Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Принцип активности в истории человекознания 14
Раздел 1. Развитие идеи активной эволюции в истории философии
1.1.1. Активность человека в античной философии 14
1.1.2. Активность как субстанция и объяснительный принцип эволюции природы и общества 19
1.1.3. Кантианское открытие активности субъекта 23
1.1.4. Диалектика активной эволюции в философии Гегеля 29
Раздел 2. Философия активности и деятельностный подход в методологии науки
1.2.1. Диалектика и метафизика активности в марксизме и в русской философии 40
1.2.2. Дилемма активности природы в философии естествознания 48
1.2.3. Принцип активности в психологической антропологии
и в философии человека 59
1.2.4. Актуальные проблемы систематики активности и деятельности... 75
Глава 2. Природа активности человека 93
Раздел 1. Происхождение активности в антропогенезе
2.1.1. Диалектика снятия биологической активности в антропогенезе ... 93
2.1.2. Социокультурные факторы антропогенеза 98
2.1.3. Дифференциация факторов становления активности человека 108
2.1.4. Активный потенциал труда в антропогенезе 114
Раздел 2. Трансфер как механизм активности человека
2.2.1. Механизм трансфера в социокультурной динамике труда 119
2.2.2. Антропосемиотическая концепция трансфера 129
2.2.3. Генезис активности человека в диалоге природы и культуры 142
2.2.4. Идея трансфера в психоанализе активности человека 154
Глава 3. Социокультурная активность и онтогенез человека 174
Раздел 1. Асимметрия как фактор системного развития социокультурной активности в онтогенезе человека
3.1.1. Фактор функциональной асимметрии в антропогенезе и онтогенезе человека 174
3.1.2. Тендерная асимметрия и асимметрия самоактуализации в развитии социокультурной активности человека 185
3.1.3. Системная асимметрия развития социокультурной активности человека 197
3.1.4. Системно-структурная характеристика социокультурной активности человека 201
Раздел 2. Критерии и условия развития социокультурной активности человека в современном обществе
3.2.1. Идеалы и критерии антропологической экспертизы качества социокультурной активности человека 214
3.2.2. Цивилизационные и культурные условия развития активности человека как общественного индивида 224
3.2.3. Философско - антропологические вопросы теории и практики нравственной социокультурной политики 230
3.2.4. Конструктивный потенциал категории общности в философии образования современного человека 240
Глава 4. Диалектика и систематика активной эволюции человека 253
Раздел 1. Диалектика конструктивного познания активности человека
4.1.1. Методология и теория конструктивного самопознания человека . 253
4.1.2. Конструктивный подход в научном познании активности человека 264
4.1.3. Диалектика и феноменология конструктивного познания человека 272
4.1.4. Конструктивная типология активности человека 286
Раздел 2. Систематика активной социокультурной эволюции человека
4.2.1. Активность и целостность человека в социокультурной эволюции 309
4.2.2. Типологическое моделирование социокультурной активности человека 320
4.2.3.Системный анализ активности и социокультурной эволюции человека 335
4.2.4. Онтогенез, филогенез и активная социокультурная эволюция человека 352
Заключение 371
Литература 373
Приложение том 2
- Активность человека в античной философии
- Диалектика снятия биологической активности в антропогенезе
- Фактор функциональной асимметрии в антропогенезе и онтогенезе человека
- Методология и теория конструктивного самопознания человека
Введение к работе
В наступивший период глобальных изменений и неоднозначных исторических перспектив актуализируется потребность в системных представлениях о сути сознательного, активного управлении человеком собственным развитием. Их интеграция в современном человекознании закономерно ведет к формированию концепций активной эволюции человека. Не случайно и то, что в этом новейшем процессе становления знаний об активной эволюции человека, природы и общества ведущее положение занимают социальная философия и философская антропология.
В античной философии человек уже рассматривался в героичном, активном становлении, в качестве культурно-антропологической целостности, устремленной к добродетели и космологической упорядоченности. Несмотря на то, что в позднеантичный период эволюционный потенциал активности Творца возобладал над пассивной деятельностью человека, альтернативные представления об относительно независимом характере его бытия и его эволюции продолжали развиваться в социальных утопиях, в трудах выдающихся деятелей эпохи Просвещения, в развитии классического идеализма и в материалистических учениях.
Считая, что активность предшествует действию, И. Кант связывал прогресс человеческого рода с моральным самосовершенствованием человека как активного субъекта, овладевающего потенциально присущими ему способностями. При этом активная эволюция является невозможной «по частям», поскольку развитие жизни опосредствовано понятием о целостном организме. В разуме человека жизнь обнаруживается как идея, тотальным образом объединяющая все фрагменты бытия, представленные рассудком и содержанием человеческого опыта.
Гегель возродил античную идею становления человека, осуществляемого индивидуумом благодаря его абстрактно-духовному труду. Посколь ку гегелевская идея становления человека утверждается как центральное понятие антропологии и философии истории нового и новейшего времени, то идеалом активной культурной эволюции личности человека становится осмысленное созидание и развитие им социальной действительности.
В русской философии 19-ого - 20-ого веков предпосылки активного понимания эволюции жизни и человека также складываются преимущественно как идеалистические, но в иных категориях. На первое место выдвигаются представления об активной соборности и космичности человека, устремленного к поиску личного счастья на путях становления Богочело-вечества.
В теориях активной естественной эволюции XIX-XX веков наиболее актуальной становится проблема истоков и движущих сил развития живой и неживой природы. Направленная, устойчивая и системная активность организмов — это существенная характеристика эволюции жизни. При этом жизнь определяется как активное самовоспроизведение эволюционирующих структур, в которых осуществляется преобразование вещества, информации и энергии.
Подобным образом, все различия эволюционирующих форм движения материи могут быть в настоящее время рассмотрены прежде всего как различия форм активности этого движения, поскольку активность теоретически и практически неотделима от движения, как структурирующая и опосредующая его сторона. Эта «идеальная» компонента сложно организованного эволюционирующего объекта, как его «сторона», «план» или структура, также имеет определенную системную организацию, образованную существенными ее отношениями. В целом, структура активности может быть не менее сложной, чем структура подчиненной ей системной организации целостного объекта.
Принципиально важно, что адекватное понимание активности предполагает наличие ее субъекта, который один только и обнаруживает те или иные существенные, закономерные отношения элементов, объектов или процессов материальной действительности. Отношение вообще есть фиксация субъектом некоторого качества изменяющейся действительности. Понятия «отношение» и «активность» репрезентируют не только диалек-тичность теоретического мышления человека, но и актуальную проблематику познания его социокультурной эволюции.
2. Состояние и степень разработанности проблемы
Существенному повышению уровня знаний об активной социокультурной эволюции человека в связи с вопросами антропосоциогенеза способствовали исследования А.Л. Яншина, А.С. Мамзина, В.П. Казначеева, Ю.И. Александрова А.А. Ухтомского, Н.А. Бернштейна, П.К. Анохина, А.Н. Северцева, В.В. Бунака, Г.Ф. Дебеца, Я.Я. Рогинского, М.Ф. Нестурха и других.
Философское обоснование существа современной эволюционной теории инициировалось такими учеными как В.И. Вернадский, К.М. Завадский, Н.В. Тимофеев-Ресовский, М.Г. Макаров и многими другими. Упрочение позиций философии в методологии естествознания было достигнуто в трудах И.Т. Фролова, Ю.И. Ефимова, В.И. Стрельченко, И.А. Сафронова, И.К. Лисеева, А.П. Мозелова, А.Б. Георгиевского, А.А. Ко-ролькова, В.П. Огородникова, А.П. Огурцова, Э.Г. Юдина, Г.Н. Хона.
Важный вклад в развитие гуманитарного познания закономерностей активного становления социокультурной целостности человека внесен исследованиями Н.А. Бердяева, СИ. Гессена, П.А. Сорокина, А.Ф. Лосева, Н.С. Гордиенко, А.А. Грякалова, В.Н. Сагатовского, Б.Г. Юдина, И.В. Блауберга, В.Н. Келасьева, С.С. Батенина.
Продолжающаяся концентрация усилий на разработке проблемы активной эволюции человека объясняется потребностями преодоления современного цивилизационного кризиса, без чего, по словам академика Д.С. Лихачева, ее просто не будет.
Но напряженному духу этой драматической формулы пока еще не отвечает реальное, объективное содержание процесса развития существующих представлений не только о факторах активного развития человеком его общественной жизни, но и о значении активного культурного начала в его эволюции. В современных работах по антропологии чаще всего бесстрастно констатируется, что в силу еще «не вполне понятных причин» наибольшую способность к культурной адаптации проявила именно линия Homo. Это означает, что проблема активно реализуемого культурного потенциала сапиентации фактически еще не разрешена.
Несмотря на высокую теоретическую актуальность и практическую значимость проблем социокультурной активности, ее содержание вплоть до настоящего времени остается малоизученным. Еще и сейчас следует говорить не столько о недостаточности знаний, но и об отсутствии сколько-нибудь строгой постановки вопросов активности в связи с социокультурной эволюцией человека.
В результате, активность чаще всего рассматривается как формально-динамическая, функциональная, внешняя, энергетическая характеристика деятельности человека, созидающего цивилизацию и творящего культуру. Но если изменяющаяся культура, как условие и продукт активности человека, представляет способы его существования, то лишь посредством неисследованной активности эти способы и системы не только воспринимаются, но и творческим образом развиваются.
3. Методология, теоретические источники и концептуальная основа исследования
В соответствии с принципами единства исторического и логического, восхождения от абстрактного к конкретному и методологическим требованием преемственности, диссертация ориентирована целями последовательного прояснения сущности духовно-нравственной активности в связи с эволюцией человека, чему способствует применение деятельностного, сис темно-структурного и конструктивно-типологического подходов, позволяющих сформировать концепцию активной социокультурной эволюции. При этом конструктивное моделирование структуры активности человека является не самоцелью, а оптимальным средством ее познания. Благодаря этому определяются типы и формы развития активной деятельности человека в его эволюции. Корректность реализации целей исследования достигается путем установления таких оснований, процессов и механизмов активной эволюции человека, которыми объединяется история и предыстории его становления как общественного индивида.
4. Цель и задачи исследования определяются попыткой выявления основных форм активности человека в контексте философского анализа содержания его социокультурной эволюции и, тем самым, - раскрытия роли антропологических предпосылок становления социальных и личностных качеств человека в процессах его индивидуального и исторического развития. Для достижения указанной цели необходимо разрешить следующие задачи исследования:
- изучение природы и особенностей социокультурной активности человека как субъекта познания и практики;
- исследование становления конструктивной активности человека как движущей силы его общественно-исторической деятельности и фактора социокультурной эволюции;
- определение взаимоотношения биологической и социокультурной активности человека;
- обоснование реальности многообразия исторических и современных форм человеческой активности, способов их объективации и опредмечивания в культуре;
- исследование содержания и форм социокультурной активности как структур, порождающих не только общие, но и специфические особенности культурно-цивилизационного творчества, характеризующего фазы, пути и направления индивидуального и исторического развития людей;
- классификация содержания человеческой активности и определение критериев идентификации различных типов социокультурной активности человека;
- определение основных этапов социокультурной эволюции человека в связи с историческим развитием форм его активности и деятельности;
- изучение проблемы путей и направлений реализации форм активности человека в условиях современной социокультурной ситуации и определение возможностей антропологической оценки ее качества.
5. Положения, выносимые на защиту:
На основании проведенного исследования по обоснованию активного характера социокультурной эволюции человека на защиту выносятся следующие положения:
1. Природа и особенности социокультурной активности человека как субъекта познания и практики выражаются в том, что ее происхождение и механизмы укоренены в общественно-исторической деятельности людей, где и формируются образующие активность бытийно-онтологические и когнитивно-психологические условия творческого отношения человека к миру.
2. Конструктивная, созидательная активность человека является движущей силой общественно-исторической деятельности человека и ведущим фактором его социокультурной эволюции.
3. Социокультурная активность формируется в процессах многомерного диалектического снятия биологической активности как в индивидуальной, так и в исторической эволюции человека.
Исторические и современные формы человеческой активности, способы их объективации и опредмечивания в культуре являются специ фическим выражением многообразия типов личности человека как общественного индивида.
5. Содержание и формы социокультурной активности в эволюции человека конституируются как структуры, порождающие не только общие, но и специфические особенности его культурно-цивилизационного творчества, в свою очередь определяющего фазы, пути и направления индивидуального и исторического развития людей.
6. Критерии идентификации четырех качественно различных типов социокультурной активности человека выявляются на основе ее структурирования посредством специально разработанного конструктивно-типологического метода.
7. Основные этапы или стадии социокультурной эволюции человека определяются историческим развитием форм человеческой активности и деятельности в его онтогенезе и филогенезе.
8. Пути и направления реализации форм активности человека в условиях современности определяются ее антропологическими характеристиками, представляющими качественные особенности индивидуальной и исторической деятельности людей.
6. Научная новизна результатов исследования:
1. Выявлена природа и особенности социокультурной активности человека как субъекта познания и практики.
2. Показано, что конструктивная, созидательная активность человека является движущей силой его общественно-исторической деятельности и ведущим фактором его социокультурной эволюции.
3. Определено диалектическое взаимоотношение биологической и социокультурной активности человека.
4. Обоснована реальность многообразия исторических и современных форм человеческой активности и способов их объективации и опредмечивания в культуре.
5. Показано, что формы социокультурной активности конституируются как структуры, порождающие не только общие, но и специфические особенности содержания культурно-цивилизационного творчества, определяющего фазы, пути и направления индивидуального и исторического развития людей.
6. Осуществлена классификация содержания человеческой активности и определены критерии идентификации четырех качественно различных типов социокультурной активности человека.
7. Определены основные этапы и стадии социокультурной эволюции человека в связи с историческим развитием форм его активности и деятельности.
8. Определены пути и направления реализации форм активности человека в условиях современной социокультурной ситуации и установлены основания антропологической оценки ее качества.
7. Теоретическая значимость исследования:
В проведенном исследовании осуществлено построение единой концепции активной эволюции человека, продолжающей развитие фундаментальных идей теории антропосоциогенеза и синтетической теории эволюции жизни на Земле. В диссертации раскрываются природа, содержание и структура активности человека, диалектическим образом взаимосвязанной с его социокультурной эволюцией, что позволяет наметить новые пути не только теоретического, но и осознанного практического овладения людьми перспективами собственного развития в эпоху глобальных перемен их современного бытия. В терминологическом и в инструментальном планах дифференцированы понятия деятельности и активности человека, отождествление которых имеет протяженную философско-историческую традицию, заложенную картезианским и кантовским отрывом бытия человека от культуры его размышления. Особенное значение материалов и выводов исследования состоит в их направленности на упрочение позиций современ ной социокультурной антропологии как интегративной дисциплины, продолжающей философскую антропологию и философию культуры в построении системы современного человекознания.
8. Практическая значимость исследования:
Материалы диссертации могут быть использованы в решении насущных проблем образования и воспитания человека, подготовки новых учебных пособий для студентов вузов и учащихся средней школы с целью их философско-антропологического просвещения и формирования оптимистического и ответственного их отношения к процессам индивидуальной и исторической эволюции людей.
9. Апробация исследования:
Основные положения диссертации отражены в 10 монографиях и учебниках автора, особенно в монографии «Культурная антропология» (М., 2003 г.) и в учебнике «Практикум по психологии личности» (СПб, 2000-2003 г.г.). Содержание диссертационного исследования нашло свое продолжение в 8 коллективных и индивидуальных монографиях, подготовленных под редакцией автора, из которых в особенности следует отметить монографию «Образование человека» (1999 г.). По теме исследования автором опубликовано 16 статей, в том числе 3 в реферируемых журналах.
Результаты диссертационного исследования были апробированы в докладах и выступлениях на Международных и Всероссийских конгрессах, конференциях, симпозиумах и чтениях: Международная научная конференция «Космизм и новое мышление на Западе и Востоке» (СПб., 1999 г.); Первый, Второй и Третий Всероссийские научно-педагогический конгрессы (М., 2001-2003 г.г.); Международный социологический конгресс (М., 2003 г.); XXI и XXII Всероссийские научно-практические конференции (СПб., 2000 и 2001 г.г.); III, IV, V, VI, VII, VIII и X Международные конференции «Ребенок в современном мире» (СПб., 1996-2003 г.г.); Междуна родные (IX, X, XI) социологические чтения МГСУ (М., 2001-2003 г.г.); Международный конгресс РОС (М., 2002 г.); Международный социологический конгресс (Сидней, 2002 г.).
Диссертация подготовлена, обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры философии РГПУ им. А. И. Герцена и на расширенном заседании кафедры социальной антропологии факультета социологии и управления Московского государственного социального университета.
Внедрение материалов и результатов исследования осуществлялось в практике преподавания и руководства кафедрой социальной антропологии МГСУ по учебному плану специальности 350100 — «Социальная антропология».
По теме диссертации в период 1998 — 2004 г.г. автором читались спецкурсы и курсы лекций по антропологии, философии и психологии человека, психологии и педагогике высшей школы и, в особенности, - по философской и социальной антропологии, - в Российском государственном педагогическом университете им. А.И. Герцена, в институте психологии и социальной работы при Санкт-Петербургском государственном университете, в Московском университете потребительской кооперации, в Российской международной академии туризма, в Московском государственном социальном университете, а также в его филиалах в городах Наро-Фоминске, Люберцах, Дедовске и Солнечногорске, на факультетах философии человека, психолого-педагогическом, социальной работы, социальной антропологии, социологии и социальной информатики.
Основное содержание диссертации отражено в 84 публикациях, в том числе в трех научных монографиях и в семи учебниках. Всего печатных листов -249,7; страниц - 3997; суммарный тираж - 155.890 экземпляров.
Активность человека в античной философии
Как имманентная характеристика различных процессов эволюции и развития материи и ее познания, активность претендует на субстанциональный статус и в этом сложном качестве до некоторой степени утверждается уже в античной философии.
Философами античного времени большое внимание уделялось свободному нравственному выбору человеком средств, необходимых для активного и достойного осуществления им его индивидуальной судьбы, предустановленной извне и свыше. Как замечал Сократ: «... жизнь — это временное паломничество и долг наш, - надлежащим образом, без слез и стенаний, встретить свою судьбу... Боги ... поскорее забирают из жизни тех, кого они высоко чтут».(237;160,)
По определению Платона, считавшего источником активности некоторое космическое первоначало, «мировую душу», судьба — « ...путь от неведомого к неведомому и произвольная причина рокового деяния». Поэтому, считает Платон, «... ни один смертный не дает никаких законов, но все человеческое зависит от судьбы и случая. ...Бог управляет всем, а вместе с богом судьба и благовремение правят всеми человеческими делами. ...Все, что причастно душе, изменяется, так как заключает в самом себе причину изменения; при этом все перемещается согласно закону и распорядку судьбы». Как уточняет Алкиной: «Мнение Платона о роке таково. Все ...подчиняется року, но не все им предопределено, ибо действие рока подобно закону. ...Рок говорит, что при выборе такой-то жизни и по совершении таких-то поступков для души воспоследует то-то».(237;160, 366) Активность античного человека ограничивалась стремлениями к добродетели, по вечным мифологическим координатам которой продвигалось, посредством диалектики, первичное философское познание природы, общества и возможностей их эволюции. Сознавая себя лишь орудием судьбы, античный человек эволюционирует в стремлении достичь блаженства, как цели всей его жизни: «У всякого человека в отдельности и у всех вместе, - обобщает Аристотель, - есть ...известная цель, стремясь к которой они одно избирают, другого избегают; эта цель ...есть блаженство; ...оно желательно само по себе и обладает свойством самодовлеемости. ...Благо — то, противоположное чему есть зло. ...Благом представляется также то, к чему многие стремятся, и что кажется достойным предметом соревнования, ибо то, к чему все стремятся, есть благо, а понятие большинства людей представляется равным понятию «все люди».(12; 770, 779, 780,781)
Аристотель объединяет судьбу и активность человека идеей цели, связывающей все события жизни этого человека в некоторую целостность (или общность), строение которой определялось иерархией категорий отдельного, особенного и общего. Отсюда вполне логично следовало, что активностью обладают свойственные всем вещам идеальные их формы, образующие эти вещи путем воздействий на пассивную материю.
При рефлексивном понимании мифа и различении в его содержании объекта и субъекта, активный ум человека, как перводвигатель его поведения, творит волю чувственно-материального Космоса, диалектично являясь и героическим, и фаталистичным. Такое понимание ума человека является всеобщим для античной философской мысли, а не только особенным мнением Аристотеля. Как отмечает Гегель: «Анаксагор восхваляется как тот, кто впервые высказал ту мысль, что нус, мысль, есть первоначало, «princip» мира, что необходимо определить сущность мира как мысль. Он этим положил основу интеллектуального воззрения на Вселенную, чистой формой которого должна быть логика. В ней мы имеем дело не с мышле нием о чем-то таком, что лежало бы в основе и существовало бы особо, вне мышления, не с формами, которые будто бы дают только признаки истины; необходимые формы и собственные определения мышления суть само содержание и сама высшая истина».(57;31)
Активная, объективированная энергетика ума-перводвигателя воплощена в аристотелевской идее энтелехии как динамичном, сущностном его становлении, самодвижущемся и приводящем в движение материальные тела. По мнению Э. Кассирера, в переходе « ... от возможного к действительному, от потенции к акту и состоит то, что Аристотель определяет в общем смысле как понятие движения. Природное движение тем самым уже по своему чистому понятию есть органическое движение. Так аристотелевская энтелехия означает осуществление того, что ранее Сократ искал в эйдосе, а Платон — в идее».(131;250) Античные авторы наполнили сферу идеального интеллектуальным созерцанием, в котором путем интуитивного усмотрения открывались сущности не только эйдосов, но и главных родов бытия, активно определяющих течение всех природных процессов, включая и жизнь человека.
В античной классике, завершенной Аристотелем, детерминация активности человека не выходит за рамки утверждений о том, что «...если одно есть цель, а другое не цель, то первое выше второго, потому что второе желательно ради чего-нибудь другого, а первое ради самого себя. ...И если одна вещь есть причина, а другая не есть причина, то ...первая важнее второй, потому что без причины и начала невозможно бытие или возникновение» 12;785) Вплоть до настоящего времени, в той или иной терминологии, сохраняется заложенное Аристотелем противопоставление сознания и материи как первичного и активного — вторичной и пассивной. Так, по Гегелю: «Сила как объективная всеобщность и как насилие над объектом есть то, что называют судьбой. ... Просто как объекты, живые существа подобно остальным вещам, стоящим на низшей ступени, и не имеют судьбы; все, что с ними происходит, - случайность ... Судьбу в собствен ном смысле имеет лишь самосознание, так как оно обладает свободой...».(57;813)
Лишенные историзма, античные и постантичные представления об эволюции человека, фиксируемые в понятиях его судьбы или его самосознания, восходят к идее вечного, в основе своей мифологического, круговращения Хаоса и Космоса. В результате, антропоморфизм мифологии и наивного материализма снимается, но снимается посредством идеалистической диалектики. Смысл напряженного, активного созидания человеком произведений материальной культуры определяется ценностями вне- и над- личностных систем логических категорий, опосредованных мифом. Справедливо заключение А.Ф. Лосева: «Античная философия ...началась с мифа и кончилась мифом. .. .Поздний эллинизм именно и стал рефлективной мифологией, в которой все нерасчлененные моменты уже логически расчленились и противопоставились. ...И когда был исчерпан миф, оказалась исчерпанной и сама античная философия».(180;36-37)
Философия античного времени сформировалась как вечная в своей культурной целостности и преходящая в конфликтах своих умножающихся течений, каждое из которых размывало ее мифологические основания. Поэтому образ человека в античной антропологии раскрывается в непрерывном борении и становлении, а его существенные характеристики оказываются разбросанными по различным отраслям философии и науки.
В результате активность человека, отвлеченная от его деятельности, объективировалась в античной философии в формах категорий и систем объективного и субъективного идеализма. В то же время деятельность, дела и свершения античного человека, олицетворявшего собою принцип героизма, принадлежали началам онтологии материалистической философии, где человек представал обреченным на тяжкий труд и вечный подвиг, по существу оставаясь не личностью, а индивидуализированной вещью, - социальным атомом.
Диалектика снятия биологической активности в антропогенезе
Актуальное определение социокультурных оснований эволюции человека невозможно вне представления о них, как снимающих собою ее биологическое и социальное содержание и, следовательно, сохраняющих в себе преобразованную его действенность. Специфика снятия биологического социальным также предполагает, что культурные их начала остаются их связывающими, и тем более значимыми, чем скорее возникают и укрепляются новые и новейшие формы социализации биологии человека. Упрочение социокультурных оснований бытия человека и переход к новым уровням проникновения социального в биологическое происходит ценою все большего усложнения проблем экологии человека, решение которых невозможно вне установления связи социальных и биологических закономерностей.
С этой точки зрения попытки замещения антропогенеза культуроге-незом, исходящие из спекулятивной посылки о завершенности первого являются совершенно неадекватными ни природе человека, ни состоянию современного человекознания. Действительно, вследствие затухания селективных процессов фенотипическое разнообразие вида в пределах целостности всего человечества пока что не обнаруживает такого рода изменений, которые следовало бы безусловно отнести к эволюционным перестройкам наследственности человека.
Полиморфизм человека, при общественно-историческом опосредовании действия естественного отбора и значительном росте народонаселения Земли проявляется на фоне относительного генетического гомеостазиса, лишь отчасти изменяемого мутациями, а также миграцией, расщеплением и преобразованием отдельных популяций человечества, разделенных пространственно-временным и культуральным образом. Иначе говоря, в настоящее время скорее можно утверждать, что существует не подлежащая непосредственному включению в предмет культурогенеза подвижная стабильность анатомо-морфологической организации человека, корректируемая конечно, естественным образом, хотя и в тесной связи с культурно обусловленными общественно-историческими формами его жизнедеятельности.
В то же время, идеология культурогенеза апеллирует еще и к тому, что формирование морфологической и групповой организации гоминид в направлении перехода к современному этапу общественной истории завершилось тем, что человек является в настоящее время не только носителем свойств социальности и личности. Человек является субъектом общественно-исторических процессов, способным изменять содержание и социального, и биологического наследования.
Однако, смысл диалектического снятия биологического социальным не только не исключает значимости закономерностей антропогенеза, но и утверждает принципиальную, хотя и преобразованную их сохранность на той основе, что социальный прогресс до сих пор осуществлялся и будет осуществляться путем включения в него все новых и новых общих и специальных родовых способностей человека, открываемых глубинными структурами его психобиологической организации.
Замечая, что эволюционная история вида Homo sapiens осуществляется на основе собственных факторов, принципиально отличных от движущих сил развития общества, В. И. Стрельченко подчеркивает: «Наличие определенного соотношения и взаимозависимости между биологическими и социальными законами не может быть основанием для их отождествления в той же мере, как и существование различий - для установления абсолютных границ. Влияние социальных закономерностей на процессы развития человеческих популяций ... осуществляется только через сферу естественных, природных связей, образующихся в ходе антропогенных изменений, лито- и биосферы. Принадлежность последних к социальной форме движения обнаруживается не непосредственно, но лишь в той мере, в какой они оказываются вовлеченными в процессы общественно-исторического развития».(287;179)
Исходя из этого вывода, трудно согласиться с мнением, что при установлении около 40 тысяч лет назад относительной стабильности физического типа человека «весьма медленная эволюция культуры до появления Н. sapiens, сменилась на развитие все более ускоряющимися темпами, т. е. эволюция убыстрялась, но в коллективной и духовной сферах».(323;125) Напротив, закономерности эволюции человека как антропогенеза в его диалектическом понимании остаются в своем снятом и преобразованном виде по-прежнему существенными, хотя и не всегда адекватно и своевременно познаваемыми. Попытки обойти существо современной антропоге-нетической проблематики введением понятия ускоренной «культурной эволюции», во-первых, игнорируют постоянство непреложного факта изначальной социокультурной обоснованности антропогенеза и, во-вторых, -свидетельствуют, что кажимое «ускорение» культурной эволюции на самом деле означает появление новых возможностей осознанного упрочения человеком социокультурных оснований его экологии в стремительно изменяющихся общественно-исторических условиях его бытия.
Термины «социальное наследование» и «культурная эволюция», несмотря на связываемые с ними надежды прояснить настоящее и будущее человека, сами по себе бессодержательны, как только они отрываются от культурно опосредованной естественности человека. Включение этих понятий в научный оборот прежде всего означает необходимость выполнения трудоемкой теоретико-познавательной работы, выражающейся в установлении преемственности новых и сложившихся уже понятий путем диалектического снятия смыслов последних, если только эти последние достаточно ясно представляются и действительно уже не могут объять того класса явлений, который они определяют. Пока что глубина понятий ан тропогенеза и его социокультурных оснований остается настолько значительной, что появление новой сопутствующей терминологии в лучшем случае сигнализирует об их возрастающей актуальности.
Таким образом, определение современного положения человека в мире, устанавливаемое естественными науками и, в особенности, длительными и фундаментальными исследованиями эволюционной биологии, не может не приниматься во внимание в попытках представить культурно обоснованную и, вместе с тем, - целостную картину последовательного снятия биологического социальным опытом человечества.
В познании специфики и экзистенциональной ценности этого многомерного диалектического снятия необходимо ясно представлять степень жесткости отбора, казалось бы, сходных результатов процесса сапиентации в различных ветвях гоминид. Эти результаты на самом деле обнаруживают, с одной стороны, многообразие форм снятия биологического социальным, а с другой — то, что большинство из этих форм оказались неоптимальными и эволюционно неперспективными. Подавляющее большинство ветвей антропогенеза представлено вымершими палеоантропологическими таксонами в развитии гоминид, на фоне которых лишь одна из этих линий связывается с началом истории Homo sapiens.
Следует тут же заметить, что единственность линии эволюции человека при широчайшем его воспроизводстве до сих пор не исключает попыток игнорировать его уникальность и своеобразие как особенного биологического вида. В связи с этим перспективы человечества, в значительной мере освобожденного от действия закономерностей естественного отбора, подчас относятся к неопределенному «социальному наследованию», которое как предмет «междисциплинарных исследований», мягко говоря, никак не коррелирует с проблематикой человеческой уникальности.
Фактор функциональной асимметрии в антропогенезе и онтогенезе человека
Асимметрия характеризует целостное развитие активности и деятельности человека прежде всего со стороны его форм, что не исключает понимания асимметрии как особенного свойства, отличающего человека от животных. Вообще, можно предположить, что асимметрия строения и функционирования какого-либо сложного объекта является необходимым фактором, определяющим способность этого объекта к самодвижению, саморегуляции и эволюции. Очевидно, что такой способностью отличаются объекты с наиболее совершенной системно-структурной организацией, и, в особенности, - человек.
Развитие социокультурной активности человека постоянно связано с не только с весьма существенными реальными различиями множества подобных друг другу объектов, но и с различиями их функционирования. Асимметрия, как проявление этих различий, «преследует» человека извне и изнутри, начиная с асимметрии общественного и естественного разделения труда. Поэтому асимметрия может рассматриваться в качестве фактора общественного человеческого воспроизводства, но при условии, что это предположение должно получить развернутую аргументацию, начиная с рассмотрения явлений функциональной асимметрии.
Системные представления об антропогенезе человека, предполагающие необходимость установления его движущих сил, или факторов наиболее обстоятельно развернуты в книге Б.Ф. Поршнева «О начале человеческой истории» (241) и затем продолжены в другой книге этого же крупнейшего философа-антрополога: «Социальная психология и история». (242)
Б.Ф. Поршнев, отдавая должное научной интуиции Ф. Энгельса, особенно сосредоточился на вопросе о том, как именно и в каком порядке указанные Ф.
Энгельсом условия антропогенеза могли в действительности объяснить происхождение человека. Почему разделение функций передних и задних конечностей, и, вообще, разделение функций человеческой деятельности может иметь такие значительные следствия? Следуя логике диалектико-материалистического научного подхода, Б.Ф. Поршнев прежде всего ставит вопрос о том, что человек не может непосредственно и постепенно возникнуть в животной среде, - слишком велика пропасть между животными и человеком.
В этой связи Б. Ф. Поршнев особенно подробно останавливается на идее «человеческой истории как превращении противоположностей» (234;58), имея в виду существо процесса диалектического снятия и механизм положительного отрицания, способствующий реализации данного превращения. Согласно этой идее, «главная логическая задача состоит как раз не в том, чтобы найти то или иное отличие человека от животного, а в том, чтобы объяснить его возникновение». 1;43) Поэтому, в согласии со многими современными палеоантрополо-гическими исследованиями, следует установить, что между животными и человеком существовали так называемые троглодитиды (гоминиды): уже не животные, но еще не люди, то есть анти-животные и анти-люди одновременно: «Ни Геккель, ни Фохт, ни Мортилье не могли и подозревать, что между ископаемыми высшими обезьянами, вроде дриопитека, рамапитека ..., и человеком современного физического типа расположена группа особых животных: высших прямоходящих приматов».(241; 102)
При этом, особенность положения последних по отношению к человеку подчеркивается тем обстоятельством, что все живущие на Земле человеческие расы не происходят от различных высших обезьян и не являются различными видами Homo Sapiens. Нет человека, не принадлежащего сейчас к единому, одному и тому же биологическому виду. Утверждение существования прямоходящих приматов значительно сокращает во времени историю вида Homo Sapiens, начало которой располагается не далее как за 40 000 лет до нашей эры. Все другие предположения о миллионолетней истории человека, - это лишь еще один пример размышлений, относящихся фактически к его предыстории, к его предтече, - троглодитидам.
Это размышления, уходящие настолько далеко от природы современного человека, что они фактически приравнивают его к его животным обезьяноподобным предкам. «Растягивание» человеческой истории на миллионы лет есть такого рода «переворот в мировоззрении», который уничтожает эту историю, объединяет человека с животными, отрицает качественные отличия видов, и, вообще, современное эволюционное учение. «...Не все ли равно - один миллион, два миллиона или 20 миллионов лет» (241;66), - таков, например смысл «сенсационных» трудов американского антрополога Б. Патэрсона из Гарвардского университета.
Реконструируя и продолжая несколько далее идеи Б.Ф. Поршнева, следует отметить, что качественные отличия троглодитов, как особого семейства гоминид, обосновываются прежде всего их гиперсуггестивностью (сверхвнушаемостью), которая отсутствует и у животных, и у человека и которая имела целый ряд следствий, в конце концов приведших к возникновению нового вида, - вида Homo Sapiens. Прежде всего, гиперсуггестивность объединила небольшие сообщества троглодитидов настолько плотно, что, действуя главным образом в силу стремления удовлетворить сверхпотребность в подражании, эти существа не имели себе равных в своих возможностях удовлетворения естественных потребностей.
Никакие другие сообщества животных или отдельные крупные хищники не могли противостоять троглодитидам, лишенным индивидуального существования или, по-другому, - лишенным инстинкта индивидуального самосохранения. Поэтому они были вполне обеспечены белком, вообще калорийной пищей. Не испытывая индивидуальных страхов, они также стали постоянно использовать огонь для обработки орудий труда и обработки пищи, что было важно для видового самосохранения и что позволило не зависеть от климата и расселяться дальнейшим образом, даже в периоды усиленного оледенения.
Вероятно также, что сообщества этих гоминидов могли постоянно перемещаться с юга на север и обратно, в связи с ежегодной миграцией животных и птиц. Оседло-кочевой, относительно подвижный образ жизни, укрепление физических сил, относительное увеличение продолжительности жизни, прирост массы мозга создали предпосылки качественного изменения семейства гоминид, так что, в конечном счете, оно стало предтечей всего человеческого рода.
Гиперсуггестивность привела не только к доминированию сообщества над индивидуальностью, но и к внутреннему переустройству организации психической деятельности. Эта последняя перестала быть функционально строго симметричной; согласованная деятельность парных анализаторов, передних и задних конечностей, и, наконец, всего мозга в целом постоянно нарушалось вследствие внешнего внушающего воздействия, то есть постоянного психического взаимозаражения.
Так возникли прижизненные явления функциональной асимметрии, представлявшие собою фактическую деконструкцию прежней системной, функционально симметричной, животной психики. Функциональная асимметрия высшей нервной деятельности привела к тому, что качественно изменилась пространственная ориентация; установление временных и причинно-следственных связей уже не требовало каждый раз многократного возвращения, варьирования, в буквальном смысле вращения внешних частей анализаторов (глаз, ушных раковин), вращения тела и его конечностей, поворотов головы. Функциональная асимметрия позволяла осуществлять эти повороты «мысленно», «воображаемо», - с эгоцентрической точки зрения человека.
Методология и теория конструктивного самопознания человека
В истории философии и, в частности, психологии известны не только хорошо продуманные теоретические и практические исследования, но и такие подходы, в которых всевозможные характеристики поведения человека систематизируются, не имея в виду ни вершин, ни глубин познания и не принимая во внимание никаких уже сложившихся концепций.
Поиск такого рода ведется при сознательном снижении статуса сложившихся научных теорий, исходя из «фактов» эмпирического и механического объединения элементарнейших и случайных наблюдений, что лучше всего выражается известным тезисом Э. Гуссерля о выборе «в пользу первоначальной абсолютной нищеты познания»: «В этом состоит моя теоретическая автономность - моя, как и любого подлинного ученого», - так комментирует этот свой выбор Э. Гуссерль, относя себя, очевидно именно к подлинным ученым.(75;51-52)
Абсолютная автономия и свобода продолжается в содержании творчества таких ученых, причем вне диалектики преемственности и уникальности в их исследованиях господствует свободная воля случайных выборов. Отсюда и происходит совершенно адекватный такому подходу метод вероятностной оценки количества и качества выборов.
Но важно подчеркнуть, что независимо от деструктивно-критических позиций исследователей-феноменологов, если они добросовестно и квалифицировано проводят сбор материала, - эти их подходы неизбежно снимаются реальными характеристиками существования человека. На первых этапах научного познания совершенно необходимые, все феноменологические изыски в конце концов были всегда «обречены» оформиться как относительно адекватные истине, - в том смысле, что в любьк формах человеческого опыта отображается известная сторона объективной реальности.
Примером добросовестного эмпиризма в истории психологии является анализ английской лексики, проведенный Г. Оллпортом и X. Одбер-том и позволивший выделить 4500 определений поведения человека. Эти определения были поняты как некоторый потенциал личности, проанализированный с помощью факторного анализа Р. Кеттеллом. В результате список возможных свойств, характеризующих социокультурную активность человека и его личность, уменьшился до 171 понятия, а затем, - до 35 групп или «кластеров свойств». Таким образом были получены основания для проведения специальных математико-статистических и психолингвистических исследований, обработка результатов которых привела к выделению всего 16 факторов, необходимых и достаточных для оценки индивидуальных различий в поведении людей.
Но методы факторного или кластерного анализов являются лишь инструментами в изучении, например, свойств личности человека и не предопределяют того, какой вообще может быть структура развивающейся личности в системе целостности свойств эволюционирующего человека.
Кроме того, социализация человека осуществляется всегда на определенной культурной основе и в конкретных социально-исторических ситуациях, которые также могут быть существенны в решении вопросов о структурообразующих элементах содержания личностного развития. Конечно, структура личности должна быть относительно независима от социальных процессов, что практически воплощается в культурной устойчивости человека как способности его выполнять различные социальные роли так, чтобы это только упрочивало его активность и в динамике, и в содержании его отношений к миру и к самому себе.
По логике позитивизма, абстрактная конструкция диады «личность-среда» реализуется путем абсолютизации постоянства личности и «влияния» среды, в то время как культура развивающейся личности должна пониматься, по крайней мере, как активно-реактивная, снимающая собою все то, что привносят в жизнь человека различные ее обстоятельства. Не признавая этой диалектики жизни человека как самостоятельного и свободного существа, В. Келли проводит подход, который он сам определяет как «конструктивный альтернативизм».
Однако, адекватное понимание этого альтернативизма состоит отнюдь не в бесконечном и мучительном выборе человеком то личностных, то «средовых» вариантов его поведения, а в культурно обоснованной пред-«избранности» этого поведения. В том, что сложившийся человек всегда в общем следует своей жизненной стезей, а не пере-выбирает ее варианты, не обнаруживают ни В. Келли, ни, как было показано выше, Ю.М. Лотман, - в силу, того что изначальная умозрительная постановка ими границ логического исследования непосредственно, как реальная вещь, монтируется в подвижной массе людей, одни из которых, как это кажется авторам, выбирают нечто «в свою пользу» (значит, доминирует личность), а другие — нет (значит, остается среда).
То, что подобные методологически наивные конструкции, тем не менее, отображают нечто из истинного знания о человеке, - «виноват» сам человек, поскольку в его реальной жизни он совершает множество разнообразных действий. Естественно, что часть из них может быть классифицирована в пользу той или иной феноменологической идеи, вплоть, например, до идеи рокового значения имен авторов или номера страницы 13 в их сочинениях, где они, конечно, высказали нечто конструктивное. Другое дело, - представительны ли, репрезентативны ли эти идеи, - этот вопрос остается за пределами границ такой «формальной» логики.
В силу опосредованности опытом и культурой, «непредсказуемое» поведение человека, скорее всего, - логично, но не формально, а по существу, в своей сущности. Поиск этой сущности должен быть, прежде всего, адекватен проблеме, а не искусственно определенному предмету одной какой-либо науки. Этот поиск еще в большей степени безуспешен, если суть проблемы скрывается в пересечениях предметов нескольких наук в их междисциплинарных усилиях по сопоставлению этих предметов.
Мера человечности или культуры человека как содержательное отображение динамизма его активности и деятельности познается в диалектике ее подвижности и устойчивости, в прерывно-непрерывном процессе образования относительно устойчивых, закономерных характеристик поведения человека, которые приобретают научный статус как индивидуально-типологические, - а именно как адекватные понятию, например культурного, психологического или антропологического типа.
Типы поведения должны быть укоренены в основных компонентах структуры личности и культурной целостности человека, а, значит, типы должны являться одновременно и образами макрохарактеристик человека как развивающейся личности. В этом случае совмещаются понятия «тип» и «макрохарактеристика», в результате чего, например, личность может быть рассмотрена как развивающаяся общность или сторона целостной общности человека, - при минимизации количества и углублении качества понятий, на которых основывается теоретическое и экспериментальное исследование процессов эволюции человека.
Существенным вопросом в рассмотрении проблемы культурного становления человека и развития личности в социально-антропологических исследованиях является определение понятия «личность». Так, Г. Оллпорт, подытоживая результаты исследования личности, отмечает, что существует около пятидесяти различных ее определений, имеющих право на сосуществование. Специалистом избирается то определение, которое наиболее адекватно отвечает его рабочей гипотезе. Но при этом любые определения, которые могут быть сформулированы, должны отвечать одной-единственный истине, устанавливаемой в познании сущности человека.
Наука отличается от искусства тем, что она не только «открывает» нечто новое. Наука вскрывает истину, интерпретирующую сущность изучаемого предмета. Если бы сущность вещей была бы очевидной, в науке вообще не было бы никакой необходимости. Сущность открывается все более глубоко путем многократного рассмотрения явлений с точки зрения поиска истины. При этом действует известное диалектическое правило: явление существенно, а сущность является. Конечно, при непрерывных изменениях внешних и внутренних условий, явление зачастую выступает как некоторое сущностно особенное «новообразование», что уже не однажды провоцировало представителей многих наук на придание научного статуса любым эмпирически наблюдаемым феноменам.
