Содержание к диссертации
Введение
1.ТЕОРЕТИЧЕСКОЕ ОСМЫСЛЕНИЕ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ИНТЕГРАЦИИ ИММИГРАНТОВ 17
1.1. Выбор терминов: интеграция или ассимиляция? 17
1.2 Работы социологов Чикагской школы. „Классическая" теория ассимиляции 21
1.3 Критика „классической," теории ассимиляции 27
1.4 Специфика „французской модели" интеграции иммигрантов 48
2.НАПРАВЛЕНИЯ ИНТЕГРАЦИИ НАСЕЛЕНИЯ МАГРИБСКОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ ВО ФРАНЦИИ 55
2.1 Социально-демографические характеристики исследуемой группы 55
2.2 Социально-экономическая интеграция 69
2.3 Культурная интеграция 19
2.4 Реисламизация населения магрибского происхождения 88
2.5 Интеграция населения магрибского происхождения в политическую сферу общественной жизни 102
3.ИНТЕГРАЦИОННЫИ ПОТЕНЦИАЛ ПРИНИМАЮЩЕГО ОБЩЕСТВА 111
3.1 Негативный образ арабо-мусульманского населения: основные составляющие 111
3.2 Дискриминация населения магрибского происхождения 116
3.3 Факторы, способствующие интеграции 125
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 146
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ 150
ПРИЛОЖЕНИЯ 168
- Выбор терминов: интеграция или ассимиляция?
- Социально-демографические характеристики исследуемой группы
- Негативный образ арабо-мусульманского населения: основные составляющие
Введение к работе
Актуальность темы исследования. За последние два десятилетия интеграция полиэтнического и поликонфессионального общества, принимающего значительные потоки иммигрантов, стала привлекать все большее внимание российских специалистов. Страны Запада с давним опытом демократических институтов и гражданского общества первыми столкнулись с необходимостью выработки мер по регулированию интеграционных процессов. Опыт интеграции выходцев из стран Третьего мира в Европе и Северной Америке насчитывает не одно десятилетие. И сегодня западная социология предлагает различные объяснения социальной реальности, на которых основывается оценка эффективности той или иной политики интеграции, а также выводы о необходимости конкретных изменений в политической практике. Более глубокое знакомство российских специалистов с социальными реалиями в странах Запада и их концептуализацией в научной литературе представляет собой ресурс для осмысления российской ситуации, а также позволяет более осторожно подойти к использованию иностранного опыта в качестве обоснования прогнозов и конкретных политических мер в России.
В последние несколько лет на русском языке вышло немало публикаций, посвященных рассмотрению существующих социальных и политических практик в полиэтнических странах и их сопоставлению с ситуацией в России. При этом интерес исследователей был направлен прежде всего на так называемые «иммигрантские» страны - США, Канаду, Австралию. Подобный выбор во многом справедлив. Именно в этих странах начались и в дальнейшем получили свое развитие дебаты вокруг политики регулирования культурного разнообразия. В то же время европейский опыт, представляющий не меньший интерес, известен не столь широко.
Среди государств Европы особое место занимает Франция - страна с исторически сложившимся этническим разнообразием, которое за последние полвека увеличилось благодаря значительному числу иммигрантов не-европейского происхождения. Французская республика, изначально осуществляющая политику построения нации по модели гражданского общества (политический [1] или гражданский [2] национализм), в последнее время стала объектом пристального внимания в России в связи с попытками концептуализации российского нациестроительства и особенно после событий в пригородах французской столицы осенью 2005 г. Произошедшие беспорядки стали серьезным поводом как для переоценки отношения в обществе к «проблемным» городским районам, так и для трансформации политики интеграции все более этнически разнообразного населения страны.
Интерес к ситуации во Франции не в последнюю очередь связан с тем, что в этой, традиционно католической, стране проживают самые крупные по своей численности в Западной Европе конфессиональные меньшинства - буддисты и мусульмане, причем, именно последние привлекают к себе наибольшее внимание и становятся объектом алармистских заявлений о « войне религий » и «разрушении европейской цивилизации» [3]. Идея «Еврабии» [4], прозвучавшая в 2005 г., получила широкий резонанс в прессе и политических кругах. В России подобные настроения нашли свое отражение в намеках на «доморощенных марокканцев » [5] в лице трудовых мигрантов из Средней Азии и на возможность повторения «французского сценария» в российских городах. Распространение идей о « мусульманской угрозе » ведет к необходимости исследования реального положения выходцев из стран Северной Африки во Франции.
Во Франции прежние волны иммиграции преимущественно из европейских и католических стран (до 1960-х гг.) нередко противопоставляются новым иммигрантам из бывших африканских колоний, где преобладает мусульманское население. Французские политики и общественные деятели регулярно заявляют
5 о меньшем интеграционном потенциале молодежи североафриканского происхождения в сравнении с выходцами из Испании или Португалии. Подобные сравнения в пользу предыдущих волн иммиграции характерны и для других стран, столкнувшихся со значительными новыми потоками иммигрантов. Однако если в США противопоставление выстраивается в первую очередь на предположении о более низкой квалификации новых иммигрантов, то во Франции акцент делается на их меньшую культурную готовность к ассимиляции.
