Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Литературная деятельность русских поэтесс Китая в культурном пространстве российского зарубежья: развитие тенденций «серебряного века» в контексте региональных особенностей 21
1.1. Художественное творчество женщин в России на рубеже XIX-XX веков 21
1.2. Роль и место эмигранток-дальневосточниц в культуре и литературе русского зарубежья 30
1.3. Рецепция женского творчества в культурном сознании дальневосточной эмиграции 48
Глава 2. Поэтологические особенности женской лирики русского Китая в контексте тендерной и этнокультурной самоидентификации 66
2.1. Художественные способы реализации женского начала в культурной жизни русского Харбина и в поэтическом мире харбинских сочинительниц 66
2.2. Образ русской женщины в поэзии эмигранток восточного зарубежья 88
2.3. Проблема русскости в творчестве поэтесс дальневосточной эмиграции 102
Глава 3. Индивидуальные формы построения художественного мира в творчестве поэтесс русского Харбина 121
3.1. Патриотическая тема и образ Родины в поэзии Александры Паркау 121
3.2. Поэтика псевдонимов Марианны Колосовой: синтез гражданских и интимных мотивов 135
3.3. Поэтика частной судьбы: библейские реминисценции в творчестве Ольги Тельтофт 152
3.4. Интертекст как способ художественного миромоделирования: лирика Нины Завадской 171
Заключение 186
Список литературы
- Художественное творчество женщин в России на рубеже XIX-XX веков
- Роль и место эмигранток-дальневосточниц в культуре и литературе русского зарубежья
- Художественные способы реализации женского начала в культурной жизни русского Харбина и в поэтическом мире харбинских сочинительниц
- Патриотическая тема и образ Родины в поэзии Александры Паркау
Введение к работе
Данное диссертационное исследование посвящено изучению женской лирики русского восточного зарубежья, её истории, эволюции и проблеме художественного своеобразия.
Актуальность темы обусловлена вниманием современного литературоведения к художественному наследию российского зарубежья, и, в частности, к его восточной ветви. Активная работа по собиранию и изучению литературы русского Китая началась ещё в конце 80-х годов прошлого века за рубежом и продолжилась затем в России.
В рамках изучения культурного наследия российского зарубежья (отечественной и зарубежной россики) недавно выделилась отдельная область - «хар-бинистиш». Термин впервые был предложен В. Перелешиным1 и устойчиво закрепился в современном научном дискурсе. То, что в основу положено наименование именно города Харбина, обусловлено культурно-историческими причинами. Харбин был признанным центром русской эмиграции не только в Китае, но и на всём Дальнем Востоке и в Юго-Восточной Азии. Беженцы из Советской России стремились не просто в Маньчжурию, а именно на КВЖД, надеясь найти в Харбине и на линии не только работу и кров, но и привычный русский уклад жизни среди российского же населения. Основная история культурной жизни русской дальневосточной диаспоры в Китае в первой половине XX века была связана также с этим городом, в котором ещё до революции устоялся русский национальный быт, возникли многочисленные учреждения культуры и образования, а впоследствии сформировалась целая культурная «цивилизация». Ну и, наконец, основная творческая деятельность крупнейших
См. письмо В. Перелешина Л. Хаиндровой от 12 августа 1969 г.: «Поощряйте "харбини-стов". Этот термин сообщу Глебу Петровичу Струве и Иваску, да и Мэри. И Лашенысе, наверное, понравится» // Хаиндрова, Л.10. Сердце поэта. Калуга, 2003. С. 342.
5 литераторов восточного зарубежья прошли именно в Харбине, хотя в середине 1930-х жизнь многих из них будет связана с Шанхаем .
Среди зарубежных и отечественных учёных, внёсших существенный вклад в разработку этого направления в литературоведении, необходимо назвать В.В. Агеносова, О.М. Бакич, О.А. Бузуева, Е.В. Витковского, Дяо Шаохуа, В.П. Крейда, Б. Кодзиса, И. Ли, Е.П. Таскину, Э. Штейна и других.
В настоящее время наметился качественно новый этап в изучении литературы восточного зарубежья. На смену скромным подборкам стихов дальневосточных поэтов в журналах и разрозненным литературоведческим публикациям приходят персональные литературные издания, новые книги мемуаров, а также специальные научные исследования о жизни и творчестве российских эмигрантов в Маньчжурии.
Первой работой, специально посвященной культурной жизни дальневосточной эмиграции, стало научно-популярное издание «Русский Харбин» (сост. Е.П. Таскина, М, 1998, 2005), раскрывающее малоизвестные страницы истории русского рассеяния. Кроме того, богатый материал для поэтологического и историко-культурного рассмотрения, собранный в государственных архивах и личных коллекциях, содержат антология «Харбин. Ветка русского дерева» (сост. Д.Г. Селькина, Е.П. Таскина. Новосибирск, 1991). «Русская поэзия Китая» (сост. В.П. Крейд, О.М. Бакич, М., 2001), книга стихов и воспоминаний Л. Хаиидровой «Сердце поэта» (сост. Т.А. Пищикова, Калуга, 2002), мемуары В. Слободчикова «О судьбе изгнанников печальной» (М., 2005), его же лирический сборник «Земля отцов» (Владимир, 2002), двухтомник стихов А. Ачаира (Сан-Франциско, 2004), собрание стихов и переводов М. Визи (сост. О.М. Бакич, 2005), Особым культурным и научным событием стал выход 10-томника «Литература русских эмигрантов в Китае», который был подготовлен трудами китайских учёных и переводчиков (под ред. Ли Янлена, Пекин, 2005).
" Принимая всё это во внимание, понятия «литература / поэты русского Харбина» нами используются наравне с понятиями «литература русского Китая», «дальневосточная эмигрантская литература», «литература восточной ветви русского зарубежья».
Большую работу по систематизации и анализу литературных и мемуарных текстов русской диаспоры в Харбине и Шанхае в последние годы осуществляют литературоведы Дальнего Востока, что, в первую очередь, объясняется географическим соседством Дальневосточного округа России с Северо-Востоком Китая. Среди них: Г.П. Аникина (Хабаровск), О.А. Бузуев (Комсомольск-на-Амуре), А.А. Забияко (Благовещенск), И.С. Трусова (Владивосток), СИ. Якимова (Хабаровск) и другие.
Существенный вклад в изучение культуры русской диаспоры внесли учёные-историки Г.В. Мелихов (Москва) и В.Ф, Печерица (Владивосток), а также А.А. Хисамутдинов (Владивосток), который ввёл в научный оборот многочисленные материалы заграничных фондов, список публикаций русских авторов по этой проблематике в зарубежных изданиях, библиографические справки (хотя они не всегда точны или полны).
Изучением и популяризацией культурного наследия харбинской эмиграции занимаются сотрудники дальневосточных музеев, библиотек и работники средств массовой информации: Н. Гребенгокова (Хабаровск), Т. Калиберова (Владивосток), А. Колесов (Владивосток) - редактор журнала «Рубеж», который выходит с 1992 г. и претендует на роль преемника одноимённого эмигрантского издания. Новый журнал предлагает многочисленные литературные источники дальневосточного зарубежья.
Объектом большинства литературоведческих исследований является творчество, как правило, крупнейших представителей дальневосточного крыла русской литературы. Так, В.В. Агеносов высказывает следующее суждение: «Не следует преувеличивать значение харбинских литераторов для глобального развития русской культуры. Большинство авторов-дальневосточников внесли вклад лишь в развитие региональной литературы, но по крайней мере четыре имени следует назвать как вошедшие в золотой фонд литературы русского рассеяния: Арсений Несмелов <...> Алексей Ачаир, Валерий Перелешин и
7 Be.Н. Иванов...» К настоящему времени уже защищен ряд диссертационных работ4, и опубликованы монографические труды5 о творчестве этих авторов.
Основное внимание современных исследователей-харбинистов направле-' но на изучение особенностей идейно-тематического комплекса, системы образов, субъектной организации, идиостиля ведущих поэтов дальневосточного зарубежья. Лишь некоторые авторы уделяют внимание жанровому и версифика-ционному репертуару лирики А. Несмелова, В. Перелешина, А. Ачаира, что позволяет выявить общие тенденции развития дальневосточной эмигрантской литературы и включить харбинских и шанхайских писателей в социокультурный процесс единой русской литературы 1920-1950 гг. Особый интерес представляет связь творчества харбинских литераторов с традициями русской литературы ХТХ-ХХ веков, а также отражение процессов этнокультурного взаимодействия в литературе русского Китая. Изучение этих процессов только начинается в отечественном литературоведении.
Тем не менее, на литературной карте дальневосточного зарубежья остаётся немало «белых пятен» в отношении как отдельных историко-литературных и биографических фактов, так и целых творческих судеб и художественных тенденций. Для создания щлостного представления о путях развития литературы русской диаспоры в Китае изучения художественного наследия литераторов лишь первого ряда, конечно, недостаточно.
Выбор темы диссертационного исследования связан с необходимостью сосредоточить исследовательский интерес на изучении отдельных тенденций литературного процесса русского Харбина, определяющих своеобразие литера-
Агеносов, В.В. Литература russkogo зарубежья (1918-1996). М., 1998. С. 54.
См., например: Романова, О.Н. Лирика Арсения Ыесмелова: проблематика, мифопоэтика, поэтический язык: дисс. ... канд. филол. наук. Владивосток, 2002; Соловьева, Т.М. Лирика Валерия Перелешина: проблематика и поэтика: дисс. ... канд. филол. наук. М., 2002; Трусо-ва, И.С. Арсений Несмелов: поэтическая биография: дисс. .„ канд. филол. щук, Владивосток, 2000; Царегородцева, Т.И. Арсений Несмелов: поэтическая судьба в контексте переломной исторической эпохи: дисс.... канд. филол. наук. Омск, 2002.
^ Бузуев, О. А. Творчество Валерия Перелешина. Комсомольск-на-Амуре, 2003; Бузуев, О А. Поэзия Арсения Несмелова. Комсомольск-на-Амуре, 2004; Забияко, А.А. Тропа судьбы Алексея Ачаира. Благовещенск, 2005; Якимова, СИ. Жизнь и творчество Вс.Н. Иванова в историко-литературном контексте XX века. Хабаровск, 2001.
8 туры восточного зарубежья: смену тематических приоритетов в лирике разных поколений харбинских литераторов, связанных с эволюцией ментальных и духовных установок, этнокультурные и этнопсихологические ориентиры поэтов-дальневосточников, поиски в области стиха, взаимоотношения с лирикой «парижской ноты» и метрополии.
В русле современного подхода к исследованию творческого процесса и психологии творчества представляется важным сосредоточить исследовательский интерес на проблеме интерпретации литературного произведения и с точки зрения тендера6. Тендер - культурно-символическое определение пола. Термин подчеркивает не природные, а социо-культурные причины меж-половых различий. Мужчина и женщина, с одной стороны, противопоставляются друг другу, у них различаются поведение, мышление, даже речь (что не может не сказаться на особенностях их художественного творчества), но с другой, являются неразрывно между собой связанными, говоря словами А. Платонова, «женщина и мужчина - два лица одного существа».
По мнению ряда учёных (Е.А. Земской, М.А. Китайгородской, Н.Н. Розановой, Л.Н, Пушкарёва и др.), невнимание к вопросу о тендерной природе текста приводит к унификации результатов художественного творчества. Ведь каждое произведение представляет собой индивидуальный творческий акт, где личность художника, его психо-сексуальный портрет, наряду с этническими и возрастными представлениями, самым непосредственным образом определяют содержание и форму произведения.
С другой стороны, небезосновательными можно считать и сомнения другого рода: «Много ли принципиальных отличий в духовном мире женщины и мужчины? Не обратимы ли некоторые их специфические свойства? Мало ли знаем мы мужчин с мягким женственным характером и, наоборот <...>? Что
См.: Пуппсарёв, Л.Н. Тендерный анализ и его применение к изучению истории культуры // Отечественная история. 1999. № 1. С. 19.
См. об этом: Горошко, Е.И. Особенности мужского и женского стиля письма // Тендерный фактор в языке и коммуникации: сб. тр. М, 1999; Земская, Е.А. Особенности мужской и женской речи // Русский язык в его функционировании: сб. статей. М., 1993; Теория и история феминизма. Харьков, 1996. С. 81-85.
9 нам, наконец, остаётся делать с поэтами-"транссексуалами", по доброй воле поменявшими личное местоимение в ту или иную сторону? Как тут не вспомнить сатирическое послание Саши Чёрного "Критику" <1909>: "Когда поэт, описывая даму, / Начнёт: "Я шла по улице. В бока впился корсет», - / Здесь "я" не понимай, конечно, прямо - / Что, мол, под дамою скрывается поэт, / Я истину тебе по-дружески открою: / Поэт - мужчина. Даже с бородою"»8.
Но женская культура (литература), по справедливому замечанию Ю.М. Лотмана, - не только культура женщин. Это особый взгляд на культуру, необходимый элемент её многоголосия. Ю.М. Лотману принадлежит любопытное наблюдение (сделанное на материале прозы А. Пушкина), что именно женский взгляд является реализацией вечно человеческого. В одной из своих работ, посвященных внутреннему миру женщины, учёный, например, приводит такие слова пушкинской героини из неоконченного «Романа в письмах»: «...способы нравиться в мужчине зависят от моды, от минутного мнения, а в женщинах -они основаны на чувстве и природе, которые вечны». Антитеза «мужского взгляда» и «женского», - подводит итог Ю.М. Лотман, - у Пушкина заменяется противопоставлением исторического и вечного .
В диалектической связи этих полярных точек зрения особый интерес представляет женская лирика русского Китая, главным образом, Харбина, которая до сих пор не была предметом специального научного рассмотрения. Под термином «женская лирика» понимаются поэтические произведения, написанные женщинами и отражающие специфический женский взгляд на мир и человека.
Обращение к самому факту художественной деятельности российских женщин в Китае приобретает исключительную важность в качестве наглядного свидетельства особой роли эпохи «серебряного века» в культурном и литера-
Федотов. О.И. Отзыв на диссертацию Е.В. Изусиной «Лирическая героиня в русской лирике XIX века (на материале творчества А.П, Буниной, К.К. Павловой, М.А.Лохвицкой)», представленной на соискание учёной степени кандидата филологических наук по специальности 10.01.01 - русская литература//Личный архив О.И. Федотова.
Лотман, Ю.М. Женский мир // Лотман, Ю.М. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII - начало XIX века), СПб., 1994. С. 73-74.
10 турном движении за пределами нашей Родины. Как известно, рубеж веков и первые десятилетия XX века ознаменованы массовым вхождением представительниц слабого пола в литературное сообщество.
Кроме того, тексты харбинских поэтесс, отражающие особенности женского опыта, привычек, взглядов, вообще, жизни в эмиграции, представляют ценность не только как продукт литературы, но и как источниковедческий документ. Ведь в творчестве авторов-женщин, находившихся в положении изгнанниц, когда психоэмоциональное восприятие всего происходящего обостряется, своеобразно преломляются и художественная, и социальная природа. Не случайно русским женщинам, проживавшим в Маньчжурии, удалось оставить больше мемуаров, чем их западным «сестрам» в эмиграции .
Отметим, что в современном отечественном литературоведении появилось уже немало работ, рассматривающих произведения литературы в аспекте тендерной проблематики. Изучение «гендерных универсалий» (М. Золотоно-сов) русского художественного текста ведётся весьма интенсивно на материале творчества писателей Х1Х-начала XX вв. Объектом такого рода анализа уже стали отдельные произведения А.С. Пушкина, Н.В. Гоголя, Ф.М. Достоевского, Л.Н. Толстого, А.П. Чехова, В.В. Розанова и других авторов-классиков. Не менее активно изучается в означенном аспекте русская литература XX столетия (А. Платонов, М. Булгаков и др.). Существует и ряд исследований, касающихся женской литературы в России начала прошлого века, и за её западными границами в первую волну эмиграции . Хотя, конечно, в общем контексте развития литературы русского зарубежья творчество поэтесс отдельно не рассматривается (за исключением М. Цветаевой и 3, Гиппиус).
