Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Антиутопия: проблема жанра в критико-научном освещении 16
1. Антиутопия как литературный жанр: основные концепции 16
2, Время возникновения и типоморфология антиутопии 24
3. Современное литературоведение о жанровых признаках антиутопии и их трансформации в конце XX века 37
4. Жанровое своеобразие антиутопии 2000-х гг. (хронотопический и мотивный аспекты): критико-научное освещение проблемы 44
Глава 2. Пространственно-временные отношения в антиутопиях Д.Быкова «ЖД» и Д.Глуховского «Метро 2033» 60
1. Условно-метафорическое пространство и время 60
2. «Кольцевая» концепция пространства и времени 70
3. Аморфность пространственных и дискретность временных границ 81
4. Пространственно-временные образы 86
Глава 3. Мотивная структура антиутопий Д.Быкова «ЖД» и Д.Глуховского «Метро 2033» 99
1. Мотивы катастрофы и смерти 99
2. Мотивы пути и встречи 108
3. Мотив сна 119
4. Жанрообразующее влияние волшебной сказки (мотивный уровень) 130
4.1. Реализация функций волшебной сказки 133
4.2. Мотивы переправы, тридесятого царства, таинственного леса 144
Заключение 162
Литература 169
- Время возникновения и типоморфология антиутопии
- Жанровое своеобразие антиутопии 2000-х гг. (хронотопический и мотивный аспекты): критико-научное освещение проблемы
- «Кольцевая» концепция пространства и времени
- Жанрообразующее влияние волшебной сказки (мотивный уровень)
Введение к работе
Диссертационная работа выполнена в рамках утопиологических исследований, активно осуществляющихся в России с конца 1980-х годов. На протяжении всего периода развития утопиологии возникали и становились доминирующими различные концепции понимания жанров утопии и антиутопии. В целом вектор исследований двигался от традиции противопоставлять утопию и антиутопию к тенденции считать их одним целым. Важным для формирования любой концепции было понимание жанра как литературоведческой категории. Опираясь на позицию Н.Д. Тамарченко, который выделяет традиционный и исследовательский типы жанров, мы формулируем рабочую концепцию. Она заключается в понимании жанра антиутопии как «исследовательского» типа жанра. Другими вариантами определения антиутопии как искусственно сконструированной жанровой модели являются «метажанр» (Н.В. Ковтун), «синтетический», «комбинированный» жанр (Е.Ю. Козь-мина, О.А. Павлова), «интертекстуальный» жанр (С.Г. Шишкина). Все эти определения не противоречат друг другу. Их объединяет понимание антиутопии как «третичного жанра», в который, по словам М.М. Бахтина, встраивается любой «вторичный» (роман, повесть, рассказ). Определяющей для работы стала также позиция исследователей, считающих антиутопию историческим этапом развития утопии, берущей начало в мифе и фольклоре (А.Е. Ануфриев, А.В. Тимофеева, Ю. Латынина, А.Ф. Любимова и др).
Важным представляется вопрос о том, какие именно признаки являются жанрообразующими для антиутопии. Утопиологи фактически единогласно считают пространство и время, а также мотив жанрообразующими для антиутопии. Исследователи также называют метажанровость, псевдодокументальность, формульность и т.д. В диссертационном исследовании хронотоп и мотив выделяются как два жанрообразующих для антиутопии признака, наиболее важных для него.
Актуальность исследования обусловлена обостренным интересом к современному литературному процессу и назревшей в литературоведении необходимостью изучения именно антиутопии, активно развивающейся в последние десятилетия. Обращение к анализу сегодняшней антиутопии объясняется стремлением увидеть изменения, происходящие с жанром на выделенном этапе его
развития, определить место и значение изучаемых текстов в современном литературном процессе.
Русская антиутопия 2000-х годов представлена разными авторами: А. Волос, А. Рубанов, О. Славникова, Т. Толстая, А. Чу-динова и др. Выбор текстов для анализа в значительной мере субъективен, однако поэтика «ЖД» и «Метро 2033» во многом дает целостное представление об основных тенденциях в развитии русской антиутопии 2000-х годов. Кроме того, эти два текста прежде никто не сопоставлял, и такая попытка является оправданной в силу ряда причин. «ЖД» и «Метро 2033» являются заметным явлением в русской литературе 2000-х годов. Хотя критики (М. Амусин, К. Кокшенева, А. Латынина, С. Сиротин и др.), оценивая их по-разному, размышляли о жанре произведений, их месте в литературном процессе, «ЖД» и «Метро 2033» не стали предметом подробного анализа. Между тем оба произведения характеризуют близкие и знаковые для литературы 2000-х годов тенденции, заключающиеся в поисках творческих путей постижения современной действительности. Близость двух авторов подтверждается родством других произведений этих писателей (романов Д. Быкова «Эвакуатор» и Д. Глуховского «Сумерки», «ЖД-рассказов» первого и «Рассказов о Родине» второго). Общие тенденции не помешали проявлению творческой индивидуальности выделенных авторов, а анализируемые тексты подтверждают возможность разнообразных трансформаций жанра антиутопии. «ЖД» и «Метро 2033» принадлежат к так называемой «миддл-литературе», однако Д. Быков и Д. Глуховский обычно воспринимаются как писатели, имеющие между собой мало общего. Сопоставительный анализ их текстов — попытка установления связей между разными стилевыми течениями в русской литературе 2000-х годов.