Начиная с 1980-х гг. республиканская модель интеграции монополизировала право на политический, общественный и научный дискурс вокруг проблематики иммигрантов [6]. Следствием этого является незначительное число работ, посвященных данной проблематике, а также заметное отставание в области эмпирических и теоретических исследований не только от США, где литература подобного рода начиная с работ социологов Чикагской школы получила наибольшее развитие, но и от других европейских стран, характеризующихся менее продолжительной историей иммиграции. Сложности изучения интеграции населения иммигрантского происхождения во Франции также связаны с практически полным отсутствием «этнической статистики» - статистической информации, отражающей этническую и конфессиональную принадлежность ' жителей страны.
Если социальные реалии французского населения магрибского происхождения и в целом мусульман уже освещались в работах российских социологов, этнологов и историков, то анализ интеграции рассматриваемой группы во французскую нацию в контексте политической модели, формально не признающей этнокультурную специфику в публичном пространстве, проводился лишь в связи с ее отдельными аспектами. Комплексный анализ интеграционного процесса в различных сферах социальной жизни с учетом роли индивидуальных и коллективных акторов, интеграционного потенциала принимающей среды, нарастающей роли транснациональных сообществ и динамики политических
практик в отечественной литературе до сих пор проведен не был. Все это обусловливает актуальность данного исследования и его практическую значимость.
Научная разработанность проблемы. Возникновение концепций социальной интеграции связано с общественными изменениями на рубеже XIX-XX вв. - процессом модернизации общества. Переход от «традиционной», «механической» в определении Э.Дюркгейма, к «органической» социальной организации способствовал смене представлений о становлении единого национального общества. Традиции социологического осмысления интеграции и социальной сплоченности, заложенные классиками социологии, были продолжены исследователями Чикагской школы, в работах которых прослеживается значительное влияние идей о «чужаке» Г.Зиммеля, представлений Ф.Тенниса о Gemeinschaft и Gesellschaft, а также трудов Э.Дюркгейма, посвященных социальной интеграции.
Основные положения теории ассимиляции, предложенной чикагскими социологами, оставались господствующими в литературе, посвященной интеграции иммигрантов на протяжении большей части XX в. Вклад Чикагской школы в понимание процесса интеграции также заключается в разработке таких основополагающих для дальнейших исследований концепций как дезорганизация и реорганизация (У.Томас, Ф.Знанецкий [7]), цикл ассимиляции (Р.Парк, Э.Бер-джесс [8]), сегрегация городского пространства (Э.Берджесс, Л.Вирт [9], Ф.Фрейзер [10]), социальная дистанция (Э.Богардус [11]), маргинализация (Э.Стоунквист [12]) и др.
Операциональное определение концептов «классической» теории ассимиляции дал М.Гордон [13], выделивший различные аспекты этого процесса. Тем не менее предложенная им модель, ставшая основой для множества эмпирических исследований, была подвергнута критике со стороны специалистов, рассматривающих этнокультурное разнообразие как неотъемлемую характеристику
7 принимающего общества (Н.Глейзер, П.Мойнихан [14] и др.), а также со стороны социологов, разделяющих неомарксистскую точку зрения и подчеркивающих роль классового неравенства в процессе интеграции (Р.Блаунер [15], Э.Бо-насич [16] и др.). Кроме того существовавшая парадигма ассимиляции не учитывала транснационального характера иммиграции, на которое прежде всего обратили внимание исследователи диаспор (П.Джилрой [17], У.Сафран [18], Х.Тололян [19] и др.).
Попытка пересмотреть «классическую» теорию с учетом критики и наработок экономической социологии была сделана исследовательским коллективом под руководством А.Портеса, предложившего теорию сегментной ассимиляции [20]. Важную роль в осмыслении интеграции населения иммигрантского происхождения авторы данной теории отводят социальному капиталу, концепция которого была введена в социологическую литературу П.Бурдье [21] и разработана Дж.Коулмэном [22]. Отдельного упоминания заслуживает недавняя работа американских социологов Р.Алба и В.Ни [23], демонстрирующих адекватность теории ассимиляции для понимания реалий «новых» волн иммиграции и предлагающих ее современное прочтение. Во франкоязычной литературе схожая точка зрения на процессы интеграции иммигрантов прослеживается в работах таких авторов как Ф.Дюбе [24], Р.Касторьяно [25], К.Ле Ю [26], Д.Ле-путр [27], А.Мансо [28], М.Сафи [29], М.Трибала [30].