' См., например: Жемчужная, 3. Пути изгнания. Нью-Йорк, 1987; Мокринская Н. Моя жизнь. Тенафли, 1995; Рачинская, Е.Ы. Калейдоскоп жизни. Париж, 1990; Рачинская, Е.Н. Перелётные птицы. Сан-Франциско. 1982; Софонова, О. Пути неведомые. Мюнхен, 1980; Хаиндрова, Л. Вспоминая ушедшее//Хаиндрова, Л.Ю. Сердце поэта. Калуга, 2003; Якобсон, Е. Пересекай границы. М., 2004.
См., например: Демидова, О.Р. «Эмигрантские дочери» и литературный канон русского зарубежья // Пол, тендер, культура: сб. статей. Вып. 2. М., 2000. С. 205-219; Михайлова, М.В. Писательницы Серебряного века в литературном контексте эпохи // Вестник Моск. ун-та. Сер. 9, Филология. 2001. № 1. С. 35-43; Тарланов, Е.З. Женская литература в России рубежа веков (социальный аспект)//Русская литература. 1999. № 1. С. 134-144.
В отношений же культурного наследия восточного зарубежья существует лишь одно монографическое исследование, написанное в историко-культурном ключе и напрямую связанное с деятельностью женщин1 .
При этом сами харбинцы в 1920-1940-е гг. проявляли активный интерес к женской художественной деятельности13, пристально наблюдая за творчеством современных им авторов-женщин как в эмиграции , так и в метрополии . Хотя, в первую очередь, интересовались опять-таки лирикой А. Ахматовой и М. Цветаевой16.
' Такой литературоведческий «пробел» связан, с одной стороны, с неутихающими до сих пор в российской научной среде спорами о «специфике» женской художественной деятельности, когда сами ключевые понятия данной области («женская литература / поэзия / проза», «история женской литературы») являются дискуссионными и нуждаются в специальном обсуждении. С другой стороны, малая изученность женского творчества как отдельного явления связана с распространённым мнением о том, что особенно значительных фигур для развития русской литературы XX века в Китае не было.
Однако специалисты указывают, что талантливым, тонким лириком была Марианна Колосова (В.П. Крейд, Е.В. Витковский). При этом О.М. Бакич, выделяя «тройку лидеров», наряду с Арсением Несмеловым и Валерием Переле-шиным, включает туда Марию Визи. Китайская исследовательница Г.Х. Сюй
" Лазарева, СИ. Российские женщины в Маньчжурии: Краткие очерки из истории эмиграции. Владивосток, 1996.
J См., например, статьи Н. Резниковой (Н.Р.): О женском творчестве: литературный очерк // Шанхайская Заря. 1943. 28 февраля; Мадам де Сталь: путь женского творчества // Шанхайская Заря. 1943.14 марта; Жорж Занд // Шанхайская Заря. 1943, 11 июля.
См, например, статьи: Женская душа в поэзии // Рубеж. 1933. № 40; Смотр женских литературных сил эмиграции Дальнего Востока // Рубеж. 1934. № 47. С. 24-25; Н.Р. Русские писательницы говорят и на чужбине: беглый обзор женских литературных сил в Европе // Рубеж. 1935. Рецензии: Сокольский, В. Галина Кузнецова. «Утро». Париж, 1930. // Рубеж. 1930. № 11.С. 22.
Об увлечении, например, творчеством О. Берггольц и М. Алигер упоминает в своих воспоминаниях Н. Крук (Нам улыбалась Кван Инь // Бюллетень Игуд Иоцей Син. 2003. № 376. С. 26).
6 См., например, публикации Ы. Резниковой (Н.Р.): Поэзия Анны Ахматовой // Рупор. 1931. 27 февраля, 6 марта, 13 марта, 20 марта; отзывы на сочинения М. Цветаевой // Рубеж. 1933. № 26. С. 24; Рубеж. 1934. № 13. С. 25; Рубеж. 1934. №28. С. 24; Рубеж. 1936. №42. С. 24.
12 как одного из наиболее талантливых харбинских поэтов указывает Лариссу17 Андерсен. Кстати, сами писатели-дальневосточники также неизменно выделяли Л. Андерсен, не забывая и М. Колосову, и Л. Хаиндрову, а в начале 40-х годов стали говорить и о Н. Завадской.
Таким образом, обращение к женской лирике в контексте изучения харбинской литературы поможет реконструировать социокультурную ситуацию, в которой оказались русские эмигранты в Китае, обрисовать общие тенденции развития литературного процесса в зарубежье, а также открыть новые поэтические имена, и, возможно, выявить некоторые специфические черты литературного процесса дальневосточного зарубежья в его тендерном аспекте.
Степень изученности женской лирики русского Китая с точки зрения её специфики недостаточна. Вопрос о её художественном своеобразии, особой роли в литературном процессе русской эмиграции, художественных перекличках с литературой метрополии до настоящего времени подробно не исследовался.
Первые попытки критического восприятия произведений поэтесс русского Харбина были предприняты ещё в период 20-40-х годов XX века в докладах и статьях самих дальневосточников: А. Ачаира, В. Перелешина, Е. Сентяниной, Н. Щёголева и других'8, освещавших работу литературного объединения «Чураевка», а также общую литературную ситуацию в регионе. Кроме того, оценки творчества авторов-женщин можно встретить в личной переписке поэтов, а также в рецензиях ведущего критика журнала «Рубеж» Н. Резниковой (Н.Р.), подготовленных на книги их стихов или прозы19. Позднее, уже в мемуарах, бывшие участники литературной жизни восточного зарубежья также не обхо-
Мы придерживаемся сложившейся традиции написания имени Л. Андерсен с двумя «с» (согласно старой транскрипции, которую использует сама поэтесса), но при цитировании чужих текстов приводим орфографию автора (поэтому в настоящей работе встречается двоякое написание этого имени).
См.: Ачаир, А. Птицы певчие // Ежегодник объединения русских журналистов в Маньчжу-Ди-Го. 1938. Вып. 1; Ачаир, А. Семеро [вступ, ст.] // Семеро; лит-худ, сб. Харбин, 1931; Сигма. Работа литературной студии // Чураевка. 1934. № 5; Сентянина, Е. Харбииские писатели и поэты // Рубеж. 1940. №№ 24-25.
19 См., например: Н.Р. А. Паркау (Нилус). «Огонь неугасимый». Шанхай, 1937 // Рубеж. 1937. 15 мая. С. 22-23; Н.Р. Е. Недельская. «У порога». Харбин, 1940 // Рубеж. 1940. № 31; Н.Р. О. Скопиченко. «Сказка о лисе, еже и зайце». Шанхай // Рубеж. 1942. № 18; Н.Р. Е. Рачигюкая. «Джебел Кебир». Харбин, 1937//Рубеж. 1937.
13 дили вниманием женские поэтические голоса и личности поэтесс. Описание отдельных эпизодов из жизни харбинских сочинительниц и разрозненные реплики об их творчестве можно встретить, например, в воспоминаниях М. Волина, Ю. Крузенштерн-Петерец, В. Перелешина, Е. Рачинской, Н. Резниковой, В. Слободчикова . Несмотря на то, что эти мемуарные высказывания Харбин-цев зачастую весьма субъективны, избирательны и бессистемны, они содержат интереснейшую информацию о внешности, психоэмоциональном складе, литературном поведении художественно одарённых харбинок.
Среди тех, кто проделал работу по сбору творческого наследия того или иного автора и воссозданию его биографии, необходимо назвать Э. Штейна, подготовившего публикации о Л. Андерсен, Н. Завадской, М. Колосовой,
? 1
В. Янковской ; О. Бакич, выпустившую полное собрание стихов и переводов М. Визи; а также М, Ивлева и А, Медведенко, напечатавших информацию о биографии М. Колосовой""; Т. Калиберову, опубликовавшую целую серию очерков о своих встречах с Л. Андерсен во Франции (в настоящее время Т. Калиберова работает над книгой стихов и воспоминаний этой поэтессы).