Обращение критики как к «ЖД», так и «Метро 2033», до сих пор не привело к однозначным выводам относительно жанровой специфики этих текстов. Произведение известного поэта и прозаика Д. Быкова «ЖД» (2001-2006) называют «поэмой» (Д. Быков), «техногенной антиутопией» (М. Визель), «сказкой о России» (А. Латынина), «дистопией неклассического типа» (А. Чанцев), «постсоветским романом» (А. Эткинд и М. Липовецкий), и т.п. Дебютный роман Д. Глуховского «Метро 2033» (2005) наделяют разными жанровыми дефинициями: «роман-предупреждение»
(Д. Глуховский), «постъядерный роман» (М.В. Загидуллина), «антиутопия» (А. Кисель), «фантастический роман» (С. Сиротин) и т.п.
Объектом данного исследования являются произведения Д. Быкова «ЖД» (2001-2006) и «Метро 2033» (2005) Д. Глухов-ского. Предмет изучения — пространственно-временная организация и мотивная структура в «ЖД» и «Метро 2033» как жанро-образующие элементы поэтики антиутопии в их индивидуальном проявлении.
Цель диссертационной работы — изучение своеобразия хронотопа и мотива в произведениях Д. Быкова «ЖД» и Д. Глуховского «Метро 2033» как особенностей, определяющих жанровую специфику антиутопии в ее современной модификации. Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:
-
определить основные концепции соотношения утопии и антиутопии; происхождения, времени появления, типоморфологии антиутопии, предложенные современным литературоведением; выделить основные особенности жанра антиутопии, отмеченные в научной литературе;
-
обозначить направления трансформации русской антиутопии, признанные критиками;
-
выявить общее и отличное в формировании пространственно-временной организации и мотивнои структуры выбранных произведений в контексте развития антиутопии 2000-х годов и охарактеризовать их новаторские черты;
-
уточнить жанровое определение исследуемых произведений через анализ пространственно-временной организации и мотивнои структуры.
Рабочая гипотеза. Произведения Д. Быкова («ЖД») и Д. Глуховского («Метро 2033») представляют собой разные варианты воплощения художественного потенциала современного писателя в рамках жанра антиутопии, который заключает в себе традиционные для жанра черты (замкнутость пространства и времени, мотивы катастрофы и сна и др.) и новые (условно-метафорическое пространство и время, мотив пути, фольклорные мотивы и др.). Трансформация пространственно-временной организации и мотивнои структуры рассматривается в выделенных произведениях как определившая антиутопию в ее жанровой модификации какотопии.
Основные результаты исследования, обладающие научной новизной
1. В диссертации впервые сопоставляются «ЖД» Д. Быкова и
«Метро 2033» Д. Глуховского и постулируется их близость как
жанровой модификации какотопии.
2. В работе впервые подробно проанализированы условные
топосы в «ЖД» и «Метро 2033». «Кольцевая» концепция про
странства и времени в этих текстах рассматривается как признак,
унаследованный от классической утопии. В других антиутопиях
2000-х годов («На будущий год — в Москве!» Вяч. Рыбакова, «Дне
опричника» В. Сорокина, «2017» О. Славниковой и др.) обнаружи
вается такое свойство, как цикличность истории. В анализируемых
же текстах, помимо цикличности, прослеживается также идеализа
ция прошлого. Игра пространственными и временными границами
в них рассмотрена как отражение ситуации неопределенности, в
которой находятся герои, как выражение авторского сознания, ис
пытывающего кризис от переживания нестабильности ситуации в
России. Новой является трактовка времени действия как ухронии
в обоих текстах.
-
Мотив катастрофы — «толчок» для развития всего комплекса мотивов в данных текстах, мотив пути — лейтмотив для «ЖД» и «Метро 2033». Мотивы сна и пути в них находятся во взаимодополняющих отношениях: сны возникают параллельно пути героев, в то же время сон может быть толчком к отправлению героя в путь или может изменять путь, а также сам изменяться под воздействием пути. Сны выражают конфликт человека и Системы, постулируя, что реальность — это нечто призрачное, а настоящая жизнь — это сны и воспоминания героев («ЖД»). Сны обладают таким свойством, как «навязанность» («Метро 2033»). Катастрофическое состояние бытия находит свое отражение в снах героев. Таким образом, мотивная структура «ЖД» и «Метро 2033», как и пространственно-временная организация, призвана подчеркнуть пессимистические настроения авторов в отношении будущего своей страны.
-
В диссертации предлагается не просто выявление сказочной условности в выбранных текстах, а соотнесение жанровых структур антиутопии и волшебной сказки через анализ функций волшебной сказки и волшебно-сказочных мотивов переправы, тридесятого царства и других. Возможность соотнесения двух антиутопических
текстов 2000-х годов, обладающих такими чертами, как разочарованность в будущем и ориентация на «выключенное из истории» прошлое, с волшебной сказкой, мотивы которой организуют поэтику «ЖД» и «Метро 2033», помогает проследить жанровую эволюцию антиутопии в данных произведениях.