Непосредственно с темой диссертационного исследования связаны работы многих французских специалистов, занимающихся проблематикой населения магрибского происхождения во Франции, которые могут быть объединены в несколько основных направлений. В частности, социально-демографические и социально-экономические аспекты интеграции иммигрантского населения исследуют П.Вейль [31], Ф.Дюбе, Д.Лапейронни [32], Ж.-Л.Ришар [33], М.Трибала [30], Ф.Эран [34] и др. Политические предпочтения и электоральное поведение - С.Бруар, В.Тибери [35] и др. Ценности и верования, определяющие
8 повседневность иммигрантов и их потомков, анализируются в исследованиях Э.Фланкара [36]. Проблематику дискриминации и расизма в отношении жителей Франции магрибского происхождения анализируют В.Жейссер [37], Р.Ка-стель [38] и др. Отдельное направление связано с изучением населения магрибского происхождения через призму ислама, данной тематике посвящены работы таких авторов как Л.Азаб [39], А.Буайе [40], Ж.Ваис и Дж.Лоуренс [41], К.Витоль де Вандэн [42], Н.Какпо [43], Ж.Кепель [44], Р.Лево [45], Х.Мозен-Финан [46], О.Руа [47], Ж.Сезари [48], Ф.Хосрохавар [49] и др.
Публикации российских специалистов, исследующих проблематику интеграции в условиях Франции, стали появляться с середины 1990-х гг. Особого внимания среди них заслуживают работы Е.И.Филипповой [50], анализирующей положение французов североафриканского происхождения в контексте французской иммиграционной и культурной политики, а также И.В.Понкина [51], рассматривающего взаимодействие государства и ислама в условиях верховенства принципа светскости. Истории становления мусульманского сообщества во Франции посвящены работы М.К.Любарт [52], А.В.Кудрявцева [53]. Роль иммиграции в изменении французского подхода к культурному разнообразию рассматривает А.И.Куропятник [54]. В проведенном Е.Б.Деминце-вой [55] комплексном исследовании предпринята попытка охватить разные стороны жизни, а также проблемы, с которыми сталкиваются жители Франции североафриканского происхождения.
В рамках данной работы важную роль для выявления страновой специфики теоретического и практического подхода к интеграции иммигрантов и регулированию культурного разнообразия сыграли исследования таких авторов как П.Вейль [31], Г.С.Витковская [56], Д.Горовиц [57], Ж.А.Зайончковская [58], К.Инглис [59], Р.Касторьяно [60], В.И.Мукомель [61], Ж.Нуарьель [62], Э.А.Паин [63], А.Сайад [64], А.Фэйвелл [65], Д.Шнаппер [6] и др.
Для понимания межгрупповых взаимодействий в условиях культурного разнообразия важное значение имели работы, посвященные исследованию этнического самосознания, процессов воспроизводства и производства этнической и надэтнической идентичности, Б.Андерсона [66], Ю.В.Арутюняна [67], Ф.Барта [68], З.Бокшаньского [69], Р.Брубэйкера [70], В.Воронкова [71], М.Вье-вьорка [72], А.А.Галкина [73], Э.Геллнера [74], М.К.Горшкова [75], А.Б.Гофмана [76], М.Н.Губогло [77], Л.Д.Гудкова [78], Л.М.Дробижевой [79], И.М.Кузнецова [80], Н.Р.Маликовой [81], С.В.Рыжовой [82], Э.Смита [83], Г.У.Солдато-вой [84], Н.Е.Тихоновой [85], В.Тишкова [86], Э.Хобсбаума [87], В.Д.Шапиро [88] и др. Отдельного упоминания заслуживает классификация этносоциальных процессов, разработанная Ю.В.Бромлеем [89].
Объектом исследования являются жители Франции магрибского происхождения, т.е. связанные своим происхождением с одной из стран Магриба -Алжиром, Марокко или Тунисом. Их этническая и конфессиональная принадлежность, страна исхода и опыт иммиграции при необходимости оговариваются в тексте дополнительно.
Предметом исследования является процесс интеграции иммигрантов и их потомков в демократическое общество с идеологией гражданской нации.
Под иммигрантами в данной диссертации понимаются лица, родившиеся за пределами Франции, изначально являющиеся гражданами другого государства, переехавшие и проживающие во Франции, вне зависимости от их легального статуса. Термины, обозначающие национальную принадлежность (например, «алжирец»), используются в соответствие с политическим определением нации, т.е. как указание на гражданство.
Хронологические рамки исследования - 1980-2000-е гг.
Целью данной диссертационной работы является анализ подходов к интеграции иммигрантов для выявления наиболее эффективных приемов включения иммигрантского населения в принимающее общество.