См.: Волии, М. Гибель Молодой Чураевки (воспоминания) // Новый журнал. 1997. № 209. С. 216-240; Волин, М. Русские поэты в Китае // Континент. 1982. № 34. С, 337-357; Крузен-штерн-Петерец, Ю. Чураевский питомник (о дальневосточных поэтах) // Возрождение. 1968. № 204, С.45-70; Крузенштерн, Ю. Воспоминания // Россияне в Азии, 1997-2000. № 4-7; Пе-релешин, В. Русские дальневосточные поэты // Новый журнал. 1972. № 107, С. 255-262; Пе-релешин, В, Два полустанка. Амстердам, 1987; Резникова, Н. В русском Харбине // Новый журнал. 1988. № 172-173. С. 385-394; Слободчиков, В.А. О судьбе изгнанников печальной... М„ 2005.
21 См., например: Штейн, Э. Эмигрантская Кульман // Побережье. 2000. № 9. С. 179-182;
Штейн, Э. Александр Вертинский и Лариса Андерсен (к истории стихотворения «Dancing
girl») //Побережье. 1997, № 6. С. 215-217; Штейн, Э. В. Ю. Янковская // Новый журнал. 1996.
№ 202. С. 312-314; Штейн, Э. В поисках исчезнувшей Атлантиды // Новый журнал. 1999.
№214. С, 266-277.
22 См.: Ивлев, М. Марианна: от Алтая до чилийских Анд // Простор. 2001. № 1; Медведенко,
А. Русский след в Латинской Америке // Эхо планеты, 2001, № 35; Медведенко, А. Такая
судьба... // Советская культура. 1990. 18 августа.
См,, например: Возвращение // Русские без России. 1999. 26 ноября; Ларисса // Русские без России. 1998. 31 января; Не жалейте весной поцелуев... Из Франции о русском Китае // Владивосток. 2005, 25 марта; Рай начинается на кухне и заканчивается в винном погребе // Владивосток. 1999. 26 ноября; Русские стихи с французского чердака // Русские без России. 2001. 16 ноября.
Среди работ научно-исследовательского характера, связанных с темой настоящей диссертации, можно выделить целую группу тех, в которых изображена общая картина литературного процесса на Дальнем Востоке, и, в частности, представлены имена самых крупных и интересных поэтесс русского Харбина: Л. Андерсен, Ф. Дмитриевой, Н. Завадской, М. Колосовой, Е. Недельской, А. Паркау, Е. Рачинской, Н. Резниковой, О. Тельтофт, Л. Хаиндровой, В. Янковской. К таким работам относятся монографии О.А. Бузуева24, работа польского учёного Б. Кодзиса25, китайской исследовательницы Г.Х. Сюй26, а также диссертации её соотечественниц Лю Хао и Цзяо Чень27. В них, как правило, представлены биографические сведения о поэтессах, обозначены центральные темы лирики, а также определены лишь некоторые особенности поэтического языка.
Предметом отдельного рассмотрения творчество женщин русского Китая стало только единожды - в обзоре «Весенние птицы Харбина. Памятник поэтессам русского Китая», подготовленном и опубликованном в 1995 году в газете «Русская жизнь» (Сан-Франциско) поэтом и коллекционером-исследователем М. Юлпом. Им же был написан и цикл стихов о поэтессах русского Китая. Но, являясь, в первую очередь, собирателем поэтического наследия российского зарубежья, М. Юпп в этой публикации сделал главный акцент не на литературоведческом анализе, а на перечислении вышедших у русских эмигранток книг стихов, прозы и мемуаров.
Из-за отсутствия художественных текстов во многих материалах о харбинских поэтессах содержится порой простая констатация биографических (нередко ошибочных) данных. Но среди многочисленных работ подобного
" Бузуев, О.А. Очерки по истории литературы русского зарубежья Дальнего Востока (1917-] 945). М., 2000.
"' Кодзис, Б. Литературные центры русского Зарубежья 1918-1933. Писатели. Творческие объединения. Периодика. Книгопечатание. Мюнхен, 2002.
Сюй (Светлана), Г.Х. Литературная жизнь русской эмиграции в Китае (1920-1940-е годы). М.,2003.
Лю, Хао. Поэзия русской эмиграции в Харбине: основные имена и тенденции: дисс. ... каыд. филол. наук. М., 2001; Цзяо, Чень. Русский литературный Харбин 1920-1930-х гг.: дисс. ... канд. филол. наук. Иваново, 1994.
рода необходимо выделить статью Ю. Линника о романтико-символистских мотивах и образных средствах лирики Л. Андерсен, которая содержит глубокий анализ художественного мира талантливой харбинской поэтессы и вписывает её творчество в мифопоэтический контекст настроений чураевских по-этов .
Среди работ частного характера, выделяющих отдельные аспекты творчества, статья Т. Невалённой о «восточности» поэтики В. Янковской и публикации Н. Гребенкжовой, затрагивающие тему версификационного репертуара Н. Завадской и художественных особенностей лирики Л. Андерсен .
Основным объектом исследования является поэтическое наследие российских эмигранток Китая в первой половине XX века. Внимание обращено, прежде всего, на наиболее значимые поэтические фигуры, при этом акцент делается па произведениях, составляющих целостный контекст либо в пределах прижизненного сборника стихов (М. Колосовой, А. Паркау, О. Тельтофт, Ф. Дмитриевой), либо в рамках собранной позднее книги (Н. Завадской, Л. Хаиндровой). Кроме того, в работе задействован целый ряд художественных текстов, опубликованных в периодических изданиях, антологиях или находящихся в частных собраниях (Л. Андерсен, М. Визи, Е. Недельской, Е. Рачинской, Н. Резниковой, О. Скопиченко).
Следуя посылу о том, что в женской лирике необходимо «каждый признак анализировать в жёстком сравнении с мужской поэзией и с поэзией поэтов-женщин первого ряда» (О. Федотов), в основу сравнительно-типологического анализа были положены произведения дальневосточных поэтов-эмигрантов -современников исследуемых поэтесс (А. Ачаира, К. Батурина, Б. Бета, Н. Светлова, М. Спургота, Е. Лшнова, а также тексты А. Вертинского), стихо-
Линник, Ю. Сольвейг (наброски к портрету Лариссы Андерсен) // Грани. 1995. № 177. С. 149-167.
29 Невалённая, Т.А. Восточные мотивы лирики В. Янковской // Россия и Китай па дальнево
сточных рубежах. Вып. 5. Благовещенск, 2003. С. 319-324.
30 Гребешокова, Н.П. «Я видела бесконечность...» (о творчестве Нины Завадской) // Дальний
Восток. 2004. № 6; «Нам ие рай завещан голубой...» (о творчестве Ларисы Андерсен) // За
писки Гродековского музея. Вып. 7. Хабаровск, 2004. С. 55-61.
16 творцев западной ветви русского зарубежья и авторов эпохи «серебряного века».
В качестве дополнительного материала в диссертации привлекается существенный корпус мемуарной, критической литературы харбинских и парижских литераторов, уникальные материалы личных дел, заведённых в Бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурии, хранящихся в Государственном архиве Хабаровского края (Ф. 830, оп. 3).
Предметом исследования являются основные тенденции развития женской лирики русского Китая, а также специфические черты художественного мира отдельных поэтесс в контексте общего литературного процесса российского зарубежья первой половины XX века и постсимволистской эпохи.
Цель работы заключается в целостном литературоведческом анализе женской поэзии восточной ветви русской эмиграции в её эволюции. Данная цель определила следующие исследовательские задачи:
~ рассмотреть биографический, социокультурный и этнокультурный аспекты творчества сочинительниц (условия и обстоятельства пребывания в Китае, принадлежность к тому или иному поколению, приверженность национальным и религиозным традициям, идеологические воззрения, эстетические приоритеты);
провести историко-поэтологический анализ их произведений в совокупности тематико-образных, жанрово-стилистических и версификационных доминант;
выявить специфику литературно-художественной практики русских поэтесс Китая по отношению к творчеству представительниц западного зарубежья и метрополии, а также творчеству поэтов-мужчин восточной эмиграции;
установить характер влияния этно- и инокультурных традиций на творчество отдельных представительниц дальневосточной беженской лирики;
определить место женского поэтического творчества русского Китая в общем контексте литературной жизни восточного и западного зарубежья России и отечественной литературы XX века в целом.
Методология исследования основана на комплексном подходе к изучению женской поэзии русского Китая. Продуктивным видится синтез историко-литературного, историко-социологического, социокультурного, этнопсихологического, стиховедческого и тендерного методов исследования. Применение тендерного подхода (как междисциплинарного метода, требующего привлечения знаний из области психологии, социологии, антропологии, культурологии, мифологии) в литературном анализе позволяет точнее понять идейное содержание и психоэмоциональную природу художественного произведения, проникнуть в скрытые процессы мышления и художественного сознания автора текстов. Обращение к художественному наследию сразу нескольких поколений поэтесс привело к необходимости сочетания в работе синхронического подхода с диахроническим, а также использования компаративного анализа в его сопоставительно-типологическом и сравнительно-генетическом аспектах.
При разработке темы исследования мы опираемся на труды крупных отечественных и зарубежных специалистов в области истории литературы русского зарубежья - В.В. Агеносова, Г.В. Адамовича, О.А. Бузуева, В.Ф. Булгакова, В. Казака, Б. Кодзиса, Ж. Нива, А.Г. Соколова, Г.П. Струве.
Проведение поэтологического анализа лирики русских харбинок базируется на работах ведущих отечественных литературоведов и стиховедов -B.C. Баевского, М.Л. Гасларова, В.М. Жирмунского, СИ. Кормилова, Ю.М. Лотмана, Б.В. Томашевского, Ю.Н. Тынянова, О.И. Федотова, Е.Г. Эткинда.
Интерпретация художественных текстов с учётом новейших тендерных исследований в области гуманитарных наук основывается на материалах отечественных культурологов и литературоведов - Е.И. Горошко, О.Р. Демидовой, А.В.Кирилиной, М.В. Михайловой, Н.Л. Пушкарёвой, И.Л. Савкиной, Е.И. Трофимовой.
Труды русских и европейских мыслителей XX века - Н.А. Бердяева, B.C. Соловьёва, 3. Фрейда, О. Вейниигера, К.Г. Юнга используются при выяв-
18 лении типологических черт, характеризующих развитие общественного сознания XX века.
Научная новизна работы заключается в том, что впервые женская лирика дальневосточного зарубежья становится самостоятельным предметом изучения. Впервые в отечественном литературоведении проводится системное исследование художественного наследия всех четырёх поколений русских поэтесс Китая. Немаловажное значение уделяется тендерному подходу в анализе литературных тематических приоритетов и образных средств поэтического творчества русских эмигрантов восточной ветви.
Творчество харбинских поэтесс в диссертации рассматривается, с одной стороны, как самостоятельное и самоценное явление, с другой - как своеобразная инерция литературы «серебряного века» в литературном процессе русского зарубежья. Поэтологический анализ художественных текстов эмигранток проводится в свете таких проблем, как отношение литературы русской эмиграции к традиции «серебряного века», развитие женской литературы русского Харбина в соотнесении с литературным процессом метрополии 20-30 гг. и русского Парижа, влияние этно- и инокультурных традиций, а также тендерных особенностей на художественное творчество эмигрантов.
Впервые в научный оборот в качестве художественного целого вводятся следующие поэтические сборники: «Господи, спаси Россию!», «На звон мечей» (М. Колосова), «Родной стране» (А. Паркау), «Бренные песни» (О. Тель-тофт), «Цветы в конверте» (Ф. Дмитриева), «По земным лугам» (Л. Андерсен), «Светлое кольцо» (Н. Завадская), «Свой маленький след» (Р. Кольберг). В качестве мемуарных источников впервые используются недавно опубликованные воспоминания О. Йльиной-Лаиль «Восточная нить», В. Слободчикова «О судьбе изгнанников печальной», Л. Хаиндровой «Вспоминая ушедшее (из книги «Сердце поэта»), Е. Якобсон «Пересекая границы».
Практическая значимость работы заключается в том, что в научный оборот вводятся извлечённые из редких эмигрантских периодических изданий художественные и критические тексты, значительный корпус мемуарной лите-
19 ратуры, архивные и библиографические материалы, связанные с творчеством дальневосточных авторов31.
Материал диссертации может быть использован при чтении лекционных курсов по истории отечественной литературы XX века, в спецкурсах и спецсеминарах по проблемам русской эмигрантской литературы, а также в дальнейшем исследовании поэзии дальневосточного зарубежья. Самостоятельной ценностью обладает список литературы, особенно те его разделы, в которых представлен перечень сочинений харбинских авторов, а также специальных работ об их жизни и творчестве.
Апробация работы. Основные положения диссертации изложены в докладах на международных и межрегиональных научно-практических конференциях: «Россия и Китай на Дальневосточных рубежах» (Амурский государственный университет, Благовещенск, 2001-2003, 2005); «Культура Российского Зарубежья. Петербуржцы-эмигранты 1917-1945 гг.» (Институт «Русское зарубежье» Санкт-Петербургского Центра международного сотрудничества, Санкт-Петербург, 2003); «Миграционные процессы на Дальнем Востоке (с древнейших времён до начала XX века)» (Благовещенский государственный педагогический университет, Благовещенск, 2004); «Набоковские чтения» (Амурский государственный университет, Благовещенск, 2001-2006); «Проблемы изучения культуры Русского зарубежья» (Библиотека-фонд «Русское Зарубежье», МГУ, Москва, 2006).
Положения, выносимые на защиту:
1. Женской поэзии в русском Харбине было уделено особое место и созданы благоприятные, по сравнению с русским Берлином и русским Парижем, социокультурные условия для её развития. Благодаря этому лирика харбинских сочинительниц составляет значительную долю всего поэтического наследия дальневосточной эмиграции, она обладает художественной спецификой и требует отдельного изучения в соотнесении с творчеством поэтов-мужчин и авто-
К сожалению, дать полное библиографическое описание этих источников в ряде случаев по независящим от нас причинам не представляется возможным.
20 ров-женщин западного зарубежья и метрополии 20-40-х гг. XX века.
Обращение русских женщин, волей судеб оказавшихся в Китае, к литературно-художественной деятельности нередко становилось формой личностной самореализации и самоидентификации на чужбине, о чём свидетельствуют как тематические, жанрово-стилистические доминанты поэтических произведений, так и образы их лирических героинь, характер стихотворных посвящений (обращений), и соответствующие образно-поэтические сентенции.
Поэтологические особенности женской лирики русского восточного зарубежья часто обусловлены социально-возрастным статусом поэтесс, психоэмоциональным складом натуры каждой из них, а также этнопсихологическим портретом. Принадлежность женщины-автора к тому или иному литературному поколению, прежде всего, сказалась в обращении и разработке темы России, Родины, в особенностях поэтического языка. Национальная и тендерная природа поэтеес-дальневосточниц, в первую очередь, повлияла на характер их адаптации в инокультурной среде, процесс этнокультурного взаимодействия в условиях китайской эмиграции, а также определила художественную рефлексию философской проблемы «Восток-Запад».
Структура и основное содержание работы. Диссертация состоит из введения, трёх глав, заключения и списка использованной литературы.
Художественное творчество женщин в России на рубеже XIX-XX веков
Одной из ярких примет русской культурной истории начала прошлого века является женская литературно-творческая деятельность. Истоки феномена «женской литературы» конца XIX - начала XX вв. в России кроются в интенсивном развитии женского движения, начавшегося вследствие соответствующих социально-экономических процессов. Как известно, с конца XIX века в стране не просто активно обсуждалось положение женщины в современном обществе, но и реально расширялись её права, росло количество различных женских обществ и организаций, появлялась возможность получать среднее и высшее образование, стремительно увеличилось число женщин, занятых в разных профессиях.