Методы исследования обусловлены целью и задачами работы. В ходе анализа используются элементы системно-целостного, структурного, историко-сравнительного, типологического, историко-функционального подходов к изучению литературных явлений. Методологическую основу диссертационного сочинения составляют исследования нескольких типов. Это работы по жанро-логии (генологии) (С.С. Аверинцев, М.М. Бахтин, С.Н. Бройтман, Н.Л. Лейдерман, И.П. Смирнов, Н.Д. Тамарченко, В.И. Тюпа и др.), по утопиологии (А.Н. Воробьева, Б.Ф. Егоров, Ю. Кагарлиц-кий, Н.В. Ковтун, Б.А. Ланин, Г. Морсон, А. Мортон, О.А. Павлова, Е. Шацкий, Л.М. Юрьева и др.), исследования в области теории хронотопа (М.М. Бахтин, Ю.М. Лотман П.А. Флоренский и др.), мотива (А.Н. Веселовский, В.Е. Ветловская, Б.М. Гаспаров, Е.М. Мелетинский, В.Я. Пропп, И.В. Силантьев, В.Б. Томашев-ский и др.), по фольклористике и связям фольклора и литературы (Е.М. Мелетинский, Е.М. Неелов, В.Я. Пропп, Ю.К. Щеглов и др.). И наконец, это работы критического характера, посвященные русской антиутопии 2000-х годов (М. Амусин, И. Кукулин, Ю. Латынина, А. Чанцев и др.).
Положения, выносимые на защиту:
-
Значимость пространственно-временной организации и мо-тивной структуры для жанра антиутопии, подтверждаемая многими исследователями, находит выражение в произведениях Д. Быкова «ЖД» и Д. Глуховского «Метро 2033» и оригинально проявляется в каждом из них.
-
В «ЖД» и «Метро 2033» художественно воплощены процессы трансформации антиутопии, выразившиеся в условно-метафорическом пространстве, «кольцевой» концепции хронотопа, сюжетообразующей роли мотивов катастрофы, сна, лейтмотива пути и др.
-
Д. Быков и Д. Глуховский в «ЖД» и «Метро 2033» обращаются к хронотопу и мотивам, свойственным волшебной сказке, что обусловлено генетической связью антиутопии и волшебной сказки, а также осознанной пастишизацией.
-
«ЖД» и «Метро 2033» вписываются в процесс развития антиутопии 2000-х годов («Кысь» Т. Толстой, «Маскавская Мекка» А. Волоса, «2017» О. Славниковой, «Хлорофилия» А. Рубанова и др.) и отражают ее жанровую эволюцию.
-
«ЖД» и «Метро 2033» представляют собой жанровые модификации такого субжанра антиутопии, как какотопия, что подтверждается анализом хронотопа и мотива в качестве основных жанрообразующих признаков антиутопии, а также наличием в структуре анализируемых текстов элементов иной жанровой природы (в частности, волшебной сказки).
Сопоставительный анализ двух произведений, осуществляемый с опорой на такие уровни поэтики, как хронотоп и мотив и выполняемый с учетом соответствующего контекста, позволяет углубить представление о «ЖД» и «Метро 2033» как о явлениях «новой» антиутопии 2000-х годов. В этом заключается теоретическая значимость работы. Практическая значимость результатов исследования состоит в том, что его материалы могут быть использованы в курсах лекций, на практических занятиях по истории русской литературы и современной российской литературе, в материалах спецкурсов и при проведении спецсеминаров по жанру антиутопии.
Апробация результатов исследования. Результаты работы были апробированы в форме докладов на международных научно-практических конференциях «Пути изучения текста» (Ижевск, 19-20 апреля 2007 г.), «Национальная идентичность и тендерный дискурс в литературе XIX-XX вв.» (Тюмень-Тобольск, 3-6 июня 2009 г.), «Личность учителя: гуманизм, просвещение, наставничество» (Тюмень, 24 мая 2010 г.), «Литература в контексте современности» (Челябинск, 12-13 мая 2011 г.), «Пушкинские чтения-2011. «Живые» традиции в литературе: жанр, автор, герой, текст» (Пушкин, 5-6 июня 2011 г.); международном конгрессе литературоведов к 125-летию Е.И. Замятина (Тамбов-Елец, 5-8 окт. 2009 г.); всероссийской с международным участием научно-практической конференции «Знаменские чтения: Филология в пространстве культуры» (Тобольск, 22-23 окт. 2009 г.); всероссийских научно-практических конференциях «Русский мир в духовном сознании народов России» (Тюмень, 24 мая 2007 г.), «Нравственные традиции в духовном сознании народов России» (Тюмень, 23 мая 2008 г.), «Духовные осно-
вы славянской культуры в народном сознании поколений» (Тюмень, 23 мая 2009 г.), «Русский язык как фактор стабильности государства и нравственного здоровья нации» (Тюмень, 30 сент.-2 окт., 2010 г.).
