Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Организация и устройство Псковской Православной Миссии 21
1.1 . Предпосылки образования Псковской Православной Миссии 21
1.2. Каноническое положение и церковный статус Псковской Православной Миссии 34
1.3. Прибалтийский экзархат и Псковская Миссия в планах немецкой оккупационной власти 40
1.4. Отношение советской власти к Псковской Православной Миссии 46
1.5. Состав и структура Псковской Православной Миссии 55
Глава 2. Псковская Православная Миссия и церковное возрождение на оккупированной территории 69
2.1. Хозяйственный отдел Псковской Православной Миссии 69
2.2. Благотворительная и социальная деятельность Миссии 72
2.3. Возрождение церковно-приходской жизни 90
2.4. Миссионерская работа и духовное просвещение в рамках служения Псковской Православной Миссии 106
2.5. Псковская Миссия и возрождение церковной школы. Христианская работа с детьми и молодежью 115
2.6. Богословские Курсы в Вильно, как пример духовной школы на оккупированной немцами территории 137
Глава 3. Псковская Православная Миссия и церковная дисциплина 150
3.1. Принципы церковного управления и церковной дисциплины в документах экзаршего Управления в 1941-1942 гг. 150
3.2. Принципы церковного управления и церковной дисциплины в деятельности Псковской Православной Миссии 152
Заключение 175
Список использованных источников и литературы 185
- Предпосылки образования Псковской Православной Миссии
- Каноническое положение и церковный статус Псковской Православной Миссии
- Хозяйственный отдел Псковской Православной Миссии
- Принципы церковного управления и церковной дисциплины в документах экзаршего Управления в 1941-1942 гг.
Введение к работе
Одной из ключевых точек российской истории, несомненно, является Великая Отечественная война. Этот период неизменно привлекает внимание многих исследователей, хотя по-прежнему, как и в советское время, по этой теме не хватает объективных, глубоких работ.
Последние годы в российском обществе и в отечественной исторической науке постепенно возвращается понимание того, что решающий вклад в генезис русской государственности, в формирование национального самосознания, в рождение культуры и духовной памяти внесло именно христианство. Отсюда происходит возрастающий интерес к вопросам, касающимся истории православной церкви в России, в том числе к теме взаимоотношений Русской Православной Церкви и советского государства.
Актуальность проблем, связанных с церковным возрождением на временно оккупированных территориях СССР в 1941 - 1944 гг., определяется особой ролью православной церкви в жизни общества на всех этапах истории России, тем более усиливавшейся в годы испытаний (войн, государственных кризисов и национальных потрясений). Если о патриотической деятельности Русской Православной Церкви в ходе Великой Отечественной войны написано немало, то положение и служение православной церкви на оккупированных немцами территориях по-прежнему изучено недостаточно. К тому же до сих пор в оценке легальной деятельности православной церкви в оккупации порой используются идеологические штампы и пропагандистские "советские" методы, далекие от научного принципа историзма, а это в свою очередь приводит к реставрации старых мифов и необоснованных обвинений в адрес ее служителей. Здесь мы сталкиваемся с проблемами, вызывающими острый интерес среди исследователей и в обществе в целом. Проблемы эти касаются таких явлений как коллаборационизм и истинный патриотизм. Изучение деятельности Псковской Миссии, ее решающего вклада в процесс духовного подъема, церковного возрождения и сплочения мирного населения на занятых немцам территориях, поможет найти верный подход к оценкам тех или иных фактов сотрудничества с оккупационными властями.
Весьма интересен и практически ценен, прежде всего, миссионерский аспект деятельности Псковской Миссии. Псковская Православная Миссия в своей работе использовала опыт дореволюционного миссионерского служения, а также опыт приобретенный и выработанный в православной среде русского зарубежья в эмиграции в 20-30-е годы (в том числе в Латвии и Эстонии). Этот синтез приводил порой к появлению новых форм христианского просвещения, что несомненно важно для изучения духовного наследия русской диаспоры, а также может стать замечательным образцом и источником дальнейшего исследования для современных православных миссионеров.
Сама возможность и востребованность деятельности Псковской Православной Миссии помогает опровергнуть устоявшийся миф об успехе атеистической пропаганды среди граждан СССР накануне войны. Духовный потенциал в народной среде продолжал сохраняться, несмотря на все усилия коммунистической партии и правительства советского государства, а при возникновении особых условий этот потенциал проявился, прежде всего, в процессах церковного возрождения в период немецкой оккупации. Этот факт говорит о важности духовного аспекта в жизни общества (его становления, здорового существования и выживания в экстремальных условиях) и каждого человека в отдельности.
Положение православной церкви на оккупированной немцами территории требует внимательного и кропотливого изучения еще и потому, что это поможет в объективной разработке большой темы, посвященной Великой Отечественной войне.
Целью настоящего исследования является комплексное изучение наиболее важных аспектов деятельности Псковской Православной Миссии и основных результатов ее работы. Изучая деятельность Миссии, мы более полно и объективно можем представить процессы церковного возрождения на временно оккупированных территориях СССР.
В связи с поставленной целью исследования можно определить и его основные задачи:
реконструировать историю создания Псковской Православной Миссии, уделив при этом внимание ее структуре и составу;
определить степень участия в организации Псковской Миссии клириков Прибалтийского Экзархата и лично митрополита Сергия (Воскресенского);
установить, как складывались отношения Прибалтийского Экзархата и Псковской Миссии с Московской Патриархией;
показать основные направления практической работы Миссии - открытие и освящение храмов, совершение богослужений, христианских таинств и треб, организация и руководство ремонтом храмовых зданий;
описать благотворительную и социальную деятельность Псковской Миссии -материальную и духовную помощь беженцам, военнопленным Красной армии, детям сиротам;
привести примеры миссионерской, просветительской и духовно-образовательной деятельности Миссии, которая была адресована и взрослым, и молодежи, и детям (проповедь, внебогослужебные беседы, уроки Закона Божьего, церковные и духовные школы);
7) проанализировать отношение оккупационных властей к Псковской Православной
Миссии и то, как воспринимались труды православных миссионеров партизанскими
формированиями, являвшимися зачастую полномочными представителями советской власти на
Северо-Западе оккупированных областей СССР;
8) рассмотреть основные принципы церковного управления и церковной дисциплины в
Прибалтийском Экзархате и Псковской Миссии.
Изучение истории деятельности Псковской Православной Миссии и процесса церковного возрождения на Северо-Западе России в 1941-1944 гг. началось в СССР только в 1960-е годы. Первые исследования советских историков имели общий характер, обусловленный их партийно-идеологической позицией в отношении к церкви и религии. Даже труды православной церкви на ниве социальной (помощь военнопленным, беженцам, устройство детских приютов, церковных школ и т.д.) подвергались безусловной критике и вменялись в обвинение в антисоветской и контрреволюционной деятельности. О Псковской Православной Миссии здесь говорилось немного в ряду других примеров церковной деятельности в годы немецкой оккупации.1 Так, например, А. Валентинов, рассматривая процесс церковного возрождения на оставленных советской армией территориях, высказывал мысль о том, что открытие православных храмов было выгодно немецким оккупантам, а православное духовенство, служившее в них (храмах), таким образом, содействовало немецким захватчикам в порабощении советского народа.2 Другой автор -И. Михалев, подвергая безжалостной критике процесс церковного возрождения и позицию Русской Православной Церкви в условиях оккупации, безосновательно утверждал, что митрополит Сергий (Воскресенский) был провозглашен по инициативе немецких властей главой Русской Православной Церкви на оккупированных территориях.3 Несколько позже начали появляться работы, где основное внимание было сосредоточено на деятельности православной
1 Валентинов А. Религия и церковь в СССР. М., 1960;
Михалев И. Церковь в прошлом и теперь. Казань, 1962;
Суглобов Г.А. Союз креста и меча. М, 1969.
2 Валентинов А. Указ. соч. С.20-22.
3 Михалев И. Указ. соч. С.29-30.
церкви в Прибалтике и Северо-Западе России.4 По своей антицерковной направленности авторы этих исследований продолжали дело своих предшественников. Отличительной чертой является то, что особое внимание здесь уделялось личности экзарха Прибалтики Сергия (Воскресенского) и Псковской Православной Миссии. При этом авторы в пылу антицерковной критики допускали серьезные ошибки. Г. Геродник писал, что "после захвата гитлеровцами Прибалтики, с ведома и одобрения оккупантов, был создан так называемый Балтийский экзархат, то есть самостоятельная православная церковь, неподчиненная Московскому патриархату. Во главе экзархата фашистские власти поставили митрополита Сергия (Воскресенского), который преднамеренно остался в оккупации и порвал с Московской Патриархией".5 О Миссии и ее служителях Геродник также отзывался не лучшим образом. Псковская Миссия, по его мнению (не подтвержденному документально и никак не аргументированному), "...должна была стать основой для создания Московской Патриархии в рамках пресловутой "Новой Европы". Работа З.Балевица выгодно отличается от предыдущих книг богатой источниковой базой - русскоязычные газеты оккупационного периода, архивы Латвийской республики. Благодаря этому в книге Балевица наряду с тенденциозными высказываниями антицерковного характера можно найти немало фактического материала, статистики, цитат из архивных материалов и периодики. Характерным в работе Балевица можно признать утверждение о том, что командование немецко-фашистской группы армий "Север" согласилось "...сохранить каноническую принадлежность Латвийской православной церкви к русской церкви-матери" предложив взамен митрополиту Сергию (Воскресенскому) "...организовать церковное управление на оккупированной территории РСФСР".7 Далее автор развивает эту мысль: "...было решено создать под покровительством гестапо православную церковную организацию, которой вменялось в обязанность использовать религиозные чувства верующих для примирения их с немецкой оккупацией, а также для выявления политических настроений паствы".8 После прямого обвинения в адрес Миссии в сотрудничестве с нацистскими спецслужбами, автор пишет и о финансовой зависимости от оккупантов, в которой якобы находились сотрудники Псковской Миссии: "...церковники, захлебываясь от восторга, курили фимиам после каждой жалкой подачки на церковные нужды".9 По мнению Балевица, не имеющему основательной аргументации, существовала "прямая заинтересованность захватчиков в активизации церковной жизни на оккупированной территории". Несмотря на общую критическую позицию по отношению к деятельности православной церкви, Балевиц не мог не отметить необычайный духовный подъем на Северо-Западе России, после того, как эти территории оказались под властью немецких захватчиков и продолжавшийся фактически весь период служения Псковской Православной Миссии.
В 1970-е годы советские историки продолжали обращаться к деятельности Русской Православной Церкви в годы Великой Отечественной войны. Среди них были и те, кто исследовал деятельность Псковской Православной Миссии.11 Все без исключения авторы в своих трудах негативно оценивали роль Псковской Миссии, поскольку она действовала с ведома оккупационных властей, и, по их мнению, была тесно связана с СД и гестапо. Но если Я.Я. Веверс в сотрудниках Миссии видел только агентов немецких спецслужб, то Э.И. Лисавцев впервые в советской историографии отметил, что именно православная церковь в условиях оккупации
4 Геродник Г. Правда о Псково-Печерском монастыре. М., 1963;
Балевиц 3. Православная церковь Латвии под сенью свастики (1941-1944). Рига, 1967.
5 Геродник Г. Указ. соч. С.84-85.
6 Там же. С. 85.
7 Балевиц 3. Указ. соч. С.24.
8 Там же. С.27.
9 Там же. С.43-44.
10 Там же. С.58.
11 Лисавцев Э.И. Критика буржуазной фальсификации положения религии в СССР. М., 1971;
Веверс Я.Я. Православная духовная миссия - агентура немецкой разведки. Рига, 1973;
Колотилова СИ. и др. Псков. Очерки по истории. Л.: Лениздат, 1971.
выступала хранительницей национальных традиций, и способствовала сплочению русского народа. Несомненно, для того времени это был серьезный прорыв на атеистическом фронте советской науки. Правда, однозначно критический подход к Псковской Миссии еще долго оставался единственной допустимой точкой зрения. В коллективном труде псковских исследователей (под руководством СИ. Колотиловой) говорится следующее: "Оккупационные власти превратили православную миссию в политическую организацию, основной задачей которой являлось проведение антисоветской пропаганды и широкой контрразведывательной работы".12 Создание православными миссионерами церковных школ и кружков объяснялось советскими учеными так: "Подлинное назначение этих кружков заключалось в том, чтобы готовить в них полувоенизированные кадры, которые затем можно было бы использовать для борьбы против Советского Союза".13 Любые действия псковских миссионеров, как правило, безосновательно трактовались в плоскости коллаборационизма и антисоветизма.