Одними из доступных и распространенных профессиональных занятий среди женщин в России начала XX века стали журналистика и литературная деятельность. «Никогда в русской литературе не было так много женщин-писательниц, как в настоящее время... Писательница с именем, журналистка, сотрудница газеты, переводчица - далеко не редкое явление в русском обще-стве», - писал на рубеже веков В. Чуйко . Тогда же и заявил о себе целый ряд даровитых поэтесс, которые сменили как грамматический род в своих художественных текстах, так и манеру подачи себя в них. Вот что писал по этому поводу в 1910 году в рецензии на только что вышедший сборник М. Цветаевой «Вечерний альбом» М. Волошин: «Женщины-поэты предыдущего поколения, Зинаида Гиппиус, Поликсена Соловьева (Allegro), как бы скрывали свою женственность и предпочитали в стихах мужской костюм, и писали про себя в мужском роде. Поэтессы же последних лет, подобно поэтессам французским, говорят от своего женского имени и про своё интимное, женское» (курсив наш. -Г.Э.) .
При этом наблюдался не только количественный, но и качественный прорыв: характерным стало расширение проблематики произведений писательниц и их выход за рамки сугубо «женской темы», «Женщина-писательница откликнулась на все господствующие в жизни и литературе направления, отразила в своих сочинениях все главнейшие настроения минуты», - отмечал Н. Надеждин .
Активно вступив на литературную стезю, дамы-сочинительницы заставили всё культурное сообщество заговорить о себе. Проблему женской литературной деятельности активно обсуждали И. Анненский, В. Брюсов, М. Волошин, С. Городецкий, О. Мандельштам, Н. Новинский и другие35. Пристальное внимание критики к женскому творчеству с конца XIX века подкреплялось бурным интересом, проявляемым в этот период психологами и философами к «проблемам пола»,
Первым, кто сфокусировал на них внимание, был австрийский психолог и мыслитель 3. Фрейд, заявивший о том, что пол человека не есть нечто однозначное, недвусмысленное и данное от рождения. Пол человека есть производное от его анатомического строения. Однако осознание этой взаимосвязи есть результат социальной практики индивида, результат его способности выбрать соответствующую его анатомии модель для подражания. Многие его идеи получили определённый резонанс как среди европейских и американских учёных, так и русских специалистов в дореволюционной России, всегда с энтузиазмом откликавшихся на новейшие философские, культурно-художественные и прочие зарубежные новации36.
Не менее популярными у российской художественно-интеллектуальной элиты стали идеи австрийского философа О. Вейнингера, тем более, что его публикации достигли широкого российского читателя немного раньше, чем труды доктора Фрейда. В конце 1900-х - начале 1910-х годов книга О. Вейнингера «Пол и характер» (1903) стала настоящим бестселлером. По мнению этого учёного, исключительной принадлежностью женщины является вкус. Но, в его интерпретации, это достоинство определялось как весьма сомнительного свойства: «Мысль женщины порхает между различными предметами, сквозит по их поверхности, чего не делает мужчина, который привык мыслить «в корень вещей»; она отведывает, лакомится, осязает, но не схватывает истинной сущности предметов... Вкус требует сосредоточения внимания на самой поверхности предметов». Чувствительность женщины способствует, по Вейнингеру, «возникновению самых неосновательных ассоциаций и сравнений предметов, ничего общего между собою не имеющих»37. Надо заметить, в России эта книга переводилась рекордными тиражами, подробно реферировалась в газетах и журналах, активно обсуждалась видными представителями «серебряного века» Вяч. Ивановым, А. Белым, 3. Гиппиус, Н. Бердяевым, В. Розановым, П. Флоренским38.
Помимо работ зарубежных авторов, был ряд исследований на эту тему и отечественных учёных . К примеру, ещё в 1899 году в Москве вышла книга философа П.Е. Астафьева «Психический мир женщин, его особенности, превосходства и недостатки». Книга Астафьева явилась, как заявляет сам автор, обработкой эмпирического материала по женской психологии, накопленного «историей, философией и искусством всех Бремен и народов». В качестве бесспорных и общепризнанных черт специфического женского мышления П.Е. Астафьев указывал конкретность и практичность, проницательность и интуицию. Женщины, по мнению автора, наделены «быстрым ритмом душевной жизни», «богатством бессознательных душевных процессов», «крепостью организующихся ассоциаций». Однако женщины не способны к необходимой для всякого созидания, творчества, «однообразной и утомительной работе отвлечения ... сосредоточения на всеобщем». Более того, женщина «не только мало способна к оригинальному творчеству в мире идей, а и по большей части враждебна всякой оригинальности».
Интересной представляется и вышедшая в 1914 году книга В.М. Хвостова - автора целого ряда книг, посвященных «женскому» вопросу: «Женщина и человеческое достоинство. (Исторические судьбы женщины. Природа женщины. Женский вопрос)». В предисловии к книге учёный просил своих читателей рассматривать её не как исторический, психологический или социологический труд, а как «исследование в области нравственной философии», автор которого подходит к женскому вопросу как к одной «из важнейших проблем нравственного сознания современного человечества». В главе «Психология женщины» В.М. Хвостов заявлял, что женщина живёт скорее внутренней, чем внешней жизнью, поскольку она «сосредоточивается на многочисленных раздражителях изнутри её организма, что обусловлено её сложной половой структурой».
Роль и место эмигранток-дальневосточниц в культуре и литературе русского зарубежья
В Маньчжурии, где оказалась значительная часть российских беженцев, процессы активизации женской роли в общественной жизни протекали весьма благоприятно - там девушки наравне с юношами приходили в высшие учебные заведения, вступали в молодёжные организации, активно занимались профессиональным трудом и общественной деятельностью. «Я почувствовала себя полшщенным человеком тогда, когда стала работать, как и другие девушки, - вспоминала впоследствии харбинка Лидия Хаиндрова. - С другой стороны, я уже числилась активным членом литературного кружка "Чураевка" и перестала быть барышней, не знающей, куда деть себя от скуки: "То ли замуж выходить, то ли порхать по балам, то ли в монастырь..." Не скрою, что успевала бывать на балах, в том числе благотворительных, и выполнять там кое-какую общественную работу, например, быть хозяйкой одного из нарядных киосков и продавать там цветы» (курсив наш. - Г. Э.)4К.
Правда, нередко обращение женщин к профессиональному труду было связано не столько с идеологией феминизма, сколько с необходимостью выжить на чужбине. «В местах эмигрантского рассеяния женская доля мало завидна, - писал один из дальневосточных авторов в середине 1930-х годов. -Везде предложение женского труда превалирует над спросом. Семейный очаг - мечта каждой женщины - для многих так и остаётся только мечтой»49. При этом, «ошибочно думать, что большинство русских женщин избрали увеселительные профессии дансгерл и бармейд. Лишь незначительная часть русских резидеыток, не обладавшая никакими знаниями, вынуждена была воспользоваться этим видом заработков. Также меньшинство представлено трудом порт них и белошвеек. Зато гораздо больше наших соотечественниц проявило инициативу и коммерческие способности,. .».
С целью помочь русской женщине-беженке адаптироваться в чуждой для неё Маньчжурии открывались самые разные общества и профессиональные курсы. К примеру, при Харбинском комитете помощи русским женщинам (ХКПРЖ) работали такие организации, как «Союз русских девушек», «Дамский кружок», курсы кройки и шитья, сестёр милосердия и т.п. В Шанхае тоже существовал специальный орган - Международный комитет охраны русских женщин и детей. Кроме того, благотворительной и общественно-культурной деятельностью среди российских эмигранток там занималась «Лига русских женщин»51, предоставляющая ещё и образовательные услуги через сеть собст-венных курсов, а также «Женская Профессиональная Школа в Шанхае» (неко-гда Женская Студия «Шанхайской Зари») . Немалую поддержку непосредственно русским лсенщииам з эмиграции оказывала и православная церковь53. К тому же, для них специально выходили отдельные печатные издания: «Журнал для женщин», «Современная женщина» и другие.
Надо отметить, что русская периодика Китая 30-40-х годов прошлого века вообще пестрела статьями о «положении женщины», материалами, ориентированными на женскую читательскую аудиторию34, не говоря уже об отдельных журнальных «женских страничках», посвященных досугу (например, уголок «За милых женщин» в журнале «Рубеж»), кулинарии, косметологии, моде («Уголок хозяйки» в том же издании) и литературных работах на «женскую» тематику35.
