Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Обзор литературы 13
Глава 2. Характеристика материала и методы исследования 46
Глава 3. Общая характеристика и клинико — психопатологическая дифференциация первых манифестных приступов юношеской шизофрении с доминированием галлюцинаторных расстройств 55
3.1. Общая характеристика первых эндогенных манифестных приступов у больных юношеского возраста, протекающих с доминированием галлюцинаторных расстройств 55
3.2 Клинико - типологические разновидности первых приступов юношеской шизофрении, протекающих с доминированием галлюцинаторных расстройств 62
Глава 4, Характеристика особенностей течения и исхода юношеской шизофрении, манифестирующей приступами с доминированием галлюцинаторных расстройств 78
4.1. Общие особенности течения и исходов шизофрении, манифестирующей в юношеском возрасте приступами с преобладанием галлюцинаторных расстройств 78
4.2. Особенности течения и исходов юношеской шизофрении, манифестирующей приступами с доминированием галлюцинаторных расстройств 95
Глава 5. Клинико — патогенетические корреляции и вопросы прогноза юношеской приступообразной шизофрении, манифестирующей приступами с доминированием галлюцинаторных расстройств 108
Глава 6. Данные патопсихологического и нейрофизиологического обследования больных Эндогенным юношеским приступообразным психозом, манифестирующим приступами с доминированием галлюцинаторных расстройств 122
6.1. Экспериментально-психологическое исследование больных ЮЭПП, в картине манифестного приступа у которых преобладают галлюцинаторные расстройства 122
6.2. Нейрофизиологический профиль больных юношеской шизофренией с доминированием галлюцинаторных расстройств в структуре первого приступа 132
Глава 7. Основные особенности терапии больных шизофренией, манифестирующей в юношеском возрасте приступами с доминированием галлюцинаторной симптоматики 143
Заключение 157
Выводы 171
Список литературы 176
Приложения 202
- Клинико - типологические разновидности первых приступов юношеской шизофрении, протекающих с доминированием галлюцинаторных расстройств
- Особенности течения и исходов юношеской шизофрении, манифестирующей приступами с доминированием галлюцинаторных расстройств
- Клинико — патогенетические корреляции и вопросы прогноза юношеской приступообразной шизофрении, манифестирующей приступами с доминированием галлюцинаторных расстройств
- Нейрофизиологический профиль больных юношеской шизофренией с доминированием галлюцинаторных расстройств в структуре первого приступа
Клинико - типологические разновидности первых приступов юношеской шизофрении, протекающих с доминированием галлюцинаторных расстройств
Детальное изучение клинической картины первых манифестных приступов шизофрении, дебютирующей в юношеском возрасте с доминированием галлюцинаторного симптомокомплекса, позволило установить ряд общих их характеристик, относящихся как к особенностям галлюцинаторного синдрома в этих случаях, так и к сопряженным с ним иным психопатологическим расстройствам. Остановимся на этих характеристиках, прежде чем перейти к описанию выделенных типологических разновидностей изученных состояний.
В процессе исследования было установлено, что наиболее распространённым типом галлюцинаторных расстройств, отмеченным у всех изученных больных, являются вербальные галлюцинации. Кроме того, в 21,8 % случаев (24 б-ных), отмечались слуховые обманы, носившие акоазматический характер, имевшие свойства неясного гула, шумов, стуков, звонков, пения птиц. Как правило, они появлялись на начальных этапах манифестации психоза или, напротив, в период выхода из него на этапе становления ремиссии, существовали непродолжительное время, то есть либо предшествовали развитию вербального галлюциноза, либо являлись следствием его редукции. В 11 наблюдениях (10% б-ных) были обнаружены , зрительные галлюцинации, в 15 случаях — тактильные (13,6% б-ных) и в 9 случаях (8,2% б-ных) - висцеральные галлюцинации, которые носили транзиторный характер и не играли существенной роли в структуре формирующегося галлюцинаторно — бредового психоза.