Всего по теме диссертации опубликовано шестнадцать статей, три из которых — в изданиях, рекомендованных Министерством образования и науки РФ. Одна из статей вошла в коллективную монографию утопиологов «Русский проект исправления мира и художественное творчество XIX-XX вв.», выполненную в рамках интеграционного проекта СО РАН «Сюжетно-мотивные комплексы русской литературы в системе контекстуальных и интертекстуальных связей (общенациональный и региональный аспекты)» под руководством доктора филологических наук, профессора Сибирского федерального университета (Красноярск) Н.В. Ковтун.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, разделенных на параграфы, заключения и списка использованной литературы, насчитывающего 337 позиций на русском, английском и польском языках. Общий объем работы — 198 страниц.
Время возникновения и типоморфология антиутопии
В ряде других работ критиков, анализирующих «Метро 2033», произведение называется антиутопией. С.Сиротин считает, что определение «постъядерный роман» неудачно, «за эпитетом ничего не стоит» [Сиротин 2009: 162]. Впрочем, принадлежность «Метро 2033» к антиутопии критик тоже никак не обосновывает, включая антиутопию в число фантастических произведений, что уже давно не является ведущей концепцией в понимании жанра антиутопии. Более обоснованно говорит о «Метро 2033» как об антиутопии А.Кисель, называя один из жанровых признаков (мотив памяти) и включая произведение Д.Глуховского в контекст таких антиутопий, как «451по Фаренгейту» Р.Брэдбери и «Кысь» Т.Толстой. Е.О.Молочева не разделяет два понятия - жанр антиутопии и «апокалипсическая литература», говоря о последней: «К этому жанру можно отнести множество утопий и антиутопий» [Молочева 2009: 617]. Антиутопией обозначает «Метро 2033» С.Г.Шишкина, отмечая, что Д.Глуховский в романе затрагивает проблему неизбежности тоталитаризма в искусственно сконструированном обществе [Шишкина 2009].
Ставит вопрос о жанре «Метро 2033» Т.Колядич, отмечая, что Д.Глуховский балансирует «между антиутопией и фантастикой» [Колядич 2010: 44]. Она видит не просто декорацию текста - мир после атомной войны, но и то, что автор «претендует на собственное мировоззрение, используя традиционный мотив пути, намереваясь раскрыть судьбу человека и цель его жизненной миссии, пытаясь объяснить создающийся коллективный разум» [Колядич 2010: 44 - 45]. Как видим, критикам так и не удалось дать однозначный ответ - что такое «Метро 2033» Д.Глуховского. Сам же писатель в одном из интервью признается в любви к жанру антиутопии, к романам Е.Замятина «Мы» и Дж.Оруэлла «1984», отмечая, что такой тип антиутопии уже неактуален: «Оба живописали доминацию государства, совершенное подавление личности. Для человека, родившегося на рубеже эпох, на обломках империи, страшнее другое - грядущий хаос, дальнейший распад. Поэтому сегодня так популярна постапокалиптическая фантастика, постъядер, который доводит до апогея модель распадающегося государства и разлагающегося общества» [Мееров, URL]. Жанр «Метро 2033» Д.Глуховский затрудняется назвать, но говорит о близости этого произведения сразу трем жанрам -антиутопии, фантастике и сказке в интервью журналу «Cinefex»: «Фантастика -это просто новая инкарнация сказки. Сказки - наиболее легко усваиваемая форма дидактики, у нее очень важна воспитательно-образовательная функция. Отсюда: хороший фантастический роман должен предупреждать, учить, заставлять задуматься. Антиутопия - жанр, доводящий до теоретического апогея какую-либо из тревожных общественных или политических тенденций» [Мееров, URL]. «Креолизированным романом», то есть текстом, который ретранслируется через различные технические устройства, предлагает считать «Метро 2033» С.Ш.Шарифова [Шарифова 2011] (напомним, что текст Д.Глуховского изначально выкладывался в Интернете, каждая глава при этом сопровождалась аудиофайлом).
Объектом исследования в работе являются произведения Д.Быкова «ЖД» (2001 - 2006) и «Метро 2033» (2005) Д.Глуховского. Предмет изучения -пространственно-временная организация и мотивная структура в «ЖД» и «Метро 2033» как жанрообразующие элементы поэтики антиутопии в их индивидуальном проявлении.
Цель диссертационной работы - изучение своеобразия пространственно-временной организации и мотивной структуры в произведениях Д.Быкова
«ЖД» и Д.Глуховского «Метро 2033» как особенностей, определяющих жанровую специфику антиутопии в ее современной модификации. Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:
1) определить основные концепции соотношения утопии и антиутопии, происхождения, времени появления, типоморфологии антиутопии, предложенные современным литературоведением; выделить основные особенности жанра антиутопии, отмеченные в научной литературе;
2) обозначить направления трансформации русской антиутопии, признанные критиками;
3) выявить общее и отличное в формировании пространственно-временной организации и мотивной структуры выбранных произведений в контексте развития антиутопии 2000-х годов и обозначить их новаторские черты;
4) уточнить жанровое определение исследуемых произведений через анализ пространственно-временной организации и мотивной структуры. Рабочая гипотеза. Произведения Д.Быкова («ЖД») и Д.Глуховского («Метро 2033») представляют собой разные варианты воплощения художественного потенциала современного писателя в рамках жанра антиутопии, который заключает в себе традиционные для жанра черты (замкнутость пространства и времени, мотивы катастрофы и сна и др.) и новые (условно-метафорическое пространство и время, мотив пути, фольклорные мотивы и др.). Трансформация пространственно-временной организации и мотивной структуры рассматривается в выделенных произведениях как определившая антиутопию в ее жанровой модификации какотопии.
Основные результаты исследования, обладающие научной новизной
1. В диссертации впервые сопоставляются «ЖД» Д.Быкова и «Метро 2033» Д.Глуховского и постулируется их близость как жанровой модификации какотопии.
2. В работе впервые подробно проанализированы условные топосы в «ЖД» и «Метро 2033». «Кольцевая» концепция пространства и времени в этих текстах рассматривается как признак, унаследованный от классической утопии. В других антиутопиях 2000-х годов («На будущий год - в Москве!» Вяч.Рыбакова, «Дне опричника» В.Сорокина, «2017» О.Славниковой и др.) обнаруживается такое свойство, как цикличность истории. В анализируемых же текстах, помимо цикличности, прослеживается также идеализация прошлого. Игра пространственными и временными границами в них рассмотрена как отражение ситуации неопределенности, в которой находятся герои, как выражение авторского сознания, испытывающего кризис от переживания нестабильности ситуации в России. Новой является трактовка времени действия как ухронии в обоих текстах.
3. Мотив катастрофы - «толчок» для развития всего комплекса мотивов в данных текстах, мотив пути - лейтмотив для «ЖД» и «Метро 2033». Мотивы сна и пути в них находятся во взаимодополняющих отношениях: сны возникают параллельно пути героев, в то же время сон может быть толчком к отправлению героя в путь или может изменять путь, а также сам изменяться под воздействием пути. Сны выражают конфликт человека и Системы, постулируя, что реальность - это нечто призрачное, а настоящая жизнь - это сны и воспоминания героев («ЖД»), обладают таким свойством, как «навязанность» («Метро 2033»). Катастрофическое состояние бытия находит свое отражение в снах героев. Таким образом, мотивная структура «ЖД» и «Метро 2033», как и пространственно-временная организация, призвана подчеркнуть пессимистические настроения авторов в отношении будущего своей страны.
Жанровое своеобразие антиутопии 2000-х гг. (хронотопический и мотивный аспекты): критико-научное освещение проблемы
Москва в «ЖД» обладает циклическим ритмом, по которому живет ее население: она стремительно деградирует от худшего к еще более ужасному. Город меняется, разрушая старый мир, и, разрушив его, новые люди «выстроят мир хуже и жальче нынешнего, и это будет новым наглядным подтверждением вечного здешнего закона» [Быков 2008: 573]. Москва позиционируется Д.Быковым в контексте уходящего времени, «времени старческого», в котором все длится бесконечно - и очереди, и разговоры, и бесцельное существование. «Жизнь здесь - стихийно или по иезуитскому плану социального министерства - была организована так, чтобы старики плавно перетекали из одной очереди в другую, устраивая свои пустяковые дела» [Быков 2008: 583]. Бессмысленность такой жизни подчеркивается множеством деталей: обезжиренный творог был дешевым, справка - никому не нужной, а одежда - никуда не годной. Д.Быков выстраивает в своей антиутопии деградативную модель общества. «Деградативная модель» [Гюнтер 1991] «унаследована» антиутопией от социально-утопических легенд. К.В.Чистов выделяет три типа таких легенд - легенды о «золотом веке», о «далеких землях» и об «избавителях». Легенды о «золотом веке» включали в себя утопические представления, выражающие чаяния народных масс и утопические проекты и модели представителей господствующего класса. К.В.Чистов так характеризует легенды о «золотом веке» в их сравнении с легендами о «далеких землях»: «Настоящему противопоставляется идеализированное прошлое, которое по тем или иным причинам утрачено, и возможно ли его восстановление, остается невыясненным. В противоположность этому смысл легенды о «далекой земле» заключается именно в утверждении существования этой земли в настоящем: надо только ее найти и идеал будет осуществлен» [Чистов 1967: 328]. О.А.Павлова, опираясь на работу М.Элиаде [Элиаде 2000], отмечает, что миф о «золотом веке», лежащий в основе любой утопии, «генетически связан... с мифом о «вечном возвращении» (М.Элиаде), то есть о циклическом создании-разрушении Вселенной, извечном творении космоса из хаоса, обновленное существование которого открывал золотой век, где царили гармония и совершенство» [Павлова 20046: 104].
