий мужик». Два разных характера, но, как говорит Л. Емельянов, В. Шукшин ищет некий глубинный смысл в этих противоположностях. По словам Л. Емельянова, «Шукшина интересуют не всякие проявления характеров и не любые способы их изображения. Подробное и ровное описание поступков героев ему чуждо. Его излюбленный тип изобразительности – афоризм, дерзкий и изящный парадокс. Поэтому определенные стороны человеческих характеров, которые он находит нужным акцентировать, он берет как бы на «отрезке» их наиболее интенсивного проявления и смело оттеняет их контрастными сторонами, минуя все промежуточные звенья» [52, с.91].
Первый из этих героев, Сёмка, мастер с золотыми руками, пытается восстановить брошенную церковь в деревне Талице; как он сам говорит – «так просила душа». За разрешением на ремонт церкви он обращает к отцу Герасиму, батюшке в районном центре, митрополиту, представителям властей. Ни разрешения, ни средств на реставрацию он так и не получает. Горькое разочарование заставляет Сёмку больше не ходить к церкви и отворачиваться, если случится проезжать мимо. В. Шукшин рисует портрет человека, талантливого и красивого душой, целеустремленного, настойчивого в поисках правды и в достижении поставленной цели. Герой второго рассказа, бригадир строителей Шурыгин, напротив, разрушает старую церковь ради кирпича. За это деяние окружающие, все как один, называют Шурыгина дьяволом. Его скандал с уважаемым в деревне учителем, с деревенскими старухами – свидетельство экзистенциального конфликта разных поколений, различного взгляда на веру и религию, на сохранение не только церкви семнадцатого века, но, шире, – сохранение русской традиции, русской души. Л. Аннинский, сравнивая этих двух героев В. Шукшина, приходит к выводу, что «Шукшин теперь не столько различает «хороших» и «плохих» людей (как он не без щедрого благодушия делал это в начале 60-х и не без азартного перехлеста в конце 60-х годов), сколько ищет в разных, пестрых, несхожих людях какой-то общий психологический секрет, какую-то объединяющую загадку, присутствие какого-то хитрого «беса», который всех обманул, все характеры исказил, все связи подменил....» [5, с.254]. Опираясь на слова Аннинского, можно сказать, что В. Шукшин не идеализирует своих героев, каждый из его персонажей в одной и той же ситуации поступает по-своему, и автор не судит их поступки, предоставляя это делать читателю.
