Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Проблема соотношения автобиографического начала и художественного вымысла в русской литературе классического периода и первой половины XX века 9
1.1. Факт и вымысел как двуединое начало автобиографической прозы 9
1.2. И.А.Бунин и М.А.Булгаков: от автобиографизма к жизнетворчеству. Соотношение факта и вымысла в произведениях зрелого мастера И.А.Бунина и в раннем творчестве М.А.Булгакова 26
1.3. Содержательно-нравственные основы романов И.А.Бунина «Жизнь Арсеньева» и М.А.Булгакова «Белая гвардия» 70
Глава II. «Жизнь Арсеньева» И.А.Бунина и «Белая гвардия» М.А.Булгакова: автобиографический контекст 81
2.1. Автобиографическое начало как основа замысла романа М.А. Булгакова «Белая гвардия» 81
2.2.«Жизнь Арсеньева» как зеркало судьбы И.А.Бунина и всей России 115
Глава III. Художественный вымысел как способ творческого осмысления и воссоздания жизни в романах И.А.Бунина «Жизнь Арсеньева» и М.А.Булгакова «Белая гвардия» 144
3.1. Вымысел как средство достижения «художественной правды» 144
3.2. Мифопоэтическая модель мира в контексте художественного осмысления бытия И.А.Буниным и М.А.Булгаковым 190
Заключение 220
Библиографический список использованной литературы 226
- Факт и вымысел как двуединое начало автобиографической прозы
- И.А.Бунин и М.А.Булгаков: от автобиографизма к жизнетворчеству. Соотношение факта и вымысла в произведениях зрелого мастера И.А.Бунина и в раннем творчестве М.А.Булгакова
- Автобиографическое начало как основа замысла романа М.А. Булгакова «Белая гвардия»
- Вымысел как средство достижения «художественной правды»
Введение к работе
Изучение проблемы соотношения автобиографического начала и художественного вымысла как основных констант литературно-художественного творчества находится в центре внимания современного литературоведения и критики.
У истоков осмысления вопроса о соотношении факта и вымысла стояли великие русские и зарубежные критики и писатели Аристотель (14), В.Г.Белинский (25), И.-В.Гете (67), А.С.Пушкин (217), Н.С.Лесков (292, 306). В XX в. к названной проблеме обращались крупнейшие ученые М.М.Бахтин (23), Д.С.Лихачев (148), Ю.М.Лотман (149), а также критики и литературоведы Е.Болдырева (41), А.Десницкий (75), Д.Жуков (86), Г.Елизаветина (81), Г.Орлова (190, 191) и другие. Существенный вклад в рассмотрение природы факта и вымысла внесли Г.Винокур (57), Л. Гинзбург (68), Г.Гюбиева (74), В.Кожинов (114), В.Оскоцкий (193), П.Палиевский (196), Ю.Тынянов (258), И.Шайтанов (275, 276) и другие.
Эта проблема сложна и многоаспектна, а применительно к творчеству конкретных писателей первой половины XX в. - практически не изучена, что и обусловило необходимость глубокого, всестороннего ее осмысления в контексте творчества двух современников, выдающихся представителей русской реалистической литературы - И.А.Бунина и М.А.Булгакова, созидавших культурный космос России XX столетия, запечатлевших национальную стихию.
Сближение имен Бунина и Булгакова позволит выявить синтез эпического и лирического, подлинно документального и образного как естественных начал литературного творчества и обозначить духовное родство двух писателей, высказавших в своих произведениях самое сокровенное.
Актуальность темы заключается в исследовании закономерностей литературного процесса первой половины XX века, в частности соотношения автобиографического начала и художественного вымысла в произведении как художественно-эстетическом явлении. Рассмотрение романов «Жизнь Арсеньева» и «Белая гвардия», созданных И.А.Буниным и М.А.Булгаковым, которые были представителями разных поколений русской интеллигенции, пережили бурную эпоху потрясений, на наш взгляд, позволит определить синтез факта и вымысла как классическую традицию русской литературы XIX в. и как новаторство авторов XX в., поступательно освобождавших текст от частностей, подробностей собственных жизней. Определение истоков автобиографизма и путей своеобразного претворения его в художественную правду в каждом из вышеназванных романов способствует обозначению факта как разновидности автобиографического начала в создании личной судьбы выдуманного героя и истории народа и страны. Движение от автобиографичности к вымыслу проанализировано нами на основе жанрово-символических ассоциаций и образов, временных и пространственных переключений, мифореалистических мотивов.
