Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Этатизм и милитаризм в деятельности научных элит США и России на этапе индустриального развития 18
1.1. Научная элита США и основные направлении взаимодействия с правительством в 1920 - 1950-х гг. 18
1.2. Политическая этатизация и репрессии научной элиты в условиях формирования и функционирования тоталитарного режима в СССР 45
ГЛАВА 2. Взаимодействие научной и политической элит США и России в условиях перехода к постиндустриальному развитию 79
2.1. Политическая детерминация деятельности научных элит в условиях противостояния США и СССР 79
2.2. Возрастание влияния научных элит на внешнюю политику и внутриполитический процесс СССР и современной России 117
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 148
ЛИТЕРАТУРА 153
- Научная элита США и основные направлении взаимодействия с правительством в 1920 - 1950-х гг.
- Политическая этатизация и репрессии научной элиты в условиях формирования и функционирования тоталитарного режима в СССР
- Политическая детерминация деятельности научных элит в условиях противостояния США и СССР
Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследования. Переход человечества к информационному обществу означает резкое усиление влияния науки на политические процессы. Наука всегда использовалась в политическом процессе как источник полезных знаний технологий, но в современных условиях она стала просто незаменимой для политиков. Научное сообщество стало способно влиять не только на общественное мнение и на интеллектуальный климат, в котором протекает политический процесс, но формировать направления внешней и внутренней политики. В силу того, что управление всегда и везде в мире находится в руках профессионалов, получивших соответствующий мандат доверия от народа, научные элиты взяли на себя функции обслуживания власти и стали предметом постоянного внимания политических элит. На высшем уровне научного сообщества интеллектуальное влияние имеет ярко выраженное политическое измерение в форме воздействия непосредственно на окружение высших должностных лиц государства, лидеров партий, движений, парламентских фракций, СМИ, предпринимателей, институты гражданского общества. Наконец, в последнее время прослеживается тенденция прямого вхождения ученых в политику не только в виде экспертов, но в качестве профессиональных политических деятелей, что по-новому отражает всю проблему взаимодействия элит науки и политики. Но активное вовлечение ученых в политическую жизнь имеет и негативные последствия. На Западе общественность давно уже забила тревогу относительно «тирании экспертизы», то есть такой ситуации, при которой профессиональные знания политики у представителей научной элиты заменяют для политиков демократический выбор народа. В перспективе элитарный экспертный анализ может расходиться с желаниями широких масс. Поэтому политики в демократических обществах вынуждены зачастую балансировать между «передовым» рационализмом ученых и «отсталым» массовым общественным
сознанием. Все это свидетельствует о том, что необходим специальный эли-тологический анализ данного процесса.
Степень разработанности проблемы. Проблема научной элиты и ее взаимодействия с властью давно исследуется учеными-политологами. Однако если западные исследователи исходят из методологии, принятой в системе политических наук, то для отечественных ученых в исследовании данной проблемы характерен более широкий науковедческий подход. В России создана обширная литература по проблеме функционирования научного сообщества в условиях СССР. В этой связи следует назвать таких историков отечественной науки, как Ю.Н. Афанасьев, А.И. Аврус, А.Г. Берляв-ский, П.В. Волобуев, А.Е. Иванов, В.И. Жуков, В.П. Яковлев, Э. Кольман, И.М. Губкин, ТО. Осмос, В. Сойфер, A.M. Самарин, И.С. Смирнов, В.Д. Есаков, Л.М. Зак, А.А. Никонов, М.Е. Главцкий, П.В. Алексеев, М.С. Геллер, Ю. Сте-цевский, Л.А. Опенкин, С.Э. Шнель, М.Г. Брошевский и др.
А.С. Макарычев, Л.Д. Савельев, С.А. Кугель, И.А. Майзель, В.Ж. Келле продуктивно осваивают опыт англо-американских политологов в изучении данного вопроса и пытаются самостоятельно применить методы и результаты своих исследований к современной России . Выходы на отдельные сюжеты проблемы имеются в работах Г.К. Ащина, Е.В. Охотского, СП. Перегудова, А.В. Понеделкова, A.M. Старостина, С.А. Кислицына и др. В литературе часто используется более широкий термин «элита знаний» (knowledge elite), в отечественной - «интеллектуальная элита»2. В российской традиции популярны понятия «интеллигенция» и «научная интеллигенция», характеризующие не просто узкий слой специалистов-интеллектуалов, а, прежде всего, особый слой людей, для которого характерно сочетание профессионализма с самодовлеющими нравственными качествами, типом мышления и поведения, ориентированном не на науку и технику, а на бескорыстное «служение народу». Научная элита понимается как функциональный тип интеллигенции, ко-
1 Макарычев А- Взаимодействие научной и полеітичєской элит: теория вопроса и практика Нижегородской
области // Трансформация российских региональных элит в сравнительной перспективе. - М.: МОНФ, 1999
2 Интеллектуальная элита Саккт-Петерб>рга. Ч. 2. Кн. 1. СПб.; Изд-во Санкт-Петербургского ун-та эконо
мики и финансов, 1994.
