Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Фольклорно-историческии роман «кощей бессмертный». 29
1. Мифологические и фольклорные источники романа . 32
2. Образ главного героя и интерпретация заголовочного комплекса романа . 51
3. Своеобразие образа автора. 74
ГЛАВА II. «Светослав вражий питомец»:сочетание традиций литературной сказки и исторического романа. 92
1. Структурно-сопоставительный анализ отдельных мотивов романа . 94
2. Трактовка некоторых образов романа с точки зрения их фольклорных прототипов . 111
3. Светославич как тип романтического героя. 128
Заключение. 148
Примечания. 152
Библиография. 162
- Мифологические и фольклорные источники романа
- Образ главного героя и интерпретация заголовочного комплекса романа
- Структурно-сопоставительный анализ отдельных мотивов романа
- Трактовка некоторых образов романа с точки зрения их фольклорных прототипов
Введение к работе
Диссертация на тему «Художественное своеобразие фольклорно-
исторических романов А.Ф. Вельтмана («Кощей Бессмертный» и «Светосла-
вич, вражий питомец»)» выступает в форме монографического исследования
ц двух произведений писателя 1830-х гг., жанр которых в современном литера-
туроведении определяется как фольклорно-исторические романы1. Мы объединяем эти два произведения в своеобразный цикл не только по их жанровой принадлежности, но также и потому, что и принципы их создания, и материал, на основе которого они были написаны, имеют множество точек сопри-косновения.
Актуальность исследования. В настоящее время, когда происходит пересмотр культурных ценностей и смещение эстетических ориентиров, пристальное внимание уделяется возрождению интереса к народной культуре. В связи с этим вполне объясним интерес к литературно-фольклорным связям.
Взаимопроникновение литературы и фольклора - проблема, всесторонне
изученная за последнее время. Ей посвящены и общие монографии, и работы
по творчеству отдельных писателей, и различные сборники. Но творчество
А.Ф. Вельтмана осталось не охваченным с этой точки зрения. Оно ещё не
достаточно изучено со стороны стиля, связанного с переосмыслением мифо-
логических образов и попыткой создания исторического произведения с ши
роким привлечением фольклорно-мифологических материалов (об исследо
ваниях, затрагивающих тему «Творчество А.Ф. Вельтмана и фольклор» мы
скажем чуть ниже).
Ценность произведений Вельтмана на современном этапе развития ли-тературоведения заключается в том, что в его «археологических» романах (в частности в двух рассматриваемых в данной работе) "исследователь-специалист может найти достаточное количество сведений по славянской мифологии и демонологии, гармонично вплетающихся в ткань литературного
з произведения. В своих исторических романах Вельтман приоткрывает читателям мир русской сказки, хотя и несколько преображённый его субъективным восприятием. Это особенно важно сейчас, когда интерес к национальным истокам, к культуре предков возрождается и всесторонне пропагандируется. Но нельзя сказать, что произведения Вельтмана современные исследователи обходили стороной. Так, в 80-е годы XX века по его творчеству было защищено несколько диссертаций, в конце 90-х годов вышла в свет монография профессора А.В. Чернова, в которой произведения Вельтмана рассматриваются на общем фоне русской литературы того времени. Также в последнее десятилетие предпринято неоднократное переиздание его романов «Саломея» и «Светославич, вражий питомец».
Подобный интерес к творчеству писателя вполне объясним, так как Вельтман относится к тому разряду «второстепенных» авторов, которые, по выражению В.Ф. Переверзева, «не стали классиками, но без них не было бы классиков; своей литературной работой, своими творческими исканиями они подготовили почву для рождения классических творений нашей художественной литературы»3. Конечно, мы не склонны преувеличивать заслуги Вельтмана, но нельзя их и умалять. Своим творчеством он повлиял на творчество Н.В. Гоголя и на ранние произведения Ф.М. Достоевского4. Кроме того, современные исследователи говорят о влиянии Вельтмана на творчество таких писателей, как: Н.С. Лесков, Л.Н. Толстой, А. Белый, М.А. Булгаков5. Наш современник В.В. Орлов на страницах своей «останкинской» трилогии не раз упоминает имя Вельтмана и обращается к его произведениям в тексте своих романов.
Ещё одной важной причиной обращения к творчеству Вельтмана в наше время может быть и то, что его произведения, имея увлекательный сюжет, сложны для восприятия. Интересны они тем, что «талант г. Вельтмана, - по словам В.Г. Белинского, - самобытен и оригинален в высочайшей степени; он никому не подражает, и ему никто не может подражать. Он создал себе ка-
кой-то особенный, ни для кого не доступный мир; его взгляд и его слог принадлежат только ему одному»6. С другой стороны, этой оригинальностью Вельтман порой и отталкивает читателя от своих произведений. Переплетение, вернее даже сказать, запутанность, сюжетных линий, подчас злоупотребление фантазией и обширной эрудицией, смысловая незаконченность многих сюжетов, нечёткая прорисовка характеров — вот причины, по которым Вельтмана осуждала уже современная ему критика. Из-за стремления к оригинальности Вельтман затруднил себе дорогу к массовому читателю последующих поколений: «Ошеломляющая пестрота, сложность содержания, многочисленные отступления «в сторону» и прочие «излишества», явившиеся неотъемлемой частью поэтики вельтмановского повествования, произвели в конечном итоге обратное впечатление. «Легкость слога» Вельтмана казалась многим критикам «чрезмерной»; его талант - чересчур «игривым»; в произведениях Вельтмана находили и недостаточную «отделку», и «отсутствие строгости автора к своему труду».»7.
Тем не менее, писатель этот: «Во многом... являл собой типичный «романтический» склад личности со свойственными ей широтой и многообразием интересов, энциклопедизмом познаний и тягой к мышлению глобаль-
ными космическими категориями» . Многие проблемы, затронутые в его фольклорно-исторических романах, рассматриваемых в данном исследовании, актуальны и в наше время.
Степень научной разработанности проблемы. Возрождение интереса к творчеству Вельтмана, как мы уже отметили, произошло сравнительно недавно. Писатель и поэт снискал себе славу в самый разгар популярности романтизма в России благодаря своим фантастическими произведениями и историческим разысканьям, которые воспринимались читателями как легкое развлекательное чтение, сродни романам В. Скотта и его русских подражателей. Но он заметно утратил интерес публики и критиков, как только подал им более серьёзные «блюда» в виде собственных оригинальных социально-
философских романов и повестей. И в настоящее время большинство произведений Вельтмана, говоря словами литературоведа К. Кобрина, находится «в бессознательном русской литературы»9. Тем не менее, мы согласимся с мнением, что Вельтман относится «к числу писателей, прославившихся при жизни, забытых последующими поколениями и вновь возвращающихся на литературную авансцену, чтобы уже обрести полное признание»10.
Ещё при жизни Вельтман получил и признание, и забвение. Обращает на себя внимание то обстоятельство, что интерес к творчеству писателя проявлялся, если так можно выразиться, волнообразно. Первый всплеск интереса к произведениям Вельтмана пришёлся на 30-е годы XIX века, когда он вошёл в литературу со своим романом «Странник». Что касается критики, современной Вельтману, то здесь, на наш взгляд, целесообразнее всего обратиться к обзорной статье Ю.М. Акутина11. В этой работе не только дана чёткая периодизация творчества писателя, но также рассмотрены отклики критиков и редакций основных журналов того времени на его произведения. Особенно важно то, что Акутин приводит мнения критиков и журналов, принадлежащих к разным идеологическим лагерям. Сноски дают прекрасный материал для библиографии по творчеству писателя. Кроме того, в статье приводятся суждения русских классиков, таких как: А.С. Пушкин, Н.В. Гоголь, Н.А. Некрасов, Л.Н. Толстой, А.П. Чехов - тех, на кого произведения Вельтмана в той или иной мере оказали влияние. Необходимо отметить, что данная статья имеет для исследователя большую историографическую ценность, а также даёт целостное представление о восприятии творчества Вельтмана его современниками.
После смерти писателя его наследие некоторое время находилось в забвении, так как существовали только прижизненные издания его произведений, относящиеся к первой половине XIX века. В общих работах по русской литературе, изданных на рубеже веков, имя Вельтмана даже не упоми-нается . Первое переиздание романа Вельтмана («Приключения, почерпну-
6 тые из моря житейского») предпринято В.Ф. Переверзевым в
1933 году. К этому же периоду относится его крупная статья «Предтеча Достоевского» , где исследователь достаточно подробно рассмотрел творчество писателя, остановившись на анализе основных его произведений. Что касается романов «Кощей бессмертный» и «Светославич, вражий питомец», которые интересуют нас в связи с темой исследования, то Переверзев дал в своей статье их глубокий, детальный анализ. Он наметил проблему «странного» вельтмановского героя (развернутую впоследствии другими исследователями), рассматривал своеобразие композиции и стиля вельтмановского повествования. Обращает на себя внимание тот факт, что анализ романа «Кощей бессмертный» более подробный, нежели анализ романа «Светославич», который Переверзев, вслед за большинством современников Вельтмана, оценивал лишь как «отзвук» «Кощея бессмертного» 14.
