Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Гоголь и фольклор: аспекты изучения проблемы 10
Глава II. Замысел «мертвых душ»: установка на усвоение народно-поэтических традиций 28
Глава III. Сюжетно-композиционные функции фольклорной образности в поэме «Мертвые души» 40
1. Кумуляция как логико-структурный прием в организации сюжета «мертвых душ» 41
2. Модель волшебной сказки в структуре сюжета «мертвых душ» 53
Глава IV. Фольклорная образность в свете авторской аксилологии 77
1. «Мертвые души» и быличка: удаление от идеала 78
2. Народная смеховая культура в поэтике «мертвых душ»: идеал и антиидеал 95
3. Гоголевский идеал богатырства: от «Тараса Бульбы» к «мертвым душам» 118
4. Образность народной лирической песни в контексте авторских представлений об идеале 143
5. Образность пословицы в поэтике «мертвых душ»: «спохватный ум» и авторский идеал 151
6. «Мертвые души» и традиции русского духовного стиха: мотив страшного суда 157
Заключение 170
Библиография 176
- Гоголь и фольклор: аспекты изучения проблемы
- Кумуляция как логико-структурный прием в организации сюжета «мертвых душ»
- «Мертвые души» и быличка: удаление от идеала
- Гоголевский идеал богатырства: от «Тараса Бульбы» к «мертвым душам»
Введение к работе
Личность и творчество Н. В. Гоголя, одной из ключевых фигур русской литературы XIX века, неоднократно становились предметом литературоведческого, философского, культурологического анализа. Проблема взаимодействия его произведений с устной народной поэзией также традиционно была в поле зрения ученых, но долгое время она рассматривалась в сравнительно узких пределах: преимущественное внимание уделялось «украинским» повестям писателя, открыто ориентированным на фольклор. «Мертвые души» по характеру использования фольклорных текстов в художественном повествовании резко отличаются от «Вечеров» и «Миргорода» так называемым принципом «удаления от источника» (В. И. Еремина), отыскать который далеко не всегда представляется возможным. Вследствие этого в рамках проблемы литературно-фольклорных связей поэма Гоголя либо не рассматривалась вовсе, либо исследователи ограничивалось общими замечаниями о народности произведения, указаниями на присутствие в тексте книги тех или иных фольклорных цитат. Между тем еще М. М. Бахтиным было замечено, что «Мертвые души» невозможно адекватно осмыслить вне вековых традиций народной культуры [22:527]. Г. А. Гуковский называл произведение «наиболее фольклорным по основе своей и по методу» и полагал, что «оно опирается во всей своей образной системе на художественный опыт, накопленный тысячелетием жизни народов» [105:57]. Несмотря на появление в последние десятилетия ряда интересных исследований, посвященных отдельным аспектам данной проблемы (работы Е. А. Смирновой, А. X. Гольденберга, В. А. Воропаева, В. Ш. Кривоноса, В. А. Зарецкого и др.), продолжает оставаться актуальным изучение связей «Мертвых душ» с народной культурой, фольклором. Элементы поэтики устного творчества необходимо рассматривать в контексте комплексного анализа художественной структуры гоголевской поэмы.
4 Проблема литературно-фольклорных связей, акцентированная в теме диссертационного исследования, долгое время толковалась упрощенно, в рамках описательно-регастрационного подхода. Задача исследователей ограничивалась выявлением фольклорных источников того или иного произведения, а также установлением близости отдельных черт стиля писателя к стилю определенных произведений народно-поэтического творчества. Со второй половины 70-х годов XX века преимущественное внимание начинает уделяться изучению характера связей, логики отношений литературы и фольклора, функционированию образов народного творчества в тексте, трансформации элементов фольклорной поэтики в произведениях писателей, выявлению типологических параллелей. Предметом специального исследования становится содержание понятия «фольклоризм». Этим термином традиционно обозначался широкий круг разнообразных явлений, связанных с представлениями о фольклоре как «неиссякаемом источнике обогащения литературы». В настоящее время существуют различные подходы к содержательной трактовке данного понятия. В данной работе фольклоризм определяется как способ усвоения поэтики устного народного творчества средствами литературы. Обращение писателя к фольклору может происходить как напрямую, так и опосредованно, усвоение может быть как сознательным, так и не зависящий от воли творца, взаимодействие может выражаться как на уровне цитации, так и на уровне художественных моделей фольклора.
