Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Теоретико-методологические аспекты исследования современной утопии 15
1.1. Утопия в контексте культурфилософской мысли 15
1.2. Эволюция форм утопии в историко-культурном процессе 36
1.3. Классификация форм утопии 59
Глава II. Современные формы утопии: многообразие проявлений 84
2.1. Футурологические формы современной утопии 84
2.2. Фантастика как мейнстрим современных форм утопии 107
2.3. Компьютерная утопия как феномен информационного общества 132
Заключение 155
Библиографический список использованной
Литературы 163
- Утопия в контексте культурфилософской мысли
- Классификация форм утопии
- Футурологические формы современной утопии
- Компьютерная утопия как феномен информационного общества
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Актуальность исследования
процесса эволюции утопической мысли обусловлена современной историко-культурной ситуацией, разительно отличающейся от периода бурного философского творчества начала XX века. Человечество переживает эпоху «неочевидности» рисков и вызовов цивилизационного перехода, трансформации систем этических норм и ценностей. Вместе со спадом различного рода рево-люционных устремлений уменьшились возможности мобилизации альтернативных идеологий внутри устоявшихся идеологических систем. В этих условиях происходит переоценка утопического наследия и отказ от трактовок утопии как «химеры разума» и «реализованного кошмара», несовместимых с новым историческим и культурным опытом.
В современной ситуации модификации общественных процессов, характеризующейся повышенной интенсивностью развития высоких технологий, переоценкой культурно-нравственных идеалов и переакцентуацией в сфере системы общечеловеческих ценностей, особую актуальность приобретает обращение к утопическому творчеству. Исследователи видят в утопиях уже не реликты безумных надежд, а предвосхищение нового развития, столь необходимого в XXI веке.
Проблемы вырождения искусства, утраты знаний, становления общества культивированного потребления, иллюзорности автоматизированных городов, излишней хаотичности современного мира находят отражение в ассимилятивном взаимодействии утопии и фантастики и приводят к увеличению эсхатологического эффекта утопического нарратива, объективизации определенных социокультурных ситуаций, требующих всестороннего изучения.
Неизбежная в условиях цивилизационного надлома смена мировоззренческих концепций привела к глубокому кризису индивидуально-личностного сознания. Смена стадий общественного и научного развития усилила депрессивный характер личностной рефлексии. В этой связи появляющиеся новые формы утопического творчества стали своеобразной по-
пыткой осмысления индивидуумом своей роли и места в точке пересечения реальностей — виртуальной и объективной.
Сложность и важность рассматриваемой проблемы актуализирует необходимость теоретического осмысления утопии как социокультурного явления, рассмотрения взаимосвязи социокультурных изменений глобального социума и динамизма процесса трансформации традиционных форм утопического творчества, постижения многообразия форм утопии в современной культуре.
Степень разработанности проблемы. Различные аспекты исследования феномена утопии являются проблемными полями научного поиска многочисленных направлений гуманитарного знания.
Философско-культурологический спектр проблем феномена утопии и утопизма рассматривается в трудах Э.Я. Баталова, Л. Куни, Х.А. Маравааля, А. Мортона, Л. Мэмфорда, А.И. Свентоховского, С.С. Сизова, А. Фогта, Э.М. Чорана, Е.Л. Чертковой.1 В этих исследованиях на первый план выдвигаются проблема взаимосвязи утопии с культурой и философией. Утопический дискурс разворачивается от видения утопии как стремления к совершенному миру (И.А. Свентоховский) до видения утопии как реализованного кошмара (Л. Мэмфорд).
Утопию как некую форму выражения историко-культурных и фило-софско-эстетических субъектно-объектных отношений в своих работах анализируют такие ученые, как 3. Бауман, Т.А. Бахтина, В.А. Гуторов, Е.Н. Ковтун, Н.Н. Натуральнова, И.М. Неина, И.Н. Неманов, Т.С. Паниотова, И.В.
Баталов Э.Я. В мире утопии. Пять диалогов об утопии, утопическом сознании и утопических экспериментах — М, 1989; Куни Л. Грезы и видения - исследование американских утопий // Социокультурные утопии XX века: Реф. сборник.- М., 1987. - Вып. 4; Маравалль X. А. Утопия и реформизм / Утопия и утопическое мышление: антология зарубеж. лит-М., 1991.-С.210-232; Мэмфорд Л. Мир машины /Утопия и утопическое мышление: антология зарубеж. лит.-М., 1991.-С.79-97; Свентоховский А. История утопии. - М.,1910; Сизов С.С. Утопия и общественное сознание: Филос- социол. анализ-Л., 1988; Фойгт А. Социальные утопии. Пер. с нем. - М., 1906; Чоран Э.М. Механизм утопии //Иностранная литература- 199б.-№ 4.
Фролова, В.П. Шестакова, В.А. Чаликова, Ю.Г. Чернышев. Обращаясь к причинам образования и эволюционирования разнообразных форм утопии, ученые рассматривают и весь утопизм в целом, и его частное проявление -утопическое сознание. Положения, приводимые в своих исследованиях, упомянутые выше авторы основывают на теории идеала, разработанной К. Мангеймом, и теории мифа, разработанной Ж. Сорелем.
Аспекты влияния утопии на формирование социокультурного идеала представлены в работах В.Е. Давидовича, Ю.А. Жданова, Е.В. Золотухиной-Аболиной, Т.С. Паниотовой. Социальные функции утопии стали предметом пристального изучения и в исследовании М.А. Кяровой.4
На сегодняшний день существует немало типологий и классификаций утопий, которые стали предметом специального анализа. Начиная с исследований А. Фойгта, создателями различных типологических концептов выступили Э.Я. Баталов, В.П. Волгин, Э. Маркарян, Ф. Мануэль, Фр. Мануэль, Л. Мамфорд, А. Мортон, С.А. Шишулькин, А.В. Чаликова, Е.Л. Черткова, Е.
Бауман 3. Модернити и ясность: история неудачного романа / Индивидуализированное общество. - М., 2005; Бахтина Т.А. Утопический дискурс: концептуальные основы, эволюции и роль в современном обществе— Улан-Уде, 2005; Кярова М.А. Утопия: социальное содержание и функции / Автореф. дисс. канд. филос. наук. - Нальчик, 2005; Ыату-ралыюва Н.Н. Социальная утопия как моделирование коллективной идентичности: социально-философский анализ (на примере трактатов русских просветителей конца XVIII — начала XIX веков). Автореф. дисс. канд. филос. наук. — Екатеринбург, 2005; Неина И.М. Социальный идеал и утопия в культурно-исторических ситуациях общественного развития Автореф. дисс... канд. филос. наук. - Красноярск, 2004; Неманов И.Н. Социальный утопизм и общественная мысль // Методологические проблемы истории философии и общественной мысли. - М., 1977; Паниотова Т.С. Утопия в пространстве диалога культур. — Ростов н / Д., 2004; Фролова И.В. Оправдание утопии: опыт социально-философской реконструкции. - Уфа, 2004; Гуторов В.А. Античная социальная утопия- Л., 1989; Чаликова В. А. Утопия и свобода. - М., 1994; Чернышев Ю.Г. Социально- утопические идеи и миф о «золотом веке» в Древнем Риме. - Новосибирск, 1992.
Мангейм К. Идеология и утопия- М.Д992.-Ч.2, Сорель Ж. Введение в изучение современного хозяйства. М., 1908.
См.: Давидович В.Е. Теория идеала. - Ростов-на-Дону, 1983; Давидович В.Е. Жданов Ю.А. Сущность культуры.- Ростов-на-Дону, 1979; Золотухина-Аболина Е.В. Рациональное и ценностное.- Ростов-на-Дону, 1988; Паниотова Т.С. Утопия в пространстве диалога культур. - Ростов н / Д., 2004.
Кярова М.А. Утопия: социальное содержание и функции / Автореф. дисс. канд. филос. наук. - Нальчик, 2005.
Шацкий, П: Штомпка.1 Наиболее известные создали Т.Е. Егорова, F.G. Куче-ренко, В.В. Євентославский, А.В. Чудинов. Попытку построения общей модели утопии поднимает в своих работах и И.Н; Неманов.3 Классификации форм утопии по степени оформленияутопического идеала и функциональной: роли утопии в социокультурной реальности представлены в работах российских исследователей О.Ю. Максименко и И.В; Фроловой.4
Исследованию герменевтики как метода научного познания, являющегося основой для сопоставления утопических произведений различных культурно-исторических эпох, посвящены труды зарубежных и отечественных исследователей Х.-Г. Гадамера, Ж. Делеза, B.C. Малахова, А.А. Михайлова, М.Фуко, К.Э.Штайн.5
Во второй половине XX века большое распространение получили негативные утопии и антиутопии как следствие кризисного развития постиндустриальной цивилизации; Проблемы постиндустриального общества, особенности современной футурологии, альтернативистики, цивилизациологии рассматривают в своих трудах И.В1 Бестужев-Лада, Т.В. Еагин, Э; Гидденс,
Баталов Э.Я. Политическая утопия в XX веке: вопросы теории и истории. - М., 1996; Волгин В.П. История социалистических утопий. 4.1. —М., 1928; Маркарян Э; Теория культуры и современная, наука. - М., 1983; Максименко О.Ю. Роль утопической^ идеи в социокультурной динамике. / Автореф. дисс. канд. филос. наук. — Томск, 2004; Мэмфорд Л. История утопий. - Минск, 1987; Мортон А. Английская утопия...- М., 1993; Чаликова В.А. Утопия и свобода. — М., 1993; Черткова Е.Л. Утопия как тип сознания. — М., 1993; Шацкий Е. Утопия и традиция - М., 1990; Шишулькин С.А. Онтологические и гносеологические основания социальной утопии. / Автореф. дисс. канд . филос. наук. — Магнитогорск, 2004; Штомпка П. Социологиясоциальных изменений. — М., 1996.
Свентославский В.В: Каталог утопий.-М.; Пг., 1923; Утопия и утопическое мышление: Антология зарубежной литературы / Сост. В:А. Чаликова. М., 1991.
ЗНеманов И.Н. Социальный утопизм и общественная мысль // Методологические проблемы истории философии и общественной мысли. — М., 1977.
4Максименко О.Ю. Роль утопической идеи в социокультурной динамике. Дисс... канд. филос. наук. — Томск, 2004; Фролова И.В: Оправдание утопии: опыт социально-философской реконструкции. - Уфа, 2004.
Гадамер Г.Г. Истина и метод. - СПб., 1998; Делез Ж. Различие и повторение..— СПб., 1998; Фуко М. История безумия в классическую эпоху. - СПб., 1997; Штайн К.Э. Принципы анализа поэтического текста. - СПб. - Ставрополь, 1993.
C.C. Уколов, А.Б. Курлов, Г. Маркузе, Н.Н. Моисеев, И.В. Мотрошилова, А.С. Панарин, Э. Тоффлер, Е.В. Хилькевич.1
Анализу современного состояния культуры посвящены работы таких западных мыслителей, как 3. Бауман, Ф. Лиотар, Ю. Хабермас.2 В отечественной науке это направление представлено Ю.М. Бородаєм, Л.А. Воловой, В.Е. Давидовичем, Н.Ю. Максимовой, И.В. Мотрошиловой, B.C. Степиным.3
Современные исследования фантастики представлены работами Г.М. Гуревича, Т.А. Каракан, К. Мзареулова, В.В. Ревича, Е.В. Харитонова, В.П. Шестакова.4
Представление о современной информационно-компьютерной революции как продвижении цивилизации к информационному обществу, которое будет в XXI веке «обществом мирового благоденствия», завершилось в оформлении концепции «компьютерной утопии» японского социолога И.
1 Бестужев-Лада И.В. Альтернативная цивилизация. - М, 1998; Гагин Т.В., Уколов С,С. Новый код НЛП, или Великий канцлер желает познакомиться! -М., 2003; Гидденс Э. Устроение общества: очерк теории структурации. - М., 2003; Курлов А.Б. Методология социального моделирования. - Уфа, 2000; Маркузе Г. Одномерный человек. - М., 1994; Моисеев Н.Н. Современный рационализм. - М., 1992; Мотрошилова И.В. Критика «модерна» и «постмодернизм»// История философии: Запад-Россия-Восток ( книга четвертая: Философия. XX в,). 2-е изд . - М., 2000; Панарин А.С. Реванш истории: российская стратегическая инициатива в XXI веке. - М., 1998; Тоффлер Э. Третья волна. - М., 2005; Хилькевич Е.В. Эволюция национально-государственного суверенитета в трактовке современной футурологии и прогностики // Дисс. канд. полит, наук - М., 2003.
2Бауман 3. Индивидуализированное общество — М., 2002; Лиотар Ж.Ф. Состояние постмодерна. - СПб., 1998; Хабермас Ю. Модерн - незавершенный проект // Вопросы философии.- 1992. - № 4.-С.40-52.
3Бородай Ю.М. Эротика - смерть - табу: трагедия человеческого сознания. -М., 1996; Волова Л.А. Философские интерпретации культуры: основные парадигмы //Вестник Ставропольского университета.-2005.-№ 39.-С.67-77; Давидович В.Е. Жданов Ю.А. Сущность культуры.- Ростов-на-Дону, 1979; Мотрошилова И.В. Критика «модерна» и «постмодернизм»// История философии: Запад-Россия-Восток (книга четвертая: Философия XX в). 2-е изд . - М., 2000; Степин B.C. Маркс и тенденции современного цивилизационного развития// Карл Маркс и современная философия. - М., 1999 — С. 153-180. 4 Гуревич Г. Беседы о научной фантастике: Книга для учащихся.- М., 1983; Каракан Т.А. Роман Е. Замятина «Мы» проблема жанра //Современные проблемы метода, жанра и поэтики русской литературы.-Петрозаводск, 1991; Мзареулов К. Фантастика. Общий курс // ; Ревич В.А. Перекресток утопий: Судьбы фантастики на фоне судеб страны. - М., 1998; Харитонов Е. В. Русское поле утопий (Россия в зеркале утопий) // Фантастика-2002.- Вып.2- М., 2002; Шестаков В.П. Эсхатология и утопия. Очерки русской философии и культуры- М., 1995.
Масуда.1 Проблемам информационного общества, «врастанию» личности в информационную среду, противоречиям «личность - система», виртуальной реальности, ролевым компьютерным играм как первопричинам появления компьютерной утопии посвящены работы А.Е. Войскунского, Б.Бетке, С. Жижека, К. Кирчева, НА Носова, С. Переслегина, В.Н Руднева, ЛИ Тимофеевой, Е.Э. Чеботаревой.2
Проведенный анализ научной литературы свидетельствует об интересе к феномену утопии со стороны представителей социально-гуманитарных дисциплин. Вместе с тем, многогранность данной темы оставляет возможность исследования для заявленной в диссертации проблемы. Прежде всего, это проблема эволюции нового утопизма на современном этапе изменения мира интеллектуальной культуры и вытекающая из нее проблема конструирования и моделирования утопических теорий и практик. Также недостаточно исследована с позиции культурфилософского подхода проблема многообразия1 форм утопии в современном социокультурном пространстве. Объектом исследования выступает утопия как социокультурный феномен. Предметом исследования является становление и развитие новых форм утопии в современнойкультуре.
Цель диссертационного исследования - выявить многообразие репрезентаций форм утопии на современном этапе развития культуры.
В соответствии с объектом, предметом, целью исследования были поставлены следующие задачи:
Масуда Е. Информационное общество как постиндустриальное общество.- М., 1997. 2 Войскунский А. Е. Зависимость от Интернета: актуальная проблема // Психологический журнал- 2004- т. 25.-№ 1; Ветке Б. Киберпанк.1980. ; Жижек С. Киберпространство или невыносимая замкнутость бытия //Искусство кино-1998-№1-2. -С. 119; Кирчев К. Манифест киберпанка // ; Носов Н. А. Витру-альная реальность //Вопросы философии.-1999.-№ 10.-С.152-164; Переслегин С. Око тайфуна: Последнее десятилетие советской фантастики: Сб. ст. /Сост. А.Чертков, Н.Ютанов. -СПб, 1994; Руднев В.П. Словарь культуры XX века: Ключевые понятия и тексты. - М., 2003; Тимофеева Л.П. Компьютерная игра как фактор приобретения символического опыта. Автореф. дисс.канд. филос. наук.—М.,2003; Чеботарева, Е. Э. Правовые и этические аспекты отношений в виртуальной реальности // Виртуальное пространство культуры. Материалы научной конференции 11-13 апреля 2000 г.- СПб, 2000.
уточнить содержание понятия^ «утопия» в контексте культурфи-
' лософской мысли;
j исследовать эволюцию форм утопии в историко-культурном про-
I цессе;
1 разработать классификацию форм утопии;
к > выделить и проанализировать футурологические формы совре-
менной утопии;
, показать роль фантастики как формы современного утопического'
творчества;
і раскрыть сущность компьютерной утопии как феномена инфор-
мационного общества.
Теоретико-методологическую основу исследования составили труды
зарубежных и отечественных философов и культурологов Зі Блоха,
>i К.Мангейма, Л. Мэмфорда, Е. Шацкого, Э.Я. Баталова, В.А. Чаликовой, яв-
1 ляющихся приверженцами структурно-функционального и социокультурного
подходов.в» исследовании сущности и специфики* проявления*утопии. Кон-
цепции данных авторов, позволили проанализировать атрибутивные свойст-
1 ваутопии, выявить ее инновационные и проективные свойства и выстроить
эволюционную шкалу классических w современных форм утопии.
| Исследование утопии в контексте трансформации культурно-
1 исторической среды происходило при помощи'герменевтического комменти-
?
рования важнейших утопических текстов, позволившего вскрыть, взаимо-
} связь текущей реальности и* представлений о ее развитии, а также понять
причины актуализации тех или иных подходов к социальному проектирова-
' нию на определенном этапе развития общества.
1 Блох Э. Дух утопии. - М, 1996, Баталов Э.Я. В мире утопии. Пять диалогов об утопии,
утопическом сознаниями утопических экспериментах- М., 1989; Мэмфорд Л. История
] утопий. - Минск, 1987; Мангейм К. Идеология и утопия (/Утопия і и утопическое мышле-
ние: антология зарубеж. лит.: Пер. с разн. яз. /Сост., общ. Ред. предисл. В.А. Чаликовой.-
| М., 1991; Чаликова В.А. Утопия и свобода: Эссе разных лет. - М., 1994; Шацкий Е. Утопия
S и традиция: Пер. с пол. / Общ. ред. и послесл. Чаликовой В А. - М, 1991.
При изучении проблем, сопряженных с выявлением генеральных линий развития утопического творчества во взаимосвязи с футурологией, социальным проектированием, фантастикой, интернет-технологиями использовались методология постструктурализма, теория игр, методы сравнительного анализа и моделирования.
Научная новизна исследования состоит в следующем:
уточнено понятие утопии как альтернативной модели общества, предлагающей конструкцию будущего и возможные варианты изменения социокультурной реальности;
обосновано, что эволюция форм утопии характеризуется переходом от классических форм, основанных на идеях перфектибилизма, к постклассическим, содержащим идеи социального прогрессизма, и неклассическим, опирающимся на инновационные идеи преобразования общества;
на основе функциональной роли утопии в обществе разработана классификация форм утопии и обосновано, что наиболее исторически значимыми являются классическая утопия-мечта как образ желаемого, постклассическая утопия-видение как ясная картина лучшего будущего, неклассическая утопия-проект как стратегия, которая будет осуществлена в будущем;
доказано, что для постиндустриального общества, находящегося в поисках новой «антикризисной» идеологии цивилизационного развития, характерно становление футурологических форм утопии, в которых представлены проекты предпочтительных стратегий развития мирового социума;
сделан вывод о том, что негативные тенденции становления техногенного общества привели к активному использованию утопических и дистопических мотивов в фантастических повествованиях, что сделало фантастику основной формой репрезентации современной утопии;
выявлено, что информационно-компьютерная революция стала условием возникновения компьютерной утопии, которая представляет собой форму эскапистской утопии и выполняет социальный заказ на техническое обеспечение «бегства от общества».
Основные положения, выносимые на защиту:
Утопия как альтернативная модель общества играет роль социального эксперимента, влияющего на характер социокультурных трансформаций. В современной утопии, в отличие от классической, отсутствуют атрибуты иллюзорности и нереализуемости, расширяются границы обыденных представлений о потенциальности и реальности, предлагаются проективные, инновационные направления развития общественных отношений. Продуктивность современной утопии проявляется в диагностике реальности, элементах прогнозирования, активном влиянии на исторический процесс.
Эпоха индивидуализации мировоззрения привела к появлению классической утопии в форме социально-политического трактата, народной утопии и ухронии, которые содержали идеи перфектибилизма и проектировали образ идеальных общественных отношений в идеальном прошлом. Следующий этап эволюции форм утопии связан с эпохой гуманизации мировоззрения, обусловившей кризис классической утопии и появление таких форм постклассической утопии, как сатирический трактат, утопия-сказка, светский утопический роман, основанных на идеях социального прогрессиз-ма и ориентированных на изменение существующей социальной реальности. Последующий этап эволюции форм утопии связан с эпохой интеллектуализации мировоззрения, приведшей к трансформации классической утопии в неклассическую и появлению таких новых форм, как энтопия, контрутопия, практопия, экоутопия, эупсихия, холотехнодемократия, основанных на инновационных идеях преобразования общества.
В период смены типов социальности происходит и смена форм утопии, что сразу же отражается на разновидности утопических функций в определенный историко-культурный период: при смене традиционного общества обществом индустриальным происходит смена утопии классической (утопии-мечты) утопией постклассической (утопией-видением), что обусловливает активизацию компенсаторной и адаптивной функций, а переход к не-
классической утопии (утопии-проекту) постиндустриального общества актуализирует прогностическую и вербальную функции.
Кризисные тенденции развития постиндустриального общества сделали необходимым конструирование картины дальнейшего развития различных сфер жизнедеятельности человечества, а также оценку возможных результатов и последствий становления информационной цивилизации. Для эпохи постиндустриального общества характерно становление футуроло-гических форм утопии, таких, как экоутопия, практопия, эупсихия, холо-технодемократия, в которых генеральные утопические идеи дополняются принципами современного прогнозирования и футурологии, что позволило преодолеть принцип аппроксимации, заключающийся в изначальной неосуществимости утопии, и предложить возможные стратегии развития мирового социума.
Развитие и усложнение системы фантастических образов протекало под воздействием тех общественных интересов, которые господствовали в массовом сознании в каждый конкретный период истории; в середине XX века резко упал интерес к образам, связанным с прогрессом, появились тревожные ожидания грядущего будущего. Именно эти тенденции породили в 60-е годы XX в. англо-американскую «Новую волну», в конце 80-х годов XX в. - советскую «кухонную» фантастику и социальную фантастику «ближнего прицела», а в 90-е годы XX в. — гуманитарную научную фантастику и техно-фэнтези. В данных направлениях система фантастического повествования выстраивалась на основе различных форм утопии (дистопии, контрутопии, какотопии, хэллической утопии, антиутопии). Такие симбиотические конструкции становятся характерными для современной утопии, мейнстримом которой являются такие жанры фантастики, как социальная фантастика, альтернативная история, гуманитарная научная фантастика, киберпанк.
Продвижение современной цивилизации к информационному обществу, формирование информационной сети Интернет, появление виртуальной реальности вызвало целый спектр утопических и дистопических ожиданий и
привело к возникновению компьютерной утопии, которая представляет собой эскапистскую форму утопии и предлагает бегство от общества посредством «врастания» личности в информационную среду. Социальный протест против существующей социокультурной реальности выразился в распространении у массовой аудитории ролевых компьютерных игр в виде эскапистских утопий. Как литературный жанр компьютерная утопия обрела свою популярность в форме антиутопии и дистопии в стиле киберпанк.
Теоретическая и практическая значимость исследования состоит в возможности дальнейшей разработки теоретико-методологических положений анализа утопии как социокультурного феномена. Содержащиеся в диссертации материалы, основные положения и выводы могут использоваться при создании концепций утопического, в исследовании проблем, связанных с рефлексией утопии и утопического сознания, с осмыслением стратегий развития современной культуры и цивилизации, с прояснением, обратного влияния, утопического творчества на социально значимое поведение.
Материалы диссертации могут быть использованы при разработке и чтении курсов философии, антропологии, культурологи, литературы, а также при подготовке вариативных и факультативных курсов, посвященных проблемам утопии, футурологии, социального конструирования реальности.
Апробация результатов исследования. Диссертация обсуждена на заседании кафедры социальной философии и этнологии Ставропольского государственного университета и рекомендована к защите по специальности 09.00.13 -Религиоведение, философская антропология, философия культуры.
Основные положения и выводы диссертационного исследования были представлены на одной Международной и пяти региональных научно-методических конференциях: XIV Международной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов - 2007» ( г. Москва, 11-15 апреля 2007 г.); 51 научно-методической конференции «Университетская наука —
региону» (г. Ставрополь, 17-18 апреля 2006 г.), 52-й научно-методической конференции «Университетская наука - региону» (г. Ставрополь, 20 апреля 2007 г.); III ежегодной конференции студентов и аспирантов базовых кафедр Южного научного центра РАН (г. Ростов-на-Дону, 24 апреля 2007 г.); IV ежегодной научной конференции студентов и аспирантов базовых кафедр Южного научного центра РАН (г. Ростов-на-Дону, 9 апреля 2008 г.); 53-й научно-методической конференции «Университетская наука - региону» (г. Ставрополь, 24 апреля 2008 г.).
Основные положения и выводы диссертационного исследования отражены в 12 публикациях общим объемом 4,6 п.л., в том числе в одной статье, опубликованной в ведущем рецензируемом научном журнале, определенном Высшей аттестационной комиссией.
Структура исследования. Диссертация состоит из введения, двух глав, включающих шесть параграфов, заключения и библиографического списка использованной литературы. Содержание работы изложено на 178 машинописных страницах. Библиографический список включает 206 наименований, в том числе 7 на иностранных языках.
Утопия в контексте культурфилософской мысли
В XX веке изменилось отношение к понятию «утопия» и к самим утопиям, которые претерпевают существенную трансформацию. В современной научной литературе понятие «утопия» определяется в различных смысловых понятиях и даже в исследованиях, посвященных определению утопии, не содержится однозначного толкования данного феномена: границы утопического дискурса разворачиваются от видения утопии как стремления к совершенному миру до видения утопии как реализованного кошмара. «Определение утопии изменчиво, - отмечает В.Л. Чаликова, - оно зависит от типов социального мышления, от роли утопии в обществе». По мнению Э.Я. Баталова: «Основная причина такой ситуации обусловлена не только эволюцией самого феномена утопии, но и подходом к его анализу с различных теоретико-методологических позиций. Одни исследователи сосредоточили внимание на генетических особенностях утопии и выводят сущность последней из ее происхождения; другие, которых большинство, определяют утопию, исходя из ее социальных функций; третьи отталкиваются от ее структурных и формальных признаков. В итоге, в современной философии отсутствует не только общепризнанная концепция утопии, но даже общепризнанное истолкование самого понятия и обозначаемого им феномена».2 Ч.С. Кирвель полагает, что разнобой в трактовке понятия «утопия» вызван, прежде всего, с противоречивостью и неоднозначностью явления, которое оно отражает. Действительно, даже беглое знакомство с утопической литературой убеждает, что утопия — это феномен, объединяющий разнородные посылки и широкий спектр оппозиций: факт и вымысел, возможное и невероятное, здравомыслие и безумие, реальное и фантастическое, историческое и легендарное, сознательное и бессознательное. Очевидно, что для того, чтобы понять существо различий и установить общие черты как классических, так и новых подходов в понимании сущности утопии уместно привести и проанализировать наиболее характерные определения, раскрывающие содержание данного феномена.
Наиболее цитируемым определением утопии считается версия Л. Сард-жента, с точки зрения которого - «утопия - это подробное и последовательное описание воображаемого, но локализованного во времени и пространстве общества, построенного на основе альтернативной социально-исторической гипотезы и организованного - как на уровне институтов, так и человеческих отношений - совершеннее, чем то общество, в котором живет автор».2 Вслед за Л. Сарджентом большинство исследователей сходятся в том, что в отличие от других литературных сочинений, социально-философских трактатов утопия имеет свои опознавательные признаки: критика существующего строя и утверждение образца желаемого совершенного общественного устройства. Так, немецкий историк А. Фогт подчеркивает, что многочисленные социальные утопии относятся к сфере учения о «социальном мировоззрении». «Утопии не есть химера, - пишет он, - отдельных мыслителей. Они изображают стремление человека и поэтому имеют значение в истории человеческой мысли».3
По утверждению, А. Свентоховского «желая начертать историю утопии в мельчайших ее проявлениях, следовало бы рассказать всю историю человеческой культуры».4 Представления о том, что история утопии чуть ли не тождественна истории мировой культуры, присуща не только А. Свентоховско-му, она близка и другим авторам, в частности, Л. Мэмфорду.5 При таком понимании, феномен утопии выступает в качестве «живого» явления культуры и сознания, форма и содержание которого меняется от эпохи к эпохе. Это следствие того, что происходит умножение и разброс многих ключевых значений культуры, включая понятие «утопия».
Существующие разночтения требуют обращения к первоисточникам терминологического значения слова «утопия». Само понятие появляется в научной литературе в начале XVI века благодаря выходу в свет произведения, озаглавленного следующим образом: «Золотая книжечка, столь же полезна, как и забавна, о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопии», написанная Т. Мором. Сам же термин «утопия», как это хорошо известно, был заимствован Т, Мором из греческого языка и состоит из двух лексических компонентов. Если «topos» - место и «ои» - не, нет, то в буквальном смысле термин «утопия» приобретает следующее звучание - «место, которого не существует».
Но как отмечается большинством исследователей семантика слова «утопия» двойственна, поскольку по другой версии оно происходит от греческого «ей» - благо и «topos» - место, при таком прочтении термин «утопия» получает новое содержание - это «благословенная земля», «прекрасная страна», «хо-рошее место». Оба истолкования широко представлены в утопической литературе, например, «Вести ниоткуда» У. Морриса, «Город солнца» Т. Кампанеллы. Двойственный смысл термина передает амбивалентную сущность утопии. Утопия является как бы связующим звеном между реальным и идеальным миром, тем самым содержит в себе элементы того и другого. В этом заключается ценность всякой утопии, которая содержит в себе один из возможных способов гармонизации мира.
Классификация форм утопии
Многообразие мира, человеческой культуры невозможно вывести из какой-либо абстрактной, теоретической схемы, какой бы идеальной она не представлялась исследователю. Это относится и к характеристике типологий существующих на данное время утопий. Однако многообразие форм и типов реализации утопического сознания обусловливается особенностями социокультурной среды, в которой происходило становление и эволюционирование утопического идеала.
Выделить некоторую группу явлений в отдельный феномен позволяет так называемая «повторяемость» родовидовых и типологических признаков, являющихся для этой отдельно взятой группы явлений сугубо индивидуальными. Таким образом, утопия «открывает новую область социологической рефлексии, поскольку представляет собой единый образ мышления, формы выражения которого лишь незначительно менялись на протяжении веков».1 Утопия как духовное явление человеческой культуры имеет определенные устойчивые черты, которые и позволяют выделить этот феномен из всего спектра многообразных явлений культуры, но вследствие зависимости ее создателя от условий, которые его окружают и влияют на его творчество, утопия является категорией исторической.
Однако несмотря на то, что можно выделить некоторые типические (повторяющиеся) черты утопии как социокультурного феномена, утопия как явление многоаспектное и сложное обладает также определенной полиморфностью и политипичностью. Формы и типы утопий многообразны вследствие их причастности к широкому культурному полю. Вследствие этого возникает сложная задача классификации утопий, подразумевающая определение критерия разграничения их на определенные типы.
На сегодняшний день в работах современных ученых предпринято огромное множество попыток классифицировать утопии по разным уровням и на разных основаниях. Каждая авторская классификация утопических произведений, как правило, отражала субъективные задачи и принципы классификатора, которые, тем не менее, отвечали поставленной цели определения типа воплощенного в утопии идеала.
Начало этим попыткам было положено еще на рубеже XIX - XX веков А. Фойгтом. Генеральным основанием для классификации утопий он установил отношение к власти, декларируемое создателями утопий в своих произведениях и зависящее от «типа авторского темперамента».1 Для того историко-временного периода тема отношения к власти была доминирующей темой дискуссий и споров. В соответствии с этим основанием Фойгт разделил утопии на «анархические» (отрицающие государственную власть) и «архические» (признающие государственную власть). Ученый дает объяснение такому делению с психологической точки зрения: «анархические» утопии создают люди, которые стремятся к свободе и независимости, но не обладают силой воли, необходимой для борьбы за власть. Они жаждут свободы для себя и боятся власти других. «Архические» же утопии создают как люди с рабской натурой, так и те, кто хочет свободы только для себя, готовы ущемить ради нее свободу и независимость других.2
Советский исследователь В.П. Волгин в своих трудах привел пример классификации утопии по способу обоснования провозглашаемого ими обществен ного идеала. На основании этого он выделил религиозные, рационалистические и исторические утопии.!
Первая его книга «История утопии» (1922) посвящена исследованию литературной утопии. Демаркационным принципом в его работе выступают следующие функции утопии: одна - избавление или компенсация - выражает стремление к немедленному освобождению от трудностей и крушений, выпавших на долю человека. Другая пытается обеспечить условия освобождения в будущем (утопии бегства и утопии реконструкции).
Традиционный критерий «привязки» утопии ко времени и месту ее возникновения закладывается в основу классификаций, предпринятых такими учеными, как Л. Мамфорд, Ж. Сервье, Р. Труссон. Излагая историю утопий в хронологическом порядке, исследователи последовательно рассматривали античные утопии, средневековые утопии, утопии эпохи Возрождения, Нового времени, Просвещения, XIX века и т.д. Классифицируя утопические произведения по хронотопическому принципу, ученые пришли к закономерному выводу, что утопии носят на себе отпечаток той эпохи, в которой они возникают.
Особое внимание необходимо обратить на классификацию утопий, разработанную Л. Мамфордом и на сегодняшний день вошедшую в разряд классических типологий утопических произведений. Первая книга американского культуролога «История утопии» (1922 г.) как раз была посвящена исследованию утопической литературы и содержала вышеупомянутую классификацию. Демаркационным признаком для Мамфорда выступили два вида функций: одна — избавление или компенсация - выражает стремление к немедленному освобождению от трудностей и крушений, выпавших на долю человека. Другая пытается обеспечить условия освобождения в будущем (утопии бегства и утопии реконструкции).
Осмысливая утопию как поразительный феномен человеческого сознания, Мамфорд делает вывод, что многие институты, о которых говорится в утопиях, возникли именно в городе. Именно в начале урбанистской цивилиза ции не только вскрывается архетип города как утопии, олицетворявшей высший порядок, но и открывается другая сторона утопии - мегамашина, прообраз всех других механических машин. Мамфорд считает, что техника принесла с собой технизацию общества, человека и человеческих отношений. Человек стал своего рода перемещенным лицом в созданном им самим мире. Между тем общество должно развиваться в гармонии с развитием отдельной личности. Все время возрастающий разрыв между уровнями технологии и нравственности привели к ситуации господства «мегамашины» - предельно рационализированной и бюрократизированной и надиндивидуальной социальности.1
В итоге классификацию Мамфорда называют классификацией утопических произведений по виду направленности критического действия, представляющую собой деление утопий на «утопии бегства» - интравертные утопии - и «утопии реконструкции» - экстравертные утопии.
Футурологические формы современной утопии
Пик утопического мышления, реализованного в форме социального прогрессизма, пришелся на расцвет эпохи индустриального общества, которая, в свою очередь, до конца исчерпав идейный потенциал современных ей продуктов утопического творчества, привела к краху этой самой формы и кризису классической утопии. «В наследство» наступающей постиндустриальной эпохе эпоха индустриальная, тем не менее, оставляет целый ряд социально-утопических идей, на основе которых будет происходить формирование так называемой неклассической утопии.
Среди этих идей такие, как идея осознания гармоничности существования социального порядка, веры в мощь человеческого разума, ожидания «грядущего земного рая», возможности построения общества на признании личных прав и свобод. Частично реализовавшись в утопических проектах того времени, эти идеи были переосмыслены и восприняты социумом, вступающим в эпоху с совершенно иной, нежели в период индустриализма, концепцией мировоззрения и идеей человека - эпоху постиндустриализма.
Индустриальная эпоха «подготовила» своего рода социокультурный кризис, причинами которого явились первые сведения об опасности экологической катастрофы, окончательное крушение идеологии индустриализма 50-х годов XX в. и необходимость создания новой социально-прогностической теории, которая раскрывала бы сущность наступающего этапа, а результатами стали молодежные протесты и возникновение движения «контркультуры», поставившего под сомнение ценности «общества массового потребления».
Постиндустриальное, или, как его называет ряд исследователей, информационное общество на сегодняшний день представляет собой динамическую систему в стадии становления. Индивидуальные особенности постиндустриального общества второй половины двадцатого столетия довольно четко оп ределил американский социолог Дэниэл Белл. Он разработал целую «теорию постиндустриального общества». Сам термин «индустриальное общество» впервые был употреблен Беллом на Зальцбургском семинаре в Австрии в 1959 г., но подробное обоснование теории было дано автором в книге «Грядущее постиндустриальное общество»1 в 1973 году. На основе изложенного, Белл выделяет пять черт грядущего постиндустриального общества, сменяющего общество индустриальное, или капиталистическое: - переход от экономики производства товаров к экономике услуг; - преобладание в обществе классов «специалистов» и «техников»; - первенство теоретического знания; - планирование технологического роста; -создание «интеллектуальных» технологий.2 Трансформирующее воздействие технологического прогресса на общество рассматривается не как непосредственное и однозначное, а как опосредованное. К числу важнейших факторов перемен он относит наряду с техническим развитием динамику потребностей и развитие социальной структуры общества, признавая относительную самостоятельность социально-политической и культурной сфер и пытаясь выявить их внутреннюю динамику. Кроме того, Белл убедительно показал неизбежность наступления нового этапа развития, так как механизмы, действовавшие в индустриальном обществе, становятся нежизнеспособными.
Само название термина - «постиндустриальный» - содержало в себе лишь обозначение окончания одного этапа, однако ничего не говорило о сущности последующего. Теория Белла, по сути, была лишь очередной экстраполяцией существующих тенденций, хотя и вышедшей за рамки технократизма. Принципиально нового видения будущего, обозначения разрыва между прошлым и настоящим у него еще не присутствовало. Выделив пять, безусловно, верных тенденций развития современного общества, Белл, тем не менее, остался в традициях «оптимистического» утопизма. Описав очень подробно сам процесс изменений на разных уровнях общественной жизни, ученый не ответил на вопрос о характере новой эпохи. Теория Белла диагностировала современное общество, однако не давала никаких рецептов для преодоления кризисных ситуаций, предполагая что приход «постиндустриального» общества устранит их автоматически».1
Для определения основных тенденций становящегося постиндустриального общества часто используют термин «постмодернизм». В предыдущих параграфах мы подробно останавливались на сущности и содержании этого термина. Позволим себе добавить лишь то, что наиболее характерными постмодернистскими тенденциями, присущими постиндустриализму, являются такие тенденции, как отказ от ценностей доминирования какой-либо части целого над целым в общем и ценностей антропо- и евроцентризма в частности; гегемония идеи ацентризма - отрицания каких-либо привилегированных «центров» доминирования. В связи с этим проявляется особый интерес к проблемам толерантности и различным моделям социокультурного поведения, основанным на теории не-подавления. Этим объясняется повышенное внимание к культуре Востока, Латинской Америки, Африки как источникам примеров полицентричной организации миропорядка. Отвергается идеология и практика властвования, доминирования, насилия, войны — в пользу ценностей плюрализма, равноправного диалога, дискурса, совместного нахождения решений, мира и согласия.
Компьютерная утопия как феномен информационного общества
Бытование современных утопий в мире фантастики и информационных технологий породило еще одну интересную форму утопии - компьютерную утопию. Термин появился в 1949 году в книге Ж.Фурастье «Великая надежда XX века». По мнению Ж. Фурастье, интенсивное техническое и научное развитие открывают перед человечеством возможность эволюции в сторону создания так называемого «научного общества», избавленного от бремени политических, социальных, религиозных и прочих антагонизмов. Представление о современной информационно-компьютерной революции как продвижении цивилизации к информационному обществу, которое будет в XXI веке «обществом мирового благоденствия», завершилось в оформлении концепции «ком-пьютерной утопии» японского социолога И. Масуда. Он представляет свою компьютерную утопию как «целиком новое долгосрочное социальное видение на XXI век», в основе которого лежат семь концепций или аспектов компьютерной утопии: «социальное требование и реализация целенаправленно ориентированного действия индивида», «свобода принятия решения и равенство благоприятных возможностей для всех», «наличие процветающих добровольных сообществ», «взаимозависимость и интеграция однородно функционирующих сообществ», «функциональная социальная свобода господствующих сил, сил власти», «возрождение теологического синергизма человечества и Бога».1 Как социальный проект «компьютерная утопия» существует в рамках позитивной неклассической утопии. Как литературный фантастический жанр «компьютерная утопия» обрела свою популярность в форме антиутопии и дистопии, описывающей мир недалёкого будущего, в котором высокое технологическое развитие соседствует с глубоким социальным расслоением, нищетой, бесправием, уличной анархией в городских трущобах; сюжеты часто построены вокруг конфликта между хакерами, искусственным интеллектом и мегакорпорациями. В компьютерных антиутопиях и дистопиях описывается общество, находящееся на пороге бурных социальных и культурных преобразований, где новые технологии используются способами, не предусмотрен-ными их создателями. Наиболее интересными произведениями данного направления являются: «У меня нет рта, а я хочу кричать» (1958) X. Эллисона, «Вавилон-17» (1966), С. Дилэни, «Гиперион»(1989) Д. Симмонса.
Компьютерная утопия иногда представляется как описание эволюции Интернета. Виртуальные миры часто выступают под разными именами, такими как «киберпространство», «Сеть» или «Матрица». Важно отметить, что ранние описания глобальных коммуникационных сетей появились раньше распространения Всемирной паутины, когда фантасты, такие как Артур Кларк, предсказали их появление. Среди самых популярных компьютерных утопий сегодняшнего дня можно выделить «Паутина» (1997-1998) Мерси Шелли, «Лабиринт отражений» (1997) и «Фальшивые зеркала» (1998) Сергея Лукьяненко, «Боятся ли компьютеры адского пламени» (1998) Александра Тюрина.
Компьютерная научная фантастика стала самым ярким воплощением страхов и надежд, связанных с нахождением современного человечества в точке фазового перехода от индустриальной к постиндустриальной цивилизации. Компьютерная научная фантастика — это научная фантастика эпохи компьютерной революции.
Классифицируя компьютерную научную фантастику (КНФ), начать необходимо с самого серьезного страха, сопровождающего человечество с самого начала электронной эры - бунта машин.
Поскольку общепринятого специального термина, описывающего дистопии и антиутопии бунта машин и бунта компьютерного искусственного интеллекта на сегодняшний день нет, представляется возможным назвать эту группу - хэлические утопии (один из первых «бунтарей» - суперкомпьютер Хэл-9000, персонаж кинофильма «Космическая одиссея 2001 года», снятого режиссером Стэнли Кубриком по рассказу Артура Кларка). Бунт машин и катастрофа человечества стали популярной темой и в фантастике, и в кинематографе. Знаковым проектом, синтезировавшим хэлическую утопию и компьютерную фантастику в ее сетевой и киберпанковской версиях, стала трилогия братьев Вачовски — «Матрица».
Запугивание эрой господства машин началось с драмы Карела Чапека «Расумовские Универсальные роботы» (1921). Эту тему развил в своем романе роман «Утопия-14» Курт Воннегут, где описана цивилизация, в которой кибернетизация общественного производства привела к господству автоматов и думающих машин над людьми, к абсурду ненужности самого человечества. Да, собственно, многие фантасты, так или иначе, касались этой темы.
Отдельного упоминания здесь, заслуживает проблема антропоморфных кибернетических организмов - андроидов («Снятся ли андроидам электроовцы?» Филиппа Дика), и новое, но перспективное направление, связанное с на-нотехнологиями и генной инженерией, превращающее человека в подобие биокомпьютера (Цикл «Падение с Земли» А. Тюрина).