Научная новизна диссертации состоит в том, что в работе:
- осмыслено общеэстетическое значение проблемы соотношения факта и вымысла, обозначено их антиномическое постоянство - как культурной традиции и новаторства - в произведениях литературы XX в., в частности в творчестве И.А.Бунина и М.А.Булгакова;
проведен сопоставительный анализ произведений выдающихся современников первой половины XX в.: романов «Жизнь Арсеньева» И.А.Бунина и «Белая гвардия» М.А.Булгакова,- с целью установления возможных преемственных творческих связей художников, а также выявления типологического родства их прозы;
- выяснено соотношение факта и вымысла как сущностных основ литературного творчества двух писателей в контексте сложного и противоречивого процесса нравственно-эстетических исканий первой половины XX в..
К исследованию была привлечена долгие годы считавшаяся безвозвратно утерянной, сравнительно недавно обретенная и потому мало изученная двадцать первая глава романа М.А.Булгакова «Белая гвардия», впервые опубликованного в подлинной авторской редакции (1998).
Методологической и теоретической основой диссертационного исследования послужили философские труды Н.Бердяева (28; 29; 219; 220), С.Булгакова (219; 240), И.Ильина (219; 97), И.Канта (99; 240), Н.Лосского (150; 219; 240), В.Соловьева (219; 241), П.Флоренского (219; 265), общетеоретические работы по отдельным вопросам литературоведения (автобиографическое начало, художественный вымысел, автобиографический роман) Аристотеля (14), В.Белинского (25), М.Бахтина (23), С.Аверинцева (3), Г.Винокура (57), Л. Гинзбург (68), Ю.Лотмана (149, 150); работы буниноведов И.Альберт (9-11), Г.Благасовой (33-39), Л.Долгополова (78), Г.Климовой (105-111), Л.Крутиковой (129, 130), Ю.Мальцева (157), О.Михайлова (169-175), С.Морозова (176), А.Черникова (270), М.Штерн (280) и булгаковедов И.Биккуловой (30, 31), И.Золотусского (94), В.Лакшина (138-140), В.Петелина (201), В.Сахарова (221, 222), Б.Соколова (236-240), П.Палиевского (196, 197), М.Чудаковой (273, 274), а также немногочисленные работы Н.Комлик (120, 121) и Е.Яблокова (288-290) о двух писателях.
Проведенное исследование основано на синтезе сравнительно-исторического, структурно-функционального, " системно-типологического методов и на результатах целостного текстологического анализа литературных произведений.
Практическая значимость исследования состоит в том, что его основные положения и выводы могут быть использованы при дальнейшем изучении творчества И.А.Бунина и М.А.Булгакова, в лекционных курсах истории русской литературы XX в., а также в специальных курсах и спецсеминарах по творчеству И.А.Бунина и М.А.Булгакова, по теории и истории русской литературы в вузе. Наблюдения над природой автобиографического начала и художественного вымысла, в частности над поэтикой и стилистикой прозы И.Бунина и М.Булгакова, помогут учителям общеобразовательных школ, гимназий, преподавателям лицеев, колледжей в изучении новых проблем современного литературного процесса.
Апробация. работы. Диссертационное исследование обсуждалось на заседаниях кафедры русской литературы XX века БелГУ, кафедры русской литературы МГОПУ им. М.А.Шолохова и на аспирантских семинарах БелГУ. Основные положения работы были изложены в докладах, прочитанных на международных, всероссийских, межвузовских научных конференциях: «Творчество И.А.Бунина и литературный процесс XX века» (Белгород, БГПУ, 1995); «Актуальные проблемы современного литературоведения» (Москва, МГОПУ, 1997); «Творчество И.А.Бунина и русская литература XIX-XX веков» (Белгород, БелГУ, 1997); «И.А.Бунин и историко-культурное наследие накануне XXI века» (Елец, ЕГПИ, 1998); «К Пушкину сквозь время и пространство» (Белгород, БелГУ, 1999); «Творчество И.А.Бунина и русская литература XIX-XX веков» (Белгород, БелГУ, 2000); «Наследие И.А.Бунина в контексте русской культуры» (Елец, ЕГПИ, 2000); «Изучение и издание творческого наследия И.А.Бунина на рубеже столетий: итоги и перспективы» (Москва, ИМЛИ РАН, 2000); «Духовно-нравственное и патриотическое воспитание детей и молодежи на основе православных и культурно-бытовых традиций» (Белгород, БелГУ, 2001); «Славянская культура как фактор единения народов» (Белгород, БелГИК, 2002); «И.А.Бунин и русская литература XIX-XX веков» (Белгород, БелГУ, 2003); «Творческое наследие Ивана Бунина на рубеже тысячелетий: опыт исследования, проблемы и перспективы» (Елец, ЕГУ им. И.А.Бунина, 2003); «Творчество И.А.Бунина: итоги и перспективы исследования» (Москва, ИМЛИ РАН, 2003), а также на ежегодных итоговых научных конференциях в БелГУ и в «Дни науки» БелГИК (2000,2001,2002,2003).
Целью исследования является целостное рассмотрение единства автобиографического начала и художественного вымысла в романах Ив.Бунина «Жизнь Арсеньева» и М.Булгакова «Белая гвардия» в аспекте моделирования поэтической картины бытия и философского познания единства мира и человека.
Осуществление данной цели предполагает решение следующих задач:
• определение закономерностей использования автобиографических материалов русскими писателями начала XX в., в частности — И.А.Буниным и М.А.Булгаковым;
• выявление художественных приемов воссоздания бытия типического современника и философского осмысления мира в произведениях Бунина и Булгакова в контексте синтеза факта и вымысла, в аспекте диалектической мифопоэтической модели мира;
• выявление мотивов, анализ процесса постепенного освобождения от автобиографического начала и тяготения к художественному вымыслу в романах «Жизнь Арсеньева» и «Белая гвардия»;
• систематизация фактов личных судеб Бунина и Булгакова, обозначение веховых событий и знаковых фигур современников, философов, повлиявших как на становление самих авторов, так и на формирование мировоззрения их героев;
• осмысление художественного вклада Бунина и Булгакова в развитие автобиографической прозы.
Структура диссертации. Изложение ведется в хронологической последовательности; при этом произведения Бунина и Булгакова - как феномены литературы, культуры, истории - рассматриваются в контексте конкретно-исторического, социокультурного наполнения времени их создания. Работа состоит из введения, трех глав (каждая из которых делится на параграфы), заключения, библиографии, насчитывающей 307 источников. Материал изложен на 225 страницах.
Факт и вымысел как двуединое начало автобиографической прозы
«Поэзия говорит более об общем, история о единичном» (14, 116),— за всё время существования цивилизации и литературы эта мысль Аристотеля подтверждалась и опровергалась десятки, сотни раз, поскольку литературе, как и другим видам искусства, свойственна изменчивость, обусловленная потребностью освоения жизни человека, народа, мира в их многогранности и динамике.
На протяжении веков литература тяготела то к изображению общего, к философскому осмыслению основ бытия, то к рассказам о единичном, случайном, таким образом выполняя как собственно ей присущие функции, так и функции истории, так как литература, как и искусство вообще, неизбежно связана с историей, человеческим фактором, а значит, в фокусе ее изображения неизбежно пребывает человек.
Искусство слова развивалось на основе сочетания двух начал: художественного вымысла, фантазии, и исторической правды, факта, от соотношения которых зависит и вся структура, целостность, художественная неповторимость произведения, и, прежде всего, жанрово-родовые особенности произведения, его идейно-тематическое своеобразие, индивидуально-авторский стиль.
Рассуждение Аристотеля в «Поэтике» о функциях историка (рассказать о реальном) и функциях поэта (рассказать о возможном) — одна из первых попыток разграничить правду историческую и правду художественную, факт и вымысел. В разное время роль и значение того и другого художественного средства, текстообразующего начала, менялись, что немедленно отражалось на художественном почерке создателя, на идейно-тематической и художественной специфике произведения, на его судьбе. XX век — век открытий и преобразований, трагедий и разочарований, страшный век, о котором его современник А.А.Блок писал: Двадцатый век... Еще бездомней, Еще страшнее жизни мгла (Еще чернее и огромней Тень Люциферова крыла) (40, 325). XX век не только подарил множество писательских талантов, но и потребовал от них исключительной правдивости, предельной исповедальности, обращения к определенному кругу тем и поиск новых (или обретение старых!) средств создания художественной образности и выразительности. Произведения XX века, особенно его первой половины, были традиционно посвящены темам вечным, бытийным (онтологическим, антропологическим), национально историческим (локальным и надындивидуальным). Произведения XX века, обращенные к темам экзистенциальным, раскрывающие процесс художественного постижения мира и самосознания автора, стали культурно-историческим открытием века.
Следует отметить, что процесс развития самосознания человека, этапы творческой эволюции художника во все времена привлекали пристальное внимание писателей. Уже в средние века авторы обращались к запечатлению собственного неповторимого опыта («Исповедь» Блаженного Августина, «Божественная комедия» А.Данте, «Житие протопопа Аввакума, им самим написанное» и т.д.). Автобиографическая проза русской литературы конца XIX - начала XX века и продолжала отечественные традиции, формировавшиеся столетиями, и претерпела значительные изменения. Устойчивый интерес к автобиографической прозе в начале XX века был обусловлен тем, что, во-первых, как никакая другая, подобная проза писателей-эмигрантов могла сохранить — «хотя бы в слове» (И.А.Бунин) — канувшее в небытие прошлое, старую Россию; во-вторых, автобиографическая проза писателей, оставшихся в молодом советском государстве, могла стать частью истории новой страны; в-третьих, автобиографическая проза позволила создать рассказ о жизни человека вообще, «философскую» автобиографию, универсальную биографию, интеллектуализируя искусство в целом. Именно последняя тенденция и предопределила специфическую особенность литературы начала и середины XX века, когда «тяготение к автобиографизму в разных его проявлениях охватило почти все наиболее значимые литературные течения эпохи» (156, 34). Безусловно, автобиографический жанр в XX веке стал одним из предпочитаемых писателями, которые быстро «учились» у классиков XIX века, тяготевших не только к отражению жизни вообще, но и к воспроизведению самых ярких впечатлений собственных жизней в уникальных по своей природе произведениях, произведениях о рождении, становлении и развитии характера героя, проходящего школу жизни и формирующегося в социальной среде или вопреки ее влиянию. Для писателей XX века классическими образцами автобиографической прозы стали «Детство» (1852), «Отрочество» (1852-54), «Юность» (1855-57) Л.Н.Толстого, «Семейная хроника» (1856) и «Детские годы Багрова-внука» (1858) С.Т.Аксакова, «Былое и думы» (1858-62) А.И.Герцена, «Детство Темы» (1892) Н.Г.Гарина-Михайловского, в которых авторы тяготели к запечатлению процесса пробуждения и становления человеческой души. Начало XX века, принесшее культ творческой личности, потребовало пристального внимания к личности художника в контексте стремительно изменяющейся культурно-исторической действительности.
Пожалуй, самыми популярными автобиографическими произведениями русской литературы первой трети XX века, яркими и по своей природе, и по поэтическому своеобразию стали «История моего современника» (1909) В.Г.Короленко, «Детство» (1913-14), «В людях» (1915-16), «Мои университеты» (1922) М.Горького, «Котик Летаев» (1915-16), «Крещеный китаец» (1921) А.Белого, «Лето Господне» (1927-31), «Богомолье» (1931) И.С.Шмелева, «Жизнь Арсеньева» (1927-33) И.А.Бунина.
Пора расцвета автобиографической литературы XX века стала и началом её изучения. В конце двадцатых — начале тридцатых годов на страницах журналов «На литературном посту»( 1928-1933), «Литературная учеба»(1927- 1933) появляются исследования автобиографического романа как самостоятельного жанра — работы И.Анисимова (12), А.Десницкого (75), С.Динамова (12), А.Запровского (88), положившие начало отечественному исследованию природы и сущности автобиографических произведений. И.Анисимов и С.Динамов отметили такую специфическую особенность автобиографического романа, как его двустороннее образование, противопоставление в нем двух начал: бытовой действительности (области статики) и «я» автора (области динамики) (12, 45-47). А.Десницкий, например, обратил внимание на основной мотив «счастливого детства», свойственный дворянской линии автобиографического жанра (75).
И первые исследователи автобиографических произведений (И.Анисимов, А.Десницкий, С.Динамов, А.Запровский), и большинство их последователей-литературоведов XX века стремились показать значение произведений автобиографической природы, их влияние на развитие литературы в целом и автобиографического жанра в частности.
И.А.Бунин и М.А.Булгаков: от автобиографизма к жизнетворчеству. Соотношение факта и вымысла в произведениях зрелого мастера И.А.Бунина и в раннем творчестве М.А.Булгакова
Творчество каждого художника, бесспорно, автобиографично. Каким бы блистательным талантом ни обладал писатель, в первую очередь, он черпал сведения из своего опыта. Принадлежа одному поколению или рядом стоящим возрастным категориям, родившись в определенной социальной среде и являясь ее типичными представителями, писатели, как это нередко случалось, создавали портреты-биографии как самих себя, так и абстрактных, подчас нереальных лиц. При этом возникали созвучные по жанровой природе, по идейно-тематическому содержанию произведения у художников слова, которые никогда не встречались или едва (либо заочно) знали друг друга; этому могло предшествовать, а также сопутствовать духовное ученичество одного автора по книгам другого.
И.А.Бунин и М.А.Булгаков, безусловно, принадлежали разным поколениям, однако им, пережившим вместе с Россией и ее народом жесточайшие испытания, страшные годы революции и гражданской войны, суждено было стать не просто современниками, а писателями, чье творчество прошло под знаком любви к России в ее страшные, переломные годы. Постижению человека на сломе эпох посвятили они свое творчество, что обусловило в известной мере родство их героев, воплотивших судьбы самих писателей.
К сожалению, и сегодня сближение двух имен — И.А.Бунин и М.А.Булгаков — может показаться отчасти неестественным, неоправданным, непривычным. В русской литературе их отношения столь необычны, сколь неповторимы их индивидуальности и судьбы.
Воспоминания и исследования, письма и дневники «не дают основания утверждать, что оба писателя были в поле зрения друг друга. Лишь однажды в творчестве Булгакова (в романе «Белая гвардия») появляются прямые отзвуки рассказа Бунина «Господин из Сан-Франциско», где Елена, держа на коленях раскрытую книгу, читает бунинское: «Мрак, океан, вьюга» (121, 37). Мы вправе предположить, что Бунин, увенчанный лаврами еще до революции 1917 года, был известен Булгакову. Вероятно, далеко не случайны в произведениях Булгакова, по справедливому замечанию Е.А.Яблокова, «бунинские» фамилии: «Турбин из рассказа «Учитель», Войткевич (у Булгакова — Ева Войкевич) из повести «Суходол»; а в повести «Собачье сердце» фамилия самого Бунина «отдана» Булгаковым «социал-прислужнице» профессора Преображенского — его горничной Зине» (289, 148).
Два писателя никогда не встречались, их пути разошлись в начале двадцатых годов: Бунин покинул Россию в 1920 году, Булгаков, не сумев эмигрировать, переехал из Владикавказа в Москву, чтобы писать и «учиться жить под большевиками», — тем не менее существует скрытая связь меж двух классиков, мастерство одного из которых стало эталоном для другого, того, кто в автобиографических «Записках на манжетах», бездомный, сочинивший ради денег бездарную пьесу («Сыновья муллы»), впервые осознавший, что «написанное нельзя уничтожить! Порвать, сжечь ... от людей скрыть. Но от самого себя — никогда» (46, I, 488), признает недосягаемость блистательного таланта Бунина: «Вы — беллетристы, драматурги в Париже, в Берлине, попробуйте! Попробуйте, потехи ради, написать что-нибудь хуже! Будьте вы так способны, как Куприн, Бунин или Горький, вам это не удастся! Рекорд побил я!» (46, I, 489) (Курсив мой.-М.К.). Несомненно, это прямое свидетельство того, что Булгаков знал творчество Бунина, высоко ценил его и учился у него искусству слова, как и у его «духовных учителей» — А.С.Пушкина, Л.Н.Толстого, А.П.Чехова.
Прежде чем исследовать идейно-тематическую близость произведений двух авторов, обозначить родство их художественного восприятия мира, мы обратим внимание на любопытнейший факт: оба писателя, согласно утверждению Н.Н.Комлик, «глубокими корнями связаны с одной российской губернией — Орловской ... предки Булгакова дышали тем же воздухом, что и представители рода Буниных» (121,38).
Дед М.А.Булгакова со стороны матери, Михаил Васильевич Покровский, был протоиреем, настоятелем собора в городе Карачеве Орловской губернии, другой же дед (со стороны отца), Иван Авраамович (Авраамьевич) Булгаков, был священником Сергиевской кладбищенской церкви в г. Орле. Отец писателя, статский советник, профессор Киевской духовной академии Афанасий Иванович Булгаков в 1876-1881 гг. обучался в Орловской духовной семинарии. Орловские корни И.А.Бунин неизменно обозначал, указывая на то, что «Чубаровы (Древнедворянский род, наследником которого по матери и стал писатель.—М.К.) — дворяне Костромской, Московской, Орловской и Тамбовской губерний ... были у деда и у отца матери имения в Орловском и Трубчевском уездах» (49, IX, 254), что «у деда (По отцу.—М.К.) была земля в Орловской губернии (в Елецком уезде)» (49, IX, 254), что отец будущего лауреата Нобелевской премии учился в Орловской гимназии (См. «Автобиографическую заметку» И.А.Бунина от 10.IV. 15) (49, IX, 255). Жизнь семьи Буниных была связана с Орловщиной, с заповедными землями «средней России» (49, IX, 267).
Генетическая связь с «плодородным подстепьем» (И.Бунин) (49, IX, 267) была присуща и Михаилу Афанасьевичу Булгакову, чья прапамять, быть может, подсознательно в зрелые годы увлекала его на Орловщину, где писатель вместе с третьей женой Еленой Сергеевной провел в городке Лебедянь несколько дачных сезонов в 30-е годы.
Еще одним биографо-географическим совпадением судеб двух писателей стала их связь с Малороссией, где Бунин вступил в пору взросления, испытал настоящую любовь, а Булгаков провел, по мнению Н.Н.Комлик, «лучшую часть своей жизни: детство, отрочество, юность» (121, 39).
Любопытна, на наш взгляд, и существующая сегодня версия о возможной родственной связи между двумя писателями. Этому способствует и цитата из упомянутой выше «Автобиографической заметки», где Иван Алексеевич отмечает, повествуя о своих корнях, что Бунины не только дали миру замечательную женщину начала ХТХ в., поэтессу А.П.Бунину и поэта В.А.Жуковского, но и «в некотором родстве ... с бр атьями Киреевскими, Гротами, Юшковыми, Воейковыми, Булгаковыми, Соймоновыми» (49, IX, 253). К сожалению, подтвердить это, равно как и опровергнуть, сегодня пока не представляется возможным, поскольку, по мнению И.А.Бунина, «с полным пренебрежением к сохранению свидетельств о родовых связях жили ... дворяне» (49, IX, 254).
Автобиографическое начало как основа замысла романа М.А. Булгакова «Белая гвардия»
Новаторский роман М.А.Булгакова «Белая гвардия», возникший в эпоху пересечения литературных канонов XIX века и традиций нового реалистического романа XX века и порожденный синтезом исторического и автобиографического начал, стал неординарным литературным событием прошлого столетия.
Булгаков постоянно подчеркивал свою принадлежность интеллигенции, единственному слою в России, который он мог действительно правдиво запечатлеть, о чем не побоялся открыто - даже в пору открытого, повсеместного уничтожения интеллигенции ) — заявить на допросе в ОГПУ от 22 сентября 1926 года: «...Я могу писать только из жизни интеллигенции в Советской стране» (47, 151).
В появлявшихся один за другим рассказах, фельетонах, очерках: «Грядущие перспективы» (1919), «В кафэ» (1920), «Дань восхищения» (1920), «Неделя просвещения» (1921), «Записки на манжетах» (1921), «Необыкновенные приключения доктора» (1922), «Ханский огонь» (1922), «Москва краснокаменная. Улица» (1922), «Красная корона» (1922), «В ночь на 3-е число» с подзаголовком «Из романа «Алый мах» (1922), «Чаша жизни» (1922), «Китайская история» (1923), «Киев-город» (1923), «Золотистый город» (1923), «Записки юного врача» (1925) и других, - картинки с натуры, описания реальных фактов и их философское осмысление интеллигентом-гуманистом, ратующим за следование нравственным общечеловеческим законам, за утверждение homo sapiens. Булгаков использует не только общеизвестные факты, но и события собственной жизни как канву повествований о частных лицах-героях своих произведений. Доказательством убежденности Булгакова во влиянии судьбы на творчество и ее отражение в произведениях можно считать просьбу писателя, опубликованную 12 ноября 1922 года в приложении газеты «Накануне», где начинающий работать над «Словарем русских писателей» молодой беллетрист, обращаясь к писателям-современникам, указывает на ограниченность в автобиографическом материале. «Важны, — писал Булгаков, — точные хронологические данные, перечень произведений, подробное освещение литературной работы, в особенности за годы 1917-1922, живые и значительные события жизни, повлиявшие на творчество» (201, 68). Увы, словарь так и не был составлен, однако убежденность Булгакова в автобиофафическом начале творчества, в том, что в художественной системе переплетаются «экспрессия, фантастика и реальность» (189, 59),.обозначилась еще четче.
7 декабря 1922 года в уже упомянутой выше хронике литературного приложения «Накануне» сообщалось: «13 московских писателей — Ашукин, Булгаков, Зозуля, Козырев, Левин, Лидин, Пильняк, Слезкин, Соболев, Соболь, Стонов, Эфрос А. и Яковлев пишут большой коллективный роман. Роман будет состоять приблизительно из 70-80-ти глав, в которых развернется картина гражданской войны последних лет. Главы писатели пишут по очереди...» (201, 68). Коллективный роман так и не был написан, видимо, из-за несовместимости в творческом отношении столь ярких индивидуальностей, осознавших несостоятельность своего замысла. Очевидно, «коллективный роман,— полагает В.Петелин, — распался на отдельные главы, самостоятельные, отделившиеся одна от другой, опубликованные каждым из тринадцати объявленных авторов» (201, 69). Рассказ «В ночь на 3-е число» с подзаголовком «Из романа «Алый мах», опубликованный в литературном приложении «Накануне» 10 декабря 1922 года, трактуется одними исследователями (например, В.Петелиным) как «глава коллективного романа, который не состоялся» (201, 69), другими (например, В.Новиковым, Б.Соколовым) как фрагмент ранней редакции будущего романа «Белая гвардия» (189; 240, 532). Как бы то ни было, в рассказах и фрагментах 20-х годов на тему гражданской войны («В ночь на 3-е число», 1922; «Необыкновенные приключения доктора», 1922; «Красная корона», 1922; «Налет», 1923; «Я убил», 1926, но написан, очевидно, ранее), — содержатся мотивы, близкие роману «Белая гвардия», обозначаются как два самостоятельных начала реальные события и глубокие переживания героя от осознания происходящего, представленные позже в художественном единстве романа «Белая гвардия».