Впервые попытка написать объективное исследование по истории церковного возрождения на Северо-Западе России в годы немецкой оккупации была сделана историками русского Зарубежья В.Алексеевым и Ф.Ставру. Первоначальный вариант их труда вышел на английском языке, а позже появился журнальный вариант исследования, дополненный новыми документами.14 Они представили картину церковной жизни на оккупированных территориях СССР, включая Белоруссию, Украину и Молдавию. Наряду с этим один из разделов был посвящен Прибалтийскому экзархату и Псковской Миссии. Авторы привлекли новые источники, недоступные тогда историкам в Советском Союзе: архивы немецкой администрации и СД, воспоминания членов Миссии, выехавших после окончания войны на Запад. Главное то, что профессор Алексеев являлся церковным историком, и потому рассматривал деятельность Миссии и митрополита Сергия (Воскресенского) с точки зрения церковной целесообразности и канонической законности, в то же время, не находясь под гнетом идеологического прессинга коммунистической партии. Алексеев и Ставру в противовес историкам советской школы отметили, что нацистский режим был также враждебен к православию, как и советская власть накануне войны.15 Случаи лояльного отношения оккупационных властей к процессам церковного возрождения авторы объясняли тактической уступкой военного периода. По мнению этих исследователей "для истории религиозного возрождения 1941-1943 гг. деятельность Миссии является одной из основных глав..."
Несколько позже (в середине 1990-х годов) в России была издана книга другого ученого из среды русской эмиграции Д.В.Поспеловского.17 До этого подобный труд Поспеловского появился на английском языке в США.18 Автор представил историю Русской Православной Церкви в XX столетии, уделив внимание и периоду Великой Отечественной войны. В разделе, посвященном положению православной церкви в оккупированной Прибалтике, Поспеловский в сжатой форме рассказал о деятельности Псковской Миссии. Подобно профессору Алексееву, Поспеловский в основном остановился на исследовании положения Прибалтийского экзархата при немцах и трудов митрополита Сергия (Воскресенского), а о миссионерской работе на Северо-Западе России было сказано совсем немного, хотя оценка этой работы была дана высокая. Авторы этих книг также единодушны в том, что главным инициатором создания Миссии являлся именно
12 Колотилова СИ. и др. Указ. соч. С.285.
13 Там же. С.286.
14 Alexeev W., Stavrou Т. The Great Revival. The Russian Church under German Occupation.
Minneapolis: Burgess Publishing Co., 1976;
Алексеев В.И. и Ставру Ф. Русская Православная Церковь на оккупированной немцами территории // Русское Возрождение. 1980. №№ 11,12; 1981. №№ 13,14, 15, 16; 1982. №№ п, 18.
15 Там же. 1981.№14.С.119-120.
16 Алексеев В.И. и Ставру Ф. Указ. соч. С. 132.
17 Поспеловский Д.В. Русская Православная Церковь в 20 веке. М., 1995.
18 Pospelovsky Dimitry. The Russian Church un der the Soviet regime. 1917-1982. New-York, 1984.
экзарх Сергий: "Посылка православных священников из Прибалтики в Псковщину была, наверное, самым хорошим делом, сделанным Экзархом за всю его недолгую жизнь".19
Для отечественной исторической науки и для историографии темы истории Русской Православной Церкви качественно новый период начался во второй половине 1980-х годов. На официальном уровне изменилось отношение к церкви и религии, постепенно ослабевало давление коммунистической идеологии в науке, открывались архивные фонды, ранее недоступные для исследователей, появилась возможность познакомиться с работами зарубежных специалистов. Все это способствовало тому, что, в 1990-х гг., впервые в России появились объективные исторические работы, посвященные церковному возрождению на оккупированной немцами территории. Темой Псковской Миссии впервые в новых условиях постсоветского периода начала заниматься О.Ю. Васильева. Сфера ее научных интересов - церковно-государственные отношения в Советской России в 20-50-е годы, в том числе в период Великой Отечественной войны. Уже первые публикации - журнальные статьи Васильевой свидетельствуют о том, что автор отказался от взгляда на Псковскую Миссию, как на профашистскую организацию. Хотя в работах Васильевой говорилось, что Миссия "...была создана под эгидой оккупационных властей" при непосредственном участии митрополита Сергия, но в то же время было сказано, что экзарх, "...давая согласие на управление церковными делами в северо-западных областях, рассчитывал прежде всего на возрождение здесь традиционной религиозной жизни".21 В монографии, вышедшей на основе докторской диссертации, Васильева указывала, что в создании Псковской Миссии были заинтересованы не только высшие церковные круги на оккупированной территории во главе с Сергием (Воскресенским), но и немецкая администрация, а также советская разведка.22 Поэтому представители советской власти на оккупированных территориях - партизанские бригады, также как и немецкие власти, контролировали деятельность православных миссионеров. Несмотря на такие жесткие условия, по мнению Васильевой, труженики Миссии "свою задачу по возрождению религиозной жизни .... успешно выполнили..."24 Васильева отмечала, что многое в истории Миссии "...окутано пеленой тайны и домыслов", а своей задачей она видела попытку прояснить некоторые аспекты и "хотя бы поставить необходимые вопросы".25 Задача эта была выполнена - был очерчен круг проблем для дальнейшего изучения темы церковного возрождения на оккупированном Северо-Западе России и участия в этом Псковской Православной Миссии.
Заметный вклад в изучение истории Псковской Миссии внес исследователь из Санкт-Петербурга М.В. Шкаровский. Именно этот историк провел статистическое исследование численности открытых православных храмов в годы немецкой оккупации. В своем капитальном труде, посвященном церковно-государственным отношениям в Советском Союзе в 1939-1964 годах, Шкаровский обратился к теме религиозного возрождения на оккупированной территории СССР. В главе, посвященной Прибалтийскому экзархату и Псковской Миссии, автор пишет, что Миссия возникла под эгидой оккупационных властей, поэтому ее членам приходилось "...реагировать на распоряжения германского командования, хотя многие из них фактически саботировались".26 Таким образом, признавая случаи вынужденного сотрудничества с немецкой оккупационной администрацией, историк не ставит это в вину православным священникам, как
19 Алексеев В.И. и Ставру Ф. Указ. соч. 1981. №14. С.132; Поспеловский Д.В. Указ. соч. С.207.
20 Васильева О.Ю. Русская православная церковь в 1927-1943 годах // Вопросы истории. 1994.
№4. С.43.
21 Васильева О.Ю. Жребий митрополита Сергия Воскресенского // Наука и религия. 1995. №5.
С.22.
22 Васильева О.Ю. Русская Православная Церковь в политике Советского государства в 1943-
1948 гг. М., 2001. С.85.
23 Там же. С.92.
24 Там же. С. 100.
25 Васильева О.Ю. Жребий митрополита Сергия Воскресенского... С.20.
26 Шкаровский М.В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве. М, 1999. С. 155.
это делалось в 1960-70-е годы. Шкаровский особо отметил благотворительную и патриотическую работу, которую широко вели православные миссионеры, в частности игумен Свято-Успенского Печерского монастыря Павел (Горшков). 7 Так же как и Васильева, он подчеркнул, что митрополит Сергий (Воскресенский) и руководство Миссии не порывали канонического общения с Московской Патриархией, оставаясь частью Русской Православной Церкви даже тогда, когда немецкие власти запретили поминать за богослужениями митрополита Ленинградского Алексия и главу Русской Православной Церкви митрополита (а с сентября 1943 года патриарха) Сергия (Страгородского).28 В своей работе Шкаровский остановился на внутрицерковных проблемах, указав на то, что "в приходской жизни соборное начало было почти совершенно отменено", а в границах экзархата и Псковской Миссии была установлена "...единоличная форма управления приходом с настоятелем во главе..." 9 Это утверждение исследователя совершенно справедливо, однако этот факт не является чем-то неожиданным, если учесть, что митрополит Сергий (Воскресенский) являлся учеником Патриаршего Местоблюстителя Сергия (Страгородского) и наиболее последовательным проводником церковной линии, установившейся в Московской Патриархии в 20-30-е годы. К тому же не стоит забывать о тех исторических условиях, в которых действовал экзарх Прибалтики и трудились члены Псковской Миссии. Условия военного времени требовали жесткой централизации церковной власти, которая должна была обеспечить церковную дисциплину и каноническую целостность епархий входивших в сферу влияния экзарха Сергия. В этом ключе Шкаровский заметил, что "в целом же Миссии не удалось взять под контроль религиозную жизнь на оккупированной части Ленинградской области".30 В тоже время автор, подводя итог деятельности Псковской Миссии, сообщал, что "расчеты фашистов использовать в своих целях религиозный фактор на Северо-Западе России не оправдались".31
После этой книги Шкаровский, продолжая тему церковного возрождения в годы немецкой оккупации, свое внимание сосредоточил на церковно-государственных отношениях православной церкви и нацистского режима. Кроме многочисленных статей и выступлений на конференциях, из-под его пера вышла монография и сборник архивных документов с сопроводительными статьями, объединенные одной темой - политика нацистской Германии в отношении православной церкви на территории Третьего рейха, на Украине, в Белоруссии, в Прибалтике и в русских областях прифронтовой полосы.32 В указанных трудах Шкаровский вновь обращается к теме Псковской Миссии, однако, в основном был представлен материал уже публиковавшийся ранее. Ценность последних работ состоит в том, что они были написаны с использованием архивных материалов немецкого происхождения, ныне находящихся в Германии и ранее не публиковавшихся в России. Автор, таким образом, подтверждает свою точку зрения, опираясь на документы немецкой военной и гражданской оккупационной администрации. Особенно ценным можно считать утверждение о том, что, следуя жестким директивам из Берлина, "...германская военная администрация прямо не содействовала, но и не препятствовала возрождению храмов".33 Немецкие документы свидетельствуют о том, что нацистский режим не финансировал церковное возрождение и не оказывал иных поощрений Псковской Миссии, как об этом в свое время писали советские историки. Более того, стало известно что, немецкая администрация чинила препятствия Управлению Миссии в преподавании Закона Божия в школах, в душепопечении военнопленных
Следует отметить, что игумен Павел и Печерский монастырь находились на канонической территории Прибалтийского экзархата и потому к Псковской Миссии прямого отношения не имели. 28Шкаровский М.В. Указ. соч. С. 149, 157-158.
29 Там же. С. 154.
30 Там же. С. 157.
31 Там же. С. 158.
32 Шкаровский М.В. Нацистская Германия и Православная Церковь. М., 2002.
Шкаровский М.В. Политика Третьего рейха по отношению к Русской православной Церкви в
свете архивных материалов 1935-1945 годов (Сборник документов). М., 2003.
33 Шкаровский М.В. Нацистская Германия и Православная Церковь. М., 2002. С.379.
красноармейцев. Оккупанты пытались путем грубого вмешательства внести изменения в церковный календарь.34 Все эти документальные факты помогают понять истинные замыслы нацистского режима в отношении православной церкви.
Среди современных российских исследователей церковно-государственных отношений в Советской России в XX веке следует упомянуть М.И. Одинцова. В своих книгах автор также затрагивает тему положения Русской Православной Церкви в годы Великой Отечественной войны.
Пятидесятилетие победы в Великой Отечественной войне всколыхнуло интерес к вопросу о вкладе православной церкви в дело победы, в том числе, о ее деятельности на оккупированной территории. В апреле 1995 года в Москве был проведен "круглый стол", который носил название "Религиозные организации Советского Союза в годы Великой Отечественной войны". Многие доклады прямо или косвенно касались деятельности Русской Православной Церкви на оккупированной территории. Так, большинство исследователей указывали на прагматичный подход руководства фашистской Германии к религии и церкви, что ярко проявилось и на восточных территориях. 6 Другой докладчик остановился на церковной политике оккупантов, особо подчеркнув стремление расколоть население на враждующие группы по национальному и религиозному признаку, искореняя русскую культуру, духовность и национальное самосознание. 7 М.И. Одинцов совершенно справедливо отметил стремление оккупантов полностью контролировать церковные структуры на захваченных территориях и использовать их в своих идеологических целях. Однако неточно его заявление о том, что "немецкая оккупационная власть поддерживала тех православных иерархов в Прибалтике, Белоруссии и на Украине, которые выступали против Московской Патриархии, объявили о своем намерении образовать некие автокефальные церковные организации". 38 О личности митрополита Сергия (Воскресенского) и Псковской Миссии говорилось в докладе А.Н. Лещинского. По его мнению, действия экзарха Прибалтики совпадали с той линией церковной политики, которая проводилась в Москве, и родоначальником которой являлся Патриарший Местоблюститель Сергий (Страгородский). Рассказывая о православных миссиях, которые действовали на оккупированных территориях, Лещинский отметил, что наиболее успешная работа в этом направлении велась в Псковской области. Здесь же исследователь представил несколько категорий православных миссионеров, действовавших на занятых немцами территориях: 1) миссионеры, прибывшие из Берлина, Рима, Бухареста и других городов Европы; 2) белоэмигрантское духовенство; 3) немецкие агенты, действовавшие на советской территории еще до ее оккупации; 4) лица из числа священников, завербованных в период войны на службу оккупантам; 5) священники, оставшиеся в юрисдикции Московской Патриархии, но временно действовавшие автономно от нее.39 Если говорить о Псковской Православной Миссии, то большинство из представленных Лещинским категорий
34 Там же. С.386.
35 Одинцов М.И. Государство и церковь в России. XX век. М, 1994;
Одинцов М.И. Русская Православная Церковь в XX веке: история, взаимоотношения с государством и обществом. М., 2002;
Одинцов М.И. Власть и религия в годы войны. Государство и религиозные организации в СССР в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. М., 2005.
36 Бессонов Б.Н. Фашизм и религия // Религиозные организации Советского Союза в годы
Великой Отечественной войны. Материалы "круглого стола", посвященные 50-летию Победы
13 апреля 1995 г. М., 1995. С.69-77.
37 Кондакова Н.И. Церковь в условиях Великой Отечественной войны // Религиозные
организации Советского Союза в годы Великой Отечественной войны... С.47.
38 Одинцов М.И. Государственно-церковные отношения накануне и в годы Великой
Отечественной войны // Религиозные организации Советского Союза в годы Великой
Отечественной войны... С. 21-23.
39 Лещинский А.Н. Религиозные объединения и миссии на оккупированной территории //
Религиозные организации Советского Союза в годы Великой Отечественной войны... С. 102-
110.
миссионеров на оккупированном Северо-Западе России не встречалось. Так, например, немецкие власти строго следили, чтобы ни православное, ни католическое духовенство из-за границы не проникло на прифронтовую оккупированную территорию, приходы которой окормляла Псковская Миссия. Поэтому миссионеры из Европы или белоэмигрантское духовенство не могли служить в Миссии. Малообоснованно утверждение о присутствии в Миссии немецких агентов (категория 3), а также о широком вовлечении православных миссионеров в деятельность нацистских спецслужб (категория 4).
В том же юбилейном 1995 году И.Я. Шимон защитил докторскую диссертацию, посвященную церковно-государственным отношениям в годы Великой Отечественной войны. О Псковской Православной Миссии автор писал, что ее служение способствовало удовлетворению религиозных потребностей верующих, при этом оно не выходило за рамки религиозной деятельности. Главный зачинщик миссионерской работы в северо-западных областях России митрополит Сергий (Воскресенский), по мнению исследователя, "...являлся патриотом своего Отечества".40
Во второй половине 1990-х годов продолжалось исследование деятельности Псковской Миссии и Прибалтийского экзархата. Исследователи из Санкт-Петербурга А.К. Галкин и А.А. Бовкало занимались изучением деятельности Миссии на Новгородской земле, а также подготовили доклад о возрождении монастырей на оккупированном Северо-Западе России.42 Авторы отмечают, что стихийный религиозный порыв наблюдался на всей территории Новгородской епархии, оказавшейся под немцами. При этом немецкое командование, стараясь расположить к себе местное население, не препятствовало открытию храмов и восстановлению церковных структур. Однако, как утверждают Галкин и Бовкало, "хотя религия в условиях оккупации и пользовалась гораздо большей свободой, чем до войны, это отнюдь не означает, что священники и верующие поддерживали захватчиков".
Наиболее ценным в этот период можно считать труд рижского священника о. Андрея Голикова, который вышел под названием "Кровью убеленные". Первая часть этой книги принадлежит историку С.Фомину. Автор пытается осмыслить судьбу православной церкви в Советской России, начиная с 1920-х годов. Он доводит свое исследование до военных лет и деятельности экзарха Сергия (Воскресенского), а также пишет об организации Псковской Миссии. По-видимому, главная цель автора - это оправдание так называемого "сергианства", то есть политики компромисса церковной иерархии по отношению к Советской власти, начало которой было положено Декларацией или Посланием митрополита Сергия (Страгородского) от 16/29 июля 1927 года. Именно под этим углом изложен весь материал. Хотя в предисловии сказано, что в книге сделана "...первая попытка рассказать о подвиге мучеников Псковской Миссии...", о самой Миссии у Фомина сказано немного. Больше написано о вкладе в дело сохранения легальной церковной структуры митрополитом Сергием (Страгородским) и о той же миссии, которую исполнял (не без воли Сергия "Старшего") в условиях немецкой оккупации экзарх Сергий (Воскресенский). Порой автор использует источники недостаточно достоверные, что порождает ошибки и неточности. Так, например, Фомин, ссылаясь на книгу зарубежного автора Н.Китер "Православная церковь в СССР в 30-е годы", написал о том, что "в 1943 году советскими властями был повешен 78-летний старец, о. Феодор Забелин, настоятель Царскосельского
Шимон И.Я. Отношения Советского государства и Русской Православной Церкви в период Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Диссертация на соискание на соискание ученой степени доктора исторических наук. М., 1995. С. 240.
41 Галкин А.К., Бовкалло А.А. Новгородская епархия в годы оккупации (1941-1944 гг.) // Где
святая София, там и Новгород. Спб., 1997.
42 Галкин А.К., Бовкало А.А. Псковская духовная миссия и монастыри на северо-западе России
// Ежегодная богословская конференция Православного Свято-Тихоновского Богословского
института. М., 1997.
43 Галкин А.К., Бовкало А.А. Новгородская епархия в годы оккупации... С. 157.
Екатеринского собора"... Священник действительно служил в годы немецкой оккупации и являлся членом Псковской Миссии, исполняя обязанности благочинного Гатчинского округа. Однако, о. Феодор после освобождения Гатчины от немецких захватчиков не был казнен и даже не подвергся аресту, а умер своей смертью в 1949 году.
Вторая часть книги, написанная о. Андреем Голиковым, представляет собой Мартиролог православных священнослужителей и церковнослужителей Латвии, репрессированных в 1940-1952 годах. В этот скорбный список автор внес имена духовных лиц и мирян Латвийской епархии. Более трети упомянутых мучеников служили в Псковской Православной Миссии или во Внутренней Православной Миссии, действовавшей в Латвийской епархии. Несомненно, работа о. Андрея имела важное значение для развития историографии темы Псковской Миссии. Впервые были привлечены материалы следственных дел из бывшего архива КГБ Латвийской ССР, воспоминания родственников и сослуживцев репрессированных. Это также первая попытка собрать воедино материал о членах Православной Миссии, дать начальные статистические сведения. Подход автора характеризуется не только объективным и фактически взвешенным, благоговейным отношением к памяти исповедников, но и твердой церковной позицией, когда те или иные поступки миссионеров оцениваются с точки зрения церковной пользы, а не политического или идеологического расчета. Следует добавить, что о. Андрей написал несколько статей и выступил с докладом о митрополите Сергии (Воскресенском) на богословской конференции в Москве.45
Вслед за Мартирологом, составленным О. Андреем Голиковым, в свет вышла книга профессора А.А. Корнилова из Нижнего Новгорода.46 Центральная тема книги - церковное возрождение на временно оккупированных территориях России. Одна из глав описывает духовный всплеск в областях, окормляемых Псковской Православной Миссией. В своей работе профессор затрагивает весьма болезненную тему канонической принадлежности церковных образований на оккупированной территории СССР. Основное повествование Корнилов посвятил деятельности Псковской Миссии и примерам духовного возрождения в русском народе. Примечательно, что главной источниковой базой исследования являются материалы псковской газеты "За Родину", выходившей в период оккупации. Цитаты и факты из этого периодического издания, комментируемые автором, и составляют главу о Псковской Миссии, в чем одновременно можно разглядеть как достоинство, так и неполноту работы. В целом можно сказать, что Корнилов с большой симпатией относится к Православной Миссии на Северо-Западе России, высоко оценивая деятельность миссионеров в просветительском направлении (особенно просвещение детей и молодежи), благотворительной помощи сиротам и беженцам.
Еще одна монография о положении православной церкви в годы войны вышла в издательстве "Самарский университет" в 2001 году.47 Ее автор - историк В.Н. Якунин дал обзор духовного возрождения на оккупированных немцами восточных территориях, включая Прибалтику и Псковскую Миссию, Белоруссию, Украину, румынскую оккупационную зону и захваченные области РСФСР. Также автор уделил внимание религиозной политике нацистов и патриотической деятельности православного духовенства. В целом о православной церкви в Прибалтике и о Псковской Миссии Якунин отзывается положительно, особенно это проявляется в той части работы, где он пишет о митрополите Сергии (Воскресенском). Исследователь, например, считает, что "церковная политика немцев в Прибалтике ... в значительной мере объяснялась качествами экзарха Сергия (Воскресенского) и его опытом в переговорах от лица
44 Фомин С. Кровью убеленные. Мученики и исповедники Северо-Запада России и Прибалтики
(1940-1955). М, 1999. C.CLVIII.
45 Голиков Андрей, свящ. Феномен митрополита Сергия (Воскресенского) и исполненное им
дело в Прибалтике // Ежегодная богословская конференция Православного Свято-Тихоновского
богословского института. М., 2001.
46 Корнилов А.А. Преображение России. Нижний Новгород, 2000.
47 Якунин В.Н. Русская Православная Церковь на оккупированных территориях СССР в годы
Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Самара: "Самарский университет", 2001.
Церкви с НКВД, оказавшимся полезным при переговорах с немецкими оккупационными властями".48 Якунин признает, что главной заслугой экзарха стало сохранение канонического единства с Московской Патриархией и организация миссионерской работы на Северо-Западе России. Более того, Якунин полагает, что "во время фашистской оккупации Прибалтики ... митрополиту Сергию удалось укрепить позиции Православной Церкви в этом регионе". Секрет успеха состоял в том, что Сергий на протяжении всего периода оккупации придерживался "двойственной позиции": с одной стороны, резкая антисоветская позиция, умело сочетающаяся с верностью Московской Патриархии (последняя в годы войны сблизилась с руководством партии и правительства), с другой стороны, лояльность по отношению к немецким властям.49 Несомненным минусом в работе Якунина можно считать чрезмерное использование им в качестве источника сведений из книги советского историка Балевица.50 Это привело к неточностям и ошибкам в монографии самарского ученого. Так, например, была дана неверная оценка деятельности Внутренней Православной Миссии в Латвии, в составе которой трудилось немало бывших членов Псковской Миссии, эвакуировавшихся в Прибалтику в конце 1943 - в начале 1944 гг. Не выдерживает критики утверждение, что основным в деятельности Внутренней Миссии была политическая агитация в пользу оккупантов и против советской власти. В тесном контакте с Внутренней Миссией и Русским Комитетом в Латвии действовал благотворительный фонд "Народная помощь". В исследовании Якунина без серьезных документальных обоснований повторяется ложное утверждение Балевица о том, что работа фонда была связана с материальной помощью фашистской армии.52 О Псковской Православной Миссии Якунин пишет в основном в положительном ключе, хотя и тут не обошлось без неточностей. Автор признает, что некоторые члены Миссии сотрудничали с оккупационными властями: кто-то даже занимал должность "заведующего отделом просвещения" в местной администрации, а кто-то информировал "...немецкие власти о политических настроениях населения" или составлял "...списки советских активистов и лиц, поддерживавших советских партизан".53 Последние обвинения никак не подтверждаются документальными материалами, а лишь ссылками на тенденциозную книгу Балевица. Правда, Якунин признает, что поскольку Миссия создавалась под эгидой оккупационных властей, то священство было вынуждено реагировать на распоряжение немецких властей. Завершая исследование деятельности Псковской Миссии, Якунин отметил как несомненное достоинство многообразие форм миссионерской, просветительской и социальной работы. Даже то, что Миссия свою деятельность разворачивала с согласия оккупантов, по мнению автора, не должно ставиться "...в упрек миссионерам: большинство из них честно и добросовестно исполняло свой пастырский долг, сосуществуя с оккупантами".54
Тема Псковской Православной Миссии не может не интересовать исследователей в самом Пскове. Старейший из них Г.А. Бакусов - ветеран партизанского движения на Северо-Западе России, в советские годы занимавший высокий пост в идеологическом секторе. В круг интересов этого исследователя входила тема положения православной церкви на Псковщине в годы войны. Еще в книгах раннего периода Бакусов, наряду с воспоминаниями о партизанском движении, писал о православных священниках и о Псковской Миссии.55 Примечательно, что автор в своих работах о деятельности православной церкви на занятых территориях отзывался сдержанно, без атеистической риторики, а порой и с некоторой симпатией, что не было характерно для партийного идеолога высокого уровня. В последние годы (конец 1990-х) Бакусов написал ряд статей о различных сторонах жизни оккупационного периода, неизменно возвращаясь к теме
48 Там же. С. 70-71.
