Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Философская лирика: вопросы теории С 15-71
1. Проблемы генезиса и типологии русской философской лирики С. 15-27
2. Выразительность и изобразительность философской лирики С. 28-57
1.2.1. Философская тема как «установка на содержание» и «установка на выражение» С. 28-31
1.2.2. Формы выражения авторского сознания в философской лирике С.31-41
1.2.3.Стилистика и композиция философского стихотворения С. 41-47
1.2.4 Рациональное и суггестивное в медитативной и философской лирике С. 47-57
3. Жанр фрагмента как содержательно-типологическое образование С. 58-68
Глава II. Своеобразие философской лирики Афанасия Фета С. 72-154
1. Философская лирика А. Фета: определение содержания и границ понятия С. 72-79
2. Концепция искусства в поэтическом мышлении А. Фета С.80-93
3. Циклизация как способ функционирования жанра лирического фрагмента в лирике А.Фета С. 94-98
2.3.1. Цикл «Гадания». Трансформация субъектной организации стихотворений С. 98-108
2.3.2. Функция диалога С. 109-124
2.3.3. Поэтика «невыразимого» С. 125-133
2.3.4. Интериоризация как принцип композиционного решения С. 133-143
2.3.5. Принцип метафоризации метафоры С. 143-152
Заключение С. 154-157
Библиография С. 158-173
- Проблемы генезиса и типологии русской философской лирики
- Формы выражения авторского сознания в философской лирике
- Концепция искусства в поэтическом мышлении
- Цикл «Гадания». Трансформация субъектной организации стихотворений
Введение к работе
Философская лирика как принципиально новое эстетическое явление возникает в русской литературе в связи с интенсивными поисками нового, «глубокого» содержания поэзии, обусловленными историческими закономерностями развития литературы. В поэтических экспериментах деятелей кружка «любомудров» и Ф.Тютчева, с деятельностью которых связывается возникновение философской лирики, отразилось не только стремление привить на русскую почву эстетику немецкого романтизма, но и активно формировать представление о поэзии как о способе движения духа к познанию абсолютной истины [67], [117].
Возникновение новой тенденции в русской поэзии сопровождается сменой традиционалистского типа художественного сознания индивидуально-творческим, который дал мощный толчок к разрушению жанровой системы лирики. Поиск темы, способной выразить мировоззрение автора, становится творческим актом, а ее воплощение требует собственного стиля. Важным элементом поэтического выражения становится индивидуальный стиль писателя, а не традиционный принцип ориентации на жанровый канон или определенную стилевую манеру. Таким образом, изучение философской лирики в соотнесении ее с определенным литературным направлением, течением или школой - один из возможных, но далеко не единственный путь постижения данного явления [156].
Изучение лирики на современном этапе — это не просто исследование жанров и их динамики, но еще и взгляд на лирику как на способ познания мира и себя в этом мире. В этом ракурсе лирика характеризуется как особая семантическая структура, заключающая в себе «завоевание истины через личное переживание действительности» [147, с.75]. Подразумевая такую смысловую значимость лирики, к ней применяется определение
«философская». Однако с научной точки зрения это определение не обладает терминологической точностью1.
Это объясняется тем, что определение содержательных и формальных границ философской лирики - частная проблема эстетики, имеющая выход на вопросы литературной теории и ее философской основы, восходящих к традиции немецкой эстетики эпохи романтизма, которая не проводила границы между литературой и философией, считая искусство ступенью на пути развития абсолютного духа, конечной целью которого была философия. Искусство рассматривалось как более совершенная форма познания мира, чем познание научное. Таким образом, философская эстетика приписывала литературе, а именно поэзии, те же функции, что и философии, утверждая при этом их онтологический статус.
В XX веке эти положения философской эстетики были пересмотрены. Так, получает распространение положение о том, что «в литературе нет философии, а только философствование». Литература находится в таких же отношениях с философией, как с любой другой идеологической сферой, как, например, с политикой, социологией, психологией. Она отражает не только явления действительности, но и систему идей, вступая, таким образом, в отношения с философией как частью действительности [122, с. 17-18]. Методология американской «новой критики» строит свои суждения на изучении связей литературы и философии в том же ключе. Изучение философского аспекта литературного произведения это исследование литературы с внешней стороны, предполагающее не поиск отраженных в нем
Е.А. Маймин в книге «Русская философская лирика» отмечал, что в понятии философская лирика недостает определенности, раз и навсегда закрепленного смысла [117, с.З]. В другом месте он писал о том, что понятие «философская поэзия (лирика)» носит достаточно условный характер. «В разные времена и эпохи, разными людьми и поэтическими школами ему придавался далеко не одинаковый смысл и значение» [119, с.98].
философских идей, а определение «степени интеграции и художественной интенсивности их в произведении», то есть характеристику совокупности приемов, благодаря которым «идеи практически становятся достоянием литературы» [170, с. 137].