Хаос впечатлений, оставленных революцией и гражданской войной, отразился в многообразии попыток запечатлеть грозные годы в разных формах и разных манерах, передать стремительность лавины грандиозных событий.
Появляются «Голый год» (1922) Б.Пильняка, «Бронепоезд 14-69» (1922) Вс.Иванова, «Падение Дайра» (1923) А.Малышкина, «Вольница» (1923) А.Веселого, рассказы (1922-1923) И.Бабеля, «Чапаев» (1923) Д.Фурманова, «Железный поток» (1924) А.Серафимовича... В двух последних произведениях, по мнению В.В.Новикова, наиболее ярко обозначились две характерные тенденции революционного эпоса: «документально правдивый показ событий гражданской войны и создание ярчайших типов героев» (189, 61). Булгаков-художник осознает чрезвычайность задач, стоящих перед ним, и в фельетоне «Самогонное озеро» дает страстное обещание: «А роман я допишу, и, смею уверить, это будет такой роман, что от него небу станет жарко» (46, II, 325). В ночь на 28 декабря 1924 года в дневнике сомневающийся в своем произведении измученный Булгаков оставляет запись: «Роман мне кажется то слабым, то очень сильным. Разобраться в своих ощущениях я уже больше не могу» (47, 81). Запись от 5 января 1925 года сохраняет мятущееся состояние писателя: «Отзыв об отрывке «Б[елой] г[вардии]» меня поразил, его можно назвать восторженным, но еще до его отзыва окрепло что-то у меня в душе. Это состояние уже дня три. Ужасно будет жаль, если ... «Б[елая] г[вардия]» несильная вещь» (47, 85). В автобиографии, написанной в октябре 1924 года, Булгаков отметил: «Год писал роман «Белая гвардия». Роман этот я люблю больше всех других моих вещей» (46, V, 604).
В беседе с П.С.Поповым, первым (и в ту пору - единственным) биографом Булгакова, писатель назвал «свой роман неудавшимся», хотя выделил «его из всех своих вещей, т.е. к замыслу относился очень серьезно» (152, 573). Современники Булгакова оценили появление романа «Белая гвардия» достаточно высоко, в частности М.Волошин, который в марте 1925 прозорливо сравнил дебют начинающего писателя «с дебютом Достоевского и Толстого».
Вымысел как средство достижения «художественной правды»
Одним из способов художественного осмысления и воссоздания жизни всегда являлся художественный вымысел, на основании которого писатель, «исходя из реальной действительности, создает новые художественные факты» (114, 1069). Благодаря вымыслу, поэт мог сказать «...не о действительно случившемся, но и о том, что могло бы случиться, следовательно, о возможном по вероятности или по необходимости» (Аристотель, 14, 67). Художественный вымысел обычно проявляется в «изобретении», выдумывании писателем отдельных поступков, переживаний, высказываний персонажей, а также в том, что реальные частные факты могут быть соединены автором в новое «вымышленное» целое. Благодаря вымыслу создаются «живые» полнокровные образы, в противовес зачастую безжизненным, основанным на передаче реальных фактов, слепкам с действительности, а также рождаются «факты», которые могли бы иметь место «по вероятности или по необходимости», благодаря которым писатель добивается художественного обобщения, проникая во внутренние, глубинные тенденции жизни.
Реальные факты в той или иной степени случайны. Так, может быть случайной смерть человека, но смерть литературного героя всегда должна закономерно вытекать из замысла писателя. Создавая тот или иной литературный факт, который «мог бы случиться» даже на основе реально происшедшего, писатель способен обнажить перед нами «возможности», заложенные в жизни, скрытые тенденции ее развития. Следует однако заметить, что художественный вымысел может перейти границы «правдоподобия» и породить фантастические, художественные факты, что свойственно произведениям героического и сатирического характера. Так или иначе, каждое художественное произведение — это совокупность вымышленных фактов, т.е. своего рода «новая», созданная писателем образная «действительность» искусства» (114, 1069).
Одни авторы, создавая вымышленные факты, открывают, осознают вполне реальные, объективные особенности и тенденции жизни (например, донкихотство, художественно открытое М.Сервантесом; обломовщина, объективно представленная И.А.Гончаровым). Другие авторы обращаются к реальным фактам и посредством вымысла пересоздают жизнь конкретных людей, реальные события, особенности бытия в типические, художественные.
Художественный вымысел, проявившийся в типизации образов главных героев, исторических событий, географических мест, в устойчивом тяготении авторов к тем или иным мотивам, символам, идеям, стал одной из доминант творческого метода Ив.Бунина и М.Булгакова, чье становление и развитие совпало со временем духовного Ренессанса в России, эпохой художественных исканий, пробуждения духа новаторства.
Культурный космос России XX столетия созидали неповторимые творческие индивидуальности, стремящиеся постичь философию бытия, погрузиться в его тайны. Устремленные к вечному, в состоянии «обостренной эстетической чувствительности» (Н.Бердяев) и драматической напряженности, они искали новые средства выражения закономерностей движения эпохи и человека.
Основой «автопсихологического» (Л.Гинзбург) романа Ив.Бунина становятся события внутреннего плана, рожденные под впечатлением воспоминаний автора о событиях собственной жизни, ее впечатлениях в пору рождения художнического дара. В новаторском романе М.Булгакова — повествовании о судьбе семьи как базиса народа в пору глобальных катастрофических изменений - исходным материалом, безусловно, является история семьи Булгаковых как основа внешнего плана произведений. Создавая не автобиографические произведения, а повествования о жизни человека, его семьи и России, авторы простираются в сторону художественного вымысла, который позволяет не просто обозначить несоответствия между образами героев и их авторами, но наполнить эпическим содержанием лирическое повествование-воспоминание о жизни Арсеньева в романе Бунина и лирическим содержанием эпическое полотно, представляющее историю жизни Турбиных, героев романа Булгакова на фоне переломных событий гражданской войны. Истории человека и семьи в романах Бунина и Булгакова пересоздаются в истории типичных по отношению к авторам современников, жизнь которых совпала с катастрофичным началом XX века. Это оказывается возможным благодаря художественному вымыслу, мера которого, в зависимости от индивидуальности писателя, его принципов, замысла, может меняться, тем не менее, он всегда остается в произведении средством типизации, рождения - на основе извлечения из суммы реально данного основного его смысла - художественного образа.
Наделяя главных героев своих произведений собственными чертами, схемами жизней, Бунин и Булгаков постепенно отказываются от следования биографической правде ради создания правды художественной. Так, Бунин, отображая воспоминания русского художника, чья молодость, как и пора взросления, совпала с концом XIX в., следуя как бы за лично пережитым, точно его не дублирует, повествуя, к примеру, о путешествиях молодого человека по России, а не воссоздавая историю собственных юношеских странствий. Иначе трактует писатель финал истории любви Алеши и Лики в сравнении с историей взаимной, но обреченной любви Бунина и Пащенко. Последнее романное несоответствие истории жизни Бунина, связанное, в частности, с мотивом гибели возлюбленной, предопределено художественно-эстетической концепцией Бунина, считавшего любовь едва ли. не самым значительным, божественным даром человеку, убежденного в ее испепеляющей силе, а значит, и в неизбежном угасании ее самой или одного из любящих, уходящих из жизни. Опоэтизировав счастье взаимной любви, Бунин не вправе просто разорвать отношения Алеши и Лики, поэтому он, следуя «художественной правде», сводит Лику в могилу, лишая героя возможности вернуть ушедшее и наделяя его вневременным чувством скорби и утраты самого дорогого.
Булгаков, подобно Бунину, обратившись также к истории рода, своей судьбе, в романе «Белая гвардия» пересоздает, «рождает» заново жизнь своего современника, подобно писателю являющегося представителем многодетной дружной дворянско-интеллигентской профессорской семьи, блестящим врачом, абсолютно не приемлющим кровь и всякое насилие. Писатель рисует обобщенный образ своего героя, показывая перипетии его жизни: ранение и выздоровление, духовное перерождение, - как типичную историю человека, кровно связанного и с членами семьи, как с ушедшими, так и с живыми, и с Россией, как и каждый ее сын, находящейся в страшном пограничье между жизнью и смертью. История ранения зимой 1918-1919 г. Алексея Турбина — событие вымышленное, объединившее две истории болезни самого Булгакова, который весной 1918 г. чудом, во многом благодаря поддержке близких, излечился от морфинизма, а весной 1920 г. — от возвратного тифа. События, ставшие для Булгакова вторым «рождением», заново открывшие для него мир, заставившие взглянуть на многие вещи объективно, послужили основой для изображения типичной судьбы русского офицера, дворянина, интеллигента начала XX в., неоднократно бывшего на грани жизни и смерти и потому осознавшего непреходящее значение цивилизованных ценностей и человеческой жизни как высших даров Создателя.
Похожие диссертации на Автобиографическое начало и художественный вымысел в романах И. А. Бунина "Жизнь Арсеньева" и М. А. Булгакова "Белая гвардия"