10 В соответствии с поставленной целью в диссертации решались следующие задачи:
проанализировать социологические подходы к изучению процесса интеграции иммигрантов в принимающее общества и сформулировать теоретические основы для исследования процесса интеграции населения магрибского происхождения во Франции;
раскрыть специфику «французской модели» интеграции иммигрантов в принимающее общество;
проанализировать демографические, социально-экономические и культурные характеристики населения Франции магрибского происхождения;
рассмотреть ценностные ориентации принимающего общества и политику, проводимую правительством Франции, способствующие интеграции населения магрибского происхождения во французскую политическую нацию;
выявить значимость индивидуального и коллективного действия в процессе интеграции, концептуализировать рассматриваемый в работе эмпирический материал, опираясь на существующие теории интеграции иммигрантов в принимающее общество;
предложить концептуальную основу для осмысления интеграционных процессов в российских реалиях.
Теоретико-методологические основы исследования базируются на синтезированном, интегральном подходе. В понимании интеграционных процессов автор опирается на структурно-функциональный и деятельностно-акти-вистский подходы.
Эмпирическая часть исследования выполнена на основе анализа Конституции, официальных документов, характеризующих французскую национальную политику на уровне отдельных регионов и страны в целом, материалов аналитических отчетов, опубликованных французскими правительственными органами (Национальная консультативная комиссия по правам человека (CNCDH),
Центр стратегического анализа при правительстве Франции (СAS), Совет по экономике, социальным вопросам и окружающей среде при правительстве Франции (CES), Национальный институт статистики и экономических исследований (INSEE) и др.), а также неправительственными аналитическими центрами (UNESCO, Institut Montaigne, CSA, Commission Islam et Laicite и др.).
Основными источниками для анализа социальных практик интеграции явились результаты работ французских исследователей:
- Проекта «Географическая мобильность и социальная инсертация»
(Mobilite geographique et insertion sociale - MGIS), проведенного в 1992-1993 гг.
под руководством М.Трибала [30], который включал опрос на основе трех
выборок: иммигрантов в возрасте 20-59 лет из Алжира, Испании, Марокко, По
ртугалии, Турции, стран Тропической Африки и Юго-Восточной Азии (случай
ная выборка, 8522 чел.); детей иммигрантов из Алжира, Испании, Португалии в
возрасте 20-30 лет, родившихся во Франции (случайная выборка, 1921 чел.); и
французов (репрезентативная выборка, 1822 чел.);
Исследования, проведенного в 2005 г. под руководством С.Бруара и В.Тибери [35], включавшего опрос совершеннолетних французов иммигрантского происхождения, у которых по крайней мере один из родителей был гражданином одной из стран Африки или Турции (п=1003), и опрос совершеннолетних французов, родители которых родились во Франции (п=1006). «Иммигрантская » выборка изначально отличалась большей долей молодежи, чем в группе сравнения (так, в первой выборке лица в возрасте 18-31 год составляли 51%, во второй - 22%);
Опросов, проведенных исследовательской компанией CSA совместно с Информационной службой правительства Франции для Национального консультативного комитета по правам человека (CNCDH) в 2005-2008 гг [90-93]. Выборка репрезентативная, составленная методом квот по стратифицированной
12 и территориальной модели. Объем выборочной совокупности составил 1011 чел. в 2005 г., 1026 чел. - в 2006 г., 992 чел. - в 2007 г., 968 чел. - в 2008 г.;
- Опроса молодежи иммигрантского происхождения в возрасте 18-25 лет, родившихся или прибывших в возрасте до 6 лет в Германию, Францию, Великобританию, проведенного в рамках проекта Европейской комиссии « Эффективность стратегий национальной интеграции в отношении второго поколения мигрантов» (Effectiveness of National Integration Strategies Towards Second Generation Migrants - EFFNATIS) [94]. В 1999-2000 гг. были опрошены: в Великобритании 178 лиц, имеющих пакистанское происхождение, 130 - гуджарати и 418 лиц, родившихся в неиммигрантских семьях; в Германии - 287 лиц турецкого и 283 югославского происхождения, а также 215 выходцев из неиммигрантских семей; во Франции - 218 лиц алжирского, 212 португальского и 286 неиммигрантского происхождения.
Особую группу эмпирических данных составили материалы экспертных опросов французских социологов и политологов, проведенных диссертантом в октябре-декабре 2007 г., дополнившие используемые для анализа результаты исследований комментариями и замечаниями их авторов, а также невключен-ные наблюдения автора диссертации в Париже, Сен-Дени и Вильжуифе осенью 2007 г. В работе также использовались материалы периодической печати и информационно-аналитических интернет-порталов.
Основные положения диссертационной работы, выносимые на защиту
1. На основе анализа теоретических подходов к изучению интеграции иммигрантов в принимающее общество интеграция может быть определена как многоаспектный и многоакторный процесс сближения между различными группами, формирующими социальную структуру общества, что предполагает постепенное ослабление этнических и, таким образом, социально-культурных отличий;
Культурная и социальная близость лиц магрибского происхождения к выходцам из того же этнического или конфессионального сообщества не препятствует их осознанию общности с остальными французами. С точки зрения языка общения и культурного потребления можно говорить об их аккультурации. На этом фоне у них сохраняется приверженность к религии и традиционная модель семьи, которые также находятся в процессе трансформации;
Успешная культурная интеграция не означает, однако, что иммигранты магрибского происхождения и их потомки наравне с другими французами участвуют в жизни принимающего общества, политических институтах и экономических практиках;
Расхождение между уровнем культурной, политической и социально-экономической интеграции неизбежно порождает фрустрации среди части иммигрантов и их потомков, которые особенно болезненно воспринимают условия своей жизни, будучи политически и культурно во многом французами. Разделяя западные ценности и, в частности, стремление к благополучию, успеху и профессиональному росту, молодежь магрибского происхождения в большей степени, чем их сверстники ощущает свой низкий социальный статус, что в ряде случаев является причиной агрессии по отношению к принимающему обществу;
Религия, предлагая четкие духовные и моральные ориентиры, становится для молодежи магрибского происхождения своего рода «убежищем» от трудностей, с которыми они сталкиваются в повседневной жизни. При этом они обращаются к некоему универсальному исламу, отдаляясь от « семейного ислама» их родителей, включающего элементы марокканской, алжирской или тунисской культурной традиции. Ислам, который они выбирают, является, таким образом, не столько « возвращением к корням», сколько приобщением к новой «универсальной» идентичности, имеющей религиозную основу. Не воспринимаемые в качестве французов окружающими, но уже не считающие себя алжир-
14 цами, марокканцами или тунисцами, дети и внуки иммигрантов из Магриба сталкиваются с неизбежным противоречием в процессе самоидентификации. Принадлежность к универсальному, в значительной степени « воображаемому », исламскому сообществу позволяет выстроить положительный образ себя и пересмотреть свою инакость в позитивном смысле. В свою очередь это становится основанием для конструирования особой идентичности «французского мусульманина», предполагающей интеграцию во французское общество и обосновывающей сохранение этнорелигиозной и, в ряде случаев, социальной специфики;
Дискриминационные практики, расизм и исламофобия, распространенные во французском обществе, усугубляют положение населения магрибского происхождения и препятствуют его интеграции. В результате совмещения этнокультурных, расовых и социальных стереотипов в массовом сознании формируется образ «парня из пригорода» как отражение страхов, с одной стороны, перед « нашествием исламского фундаментализма на западную цивилизацию », а с другой - перед « опасными и неконтролируемыми пригородами»;
Интеграции населения магрибского происхождения способствует как личная заинтересованность иммигрантов и их потомков, так и французская политика по отношению к меньшинствам. За последние три десятилетия она претерпела значительные изменения - от «ортодоксального республиканского» подхода, не замечающего культурных различий в рамках французского общества, к стратегии, учитывающей реалии и проблемы, связанные с социальным и культурным разнообразием;
Можно выделить три направления, которые в дальнейшем, по всей видимости, могут способствовать решению проблемы интеграции населения иммигрантского происхождения во французское общество: признание в том или ином виде расового и этнокультурного разнообразия как основы для борьбы против расовой и этнической дискриминации; предотвращение «негативной
15 дискриминации»; рассмотрение транснационального измерения проблемы и политических перспектив в рамках единой Европы, в частности, признание и поддержка культурной свободы на общеевропейском уровне. Научная новизна исследования:
обобщен опыт социологического изучения интеграционных процессов в отношении иммигрантов магрибского происхождения и их потомков во Франции;
уточнено понятие интеграции как многостороннего процесса, отдельные аспекты которого в индивидуальном или коллективном жизненном опыте могут не совпадать по своим темпам, направленности или же вовсе отсутствовать;
продемонстрировано сохранение национальной специфики в обсуждении интеграции иммигрантов на фоне сближения конкретных социальных и политических практик с опытом других демократических стран;
предложена концептуальная основа для потенциального совершенствования интеграционных процессов в российских реалиях.
Теоретическая и практическая значимость. Результаты исследования позволяют уточнить концептуальные подходы к анализу процессов интеграции населения иммигрантского происхождения в гражданское общество; дают дополнительный материал для понимания природы коллективных идентификаций в условиях глобализирующихся обществ; позволяют сформулировать подходы к практическому решению проблемы регулирования этнокультурного разнообразия в рамках гражданской нации. Полученные результаты могут быть использованы в учебном процессе при подготовке профессиональных социологов, политологов, управленцев, а также при написании учебников и учебных пособий по данной проблематике.
