Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Феномен «скитальчества» в творчестве Ф.М. Достоевского: к проблеме дифференциации «странничества» и «скитальчества»
1. Истоки формирования концепций «скитальчества» и «странничества» в творчестве Ф.М. Достоевского стр.21
2. Особенности художественного воплощения понятий «скитальчество/ странничество» в романе Ф.М. Достоевского «Бесы» стр.43
3. Система персонажей романа «Бесы»: опыт типологии стр.61
Глава II. Русский вариант скитальца в романе Ф.М. Достоевского «Бесы»: генезис и функционирование типа
1. Русские «скитальцы» в заграничном пространстве романа «Бесы» стр. 103
2. «Бесовство» и «демонизм» скитальца Ставрогина в контексте русской и западноевропейской литературы стр. 120
3. Литературные заимствования в романе «Бесы» и их функции при создании образов героев-скитальцев стр. 144
Заключение стр. 176
Библиография стр.1
- Особенности художественного воплощения понятий «скитальчество/ странничество» в романе Ф.М. Достоевского «Бесы»
- Система персонажей романа «Бесы»: опыт типологии
- «Бесовство» и «демонизм» скитальца Ставрогина в контексте русской и западноевропейской литературы
- Литературные заимствования в романе «Бесы» и их функции при создании образов героев-скитальцев
Введение к работе
Феномены «скитальчество» и «странничество» широко отражены в мировой культуре. Однако именно в литературе сформировался устойчивый контекст этих двух ключевых понятий, а осмысление «скитальчества» и «странничества» и их значения напрямую связано с анализом произведений художественной литературы.
Традиционно противопоставляемые всему неподвижному, неизменному в обществе, понятия «путь», «путешествие», а также «скиталец» и «странник» в прямом и символическом смысле являются одними из важнейших в мировой художественно-философской мысли.
Феномен «скитальчества» в творчестве Ф.М. Достоевского (1821-1881 гг.) представлен различными вариациями типа «вечного скитальца», героя, в индивидуальную психологию которого стремился проникнуть писатель. Этот феномен связан не только с национальной, но и мировой литературой.
В романе «Бесы» (1872 г.) Ф.М. Достоевский прежде всего изобразил судьбу русского «скитальца», переработав и представив «скитальчество» в принципиально новом свете. Писатель обратил внимание на связь духовных поисков образованной личности с революционным движением. Эта связь способна была, по его мнению, привести русскую интеллигенцию к социализму и перевороту в стране.
В данном диссертационном исследовании рассмотрен феномен русского «скитальчества», в котором синтезированы свойства отечественного национального характера с восприятием скитания как протеста против неприемлемой действительности и в то же время - как одной из форм духовного поиска личности.
Концепция «скитальчества», выполняющая сюжетообразующую функцию в романе «Бесы» и соотносимая с пространственно-временной организацией текста, образует единый религиозно-философский комплекс с другими произведениями писателя. У героев Достоевского сохраняются общие типологические «скитальческие» черты, при этом значимыми
оказываются именно сами мотивы «скитания», богоборчества и «бесовства», подчеркиваемые писателем в образах героев романа.
Концепция «скитальчества» нашла отражение и в публицистике Достоевского в связи с полемикой с отечественными представителями «западничества».
Актуальность исследования определяется, во-первых, возросшей в
последнее десятилетие потребностью более глубокого изучения феномена
русского «скитальчества» и «странничества» в творчестве
Ф.М. Достоевского, во-вторых, необходимостью переосмысления и
переоценки способов художественного воплощения типов
«скитальцев»/«странников» в романе «Бесы».
Научная новизна работы связана с рассмотрением понятия русского «скитальчества» как структурообразующего для романа «Бесы», с представлением и обоснованием оригинальной типологии персонажей и с выявлением значимых для создания образов героев-скитальцев функций реминисценций и иных литературных заимствований. В качестве одного из вариантов «скитания» в исследовании проанализирована тема путешествия в швейцарском пространстве романа «Бесы». В работе использован значительный историко-литературный контекст формирования и развития понятия «скитальчества», а также типа персонажа-скитальца.
Объектом исследования является роман Ф.М. Достоевского «Бесы» в контексте русской и западноевропейской литературных традиций.
Предмет исследования - типологические связи между героями-скитальцами в системе персонажей романа «Бесы».
Основная цель диссертации - рассмотреть феномен русского «скитальчества», так называемой «оторванности от народа», и способы его художественного воплощения в романе «Бесы».
Достижению данной цели способствовало решение следующих задач: 1) выявить функционирование типов «скитальцев»/«странников» в романе
Ф.М. Достоевского «Бесы»;
-
разграничить понятия «скитальчества»/«странничества» в русской и западноевропейской литературе (Достоевский - Пушкин - Лермонтов -Байрон - Шекспир и др.);
-
исследовать систему персонажей в ее связи с концепцией русского «скитальчества», представить типологию героев романа, позволяющую проследить диалектику их взаимоотношений;
-
рассмотреть концепцию «скитальчества» сквозь призму швейцарского пространственно-смыслового топоса «Бесов» и выяснить, какое значение приобретает образ Швейцарии как модели «чужого» пространства в контексте романа;
-
показать механизмы взаимодействия «демонизма» и «бесовства» в характере главного «скитальца» романа Николая Ставрогина, сопоставить и разграничить эти важнейшие для понимания проблематики произведения понятия;
-
определить функции литературных цитат и реминисценций в романе «Бесы» в связи с концепцией «скитальчества».
Проблема русского «скитальчества» в романе Ф.М. Достоевского «Бесы» в историческом аспекте затрагивалась в трудах Л.П. Гроссмана, М.М. Бахтина, В.Я. Кирпотина, М.Г. Гиголова, М.Я. Ермаковой и др.
Теоретико-методологической основой исследования являются работы по общим вопросам теории литературы: А.Н. Веселовского, С.Н. Бройтмана, В.М. Жирмунского, Н.Л. Лейдермана, Д.С. Лихачева, Б. В. Томашевского, Г.Н. Поспелова, В.Е. Хализева, Л.В.Чернец и других; работы, посвященные истории русской и зарубежной литературы XIX века: А.П. Ауэра, С.Г. Бочарова, А.В. Белобратова, В.Э. Вацуро, В.И. Коровина, Н.П. Михальской, Н.А.Соловьевой, Н.М. Фортунатова и других; исследования творчества Ф.М. Достоевского разных лет, в том числе романа «Бесы»: А.Л. Бема, Н.Ф. Будановой, В.А. Викторовича, А.С. Долинина, Ф.И. Евнина, В.Н. Захарова, Т.А. Касаткиной, Ю.Ф. Карякина, Б.С. Кондратьева, Л.И. Сараскиной, Б.Ф. Соколова, Г.Б. Пономаревой,
Н.Н. Наседкина, Г.М. Фридлендера, Е.Г. Чернышевой, Н.М. Чиркова, Г.К. Щенникова и др., а также альманахи «Достоевский. Материалы и исследования», фундаментальные словари из серии «Достоевский и русская культура».
За последние два десятилетия в России были защищены диссертационные исследования, посвященные проблематике и поэтике романа «Бесы», в их числе работы В. И. Габдуллиной «Евангельская притча в авторском дискурсе Ф.М. Достоевского», Р.Л. Шмаракова «Символический подтекст романа Ф.М. Достоевского «Бесы», М.А. Шинкова «Бесы» Ф.М. Достоевского и русский антинигилистический роман 1860-1870-х гг.», Н.О. Савиной «Роман Ф.М. Достоевского «Бесы»: проблематика и особенности поэтики», Е.М. Залогиной. «Языковая личность: лингвистический и психологический аспекты: на материале романа «Бесы» и «Дневника Писателя» Ф.М. Достоевского, Е.А. Дубеник «Литературные ассоциации в романе Ф.М. Достоевского "Бесы"», С.А Мухиной «Феномен комического в творчестве Ф.М. Достоевского (1864-1881 гг.)».
Теоретическая ценность исследования состоит в том, что в нем рассматривается значимая для творчества Ф.М. Достоевского концепция русского «скитальчества» и предлагается вариант новой типологии героев с использованием современной терминологической базы.
Основными методами исследования являются сравнительно-
исторический, сравнительно-типологический, биографический,
направленные на систематизацию, классификацию и группировку героев-
скитальцев в системе персонажей романа «Бесы». Помимо общенаучных
методов анализа, синтеза, обобщения и систематизации, в работе
использованы также приемы сопоставительного анализа художественных
произведений. Применение данных методов и подходов обусловлено общим
характером исследования.
Положения, выносимые на защиту:
1. «Скитальчество» и «странничество» являются характерными
особенностями любой национальной картины мира, но не тождественными
друг другу, а мотивы и сюжетные линии, так или иначе связанные с образом
«скитальца», присутствуют во многих произведениях Ф.М.Достоевского, но
особенно ярко проявляются в романе «Бесы».
-
Понятие «скитальчества» объединяет практически всех героев романа «Бесы», что подчеркивается нами в рамках типологии, систематизирующей персонажей на основании степени их идейной причастности к «скитальчеству», как его понимал сам автор, а также степени вовлеченности во взаимоотношения с главным «скитальцем» Николаем Ставрогиным и роли в развитии событий романа.
-
Главные русские «скитальцы» романа «Бесы» (Степан Трофимович Верховенский, Николай Ставрогин, Петр Верховенский и др.) связаны со швейцарским пространственно-смысловым топосом как моделью западного образа жизни и пространства, в котором находят «приют» социалисты-революционеры .
-
В основе острейшей полемики с «западниками» 40-х годов XIX в. на страницах романа «Бесы» лежит авторское убеждение, что русские «западники» и русские «скитальцы» восходят к общим истокам.
5. Такие характерные «скитальческие» черты, как «богоборчество»,
«демонизм» и «бесовство», являются важной составляющей образа русского
«скитальца» Николая Ставрогина и ведут нас к аналогии с его
литературными предшественниками (Печорин - Онегин - Чайльд-Гарольд).
6. В «Бесах» активно используются приемы литературных упоминаний,
такие как эпиграфы, аллюзии, вариации тем, сюжетных ходов,
реминисценции и цитаты, функционирующие на основе интертекстуальных
связей и работающие на «раскрытие» образов героев-скитальцев.
Практическая значимость диссертационного исследования состоит в том, что его результаты могут найти применение в вузовских и школьных курсах русской литературы, анализа и интерпретации текста, спецкурсах по
поэтике Достоевского и при изучении интертекстуальных связей Достоевского с западноевропейскими и русскими писателями и поэтами. Результаты диссертации могут быть использованы при научно-теоретическом комментировании художественных произведений, насыщенных культурными кодами, цитатами и аллюзиями.
Включенность данной работы в современный научный контекст определяется в первую очередь тем, что исследование взаимодействия художественных миров нескольких авторов, на примере изучения романа «Бесы», относится к активно развивающимся областям литературоведения, таких как теория интертекстуальности, диалог культур и другие.
Соответствие содержания диссертации паспорту специальности, по которой она рекомендуется к защите. Диссертация соответствует специальности 10.01.01 - русская литература.
Диссертационное исследование выполнено в соответствии со следующими пунктами паспорта специальности:
П.З - История русской литературы XIX века (1800 - 1890-е годы).
П.7 - Биография и творческий путь писателя.
П.8 - Творческая лаборатория писателя, индивидуально-психологические особенности личности и ее преломлений в художественном творчестве.
П. 18 - Россия и Запад: их литературные взаимоотношения.
Достоверность выводов обеспечивается тщательным изучением историко-литературного фона формирования и развития феномена «скитальчества» в творчестве Ф.М. Достоевского и определяется значительным объемом исследованной художественной, историко-теоретической и культурологической литературы, представленной в библиографическом списке (не только художественные произведения отечественных и зарубежных авторов, но и эпистолярное наследие исторических деятелей и писателей).
Апробация исследования осуществлялась на следующих конференциях: межвузовской научно-практическая конференции с международным участием «Русско-зарубежные литературные связи»(2005 г., 2006 г., 2008 г., 2010 г., 2012 г.), Всероссийской научной конференции молодых ученых «Проблемы языковой картины мира на современном этапе» (2007 г., 2008 г.), «Арзамасские филологические чтения» (2007 г.), Карповские чтения (2007 г.) Международной конференции «XVIII Пуришевские чтения» (2006 г.), «XIX Пуришевские чтения» (2007 г.) и других.
По теме диссертации опубликовано 18 научных статей, в том числе 3 публикации в изданиях, входящих в Перечень ВАК РФ.
Структура и объем диссертации. Поставленная цель и задачи определили структуру данной работы. Она состоит из следующих структурных компонентов: введение, две главы, включающие в себя по три параграфа каждая, заключение и библиография.
Текст диссертации составляет 211 машинописных страниц. Библиографический список включает 428 наименований.
Особенности художественного воплощения понятий «скитальчество/ странничество» в романе Ф.М. Достоевского «Бесы»
В современном литературоведении возросло внимание к концепции «скитальчества» и «странничества» в русской литературе. Долгое время проблема образов «чужой страны» и «чужестранцев» в русской литературе освещалась в отечественной науке достаточно фрагментарно. Однако сегодня публикуется всё больше работ, в которых эти темы становятся предметами специального исследования .