Необходимо отметить, что в 20-30-е годы XX века интерес к литературе предшествующего столетия стал постепенно возрастать. А.И. Белецкий так предваряет сборник «Русский романтизм» (1927): «Для историка литературы нет писателей более или менее талантливых, гениальных...»15. То есть литературовед говорит о том, что в истории литературы должны остаться не только признанные классики, но и писатели, чьё творчество является своего рода фоном для классической литературы. В связи с этим выходит в свет ряд статей, посвященных творчеству Вельтмана (выше мы уже сказали о работе В.Ф. Переверзева). Так, З.С. Ефимова в своей статье утверждала следующее: «... его [Вельтмана] роль в развитии художественной прозы 30-40-х годов окажется чрезвычайно существенной. В период общих исканий в области литературного языка и повествовательных форм он выступает разрушителем традиционных приёмов повествования, стремясь создать новые композиционные постройки, привить на русской почве мало известные ей жанры и влить струю древнерусского языка»16, - опровергая тем самым мнение о «второстепенности» роли Вельтмана в русской литературе. Исследователь-
ница даёт обзор основных вех творчества писателя, опираясь главным образом на современную ему критику. Ефимова так же, как и Пере-верзев, говорит о своеобразии стиля Вельтмана, о его новаторстве в области повествовательной формы и литературного языка. В статье даётся развернутый анализ первого романа писателя - «Странника». А роман «Кощей бессмертный» исследовательница рассматривает в связи с поиском новых форм романа, начатых Вельтманом в «Страннике»17. Необходимо отметить, что Ефимова в своей работе намечает некоторые важные проблемы анализа романа «Кощей бессмертный». В частности, это вопросы об отношениях автора и читателя, об отражении в подзаголовке романа его жанрового своеобразия. К сожалению, не уделяется в статье внимания другому фольклорно-историческому роману — «Светославич, вражий питомец».
В других работах этого периода, как и в ранее рассмотренных нами, дан по преимуществу общий анализ творчества Вельтмана. Речь здесь идёт о статьях Б.Я. Бухштаба (1929)18 и Ю. Гранина(1941)19. Работа Бухштаба (и об этом можно судить уже из названия) посвящена в основном раннему этапу творчества писателя, в том числе анализам романов, к которым мы обращаемся в нашем исследовании. Учёный, вслед за Ефимовой, говорит о значении творчества Вельтмана для истории русской литературы, хотя и указывает на некоторые недостатки его произведений.
Ю. Гранин, в отличие от Б.Я. Бухштаба, в своей статье рассматривает весь творческий путь писателя от первых произведений и успехов до полного забвения его творчества. Кроме того, исследователь затрагивает тему продолжения вельтмановских традиций в русской литературе. Рассматривая произведения Вельтмана, Гранин обращается к критическим работам того времени, но наряду с этим он даёт самостоятельный анализ, стараясь как можно более объективно отмечать достоинства и слабые места произведений. Важно отметить и то обстоятельство, что творчество Вельтмана оценивается на общем фоне истории русской литературы. Так, например, при ана-
лизе романа «Странник» Гранин даёт обзор литературы путешествий. Исследователь рассматривает все произведения в связи друг с другом. Несомненно, это является достоинством статьи, так как помогает воспринимать всё творчество Вельтмана как единое целое. В то же время это, на наш взгляд, и существенный недостаток, потому что многие произведения начинают оцениваться в качестве продолжения других, и как следствие, лишаются доли самоценности и самостоятельности.
Если анализу романа «Кощей бессмертный» Гранин уделяет более двух страниц, говоря о нём как о первом историческом романе писателя, то уже о романе «Светославич» он высказывается довольно лаконично: «В следующих своих книгах: «Светославич, вражий питомец» и «Александр Филиппович Македонский» - Вельтман продолжает идти по пути «Странника», «Кощея бессмертного» и «Лунатика»»20. То есть Гранин, следуя за мнениями Ефимовой, Переверзева и Бухштаба, не считает роман «Светославич» произведением обладающим большой художественной и историко-литературной ценностью. В то же время именно Гранин первым, из перечисленных нами исследователей, выдвинул предположение, что одним из источников стиля и языка романа «Кощей бессмертный» стало «Слово о полку Игореве», но о фольклорных корнях произведения исследователь не упоминает.
В конце 50-х годов известный литературовед и языковед В.В. Виноградов обратил внимание на творчество Вельтмана с точки зрения его нова-торства в сфере языка художественного произведения . Сугубо языковедческая работа оказывается, тем не менее, интересна и важна для литературоведов. Мы уже говорили, что ещё в 20-30-е годы исследователи обращали внимание на стиль и язык вельтмановских произведений, но они обращали внимание на эти проблемы с точки зрения науки о литературе. А Виноградов исследовал их в аспекте языковедческих проблем, что даёт возможность расширить горизонты исследования произведений писателя.
К этому же периоду относится и работа А. Киделя22. Своеобра-
зие данной статьи заключается в том, что она посвящена преимущественно молдавской тематике в произведениях Вельтмана. Исследователь говорит о кишинёвском периоде творчества писателя и о его первых поэтических и прозаических опытах. Упоминается в статье и первый роман Вельтмана -«Странник», - «который он сам называет энциклопедией»»23. Что касается романа «Кощей бессмертный», то в нём Кидель отмечает следующие черты: «композиционная раздробленность, двуплановость фантазии и реальности, самостоятельность отдельных эпизодов. Языковой материал Вельтман черпал из «Слова о полку Игореве», из летописей, народной лирики и былин»24. Таким образом, исследователь отмечает связь романа с фольклором, в первую очередь, на уровне лексики. В то же время Кидель признаёт, что Вельтман привлекал как основу для создания своих произведений историко-этнографический материал, но это сказано применительно к повестям молдавской тематики. В стороне, к сожалению, остаётся насыщенный фольклор-но-мифологическими образами, древними религиозными обрядами и историческим материалом роман «Светославич, вражий питомец».
В 70-е годы работу по популяризации и исследованию творчества Вельтмана предпринял Ю. Акутин, который посвятил анализу различных аспектов в творчестве писателя пять статей. Одну из них, посвященную критическим работам, мы уже рассмотрели. В 1973 году выходит также его статья о Вельтмане-поэте . Здесь исследователь впервые предпринимает попытку систематизировать и проанализировать поэтическое наследие Вельтмана. Тем не менее, Акутин упоминает о проблемах, которые были отражены в прозаических произведениях писателя. В частности, это проблема личности в романтизме, а также критика исторической романистики, к которой мы обратимся в связи с образом автора в романе «Кощей бессмертный». В целом же статья даёт возможность расширить исследовательские рамки творчества
писателя, так как все предыдущие работы были по преимуществу посвящены Вельтману-прозаику.
Несколькими годами позже Акутин подготовил переиздание первого романа Вельтмана «Странник» (серия «Литературные памятники»), где од-новременно выступил и как автор послесловия . Несмотря на то, что в названии статьи обозначен только ранний роман писателя, её содержание включает в себя полный обзор жизни и творчества Вельтмана с небольшим анализом его основных произведений. Объясняется это тем, что: «Его жизненный и литературный путь в наши дни мало известен даже историкам литературы. Разговор о писательской деятельности Вельтмана и его первом романе нужно начать с самого начала.»27.
Акутин старается привести как можно более полный список жанров, в которых созданы произведения Вельтмана. В том числе он упоминает и жанр исторического романа, а в связи с этим романы «Кощей бессмертный» и «Светославич, вражий питомец». В частности, исследователь отмечает, что Вельтман отходит от вальтер-скоттовских традиций, пытаясь найти собственный путь. Развивая мысль Гранина о том, что «Слово о полку Игореве» явилось материалом для романа «Кощей», Акутин утверждает, что и в «Све-
тославиче» сильны традиции этого древнерусского памятника .
Мы соглашаемся с мнением Акутина о том, что роман «Кощей бессмертный», в котором сам автор выделял три части, сюжетно распадается на две: описание истории рода и жизнеописание главного героя. Но некоторые суждения исследователя нам кажутся спорными. В частности, высказывание о главном герое романа «Кощей бессмертный»: «При всей трагикомичности злоключений, претерпеваемых Ивой, его душевная сила и благородство берут верх над царящим в мире злом и несправедливостью»29. А также утверждение, что в романе «Светославич» больше отражена историческая эпоха, чем в «Кощее бессмертном», чему он и приводит некоторые доказательства.
11 Мы со своей стороны во второй главе нашей диссертации пытаемся доказать, что в «Светославиче», наоборот, преобладает фантастический элемент.