торый связан с возложенной на него функцией обеспечения духовного и интеллектуального развития общества1, а интеллигенция это «духовная элита общества». Но в классическом понимании интеллигенции, к ней традиционно относятся практически все более-менее образованные люди (в том числе не имеющие высшего образования), являющиеся носителями социальной памяти и опыта народа. Интеллигенция это не узкий фиксированный слой высо-коквалицифицированных специалистов и ученых, а некое аморфное, постоянно рефлектирующее, расколотое по политическим симпатиям и антипатиям, не имеющее собственности межклассовое образование, которое не без оснований именовалось «прослойка». Не случайно в среде отечественной интеллигенции проявлялись тоталитарные модели политического поведения". В литературе отмечается, что в 1930-1950- гг. группы писателей сами ожесточенно пожирали друг друга, призывая власти уничтожить своих соперников и конкурентов. Главной особенностью интеллигенции советского периода было «поведенческое двуязычие» и «двойное сознание» интеллигенции3. Еще больше вопросов вызывает позиция той части современной российской интеллигенции, которая отказалась от традиционной защиты прав «сирых и убогих», социальных прав широких масс рабочих и крестьян, но активно защищает права махинаторов-олигархов, националистов-сепаратистов, поддерживает власть имущих. В условиях информационной революции часть интеллигенции обретает материально значимую интеллектуальную собственность и включается в качестве «среднего класса» в социальную структуру нового общества. В этой связи и понятие «научная интеллигенция», обнимающее векторы науки и нравственности, начало менять свой изначальный смысл.
Особое значение имеет то обстоятельство, что современная научная элита обладает ответственностью, высоким социальным статусом и значительным социальным престижем. Разнообразная и сложная социальная
1 Лешкевич Т.Г. Философия пауки: традиции и новации. М. 2001. С. 100.
" Пинегина Л.А. Короля играет свита (Художественная интеллигенция в условиях культа личности) // Интеллигенция в условиях общественной иег,тчбльности.М.1996. С 10 J Кормер и. Дюнное сознание интеллигенции и псевдокультура, ivi. іуу7. С. 22Й-227
б структура общества порождает адекватную структуру элиты: властная, политическая, финансовая, военная, научная и др. В работе А.Д. Савельева показана классификация научной информационно-когнитивной элиты, которая является элитой проектной культуры . А.И. Ракитов отмечает необходимость функционирования научно-технической элиты, способной к разработке, восприятию и внедрению новых технологий, особенно наукоемких технологий завтрашнего дня". Бывший министр науки и образования Б.Г. Салтыков в качестве принадлежности ученых к элитному слою отмечает подтвержденный мировой уровень их исследований'. С.А. Кугель, И.А. Майзель и др. отмечают динамичность научной элиты, постоянство процессов выбывания и восхождения новых ее индивидов, выделяют горизонтальный и вертикальный срезы научной иерархии и отмечают два типа элиты: творческую и административно-управленческую4. Наряду с формально-вторичными признаками творческой элиты, такими, как количество публикаций, частота цитируемо-сти, научные звания и премии, авторы выделяют новый признак - эпонимию, т.е. стихийное, естественно совершающееся присвоение имени ученого открытому им принципу, закону, созданному им учению, а также признание научным сообществом научной школы.
Как подчеркивают О. Жаренова, Н. Кечил. Е. Пахомов, «научная элита - сложная система. Все ее элементы находятся в формальных и неформальных, явных и скрытых связях между собой. Эта система способна развиваться и обновляться, в известных пределах, сама восстанавливать утраченное. Вместе с тем она хрупка, уязвима и выпадение (разрушение) тех или иных элементов может сравнительно легко поставить ее на грань распада»5. По мнению Б.М. Фирсова в России можно называть научной элитой таких уче-
1 Пузанов В.И. Проектная культура Америки: образование //США-экономика, политика, идеология.1993.
№ 6. С. 14-20.Нпкитаев В.В. В поисках самостоятельности (Технологическое развитие и инженерное образова
ние) //Высш. обр. в России. 1994. С 2. Проскурин А. Процессы Элитообразования: исторический и про
гностический аспекты. Народное образование //Alma mater. 1993. № 2. С. 43-48.
2 Ракитов А.И. Конверсия, трансфер, образование //Вуз и рынок. Кн.. 3. Часть I. М.: Пресс-сервис, 1993.
3 Поиск. 1994. №30 (272). 12-18 авг.
4 Интеллектуальная элита Санкт-Петербурга. Ч. 1, СПб.: Изд-ио СПб УЭФ, 1993.
' Жареноьа О., Кечил Н., Пахомов Е. Интеллектуальная миграция россиян. Ближнее и дальнее зарубежье. М.2002, С.57.
ных, которые обладают помимо знаний, научным и жизненным опытом для того, чтобы исполнять роль наставников новых поколений. При этом выделяется слой постэлиты, - специалисты, которые добились высокого статуса 8 науке, хотя часть из них уже не создает новых идей и подписывает чужие труды. Второй слой - креативная элита (ученые в возрасте от 25 до 55 лет). Третий слой - предэлита (эмбриональная элита), к которой принадлежат наиболее талантливые студенты, аспиранты и молодые докторанты. Сознавая свою особую миссию, научная элита претендует на определенную власть в государстве, прежде всего на право формировать научную и образовательную политику. В.Ж. Келле под научной элитой понимает наиболее привилегированную и высокооплачиваемую часть научного сообщества. В большинстве стран имеется особый слой ученых-политиков, которые принадлежат как научной, так и политико-административной элите .