49 Там же. С. 89-90.
50 Балевиц 3. Православная церковь Латвии под сенью свастики (1941-1944). Рига, 1967.
51 Там же. С. 105.
52 Там же. С. 107-108.
53 Там же. С. 98.
54 Там же. С. 109.
55 Бакусов Г. В лесах за Соротыо: Документальная повесть. Л.: Лениздат, 1988.
Псковской Миссии. Как правило, о Миссии и о православных священниках говорилось только в положительном ключе. Для этого исследователя Псковская Миссия, некоторых членов которой он знал лично, сыграла важную роль в сплочении местного населения: "священнослужители сочувственно относились к бедам населения, многие из них оказывали партизанам содействие".57 В одной из статей Бакусов на примере начальника Управления Миссии протопресвитера Кирилла Зайца показал, что большинство православных миссионеров проявили себя в трудных условиях оккупации, как настоящие патриоты, не искавшие собственной выгоды, но служившие Богу и
русскому народу.
Также историей "Православной миссии в освобожденных областях России" занимался другой псковский исследователь О.В. Попова. Ее первая статья была посвящена благотворительной деятельности Псковской Миссии.59 В 2003 году в Пскове прошла научная конференция, посвященная 1100-летию летописного упоминания города. Здесь Попова представила свой доклад, в котором, привлекая архивные документы, рассказала о православной церкви на псковской земле в годы двух мировых войн. Была отмечена патриотическая деятельность церкви, как фактор, который "...сплачивал народ, вселял в него уверенность, воспитывал силу духа и стойкость, не позволял расчлениться и разрушиться ментальному единству". Среди основных направлений этой деятельности, присущих для церковных институтов в военные годы, Поповой выделяется "...информационная, пропагандистская, воспитательная и социальная". Исследователь отдал должное "церковным институтам", которые "для реализации этих функций ...проводили серьезную финансовую, идеологическую и организационную подготовку, что позволяло добиваться впечатляющих результатов". Все вышесказанное относится и к деятельности Псковской Миссии, однако, далее Попова указала на серьезную проблему в историческом развитии православной церкви, которая привела в итоге к коллаборационизму с нацистским режимом: "Веками складывающийся конформизм привел ...к тому, что церковь принимала как должное свою подчиненность власти, будь то власть самодержца российского, советская власть или немецкие оккупационные власти". Все это, по мнению ученого, объясняет "...профашистскую позицию православной церкви на временно оккупированной территории в годы Великой Отечественной войны". Даже после такого серьезного обвинения Попова подчеркнула, что " благодаря усилиям церкви и поддержки этих усилий паствой сотни и тысячи человеческих жизней были спасены, и мы должны быть благодарны ей за это".61
В 2004 году в связи с торжествами передачи Тихвинской чудотворной иконы Божией Матери из США в Тихвинский монастырь, в свет вышла книга, написанная директором краеведческого музея города Тихвин Л.А. Колесниковой и клириком Американской Православной Церкви протоиереем Александром Гарклавсом.6 Наиболее интересна та часть работы, что написана о. Александром, так как там содержатся воспоминания протоиерея Сергия Гарклавса, приемного сына епископа Иоанна (Гарклавса). Поскольку история Тихвинской иконы
Бакусов Г. Пушкинские Горы. Михайловское. 1942 год// На рубеже тысячелетий. Книга о людях культуры и искусства. Т.2. Псков, 2002.
Бакусов Г. Они пели и молились за спасение России // На рубеже тысячелетий. Книга о людях культуры и искусства. Т.2. Псков, 2002.
57 Бакусов Г. Псковские "гастроли" генерала Власова // Псковские сезоны: Провинциальный
театр в 20 веке. Псков, 1999. С. 83.
58 Бакусов Г. "Вы хуже большевиков..." // Псковские хроники. История края в документах и
исследованиях. Вып.З. Псков, 2002.
59 Попова О.В. Благотворительная деятельность Псковской Православной миссии (1941-1944)//
Псков: научно-практический, историко-краеведческий журнал. 1997. №7.
60 Попова О.В. Русская Православная Церковь в двух мировых войнах. Региональный аспект //
Псков в Российской и европейской истории (к 1100-летию летописного упоминания). М., 2003.
С. 137.
61 Тамже.С.138.
62 Колесникова Л.А., Гарклавс Александр прот. Тихвинская икона Божией Матери.
Возвращение. Спб., 2004.
тесно связана с Псковской Православной Миссии, то автор дает высокую оценку миссионерской работе на Северо-Западе, о которой он знает не понаслышке. Ценность этой книги еще и в том, в ней рассказано о судьбе некоторых членов Псковской Миссии, эвакуировавшихся в 1944 году из Прибалтики в Европу.
Также к 60-летию начала деятельности Псковской Православной Миссии был подготовлен специальный номер журнала "Санкт-Петербургские Епархиальные Ведомости". Его материалы были целиком посвящены церковному возрождению на оккупированном Северо-Западе России.6 На страницах журнала были собраны не только издававшиеся ранее мемуары и документы64, но появились новые статьи и воспоминания членов Миссии65. Наиболее активно потрудились над номером редактор журнала И.В. Попов и М.В. Шкаровский. Благодаря их усилиям впервые были собраны статистические данные о православных приходах, открытых Псковской Миссией, и о всех священнослужителях, участвовавших в миссионерской работе, как прибывших из Прибалтики, так и местных из Новгородских, Псковских и Ленинградских районов. Хотя эта работа еще требует уточнений, дополнений и дальнейшей разработки, однако сегодня это издание по праву является наиболее полным и точным справочником по истории церковного возрождения и деятельности Псковской Миссии. Знаток русской истории и литературы, профессор Н.А. Струве назвал юбилейный номер "Санкт-Петербургских Епархиальных Ведомостей" "крупным вкладом в историю Русской Церкви".66
В последнее время наряду с объективными исследованиями появляются работы, главной целью которых является обвинение Псковской Миссии и ее сотрудников в сотрудничестве с нацистами. Авторы этих трудов пытаются скомпроментировать процесс церковного возрождения на оккупированной территории СССР. Для них сам факт легальной деятельности православной церкви в условиях оккупации является тягчайшим преступлением против Родины, при этом источниковую базу этих книг составляют, в основном, следственные дела из архивов УФСБ РФ.
Монография Б.Н. Ковалева посвящена теме коллаборационизма в годы Великой Отечественной войны. Объемное исследование анализирует явление сотрудничества с оккупантами в самых разных областях, в том числе военной, экономической, национальной, культурной и религиозной. Особое внимание Ковалев уделил деятельности Псковской Миссии. Многие свои выводы автор делает, исходя из весьма тенденциозных материалов архивов ФСБ, или же совсем не аргументирует свои более чем спорные утверждения. Например, Ковалев пишет о том, что "...с первых дней своего пребывания на Ленинградской земле захватчики осуществляли свой план по возрождению религиозных культов".67 Известно, что подобного плана руководство нацистской Германии никогда не вынашивало, да и в церковном возрождении оно тоже заинтересовано не было. Автор справедливо указывает, что инициатива создания Миссии принадлежит экзарху Сергию, однако глубоким заблуждением выглядит его никак не обоснованное заявление о том, что митрополит Сергий (Воскресенский) "отлучил от церкви и предал проклятию московского митрополита Сергия".68 Хорошо известна строгая позиция Прибалтийского экзарха на сохранение канонического единства с Московской патриархией,
63 Санкт-Петербургские Ведомости. Вып. 26-27. 2002.
64 Ионов Алексий, прот. Записки миссионера; Бенигсен Георгий, прот. Христос Победитель;
Тайлов Георгий, прот. Воспоминания; Полчанинов Р.В. Псковское содружество молодежи при
Православной миссии.
65 Кирилл (Начис), архим. Народ жаждал молиться, жаждал покаяния... ; Рацевич Р.И.
Воспоминания о Псковской Миссии; Шкаровский М.В. Митрополит Сергий (Воскресенский) и
его служение в Прибалтике и на Северо-Западе России в 1941-1944 гг.; Шкаровский М.В.
Служение протоиерея Алексия Кибардина в годы войны; Женочин Михаил, прот. Миссионер
Иоанн Легкий; Груздев Михаил, свящ. Протоиерей Владимир Ирадионов; Попов И.В. Пастырь
из Ложголова. Протоиерей Николай Недремский.
66 Струве Н. Рецензия на Санкт-Петербургские Епархиальные ведомости. Вып.26-27 // Вестник
РХД.2003. №185.С388.
67 Ковалев Б.Н. Нацистская оккупация и коллаборационизм в России 1941-1944. М., 2004. С.437.
68 Там же. С.470.
которой он придерживался до последних дней своей жизни. В отношении Псковской Миссии Ковалев пишет, что она пользовалась "огромным влиянием", однако использовала это доверие исключительно в разведывательных, провокационных или пропагандистских целях: руководство Миссии "...регулярно получало распоряжения от нацистов о содействии оккупационным властям. Они принимались к исполнению". Как пишет автор в другом месте книги, "даже благие дела православной миссии носили определенный идеологический уклон".69 Здесь автор имел в виду церковные приюты и школы, а также вообще любую духовно-просветительскую работу с детьми и молодежью. Примечательно, что в конце главы Ковалев все же признает, что "в большинстве случаев священнослужители были вместе со своими прихожанами, стойко перенося все тяготы и невзгоды войны".70 Этот вывод звучит диссонансом в сравнении обвинениями, предъявленными Псковской Миссии, деятельность которой, по мнению автора, является ярким примером коллаборационизма православной церкви и немецких властей.
Книга Н.А. Ломагина представляет читателю новый взгляд на некоторые вопросы, связанные с блокадой Ленинграда: отношения Кремля и Смольного в период блокады, деятельность высшего ленинградского руководства, место НКВД в защите города, развитие политических настроений ленинградцев. В отдельной главе сказано о немецкой оккупационной политике и настроениях населения оккупированных районов Ленинградской области. В этой главе есть специальный параграф, посвященный Псковской Православной Миссии. Ломагин, повторяя советских историков, утверждает, что руководство "Православной миссии в освобожденных областях России" активно сотрудничало с СД. Ссылаясь на сведения установленные УНКГБ ЛО (Ленинградской области), Ломагин пишет о том, что "...органы СД использовали руководящих работников "Православной миссии" в качестве своих резидентов и, в частности, таким резидентом являлся начальник миссии Зайц, который имел у себя на связи секретных агентов, выявлявших по его заданию политические настроения населения гор. Пскова". По Ломагину вместе с начальником Миссии вербовкой агентов из числа верующих занимались и другие руководящие работники Миссии. Вновь черпая данные из архива УФСБ ЛО, автор без тени сомнения сообщает читателям, что "Православная миссия", по предварительным данным, передала в руки немецких контрразведывательных органов 144 партизан и советских патриотов, проводивших активную борьбу против немцев".72 Далее автор повторяет уже знакомые советские мифы. Например, о том, что главой православной церкви в Прибалтике "...немцами был назначен отлученный от церкви экзарх Эстонии - митрополит Сергий (Воскресенский), проживавший в Риге".73 В одном предложении исследователь умудрился допустить сразу несколько грубых ошибок. Кто и когда отлучил экзарха Сергия от церкви? Почему "экзарх Эстонии" проживал в Риге? Наконец, какие полномочия имели нацистские власти назначать главу православной церкви? Ломагин полагает, что открытие храмов проходило без поддержки местного населения, так как людей приходилось насильно сгонять на подобные мероприятия через старост деревень. В нескольких местах подряд исследователь повторяет, что именно немцы занимались открытием православных храмов, оказывали церкви не только денежную и материальную помощь, но и способствовали подготовке кадров для вновь открытых приходов.75 Подобно Ковалеву Ломагин утверждает, что штат Миссии формировался "...из числа, враждебно настроенных к советской власти и подвергавшихся репрессиям за контрреволюционную деятельность".76 Автор пытается убедить читателя, что миссионеры - это старые враги советского народа, прибывшие с немцами для сведения счетов и удовлетворения своих амбиций. Так, например, по этому он написал
69Тамже.С445.
70 Там же. С.475.
71 Ломагин Н.А. Неизвестная блокада. Книга 1. Спб., 2004. С.455.
72 Там же. СА56.
73 Там же. С.493.
74 Там же. С.493.
75 Там же. С.496.
76 Там же. С.494.
следующее: "В штате управления миссии состояли священники из числа эстонцев и латышей, враждебно относящихся не только к советской власти, но и к русскому духовенству".77 Ломагин выделяет в своей работе несколько задач, которые, стояли перед Миссией. Естественно, по его мнению, они никак не были связаны с церковным возрождением и просвещением русского народа, а были направлены на активное содействие нацистам "...в осуществлении мероприятий, направленных на экономическое и политическое порабощение советских людей".78 В другом месте книги Ломагин повторяет, что "по указанию германского командования православная миссия через местное духовенство оккупированных районов области собирала сведения разведывательного характера, информацию о настроениях населения и выявляла антифашистски настроенных лиц с целью выдачи их немецким властям".79 Здесь практически дословно повторяется обвинительный приговор в отношении членов Управления Псковской Миссии по которому все они были осуждены на долгие сроки заключения в сталинских лагерях. Видимо автор не знает, что в отношении членов Псковской Миссии были применены недопустимые средства ведения следствия, а дела в отношении их были целиком сфабрикованы. Это были вынуждены признать сами представители карающих органов уже после смерти Сталина, тогда же осужденные сотрудники Миссии были полностью реабилитированы (некоторые посмертно) за отсутствием в их действиях состава преступления. Таким образом, Ломагин либо не знал этого, либо не согласен с постановлением прокуратуры Ленинградской области о реабилитации псковских миссионеров. Правда, никаких серьезных документов, свидетельствующих о настоящих преступлениях священников и их паствы, автор не предоставляет. Однако это не мешает ему заявлять, что "...враждебное отношение к советскому строю большинства духовенства в районах, подвергшихся временной оккупации, обеспечивало с его стороны активную помощь немцам. В связи с этим среди духовенства оказалось значительное количество предателей и пособников немцев".80 Наконец, Ломагин считает, что активная деятельность Псковской Миссии послужила тому, что уже в послевоенные годы УНКГБ ЛО, воспринимая всех священников как агентов немецких спецслужб, приложило максимум усилий "...по сворачиванию деятельности церкви в Ленинградской области".81 То есть Псковская Миссия оказалась виновата и в послевоенном ужесточении церковной политики советской власти, которая в любом проявлении религиозной активности видела контрреволюционные происки агентов нацистских спецслужб.
Еще один исследователь церковного возрождения на северо-западе России в годы немецкой оккупации С. Бернев является сотрудником УФСБ РФ Санкт-Петербурга и Ленинградской области. Он в отличии от предшествующих авторов пока еще не написал объемной монографии о том, как изменяли Родине православные миссионеры. Но, учитывая свободный доступ к документам следственных дел архивов УФСБ РФ, можно не сомневаться, что такая работа еще будет создана. Пока Бернев написал несколько статей82, которые в основном не отличаются от того, что писали в советские годы Балевиц, Веверс, и то, что написали в наши дни Ковалев и Ломагин. Два краеугольных камня, на которых он строит свои доводы - Псковская Миссия создавалась при непосредственной помощи германской армии и СД, большая часть миссионеров являлась сотрудниками нацистских спецслужб, автоматически задают негативный тон его исследованиям и будут мешать ему в будущем в написании объективной работы на тему церковного возрождения в годы войны.
Таким образом, в настоящее время общая история деятельности Псковской Православной Миссии и церковного возрождения на оккупированном Северо-Западе России в значительной
77 Там же. С.495.
78 Там же. С.500.
79Тамже.С501
80 Там же. С.503.
81 Там же. С.506.
82 Бернев С. Судьба святыни. Кто и как вывез чудотворную икону Тихвинской Божией Матери
из России // Русь православная. 2001. №11-12; Бернев С. Образование Псковской православной
миссии // Жизнь и безопасность. 2004. №1-2а.
степени изучены. Также были исследованы положение Прибалтийского экзархата в годы войны, политика экзарха Сергия и его вклад в дело организации Псковской Миссии. Основательному изучению подверглись церковно-государственные отношения в условиях оккупации, то есть политика нацистской оккупационной администрации в отношении православной церкви -Прибалтийского экзархата и Псковской Православной Миссии. К сожалению, последние годы в научной литературе появляется тенденция к низведению работы Миссии лишь к сотрудничеству с оккупационным режимом, при этом положительный фактор церковного возрождения на Северо-Западе и неоспоримый духовный и организующий вклад Псковской Миссии совершенно замалчиваются.
В то же время в истории Псковской Православной Миссии остается немало слабоизученных аспектов - миссионерская работа, церковно-педагогическая деятельность и просветительская работа с детьми и молодежью, социальная и благотворительная работа миссионеров. Также недостаточно исследованы отношения членов Миссии и советских партизан, до сих пор нет адекватного подхода к проблеме сотрудничества православной церкви и немецких властей на Северо-Западе России. Требует более детального изучения организация и работа Богословских курсов в Вильно (духовной школы, созданной для обеспечения Миссии образованными пастырями). Слабо изучена деятельность Псковской Миссии на окраинах, особенно в прифронтовых районах - современная Калининская, Новгородская области, а также регион Новоржева, Опочки, Великих Лук. Требует к себе особого внимания заключительный период деятельности Псковской Миссии, эвакуация в Прибалтику и служение псковских миссионеров на чужбине в 1944 -1945 годах. Наконец, до сих пор не были проанализированы результаты деятельности Псковской Миссии, ее влияние на послевоенную судьбу Русской Православной Церкви в северо-западном регионе СССР.
Хронологические рамки работы включают, прежде всего, период с августа 1941 по февраль 1944 годов. Этот временной отрезок практически совпадал с периодом немецкой оккупации Пскова и прилегающих к нему районов. В августе 1941 года немецкие власти дали согласие экзарху Прибалтики Сергию на создание Православной Миссии, и 18 числа в Псков прибыла первая группа миссионеров из Риги. Заканчивается история Псковской Православной Миссии в феврале 1944 года, когда немецкие оккупационные власти объявили всеобщую эвакуацию мирных жителей и всех учреждений из Пскова (в том числе и "Православной миссии в освобожденных областях России") и окрестностей в Прибалтику.
Однако для более полного изучения выбранной темы необходимо обратиться к предвоенным годам, начиная с лета 1940 года, когда Прибалтийские республики были присоединены к СССР, а для руководства православной церковью в этом регионе из Москвы прибыл архиепископ, а впоследствии митрополит, Сергий (Воскресенский). Именно он стал инициатором создания Псковской Миссии в августе 1941 года, а ядро Миссии в основном составили клирики Латвийской Православной Церкви. Для того, чтобы говорить о плодах деятельности Миссии, о дальнейшей судьбе православных миссионеров, вынужденных эвакуироваться в феврале 1944 года из Псковщины в Прибалтику, а затем в Европу, следует несколько расширить рамки исследования, по крайней мере, до лета 1945 года. С этого времени начинается послевоенное восстановление церковной структуры в северо-западных областях СССР, освобожденных из под гнета немецкой оккупации. В этом процессе важную роль сыграл духовный и практический потенциал, подготовленный трудами Псковской Миссии.
Источниковая база исследования условно может быть поделена на три основные части: материалы из архивов (неопубликованные и опубликованные), периодика оккупированного Северо-Запада России на русском языке (1941-1944 гг.), воспоминания членов Миссии и тех, кто был прямым или косвенным участником и свидетелем событий описываемых в исследовании. Диссертационное исследование опирается на изученные соискателем документы и материалы, хранящиеся в следующих архивах: Государственном Архиве Псковской Области (ГАПО),
Латвийском Государственном Историческом Архиве (ЛГИА), Архиве УФСБ РФ по Псковской области, Центральном Государственном Архиве города Санкт-Петербурга (ЦГА).
Из ГАПО был использован фонд № Р-1633, состоящий из одной описи, полностью посвященный Псковской Миссии, он носит название "Псковская православная миссия периода временной немецко-фашистской оккупации 1941-1944". Объем фонда не велик и состоит из 22 дел. Среди них особенно ценными для исследования стали те, в которых содержались отрывки из доклада о создании Миссии, копии воззваний и обращений Псковской Миссии к населению, списки сотрудников Православной Миссии, сведения о священнослужителях входивших в состав Миссии, переписка православной Миссии со священнослужителями и прихожанами. Важный материал находится также в делах содержащих переписку об отношении партизан со священнослужителями, документы хозяйственного характера, сведения о работе приходских приютов, переписку об эвакуации Православной Миссии из Пскова и о выдаче проездных свидетельств сотрудникам Миссии. Несколько дел фонда Р-1633 освящают деятельность Богословских курсов в Вильно: прошения о приеме на обучение, сведения о лицах зачисленных на Богословские курсы и другие.
Латвийский Государственный Исторический Архив представлен в работе также одним фондом №7469. В фонде хранятся документы Синода Латвийской Православной Церкви периода 20-50-х годов 20 века. Естественно для исследования деятельности Псковской Миссии в первую очередь были использованы дела времени немецкой оккупации. Бесценный фактический материал находится в отчетах миссионеров, которые отсылались, в основном клириками прибывшими в Псков из Латвии, непосредственно на имя митрополита Сергия (Воскресенского). Из этих писем становится известно какими маршрутами следовали священники-миссионеры по районам Псковской и Новгородской земли, как их встречало местное население, с какими трудностями приходилось сталкиваться посланникам экзарха Сергия в русских областях, в каком состоянии находилась церковная жизнь в тех городах и селах, куда прибывали миссионеры и еще многое другое. В своем большинстве письма-отчеты написаны ярко, искренно, в тоже время лаконично и хронологически, статистически точно (какие виды богослужений, треб, таинств приходилось совершать, какова численность участвовавших в них жителей, степень их активности и т.д.). Также в фонде Синода содержатся копии распоряжений и циркуляров по Латвийской епархии, подготовленные лично экзархом Сергием, а также епархиальным управлением в Риге. Несколько дел из фонда 7469 посвящены организации и работе Внутренней Миссии в Латвии и Литве в 1943-1944 годах. Наряду с этим в фонде хранятся документы, освещающие деятельность Богословских курсов в Вильно. Важным источником биографического свойства являются личные дела на священнослужителей Латвийской епархии, в том числе тех, кто с 1941 по 1944 гг. служил в Псковской Миссии.
Центральный Государственный архив города Санкт-Петербурга представлен в исследовании двумя фондами: №3355 (Коллекция документов немецких оккупационных властей, действовавших на временно оккупированной территории Ленинградской области) и №9324 (Уполномоченный Совета по делам русской православной церкви при Совете Министров СССР по г. Ленинграду и области). Из первого фонда было использовано дело, содержащее информацию о хозяйственной деятельности Псковской Миссии, в том числе финансовые документы иконописной мастерской и магазина Управления Православной Миссии в городе Пскове, списки служащих при Миссии и мастеров-иконописцев. Из фонда уполномоченного интерес представляет информационный доклад о состоянии церковных дел во время немецкой оккупации и в первые месяцы после освобождения Северо-Запада СССР от немецкой оккупации. Здесь находится информация об уцелевших храмах, о священниках эвакуированных на Запад, и тех, кто смог остаться на родине и продолжал церковное служение. Фактические и статистические данные приведенные в делах этого фонда требуют от исследователя критического отношения, так как составлялись советскими чиновниками и потому не лишены идеологической подоплеки и предвзятых оценок церковного возрождения на оккупированных территориях.
Последние в этом списке фонды архивных дел хранятся в архиве УФСБ РФ по Псковской области и в Рижском архиве - ЛГА (Латвийский Государственный архив). Речь идет о следственных делах в отношении бывших членов Псковской Православной Миссии с 1944 по 1950 годы. В Псковском архиве УФСБ хранится следственное дело № А А 10676 (в 7-ми томах) в отношении Управления "Православной Миссии в освобожденных областях России", то есть священнослужителей и мирян, руководивших деятельностью Миссии: протопресвитер Кирилл Зайц, священник Николай Жунда, протоиерей Николай Шенрок, священник Ливерий Воронов, Иван Амозов, Георгий Радецкий, Андрей Перминов. Также было использовано следственное дело священника-миссионера Константина Шаховского, арестованного, как и все члены Управления Миссии осенью 1944 года. Несмотря на то, что в этих делах в обилии содержатся искажения фактов и всевозможные вымышленные "преступления" миссионеров против советского народа и советской власти, в материалах допросов и в показаниях подследственных можно обнаружить информацию о ходе церковного возрождения под эгидой Псковской Миссии: открытии храмов, христианской работе с детьми и молодежью, деятельности Богословских курсов, а также об эвакуации Миссии в Прибалтику и работе эвакуированных священнослужителей во Внутренней Миссии в Латвии и Литве. Главное, что требуется от исследователя - внимательное отношение к такого рода источникам, умение отличить вымысел следователей, очистить истинные факты от наслоений, которые могут ввести в заблуждение неискушенного читателя и направить его поиск по ложному следу.
В этом отношении все вышесказанное вполне относится и к следственным делам бывшего архива КГБ Латвийской ССР, которые были заведены в свое время в отношении священнослужителей и мирян православной церкви Латвии принявших участие в работе Псковской и (или) Внутренних Миссий в Прибалтике: протоиерей Сергий Ефимов, протоиерей Николай Трубецкой, священник Виктор Перший, священник Герман Жегалов, Леонид Начис, Игорь Булгак, Сергей Шенрок, Владимир Ширший.
Кроме перечисленных архивных материалов были также использованы опубликованные сборники документов. Наиболее объемный из них был подготовлен к печати М.В. Шкаровским.83 В книге содержатся материалы, собранные исследователем в немецких архивах: Бундесархив в Берлине, Бундесархив-Милитерархив во Фрейбурге, архив института современной истории в Мюнхене, архив Германской епархии Русской Православной Церкви за границей в Мюнхене, архив Средне-Европейского экзархата Московской Патриархии в Берлине. Вместе с тем автор сборника опубликовал документы из Синодального архива Русской Православной Церкви за границей в Нью-Йорке, из Российского государственного военного архива (РГВА), из Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ), из Центрального государственного архива Санкт-Птербурга (ЦГА СПб.). Все материалы распределены в двух больших разделах. В первом приведены документы, свидетельствующие о том, как складывались отношения Русской Православной Церкви и нацистского режима на территории третьего рейха и Балкан. Во втором разделе размещены документы, раскрывающие основы церковной политики нацистской Германии на оккупированных территориях СССР. Здесь же были помещены материалы, посвященные церковному возрождению в русских прифронтовых областях, в том числе непосредственно касающиеся деятельности Псковской Православной Миссии.
Следующий сборник документов, подготовленный О.Ю. Васильевой, также освещает государственно-церковные отношения.84 Здесь помещены материалы по истории взаимоотношений коммунистического государства и православной церкви в России в период с 1917 по 1941 гг. Особенно важными для нашего исследования являются документы из раздела
Шкаровский М.В. Политика Третьего рейха по отношению к Русской Православной Церкви в свете архивных материалов 1935-1945 годов. (Сборник документов). М., 2003. 84 Русская Православная Церковь и коммунистическое государство 1917-1941. Документы и фотоматериалы. М., 1996.
"Русская Православная Церковь накануне Великой Отечественной войны", которые помогают представить, какого размаха к 1941 году достигла церковная разруха в СССР.
Последним из числа сборников опубликованных архивных документов являются книги вышедшие в свет в 80-х годах в Лениздате.85 Они посвящены партизанскому движению на оккупированном Северо-Западе России. В основном это донесения исходящие от командования партизанских бригад в адрес Ленинградского штаба партизанского движения, а также приказы и распоряжения из центра (ЛШПД) руководству партизанских отрядов. Среди сводок о проделанной работе (боевого, идеологического, политического характера) имеются донесения о настроениях местного населения, о положении православной церкви на оккупированной территории. Если в сборнике документов за 1942 года о церковном возрождении комиссары и командиры партизанских бригад сообщали в центр сведения негативного характера с явными искажениями и плохо скрываемой неприязнью, то в подобном сборнике за 1944 год находятся сообщения о помощи, которую православные приходы и их пастыри оказывали партизанскому движению. Причем эта помощь касалась не только сбора продовольствия, одежды и материальных ценностей, но и участия некоторых священнослужителей в сборе разведданных по заданию партизанских отрядов.
Периодические издания, использованные в данном исследовании, относятся к разным периодам: дореволюционного, довоенного и непосредственно времени немецкой оккупации. Некоторые из них издавались за границей в Париже, Риге (20-30-е годы 20 века), другие в русских городах попавших под немецкую оккупацию: Псков, Дно, Гдов, Остров, а также в прибалтийских городах оккупированных немцами: Рига, Двинск, Ревель. Наконец, некоторые из этих изданий являлись христианскими: "Псковские Епархиальные Ведомости", "Вера и Жизнь" (Рига), "Бюллетень Религиозно-Педагогического кабинета" (Париж), "Православный Христианин" (Псков), другие были сугубо светскими, но почти в каждом номере содержали заметки на церковную тематику (русскоязычные газеты оккупационного периода: "За Родину",86 "Псковский Вестник", "Гдовский Вестник", "Островские Известия", "Новое Время" (Печоры), "Двинский Вестник", "Русский Вестник" (Рига), "Северное Слово"(Ревель), "Вестник" (Ковно)). Это были объявления об открывающихся храмах и совершении богослужений, рассказы о новостях из церковной жизни, о миссионерских поездках священников, о воцерковлении школы (преподавание Закона Божьего и т.п.), распоряжения властей в церковной области. Особенно ценным для работы над диссертацией стал миссионерский журнал, печатный орган "Православной миссии в освобожденных областях России" - "Православный Христианин", выходивший с октября 1942 по май 1944 года. Это важнейший источник исследования сохранил не только новости церковной жизни (новые назначения и рукоположения, статистика открывающихся храмов, распоряжения экзарха Сергия и Управления Псковской Миссии), но и статьи, образцы проповедей членов Миссии.
При использовании газет оккупационного периода нужно помнить, что издания эти выходили под непосредственным контролем немецких властей (Propaganda Abteilung Nord) и носили четко выраженный пропагандистский характер. Однако, подобно следственным делам из архивов КГБ, в которых также довлеет идеологический контекст, неминуемо приносящий искажения, передергивания фактов, а то и откровенную ложь, нельзя отвергать полностью и периодику времени немецкой оккупации. Факты из церковной жизни, приведенные в этих изданиях, находят подтверждение в источниках архивного происхождения и в воспоминаниях сотрудников Миссии.
В тылу врага: борьба партизан и подпольщиков на оккупированной территории Ленинградской области 1942 год. Сборник документов. Л.: Лениздат, 1981. В тылу врага: борьба партизан и подпольщиков на оккупированной территории Ленинградской области 1944 год. Сборник документов. Л.: Лениздат, 1985.
86 Газеты с таким одинаковым названием, но разные по содержанию, в годы немецкой оккупации выходили одновременно в Дно и в Пскове.
Последний блок источников состоит из мемуаров, дневниковых записей непосредственных участников описываемых событий: членов Миссии (священников и мирян: протоиерей Алексий Ионов, протоиерей Георгий Тайлов, протоиерей Сергий Ефимов, протоиерей Георгий Бенигсен, архимандрит Кирилл (Начис), М.Н. Трубецкой, Р.В. Полчанинов, Р.И. Матвеева-Рацевич)87 и воспитанников церковных школ (М.Ф. Яковлева, Р. И. Коренецкая)88, косвенных свидетелей церковного возрождения из местного населения, в том числе сотрудников местной гражданской администрации (П.В. Жадан, В.А. Пирожкова) 9, участников партизанского движения (И.В. Виноградов, Г.А. Бакусов, М.Ф. Иванов, В.И. Гилев)90 и антисоветских добровольческих частей (Л.А. Самутин)91. К этому нужно добавить свидетельства тех лиц, кто лично знал митрополита Сергия (Воскресенского) (А. Герих, А. Свенцицкий), проходил обучение на Богословских курсах в Вильно (В. Чер, протоиерей Евгений Ефимов, протоиерей Серафим Шенрок)92. В воспоминаниях одного из высокопоставленных лиц, руководивших советской разведкой в годы Великой Отечественной войны находятся интересные, но и не имеющие никакого документального подтверждения, указания на использование Москвой церковного канала в разведывательной деятельности, в том числе на территории подведомственной Псковской Миссии.3
Рассматривая вышеперечисленные источники, нужно помнить, что все они в той или иной мере имеют субъективные черты. Только их комплексное использование, подкрепленное принципом научного историзма, поможет достичь в исследовании максимальной степени объективности.
87 Ионов Алексей, прот. Записки миссионера. (Псковская Миссия) // По стопам Христа.
(Православное изд. прот. Н. Веглайс. Берклей, Калифорния, США.) 1954. №№ 50, 51; 1955. №№
52, 53, 54, 55;
Воспоминания о. Георгия Тайлова о его работе в Псковской православной миссии 1941-1944 гг.
// Православная Жизнь. (Приложение к "Православной Руси"). 2001. № 1(612);
Ефимов Сергий, прот. Из дневника миссионера. На заре обновления религиозной жизни в
освобожденных от большевизма местностях // Православный Христианин. 1943. № 1/2(6/7);
Бенигсен Георгий, прот. Христос Победитель // Вестник РХД. 1993. № 168;
Кирилл (Начис), архим. "Сохраним лучшее наших отцов". СПб., 2001;
Трубецкой М. Свидетельство (из архива Н.А. Струве) // Вестник РХД. 2003. № 186;
Полчанинов Р.В. Псковское содружество молодежи при православной миссии // Православная
Жизнь. (Приложение к "Православной Руси"). 2001.№1(612);
Рацевич Р.И. Воспоминания о Псковской Миссии // Санкт-Петербургские Епархиальные
Ведомости. Вып.26-27. 2002;
88 Яковлева М. Ольгина отчина. Очерки, рассказы. Псков, 2001; Яковлева М. Семь этюдов про
войну или маленькая повесть о военном детстве // Псковская Правда. 01.07.1994;
Коренецкая Р.И. И я знала миссионера // Новости Пскова. 19.06.2000.
89 Жадан П.В. Русская судьба: Записки члена НТС о гражданской и второй мировой войне. Нью-
Йорк, 1989;
Пирожкова В.А. Мои три жизни. Автобиографические очерки. СПб., 2002.
90 Виноградов И.В. Герои и судьбы. Л.: Лениздат, 1988;
Бакусов Г.А. В лесах за Соротью: Документальная повесть. Л.: Лениздат, 1988;
Иванов М.Ф. На грани смертельного круга. Воспоминания участника Великой Отечественной
войны 1941-1945 годов. Изд.2-е дополненное. Псков, 2004;
Гилев В.К. По жизненным показаниям. Записки партизанского врача. Л.: Лениздат, 1990.
91 Самутин Л.А. Я был власовцем... СПб., 2002.
92 Чер В. Возвращение. СПб., 2002.
Воспоминания протоиерея Евгения и протоиерея Серафима были записаны автором исследования на магнитофонную пленку, а затем расшифрованы и использованы в работе.
93 Судоплатов П. Остаюсь единственным живым свидетелем... //Молодая Гвардия. 1995. №5.
Предпосылки образования Псковской Православной Миссии
Начиная исследование деятельности Псковской Православной Миссии, нельзя обойтись без предыстории этого вопроса. Трудно найти период более мрачный для Русской Православной Церкви, чем первая половина XX века. К концу 30-х годов положение православной церкви в Советском Союзе было близко к безнадежному - фактически она стояла на пороге полного уничтожения. К началу 40-х годов в 25 областях РСФСР не было ни одного действующего храма.94 Катастрофически сократилось число священнослужителей и епископов, оставшихся пока еще на свободе: накануне войны священников и диаконов насчитывалось 6376 человек.95 Некоторой отсрочкой полного растворения официальной, легально служащей православной церкви явилось расширение границ советского государства за счет присоединения новых территорий согласно секретному протоколу пакта Риббентропа-Молотова (23 августа 1939 года). Вместе с вновь приобретенными землями к Советской России отошли и православные храмы; к 1941 году Русская Православная Церковь имела 3021 действующий храм, из них около 3000 находилось именно на этих новых территориях. Не вызывает сомнения то, что участь православия в этих некогда суверенных республиках была бы такой же, как и в СССР. В этом не сомневался уже, пожалуй, никто. В мае 1941 года Патриарший Местоблюститель митрополит Сергий (Страгородский) в беседе с только что освобожденным из лагеря протопресвитером о. Василием Виноградовым (в годы войны он был связан с деятельностью Псковской Миссии) заметил: " Раньше нас душили, но, по крайней мере, исполняли свои обещания. Теперь нас продолжают душить, но обещаний своих больше не исполняют ".
Кроме обновления сил и численного увеличения, приобретение советами новых территорий принесло Московской патриархии и новые проблемы. Одной из неотложных задач перед руководством РПЦ явилась необходимость "... передать священнослужителям присоединенных областей опыт деятельности в условиях нового для них общественного строя". 7 Решением этой задачи стали новые назначения: на Кишиневскую кафедру - епископ Алексий (Сергеев), временным экзархом западных областей Украины и Белоруссии стал архиепископ Николай (Ярушевич). В Прибалтику из Москвы в конце 1940 года впервые выехал архиепископ Сергий (Воскресенский). Он был наделен особыми полномочиями для урегулирования непростого церковного положения, сложившегося здесь с тех пор, как вначале Эстонская православная церковь (в 1923 году), а затем Латвийская православная церковь (в 1936 году) самочинно, без соблюдения канонического порядка, объявили автономию, перейдя под юрисдикцию Константинопольского патриархата. Поначалу главой всех православных приходов Прибалтики был назначен митрополит Литовский и Виленский Елевферий (Богоявленский). Однако после его смерти 1 января 1941 года митрополитом Литовским становится Сергий (Воскресенский), а после выхода указа от 24 марта 1941 года был " учрежден экзархат, т.е. особая митрополичья область, в состав которой входили Латвийская и Эстонская епископии ".98 Во главе этого церковного образования был поставлен именно митрополит Сергий (Воскресенский), наиболее молодой, энергичный и перспективный архиерей Русской Православной Церкви. По всей видимости, совсем неслучайно такое решение принял Патриарший Местоблюститель. Во-первых, сам регион Прибалтики с довольно крепкими сохранившимися православными церквами и значительной русской диаспорой имел, наверняка, в планах МП совершенно особое место. Кроме того, принципиальная позиция и дипломатический талант молодого экзарха должны были способствовать скорому и по возможности безболезненному уврачеванию схизмы через публичное покаяние митрополита Августина (Петерсона) - главы Латвийской православной церкви и митрополита Александра (Паулуса) - главы Эстонской православной церкви.
Начиная с 1926 года, еще будучи в Москве, Сергий (Воскресенский) служил в канцелярии Патриархии и на этом поприще приобрел симпатию и доверие Патриаршего Местоблюстителя. Связано это было с тем, что молодому епископу нередко приходилось выполнять весьма щекотливые и непростые поручения, связанные с посещением и контактами с различными органами Советской власти, в том числе ГПУ-НКВД. Благодаря своей верности и умению улаживать определенные вопросы, Сергий " младший " становится фактически правой рукой Местоблюстителя и наиболее вероятным его преемником. Однако такая успешность Сергия (Воскресенского) в глазах окружающих являлась поводом к обвинению в причастности его к органам госбезопасности. Офицером НКВД некоторые в Москве считали архиепископа Сергия," а затем уже в Риге в определенных церковных кругах экзарха называли "большевистским ставленником" и "агентом ЧК"100, а еще позже эта мысль не давала покоя сотрудникам немецких спецслужб. Как бы то ни было, но факт остается фактом — митрополит Сергий (Воскресенский) чувствовал одобрение и поддержку своим действиям из Москвы, а потому весной 1941 г. уверенно проводил "новую" церковную политику, ориентированную на жесткое подчинение центру (Москве) и "подтягивание" подведомственного духовенства, а значит, и всей паствы "в чисто уставном отношении ".101 По мнению некоторых исследователей, тот факт, что экзарх Сергий не эвакуировался в июне 1941 года из Риги в центр Советского Союза, но остался в оккупированном районе, подтверждает наличие негласной санкции на подобного рода шаги от Патриаршего Местоблюстителя. 02 Возможно, как пишет профессор Алексеев, этот мужественный поступок - "ведь прятаться в соборе было вдвойне опаснее, чем эвакуироваться" 103- явился собственным решением митрополита Сергия (Воскресенского): " Экзарх Сергий делая ставку на победу немцев, думал не только о себе, но и о Московской Патриархии, которую его поступок мог бы спасти от многих неприятностей, если бы военные и политические события 1941-1945 годов пошли по другому пути. Вероятнее всего, что подобные соображения и заставили экзарха на свой риск и страх остаться в Риге".104
Следует отметить, что в подобной ситуации, у экзарха Сергия не было иного выбора, чем тот, который он сделал, независимо от того остался ли он в оккупированной Риге по своему выбору, или же следовал воле митрополита Сергия (Страгородского). Сергий "Младший" с его энергией, неудержимым стремлением к лидерству и неспоримым административным талантом не мог остаться в тени и уступить прибалтийским епископам-раскольникам, позволить им вновь увести православную церковь Латвии и Эстонии под омофор Вселенского патриарха. В отношениях с немецкими оккупационными властями Сергием (Воскресенским), как показали последующие события, также была выбрана верная тактика поведения - энергичные, насколько позволяли обстоятельства, независимые действия, граничившие порой с безрассудством и дерзостью, в то же время, внешне лояльные к оккупационному режиму и непримиримые к советской власти.
Каноническое положение и церковный статус Псковской Православной Миссии
"Православная Миссия в освобожденных областях России" - именно под таким названием Псковская Миссия обозначалась в официальной документации в 1941-1944гг. Война с СССР расценивалась в Германии, как "освободительный" поход на Восток, призванный покончить с коммунизмом, а со временем и со славянскими нациями. О последнем, естественно, в русскоязычных газетах оккупационного периода не было ни слова.
Поначалу оккупационный режим во многих сторонах жизни мирного населения выгодно отличался от режима сталинского. Одним из важнейших преимуществ была немецкая политика в отношении православной церкви. Нацистская пропаганда неустанно подчеркивала, что германская армия ведет войну не с русским народом, а с "большевистским еврейским" правительством Советского Союза, а потому борется за интересы простого населения России. Именно этим объясняли немецкие оккупационные власти свое терпимое отношение .к процессам церковного возрождения. Несомненно, руководство Рейха после окончательной победы на Восточном фронте встала бы, так же, как и "советы", на путь планомерного, беспощадного уничтожения православия, как идеологически несовместимого с их мировосприятием. Но в 1941 году именно в лице православной церкви оккупационный режим видел посредника в налаживании отношений с гражданским населением.
Как уже было сказано выше, экзарх Прибалтики митрополит Сергий (Воскресенский) оказался для немецкой стороны более выгодным союзником и лидером православной церкви в Остланде, нежели непопулярный митрополит Августин (Петерсон), вновь склоняющийся под омофор Вселенского Патриарха. Сделать именно такой выбор немцы решились, не только по достоинству оценив личные качества Сергия, но, главное, рассчитав, что "...политически выгоднее примириться с поминанием главы Московской Патриархии, чем содействовать возвращению Эстонской и Латышской Православных Церквей в юрисдикцию Константинопольского Патриарха, Экзарх которого находился в это время в Лондоне".159 Возможно, не сомневаясь в скором победном исходе Восточной кампании, немецкие оккупационные власти летом 1941 г. более опасались допустить в Прибалтике влияние Лондона, наверное, не воспринимая всерьез возможность реальной угрозы со стороны, по их мнению, агонизирующей Советской России.
Сразу же после освобождения экзарх Сергий собрал в стенах Троице-Сергиева Рижского монастыря совещание подведомственного духовенства и прямо объявил о своей приверженности Московской Патриархии: "...сам я был и остаюсь послушником Митрополита Сергия Страгородекого"...1 Православные священники экзархата, не увлекшиеся вновь наметившимся расколом, по-прежнему продолжали поминать за богослужением Патриаршего Местоблюстителя Сергия. Свою приверженность Московской Патриархии экзарх Сергий сохранил фактически до последних дней жизни, несмотря на то, что с первых дней оккупации занял непримиримую антисоветскую позицию. Сам владыка Сергий в этом никакого противоречия не видел. Так в меморандуме к немецким властям, посланном в ноябре 1941 году, экзарх Сергий разъяснял вопрос о лояльности Московской Патриархии к советской власти: "1. Московская Патриархия никогда внутренне не примирялась с безбожной властью. 2.Патриархия только подчинялась советской власти де факто, как реальной власти, и только после победы последней в гражданской войне. З.По той же причине прекратилась обязанность повиноваться советской власти с началом теперешней войны"...161 В этом заявлении митрополит Сергий не только объясняет свои действия в новых исторических условиях, но косвенно оправдывает компромисс Патриаршего Местоблюстителя, подписавшего своим именем столь непопулярную в Русской Православной Церкви Декларацию 1927 года о лояльности к советской власти.
По прошествии года, осенью 1942 г., митрополит Сергий вновь настаивает на нетождественности большевистской власти и Московской Патриархии. Тогда в Риге под его председательством прошло совещание православных архиереев Латвии, Эстонии и Литвы, где было высказано "авторитетное мнение по поводу приписываемого Патриаршему Местоблюстителю Блаженнейшему Сергию, митрополиту Московскому и Коломенскому, воззвания к русскому народу" (от 22 июня 1941 года). "Архипастыри единодушно признали, что высокопочтимый иерарх, глава Российской Православной Церкви, не мог составить или, по крайней мере, добровольно подписать это воззвание. Целый ряд обстоятельств доказывает, что это воззвание сфабриковано кремлевскими властителями ...: "Мы знаем, что блаженнейший Сергий, муж великой учености и ревности веры, не мог составить столь безграмотное... воззвание. Либо он вовсе не подписывал его, либо подписал под страшными угрозами, желая спасти вверенное ему духовенство от полного истребления. Для нас это воззвание служит ярким доказательством того, что большевики по-прежнему держат Православную церковь в своих тисках, удушая ее, и фальсифицируя ее голос".162
Сегодня непросто отделить то, что действительно было мнением экзарха, а что предназначалось для ушей немецких чиновников в целях сглаживания острых углов юрисдикционного вопроса. Стоит отметить, что подобным путем уже некогда шел другой латвийский архиерей. В конце 20-х годов архиепископ Рижский Иоанн (Поммер)163 "на вопрос местоблюстителя Патриаршего престола митрополита Сергия (Страгородского) об отношении к Московскому Патриархату ответил, что руководимая им Православная Церковь Латвии строго придерживается канонического порядка и соблюдает духовную общность с Московским Патриархатом, но не поддерживает декларацию лояльности церкви к советскому строю". 64
Следует признать что, несмотря на стойкую приверженность экзарха Прибалтики к Московской Патиархии, все же практическая сторона церковной жизни и повседневные ее нужды заставили митрополита Сергия (Воскресенского) заговорить об автономии. Обе половины этой концепции четко определены в меморандуме экзарха Сергия к оккупационным властям, посвященном положению православной церкви в Остланде: "Принцип канонической законности. - Чтобы избежать теперь и в будущем неизбежно следующих за схизмой ссор, Православная Церковь в Остланде должна пока оставаться в рамках российской Патриархии; позднейший возможный выход ее из Матери-Церкви должен произойти по взаимному согласию с Патриархией.
Хозяйственный отдел Псковской Православной Миссии
Как было сказано выше, большинство православных храмов на территории советского государства накануне Великой Отечественной войны находились в плачевном состоянии. Нередко иконы, богослужебную утварь и книги, после закрытия храмов, прятали по домам прихожане, а с началом деятельности Псковской Миссии с радостью возвращали все это в открывающиеся церкви. Некоторая поддержка в этом отношении приходила из Прибалтийского экзархата. Выезжавшие из экзархата в Псковскую Миссию священники снабжались необходимым минимумом священных предметов для совершения богослужений и таинств, исполнения треб и освящения храмов. Однако всего этого было явно недостаточно. Немалый спрос на предметы культового предназначения существовал у мирян: не хватало нательных крестиков, иконок, молитвословов и др. Находились местные умельцы, взявшиеся за насыщение потребностей верующих дефицитным товаром. Отец Алексий Ионов в "Записках" упоминает, что встречал колхозников с самодельными крестами, изготовленными "из советской серебряной монеты". Далее он пишет - "самодельные крестики мы потом освящали уже сами - сотнями! Народ их раскупал нарасхват .
О деятельности хозяйственного отдела Псковской Миссии можно составить представление, используя документы Управления Миссии, воспоминания очевидцев тех событий и их родственников, статьи из псковских газет периода немецкой оккупации.
Вдова К.И. Кравченка пишет, например, о том, что уже с октября 1941 года Константин Иосифович служил в Миссии в качестве казначея и заведующего хозяйством. Помимо того, ему приходилось исполнять обязанности псаломщика, а некоторое время и законоучителя. Этот факт позволяет говорить о существовании хозяйственного отдела при Управлении Миссии практически с первых дней работы Псковской Православной Миссии. Именно Кравченок на первых порах занимал в отделе ведущее положение - "заведовал свечным заводом и художественно-иконописной мастерской, а также реализацией их продукции".
Одной из важных сторон в работе хозяйственного стола являлись организация и проведение ремонтных работ, "как церковных зданий - памятников древнерусской архитектуры, -так и жилых и хозяйственных построек Миссии". К. Кравченок, как руководитель стола должен был "обеспечить строительство материалами, а также топливом, как церкви, так и жилые дома".301 Деятельность Кравченка не была рутинной и требовала исключительного напряжения сил, подобно другим членам Миссии он часто отправлялся в командировки в города и села, духовно окормляемые Псковской Миссией, - туда "он доставлял церковные свечи, лампадное масло, церковное вино, иконы и т.д."302
Судя по документам, в период 1942 - 1944 годов делами хозяйственного отдела управлял Иван Ободнев, а К. Кравченок оставался его заместителем, при этом все больше внимание уделяя духовно-просветительской работе, о чем подробнее будет сказано чуть позже.
Благодаря выдержкам из доклада о создании Псковской Миссии, подготовленного во второй половине 1942 года в канцелярии Экзаршего управления, можно конкретнее рассказать о трудах хозяйственого отдела Управления Миссии. В состав отдела входили: свечной заводик, располагавшийся в цокольном этаже колокольни кафедрального собора; иконописная мастерская, размещавшаяся по адресу - Кремль, №3 в одной из комнат маленького домика у стен Свято-Троицкого собора.303 В ведении хозяйственного отдела также находился магазин церковных принадлежностей, по улице Главной дом №18.304
Свечной завод снабжал своей продукцией большинство приходов подведомственных Псковской Миссии. Наряду со свечным производством Миссии существовали и частные предприниматели, выпускавшие незаменимый для церковного обряда и богослужений предмет. Качество свечей, изготовленных на заводе при Управлении Миссии, было значительно выше, чем у "частников". Из отчетов следует, что именно свечное производство стало для Псковской Миссии главным источником доходов. При этом не всегда завод получал сырье в достаточном количестве, что, естественно, снижало объем производства и не позволяло Миссии обеспечить свечами все приходы ею окормляемые.3 5
Начало иконописной мастерской было положено 12 декабря 1941 года. В тот день начальник Миссии протоиерей Кирилл Зайц совместно с секретарем Управления Миссии о. Георгием Бенигсеном освятил помещение, в котором расположилась мастерская. Тогда в ней работали два иконописца и один столяр.306 К осени 1942 года благое дело расширялось и укреплялось, а главное приносило реальные плоды. Во-первых, значительно расширился штат иконописной мастерской - числилось 14 человек. Среди них: заведующий мастерской Иван Ободнев, мастера-живописцы - Терентьев Александр, Мерзляков Николай, Васильева Евдокия, Климушин Сергей, Мясников Алексей, Кубарев Василий, Кашин Геннадий, Киселев Николай, Гаврилюк Федосья, золотошвейки, ученики и ученицы, артель резчиков по дереву и столяра.307 В мастерской писали новые иконы и реставрировали старые образа, изготавливали хоругви, кресты запрестольные, голгофы, плащаницы, церковные сосуды (чаши, дискосы и пр.), выполняли заказы и на целые иконостасы. В основном художники мастерской перерабатывали сырье заказчика в готовые изделия. Порой отдельные мастера "по запросу той или иной церкви" выезжали на места и уже там проводили необходимые работы
Благодаря сообщениям из газеты "За Родину" (от 10. 11. 1942.) известны конкретные факты деятельности иконописной мастерской: к октябрю 1942 года "полностью и заново были написаны иконостасы для 7 церквей: Георгиевской (с. Камно Псковского района), собора Св. Троицы (город Остров), Покровской (с. Знахлицы), Успенской (Славковичи), Верхолинской (с. Верхолино), Дмитриевской (с. Моложена Новосельского района) и Ильинской (с. Корлы Псковского
Принципы церковного управления и церковной дисциплины в документах экзаршего Управления в 1941-1942 гг.
Возможность открытой проповеди и научения народа истинам веры Христовой появилась лишь после того, как районы Северо-Запада России были оставлены советской властью и попали под временную оккупацию немецкой армии. В предыдущей главе упоминалось, что согласно официальной документации Миссию еще называли "внешней". Формально деление на миссию внешнюю и внутреннюю означает следующее: "...внешняя миссия - это миссия как бы "заграничная", то есть развернутая или прямо "за границей" православно-христианского государства, или внутри этих границ в тех его районах, где большинство традиционного населения не является православным. Тогда ясно, что внутренняя миссия - это миссия, обращенная в остальных районах государства к неправославному меньшинству. В такую миссию включаются все действия по приведению в православную Церковь тех, кто не числится членом Ее, начиная от раскольников и неправославных христиан до нехристиан и язычников".507
Логика экзарха Сергия, назвавшего Псковскую Миссию внешней, понятна: во-первых, Миссия была учреждена на территориях не входивших в состав Прибалтийского экзархата и не относившихся к рейхскомиссариату "Остланд". Духовное окормление канонически не принадлежавших ему районов, митрополит Сергий мог позволить себе лишь в такой форме внешней миссии. Во-вторых, в кругах русской эмиграции, в том числе в Прибалтике, существовало мнение о полном разгроме православной церкви в Советском Союзе и потере веры у подавляющего большинства советских граждан, что ставило их на одну ступень с язычниками и нехристианами. В связи с этим деятельность "Православной Миссии в освобожденных областях России" была красиво, но не бесспорно названа "вторым крещением Руси".508
Действительно, внешняя сторона церковной жизни была практически утрачена: единицы действующих храмов, единицы священнослужителей открыто служивших; антирелигиозная пропаганда также принесла свои плоды — безверие и агрессивный атеизм особенно распространился в среде молодежной, советской интеллигенции и городских жителей. Однако, результаты переписи 1937 года в СССР, включавшей вопрос о вероисповедании, дали поразительный результат: из 97 521 тыс. опрошенных - 55 278 тыс. (56,7%) считали себя верующими.509 Особенно высокий % верующих оказался среди сельских жителей. Сами миссионеры, отправляясь в Псков, "предполагали встретить в России пустое поле в религиозном отношении", но вопреки тревожному ожиданию "... нашли такую напряженную духовную жизнь, о которой за рубежом и не догадывались".5 Предыдущий параграф, посвященный восстановлению церковно-приходской системы, был насыщен свидетельствами о высокой духовной активности мирян, об инициативе в ремонте и украшении храмов. Все это позволяет говорить о том, что несмотря на преследования христиан и православной церкви, в душах многих граждан СССР не угасла вера, что и проявилось в годы церковного возрождения в условиях немецкой оккупации. Тогда термин "внешняя миссия" можно употреблять с определенной долей условности.
В то же время, возможно, охарактеризовать Псковскую Миссию, как внутреннюю, миссию "внутри формальных, официальных границ православной Церкви511, то есть обращенная и к тем, кто как бы "числится" в Церкви, будучи крещен и т. д., но кто реально полным, а иногда и неполным членом ее признан быть не может. Составной частью этой внутренней миссии является также евангелизация, проводимая, в первую очередь, для утверждения в вере христиан, как еще некрещеннных и (или) ненаученных, так и новокрещенных или недостаточно наученных"...512 Здесь мы соприкасаемся с церковными проблемами, остро проявившимися в конце 19 - начале 20 века, в первую очередь связанные с ненаученностью и непросвещенностью русского народа. Итак, Псковская Православная Миссия должна была не только бороться с наследием безбожного мировоззрения, насаждавшегося в советские годы, но и попытаться в церковной практической жизни реализовать постановления Поместного Собора 1917-1918 гг. Таким образом, Псковская Миссия формально являлась внешней, по задачам и по духовной направленности, одновременно, имела черты внутренней миссии.
В докладе о создании Псковской Миссии, подготовленном в канцелярии экзаршего Управления, прямо сказано о том, что "большою заслугой первых миссионеров-священников в самом начале их работы на освобожденной земле была их чисто миссионерская деятельность. Не следует забывать, что они прибыли в страну, где на протяжении более 20 лет религия самым безжалостным образом отравлялась и преследовалась, где народ был запуган, принижен, угнетен, обезличен. Пришлось не только налаживать церковную жизнь, но и пробуждать народ к новой жизни от долголетней спячки, объясняя и указывая ему преимущества и достоинства новой открывающейся для него жизни".513 Совсем не случайно выбор экзарха Сергия пал на молодых, хорошо образованных и имеющих дар слова священников, которые "разъезжали из города в город, из села в село, заглядывали в самые глухие закоулки и неся в своем сердце радостную весть освобождения, всюду проповедывали Слово Божие, которое не произносилось открыто уже долгие и томительные годы".514 Как вспоминает один из активнейших членов Псковской Миссии о. Георгий Бенигсен: "Мы шли в народ, несли ему слово Христовой любви и правды, слово утешения и надежды. Несли проповедь Евангелия в каждый доступный нам уголок".5 Можно говорить о том, что возрождение храмов, их украшение иконами и росписями, само православное богослужение в определенном смысле являются свидетельством Церкви о Себе и о Боге, содержит момент научения народа в вере Христовой. Однако миссионерское делание, прежде всего, связано со служением Слова. Это осознавали и сотрудники Миссии, на этом направлении деятельности миссионеров сосредотачивал внимание экзарх Прибалтики митрополит Сергий (Воскресенский). Отразилось это в циркулярных распоряжениях, подписанных экзархом Сергием, обязательных для выполнения православными священниками на территории Псковской Православной Миссии.
Перед тем как выехать в Псков, чтобы возглавить Православную Миссию, протоиерей Кирилл Зайц был принят экзархом для последнего напутствия. На этой встрече Владыка поручил о. Кириллу "неопустительно проповедывать и циркулярно предписать через благочинных всему духовенству неопустительно за каждым богослужением произносить проповеди".516
