Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Фразеологические единицы с анималистическим компонентом как особые элементы языковой системы 8
1.1. Понятие фразеологической единицы с анималистическим компонентом 8
1.2. Источники деривации фразеологизмов с анималистическим компонентом 14
1.3. Формальные классификации фразеологизмов с анималистическим компонентом 29
1.4. Семантический аспект фразеологизмов с анималистическим компонентом 49
1.5. Основные коммуникативные функции фразеологизмов с анималистическим компонентом 57
ГЛАВА 2. Функционально-прагматический аспект фразеологических единиц с анималистическим компонентом в испанском языке 68
2.1. Прагматический подход к исследованию языковых явлений 70
2.1.1. Понятие прагматики в современной лингвистике 70
2.1.2. Соотношение прагматики и смежных лингвистических областей 80
2.1.3. Основные единицы и категории прагмалингвистики 85
2.2. Прагматическая характеристика испанских фразеологизмов с анималистическим компонентом 92
2.2.1. Прагмасемантическая типология фразеологизмов с анималистическим компонентом в испанском языке 95
2.2Л. 1. Номинативные фразеологизмы 97
2.2.1.2. Эмоционально-оценочные фразеологизмы 102
2.2.1.3. Фразеологизмы, выражающие запланированное коммуникативное воздействие на адресата речи 120
2.2.2. Особенности реализация испанских фразеологизмов с анималистическим компонентом в процессе коммуникации 131
ГЛАВА 3. Когнитивный аспект фразеологических единиц с анималистическим компонентом в испанском языке 146
3.1. Понятие языковой картины мира и ее значение в плане формирования национального сознания 147
3.2. Национально-культурная специфика испанских ФЕАК как имманентных составляющих языковой картины мира 153
3.3. Символический характер анималистического компонента в составе испанских фразеологизмов как фактор
формирования этнокультурного стереотипа 168
Заключение 191
Список использованной литературы
- Источники деривации фразеологизмов с анималистическим компонентом
- Семантический аспект фразеологизмов с анималистическим компонентом
- Соотношение прагматики и смежных лингвистических областей
- Национально-культурная специфика испанских ФЕАК как имманентных составляющих языковой картины мира
Введение к работе
Однако анализ нормативных источников не позволяет утверждать, что указанные гарантии носят системный характер, или, по крайней мере, являются сбалансированными. Традиционно исследователями проблемы отмечается низкий уровень активности законодательных органов субъектов Феде-. рации, сочетающийся с невысоким качеством законодательных предложений, внесение которых сопровождается отсутствием обратной связи между Государственной Думой Федерального Собрания Российской Федерации и регионами. В нормативно-правовых актах субъектов Российской Федерации, как правило, отсутствуют положения, посвященные взаимодействию как с федеральным парламентом (на стадии обсуждения внесенного законопроекта), так и с аналогичными органами других субъектов Российской Федерации (на стадии подготовки и внесения законопроекта).
Сегодня мы подошли к такому этапу функционирования парламента, когда можно с уверенностью сказать, что Федеральное Собрание состоялось как стабильный и эффективный орган законодательной власти, а парламентаризм стал неотъемлемой частью политической системы2. Для повышения эффективности его работы несомненный интерес вызывают вопросы право вого регулирования реализации права законодательной инициативы органами государственной власти субъектов Российской Федерации, что сыграло роль определенного стимула к изучению данной проблематики. Одной из целей работы является подготовка на основе сделанных выводов предложений по устранению существующих проблем в данной сфере.
В пользу данного вывода свидетельствуют и данные статистики. В 2006 году на рассмотрении в Государственной Думе находилось 972 законопроекта, внесенных законодательными органами субъектов Российской Федерации в 1996-2006 годах (в том числе совместно с другими субъектами права законодательной инициативы). В 1996 году ими было внесено 3 законопроекта, в 1997 - 4, в 1998 - 2, в 1999 - 2, в 2000 - 8, в 2001 - 3, в 2002 -16, в 2003 - 39, в 2004 - 68, в 2005 - 264, в 2006 - 563.
По состоянию на 1 января 2007 года завершено рассмотрение 444 законопроектов законодательных органов субъектов Российской Федерации, рассмотрение 528 законопроектов не завершено. Из 444 законопроектов, рассмотрение которых завершено, 32 - законы о внесении изменений в действующие законы. При этом проекты каждого из 32 принятых законов были внесены одним субъектом права законодательной инициативы .
Данные проблемы, их недостаточная изученность и разработанность, существенная значимость для государственного развития Российской Федерации способствовали выбору темы в качестве предмета диссертационного исследования.
Степень научной разработанности темы. Современная российская государственность, несомненно, связана со становлением современного рос сийского парламентаризма, вырабатываются опыт взаимодействия различных ветвей власти в формировании правового поля такого взаимодействия. В юридической литературе существует немало работ, посвященных изучению теоретических и практических основ функционирования парламента в России4.
Законодательный процесс и проблемы взаимодействия федеральных органов государственной власти и органов государственной власти субъектов Российской Федерации занимают важное место в науке конституционного права. Повышение научного интереса к ним вызвано продолжающимся развитием федеративных отношений в России, а также непрерывным накоплением практики парламентаризма. В то же время следует отметить, что недостаточное внимание уделяется процедурному (процессуальному) аспекту взаимодействия двух уровней власти, и, как следствие, в литературе несоразмерно мало (учитывая важность проблематики) комплексных исследований, посвященных процедурным гарантиям права законодательной инициативы субъектов Российской Федерации и правовым механизмам повышения эффективности существующих.
При подготовке настоящей работы особое внимание уделялось анализу трудов дореволюционных ученых-юристов (Н.М. Коркунов, М.М. Сперанский, Б.Н. Чичерин, А.С. Ященко и др.), а также современных ученых, внесших вклад в разработку теоретических аспектов федерализма (Р.Г. Аб-дулатипов, И.Н. Барциц, А.Н. Лебедев, В.Н. Синюков, И.А. Умнова (Конюхова), Т.Я. Хабриева, Т.Н. Радько и др.).
мая денотативным, сигнификативным или коннотативным аспектами значения анималистического компонента.
2. В большинстве случаев фразеологические единицы с анималистическим компонентом являются носителями константной прагматической информации (языковыми прагмемами) и обладают эмоционально-оценочными параметрами, характеризуя индивида по морально-этическим, интеллектуальным, физическим, внешним и поведенческим признакам. При этом одновременно актуализируется их прагматический и семантический потенциал.
3. Анималистический компонент в составе фразеологизма имеет ярко выраженную национально-культурную специфику, которая предопределяет его ассоциативные связи. В этом плане особо выделяются испанские ФЕ с компонентами «собака», «осел», «бык», «свинья», «лошадь», «кот», «петух» и «муха».
4. Большинство фразеологизмов с анималистическим компонентом представлено исконными оборотами, которые отражают когнитивные, языковые и культурные особенности испаноговорящих этнических общностей и чутко реагируют на социальные изменения, являя собой один из важнейших компонентов национальной языковой картины мира.
нодательного регулирования реализации гарантий права законодательной инициативы законодательных органов власти субъектов Российской Федерации и их участия в законодательной деятельности, на основе которого возможно обоснование ряда теоретических и практических выводов о факторах эффективности реализации указанного права, а также подготовка практических рекомендаций по совершенствованию правового регулирования указанных отношений.
Для достижения обозначенной цели необходимо решение следующих задач, касающихся ввиду широты и разнообразия данных проблем лишь отдельных существенных аспектов рассматриваемой темы:
- определить характер взаимодействия Российской Федерации и ее субъектов в законотворческом процессе с позиции современных представлений в науке конституционного права и практике;
- рассмотреть правила распределения полномочий при формировании общего правового пространства между органами власти Российской Федерации и ее субъектами при разграничении предметов исключительного ведения Российской Федерации, субъектов Российской Федерации и предметов совместного ведения;
- уточнить понятия «юридическая процедура», «согласительная процедура», «законодательная инициатива», «законодательный процесс» с позиции взаимодействия Федерального Собрания Российской Федерации и органов законодательной власти субъекта Российской Федерации на примере Республики Бурятия;
- проанализировать особенности правового регулирования взаимодействия законодательных и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации, а также органов судебной власти при реализации права законодательной инициативы законодательным органом власти субъекта Российской Федерации на примере Республики Бурятия;
нентов [Амосова; Бабкин; Гвоздарев 2005; Жуков; Мокиенко; Roca Pons, 133]. При этом ФЕ могут означать понятия как простые, так и сложные; ср.:
el bicho que pico al tren (букв.: букашка, которая укусила поезд) мелкий пакостник,
hacer pava (букв.: готовить индейку) - насмехаться, издеваться, hecho un salmon (букв.: похожий на лосось) - красный как рак, como sardinas en banasta (букв.: как сардины в корзине) - как сельди в бочке, в тесноте и т.д.
С другой стороны, многие лингвисты относят к фразеологии и такие образования, которые представляют собой суждения, т.е. пословицы и поговорки [Кунин; Курчаткина; Телия 1981 ]; ср.:
hasta los gatos tienen tos (букв.: даже у котов бывает кашель) - нечего пускать пыль в глаза, хватит врать, despues de la liebre ida, palos en la cama (букв.: после того как заяц сбежал, палки в кровати) - после драки кулаками не машут. Вряд ли здесь можно обнаружить целостность значения, свойственную номинативным единицам.
При таком подходе основополагающими критериями (помимо наличия семантического преобразования) считаются устойчивость, т.е. стабильность лексического состава, и воспроизводимость ФЕ в готовом виде в процессе коммуникативной деятельности [Архангельский; Райхштейн; Чернышева; Шанский 1985]. Необходимо отметить, что вышеуказанные признаки неоднозначны.
Безусловно, в обычной речи мы не можем произвольно изменять компонентный состав фразеологизма (например, говорить делать из таракана бегемота вместо делать из мухи слона).
Однако писатели нередко прибегают к различного рода структурно-семантическим трансформациям ФЕ с целью повышения экспрессивности высказывания и усиления желаемого прагматического эффекта:
инициативы в согласительных процедурах на всех этапах движения законопроекта. В диссертации представлена практика взаимодействия законодательного (представительного) органа государственной власти Республики Бурятия с Федеральным Собранием Российской Федерации.
В результате проведенного анализа сформулирован ряд положений, которые выносятся на защиту.
Во-первых, автор на примере Республики Бурятия развивает важнейшую идею федерализма о конструктивном взаимодействии Российской Федерации и ее субъектов, сущностью которого является соглашение как компромисс, как согласование воли и интересов, а. результатом и целью выступает разграничение предметов ведения и полномочий, осуществляемых совместно или автономно.
Во-вторых, Российская Федерация путем принятия федеральных законов конкретизирует и уточняет соотношение предметов исключительного ведения Российской Федерации и ее субъектов и предметов совместного ведения, разрешая конкуренцию смежных, общих и специальных норм ст. 71-73 Конституции Российской Федерации.
В-третьих, взаимодействие органов законодательной и исполнительной власти субъекта (субъектов) Российской Федерации и органов судебной власти на стадии подготовки законопроекта осуществляется в форме согласительных и иных процедур, сочетающихся с ними, и имеет своей целью максимально возможное выполнение требований к содержанию законопроекта, а также выбор наиболее оптимального способа внесения законопроекта в Государственную Думу, используя согласительные процедуры, а также сотрудничество в партийной сфере.
В-четвертых, при переходе к формированию депутатского корпуса на пропорциональной основе наиболее перспективными и требующими правовой регламентации направлениями взаимодействия органов законодательной а воспроизводится в речи в готовом виде, то фразеологизмами можно считать и различные афоризмы, песни, известные стихи и т.д. Следовательно, данный критерий может считаться существенным при определения сущности ФЕ только в синтезе с такими признаками как устойчивость фразеологизма и невыводимость общего значения выражения из значения его компонентов, т.е. идиоматичность.
Одним из важнейших показателей ФЕ также является раздельнооформ-пенность - фразеологизм должен состоять, по крайней мере, из двух компонентов. Но и здесь возникают вопросы: являются ли фразеологическими единицами образования из знаменательного и служебного слова, сочетания двух служебных слов: a caballo (букв.: на коне) - верхом, en cuanto - сразу же, как только и т.д.? Следует ли считать ФЕ устойчивое выражение tela de araiia (букв.: ткань паука, паутина) - тонкая, ювелирная работа, если в современный период развития языка более узуально составное существительное tela-гайа с тем же значением? Таким образом, и здесь не все решается легко.
Как мы видим, понятие фразеологизма неоднозначно трактуется в современной лингвистике и может рассматриваться только на основе комплекса признаков (наличие семантического преобразования, относительная устойчивость компонентного состава, воспроизводимость в речи в готовом виде, раздельнооформленность), а также с учетом таких характеристик ФЕ, как образность, экспрессивность, мотивированность и др., которые в той или иной мере присущи различным типам ФЕ.
В настоящей работе в отношении объекта фразеологических исследований мы придерживаемся концепции испанского лингвиста Л. Руис Гуррильо, которая, используя полевый принцип, представляет фразеологию в виде своеобразного континуума. Прототипом ФЕ являются семантически преобразованные устойчивые выражения, соотносимые с понятием. На периферии фразеологии, по мнению автора, располагаются единицы пословично-поговорочного типа, а также частотные комбинации отдельных лексем - вы родным Хуралом Республики Бурятия, в целом или в ее части. В этом случае
Программа в целом или в ее части признается Совместной программой законопроектных работ Народного Хурала Республики Бурятия и Правительства Республики Бурятия. Совместная программа не исключает права Народного Хурала Республики Бурятия и Правительства Республики Бурятия принимать иные программы и планы законопроектных работ».
• Дополнить статью 26.1 «Обязательное участие Правительства Республики Бурятия в рассмотрении законопроекта в Народном Хурале»:
«1. При обсуждении законопроекта, внесенного в Совместную программу законопроектных работ, обязательность участия представителей Правительства Республики Бурятия в работе ответственного комитета и (или) рабочей группы по подготовке законопроекта определяется ответственным комитетом Народного Хурала.
2. При обсуждении законопроекта, не внесенного в Совместную программу законопроектных работ, обязательность участия представителей Правительства Республики Бурятия в работе ответственного комитета и (или) рабочей группы по подготовке законопроекта определяется Советом Народного Хурала.
3. Председатель Народного Хурала не позднее чем за четырнадцать дней уведомляет Правительство Республики Бурятия о заседании Совета Народного Хурала. В случае отказа Правительства Республики Бурятия от участия в заседании и (или) неявки представителя Правительства Председатель Народного Хурала обязан перенести рассмотрение вопроса на другое заседание либо снять вопрос с рассмотрения. На повторном заседании Совет Народного Хурала вправе принять решение рекомендовать Правительству Республики Бурятия принять участие в работе ответственного комитета и (или) рабочей группы по подготовке законопроекта независимо от отказа или согласия Правительства Республики Бурятия участвовать в заседании и зуются для наименования отдельных объектов животного мира, без обозначения их качеств, отличительных черт и поведенческих особенностей [Клушин, 10]. Как видим, термин «зоосемизм» значительно уже термина «фауноним».
Интересно, что некоторые исследователи отождествляют понятия «зоосемизм» и «зооним» в указанном выше значении [Клушин, 10; Свионтковская, 15]. Однако в большинстве научных работ по лингвистике зооним трактуется как «собственное имя (кличка) животного, в том числе домашнего, содержащегося в зоологическом саду, «работающего» в цирке, в охране, подопытного или дикого» [Подольская, 58].
Зооморфизмы, как правило, относятся к средствам вторичной номинации и представляют собой переосмысленные зоосемизмы, которые используются для характеристики человека, что предполагает перенесение на последнего какого-либо признака, выделенного языковым коллективом в качестве отличительной черты того или иного объекта животного мира. При этом основными стилистическим приемами, обеспечивающими создание высокой степени образности, присущей зооморфизмам, являются метафора, сравнение и квазитождество - «активное, но неполное отождествление двух понятий, когда в рамках высказывания имеется традиционное /нефигуральное/ наименование объекта (часто в качестве подлежащего), с которым активно связывается фигуральное наименования (обычно предикатив)» [Клушин, 11]; ср.
Pedro es un lince (букв.: Педро - рысь) -Педро - проницательный человек.
Термин «анимализм», на наш взгляд, выступает в качестве родового по отношению к терминам «зоосемизм» и «зооморфизм», т.е. может использоваться не только как средство первичной номинации различных представителей фауны, но и употребляется в переносном значении для эмоционально-оценочной характеристики индивида.
Что касается соотношения терминов «анимализм» и «фауноним», то необходимо отметить, что данные понятия пересекаются лишь в плане наименования различных объектов животного мира. Анимализмы не обозначают каче нов, указов Президента Российской Федерации, постановлений Правительства Российской Федерации, регламентов палат Федерального Собрания Российской Федерации, учредительных и законодательных актов субъектов Российской Федерации, регламентов законодательных органов власти субъектов Российской Федерации, договоры о разграничении полномочий между Российской Федерацией и субъектами Российской Федерации. В работе также были использованы материалы из архивов Совета Федерации и Народного Хурала Республики Бурятия.
Кроме того, были использованы результаты интервьюирования членов Совета Федерации, депутатов Государственной Думы, депутатов Народного Хурала Республики Бурятия, работников аппаратов, комитетов и комиссий указанных органов, судей и преподавателей юридических высших учебных заведений (35 человек). При написании автор опирался на личный опыт работы в качестве представителя Народного Хурала Республики Бурятия в палатах Федерального Собрания Российской Федерации (1994-1998 г.г.).
Научная и практическая значимость данного исследования заключается в рассмотрении участия законодательных органов субъектов Федерации в законотворческой деятельности Федерального Собрания Российской Федерации как двухступенчатом процессе, включающем в себя предварительную разработку законопроекта с участием всех заинтересованных органов государственной власти и работу над законопроектом после реализации права законодательной инициативы путем внесения законопроекта в Государственную Думу.
Для надлежащей реализации права законодательной инициативы необходимо изучение проблемы достаточности, полноты и взаимосвязанности его процедурных гарантий, обеспечивающих как максимально эффективную подготовку законопроекта, так и максимально эффективное участие в работе над таким законопроектом. Такая эффективность не является самоцелью, но выступает необходимым условием сбалансированной конкретизации разграничения предметов ведения Конституцией Российской Федерации и одним из важнейших способов реализации конституционного принципа равноправия субъектов Российской Федерации.
На основе проведенного анализа были сформулированы предложения по совершенствованию нормативного регулирования изучаемых отношений. Представляется, что эти предложения могут быть учтены и использованы при регламентации деятельности как законодательных органов власти субъектов Федерации, так и Федерального Собрания Российской Федерации. Кроме того, результаты работы могут быть использованы в преподавательской деятельности.
Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации обсуждались на заседании кафедры истории и теории государства и права Юридического института (Санкт-Петербург) и отражены в 4-х научных статьях, включая журнал, рекомендованный ВАК Министерства образования и науки Российской Федерации для публикаций материалов по докторским и кандидатским диссертациям.
Положения и выводы диссертации апробированы в процессе практической юридической деятельности автора.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы.
Источники деривации фразеологизмов с анималистическим компонентом
Пути образования фразеологизмов с анималистическим компонентом различны: одни сразу создаются прямым сочетанием слов, другие возникают путем переосмысления обычных, свободных словосочетаний, третьи заимствуются из других языков. При этом очевидно, что абсолютное большинство ФЕАК связано с индивидом и окружающей его средой, так как в процессе образования фразеологизмов огромную роль играет антропологический фактор.
Еще Ш.Балли утверждал, что человек всегда стремится одухотворить все, что его окружает [Балли 1961, 221]. Индивид не может представить себе, что природа мертва и бездушна; его воображение постоянно наделяет жизнью неодушевленные предметы, предписывая всем объектам внешнего мира черты и стремления, свойственные человеческой личности.
Действительно, многие ФЕАК восходят к наиболее ранним этапам развития человеческого общества, для которого было характерно так называемое магическое или мифологическое мышление, предполагающее трансформацию объекта из одной сферы бытия в другую, «наименование неотождествляемых объектов изоморфными лексическими единицами» [Лаенко, 135].
Мифологические представления могли быть только образами и символами. Чем индивид примитивнее, тем больше он творит вокруг себя объекты, семантически дублирующие друг друга и воссоздающие его представление о природе. Первобытный человек окрашивал свое тело в цвет тотема-зверя, подводил глаза, брови, ногти. Он выводил на теле изображения тотемных животных, красился кровью, ягодами, глиной, всем тем, что делало из него птицу-тотема или тотема-зверя. Кроме того, человек отмечал те или иные качества животных, которыми хотел бы обладать сам. Отсюда, скорее всего, берут начало, в частности, такие выражения, как: ser un aguila (букв.: быть орлом) - быть проворным, хитрым, бдительным и осторожным, ser un lince (букв.: быть рысью) - быть очень хитрым, проворным и прозорливым и др.
Части тела и органы почитаемого животного наделялись особой магической силой, оберегающей своего владельца и помогающей в трудных ситуациях. Так, англичане до сих пор считают, что зуб барсука приносит удачу в карточной игре. Норвежцы полагают, что коготь птицы выпи, продетый в петлицу мужского костюма, делает человека метким стрелком и удачливым охотником. У многих народов талисманами являются змеи, их зубы и кожа. Африканцы утверждают, что первая змея, увиденная юношей после его посвящения в мужчины, станет талисманом силы, если из нее сделать пояс. И тогда человек сможет победить любого противника, даже превосходящего его в силе и ловкости. Характер подобных символов определяется особенностями быта, вероисповедания того или иного этноса, географическим положением, климатическими условиями и т.п. При этом адекватное восприятие анималистического образа возможно лишь в том случае, если интерпретатору известен «договор», на основании которого и был создан данный символ [Белкина, 3].
В целом ряде древних мифологий отмечается особое почитание некоторых животных, их отождествление с богами. Так, к примеру, для древних египтян кошка являлась олицетворением Бастет, богини радости и веселья, покровительницы плодородия и материнства. За кошкой ухаживали как за самым дорогим существом: при пожаре выносили из дома раньше, чем детей; когда она умирала, вся семья надевала траурные одежды, пела погребальные песни, а в знак горя люди выщипывали себе брови [Кете, 9].
Обожествление отдельных представителей фауны раннеславянским обществом привело к появлению целого ряда антропонимов, связанных с животным миром: Ворон, Сокол, Баран, Белка, Воробей, Кот, Волк, Жеребец и др.
Интересно мнение В.Г. Гака о том, что языковой антропоморфизм (т.е. наделение человеческими свойствами предметов и явлений неживой природы, небесных тел, животных и мифологических существ) характерен не только для первобытного мышления, а является общим законом развития средств номинации в языке [Гак 1967]. Постоянное стремление индивида описывать окружающий мир по своему образу и подобию обусловлено особенностями сознания, поскольку в центре внимания человека всегда находится он сам.
Семантический аспект фразеологизмов с анималистическим компонентом
Семантический аспект фразеологических единиц находится в последние десятилетия в фокусе пристального внимания многих лингвистов по всему миру. Было выпущено огромное количество статей и монографий, посвященных данной проблеме, защищались кандидатские и докторские диссертации. Изучение семантического значения фразеологической единицы с анималистическим компонентом представляется очень важным и для анализа ее функционально-прагматического и когнитивного аспектов, которые требуют учета различных лингвистических и экстралингвистических факторов.
Исследователи едины в том, что фразеологические единицы обладают сложной структурой значения. Емкость семантики фразеологизмов объясняется многими параметрами, в частности, их функцией в отражении материального мира - как уже было сказано, ФЕ чаще всего служат средством вторичной номинации.
Большинство лингвистов полагает, что следует различать две стороны ФЕ: план выражения - материальная оболочка фразеологизма - и план содержания (десигнат), в котором выделяются сигнификативный, денотативный и коннотативный аспекты [Архангельский; Гвоздарев; Кравцов; Кунин].
Под сигнификативным аспектом значения понимается объем информации, выражаемый фразеологизмом в отношении обозначаемого элемента вне-языковой действительности. В денотативный аспект включается предметная соотнесенность ФЕ с лицом, действием, состоянием, ситуацией. Под кон-нотативным аспектом понимается стилистическая, экспрессивная, эмоциональная и оценочная окраска ФЕ.
При этом фразеологическое значение, как правило, основывается на метафорическом или метонимическом переносе, что было объектом нашего внимания ранее, а также на сравнительном образе, через которые обозначается денотат и дается его коннотативная характеристика в сигнификате [Кравцов, 5 - 6]. В значении ФЕ могут преобладать как рационально-экспрессивные, так и эмоционально-оценочные семы. Однако если в семантике фразеологизма преобладают рационально-экспрессивные компоненты, они являются основой формирования эмоционально-оценочного фона.
Таким образом, семантика ФЕ, и в особенности фразеологизма с анимали-стичесикм компонентом - явление сложное и многостороннее, так как их значение заключается в особом способе представления сегмента объективной действительности, т.е. в сигнификативном и коннотативном аспектах. Фразеологизм чаще всего не только обозначает денотат, но и, как полагает А.И. Черная, одновременно его характеризует и выражает отношение к нему адресанта [Черная, 185-186], хотя среди слов тоже можно выделить интенсификаты, которые и называют какой-либо признак, и содержат указание на высокую (низкую) степень его проявления [Шейгал, 5].
Как единицы переосмысленные и выполняющие номинативно-характеризующую функцию, фразеологизмы по типу синтагматических отношений являются лексически связанными и для реализации значений требуют сочетаемости со словами определенных тематических групп [Павленко, 68]. Если у коммуникантов нет намерения использовать ФЕ для каламбура, то при воспроизведении фразеологизмов необходим контекст, достаточный для их распознавания, отграничения от сходных по внешней форме сочетаний слов и интерпретации. При этом должно воспроизводиться не только денотативное содержание ФЕ, но и ее коннотативные свойства - экспрессивность, эмоциональная и стилистическая окраска.
Высокий удельный вес коннотации в значении фразеологизмов, и в особенности фразеологизма с анималистическим компонентом, отмечается многими лингвистами. По определению В.Н. Телия, «коннотация - это семантическая сущность, узуально или окказионально входящая в семантику языковых единиц и выражающая эмотивно-оценочное и стилистически маркированное
отношение субъекта речи к действительности при ее обозначении в высказывании, которое получает на основе этой информации экспрессивный эффект» [Телия 1986,5].
Коннотация не накладывается на денотативное содержание ФЕ, а находится в сложном единстве с ним, так как существует не только рациональное, но и чувственное познание действительности.
Н.А. Вострякова отмечает, что коннотация фразеологизма имеет ту же природу (обусловленную экспрессивной функцией языка), что и коннотация слова и, соответственно, аналогичную структуру, т.е. состоит из оценочного, эмотивного, экспрессивного, образного и стилистического компонентов [Вострякова, 28].
Оценочность - это компонент коннотации, отражающий положительное или отрицательное суждение носителей языка о том, что входит в предметно-логическое значение фразеологизма. В зависимости от наличия в семантике признака оценочное ФЕАК делятся на оценочные и неоценочные, т.е. выполняющие только номинативную функцию в речи. Оценочное значение фразеологизма по сравнению со словом интенсивнее, рельефнее.
Объективная оценка представляет собой отражение в языковой единице результатов квалификативно-познавательной деятельности человека, которая основана на совокупности общественного опыта языкового коллектива и признанных в нем норм. В то же время оценка носит и субъективный характер, так как зависит также от субъекта оценки. Одни и те же явления объективной действительности могут по-разному оцениваться разными субъектами и одним и тем же субъектом в различные периоды его жизни.
Соотношение прагматики и смежных лингвистических областей
В настоящее время прагматика, как было сказано ранее, является одним из самых перспективных направлений лингвистического исследования и находится в состоянии постоянного развития и совершенствования. В связи с этим достаточно сложно установить четкие границы данной науки, так как предмет ее исследования постоянно расширяется, охватывая все новые языковые и внеязыковые феномены. Так, по словам Дж. Вершуерена, прагматика включает в себя весь комплекс когнитивных, социальных и культурных языковых факторов и их совокупное воздействие на жизнь индивида (индивидов) [Ver-schueren, 1].
При этом особые споры вызывает вопрос о соотношении прагматики и семантики как смежных лингвистических областей. За последние десятилетия оба направления претерпели значительные изменения как в плане объекта исследования, так и в понимании того места, которое они занимают в лингвистике, в связи с чем взгляды на прагматику и семантику, представленные в современной лингвистической литературе, носят достаточно проблемный характер и зачастую противоречат друг другу. Так, С. Дэвис сравнивает ученых, которые занимаются прагматикой и семантикой, с двумя воюющими лагерями: «размахивая флагом, они совершают набеги на чужую территорию и с криком: «Это мое!» стараются захватить то один объект, то другой; самые отчаянные объявляют войну на всех фронтах и пытаются завоевать всю вражескую территорию и полностью разрушить лагерь противника» [Davis, 686].
В вопросе о соотношении прагматики и семантики обнаруживаются три основные позиции, при этом радикальные точки зрения (семантицизм и праг-матицизм) имеют гораздо меньше адептов, чем взгляды умеренного толка (комплементаризм).
Так, согласно некоторым ученым, прагматика полностью поглощается семантикой, и ее существование как самостоятельной области лингвистики становится излишним (семантицизм). Этим, в частности, объясняется появление в ряде научных работ таких понятий как «глубинный синтаксис» {deep syntax), а также тот факт, что пропозиции (хотя и имеющие прагматическое обоснование) загоняются в рамки «семантико-синтаксической химеры» под названием «семантаксис» (semantax), дабы не нарушать единство и неделимость лингвистики, где все подчинено законам синтаксиса [Fraser, 725].
Сторонники прагматицизма, считая предметом семантики отношения языковых форм и значений, а предметом прагматики отношения форм, значений и определенных ситуаций (или типов ситуаций), подчеркивают, что прагматика, в полном смысле этого слова, включает также семантику и синтактику или, по крайней мере, их предполагает [Austin; Sperber]. Таким образом, любые семантические и синтаксические исследования не могут быть адекватными без обращения к прагматическим фактам и объяснениям.
Большинство лингвистов, позицию которых разделяем и мы, придерживается более умеренных взглядов на решение данного вопроса {комплемента-ризм) [Carston; Leech; Levinson]. В частности, прагматике отводится собственное поле деятельности, где она может спокойно заниматься изучением языковых явлений, взаимодействуя с другими научными направлениями, но в то же время отличаясь от них предметом своего исследования, а также рядом других показателей.
При этом, как правило, считается, что семантика изучает отношение языковых единиц к обозначаемым ими предметам, процессам и явлениям, а прагматика рассматривает их функционирование в условиях конкретной ситуации общения с учетом личностных параметров коммуникантов [Davies, 124; Jucker, 830; Katz, 14]. В связи с этим разграничение семантического и прагматического в единицах языка проводится по линии значения и употребления в речевой коммуникации. Так, сферой исследования семантики является буквальное значение, т.е. способы смысловой интерпретации предложений и их фрагментов в нейтральном контексте. Прагматика же занимается интерпретацией предложе ния или высказывания в «обогащенном» контексте, который включает в себя предшествующий связный текст, убеждения и ожидания участников коммуникации, их взаимоотношения, взаимные обязательства, совокупность имеющихся знаний и т.п. В связи с этим К. Бач и Р. Кемпсон полагают, что различие между прагматикой и семантикой основывается на тех же принципах, что и различие между предложениями и высказываниями, лингвистической (грамматической) и экстралингвистической информацией [Bach, 80; Kempson, 139].
Интересно, что И.П. Сусов предлагает различать собственно прагматику, имеющую дело с коммуникативной деятельностью, социальными и речевыми действиями, их целями, мотивами, интенциями говорящих и ожиданиями слушающих и, в общем-то, безразличную к характеру тех или иных языковых средств, их структурным и субстанциальным особенностям и т.п., и прагматику как часть семантики, своего рода прагмасемантику или интенцио-нальную семантику, рассматривающую коммуникативно-интенциональное значение как результат отражения структуры коммуникативных действий в тесной связи со структурными и субстанциальными свойствами языковых знаков [Сусов 1980,13]. Подобный подход, как было сказано ранее, близок нашему пониманию прагматики, включающему в себя как широкое ее толкование (прагматика как прагмалингвистика), так и узкое (прагматика как один из аспектов значения языковой единицы).
Встречаются и другие позиции различения семантики и прагматики. Так, Дж. Газдар предлагает проводить разграничение между семантикой и прагматикой согласно критерию истинности. Та часть высказывания, которую можно считать истинной или ложной, относится к области семантических исследований. Все остальные аспекты значения высказывания относятся к области исследования прагматики [Gazdar]. При этом Н. Фоушен подчеркивает, что в фокусе внимания прагматики находятся именно коммуниканты и ситуация общения, тогда как истинность высказывания или его грамматико синтаксическая структура носят для прагматики второстепенное значение [Fotion, 709].
Таким образом, можно сделать вывод о том, что семантика изучает бинарную оппозицию формы и значения, прагматика же рассматривает триединые отношения между субъектом, формой и значением. Рассуждая о месте прагматики в современной лингвистике, нельзя не упомянуть и о соотношении прагмалингвистики с такими дисциплинами, как стилистика и риторика.
Национально-культурная специфика испанских ФЕАК как имманентных составляющих языковой картины мира
Одновременно с ростом интереса к особенностям мыслительных процессов и языковой ментальности, в современной лингвистической литературе прослеживается тенденция к активному изучению фразеологии. Причину такого внимания к этой подсистеме языка мы видим, прежде всего, в соединении фразеологии с когнитивистикой и этнолингвистикой. Активное изучение языковой и фразеологической картин мира («отражения во фразеологической системе связей и отношений, существующих в самой объективной действительности» [Сердюкова, 115]), в первую очередь, связано с возрождением интереса к этнической самобытности, которая, в частности, проявляется в своеобразном членении окружающего мира с помощью значимых единиц разных уровней.
По мнению многих исследователей, фразеологический состав языка выполняет функцию некого зеркала, в котором лингвокультурная общность идентифицирует свое национальное самосознание. Именно фразеологизмы отражают особое видение мира, ситуации, свойственное носителям каждого языка [Пенталь, 84; Фирсова 2007,45].
Об исконном, национальном характере ФЕ, как было отмечено ранее, могут свидетельствовать различные лингвистические и экстралингвистические факторы, в частности, наличие в качестве одного из компонентов фразеологизма этнокультурных реалий, имен собственных, топонимов, фольклорных образов и т.д.: encontro Sancho con su rocin (букв.: встретился Санчо со своей клячей) два сапога пара (Санчо - одно из типичных испанских имен, преимущественно крестьянское), gato de Madrid (букв.: мадридский кот) - коренной мадридец, уроженец Мадрида (изначально котами называли промышляющих в Мадриде воров), villa del oso у del madrono (букв.: город медведя и земляничного дерева) Мадрид (по геральдическим атрибутам на городском гербе), la galga de Lucas (букв.: борзая Лукаса) - человек, которого никогда нет на месте в нужную минуту (tio Lucas - дядюшка Лукас - фольклорный персонаж, который часто фигурирует в испанских сказках и пословицах), a cada cerdo le llega su San Martin (букв.: для каждой свиньи наступает свой день Св. Мартина) - век веревочке не виться (в Испании обычно забивают свиней в день Св. Мартина - 11 ноября) и др.
Фразеологические единицы позволяют воссоздать духовно-ценностную систему этноса, поскольку их употребление спонтанно, повседневно, но в тоже время основано на постоянной актуализации традиции. Таким образом, анализ ФЕ позволяет судить о значимости тех или иных ценностей и артефактов в обществе и об отношении к ним.
С этой позиции фразеологизмы с анималистическим компонентом, отражающие ментальные и лингвокультурные особенности соответствующих социумов, являют собой один из важнейших компонентов языковой картины мира. ФЕАК способны охарактеризовать самые разные стороны действительности - от абстрактных отношений и форм существования материи до социальной организации общества, демонстрируя при этом глубинные связи не только между однородными, но и между разнородными явлениями окружающего мира.
Интересно, что фразеологические единицы, основанные на сравнении человека с животным, не так часто совпадают в разных языках, как это может показаться на первый взгляд. Универсальность во фразеологии выражается через дефиницию (дескриптор), особенность, индивидуальность и, конкретно, выбор стереотипов - через образную внутреннюю форму [Черданцева 1996, 69]. Обращение к внутренней форме ФЕ (образно-метафорической или символьной по своей основе) позволит, как представляется, выявить существенные межъязыковые различия, фиксирующие несовпадения в интерпретации определенных фрагментов действительности разными языковыми сообществами.
Итак, для решения поставленных задач наиболее важным представляется изучение образной составляющей фразеологизмов с анималистическим компонентом, так как, во-первых, именно здесь могут быть обнаружены нетривиальные различия между языками (набор актуальных значений, представленных во фразеологии, как известно, в достаточной степени универсален [Рай-хштейн]) и, во-вторых, различия такого рода, как правило, оказываются культурно маркированными. Представители царства фауны имеют в национальном пространстве устойчивые ассоциации и «эталонных» носителей.