Для управленца-политика наиболее важным качеством является способность творчески перерабатывать и применять информацию к решению профессиональных задач". Необходимо отличать сущность творческой личности от личности властных и политических структур, - пишет А.В. Кокин, -так как последние используют для своих целей механизм подавления группы, толпы, общества. Поэтому, нужно учитывать происхождение, фазы карьеры, итоги деятельности ученых, характер участия в политике, типы научного объединения, степень заинтересованности государства в их деятельности и т.п. Политическое управление как один из типов управленческой деятельности, требует всемерной концентрации внимания политика на задачи формирования гармонизации и предъявления общественного, государственного интереса, здесь в первую очередь нужен не интеллект, а приоритет общественных над личными интересами. Но это качество важно и для ученых, причастных к большой политике. Осознание научной элитой своей роли в политическом процессе может стать основой ее внутренней консолидации и разработ-
1 Лоутон Д., Роу Э. Организация и управление в государственных учреждениях. М.: ИНИОН, 1993.
" Пызин В.Л. Политическая профессионология. Профессиональный выбор и отбор персонала управления.
1999. С. 162.
ки собственной политики взаимодействия с политическими, партиями, финансовыми учреждениями, правительственной бюрократией, гражданскими сообществами и другими субъектами политического процесса.
В зарубежной литературе имеется ряд работ, в которых анализируются формы воздействия политики на науку. В США этот процесс нашел отражение в трудах Ванневера Буша, Артура Комптона, Джеветта, Дэвида Лилиен-таля, Гувера, Джеймса Конанта, Страусса, Киллиана, Фишера, Холлингса, Морроу. Патрик Дж. МакГрат в монографии «Ученые, бизнес, и государство. 1890-1960». (2002), подробно осветил процессы взаимодействия науки и политики в США, что позволило нам выйти на уровень сравнительно-политологического анализа опыта США и России1. В англо-американской литературе продуктивно рассматривается интеллектуальная элита общества, обеспечивающая преемственность культуры, поведения, образа жизни и мышления, а уровень интеллигентности связывается преимущественно с уровнем образованности. М. Фридман писал, что в современных условиях, резко выросла роль интеллектуального труда в судьбах человечества. Поэтому необходимо создать условия для расширенного воспроизводства интеллектуальной элиты общества на основе развития конкуренции вузов и отказа от государственного субсидирования образования. Д. Белл. Д. Харт, Ф. Фете доказывали, что в условиях НТР главная роль в обществе принадлежит технократам, причем именно научная элита является лидирующей группой, направляющей власть имущих. Но К. Манхейм и А. Верба писали об ученых, как «свободно парящих интеллектуалах», сами выбирающими степень сотрудничества с государством и обществом. П. Тамаш определяет элиту, как сообщество ученых, действующее в области науки, образования, средств массовой информации и в среде политических советников. Такое сообщество контролирует формирование системы символов, культурных ценностей, мифов, из которых складываются согласованные идеологии. Тем самым оно влияет на состояние общественного сознания и на возможность его мобили-
1 Pan-icJ. McGrath. Scientists, Business and the Stale. (1890-1960). The University of North Carolina Press. 2002.
зации для достижения поставленных целей. Научная элита должна иметь: а) общий интерес для влияния на политическую элиту; б) относительно однородные воззрения на политические проблемы среди экспертов, работающих вместе; в) общий социальный статус членов группы; г) интенсивную систему внутренней коммуникации; д) внешнюю активность; е) институциональную основу. Участие элитных интеллектуалов в разработке основ политического курса в идеале должно способствовать улучшению качества проводимой политики правящей политической элиты. Но включенные в политический процесс ученые становятся, не просто «вторичными агентами власти», а ее активными участниками со своими собственными амбициями и претензиями. Проблема воздействия ученых и научных идей на политику и наоборот сводится к формированию определенного механизма взаимодействия научной и политической элит.
Теоретико-методологической основой работы стали труды классиков элитологии В. Парето, Г. Моска. Р. Михельса, так же В. Освальда, М. Вебера, П. Сорокина, К. Манхейма, А. Тойнби и др. Базовый методологический подход к определению научной элиты предложил В. Парето: элита как вершина пирамиды общества подразделяется на две части прямо или косвенно принимающие участие в управлении обществом («правящая элита»), а другая реализуется в художественной или научной сферах («неуправляющая элита»). Касаясь научной элиты, В. Парето писал: «Опыт показывает, что индивид может, как бы разделиться надвое и до некоторой степени освободиться от своих иллюзий, предрассудков и верований, когда берется за научное исследование». Такой индивид - гений. Отдаваться во власть эмоций, предрассудков - удел заурядных личностей с умеренным талантом1. Этот подход к классификации научной элиты развил В. Оствальд. Из всех особенностей, отличающих исследователя, самая важная, по его мнению, это оригинальность, которая носит по преимуществу характер врожденного или первоначального дарования. Г. Селье назвал следующие умственные и физические качества
1 История буржуазной социологии XIX - начала XX века. М.: Наука, 1979.
10 научной элиты: 1) энтузиазм и настойчивость; 2) оригинальность; 3) интеллект; 4) этика; 5) контакт с природой; 6) контакт с людьми. Признаки выделения лучших, ярких, талантливых исследователей, даже гениев в составе научной элиты, были различные в исторические эпохи. А.В. Кокин отмечает, что «признание обществом гениальности личности зависит от уровня развития общества, которое в зависимости от уровня его готовности может выбрать или нет эту дорогу, и оградить себя и личность гениев от случайных флуктуации1.
Раскрытие процесса создания реального механизма взаимодействия может быть лучше всего реализовано в рамках, прежде всего, современного элитологического методологического подхода. В частности теория, демократического элитизма обосновывает особую роль интеллектуальной элиты в демократическом обществе, поскольку различные ее элементы и компоненты имеют свои собственные особые интересы, вписывающиеся определенным образом в общую политическую демократическую систему. В каждой развитой, с научной и экономической точки зрения, стране в среде научной интеллигенции возникают особые интеллектуальные сообщества, которые стремятся как к внутренней консолидации, так и к установлению приемлемых взаимоотношений с политическим истеблишментом, правительственной бюрократией, военной элитой, политическими партиями, бизнес-элитой, религиозными общинами и т.п. Политика в рамках такого подхода рассматривается как результат соглашений или конфликтов между относительно организованными элитными группами, но в приоритете государства. М. Фуко постоянно обращал внимание на необходимость рациональной детерминации науки общественными и правильно понятыми государственными интересами".
Эмпирической базой исследования являются сборники документальных материалов, прежде всего сборник архивных документов «Академия на-
1 Кокин А.В. Феномен интеллекта. С. 188. " Фуко М. Интеллектуалы и власть. М, 2005.
11 ук в решениях Политбюро, ЦК РКП(6)-ВКП(б)-КПСС. 1922-1991». (М. 2000) Важными источниками информации стали конкретно-социологические опросы ВЦИОМ, РНИСНП. В работе использованы опубликованные архивные материалы И.В. Курчатова, В.И. Вернадского, И.П. Павлова и др. выдающихся ученых. Большую роль играют мемуары очевидцев и участников важнейших научных событий и формирования научной политики государственных органов управления В.А. Геловани, В.Н. Сойфера и др. Отметим воспоминания П.А. Судоплатова. который дал интересные, отнюдь не мемуарные сравнительные характеристики научной элиты СССР и США. Принципиальное значение имела 4-х томная «История США» под редакцией Г.Н. Севость-янова. Фундаментальная монография «Наука и кризисы. Историко-сравнительные очерки» (СПб. 2003) содержит обширный фактологический материал по развитию науки ведущих стран Европы, Америки, Азии в условиях революций и войн. В работе использованы материалы сети Internet.
Объектом исследования является научная элита США и России (СССР) на индустриальном этапе и переходе к постиндустриальной эпохе.
Предметом исследования выступают взаимоотношения научной элиты с политическими элитами США и России.
Целью диссертационной работы является сравнительный анализ опыта взаимодействия в XX веке научных и политических элит и государства на примере двух ведущих стран в мировой политике - США и России (Российской империи - СССР - Российской Федерации), выявление в нем общего и особенного, основных тенденций формирования современного механизма взаимодействия элит.
Задачи исследования:
проанализировать процесс развития научной элиты и ее взаимоотношения с политической элитой в США в эпоху индустриального развития;
выявить основные тенденции воздействия государства на научные элиты в СССР в условиях функционирования тоталитарного режима;
выяснить характер взаимодействия научной элиты США с правительством в условиях холодной войны и на современном этапе постиндустриального развития;
определить основные направления взаимодействия научной элиты с властью в условиях посттоталитарного политического режима и перехода России к постиндустриальному развитию.
Проведенное диссертационное исследование позволяет выделить приращение научных знаний по данной теме. В содержательном плане научная новизна заключается в следующем:
предпринята попытка провести сравнительно-политологический анализ взаимодействия научных и политических элит России и США;
выявлена тенденция развития научного милитаризма США и этатизма в СССР как базисное основание взаимодействия научной и политической элиты в этих странах;
выявлена частичная амбивалентность научной элиты США и СССР в довоенный и военный период и обуславливающие ее причины;
показана определяющая роль парадигмы холодной войны на формирование технократической модели взаимодействия научной элиты и политического истеблишмента в США и партий но-го су дарствен но го аппарата в СССР;
определены причины, характер и особенности возрастания роли научной элиты в политическом процессе в США и современной России.
Основные положения диссертации, выносимые на защиту: 1. Научной элитой государства на современном этапе является общность специалистов высочайшей квалификации, имеющих мировое или государственное (национальное) признание, добившихся наивысших результатов в области научного знания, эффективно действующих в сферах организации науки, высшего образования, социально-политического консалтинга, обеспечивающих формирование парадигмальной системы научно-культурных символов и ценностей, обладающих высоким социальным статусом и моральным
престижем, занимающих высшие позиции в научной иерархии и постоянно взаимодействующие с политическими институтами. Признанная научным сообществом и государством страта высокопрофессиональных научных лидеров формируется в рамках соответствующей иерархии на основе естественного отбора самых талантливых интеллектуалов.