Концепты «путешествие», «путь», «дорога» связаны с понятиями «странничество», «скитальчество», «уход», «путник», «странник», «скиталец», «чужестранец» и символизируют поиски своего места в жизни, стремление к перемене места.
Понятие «странничество» вышло из паломнического желания посетить места, освященные стопами Спасителя, Божией Матери и святых. Странничество было широко распространено на Руси45.
Подвиг странничества приведен еще в Ветхом Завете, когда иудеи шли на поклонение храму Иерусалимскому. Он заключался в отказе от удобств, в том, что человек временно отказывался от земных желаний и приобщался к нищете. На Руси странниками считали тех, кто избегал всякой привязанности, как к родным и близким, так и к чужим, опасаясь вреда, который могли от них получить. Но именно к «гостям» на Руси было особенно благожелательное отношение: к приезжим и заезжим гостям относились, как правило, гостеприимно, угостить таких «чем Бог послал» считалось естественным. Странничество же без веры, без Бога считалось бессмысленным передвижением под влиянием внешних обстоятельств, чуждым собственного выбора, воли и миссии подвижничества.
В «Толковом словаре живого великорусского языка» В.И. Даля представлено 4 основных значения, так или иначе связанных с понятиями странничества и скитальчества: 1 значение. Странъ об. перм. еят. арх. — чужой, странний человек; // чудак, нелюдим; // шатун, негодяй. 2 значение. Странствовать, странничать, - ходить и ездить по чужим землям, путничать, путешествовать, посещать иные страны, чужбину. 3 значение. Странник, странница — то же, более в значении странный, захожий, человек с чужбины, проезжий, прохожий; гость, ищущий где временного приюта; или обрекшийся на тунеядное странничество, под предлогом богомолья; скиталец, бездомный проходимец. 4 значение. Скиталец, скиталица — кто не живет оседло, скитается; // скитаться - вести скитальную, скитальческую жизнь, бродить, странствовать ... . В словаре Д.Н. Ушакова даны следующие определения интересующих нас понятий: Скиталец, скитальца, м. (книжн.). Человек, который постоянно скитается, не находит себе места в жизни. Странник, странника, м. 1. Человек, странствующий пешком. 2. Человек, ходящий на богомолье, по т. наз. святым местам, и живущий милостыней (устар). 3. Тот, кто постоянно передвигается, странствует, не находится на месте (переносное значение) 7.
Сопоставив эти определения, можно говорить о том, что корни явлений «странничества/скитальчества» уходят глубоко в историческую почву и имеют в разных диалектах практически сходные значения: странник по сути является человеком, обрекшим себя на бродяжничество ради поклонения святым местам, а скиталец воспринимается как чужак или проходимец, которому нет веры.
Странническая культура, сформировавшаяся в Московском государстве в XV—XVI вв., породила продолжительную традицию, существовавшую вплоть до XX в. В религиозной традиции беспокойными в движении принято было считать лишь людей грешных, мятущихся. Святые, напротив, всегда воспринимались умиротворенными и спокойными.
Причинами «метаний» русского человека славянофилы считали реформы Петра I, оторвавшие интеллигенцию от православных религиозных традиций, навязав взамен европейскую культуру; они осуждали отечественных «скитальцев» за то, что они потеряли «корни». Историческими причинами распространения многочисленных русских «скитальцев» во время и после царствования Петра I можно, на наш взгляд, считать следующие: при правлении Петра I были сделаны серьезные шаги по включению страны в экономический и культурный прогресс Европы, тем самым начался новый период развития, полный различных противоречий, который назревал уже десятилетиями. П. Я. Чаадаев одним из первых обратил внимание на сдвиги вековых опорных столпов, вызывающие состояние исторической бесприютности у русских: «Взгляните вокруг себя. Не кажется ли, что всем нам не сидится на месте. Мы все имеем вид путешественников. Ни у кого нет определённой сферы существования, ни для чего не выработано хороших привычек, ни для чего нет правил; нет даже домашнего очага; нет ничего, что привязывало бы, что пробуждало бы в вас симпатию или любовь, ничего прочного, ничего постоянного; всё протекает, всё уходит, не оставляя следа ни вне, ни внутри вас».
Самого Чаадаева можно отнести к первым русским «скитальцам» нового поколения: окончив словесное отделение Московского университета в 1812 г., он долгое время прожил в Англии, затем во Франции, в Италии, Германии, Швейцарии, где занимался изучением философии, истории, искусства и религии, познакомился со многими видными философами, в частности Кювье, Гумбольдтом и Шеллингом, которые, по его признанию, оказали сильное влияние на него. Он по сути дела стал бездомным, «бессемейным». В жизни Чаадаева не было своей семьи: он рано лишился родителей, не имел жены, детей и жил в чужих семьях. Чаадаев по складу своей натуры являлся пессимистом, был, по отзывам современников, часто подвержен печали, тоске, пребывал в грустных размышлениях. По сути он и представляет собой тип «вечного скитальца (частые отъезды за границу, долгие путешествия по Европе). В 30-40-е годы XIX века западничество (в представительстве П.Я. Чаадаева (1794-1856), А.И. Герцена (1812-1870), В.Г. Белинского (1810— 1848), Т.Н. Грановского (1813- 1855), К.Д. Кавелина (1818-1885), Н.П. Огарева (1813-1877), В.П. Боткина (1811-1869)) и славянофильство (А.С. Хомяков (1804-1860), И.В. Киреевский (1806-1856), К.С. Аксаков (1817-1860), Ю.Ф. Самарин (1819-1876)) были еще по преимуществу утопическими доктринами, приверженцы которых вели между собой философские споры, где идеи диалектически перевоплощались друг в друга. Но отчетливее всего диалектика проблемы «Запад - Россия» проявилась именно в трудах Чаадаева
Система персонажей романа «Бесы»: опыт типологии
Связь фольклорных мотивов веревки и черта можно обнаружить в сцене повесившегося Николая Ставрогина, самоубийство которого, в какой-то степени, спровоцировано периодическими бредовыми видениями-галлюцинациями героя.
Как было отмечено исследователями, «воздействие нечистой силы на висельника, надевающего на себя петлю по наущению или прямо с помощью дьявола, считается у славян почти повсеместно причиной самоубийства»113. Относительно романа «Бесы» мы может предположить, что не без помощи «чертовщины» принял окончательное решение убить себя Ставрогин, начертавший незадолго до смерти признание в письме к Дарье Павловне: «Я нездоров, но от галюсинаций надеюсь избавиться с тамошним воздухом...»114. Возобновившиеся после продолжительного затишья явления «беса» и разговоры с ним вполне могли подтолкнуть героя к самоубийству. Как и Гришка Отрепьев (бывший монастырский служка), Ставрогин отрекся от Бога, потерял связь с ним. В романе на это указывает Марья Тимофеевна, прокричавшая ему вслед известное отречение от церкви, анафему.
Достоевский готовил героя к подвигу нахождения Бога, вложив в уста Ставрогина собственное знаменитое убеждение о вере в Христа и Истине: «Если бы веровали? - вскричал Шатов, не обратив ни малейшего внимания на просьбу. — Но не вы ли говорили мне, что если бы математически доказали вам, что истина вне Христа, то вы бы согласились лучше остаться со Христом, нежели с истиной? Говорили вы это? Говорили?»115. Но герой, к сожалению, остаётся опустошённым, его «бесовство» в итоге побеждает.
Включая в романное повествование этого героя, Достоевский указал на непреходяще актуальную опасность такого явления как душевная опустошенность, способная стать причиной многих трагических фактов действительности. «Болезнь» скитальца Ставрогина - это противоестественное губительное начало в человеческом сознании, воспроизводимое во всех сферах его деятельности, сродни одержимости злым духом. Подводя итоги параграфа, необходимо сделать следующие выводы.
В результате исследования особенностей движения и художественного воплощения понятий «скитальчества/ странничества» мы пришли к выводу, что концепция «скитальчества» реализуется в сюжетном повествовании романа с помощью сопутствующих ему мотивов «странничества» и, отчасти, «бесовства» (на примере двух важнейших художественных образах романа -Степане Трофимовиче Верховенском и Николае Ставрогине).
Изображая Степана Трофимовича, Достоевский указывает на истоки «беснования» молодого поколения 60-х годов: во «вредных» идеях поколения 40-х годов. И именно мотив «скитальчества» оказывался значимым для писателя в аспекте связи этих поколений.
Завершающее событийно-сюжетное развитие образа Степана Трофимовича - странствие по Руси, предпринятое для того, чтобы узнать «русский характер», выражает идею отчужденности мыслящей России от народа. Но это странствие заставляет Степана Трофимовича отказаться не только от былых барских привычек, но и от многих своих убеждений, в том числе - атеистических.
Если феномен «странничества» в романе был соотнесен нами с образом Степана Трофимовича Верховенского, то «скитальчества» - с центральным действующим лицом «Бесов» Николаем Ставрогиным.
Проанализировав эти два важнейших образа романа, мы сделали вывод, что в них положения русского «скитальчества» нашли глубочайшее продолжение в качестве своеобразной трансформации мирового «скитальчества», с национальными особенностями и общественно-историческим колоритом.
Мы также выяснили, что «русский бездомный скиталец» (в лице Николая Ставрогина) Достоевского является национально-историческим типом, в котором национальное составляющее синтезировано с православным самосознанием, а историческое — с проблемой тлетворного влияния западноевропейских «новых» идей на представителей дворянской интеллигенции в России.
Собирательный образ «русского скитальца», на наш взгляд, складывался у писателя на протяжении всего его творчества — от «подпольности», «двоиничества» к духовному «скитальчеству» через множество вариантов героев-идеологов. «Скитальчество», таким образом, является универсальной составляющей героев Достоевского.
Проанализировав пушкинскую речь Достоевского, в которой писатель дал расшифровку понятия «русского бездомного скитальца», мы сделали вывод, что в творчестве поэта Достоевский выделил два важнейших обобщающих типа, в которых нашли отражение особенности национального характера (Алеко и Онегин, как «русские бездомные скитальцы» и Татьяна как их противоположность и носитель русской национальной идеи).
Одна из составляющих концепции «скитальчества», так называемое «бесовство», по Достоевскому - метафизическая характеристика зла. Его преодоление - приход к религиозной истине. На наш взгляд, выбор эпиграфа к роману - цитаты из Евангелия - не случаен и наделен глубоким смыслом. Эпиграф выполняет функцию предварения основной темы произведения, расширяя его проблематику и раскрывая авторскую позицию, выраженную в его названии.
Одной из важнейших проблем, затронутых в романе «Бесы», стала проблема веры и безверия среди современного русского общества. Отсутствие веры и проповедь атеизма, а также оторванность от «почвы», являются прямыми причинами появления русских «скитальцев».
«Бесовство» и «демонизм» скитальца Ставрогина в контексте русской и западноевропейской литературы
В середине XIX столетия обозначились новые аспекты восприятия Швейцарии. В документально-публицистическом романе А.И.Герцена «Былое и думы» (опубл. 1855-1919) изображение Швейцарии изменяется: с авторской точки зрения, она представлена как негармоничное единство идиллической природы и городского патриархального уклада, что сопоставляется с характерными чертами современной жизни Запада в целом.
Хорошие отношения с соседними государствами у Швейцарии стали в это время нарушаться: социалисты искали здесь убежища, но Союзный совет (аппарат центральной власти) разрешил им оставаться в стране лишь до тех пор, пока они ограничивались теоретическим изложением своих идей. Они подлежали высылке, если компрометировали себя революционной пропагандой .
Социалисты, появившиеся в Швейцарии в середине XIX века, постепенно начали формулировать свои требования в кантонах .
С 1878—1890 годов в Швейцарии издавались германские социал-демократические органы, устраивались тайные и открытые съезды — и это способствовало быстрому распространению социалистических идей в Швейцарии. В то же время в ряде стран Европы создавались социалистические партии («Всеобщий германский рабочий союз», Социал-демократическая рабочая партия Германии, «Народная Воля» и др.). На основе социалистической программы в 1864 г. было организовано «Международное Товарищество Рабочих» - I Интернационал, также упоминающийся в романе «Бесы»: «У нас вот говорят теперь, когда уже всё прошло, что Петром Степановичем управляла Интернационалка, а Петр Степанович Юлией Михайловной, а та уже регулировала по его команде всякую сволочь»231.
Первый конгресс Интернационала состоялся в Женеве 3-8 сентября 1866. Второй (сентябрь 1867 г.) и четвертый (сентябрь 1869 г.) съезды также прошли в Швейцарии. Примечательно, что в «Бесах» Петр Верховенский распространяет слухи о своей связи с вождями швейцарской русской эмиграции, с «Интернационалом», чтобы приобрести и закрепить больший авторитет у членов революционной пятерки, находящейся под его руководством.
Современная писателю Швейцария, как и Европа в целом, виделась Достоевскому меркантильной, слишком эгоистичной, потерявшей веру в Бога и высокие идеалы. По мнению Достоевского, вместо Христа европейский человек сочинил бесчисленное количество теорий, идей, гипотез, иллюзий и упований, породив материализм, атеизм и социализм («Дневник Писателя» за 1877 год): «Римское католичество, предавшее давно уже Христа за земное владение, заставившее отвернуться от себя человечество и бывшее, таким образом, главнейшей причиной материализма и атеизма Европы, это католичество естественно породило в Европе и социализм. Ибо социализм имеет задачей разрешение судеб человечества уже не по Христу, а вне Бога и вне Христа, и должен был зародиться в Европе естественно, взамен упадшего христианского в ней начала, по мере извращения и утраты его в самой Церкви католической»
Влияние западной культуры на русскую самобытность писатель считал главной причиной так называемой «оторванности от народа» русских людей, в частности, молодежи, интеллигенции. Единственное спасение нации он видел в изгнании революционных «бесов», которые одержимы идеей собрать все самое низкое и испорченное в стране и организовать «великую расправу», «великое истребление», «срезав сто миллионов голов».
Писатель пытался доказать при помощи контраргументов, что у России свой, самобытный путь: «Почему все русские, культурясь в Европе ... , всегда примыкали к тому слою европейцев, который был либерален (к левой стороне) и сам отрицал свою же культуру? Не сказалась ли в этом русская душа, которой европейская культура была всегда, с самого Петра, ненавистна и сказывалась бессознательно даже чуждою русской душе? ... Вот почему мы и примкнули к революционерам, желавшим свое же разрушить. Белинский, например, по страстно увлекавшейся натуре своей, примкнул прямо уже к социалистам, отрицавшим уже весь порядок Европы, и если и прилагал то же к России, то лишь не зная ее...»233. Похожие замечания можно найти и в романе «Бесы», где Белинский обвинялся автором в совершенном незнании России, а «социалистическая» деятельность его оценивалась как бесполезная, и даже «вредная» для страны и русского народа: «Все они, и вы вместе с ними, просмотрели русский народ сквозь пальцы, а Белинский особенно ... Белинский... не приметил слона в кунсткамере, а все внимание свое устремил на французских социальных букашек; так и покончил на них»
Достоевский посещал Швейцарию в 1862 и 1863 гг., но наиболее значимым, на наш взгляд, для него было более чем годовое пребывание там в 1867—1868 гг. Его письма этого периода, история создания и содержание романов «Идиот», «Бесы», «Подросток», планы «Атеизма» и «Жития великого грешника» позволяют говорить о том, что это заграничное путешествие Достоевского и, главным образом, пребывание в Швейцарии можно назвать переломным этапом в жизни писателя.
Литературные заимствования в романе «Бесы» и их функции при создании образов героев-скитальцев
Молодое же поколение, напротив, иронизирует над искусством и попирает вечные ценности: представитель подпольного кружка «наших» Шигалев, выдвигает проект радикальной перестройки мира, в процессе которого, ради достижения «всеобщего равенства», «Цицерону отрезывается язык, Копернику выкалывают глаза, Шекспир побивается каменьями»329. Таким образом, мы видим, что отношение героев к Шекспиру на страницах романа выполняет важную смысловую функцию: определяет принадлежность героев к тому или иному лагерю, к тому или иному поколению.
В образе Степана Трофимовича прослеживаются параллели с известными персонажами шекспировских произведений, к примеру, с Королем Лиром. Когда Верховенский-старший решается уйти из дома пешком, куда глаза глядят, он повторяет жест оскорбленного дочерьми короля Лира из пьесы «Правдивая историческая хроника о жизни и смерти короля Лира и его трех дочерей, с несчастной жизнью Эдгара, сына и наследника графа Глостера и его мрачным и притворным обличьем Тема из Бедлама» (1608 г.). Как и Лир, покинувший Британию и отправившийся к обиженной им Корделье, в пути Степан Трофимович тяжело заболел. Однако именно эта катастрофа позволила ему изменить взгляд на жизнь и поверить наконец в Россию и в Бога, подобно тому, как и Лир преобразился в своем несчастье и начал испытывать сострадание ко всем обездоленным и обиженным судьбой, причем перед смертью к Степану Трофимовичу так же, как и к Королю Лиру, возвратилась ясность ума, и умер он в полном сознании.