Проблема типологии литературного фольклоризма представлена в работах А. А. Горелова, В. Е. Гусева, У. Б. Долгат, Л. И. Емельянова, Д. Н. Медриша, А. И. Лазарева и др. Наиболее продуктивной представляется концепция, согласно которой, с фольклором историко-генетически связан самый глубинный пласт литературы, и такой тип связи может быть назван «первичным фольклоризмом» [129:14]. Под «вторичным» фольклоризмом следует понимать сознательное обращение писателя к фольклору в зависимости от его эстетических и аксиологических позиций. Этот творческий принцип предполагает использование сфуктурно-художественньгх элементов народной поэтической культуры, восходящих к определенным жанрам, образно-тематическим рядам, поэтике, языку [46:14].
Фольклорная образность, являясь смысло- и формообразующей составляющей понятия фольклоризм, определяется спецификой авторского восприятия устного народного творчества и реализуется на следующих уровнях: аксиологическом, идейно-тематическом, композиционном, персонажном, языковом. Это совокупность образов устной поэзии, ассимилированных индивидуально-авторским мировоззрением и нашедших творческое воплощение в художественном мире писателя. Элементы фольклорной образности способствуют установлению интертекстуальных и ассоциативных связей в культуре.
Фольклорные традиции не существуют в гоголевском тексте изолированно, в чистом виде; они активно взаимодействуют с литературными традициями и с религиозными интенциями.
Масштабное намерение показать всю Русь («Вся Русь явится в нем!») соединилось у Гоголя со стремлением глубоко проникнуть во внутренний мир русского человека, дать многообразие оттенков его натуры, «чтобы по прочтеньи <...> предстал как бы невольно весь русский человек». Поэма призвана была произвести глубокое преобразующее воздействие на нацию через нравственное возрождение отдельной личности. Изображая «пошлость и бедность» русской жизни, писатель стремился пробудить национальную «субстанцию», «плодовитое зерно», «творящие способности» и «дарования», скрытые в тайниках души русского человека, а во втором и третьем томах -явить их зримый образ. Решая эту задачу, автор апеллировал к разным пластам культуры, в том числе и к фольклору, в ряде жанров которого воплотилось представление об идеальной сущности, основополагающих особенностях национального характера.
Таким образом, обращение к фольклору было мотивировано стремлением Гоголя к глубокому познанию природы русского человека, к выявлению его ментальносте, национальной идентичности, позволяло увидеть «все здоровое и крепкое» в структурах персонажей, традиционно относимых к «мертвым душам», а если учесть, что поэма так или иначе была
ориентирована на конкретную социально-историческую действительность, то служило и современникам писателя напоминанием об их истинном предназначении.
Концептуальной линией рассмотрения материала диссертации является жанровый подход. Это определяется спецификой фольклора, его эстетическими особенностями, выраженным жанровым характером. Выстраиваемая Гоголем идеальная модель мироустройства, размышления о национальной самобытности проецировались на художественную систему поэтического творчества с единством ее жанровых и стилистических элементов. Выявление авторских представлений о формальных, смысловых, функциональных признаках отдельных жанров фольклора способствует наиболее глубокому постижению содержательных основ поэмы.
Цель данной работы - выявить особенности взаимодействия поэмы с народной традицией, определить роль и место фольклорной образности в художественном строе «Мертвых душ».
В соответствии с основной целью сформулированы задачи исследования:
Систематизировать основные подходы к изучению темы «Гоголь и фольклор» и определить наиболее перспективные пути решения поставленной в диссертации проблемы.
Выявить аспекты взаимодействия поэмы «Мертвые души» с устным народным творчеством на уровне возникновения и реализации замысла.
Рассмотреть составляющие фольклорной образности на различных уровнях внутренней структуры текста.
Описать элементы фольклорной образности в контексте авторской аксиологии.
Исследовать образность поэмы Гоголя через призму фольклорных жанров.
6. Обозначить ряд сквозных тем, мотивов, образов, генетически
связанных с фольклорной традицией, присущих творчеству Гоголя в целом.
Решаемыми задачами определен выбор методов исследования. В работе используются методы культурно-исторического, структурно-функционального, системно-типологического анализа.
Научная новизна работы обусловлена, во-первых, тем, что в диссертации раскрывается содержание ключевого понятия «фольклорная образность» на материале поэмы Н. В. Гоголя «Мертвые души». Во-вторых, составляющие фольклорной образности в произведении рассматриваются как единый комплекс, целостность которого мотивирована установкой на реализацию замысла, что позволяет по-новому решать проблемы, связанные с изучением фольклоризма произведения Гоголя. В-третьих, реминисценции из устного народного творчества рассматриваются с позиции их включения, трансформации и функционирования в тексте поэмы. В-четвертых, с текстом «Мертвых душ» соотносится образность жанров устного народного творчества, не привлекавших внимания историков литературы в контексте проблемы связей произведения с фольклором: кумулятивная сказка, быличка, духовные стихи; выявляются также новые аспекты изучения традиций, бытование которых в «Мертвых душах» уже отмечалось (волшебная сказка, песня, пословица, народная смеховая культура).
Практическая значимость работы определяется возможностью использования результатов исследования при разработке вузовских лекционных и специальных курсов, связанных с углубленным изучением творчества Гоголя, а также проблемы литературно-фольклорных связей.
Апробация работы. Материалы исследования рассматривались и обсуждались на кафедре литературы Вологодского государственного педагогического университета, апробировались в докладах на научных конференциях ВГПУ в 1998, 1999 годах, на Международной научно-методической конференции «Творчество Пушкина и Гоголя в историко-литературном контексте» в Санкт-Петербурге в 1999 году и научно-практической конференции «Проблемы непрерывного образования в системе «школа - педколледж (педучилище) - педвуз» в Вологде в 2002 году.
8 Основные положения диссертационного исследования отражены в пяти публикациях.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения и библиографии. Общий объем - 198 страниц, библиография содержит 325 наименований.
Положения, выносимые на защиту:
Исследование фольклорной образности является важным аспектом анализа «Мертвых душ», способствующим адекватному осмыслению идейно-художественного замысла и жанрового своеобразия произведения.
Образная специфика поэмы Гоголя может проявляться через призму жанровой системы фольклора. Реминисценции жанров устного народного творчества продуцируют определенный тип образности, воплощаемый на различных уровнях внутренней структуры литературного произведения.
С сюжетно-композиционным уровнем «Мертвых душ» соотносится образность кумулятивной сказки, сказки о животных, волшебной сказки.
4. Специфика функционирования образов персонажей обусловлена
реминисценциями фольклорных жанров, таких как быличка, былина,
волшебная сказка, пословица.
5. Фольклорная образность, реализуясь на уровне авторской
аксиологии, способствует проявлению идеала и антиидеала писателя.
Авторские представления об антиидеале, который является «точкой отсчета» в процессе духовного преображения героев «Мертвых душ», актуализируется в образах, проецируемых на жанр былички; проявлению идеала и антиидеала писателя способствует образность ярмарки. Авторский идеал проявляется посредством образов былины, лирической песни, пословицы, духовного стиха, в которых раскрываются важные субстанциальные свойства русского характера: богатырство, жизненная (житейская) мудрость, «спохватность» ума, широта души, стремление к вольности, удали, разгулу, восприимчивость к «высокому слову евангельскому».
5. Народность и устное поэтическое творчество в восприятии Гоголя -
близкие понятия. Проекция в фольклорное «прошлое» и «настоящее» в
авторском мировидении связана с поисками идеала и открывает «пути и
дороги» от «пошлости» современной жизни к духовному возрождению.
Гоголь и фольклор: аспекты изучения проблемы
Интерес писателя к устному народному творчеству и этнографии отмечался еще его современниками и первыми биографами [194:115; 78:13-16; 170; 171; 317].
В конце XIX - первые десятилетия XX века внимание Гоголя к фольклору обосновывалось биографическими и социокультурными факторами: происхождение писателя, знание народных традиций, собирательская работа [280; 282; 288; 316; 210; 233; 309].
В советской и постсоветской науке биографический аспект учитывался в связи с выявлением особенностей гоголевского фольклоризма [120], установлением связей творчества писателя с различными жанрами народной поэзии [109; 116; 74], исследованием проблемы народности литературы [279] и, актуализированной в последние десятилетия, проблемой национальной идентичности Гоголя [13; 14; 15; 111; 213].
Обзор литературоведческих работ позволил выделить несколько периодов развития интереса писателя к традиционной культуре. период (1809-1828 гг.). Фольклор был неотъемлемой составляющей той среды, в которой воспитывался Гоголь. Фиксации внимания на традиционной культуре способствовали литературные занятия отца писателя; родственник Гоголей, Д. П. Трощинский, являлся меценатом, вкладывавшим средства в изучение истории, этнографии, фольклора Малороссии. В 1826 году Гоголь составляет «Книгу всякой всячины», в которой содержались сведения о быте, обычаях, верованиях, увеселениях малороссиян. Ее создание, как было отмечено исследователями, повлияло на тематику украинских повестей писателя [282:70].
В ранний, предшествующий систематической литературной деятельности этап фольклор входил в сознание Гоголя наряду с другими сторонами народного быта. Бытовые традиции, каноны традиционной культуры, народная речь формировали вкус будущего писателя, способствовали вызреванию индивидуального подхода к народному творчеству. период (конец 1828 - начало 1832 гг.). По приезде в Петербург Гоголь настойчиво просит родных прислать ему фольклорные и этнографические материалы: «... множество носится между простым народом поверий, страшных сказаний, преданий, разных анекдотов ... . Все это будет для меня чрезвычайно занимательно» (30 апреля 1829 г. - X, 58); «У нас есть поверья в некоторых наших хуторах, разные повести ... . Сделайте милость, удружите меня которою-нибудь ...» (X, 61); «... ты так хорошо было начала собирать малороссийские сказки и песни и, к сожалению, прекратила. Нельзя ли возобновить это? Мне оно необходимо нужно» (X, 71).
Обращение Гоголя к традиционной культуре Украины в период создания «Вечеров» мотивировась несколькими причинами.
Заметив в петербуржцах интерес к малороссийской теме («здесь так занимает всех все малороссийское» - X, 59) и удовлетворяя вкусу публики, начинающий писатель «хотел сколько-нибудь выдвинуться» [190:34]. Отражая в своих произведениях особенности «местного колорита» Украины, Гоголь «следовал бессознательно за духом времени» [190:34], подчинялся общим тенденциям эпохи. Обращение к культуре экзотической Малороссии способствовало в соответствии с романтическим принципом «двоемирия» приобщению к сфере идеала.
Внимание начинающего литератора к малороссийской тематике .мотивировалось и тем, что Петербург воспринимался Гоголем, носителем украинской ментальности, как город чужой, «город ностальгии». Такое восприятие заставляло остраненно взглянуть на Малороссию, становилось катализатором пробуждения и обновления национальной памяти, давало импульс для поиска национальной идентичности [13:137].
Материалом к созданию «Вечеров» и «Миргорода» служили не только корреспонденции с родины, но и личные воспоминания автора («Вообще в первых своих произведениях Гоголь нарисовал многое, что окружало его в детстве, почти в том виде, как оно представлялось глазам его» [171:191]). В связи с этим некоторые (фольклорные по происхождению) мотивы и образы «украинских» повестей становится возможным соотносить с фактами биографии Гоголя [58:16; 171:191; 282:89].
3 период (1832-1834 гг.) Если ранее произведения фольклора рассматривались Гоголем как материал, необходимый для литературных целей, то теперь у писателя формируется собственно исследовательский интерес к украинской истории, этнографии, фольклору. Писатель вынашивает замысел создания истории Украины и всеобщей истории. Значительную роль в постижении национального прошлого играет, на взгляд Гоголя, народная песня. Писатель рассматривает произведения данного фольклорного жанра как исторический документ: «Если бы наш край не имел такого богатства песен - я бы никогда не писал истории его, потому что я не постигнул бы и не имел понятия о прошедшем ... . Эти-то песни заставили меня с жадностью читать все летописи и лоскутки какого бы то ни было вздору» (X, 102). Писатель отмечает приоритет народной песни перед летописными источниками: «Моя радость, жизнь моя! песни! Как я вас люблю! Что все черствые летописи ... перед этими звонкими, живыми летописями!» (X, 93). Песня для Гоголя служит не только свидетельством времени. Она (что не менее важно) наиболее полно, по сравнению с другими фольклорными жанрами, передает народное мироощущение («стихии народа, все стихии и оттенки чувств, волнений, страданий, веселий» - VIII, 91), «манеру понимать вещи». В связи с этим можно говорить о романтическом характере историзма писателя: в его восприятии прошлого преобладал интерес к «духу народа», постижению которого способствовали произведения песенного жанра.
В 30-е годы Гоголь принимает активное участие в собирании песен и публикации их в сборниках М. А. Максимовича и П. В. Киреевского, внимательно следит за изданиями других собирателей народных песен 13
И. М. Снегирева, И. П. Сахарова, А. В. Терещенко. На украинские думы и песни писатель ориентировался, создавая повесть «Тарас Бульба» [5:21].
Увлечение Гоголя песенной поэзией, всепоглощающий интерес его к истории Украины обосновывался процессом поиска национальной идентичности, который в период с конца 1832 до середины 1834 гг. достигает своей кульминационной точки [13:155]. Этот процесс давал импульс вспышке национальных эмоций, способствовал пробуждению национальных чувств, национального энтузиазма: «Бросьте, в самом деле, кацапию, да поезжайте в гетьманщину, - обращался Гоголь к М. А. Максимовичу. - Я сам думаю то же сделать и на следующий год махнуть отсюда ... . Сколько мы там насобираем всякой всячины!» (X, 90).
Кумуляция как логико-структурный прием в организации сюжета «мертвых душ»
. В литературоведении неоднократно указывалось на фрагментарность сюжета «Мертвых душ». Эта особенность поэтики произведения была отмечена еще А. Н. Веселовским: «Чисто механическая связь похождений Чичикова поражает ... . Каждая глава имела значение законченного эпизода и могла быть написана отдельно, раньше или позднее своих соседок» [52:573]. В дальнейшем ту же мысль высказывал В. Ф. Переверзев: «Каждая глава ... представляет нечто законченное, самостоятельное и связана с целым чисто механической связью. Чувствуется, что каждая глава писалась отдельно и почти независимо от целого, что расположение глав в значительной мере случайно» [227: 65].
Указывая на отсутствие органической связи между частями произведения, исследователи в первую очередь имели в виду серию эпизодов-встреч Чичикова с помещиками (главы 2-6), хотя фрагментарность свойственна всему тексту поэмы. Слабость композиционных сцеплений этих составляющих сюжета мотивировалась факторами как литературными (традициями романа-путешествия [52:574], плутовского романа [294:31]), так и внелитературными, например, социальными: характером мелкопоместного крепостного быта, послужившего предметом изображения в «Мертвых душах», его неспаянностью и разобщенностью [227:15].
Повествовательные фрагменты, описывающие визиты Чичикова к помещикам, «нанизываются» на сюжет «путешествия» (форма которого в наибольшей мере соответствовала художественной концепции произведения), образуя кумулятивную композицию.
Под кумулятивностъю в литературе (кумуляция от лат. cumulare накоплять, нагромождать, усиливать [249:253]) понимают «немотивированную последовательность во времени произвольного числа случайных событий» [294:35]. В действительности такой принцип организации сюжета является схемой, а число событий имеет значимый предел. Кумулятивность наиболее отчетливо и широко представлена в устной народной традиции. В литературоведении ей соответствует разработанное формалистами представление о приеме «нанизывания» эпизодов в художественных произведениях (термин «нанизывание» выражает мысль об отсутствии внутренней связи между следующими друг за другом событиями, сцепление создается лишь участием в них одного и того же главного героя [294:63]).
Характеризуя константные структурные особенности реалистического романа XIX века, Н. Д. Тамарченко указывал на двойственность принципов его сюжетной организации: функционировании циклической и кумулятивной схем [294:36].
Генетически связанная с мифом циклическая схема осваивает действительность в бытийном плане. Характерный для нее комплекс мотивов может быть передан общей формулой: «утрата - поиск - обретение». Ядро этого поиска составляет метафора: «смерть - воскресение». Средняя фаза содержит прохождение через смерть: путешествие через «страну смерти», испытание, умерщвление и оживление или сон и пробуждение [294:61]. Внутри циклической схемы могут использоваться элементы кумуляции.
Кумуляция также может организовывать целое сюжета (с кумулятивной схемой в литературном произведении связано представление о свободном сюжете). При этом циклическая схема либо вовсе отсутствует, либо бывает сведена к формальному обрамлению. Таковы по своей структуре социально-бытовые авантюрные романы XVI-XVIII веков.
В реалистическом романе внешнее и наглядное противопоставление двух сюжетов отсутствует («провиденциальный» является, как правило, обрамляющим; а «эмпирический» развертывает центральное звено циклической схемы [294:36]).
В поэтике «Мертвых душ» очевидным представляется совмещение традиций различных литературных жанров, в том числе романа-путешествия и плутовского романа, сюжет которых ориентирован на имеющую мифологический генезис кумулятивную схему. В то же время Гоголь являлся носителем национальной культуры, был писателем исключительно самобытным, «выдвинутым из самых глубоких недр русской провинции» (В. Ф. Переверзев). Традиции устного народного творчества органично входили в сознание автора поэмы, поэтому принцип организации композиции, логика соединения глав могли заимствоваться Гоголем из фольклора, в первую очередь - из такой архаической повествовательной структуры, как кумулятивная сказка (эта жанровая разновидность фольклора впервые была отмечена в указателе Н. П. Андреева). Ориентация на модель кумулятивной сказки могла происходить независимо от намерений создателя «Мертвых душ». Диктуемая «объективной памятью жанра» (понятие М. М. Бахтина), такая композиция в наибольшей мере отвечала концепции произведения, способствовала решению задач, связанных с реализацией замысла.
Основным художественным приемом кумулятивных сказок является многократное повторение «одних и тех же действий или элементов, пока созданная таким способом цепь не порывается или не расплетается в обратном убывающем порядке» [249:253]. Немецкий термин kettenmarchen (цепные сказки) Пропп считал слишком узким для обозначения этой группы фольклорных произведений, полагая, что «кумулятивные сказки строятся не только по принципу цепи, но и по самым разнообразным формам присоединения, нагромождения или нарастания, которое кончается какой-нибудь веселой катастрофой» [249:253].
Различают два основных принципа присоединения отдельных звеньев сказки друг к другу: 1) линейная повторяемость мотива: а+в+с и т. д.; 2) построение цепочки из вариаций одного и того же мотива с приращением нового звена: а+(а+в)+(а+в+с) и т. д. [75:318; 178:стлб. 990].
Кумулятивность является типологическим фольклорным признаком. Как прием она чаще всего встречается в сказках о животных. Ее традиционно рассматривают как специфическую особенность поэтики этой группы сказок. Наряду с повествованиями, композиция которых полностью основывается на принципе нанизывания, кумуляция может входить как вставной эпизод или элемент в сказки любых других композиционных систем [249:258]. Внутри литературного произведения кумулятивная схема обладает самостоятельной ценностью и значимостью, выступая в качестве особого художественного языка.
«Мертвые души» и быличка: удаление от идеала
В контексте авторской аксиологии актуальным видится рассмотрение традиций народной устной несказочной прозы, в первую очередь жанра былички, реминисценции из которой, наряду с различными проявлениями смехового начала, в поэтике «Мертвых душ» связаны с представлениями об антиидеале.
Каждому жанру разнородной по составу народной устной несказочной прозы (она включает в себя предания, легенды, былички, бывальщины, поверья, сказы и т.д. [75:289]) присущи свои формально-смысловые особенности, однако общим, объединяющим их началом является установка на аутентичность, истинность сообщения [241:8]. Кроме того, в отличие от сказки, например, несказочная проза - всегда факт индивидуального сознания (всегда чей-то рассказ, субъективированное повествование).
Быличка - один из жанров несказочного фольклора. Под этим термином понимают «повествование о встрече человека с нечистой силой, имеющее установку на аутентичность сообщаемого» [268:47]. Это может быть рассказ о драматическом столкновении с олицетворенным духом природы (лешим, водяным, русалкой, полевиком, полудницей), домашним духом (домовым, кикиморой, банником, овинником), другим демонологическим существом (чертом, змеем, проклятым, упырем, встающим из гроба мертвецом, оборотнем), а также ведьмой, колдуном и другой нечистой силой [75:26].
По типу нарративной конструкции быличку принято относить к суеверным меморатам - устным рассказам, имеющим характер свидетельского показания. Такие повествования, как правило, одноэпизодны и невелики по объему. В качестве главных конституирующих черт жанра былички исследователи отмечают ее специфический онтологический статус (установка на достоверность), временную приближенность к моменту речи -действие обычно происходит в недавнем прошлом, «субъектную» приближенность (героем, непосредственным участником описываемых в былинке событий является или сам говорящий, или кто-либо из его близких), совмещение реального и трансцендентного планов («над обычной действительностью повседневных событий в быличке простирается сфера сверхъестественного, скрывающая неземные тайны и одновременно пугающая воспринимающего» [268: 48]) [268:47].
Форму былинки могла получить любая житейская история, осмысленная как следствие контакта с «нечистью». Как было замечено В. Я. Проппом, «в большинстве случаев это рассказы страшные» [247: 58-77].
Интерес Гоголя к несказочной прозе проявился еще в период создания «Вечеров» (хотя повествования, отразившие народные суеверия, были знакомы писателю с детства) и в значительной мере обусловливался влиянием эстетики романтизма - пристальным вниманием к народной демонологии. В письмах к родным начинающий литератор просит прислать подробнейшие, близкие к источникам записи народных сказок, обрядов, преданий: «...Еще несколько слов о колядках, о Иване Купале, о русалках. Если есть, кроме того, какие-либо духи ли домовые, то о них подробнее с их названиями и делами; множество носится между простым народом поверий, разных анекдотов и проч., и проч., и проч. Все это будет для меня чрезвычайно занимательно» (X, 141-142). Неоднократно отмечалось, что в своем раннем цикле повестей Гоголь показывает Украину «сказочную, такую, какой она предстает в народных преданиях» [120:251]. Характерный для жанра преданий мотив поисков клада организует сюжет повестей «Заколдованное место» и «Вечер накануне Ивана Купала». Мотив договора с чертом, продажи души акцентируется в «Сорочинской ярмарке», «Пропавшей грамоте», «Ночи перед Рождеством», «Вечере накануне Ивана Купала». В «Страшной мести» душа колдуна продана дьяволу за грех предка, причем его демонизм окрашен и конфессионально, и национально.
Однако особая роль демонического начала как в раннем, так и в более позднем творчестве Гоголя позволяет говорить об использовании автором поэтики былинки. Образность этого жанра фольклора заявляет о себе практически в каждой из повестей «Вечеров». Так, образ черта актуализируется в «Сорочинской ярмарке», «Вечере накануне Ивана Купала», «Ночи перед Рождеством», «Страшной мести»; образ ведьмы - в «Вечере накануне Ивана Купала», «Заколдованном месте», «Пропавшей грамоте»; утопленницы - в «Майской ночи». Поэтическая основа былички сохраняется в повести «Вий». Демонизм - отличительная черта «Петербургских повестей» Гоголя, где образ нечистого, морочащего человека пространства города («О, не верьте этому Невскому проспекту!.. сам демон зажигает лапы для того только, чтобы показать все не в настоящем виде») получает своеобразное преломление в «Невском проспекте», «Носе», «Шинели», «Портрете».
В «Мертвых душах» нет прямых вкраплений текстов фольклорных быличек, однако в произведении отчетливо выражена установка на «игру с нечистой силой», диктуемая художественной концепцией произведения. В первую очередь это относится к заглавию поэмы, необычность, оксюморонность, «кощунственность» которого отмечались как критиками, так и современными исследователями Гоголя: «Мертвые души» - это заглавие носит в себе что-то наводящее ужас» (А. И. Герцен) [277:27]; « ... Мертвой души не может быть, автор вооружается против бессмертья» (Д. П. Голохвастов) (VII, 199). Широкий ассоциативный контекст оксюморонного словосочетания наряду с номинативным значением («мертвые души» -«люди, умершие в промежутке двух народных переписей, но числящиеся по уплате податей»), включал в себя различные метафорические смыслы [65; 277; 101; 246]. Этим выражением определялась суть чичиковского дела, его «негоции»; «мертвые души» служили объектом торговых сделок; в сфере городских обывателей - тревожной, мучительно-зловещей загадкой, источником вездесущей молвы и множества слухов-предположений. В широко известной социальной трактовке, сформировавшейся еще во времена
Гоголевский идеал богатырства: от «Тараса Бульбы» к «мертвым душам»
Концентрации категории авторского идеала способствовала проекция «Мертвых душ» на жанр былины, что в первую очередь обусловливалось стремлением Гоголя создать национальную эпопею.
Вместе с тем богатырство, принадлежащее к числу важнейших родовых констант русского и мирового фольклора, расценивалось автором «Мертвых душ» в качестве одной из ключевых составляющих русского национального характера, подчеркивающих его уникальность по сравнению с другими народами; это, на взгляд Гоголя, проявление того, что «глубоко заронилось в славянскую природу» и «скользнуло только по природе других народов» (V, 213).
В былинах реализовалась идея бесконечной преемственности поколений, единства и связи времен («Да мы с той поры Илью в старинах поем, да отныне поем его довеку» - [48:28]), что также было актуальным для Гоголя, если учесть перспективу дальнейшего развития книги.
Образ богатыря, вместивший народные представления об идеальной личности общенационального масштаба, - сквозной в творчестве Гоголя.
Возникая в повести-эпопее «Тарас Бульба», он экстраполировался на другие тексты писателя. В частности, вторая редакция произведения создавалась одновременно с написанием первого тома «Мертвых душ», в поэтике и художественной проблематике которых понятие богатырство занимает важное место. Рассмотрение образа богатыря и мотива богатырства в том и другом произведении позволяет говорить об общности идейно-художественного замысла, единстве концепции действительности в свете представлений о прошлом, настоящем и будущем.
Как было замечено Е. М. Мелетинским, в повести «Тарас Бульба» Гоголь «реконструирует героический эпос» [206:78], идеализируя далекое прошлое -«эпический век героев» [206:78]. Произведению присущ эпический принцип изображения действительности с восприятием жизни как единого целого (составляющие которого уравновешивают друг друга), эпический пафос.
Наряду с признаками античной эпопеи, которые были выявлены историками литературы в тексте «Тараса Бульбы» [206:79], образы персонажей произведения обнаруживают сходство с эпическими богатырями («Гоголь ... стилизует сечевиков под общерусских православных богатырей» [206:78]). Кроме идеализации физической силы запорожцев («Там, где прошли незамайковцы - так там и улица, где поворотились - так уж там и переулок! Так и видно, как редели ряды и снопами валились ляхи!» (II, 112), « ... на Остапа уже наскочило вдруг шестеро; но не в добрый час, видно, наскочило: с одного полетела голова, другой перевернулся, отступивши; угодило копьем в ребро третьего; четвертый был поотважней, уклонился головой от пули, и попала в конскую грудь горячая пуля, - вздыбился бешеный конь, грянулся о землю и задавил под собою всадника» (II, 120)), сходство повести Гоголя с былинным жанром проявляется в самой идее непобедимости и могущества Русской земли, христианской веры, идее единства, товарищества: « ... Выпьем, товарищи, разом выпьем поперед всего за святую православную веру: чтобы пришло наконец такое время, чтобы по всему свету разошлась и везде была бы одна святая вера, и все, сколько ни есть бусурменов, все бы сделались христианами! ... . Так за веру, пане-братове, за веру!» (И, 107), «Бывали и в других землях товарищи, но таких, как в Русской земле, не было таких товарищей ... » (II, 109), «Нет, братцы, так любить, как русская душа ... , так любить никто не может! ... . Пусть же знают они все, что такое значит в Русской земле товарищество» (II, 110), «Пусть же стоит на вечные времена православная Русская земля и будет ей вечная честь!» (И, 114). Так же, как в былине, предполагающей свободное переосмысление событий, хронологическое «смещение» разных времен, Гоголь подходит к изображению исторического прошлого в «Тарасе Бульбе» с субъективно-оценочной точки зрения (он «уходит в историю ... , как философ»). Автор стремится не столько к точному воссозданию исторических лиц и событий, сколько к обобщенно-поэтическому воспроизведению «духа», характера народа, его специфических ментальных черт.
Повесть-эпопея Гоголя отражает пробудившееся в эпоху романтизма национальное самосознание. Персонажей произведения отличает характерное для эпоса чувство причастности к судьбе своего народа (былине также свойственно «гармоническое единство богатыря и коллектива», которое, с точки зрения Е. М. Мелетинского, «базируется на идеализации родовой спаянности и ... первобытнообщинных моральных и правовых норм» [207:15]).
Суть, основа, образный и идейный стержень «Тараса Бульбы» -товарищество (которое центральным персонажем повести и самим автором оценивалось как спасение и святая святых Родины), идея массовости, стихийного коллектива, противостоящих эгоизму индивидуальности. Личность, по Гоголю, живет только в коллективе, вне коллектива она погибает. Может быть принята, по-видимому, точка зрения Г. А. Гуковского, согласно которой, «героична, эпична не просто личность, а жизнь и уклад, делающие ее такой» [105:119]. Так, в повести «Тарас Бульба» идеализируется Сечь, утопическая республика, уклад которой рождает богатырей.
Понятие богатырство, входящее в авторское представление об идеале, подразумевает не только физическую силу. В широком смысле с учетом индивидуально-авторских представлений оно включает в себя целый комплекс составляющих, таких, как товарищество, коллективизм, отказ от материальных благ, высокие нравственные начала (в тексте «Мертвых душ», как будет показано ниже, этому понятию будет присущ еще больший смысловой объем).