Отличия понятий «политическая элита» и «научная элита» определяются, во-первых, сферой функционирования каждой данной группой, во-вторых, спецификой и направленностью интеллектуальных способностей, в-третьих, объемом социально-политических привилегий, наконец, в-четвертых, характером и степенью влияния на общественно-политические процессы. Как на Западе, так и в России политическая власть находится в руках немногих избранных (элитных) граждан, принадлежащих к верхушке политических и экономических кругов. Для научной элиты характерно, что принадлежность к ней определяется преимущественно индивидуальными научными достижениями в информационно-когнитивной плоскости, высоким местом научной иерархии, социальное качество является третьестепенным признаком, причем государственные интересы, не воспринимаются учеными как высшие объективные детерминанты. Механизм взаимодействия научной и политической элиты заключается в обмене, в процессе временного технократического симбиоза, результатами интеллектуальной деятельности. Этот механизм не носит постоянного характера и формируется на каждом этапе заново в рамках имеющихся конфигураций власти и пауки.
Включение ученых-организаторов в административно-научную иерархию СССР и современной России в условиях государственного финансирования Академии наук и наличия у нее значительной материальной базы в виде НИИ, лабораторий, спецпредприятий обуславливает определенные социально-политические функции Академии Наук. Общественное значение научно-организационной работы, высокая степень участия в разработке научной политики государства являются критериями отнесения ученого к научно-организационной субэлите. Испытывая имманентную потребность оказать
интеллектуальное содействие прогрессивному развитию Отечества, часть научной элиты вступает не только в информационно-когнитивные, но и в широкие социально-политические контакты. Как показывает практика, современные ученые, как гуманитарии, так и естественники, в ряде случаев убеждены, что они лучше политиков понимают перспективы политического процесса и поэтому делают попытки оказать воздействие на политических субъектов, организовать благоприятное (или наоборот) общественное мнение, наконец, непосредственно заняться политической деятельностью. Ярчайшим примером состоявшегося ухода из «большой науки» в «большую политику» является судьба академика А.Д.Сахарова, ставшего общественно-политическим лидером демократической оппозиции в СССР.
4. Процесс развития научной элиты в США протекал в благоприятных социально-экономических условиях миграции ученых из Европы в связи с приближающейся мировой войной и ее поддержки политической элитой США. Научная элита США обосновала цели, которые стали смыслами идеологии управления Америки: процветание нации и возрастание военной мощи государства. Однако надежды научной элиты США на научно-управляемое процветание и бесклассовую меритократию не только не реализовались, а на практике императивы государственно-монополистического капитализма закономерно налравили выбор предметов исследования учеными в интересах военного развития. Работая в Департаменте научных исследований и развития, Комиссии по атомной энергии и лабораториях, лидеры американской науки способствовали укреплению политики научного милитаризма. В США сложилась партнерская неравноправная модель взаимодействия между независимыми учеными и военно-промышленным комплексом, что привело к моральному подавлению ученых, как в случае с Р. Оппенгеймером. Но тенденция подчинения деятельности ученых интересам государства прослеживалась в меньшей степени, чем в СССР, что было обусловлено характером социально-экономических и политических отношений. Влияние государства носило, как правило, опосредствованный характер, а участие научной элиты
в выполнении заказов государства было вызвано во многом их внутренней потребностью в обеспечении процветания и безопасности нации.
Открытия в области военных вооружений, которые сделали ученых технократическими лидерами, привели к усилению милитаризма не только в науке, но также и в политических системах. В СССР осуществлялась жесткая этатистско-патерналистская модель взаимодействия политической и научной элиты, определяющей чертой которой явилось огосударствление научной элиты, которая включала в период режима личной власти Сталина репрессии инакомыслящих ученых. Однако нельзя утверждать, что в СССР научная политика имела исключительно репрессивный характер. Власть использовала с одной стороны, судебные и внесудебные преследования деятелей науки, давление партийно-государственного аппарата для контроля научных исследований вплоть до запрета целых научных направлений. С другой стороны, государство финансировало научные исследования, активно поддерживала часть научной элиты, демонстрировавшую эффективность и лояльность. Для советского государственного сциентизма было характерно: ориентация на форсированную модернизацию страны и создание ракетно-ядерного комплекса, централизованное планирование в системе организации науки; утилитарное отношение к научной деятельности; экстенсивный рост сети научных организаций; приоритетное развитие отраслей науки, обслуживавших тяжелую промышленность и военно-промышленный комплекс; идеологизация общественных наук, обеспечивающих легитимацию власти; ограничение свободы научных исследований; рекрутирование научных кадров, имеющих рабоче-крестьянское социальное происхождение.
Политический процесс, как в США, так и в СССР был невозможен без интеллектуальной составляющей. В обеих странах научная элита была результатом имманентного развития науки и выделения самых талантливых и продуктивных ее носителей. При этом она нигде не смогла быть консолидированным субъектом и выступать в качестве арбитра в обществе или противовеса официальной власти, хотя более глубоко анализировала процессы
16 социально-политической динамики. Нельзя говорить, что это качество научной элиты проявляется только в советском обществе, где ее приучали к обслуживающим, а не диагностическим или арбитражным функциям. В США политики, хотя и в меньшей степени, но тоже не признавали решающую роль науки, и при необходимости игнорировали ее рекомендации. Находясь под контролем государства, современная научная элита образует на современном этапе сообщество (epistemic communities), состоящие из учёных, экспертов, специалистов в области безопасности, политических советников и профессиональных консультантов, членов правительств которые реально участвуют в политическом процессе.
В рамках посттоталитарной партийно-государственной бюрократической модели взаимодействия политических и научных элит процесс наполнения политики научным знанием носил формальный институциализированный характер, так как политическое решение принадлежало политическим администраторам высшего уровня. В результате в ряде случаев решающими факторами становились не рациональность аргументов и не наличие экс-пертно-аналитических групп, а личные качества и взаимоотношения лидеров.
В современной демократической России научная и политическая элиты, несмотря на многочисленные точки соприкосновения, не сформировали полноценного взаимовыгодного механизма взаимодействия. Научная политика России не имеет масштабной системы государственной поддержки научно-технической деятельности, воспроизводства научной элиты и использования науки в качестве ведущей производительной силы общественного развития. Ряд представителей гуманитарного знания (политологии, социологии и др.) в условиях рыночных реформ перешли к ангажированному обслуживанию на коммерческих условиях субъектов политического процесса. Необходимы «мозговые центры», действующие независимо и играющие роль добровольных посредников между гражданским обществом и властью.
Опыт США и России показывает, что, будучи прямо вовлеченными в политический процесс, ученые становятся уже не вторичными агентами вла-
сти, а субъектами политического процесса. Исследователь-профессионал, принадлежащий одновременно и к научной элите и политической элите, попадает в центр их взаимодействия, но делает, как правило, свой выбор в интересах политического процесса и государственных интересов, а не науки. Опыт взаимодействия научных и политических элит в России и США на современном этапе показывает, что политика всегда стремится подчинить себе ученых и поэтому они должны стремиться защищать себя сами в рамках возможностей демократического государства. Ученым России необходимо осмыслить роль научной элиты в обществе и изменить собственное общественно-политическое мышление, систематически влиять и апеллировать к общественному мнению, вести равноправный диалог с исполнительной и законодательной властью.
Научно-практическая значимость исследования. Результаты научного поиска позволяют углубить представления о процессе формирования научных элит в России и США, характере их взаимодействия с политическими элитами, что может способствовать созданию современного полноцепного механизма такого взаимодействия в условиях глобализации современного мира. Материалы диссертационной работы могут быть использованы для дальнейших политологических исследований, в преподавании общих и специальных курсов.
Апробация работы. Результаты исследования докладывались на научных конференциях в Ростовском государственном медицинском университете. Материалы исследования отражены в монографии и трех публикациях общим объемом 12 п.л., в том числе статья в журнале «Известия ВУЗов. Северо-Кавказский регион», рекомендованном ВАКом для апробации результатов диссертационных исследований.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав (4 параграфов), заключения общим объемом 152 страницы и списка литературы, состоящего из 219 источников.
Научная элита США и основные направлении взаимодействия с правительством в 1920 - 1950-х гг.
Проблема воздействия ученых и научных идей на политику и наоборот сводится к формированию определенного механизма взаимодействия между организациями научной и политической элит. Раскрытие процесса создания реального механизма взаимодействия может быть лучше всего реализовано в рамках, прежде всего, элитологической парадигмы. В частности одна из концепций в этом русле - теория демократического элитизма обосновывает особую роль организаций интеллектуальной элиты в демократическом обществе, поскольку различные ее элементы и компоненты имеют свои собственные особые интересы, вписывающиеся определенным образом в общую демократическую систему. Политика в таких условиях является результатом соглашений или конфликтов между относительно организованными элитными группами.
Научное сообщество сформировалось в США в конце XVIII века, образовав Американскую академию наук и искусств. В течение XIX века шло образование исследовательских организаций, университетов и фондов. Ведущие ученые США изначально настаивали, что научные организации должны сотрудничать с властями только в качестве советников и консультантов, но ни в коем случае не превращаться в департамент . До начала первой мировой войны научная элита пользовалась полной автономией и развивалась па основе конкуренции, демократических норм и рыночных принципов. Однако уже в ходе первой мировой войны начались процессы взаимодействия ученых и власти на основе централизации исследований в интересах развития военного потенциала страны. Был создан Национальный исследовательский совет, который тесно взаимодействовал с национальной Академией в соответствии с директивой президента Гувера. После окончания 1-й мировой войны правительство взяло курс на стимулирование науки за счет инвестиций частного капитала. В 20-е и 30-е гг. XX в. ученые, занимавшиеся фундаментальными исследованиями, предпочитали обращаться за поддержкой в частные фонды, опасаясь, что государственное финансирование будет означать для них государственный контроль. Ученые США стали объединяться в различные ассоциации и общества, которые образовали Американскую ассоциацию содействия прогрессу науки. Причем Национальная академия наук тоже была фактически научным общественным клубом, так как не имела материальной базы. Главную роль в развитии науки играли американские университеты, которые активно привлекали иностранных ученых. В условиях прихода к власти нацистов в Германии и осложнения политической ситуации в мире началась утечка мозгов в CIJJA, которая стимулировалась специальным «Экстренным комитетом» для помощи перемещенным ученым.
Разразившийся в 1929 г. экономический кризис повлиял на развитие науки. Корпоративная наука в течение 1920-х годов расширялась и процветала, пока обеспечивала процветание и прогресс США, но с началом Большой Депрессии критики постоянно нападали на науку за порождение кризиса через автоматизацию и чрезмерно быстрые технологические изменения. Следует отметить, что последствия проявились не сразу. Как подчеркивает Д.А. Александров, последствия для научной элиты наступившего кризиса начали проявляться с 1932 г1. Приход к власти Ф.Д. Рузвельта, который начал осуществлять «новый курс», вызвал противоречивые чувства среди представителей научной элиты, Они, конечно, нуждались в государственном финансировании, но при этом опасались, что вмешательство правительства ограничит свободу научного поиска. Характерным примером является позиция видного политолога А.Л. Лоуэла, который заявлял, что программа Рузвельта притупляет чувство индивидуальной ответственности за свою судьбу и подогревает классовый эгоизм. Американские ученые ставили свою свободу выше интересов обнищавшего населения, требовали отказа от вмешательства государства в экономику, науку и т.д. Научная элита в отличие от широкой вузовской интеллигенции выступила против Рузвельта, казавшегося им чуть ли не революционером . Однако администрация Рузвельта, не обращая внимание на брюзжание ученых, активно приступила к использованию в интересах государства его научного потенциала. В этот период наблюдается проникновение в область частно финансируемых исследований научных менеджеров, среди которых выделялись географ И. Бауман, физик В. Буш, генетик Г. Уо-лесс, (последний стал министром земледелия США).
Политическая этатизация и репрессии научной элиты в условиях формирования и функционирования тоталитарного режима в СССР
К началу XX века в России сформировался особый социальный слой, состоящий из представителей университетской и академической науки. Его характерными чертами были профессионализм и высокая степень социально-политической активности, направленной на реализацию конкретных научных интересов, а также резко выраженная корпоративность. В его рамках проходил процесс становления российской научной элиты в современном понимании этого термина. Для нее был характерен ряд особенностей, в частности тот факт, что политически активную часть научной элиты на протяжении 1900-1917 гг. составили историки, географы, экономисты, специалисты по статистике, психологи и философы. Несмотря на различие политических и идеологических интересов внутри данного слоя, у его ведущих представителей доминировали либеральные ценностные установки и государственнический подход к большинству политических проблем России. Главными центрами, где теоретические основы выработки долговременных внешнеполитических доктрин оказались предметом специального рассмотрения, в силу объективных и субъективных условий стали университетско-академические сообщества развитых стран. В это время начинает осуществляться взаимодействие между учеными-профессионалами и политическими структурами. Например, в 1912 г. в Петербурге начало функционировать неформальное объединение - «Группа прогрессивных общественных деятелей», куда вошли элитные представители университетской профессуры: С. Адрианов, Е. Аничков, В. Бехтерев, А. Брянчанинов, А.А. Васильев, А.В. Васильев, В. Вернадский, Н. Державин, Н. Кареев, М. Ковалевский, Н. Кондаков, П. Лавров, А. Луговой, С. Ольденбург, Л. Пантелеев, В. Плетнев, Е. де-Роберти, П. Ро-винский, М. Ростовцев, Д. Семиз, Е. Семенов, В. Семенов-Тян-Шанский, Г. Фальборк, Ф. Фортунатов, М. Чубинский, А. Шахматов, Н. Ястребов, А. Яцимирский, а также несколько членов Государственного Совета и депутатов Государственной Думы из числа близких к основному контингенту собравшихся.
Немаловажное значение для влияния представителей научной элиты на руководящие круги Российской Империи имела высокая степень политизации в целом всего университетско-академического сообщества, не способствовавшая формированию в высших слоях общества представления о нем, как о способном предложить технологию решения многих проблем страны. Более того, в начале XX века в обществе сформировался стереотип российской интеллигенции как деструктивно-нигилистской силы, которая не способна отстаивать государственные интересы и внутри-, и во внешнеполитической сфере . Подчиняясь бюрократизированной политической власти, российская научная элита обладала определенными правами и элементами самоуправления. Это проявлялось в научных обществах и негосударственных исследовательских институтах, в Академии наук и частично в вузах в период 1905 http://ons.rema, m І 907 гг. Дореволюционные законодательные акты об организации научной деятельности (устав Императорской Академии наук 1835 г., действовавший вплоть до 1925 г., университетский устав 1884 г. и др.) позволяли функционировать научному сообществу и его лидерам в корпоративных рамках. Общественно-политический статус ученых был, безусловно, значим. Профессор или академик до революции звучало не хуже звания генерала или адмирала. После реформы Государственного Совета (1906 г.) сюда были допущены для участия в работе представители от Академии наук и университетов. Определенное внимание развитие научной политики уделяла Государственная Дума.
Февральская буржуазно-демократи ческа я революция создала условия для более широкого процесса интеграции ученых в новые властные структуры, однако неумение научной элиты вести политическую борьбу в революционных условиях и отсутствие серьезного административно-управленческого опыта обесценило это достижение. Кроме того, Временное правительство только формально активно поддерживало начинания научной общественности, не прислушиваясь к реальным политическим рекомендациям ученых. К достижениям следует отнести преобразование Императорской Академии наук в Российскую Академию наук с правом избрания президента, учреждение Свободной ассоциации для развития и распространения положительных наук. Научная элита обеспечила к этому времени достаточно высокий уровень развития отечественной науки в естественнонаучной и научно-технической областях, в развитии квалификации молодых научных кадров, но при этом элита испытывала зависимость в прикладных исследованиях от масштабных государственных капиталовложений, которые правительство не могло обеспечить в условиях экономического и политического кризиса.
Политическая детерминация деятельности научных элит в условиях противостояния США и СССР
2-я мировая война в большей степени изменила развитие науки и политики США, чем 1-я мировая. Благодаря Ванневеру Бушу, главному координатору научной политики военного времени, университеты впервые стали играть значительную роль в оборонных исследованиях и получать контракты, которые могли составить конкуренцию крупным корпорациям. Буш и его гражданские коллеги считали Управление научных исследований чрезвычайной структурой и поэтому после войны быстро упразднили его. Но армия, чей традиционный консерватизм в отношении науки поколебался под влиянием такого нового оружия, как радарные установки, дистанционный взрыватель, ракеты на твердом топливе, атомная бомба, и под влиянием власти, которая обещали контракты на их разработку, решила сохранить систему совместной организации исследований, действовавшую в военное время. Генерал Дуайт Эйзенхауэр разрабатывал детальный план расширения покровительства армией науки и промышленности в послевоенном мире, а адмирал Гарольд Бауэн стремился к тому же во флоте. После войны большой бизнес США, освобожденный от предписаний военного времени, направил свои силы на исследования в гражданских целях, расширяя свои корпоративные лаборатории, пытаясь защитить существующие коммерческие рынки и создать новые. Однако, вместо того, чтобы демобилизовать лаборатории военного времени и включиться в гражданский процесс, военная верхушка либо заключала с ними новые военные контракты, либо стремилась сохранить со-: трудничество при помощи временного финансирования до заключения более длительных соглашений.
Возможно, наибольшее внимание ученых, представителей общественности, а позднее и историков привлекало послевоенное обсуждение в Вашингтоне деятельности и полномочий Комиссии по атомной энергии (Atomic Energy Commission, АЕС, далее - АЕК) - должна ли она быть военной или гражданской и Национального научного фонда (National Science Foundation, NSF, далее - НСФ) - должен ли он быть элитарным или демократическим. Но решимость военных структур закрепить свои достижения военного времени означала значительно больше для последующего развития американской науки. Следуя примеру Научно-исследовательского управления ВМС (Office of Naval Research, ONR, далее - OHP), армия, к которой в 1947 г. примкнули и независимые воздушные силы, стремилась навязать контракты ученым, ведущим фундаментальные исследования в несекретных (а иногда и в секретных) областях, представляющих для них потенциальный интерес.
К концу 1940-х начала 1950-х гг., милитаризованная наука военных лет, осуществляемая в рамках идеологической структуры корпоративной науки и объявленная институционной структурой государственной науки, формировала основы новой парадигмы научного милитаризма. Сторонники этого нового подхода настаивали, чтобы милитаризм или национальная безопасность были главным ориентиром американской политической и научной элиты. Апологетом научного милитаризма стал Эдвард Теллер. Своей пропагандой эффективности термоядерного оружия, он добился переориентировки американской политики в связи с возможностью применения массового ядерного оружия. Случай Э. Теллера показывает произошедшую адаптацию корпоративного научного кредо к военным амбициям государства.
Э. Теллер был встревожен стремлением ученых вернуться к своим академическим исследованиям. Он полагал, что ученые обязаны разрабатывать новое оружие за счет своих персональных склонностей для «чистой» или теоретической работы. В 1945 г. после Хиросимы, Э. Теллер был встревожен пацифистским настроением многих ученых, которые не хотели больше работать по оружию, начали убегать в тихие университетские лаборатории и студенческие аудитории. В это время у Э. Теллера произошел знаменитый конфликт с Р. Оппенгеймером, который отказался поддержать его по вопросу срочного создания водородной бомбы и дальнейшего усовершенствования атомной бомбы1.
Когда Общий консультативный комитет, членом которого Теллер не был, выступил против создания водородной бомбы, он рассмотрел это решение, как выпад против него, а также против всех ученых, которые хотели работать в термоядерной области. Теллер хотел, чтобы он и его коллеги в лабораториях оружия были не только практическими работниками, но и также первоклассными научными талантами. Оппенгеймер настойчиво лоббировал курс на тактическое атомное оружие. Он выступал против «Супербомбы», а не против расширения разновидностей американского ядерного арсенала. Оппенгеймер непрерывно подчеркивал важность сокращения размера атомных бомб, чтобы они могли использоваться в небольшом самолете для выполнения стратегической задачи".
Формулируя свои аргументы в чрезвычайных условиях, Теллер смог получить большую поддержку ученых. Когда в СССР прошло атомное испытание в августе 1949г., он получил в качестве союзников Льюиса Страусса и сенатора Брайеиа Мак-Магона, которые превратились в фанатичных антикоммунистов и защитников безграничной ядерной гонки.
