Содержание к диссертации
Вступление.
Общая проблематика и структура диссертации
Глава 1. Особенности мировоззрения и политического самоопределения Блока после Октября
Глава 11. Отражение идейной эволюции Блока в поэтическом творчестве SV
Глава 111. Основные особенности послеоктябрьской прозы Блока в связи с его обще- ственно=служебной деятельности ^. U - ' .' v
І.Блок в Театрально^литературной комиссии и ТЕО Наркомпроса
2.Блок в издательстве "Всемирная литература"
З.Блок в Секции исторических картин
4.Блок в Профессиональном Союзе Деятелей Художественной Литературы и издательстве З.И.Гржебина
5.Блок в Большом Драматическом Театре
6 Литературно-общественная деятельность Блока в Вольной Философской Ассоциации и Союзе поэтов
Глава 1У. Эдиционно-текстологические проблемы послереволюционной прозы Блока1^'
Заключение 310
Введение к работе
Послереволюционное творчество составляет наименее изученную часть наследия Блока. Этому не противоречит факт, отмеченный еще Н.Венгровым: "В большой нашей литературе о Блоке, созданной писателями, критиками и литературоведами за годы советской власти, работы о вершине его поэзии, романтической поэме "Двенадцать" занимают приметное место"(5,19,С380). Со времени написания книги Н.Венгрова миновало почти три десятилетия, и количество работ, посвященных блоковской поэме, только возросло, но это не сделало послереволюционное творчество достаточно изученным. Исключительная сосредоточенность исследователей на поэме "Двенадцать" сводит все проблемы творчества последних лет жизни к содержанию и поэтике этого произведения, несмотря на то, что после его создания Блок прожил еще три с половиной года творческой жизни.
Попытки вырвать поэму из контекста остального творчества предпринимались уже в откликах на смерть поэта. "Состарится "Незнакомка", сгорбится "Прекрасная Дама", сгниет "Балаганчик", порастет лопушником "Куликово поле", но имя Блока, торжественно несомое на красном щите рабочими руками "Двенадцати" красногвардейцев, войдет "державным шагом" во все хрестоматии нашей революционной литературы, сколько бы ни выли "шелудивые псы" высокомерного Парнаса",— писал современник (4,53). Точка зрения, выраженная в этой заметке, с неодобрением обсуждалась в близком окружении Блока (5,88,Кн.3,С.801). Но подобный подход утвердился в последующих работах. Его отражением можно считать книгу А.Волкова "Очерки русской литературы конца XIX и начала XX веков", где сказано: "Начав свой поэтический путь книгой мистических стихов о Прекрасной Даме, Блок завершил его грозным проклятием старому миру, прозвучавшим с особой силой в замечательной поэме "Двенадцать". От бесплодной романтической мечты — к реальной действительности, к революции,— таков путь Блока..." (5,22,С502)
Разумеется, не все исследователи полностью игнорировали факт, что после создания поэмы "Двенадцать" Блок продолжал творить три с лишним года и создал целый ряд произведений, среди которых множество статей и рецензий. Но оценка всех последующих созданий находилась в прямой зависимости от того, какое значение придавалось поэме.
Особенно наглядно это проявляется при сопоставлении отзывов эмигрантских и советских литературоведов и критиков.
Русскую эмиграцию только смерть Блока примирила с поэмой, "простив" которую, в качестве смягчающего обстоятельства эмиграция ссылась на последующее творчество, в котором находила свидетельство глубокого раскаяния. Для примера приведем два отзыва из эмигрантских изданий, первый из которых появился вскоре после смерти Блока: "Где было взять Блоку последних лет, увидавшему вместо чудесного пресуществления "угля в алмаз" новую чудовищно-ироническую гримасу истории, нужную веру? Блок умер от непереносимости для чуткой души вида этой искаженной гримасы, и еще раньше его умерла его поэзия" (4,54). Второй отзыв опубликован спустя десятилетие, и свидетельствует о том, что отношение к послереволюционному творчеству в среде эмиграции по существу не менялось: "Революция налетела шквалом на него, обессиленного, и на мгновенье ослепив и оглушив его своим хаосом - исторгла было из его души гордые гимны "Скифам" и "Двенадцати", "Катилине"... Но пронесся революционный смерч и, оставшись сам с собой, Александр Блок с отчаянием увидел, что совсем близко к нему подошла гибель..." (4,56,СЗ).
Точку зрения русской эмиграции суммарно можно выразить так: считая создание поэмы заблуждением, результатом кратковременного ослепления, она истолковывала все последующее творчество как покаяние, пик которого приходится на публичное чтение речи "О назначении поэта" на юбилее Пушкина в Доме Литераторов. Подобный взгляд отчасти унаследован некоторыми западными специалистами по творчеству Блока. Так, Р.-Д.-Б.Томсон в своем исследовании "Блок и Октябрьская революция" писал о "глубочайшем разочаровании поэта в революции" в последние годы жизни (5,191,С.223). Но западные ученые не совсем единодушны в своих суждениях. Американский литературовед Ф.Д.Рив отказывается признавать поэму "Двенадцать" произведением политическим, считая главным ее содержанием историю любви Катьки, Петьки и Ваньки, а политические ассоциации - "не столько намеренными, сколько просто случайными" (5,188,С203). Такое мнение имеет в западном литературоведении и других приверженцев. Английский литературовед С.Хейкл в исследовании, специально посвященном поэме "Двенадцать", подчеркивал, что задача поэмы — не изображение конкретных событий, а прорыв в "мир высшей реальности", где происходит движение музыкальных волн священного безумия (5,193,С.184). Более подробный обзор концепций блоковского творчества содержится в диссертации Шейлы Айер (5,2) и статье А.А.Соколова (5,158), поэтому нет смысла здесь на них останавливаться.
Советские литературоведы и критики в оценке послереволюционного творчества Блока выработали схему, во многом схожую с той, которой придерживалась эмигрантская критика, но резко отличающуюся расстановкой политических акцентов: поэму "Двенадцать" принято рассматривать как вершину творчества и глубокое историческое прозрение Блока, а все последующие его создания как свидетельство неспособности удержаться на достигнутой высоте. Эта точка зрения также нашла свое выражение уже в откликах на смерть поэта. "Блок был первым русским поэтом,- писал Е.Зозуля,- гениально откликнувшимся на Октябрьскую революцию, решительно порвавшим со старым миром и, несмотря на тяжкие страдания - не вернувшимся к нему" (4,35,С.З-4). Этот взгляд отстаивал К.Федин, писавший о последних днях поэта: "...С Блоком отошла прежняя старая эпоха, та, которая, дожив до революции, сделала шаг в ее владения как бы показав, куда надо идти, и упала обессиленная тяжестью своего дальнего пути" (5,168,С.231).
Этот взгляд прочно утвердился в советском литературоведении. Например, Л.И.Тимофеев писал: "Творческий подъем Блока в 1918 году таил в себе глубокие противоречия. Его творчество могло дать ярчайшую вспышку, но она не превратилась в устойчивое и сильное, длительное творческое горение"(5,166,С.П6). Эволюцию Блока после "Двенадцати" как движение от прозрения к утрате понимания происходящего рассматривал Б.Соловьев: "Поэт не видел, что же придет на смену выдохнувшемуся и ставшему реакционным гуманизму старого общества, устремлял свой взгляд не вперед, а вспять, хватался за ржавое, уже непригодное оружие, снова обращался к образу Христа, а потому и оказывался в кругу тех же метафизически-неизменных и идеалистических христианских представлений о морали, только мешавших ему понять истинную природу нового, социалистического гуманизма, присущего передовым людям нашей эпохи и не нуждающегося в санкции христианской или какой-либо другой морали" (5,159,С.724).
Так называемая "ограниченность" Блока объясняет, по мнению Б.Соловьева, и особенности последующей эволюции: "Да, Блок во многом не понимал нового этапа рево люции, характера, ее путей, ее созидательной работы и с сожалением усматривал всего лишь угасание "стихийности" там, где было укрепление организованности, сплоченности, дисциплины, творческого начала. Но он был верен революции, ее конечным целям и все свои силы, весь свой труд отдавал ей. Это было его гордостью, его подвигом, который он совершал сурово и неуклонно, как некое служение, подобное служению и подвигу рыцаря" (Тамже,С775).
Сходную точку зрения на послереволюционный путь Блока отстаивал П.Громов в монографии "А.Блок, его предшественники и современники":" Общественно это говорило о том, что Блок-поэт дал новой культуре максимум того, что он мог дать. Строителем новой культуры как художник он уже дальше не мог быть /.../ Блок прежде всего болезненно ощущает свое выпадение из общего поступательного потока нового этапа культуры /.../ Отсюда - трагическое чувство своих больших связей со старым типом культуры, чем с новым, рождающимся /.../ Это чувство гибели старой личности и своего индивидуального выпадения из мира, растущего "в упругих ритмах", и является определяющим в последнем звене трагедийной эволюции Блока"(5,41,С.531-532). Советские критики и литературоведы долгое время оставались единодушными в отрицании сложной послереволюционной эволюции Блока. Даже там, где делались робкие попытки признать очевидный факт, что отношение Блока к революции в конце жизни сильно изменилось, его колебания пытались интерпретировать как малозначительные и частные несогласия с "правдой Октября", а самого поэта продолжали рисовать неким "рыцарем революции".
Впервые вопрос о самостоятельном смысле и значении послереволюционного творчества Блока поставил Л .К.Долгополов в ряде своих работ. В монографии "На рубеже веков" о послеоктябрьских исканиях сказано: "Свидетель исторической смены эпох, Блок пытается ответить на вопрос, самый значительный для всего русского девятнадцатого века (Блок ощущает его постоянно за своей спиной),- о том, что же ожидает человека впереди, что ожидает Россию, Европу, Человечество в ближайшем будущем. И он увидел в революции зарождение новой гармонии, которую несет с собой пришедшая в движение стихия. Личность получает новое качество, но вместе с личностью происходит и преображение мира, с которым она нераздельно слита" (5,51,С. 144).
Эта же мысль получила развитие в его исследовании "Александр Блок", где указано на новый характер, который приобретает творчество Блока после Октября: "Под влиянием октябрьских событий произошло как бы рождение нового поэта; все, написанное Блоком в послереволюционные годы\стоит особняком на фоне его прежнего творчества. Блок здесь не просто утверждает одноЖ отрицает другое, не просто разъясняет свою точку зрения - он вырабатывает, обосновывает новую позицию, как бы самому себе доказывая безошибочность сделанного выбора, правильность избранного пути" (5,48,СЛ84).
Постановка вопроса об особом характере послереволюционного творчества Блока представляется необычайно важной, хотя в рамках указанных работ Л.К.Долгополова, где речь шла о творческом пути поэта в целом, он не получил надлежащей проработки. Более того, послереволюционное творчество Блока в целом исследователь оценивал достаточно скептически: "Поэма "Двенадцать" и стихотворение "Скифы" оказались последними поэтическими произведениями Блока. Стихов он после этого практически не писал, если не считать попыток продолжить поэму "Возмездие", которые ничем не завершились. Кончилась эпоха, кончилось и поэтическое творчество. Блок прожил после революции еще три с половиной года. Это были самые трудные в жизни поэта годы. Он пишет статьи и рецензии, много переводит, выступает с докладами, участвует в заседаниях, в работе редакционной коллегии организованного Горьким издательства "Всемирная литература" (Там же, 204).
Сходным образом характеризует послереволюционное творчество А.Блока и английская исследовательница А.Пайман в монографии "Жизнь Александра Блока", получившей заслуженно высокую оценку в нашем литературоведении. А.Пайман солидаризируется с Л.К.Долгополовым, рассматривая Александра Блока как своего рода Иоанна Крестителя нового мира: "Вокруг него рушился старый мир, из обломков которого возникает мир новый. Он не предполагал увидеть этот мир. Он принадлежал уходящей эпохе и ненадолго пережил ее. Но миссия его - встретить этот мир на пороге, приветствовать и благословить его, ускоряя его движение, это и был час Александра Блока" (5,187, Vol.2,C274).
Дальнейшим шагом по пути осознания самостоятельной значимости и сложности послеоктябрьской эволюции Блока стали публикации А.В.Лаврова, часть из которых делалась в соавторстве с С.С.Гречишкиным. Особенно важное значение имела публикация и предисловие А.В.Лаврова к переписке А.А.Блока с Ивановым-Разумником, впервые констатировавшие влияние, которое оказал этот публицист и критик левоэсеровской ориентации на формирование блоковского восприятия революции. Но об этой переписке речь пойдет ниже, здесь же процитируем важное для настоящей работы предисловие С.С.Гречишкина и А.В.Лаврова к публикации дневниковых записей А.Белого, где о послереволюционных исканиях Блока сказано: "Романтическая односторонность восприятия революции Блоком предопределила разлад с пореволюционной действительностью, выразившейся в неприятии Блоком "политического" аспекта происшедших эпохальных событий, "политику" он считал враждебной "духу музыки", в его отчужденности от основных принципов и конкретных направлений деятельности нового государства. Настроения душевной угнетенности и отчаяния в последнюю пору жизни Блока усугублялись, как уже неоднократно отмечалось, и затянувшимся поэтическим молчанием, и изнурительной, подчас неблагодарной литературно-организационной работой, и бытовыми неурядицами, и различными мерами бюрократического характера. Особенно болезненно воспринимал поэт вновь обозначившиеся приметы столь ненавистного ему буржуазного уклада жизни" (5,88,Кн.З,С.789-790).
Вышеуказанные исследования создавали предпосылки для дальнейшей работы в указанном направлении. Настоящая работа ставит своей задачей целостное изучение послереволюционного творчества Блока и особенностей его развития на этом этапе. Не подвергая сомнению исключительное значение, которое приобрела поэма "Двенадцать" как для самого поэта, так и для всей послеоктябрьской русской литературы, исходным тезисом настоящего исследования является факт, что поэма не только подводила итог предшест- вующего творчества поэта, но и открывала новый этап в его развитии, обладавший рядом специфических черт. Изменилось прежде всего содержание творчества Блока, а затем изменению подвергся характер его идейной эволюции.
Идейное самоопределение Блока ознаменовано в эти годы недолгим, но тесным и содержательным сближением с партией левых эсеров, на что впервые обращает внимание настоящая работа. Это сближение обусловило политизацию таких важнейших его послереволюционных произведений, как статья "Интеллигенция и революция", поэма "Двенадцать" и стихотворения "Скифы", появление которых существенно изменили общественную и творческую репутацию Блока. Пережитый им в период сближения с левыми эсерами политический подъем определил существенным образом и глубину последующе- го разочарования, что и предстоит показать в настоящей диссертации.
Еще одним важным и неизученным аспектом творческой эволюции Блока после Октября, на который также обращает внимание настоящая работа, является изменение соотношения между стихами и прозой: написанное прозой резко преобладает количественно над созданным в стихах. Исследователи почти не придавали значения этому факту и не пытались дать ему объяснение. Вскользь упомянула об этом первый биограф Блока М.А.Бекетова, считавшая прозу поэта памятником его вынужденной служебной деятельности, не придававшая ей никакого художественного значения и потому считавшая, что после революции Блок практически ничего не писал. "По свойству своей натуры он считал, - писала М.А.Бекетова, - что нельзя совмещать свободное творчество со службой. Что-нибудь одно: или быть писателем, или служить", - говорил он. И потому его муза умолкала всякий раз, когда судьба заставляла его служить" (4,14,С. 179). Но большой том прозы, содержащий такие принципиальные сочинения, как статьи "Крушение гуманизма", "Без божества, без вдохновенья", письмо "О театре" и др. вряд ли согласуются с утверждением, что муза Блока умолкает.
Единственный исследователь, задумавшийся над причинами преобладания прозы над стихами, был Павел Громов.В своих размышлениях над этой проблемой он развивал мысль, что в послеоктябрьском творчестве возрастает эпическое начало, не отвечающее внутренним возможностям Блокаялирика. Результатом этого несовпадения я стало обращение к прозе: "Работа над прозаическими произведениями, по существу говоря, показывает, в каких широких внутренних и исторических аспектах, не умещающихся в лирику, виделся Блоку последних лет жизни творческий субъект его поэзии. Но прозаиком Блок не стал, да и не мог стать по своим внутренним данным. Переплескивание через границы поэзии говорило о больших по замыслу возможностях блоковского лирического субъекта. Но она же говорила о том, что стих этим смыслам не подчиняется, ушел от них. Поэтическая система Блока была завершена"(5,41,С531). С точки зрения П.Громова,., обращение к прозе связано с невозможностью воплотить нараставшие эпические тенденции в стихах; при этом самостоятельное значение блоковской прозы умаляется, если не отрицается вовсе.
Настоящая работа вопрос о причинах изменения соотношения между стихами и прозой рассматривает под иным углом зрения, включая его в целостный контекст изучения творческого развития поэта этих лет. Основной отличительной особенностью блоковской биографии этих лет является огромная общественно-служебная деятельность, в рамках которой создавалось большинство статей и сочинений в прозе этих лет Это один аспект проблемы. Но содержание написанных статей не сводимо к выполнению служебных заданий: проза в неменьшей степени выражает и заветные мысли Блока этих лет, она гораздо полнее, чем стихи, отражает идейную эволюцию поэта, и в тяготении к прозаическим жанрам отражается отчасти и естественный ход творческого развития. Вот почему вопрос об изменении соотношения прозы и стихов в настоящем исследовании рассматривается в двух аспектах. Первым является изучение связи прозаических сочинений со служебной деятельностью. Вторым - изучение того, как отражается идейная эволюция поэта в его статьях этих лет.
Огромная общественно-литературная деятельность Блока после Октября изучена далеко не полностью и крайне неравномерно. Если работе Блока в Театральном отделе Народного комиссариата по просвещению посвящен целый ряд работ, о которых речь пойдет ниже, то его деятельность в издательстве "Всемирная литература", Секции исторических картин, Профессиональном Союзе Деятелей Художественного слова, Вольной философской ассоциации и др. совсем не изучена. Это подсказало еще один аспект настоящей работы - изучение конкретного содержания различных направлений служебной деятельности Блока, его работы в различных общественных и государственьгх учреждениях. Связь этой деятельности с творчеством указанного периода составляют еще одну проблему, осветить которую стремится настоящая работа. Это аспект исследования имеет исключительно важное значение для послереволюционной прозы Блока, которую принято группировать в изданиях его сочинений по местам его службы. Обоснованность подобной группировки также рассматривается в рамках настоящей диссертации.
Такова проблематика данного исследования, подсказавшая его структуру. Первым этапом настоящей работы стало изучение конкретного содержания общественной и служебной деятельности Блока. С этой целью был привлечен новый круг источников, прежде всего архивных, которые впервые вводятся в научный обиход. С этой целью был тща тельно обследован фонд Тетрального отдела Народного комиссариата по просвещению, находящийся в трех архивохранилищах - Центральном государственном архиве Октябрьской революции и социалистического строительства в г. Ленинграде, Центральном государственном архиве РСФСР, и фонде А.Блока (ф.654) Рукописного отдела Института русской литературы (Пушкинского Дома) РАН. Кроме того, был обследован фонд Канцелярии Императорских театров в Центральном государственном историческом архиве СССР (г. С.-Петербург), в ведении которого находился Театрально-литературная комиссия, где также служил Блок. Изучены были также материалы издательства "Всемирная литература" в Архиве Горького (ИМЛЙ), где обнаружены новые документы, связанные с работой Блока в Секции исторических картин. Тщательно проработаны были все материалы фонда Вольной философской ассоциации и фонда Профессионального Союза Деятелей Художественного Слова в Рукописном отделе ИР ЛИ. В результате были выявлены многочисленные протоколы заседаний всех тех учреждений, в которых сотрудничал Блок, и на их основе составлены хроники, которые печатаются в приложении к главе 111 настоящей диссертации в порядке следования разделов. Эти хроники представляют ре- -альное содержание служебной деятельности Блока этих лет, которая впервые восстановлена во всей доступной на сегодняшний день полноте. Не составлена только хроника работы Блока в Большом Драматическом Театре, поскольку небольшой архивный фонд театра не содержит никаких существенных дополнений, касающихся его работы здесь; все наши сведения об этой работе так или иначе базируются на записях самого Блока, которые мы не сочли нужным дублировать.
Помимо задачи охарактеризовать общий объем работы, проделанной Блоком в советских учреждениях, хроники позволяют по-новому обрисовать послереволюционное окружение Блока, круг общения которого в эти годы существенно расширился и изменился. Известно, что до революции поэт вел достаточно замкнутый образ жизни причины своей необщительности он объяснял в письме от 7 декабря 1916 года матери: "Современные люди в большом количестве хороши разве на открытом воздухе, но жить с ними в одном хлеву долгое время бывает тягостно" (VIII,115). Служебная деятельность заставляет Блока в эти годы тесно соприкасается с большим количеством самых разных людей. Эти новые послереволюционные связи Блока изучены весьма односторонне. Большое коли чество работ посвящено теме "Блок и Горький", к отношениям которых нам предстоит обратиться в главе 111, в разделе, посвященном работе в издательстве "Всемирная литература" . Неоднократно в связи с публикацией дневников и воспоминаний освещалась тема "Блок и Чуковский" (5,88,Кн.2,С.232-272), целый ряд работ, правда, оперирующих по преимуществу одними и теми же фактами, посвятили И.А.Чернов и С.В.Белов теме "Блок и Алянский", обзор этих работ также помещен в главе 111.. Важными представляются работы, где впервые обозначены были темы "Блок и Зоргенфрей" (5,178), "Блок и Лариса Рейснер"(5,180), и такая центральная для послереволюционного творчества тема как "Блок и Иванов-Разумник" (5,88,Кн.2,С,36б-414; 5,194), и отчасти связанная с ней тема "Блок и Ремизов" (5,40,С20). Относительно изученной можно считать тему "Блок и Мережковские" благодаря исследованию З.Г.Минц (5,112) и дополнениям, которые сделала к ней Д.М.Магомедова в неопубликованном сообщении на конференции по творчеству Д.С.Мережковского в Институте мировой литературы. При всей важности указанных работ для изучения связей Блока с теми или иными деятелями культуры следует отметить, что в эти годы окружение Блока принципиально изменяется: после опубликования статьи "Интеллигенция и революция" и поэмы "Двенадцать" Блок подвергается своеобразному бойкоту, от него отходят даже такие близкие друзья как Вл.Пяст и (на короткое время) В.Зоргенфрей, полностью прерывают отношения Мережковские и многие другие. Блок находился долгое время в состоянии духовной изоляции. Взамен этого наступает период, когда огромное значение приобретает общение по службе и общественной деятельности. Хроника содержит полезные сведения для изучения нового блоковского окружения этих лет, точно также как она помогает расшифровке многочисленных упоминаний о встречах с рядом людей в записных книжках.
На основе составленных хроник и изучения служебных и общественных связей написаны главы, посвященные отдельным сторонам деятельности Блока. Главный вопрос, который решает каждая из них - связь и влияние служебной деятельности Блока на создание конкретных произведений этих лет, а также на творчество этого периода в целом.
Эти неизученные и малоизученные аспекты послереволюционного развития Блока и составили предмет исследования в настоящей работе, определяя ее структуру. Глава первая посвящена послереволюционной эволюции мировоззрения Блока и его меняющемуся отношению к Октябрьской революции. Глава вторая ставит вопрос о поэтическом развитии Блока в указанный период, новом характере, который приобретает его поэзия. Глава третья диссертации характеризует основные направления общественной и государственной деятельности Блока и освещает историю создания статей в связи с этой деятельностью, демонстрируя ее влияние на прозу этих лет. В приложении к отдельным разделам третьей главы помещена хроника, обобщающая все имеющиеся на сегодняшний день сведения о деятельность поэта в тех конкретных государственных и общественных организациях, о которых идет речь в разделе. Это позволяет полнее раскрыть контекст, в котором создавались статьи и рецензии Блока, тем самым вплотную подводя нас к проблеме циклизации блоковской прозы, ставшую главным предметом рассмотрения главы четвертой. До сих пор циклизация послереволюционной прозы Блока базировалась на "ведомственном", если можно так выразиться, принципе, ее группировали по местам его службы. Глава четвертая посвящена проблеме: образует ли служебная деятельность Блока жесткие границы, в которые были заключены те или иные направления его размышлений этих лет, и являются ли эти границы обязательными для группировки блоковской прозы в изданиях его сочинений, или творческая мысль поэта развивается по своим внутренним законам, игнорируя эти преграды.
Таким образом, послереволюционное творчество Блока рассматривается в диссертации в нескольких аспектах, что позволяет создать обобщающую картину его самоопределения в указанный период. Результаты этого исследования будут иметь значение для ответа на важнейший вопрос послереволюционной биографии Блока: почему столь бесплодными оказались все его попытки включиться в строительство новой культуры, о чем писал он в итогах 1921 года, если эти попытки начинались с искреннего желания найти точку приложения тем силам, которые ощущал Блок в себе ("Да, у меня есть сокровища, которыми я могу поделиться" - VII,328) и почему нереализованной оказалась задача, о которой в статье "Интеллигенция и революция" Блок говорил так: "Переделать все. Устроить так, чтобы все стало новым; чтобы лживая, грязная, скучная, безобразная наша жизнь стала справедливой, чистой, веселой и прекрасной жизнью" (VI, 12).
Все ссылки на произведения Блока в тексте диссертации даются по восьмитомному собранию сочинений под ред. Вл.Орлова (2,5). Римские цифры указывают номер тома, арабские - страницу). Знаком ЗК в скобках и указанием на страницы даются ссылки на издание: Александр Блок. Записные книжки. М., 1965.