Как отмечает писатель в своей статье «Девять мифов о России» (2007), у такого общества «голова повернута назад» [Быков 20096]. Отсюда множество воспоминаний, своеобразных островков импрессионизма в «ЖД». Эпизоды воспоминаний наполнены в большинстве своем идиллическим чувством и ностальгией. Таковы, например, воспоминания Громова на войне: «Громов вспомнил дачу, детство и подивился власти запахов над памятью. Сколько всего было, одной войны три года, - а вспоминалась ему все равно дача, блаженная, радостная грусть при виде звезд в окне: вот он, пятилетний... стоит на коленях на старом венском стуле у открытого окна, и те же звезды, и так же пахнет, и сейчас мать почитает ему на ночь...» [Быков 2008: 21]. Чаще всего воспоминания героев о детстве связаны с природой, потому что они утверждают идею вечности природы и бренности человеческих устремлений. Вечность природы, ее независимость от идеологических установок подчеркивают бессмысленность происходящего с Громовым на войне - звезды на войне такие же, как и в детстве. В этом Д.Быков сближается со Л.Н.Голстым (вспомним «небо Аустерлица» князя Болконского в романе «Война и мир»). О родственности этих двух писателей говорит А.Эткинд: «Многообещающую, но не вполне удовлетворительную попытку «большого романа» - романа, который на трагическом материале новейшей русской истории перекликается и стремится конкурировать с «Войной и миром» и «Жизнью и судьбой», я вижу в «ЖД» Быкова» [Липовецкий, Эткинд 2008: 198]. Воспоминания Громова о детстве даны в произведении как антитеза «никому не нужной войны, на которой он отдавал каким-то абстракциям бессмысленный, только бессмысленностью и оправданный долг» [Быков 2008: 96].
Идеализация прошлого - это также «лишь один из способов не видеть настоящего или, по крайней мере, не рефлексировать по его поводу» [Быков 20096: 126]. Россия предстает в «ЖД» как «заколдованное место», в котором нет истории: «Жизнь коренного населения протекала в бесконечно тянущемся настоящем» [Быков 2008: 593]. Люди стремятся к «консервации», панически боясь каких-либо перемен. Отсюда - «циклическое настоящее», полная ухрония антиутопии Д.Быкова.
Воплотившись в тексте «ЖД», идея цикличности русской истории неоднократно звучит в публицистике автора. «Прочий мир куда-то движется... русский мир застыл в своем театре», - пишет он в статье «Думание мира» (2007) [Быков 2009в: 266]. В статье «Всех утопить» (2007) он рассуждает о причинах отсутствия современной национальной утопии, приходя к выводу о неспособности русского народа к прогрессу: «Россия опять начинает безумно гордиться отсутствием истории. Это и есть наша вечная утопия — любые попытки историзировать нас, простите за квадратное слово, мы отвергаем с порога...Россия — тормоз, вечный «лежачий полицейский» на пути к любому прогрессу; и это наша главная утопия, поскольку все прогрессы реакционны» [Быков, URL].
Существующая альтернативная версия истории в «ЖД» заслуживает отдельного разговора. «Главный герой, Волохов, не зря имеет фантастическую специальность - "альтернативная история"» [Латынина 20076: 182]. История как наука всегда интересовала утопистов и антиутопистов (вспомним, например, романы И.Ефремова «Туманность Андромеды», 1957 и «Час Быка», 1968). Д.Быков приходит к полному отрицанию истории как точной науки, ведь «никакой истории нет - веякое событие извеетно в бесчисленных пересказах...» [Быков 2008: 124]. В конце концов, версия порабощения хазарами и варягами коренного населения и их извечных междоусобиц - всего лишь удобная схема для происходящего в России. С таким же уепехом к иетории Роесии можно применить и другую, не менее удобную схему, объясняющую цикличность совершающихся в ней процессов, нелюбовь русских к собственной земле, ту извечную русскую проблему, освобождения от которой даже после смерти ожидать не приходится. «Под одной чернотой зияла другая, еще черней. За долгой жизнью в плену должна была наступить такая же несвободная смерть...» [Быков 2008: 180].
Говоря о том, что «у захваченной страны нет линейной истории», Д.Быков фактически утверждает, что Россия живет по законам природы, по язычееким законам, и в цикле ее отсутствующей иетории наличествуют две кульминационные точки, именуемые коренным населением Жаждь-богом и Даждь-богом (иными словами - революция и период затишья) [Быков 2008: 183]. Предопределенность исторического пути России оценивается как в парадигме цикличности, так и в парадигме линейности истории. С одной стороны, история каждый раз движется по кругу, но с другой - всякий раз выходит на новый уровень повторения. В антиутопии «ЖД» вся экономика и геополитические отношения держатся на якобы недавно открытом газе «флогистоне». Флогистон становится метафорой несуществующего, эфемерного, симулякром (Д.Быков искусно пользуется прямым значением слова «гипотетическая материя, высвобождающаяся при горении»).
«Кольцевая» концепция пространства и времени
Следует отметить и наличие варианта сказочного мотива пути-дороги -мотива магического бегства, представленного в анализируемых романах. Как отмечает В.Я.Пропп, бегство не имеет определенного места в сказке, может находиться практически в любом эпизоде. В романе Д.Глуховского этот мотив реализуется сразу в нескольких эпизодах. Первый - это побег Артема со станции Кузнецкий Мост. Артем с Михаилом Порфирьевичем и Ванечкой бегут со станции из-за преследующих их красных. Погони за ними не следует. Второй побег Артем совершает в одиночку со станции Павелецкой, где работает уборщиком выгребных ям. Этот побег можно сопоставить со сказочным «бегством с превращениями», когда Артем становится словно невидимым благодаря тому, что до побега упал прямо в выгребную яму. Героя «охватило ощущение собственной неуязвимости, дарованной падением; покрытый вонючей жижой, он словно сделался невидим...»[Глуховский 2008а: 186]. Третье бегство совершается Артемом на поверхности, когда он спасается от различных антропоморфных созданий, прячась от них в различных укрытиях (вспомним схожий мотив и в волшебной сказке). Четвертое бегство - от последователей Великого Червя в Метро - 2, которое Артем совершает совместно с друзьями. Здесь погоня останавливается метанием бомбы, которое можно сопоставить с «бросанием гребешка» в сказке. Ну и наконец, самое главное бегство в романе «Метро 2033» - бегство героя от самого себя, от Истины, которую проводят в его сознание сны.
В «ЖД» тоже существует несколько видов магического бегства. Аша и губернатор совершают побег на протяжении всего действия, прячась в различных местах страны. Формой «бегства с превращениями» является переход губернатора на сторону хазар в попытке спрятаться от своих. Громов и Воронов бегут от жителей Блатска, спасаясь от погони попаданием в монастырь. Бежит и Василий Иванович - от властей, грозящих зачисткой.
Во всех случаях бегства мы наблюдаем литературную замену различных вариантов сказочного инварианта магического бегства. Нужно заметить, что герои так или иначе находят себя, несмотря на то, что каждый из них через бегство реализует свою потребность в уходе от себя самого. В отличие от героя Д.Глуховского, героям Д.Быкова это удается.
С мотивом пути тесно связан другой мотив - встречи. Особенностью его реализации в антиутопии Д.Быкова и Д.Глуховского становится его подчеркнутая архетипичность: встречаются в произведениях не просто герои, но персонификации каких-то человеческих качеств.
Если вспомнить, что в произведении «ЖД» сильна гоголевская традиция, то станет очевидно, что все герои в романе разделены на «живые души» и «мертвые души». Встреча их между собой, а так же друг с другом, имеет важное значение для понимания авторского замысла. Одним из средств выражения авторской позиции оказывается имя собственное. Например, имя одной из главных героинь Жени Долинской зашифровано в заглавии. Кроме того, героиня состоит в загадочной организации под названием ЖД, а также попадает в финале в Жадруново. То, что имя именно этой героини дает сочетание букв «ЖД», не случайно. Женя первая из всех «живых душ» отправляется в Жадруново. Фамилия следующего за ней туда Волохова этимологически восходит к слову «волхв» - маг, чародей. Если вспомнить, что Женя носила под сердцем ребенка, то напрашиваются еще и библейские ассоциации - волхв следует за чудо-ребенком, который призван изменить мир.
Фамилия другого героя - Громов, Она заключает в себе семантику слова «гром», придавая облику героя величие. Громова в его странствиях сопровождает Воронов, что отсылает нас к волшебно-сказочной традиции. Воронов выступает при Громове как проводник в «тридесятое царство», как Помощник, а функцию последнего в сказке часто выполнял ворон. Имя девушки, с которой Громов отправится в Жадруново, - Аня, что в переводе с еврейского означает «милостивая». Характерно, что лишь в финале антиутопии Громов называет свое имя - Максим (с латинского «наибольший»). Таким образом, происходит встреча не просто людей, а Долга и Милосердия: «Долг и милосердие, если их скрестить, получаются удивительные вещи» [Быков 2008: 683]. Значение встречи Ани и Громова находится в области смыслового ядра «ЖД», того главного, что вложил в произведение автор. Вся система поэтических средств, используемая в тексте, показывает Громова как человека дела, олицетворяющего собой Долг, Важным при этом является мотив встречи, ведь через встречу Громова с другими героями (с Черепановым, Волоховым, отцом Николаем, Машей) становится ясна позиция героя относительно ответственности, долга, свободы настоящей и мнимой, именуемой упрощением. Аня олицетворяет собой Последовательность. Это ее качество выражается через ответственность перед Василием Ивановичем, которого она не бросила, даже когда было трудно. Также она выражает собой Милосердие, явленное по отношению к тому же Василию Ивановичу.
Жанрообразующее влияние волшебной сказки (мотивный уровень)
Смысловой дуализм финалов обоих текстов, представленный ситуацией встречи (не просто людей, а архетипических признаков) - также характерная трансформация современной антиутопии. Тексты не завершены, оборваны, причем продолжение сюжета не предлагает даже Д.Глуховский, написавший продолжение «Метро 2034» (2009). Незавершенными в смысловом отношении являются и «На будущий год - в Москве!» Вяч.Рыбакова, «Маскавская Мекка» А.Волоса, «Хлорофилия» А.Рубанова.