В большинстве изученных наблюдений (74,6% - 82 б-ных) на манифестном этапе вначале появлялись истинные вербальные галлюцинаторные расстройства, которые в дальнейшем в большинстве случаев (57,3,% - 63 б-ных) в процессе динамики психопатологического состояния претерпевали определённое развитие, происходившее различными темпами и приводившее либо к полному переходу от истинных обманов восприятия к псевдогаллюцинаторным расстройствам (23,7% - 26 б-ных), либо к последующему длительному сосуществованию истинных и псевдогаллюцинаций (33,6% - 37 б-ных). В то же время, в ряде наблюдений (17,3% - 19 б-ных) подобной трансформации отмечено не было, и психопатологическая картина галлюцинаторного синдрома на протяжении всего приступа определялась исключительно истинными вербальными обманами восприятия. Был также отмечен ряд случаев (25,4%- 28 б-ных), где в структуре манифестного психоза на всех этапах его развития имели место только псевдогаллюцинаторные расстройства.
Истинные вербальные галлюцинации у изученных больных были, как правило, поливокальными и обладали большой чувственной живостью. В начале их появления они были представлены отдельными окликами и короткими фразами, которые по мере становления очерченного психотического состояния претерпевали изменения, формируясь в законченные, литературно оформленные предложения, и приобретали диалоговый характер. Содержание их было разнообразным — нейтральным, комментирующим, обсуждающим, на высоте остроты состояния — императивным или бранящим, угрожающим. В процессе развития психоза они нередко видоизменялись и приобретали новую тематику и нюансы, или же, напротив, сводились к однотипным и многократно повторяющимся фразам. Тематически содержание вербальных галлюцинаций было как конкретным, определённым, связанным с событиями, которые на самом деле могли бы произойти в реальности, так и абстрактным, заведомо мнимым, оторванным от контекста действительности. Истинные галлюцинации в большинстве случаев обладали всеми признаками объективного звука — имели определённую громкость, интенсивность, были локализованы в пространстве. Причём данные характеристики в значительной степени варьировали в зависимости от этапа психоза. Практически всегда больные пытались трактовать сущность «голосов» - каким образом они передаются, кому принадлежат. Критика к истинным вербальным галлюцинациям почти во всех случаях отсутствовала, они воспринимались больными как неотъемлемая часть действительности. Поведение больных подтверждало реальный для них характер галлюцинаторных образов: они вступали с «голосами» в диалог, спорили с ними, выполняли получаемые приказы, следовали инструкциям.
Псевдогаллюцинаторные вербальные обманы восприятия, в отличие от истинных, в значительно меньшей степени обладали сенсорной яркостью и аффективной насыщенностью. Они чаще были моновокальными или же состояли из двух — трёх «голосов»». Множественные псевдогаллюцинации были отмечены у больных лишь в короткие периоды на высоте психоза. Содержание вербальных псевдогаллюцинаций было чаще нейтральным, однообразным, множество раз повторяющимся, комментирующим мысли и поступки больного. В периоды остроты психотического состояния они нередко приобретали неприятный характер, становились императивными или бранящими. В ряде случаев больные с трудом могли отграничить псевдогаллюцинации от явлений «насильственного» мышления, идеаторных автоматизмов. Псевдогаллюцинаторные «голоса», имея определённый тембр, громкость, интонационные оттенки, не воспринимались как реальная «человеческая» речь. Больные чётко отличали псевдогаллюцинации от реальных звуков, называя эти обманы восприятия «мысленными», «внутренними». Они подчёркивали, что эти «голоса» особые, носят характер искусственности, отмечая их «сделанность», насильственность, «навязанность» посторонней силой. Чаще больные сообщали, что «голоса» звучат в голове, реже локализовали их в различных областях тела (за грудиной, в животе и конечностях) или «слышали» их «внутренним ухом». Пытаясь объяснить себе и окружающим сущность таких «голосов», больные приводили различные сведения о несомненной возможности подобных явлений, почерпнутые ими из научно — популярных книг, журналов, телепередач или в Интернете. Причём трактовка этих «обоснований» носила вычурный, несомненно бредовой харакгер. Так, в качестве причины развития «голосов» пациенты называли воздействие гипнозом, телепатией, радиоволнами, различными электромагнитными полями.
Как было указано в главе 2, при изучении состояний больных с манифестными приступами юношеской шизофрении с доминированием галлюцинаторных расстройств нами применялся комплексный подход. Так, в качестве основных, наряду с клинико-психопатологической оценкой галлюцинаторного синдрома и его динамики, использовался феноменологический анализ галлюцинаторного симпотокомплекса, а также формализованная психометрическая оценка интенсивности галлюцинаций по шкалам.