Один из современных подходов к определению философской поэзии представлен в работах М.К. Мамардашвили, полагающего, что философию и поэзию трудно различить, «если анализ осуществляется на уровне события», то есть на уровне процесса возникновения философской мысли или художественного образа. «Философское доказательство, — писал М.К. Мамардашвили, - я мыслю, я существую, выполняется и при создании художественного образа». В любой сознательной деятельности человека есть некоторый элемент, имеющий «отношение к философской мысли» и могущий быть «эксплицированным с помощью того, что оказывается затем философским понятием» [121, с. 23]. Это есть так называемая «реальная философия» в том смысле, что она - «элемент устройства нашего сознания», а не философия учений и понятий. То есть на уровне работы сознания литературное творчество неотличимо, по мнению исследователя, от философии, но на уровне воплощения работы сознания различие очевидно.
Таким образом, в суждениях о философской поэзии особенное значение приобретает не только и не столько характеристика ее содержания, но то, как оно воплощено в тексте, то есть в родовых особенностях лирики: форме выражения авторского сознания и языке. Поэтический язык отличается от прозаического повышенной метафоричностью, суггестивностью, метрико-ритмической организацией - «теснотой стихового ряда» (Тынянов), благодаря чему актуализируется такое качество текста, как многозначность, и текст понимается как высказывание, отражающее обобщенное представление о мире, оставаясь при этом настолько личным, чтобы не позволить исследователю механически превратить стихотворение в набор прозаически изложенных идей.
Таким образом, проблема из области исследования автор-текст (философичность рассматривается как признак структуры текста) была перенесена в область изучения отношений текст-читатель, проблемы ее восприятия. В отечественном литературоведении выдвигается следующий тезис: философская лирика — такая лирика, которая прочитывается как философская, то есть характеристика лирики как философской и нефилософской зависит от уровня развития воспринимающего сознания читателя [117], [67].
В последнее время в литературной науке получил обоснование подход к изучению философской лирики, ориентированный на исследование структуры и создание ее типологической классификации на основе описания структурных признаков стихотворного текста [156].
Таким образом, уточнение границ философской лирики, анализ ее видовых форм, исследование структуры лирического произведения, а также обоснование методологических критериев исследования явления - одна из актуальных проблем современного литературоведения и эстетики.
К изучению философской поэзии Фета исследователи подходят с разных точек зрения, причем каждая из них имеет право на существование. Исследователи строят свои работы на основе характеристики мировоззренческих установок автора [131], [79], тематики стихотворений [49], [41], [90] и стиля [49], [108]. Сосуществование столь разных критериев для характеристики философской поэзии связано с упомянутой выше проблемой размытости границ понятия «философская поэзия». Вследствие этого следует учитывать, что подразумевает под философской лирикой каждый конкретный исследователь, применяющий к поэзии Фета данную характеристику.
Проблема изучения философской лирики Фета была поставлена исследователями конца 19 — начала 20 века. Определение поэзии Фета как философской разрушало представление о нем, как о поэте, пишущем «сущие
вздоры» (письмо В.Г. Белинского В. П. Боткину от 6 февраля 1843 года) [36, с. 527]. Такое понимание лирики Фета было подготовлено литературной ситуацией середины 19 века, характеризующейся резким размежеванием позиций сторонников «чистого искусства» и «гражданской поэзии». В этом историческом контексте поэзия Фета воспринималась как безыдейная, все содержание которой исчерпывалось воспеванием любви и природы. К концу жизни поэта такое одностороннее представление о его творчестве начинает меняться. Выходят в свет четыре выпуска «Вечерних огней» (1883, 1885, 1889 и 1891 гг.). В это же время начинает формироваться представление о Фете не только как о художнике с исключительно тонким вкусом, но и как о глубоком мыслителе. Такому изменению мнений исследователей о Фете-поэте способствовали близкие его друзья: Л. Толстой [162], частично философ Вл. Соловьев [19] и критик Н. Страхов [152], [153], основывающие свои суждения о мировоззрении поэта, выраженном в лирических стихах и в личных беседах. Изменилась и литературная ситуация в целом: в литературу приходят символисты, для которых опыт русской романтической поэзии оказывается очень важным. Фет по-новому прочитан и критиками нового поколения Б. Никольским [131] и Д. Дарским [79] (представителем метафизической критики). Их представления о Фете поэте-мыслителе основаны, прежде всего, на его лирических высказываниях, в совокупности которых исследователи видят серьезную мировоззренческую концепцию.
Разработка проблемы философской лирики Фета была продолжена в отечественном литературоведении. В первую очередь стоит отметить работы, посвященные лирике Фета, основанные на анализе ее стилистики, позволившие исследователям выдвинуть положение о существовании двух ее типов: один тяготеет к «рациональному» началу, другой — к «мелодическому» (первый из которых получает обозначение философской поэзии) [49]. Опираясь на анализ мировоззрения поэта, В. Кожинов склонен рассматривать философскую поэзию
как поэзию философского содержания, отраженного в ее тематике, передающей размышление о вечных вопросах бытия [90]. Философичность лирики Фета связывают также и с воздействием на формирование эстетических взглядов поэта и на тематику его стихотворений философии Шопенгауэра [41]. Последняя точка зрения на философскую поэзию Фета оказалась наиболее полно разработанной в современных работах российских и зарубежных исследователей [127], [128], [194].
Общим для всех названных подходов к исследованию философской поэзии Фета, является убеждение в существовании двух этапов в его творчестве (раннего и позднего или «старческого»), подчеркнутых литературным молчанием поэта в течение 20 лет. Если к раннему периоду относятся стихотворения, в которых очевидна непосредственная передача переживаний природных и душевных явлений, то в поздней происходит рационализация переживания. Появляются такие формы «мыслящей» или «размышляющей» поэзии, как медитативная лирика и собственно философская поэзия.
По сути дела, ранняя лирика Фета выводится за границы собственно философской, однако философичность раннего творчества Фета существует в подтексте его ассоциативных и музыкальных стихотворений [108], с годами приобретая жанровую определенность, запечатленную в композиционной организации, формах речевого высказывания, способах воплощения авторской позиции, стиле лирического произведения. Еще в ранней лирике поэта возникают предпосылки «канонизации» а его творчестве нового жанра «лирического фрагмента», введенного в литературу Тютчевым [164], который в работах современных исследователей получает определение идиожанра [103].
Научная литература о творчестве Фета в последние годы регулярно пополняется локальными исследованиями, содержащимися в сборниках докладов по материалам Фетовских чтений, проходящих с 1986 года в Курском государственном университете. Среди работ, затрагивающих проблему
философской лирики Фета и поэтики его творчества в целом, необходимо выделить следующие: «Философская лирика А.А. Фета» Штерна М.С. (Курск, 1990), «Вечерние огни» Фета и «Евгений Онегин» Пушкина. Книга стихов и роман в стихах (к постановке проблемы»)» В.А, Кошелева М.В. Лебедевой (Курск, 1998), «Элегии в лирике Фета» Г.П. Козубовской (Курск, 2000), «Философия Шопенгауэра в поэзии Фета» М.А. Монина (Курск, 2000),) «Композиционная структура «Вечерних огней» А. А. Фета» Е. В. Азаровой (Курск, 2004).
Из последних диссертационных исследований, посвященных поэзии Фета интерес представляют работа Е.Р.Кузнецовой «Музыкальный элемент как особенность сюжетостроения в русской лирической поэзии XIX-XX вв: А.А. Апухтин, Я.П. Полонский, А.А. Фет, Н.С, Гумилев, Г.В. Иванов, эволюция музыкальности» (Самара, 1999). Автор характеризует музыкальный элемент в поэзии Фета с точки зрения построения лирического сюжета, который представляет собой переход от романтического и импрессионистическому стилю. Как импрессионистические исследователь характеризует следующие черты поэзии Фета: сгущенность образов, развертывание стихотворения на одной метафоре, сцепление образов на основе ассоциативного сходства, полунамеки, нарастающие интонации и частые паузы. В диссертации О.Г.Аториной «А.А. Фет и русский символизм: К.Д. Бальмонт, В.Я. Брюсов, А.А. Блок, А. Белый» (Смоленск, 2005) рассматривается влияние поэзии Фета на поэзию Серебряного века. А исследование Н.В.Вершининой «Система мотивов в поэтическом мире А.А. Фета» (Барнаул, 2008) частично затрагивает проблему философской лирики А.Фета. Для выявления завуалированной поэтической и философской мысли в творчестве Фета автор предлагает рассмотрение его творчества в свете мотивной системы. С этой позиции в поэзии Фета выделяются две репрезентативные группы мотивов, наиболее разработанные поэтом: мотивы душевной жизни героя и мотивы
семантического поля «пространство-время» (включающие мотив времени, пространства, вечности, смерти, сна), объединенных центральным мотивом красоты. Диссертация Сафоновой Т.В. «Оппозиция жизнь/смерть в творчестве А.Фета» (Орел, 2008) представляет собой лингвопоэтический анализ вопроса о человеческом существовании в творчестве Фета в свете религиозно-философского мировоззрения поэта.
Новизна работы определяется тем, что она является первым в отечественном литературоведении исследованием, посвященным анализу философской лирики Фета 40-90-х годов.
Цель работы - исследовать философскую лирику Фета, ее проблематику, поэтику, жанр лирического фрагмента.
Для реализации данной цели были поставлены следующие задачи:
— определить границы и объем понятия «философской лирики» в
современном литературоведении;
— дать анализ основных черт поэтики философской лирики;
рассмотреть философскую лирику Фета в контексте жанровых и стилистических исканий русской философской лирики начала 19 века;
описать тематический и образный состав, а также формы выражения авторского сознания философской поэзии Фета;
— дать характеристику художественного своеобразия философской
поэзии Фета с точки зрения ее жанровых особенностей.
Положения, выносимые на защиту:
— философский характер лирики А. Фета выражен двумя способами
воплощения мысли в стихотворении - «мелодическим» и «рациональным»;
— для философской лирики Фета характерно преодоление классических
жанровых форм лирики: ярко выраженная фрагментарность стиля его поэзии
свидетельствовала о напряженных поисках в области новых способов
выражения авторского сознания;
жанр фрагмента, с присущей ему проблематикой и поэтикой, стал наиболее адекватным способом воплощения философской лирики А. Фета;
фрагментарность в философской поэзии Фета преодолевается за счет особых принципов объединения стихотворений в циклы, в числе которых субъектная организация авторского сознания, диалог, интериоризация, тематика.
Объектом исследования стала ранняя лирика, а также сборник стихов «Вечерние огни» А. Фета. Исследование такого сложного явления, как «философская лирика» потребовало привлечения контекста, который представлен анализом философской лирики первой половины XIX века в А. Пушкина, В, Жуковского, Ф. Тютчева, а также поэзии Вл. Соловьева и поэтов Серебряного века А.Блока, С. Есенина, наследующих традиции философской лирики Фета.
Предметом исследования являются тематический и образный состав поэзии Фета, лирическая композиция его стиха, особенности построения лирического сюжета, способы выражения авторского сознания.
Методология исследования: сравнительно-сопоставительный,
культурно-исторический и типологический методы. Для анализа особенностей поэтики Фета применялся структурно-семантический подход, а также приемы, используемые рецептивной эстетикой.
Теоретическая значимость диссертационной работы заключается в разработке модели анализа философской лирики Фета. Дано теоретическое обоснование содержания и структуры жанра фрагмента, которые могут быть использованы в анализе сходных явлений в лирике ХІХ-ХХ веков.
Практическая значимость полученных исследований состоит в том, что данный материал может быть использован в школьных и вузовских курсах по истории русской литературы XIX века, в специальных курсах, посвященный творчеству Фета.
Апробация основных положений работы состоялась на конференциях: «Жизнь провинции как феномен духовности» (Нижний Новгород, 2004 г.), «Грехневские чтения» (Нижний Новгород, 2004 г. и 2005 г.), «Романтизм: грани и судьбы» (Тверь, 2005 г.), «Художественный текст и культура» (Владимир, 2005), «Русская поэзия: проблемы поэтики и стиховедения» (посвященной юбилеям писателей-орловцев А.А. Фета и А.Н. Апухтина) (Орел, 2005 г.).
Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и библиографии, включающей в себя 194 наименования. Объем работы 173 страницы.
Во Введении обосновывается актуальность темы, аргументируется научная новизна работы, ставится цель, определяются задачи и методология исследования, формулируются основные положения, выносимые на защиту, говорится об апробации научных результатов и возможном их дальнейшем применении.
Первая глава «Философская лирика: вопросы теории» содержит три параграфа. В первом параграфе «Генезис и типология русской философской лирики» дан анализ двух подходов к изучению русской философской лирики: исторического и типологического, описан процесс зарождения философской лирики в поэзии любомудров, дана характеристика форм ее выражения, обоснованы три основных параметра изучения философской лирики как жанрового образования: ее тематическая составляющая, стилистические и композиционные особенности.
Во втором параграфе «Выразительность и изобразительность философской лирики» раскрываются специфика содержания философской лирики и способов его выражения: наличие философской темы как «установки на содержание» и «установки на выражение», особенности проявления авторского сознания в философской лирике, стилевые и композиционные формы философского стихотворения, функция рационального и суггестивного
в медитативной и философской лирике. В результате анализа мы приходим к следующим выводам. Содержание философской лирики составляют «онтологические и антропологические» или «экзистенциальные» темы, которые имеют свои способы воплощения в структуре текста. Одним из способов выражения мировоззрения в поэтическом тексте является внесубъектная и диалогическая организация его структуры.
Отмечается, что для философской лирики характерны два способа выражения мысли (идеи) в стихотворении. Заявленная открыто и непосредственно определяет рациональный способ воплощения мысли в тексте, завуалированная в подтексте, вследствие чего акцентируются мелодические особенности стихотворения — суггестивный (или мелодический) способ.
Указанные способы выражения мысли в раскрытии темы философского стихотворения выражены стилистически и композиционно. В качестве примера рационального типа воплощения философской поэзии рассматривается лирика Пушкина и Тютчева, в качестве суггестивного - лирика Жуковского и Фета.
В третьем параграфе «Жанр фрагмента как содержательно-типологическое образование» рассматривается вопрос о неканоническом жанре фрагмента как наиболее точно выражающем искания поэтов первой половины XIX века в области философской лирики, а поэзия Фета как яркий пример его реализации.
Во второй главе «Своеобразие философской лирики А. Фета» в центре внимания — изучение особенностей тематики и поэтики философской поэзии А.Фета.
В первом параграфе «Философская лирика А. Фета: определение содержания и границ понятия» раскрывается проблема возникновения и развития в критике и литературоведении представления о лирике Фета как философской.
Во втором параграфе «Концепция искусства в поэтическом мышлении А. Фета» проводится сопоставительный анализ теоретического и поэтического мышления Фета. Материалом исследования становится его программная статья «О стихотворениях Ф. Тютчева» и поэтический манифест «Целый мир от красоты».
В третьем параграфе «Циклизация как способ функционирования жанра лирического фрагмента в лирике А.Фета» содержится текстуальный анализ лирики А. Фета на основе созданной в работе модели анализа фрагмента как основного способа воплощения явления философской поэзии.
Фрагмент рассматривается как составная часть лирического цикла, который отражает стремление Фета к преодолению фрагментарности. Для анализа выбран единожды созданный и более не пополнявшийся цикл «Гадания», и тематические группы стихотворений о смерти, о «невыразимом», о полете и звездах, входящие в состав книги стихов «Вечерние огни». Поэтика «невыразимого» в лирике Фета рассматривается в контексте традиции поэзии Жуковского и Тютчева, в разделах параграфа дана характеристика таких элементов философской лирики, как форма субъектной организации стиха, особенности диалогических конструкций, принцип интериоризации и метафоризации метафоры.
В Заключении подводятся итоги работы, намечаются наиболее перспективные направления при дальнейшем изучении темы.
Проблемы генезиса и типологии русской философской лирики
В отечественной науке о литературе закрепилось представление о философской лирике как об историческом явлении 20-х годов 19 века. Его сформировали такие исследователи, как В. Жирмунский, Л.Я. Гинзбург, Е.А. Маймин, В.В. Кожинов".
Исторический подход к философской лирике интересуется истоками возникновения русской философской лирики, и путями ее становления в русской литературе начала 19 века. Вследствие этого большое значение приобретает контекст, в котором существует произведение: контекст времени создания произведения и контекст его восприятия читателем.
Возникновение философской лирики связано с деятельностью кружка «Общество любомудрия», участников которого (Д. Веневитинова, А. Кошелева, Вл. Одоевского, С. Хомякова) объединил общий интерес к словесности и к философии немецкого романтизма.
Идея немецкого романтизма о сближении философии и поэзии стала источником развития на русской почве одновременно философской поэзии и «философской» теории. Философия в эпоху романтизма как «положительное основание» для науки о литературе сменяет риторические правила создания поэтического произведения, разработанные классицизмом. Философская эстетика установила гносеологическое понимание искусства как особой формы познания (целостно-образного) - при большем или меньшем участии
сознательного элемента. Отсюда, как отмечает Ю. Манн, ее внимание к смешанным формам — в литературе это философская поэзия [123, с. 298-299].
Вслед за немецкими романтиками русские любомудры выбирают философию как основание для развития литературы. Один из идеологов любомудров Д. Веневитинов писал: «Философия и применение оной ко всем эпохам наук и искусств - вот предметы, тем более необходимые для России, что она еще нуждается в твердом основании изящных наук, и найдет сие основание ... в одной философии, которая заставит ее развивать свои силы и образовать систему мышления» [53, с. 220]. «Нам необходима философия, все развитие ума требует ее», - утверждал И.В. Киреевский [89, с. 69]. Философия должна была, как представлялось любомудрам, добавить русской литературе самобытности и сама быть самобытной .
Эстетическая мысль любомудров развивалась в основном в форме литературной критики4. Обсуждение литературы идет на страницах журналов в 3 «Философия немецкая вкорениться у нас не может. Наша философия должна развиваться из нашей жизни, - создаться из текущих вопросов, из господствующих интересов нашего народного и частного быта» [89, с. 69] Не случайно любомудры И.В. Киреевский, А.С. Хомяков стали потом известными философами-славянофилами. И будущее рано ушедшего из жизни Дм. Веневитинова рассматривалось как будущее философа. Ив. Киреевский писал о Веневитинове: «он был рожден еще более для философии, нежели для поэзии» [89,с. 69]. Белинский высказывал предположение, что Веневитинов «скоро бы оставил поэзию для философских созерцаний» [133, с. 87]. 4 Первый камень в фундамент русской философской критики был заложен Д. Веневитиновым. Он предлагает заменить французский критический метод, под которым «подразумевал разрозненные замечания подчас тонкие и «облеченные прелестию живописного слога, но не связанные между собой, не озаренные общим взглядом», немецким, который представлял из себя «мысль определенную», развивавшуюся в систему выводов» [123, с. 8-9]. Оценка художественных качеств литературного произведения с точки рения «немецкого метода» основывалась на преобладании мысли в произведении, в противоположность методу французскому с его ориентацией на чувство. «Первое чувство русле критических разборов. Это отличает русскую философскую эстетику от немецкой эстетики, в которой преобладало теоретическое начало. «В то время, — пишет Ю. Манн, — развитие литературы и - шире — искусствоведческих наук шло у нас синкретично, при тесном переплетении всех ветвей: истории литературы, теории, эстетики — и при главенствующей роли одной их них -критики. Дифференциация дисциплин наступила позднее, после 40-х годов» [123, с. 5]. Для ориентированной на французскую литературу русской словесности немецкий метод, разрабатываемый любомудрами, был нов и соответствовал духу времени. Философские устремления любомудров «находились в тесной связи с ведущими глубинными процессами русской жизни последекабристского периода. В конечном счете, то, что делали любомудры, ... объективно явилось выражением не частных, а общих тенденций в развитии русского общества и русской литературы»5 [117, с. 22].
В. Жирмунский положительно оценивал благоприятную общественную атмосферу конца 20-х г.г. для развития того направления в литературе, в котором двигались любомудры. Умеренность во взглядах дворянской молодежи, а значит и ориентированная на Гете философская поэзия, которая замыкается в сферу «чистого искусства», эстетико-метафизического созерцания и относится равнодушно, если не враждебно.
Формы выражения авторского сознания в философской лирике
В начале 19 века возможность выражения индивидуального мировоззрения в стихотворении оказывается тесно связанной с возможностями индивидуального стиля. В 10-е-20-е годы процесс выработки индивидуального стиля идет в творчестве таких крупных поэтов как Жуковский, Баратынский, Пушкин, Тютчев.
В соответствии с особенностями поэтического стиля возможно два разнонаправленных движения мысли в лирическом стихотворении: мысль философская вливается в лирический текст и становится мыслью поэтической, либо поэтическая мысль обретает насыщенность и глубину философского обобщения в ходе раскрытия сюжета стихотворения, что соответствует двум способам введения экзистенциальной темы в стихотворение: «поэтической индукции» и «поэтической дедукции». Первая представляет собой «движение к экзистенциальной теме от частного». Дедуктивное мышление в поэзии, напротив того, предполагает, что «тема заранее задана или заявлена». «Лирическая дедукция и индукция соответствуют двум великим эстетическим силам — символическому обобщению и той детализации, которая доступна только художественному восприятию мира» [69, с. 154].
Экзистенциальная тема, воплощаясь в стихотворении, несет на себе отпечаток стиля поэта (особенностей его поэтического слова и композиционного решения темы), который определяется особенностями лирики как рода, а именно, ритмико-метрическим, синтаксическим построением строф и интонацией. Для характеристики лирики именно с этой точки зрения Б. Эйхенбаум ввел понятие мелодики стиха, которая представляет собой «развернутую систему интонирования», то есть «сочетание определенных интонационных фигур, реализованное в синтаксисе», характеризующуюся явлениями «интонационной симметрии, повторности, нарастания, кадансирования и т.д.» [190, с. 338]. В выделенных типах стиха— декламативный (ораторский), разговорный и напевный — только последний в большей степени характеризуется мелодикой. В. Жирмунский, так же учитывая мелодическое строение стихотворения, разделяет классический стиль («вещественно-логический») и романтический («песенный»).
Таким образом, опираясь на особенности реализации темы в стихотворении, с учетом ее интонационного, ритмико-метрического и синтаксического воплощения можно условно выделить два пути внедрения поэтической мысли в текст: рациональный, когда поэт предельно точно фиксирует движение мысли (либо задав ее изначально в качестве темы, либо используя предельно простое и точное слово для ее обозначения, либо интонационно подчеркивая ее определенность), и суггестивный, когда поэт склонен опосредованно доносить мысль с помощью мелодических особенностей лирики.
Попробуем рассмотреть с этой позиции лирику Пушкина и Тютчева, которую характеризует рациональный способ воплощения мысли, и лирику Жуковского и Фета, представляющую собой противоположный суггестивный (мелодический) способ.
Поиски собственного стиля вели к «поэзии действительности, к принципиально новому словоупотреблении зрелого Пушкина», другое направление «к философской лирике Тютчева, преобразовавшей традиционный лирический материал» [67, с.71]. Но если поэзия Тютчева приобрела устойчивую характеристику философской, то для «протеической» поэзии Пушкина, объемлющей различные стороны бытия, эта характеристика не является исчерпывающей.
Проблема философской лирики у Пушкина исследователями ставится «не столько в контексте собственного творчества Пушкина, сколько в большом историческом и литературном контексте», а именно в плане исторических и литературных связей с кружком любомудров [117, с. 108]. Чаще же всего стихотворения Пушкина с «философской» тематикой определяются как медитативная лирика.
Особенности развертывания темы и композиционные приемы пушкинских медитаций позволяют охарактеризовать их как «поиск смысла». Одной их таких особенностей становится зачин пушкинского стихотворения, который почти всегда связан с индивидуальным переживанием поэта, так как «часто у истоков пушкинских стихотворений стоит конкретное событие или конкретный повод (биографический, литературный, историко-политический)» [70, с. 239]. При этом индивидуализация лирической ситуации предполагает, что единичный опыт поэта проникнут общечеловеческой мыслью. Движение от индивидуального лирического события к экзистенциальной теме, то есть «индуктивный способ» поэтического виденья, ведущая черта поэзии Пушкина. Об этом неоднократно упоминается и в работах других исследователей. Так о значительности личных признаний Пушкина, их общечеловеческом интересе, имеющем философский характер, писал Е. Маймин, а С. Бройтман отмечал, что именно «конечно-размерное оказывается первообразом и точкой отсчета» в пушкинском стихотворении, но по ходу развития лирической темы оказывается, что «... в эксплицированном и выдвинутом на первый план конечно-размерном у Пушкина всегда имплицитно ... присутствует бесконечное и безмерное. Сколько-нибудь отчетливые очертания оно получает обычно в финале» [44, с. 106]. «Индуктивный способ» поэтического видения предполагает конкретность ситуации единичной и в то же время символически расширяющейся. Частное в такой поэзии - это «ракурс бытия», а не «попутно вторгшаяся эмпирическая деталь» [69, с. 161]. Так болдинская лирика Пушкина дает возможность проследить то, как в структуре стихотворения частная мысль приобретает значение всеобщей, а сугубо индивидуальное переживание разворачивается до символического обобщения. Например, образ пути первоначально рождается из жизненных перипетий Пушкина, связанных с дорогой. Сетования на дорожные дрязги в шуточном тоне даны в стихотворении «Дорожные жалобы». Но уже в «Элегии» дорога становится метафорой жизненной судьбы поэта, а в «Бесах» путь символизирует духовное бездорожье современной Пушкину России. Примером того, как в символический мир вплетается бытовая деталь, являются «Стихи, сочиненные ночью во время бессонницы». Здесь образ «жизни мышья беготня» постепенно приготовляется на символическом переосмыслении бытовых деталей и вырастает в максимальное обобщение о бесполезности человеческой жизни [70, с. 258].
Еще одна особенность композиции философских стихотворений Пушкина заключается в построении лирических концовок, организованных по принципу «поэтической неопределенности». Концовки, как отмечал В. Грехнев, «явно оборваны». Так в стихотворениях «Воспоминание», «Осень» вместо точки стоит многоточие, вызывающее ощущение недосказанности, за которой скрывается высший смысл.
Концепция искусства в поэтическом мышлении
Поэзия Фета — явление переходного периода в русской литературе: интерес к романтизму в лирике падает, и особую значимость приобретает реалистическая тенденция в набирающей в это время авторитет прозе. Очевидно, что складывающееся в 40-е годы художественное мышление А. Фета сочетало в себе и романтические и реалистические черты.
Суть романтического сознания Фета раскрывается в его отношении к поэтическому творчеству. Большинство теоретических высказываний Фета о сути прекрасного, о смысле художества, по сути, сводятся к констатации невыразимого. «Вы жаждете проникнуть в тайну творчества, — пишет Фет, — вы хотели бы хоть одним глазком заглянуть в таинственную лабораторию, в которой целое жизненное явление претворялось в совершенно чуждый ему звук, краску, камень. Торопитесь спросить художника, еще не остывшего над своим вдохновенным трудом. Увы! Ответа нет. Тайна творчества для него самого осталась непроницаемой тайной. А между тем великое чудо совершилось, сокровенная тайна открыта воочию всех» [8, т.2, с. 167].
Для Фета характерно романтическое представление о поэте как об исключительной личности. Так же как и немецкие романтики, такое понимание роли поэта Фет «выводит» непосредственно из античности . Трактат Горация, где речь идет об особом пути, который проходит вдохновение, прежде чем стать словом, особенно дорог Фету. «Гораций, - пишет Фет, - очеркивая догомерическое проявление поэзии, ясно указывает на высокое значение, которое придавали древние этому вечному элементу человеческого духа, до того родственного элементу религиозному, что от Орфея до Лютера люди, как только начнут молиться и возвышаться духом, начинают петь, и наоборот. Действительно, нужна почти нечеловеческая грубость и тупость, чтобы после всего этого отвергать благотворное действие искусства или приискивать ему еще какой-то внешней полезности» [144].
Фету близко это почти религиозное понимание поэта. Для него поэт -певец, который говорит на языке богов. Фет часто подчеркивает, что он не пишет стихи, а поет. («Ты удивляешься, что я еще пою...»). Это эпическое «пою» очень дорого поэту не только потому, что оно возвышает его над всеми остальными, сообщая высшую, почти религиозную духовность, но и потому, что отражает особое, музыкальное настроение, без которого нет лирического произведения.
Фетовскому поэту свойственно и романтическое безумство. Самый известный образ поэта созданный Фетом — это бросающийся с седьмого этажа безумец, уверенный в том, что он не упадет вниз, а воспарит по воздуху.
Несмотря на внешний романтический антураж, поэзия Фета содержит в себе и зерно подлинного реализма, который определяется как романтический вариант пушкинской поэзии действительности [41, с. 632]. Своеобразие реалистического мышления, по мнению Гинзбург, заключается в том, что Фет переступил грань романтизма «конкретностью подробного восприятия явлений природы и психики и вовсе не романтическим разрывом между поэзией и жизнью, всецело предоставленной будничным заботам» [67, с. 184]. Фетовская поэзия сродни романтической по своим психологическим предпосылкам (отталкивание от прозы жизни), но противоположна романтическому мировоззрению по результату, по осуществленному идеалу. В стихотворениях отсутствуют характерные для романтизма мотивы отчуждения, ухода, бегства, противопоставления «естественной жизни искусственному бытию цивилизованных городов» [157, с. 41].
Внутреннюю противоречивость мировоззрения Фета, которая выразилась и в характерных чертах поэтического стиля, определяют и как импрессионизм. Первое упоминание встречается в статье Дистерло в 1893 году сразу же после смерти поэта. В советский период эта идея получила свое развитие в работах Б. Бухштаба. Несмотря на некоторую размытость термина в отношении литературных произведений идея повторяется в современных исследованиях. Так Е.Р. Кузнецова пишет: «Фет вступил в литературу как поэт - романтик, но в дальнейшем на его творчество оказала влияние эстетика импрессионизма». [100, с. 92]. Учитывая зыбкость термина импрессионизм в отношении литературы, возможно, стоит говорить о двойственности романтического чувства у Фета .
Несмотря на то, что в лирике Фета нет романтического побега от действительности, в ней есть запечатленный внутренний конфликт человека и окружающей его социальной действительности, разрешающийся в возможном поэтическом слиянии духовной и материальной жизни природы. Такая неоднозначность романтического чувства Фета позволяет говорить о его двойственности. Для поэтов этой эпохи характерно «двойственное онтологическое переживание», то есть одновременное переживание «чувства упорядоченности бытия» и «ощущения трагической стихийности социальных процессов». Однако подобное переживание еще не означает полного отказа от мира действительности, реальности, мира печали. Фет еще видит идеальную сторону в «буйстве жизни», которое вмещает в себя красота природы. Фет и поэты его эпохи (Некрасов, Полонский) были еще классиками именно потому, что они оставили себе «островок дорефлексивной целостности». У Фета - это «природа» [44, с. 172].
Цикл «Гадания». Трансформация субъектной организации стихотворений
Впервые цикл «Гадания» был опубликован в журнале «Москвитянин» в 1842 году. В таком же виде он вошел в сборник стихотворений 1850 года, который готовился к печати Фетом совместно с Ап. Григорьевым. При подготовке сборника стихотворений 1856 года при участии И. Тургенева в цикл были внесены изменения. И строго говоря, в итоге всех дружеских вмешательств литераторов в творческий процесс Фета получилось два разных цикла, один - «григорьевский», другой - «тургеневский». Таким образом, учитывая историю появления цикла, цикл «Гадания» следует отнести к редакторским51, под которым понимается объединение стихов в единое целое, сделанное не самим автором, а его редактором.
Особенность редакторского цикла состоит в том, что он «как бы заключает в себе «двойное» авторство» [80, с. 21]. Здесь проступает не только «творческое лицо поэта», но и «понимание этого «лица» редактором-составителем». По признанию самого Фета распределение его первых стихов по рубрикам было сделано Ап. Григорьевым. Предложенное Ап. Григорьевым расположение стихотворений в сборнике 1850 года, сколько можно судить, было близко самому Фету и повторено им в сборниках 1856, 1863 и в первом выпуске Вечерних огней .
В сборнике стихотворений 1850 года проявилось не только собственное видение Григорьевым творчества Фета. Здесь нашли отражение и его собственные эстетические представления о поэзии. Для манеры Григорьева-поэта объединение стихов по циклам очень характерно. Цикл выступал как бы дополнительным инструментом для самовыражения, для прояснения мировоззрения автора и его жизненной позиции. Для Фета этот прием объединения по циклам оказался близким инструментом самовыражения. Раз присвоенные стихам рубрики и выделенные циклы повторялись Фетом из издания в издание, расширяясь за счет новых стихотворений (они повторяются даже в первом выпуске «Вечерних огней»). Новых циклов, так же как и новых рубрик, поэт не создает.
Цикл «Гадания» включает в себя пять стихотворений, объединенных общей темой святочных гаданий: «Зеркало в зеркало...», «Полно смеяться...» («Слушай одна ты» - в первой редакции), «Ночь крещенская морозна...», «Помню я: старушка няня...» и «Перекресток, где ракитка...».
Тематика святочных гаданий с их фольклорным колоритом к моменту создания Фетом своих «Гаданий» была не нова. Самые известные произведения, описывающие гадания, - баллада «Светлана» Жуковского и пятая глава «Евгения Онегина» А.С. Пушкина. Влияние их на фетовский цикл очевидно. В «Гаданиях» Фета есть поэтика таинственного и мистического чувства, создающая психологическое напряжение, что и у Жуковского; здесь есть и изображение душевного переживания гадающей девушки, и даже повтор на уровне сюжета самих народных гаданий (с зеркалом и свечой гадает Светлана Жуковского, а такие гадания, как подслушивание у амбара, наведение зеркала на луну и вопрошание прохожего об его имени, описаны Пушкиным). Несмотря на переклички с традицией, в цикле «Гадания» проявилось все своеобразие фетовской лирики. Прежде всего, это способность передавать еле уловимые состояния души: в цикле «Гадания» изображаются переживания человека в момент столкновения с судьбой, которая открывается ему посредством обряда через явление знаков. Переживание гадающего раскрывается в тесной связи с событием: фиксация психологического состояния в момент гадания дана параллельно с предметным описанием обряда.
Своеобразие решения темы гаданий Фетом заключается и в самой форме цикла. Цикл включает в себя несколько лирических стихотворений и таким образом по объему приближается к большой жанровой форме, лирической поэме или балладе. Как отмечают исследователи русского лирического цикла, в начале 19 века цикл очень близко стоит к поэме, так как объединяющим элементом цикла является уже не жанрово-тематический момент, а единство авторского образа. В цикле «Гадания» можно обнаружить как отсылки к традиции (балладе Жуковского и поэме Пушкина), так и создание нового способа воплощения традиционной темы судьбы.
Важную смысловую функцию выполняет в цикле композиция. От расположения стихотворений внутри цикла зависит его «смысловой и художественный эффект». (Об этом эффекте писал М.Н. Дарвин, используя в качестве примера сравнительный анализ «кавказского» цикла и «Стихов, сочиненных во время путешествия» А.С. Пушкина). Что касается «Гаданий» Фета, то композиция цикла 1850 года не была окончательной. При подготовке сборника стихотворений 1856 года, который подвергся серьезной редактуре Тургенева и кружка журнала «Современник», был изменен и цикл «Гадания». Так было полностью исключено стихотворение «Ночь крещенская морозна», у стихотворения «Перекресток, где ракитка...» полностью изъята третья строфа, еще в двух стихотворениях отредактированы «непонятные», с точки зрения И. Тургенева, места. Таким образом, претерпел изменения общий контекст цикла. Оба эти варианта цикла «Гадания» Фета были опубликованы в его прижизненных изданиях и, значит, были одобрены автором.