В одном только харбинском «Рубеже» встречаем следующие характерные названия статей: «Женщина XX века...», «Старое в самом новом, Совре менная женщина в далёком прошлом», «Женщина Востока...», «Воздушные стюардессы. Новая женская профессия», «Нет больше "слабого" пола!...» В последней из перечисленных статей читаем: «Женщина, в представлении мужчины, была существом слабым, нежным, субтильным и созданным для любви и вздохов при полной луне. А теперь... ... кого удивит теперь женщина-врач, учёный, работница на фабрике, журналистка, вагоновожатый трамвая, руководительнида коммерческого предприятия? Нужда заставила женщину выйти на широкий жизненный путь, стать рядом с мужчиной и без всякой церемонии отобрать у него работу, ещё недавно всецело бывшую в компетенции "сильной половины" рода человеческого» .
В публикациях такого рода, кстати, не забывали подчеркнуть, что женщина, прежде всего, - мать и хозяйка: «Погоня за внешними эффектами не должна мешать женщине, выявлять себя в той области, для которой она предназначена самой природой. ... Семья - основа государства, и роль женщины, хранительницы семейного очага, - нелёгкая, но почтенная роль. На плечах женщины лежит долг поддерживать мужа, прочность семьи и воспитать физически и морально здоровых новых людей»37. Такая «пропаганда» семейных ценностей была адресована, прежде всего, тем эмансипированным молодым дамам, которые, восхищаясь голливудскими кинозвездами, не желали «отдать себя семье»; избегали домашних хлопот, не заводили детей.
Конечно, такой подход был мотивирован, с одной стороны, ориентацией на читательскую аудиторию «Рубежа», представляющего собой тип семейного журнала, с другой стороны - ярко выраженной, в отличие от западного зарубежья, ориентацией русского Китая на традиции и идеалы дореволюционной России. Даже много лет спустя бывшие русские эмигранты в Китае подчёркивают это в своих интервью. Так, например, на вопрос о профессиональном занятии в эмиграции О. Николаева отвечает, что главной своей ролью считала «быть хорошей женой»: «Я рано вышла замуж за Михаила, у нас сразу же появились дети, поэтому всю свою жизнь я занималась их воспитанием и стремилась к тому, чтобы наш семейный очаг всегда был тёплым и уютным». При этом её супруг добавляет: «Да, я по русской традиции не мог позволить своей супруге работать. Может быть, вы не знаете, но в старой России лишь мужчина должен был зарабатывать, обеспечивать семью всем необходимым» (курсив наш. - ЛЭ.)58. Но самое главное в такой «политике» было то, что в условиях эмиграции русское сознание приходит к чёткому пониманию: только внутри семьи, от матери к дочери, через домашний быт и традиции, передаются культурные составляющие нации.
Художественные способы реализации женского начала в культурной жизни русского Харбина и в поэтическом мире харбинских сочинительниц
Революционные события, повлекшие за собой социальную катастрофу и ставшие причиной вынужденного бегства из России огромной массы русских людей, вызвали у беженцев как на Востоке, так и на Западе не только чувство изгойства, но и ряд серьёзных вопросов, связанных с проблемой самопознания и самоопределения. Одной из важнейших стала проблема личностной самоидентификации: «Кто я?» // «Кто мы?». Не случайно в 1926 году в Париже по отношении ко всему российскому зарубежью ею задастся Марина Цветаева: Кто -мы? Потонул в медведях Тот край, потонул в полозьях. Кто -лад? Не из тех, что ездят, -Вот-лад! А из тех, что возят: Возницы. В раненьях жгучих В грязь вбитые - за везучесть. Всю Русь в наведённых дулах Несли на плечах сутулых. Не вывезли! Пешим дралом -В ночь, выхаркнуты народом! Кто .мы? да по всем вокзалам! Кто мы? да по всем заводам!
Но, несмотря на универсальный характер подобных раздумий, подчёркнутый в поэтическом высказывании местоимением «мы», наиболее остро этот вопрос стоял всё-таки перед женщинами, столкнувшимися тогда не только с трудностью, но порою даже невозможностью реализовывать свои природные функции. Как известно, психологически и исторически женщины привыкли идентифицировать себя с матерью, хранительницей и защитницей семейного очага и домашнего уюта (тогда как мужчины веками уходили в походы).
В послереволюционной России, а затем в Европе и далёком Китае далеко не каждая из них могла похвастать столь значимыми для неё полноценной семьёй, собственным жильём и обустроенным бытом. Так, например, Евгения Иосифовна Андерсен (супруга потомственного дворянина и офицера царской армии Николая Михайловича Андерсена, мать харбинской поэтессы Л. Андерсен), с началом Первой мировой войны вынуждена была с малолетним ребенком на руках всё время куда-то бежать, в спешке переезжать. Через несколько лет, вместе с вернувшимся с фронта мужем, она почти год провела во Владивостоке в железнодорожном вагоне прямо на рельсах. Эта «квартира», по воспоминаниям дочери Лариссы, представляла собой смесь походного уюта и изысканной роскоши. «Мама - поклонница красивого интерьера, в первый же день распаковала свои вазочки, статуэтки, кузнецовский сервиз. Ночью вагон, не церемонясь, подцепили к паровозу, чтобы перегнать на другой путь. Многое разбилось. За время нашей жизни на рельсах это повторялось бессчётное количество раз, но мама упрямо продолжала обустраивать быт. Наверное, это было своего рода психологической защитой от всеобщего крушения и хаоса, который творился за окном вагона», - вспоминала Ларисса Андерсен (курсив наш. -Г.Э.)2.
Уютный дом и семейное тепло были, пожалуй, единственным, о чём мечтала эта и другие русские женщины, отправившиеся в неимоверно трудный путь из России в Маньчжурию3. Вот как описывает многотрудную дорогу в эмиграцию вынужденных русских скиталиц шанхайский прозаик Я. Лович: «...они брели со своими мужьями, братьями, отцами по тайге, оборванные, страшные, похожие на трупы, ехали на санях и на телегах, переполняли теплушки. Они ухаживали за ранеными, тифозными, обмороженными, они кормили на приватах своих мужей теми немудрёными продуктами, которые удавалось достать по сторонам великого сибирского пути, в разорённых яростной борьбой деревнях. И часто - о, как часто! - они хоронили - наспех, кое-как - в ледяных и снежных могилах своих детей, своих мужей, отцов, братьев. И многих, многих из них, из этих женщин, засыпали снегом в тех же сибирских просторах, и многих, многих из них выбрасывали настигнувшие большевики из холодных теплушек, - уже замёрзших, уже превращенных морозом в звенящие от удара трупы со стеклянными, открытыми, скорбными глазами»4.
Но с прибытием в Харбин беды выживших и измученных в Ледяном походе россиянок всё же не закончились: .. .Счастья нет у женщины русской Ни в России, ни здесь сейчас. Кто услышит голос незвонкий? Наша жизнь в Господних руках... Но за что мечту о ребенке Погасил Ты в женских глазах? Сердце болью горит напрасно, Без ребенка незачем жить! А мужчинам нашим несчастным Нечем наших детей кормить... (курсив наш. -Г.Э.)5. При этом по сравнению с мужскими женские проблемы врастания в чужую почву были куда более мучительными. Не имея возможности реализоваться в материнстве, женщины переставали видеть смысл в дальнейшем своём существовании.
Проблема полноценной реализации материнского начала была неотделима и от трудностей с обустройством быта. Не всем русским эмигранткам удалось разрешить пресловутую «квартирную проблему». Мучительные вопросы: «...а где мой дом, / А где моя семья» (М. Колосова)1 и требования: «Хочу иметь уют и дом. Такой, / Чтоб словно флаг на нём / Простое счастье развевалось» (Л. Аидерсен)7 зазвучали с новой силой, уже с молитвенными и ностальгическими интонациями: «Дай человеческое право / Мне свить на родине гнездо» (М. Колосова)8, «Дай, Господи ... / Мужчинам - на родине дело, / А женщинам - храм и семью!» (М. Колосова)9. Упование на лучшую долю - этот удел как единственное духовное прибежище ждал многих харбинок, лишённых возможности реальной деятельности:
А если вернётся, то скоро опять На подвиг отправится он. А женское дело - молиться и ждать, Склоняясь над шёлком знамён .
Эмигрантская жизнь несла всё новые и новые испытания, с которыми можно было справиться лишь ценой своего здоровья, молодости и красоты. В мемуарах И.И. Серебренникова есть показательный эпизод, в котором он рассказывает о том, как его просто поразили перемены, произошедшие во внешности жены генерала П.А. Бобрика (знакомой ему ещё по Омску), которую он случайно встретил иа улице Харбина. Некогда уверенная в себе, обеспеченная, красивая дама превратилась в подавленную, с опущенными плечами и нервным лицом женщину. Причина тому - те неимоверные трудности по пути в эмиграцию, а затем и в Харбине, когда её муж остался без работы, постоянно пребывая в удручённом состоянии и она, свободно владеющая несколькими языками, вынуждена была содержать всю семью, зарабатывая уроками и переводами11.
Как видим, мужчина потерпел полное психологическое фиаско, а женщина, несмотря на то, что лишилась многих привычных для неё сторон жизни, всё-таки сумела раскрыть в себе те важные свойства личности, которые потребовались для выживания в новых обстоятельствах. И такое распределение ролей было довольно распространённым в семьях русских эмигрантов. Вот, например, что пишет о своих родителях Н. Ильина в автобиографическом романе «Дороги и судьбы»: «Мой отец был военным ... но, кроме своего военного ремесла, не знал ничего, очутившись в эмиграции - растерялся, и все тяготы жизни легли на плечи матери. Ей, как всякой женщине, хотелось на кого-то опереться, к кому-то прислониться, а опереться было не на кого.
Патриотическая тема и образ Родины в поэзии Александры Паркау
В культурной жизни русского Харбина исследователи традиционно выделяют три периода: первый - с начала построения города до середины 1920-х годов; второй связан с деятельностью литературно-художественного объединения «Чураевка» (1926-1935), а третий начинается с середины тридцатых и завершается серединой пятидесятых . В первый, «дочураевский» период своего существования, литературный Харбин не отличался, как известно, особенно активной жизнью. Стабильно работающих творческих объединений и регулярных печатных органов ещё не было, литераторы тоже только начинали заявлять о себе. Так, уже в начале 1920-х годов со своими стихами в печати стали выступать Н. Алл, С. Алымов, Т. Андреева, А. Ачаир, Т. Баженова, Л. Ещин, А. Жер-накова, Вс.Н. Иванов, Ф. Камышнюк, В. Март, А, Несмелов, А. Паркау, М. Щербаков, Е. Яшнов и некоторые другие. Многие из них оказались не просто «старшими» поэтами дальневосточной эмиграции, но и самыми талантливыми и наиболее влиятельными среди творческой молодёжи 30-40-х годов.
Но, как видно, женские имена среди этого поколения почти не значатся. К сожалению, практически не сохранилось сведений и об указанных авторах-женщинах (кроме А. Паркау) . Известно только, что Тамара Андреева принимала участие в харбинском кружке «Акмэ», опубликовала несколько стихотворений в изданном этим кружком коллективном сборнике «Лестница в облака» (Харбин, 1929). Кстати, своё название сборник получил по открывавшему книгу её произведению. Таисия Баженова, вступившая на литературную стезю еще в России, была поэтессой, которая «черпала свое вдохновенье из окружающей действительности, рисовала сценки из народного быта, картинки сибирской деревни и скитанъя»3. А об Александре Жернаковой знаем лишь то, что она «была чрезвычайно образованной женщиной, обладавшей редким даром рассказчицы, и передавала певучими беспритязательными стихами старинные преданья и легенды, которые удерживала в беспредельном количестве её огромная память»4.
Необходимо также отметить, что в Харбине этим сочинительницам не удалось выпустить ни одного сборника стихов и получить широкого признания читателей. Кроме того, уже в конце 1920-х годов все они покинули Китай, хотя и продолжали присылать стихи в дальневосточные журналы.
А вот поэтическая судьба Александры Паркау (1889-1954) сложилась иначе. Считается даже, что именно она была «первым по времени профессиональным поэтом, из всех когда-либо печатавшихся на русском на китайской земле»5. Но в литературе русского дальневосточного зарубежья творчество этой «несомненно талантливой» (В. Слободчиков) сочинительницы занимает отдельную страницу не только потому, что она была первой профессиональной поэтессой Харбина, но, в первую очередь, благодаря её тонкому лиризму. Однако на протяжении всей своей литературной деятельности она создавала ещё и патриотические стихи, центральными образами которых являются образы родной стороны, родства, отчего дома.
Для харбинских поэтов «старшего» поколения (тех, кто родился в России в последнее десятилетие XIX века и сформировался там как личность) тема утраченной России была вообще основной. В творчестве А. Паркау, А. Ачаира, А. Несмелова родная страна обозначена не только живыми воспоминаниями, хорошо знакомыми географическими координатами, но и раздумьями о былом величии России, гордостью за историческое прошлое Отечества6. Прибыв в Харбин из Петербурга в 1916 году вместе с супругом Е.Х. Нилусом - военным следователем, и сыном, А. Паркау твёрдо помнила ту страну: Когда был жив наш Царь и цел наш отчий дом, Когда дух рыцарства и чести правил миром, И Русский Офицер, гордясь своим мундиром, Гордился Родиной, Собраньем и Полком.
Все от полковника до юного корнета От школьной помнили скамьи, Что доблесть воина лучом любви согрета, И чтили высоко родной страны заветы В кругу военной сплоченной семьи .
Как следует из этих строк, на звучание гражданственной ноты в творчестве А. Паркау не мог не сказаться её «статус» офицерской жены, боевой подруги, в унисон с мужем переживающей все тяготы потерь. Её патриотические чувства были до предела обострены пережитым и по-настоящему выстраданы.
Кроме того, в них сказалось и универсальное желание любой женщины к сохранению и укреплению жизненного пространства, ведь в ней природой заложено стремление к продолжению рода, надёжным стенам, уюту.
Вести о большевистском перевороте 1917 года в России, дошедшие до семьи Нилу сов в Маньчжурии, были восприняты поэтессой и её мужем как национальная трагедия и настоящая личная драма. Ей - находящейся в далёком от российской столицы Китае, прекрасно образованной и свободно владеющей французским языком, всегда стильно одетой и элегантно причесанной женщине, - не понаслышке была знакома жизнь первых послереволюционных месяцев. Семья А. Паркау, проживавшая тогда в казённой квартире Гарнизонного Собрания, захваченного в 1917 году местным Совдепом, находилась в положении заложника. Переживания за «смертельно больную родину» были сильнее страха перед «обнаглевшими ополченцами и неизвестными типами с красными бантами» , разгуливающими по коридорам Собрания, - они послужили мощным толчком для написания контрреволюционных стихов о России, которые Паркау тут же относила в редакцию «белой» газеты.
Как н многие, кто оказался в эмиграции сразу после революции или во время войны, А. Паркау не приняла ничего советского - начиная с «безгласного» слова СССР - названия государства, «...что в насмешку всему свету / Теперь зовут - страной Советов»9. Она считала своим нравственным долгом «продолжать традиции старого времени и стоять на страже тех гуманных идеалов, к которым стремились отцы и деды. ... Охранять и беречь прекрасную старую культуру, быт и искусство»10.
Поэтому не удивительно, что при первой же возможности А. Паркау стала устраивать в своём доме литературные вечера, атмосфера которых воспроизводила традицию петербургских салонов рубежа ХЇХ-ХХ вв. Как вспоминает Ю. Крузенштерн-Петерец, поначалу там преимущественно спорили о политике, так как литераторов в то время в Харбине ещё не было. Но позднее, где-то к середине 20-х годов, в уютной обстановке дома Нилусов, всегда открытого для всех писателей и поэтов, зазвучали стихи «разбуженных» А. Паркау харбинских авторов (А. Несмелова, Л. Ещина и др.). Интересно, что после переезда в 1933 году в Шанхай она стала и там устаивать «день открытых дверей», когда у неё собирались поэты и просто любители поэзии11.