В качестве инструмента феноменологического анализа в работе были использованы совокупные характеристики галлюцинацинаторного феномена, описанные ранее рядом исследователей [Lowe GR., 1973"; Jiindinger J., Frame C.L., 1985; Nayani Т.Н., David A.S., 1996; Stephane M. et ah, 2003]. Указанные характеристики были разделены нами на два паттерна, отражающие преимущественное наличие свойств нарушения сенсориальности в формировании галлюцинаторного синдрома или, напротив, признаков нарушения мышления. Данные паттерны были привлечены в качестве инструмента для более четкого представления о глубине и специфичности возникающих нарушений психической деятельности у изученных больных.
Особенности течения и исходов юношеской шизофрении, манифестирующей приступами с доминированием галлюцинаторных расстройств
Остановимся подробнее на особенностях инициального этапа заболевания у изученных больных (табл. №5). При инициальном этапе с преобладанием аффективных расстройств (15,5 % случаев - 17 б-ных) характерными симптомами являлись аффективная лабильность, появление очерченных или стёртых субдепрессивных или гипоманиакальных фаз и смешанных состояний различной продолжительности, иногда носивших континуальный характер. Наиболее частым оказалось преобладание субдепрессивного аффекта с кратковременными состояниями тревоги и идеями отношения, снижением активности, ухудшением успеваемости, трудностями концентрации внимания и нарушениями памяти. Депрессивная симптоматика в большой степени носила отпечаток возрастной атипии — малая выраженность собственно тимического компонента и моторного при высоком удельном весе идеаторного компонента триады. При этом в картине депрессивных состояний, развивавшихся в основном при раннем начале заболевания (12-16 лет), преобладал дисфорический оттенок настроения в сочетании с угрюмостью, озлобленностью, конфликтностью, недовольством собой и окружающими, склонностью к нарочито оппозиционному поведению при отсутствии чувства тоски (делинквеитные эквиваленты депрессий по А.Е. Личко [Личко А.Е., 1985]). Характерной особенностью депрессивных эпизодов, развивавшихся в более позднем возрасте (16-20 лет), было возникновение или актуализация попыток переосмысления своего места в мире, абстрактных философских размышлений о смысле существования, что приводило к формированию особого депрессивного мировоззрения. Более редким гипоманиакальным состояниям также была свойственна возрастная атипия, проявлявшаяся в предпочтительном появлении психопатоподобного радикала в виде гневливости, раздражительности, расторможенности влечений, склонности к асоциальным поступкам и злоупотреблению психоактивными веществами, зачастую практически неотличимыми от гебоидных расстройств [Г.П. Пантелеева, 1986].
Неврозоподобный инициальный этап имел место также в 15,5% (17 б ных). Данная разновидность инициального этапа характеризовалась различным сочетанием астенических, обсессивно - фобических, деперсонализационно - дереализационных, дисморфофобических и сенесто -ипохондрических расстройств, отмечавшихся у больных эпизодически и не имевшими характера эндогенной прогредиентной динамики. Причем свойственная этим больным повышенная утомляемость возникала у них преимущественно при умственном напряжении и обычно сочеталась с трудностями концентрации внимания и сосредоточения, усиливавшимися по мере нарастания усталости, что приводило к непереносимости учебных нагрузок, снижению успеваемости. Следует отметить, что при развитии заболевания в более раннем возрасте (12-14 лет) картина данного варианта инициального этапа в основном была представлена различными изолированными фобиями. Наиболее часто встречались страх темноты, одиночества, боязнь загрязнения (мизофобия), страх утраты близких, иногда приобретавшие обсессивный характер. В случаях начала болезни в более позднем юношеском периоде, чаще имели место деперсонализационно — дереализационные, дисморфофобические или сенесто-ипохондрические расстройства, глубина и тяжесть которых заметно варьировала. Описанные состояния часто сопровождались сомато-вегетативными проявлениями.
При психопатоподобном варианте инициального этапа, наблюдавшегося у 23,6% (26 б-ных), обращали на себя внимание нарушения поведения с раздражительностью, грубостью, конфликтностью, негативизмом, оппозиционным поведением по отношению к окружающим, в первую очередь родным и близким, стремлением к независимости и самостоятельности, несвойственным больным ранее. Эти проявления нередко приводили к учебной и трудовой дезадаптации. Одновременно нарастали отчуждение и агрессивность по отношению к ранее значимым для больного людям (друзья, родные). Деятельность больных всё больше сводилась к пустому времяпрепровождению в кругу сверстников. Зачастую они примыкали к асоциальным компаниям, были склонны к развязыванию влечений: злоупотреблению алкоголем и наркотиками, промискуитету. У трети пациентов это сочеталось с формированием увлечений «метафизического» содержания - в области абстрактных проблем, носящих сверхценный характер, что было обычно свойственно больным позднего юношеского возраста (16-20 лет). У небольшой части пациентов (6 чел) выявлялись и доминировали нарушения психастенического характера — неуверенность в себе, нерешительность, сомнения в правильности своих поступков и действий. Данные расстройства зачастую было трудно отличить от явлений патологически протекающего пубертатного криза, что требовало тщательного их анализа. Паранояльный вариант инициального этапа наблюдался в 11,7% случаев (13 б-ных). Его проявления характеризовались развитием отдельных рудиментарных, малосистематизированных бредовых идей отношения или преследования, носивших лабильный, флюктуирующий характер. Как правило, им был свойственен характер «малого масштаба», они касались ближайшего окружения больного — учителей, друзей, родителей, соседей. Больные сообщали, что учителя относятся к ним предвзято, намеренно занижают оценки, специально задают на уроках наиболее сложные вопросы, сверстники избегают их, обсуждают их поведение и насмехаются. Система бредового толкования была развита слабо, больные в основном оперировали сходными категориями, считая причиной своих проблем неправильное их воспитание, плохое отношение родителей, онанизм. По мере динамики (вплоть до манифестации) данные явления имели тенденцию к диффузному расширению.
Инициальный этап с негативными изменениями личности отмечался в 18,2% случаев (20 б-ных). Формирующиеся на данном этапе дефицитарные изменения отличались сравнительно небольшой степенью выраженности и возникали на фоне уже имевшейся акцентуации преморбидных личностных особенностей. В большинстве этих случаев обнаруживались углубление проявлений стенической либо астенической шизодизации, заострение или видоизменение этих преморбидных особенностей — либо признаков личностной диссоциации с аутизацией, рационализмом в области контактов и мышления, педантичностью, обеднением аффективных реакций и появлением односторонней активности; либо усиление сенситивности, ранимости, в сочетании с нарастанием замкнутости, склонности к аутистическим установкам и эмоциональной нивелировкой по типу «дерева и стекла», что становилось особенно заметным при реализации интерперсональных отношений. Описанные явления нередко сочетались с чертами «нажитого» психического инфантилизма, носившего парциальный характер, проявлявшегося в дисгармоничности развития личностных черт, незрелости суждений, пассивности, подчиняемое, необдуманности в принятии решений.
Таким образом, в целом при манифестных приступах юношеской приступообразной шизофрении с доминированием галлюцинаторных расстройств наиболее часто встречались разновидности инициального этапа с преобладанием психопатоподобных расстройств (23,6%), что, по всей видимости, связано с высоким модифицирующим влиянием возрастного периода. Помимо этого, можно констатировать достаточно частую встречаемость инициальных этапов с негативными изменениями личности, что, видимо, соотносится с психобиологическими особенностями изучаемого возрастного периода и отражает высокую уязвимость процессов когнитивного функционирования и формирования личности на данном этапе онтогенетического развития.
Как видно из таблицы № 7, в большинстве исследованных случаев началу манифестного приступа не предшествовали внешние провокации, т.е. чаще манифестный приступ развивался аутохтонно (62,7%). В остальных случаях наиболее часто в качестве провоцирующих факторов выступали употребление алкоголя или наркотических веществ (10%), а также психогении (8,2 %) и острые инфекции (7,3%).
Клинико — патогенетические корреляции и вопросы прогноза юношеской приступообразной шизофрении, манифестирующей приступами с доминированием галлюцинаторных расстройств
Как указано в предыдущих главах, важнейшей и приоритетной целью настоящего исследования явилось установление основных клинических разновидностей изученных картин первых манифестных приступов юношеской шизофрении, имеющих прогностическую ценность - то есть, являющихся достоверными критериями для преддикции дальнейшего течения заболевания и определения характера клинико-социальных исходов эндогенного процесса уже на раннем манифестном его этапе. Значимость этой цели тем более оправдана, поскольку речь идет о когорте пациентов, развитие манифестного психоза у которых происходит в критический подростково—юношеский период, когда наступает наиболее активный этап психофизического созревания. Как известно, на этот временной отрезок падает все бремя формирования индивидуальности, становление личности с определением ценностных категорий, принципов, правил, происходит выбор направления для дальнейшего развития. В этих условиях адекватность суждений относительно исхода заболевания приобретают не просто решающее, а жизненно важное значение. Своевременная и правильная синдромальная и нозологическая квалификация состояния больного, выбор наиболее адекватных терапевтических и социально — реабилитационных тактик способны обеспечить наиболее быструю и полную редукцию психотической симптоматики, существенно улучшить социальную и трудовую адаптацию больного на этапе ремиссии, а также снизить риск развития рецидивов заболевания впоследствии.
Для выполнения поставленной цели в настоящей части исследования нами использовались данные, полученные при клинико—катамнестическом изучении больных с доминированием галлюцинаторных расстройств в структуре манифестных приступов шизофрении юношеского возраста. Для этого оказалось необходимым проведение детального анализа и сопоставление выделенных вариантов клинической разновидности манифестного приступа с данными катамнеза (см. главу 4), а также рядом клинико—патогенетических параметров для установления их прогностического значения, которые представлены в настоящей главе. В качестве таких параметров выступали такие характеристики, как: разновидность и длительность инициального этапа, тип и степень аномалии преморбидного склада личности, характер раннего онтогенетического развития, возраст больных к началу заболевания и манифестации психоза. Указанный анализ и сопоставление позволили выявить ряд основных критериев, необходимых для решения вопросов диагностики и прогноза. Предположительная прогностическая значимость синдромальных характеристик манифестных приступов, в соответствии с которыми они были отнесены к различным типологическим разновидностям и их соотношения с уровнем исхода на катамнез подробно описана в главе 4.
Для установления прогностической значимости инициального этапа, у изученных больных оценивалась соотношение его типа и длительности с . исходами заболевания. Как видно из таблицы №23, анализ этих данных показал с высокой степенью достоверности (р 0.01) наличие корреляции с благоприятным исходом такого показателя, как отсутствие отчетливых признаков инициального этапа. В этих случаях подавляющем большинстве (90%) отмечался благоприятный и относительно благоприятный тип исхода. Также, с высокой степенью статистической достоверности (р 0.05) благоприятному уровню исхода заболевания сопутствовал такой показатель, как длительность инициального этапа до 2-х лет, здесь более чем у половины больных (54,6%) уровень исхода был благоприятным или относительно благоприятным. Однако, уже при увеличении длительности инициального этапа до 3-4 лет у 71,4% пациентов был отмечен относительно неблагоприятный и неблагоприятный типы исхода, что с высокой степенью статистической достоверности (р 0.05) позволяет считать данный показатель критерием неблагоприятного исхода. Таковыми можно было считать и более длительные инициальные этапы продолжительностью 5 и более лет, так как в большем числе случаев при них отмечались относительно неблагоприятный (58,4%) и неблагоприятный (33,3%) уровни исхода. При рассмотрении прогностического значения клинического типа инициального этапа (см. табл. №24) установлено с наиболее высокой степенью статистической достоверностью (р 0.01), что благоприятный и относительно благоприятный исходы отмечались при инициальном этапе с доминированием аффективных расстройств — в 77,8%, а случаев неблагоприятного уровня исхода отмечено не было вовсе. Как видно из таблицы, инициальный этап, протекавший с неврозоподобными и психопатоподобными расстройствами, отмечался как в случаях благоприятного, так и неблагоприятного исхода, т.е. не несет в себе существенной прогностической ценности. Так, здесь благоприятный и относительно благоприятный исход отмечались примерно в половине (в 55,5%) наблюдений, на вторую половину, соответственно, приходились случаи с относительно неблагоприятным и неблагоприятным уровнями исходов. При психопатоподобном инициальном этапе относительно неблагоприятный и неблагоприятный исходы встречались несколько чаще — в 61,5% случаев и совсем не было отмечено благоприятного исхода. Однако эти данные не оказались статистически значимыми. Случаи с инициальными этапами, протекавшими с доминированием паранойяльной симптоматики или негативных расстройств обнаруживали статистически подтверждаемую, отчетливую тенденцию к неблагоприятному течению заболевания (р 0,05). Из табл. №24 следует, что при данных типах инициального этапа отмечались только относительно неблагоприятный и неблагоприятный уровни исходов, причём неблагоприятный уровень исхода в случаях с паранойяльным типом инициального этапа встречался несколько реже — в 42,9% случаев против 50,0% случаев с инициальным этапом с негативными расстройствами.
Таким образом, суммируя приведенные данные об информативности для прогноза длительности и типа инициального этапа, т.е его корреляции с исходами шизофрении, манифестирующей в юношеском возрасте в виде приступов с доминированием галлюцинаторных расстройств можно констатировать, что прогностически более благоприятными оказались: отсутствие инициального этапа или его небольшая (до 2-х лет) продолжительность и аффективный тип инициального этапа, а отчетливую корреляцию с неблагоприятными исходами демонстрировали: длительный инициальный этап (свыше 3-х лет) и паранойяльный или негативный его тип. Полученные данные в большинстве сопоставимы с существующей точкой зрения большинства исследователей по данному вопросу [Михайлова В.А., 1978; Ковалёв В.В., 1979; Борисова О.А., 1989; Бархатова А.Н., 2005; Каледа В.Г., 2010; Hafher Н., 2000].
Нейрофизиологический профиль больных юношеской шизофренией с доминированием галлюцинаторных расстройств в структуре первого приступа
Включение в схему обследования данного комплексного изучения больных с манифестными приступами юношеской шизофрении, протекающими с доминированием галлюцинаторных расстройств нейрофизиологических методов имело задачей оценить у больных функциональное состояние головного мозга, и, в том числе, определить особенности протекания процессов обеспечения когнитивных функций и их различия в зависимости от клинической разновидности приступа. В работе было проведено специальное изучение больных с юношеским эндогенным психозом, манифестирующим приступами с высоким удельным весом галлюцинаторной симптоматики, с учетом выделенных нами клинических разновидностей и оценки их значения для прогноза течения и исхода заболевания. Как и в более ранних исследованиях первых приступов юношеского эндогенного психоза [Лебедева И.С., Каледа В.Г., Бархатова А.Н., 2005; Лебедева И.С., Каледа В.Г., Омельченко М.А., 2009], была использована т.н. парадигма oddball, а для анализа выбраны амплитудно-временные характеристики отдельных компонентов - волн слуховых вызванных потенциалов (ВП). Эти волны, как известно, являются результатом сложной динамики в синхронизации и/или активности структур головного мозга, обеспечивающих выполнение поставленной задачи. Если более ранние волны (N100) ассоциируются с неспецифической активацией внимания, «анализом» физических параметров звуков, сопоставлением поступающих стимулов, то, например, более поздние волны интерпретируют как отражение активности нейрональных популяций при выборе решения и классификации стимулов (N200) или участвуют в поддержании рабочей памяти (РЗОО) (подробнее см. обзор Лебедевой И.С. «Нейрофизиологические маркеры нарушения когнитивных функций (по данным слуховых ВП в парадигме oddball) при шизофрении»// Психиатрия. - 2009.- № 3. - С. 48-57). В данной работе акцент был сделан на анализе волн ВП на целевой - значимый стимул. Выбор процессов обработки целевой информации как более информативных для изучения больных с доминированием галлюцинаторных расстройств определялся полученными ранее данными об особенностях этих нейрофизиологических показателей у больных с первым приступом эндогенного психоза [Лебедева И.С. с соавт., 2007]. Дополнительно были также проанализированы результаты спектрального анализа фоновой электроэнцефалограммы (ЭЭГ). В современной литературе принята трактовка активности в каждом из стандартных частотных диапазонов ЭЭГ (дельта (1-4 Гц), тета (4-8 Гц), альфа (8-13 Гц), бета (13-30 Гц)) как отражения различных, зависящих от условий задачи, процессов, и вместе с тем, параметры ряда из этих диапазонов (наиболее часто альфа-ритма) (Klimesch W. EEG alpha and theta oscillations reflect cognitive and memory performance: a review and analysis. Brain. Res. Rev. 1999, 29(2-3): 169-195) связываются с поддержанием функционального состояния для обеспечения когнитивных процессов.
Таким образом, целью настоящего раздела исследования было определение электрофизиологических маркеров функционального состояния головного мозга у больных с первым приступом юношеского эндогенного психоза, протекающим с доминированием галлюцинаторных расстройств и выявление их корреляций с тремя выделенными клиническим типологическим разновидностями, различающимся по динамике формирования галлюцинаторных расстройств в картине приступа: т.е. с праймерным механизмом формирования галлюцинаторного феномена (I); с секундарным механизмом формирования галлюцинаторного феномена в структуре бредового состояния (На) или в структуре аффективно-бредового состояния (116). Согласно поставленной цели были сформулированы и реализованы следующие задачи: 1. Определение нейрофизиологического профиля (параметры ЭЭГ, ВП) у больных каждой из этих групп; 2. Сравнение данных в подгруппах между собой и с данными у психически здорового контроля; 3. Анализ полученных результатов относительно взаимосвязей между клинико-психопатологическими особенностями галлюцинаторных расстройств и нейрофизиологическими характеристиками протекания когнитивных процессов у данных больных. В исследование были включены 42 больных с манифестным приступом, в картине которого доминировали галлюцинаторные расстройства. Нозологически эти состояния были квалифицированны как первый приступ в рамках юношеской приступообразной шизофрении. Согласно разработанной клинической типологии данных приступов больные были распределены по трем группам: в группу I вошли 16 больных, во На группу - 12 больных, в группу II б - 14 больных. Контрольная группа включала подобранных по возрасту и полу психически здоровых испытуемых (17 человека для данных, полученных на системе Brain Atlas, и 24 человека для данных, полученных на системе BrainWin). В качестве критериев исключения выступали: леворукость; снижение слуха.
Все больные были обследованы дважды: в остром состоянии и на этапе выхода из психоза (этапе становления ремиссии). Регистрация ЭЭГ и слуховых ВП проводилась на аппаратно программном комплексе топографического картирования биопотенциалов мозга (NeuroKM, НМФ «Статокин», Россия) в комплекте с аудиогенератором (МБН, Россия), обработку проводили с помощью программы Brainsys («Нейрометрикс», Россия); другой фрагмент исследования проводили на системе картирования Brain Atlas (Bio-logic, США) в комплексе с электроэнцефалографом Эра-14-21 (Италия). Регистрировали ЭЭГ и слуховые ВП в парадигме oddball в 16 отведениях (F7, F3, F4, F8, ТЗ, СЗ, CZ, С4, Т4, Т5, РЗ, PZ, Р4, Т6, 01, 02; система 10-20) с референтным объединенным ушным электродом. Полоса пропускания составляла 1-35 Гц для фоновой ЭЭГ, 0.5-35 Гц - для вызванных потенциалов, частота оцифровки в обоих случаях составляла 500 Гц. Анализировали величины спектральной мощности (СМ) в диапазонах дельта (1-4 Гц), тета (4-8 Гц), альфа (8-13 Гц), бета 1(13-20 Гц), бета 2 (20-30 Гц). Регистрацию слуховых вызванных потенциалов проводили в стандартной парадигме oddball с вероятностью предъявления значимого, целевого стимула (тон, частота 2 кГц, интенсивность 60 дБ) - 0.2 и незначимого, нецелевого (тон, частота 1 кГц, интенсивность 60 дБ) - 0.8. Анализировали амплитуды и латентности (ЛП) компонентов N100, N200, Р300 в ВП на целевой стимул.
Для определения статистической достоверности было проведено сравнение групп с контролем по показателям ЭЭГ с использованием t-критерия Стьюдента. Межгрупповое сравнение по данным ВП проводилось отдельно для каждой волны с использованием однофакторного дисперсионного анализа. Применялся пакет статистических программ SPSS16.0. Результаты и обсуждение:
