Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Античность в творческой рецепции А.Блока: к постановке проблемы 9
Глава II. Архетипическая основа женских образов в художественном мире А.Блока 47
2.1. Мифологическая основа женских образов в лирической трилогии А.Блока и в драме «Песня судьбы» 47
2.2. Миф о похищении в драме «Песня судьбы» А.Блока 62
Глава III. Античные символы и концепты судьбы в блоковском мифе о пути героя 85
3.1. Метафорический комплекс судьбы в ранней лирике А. Блока 85
3.2. Персонифицированный образ судьбы во втором томе лирической трилогии Блока и драме «Песня судьбы» 106
Заключение 132
Библиография 138
- Мифологическая основа женских образов в лирической трилогии А.Блока и в драме «Песня судьбы»
- Миф о похищении в драме «Песня судьбы» А.Блока
- Метафорический комплекс судьбы в ранней лирике А. Блока
- Персонифицированный образ судьбы во втором томе лирической трилогии Блока и драме «Песня судьбы»
Введение к работе
Актуальность исследования.
Методологический спектр литературоведческих работ о Блоке многообразен: начиная с многочисленных воспоминаний о поэте, которые выходили в первые годы после его смерти (С.Городецкий, А.Белый, С.Соловьев, В.Перцов и др.) и содержали элементы литературоведческого анализа, разборы отдельных текстов и оценки всего творческого пути Блока в целом, - до классических, хрестоматийных исследований, монографий и статей. Исследователи творчества поэта отмечали огромный интерес Блока к разным культурным эпохам и традициям. В.М. Жирмунский (82), Д.Е. Максимов (144), З.Г. Минц (152), Д.М. Магомедова (137), И.С. Приходько (183), Т.В. Игошева (97) изучали средневековый контекст его творчества, З.Г. Минц, И.С. Приходько рассматривали литературные связи Блока с эпохой Возрождения. Такие темы, как «Блок и Лермонтов», «Блок и Достоевский», «Блок и В.Соловьев», «Блок и Вяч. Иванов», поднимались не только в монументальной монографии З.Г. Минц (155), но и в отдельных работах М.В Безродного (54), Е.М. Таборисской (200), в монографии Т. А. Елшиной (81) и др. В последние десялетия XX века целый ряд исследователей обращается к мифопоэтическому анализу произведений поэта (З.Г. Минц, Д.М. Магомедова, И.С. Приходько и др.).
Вопрос об отношении Блока к наследию античности был поставлен только в конце XX века. Эта тема поднимается в работах Д. М. Магомедовой (136, 137, 139), К.А. Кумпана (118), С.Л. Слободнюка (190, 191), но фундаментального и всестороннего исследования по этой проблеме нет до сих пор.
Между тем осмысление культуры античности в начале XX века настолько сильно захватило все мыслящее общество России, так глубоко вошло в сам дух этой эпохи, что невозможно представить, как оно могло не коснуться
4 Блока, не найти отражения в его творчестве. Ведь Блок был одним из самых «музыкальных» (то есть, способных, по его собственному выражению, слышать «музыку времени») людей своей эпохи, остро чувствующим не только дыхание современности, но и улавливающим в ней дух «иных времен». Ощущение неразрывной связи времен, которое безошибочно указывает на присутствие субстрата вечности в потоке времени, он считал главным даром поэта. В дневниковых записях от 2 января 1912 года отмечено: «Пока не найдешь действительной [курсив А.Блока] связи между временным и вневременным, до тех пор не станешь писателем, не только понятным, но и кому-либо и на что-либо, кроме баловства, нужным» (2, VII, с.118)*.
Тема «Античные контексты мифопоэтики А.А.Блока», разрабатываемая в диссертации, лежит в русле последних тенденций современного блоковедения и позволяет объединить в своих границах решение целого ряда стоящих перед нами задач.
Данное исследование, построенное на основе комплексного изучения особенностей рецепции античной мифологии в творчестве А.Блока, позволит обнаружить структурные основы блоковского поэтического образа мира и более глубоко, всесторонне осмыслить его концептосферу.