Апробация положений диссертационного исследования. Основные положения, идеи и выводы диссертации апробированы автором в докладах и сообщениях, представленных на трех научных конференциях в том числе: на
международной конференции «Пост-коммунистический мир: 25 лет перемен» (Варшава, 5-8 июля 2006 г.); ежегодной конференции Сообщества профессиональных социологов «Социология в современном российском обществе: диагноз тенденций и перспектив» (Москва, 15 декабря 2007 г.); III Всероссийском социологическом конгрессе «Социология и общество: проблемы и пути взаимодействия» (Москва, 21-24 октября 2008 г.). Материалы диссертации обсуждались на заседаниях Отдела этнической социологии, Центра исследований межнациональных отношений Института социологии РАН. По вопросам, обсуждаемым в диссертационной работе, автором было опубликовано 5 печатных работ, среди которых три статьи в научных журналах (в том числе одна — в ведущем рецензируемом издании) [95-97], а также тезисы докладов на научной конференции [98] и Всероссийском социологическом конгрессе [99].
Структура диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы и приложений.
Выбор терминов: интеграция или ассимиляция?
Несмотря на разнообразие концепций, предлагаемых для осмысления судьбы иммигрантов в принимающем обществе, главным образом, в англоязычной литературе, во французских академических и политических кругах основная дискуссия традиционно связана с употреблением терминов «ассимиляция» и «интеграция». Оба понятия связаны с процессом адаптации, но заметно отличаются по своим коннотациям.
Появление термина «интеграция» во франкоязычной литературе своими корнями уходит в социологию Э.Дюркгейма, обозначившего проблему интеграции модерных обществ в социологическом ракурсе.
Подчеркивая недостаточность равенства гражданских, юридических и политических прав для поддержания социальных связей, основу интеграции современных обществ Э.Дюркгейм видит в «органической солидарности», предполагающей дифференциацию и взаимодополняемость индивидов и функций [100]. Принцип «органической солидарности» распространяется не только на общество-нацию, но и на составляющие его группы. Оценивая степень солидарности того или иного общества, Э.Дюркгейм обращает внимание на два показателя: число взаимодействий между индивидами и наличие общих ценностей, т.е. на морфологические свойства группы и ее моральное единство. В этой связи, Э.Дюркгейм придает важную роль образованию, ответственному за формирование общих для всех членов данного общества ценностей, символов, ориентации и ритуалов - «гражданской религии» [101]. Таким образом, для Э.Дюркгейма интеграция обозначает свойство социальной системы и проявляется в морфологической структуре общества и наличии общей для всех членов общества морали и системы ценностей. Интеграция создает социальные связи, ее отсутствие ведет к аномии.
Для анализа включения иностранцев в общество-нацию Э.Дюркгейм вводит понятие «ассимиляция» [100, С.158-159]. Чем слабее в обществе солидарность, тем проще в него встроится, тем легче ассимиляция. В архаичных обществах ассимилироваться легче, чем в «органических» обществах: «Противоположное явление наблюдается там, где функции специализированы. Иностранец, конечно, может временно войти в общество, но операция, с помощью которой он ассимилируется, — а именно натурализация - становится долгой и сложной. » [100, С. 159].
Понятие интеграции во французской литературе в течение продолжительного времени было в первую очередь связано с макросоциологией и изучением социальных систем, тогда как в анализе процесса включения индивидов в общество использовался термин «ассимиляция». Тем не менее иммиграция второй половины XX в. и связанные с ней социальные и политические вопросы способствовали пересмотру употребления этих терминов в работах французских социологов.
Начало 1980-х гг. стало поворотным моментом для французского обществоведения, когда по замечанию французской исследовательницы Д.Шнаппер «ассимиляция оказалась сведена к ассимыляционизму» [102, С.407]. Отказ от употребления термина « ассимиляция » как в академическом, так и в политическом дискурсе вокруг иммиграции был в значительной степени определен двумя обстоятельствами.
Первое связано с появлением обвинений со стороны французских этнических меньшинств в адрес якобинского государства, уничтожающего этнорегио-нальную культурную специфику в пользу доминирующей французской культуры. Второе, оказавшее даже большее влияние, - с переосмыслением опыта колонизации. В колониальном контексте ассимиляция рассматривалась как процесс приспособления колонизованного населения к нормам и ценностям западной культуры, превосходство которой над местными культурами предполагалось по умолчанию. Оба движения - этнорегионализм и анти-колониализм — находились на пике в 1980-е гг. и в значительной степени определили дискурс вокруг иммиграции.
В этот период во Франции начались поиски альтернативных терминов. Сначала в официальных текстах появилось понятие инсертации, а затем интеграции, с которым согласились и ученые, и политики. Определение, предложенное Верховным советом по интеграции в 1993 г., в некотором роде узаконило разграничение между ассимиляцией и интеграцией, связывая первый термин с постепенным исчезновением всякой культурной специфики, а второй - с равновесием между необходимостью социальной сплоченности и возможностью сохранения культурной специфики иммигрантского населения, прежде всего в частной сфере.
Социально-демографические характеристики исследуемой группы
На протяжении последних полутора веков иммиграция во Францию представляла собой массовое явление. Если в 1860 г. в разгар колониальных кампаний в Алжире и Латинской Америке, Франция все еще была страной эмиграции, то уже к 1880-м гг. миграционное сальдо стало положительным. Привлечение на заводы крестьян западных и юго-западных французских регионов не обеспечивало потребностей растущей французской промышленности в рабочей силе: требовался ввоз рабочих из-за границы.
В 1886 г. количество иностранцев во Франции достигло 3% от всего населения [31, С. 14]. Несмотря на то, что основной поток мигрантов из европейских стран был направлен в Америку, вплоть до Первой мировой войны Бельгия, Италия, Испания, Германия и Швейцария оставались главными источниками рабочей силы для французской промышленности. После Первой мировой войны уровень иммиграции увеличился. По демографическим причинам, а также в связи с ограничением иммиграции в США, во Францию устремились потоки трудовых иммигрантов из Италии, а также из Польши и Чехословакии. Кроме них, значительно возрос поток вынужденных переселенцев в связи с политической обстановкой в Европе.
В 1931 г. количество иностранцев во Франции достигло 6,58% от всего населения, что превышало аналогичный показатель для США [31, С. 14]. Выходцы из Северной Африки (прежде всего, французского Алжира) составляли среди иммигрантов лишь незначительную долю. Однако уже с 1910 г. в крупных городах на юге страны стали появляться первые арабские кварталы, а затем целые районы [5, С.40].
В послевоенные годы на фоне значительного экономического роста Франция, как и ряд других западноевропейских стран, стала испытывать дефицит рабочей силы. В этой связи на государственном уровне началась реализация политики, направленной на привлечение в страну иностранных рабочих на временной основе.
После Второй мировой войны Алжир оставался частью Франции, и на протяжении послевоенного «славного тридцатилетия» экономического роста выходцы из этого региона активно привлекались к работе на предприятиях французской промышленности, главным образом автомобильной. В 1947 г. алжирские мусульмане были признаны гражданами Франции (лица христианского и иудейского вероисповедания получили это право раньше), что легализовало их свободное передвижение по метрополии. На фоне сокращающейся итальянской иммиграции, количество алжирских мигрантов, номинально являющихся гражданами Франции, в период между окончанием войны и обретением Алжиром независимости возросло в 5 раз, достигнув значения в полмиллиона человек [31, С. 16].
Поражение во франко-алжирской войне и вывод французских войск из Алжира в 1962 г. сопровождался оттоком тысяч французов-колонистов. Вместе с ними бежали арки (harkis) (алжирцы, воевавшие на стороне французской армии) и практически все алжирские евреи-сефарды. Мирное соглашение между Алжиром и Францией, подписанное в 1962 г., по настоянию французской стороны предполагало свободное пересечение границы гражданами обеих стран. Характерно, что до момента приостановления рабочей иммиграции в 1974 г. представители администрации, ответственные за иммиграционную политику, настаивали на пересмотре этого пункта соглашения, а также предпринимали меры, направленные на уменьшении доли алжирцев в общем иммиграционном потоке, привлекая рабочих из Португалии, Туниса и Марокко.
Прибывающие иностранцы рассматривались исключительно как временная рабочая сила. Французские автомобильные заводы «Рено», «Пежо», «Ситроен» практически на 100% были укомплектованы рабочими-иммигрантами [143]. Их участие во французском обществе ограничивалось трудовой деятельностью. Вне работы иммигранты жили замкнутыми коллективами, объединенными по принципу географического и этнического происхождения, в специальных общежитиях для рабочих. Их семьи оставались на родине, куда иммигранты отправляли основную часть заработанных денег и предполагали вернуться.
Выходцы из стран Магриба французами рассматривались не как потенциальные граждане, а скорее как «аборигены» из бывших французских колоний [143]. В государственных структурах по набору и расселению во Франции рабочих из Северной Африки на ключевых постах оказались бывшие французы-колонисты, занимавшие когда-то административные должности в колониях, что повлияло на распространение методов колониального управления по отношению к магрибцам уже на территории Франции.
Набор рабочих заграницей продолжался вплоть до 1970-х гг. Нефтяной кризис и экономический спад в 1973-1974 гг. заставили французское правительство объявить о «нулевой иммиграции» и, как в других странах Европы, практически полностью отказаться от трудовой иммиграции вплоть до самого недавнего времени. При этом право легальных иммигрантов, находящихся на территории страны, на дальнейшее пребывание и интеграцию во французское общество было признано лишь десять лет спустя в 1984 г. (в Великобритании подобное положение было принято в 1962 г., а в ФРГ - в 1972 г.). Десятилетием ранее по инициативе президента страны В. Жискар-д'Эстена была предпринята уникальная в истории европейских стран попытка организовать сначала добровольную, а позже вынужденную репатриацию иммигрантов, главным образом алжирцев. Прекращению подобной практики в значительной степени способствовал активный протест со стороны Католической церкви, профсоюзов, левых движений, а также протесты членов пропрезидентской партии парламентского большинства [31, С. 18].
Негативный образ арабо-мусульманского населения: основные составляющие
На представлениях французов о выходцах из стран Северной Африки сказались столетия непростых отношений Франции с мусульманским миром, в том числе угроза нападения сарацинов и крестовые походы, во время которых мусульманин являл собой образ врага. В ходе колониальной экспансии в XIX в. мусульманские страны, попавшие под управление Франции, рассматривались как объекты для цивилизаторской миссии. Примером отношений с арабо-му- сульманским миром в «цивилизаторском» формате стал Алжир, завоеванный в 1830 г. На протяжении десятилетий французские колониальные войска были вынуждены проводить регулярные карательные акции для восстановления общественного порядка в Алжире.
Мусульманские страны Северной Африки воспринимались как отсталые, «застрявшие» в Средневековье, ослабленные значительным отставанием науки и техники. Первые рабочие из Магриба, прибывшие во Францию в начале XX в., нередко характеризовались французами как ленивые и неспособные к сложным трудовым операциям. Отношение к ним изначально было хуже, чем к рабочим из Италии, Испании или Португалии [183].
Образ магрибца во Франции приобрел еще более негативные коннотации с началом франко-алжирской войны 1954-1962 гг. В этот период получили свое распространение представления о « трусливых, но в то же время жестоких » арабах. С каждым новым терактом, организованным алжирским Национальным освободительным фронтом, образ алжирца - «террориста и головореза» - получал свое подтверждение.
Рабочих иммигрантов из Алжира, ехавших в поисках заработка во Францию, постоянно подозревали в формировании «пятой колонны». Манифестация в поддержку независимости Алжира, организованная алжирскими иммигрантами в Париже 17 октября 1961 г., закончилась массовым расстрелом манифестантов поилицей. Точное число убитых в тот день в центре Парижа алжирцев, по некоторым оценкам достигающее нескольких сотен, до сих пор не обнародовано. Сам факт свершившегося во Франции замалчивался до 1999 г.
Существует мнение, что Ш. де Голль согласился признать независимость Алжира, поскольку, помимо прочего, не видел возможности ассимилировать в границах единой Франции, территорией которой являлся Алжир, 10 млн алжирских мусульман [41, С.73].
Подъем исламизма в 1980-1990-е гг. вслед за Исламской революцией в Иране, а также нарастающее влияние ислама в политическом пространстве Египта, Афганистана, Сирии и особенно Алжира способствовало формированию во французском общественном мнении негативного представления о мусульманах в образе «фанатика-исламиста», стремящегося захватить власть любой ценой. Террористическая деятельность ряда политических объединений в мусульманском мире, от партии Хамас в Палестине до Аль Каиды и Вооруженной исламской группировки в Алжире, также оказали влияние на закрепление ассоциативного ряда «араб — мусульманин - исламский фанатик — террорист».
Негативному отношению к арабам со стороны французского населения также способствовали и совпавшие с массовым притоком иммигрантов из Северной Африки в 1970-1980-е гг. социальные проблемы: безработица, рост преступности, увеличение числа «городских зон, требующих особого внимания».
До середины 1960-х гг. на периферии крупных городов располагались так называемые «красные пригороды», где жили семьи рабочих крупных предприятий. Районы муниципальной застройки со значительной долей среди населения выходцев из стран Северной и Тропической Африки, в общественном представлении пришли на смену «опасным» рабочим районам эпохи индустриализации.
Представления о фундаментализме, исламском терроризме, мусульманской «отсталости» наложились на стереотипный образ «парня из пригородов», с которым ассоциируется преступность, наркотики, насилие, субкультура улиц, особый слэнг и «непонятный акцент». Можно говорить о совмещении стереотипов разного уровня. С одной стороны, размытый страх перед «нашествием на западную цивилизацию», а с другой - более конкретные страхи перед «опасными и неконтролируемыми» пригородами. Ряд французских книжных издательств, даже академических, охотно использует негативные стереотипы для привлечения массового читателя, способствуя тем самым распространению и закреплению образа «араба-террориста из пригородов» у широкой общественности [184].
В то же время, как показывают результаты опросов общественного мнения, большинство французов все же относятся к подобным представлениям с изрядной долей критики. Тем не менее некоторое недоверие к населению арабского происхождения остается. Неприязнь к лицам магрибского происхождения и мусульманам в целом французы выражают чаще, чем к евреям или выходцам из стран Тропической Африки. Согласно данным опроса [41, С.74], 88% французов имеет положительное мнение о евреях, но только 64% - о мусульманах.
Принимая во внимание все выше сказанное, стоит отметить, что образ араба-мусульманина во Франции имеет не только негативные коннотации. В ряде случаев, «этнических» мусульман и, в частности, лиц магрибского происхождения пытаются представить исключительно в положительном свете, что особенно характерно для сторонников левых взглядов. Отчасти это напоминает американскую политкорректность и выражается в оправдании и «всепрощении» молодежи магрибского происхождения из пригородов по причине их социально-экономического положения.