Акутин явился и автором предисловия к переизданию сборника повестей и рассказов Вельтмана (1979)30. Во многом эта статья напоминает предыдущую. Здесь также дан обзор жизни и творчества Вельтмана с перечислением его произведений, но основное внимание ученого сосредоточено на анализе тех повестей и рассказов, которые помещены в сборнике. Что касается остальных наиболее ярких произведений Вельтмана, то здесь Акутин указывает на их жанровую принадлежность и обозначает основные темы и проблемы, затронутые в том или ином произведении. Особое внимание, на наш взгляд, стоит обратить на начало статьи, где исследователь заявляет следующее: «Каждая литературная эпоха рождает своих корифеев. А рядом с выдающимися мастерами трудятся прозаики и стихотворцы, чей взгляд на человека и его судьбу более ограничен, чьё дарование умереннее (курсив наш — О. С). Но случается так, что именно эти, скромные, но по-своему талантливые писатели первыми находят новые пути в литературе, по которым в дальнейшем уверенно пойдут их великие современники и потомки. К числу таких русских писателей принадлежит Александр Фомич Вельтман.»31. Нельзя не согласиться с мнением исследователя, что Вельтман был писателем-новатором. Но спорным кажется его утверждение, что Вельтман относится к писателям, «чей взгляд на человека и его судьбу более ограничен». Создавая персонажей, он, по нашему мнению, показывал свою осведомленность в тонкостях человеческого характера. На примере анализа образов Ивы Олелько-вича и Светославича мы попытаемся доказать, что Вельтман уже в ранних, «сказочных» романах создавал сложные характеры, поднимая многие социальные и культурные проблемы своего времени.
Ещё одна статья Акутина посвящена преимущественно позднему периоду творчества писателя32. Исследователь излагает историю создания эпо-
пей «Приключения, почерпнутые из моря житейского», приводит отзывы
о ней современников Вельтмана. Кроме того, здесь рассказывается о времени
пребывания писателя на постах редактора «Москвитянина» и помощника ди
ректора Оружейной палаты. В работе над статьей Акутин широко привлекал
личные архивы друзей и знакомых Вельтмана, архив самого писателя, а так-
щ же обращался к журналистике и критике этого периода.
В 70-80-е годы на волне возрождающегося интереса к литературе пер
вой половины XIX века начинается изучение творчества многих «забытых»
писателей-романтиков: «Появление в последние годы обобщённых исследо
ваний по истории русского романтизма - свидетельство всестороннего изу-
чения его жанровой системы, этапов развития, основных закономерностей», -
так пишет Л.И. Крекнина в своём исследовании33. В настоящее время список
работ по творчеству Вельтмана значительно пополнился34. Обращает на себя
внимание то обстоятельство, что они, в отличие от рассмотренных выше ста
тей, носят не общую направленность, а проблемный характер. Некоторые со-
Ф временные исследователи говорят о творчестве Вельтмана в контексте той
или иной темы. Обратимся к этим работам.
Статья И.П. Щеблыкина о второй части романа «Светославич»35 написана на основе черновиков самого Вельтмана. Мы уже обращали внимание на то, что исследователи часто обходят это произведение стороной, так как рассматривают его в сравнении с романом «Кощей бессмертный». Щеблы-кин, вопреки распространенному в литературоведении мнению, считает, что «Светославич» является прогрессивным шагом на пути к созданию оригинального исторического романа, построенного на поэтике русского фольклора.
Работа над черновиками позволяет исследователю по-новому посмотреть на произведение. Так, учёный говорит о новой трактовке образа Свето-славича, в связи с чем финал романа он оценивает по-иному, нежели его предшественники (мы вернёмся к этой проблеме во второй главе), поэтому
Ф Щеблыкин полемизирует с некоторыми критиками и исследова-
телями. Для нас данная статья представляет интерес, в первую очередь, потому, что здесь продемонстрирован совершенно иной взгляд на несправедливо лишённый внимания литературоведов роман Вельтмана.
Работа Ю.В. Манна, рассматривающая формирование жанра романти
ки чески-иронического повествования36, большей частью посвящена роману
А. Вельтмана «Странник». Данное произведение анализируется как один из
лучших образцов рассматриваемого исследователем жанра. В ней указаны и
предшественники, и последователи Вельтмана в создании подобных произ
ведений. Статья интересна для нас как один из примеров подхода к анализу
творчества писателя.
Две статьи В.И. Калугина37, появившиеся в печати с разницей в год, практически повторяют друг друга. Основное их отличие состоит в том, что статья «Забыт ли Александр Вельтман?» имеет общую направленность, а в статье «Романы Александра Вельтмана» большую часть занимает подробный
# анализ трёх исторических произведений писателя: романов «Кощей бес
смертный» и «Светославич» и повести «Райна, королева болгарская». Статьи
Калугина (особенно вторая) являются первыми работами по творчеству
Вельтмана, где звучит новое определение жанра исследуемых нами произве
дений. Литературовед определяет его как синтетический жанр фольклорно-
* исторического романа. Кроме того, Калугин пытается разработать проблему
соотношения исторического и фантастического в романах «Кощей бессмерт
ный» и «Светославич». Глубже у него раскрыта проблема главного героя
вельтмановских произведений, которую обозначили в своих работах Пере-
верзев и Ефимова.
Статья А.П. Богданова, посвященная, как и предыдущая работа Калугина, трём упомянутым выше историческим произведениям Вельтмана38, интересна уже тем, что её автором является не литературовед, а историк (данная статья - послесловие к сборнику исторических произведений Вельтмана).
Соответственно, и подход к интересующим нас романам здесь несколько иной. В частности, Богданов даёт пространный исторический комментарий к романам Вельтмана, отмечая его осведомленность в древнерусской истории. Говорит ученый и о наличии в романах фольклорных элементов, которые, по мнению Богданова, органично вплетаются в историческое повествование и являются его неотъемлемой частью. Богданов даёт очень подробный анализ всех трёх представленных в книге произведений Вельтмана с точки зрения историка, пытаясь решить некоторые спорные литературоведческие проблемы. Так, он поднимает вопрос о смысле заглавия романа «Кощей бессмертный», обращается к анализу образа Ивы Олелькови-ча; говорит о реализации исторического образа Владимира в двух образах романа «Светославич».
Несколько работ по творчеству Вельтмана написал профессор А.В. Чернов. Большой интерес для нас представляет его статья, посвященная роману «Кощей бессмертный»39. В настоящее время эта работа включает в себя наиболее полный анализ данного произведения. Здесь ученый разрабатывает такие важные вопросы, как: проблема автора, своеобразие главного героя, многоплановость, многосюжетность романа, функции вставных новелл, смысл заглавия, направленность и формы проявления в тексте авторской иронии. Эта работа является одной из базовых для нашего исследования, хотя в некоторых вопросах мы полемизируем с Черновым. Несмотря на то, что исследователь обращается к проблеме фольклорно-мифологических элементов в романе «Кощей бессмертный», тем не менее, данный вопрос, по нашему мнению, рассмотрен у него недостаточно полно.
Ещё одна статья Чернова, о которой необходимо упомянуть, носит более узкую направленность: она посвящена проблеме читателя в романах Вельтмана40. Автор рассматривает этот вопрос с точки зрения новаторства стиля писателя, поисков им новых повествовательных форм, его особого пути в литературном процессе 30-х годов XIX века. Чернов анализирует только
два романа: «Странник» и «Кощей бессмертный», так как считает эти романы новаторскими не только по форме, но также и по воплощению в них образов автора и читателя. В частности, он отмечает, что в романе «Кощей бессмертный» образ читателя конкретизируется, приобретает больше типических черт и в то же время становится объектом авторской иронии.
В соавторстве с В.А. Кошелевым А.В. Чернов пишет предисловие к переизданию романа Вельтмана «Сердце и Думка» (1986)41. Статья посвящена преимущественно анализу упомянутого романа Вельтмана, но авторы дают небольшой обзор творчества писателя, указывая все современные переиздания его произведений. В статье много говорится об особом пути Вельтмана в литературе XIX века, о своеобразии его произведений. Также Кошелев и Чернов в своей статье упоминают о тех писателях, на которых творчество Вельтмана в той или иной мере оказало влияние.
Выделяется на фоне других работ по данной теме статья К. Кобрина, совершенно лишенная сколь-нибудь положительных оценок творчества писателя. Своеобразие этой статьи проявляется во всём, начиная с анализа и сопоставительных рядов произведений Вельтмана и заканчивая стилем изложения. Передать содержание данной статьи затруднительно, так как автор, на наш взгляд, занимается тем «нанизыванием словес», за которое сам резко осуждает Вельтмана. Поэтому приведём несколько цитат: «Только очень молодые словесности имеют такой поставец, где в зеленых и коричневых бутылочках прошлого столетия хранятся сверхконцентрированные первоэликси-ры; по надобности их достают, гулко откупоривают и капают из них в заранее приготовленную смесь. Получают: то Ремизова, то Сологуба, то Вс. Иванова, то Хлебникова. Потребление эликсира в чистом виде нежелательно — он попросту невкусен. Вельтман поставил производство оного эликсира на поток; этот энтузиаст заполнил дальние погреба родной литературной лавочки разнокалиберными бутылочками с кучерявыми этикетками.»42. Чуть ниже сказано следующее: «Лишь энтузиаст, романтик, дилетант
16 мог насотворять такое чудовищное количество абсолютно разных по
целям, но совершенно одинаковых по качеству вещей. Вельтман и есть воплощенный дилетантизм; подполковник в отставке, проводящий бесконечный досуг за безделками; идиотически несерьезный мистер Пиквик.»43. И далее вся статья написана в подобном стиле. Кроме того Кобрин сопоставляет записки А.С. Пушкина и Вельтмана о русско-турецкой войне. Здесь литературовед опять находит повод для критики второго. В частности, нападкам подвергается стиль Вельтмана, определяемый Кобриным как «лингвистическое безумие». В то время как все литературоведы, в той или иной мере упоминавшие о творчестве Вельтмана, считают язык и стиль его произведений новаторским.
Следующая статья, написанная О. Христолюбовой, посвящена исторической прозе Вельтмана44. Автор в своей работе обращается преимущественно к повести «Райна, королевна болгарская», которая, по её словам, несправедливо забыта критиками. Повесть анализируется с точки зрения стиля, близкого, по мнению исследовательницы, к стилю «Слова о полку Игореве». Также Христолюбова уделяет внимание соотношению реального и фантастического начал в этой повести, при этом она ссылается на работу самого Вельтмана «О фантазии», сохранившуюся только в черновиках. Мы считаем, что анализ повести «Райна», произведённый Христолюбовой, применим во многом и к рассматриваемым нами фольклорно-историческим романам Вельтмана. Таким образом, данная статья представляет для нас прежде всего методологический интерес.
В несколько ином ключе написана статья Е. Харитонова45. Продолжая и развивая мысль В.А. Ревича46 о Вельтмане как одном из основоположников русской фантастической литературы, Харитонов говорит о том, что: «без имени Вельтмана ... невозможно представить пантеон отцов-основателей отечественной литературы. ... Вельтман, бесспорно, заложил основы, как минимум, двух жанров - исторической фантастики и славяно-киевской фэн-
тези (впрочем, в случае Вельтмана уместно объединить два жанра в один - историко-фэнтезийный) . Автор статьи не открывает ничего нового, кроме собственного жанрового определения романов, он просто обобщает всё, что было сказано литературоведами до него. Статья имеет, на наш взгляд, более просветительскую, нежели исследовательскую цель и должна, в первую очередь, привлечь к личности и творчеству Вельтмана современных исследователей жанра фэнтези48.
Мы рассмотрели статьи, где освещены отдельные проблемы наследия писателя. Кроме них в последние десятилетия появились и такие работы, где произведения Вельтмана рассмотрены в сопоставлении с творчеством других писателей. Среди наиболее близких к нашему исследованию работ можно назвать статью И.П. Щеблыкина49, в которой предпринимается попытка указать на некоторые фольклорные и мифологические параллели к роману «Кощей бессмертный». Несмотря на то, что статья посвящена сопоставлению произведений Вельтмана и Бунина, большое место уделяется в ней в том числе и интересующей нас проблеме. Исследователь поднимает такие вопросы, как: функция травы эмшан в романе, истоки вставной легенды «Кощей». К сожалению, эта работа затрагивает только роман «Кощей бессмертный» (о статье Щеблыкина, посвященной роману «Светославич», мы сказали выше). Конечно, мы не во всём согласны с точкой зрения исследователя и полемизируем с ним, но его мнение явилось отправной точкой для наших рассуждений.
Близка к специфике нашего исследования и статья В.Э. Вацуро50. В ней сопоставлены отрывки из повести Н.В. Гоголя «Вий» и романа А.Ф. Вельтмана «Светославич». Исследователь рассматривает данные фрагменты в первую очередь с точки зрения выявления их фольклорных источников. Также в статье рассматривается вопрос о влиянии романа Вельтмана на повесть Гоголя.
Уже упомянутые нами исследователи Кошелев и Чернов в соавторстве написали статью, где сопоставили вельтмановских героев с героями Достоев-
ского51. Они предпринимают попытку типологии героев Вельтмана и Достоевского, основанную на выявлении сходных черт. В частности, главного героя романа «Кощей бессмертный» - Иву Олельковича - они относят к типу «мечтателей». При анализе названного образа мы опираемся на данную работу, делая при этом собственные выводы.
В нашем обзоре необходимо упомянуть также и диссертационные исследования по творчеству Вельтмана, которые были написаны в 80-90-е годы XX века. Работа Л.Б. Саламовой посвящена повестям Вельтмана. Исследовательница обращается преимущественно к прижизненным изданиям писателя. Обосновывая выбор темы своего исследования, Саламова, в частности, заявляет: «На целое десятилетие раньше, чем в романах Вельтмана, в повестях его были заявлены многие актуальные вопросы современности: центральное место занимал вопрос о судьбе русского дворянина, был явлен портрет современного героя.»53. Обращается она и к вопросу о своеобразии вельтмановской прозы, уделяя внимание соотношению в его повестях фантастического и реального элементов.
Л.И. Крекнина в своей работе рассматривает прозу А.Ф. Вельтмана 30-40-х гг.54 Особое внимание исследовательница уделяет трём романам писателя: «Странник», «Кощей бессмертный» и «3448-й год». Крекнина объединяет три романа в цикл, выдвигая гипотезу о том, что именно эти произведения явились этапными в раннем творчестве Вельтмана. Взгляд исследовательницы на роман «Кощей бессмертный» во многом кажется нам спорным, поэтому мы полемизируем с ней. Так, она выдвигает тезис о сходстве главного героя романа с героями народных сказок, но при этом слишком его идеализирует и не даёт конкретных сопоставлений. Роман «Светославич» в работе Крекниной не упомянут, но значительное место в исследовании отведено повестям Вельтмана, созданным в названный период.
А.В. Чернов предметом своего диссертационного исследования выбрал романы Вельтмана 1830-1840-х гг.55. В данной работе учёный анализирует
его произведения на фоне общего развития литературы первой
половины XIX века. Из ранних произведений писателя Чернов обращается к романам «Странник» и «Кощей бессмертный». Причём последний роман он объединяет в своеобразную дилогию с одним из поздних произведений Вельтмана - романом «Новый Емеля», так как считает эти два произведения этапными в эволюции романной системы писателя. Кроме того, исследователь отмечает сходство главных героев в этих романах. Также Чернов уделяет внимание анализу поздних романов Вельтмана: «Сердце и думка», «Генерал Каломерос» и пенталогии «Приключения, почерпнутые из моря житейского». Как и его предшественники, Чернов обходит вниманием роман «Све-тославич». Анализ романа «Кощей бессмертный» в основном повторяет анализ приведённой выше статьи данного исследователя.
Уже в 90-е годы Чернов, используя материалы своей диссертации, пишет монографию, посвященную романам Вельтмана56. Учёный высказывает совершенно новый взгляд на творчество писателя, на его романы. В книге уделяется внимание не только деятельности Вельтмана-писателя, но и деятельности Вельтмана-ученого. По-новому Чернов здесь подходит и к определению вельтмановского художественного метода: «Творчество Вельтмана вообще оказывается более близким литературе конца XIX -начала XX века... Но, возможно, именно обособленность и независимость позиции писателя и позволили ему вплотную подойти к постановке проблем, которые станут в 70-80-е годы центральными.» . В монографии углубляется и ряд важных проблем, связанных именно с романом «Кощей бессмертный». Более четко прорисован образ главного героя, конкретизирована проблема своеобразия образа автора, ярче обозначается круг проблем, затронутых в этом романе.
Оригинальный подход к творчеству Вельтмана демонстрирует в своей диссертации С.А. Ковыршина58. Произведения Вельтмана она анализирует с точки зрения метроритмической организации текста. В частности, исследовательница даёт характеристику героям романа через анализ ритмического ри-
сунка их речи, а также анализирует общий ритмический строй фольклор-но-исторических романов.
Помимо работ, посвященных непосредственно творчеству Вельтмана, за несколько последних десятилетий появилось много работ, где о произведениях писателя упоминается в связи с той или иной проблемой. Кратко скажем о них. О проблеме фольклора в творчестве Вельтмана упоминают в своих работах М.К. Азадовский59 и Р.В. Иезуитова60. Азадовский говорит о Вельтмане не столько как о писателе, создававшем произведения на основе фольклора, но более как о собирателе и исследователе народного творчества. Учёный подчёркивает немаловажную роль Вельтмана в развитии русской фольклористики. В частности, Вельтман назван одним из вкладчиков в собрание П.В. Киреевского61.
Иезуитова также упоминает о роли Вельтмана как исследователя и собирателя фольклора. Например, она приводит такой факт: известный в то время собиратель фольклора И.М. Снегирёв среди источников, которыми пользовался при составлении своих сборников, называет в том числе и работы Вельтмана. Также Иезуитова, по её словам, на примере романа «Свето-славич» показывает новую функцию фольклора в литературном творчестве 1830-х годов: «в историческом романе фольклор использовался как исключительно ценный и достоверный художественный материал для воссоздания неповторимого колорита древней Руси»62. Данный роман она анализирует именно с точки зрения его отношения к фольклору. Правда, так как эта работа носит общую направленность, то непосредственно анализу романа уделено не так много места. Естественно, что исследовательница не останавливается на всех фольклорно-мифологических образах романа, а образ главного героя рассматривает только в связи с его фольклорным происхождением.
Работы Н.Л. Степанова, СМ. Петрова, Г.М. Фридлендера, Н.Н. Петру-ниной носят общий характер и посвящены прозе 20-30-х годов XIX века. Творчество Вельтмана рассматривается в данных работах в ряду других пи-
сателей-прозаиков этого периода. Необходимо отметить, что подобного рода работы дают исследователям возможность показать с помощью анализа творчества конкретных писателей цельную картину литературного процесса того или иного временного отрезка.
Н.Л. Степанов63 в своей статье производит анализ вельтмановских произведений, сравнивая их с творчеством других писателей этого периода. Тем не менее, в связи с формированием и развитием жанра исторического романа Степанов говорит о своеобразии трёх исторических произведений Вельтма-на: «Кощей бессмертный», «Светославич» и «Предки Калимероса». Исследователь считает, что своеобразие перечисленных вельтмановских произведений обусловлено именно обращением писателя к народному творчеству. Но развёрнутый анализ романов в статье, к сожалению, отсутствует.
Также не останавливается подробно на анализе исторических романов Вельтмана в своих работах и СМ. Петров64. Так как внимание учёного привлекает исторический роман во времена его формирования, то, естественно, что он не обходит вниманием и романы Вельтмана. Романы «Светославич» и «Кощей бессмертный» учёный объединяет по используемому в них материалу. Эти произведения Петров считает новаторскими с точки зрения языка, стиля и, собственно, материала, на котором они построены. Несомненным достоинством писателя, по мнению Петрова, является то, что он «сквозь романтическую фантазию... даёт почувствовать дух времени, характер русской сказки и славянской мифологии, рисует поэтические картины древней Руси, причудливо совмещая их с изображением людей своего времени»65.
Г.М. Фридлендер66 выделяет для анализа творчества Вельтмана целый раздел, потому что писатель был, по его мнению, «одним из самых оригинальных и плодовитых романистов 30-х годов»67. Учёный говорит о своеобразной шутливо-иронической манере вельтмановского повествования, выдвигает тезис о «сказовости» романов Вельтмана. Отсюда, как считает Фридлендер, и своеобразный способ изложения, при котором создаётся впечатле-
ниє, что автор «играет» с читателем и даже ведёт своеобразную игру со своими героями. Основное внимание исследователь уделяет позднему творчеству писателя, так как считает, что «В 40-е годы талант Вельтмана значи-тельно вырос по сравнению с предыдущим десятилетием» .
Более современная статья Н.И. Петруниной в академической «Истории русской литературы»69 также не имеет подробного анализа произведений Вельтмана. Но в этой статье так же, как и в предыдущей, оценивается своеобразие творческой манеры писателя, его стиля, языка. Как и предыдущие три работы, она носит обобщающий характер и имеет целью дать сведения о писателях 30-х годов XIX века.
Известный специалист по русскому романтизму В.И. Сахаров говорит о творчестве Вельтмана в контексте той или иной общей проблемы. В частности, имя Вельтмана упоминается в его статье, посвященной романтическому стилю70. Здесь оценка языка вельтмановских произведений носит негативную окраску, так как ученый придерживается мнения, что Вельтман являлся эпигоном А. Марлинского, который во главу угла ставил «витиеватость» стиля произведений.
В другой статье, посвященной романтической повести , Сахаров даёт небольшой анализ повестей Вельтмана. Здесь его общая оценка творчества писателя оказывается более позитивной: «Вельтман гораздо ближе к действительности и реальному человеку, нежели возвышенный романтик Марлин-ский...» . Повести Вельтмана исследователь считает прогрессивным шагом в развитии русской романтической прозы.
Уделяют внимание фантастической прозе Вельтмана в своих диссертациях В.Ю. Троицкий и И.В. Семибратова. Профессор Троицкий в своей ра-
7^
боте говорит и о повестях Вельтмана, как о ярком примере сказочной и фантастической прозы, и об исторических романах писателя. Он также уделяет внимание истокам и своеобразному стилю вельтмановских исторических романов, рассматривая их в ряду других произведений этого периода.
И.В. Семибратова74предпринимает в своей работе попытку типологии русской фантастики 30-х годов XIX века. Интересующие нас романы Вельт-мана она относит к первому из выделяемых ей типов - к фантастике как сказочной реальности. Одной из наиболее ярких черт этих двух романов она считает постоянное чередование фантастики и реальности, когда становится трудно уловить между ними грань. Причём, по мнению исследовательницы, «сказочные» романы Вельтмана наиболее самобытны и выделяются на фоне других произведений указанного периода, которые Семибратова относит к этому же типу фантастики.
Подводя итоги обзора работ по творчеству Вельтмана, мы хотели бы отметить, что в основном все исследователи традиционно выделяют из двух изучаемых нами романов только «Кощей бессмертный», в то время как «Све-тославич» рассматривается в качестве «продолжения традиции» или исследователи о нём «забывают». Несмотря на то, что «Кощей бессмертный» -произведение достаточно хорошо освещенное в литературе, тем не менее, ни в одном исследовании нет глубокого подхода к проблеме выявления степени освоенности Вельтманом фольклорно-мифологического материала. Недостаточно подробно, на наш взгляд, изучена и фигура главного героя романа -Ивы Олельковича. Что касается романа «Светославич», то здесь мы назвали только одну работу, которая посвящена его анализу, но и в ней рассматривается только вторая часть произведения. В связи с этим мы формулируем наши цели и задачи.
Цель данного исследования состоит в том, чтобы выявить художественное своеобразие фольклорно-исторических романов Вельтмана, построенных на основе фольклорно-мифологического материала, на различных уровнях восприятия.
В связи с этой целью нами ставятся следующие задачи:
на основе структурного анализа отдельных сюжетных элементов романов, выявить степень освоения фольклорно-мифологического материала, проникновение автором в его эстетику и осмысление его структуры;
раскрыть своеобразие образа вельтмановского героя, а также способы его построения;
осветить проблему автора в романе «Кощей бессмертный»;
на основе структурно-сопоставительного анализа доказать, что роман «Светославич, вражий питомец» стоит на границе жанров исторического романа и литературной сказки;
проанализировать некоторые второстепенные образы романов, с точки зрения их фольклорно-мифологических прототипов.
Объектом нашего исследования являются фольклорно-исторические романы «Кощей бессмертный» и «Светославич, вражий питомец», построенные на фольклорно-мифологическом материале в сочетании с историческим материалом и древнерусскими памятниками литературы.
Предметом исследования является выявление художественного своеобразия фольклорно-исторических романов Вельтмана, выраженного в переосмыслении автором фольклорно-мифологического материала. В работе мы предпринимаем попытку выявить в ткани романов отдельные фольклорные сюжеты и жанры, а также фольклорно-мифологические образы.
В связи с этим мы в данном исследовании выдвигаем и доказываем следующие положения, выносимые на защиту:
- отдельные сюжетные линии романов «Кощей бессмертный» и «Све
тославич, вражий питомец» представляют собой синтез эпических
фольклорных жанров с чётко выявляющимися элементами волшеб
ной сказки (по работам В.Я. Проппа). При этом данные элементы
подверглись сознательной трансформации со стороны Вельтмана;
# - при построении сюжетных линий персонажей Вельтманом были
использованы достаточно распространённые фольклорные сюжеты,
поверья древних славян, поэтому у некоторых персонажей романов
можно достаточно легко выявить фольклорно-мифологические про
тотипы;
Ф - образы главных героев исследуемых романов (Ива Олелькович и
Светославич) сочетают в себе фольклорные и литературные традиции. Новизна данного исследования состоит в том, что романы «Кощей бессмертный» и «Светославич, вражий питомец» будут анализироваться с точки зрения их фольклорно-мифологических источников. Кроме того, как уже было сказано выше, в данной работе предпринята попытка рассмотреть отдельные фрагменты романов с точки зрения их структуры. В частности, мы опираемся на схемы волшебных сказок, предложенные В.Я. Проппом, которые представлены в таких его работах, как: «Морфология сказки» и «Исто-
# рические корни волшебной сказки». Подобному анализу до недавнего време
ни подвергались лишь произведения, принадлежавшие к жанру литературной
сказки. Своеобразие данной работы заключается в том, что к роману приме
няется та же методика сравнительного анализа, что и к сказке.
Также в работе производится анализ образов главных героев и некото-
# рых второстепенных персонажей романов для выявления их фольклорных
прототипов. В частности, при анализе образа Ивы Олельковича мы отталки
ваемся от символики его имени, а применительно к образу Светославича мы
анализируем соотношение фольклорных и литературных традиций, исполь
зованных при его создании.
В процессе работы над диссертацией мы привлекали не только тексты названных романов Вельтмана, но и исследования, посвященные русскому фольклору и славянской мифологии. Кроме того, мы обращались к текстам сказок (преимущественно в обработке А.Н. Афанасьева), былин, «Слова о
полку Игореве», «Повести временных лет», «Повести о Еруслане Лазаревиче» и к литературе нового времени (Вольтер, Д.И. Фонвизин, Н.В. Гоголь).
Методология исследования включает в себя структурно-сопоставительный анализ отдельных элементов романов (в основу которого положена методика В.Я. Проппа), генетический анализ, базирующийся на работах таких исследователей фольклора, как: Б.Н. Путилов, Н.В. Новиков, Э. Померанцева, Е.С. Новик и др. Историко-культурный анализ романа как целостной структуры и отдельных его элементов мы строим на работах таких исследователей, как: М.М. Бахтин, Л. Гинзбург, Е.М. Мелетинский, Ю.М. Лотман, Н.Т. Рымарь.
Теоретическая значимость данной работы заключается в том, что в ней рассматриваются такие общие литературоведческие проблемы, как: проблема взаимоотношений литературы и фольклора, проблема реализации авторского начала в романе, образ главного героя; намечаются пути анализа одной из жанровых разновидностей исторического романа.
Практическое значение результатов данного исследования состоит в том, что они могут быть использованы как основа для спецкурса «Творчество А.Ф. Вельтмана», «Фольклор в творчестве писателей-романтиков» «Исторический роман XIX века», а также в обзорных лекциях по русской литературе XIX века.
Структура работы. Исследование состоит из «Введения», двух глав: «Фольклорно-исторический роман «Кощей Бессмертный» и «Светославич, вражий питомец»: сочетание традиций литературной сказки и исторического романа», «Заключения», примечаний и библиографии.
Первая глава «Фольклорно-исторический роман «Кощей бессмертный» включает в себе три части: «Мифологические и фольклорные источники романа», «Образ главного героя и заголовочный комплекс романа» и «Своеобразие образа автора».
В первой части первой главы роман анализируется с точки
зрения его фольклорно-мифологических соответствий не только на уровне образов и отдельных элементов, но и на уровне сюжета. Анализу подвергаются как отдельные сюжетные линии романа, так и некоторые образы, представляющие интерес с точки зрения литературно-фольклорных связей.
Во второй части первой главы рассматривается образ главного героя романа Ивы Олельковича. Большое внимание уделяется трактовке имени героя, которое мы генетически возводим к имени Иван. Отсюда сравнение Ивы с фольклорными универсальными образами Ивана-дурака и Ивана-царевича. Здесь же уделяется место анализу заголовочного комплекса романа, которое, по нашему мнению, напрямую связано с образом Ивы Олельковича. Более того, заглавие помогает раскрыть образ главного героя романа, понять, против чего направлена ирония автора. Мы считаем, что между Ивой и Кощеем (образом-символом, который вынесен в заглавие) можно поставить знак равенства. Для этого мы обращаемся, кроме всего прочего, к этимологическому анализу имени Кощей. Кроме того, мы пытаемся доказать, что в связи с этим в романе присутствует повторяющийся мотив пленника.
В третьей части первой главы рассматривается образ автора в романе «Кощей бессмертный». Обратиться к этой проблеме нас побудили упомянутые выше работы А.В. Чернова, где он заявляет о том, что в романе присутствуют два образа автора, противопоставленные друг другу. На основе анализа мы вступаем с Черновым в полемику, доказывая, что образ автора в романе всё-таки един. А образ, который Чернов в своих работах определяет как «летописец» и рассматривает как маску повествователя, является одним из персонажей романа. В то время как романный повествователь в данном произведении отделен от «летописца» и ближе к автору конципированному.
Вторая глава ««Светославич, вражий питомец»: сочетание традиций литературной сказки и исторического романа» включает в себя три части: «Структурно-сопоставительный анализ отдельных мотивов романа», «Трак-
товка некоторых образов романа с точки зрения их фольклорных прототипов» и «Светославич как тип романтического героя».
В первой части второй главы мы рассматриваем отдельные сюжетные линии романа, подвергая их структурному анализу. Этот анализ позволяет нам показать, что Вельтман не только использовал сказочные и былинные сюжеты для создания этого романа, но также попытался воссоздать их структуру. И действительно, сюжетные линии его героев во многом повторяют линии фольклорных персонажей. Доказав, что фантастика в романе занимает главенствующее положение, мы тем самым доказываем, что роман «Светославич» находиться ближе к традициям литературной сказки, получившей широкое распространение в этот период.
Во второй части второй главы мы рассматриваем некоторые образы романа с точки зрения их фольклорно-мифологического генезиса. Здесь мы на конкретных примерах демонстрируем, как Вельтман, переосмысляет образы, взятые из славянской мифологии и фольклора, сообщая им иные функции или придавая им иное звучание.
Наконец, в третьей части главы мы анализируем образ Светославича, который, как нам кажется, несмотря на свою явную мифологизированность, всё же содержит в себе черты романтического героя. Большое внимание уделяется выявлению фольклорно-мифологических и литературных черт в этом герое.
В «Заключении» мы подводим итоги нашего исследования, делаем основные выводы по всей работе.
Мифологические и фольклорные источники романа
«Самое лучшее произведение г. Вельтмана есть «Кощей Бессмертный: из него видно, что он изучил (здесь и далее курсив наш — О. С.) старинную Русь в летописях и сказках и как поэт понял её своим чувством. Это ряд очаровательных картин, на которые нельзя налюбоваться»1, — эти слова написаны В.Г. Белинским в 1834 году, когда роман только что вышел в свет. Прошло более ста лет и уже наш современник А.В. Чернов в своей статье, посвященной этому произведению, пишет: «Роман «Кощей Бессмертный» занимает в художественном наследии А.Ф. Вельтмана особое место. Он знаменовал собой переход писателя к новой проблематике, вызвавшей и поиски соответствующей формы» . Надо отметить, что многие исследователи говорят об этом романе как об этапном произведении в творчестве Вельтмана3.
В XIX столетии было принято определять жанр «Кощея Бессмертного» как исторический роман, но уже Белинский, как нам кажется, сумел увидеть жанровую специфику этого произведения. Обратим внимание на то, что «старинную Русь», по словам Белинского, Вельтман «изучил в летописях и сказках», таким образом, критик подчёркивает, насколько сильно фольклорное начало в романе. Это учитывают и современные исследователи в их подходе к определению жанровой природы «Кощея бессмертного». Так, например, В. Калугин определяет жанр данного произведения как фольклорно-исторический роман4. Со своей стороны Чернов указывает на недостаточную доказательность суждения Калугина. «К сожалению, - пишет он, - этот тезис (о фольклорно-исторической природе романа - О. С.) не развивается: исследователь ограничивается указанием на некоторые черты, сближающие роман Вельтмана с фольклорными произведениями»5. Всё это так, но мы склонны согласиться с жанровым определением Калугина, так как наличие фольклорной основы в романе бесспорно. Уже название «Кощей бессмертный. Былина старого времени» настраивает читателя на определённое жанровое восприятие данного произведения.
Анализ романа мы начнём с небольшого вступления о месте фантастической прозы Вельтмана в русской беллетристике 30-х годов XIX века. Вельтман по праву считается одним из первых фантастов в русской литературе, главным образом потому, что в его причудливых произведениях, особенно относящихся к раннему периоду творчества, можно найти жанровые черты фантастической прозы. Видимо именно поэтому многие отечественные литературоведы ведут отсчет истории русской фантастики в том числе и от произведений Вельтмана6. Конечно, нет оснований преувеличивать его за-слуги, так как в этот период было немало и других писателей, творящих в жанре фантастики: «Разного рода сказочные, «ужасные» и фантастические произведения... составляли значительную область романтической прозы 30-х годов, достигшей в это время апогея своего развития. Эти произведения, возникшие по преимуществу на почве разнохарактерного использования фольк ф лора, аккумулировали темы, мотивы, образы и поэтику сказочного и волшеб но-героического эпоса» . На наш взгляд, в произведениях Вельтмана сказочная фантастика выступает не как вспомогательный элемент для создания иного, экзотического мира, а как вполне самостоятельная субстанция, как сюжетообразующая основа. Не случайно И.В. Семибратова, говоря о фанта стических элементах в анализируемых нами романах, отмечает следующее: «Для произведений Вельтмана «Кощей бессмертный» и «Светославич, вра жий питомец» характерно постоянное чередование фантастики и реальности, столь тонко соблюдаемое, что всегда легко уловить, фантастичны или реаль ны происходящие события, серьёзное или смешное видит в них автор»
Мы обращаемся к произведению, созданному в 1833 году, «в классический период развития романтизма»9, в то время, когда наблюдался расцвет исторической и фантастической литературы, с которым был связан пик популярности творчества самого Вельтмана. По мнению Н.Л. Степанова: «Среди исторических романов 30-х годов особняком стоят произведенияА.Ф. Вельтмана«Кощей бессмертный», «Святославич» и «Предки Калимероса». В этих романах Вельтман обратился к народной сказ ке, былине, преданию, не стремясь к исторической точности и правдоподо бию событий, фактов, характеров, но, изображая сказочную фантастическую Русь и передавая своё восприятие сказочной старины (курсив наш — О. С.)»10. М. Альтшуллер отмечает, что «исторические романы Вельтмана стоят как бы особняком от других современных ему, потому что поэтика Скотта была ему чужда».
Хотя критики XIX века, как и современные литературоведы, чаще всего говорят о равноправном существовании исторической и фольклорной ре-альностей «Кощея Бессмертного», по нашему мнению, это роман, построенный, прежде всего, на фольклорной фантастике. Напомним, что романтизм явился одним из этапов в развитии фантастической литературы (к которой мы, вслед за нашими предшественниками, и относим роман Вельтмана). Одной из причин этого явления было желание романтиков уйти от реальности в # мир фантазии. И порой эта фантазия принимала довольно причудливые фор мы. Именно в этот период писатели начинают обращаться к мифам, древним легендам, народному творчеству - всё это давало богатый материал для соз- дания романтического произведения . Таким образом, важную роль в разви тии фантастической литературы, как, впрочем, и большей части литературы романтизма вообще, играл фольклор.
Вельтман пошёл вслед за писателями своего времени, которые создавали свои произведения на основе фольклора, но придал им оригинальное звучание. Справедливо заключение В.Ю. Троицкого: «В русле романтического движения к народности находятся и «фантастические» сочинения А.Ф. Вельтмана: «Странник» (1831-1832), «Кощей бессмертный, былина старого времени» (1833) и «Светославич, вражий питомец. Диво времён Красного Солнца Владимира» (1835) - представляют собой литературные обработки фольклорных сюжетов»13. К анализу последнего из упомянутых романов мы обратимся во второй главе нашего исследования. В данной главе мы, опираясь на материалы предшественников, попытаемся проанализировать второе из названных Троицким произведений.
Мифологические и фольклорные источники романа. Как уже было отмечено выше, роман «Кощей бессмертный», по мнению критиков и литературоведов, - одно из самых своеобразных и талантливых произведений Вельтмана, которое построено на фольклорном материале. Поэтому в первую очередь мы и хотим обратиться к фольклорно-мифологическим образам и сюжетам, использованным Вельтманом при создании своего романа. По словам В.И. Калугина: «Они [исторические романы Вельтмана] фолъклорны не только по стилистике, не меньшее, если не большее, значение имеет фольклорность образов, сюжетостроения» (курсив наш — О. С.)14. То, что в романе сильно фольклорное начало видно уже из его названия. Кроме того, весь роман разделен на два мира: мир реальности и мир вымысла, сказки. Этот же приём - двоемирие, как принцип построения произведения, используется автором и в другом анализируемом нами романе - «Светославич, вражий питомец». Данную особенность «Кощея Бессмертного» отмечали многие исследователи: «Он [главный герой романа] живет в двух мирах: в мире грёз и в мире действительности...»15. «Роман Вельтмана тем и отличался от «Ас-кольдовой могилы» Загоскина или же «Клятвы при гробе господнем» Полевого..., что действие в нём развивалось сразу в двух планах - реально-историческом и сказочно-фантастическом (курсив наш — О. С.)»
Образ главного героя и интерпретация заголовочного комплекса романа
Образ главного героя и интерпретация заголовочного комплекса романа. Ива Олелькович является, пожалуй, одним из самых сложных для анализа и противоречивых образов «Кощея бессмертного». Здесь очень трудно уловить грань, где заканчивается фольклорная стилизация и начинается связь с литературой. Отсюда выявляются существенные разногласия относительно этого персонажа. В.Ф. Переверзев сравнивает Иву Олельковича с Дон-Кихотом: «Он выглядит нелепым, полоумным чудаком среди трезвых реалистов, как Дон-Кихот Сервантеса. Сбежавшая от него Мириана Боибор-зовна так и зовёт его дурнем»78. Л.И. Крекнина в своей диссертации развивает эту мысль дальше: «Конкретизируется тип вельтмановского героя: в историческом романе автор создаёт русский вариант «рыцаря печального об-раза» . И.П. Щеблыкин проводит параллель между героем романа и былинным богатырем: «Похождения Ивы Олельковича, - на его взгляд, - представ ЯП лены как похождения былинного богатыря» . Точка зрения А.В. Чернова, по нашему мнению, во многом сходна с мнением В.Ф. Переверзева: «Ива предстаёт лицом совершенно бесполезным и в мире реальном, и в мире фантастическом ... Поэтому вряд ли можно говорить об Иве как носителе «нравст-венной силы народа» . Ива Олелькович не только не остаётся в стороне от авторской иронии, но является центральным её объектом» .
Нужно отметить, что Переверзев выделяет самую яркую черту, характеризующую Иву - нелепость, делающую его непохожим на других. Он выделяется, в первую очередь, своим восприятием жизни, которая для него разделена на два мира: мир сказки и мир реальности, причём в мире сказки ему более комфортно. Если оценивать жизненную позицию Ивы с точки зрения психологии, то можно сказать, что здесь представлен так называемый «процесс отрицания» . То есть человек пытается заменить субъективно враждебную к нему или не устраивающую его реальность плодом своего воображения. В сказке, то есть в своих мечтах, Ива — герой, ему подвластно всё, он силён, сообразителен, обласкан всеобщей любовью. А в реальности он оказывается несостоятельным, не приспособленным к жизни человеком.
Роман Вельтмана, как уже отмечалось, относится к романтическим произведениям, следовательно, подходить к анализу образа Ивы мы будем и с точки зрения романтической эстетики. Но говорить о том, что Ива - романтический герой, было бы не совсем верно. Точнее будет сказать, что он обладает некоторыми чертами романтического героя, такими как: нетипичность, попытка ухода из действительности (в данном случае в мир сказки). Мы можем даже сказать, что он пытается противостоять окружающему его миру, и протест этот как раз выражается в нежелании жить в реальности. Но всё же Ива — не более чем пародия, и протест его — нежелание жить в мире, где он - человек, недостатки которого преобладают над достоинствами: «...сильная личность — «могучий богатырь» Ива Олелькович противопоставлен окружающей его реальности не в силу косности или враждебности последней, а по причине полной своей неприспособленности и непригодности ни к какому делу»84.
Л. Гинзбург в своей работе «О литературном герое» говорит, что «первая же встреча с литературным героем должна быть отмечена узнаванием (курсив автора - О. С), некоей мгновенно возникающей концепцией»85. То есть она говорит о так называемой «экспозиции героя» , благодаря которой читатель получает о нём первоначальные сведения. В данном романе экспозиция героя совпадает собственно с экспозицией романа: это первая глава первой части, где читатель впервые видит Иву Олельковича. Здесь мы получаем начальные, весьма важные сведения о главном герое и уже с первых страниц можем составить о нём определенное мнение. Читатель узнаёт о возрасте Ивы Олельковича: «около двадцати лет от роду», о его внешности: «Он был среднего роста, как вообще все великие люди; был здоров и красен лицом». Важно и то, что герой показан с точки зрения повествователя. Причём сцена, где Ива впервые предстаёт перед читателями, красноречиво говорит о нём: «барич едет верхом на Юрке, как на коне Актазе Мстислава Мстиславича».
Вновь автор «вспоминает» о главном герое только в конце пятой главы второй части романа. Здесь сведения о герое расширяются. В частности, подчеркивается, что всё образование Ивы заключалось в сказках, рассказанных старым пестуном Тиром и в побасенках конюшего Лазаря: «... пестуну своему Тиру, и конюху Лазарю-сказочнику, и мамке Иловне верил он больше всех...» [120]. Недаром и себя Ива представляет сказочным героем
Структурно-сопоставительный анализ отдельных мотивов романа
Если роман «Кощей бессмертный», который мы анализировали в первой главе нашего исследования, является, по мнению критиков и литературоведов, вершиной в творчестве Вельтмана, то «Светославич, вражий питомец» «был, - по характеристике В.Ф. Переверзева, - повторением художественной красоты «Кощея», ослабленной привкусом наивного мистицизма»1. Как уже не раз было отмечено выше, ни критика XIX века, ни современные литературоведы не приняли роман главным образом из-за того, что воспринимали его лишь как отзвук, повторение более талантливого «Кощея бессмертного». Но появились позднее в литературоведении и другие оценки этого произведения. Так, Н.Л. Степанов, хотя и придерживался традиционной точки зрения на роман, тем не менее, находил в нём новаторские черты: «Отказываясь здесь от своей иронической манеры, он пытается создать философско-мифологический роман, осмысляющий столкновение язычества и христианства в древней Руси (курсив наш - О. С.)»2. И.П. Щеблыкин считает, что названный роман Вельтмана: «одно из наиболее заметных произведений русской исторической прозы в период её первоначального формирования. Соединяя в «Светославиче» фантастику с реальностью, широко используя фольклорные мотивы и образы (курсив наш- О. С), Вельтман, — по мнению исследователя, - стремится поэтически воссоздать русскую старину, запечатлеть приметы Киевской Руси в духе народных сказок (курсив наш — О. С.)»3. Мы не только согласимся с данным утверждением исследователя, но и попытаемся его углубить, прибегнув к анализу романа. Для начала добавим только, что Щеблыкин, давая «Светославичу» характеристику, упоминает лишь об одном из фольклорных жанров, используемых Вельтманом в качестве материала для своего произведения, а мы утверждаем, что в романе можно выявить признаки нескольких фольклорных эпических жанров.
В частности, Р.В. Иезуитова, говоря об источниках романа «Светославич», отмечает следующее: «В примечаниях к своему роману, - пишет она, -А.Ф. Вельтман указывает на использованное им народное поверье (курсив наш- О. С.)- Писатель мастерски, если не виртуозно, выявляет и обнаруживает в своём повествовании внутренние потенции этого поверья. Отталкиваясь от его общей схемы, широко используя художественный вымысел, Вельтман выстраивает ряд сюжетных линий, связанных воедино замыслом показать древнюю Русь на сломе двух исторических эпох — язычества и христианства (курсив наш — О. С.)»4. Особенно важно, на наш взгляд, обратить внимание на последние выделенные нами слова. В них исследовательница отмечает, с одной стороны то, что в основе романа лежит сюжет, порождённый народной фантазией, а с другой стороны - то, что Вельтман даёт в «Светославиче» картину конкретной исторической эпохи, зримо проявляющуюся благодаря использованию писателем фольклорно-мифологического материала.
Выше мы уже сказали, что объединяем два исследуемых нами романа Вельтмана в своеобразную дилогию, в том числе и по использованному в них материалу. Тем не менее, принцип использования одного и того же материала в них значительно различается. Многие исследователи говорили о наличии в обоих романах и исторической, и фольклорной основы: «Автор строил этот роман [«Светославич» - О. С] из того же материала, из какого строил раньше «Кощея бессмертного», широко используя историческую археологию, народную сказку и легенду, древнеславянскую и этнографическую лексику. Всё богатство оригинальной стилистики, примененное в «Кощее», нашло себе применение и в «Святославиче»»5. Но летописная история и «сказочная Русь» соотносятся между собой в этих двух произведениях, на первый взгляд повторяющих одно другое и по художественному методу, и по стилю, совершенно по-разному. События, описываемые в «Кощее бессмертном», реальны и вполне могли иметь место в ту эпоху, которую изображает на страницах романа писатель: «Даже выдуманные Вельтманом герои, действующие в окружении реальных исторических лиц, вполне соответствуют не только романтическому замыслу писателя, но и характеру эпохи»6 Всё чудесное, сказочное относится здесь к миру фантазий главного героя, даже его кажущееся сходство с былинным и сказочным героем - всего лишь фикция, проявление авторской иронии. Единственная фантастическая деталь, присутствующая в реальном историческом пласте романа, - волшебная трава эмшан.
В «Светославиче», как уже было сказано, в основе сюжета лежит народное поверье, что прямо указывает на преобладание в романе фантастики. Кроме того, в нём присутствует довольно много персонажей, имеющих явное фольклорно-мифологическое происхождение, причём существует они в повествовательном пространстве наравне с реальными историческими лицами. По словам В.Ф. Переверзева, в романе: «... стирается граница между сказкой и действительностью... Сплетение фантастического с реальным, слияние их воедино проникает весь роман, как это было и в «Кощее бессмертном», с тем, однако, различием, что в «Кощее» это была мистификация, вызывавшая улыбку, здесь же это - мистика, требующая серьёзного отношения. Мифологически мотивированное сплетение фантастического с реальным стало, в сущности, сплетением чудесного с обыкновенным, вторжением в естественный порядок вещей сверхъестественных сил» (во всех случаях курсив наш- О. С.)7. Подобное мнение высказывает в своей статье и Евг. Харитонов: «В жанре историко-фэнтезийного романа написан и «Светославич, вражий питомец», где смещение реалистического и фантастического планов становится ещё более выпуклым»
Трактовка некоторых образов романа с точки зрения их фольклорных прототипов
Трактовка некоторых образов романа с точки зрения их фольклорных прототипов. В первой части главы уже немало сказано о том, что «Светославич» насыщен фольклорно-мифологическими образами. Буквально с первых страниц романа автор погружает читателя в мир нечистой силы. И объясняется это прежде всего тем, что сюжет построен на народном предании о кикиморе - проклятом младенце.
Итак, Светославич - проклятый ребёнок, оборотень, подобный мотив широко распространён в мировом фольклоре, в том числе и в русском. В частности, В.И. Даль даёт такое определение этого мифологического персонажа: «Оборотень - на Украине Вовкулак - какой-то недобрый дух, который мечется иногда человеку под ноги, или поперёк дороги как предвестник беды. ... Оборотень перекидывается, изменяя вид свой, во что вздумается...
... Есть также поверье, будто оборотень — дитя, умершее некрещеным (курсив наш- О. С.)... В некоторых местах, на севере, оборотня называют ки-киморой (курсив наш- О. С.)-—» Важно отметить, что определение оборотня, данное в романе, близко к определению Даля. Сравним, Вельтман в тексте называет Светославича «кикиморой» и даёт подстрочную сноску: «Есть то Dice, что Cochemar; но по поверью Русскому, младенец, проклятый в утробе, - утроба проваливается, младенец исчезает и воспитывается Нечистою силой на зло людям»4 . Но Светославич, в отличие от сказочной нечисти, даже не подозревает о принадлежности к миру нечистой силы.
Напомним, что Светослав проклинает своего неродившегося сына, что и делает его добычей нечисти. Как следствие, младенец получает способность к оборотничеству, что он и использует впоследствии во вред людям (к этому мотиву мы ещё вернёмся в третьей части главы). Обратим внимание на то, что нечистая сила не просто забирает проклятого младенца, потому что так заведено, но и связывает с ним свои надежды на восстановление собственного господства в мире. Это уже авторское дополнение к традиционному мифологическому сюжету.
Особый интерес вызывает и тот момент, как Вельтман изображает собственно процесс перехода Светославича на роль кикиморы. Как уже было отмечено, Светослав произносит слова проклятья, тем самым «отдавая» своего сына в руки нечистой силы. Но здесь обнаруживается некоторая особенность: «Всё дело в том, что в сутках бывает такая минута или такой час, когда брань исполняется и ребёнок действительно оказывается собственностью лешего или чёрта. Ребёнка, обруганного матерью (в нашем случае отцом — О. С.) в «злую» минуту, тотчас подхватывает нечистая сила и уносит в потусторонний мир»50. Начинается роман сценой, изображающей непогоду в Киеве. Как считали наши предки, именно в ненастную погоду представители потустороннего мира приобретают наибольшую силу, поэтому проклятье Све-тослава сбывается. Следовательно, можно сказать, что Вельтман достаточно последовательно и с большой точностью воспроизводит сюжет народного поверья об оборотне - проклятом ребёнке.
Следующий персонаж, который представляет для нас большой интерес, - Мокош — смотритель княжеских лугов. Выше мы уже говорили о его сюжетных функциях, теперь обратимся к рассмотрению этого образа с точки зрения его фольклорных прототипов. Уже имя этого персонажа вызывает у читателя достаточно чёткие фольклорно-мифологические ассоциации: «Мо-кошь — в восточнославянской мифологии богиня. Мокошь - единственное женское божество древнерусского пантеона...»51. Она выступала в роли берегини, считалось также, что Мокошь помогает женщинам по хозяйству. Возможно, что Мокош у Вельтмана представляет собой мужской вариант древнеславянского мифологического образа берегини.
Кроме того, Мокоши приписывали такую функцию, как ведение люд-ских жизней, её функции были близки к функциям древнегреческих Парок . Сравним, Мокош также пытается уберечь Светославича от необдуманных поступков, дать ему благой совет, показать прелести человеческой жизни и разоблачить его приёмных родителей - нечистую силу. Можно даже утверждать, что Мокош хочет изменить судьбу Светославича, позвав его в мир людей. Помимо этого, старый смотритель княжеских лесов оказывается своего рода проводником по опасному и непонятному для героя миру людей.
Необходимо также обратить внимание на тот факт, что Мокош - сторож княжеских лугов и лесничий, то есть человек, оберегающий леса и луга от нашествия и разорения. Изначально Мокошь (Макошь) относилась к божествам, помогающим получать хороший урожай, во многом близкая по функциям к Деметре53. Таким образом, можно сделать вывод, что Вельтман сознательно сообщает своему персонажу подобное занятие, что опять приближает Мокоша к его мифологическому прототипу. Также сторож, хранитель - являются своего рода трансформацией берегини. То есть две функции богини Мокоши автор органично соединил в образе своего героя. Но профессия персонажа, возможно, связана и с другим толкованием его имени, о чём мы скажем немного позже.
Возникает вопрос: почему Вельтман даёт изначально женское имя славянского божества мужскому персонажу, в то же время сообщая ему некоторые функции богини. Для ответа на этот вопрос нам придётся вернуться к сюжетным функциям Мокоша в данном романе. Уже говорилось о том, что он дядька-воспитатель, помощник и отправитель Светославича. Затем он становится попутчиком героя в его странствии, но на определённом этапе уходит в сторону. Если обратиться к фольклорным произведениям, а также к ранним памятникам литературы, то мы увидим, что, как правило, в роли помощника и одновременно попутчика героя выступает мужской персонаж. Особо отметим, что в данном случае функции попутчика и помощника выполняются одновременно, поскольку в иных обстоятельствах персонажем, несущим на себе исключительно функции помощника, может быть и женщина. (Достаточно вспомнить отдельные сюжеты сказок, а также некоторые былины). Поэтому Вельтман, чтобы не нарушать предшествующие ему фольклорную и литературную традиции, делает Мокоша мужским персонажем, при этом давая ему изначально женское имя. Интересно также отметить, что персонаж с подобным именем, правда эпизодический, проходной, присутствует и в романе «Кощей бессмертный». Там Мокош - пастух, что также соответствует одной из функций богини Мокоши - покровительницы скотоводства.