Фольклорные мотивы в «ЖД» и «Метро 2033» не являются центральным предметом внимания в данном исследовании, хотя и входят в круг рассмотренных жанровых признаков выделенных текстов. Между тем, разговор о фольклорном начале в выбранных антиутопиях может быть углублен. На самом деле, волшебно-сказочные реминисценции пронизывают поэтику этих текстов на всех уровнях (пространственно-временная организация, двоемирие, мотив пути, фольклорные мотивы). Мотивы тридесятого царства, переправы, пути-дороги и другие рассматриваются как «реликты» волшебно-сказочного жанра, органично входящего в жанровую структуру «ЖД» и «Метро 2033» как антиутопий на современном этапе их функционирования. «Реутилизация жанра»11 волшебной сказки в текстах Д.Быкова и Д.Глуховского происходит сразу по двум линиям: одна генетически связана с жанром антиутопии, а вторая - с литературной игрой писателей, в результате которой мы получаем пастиш (понимаемый нами как редуцированная форма пародии)12.
Несмотря на то, что «ЖД» и «Метро 2033» рассматриваются как тексты, обладающие общими чертами поэтики, каждый из авторов ставит свои задачи. Главная идея Д.Быкова, выразившаяся и в других его произведениях и публицистике, - идея цикличности русской истории. В произведениях Д.Быкова звучит страх «упрощения» русского человека, проблема долга и ответственности в нашей стране. Д.Глуховского больше интересуют пороговые состояния человеческой цивилизации, глобальные философские проблемы -поиска человеком своего пути, равнозначности и отличия религий и т.п. Отсюда - различные приемы для выражения своих мыслей. Например, Д.Глуховский помещает свой художественный мир под землю, что позволяет говорить о хронотопе «подземного топоса». «Метро 2033» «замаскировано» под боевик, по словам самого автора, это своеобразная ловушка для массового читателя [Глуховский 2007]. «ЖД» Д.Быков именует поэмой, заставляя читателя выстраивать ассоциативный ряд от Данте Алигьери, Н.В.Гоголя до В.Ерофеева. Существуют отличия и в стиле письма: Д.Быков часто обращается к стихотворному тексту с внутренней рифмой, тогда как текст Д.Глуховский подчеркнуто лишен каких бы то ни было поэтических аллюзий. Тема «конца света» продолжает волновать Д.Глуховского и в романе «Сумерки», тогда как Д.Быков расширяет границы своего художественного творчества, часто обращаясь к социальной сатире («Списанные», «Новые письма счастья» и т.д.).
Обе анализируемые антиутопии изображают мир-хаос в ситуации перманентной катастрофы в попытке ее преодоления. Можно заключить, что «ЖД» и «Метро 2033» тяготеют к субжанру какотопии: события в текстах максимально приближены к настоящему, текстам свойственны метафоричность и политическая направленность, сюжетообразуюшую роль играют мотивы катастрофы и пути, авторская позиция публицистична. В антиутопиях представлен герой, вынужденный бороться за выживание в распадающемся на части абсурдном мире.
Д.Быкова и Д.Глуховского одинаково беспокоит ситуация в современной России, собственно, об этом они и говорят в своих произведениях. Жанр антиутопии всегда был той формой, через которую передавались оппозиционные настроения времени. На основании анализа «ЖД» и «Метро 2033» в контексте других современных антиутопий, можно сделать вывод, что трансформируясь в 2000-е годы, антиутопия сохраняет свою основную функцию - предупреждения. Все усиливающееся тяготение к субжанру какотопии, использование условно-метафорического и фольклорного начал, элементов памфлета, сатиры и гротеска, переосмысление «советского мифа» позволяют по-новому взглянуть на старые проблемы нашего общества. Поскольку рассмотренные тексты представляют собой не субжанр какотопии в прежнем смысле, сформулированном в работах утопиологов [Золотоносов 1990], [Павлова 2004а], [Павлова 20046], [Шадурский 2007] и др., а включают в свою структуру фольклорные элементы, то имеет смысл утверждать, что мы имеем дело с модификацией такой жанровой разновидности антиутопии, как какотопия.13 В целом, эволюция жанра идет по пути все большей архаизации, то есть возвращения к своим истокам - это подтверждает анализ «ЖД» и «Метро 2033» в контексте антиутопий последних лет.
Проблема использования сказочной условности в выбранных нами текстах (и в целом в антиутопии как в жанре) является одной из очевидных перспектив изучения произведений Д.Быкова и Д.Глуховского в жанровом аспекте. В данной работе лишь намечены основные пункты, исходя из которых можно продолжать исследование жанрового своеобразия антиутопии 2000-х годов. Выявление особенностей использования фольклорных мотивов пути-дороги, тридесятого царства, переправы и других, сходное строение волшебной сказки и выбранных образцов антиутопии 2000-х годов убеждают в необходимости более пристального рассмотрения связи двух жанров. Заметим лишь, что работы по изучению такой связи уже появляются [Перепелицына 2009], [Крыжановская 2005]. Но это пока не привело к постановке вопроса о природе жанровых взаимодействий антиутопии и волшебной сказки.
Похожие диссертации на Пространственно-временная организация и мотивная структура в антиутопии 2000-х годов : "ЖД" Д. Быкова и "Метро 2033" Д. Глуховского