Творчество поэта так или иначе связано с античными темами, мотивами, образами с первых юношеских опытов до зрелых произведений. Наблюдения над эволюцией восприятия эллинского культурного наследия Блоком с 1900 по 1921 год (дата выхода лирической трилогии в последней редакции автора) позволяют увидеть, что контексты греческой мифологии соприкасаются с магистральными мотивно-образными комплексами его лирики, основным авторским мифом.
Цель исследования состоит в том, чтобы раскрыть соотнесенность основного блоковского мифа о пути поэта с контекстами эллинской мифологии - основным мифом о герое (по формулировке Ф.Зелинского),
* Здесь и в дальнейшем при цитировании текстов А. Блока в скобках указывается номер издания в библиографическом списке, номер тома и страница.
5 греческим мифом о Прокриде и Кефале, гностическим мифом о Софии. Такой подход требует рассмотрения античности как данности общекультурного сознания серебряного века и выявления характера преображения общекультурного общекультурного «античного текста» в художественном сознании Блока.
Для достижения поставленной цели представляется необходимым решить следующие задачи:
1.Рассмотреть рецепцию античного наследия, ее наиболее существенные
аспекты в культуре Серебряного века;
2.0босновать мотивы блоковского обращения к культуре античной
эпохи;
З.Определить специфику блоковского отношения к античности, степень
его вовлеченности в процесс рефлексии над ее культурным наследием ;
4.Показать коды греческой мифологии в лирике и драматургии Блока
на уровне образов лирического героя и лирических персонажей;
на уровне мотивного комплекса как отдельных произведений, так и лирической трилогии в целом;
- на уровне концептосферы: через осмысление универсальной
категории судьбы (судьбы героя).
Материалом исследования является массив лирических текстов I-Птома лирической трилогии; отдельные циклы III тома; драма «Песня судьбы». Характер обозначенной проблемы требует обращения в процессе исследования к прозе А.Блока, его дневникам, переписке. Предметом исследования в диссертации становятся контексты греческой мифологии, повлиявшие на формирование основного блоковского мифа о пути героя.
Объектом исследования являются мотивные комплексы, составляющие архетипическую основу авторского мифа Блока. Это сюжет о герое -спасителе светлого царства богов - и женском божестве, которое спускается с Олимпа и становится помощником, спутником героя; миф
о Прокриде и Кефале, в рамках которого развиваются мотивы похищения героя влюбленным в него божеством; гностический миф о Софии-Ахамот - пленной Мировой Душе. Основные положения, выносимые на защиту.
Блок воспринимал культурную традицию античности не отвлеченно-интеллектуально, а как часть художественного опыта новейшей культуры. Античный контекст вписывался в современность и растворялся в ней.
В качестве медиального пространства, в котором античные коды трансформировались в блоковский авторский миф, выступает многоуровневая вертикаль европейской культурной традиции: Платон и неоплатонизм, учение гностиков, Ф.Ницше и Вл. Соловьев, русское дионисийство Вяч. Иванова, античность в восприятии Ф.Ф. Зелинского.
Поэт создал ряд собственных мифопоэтических комплексов, восходящих к древнегреческой мифологии (мифа о Прокриде и Кефале, комплекса мифов, связанных с античными представлениями о судьбе, гностического учения о Софии);
Доминирующая функция в организации творимого Блоком мифа принадлежит архаической категории Рока, воплощением которого является женский персонаж;
5. Путь лирического героя - путь узнавания своей судьбы, своей
участи, скрытой за различными женскими масками. Только
через этот путь он познает самого себя и открывает смысл
собственного существования, неразрывно связанного с
героиней, ее двойственной сущностью.
Методология исследования.
Тема диссертационного исследования требует обращения к трудам Г.С. Кнабе, Л.И. Савельевой, Т.Г. Мальчуковой, С.А. Кибалышка, в которых были намечены
7 теоретические подходы и конкретные методики изучения проблемы взаимодействия культур и литератур России и греко-римского мира. Методологические базой данной работы являются также труды М.Л. Гаспарова, Д.М. Магомедовой, Н.Г. Арефьевой, посвященные изучению влияния античности на творчество писателей Серебряного века, в особенности В. Брюсова, Вяч. Иванова, И. Анненского, В. Волошина.
Общей теоретической базой исследования являются работы С.С. Аверинцева, В.Н. Топорова, IO.M. Лотмана, З.Г. Минц, предлагающие методики общефилологического комплексного исследования, включающего, наряду с традиционными в литературоведении методами (историко-литературным и историко-сопоставительными подходами), культурологическую составляющую: структурно-семиотический и мифопоэтический анализ.
Научная новизна исследования.
В данной работе впервые рассматривается вопрос о соотнесенности основного блоковского мифа с контекстами греческой мифологии. Уточняются функции гностического мифа о Софии-Ахамот, организующего сюжет I тома лирической трилогии о странствиях Мировой Души. Сделаны выводы об онтологическом содержании основного блоковского мифа, в котором доминирующей является архаическая категория Рока, тесно связанная с древнейшими представлениями о двойственности женского начала. Мотивы и образы выше обозначенного мифологического комплекса рассматриваются в качестве архетипической основы лирического сюжета и лирических персонажей блоковской «трилогии вочеловечения».
Теоретическая значимость исследования определяется тем, что в ней развивается методика мифопоэтического анализа в сочетании с принципами историко-культурного и историко-литературного исследования. Вследствие этого подхода, появляется возможность выявления новых аспектов в осмыслении проблемы «Серебряный век и античная культура», новых граней исследования и осмысления неомифологизма в литературе серебряного века.
8 Практическая значимость работы.
Материалы и результаты диссертационного исследования могут быть использованы при чтении общих и специальных лекционных курсов по истории отечественной литературы XX века, при проведении практических занятий и спецсеминаров по творчеству Александра Блока и литературе Серебряного века, при подготовке учебных пособий по методике мифопоэтического анализа. Апробация работы.
Отдельные разделы диссертации обсуждались на заседаниях аспирантского семинара кафедры, излагались в виде докладов на научно-практической конференции «Духовные и материальные основания русского бытия» (Омск, 2003), на межвузовской научной конференции «Реальность. Человек. Культура. Константы и универсалии» (Омск, 2003), на второй Международной научной конференции «Литературная традиция: культурно-художественные коды и взаимодействия» (Омск, 2004), на Международной научной конференции молодых филологов (Эстония, Тарту, 2004), на международной конференции «Русская филология: Язык. Литература. Культура» (Омск, 2006), на научных и научно-практических конференциях филологического и философского факультетов Омского государственного педагогического университета.
По теме диссертации опубликовано 7 статей. Структура диссертации.
Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии, включающей 231 источник.
Мифологическая основа женских образов в лирической трилогии А.Блока и в драме «Песня судьбы»
Рассматривая актуальный для Блока античный комплекс мифов, как широко известных, так и периферийных, выделим, прежде всего, следующие мифологические сюжеты. Во-первых, это гностический миф о Мировой Душе, образы которого восходят к троянской мифологии (пленная Мировая Душа представляется в образе Елены Троянской). На связи авторского мифа Блока с этим сюжетами указывали З.Г.Минц, Д.М.Магомедова. К этому комплексу мы считаем необходимым добавить мифы о ГТрокриде и Кефале, сюжетные линии которых, или их отдельные фрагменты, неоднократно воспроизводятся как в драмах, так и в лирике поэта. Данные мифы имеют некое общее сюжетное ядро, которое оказывается коррелятивным сюжету и коллизиям авторского мифа поэта.
Уже многие современники поэта (А. Белый, С. Соловьев, С. Городецкий и др.) придавали большое значение гностическому мифу о пленной Мировой Душе для понимания блоковской лирической трилогии в целом. В блоковедении впервые на него обращает внимание З.Г. Минц, отмечая, что в сознании Блока он был актуализирован философскими изысканиями Вл. Соловьева и раннее творчество поэта прошло под знаком «Вечной Женственности» (153). Позже Д.М. Магомедова обратила внимание на гностический миф в связи с толкованием драмы «Песня судьбы» (140), а И.С. Приходько рассмотрела путь «вочеловечения» Блока через гностический вариант пути (как в рамках указанной драмы, так и всего творчества поэта в целом). Такой подход объяснял возможность сочетания «возвратного и поступательного движения» (182, с. 51), при этом возврат знаменовал не «дурную бесконечность», а «торжество воссоединения». Во всех работах, посвященных гностическим мотивам в творчестве Блока, исследователей интересует, прежде всего, их соотнесенность с проблемой становления лирического героя. В нашей работе контекст гностического мифа более подробно рассмотрен в связи с эволюцией женского персонажа лирической трилогии.
Итак, коротко напомним основное содержание этого мифа, акцентируя внимание на его женских образах.
В основе общегностической системы (гностицизм имел несколько вариантов) лежит идея абсолютной полноты бытия (мира эонов). В сфере чисто трансцендентного бытия находится совершенный эон (праотец всего, начало начал). Он содержит в себе абсолютную возможность всякого бытия как мысль. Абсолютное бытие было создано из потенциальной мысли первоэона и силой его воли. Всего было произведено тридцать эонов, которые составили полноту этого бытия - Плерому. Последний из них - София, в страстном порыве пожелав приблизиться к праотцу всего, первоэону, нарушила иерархическую жизнь Плеромы, ее замкнутость как целого, за что была изгнана в бездну (127, с. 242-307).
А. Белый в "Воспоминаниях о Блоке" писал: "Вся мировая история -часть биографии этой Софии, падение, распадение ее, возвращение, смещение сфер, разделение, - все это отражает поэзия Блока ... от первого тома, ко второму описана драма схождения Софии, Ее изменение в Ахамот" (58, с.264). Эта интерпретация блоковского мифа как сюжета о нисхождении Мировой Души представляется нам чрезвычайно актуальной.
Результатом падения Софии становится появление ее дочери Ахамот. Лишенная светлого начала своей матери, она лишь воплощение ее страстных томлений. Порожденная одной Софией, без участия мужского зона, Ахамот являет собой неоформленную субстанцию, вся ее жизнь сводится к состоянию страдания, страха, печали, неведения, София же вновь возвращается в плерому. Однако Христос (в учении гностиков это не богочеловек Иисус Христос, а внеисторическое духовное существо), который спускается к страдающей и пребывающей во тьме Ахамот, вкладывает в нее внутренний образ Плеромы как бессознательную идею, «чтобы изгнанница, кроме скорби разлуки, могла чувствовать и некое светлое предощущение вечной жизни» (193, с.321). Таким образом, сущность Ахамот становится двойственной: темно-светлой и демиургически - хаотической. После этого Христос удаляется в Плерому, а Ахамот, лишенная возможности последовать за ним, впадает в смятение, из которого возникают все материальные стихии (вода - слезы Ахамот, физический свет - сияние ее улыбки), из ее страхов появляются сатана и демоны, из ее стремления к утраченному появляется Демиург. Демиург (космический ум) - творец материального мира и человека. В последнего София-Ахамот вкладывает высшее духовное начало.
Гностический, как и соловьевский, а вслед за ними блоковский варианты мифа о Мировой Душе предполагают возможность возникновения света из тьмы: героиня для них явлена как "Темного Хаоса светлая дочь". Но, если гностики и Блок допускают и момент ее превращения (из света во тьму), причем для них этот процесс необратим, тьма господствует над миром, то для Соловьева эта необратимость невозможна: При мерцании долгом заката, Пред минутной дремотою дня, Что погиб его свет без возврата, В эту ночь не уверишь меня. «Усебя»(16,с.127).
Миф о похищении в драме «Песня судьбы» А.Блока
Элементы мифологического сюжета о похищении встречаются практически во всех драматических произведениях А.Блока. В «Балаганчике»
Арлекин уводит у Пьеро Коломбину, в «Короле на площади» Дочь Зодчего увлекает за собой поэта, обрекая его на гибель, в «Незнакомке» Господин уводит Незнакомку, пока Голубой занят своей мечтой, а Поэт погружен в пьяный сон. В драме «Песня судьбы» сюжет похищения становится центральным и является ключом к ее прочтению.
Он отсылает нас к целому комплексу античных мифов, связанных не только с мотивом похищения и поиска героини, но и с мотивом похищения прекрасного смертного вечно юной богиней. Суть данного сюжета сводится к влюбленности небесного божества в смертного, следующим за ней похищением и попытке последнего избежать этой любви. Данная схема лежит в основе следующих мифологических сюжетов: Селена и Эндимион, Афродита и Адонис, Эос и Кефал, Эос и Орион. Можно предположить, что данные мифы стадиально предшествуют «мужским» мифам похищения, которых сохранилось гораздо больше: Зевс и Ио, Зевс и Европа, Аполлон и Дафна, Пан и Сиринга, Лебедь и Леда и пр. Эти мифы принадлежат более позднему времени, времени патриархата, и в значительно меньшей степени, чем предыдущие, соотносятся с сюжетом блоковской драмы.
Сюжет «Песни судьбы» коррелирует с одним из древнейших мифов о похищении, с мифологическим циклом, посвященном греческому герою Кефалу. На наш взгляд, именно этот цикл в наибольшей степени типологически соотносится с сюжетным развертыванием содержания с драмы Блока. Немаловажным представляется и тот факт, что мифологический сюжет о похищении Кефала был достаточно хорошо известен в литературной среде Петербурга начала XX века. Прежде всего, благодаря тому, что он достаточно часто упоминался в античной литературе, переживавшей в это время «второе рождение» в России. Как известно, например, у Еврипида в его трагедии «Ипполит» об этом герое говорится следующее: ... Эос лучезарная Похитила Кефала, чтоб любить его, К богам. Однако в сонме небожителей Они остались и не ропщут, думаю, На то, что победила их слепая страсть (11, с. 190).
Интерес к этому мифу не угасал на протяжении всей истории европейской культуры. Миф о Кефале был одним из популярных сюжетов драматических произведений в эпоху Возрождения (например, драма «Кефал» Николо да Корреджо), в 17 - 18 веке он был поставлен на сцене благодаря произведениям Кьябреры «Похищение Кефала», Арди «Прокрида», Кальдерона «Кефал и Прокрида» и т.д. на этот же сюжет были созданы такие оперы, как «Прокрида и Кефал», «Аврора и Кефал» Кайзера, «Прокрида и Кефал» Гретри и «Аврора и Кефал» Гофмана, оказавшего большое влияние на Р. Вагнера, фигура которого была очень значима для Блока.
Весьма значимым представляется тот факт, что Франциско Арайя, неаполитанский композитор, автор и постановщик первой оперы в России (1736 год), в 1762 г. создает и первую оперу на русском языке (автор либретто - А.П. Сумароков), название которой «Цефал и Прокрис», также указывает на миф, лежащий в основе сюжета.
Данный мифологический сюжет был достаточно широко распространен и в изобразительном искусстве. Ему посвящены работы Пьеро ди Козимо, Джулио Романо, Паоло Веронезе, Аннибале Карраччи, Николо Пуссена и пр.
Метафорический комплекс судьбы в ранней лирике А. Блока
Как уже неоднократно указывалось, и в лирической трилогии, и в прозе Блока путь героя неразрывно связан с женскими образами. В пути, не отмеченном знаками Ее присутствия, для героя нет смысла. Соединение с героиней означает для него исполнение своего предназначения, своей судьбы. Проблема заключается в том, что облик женского персонажа постепенно приобретает двойственные черты. Вместе с этим судьба героя становится столь же неоднозначной.
В блоковедении сложилась традиция связывать образ судьбы в основном с героиней второго тома лирической трилогии и драмы «Песня судьбы» -Фаиной (как авторской персонификацией данной категории). Столкновение героя с ней - это кульминационный момент в развитии его пути. Однако мотивы пути и выбора будущей судьбы (и того образа, в котором она персонифицируется) определяются еще в первом томе. Здесь судьба воплощается в ряде символов, связанных с культурной традицией осмысления и оформления данной категории - это метафоры пути, перекрестка, пряжи, чаши. Очевидно, что эти образы несут в себе мифопоэтические смыслы.
Данный метафорический комплекс играет не менее важную роль для понимания структуры художественного мира А. Блока, чем персонифицированный образ судьбы в цикле «Фаина». В своей статье «Поэтика Александра Блока» В. Жирмунский писал, что Блок - поэт метафоры. «Метафорическое восприятие мира он сам признает за основное свойство истинного поэта, для которого романтическое преображение мира с помощью метафоры - не произвольная поэтическая игра, а подлинное прозрение в таинственную сущность жизни...» (82, с.206). Метафора была необходима Блоку не только для поэтического пересотворения мира, но в принципе была самим способом мышления о нем. Особенность этого «способа», «стиля» мышления поясняет в своей работе о метафорическом сознании Э. Кассирер (99). Он выделяет два типа мышления: метафорическое и дискурсивно-логическое. По его мнению, метафорическое осмысление мира является мифологическим и языковым, оно стягивает представление о мире в одну точку, единый фокус. Таким образом, определение Блока как поэта метафоры еще раз акцентирует тот факт, что он живет и мыслит мифом. Обращение к знаковому комплексу судьбы подчеркивает нерушимую связь его поэтического мышления с самыми древними пластами культуры, хранящими созданные мифологическим сознанием образы, в которых выделен и запечатлен субстрат вечного в потоке времени. А ведь именно запечатление вечного считал Блок главной задачей художника: «Пока не найдешь действительной связи между временным и вневременным, до тех пор не станешь писателем, не только понятным, но и кому-либо на что-либо, кроме баловства, нужным» (2, VII, с. 118).
Метафора пути и особенно перекрестка как выбора, определения собственной судьбы - одна из самых распространенных в различных культурных традициях (германо-скандинавской, славянской, античной и пр.). Это еще раз указывает на полигеиетичность используемых Блоком образов. Однако нам, в связи с темой работы, представляется важным определить, какие смыслы данной метафоры актуализирует контекст античной культуры.
Прежде всего, в древнегреческой (а вслед за ней древнеримской и новоевропейской) традиции путь героя связан с его инициацией, которая осмысливается как смерть и новое рождение героя. М. Элиаде говорит о том, что инициация воспроизводит ситуацию возникновения хаоса и нового творения из него упорядоченного космоса (225, с.342-344). Можно сделать вывод, что путь - это становление героя, обретение им собственно героического статуса. В пути он находит, прежде всего, себя, уясняет свою природу и судьбу.
С космологизацией пространства хаоса связаны все двенадцать подвигов Геракла, победа Персея над Горгоной Медузой, избавление Тесеем Афин от дани Миносу и убийство Минотавра, поиск и образование нового государства Энеем. Причем, будущая судьба героев окончательно решается именно в тот момент, когда они вступают на избранную дорогу. Так, судьба Ахилла становится необратимой после того, как он отправляется к Трое, предпочтя долгой жизни - долгую славу (Ил., IX, 410-415сл.). Путь Одиссея домой растягивается на десять лет после того, как он и его спутники, оскорбив Посейдона, нарушают и предостережение, которое получают в царстве мертвых, не убивать священных быков Гелиоса (Од., III, 445сл.).
Отметим два характерных для античной семантики пути свойства. Первое: герой почти всегда знает, к чему приведет, выбранный им путь (долгой жизни, славе, гневу богов и т.д.). Второе: сам путь, его конечная цель всегда определяются героем самостоятельно и, в конечном счете, этой целью всегда является самореализация. Образ героини практически никогда не влияет на становление героя, не играет решающей роли в выборе и прохождении предназначенного ему пути. Даже в мифе о Елене Троянской, где все события связаны именно с женским персонажем, возвращение Елены не является для героев их личной, конечной целью, они добывают себе не невесту, а славу. Так, подвиги Геракла не заканчиваются после его встречи с Деянирой; подвиг Персея заключается не в спасении Андромеды, а в освобождении Эфиопии от морского чудовища. Изначально в его действиях нет цели поиска невесты, хотя после освобождения Андромеда становится женой своего спасителя.
Персонифицированный образ судьбы во втором томе лирической трилогии Блока и драме «Песня судьбы»
Если в первом томе трилогии тема судьбы явлена через «скрытые знаки» и оппозиция - воля лирического героя / воля судьбы - еще четко не определяется, то во втором томе (особенно в цикле «Фаина» и частично в «Снежной маске») эта оппозиция задана вполне открыто и, на наш взгляд, имеет однозначное решение. Говорить об этой оппозиции как о сформировавшейся позволяет прежде всего, то, что во втором томе мы обнаруживаем не просто абстрактную идею судьбы, выраженную только на знаковом уровне, но ее персонификацию в определенном женском образе. Функцию рока здесь выполняет Снежная маска. Кроме того, персонифицированная судьба получает имя Фаина как в драме «Песня судьбы», так и в разделе «Фаина», в основу которого положены стихи из раздела «Песня судьбы» сборника «Земля в снегу» (1908г.).
Сам Блок в письме Брюсову об основном цикле раздела «Фаина» -«Заклятие огнем и мраком» - писал, что он непосредственно примыкает к
«Снежной маске» (2, VIII, с. І 84). Таким образом, героиня второго тома, именуемая Незнакомкой и Снежной маской, получает конкретное женское имя. Главное отличие Фаины от ее предшественниц - ее большая воплощенность и определенность.
В переводе с древнегреческого имя Фаина означает «сияющая». Этимология имени не раскрывает ни характер, ни функцию судьбы. Зачем же Блок избирает именно это, кажущееся ничем не мотивированным имя? Ведь в сложившейся культурной традиции существует множество имен, обозначающих судьбу, особенно много их в античной традиции, где понятие судьбы определило сам феномен культуры: Гея, Фемида, Ананке, Немезида, Дике, Мойры, Эринии, Тихе, Фортуна и др. На наш взгляд, это не случайно. Любое из них актуализировало, выдвинуло бы на первый план, прежде всего, всеобщий, тотальный характер этого явления. Для Блока судьба - это, конечно, онтологическая категория, но помимо этого она имеет и частный характер: это судьба конкретного человека - лирического героя в «трилогии вочеловечения» и Германа в драме «Песня судьбы». Именно поэтому, используя различные атрибуты древнегреческих богинь, исполняющих функции судьбы, для создания образа Фаины, автор избегает упоминания их имен.
Он обращается к знакам и символам судьбы, которые в олимпийской мифологии принадлежали разным богиням: это меч Дике, крылья и плеть Немезиды, змеи и факел Эриний, корабль Тихе, пряжа и веретено Мойр и Ананке. Однако такое разделение атрибутов было не всегда. Оно происходит в эпоху героической мифологии, когда утверждается мужской пантеон верховных богов, становится популярным сюжет поединка бога - демиурга с хтоническим чудовищем; целью этого поединка было перемещение «табличек судьбы» или права управлять миром от женской стороны к мужской (91, с.42). В античности отзвук этого сюжета угадывается в мифе о Дельфийском оракуле. Изначально оракул принадлежал земле - Гее, затем перешел к титаниде Фемиде, богине правосудия, передавшей его через свою сестру Фебу
Аполлону (91, с.42), который тоже именуется Фебом, что в переводе с латинского означает «солнце». Таким образом, знание судьбы переходит не только от женской стороны к мужской, но и снизу вверх (из мрака в свет). Контроль богов над судьбой усиливается, бессознательное начало подчиняется разуму. По определению А.Ф. Лосева, боги становятся выше Судьбы (125, с.334-339). Происходит укрощение стихийного начала, которое находит выражение и в распределении атрибутов некогда единой богини между богинями олимпийского периода.
Воссоединение всех атрибутов в одном образе позволило Блоку на типологическом уровне не только создать собирательный образ судьбы, но еще раз воссоздать архетипический образ древней богини, амбивалентная природа которого наиболее точно соответствовала образу его собственной героини. Данный античный контекст необходим для дальнейшего прояснения семантики имени лирической героини и смысла ее функций в тексте.
В разделе «Фаина» второго тома героиня предстает как весна, жизнь, возлюбленная, судьба и смерть. Встреча с ней как с судьбой происходит уже в первом стихотворении этого раздела: Вот явилась. Заслонила Всех нарядных, всех подруг, И душа моя вступила В предназначенный ей круг.
«Вот явилась. Заслонила...» (4, II, с.175). Глагол «являться» имеет особое значение в мировой культуре. С древнейших времен им обозначали появление таинственных, высших сил на земле. Один из самых известных в народе евангельских сюжетов - «Явление Христа народу». Христианское обозначение этого действия получило название епифании. В гомеровской традиции этот глагол употребляется в связи с обозначением появления высших сил. Причем, как и в христианской, это не просто нисхождение небожителей на землю, а момент их открытого появления перед людьми в своем истинном облике.