В «Бесах» часто встречаются распространенные шекспировские типы, умалишенных, юродивых и шутов: это и Ставрогин, впадающий в странное невменяемое состояние при приезде к матери, когда он совершает ряд безумных поступков в высшем обществе города, это и губернатор Лембке во время и после шпигулинского пожара, и помешанная «Хромоножка» Марья Лебядкина и юродивый Семен Яковлевич. В образе Семена Яковлевича Достоевский пародирует реально существовавшего человека Ивана Яковлевича Корейшу (1783-1861) - московского «блаженного», хорошо известного своим современникам .
Достоевский, хорошо знавший биографию Ивана Яковлевича, лишь несколько видоизменяет ее в романе. В «Бесах» Достоевский в подробностях описывает один действительно бывший случай, когда Иван Яковлевич ударил пришедшую к нему больную женщину двумя яблоками по животу (в романном тексте две вареные картофелины): «Один Лямшин был у него когда-то прежде и уверял теперь, что тот велел его прогнать метлой и пустил ему вслед собственною рукой двумя большими вареными картофелинами331». На страницах «Бесов» Семен Яковлевич «проживает на покое, в довольстве и холе», при этом люди, приходящие к нему, сами обманывают себя, «добиваясь юродивого слова, поклоняясь и жертвуя»: «Человека четыре стояли на коленях, но всех более обращал на себя внимание помещик, человек толстый, лет сорока пяти, стоявший на коленях у самой решетки... и с благоговением ожидавший благосклонного взгляда или слова Семена Яковлевича. Стоял он уже около часу, а тот все не замечал332». Писатель рисует «самодура», дурачащего людей и пользующегося в своих целях их легковерием. Таким образом, Семен Яковлевич демонстрирует «традиционный» тип юродства, но с определенной долей карикатурности. Такой юродивый почитаем обычно в миру, но в романе Достоевского это ложный Пророк, один из плеяды «бесов».
Часто встречаются в «Бесах» и образы шутов: это, в первую очередь, «Фальстаф» Лебядкин, а также называющий себя шутом Ставрогина Петр
Верховенский. Про последнего Николаем Всеволодовичем особенно отмечается, что «есть такая точка, где он перестает быть шутом и обращается в «помешанного»333, фанатика (совмещая в себе, таким образом, одновременно и шута, и безумного). Следует оговориться, что в данном случае нет знака равенства между этими понятиями (юродства и шутовства), но в них есть некоторые схожие черты, такие как критика действительности, самоуничижение, самозванство.
Приведем пример использования приема свободного построения сходных с источником образных положений в романе: в главе «Премудрый змий» Петр Степанович Верховенский утверждает, что «Николай Всеволодович называл тогда этого господина (имеется в виду Лебядкин) своим Фальстафом ... ... это должно быть какой-нибудь бывший характер, над которым все смеются и который сам позволяет над собой всем смеяться, лишь бы платили деньги»334.
Фальстаф - герой исторической хроники Шекспира «Генрих IV» и комедии «Виндзорские насмешницы» - обжора, ловелас и трус, кроме того любитель выпить. Фальстафу даются нелестные характеристики: «толстый буян», «жирное брюхо - тощий карман», «Ирод иудейский», «старая развалина, которая того и гляди рассыплется, а туда же - разыгрывает из себя молодого волокиту», «фламандский пьянчуга» и т.д335.
Примечательно, что в романе Достоевского с шекспировским героем-шутом Лебядкин сравнивается самим Ставрогиным, и это очень важная деталь для характеристики обоих героев, она с нового ракурса приоткрывает сразу два художественных образа; Ставрогина - как привыкшего властвовать над зависимыми от него людьми «барчонка» (на этом примере ярко обозначаются его гипертрофированный эгоизм и осознание своей принадлежности к высшему обществу, элите, которой обязательно должна сопутствовать свита, и придворный шут, роль которого — развлекать своего «хозяина»), а Лебядкина - как ничтожную личность, за деньги (которыми его снабжает Ставрогин) способную терпеть унижения и насмешки.
Имя одного из шекспировских героев звучит в названии главы романа «Бесы» - «Принц Гарри. Сватовство»: « ... Степан Трофимович уверял ... что море уляжется и что все это похоже на юность принца Гарри, кутившего с Фальстафом, Пойнсом и миссис Квикли, описанную у Шекспира» (о странном поведении Николая Ставрогина)336. Здесь проводится параллель с героем исторической хроники Шекспира «Король Генрих IV» (1600 г.), который ведет разгульный и беспорядочный образ жизни:
