Российско-американские отношения и проблемы безопасности в Азиатско-Тихоокеанском регионе на рубеже веков (90-е годы XX - начало XXI века) Самойленко Петр Юрьевич

Содержание к диссертации

Введение

Глава I Основные проблемы безопасности в АТР в 90-е годы XX -начале XXI века

1.1. Теоретические основы систем безопасности в АТР 30

1.2. Основные угрозы и вызовы региональной безопасности в АТР на рубеже веков 49

1.3. Международные организации и форумы в области безопасности в АТР 75

Глава II Направления, проблемы и тенденции в развитии российско-американских отношений в АТР (90-е годы XX - начало XXI века) с точки зрения обеспечения региональной безопасности

2.1. Вопросы обеспечения безопасности в АТР с точки зрения США и Российской Федерации 98

2.2. Российская Федерация - США: основные проблемы двусторонних отношений в АТР на рубеже веков 135

2.3. Направления и тенденции политического взаимодействия Российской Федерации и США в АТР в начале XXI века в вопросах обеспечения безопасности в регионе 155

Заключение 186

Список источников и литературы 195

Приложения 228

Сокращения 234

• Теоретические основы систем безопасности в АТР
• Международные организации и форумы в области безопасности в АТР
• Вопросы обеспечения безопасности в АТР с точки зрения США и Российской Федерации

Введение к работе

Международные отношения на рубеже XX и XXI столетий отмечены динамизмом. Характерно это и для крупнейшего региона мира — Азиатско-Тихоокеанского, включающего Российскую Федерацию. Россия, США, а также КНР и Япония, принадлежат к ключевым стратегическим государствам данного региона. Современное положение Российской Федерации, перспективы нашего государства тесно связаны с ситуацией в АТР, но эту проблему нельзя рассматривать, игнорируя роль США.

США фактически остались единственной мировой сверхдержавой. После распада биполярной системы международных отношений в 90-е годы произошли значительные перемены в отношениях США и России. Они заставляют по-новому взглянуть на проблемы безопасности в АТР. Как показывает практика последнего десятилетия, значимость совместной политики двух стран все больше и больше возрастает, причем это особо актуально для Азиатско-Тихоокеанского региона — достаточно крупного и многообразного, имеющего целый ряд нестабильных субрегионов.

Стремление США проводить политику, направленную на закрепление статуса Соединенных Штатов как единственной сверхдержавы в условиях, когда Россия во многом была вынуждена с этим соглашаться, в 90-е годы XX века уже привело к усилению напряженности в мире и в АТР. Такие события, как военные конфликты в Восточной Европе и на Балканах, эскалация исламского фундаментализма и международного терроризма, события 11 сентября 2001 года в США, военные операции США в Афганистане в 2002 г. и в Ираке в 2003 г., усиление противостояния КНДР и США показывают, насколько нестабильным стал мир к началу XXI века.

Можно отметить тенденцию к ухудшению общеполитической ситуации в АТР к концу 90-х годов. Усиление роли США совпало с обострением многих проблем региональной безопасности. К таковым можно отнести проблему Корейского полуострова, обострение отношений между КНР и Тайванем в 1996

году, эскалацию процессов исламского фундаментализма в регионе, в особенности во второй половине 2002 г., на этот период пришлись террористические акты на Филиппинах. Серьезную обеспокоенность вызывает сложившаяся в 90-е годы динамика обострения отношений между КНР и США.

Географическая близость к АТР Индии и Пакистана, государств, к XXI веку уже де-факто обладающих ядерным оружием, их привязанность к узлам территориальной напряженности в Южной Азии (прежде всего это касается конфликтов между Китаем и Индией) является серьезным поводом для беспокойства за судьбу стран АТР в XXI веке.

Серьезную напряженность вызывает отход государств региона от тех правил региональной безопасности, которые существовали в XX веке. Примером может служить выход США из договора по ПРО в 2002 г., а также пересмотр Россией своего двустороннего договора о мире и сотрудничестве с КНДР в начале 90-х годов в части предоставления возможной военной помощи — этот шаг привел к обострению проблем безопасности в СВА и АТР.

Помимо вышеназванных проблем, к началу XXI века отмечено появление новых противоречий по ряду позиций в российско-американских отношениях. В частности, это проблема мирного использования космического пространства (которая предстает особо остро в свете выхода США из договора по ПРО и развития новых информационных и вычислительных технологий, которые позволяют создавать виртуальные модели ядерных испытаний (на суперкомпьютере). В условиях действия договора о запрещении ядерных испытаний это является серьезным поводом для беспокойства за состояние стабильности в мире и регионе, так как позволяет практически неограниченно совершенствовать системы СНВ.

Предполагаемое наличие к началу XXI века у ряда стран АТР технологий создания ядерного оружия служит дополнительным фактором напряженности. Серьезной ревизии в последнее десятилетие XX века подверглись отношения между ведущими ядерными державами АТР — Россией, США, КНР.

Как показала практика 90-х годов, существующие между странами региона противоречия и несогласованность по отдельным позициям (особенно по вектору «США — Россия и Китай») являются серьезной помехой для консолидированного решения проблем региональной безопасности. Стремление исключить участие одной или нескольких держав в подобных процессах (к примеру, при попытке создания в 90-е годы комиссии по урегулированию корейской проблемы, когда Российская Федерация не была включена в число участников) приводит к усилению напряженности в АТР.

Анализ сложившейся в АТР на рубеже веков ситуации дает повод говорить об усилении ряда внешних угроз для национальной безопасности Российской Федерации. Экономические и политические кризисы в государстве ослабили его международное положение по ряду позиций, сделали более уязвимым для угроз как внешнего, так и внутреннего характера.

Однако, даже учитывая ослабление внешнеполитических позиций России и уменьшение ее военного присутствия в АТР (к примеру, ликвидацию в 2002 году последней зарубежной военной базы Тихоокеанского флота в Камрани (Вьетнам), вряд ли можно ожидать реального военного противостояния России и США в регионе в начале XXI века.

Нельзя не отметить остающуюся двустороннюю внешнеполитическую напряженность по отдельным позициям, в том числе и в субрегионах АТР. Примером может служить проблема северных территорий — территориальный спор между Российской Федерацией и Японией о принадлежности нескольких островов Курильской гряды в условиях японо-американского стратегического партнерства и действия договора между США и Японией о взаимной тыловой поддержке войск.

Автору представляется необходимым отметить доминирующие интересы России и США в решении вопросов региональной безопасности. Для России основным внешнеполитическим приоритетом в начале XXI века в АТР остается усиление собственных внешнеполитических позиций и усиление российского влияния на процессы, протекающие в регионе. Для США же это выразилось в

б стремлении создать в ATP структуры безопасности, основывающиеся на активном участии азиатских стран, и в то же время подконтрольные США¹. В таких условиях можно говорить о том, что существует определенная общность интересов России и США. Это, прежде всего, желание создать коллективные механизмы безопасности в АТР, причем наиболее оптимальным был бы независимый характер их работы наряду с более мягкой, нежели в европейских структурах безопасности, институциональной основой².

Рассматривая проблемы стратегической стабильности в АТР, нельзя не отметить важность геополитического положения Дальнего Востока России, как ближайшего к АТР российского региона, и, в частности, Приморья. Именно российский Дальний Восток оказался в сфере геополитических интересов на пересечении трансконтинентальных путей из Европы в АТР.

Анализируя проблемы российско-американских отношений, нельзя не отметить особо важный региональный аспект экономического сотрудничества, который имеет все возрастающее значение с начала 90-х годов и с учетом развития международных проектов, в том числе и с участием США. Об этом свидетельствуют активизация связей между Чукотским АО и штатом Аляска, разработка совместных российско-американских экономических проектов освоения нефтегазовых месторождений сахалинского шельфа, попытки усиления инвестиционной привлекательности Приморья (в особенности в свете проведенного 4-12 сентября 2002 года форума АТЭС во Владивостоке).

Вместе с тем, стоит отметить, что в 90-е годы эффективной системы торгово-экономического сотрудничества так и не было создано. Попытки решения данного вопроса административным путем в значительной степени успеха не имели — создание межправительственного диалога в форме комиссии Гор-Черномырдин и ряда подкомиссий было в большей степени политическим и декларативным ходом, который был призван показать

'Гребенщиков Э. США — АСЕАН: новые испытания и грани сотрудничества. // США — Канада, 2002, №4,- С.24.

² Богатуров А. Д. Современные теории стабильности и международные отношения России и Восточной Азии. М, МОНФ, 1997.- С. 223.

потепление в отношениях двух стран. Можно говорить о том, что институциональной базы для серьезной экономической интеграции двух государств в АТР создано не было.

При подготовке диссертационного исследования автор столкнулся с тем, что при общем высоком уровне российской американистики и наличии большого количества научных работ, касающихся российско-американских отношений, в том числе и на российском Дальнем Востоке¹, не нашла полного всестороннего отражения проблема российско-американских отношений в АТР на рубеже веков. Автор анализирует структуру российско-американских отношений через призму стратегических проблем Азиатско-тихоокеанского региона, делает попытку вычленить основные проблемы региональной безопасности и наметить пути их решения, сделать прогноз развития существенных процессов в регионе на ближайшее десятилетие. Проблема изменений российско-американских отношений, особенно применительно к АТР, в 90-е годы XX — начале XXI века остается не до конца изученной и проработанной, а потому изыскания в этой области представляются весьма актуальными, так как имеют научное и прикладное значение.

В российской и американской научной и публицистической литературе уделяется большое внимание обсуждению проблем российско-американских отношений, а также проблем безопасности в АТР. За последние 13 лет — с начала 90-х годов — накоплен значительный научный материал по указанным проблемам. Можно говорить о том, что в российской политической науке в 90-е годы сформировались группы исследователей, занимающихся изучением тех или иных проблем российско-американских отношений. При этом условно можно выделить два основных подхода к изучению проблем российско-американских отношений в АТР, которые прослеживаются в работах отечественных исследователей. Первый подход можно условно назвать

¹ Гарусова Л.Н. Российско-американские региональные отношения на Дальнем Востоке; Владивосток, ВГУЭС, 2001; Гарусова Л.Н. Российский Дальний Восток и США (1991 -2000). Владивосток, Издательство ДВГУ, 2001.

прозападным, то есть речь идет о стремлении трактовать российские реформы и изменения в структуре международных отношений через призму улучшения двусторонних отношений и тяготение России к западному пути развития¹.

Второе направление российской американистики — традиционалистское, оно отстаивает самостоятельный путь развития Российской Федерации, зачастую даже с позиций противопоставления США².

В ряде научно-исследовательских заведений России и США в 90-е годы XX века были разработаны и выполнены программы и исследовательские

Богатуров А.Д. Великие державы на Тихом океане. М, Сюита, 1997; Богатуров А.Д. Современные теории стабильности и международные отношения России в Восточной Азии. М, МОНФ, 19б; Богатуров А.Д. Россия — Америка: от неизбирательного партнерства к избирательному сопротивлению. // Международная жизнь, 1998, №6; Гарусова Л.Н. Российско-американские региональные отношения на Дальнем Востоке. Владивосток, ВГУЭС, 2001; Гарусова Л.Н. Российский Дальний Восток и США (1991 - 2000). Владивосток, Издательство ДВГУ, 2001; Давыдов В. Будущее ядерного оружия и Россия. // США — экономика, политика, идеология, 1993, №6; Давыдов В. Вызовы международной безопасности: Северная Корея и ядерное оружие. // США — экономика, политика, идеология, 1993, №10; Михеев В.В. Глобализм и азиатский регионализм. Вызовы для России. М., ИДВ РАН, 2001; Рогов СМ. Новая повестка дня в российско-американских отношениях: экономические аспекты. // США — экономика, политика, идеология, 1998, №2; Рогов СМ. Новый этап в российско-американских отношениях. // США — Канада, 2001, №12; Трофименко Г. The great pan-european idea and the former Soviet Union, VA, 1992; Шаклеина Т. Российская внешнеполитическая мысль: в поисках национальной стратегии. М., МОНФ, 1997.

² Арбатов_А. Российско-американские отношения: проблемы и задачи. // США — экономика, политика, идеология, 1994, №12; Арбатов А. Почему выгоднее сотрудничать? // Деловые люди, 1991, №2; Арин О.А. Азиатско-тихоокеанский регион: мифы, иллюзии и реальность. М., 1997; Арин О.А. Россия в стратегическом капкане. М., 1996; Батюк В. Военно-экономические потенциалы стран ЮВА. ЮВА: параметры безопасности в конце XX столетия. М., 1994; Батюк В. Первые пять лет российско-американских отношений. // США: экономика, политика, идеология. 1997, №4; Батюк В. Современные системы международных отношений. М., ИСКР АН, 1996 (в соавторстве с А. Уткиным; В. Красовым); Бутену К., Саркисов К., Симаш Н. О внешнеполитической концепции России в ATP. М.. 1995; Кокошин А. Быть России великой державой в XXI веке. М., 1996; Кременюк В. Conflicts in the around Russia: national building in difficult times. Westport, CT, 1994; Российско-американские отношения после окончания «холодной войны». М., Наука, 1998; Тренин Д. Developing NATO Russia relations. 1997; Россия в мировой торговле оружием. М., 1996; Троицкий М. Концепция «программирующего лидерства» в евроатлантической стратегии США. // Pro et Contra, том 7, №4; Уткин А. Современные системы международных отношений. М., ИСКР АН, 1996 (в соавторстве с В. Батюком); Федоров Ю. От реформы к стабилизации. М., МГИМО, 1995; Foreign Policy in Russia: functional and institutional aspects. Seoul, 1994.

проекты, ставящие целью исследование российско-американских отношений, а также проблем безопасности в АТР¹.

Можно говорить о ряде ключевых проблем российско-американских отношений, которые нашли отражения в работах российских исследователей. Это, прежде всего, проблема нераспространения ядерного оружия в мире и контроля со стороны России и США за этим процессом². Общая особенность данных работ состоит в том, что они стремятся рассматривать проблему распространения ядерного оружия в мире. Хотя в вышеуказанных работах указывается на опасность распространения ядерного оружия, важность совместных усилий России и США по контролю за такой негативной тенденцией, практически отсутствует учет региональной специфики, реалий Азиатско-Тихоокеанского региона.

Проблема противоракетной обороны получила основательную разработку в работах исследователей Российской Федерации и США³. Можно сказать, что проблема ПРО имеет достаточно полное и всестороннее изучение в

См. Приложение 1.

² Бочаров И.Ф. Новейшие проблемы ядерного оружия и возможности их решения. // США-
экономика, политика, идеология., 1992, №2; Бочаров И.Ф. Россия, США и проблемы
нераспространения ядерного оружия. // США — экономика, политика, идеология, 1998, №3;
Давыдов В.Ф. Будущее ядерного оружия и Россия. // США — экономика, политика,
идеология, 1993, №6; Давыдов В.Ф. Россия и США: перед вызовом ядерного
распространения. // США — экономика, политика, идеология, 1994, №1; Корсаков Г.Б.
Проблемы распространения ракет и ракетных технологий. // США — экономика, политика,
идеология, 1999, №6; Рогов СМ. Россия и США в многополярном мире. // США —
экономика, политика, идеология, 1992, №10; Рогов СМ. Ядерное оружие в многополярном
мире. // США — экономика, политика, идеология, 1998, №8; Сутягин И.В. Замок для ядерной
кнопки. // США — экономика, политика, идеология. 1992, №7; Ядерные материалы — угроза
безопасности. // США — экономика, политика, идеология, 1997, №3.

³ Корсаков Г.Б. ПРО: американские подходы, программы, технологии. // США — экономика,
политика, идеология, 1999, №8; Договор по ПРО в контексте российско-американских
отношений. // США — экономика, политика, идеология, 2000, №2; Кузнецова О.И. Оценки
внешнеполитических рисков в США. // США — экономика, политика, идеология, 2000, №5;
Ознобищев С.К., Суриков А.В. Шахты «абсолютной защищенности» и проблемы
поддержания стратегической стабильности в XXI веке. // США — экономика, политика,
идеология, 1993, №5; Прибытков К.Ф. «Технический перерыв» на переговорах по ПРО. //
США — экономика, политика, идеология, 1997, №5; Сутягин И.В. СНВ-2: шаг вперед или
шаг на месте? // США — экономика, политика, идеология, 1993, №5; Хозин Г.С.
Космическая стратегия Вашингтона на XXI век. // США — экономика, политика, идеология,
2000, №6; Эспин Л. Угрозы национальной безопасности США и новые задачи вооруженных
сил. // США — экономика, политика, идеология, 1993, №9.

вышеуказанных, а также в ряде других работ. Вместе с тем существует
объективная тенденция рассматривать проблему ПРО как самостоятельную,
вне контекста других вопросов сотрудничества. Особенно актуальна эта
проблема после выхода США из договора по ПРО 1972 г. и становления Индии
и Пакистана как новых ядерных держав. В данном диссертационном
исследовании автором предпринята попытка рассмотреть данный аспект
российско-американских отношений в контексте проблем безопасности в АТР,
а также с учетом ряда других проблем, имеющих непосредственное отношение
к проблемам стратегической стабильности. ^

Проблема расширения НАТО на Восток также проанализирована многими экспертами¹. Она значима при рассмотрении вопросов безопасности в АТР, прежде всего через тяготеющий к западным границам АТР регион центральной Азии. Это направление также разрабатывалось автором.

Можно выделить проблему «вовлеченности» России и США в региональные конфликты, в особенности в АТР . Ей посвящено достаточно

Давыдов Ю.Г. Россия и НАТО: после бала. // США — экономика, политика, идеология, 1998, №1; Моисеев Н.Н. Размышления о будущем России. // США — экономика, политика, идеология, 1998, №5; Рахманинов Ю.Н. Некоторые соображения о расширении НАТО. // США — экономика, политика, идеология, 1992, №2; Самуилов СМ. Будущее НАТО: интересы США и интересы России. // США — экономика, политика, идеология, 1994, №1; Трофименко Г.А. Россия на международной арене. // США — экономика, политика, идеология, 1997, №5; Уткин А.И. Политика США на североатлантическом направлении. // США — экономика, политика, идеология, 1995, №1; Уткин А.И. США-НАТО-ЕС. // США — экономика, политика, идеология, 1999, №10; Шаклеина ТА. Концепция «нового атлантического сообщества» и безопасность России. // США — экономика, политика, идеология, 1997, №2; Шаклеина ТА. Россия в глобальной стратегии США. // США — экономика, политика, идеология, 1998, №12.

² Бажанов Е. Ситуация в АТР и задачи по обеспечению интересов России. Режим доступа:
; Богатуров А.Д. Новые тенденции международно-
политического развития в Восточной Азии. Режим доступа:
; Болятко А. Сотрудничество военных структур как
фактор обеспечения безопасности в АТР. Режим доступа:
; Давыдов В.Ф. Вызовы международной безопасности:
Северная Корея и ядерное оружие. // США — экономика, политика, идеология, 1993, №10;
Занегин Б.И. США в региональных конфликтах: малые войны или большая политика. //
США — экономика, политика, идеология. 1994, №8; Зевелев И. Россия и США в начале
нового века: анархия - мать партнерства. // Pro et Contra, том 7, №4; Зевелев И. США и
Китай: конфликтный потенциал. // США — экономика, политика, идеология., 1999, №№3-4;
Корнилов Г.В. США и югославский кризис. // США — экономика, политика, идеология,

11 большое количество работ. Вместе с тем стоит отметить, что подробное научное описание и анализ основных проблем безопасности в АТР и региональных конфликтов во многих случаях не связано с комплексным рассмотрением проблем безопасности в регионе, особенно применительно к российско-американским отношениям в конце XX — начале XXI века. Автором в работе предпринята попытка восполнить этот пробел.

В России по вопросу национальной безопасности есть две основных точки зрения. Сторонники первой исходят из видения будущего, в котором развитие межгосударственных отношений определяется ожесточенной борьбой за власть, ресурсы и территорию, переходящей в вооруженные столкновения, «микровойны цивилизаций», «молекулярные гражданские войны» и так далее. Им свойственна повышенная подозрительность к внешнему миру, акцентирование роли силовых факторов, склонность к политическому противостоянию и решению проблем национальной безопасности путем

1998, №4; Кравченко И.Н. Тенденции тихоокеанской политики США. Режим доступа: ; Кременюк В.А. Россия-США: первые уроки Балканского кризиса. // США — экономика, политика, идеология., 2000, №2; Кременюк В.А. США и окружающий мир: уравнение со многими неизвестными. // США — экономика, политика, идеология., 1999, №1; Лейк Н. Новая стратегия США: от сдерживания к расширению. // США — экономика, политика, идеология., 1994, №3; Ли В.Ф. Неблоковые сценарии безопасности в АТР: иллюзии и реальности. Режим доступа: ; Носов М.Г. Политика США в отношении Китая. // США — экономика, политика, идеология., 2000, №7; Носов М.Г. Россия и США в АТР. // США — экономика, политика, идеология., 1997, №4; Петровский В.Е. Механизмы безопасности в АТР: новые вызовы, новые возможности. Режим доступа: ; Самуилов СМ. После югославской войны: размышления о России, США, Западе в целом. // США — экономика, политика, идеология., 2000, №3; Уткин А.И. Мир в XXI веке. // США — экономика, политика, идеология., 2000, №5; Уткин А.И. Россия и США: региональные проблемы. // США — экономика, политика, идеология., 1998, №10; Федотов В.П. Теоретические и методологические вопросы обеспечения безопасности в АТР. О возможных моделях региональной безопасности в Азиатско-тихоокеанском регионе. Режим доступа: ; Хазанов A.M. Возможные военные конфликты в АТР в XXI веке: попытка долгосрочного прогноза. Режим доступа: ; Чуксеев В.Я. Внешнеполитические проблемы администрации Клинтона. // США — экономика, политика, идеология., 1994, №2; Jouston, Douglas М. Why America should serve as world leader// Brown Journal of World Affairs, summer/fall 1998; Huntington S. The clash of civilizations. II Foreign Affairs, summer 1993.

односторонних действий на международной арене. Данную группу

исследователей можно назвать сторонниками политического неореализма.'

Сторонники второго направления исходят из видения мира, в котором

будет усиливаться стремление к синтезу всего положительного опыта, к

укреплению мирового сообщества государств и народов, объединяемых

общими ценностями, едиными правилами международного поведения,

коллективными режимами безопасности на глобальном и региональном

уровнях. Взгляды российской стороны на проблему стратегических

наступательных вооружений — одну из ключевых проблем безопасности в с

регионе — представлены широким спектром исследователей: дипломатов, политиков, военных.³

Арбатов А. Внешнеполитический консенсус в России. // Независимая газета. 14.03.1997; Арбатов А. Российско-американские отношения: проблемы и задачи. // США — экономика, политика, идеология., 1994, №12; Баев П. Бывшие противники играют в ядерные поддавки. // Новое время., 1992, №6; Белоус В. Тактическое оружие в новых геополитических условиях. //Ядерный контроль, 1996, №14; Иванов И. От конфронтации к партнерству. // Независимая газета, 16.12.1998; Иванов И. Россия и современный мир. // Дипкурьер НГ. 20.01.2000; Кортунов СВ. Контроль за вооружениями и интересы России. М., МОНФ, 1997; Костоев Г. От «Чесмы» к «Адмиралу Кузнецову». // Аргументы и факты., 1996, №11; Рудницкий А.Ю. АТР в общемировом развитии. Взаимоотношения народов России и стран Востока. М, 1997; Устименко Ю. Америка и Россия. Новые времена — новые отношения. // Столица., 1993, №5.

² Давыдов В. Россия и США. Перед вызовом ядерного распространения. // США —
экономика, политика, идеология., 1994, №1; Жинкина И., Кортунов А. От какого наследства
мы не можем отказаться. // США — экономика, политика, идеология., 1993, №11; Козырев А.
Внешняя политика преображающейся России. // Вопросы истории., 1994, №1; Лунев С,
Широков Г. Складывание новой мировой системы и Россия. // Pro et Contra, том 7, №4;
Максименко В. Соблазн и иллюзия глобального управления. // Pro et Contra, том 7, №4;
Неклесса А. Внешняя политика нового мира: движение к нестационарной системе мировых
связей. // Pro et Contra, том 7, №4; Россия: в поисках стратегии безопасности. М., 1996;
Сорокин К. Ядерное оружие в эпоху геополитической полярности. // Политические
исследования., 1995, №4.

³ Алтунин И. От «холодной войны» к «горячему» миру? // Армия., 1991, №19; Арбатов А.
Российско-американские отношения: проблемы и задачи. // США — экономика, политика,
идеология., 1994, №12; Баев П. Бывшие противники играют в ядерные поддавки. // Новое
время., 1992, №6; Благоволин С. Конкуренция — лучшее партнерство. // Новое время., 1994,
№44; Давыдов В. Россия и США: перед вызовом ядерного распространения. // США —
экономика, политика, идеология., 1994, №1; Жинкина И., Кортунов А. От какого наследства
мы не можем отказаться. // США — экономика, политика, идеология., 1993, №11; Загладин
Н. Почему завершилась «холодная война». // Кентавр., 1992, №1; Козырев А. Внешняя
политика преображающейся России. // Вопросы истории., 1994, №1; Кокошин А. Как жить
дальше без главного вероятного противника. // Новое время., 1992, №7; Костоев Г. От
«Чесмы» к «Адмиралу Кузнецову». // Аргументы и факты, 1996, №11; Лагунин В. Каким

Проблеме СНВ посвящено достаточно большое число работ американских авторов. Они выделяют несколько аспектов проблемы СНВ в отношениях между США и Россией в АТР на рубеже веков и представляют несколько своеобразных направлений и путей решения этой проблемы, отличаясь при этом друг от друга в основном признанием или неприятием России как возможного полноправного партнера в отношениях с США.¹

Условно можно выделить две точки зрения американских исследователей: анти-российскую (то есть когда Российскую Федерацию продолжают по-прежнему рассматривать как вероятного противника, практически оставаясь на идеологических позициях биполярной системы международных отношений, и скептически относятся к перспективам двусторонних отношений на современном этапе)²; про-российскую (когда исследователями признается снижение «сдерживающей» роли СНВ; Россия считается партнером, если не сейчас, то в ближайшем будущем. В соответствии с данной точкой зрения роль ядерного оружия стратегического назначения в

золотом назвать уран? // Новое время., 1994, №3; Русаков Е. Царский жест президента. // Новое время., 1992, №25; Сорокин К. Ядерное оружие в эпоху геополитической полярности. // Политические исследования, 1995, №4; Тренин С. Обречены на сотрудничество. // Новое время., 1995, №12; Устименко Ю. Америка и Россия. Новые времена — новые отношения. // Столица., 1993, №5; Федоров Ю. «Ядерный фактор» в мировой политике XXI века. // Pro et Contra, том 7, №4. у

¹ Бжезинский 3. Преждевременное партнерство. // Политические исследования., 1994, №1;
Гартхофф Т. Почему возникла «холодная война» и почему она закончилась? //
Международная жизнь., 1992, №№ 3,4; Икле Ф. Новые братья по оружию? // Новое время.,
1992, №7; Коэн С. Что же происходит в России? // Свободная мысль., 1992, №8; Малхоллин
Т., Уайт Д. Развал советской ядерной мощи — благо или угроза? // Международная жизнь.,
1992, №6; Пьерр Э. Распространение вооружений: изменившиеся параметры, новые
подходы. // США — экономика, политика, идеология., 1994, №11; Рубл Б., Питер М.,
Маккинерни П. Новый облик российско-американских отношений. // США — экономика,
политика, идеология., 1994, №11; Триттен Дж. Новая американская стратегия национальной
безопасности. // США — экономика, политика, идеология., 1991, №12; Хайленд У. Военная
доктрина рухнула. Больше некого сдерживать. // Новое время., 1991, №32; Эспин Л. Угрозы
национальной безопасности США и новые задачи вооруженных сил. // США — экономика,
политика, идеология., 1993, №9. ^f

² Бжезинский 3. Преждевременное партнерство. // Политические исследования., 1994, №1;
Икле Ф. Новые братья по оружию? // Новое время., 1992, №7; Коэн С. Что же происходит в
России? // Свободная мысль., 1992, №8; Малхоллин Т., Уайт Д. Развал советской ядерной
мощи — благо или угроза? // Международная жизнь., 1992, №6.

отношениях между Россией и США падает.¹ Среди сторонников рассмотрения проблемы СНВ в про-российском ключе можно выделить исследователей еще четырех направлений:

считающих, что с распадом СССР возникла проблема утраты контроля за «расползанием» накопленных ядерных вооружений;

полагающих, что с распадом биполярной системы международных отношений проблемы нераспространения ядерного оружия, совершенствования и утилизации СНВ в России и США пошли на убыль;

видящих необходимость сотрудничества двух стран в вопросах контроля за СНВ, обычными ядерными вооружениями и их комплектующими в странах «третьего мира»;

считающих, что с окончанием «холодной войны» внимание политиков и дипломатов смещается с проблемы СНВ в область экономического сотрудничества.

Проблема СНВ осталась наследием советско-американских отношений. В связи с этим исследователи склонны рассматривать ее либо в контексте существовавшей еще при биполярной системе международных отношений внешнеполитической конъюнктуры, либо с учетом произошедших изменений, однако без учета общерегиональной специфики. Автором предпринята попытка комплексного рассмотрения данной проблемы, с учетом стратегических проблем (ПРО, «глобального треугольника», освоения космического пространства в XXI веке).

Широк круг отечественных исследователей, занимающихся изучением проблемы российско-американского торгово-экономического и научно-технического партнерства.²

¹ Гартхофф Т. Почему возникла «холодная война» и почему она закончилась? //
Международная жизнь., 1992, №№3-4; Пьерр Э. Распространение вооружений:
изменившиеся параметры, новые подходы. // США — экономика, политика, идеология.,
1994, №11; Рубл Б., Питер М, Маккинерни П. Новый облик российско-американских
отношений. // США — экономика, политика, идеология., 1994, №11; Хайленд У. Военная
доктрина рухнула. Больше некого сдерживать. // Новое время., 1991, №32.

² Арбатов Т. Почему выгоднее сотрудничать. // Деловые люди., 1991, №2. Блинов А.
Российские проблемы и зарубежный опыт. // Мировая экономика и международные

В сфере торгово-экономического и научно-технического сотрудничества России и США российские исследователи выделяют следующие аспекты: необходимость определения пути развития экономических реформ в России, в связи с чем актуализируется необходимость определения степени влияния мирового сообщества и развитых стран, в том числе США, на будущую модель российской экономики; учет опыта США по выходу из экономических кризисов; перестройка структуры российского экспорта в соответствии с «наработанной» американской схемой; улучшение экономических отношений России и США в Азиатско-Тихоокеанском регионе, Северо-Восточной Азии и

отношения., 1993, №9; Герасимов М. Заложница политики выходит на свободу. // Деловые люди., 1991, №2; Давыдов А. Управляемая инфляция: зарубежный опыт и некоторые выводы для нас. // США — экономика, политика, идеология., 1993, №9. Даниелов А., Лебедева Л. Материальное стимулирование в системе мотиваций труда — опыт США. // США — экономика, политика, идеология., 1995, №1; Заварухин В.П. Технологическая политика США на пороге нового столетия. // США — экономика, политика, идеология, 1999, №9; Зволинский В. От «холодной войны» к «горячей торговле». // Деловые люди., 1991, №2; Зименков Р.И., Курьеров В.Г. Американская экономическая помощь России: основные проблемы и тенденции. // США — экономика, политика, идеология, 1998, №10; Зименков Р.И. Прямые инвестиции США в экономику России. // США — экономика, политика, идеология, 1999, №6; Кондратьева 3.0. Участие США в АТЭС. // США — экономика, политика, идеология, 1999, №5; Кременицкий Я., Рудык М. Развитие нетрадиционной экономики в США и российские реформы. // США — экономика, политика, идеология., 1995, №5; Крутских Н. Прагматические истоки национальных интересов. // Международная жизнь., 1997, №3; Кудков В.М. США, Западная Европа, Россия и Китай в мировой экономике. // США — экономика, политика, идеология, 2000, №7; Мельников Ю.М. Становление и развитие современных российско-американских отношений. // США — экономика, политика, идеология, 1999, №12; Нагорный А. Макроэкономическое регулирование США и геостратегические интересы Российской Федерации на перспективу 10-15 лет. // Россия XXI век., 1994, №9; Назаров В. В гостях у пяти президентов. // Деловые люди., 1991, №2; Парканский А., Смирнова А. Поощрение местного экспорта: российские реалии и опыт США. // США — экономика, политика, идеология., 1993, №10; Парканский А.Б. Экономические позиции США в многополярном мире на пороге XXI века. // США — экономика, политика, идеология, 1998, №9; Подлесный П.Т. В поисках новой формулы отношений с Россией. // США — экономика, политика, идеология, 2000, №8; Пороховский А. Россия: новая система координат. // США — экономика, политика, идеология., 1992, №9; Портной М.А. Тенденции мирового рынка капиталов и адаптационные возможности России. // США — экономика, политика, идеология, 1997, №2; Портной М.А. Контуры внешнеэкономической стратегии России. // США — экономика, политика, идеология, 1992, №9; Рогов СМ. Новая повестка дня в российско-американских отношениях: экономические аспекты. // США — экономика, политика, идеология., 1998, №2; Титаренко Н. С новыми подходами навстречу XXI веку. // Проблемы Дальнего Востока., 1997, №1; Толкачев С. Государственная поддержка конверсионных процессов в США. // Российский экономический журнал., 1992, №10; Фирсов В. Американская модель инновационной деятельности в малом бизнесе. // США — экономика, политика, идеология., 1994, №6.

АТЭС; поддержка государством малого бизнеса по американской модели; проблема введения нетрадиционных экономик как составляющих национальной.

Взгляды американской стороны на проблему торгово-экономического и научно-технического сотрудничества в российско-американских отношениях представлены широким спектром разработанных экономических исследований.¹

Эксперты, проанализировавшие всю структуру американской экономической модели, в своих выводах и рекомендациях опираются на конкретный опыт долголетия и процветания американской рыночной экономики. Авторы выделяют ряд проблем, в области которых, на их взгляд,

Бжезинский 3. Преждевременное партнерство. // Деловые люди., 1991, №2; Вон Г. Стратегия маркетинга. // США — экономика, политика, идеология., 1994, №11; Карсон Р. Основы экономической политики США в 90-е годы. // США — экономика, политика, идеология. 1994, №7; Каттан Дж. Введение в стандартизацию: антимонопольный анализ. // США — экономика, политика, идеология., 1992, №6; Сакс Д. Стабилизация российской экономики: концепция и действительность. // Мировая экономика и международные отношения., 1995, №2; Саммерс Л. Поддержка реформ в бывшем СССР — инвестиции в будущее Америки. // Деловые люди., 1994, №1; Хейтс Р., Уилрайт С, Кларк К. Динамичное производство. // США — экономика, политика, идеология., 1992, №5.

Armitage R. US security Role in East Asia. II Defense issues, 1988, vol.3, №11; Erlanger S. For Now, sees no great change in US - Russian relations. Режим доступа: ; Gibney F. Creating Pacific community. II Foreign Affairs, 1993, vol. 72, №5. Режим доступа: ; Goodby, James. Disarmamtnt and Security Issues in the Asia-Pacific Region. United Nations Department for Disarmament Affairs. United Nations. New York, 1992; Haas R. What to do with american primacy? II Foreign Affairs, September 1999;. Jordan A. Prospects for US National Security Strategy in East Asian Region to the year 2000. Режим доступа: ; Kennan G. A Fatheful Error, The new York Times, february 5, 1997; Kissinger H. New World Disorder, Newsweek, may 31, 1999; Lipson Charles. International Cooperation in Economic and Security Affairs. Neorealism and Neoliberalism; The Contemporary Debate. David A.Baldwin, Ed. Columbia University Press. New York. 1993; Mack, Andrew. A nuclear free zone for northeast Asia. II The journal of East Asian Affairs. Vol. IX, №2, 1995; Matlok J. Dealing with Russia in Turmoil. II Foreign Affairs, may-june 1996, volume 75, №3; Jouston, Douglas M. Why America should "serve" as world leader. II Brown journal of world affairs. Summer/fall 1998; Sax. D. Russian-american relations II Доступно в Интернет: ; Tow, William T. Reshaping Asian-Pacific Security. II Journal of East Asian Affairs. Vol.VIII, №1, 1994; Wayne, Bert. Chinese policies and US interests in Southern Asia. II Asian survey. BerKeley, 1993, vol XXXIII, №3; Winnefeld, James. An american View of prospects for naval arms control in the Pacific// Russia, North Korea and South Korea in the 1990s.

американо-российское сотрудничество было бы плодотворным. Они видят необходимость для России учесть опыт США в экономическом управлении, техническом и научном обеспечении производства в условиях рыночной экономики. Авторы рассматривают Россию как полноправного партнера на мировом рынке, которому необходимо оказать помощь — передать свой опыт экономического управления и предостеречь от возможных ошибок. Все предлагаемые американскими исследователями меры условно можно отнести к методам экономического планирования и управления, причем конкретно определенным. К таковым можно отнести использование специальных экономических показателей, по образцу американских, установление единой системы стандартов с целью совершенствования рынка и создания специализированных предприятий комплектующих изделий, применение системы управления производством на основе использования научно-исследовательских и опытно-конструкторских разработок, а также информационных технологий по примеру США.

Проблема торгово-экономического и научно-технического

сотрудничества в российско-американских отношениях носит достаточно общий для двусторонних отношений характер, в большинстве имеющихся работ российских и американских авторов не учитываются региональная специфика, особенности проблемы применительно к АТР, тогда как автору представляются актуальными именно эти аспекты, влияющие на общее состояние российско-американских отношений в регионе и закладывающие основу для других видов двустороннего сотрудничества.

Таким образом, можно констатировать, что при относительно большом количестве научных исследований, в которых рассматриваются российско-американские отношения на современном этапе, практически отсутствуют специальные научные исследования, комплексно характеризующие российско-американские отношения в конце XX — начале XXI века через призму проблем безопасности в АТР, особенно применительно к созданию коллективных

структур безопасности. В научной среде господствуют отраслевые подходы к вышеуказанным проблемам, которые рассматривают отдельные аспекты российско-американского сотрудничества, либо конкретные проблемы безопасности в АТР, но фактически игнорируют синтезированное видение вышеуказанных проблем. В силу этих причин автор диссертационного исследования попытался с позиции независимого исследователя восполнить указанный пробел и провести анализ по теме научного труда, используя новые, в том числе неопубликованные документы, и анализируя ситуацию, сложившуюся в Азиатско-Тихоокеанском регионе в начале XXI века.

Научная новизна диссертационного исследования «Российско-американские отношения и проблемы безопасности в Азиатско-Тихоокеанском регионе на рубеже веков (90-е годы XX - начало XXI века)» состоит в комплексном анализе российско-американских отношений на рубеже веков в АТР, с учетом региональной специфики, на фоне существующих в регионе тенденций формирования и становления механизмов региональной безопасности, путей решения основных проблем стабильности в одном из самых ключевых регионов мира.

Автором предпринята попытка связать решение таких краеугольных проблем российско-американских отношений, как, например, проблемы СНВ и ПРО, с процессами развития региональной и субрегиональной конфликтности, а также с вопросами формирования многосторонних структур безопасности в регионе, показав особое значение, которое имеет развитие российско-американского сотрудничества для решения проблем безопасности во всем регионе. Автором проанализирована трансформация взглядов российской и американской сторон на проблемы двустороннего сотрудничества в 90-е годы, проанализированы существующие концепции сотрудничества и ожидания обеих сторон. Учитывая вышеперечисленное, можно утверждать, что предложенное диссертационное исследование является достаточно актуальным и имеет определенную научную новизну.

Целью диссертационной работы является комплексное рассмотрение с точки зрения теоретических и методологических основ политической науки проблем безопасности в АТР, российско-американских отношений в Азиатско-Тихоокеанском регионе, а также политических процессов, связанных с проблемами региональной безопасности. Автор предпринял попытку показать степень влияния современных российско-американских отношений на состояние и развитие системы безопасности АТР.

В соответствии с данной целью были поставлены следующие задачи:

— проследить тенденции формирования и развития институциональных основ
' системы безопасности в АТР на рубеже веков, показав актуальность затронутой

проблемы и роль США и России в этом процессе;

описать и проанализировать взгляды российской и американской сторон на проблемы двустороннего сотрудничества и безопасности в АТР, а также работы российских и американских исследователей по указанной проблематике;

изучить особенности развития российско-американских отношений в 90-е годы и в начале XXI века;

проанализировать особенности российско-американских отношений в АТР в сфере региональной безопасности;

~ выяснить основные проблемы, являющиеся препятствием к развитию российско-американских отношений в АТР в настоящее время и отрицательно влияющие на состояние безопасности в АТР на рубеже веков;

выявить общие интересы США и России в АТР применительно к проблемам региональной безопасности и основным узлам напряженности в регионе;

установить основные узлы территориальных и локальных противоречий, негативно влияющие на состояние стратегической стабильности в АТР и имеющие «привязку» к интересам США и России;

~ наметить пути решения основных проблем безопасности в АТР при участии России и США;

~ дать прогноз развития ключевых тенденций, связанных с состоянием безопасности в АТР на первые десять лет XXI века, а также российско-

американских отношений по ряду ключевых и наиболее актуальных проблем сотрудничества на указанный период.

Объектом настоящего диссертационного исследования являются международные отношения в Азиатско-Тихоокеанском регионе в 90-е годы XX - начале XXI века. Предметом исследования являются проблемы формирования системы безопасности в АТР и комплекс российско-американских отношений как структурный элемент данной системы в 90-е годы XX - начале XXI века.

Анализ сконцентрирован на двустороннем сотрудничестве в области региональной и глобальной безопасности, проблемах СНВ, ПРО, ОМУ, территориальных, субрегиональных и межгосударственных конфликтах в АТР, которые должны решаться при активном участии США и России посредством создания многосторонних механизмов безопасности и переговорно-консультационных механизмов.

Кроме того, автор сфокусировал внимание на политических и стратегических предпосылках создания коллективных структур безопасности в АТР, теоретических основах регионального сотрудничества Российской Федерации и США в качестве ведущих держав Азиатско-Тихоокеанского региона, являющихся гарантами мира и безопасности в нем.

В работе отмечается, что наряду с режимной системой безопасности в регионе должны создаваться и многосторонние структуры, которые могут играть ключевую роль в региональной системе безопасности, должны заложить основу новой многосторонней структуры безопасности в Азиатско-Тихоокеанском регионе.

Для достижения поставленных задач при подготовке и написании научного исследования автором был использован широкий круг источников. Условно их можно подразделить на пять основных групп.

В первую группу входят официальные документы внешнеполитического характера, договоры и соглашения, заключенные между Российской Федерацией и США. Это, во-первых, договоры, касающиеся проблем СНВ и ПРО — СНВ-1, СНВ-2, ПРО, СНП. Во-вторых, многосторонние

международные договоры, прежде всего ДНЯО и ДВЗЯИ. Наконец, это совместные протоколы и соглашения, достигнутые обеими сторонами в ходе встреч на высшем уровне, например протоколы, подписанные в Любляне во время переговоров Владимира Путина и Дж. Буша в 2001 году. Вторую группу источников составляют официальные нормативно-правовые документы внутреннего характера, регламентирующие подходы сторон к ключевым проблемам российско-американских отношений и проблемам безопасности в АТР. Это, прежде всего, Военная доктрина Российской Федерации, Концепция внешней политики Российской Федерации, оборонная доктрина США, ряд других внешнеполитических документов США и России. В третью группу входят аналитические справки и доклады, разработанные научными организациями, оборонными и внешнеполитическими ведомствами России и США и касающиеся проблем российско-американских отношений, их аспектов, а также структур коллективной безопасности в АТР.

Примерами могут быть аналитические справки российского МИДа, а также аналогичные документы американских комиссий, занимающихся разработкой аспектов двустороннего сотрудничества. К этой группе источников можно отнести аналитические доклады таких организаций, как центр Никсона, а также ряда других, посвященных проблемам двусторонних отношений и вопросам безопасности в АТР. Также в работе использован ряд документов аппарата полномочного представителя Президента РФ в Дальневосточном федеральном округе, касающихся международного сотрудничества и ранее не опубликованных. В четвертую группу входят документы, касающиеся непосредственно проблемы безопасности в АТР, а также коллективных структур безопасности в АТР. Примером могут служить уставные документы АТЭС, а также документы, связанные с работой АСЕАН и регионального форума стран АСЕАН (АРФ).

В пятую группу источников входят опубликованные концепции и рекомендации российских и американских ученых, в которых рассматриваются российско-американские отношения в АТР, а также проблемы безопасности в

регионе, анализируется сложившаяся на рубеже веков ситуации. К этой же группе можно отнести опубликованные интервью с ведущими политиками и международниками, касающиеся этой же проблематики. Кроме того, достаточно широкий фактологический и аналитический материал по теме научного исследования и смежным проблемам представляет российская и американская периодическая печать, а также всемирная электронная сеть Интернет (прежде всего официальные сайты Президента РФ, Правительства РФ, МИД РФ, Госдепартамента США, АТЭС, а также ряд сайтов, посвященных конкретным проблемам, к примеру ресурсы, посвященные проблемам СНВ и разоружения в российско-американских отношениях).

В ходе сбора материала, подготовки и написания диссертационного исследования автор руководствовался требованиями современной политической науки, а также традиционными методологическими принципами политологии: принципом научной объективности, принципом всесторонности проводимого исследования, принципом альтернативности, принципом историзма. При проведении научного исследования по указанной теме был использован ряд методов научного познания, а также политологических методов исследования. В ходе сбора материала, подготовки и написания диссертационного исследования автор руководствовался требованиями современной политической науки, а также традиционными методологическими принципами политологии. Основными использованными методами стали анализ и синтез, обобщение, аналогия и т.д. Прикладные методы включают контент-анализ, фактор-анализ и инвент-анализ, сравнительный анализ документальных источников.

При написании первой главы диссертации автором использовался метод фактор-анализа, с помощью которого путем обработки и обобщения достаточно многочисленных фактов выведены определенные тенденции в развитии отношений в АТР, а также особенности формирования структур безопасности в регионе; проведен анализ теоретической и методологической базы исследования.

Во второй главе доминирующим методом исследования был метод контент-анализа, заключающийся в изучении преимущественно источниковой базы — различных документов, в той или иной степени имеющих отношение к российско-американским отношениям, международно-правовых актов, договоров, внутренних документов и законодательства Российской Федерации и США. При составлении прогноза развития российско-американских отношений в АТР и основных тенденций развития механизмов безопасности в регионе на рубеже веков автор использовал сравнительный метод политического исследования.

Теоретическая значимость диссертационного исследования заключается в том, что полученные в ходе него выводы и результаты могут быть использованы как в дальнейшей научно-теоретической, так и в дальнейшей научно-практической работе, касающейся данной или сходных тем. Кроме того, основные материалы научного исследования могут быть использованы при проработке аспектов региональной политики в российско-американских отношениях (прежде всего это касается субъектов Федерации Дальневосточного федерального округа). Полученные в ходе подготовки диссертационного исследования результаты могут использоваться также в процессе преподавательской работы, при чтении курсов по темам, затрагивающим проблемы безопасности в АТР и российско-американские отношения.

Диссертационное исследование состоит из введения, двух глав (по три параграфа), заключения, приложений, списка использованной литературы и источников.

Во введении обосновывается актуальность выбранной автором темы, ее научная новизна, формулируются цели и задачи исследования, проведен анализ источников и литературы, перечислены общие методы научного познания и политологические методы исследования. Также дается общая оценка использованных источников и литературы.

В первой главе «Основные проблемы безопасности в АТР в 90-е годы XX - начале XXI века» дается анализ основных проблем безопасности в регионе. Автор рассматривает существующие структуры региональной и субрегиональной безопасности, анализирует основные тенденции и особенности формирования механизмов безопасности в Азиатско-тихоокеанском регионе. Автор подчеркивает тот факт, что для основных проблем безопасности в АТР характерен всеобъемлющий характер, они могут быть решены только на многосторонней основе с привлечением крупнейших государств региона - России, США, Китая и Японии.

Первый параграф «Теоретические основы систем безопасности в АТР» содержит определение понятия «АТР», рассматриваются основные его трактовки. Проанализированы такие ключевые для рассмотрения темы диссертационного исследования понятия, как «безопасность» и «стабильность». Автором сделан анализ основных теоретических направлений современной теории международных отношений, отмечена актуальность осмысления происходящих в мире изменений после распада биполярной системы международных отношений. В первом параграфе дается анализ теории международных режимов, а также характеристика политических режимов, складывающихся в Азиатско-тихоокеанском регионе в конце XX — начале XXI века. Отмечено, что для АТР характерно формирование международных экономических режимов, а также режимов безопасности.

Во втором параграфе «Основные угрозы и вызовы региональной . безопасности на рубеже веков» дается анализ основных проблем безопасности Азиатско-Тихоокеанского региона, автор отмечает, что на рубеже веков существует достаточно широкий спектр таких проблем. Это прежде всего территориальные проблемы: проблема Корейского полуострова, Большого Китая, напряженность в районе архипелага Спратли; проблемы ядерного оружия и СНВ, распространение обычных вооружений, наркотрафик и международный терроризм, экологические и демографические проблемы, опасности международного пиратства.

Проблема «Большого Китая» автором рассматривается как одна из ключевых во временном развитии в начале XXI века. Свою роль здесь будут играть как демографические, сырьевые и экологические проблемы КНР, так и внешнеполитический курс Китая, во многом направленный в противовес США, а также Тайваню. Проблема Корейского полуострова является ключевой для субрегиона СВА и одной из главных для АТР. Ее роль только усиливается — на фоне ухудшения отношений между КНДР и США в начале XXI века и с учетом политической вовлеченности в этот конфликт ведущих государств региона — США, Российской Федерации, КНР, Японии. Автор отмечает, что решение данной проблемы возможно только коллективными усилиями.

Проблема Индии и Пакистана рассматривается не только как проблема ядерных держав, не являющихся субъектами существующих международных договоров и соглашений по контролю над распространением ядерного оружия. Территориальная близость их к региону, локальные конфликты Индии и Китая дают все основания считать, что Индия и Пакистан, получившие ядерное оружие, становятся для АТР еще одним серьезным очагом напряженности.

Эти угрозы безопасности достаточно серьезны как на региональном, так и на субрегиональном уровнях. Автором отмечается «азиатская» специфика подходов к решению вопросов безопасности, традиционность переговорных механизмов, характерная для АТР, а также возросшая после распада биполярной системы международных отношений непредсказуемость ситуации в АТР и рост вызовов стабильности. Отмечено, что на рубеже веков появились предпосылки для институализации новых многосторонних структур безопасности в регионе.

В третьем параграфе «Международные организации и форумы в области безопасности в АТР» дан анализ основным существующим в регионе международным и неправительственным структурам, анализируется специфика их формирования и работы. В параграфе рассматриваются такие международные организации, как АСЕАН, АРФ, АТЭС. Отмечено, что для Азиатско-Тихоокеанского региона характерен экономический формат

организации многосторонних механизмов, которые впоследствии имеют тенденцию трансформироваться в структуры региональной безопасности. Автор считает, что АТЭС, как в прошлом и АСЕАН, может приобрести черты организации, разрабатывающей проблемы региональной безопасности. Отмечено значение АСЕАН в качестве экономического объединения и организации, ставящей своей целью контроль в области международной безопасности в ЮВА и АТР. АТЭС рассматривается прежде всего как перспективная, относительно молодая региональная организация, пока работающая преимущественно для достижения экономического единения стран региона. Вместе с тем, автором отмечена и тенденция большей включенности АТЭС в вопросы стратегической безопасности в ближайшие годы.

Для АТР характерен горизонтальный тип развития связей, когда в условиях отсутствия четкой авторитарной структуры международной организации государства региона вынуждены полагаться на более сильных партнеров и учитывать достаточно большое число противодействующих сил и возможных партнеров - тоже колеблющихся, настороженных и стремящихся избежать четко определенных обязательств¹. Поэтому необходимо отметить, что в конце XX - начале XXI века в АТР складываются предпосылки для усиления многосторонних механизмов безопасности, создаются условия для большего проявления многополярности в общей системе региональных отношений.

Вторая глава «Направления, проблемы и тенденции в развитии российско-американских отношений в АТР (90-е годы XX - начало XXI века) с точки зрения обеспечения региональной безопасности» содержит анализ отношений России и США в регионе на рубеже веков.

Автором рассматриваются основные тенденции в развитии двусторонних отношений, дается оценка роли РФ и США как ключевых государств региона в построении многосторонних механизмов безопасности в АТР. В главе описаны подходы двух стран к вопросам достижения безопасности, представлены

¹ Богатуров А.Д. Великие державы на Тихом океане. М, Сюита, 1997. - С.62.

ключевые проблемы, которые видятся в двусторонних отношениях. Сделан упор на анализе основных проблем российско-американских отношений, проанализированы пути и возможности их решения. В главе вычленены также основные направления и тенденции сотрудничества США и России в АТР в области решения основных проблем региональной безопасности, делается прогноз развития основных тенденций двусторонних отношений в первое десятилетие XXI века. В работе обращается особое внимание на коллективные подходы к достижению региональной безопасности, становление и развитие механизмов коллективной безопасности в АТР, а также на участие России и США в них.

В первом параграфе «Вопросы обеспечения безопасности в АТР с точки зрения США и Российской Федерации» показаны подходы двух стран к вопросам региональной и глобальной безопасности. На рубеже веков изменяется «шкала приоритетов» во внешнеполитическом курсе США, особенно в Азиатско-Тихоокеанском регионе. На смену существовавшей во второй половине XX века ситуации «гарантированного взаимного уничтожения» пришла эпоха неопределенности в том, что происходит в мире и в регионе. Помимо включения американской стороной в список первоочередных угроз национальной безопасности политики так называемых стран-изгоев (к которым США в АТР относят прежде всего КНДР) в 90-е годы отмечены и перемены в видении США перспектив российского участия в формировании конъюнктуры безопасности в АТР и мире. Отмечена эволюция российских взглядов на эту проблему в 90-е годы, принятие ряда новых основополагающих документов, таких как Военная доктрина, Концепция внешней политики Российской Федерации, а также ряда других. Автором отмечена также иллюзорность отдельных ожиданий российской стороны по поводу двусторонних отношений, присущая первой половине 90-х годов, в частности расчеты ряда российских политиков и ученых на то, что сотрудничество двух стран после распада биполярной системы международных отношений будет равноправным и взаимовыгодным. Сделан вывод о том, что

многие внешнеполитические расчеты российской стороны не оправдались, а сотрудничество носило во многом декларативный характер.

Во втором параграфе «Российская Федерация — США: основные проблемы двусторонних отношений в АТР на рубеже веков» рассматриваются основные проблемы отношений двух стран в регионе в 90-е годы XX - начале XXI века.

В этой части исследования проводится анализ уже исторически сформировавшихся проблем двустороннего сотрудничества, прежде всего проблем СНВ, ПРО, нераспространения ОМУ. Речь, прежде всего, идет о существующей нормативно-правовой базе — соблюдении и актуальности договоров по ПРО, ОСВ-1, ОСВ-2, СНВ-1, СНВ-2, СНП, многосторонних договоров, таких как ДНЯО и ДВЗЯИ, а также ряда других. Отмечена особая актуальность этих проблем для состояния региональной безопасности. Автор делает упор на последствиях выхода США из договора по ПРО.

Актуальность данной проблемы объясняется реальной опасностью ухудшения отношений между США, Россией и Китаем на фоне негативных процессов распространения ядерного оружия в регионе в начале XXI века. Автор уделяет внимание проблемам торгово-экономического и научно-технического сотрудничества, которые продолжают оставаться серьезной темой в отношениях России и США, в том числе и в АТР. В 90-е годы не отмечено значительного роста сальдо внешнеторгового двустороннего обмена, хотя эта проблема неоднократно обсуждалась российскими и американскими политиками. Проанализированы и проблемы научно-технического сотрудничества как одного из важных аспектов двусторонних отношений.

В третьем параграфе «Направления и тенденции политического взаимодействия Российской Федерации и США в А ТР в начале XXI века в вопросах обеспечения безопасности в регионе» автором дан прогноз развития ключевых тенденций в развитии двусторонних отношений.

На основе материала предыдущих параграфов диссертации сделаны выводы о путях решения проблем СНВ и ПРО, торгово-экономического и

научно-технического сотрудничества России и США, регионального сотрудничества двух стран, проблем развития структур коллективной безопасности в регионе. Автор уделяет особое внимание проблеме освоения космического пространства, которая по-новому предстает в свете проектов создания НПРО США и действий по снижению значимости российского участия в проектах освоения космоса.

По совокупности проблем сделан вывод, что в начале XXI века российско-американское сотрудничество по ряду ключевых позиций в АТР остается на довольно низком уровне. Вместе с тем автор полагает, что возможны благоприятные изменения в двусторонних отношениях, в особенности при согласованности внешней политики двух государств по ключевым проблемам безопасности в регионе и по вопросам двустороннего сотрудничества.

В Заключении подводится итог исследованию, всей совокупности теоретических и методологических основ проведенного анализа. Автором констатируется возрастание важности российско-американских отношений на рубеже веков для региона в целом, их влияние на проблемы региональной безопасности, а также актуальность участия России и США в процессах формирования структур многосторонней безопасности в АТР. Уделено внимание также улучшению двусторонних отношений и отношений в «глобальном треугольнике» для общего состояния безопасности в регионе.

зо Глава І Основные проблемы безопасности в АТР в 90-е годы XX

- начале XXI века

1.1. Теоретические основы систем безопасности в АТР

Азиатско-Тихоокеанский регион - один из крупнейших регионов мира, географическая общность государств четырех континентов. Для того чтобы провести подробный анализ проблем безопасности в регионе, необходимо дать определение самому термину «Азиатско-Тихоокеанский регион». В работах исследователей можно выделить несколько вариантов определения географических границ АТР, необходимо констатировать, что до сих пор нет общепризнанного термина.

Согласно первому из определений АТР — это гигантский район, ограничиваемый западным побережьем обеих Америк, восточным побережьем Азии и зоной Австралии. При такой интерпретации в АТР включают и страны Южной Азии. Второй вариант предполагает включение в АТР стран Тихоокеанской Азии, США, Канады и зоны Австралии и Новой Зеландии. Государства Южной Азии в этом случае также попадают в перечень стран АТР, но из него исключаются латиноамериканские государства. Третий вариант предполагает пространство от Берингова пролива до Бирмы, из которого выпадают субрегионы ЮТО и ЮТС. Четвертое толкование включает в себя Восточную Азию, которая состоит из северо-восточной (Дальний Восток) и юго-восточной частей¹.

Американские политологи определяют границы АТР максимально широко: в него включают пространства от северо-восточного побережья

Современные международные отношения. Под ред. А.В.Торкунова. М, РОССПЭН, 2000. -С.340.

Америки и Аляски до границ Кашмира в Индии вплоть до Персидского залива¹. Вместе с тем российские исследователи склонны определять границы АТР географическими рамками побережья Тихого океана, и их определения иногда тяготеют даже к еще большему сужению рамок региона и выделения термина «Восточная Азия» для большего смыслового и содержательного наполнения понятия².

В АТР выделяют ряд субрегионов: Северо-Восточной Азии (СВА), Юго-Восточной Азии (ЮВА), Центральной Азии, Южной Азии, Южной части Тихого океана (ЮТО). При этом в АТР выделяют субрегионы азиатские (где нет государств с преобладающим европейским населением, напрмер ЮВА), а также смешанные (СВА)³. Также можно выделить термин «Дальневосточный регион», в который включают восток России и КНР, Японию, Республику Корея, КНДР, Тайвань, а также Монголию и Филиппины⁴.

Стоит особо отметить, что специфика Азиатско-Тихоокеанского региона и сложившихся в нем межгосударственных отношений, устоявшиеся военно-стратегические и экономические связи между государствами не могут не учитываться при определении перечня государств, входящих в АТР, а также в конкретные субрегионы. Так, в субрегион Северо-Восточной Азии (СВА) традиционно включаются КНР, обе Кореи, Россия, США, Япония, а также МНР и Макао. Соединенные Штаты, не принадлежа к региону географически, настолько вовлечены в его дела в экономическом и военно-политическом отношении, что не считать их ключевым игроком здесь просто нельзя⁵.

Стоит отметить существование в политической науке термина «международный политический регион», под которым понимается

¹ Anderson Stephen J. Japan and Regional organizations II Journal of East Asian Affairs. Vol 7,
1993, №2.-P 511.

² Актуальные проблемы эволюции внешней политики КНР. Информационный бюллетень
ИДВ АН СССР. М., 1989. - С.227.

³ Япония и проблемы безопасности в АТР. М., 1996. - С.229.

⁴ Стефашин В.В. Варианты развития военно-политической ситуации на Дальнем Востоке. //
Проблемы Дальнего Востока. 1992, №№ 1-3. - С.61.

⁵ Петровский В.Е. Азиатско-тихоокеанские режимы безопасности после «холодной войны».
М. 1998.-С.8.

относительно самостоятельная подсистема межгосударственных отношений, объединенных специфической общностью присущих именно данному региону политических проблем и соответствующих им отношений¹.

Наиболее адекватной автору представляется трактовка АТР как региона, включающего государства, находящиеся на побережье Тихого океана, с учетом сложившихся в нем (а в ряде случаев и с географическим выходом за его пределы) военно-политических и экономических связей, а также значительности влияния на регион ряда государств, территориально в него не входящих, но тяготеющих к нему в силу геостратегических причин. Ярким примером можно считать Индию и Пакистан — оба государства географически находятся в Южной Азии, однако их влияние на АТР и протекающие в нем процессы можно признать значительным.

Автору видится необходимым также дать определение понятиям «безопасность» и «стабильность» как ключевых в проводимом политологическом анализе. Выделяют четыре основных подхода к проблеме определения термина «безопасность». Это национальная безопасность (защита интересов государства), ' международная безопасность (взаимосвязь безопасности конкретного государства с безопасностью других государств, коллективное использование вооруженной силы, международные институты и режимы), региональная безопасность (более эффективные системы безопасности в пределах конкретного региона), глобальная безопасность (помимо военной безопасности, включает в себя защиту гражданских прав, окружающей среды, экономического развития)².

Однако, признавая наличие данных подходов, не следует противопоставлять их, поскольку безопасность в современном мире неделима. Ни одна страна мира не может позволить себе защиту интересов национальной безопасности, опираясь исключительно на собственные ресурсы. Это один из

¹ Петровский В.Е. Указ. соч. С.8.

² Балуев Д.Г. О национальной безопасности России и ее месте в международных
отношениях. // Вестник Фонда «Российский общественно политический центр», 1996, №2. -
С. 9.

наиболее весомых аргументов в пользу модели безопасности на основе сотрудничества.

Можно выделить такие ключевые термины теории международных отношений, созвучных понятию «безопасность», как «статус кво» и «равновесие силы». В этих терминах в политической науке принято заключать смысл равенства сил международных акторов, то есть в определенной степени это понятие тождественно определению стабильности. Российский исследователь А.Д.Богатуров выделяет определенную противоречивость устоявшегося понятия «равновесие силы» («balance of power») на фоне существования синонимичного термина «balance of forces», то есть речь идет в определенной степени о противопоставлении понятий «баланс сил» и «равновесие силы»¹. По мнению этого эксперта, более корректно употребление второго термина, так как он не содержит ассоциаций о неких суммарных соотношениях².

Отечественный политолог О.Арин выделяет национальную (средства, формы и способы обеспечения национальных интересов внутри страны и в системе международных отношений) и международную безопасность (состояние международных отношений, при котором обеспечиваются интересы всех субъектов мировой политики). Одним словом, национальная безопасность трактуется как политика, а международная безопасность — как состояние³. По мнению автора, ключевым является первый термин, в качестве составляющих которого можно выделить территориальную целостность, политическую независимость или суверенитет, потребность в экономическом развитии, национально-культурная самобытность⁴.

Понятие "стабильность" в современной теории международных отношений рассматривается не только как отсутствие серьезных конфликтов и

¹ Богатуров А.Д. Великие державы на Тихом океане. М, 1997. - С.28.

² Богатуров А.Д. Указ. соч. С.29.

³ Арин О.А. Россия в стратегическом капкане. М., 1996. - С. 274.

⁴ Арин О.А. Указ. соч. С. 276.

крупномасштабной войны, но и как общее постоянство системы международных отношений, продолжение существования государств при сохранении их территориальной целостности¹. При этом А.Богатуров подчеркивает, что термин "стабильность" подразумевает не только некое статичное состояние системы, но и ее развитие, то есть временное поступательное движение в динамике.

Можно выделить такие виды стабильности, как гегемонистическая стабильность (термин выдвинут Р.Кохэйном), статическая и динамическая стабильность. В первом случае речь идет о преобладании в мире какой-либо одной державы как гаранта общего стабильного развития. Во втором определяющим является отношение к межгосударственным противоречиям ~ принцип изоляции потенциально конфликтных устремлений, а в третьем — логика умножения совпадающих². Кроме того, можно говорить о тенденции межгосударственной взаимозависимости как определяющем условии формирования динамической стабильности³.

Вместе с тем, по оценкам исследователей, занимающихся изучением этой проблемы, реализация на практике этих положений должна происходить на основе только одного, а не всех компонентов, так как безопасность в современном мире неделима⁴. В современном мире при наличии ядерных арсеналов, больших воинских подразделений, а также ряда очагов региональной нестабильности любой локальный военный конфликт может перерасти в субрегиональный, региональный или даже мировой. Наблюдается рост взаимозависимости современного мира, выражающийся в неоднозначных и противоречивых явлениях глобализации экономических и финансовых процессов и экологических угроз, в демократизации и гуманизации международных отношений. Взаимозависимость может пониматься по-разному сторонниками различных теоретических традиций и парадигм, но сам факт

¹ Богатуров А.Д. Указ. соч. С.ЗЗ.

² Богатуров А.Д. Указ. соч. С.51.

³ Там же.

⁴ Петровский В.Е. Указ. соч. С. 166.

признания ее роста, в частности такими убежденными приверженцами политического реализма, как Г.Моргентау и Р.Арон, свидетельствует о том, что под влиянием новых реальностей (прежде всего ядерного оружия) мирового развития они пришли к пониманию того, что в ядерный век неуязвимость одной даже самой сильной в военном отношении державы невозможна. Это означает, что в международных отношениях появляются общие интересы, которые могут быть реализованы только совместными усилиями¹.

В 90-е годы XX — начале XXI века наряду с проблемами безопасности остро стал вопрос теоретического осмысления дальнейшего развития мировой цивилизации. Сложились два представления о формирующейся в 90-е годы системе международных отношений и, соответственно, роли в ней военной силы. Первое исходит из того, что после краха биполярной системы международных отношений мир распадается на некие крупные образования или общности, которые в цивилизационном, культурном и политическом отношениях все более расходятся друг с другом и потому рано или поздно столкнутся в ожесточенных противоречиях, и в исторической перспективе войдут в системный конфликт . Данная концепция получила название концепции столкновения цивилизаций в соответствии с одноименным названием труда американского политолога С.Хантингтона³. Он говорит о том, что на смену идеологической биполярности «холодной войны» придет столкновение многополярности- культурно-цивилизационных блоков: иудео-христианского, исламского, конфуцианского, славянско-православного, индуистского, японского, латиноамериканского и африканского⁴.

Другая концепция отстаивает диаметрально противоположную точку зрения и прогнозирует создание универсальной цивилизации, охватывающей важнейшие регионы земного шара. Подробную разработку эта теория получила

"N/ Современные международные отношения. Под ред. А.В.Торкунова. М., РОССПЭН, 2000. -С.29.

² Указ. соч. С. 145.

³ Huntington S. The clash of civilizations. II Foreign Affairs, summer 1993. - P. 23-28.

⁴ Там же. 9

в трудах американского философа Ф.Фукуямы¹. При этом объединяющим началом служат либеральные принципы и ценности: «... XX век возвращается к тому, с чего начал: не к предсказывавшемуся столь недавно концу идеологии или конвергенции социализма и капитализма, а к неоспоримой победе экономического и политического либерализма»².

Через призму этих двух противоположных картин возможного развития мировой цивилизации видится и вопрос применения силы в мировой политике в XXI веке, ее роль, а также степень применения в международных отношениях. Многообразие Азиатско-Тихоокеанского региона, различия в политических системах и режимах входящих в него государств, огромный разрыв в экономическом и социальном потенциале развитых и развивающихся стран региона, цивилизационное и культурное многообразие - все эти факторы ставят вопрос о том, существует ли возможность объединения стран региона, и, соответственно, возможно ли построение структур безопасности на коллективной основе?

В пользу этого свидетельствует широчайший спектр проблем, угрожающих безопасности в регионе Они могут быть решены только коллективным путем. Это прежде всего проблемы деэскалации региональных и субрегиональных конфликтов, решение проблемы СНВ, неконтролируемого распространения ядерного оружия, региональная гонка вооружений, демографические проблемы (прежде всего рост населения двух крупнейших стран - Китая и Индии), проблемы межцивилизационные, вопросы экологической и продовольственной безопасности, международного терроризма. Этот спектр вопросов может быть значительно расширен применительно к конкретному субрегиону АТР, к примеру, в ЮВА можно выделить проблемы международного пиратства, особо остро стоят проблемы наркотраффика и т.д. Все они могут эффективно решаться только на основе многосторонних механизмов.

¹ Фукуяма Ф. Конец истории? // Вопросы философии, 1990, №3. - С. 23.

² Там же.

Эксперты в области теории международных отношений выдвигают гипотезу о том, что на рубеже веков в мире формируется принципиально новая система международных отношений. Процесс формирования единого мирового сообщества, глобальная волна демократизации, новое качество мировой экономики, изменение вектора применения силы, появление новых негосударственных субъектов мировой политики, интернационализация духовной сферы жизнедеятельности человечества и вызовов мировому сообществу дают основания для предположения о формировании новой системы международных отношений, отличной не только от существовавшей в период холодной войны, но во многом и от традиционной Вестфальской системы. Судя по всему, не окончание «холодной войны» породило новые тенденции в мировой политике: оно только усилило их. Скорее именно новые, трансцендентные процессы в области политики, экономики, безопасности и духовной сферы, зародившиеся в период «холодной войны», взорвали прежнюю систему международных отношений и формируют ее новое качество¹. При этом не до конца ясными остаются суть и движущие силы современной изменяющейся системы международных отношений; можно говорить о том, что изменяются и подвергаются пересмотру такие ключевые понятия, как «сила», «влияние», «национальные интересы».

Закономерности развития систем международных отношений описываются в ряде теорий политической науки. Это, прежде всего, теория политического реализма, которая отстаивает идею о том, что в основе международных отношений лежат объективные законы политического поведения, сходные с человеческим поведением, основанные на удовлетворении естественных потребностей государств. Яркими представителями этого направления являются Г.Моргентау, К.Уолц, Г.Шварценбергер, Р.Арон, Б.Бузан, Дж.Греко, Дж.Миршаймер. При этом международная политика рассматривается не с точки зрения идеала, а через

¹ Современные международные отношения. Под ред. А.В.Торкунова. М., РОССПЭН, 2000. -С.68.

призму политики государств, входящих в него. Основной целью государств является борьба за власть и господство в мире.

Теория политического неолиберализма отстаивает идею о том, что во второй половине и в конце XX века снижается традиционная роль силы в международных отношениях, уменьшаются возможности для крупных государств применять военную силу как основной ресурс влияния в международной политике. Идеи политического неолиберализма развивали Дж.Най, М.-К.Смутс, М.Никольсон, Р.Кеохейн, Ч.Липсон, С.Стрендж. Постулаты либерализма подчеркивают растущую взаимозависимость мира под влиянием микроэлектронной революции, революции средств связи, транспорта и коммуникации. При этом международные отношения становятся более транснациональными.

Неомарксизм исходит из неравенства экономического развития государств и регионов мира, в условиях которого развитие промышленности и производства приводят к еще большему различию между развитыми и развивающимися странами, усугубляя геополитический раскол и увеличивая конфликтный потенциал в мире. Таким образом, в мире усиливается региональное расслоение, а также формирование антагонистичных отношений между ведущими государствами и странами «третьего мира». К видным экспертам в данной области можно отнести И.Валлерстайна, С.Амина, Р.Кокса, М.Рогальски, Ф.Кардозо, Т.Фалето.

Вместе с тем, можно говорить о том, что ряд положений, касающихся современной ситуации в мире, разделяют все три парадигмы. Они выделяют такие общие проблемы современного мира, как усиление системного характера вызовов и угроз человечеству, рост многообразия международных акторов и связанная с этим фрагментация международных отношений, возрастание роли демократических институтов, международного права и рыночных механизмов в

мире при сохранении значения силы и власти. Можно отметить растущую роль экономики в международной системе¹. --

Считается, что система международных отношений после 1989 г. находится в процессе фундаментальных изменений, сохраняется определенная анархия в международных отношениях, однако есть возможность их урегулирования; государство сохраняет свою роль главного действующего лица в международных отношениях, определяет их природу и характер. При этом констатируется, что ряд вызовов и проблем безопасности приобретают всемирный характер². Представители всех трех парадигм признают, что роль экономической составляющей в международной системе растет, отношения между государствами определяются наиболее мощными из них.

Выделяют гомогенный и гетерогенный типы политических систем. Основным критерием при выделении этих понятий служат степень согласия и объединяющие акторов международной системы ценности. Чем больше согласия, тем более гомогенной является система, которая объединяет входящие в нее государства. Гетерогенная система же, напротив, конфликтна и раздираема внутренними противоречиями³.

Отдельному рассмотрению подлежат теоретико-методологические аспекты проблемы, связанные с развитием теории международных режимов. Концептуальный синтез существующих в данной области политической науки теоретических представлений позволит построить "идеальную модель" международной безопасности, отвечающую реалиям и потребностям современного пост-биполярного мира⁴.

Современные международные отношения. Под ред. А.В.Торкунова. М, РОССПЭН, 2000. -' С.34-35.

² Указ. соч. С. 18-19.

³ Там же.

⁴ Петровский В.Е. Механизмы безопасности в АТР: новые вызовы, новые возможности.
[Электрон, ресурс]. Режим доступа: http//. [Дата
обращения: 20.05.2000 г.]

Следует подчеркнуть, что существующие теории политических систем носят в основном нормативный характер, в то же время растет практическая потребность в дескриптивных теориях и концепциях, которые помогали бы при принятии внешнеполитических решений исходить из реального понимания процессов становления и развития международных режимов безопасности в конкретных регионах и субрегионах. Анализ концепций международных режимов возможен в контексте двух основных тенденций политологического изучения международных отношений: неореализма и неолиберализма. Если первая опирается в основном на классические теории баланса сил, полагая международное право и международные институты вспомогательной функцией взаимодействия государств-акторов международной системы, то приверженцы неолиберализма более оптимистично воспринимают перспективы нового международного порядка, основанного не только на балансе сил, но и на балансе интересов¹.

Региональная безопасность определяется как составная часть всеобщей безопасности, относящаяся к тому или иному региону земного шара; состояние отношений между группой стран, при которых им не угрожает опасность войны или иное посягательство извне на существование, суверенное и независимое развитие. Региональная безопасность представляет собой систему, элементы которой связаны между собой как по вертикали (национальная, региональная, международная безопасность), так и по горизонтали (военная, политическая, экономическая, экологическая, гуманитарная и пр. безопасность) .

В рамках данного термина уместно рассмотреть концепцию региональных режимов безопасности с точки зрения национальных интересов России, опираясь при этом на проверенные временем положения политической

Петровский В.Е. Азиатско-тихоокеанские режимы безопасности после «холодной войны». М„ 1998.-С.50. ² Политологический словарь. М., «Луч», 1994. - С.38.

науки в области многосторонних механизмов безопасности, в частности, на концепцию сообществ безопасности (security communities) Карла Дойча.¹

К.Дойч выделяет амальгамированные (интегрированные) сообщества безопасности, которые характеризуются наличием общего механизма принятия решений и централизацией (и примерами которого могут служить НАТО, ОВД и пр.), и плюралистические сообщества безопасности, в которых многосторонний переговорный механизм заменяет формальную интеграцию. Причем если в годы «холодной войны» и биполярного противостояния первый тип получил более чем достаточное развитие, плюралистические сообщества безопасности еще только зарождаются на региональном и субрегиональном уровне, требуя своей концептуализации. Это - своего рода идея, к достижению которой, по мысли автора, должно стремиться мировое сообщество. Указанные положения лежат в основе предлагаемой типологии многосторонних механизмов (моделей) обеспечения региональной безопасности. Последние определяются как "формальные или неформальные образования, предусматривающие или требующие от государств-участников консультаций при согласованных действиях по обеспечению безопасности в рамках международной системы"².

Стоит рассмотреть цели, задачи и функциональные особенности трех моделей обеспечения многосторонней безопасности, что очень важно при анализе проблем безопасности в АТР и ее аспектов: коллективной безопасности (Collective Security), общей безопасности (Common Security) и безопасности на основе сотрудничества (Cooperative Security), каждая из которых, при наличии ряда общих черт, обладает отчетливо выраженной спецификой. Концепция коллективной безопасности является наиболее разработанной в теоретическом и практическом плане. Многие западные специалисты полагают ее преимущественно американским достоянием, считая коллективную

¹ Deutsch, Karl W. Political Community and the North Atlantic Area (Princeton: Princeton University Press, 1957). - P 28-30.

² Указ.соч. - C.30.

безопасность "идеей и инструментом внешней политики США"¹. Соединенные Штаты действительно апеллируют к идее коллективной безопасности при решении международных проблем со времен Вудро Вильсона и Лиги Нации, и в этом смысле их приоритет бесспорен. Под коллективной безопасностью традиционно подразумевается система межгосударственного сотрудничества, при которой акт агрессии против одного из участников расценивается как агрессия против всей системы². Концепция коллективной безопасности определяет общий принципы действий стран-участниц с целью борьбы с угрозами безопасности этим странам, либо даже одной из них.

В отличие от альянсов и коалиций, создающихся для защиты от потенциального внешнего агрессора, коллективная безопасность может быть направлена "вовнутрь", против того из участников системы, который может решить прибегнуть к агрессии. Коллективная безопасность представляет собой "идеальное решение проблемы применения закона в сообществе независимых наций". При этом система коллективной безопасности может функционировать лишь в том случае, если она действительно направлена против любой страны-агрессора, будь то противника или союзника. '

Характерные особенности систем коллективной безопасности можно определить следующим образом:

-Беспрецедентный масштаб универсальности, включая требования необходимых действий от каждого члена системы.

- Автоматизм применения санкций в случае необходимости.

-Приверженность членов системы статус-кво и отсутствие разногласий в понимании агрессии и необходимости реагировать на нее⁴.

Существует термин «коллективного действия» (collective action problem), которая состоит в том, что создание систем коллективной безопасности,

¹ Goodby, James. Disarmament and Security Issues in the Asia-Pacific Region. United Nations
Department for Disarmament Affairs. United Nations. New York, 1992. - P.77.

² Петровский B.E. Указ. соч. - С. 50.

³ Morgenthau Hans J. Politics among Nations: The Struggle for Power and Peace, - P.315.

⁴ Clark Mark T. The trouble with Collective Security. - P. 240-241.

особенно в мирное время, побуждает многие государства пользоваться преимуществами участия в них, не неся соответствующих затрат (на содержание и координацию коллегиальных органов и т.д.). Подобные затраты многим государствам просто не под силу.

Вместе с тем, в отличие от военных союзов, для членов которых общий противник четко определен, существуют заранее разработанные планы мобилизации и развертывания вооруженных сил и пр. — участники системы коллективной безопасности нуждаются в дополнительном времени для координации своих усилий по отражению агрессии¹.

Вместе с тем, можно говорить об отдельных недостатках системы коллективной безопасности. В частности, существуют опасения, что автоматическое реагирование на агрессию в рамках системы коллективной безопасности само по себе может способствовать эскалации конфликтов и ведет к перерастанию малых войн в большие, поскольку принято считать, что любое нарушение мира есть угроза международной безопасности и стабильности.

Наконец, существует проблема и с признанием принципа статус-кво в рамках системы коллективной безопасности. Подчеркивание безусловного характера status guo ante при реагировании на акт агрессии в духе коллективной безопасности может еще более усложнить урегулирование конфликта, поскольку часто даже посредники в ходе конфликта спорят между собой, кто явился агрессором в данном конкретном случае².

Концепция общей безопасности предусматривает подход к проблемам безопасности на основе взаимности и отказа от конфронтации; в ее основе лежит базисная посылка о преобладании общих интересов над индивидуальными.

Концепция общей безопасности ~ скорее свод принципов и норм,
разработанных в области философии политики, нежели

¹ Петровский В.Е. Указ. соч. С.52.

² Там же.

институциализированная система региональной безопасности. Базисные принципы общей безопасности включают в себя:

1. Отказ от использования военной силы как способа урегулирования международных конфликтов, и применение ее исключительно в целях самообороны.

2. Отказ от традиционной стратегии достижения военного преимущества над другими государствами.

3. Признание того, что безопасность государства не должна зависеть от уровня военной мощи.

4. Признание сокращения вооруженных сил и вооружений базовым
принципом общей безопасности¹.

Концепция безопасности на основе сотрудничества во многом сходна с концепцией общей безопасности. Безопасность на основе сотрудничества часто определяется как дипломатическое сотрудничество между государствами в области обеспечения безопасности. В рамках данной концепции предусматривается создание своеобразной системы обмена информацией между всеми заинтересованными акторами международных отношений, проведение многостороннего диалога по вопросам обеспечения безопасности и международного мониторинга вызовов стабильности.

В отличие от системы коллективной безопасности концепция безопасности на основе сотрудничества отстаивает необходимость своеобразных превентивных мер, то есть предотвращения международных конфликтов, а не непосредственную борьбу с агрессорами. С точки зрения военного планирования безопасность на основе сотрудничества также предполагает акцент не на подготовку противодействия угрозам (сдерживания агрессии), а на разработку превентивных мероприятий, резко снижающих вероятность вооруженного конфликта и потенциальные разрушительные

¹ Петровский В.Е. Указ. соч. С.54.

² Lee Min-Yong. Building Security Regimes in Northeast Asia. The Journal of East Asian Affairs.
Vol. IX,№1,1995.-P.72.

последствия его развязывания, особенно в смысле возможного применения оружия массового уничтожения (ОМУ).

Российский исследователь А.Д.Богатуров выделяет лидерские и пространственные структуры безопасности. В первом типе преобладают линейные типы связей — от наиболее сильного государства к менее сильным. Во втором характерен опоясывающий тип связей - когда государства стремятся больше полагаться на косвенное взаимодействие с более сильными партнерами, при этом стремясь избежать четко определенных обязательств. А.Богатуров также акцентирует внимание на том, что для АТР характерна пространственная структура безопасности¹. Это, очевидно, можно объяснить большим разнообразием стран, входящих в АТР, а также достаточно явной «азиатской» спецификой уже сформировавшихся в регионе структур безопасности, действующих на основе многостороннего диалога (АСЕАН).

Джон Рагги ввел в политическую науку концепцию международных режимов в 1975 г., определив последние как "набор взаимных ожиданий, правил, планов, организационных и финансовых установлений, принятых группой государств". В 1983 г. на специальной научной конференции усилиями группы ученых было выработано следующее определение: международный режим есть набор сформулированных или подразумеваемых принципов, норм, правил и процедур принятия решений, воплощающих согласованную точку зрения государств-акторов применительно к той или иной сфере международных отношений. Принципы отражают понимание причинности, фактов и обязательности (честности). Нормы являются стандартами поведения, выраженными в понятиях прав и обязанностей. Правила являются конкретными указаниями к действию. Процедуры принятия решений отражают преобладающую практику совершения и исполнения коллективного выбора².

¹ Богатуров А.Д. Указ. соч. С.62-63.

² Keohane, Robert О. Affer Hegemony. Cooperation and Discord in the World Political Economy.
Princeton University Press, 1984. - P. 57.

Можно говорить о том, что международные режимы формируют определенные правила и стандарты поведения государств в процессе международного диалога по вопросам безопасности, устанавливают наиболее оптимальные формы взаимодействия государств в вопросах международной безопасности в конкретных ситуациях.

Нормы содержат более четкое определение легитимности международного поведения, но также определяют права и обязанности стран-участниц лишь в общем виде (в случае с режимом нераспространения -обещание избегать действий, способствующих распространению ОМУ)¹. Стоит также отметить, что тесная взаимосвязь принципов, норм и правил -основополагающий критерий легитимности и жизнеспособности международного режима.

Выделяются два основных типа международных режимов международные экономические режимы (economic regimes) и международные режимы безопасности {security regimes).

Разница в условиях зарождения и функционирования двух типов международных режимов сводится к трем основным моментам: "цене предательства", сложности контроля за соблюдением "правил игры" и стремлению воспринимать вопросы безопасности в соревновательном духе.³ Можно говорить о том, что международные режимы безопасности развивают принципы взаимодействия между государствами, способствуют развитию международных институтов, а также договорно-правовой базы между государствами.

В основе структуры и функционирования международных режимов безопасности лежит диалектика баланса сил и баланса интересов в международных отношениях. Для государств-акторов международной системы

¹ Петровский В.Е. Указ. соч. С.58

² Петровский В.Е. Указ. соч. С.59.

³ Lipson Charles. International Cooperation in Economic and Security Affairs. Neorealism and
Neoliberalism; The Contemporary Debate. David A.Baldwin, Ed. Columbia University Press. New
York. 1993. - P. 76.

(и потенциальных участников международных режимов) безусловным приоритетом и отправной точкой их практической политики является защита и продвижение интересов национальной безопасности¹.

Именно понимание интересов национальной безопасности определяет отношение того или иного государства к нормам международного права и международным режимам, которое варьируется от тотального изоляционизма до конструктивной вовлеченности. В свою очередь, баланс сил является комплексным понятием, допускающим неоднозначные трактовки. Существуют следующие интерпретации баланса сил:

- политика, направленная на поддержание определенного состояния
силовых отношений;

-действительное состояние межгосударственных силовых отношений;

приблизительно равное распределение силы;

любое распределение силы².

При этом концепция баланса сил включает в себя две противоречивые функции: обеспечение стабильности в межгосударственных силовых отношениях и предотвращение силового доминирования одного государства над другим (что подразумевало бы возможность изменения баланса). Предполагается, что в рамках системы баланса сил государства действуют так, чтобы уравновесить силовые возможности и амбиции друг друга, уменьшая тем самым уровень насилия внутри системы. Любое государство в рамках системы баланса сил будет стремиться усилить свои позиции, но путем переговоров, а не конфронтации (хотя в конечном счете и будет готово прибегнуть к конфронтации, чтобы не упустить такую возможность).

Государство будет готово прекратить конфронтацию, чтобы предотвратить устранение какого-либо из ключевых элементов баланса сил; оно будет всячески противодействовать попыткам доминирования со стороны

Петровский В.Е. Указ. соч. С.60 ² Там же.

любого из элементов системы. Оно поможет восстановить (или вновь приобрести) приемлемый статус ролевого партнера для тех акторов системы, которые его утеряли или еще не приобрели¹.

В основе функциональной динамики международных режимов лежит понятие сотрудничества, которое, по мнению теоретиков, отнюдь не синоним гармонии или близкого сходства национальных интересов в сфере безопасности. Сотрудничество в рамках международного режима - скорее не отсутствие конфликта, а реакция на конфликт или потенциальный конфликт. Путь к сотрудничеству в рамках международного режима - переговорный процесс, в ходе которого происходит сближение позиций или координация политики («policy coordination»), в результате которой возможные негативные последствия каких-либо решений для других устраняются полностью или частично. Межгосударственное сотрудничество имеет место тогда, когда политика государства воспринимается партнерами как способствующая реализации их собственной политики в результате процесса координации².

В настоящее время в Азиатско-Тихоокеанском регионе складываются международные режимы безопасности двух типов:

- Режимы транспарентности и мер доверия, связанные преимущественно с информационно-коммуникационным обменом и обеспечением открытости и предсказуемости военной деятельности.

-Ограничительные режимы (режимы нераспространения),

предусматривающие запрет или ограничения на определенные виды военной деятельности, производство или применение некоторых видов вооружений и средств вооруженной борьбы³.

Существенная особенность и неотъемлемое условие функционирования региональных режимов безопасности - их взаимосвязанный и

¹ North, Robert С. War, Peace, Survival Global Politics and Conceptual Synthesis. Boulder;
Westview Press, 1990. - P. 144-146.

² Keohane, Robert O. After Hegemony. Cooperation and Discord in the World. I Princeton
University Press. - 1984. - P.24.

³ Петровский B.E. Указ. соч. С. 72.

взаимодополняемый характер. Ни двусторонние отношения в области безопасности, ни многосторонние образования на субрегиональном и региональном уровне, ни соответствующие усилия ООН не могут и не должны противоречить друг другу или служить альтернативным способом укрепления безопасности. Лишь в своей совокупности они обеспечивают благоприятную среду для обеспечения международной безопасности¹.

Можно говорить о том, что в начале XXI века в Азиатско-Тихоокеанском регионе сохраняется ряд опасных очагов напряженности. К ним относят Корейский полуостров, вызывают беспокойство нерешенные территориальные споры из-за ряда островов и архипелагов в районах, потенциально богатых запасами энергетического сырья . Говоря о проблемах безопасности в АТР в 90-е годы XX — начале XXI века, необходимо отметить, что многообразие региона, а также протекающие в нем геополитические процессы свидетельствуют в пользу создания коллективных структур безопасности; перспективным видится их формирование в соответствии с концепцией безопасности на основе сотрудничества. При этом, думается, сильнее будет все же объединяющее начало, нежели межцивилизационные противоречия. Нельзя также не отметить важность экономического аспекта сотрудничества как определенного объединяющего начала в процессах институализации структур региональной безопасности в Азиатско-Тихоокеанском регионе в начале XXI века.

1.2. Основные угрозы и вызовы региональной безопасности в АТР

на рубеже веков

Можно уверенно говорить о том, что в АТР в начале XXI века есть определенный спектр вызовов безопасности, которые имеют существенное

¹ Петровский В.Е. Механизмы безопасности в АТР: новые вызовы, новые возможности.
[Электрон, ресурс]. Режим доступа: . [Дата обращения:
21.02.2000 г.].

² Там же.

влияние на жизнь всего региона, и могут быть решены только коллективным путем. Это тем более актуально, если учитывать, что страны отдельных субрегионов АТР, в частности, Юго-Восточной Азии и Северо-Восточной Азии (Япония) все больше включаются в экономическую и политическую систему Запада, сохраняя свои традиционные культурные особенности.

К проблемам безопасности в АТР можно отнести проблему СНВ, Корейского полуострова, «Большого Китая»,' индо-пакистанского конфликта в условиях наличия у обеих стран ядерного оружия. В качестве угроз стабильности в регионе можно рассматривать проблемы распространения в регионе обычных вооружений, территориальные конфликты и противоречия между странами АТР, высокая степени дифференциации в экономическом состоянии развитых и развивающихся стран региона, демографические проблемы, в особенности рост населения в таких крупнейших странах, как Индия и Китай, проблемы экологии в регионе, проблемы международного' терроризма и международной торговли наркотиками, международное ' пиратство, особенно в субрегионе ЮВА.

Проблема «Большого Китая» является одной из самых наболевших * проблем АТР на рубеже веков. Этим термином обозначают целый комплекс проблем, связанных с КНР в АТР и сопредельных регионах, прежде всего вопросы взаимоотношений между Китаем и Тайванем, демографические и экологические проблемы, отчасти вопросы пиратства в Южно-Китайском море' и ЮВА, а также территориальные споры вокруг архипелага Спратли. Входящий в пятерку реальных обладателей СНВ, Китай является и одним из самых быстро развивающихся в демографическом плане государств региона. Идеи и концепции региональной безопасности в АТР пробивают себе дорогу медленно, и не последнюю роль в этом играет позиция КНР. Китай в 90-е годы < весьма болезненно реагирует на тезис о китайской угрозе безопасности в Азии. Китайские политические деятели постоянно заявляют, что КНР никогда не будет проводить гегемонистской политики, что она выступает против

применения силы, и за решение всех спорных вопросов исключительно мирными средствами¹.

Однако в то же время факты свидетельствуют о том, что Китай на рубеже * веков быстро увеличивает свою военную мощь, делая упор на оснащение новой техникой прежде всего ВВС и ВМС. Китайская военная доктрина предусматривает вероятность военных конфликтов средней интенсивности на периферии страны. Заявляя о приверженности мирным методам решения спорных вопросов, Китай предусматривает возможное применение силы при решении тайваньской проблемы. В 1995 году Генеральный секретарь ЦК КПК Цзян Цземинь заявил, что не исключает возможности использования военной силы против Тайваня в случае провозглашения независимости или при какой-либо другой угрозе внешней интервенции². Комитет по выработке политики КНР в отношении Тайваня добавил к возможным причинам вооруженного вмешательства тайное стремление к достижению независимости и попытки увековечить состояние раздела Китая путем умышленного затягивания переговоров об объединении³.

Нельзя не принимать во внимание то обстоятельство, что Китай в большей или меньшей степени имеет отношение к большинству конфликтных точек в СВА и ЮВА: на Корейском полуострове, в Тайваньском проливе, на островах Спратли. В конце 90-х годов одной из основных угроз собственной безопасности КНР видела проблему расширения НАТО на Восток, в особенности за счет вхождения в Североатлантический блок государств, граничащих с Китаем и республиками бывшего СССР, находящимися в

Волохова А.А. Китай и проблемы безопасности в Азиатско-тихоокеанском регионе. [Электрон, ресурс]. Режим доступа: . [Дата обращения: 20.02.2000 г.].

Выступление председателя КНР, генерального секретаря ЦК КПК Цзян Цземиня. Жэньминь Жибао. 31 января 1995. Цитируется по: Петровский В.Е. Азиатско-тихоокеанские режимы безопасности после «холодной войны», М, 1998. ⁵ The Economist. December 2-8.1995. - Р.64.

Центральной Азии¹. Стоит отметить, что в этом отношении позиции России и КНР близки - оба государства в той или иной форме выступают против расширения НАТО на Восток.

Если анализировать основные угрозы безопасности в АТР в военно-политическом плане (гонка вооружений и распространение ядерного оружия, разделенные государства, территориально-пограничные проблемы, межэтнические конфликты и сепаратистские движения), то можно резюмировать, что Китай задействован в большинстве этих проблем.

В военно-политической составляющей интеграционных процессов в АТР Китай продолжает оставаться на позициях приоритета двусторонних отношений, хотя его согласие принять участие в диалоге по региональной безопасности (региональный форум по вопросам безопасности в АСЕАН) можно рассматривать как некоторую подвижку в этом вопросе².

Серьезную озабоченность мирового сообщества и многих исследователей, занимающихся анализом проблем безопасности в АТР, вызывают отношения между КНР и Тайванем. Нельзя забывать о внешнеполитическом конфликте между двумя государствами, а также о предусмотренном китайской военной доктриной положении о возможном применении военной силы против Тайваня. Кроме того, Тайвань представляет интерес для экспансии со стороны Китая как приграничная островная и этнически родственная территория. Обострение конфликта произошло в 1996 г., когда в период подготовки президентских выборов на Тайване Китай провел широкомасштабные военные учения (с участием порядка 150 тыс. человек) с учебными пусками боевых ракет в зоне Тайваньского пролива. Этот факт дает основания полагать, что и в дальнейшем, в начале XXI века, возможно обострение конфликта на берегах Тайваньского пролива.

Васьков О. Экспансия НАТО на Восток и ее глобальные и региональные последствия (в оценках исследователей КНР). [Электрон, ресурс]. Режим доступа: . Дата обращения: 21.12.1999 г.].

Там же.

Вместе с тем, в настоящее время существует не только проблема политического и потенциально военного конфликта между КНР и Тайванем. Негативной тенденцией стали многие социальные процессы, протекающие в самом Китае, прежде всего демографическая ситуация в этом крупнейшем государстве мира и АТР. Огромное население Китая и его продолжающийся рост могут превратить КНР в нестабильную величину в мире и в АТР, положение с народонаселением уже с конца 80-х годов определяется некоторыми китайскими и многими западными специалистами как демографический кризис . По данным последней переписи (1990 год) население КНР составляло 1.13 млрд. человек (22% населения Земли при 7% обрабатываемых на планете земель). Ежегодный рост населения, по официальным данным, составляет 16-18 млн. человек, на обеспечение которых тратится значительная часть прироста ВНП. Примерно 150 млн. человек живут в провинциях КНР, граничащих с российским Дальним Востоком с 8-миллионным населением.

Численность населения КНР все больше приближается к своему пределу.. По подсчетам демографов, даже при проведении очень жесткой демографической политики ("одна семья - один ребенок") население может составить в начале XXI века 1.6 млрд. человек, а количество пахотной земли на человека сократиться до 0.8 или 0.05 га (критическая цифра по мировым стандартам). Наиболее "простые решения" (рост эмиграции или уменьшение численности населения в результате внутренних или внешних конфликтов) неизбежно скажутся на отношениях в регионе и в мире².

Серьезное влияние на жизнь АТР могут оказать и экологические проблемы КНР. Ухудшение состояния окружающей среды в КНР подошло к опасной черте, за которой может начаться необратимая деградация основных биологических систем на обширных и густонаселенных территориях. Самыми тревожными проявлениями экологического кризиса в КНР являются эрозия

Волхова А. Указ. соч. ² Там же.

почв, сокращение площади лесов, недостаток и загрязненность водных ресурсов, загрязнение воздуха, кислотные дожди, нерациональное использование энергоресурсов.

С начала 90-х годов в КНР появился особый термин - "экологическая дипломатия". Китайские политики справедливо полагали, что экологические проблемы все больше выходят за рамки национальных границ, становятся международными и что необходимы совместные усилия всего мирового сообщества в деле охраны окружающей среды. Вместе с тем китайская сторона склонна перекладывать главную ответственность за экологический кризис и меры по его преодолению только на развитые страны. Китайские политики и дипломаты предлагают развитым странам частично оплачивать развитие стран Юга, в том числе и Китая, предоставляя им передовые технологии.

Россия, как и другие государства АТР, заинтересована в том, чтобы возникающие демографические и экологические проблемы решались максимально цивилизованно, с учетом возможностей стран региона. Видимо, Россия могла бы стать одним из инициаторов (в том числе вместе с Китаем или Японией) регионального форума по этим аспектам безопасности для стран АТР¹.

На рубеже веков Китай оказался в ситуации, когда интеграционные процессы в АТР и создание структур коллективной безопасности в регионе могут стать серьезной помехой в решении проблем данного государства, во всяком случае при участии Китая в этом процессе на равных условиях с другими государствами. С другой стороны, КНР охотно идет на сотрудничество с другими странами региона, особенно если это касается аспектов «экологической дипломатии» либо каких-либо других выгодных для Китая проектов.

Говоря о ситуации конца XX — начала XXI века, можно утверждать, что Пекин не намерен инкорпорироваться в "сообщество взаимозависимых стран"

Волхова А. Указ. соч.

на предлагаемых Западом условиях, предусматривающих почти полную открытость внутреннего рынка и проведение системных реформ либерального толка. Китайское руководство по-прежнему придерживается осторожного, поступательного подхода в осуществлении преобразований, "открывающего" Китай постепенно, "по мере созревания условий", исключающего возможность политической или экономической дестабилизации, а также попадания в зависимость от Запада. В этом контексте политика создания и расширения разного рода "спецзон" призвана как бы амортизировать и "оптимизировать" - в понимании Пекина - взаимодействие Китая с внешним миром, а во внутреннем плане продолжать линию на осторожное медленно-поступательное реформирование социально-экономического и политического облика страны¹.

Передача 1 июля 1997 года Гонконга под юрисдикцию КНР стала качественным этапом на пути международно-правового оформления той территориально-этнической и экономической формации, которую в мировой политологии стали называть "Большой Китай"².

Со всей очевидностью можно утверждать, что к моменту возвращения Гонконга в лоно Китая подходы руководства КНР к экономической интеграции материка вполне сформировались. Тем более, что начало динамичной хозяйственной интеграции анклава с материком было положено в 1978 году, с началом реформ в КНР. Гонконгу отведена "уникальная роль в деле модернизации родины". Заявлено о "чрезвычайно тесной привязке" будущего экономического развития Гонконга с задачами и целями 9-го пятилетнего и 15-летнего перспективного (до 2010 года) народнохозяйственных планов страны³.

Учитывая вышеуказанную тенденцию, нельзя исключить и вероятность конфликта Китая в XXI веке с ведущими странами региона на экономической или экологической почве. А потому, говоря о проблеме «большого Китая», стоит учитывать как непосредственно проблему военной безопасности, так и

¹ Берлин Е. Проблемы формирования «большого Китая» и безопасность в АТР. [Электрон, ресурс]. Режим доступа: . [Дата обращения: 24.01.2000 г.]

Там же. ³ Там же.

невоенные аспекты: сохранение окружающей среды, нелегальную эмиграцию, проблемы эмиграции и наркотраффика. Для Российского Дальнего Востока*' соседство с Китаем потенциально является не только опасным в плане демографической экспансии (проявления которой в виде нелегальной миграции отмечены уже сегодня), но и из-за ввоза наркотиков с территории КНР в Россию и вывоза биоресурсов и дереватов и браконьерства граждан КНР на Российской территории¹.

Нельзя не учитывать изменение конъюнктуры американо-китайских и российско-китайских отношений и ее влияние на проблему «Большого Китая». Заявление американской стороны о грядущем выходе из договора по ПРО 1972 года в 2001 году явилось сильным дестабилизирующим фактором, который сближает Россию и КНР и негативно сказывается на отношениях между КНР и США. Нельзя забывать о том, что китайско-тайваньский конфликт может рассматриваться уже не как субрегиональный (имеющий отношение к Восточной Азии), а региональный, так как Китай может поддержать Россия, а Тайвань - США.

Можно уже говорить о том, что КНР вступила в процесс строительства и функционирования международных режимов безопасности, действие которых распространяется на Северо-Восточную Азию и Азиатско-Тихоокеанский регион. В частности, Китай подписал договор о нераспространении ядерного ' оружия (ДНЯО). КНР участвует в переговорах о режиме по контролю за ракетными технологиями (РКРТ) и на протяжении ряда лет предоставляет* данные для регистра обычных вооружений ООН.

Тайвань активно включен в экономические связи региона. В частности, с 1991 г. он является крупнейшим инвестором экономики Вьетнама, а в странах ЮВА уступает лишь США и Японии, общий объем капиталовложений

О проблемах обеспечения национальной безопасности в Приморском крае. Доклад С.Шерстюка, гл. федерального инспектора по Приморскому краю. Приморский институт государственной службы, Владивосток, 21.03.2002 г. Материалы коллегии при главном федеральном инспекторе по Приморскому краю. Декабрь 2001 г., Владивосток. - G.5.

составляет 20 млрд. долларов по состоянию на середину 90-х годов¹. Он занимает 14-е место по объему товарооборота, 20 - по объему ВНП и 7 - по объему зарубежных инвестиций, имеет третье место по запасам валютных резервов². Все это, естественно, не может не влиять на внешнюю политику Тайваня, который заинтересован как в расширении рынков сбыта и своего экономического и инвестиционного пространства. В этом плане даже конкуренция КНР и Тайваня на рынках мира уже воспринимается с внешнеполитической подоплекой. В 1992 году президент Тайваня Ли Дэнхуэй выступил с предложением о создании системы коллективной безопасности в АТР, при этом Тайвань должен быть полноправным членом и иметь самостоятельный голос в такой организации³.

Пока, очевидно, серьезных шагов по созданию такой системы, или хотя бы ее прообраза в Юго-Восточной Азии, не предпринято. Это свидетельствует

0 том, что, хотя предпосылки к созданию такой системы назрели еще почти 10
лет назад, тем не менее до сих пор «два Китая» остаются в антагонистических
отношениях и не идут на конструктивный диалог, особенно это заметно со
стороны Китая. Для него создание структуры многосторонней безопасности в
СВА или АТР означало бы признание Тайваня как самостоятельного
государства, что для Пекина сегодня неприемлемо. В то же время нельзя
отрицать наличия экономической конкуренции и борьбы за рынки сбыта между
двумя государствами. Это говорит о том, что в начале XXI века, с развитием
технологии промышленного производства и негативных социальных процессов
в КНР, проблема "Большого Китая" только усилится. Решить же ее в любом
случае можно будет даже не на двусторонней, а только на многосторонней
основе - при участии ведущих стран СВА и АТР. С усилением роли
"шанхайской семерки" в эту проблему все больше будут вовлекаться страны

¹ Parris Chang. Foreign Security Cooperation in Asian-Pacific region: A Taiwan Perspective II The
journal of East Asian Affairs. Volume 9. - №2.-1995. - P.396.

² Global Cooperation for Freedom and Human Rights. 25^th WLFD Conference proceedings. - 1994.
- P.229.

³ Region Security and Economic Cooperation. International Academic Symposium. Taipei, Taiwan.
-1993. - P.22.

Центральной Азии - как стратегические партнеры КНР. Нельзя забывать и о влиянии "корейской проблемы". Выход из создавшейся ситуации может быть найден только на основе многостороннего диалога стран АТР и здравого понимания необходимости достижения коллективной безопасности в СВА и АТР. Возможными путями решения проблемы «большого Китая» в начале XXI века могли бы стать коллективные усилия ведущих стран Азиатско-Тихоокеанского региона, прежде всего России и США, а также отчасти Японии. Потенциально перспективным выглядит расширение сотрудничества с ним ведущих стран региона в экономической области, особенно в сфере высоких технологий, наукоемких и экологичных производств. Это возможно сделать на уровне региональных международных организаций, что поможет снять «экологические» причины проблемы «Большого Китая», уменьшить социальную напряженность внутри КНР.

Возможно и использование других экономических рычагов. Во внешнеполитическом плане не исключена разработка возможностей влияния на Китай с помощью международных договоров, более активного включения КНР в региональные структуры безопасности. Это, безусловно, будет сделать очень не просто, так как еще Дэн Сяопин заявлял о том, что Китай «не вступит в союзнические отношения ни с одной из стран и не примкнет ни к одной стране или группе стран. Такая политика будет проводиться не только в нынешнем, но ив XXI веке»¹.

На фоне ускорения процесса формирования многостороннего переговорно-консультационного механизма на субрегиональной основе Китай принял приглашение АСЕАН участвовать в многостороннем форуме по вопросам безопасности (АРФ), хотя по-прежнему отказывается обсуждать на многосторонней основе территориальные споры, особенно касающиеся ситуации в Южно-Китайском море². Дело в том, что азиатские страны,

¹ Выступление председателя ЦК КПК Дэн Сяопина. Жэньминь жибао. 10 апреля 1985 г.
Цитируется по: Петровский В.Е. Азиатско-тихоокеанские режимы безопасности после
«холодной войны». М, 1998.

² Петровский В.Е. Указ. соч., С. 32.

претендующие на острова архипелага Спратли (за исключением Брунея) имеют на островах свои вооруженные силы. Наиболее крупные гарнизоны держат КНР и Вьетнам. На ряде островов размещены войска Филиппин и Малайзии. В странах АСЕАН существуют опасения, что КНР будет стремиться утвердить свой контроль над нефтеносными районами силовым путем и поставить более слабые государства перед свершившимся фактом. Основанием для подозрений служит отказ Китая согласиться с предложениями малых стран провести переговоры для размежевания спорных районов¹. В целом проблема Большого Китая (включая вопросы отношений с Тайванем, вхождения Гонконга в состав КНР, аспекты «экологической дипломатии», проблемы территориальных споров в Южно-Китайском море) может быть решена только при действенном участии всех ведущих стран региона.

Нельзя не отметить другую серьезную проблему - ситуацию на Корейском полуострове. Причем в данном случае речь идет даже не о географической, субрегиональной близости двух крупных очагов региональной напряженности, а о политической общности двух проблем.

На протяжении полувека, прошедшего со времени окончания Корейской войны (1950-1953 гг.), мировое сообщество неоднократно становилось свидетелем обострения напряженности в Корее. Дестабилизирующая роль Корейского полуострова обусловлена рядом внутренних и внешних факторов:

1. Неурегулированность отношений между КНДР и Республикой Корея,
для которых характерны периодические вспышки враждебности и
конфронтации. В последнее время осложняющим моментом стали настойчивые
попытки Северной Кореи демонтировать существующий с 1953 г. механизм
контроля за перемирием в Корее, заменив его мирным соглашением между
КНДР и США.

2. Отсутствие нормальных дипломатических отношений с КНДР у
многих ведущих стран мира, в первую очередь США и Японии, и минимальный

Современные международные отношения. Под ред. А.В.Торкунова. М: РОССПЭН, 2000. -С.354.

уровень связей с остальным миром, за исключением КНР, Кубы, Вьетнама и некоторых развивающихся стран.

3. Значительный военный потенциал КНДР и РК, чрезмерная
концентрация вооруженных сил Севера и Юга в районе ДМЗ в условиях острой
политической конфронтации корейских государств.

4. Отсутствие надежных гарантий безъядерного статуса Корейского
полуострова. Подписание межкорейской Совместной декларации о
денуклеаризации Корейского полуострова, заключение в январе 1992 г.
контрольного соглашения с МАГАТЭ, а в октябре 1994 г. - "рамочного
соглашения" с США, а также договоренности по проекту КЕДО не привели
пока к обнадеживающим результатам. До настоящего времени мировое
сообщество не располагает исчерпывающими сведениями о характере и
направленности ядерной деятельности Северной Кореи. Нельзя исключать, что
сложность экономической ситуации в КНДР, невыполнение Соединенными
Штатами ряда обязательств по "рамочному соглашению" (установление
дипотношений, снятие экономических санкций, исключение КНДР из т.н.
"списка террористических стран") могут подтолкнуть Пхеньян к повторению
попыток разыграть "ядерную карту", как это уже было в 1992-1993 гг. Есть
сведения, что необходимым потенциалом для осуществления ядерной
программы располагает и Южная Корея, крайне обеспокоенная действиями
КНДР¹.

5. Повышенное внимание руководства КНДР к осуществлению*
национальной ракетной программы. Подтверждением этому явились запуски
баллистической ракеты "Тэпходон-1" в конце 90-х годов, а также заявление
Пхеньяна о выведении на орбиту искусственного спутника Земли. Испытание
Северной Кореей баллистической ракеты с дальностью до 2,5 тыс. км вызвало
крайне негативную реакцию в Японии, США, Южной Корее и ряде других
стран и было расценено как угроза миру и безопасности на Корейском
полуострове и в СВА в целом. Японское правительство поспешило объявить о

¹ [Режим доступа]: .

61 принятии "карательных мер" в отношении КНДР, значительно осложняющих процесс нормализации отношений между этими двумя странами.

6. Значительные различия в стратегических целях и тактических задачах политики на Корейском полуострове ведущих заинтересованных держав (США, Китая, Японии и России), их неготовность соотносить свои < национальные интересы с перспективами укреплениями региональной безопасности¹.

В то же время в регионе есть и ряд факторов, препятствующих созданию региональной системы безопасности. Это отсутствие общей для всех стран внешней угрозы (наряду с угрозой субрегионального военного конфликта с возможным применением ЯО и ОМУ) или достаточно значительного изменения соотношения сил между региональными державами, которые побуждали бы к объединению усилий в сфере обеспечения безопасности; отсутствие доминирующих норм и ценностей, которые лежали бы в основе общепринятой концепции региональной безопасности; различие политических систем потенциальных стран-участниц.

Неразрешенность корейской проблемы является достаточно серьезным дестабилизирующим фактором для всего Азиатско-Тихоокеанского региона. Выход из договора по ПРО 1972 года, начало разработки системы национальной ПРО, а также неоднократно упоминавшиеся американской стороной причины этого - потенциальная угроза не со стороны «развитых стран», а со стороны так называемых «стран-изгоев» ~ напрямую относится к -корейской проблеме, конкретно — к КНДР. Именно она является по мнению США потенциальным агрессором, со стороны которого и ожидается ядерный удар. В еще большей обеспокоенности находится Япония - свою роль играет фактор географической близости . С другой стороны, нельзя не учитывать и то,

¹ Тимонин А.А. Национально-государственные интересы и безопасность. О роли корейского
полуострова в системе региональной безопасности. [Электрон, ресурс]. Режим доступа:
. [Дата обращения: 04.03.2000 г.]

² Tow William Т. Reshaping Asian-Pacific Security. //Journal of East Asian Affairs. Vol. VIII, №1.
-1994.-P.130.

что в начале XXI века США намерены формировать свою национальную систему ПРО на основе так называемых систем ПРО ТВД — театра военных действий. И в этом случае именно Япония становится тем плацдармом, на котором можно установить такие системы — особенно это выгодно для американцев, так как в этом случае территория США остается полностью защищенной.

Помимо СНВ и ОМУ, угрожающие масштабы приобрело и само военное- присутствие в регионе СВА. Наличие большого количества военных соединений в субрегионе уже само по себе является серьезным дестабилизирующим фактором и может рассматриваться как потенциальная « угроза безопасности. Этот пережиток времен существования биполярной системы международных отношений является серьезным показателем существующего в СВА потенциала напряженности. Эта проблема была и остается серьезным препятствием к началу мирного диалога, а также является своеобразным показателем того недоверия, которое сохраняется по отношению друг к другу у ведущих стран региона, которые предпочитают держать в СВА достаточно постоянный потенциал обычных регулярных вооруженных сил¹.

Решение корейской проблемы лежит на пути постепенного развития политического диалога, ядерного нераспространения, двусторонних отношений во всех областях в условиях благоприятного внешнего окружения и надежных международных гарантий, ~ с объединением Кореи в качестве конечной цели. Развитие режима мер военно-политического доверия на Корейском полуострове является основным содержательным компонентом в создании многосторонних механизмов безопасности . Немаловажно понять позиции Республики Корея и КНДР в вопросе консолидации, чтобы оценить реальные возможности объединения двух стран.

¹ См. Приложение 2.

² Петровский В.Е. Основы режима транспарентности и мер военно-политического доверия на
корейском полуострове. /Азиатско-тихоокеанские режимы безопасности после «холодной
войны»,М, 1998.-С. 98.

Руководство РК неоднократно заявляло о том, что готово пойти на компромисс и говорить о создании структуры взаимной безопасности. В 1988 году президент РК Ро Де У, выступая на сессии ООН, предложил создать шестистороннюю консультативную конференцию с участием США, Китая, СССР, Японии, Северной и Южной Кореи, для обсуждения широкого круга вопросов по проблемам безопасности и стабильности в регионе. Подобное же заявление было сделано уже в 90-е годы - в 1991 году¹. Стремление к созданию двух- и многосторонних механизмов безопасности и к переговорам с КНДР со стороны РК продиктовано не только стремлением снизить внешнюю опасность со стороны Севера, но и необходимостью создания определенного баланса сил как в регионе (АТР), так и в субрегионе (СВА). В частности, механизм субрегиональной безопасности мог бы стать определенной гарантией баланса сил в регионе, Южнокорейские эксперты даже считают, что участие в подобном механизме могло бы играть сдерживающую роль против гегемонистских устремлений некоторых держав . Речь, безусловно, идет об уравновешивании Россией существующего потенциала сил США. Кроме того, попытки усилить свое влияние в СВА прослеживаются со стороны Японии и Китая.

В 1991 году между КНДР и РК подписан Протокол о примирении, ненападении, сотрудничестве и обменах между Севером и Югом, а в 1992 году - Соглашение о взаимном ненападении. Коллективный путь решения корейской проблемы, по признанию большинства исследователей, является наиболее приемлемым. При этом ключевую роль должны играть шесть государств - США, Япония, Россия, КНР, КНДР, РК. При этом, стоит отметить, позиции США (традиционно поддерживающих РК) и Китая (выступавшего на стороне КНДР) уже достаточно сильны, в 90-е годы значительно усилилось влияние Японии на процессы, протекающие в СВА.

¹ Yong-Koo Cha and Bon-Hak Koo. Multilaterial Confidence-building measures in Northeast
Asia//The first Northeast Asia Defense Forum. KID A, Seoul, Korea. November 3-5. 1993. - P.8.

² Park Seon Seop. Is a joint Security System in North East Asia possible? II East Asian Review.
Vol. V. №3.Autumn 1993. - P.26.

Взаимодействие КНР, России, США, Японии могло бы стать определенным гарантом. При этом страны должны выступать как противовес той из Корей, которая в критический момент может спровоцировать военный конфликт. При рассмотрении вопроса о перспективах объединения двух Корей неизбежно встает вопрос о гарантиях этого процесса, а также и о его открытости. Основополагающая роль в этом процессе заключается прежде всего в предоставлении гарантий обоим государствам, либо при подписании пакта о ненападении заинтересованными региональными державами (по методу Локарно), либо путем заключения перекрестных соглашений о ненападении между вовлеченными в переговорный процесс сторонами и их союзниками. Думается, что наиболее приемлемым был бы первый вариант, так как вероятность широкомасштабного военного конфликта в субрегионе СВА с участием нескольких стран в начале XXI века достаточно низка, речь идет о нормализации отношений по оси РК-КНДР, а первые шаги в виде подписания соответствующих соглашений уже сделаны.

В середине 90-х годов была предпринята попытка создать в СВА механизм коллективных санкций против возможного нарушителя. Рассматривается и вариант объединения Корей по модели «два плюс четыре» — четыре державы могли бы контролировать безопасность полуострова в обмен на мирные обязательства Единой Кореи по образцу ФРГ — отказ от производства и применения ОМУ, ограничения на численный состав вооруженный сил, запрет на использование технологий, могущих иметь двойное назначение, и так далее¹.

В этом случае уже объединенная Корея могла бы выступать как полноправный актор в международных отношениях и субъект участия в региональных объединениях . Подобный механизм урегулирования корейского

¹ Петровский В.Е. Основы режима транспарентности и мер военно-политического доверия на корейском полуострове //Азиатско-тихоокеанские режимы безопасности после «холодной войны»,М, 1998.-С. 101

Титаренко М.Л. Россия и Восточная Азия. Вопросы международных и межцивилизационных отношений. М, 1994. - С. 169.

конфликта мог бы иметь и продолжение — создание коалиции по модели «два плюс четыре» с целью проработки путей решения проблемы двух Корей — президенты РК Ким Ен Сам и США Билл Клинтон предложили начать четырехсторонние переговоры с участием США, РК, КНДР и КНР. Предлагалось создать специальный орган — ассамблею из представителей этих стран, которая готовила бы проработку и подписание мирного договора, а в дальнейшем могла бы стать центром региональной международной организации по принципу ОБСЕ¹. Это предложение, впрочем, не было реализовано, хотя в последующие годы выдвинутые тезисы неоднократно и подтверждались сторонами-участницами. Россия, со своей стороны, предложила создать многосторонний механизм решения проблемы на основе равноправного участия всех сторон и под эгидой ООН.

Особо стоит отметить, что на фоне общих заявлений о необходимости многостороннего подхода к проблеме Корейского полуострова, Россию все же не включили в состав «четырехсторонней комиссии», и это свидетельствует о реальном падении авторитета РФ в СВА. Это отмечают многие исследователи, при этом главной причиной называют непродуманность российского внешнеполитического курса. По уровню экономического развития Россия значительно отстала от США, КНР и Японии. Она не воспринимается государствами региона как значимый экономический партнер и практически не вовлечена в региональные интеграционные процессы. Роль России в регионе всегда зиждилась на военно-политической мощи, которая с начала 90-х годов заметно сократилась².

Таким образом, России не удалось радикально изменить свое влияние в СВА в 90-е годы. Путь к этому в начале XXI века, думается, лежит в области усиления экономического потенциала и сотрудничества как с КНДР, так и с РК. Одним из таких путей мог бы стать трехсторонний экономический проект,

¹ Korea Herald. April 17,1996.

Также см. Петровский В.Е., Ук. соч., С. 102.

² Кан Вон Сик. Роль России в деле объединения Кореи. // Проблемы Дальнего Востока, 1999,
№2. - С.36.

66 который связал бы все три страны в единый трансрегиональный транспортный механизм — речь идет о создании транспортного моста от морских портов РК через территорию КНДР, Дальний Восток России и Сибирь в Европу. Этот проект (идея которого активно муссировалась в 2000 году) мог бы стать не только взаимовыгодным экономическим начинанием (такой транскорейский транспортный коридор с выходом на Транссиб и Европу должен стать альтернативой морскому пути через Индийский океан, Красное море и Суэцкий Канал), но и серьезным внешнеполитическим шагом, сблизившим три страны и усилившим влияние РФ в СВА. В четвертом квартале 2002 г., после визита председателя ГКО КНДР Ким Чен Ира в Приморский край и встречи с Президентом РФ В.В.Путиным, начались работы в районе границы между Севером и Югом Кореи, разминирование минных полей и подготовка к соединению железнодорожных путей КНДР и РК. Пока, правда, так и не ясно, как далеко зайдет этот процесс.

Стратегически проблема объединения Корейского полуострова может оказаться гораздо более сложной и многоплановой, нежели это кажется на первый взгляд. Перспективы объединения Республики Корея и КНДР в единое государство часто сравнивают с уже свершившейся консолидацией ФРГ и ГДР. Вместе с тем стоит учитывать, что сформировавшаяся новая Германская республика, тем не менее, не избавлена от ряда существенных проблем. В частности, социального плана, ~ к примеру, бывшие уже граждане ГДР в объединенной Германии теперь считаются людьми «второго сорта» по сравнению с выходцами из ФРГ. Учитывая гораздо более разительный контраст между экономическим состоянием и уровнем жизни в РК и КНДР, а также особенности восточного менталитета, можно ожидать, что подобная проблема в случае объединения Корей будет стоять гораздо более остро.

Путь к решению корейской проблемы - будь то объединение двух государств в одно или же просто деэскалация существующего военно-политического противостояния - в любом случае лежит на пути многостороннего диалога в СВА при равном участии, политические связи

должны подкрепляться экономической консолидацией. Возможна проработка вопроса не только о создании многостороннего механизма региональной безопасности, но и формирование структур экономического сотрудничества. При этом заключенные политические и экономические международные договоры и станут юридической основой создаваемых международных структур.

Можно отметить, что Российская Федерация в начале XXI века начала предпринимать определенные усилия для достижения стратегического диалога с КНДР и РК. В отношении Южной Кореи сохраняется курс на достижение сотрудничества (прежде всего экономического), который начал проводиться в 90-е годы. Что касается Северной Кореи, то на фоне ухудшения отношений между КНДР и США в 2001-2002 годах отмечено улучшение отношений между КНДР и РФ. Примером тому служат визиты Президента РФ Владимира Путина в КНДР, лидера КНДР Ким Чен Ира в Россию в 2001 году, а также визит полномочного представителя президента Константина Пуликовского в Пхеньян в феврале 2002 г, встреча В.В.Путина и Ким Чен Ира во Владивостоке в августе 2002 г. Начавшийся в 2002 г. обмен делегациями между российским Дальним Востоком и КНДР, издание Пуликовским книги о сотрудничестве с КНДР¹ и переговорах с Ким Чен Иром являются по сути началом нового этапа в отношениях двух стран. При этом на высшем уровне достигнуты договоренности о возобновлении экономического обмена между РФ и КНДР, а также о возможном развитии новых проектов. Рассмотрен также вопрос задолженности КНДР перед Россией, которая должна быть погашена. Среди совместных проектов — закупки электроэнергии КНДР в России, а также использование относительно дешевой корейской рабочей силы на российских производствах².

Пуликовский К.Б. Восточный экспресс. По России с Ким Чен Иром. Хабаровск, 2002. ² Итоги визита в КНДР полномочного представителя Президента РФ в ДВФО К.Б.Пуликовского. [Электрон, ресурс]. / РИА Восток-Медиа, 25 февраля 2002 г. Режим доступа: . [Дата обращения: 25.02.2002 г.].

Развитие этих инициатив, направленных прежде всего на достижение стратегического партнерства КНДР и России, безусловно, зависит от заинтересованности сторон, однако судя по событиям 2001-2002 годов сложившаяся тенденция сотрудничества достаточно благоприятна. Говорить о перспективах объединения двух Корей в свете новых веяний российско-корейских отношений было бы преждевременным, однако на ситуацию в СВА в целом данные тенденции оказывают благоприятное влияние.

Серьезной угрозой безопасности в начале XXI века остается индо-пакистанский конфликт. Хотя напрямую территориально он не относится к Азиатско-Тихоокеанскому региону, тем не менее территориальный конфликт этих двух государств и фактическое наличие у них ядерного оружия оказывает негативное влияние данного субрегионального конфликта на состояние стратегической стабильности в АТР.

Сам факт затяжного конфликта из-за разногласий по поводу приграничных территорий, сохранившиеся со времен биполярной системы международных отношений партнерские связи Индии и СССР с одной стороны, а Пакистана к США - с другой, а также наличие у обеих стран ядерного оружия ставят эту проблему в разряд ключевых угроз стратегической стабильности всего региона.

По оценкам отдельных экспертов, в конце XX века множились вызовы безопасности, возникавшие в результате действия различных факторов: сохраняющейся исторической вражды, психологически-культурной несовместимости, этно-национальных противоречий и т.д. Наглядная иллюстрация - Южноазиатский субрегион, где создался своеобразный «треугольник» ядерного соперничества (Индия—Пакистан—Китай), и любой серьезный территориальный конфликт может стать ядерным¹.

Наиболее опасным на рубеже веков становится не только то, что Индия и Пакистан активно разрабатывают и проводят испытания ядерного оружия, но и

¹ Рудницкий А.Ю. Ядерное соперничество и безопасность в южной Азии. [Электрон, ресурс]. Режим доступа:: . [Дата обращения: 03.03.2000 г.].

отсутствие их в соответствующем правовом поле — оба государства не являются субъектами соответствующих договоров о нераспространении ядерного оружия и контроля за ним. Тревогу вызывает та пассивность, которую проявляют развитые страны региона, прежде всего Россия и США, по отношению к этой проблеме. Необходимо также заметить, что даже после распада ОВД и с расширением НАТО на Восток сохраняются партнерские отношения между Пакистаном и США с одной стороны, а России и Индии ~ с другой. Между тем возможности для влияния США и России на решение этой проблемы до сих пор в значительной степени не используются.

Это отмечают и отдельные исследователи проблемы индо-пакистанского конфликта. Одним из государств, еще способным оказывать позитивное влияние на поведение Индии в региональных и общих международных делах, остается Россия. К сожалению, эта возможность практически не используется, и нынешний «плюсовой заряд» двусторонних отношений объясняется прежде всего тем, что Москва пока еще не закончила проедать «капитал» дружбы с Индией, накопленный в советскую эпоху. В отсутствие осмысленной концепции развития контактов с Нью-Дели, четкого подхода к региональным проблемам, российское присутствие в Южной Азии может приобрести предельно маргинальный характер¹. Нельзя не отметить, что концепция внешней политики Российской Федерации прямо указывает на то, что тенденция региональной и субрегиональной интеграции в АТР приобретает все большее значение, становится существенным фактором безопасности и миротворчества². Также указывается на то, что серьезные масштабы приобретает проблема распространения оружия массового уничтожения, и средств его доставки; угрозу международному миру и безопасности

¹ Рудницкий А.Ю. Ук. соч.

² Концепция внешней политики российской Федерации. [Электрон, ресурс]. Режим доступа:
. [Дата обращения: 12.01.2000 г.].

представляют неурегулированные или потенциальные региональные и локальные вооруженные конфликты¹.

Проблема взаимоотношений между Пакистаном и Индией усугубляется тем, что последняя, вероятно, может проводить в XXI веке агрессивную политику по отношению к Пакистану и Китаю не только исходя из исторически сложившихся предпосылок, но и потому, что в наступившем столетии по темпам роста населения и негативным социальным внутригосударственным процессам это государство рискует прочно занять второе место в мире после Китая. Разница в количестве населения и возможностях производства будет все больше подвигать Индию к тому, чтобы стремиться к территориальной, этнической и экономической миграции на сопредельные территории. Эта «нестратегическая» составляющая опасности сложившейся ситуации в Южной Азии может оказаться куда как более серьезной, нежели вероятность взаимного ядерного конфликта, которая не оценивается как высокая².

В марте 2003 г. в Индии состоялось заседание Совета Безопасности, на котором утверждена ядерная доктрина страны, которая хотя и имеет оборонительный характер, однако отстаивает право Индии «создавать и развивать разумный потенциал ядерного сдерживания»³.

Объективно ситуация в Южной Азии стала более нестабильной и взрывоопасной, было бы неверным утверждать, что шансы на ее «исправление» резко уменьшились. Напротив, как это на первый взгляд ни парадоксально, после проведенных Дели и Исламабадом испытаний ядерного оружия возникли условия для смягчения напряженности⁴. С началом антитеррористической операции в Афганистане с участием вооруженных сил стран НАТО осенью 2001 года состояние затянувшегося конфликта двух стран стало близким к

¹ Концепция внешней политики российской Федерации. [Электрон, ресурс]. Режим доступа:
. [Дата обращения: 12.01.2000 г.].

² Рудницкий А.Ю. Указ. соч.

³ Шилин А.А. Ядерные потенциалы Индии и Пакистана: современное состояние и
перспективы развития. [Электрон, ресурс]. Режим доступа:
. [Дата обращения: 22.10.2001 г.].

⁴ Рудницкий А.Ю. Указ. соч.

стадии определенного «инкубационного» периода — с появлением проблемы афганских беженцев и возможного вовлечения в новую афганскую войну Пакистана проблемы разногласий с Индией отступили на второй план. Между тем, нерешенность этой проблемы и относительная близость двух ныне обладающих технологией производства ядерного оружия стран к очагу проведения контртеррористической операции свидетельствуют о немалой опасности, которая содержится в потенциале их исторического противостояния.

Попытки разрешить эту проблему должны строиться на основе многосторонних переговоров с участием ведущих стран региона. Исходя из нынешнего состояния индо-пакистанского конфликта, а также из позиций России и США, наиболее перспективными можно считать следующие направления: усиление (дипломатическим путем) российского и американского влияния в Центральной Азии; проработка аспектов регионализации индо-пакистанского конфликта, то есть привлечение к переговорному процессу не только США и России, но и ближайших стран-соседей, прежде всего КНР.

Необходимо принятие Индии и Пакистана в ряды официальных членов ядерного клуба. Актуальность этой проблемы иллюстрирует хотя бы то, что в Индии уже начата разработка ядерной доктрины, в частности создание у этого государства ядерной «триады»¹. Включение в ДНЯО и ДВЗЯИ новых ядерных держав позволит достичь стабильности в регионе благодаря появлению механизма реального влияния на обе страны как ядерные державы, а также на большее их включение в процесс формирования региональных структур безопасности. Думается, что только так можно достичь продуктивного решения проблемы индо-пакистанского конфликта и вплотную подойти к процессу формирования эффективной системы региональной безопасности.

Стоит также отметить, что в XXI веке и Россия, и США будут уделять АТР особое внимание. Азиатско-Тихоокеанский регион является ведущим не только по своим геостратегическим показателям, но и по экономическим. США

Томилин А. В. Дели выбирают приоритеты. // Независимое военное обозрение, 1999, №36. С. 15.

заинтересованы как в решении внешнеполитических задач - сохранение и усиление своего статуса как единственно сохранившейся сверхдержавы в регионе, контроль за существующими точками региональных и межнациональных противоречий, улучшение за счет рынков АТР своей непосредственно рыночной коньюнктуры. В 90-е годы XX века американцам удалось добиться экономического роста, причем сделано это было в том числе и за счет АТР.

О направленности политики США на АТР в XXI веке говорят и следующие факты: администрацией президента Клинтона достигнуты так называемые Уругвайские соглашения, в соответствии с которыми доходы США от торговли со странами региона должны возрасти до 200 миллионов долларов в год; подписано соглашение об организации НАФТА - международной организации, с помощью которой США укрепляют свои торговые позиции в Канаде и Мексике; заключено соглашение о создании к 2005 году американской зоны свободной торговли; разрабатываются основные документы по либерализации к 2020 году торговли и инвестиций в отношении стран АТР; заключено более 20 соглашений с Японией, в результате которых экспорт в Японию продукции тех секторов американской экономики, по которым соглашения уже вступили в силу, вырос на 80%¹.

Что касается включенности в XXI веке в АТР России, то у нее также имеется ряд оснований, по которым она будет ориентировать свою внешнеполитическую стратегию на Азиатско-тихоокеанский регион. Помимо военно-политических приоритетов, Россия имеет также и серьезные экономические основания для того, чтобы иметь в качестве стратегического ориентира именно АТР. В 90-ее годы сформировалась тенденция, когда США и Япония пытаются получать у России высокие технологии без серьезной и адекватной взаимоотдачи². В то же время Япония ориентирует свое экономическое сотрудничество в регионе по направлению усиления своего

США в новом мире: пределы могущества. М, 1997. - С. 487. ² Там же.

влияния в Юго-Восточной Азии и США, что является мерой противодействия проводимой экономической экспансии США. По мнению отечественных исследователей, серьезная борьба за рынки ЮВА между японскими и американскими компаниями развернулась уже в середине 90-х годов XX века¹. Вместе с тем существует возможность развития экономического сотрудничества России с США и Японией - оно может основываться на высокотехнологичных российских отраслях промышленности. Такое сотрудничество должно базироваться на новейших достижениях в области НИОКР. Соответствующая же научная база в Сибири и на Дальнем Востоке есть.

Ряд стран АТР (как развитых в экономическом отношении, так и развивающихся) можно отнести к так называемому разряду «малых стран». То есть это страны, которые имеют относительно малочисленное население, недостаточный для достижения национальной безопасности потенциал и не представляющие угрозу для окружающих государств. У таких государств относительно небольшими являются так называемые "компоненты мощи" — уровень благосостояния, организация общества, государственный статус и политическая воля. У некоторых из стран отдельные компоненты могут быть вообще отсутствующими². Анализируя проблемы безопасности в АТР, нельзя не отметить, что проблема малых стран является для региона актуальной. Причем вопрос не только в наличии подобных стран в регионе и «малых азиатских драконов», которые исследователи склонны относить к этому же разряду, но и ряда подобных государств вблизи границ АТР, например, Монголии³.

Такие государства нуждаются в механизмах обеспечения безопасности, прежде всего собственной, и могут подвергаться угрозе со стороны стран —

¹ Независимая газета. 21.01.1997.

² Marshall R. Singer Weak States in a world of Powers: the Dynamics of international
Relationships. NY, Free Press, 1972. - P.263.

³ Яскина Г.С. Национальная безопасность средних стран: опыт Монголии. [Электрон,
ресурс]. Режим доступа: . [Дата обращения: 30.06.2001 г.]

прямых членов ATP. Решить же эту проблему можно только путем построения в АТР и субрегионах структур коллективной безопасности. Монголия, к примеру, может стать объектом агрессии со стороны КНР. В Концепции национальной безопасности Монголии национальная безопасность определена как «состояние, при котором внешние и внутренние условия гарантируют жизненные интересы страны, а идеологическую основу политики национальной безопасности составляет национальный патриотизм. В число национальных интересов входят существование монгольского народа, независимость, суверенитет, территориальная целостность государства, неприкосновенность государственных границ, экономическая самостоятельность, сбалансированное развитие экологии, национальное единство. При этом утверждается, что Монголия не нападет первой, а приоритетное развитие внешней политики — развитие сбалансированных отношений с РФ и КНР¹.

Что касается азиатских «драконов», то они уже пошли по пути создания коллективных систем безопасности, примером чему служит АСЕАН. Гарантами безопасности таких государств должны выступать крупнейшие державы региона, прежде всего США и Россия, а также КНР и Япония.

Широкий спектр проблем безопасности в АТР в начале XXI века свидетельствует в пользу коллективного подхода к их решению. Практическое воплощение такой политики может осуществляться по двум основным направлениям - по линии уже существующих и формирующихся в АТР международных институтов и в формате двух- и многосторонних международных договоров и соглашений, касающихся вопросов безопасности, а также экономического сотрудничества. Можно также отметить важность неправительственных институтов, участвующих в международном диалоге по вопросам безопасности в АТР, хотя их работа приводит непосредственно заключению межгосударственных соглашений или созданию полноправных

Concept of national security of Mongolia. II The mongolia journal of international Affairs, 1995, №2. - P.79.

международных организаций, тем не менее подобные институты помогают вырабатывать основные подходы к решению конкретных проблем.

1.3. Международные организации и форумы в области безопасности в АТР

Многообразие Азиатско-Тихоокеанского региона, различия политических и экономических систем входящих в него государств, сказались на специфике формирования структур безопасности в регионе. Можно говорить о том, что с середины XX в. в АТР отношения между рядом ведущих государств строятся на основе двусторонних антагоничных связок (КНДР - Республика Корея, Китай - Тайвань), и в условиях биполярной системы международных отношений эти отношения получили дополнительную поляризацию.

Стоит отметить еще одну характерную особенность процесса институализации многосторонних структур безопасности в АТР - в большинстве случаев их создание увязывается с необходимостью совместного решения экономических проблем, достижения экономической интеграции в регионе или субрегионе.

Шаги, направленные на создание многополярной структуры безопасности в АТР, наметились еще даже до распада биполярной системы МО. В частности, в августе 1987 г. министр иностранных дел Австралии Хэйден выступил с предложением о созыве совещания по безопасности и сотрудничеству в Азии (СБСА) по образу СБСЕ. Этот многосторонний форум был призван дополнить двусторонние отношения США со своими азиатскими союзниками в сфере безопасности. Предложение не встретило позитивного отклика, поскольку в нем не уточнялись круг потенциальных участников и конкретные сферы возможного сотрудничества¹.

Петровский В.Е. Опыт субрегионального и регионального многостороннего сотрудничества. // Азиатско-тихоокеанские режимы безопасности. М., 1998. - С. 41.

С аналогичными инициативами еще в начале 90-х годов выступали также высшие должностные лица Австралии. Руководство Канады предложило создать организацию «Северо-тихоокеанского диалога по вопросам безопасности на основе сотрудничества», для обсуждения вопросов безопасности и стабильности в АТР, особенно таких проблемных, как гонка вооружений, международный терроризм, региональные конфликты. В состав участников планировалось включить СССР, США, КНДР, РК, Японию, КНР и Канаду.

Этот шаг, один из первых, по сути уже обозначил тенденцию — при переговорном процессе даже в области какого-либо субрегиона (в данном случае речь шла об СВА) в него планировалось включать не только непосредственно участвующие в конфликте стороны, но и ведущие страны региона. Этот простой по сути постулат к сожалению до сих пор на практике так и не реализован, во всяком случае в СВА.

В 90-е годы в области международного сотрудничества в АТР наметилась тенденция - страны региона гораздо более охотно шли на экономическое сотрудничество, нежели на совместное решение неких стратегических задач. Именно поэтому самые известные региональные структуры безопасности АТР — АТЭС и АСЕАН - своей первоначальной задачей ставили экономическое сотрудничество, направленное на торговую и технологическую интеграцию в пределах АТР.

Вместе с тем уже в конце 80-х ~ начале 90-х годов выявился и ряд негативных тенденций, которые мешали и во многом до сих пор продолжают мешать созданию системы коллективной безопасности в АТР. Это, прежде всего, различие в интересах стран региона, как экономических, так и политических. Отдельные исследователи даже попытались выделить ряд факторов, являющихся помехой в подобной работе. В частности, исследовалась проблема различия экономических интересов и культур стран СВА и АСЕАН, что вызывает противоречия в отношениях между ними. Это:

4. Преобладание конфуцианской этики в политике стран СВА. По этой причине вырабатывается своеобразный стереотип поведения, в соответствии с которым ради общих интересов можно пожертвовать индивидуальными. Это, с одной стороны, дает определенные преференции для создания коллективных союзов. Однако с другой стороны только укрепляет уже сложившиеся отношения - например в СВА.

5. Для стран СВА более актуально восприятие внешних угроз в рамках АТР (внешняя экспансия для КНДР, «буржуазная либерализация» — для КНР, и т.д.), а потому создание субрегиональной организации по безопасности не является приоритетной задачей. В то же время можно сделать и другой вывод — в тех случаях, когда угроза воспринимается в пределах субрегиона, к примеру в СВА в форме конфликта РК и КНДР, обе страны предпочитают пытаться решить конфликт самостоятельно, не вовлекая в мирный процесс страны-соседи¹.

Вероятно, можно говорить о своеобразной политике «наименьших потерь», проводимой многими странами АТР в тех случаях, когда вопрос касается проблемы построения многосторонних структур безопасности. Подобные переговоры государства региона (особенно не относящиеся к разряду сверхдержав и легальных обладателей ЯО) стремятся перевести на экономические рельсы, либо стараются занять пассивную выжидательную позицию, чтобы с инициативой выступила другая сторона. В ряде других случаев мирные инициативы крупных держав наталкиваются на настороженное отношение более мелких государств, которые боятся, что их политические и экономические права могут оказаться ущемленными.

На рубеже XX и XXI веков в АТР сложилась ситуация, когда в регионе отсутствуют один или два доминирующих центра силы. Соответственно сформировалась тенденция к построению структур безопасности в регионе на многополярной основе. Исследователи склонны выделять целый ряд ключевых факторов, которые потенциально способствуют этому процессу.

¹ Duke, Simon. Northeast Asia and regional security. - P. 373.

коллективных систем безопасности, а также организация союзов коллективной безопасности на основе региональных, двух- или трехсторонних соглашений между государствами субрегионов АТР. По наблюдениям исследователей, в АТР упор исторически делался на создание двусторонних оборонительных союзов¹.

Вместе с тем нельзя не учитывать тот факт, что на фоне имеющихся высоких потенциалах вооруженных сил в регионе, развитии перспективных военных технологий, ОМУ и СНВ, на рубеже веков усиливается влияние экономических рычагов и взаимных экономических интересов на формирование структур безопасности в регионе.

Сотрудничество стран АТР в вопросах безопасности в основном идет по двум направлениям: заключения двух- или многосторонних договоров и соглашений в этой области, а также формирования и участия в международных организациях. В конце XX века странами АТР заключен ряд договоров, касающихся проблем безопасности и нераспространения ОМУ, это прежде всего договор о безъядерной зоне в южной части Тихого океана (Договор Раротонга)² 6 августа 1985 г., и договор о создании зоны, свободной от ядерного оружия в Юго-Восточной Азии (Бангкокский договор), 15 декабря 1995 г³.

Некоторые исследователи даже выделяют в АТР три субрегиональные зоны, в которых развитие многосторонних механизмов безопасности проходит со своей, «субрегиональной» спецификой. Это Северо-Восточная Азия, Юго-Восточная Азия и Южный тихоокеанский субрегион⁴.

Страны ЮВА и ЮТС, по многим оценкам, к началу XXI века уже накопили определенный опыт построения многосторонних структур безопасности. Во всяком случае подобные процессы в этих двух субрегионах

¹ Накасонэ Я. После «холодной войны». М, 1993. - С. 199.

² Режим доступа: .

³ Режим доступа: .

⁴ Lacy, James. Within and beyond naval confidence building: the legacy and the options. The
RAND Corp., Santa Monica Ca, 1991. - P.4.

идут более активно, чем в СВА. Думается, что основными причинами этого являются чрезмерная милитаризованность СВА, наличие ряда трудноразрешимых противоречий между странами субрегиона, а также слаборазвитый механизм торгово-экономического и.. научно-технического сотрудничества между . ними. В ЮВА и ЮТС, напротив, нет столь остро

стоящих проблем милитаризованности и ригидного рода противоречий между странами, а экономический обмен развивается достаточно бурно, следовательно экономические рычаги зачастую становятся рычагами уже политическими. Можно даже говорить о том, что экономическое благополучие и торговый обмен между странами ЮВА привел к тому, что страны субрегиона начали пытаться закрепить свои успехи, создав субрегиональную систему безопасности и тем самым обезопасив сложившуюся экономическую конъюнктуру политическими и военными мерами.

Наиболее ярким примером успешно действующей международной организации можно считать организацию стран Юго-Восточной Азии (АСЕАН). Учредительная декларация стран организации стран Юго-Восточной Азии — АСЕАН (Бангкокская декларация) была подписана в 1967 году. В состав организации вошли шесть государств ЮВА — Индонезия, Малайзия, Сингапур, Филиппины, Таиланд, Бруней. Позже появились так называемые партнеры стран АСЕАН по диалогу - РФ, РК, США, Япония, Австралия, Канада, Новая Зеландия. АСЕАН выдвинула концепцию всеобъемлющей безопасности, которая охватывает не только вопросы стратегической стабильности, но и закладывает основы экономического сотрудничества.

В рамках АСЕАН предлагается ряд форм сотрудничества: регулярные встречи и обмены между старшими офицерами, консультации и обмены с военными представителями дружественных стран, а также совместное ведение военно-морской разведки и защита морских коммуникаций в Юго-Восточной Азии¹. Можно говорить о том, что в рамках АСЕАН малые азиатские драконы

¹ Superpower Military Presence and the Security in Southeast Asia. Workshop Report//ASEAN-ISIS Monitor. Bangkok, may 10-13,1990. - P. 24-30.

видят как организацию по экономическому сотрудничеству, так и объединение военного характера. В условиях географической близости нестабильного региона СВА, а также наличия отдельных тактических проблем субрегиона ЮВА (таковыми, к примеру, можно считать действия пиратов в районе Южно-Китайского моря и в районе Сингапура) в решении этой проблемы военное сотрудничество и взаимодействие между странами блока может иметь ключевое значение. Другим примером может служить борьба с наркотраффиком в субрегионе ЮВА - только в данном случае речь уже будет идти о взаимодействии спецслужб и полиции.

В 1993 году на заседании АСЕАН принято решение о создании консультативного органа для координации политики в области безопасности — регионального форума стран АСЕАН - Азиатского регионального форума (АРФ). Он занимается вопросами обеспечения безопасности, рассматривает соответствующие предложения стран-членов АСЕАН или стран-наблюдателей. Кроме того, АРФ ведет мониторинг ядерного нераспространения, осуществляет меры транспарентности и военного доверия, превентивной дипломатии в региональном контексте, в создании регионального центра стратегических исследований и урегулирования конфликтов. Обсуждаются территориальные споры, а также корейская проблема¹.

В 1994 г. в Бангкоке состоялось первое официальное заседание АРФ с участием представителей Брунея, Индонезии, Малайзии, Таиланда, Сингапура, Филиппин (члены АСЕАН), стран-парнеров по диалогу - США, Канады, Японии, РК, Австралии, Новой Зеландии), а также пяти стран АТР со статусом гостей - КНР, России, Вьетнама, Лаоса, Папуа-Новой Гвинеи. Это событие принято считать первым шагом, направленным на создание формальных структур обеспечения региональной безопасности. В 1994 году при АРФ начали проводить семинары экспертов, на которых обсуждались проблемы безопасности . Можно говорить о начале субрегиональной институализации

¹ Петровский В.Е. Ук. соч. - С. 45.

² Там же.

системы безопасности, о том, что в ЮВА в 90-е годы в форме АРФ в субрегионе появилась организация, ставящая целью решение проблем безопасности и объединения на основе совместных интересов стран-учатсниц.

Можно также отметить, что АСЕАН сразу поставила своей задачей поэтапное достижение поставленных задач. Участие в заседаниях АРФ могут принимать все желающие, имеющие политические отношения со странами АСЕАН. Есть еще одна немаловажная задача - с течением времени можно отметить усиление роли АРФ и его значения для формирования структур безопасности в регионе. С точки зрения России сотрудничество со странами АСЕАН и участие в АРФ ведет к большей включенности в процессы региона, в том числе и с точки зрения усиления собственного политического влияния.

Можно говорить о том, что АРФ сегодня вышел далеко за пределы ЮВА. То есть эта организация становится одной из самых мощных в АТР. В 1995 г. Россия представила на заседании АРФ в Брунее проект декларации «О принципах безопасности и стабильности в Азиатско-Тихоокеанском регионе». В ней предлагалось создать систему международных консультаций и взаимных гарантий безопасности, выработать меры доверия и транспарентности военных доктрин, а также другие совместные механизмы обеспечения региональной безопасности. Это показывает, насколько плотно была готова сотрудничать с АРФ Россия еще в середине 90-х, когда приоритетные направления российской политики еще окончательно не определились.

Одним из путей усиления своего влияния АСЕАН видит в расширении круга стран-участников. Например, в 1997 году в организацию была принята Мьянма. Причиной стало усиление влияния Китая на это государство, и к этому прибавилась бы гонка военно-морских вооружений между КНР и Индией в Индийском океане.¹ В итоге АСЕАН стала гарантом безопасности Мьянмы, нормализации отношений данного государства с КНР.

Развин П.А. Роль АСЕАН в обеспечении мира и безопасности в АТР. [Электрон, ресурс]. Режим доступа: . [Дата обращения: 22.02.2000 г.].

В целом в 90-е годы отмечается динамика в развитии АСЕАН. Связи этой группы стран расширяются. Примером достижений коллективной дипломатии могут служить начавшиеся с 1996 г. встречи «Азия — Европа» на высшем уровне. Развиваются связи и на индивидуальной основе, например, в марте 1997 г. Индонезия стала соучредителем ассоциации регионального сотрудничества побережья Индийского океана и, соответственно, звеном между АСЕАН и этой новой региональной организацией. Наверное, можно говорить о том, что АСЕАН всячески ищет выход в сопредельные регионы и субрегионы, а страны-члены прекрасно отдают себе отчет в том, что конфликт даже в сопредельном регионе (в данном случае речь, безусловно, идет о конфликте в Южной Азии) может быть серьезной угрозой для безопасности ЮВА и АТР в целом¹.

В 1995 году подписан договор о взаимных военных консультациях в случае угрозы безопасности между Индонезией и Австралией. Это свидетельствует о том, что ЮТО является также сферой интересов АСЕАН, особенно крупнейшая ее держава — Австралия. Причем сотрудничество идет уже по формату двусторонних соглашений, которые связывают Индонезию (одну из самых нестабильных стран АСЕАН) с Австралией. И последняя является своеобразным гарантом стабильности АСЕАН, или, по крайней мере, имеет привязку к этому блоку в случае какого-либо потенциального военного конфликта.

В еще большей степени несвойственным для прежней АСЕАН стал ее отход от прежнего чисто экономического характера отношений с Японией. Представители АСЕАН в целом положительно отнеслись к высказываниям тогдашнего премьер-министра Японии Р.Хасимото в Сингапуре в январе 1997 года о том, что «связи между Японией и АСЕАН должны больше концентрироваться на политике, а не на экономике». А некоторое время спустя заместитель директора управления национальной безопасности Японии Н.Мурата сообщил, что 3 февраля 1997 года Япония заключила базисное

¹ Развин П.А. Указ. соч. С.4.

соглашение с Индонезией, Сингапуром и Таиландом о проведении регулярных переговоров по вопросам региональной безопасности между министерствами обороны¹. Подобный шаг со стороны Японии можно расценивать как усиление ее позиций в противостоянии с Китаем, с одной стороны, и как усиление позиций блока Япония-США - с другой.

Серьезным дестабилизирующим фактором в субрегионах СВА и ЮВА остаются территориальные споры стран АСЕАН с КНР. В рамках этого латентного конфликта усиливаются позиции США в регионе (которые страны АСЕАН небезосновательно считают противовесом Китаю как в плане присутствия войск США в регионе, так и в чисто политическом смысле. В то же время в XXI веке будет гораздо больше проблем, при решении которых понадобится воля и участие АСЕАН и АРФ, например, проблема корейского полуострова. А потому отношения стран АСЕАН с Китаем хотя и остаются спорными по ряду позиций, в целом, тем не менее, не являются столь уж серьезным дестабилизирующим фактором. В пользу политической* состоятельности блока свидетельствует то, что США стали рассматривать его как серьезный инструмент решения Корейской проблемы - в частности, США неоднократно призывали страны АСЕАН подключиться к участию в проекте организации развития энергетики на Корейском полуострове (КЕДО) (он рассматривается в качестве одного из мирных путей решения корейской проблемы и прямой целью ставит барьер созданию ядерного оружия и других видов ОМУ в КНДР).

Баланс различных факторов, определяющих роль и вес государств и межгосударственных объединений в АТР, в последние два десятилетия складывается для АСЕАН весьма благоприятно. Как сама ассоциация, так и ее индивидуальные участники сумели найти и с максимальной эффективностью использовать в своих интересах экономические и политические ниши в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Представляется, что по мере преодоления глубокого финансового кризиса все рассмотренные преимущества, а также

¹ Развин П.А. Указ. соч. С.4.

ценнейший опыт многосторонней дипломатии как в отношениях друг с другом, так и с другими государствами, будут способствовать дальнейшему утверждению АСЕАН в качестве одного из основных полюсов в АТР и в мире в целом. В XXI веке АСЕАН будет являться не только объектом соперничества, но и самостоятельным центром силы, представляющим для России растущий интерес в качестве политического, экономического и, возможно, в определенной степени военного противовеса другим центрам¹. Можно также добавить, что для России АСЕАН является перспективным рынком сбыта вооружений, что может послужить рычагом для усиления сотрудничества со странами ЮВА и для получения экономической выгоды.

Нельзя не отметить, что АСЕАН — это одна из самых действенных международных организаций в АТР на сегодняшний день. Тот факт, что клуб ее членов за годы существования значительно расширился, а интересы ассоциации уже давно вышли за пределы ЮВА и охватили все ведущие страны АТР, а также сопредельные регионы (южную Азию, например), свидетельствует об успешной деятельности организации и о том, что в XXI веке она будет являться одним из гарантов стабильности в регионе. Если говорить о коллективной безопасности как о наиболее перспективном способе достижения стратегической стабильности, также нельзя не учитывать опыт АСЕАН и АРФ.

В качестве проблем АСЕАН сегодня можно назвать территориальные споры в Южно-Китайском море и общий экономический кризис «азиатских драконов» после 1998 года. Однако, думается, обе эти проблемы со временем могут быть успешно решены, да и сегодня не являются серьезным препятствием для работы АСЕАН и АРФ как эффективных механизмов региональной стабильности.

Как набирающую силу международную организацию в АТР можно выделить так называемую «Шанхайскую организацию сотрудничества» (ШОС). * И хотя она объединяет не только Россию и Китай, входящих в АТР, но и

¹ Развин П.А. Указ. соч. С.5.

страны Центральной Азии, нельзя не отметить значительность влияния, -которое она оказывает на жизнь Азиатско-Тихоокеанского региона. Созданная в 1996 году, организация первоначально включала в свой состав Россию, КНР, Казахстан, Киргизию и Таджикистан (и получила неформальное название шанхайской пятерки), позже к ним присоединился Узбекистан.

В соответствии с декларацией глав государств-членов Шанхайской организации сотрудничества, ШОС создана с целью укрепления между государствами-членами взаимного доверия, дружбы и добрососедства, упрочения разностороннего взаимодействия в деле поддержания и укрепления мира, безопасности и стабильности в регионе, совместного противодействия новым вызовам и угрозам, поощрения эффективного и взаимовыгодного сотрудничества в различных областях, содействия экономическому росту, социальному и культурному развитию государств-членов Организации¹.

В рамках организации создан антитеррористический центр в Душанбе, подписаны соглашения о взаимном отводе войск от границ². ШОС в АТР выступает прежде всего как международная организация, стратегически объединяющая интересы КНР и России, для России же этот международный союз выгоден для защиты национальных интересов как в АТР, так и в Центральной Азии. Это прежде всего проблемы расширения НАТО на Восток в пределах СНГ, а также определенное противодействие американским инициативам, примером чему может служить Душанбинская декларация ШОС, которая осудила инициативу США по создания НПРО.

Все возрастающую роль на рубеже веков в АТР приобретает организация Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС). АТЭС была учреждена в октябре 1989 года, когда по инициативе Австралии и Республики Корея в Канберре прошло первое заседание этой международной организации на министерском уровне. Она является единственной международной

¹ Текст декларации глав государств-членов Шанхайской организации сотрудничества
(ШОС). [Электрон, ресурс]. Режим доступа:
. [Дата обращения: 21.04.2002 г.].

² [Режим доступа]: l.htm.

организацией, которая объединяет страны со всех континентов региона. В состав АТЭС сегодня входит 21 государство - США, Канада, КНР, Тайвань, Гонконг, Япония, Австралия, Новая Зеландия, Филиппины, Таиланд, Сингапур, Индонезия, Малайзия, Бруней, Республика Корея, Мексика, Папуа - Новая Гвинея, Чили, РФ, Перу, Вьетнам. На АТЭС приходится почти 50% от общих объемов мировой торговли, половина мирового валового продукта, а также 2/5 от общего количества мирового населения. С 1997 года действует 10-ти летний мораторий на прием новых членов в АТЭС. В первом заседании приняли участие страны-члены АСЕАН, а также страны-партнеры АСЕАН по диалогу. На состоявшейся в октябре 1991 года в Сеуле министерской встрече АТЭС в состав организации вошли КНР, Гонконг и Тайвань. Из-за того, что два последних государства нельзя признать государствами в прямом смысле этого слова, до сих пор все стороны-участницы именуются «экономиками». Главной декларируемой целью создания АТЭС провозглашается «содействие экономической интеграции в АТР и поддержка экономического роста стран региона». При этом увеличение благосостояния всего региона должно достигаться путем общей экономической выгоды, сотрудничества и на основе соглашений о свободной и открытой торговле между членами АТЭС¹.

Вместе с тем следует признать, что создание АТЭС было бы невозможным без активного участия АСЕАН. Учрежденная международная структура сразу вышла на передовые позиции по охвату стран-участников. Уже на 5-ой министерской встрече АТЭС в Сиэтле в 1993 году в заседании приняли участие лидеры государств-членов, в то время как до этого стороны представляли фигуры не выше министра иностранных дел. Таким образом АТЭС на рубеже веков стала единственной организацией, под эгидой которой в верхах проходят совещания глав ведущих (не только в экономическом, но и в политическом смысле) государств АТР.

[Режим доступа]: .

Однако неверным было бы считать АТЭС объединением чисто экономического характера. Во-первых, нельзя забывать о значении экономического единения стран столь быстроразвивающегося региона как АТР, а также не учитывать увязку экономического благополучия многих государств региона с проблемами внешнеполитического характера. Во-вторых, помимо совместных проектов развития экономики в регионе внимание АТЭС будет также сфокусировано на таких немаловажных проблемах, как охрана окружающей среды и экология. Кроме того, в программные задачи АТЭС входит решение проблем свободы, прав человека и занятости населения¹.

Об «экологическом терроризме» сказано уже немало. Особенно актуально это для таких стран АТР, как Китай. Обсуждению же проблем охраны окружающей среды и экологического благополучия региона посвящался ряд конференций АТЭС, в частности, конференция в Киото². Немаловажный момент — одной из задач АТЭС является направленность бизнеса в странах-участницах на социальную сферу государств. То есть под эгидой АТЭС создаются программы, которые позволяют более эффективно использовать взаимодействие сферы бизнеса с социальной сферой, обеспечить большие отчисления на социальные программы, и, как следствие, помочь разрядке напряженности в обществе, снять часть внутренних проблем государств-членов.

Как провозглашено в декларации стран АТЭС, эта организация является крупнейшей в своем роде во всем Азиатско-Тихоокеанском регионе, а также имеет наиболее разнообразный состав; АТЭС приняла решение о полной ликвидации торговых и инвестиционных барьеров к 2010 году среди развитых стран региона, и к 2020 - среди развивающихся; АТЭС - это организация, основанная на механизме многостороннего диалога и консультаций и принимающая решения на основе консенсуса, в отличие от двусторонней

¹ [Режим доступа]: .

² [Режим доступа]: .

основы соглашений, практикуемой, к примеру, в НАФТА¹. Тот факт, что в программных и официальных документах этой международной организации указывается на эти особенности, еще раз свидетельствует о значении этой международной организации для региона.

Большая разносторонность самой организации АТЭС не могла не сказаться на наличии внутри нее противоречий. Думается, что их не могло не быть - особенно учитывая, что в состав входит ряд государств, политические и экономические устремления которых разнятся очень сильно².

В частности США, являющиеся одной из ключевых стран АТЭС, стремятся к скорейшей либерализации торговли среди стран-участниц, настаивая на отказе от курса протекционизма и на главенстве законов рыночной конкуренции. В то же время ряд азиатских стран выступил против этого, опасаясь экономической экспансии США в их национальные экономики.

В частности, Малайзия и Япония протестуют против полной либерализации национальных экономик. Многие азиатские участники АТЭС настаивают на том, чтобы организация оставалась в большей степени консультативным органом, который сочетает техническое и технологическое сотрудничество с экономической эффективностью партнерства. Также азиатские страны выступают против включенности АТЭС в неэкономическую проблематику³.

Стоит особо отметить, что параллельно с АТЭС начала работать неправительственная организация стран АТЭС. Неправительственное участие на уровне экспертов отмечено в бизнес-саммитах в Осаке (1995) и Маниле (1996). Включенность ряда неправительственных организаций в переговорный процесс во многом помогает разрабатывать неэкономические аспекты сотрудничества 21-ой тихоокеанской страны - такие как соблюдение прав человека, трудового законодательства и ряда других. Заметим, что в данном

¹ [Режим доступа]: .

² [Режим доступа]: ..

³ [Режим доступа]: .

случае речь идет об уже в большей степени политическом сотрудничестве, которое пока рассматривается не на правительственном уровне. Сама же инициатива рассмотрения проблем прав человека и других неэкономических вопросов принадлежит США.

Говоря о безопасности в АТР в контексте российско-американских отношений, нельзя не отметить позиции обеих сторон по отношению к этой набирающей вес и относительно молодой международной организации. Гораздо более прочные позиции имеют США, которые изначально вступили в АТЭС и четко определили для себя рамки своего участия в этой организации. Для них АТЭС является прежде всего важнейшей экономической зоной, через которую идет торговый обмен. В 1997 году общий объем торговли США со странами АТЭС составил 955,9 миллиарда долларов, что составляет 2/3 от общего объема внешней торговли США. Экспорт в страны АТЭС с 1990 по 1997 год вырос на 70%, импорт же - на 69%. Госсекретарь США Уоррен Кристофер, уже в 1993 году заявил о «первенстве Азии» во внешней политике США. Президент США Б.Клинтон в 1993 году на встрече стран АТЭС в Сиэтле заявляет, что «АТР является регионом, в котором открытая экономическая конкуренция является источником рабочих мест и процветания, а не источником враждебности и нестабильности. АТР - это регион, в котором растущие политические свободы умножаются растущими личными свободами и правами человека. Мы стремимся к тому, чтобы АТР был единым, а не разделенным, чтобы проводить политику открытости, а не закрытости в сфере экономики»¹.

На встрече в Сиэтле обсуждалась и идея о создании в рамках АТЭС Азиатско-Тихоокеанского форума по вопросам безопасности. Он должен был иметь форму дискуссионно-консультативного института по проблемам безопасности. Тем не менее пока это предложение так и не реализовано в полной мере - причиной, по-видимому, служат особенности азиатского менталитета, а также провозглашенный «экономический» характер самого

¹ [Режим доступа]: .

объединения АТЭС. Вместе с тем, несмотря на то, что АТЭС является международной организацией экономического сотрудничества, она все больше уделяет внимание стратегическим проблемам. Ярким примером может служить заявление лидеров стран-участниц АТЭС после трагических событий 11 сентября 2001 г. (т.н. Шанхайские заявления), а также заявление 26 октября 2002 г. на встрече в Лос-Карлосе (Мексика) по проблемам международного терроризма¹.

Таким образом, можно говорить о том, что в начале XXI века США являются одним из самых активных участников АТЭС, стремятся использовать собственное участие в этой организации для лоббирования национальных экономических и отчасти политических интересов в Азиатско-тихоокеанском регионе.

Позиция восточноазиатских стран, в том числе и в сфере безопасности, определяется сложным комплексом противоречивых проблем, среди которых преобладает стремление занимать самостоятельную позицию и не попасть под преобладающее влияние ни одного из существующих и перспективных экономических, политических и военных гигантов². Говоря о позиции США в АТЭС, можно отметить ее как достаточно стабильную и значимую. Стоит сказать, что с позиций безопасности (как экономической, так и политической), ряд стран АТР склонен рассматривать США в регионе как своеобразный противовес Китаю и Японии в регионе. В качестве экономического противовеса США в Азии склонны видеть прежде всего Республику Корею и Японию.

Что касается России, то она в 90-е годы проявила достаточно большую неосмотрительность в своем внешнеполитическом курсе, заняв пассивную выжидательную позицию по отношению к процессам, протекающим в АТЭС. Из-за этого в адрес РФ со стороны отдельных азиатских дипломатов даже были высказаны критические комментарии по поводу ее участия в АТЭС. В частности, в гонконгском еженедельнике было сказано, что «надо еще

¹ [Режим доступа]: .

² [Режим доступа]: .

посмотреть, является ли Россия тихоокеанской державой»¹. Тем не менее российской стороной в 1993 году была высказана позиция о «необходимости создания переговорного механизма контроля за решением политических конфликтов в АТР» (Токио, 1993). При президенте В.Путине принята концепция российского участия в АТЭС. Анализируя этот документ, можно сделать вывод, что АТЭС для России в АТР имеет такое же значение, как ЕС в Европе³. Уровень российского участия в тихоокеанском экономическом блоке планируется довести до высокого уровня. В то же время, говоря о перспективах развития АТЭС как бурно развивающейся международной организации в АТР в XXI веке, а также о политике России в АТР, нельзя не отметить, что РФ необходимо более активно участвовать в работе АТЭС. При этом она могла бы стать вторым своеобразным «гарантом безопасности», каковым сегодня являются США. Думается, что оба государства должны выступать консолидированно.

Естественно, подобная политика для России должна сочетаться и дополняться большим экономическим участием, которое можно достигнуть прежде всего подъемом экономики Дальнего Востока России. Пока дальше многих декларативных заявлений в своем участии в АТЭС России пойти не удалось. Вместе с тем, в российской политической науке существуют и противоположные оценки возможностей сотрудничества со странами АТЭС, отстаивающие точку зрения о его бесперспектиности⁴.

Стоит отметить, что, несмотря на достаточно бурное первоначальное развитие АТЭС, эта организация сегодня испытывает ряд трудностей. Не стоит ожидать скорого превращения АТЭС в эффективную структуру региональной безопасности. Более того, даже ее работа как исключительно экономического объединения все равно в XXI веке не будет избавлена от ряда проблем и

[Режим доступа]: . ² Там же.

³: [Режим доступа]: ..

⁴ Арин О.А. Россия в стратегическом капкане. М., 1996. - С. 126.

неувязок. Однако не стоит сбрасывать со счетов тот факт, что в АТЭС входит 21 государство, представленное на уровне высших должностных лиц.

Политическая конъюнктура АТР такова, что экономические рычаги региона часто оказываются тесно взаимосвязанными с политическими противоречиями. А потому даже на фоне задекларированного еще в 1993 году создания форума по вопросам безопасности АТЭС включение этой организации в процессы разрешения проблем региональной безопасности не будет выглядеть неправомерным.

В любом случае экономическое процветание стран региона будет зависеть от региональной и субрегиональной стабильности. Решать эту проблему придется АТЭС самостоятельно — другой столь представительной организации (исключая АСЕАН и АРФ, которые все же имеют меньший охват) в регионе в начале этого века еще не существует.

На протяжении первой половины 90-х годов совокупность двусторонних оборонительных альянсов постепенно дополнялась элементами многостороннего диалога по ' вопросам безопасности, формального и неформального, включая меры транспарентности и военного доверия, обеспечение режима ядерного нераспространения, миротворческие операции ООН, и т.д. Этот процесс заложил основы формирования в АТР системы режимов международной безопасности¹. Создание режимов безопасности видится в форме достаточно длительного процесса, в ходе которого военные союзы будут дополняться многосторонним диалогом по наиболее важным для региона международным проблемам.

Страны Юго-Восточной Азии и Южной части Тихого океана к началу XXI века успели накопить определенный опыт двустороннего сотрудничества. Помимо достаточно регулярных переговоров между странами субрегиона, подписан ряд международных соглашений, имеющих как оборонный характер, так и общую внешнеполитическую направленность.

¹ Петровский В.Е. Указ. соч. С. 47.

Между Австралией, Новой Зеландией, Великобританией, Малайзией и Сингапуром подписано пятистороннее соглашение о совместной обороне (FPDA - Five Power Defence Arrangement). В соответствии с ним предусмотрено размещение на территории Малайзии и Сингапура военного контингента Новой Зеландии и Австралии. Наверное можно говорить о том, что данный международный договор юридически закрепляет соглашение между странами ЮВА и ЮТО. Налицо обеспечение более крупными государствами внешней безопасности двух малых стран, кстати, очень мощных экономически, особенно если говорить о Сингапуре. Можно также говорить о том, что это соглашение обеспечивает и активное экономическое сотрудничество двух стран, которые объединены договором о военной помощи, а также включает в качестве гаранта безопасности европейское государство - Великобританию, имеющую историческое тяготение к странам ЮВА и ЮТО.

Между Австралией и Папуа — Новая Гвинея в 1976 г. заключено соглашение о статусе вооруженных сил, в соответствии с которым осуществляется военная помощь Папуа. Это пример двустороннего сотрудничества - когда заключается договор между двумя государствами, который в перспективе может получить развитие в рамках субрегиональной международной организации. Также данный факт можно расценивать и как попытку интеграции в пределах субрегиона.

В 1971 году страны АСЕАН провозгласили Зону мира, свободы и нейтралитета (ЗОМСИН), а в 1984 году принято решение о создании зоны, свободной от ядерного оружия (ЗЮВАСЯО). В 1986 году подписан договор Раротонга о создании безъядерной зоны в южной части Тихого океана. К его протоколам присоединились СССР, КНР, США и Япония. Однако было бы неправильным трактовать этот шаг только как дань существованию многосторонней структуры в условиях биполярной системы международных отношений. Напротив, можно констатировать, что даже в условиях биполярности участники этих договоров уже видели необходимость их

подписания, а с распадом биполярной системы МО мир вообще, и АТР в частности, стали гораздо менее предсказуемыми и спокойными.

Стоит особо отметить роль так называемых неправительственных форм сотрудничества по вопросам безопасности в АТР. В ЮВА, в частности, уже в 90-е годы проводились круглые столы Малазийского института стратегических и международных исследований (ISIS), а также диалоги по этому же формату со странами АСЕАН с участием центров стратегических исследований АСЕАН. В Индонезии проводятся дискуссии с участием международных экспертов по проблемам в Южно-Китайском море. Есть еще одна форма неформального диалога - переговоры и дискуссии с участием ученых и экспертов АТР, преимущественно в ЮВА. Эти формы сотрудничества, несмотря на то, что не имеют прямого результата в виде заключенного международного договора, позволяют выработать точку зрения той или иной стороны, либо пути выхода из критических ситуаций.

Субрегион СВА является одним из самых проблемных субрегионов АТР. Здесь существует целый ряд двусторонних противоречий (КНДР ~ РК, КНР — Тайвань), у ряда стран накоплены достаточно крупные арсеналы вооружений, а кроме того налицо очень большое различие в уровнях экономической состоятельности государств - членов субрегиона. Это также серьезный дестабилизирующий фактор отношений в субрегионе. Факт включенности в проблемы СВА крупнейших государств - СССР (России), США и КНР, и то, что даже при этом многие проблемы остаются нерешенными, свидетельствует о серьезности противоречий, которые таит в себе СВА, и их потенциальной опасности для всего региона и мира.

В СВА создан форум по вопросам безопасности в Северо-Восточной Азии (NEADF), есть также Сеульский международный форум, который занимается более узкой спецификой - проблемой Корейского полуострова, действует Тихоокеанский форум США, институт международных проблем Японии.

Институт мировых проблем при Калифорнийском университете проводит встречи по вопросам безопасности и сотрудничества в рамках совета сотрудничества в Северо-Восточной Азии (NACC), с участием экспертов и правительственных чиновников¹.

ООН, которая в XX веке традиционно играла основополагающую роль в большинстве процессов урегулирования, к началу XXI века как механизм коллективной безопасности начала сдавать свои позиции. В 1989 году был создан Региональный центр по вопросам мира и разооружения в АТР (Катманду). Некоторые исследователи склонны считать, что эта организация зарекомендовала себя с положительной стороны во время так называемого «процесса Катманду», когда между правительствами стран АТР, общественными организациями и экспертами по вопросам безопасности и разооружения был налажен постоянный обмен информацией. На седьмом региональном совещании, посвященном проблемам разооружения в АТР, которое проходило в 1995 году, обсуждался ряд вопросов, имеющих отношение к проблемам безопасности в АТР: открытость и гарантии безопасности в АТР, региональные подходы к разооружению, усилия по обеспечению безопасности судоходства в бассейне Тихого океана, осуществление мер укрепления доверия, проблемы регионального разооружения.

В целом можно констатировать, что в начале XXI века в АТР существуют серьезные предпосылки для создания многосторонних структур безопасности. Это, прежде всего, такие факторы, как образование вакуума силы в регионе после распада биполярной системы международных отнощений, распространения обычных вооружений, а также ОМУ в регионе и на сопредельных территориях, наличие в АТР и субрегионах ряда территориальных противоречий, грозящих перерасти в приграничные или военные конфликты, а также довольно широкий спектр экономических проблем, которые могут быть решены только коллективным путем.

Цитируется по: Петровский В.Е, Указ. соч. С. 46.

Вместе с тем эти факторы не повлекли создания в Азиатско-Тихоокеанском регионе серьезных структур коллективной безопасности, в большей степени получили развитие международные организации, действующие в рамках теории режимов безопасности на основе сотрудничества.

Тенденция к перетеканию экономического профиля международных объединений (АСЕАН — АРФ) в рамки стратегического сотрудничества, а также наличие ряда неправительственных организаций, работающих в консультационном ключе в области проблем безопасности, показывают дефицит серьезных международных механизмов безопасности в регионе. Также это можно считать подтверждением теории пространственной структуры безопасности в АТР с преобладающим пространственным, а не линейным типом связей¹.

Думается, наиболее перспективным было бы развитие структур безопасности в формате уже сформировавшихся двух направлений: заключения двух- и многосторонних межгосударственных соглашений и создания международных организаций и форумов по вопросам безопасности, с развитием уже существующих структур. При этом ключевую роль и гарантами этих процессов должны выступать ведущие в стратегическом и экономическом плане государства региона, прежде всего Россия, США, КНР и Япония.

¹ Богатуров А.Д. Великие державы на Тихом океане. М.. 1997. - С.62.

Теоретические основы систем безопасности в АТР

Азиатско-Тихоокеанский регион - один из крупнейших регионов мира, географическая общность государств четырех континентов. Для того чтобы провести подробный анализ проблем безопасности в регионе, необходимо дать определение самому термину «Азиатско-Тихоокеанский регион». В работах исследователей можно выделить несколько вариантов определения географических границ АТР, необходимо констатировать, что до сих пор нет общепризнанного термина.

Согласно первому из определений АТР — это гигантский район, ограничиваемый западным побережьем обеих Америк, восточным побережьем Азии и зоной Австралии. При такой интерпретации в АТР включают и страны Южной Азии. Второй вариант предполагает включение в АТР стран Тихоокеанской Азии, США, Канады и зоны Австралии и Новой Зеландии. Государства Южной Азии в этом случае также попадают в перечень стран АТР, но из него исключаются латиноамериканские государства. Третий вариант предполагает пространство от Берингова пролива до Бирмы, из которого выпадают субрегионы ЮТО и ЮТС. Четвертое толкование включает в себя Восточную Азию, которая состоит из северо-восточной (Дальний Восток) и юго-восточной частей.

Американские политологи определяют границы АТР максимально широко: в него включают пространства от северо-восточного побережья

Америки и Аляски до границ Кашмира в Индии вплоть до Персидского залива1. Вместе с тем российские исследователи склонны определять границы АТР географическими рамками побережья Тихого океана, и их определения иногда тяготеют даже к еще большему сужению рамок региона и выделения термина «Восточная Азия» для большего смыслового и содержательного наполнения понятия2.

В АТР выделяют ряд субрегионов: Северо-Восточной Азии (СВА), Юго-Восточной Азии (ЮВА), Центральной Азии, Южной Азии, Южной части Тихого океана (ЮТО). При этом в АТР выделяют субрегионы азиатские (где нет государств с преобладающим европейским населением, напрмер ЮВА), а также смешанные (СВА)3. Также можно выделить термин «Дальневосточный регион», в который включают восток России и КНР, Японию, Республику Корея, КНДР, Тайвань, а также Монголию и Филиппины4.

Стоит особо отметить, что специфика Азиатско-Тихоокеанского региона и сложившихся в нем межгосударственных отношений, устоявшиеся военно-стратегические и экономические связи между государствами не могут не учитываться при определении перечня государств, входящих в АТР, а также в конкретные субрегионы. Так, в субрегион Северо-Восточной Азии (СВА) традиционно включаются КНР, обе Кореи, Россия, США, Япония, а также МНР и Макао. Соединенные Штаты, не принадлежа к региону географически, настолько вовлечены в его дела в экономическом и военно-политическом отношении, что не считать их ключевым игроком здесь просто нельзя5.

Стоит отметить существование в политической науке термина «международный политический регион», под которым понимается относительно самостоятельная подсистема межгосударственных отношений, объединенных специфической общностью присущих именно данному региону политических проблем и соответствующих им отношений1.

Наиболее адекватной автору представляется трактовка АТР как региона, включающего государства, находящиеся на побережье Тихого океана, с учетом сложившихся в нем (а в ряде случаев и с географическим выходом за его пределы) военно-политических и экономических связей, а также значительности влияния на регион ряда государств, территориально в него не входящих, но тяготеющих к нему в силу геостратегических причин. Ярким примером можно считать Индию и Пакистан — оба государства географически находятся в Южной Азии, однако их влияние на АТР и протекающие в нем процессы можно признать значительным.

Автору видится необходимым также дать определение понятиям «безопасность» и «стабильность» как ключевых в проводимом политологическом анализе. Выделяют четыре основных подхода к проблеме определения термина «безопасность». Это национальная безопасность (защита интересов государства), международная безопасность (взаимосвязь безопасности конкретного государства с безопасностью других государств, коллективное использование вооруженной силы, международные институты и режимы), региональная безопасность (более эффективные системы безопасности в пределах конкретного региона), глобальная безопасность (помимо военной безопасности, включает в себя защиту гражданских прав, окружающей среды, экономического развития)2.

Однако, признавая наличие данных подходов, не следует противопоставлять их, поскольку безопасность в современном мире неделима. Ни одна страна мира не может позволить себе защиту интересов национальной безопасности, опираясь исключительно на собственные ресурсы. Это один из наиболее весомых аргументов в пользу модели безопасности на основе сотрудничества.

Можно выделить такие ключевые термины теории международных отношений, созвучных понятию «безопасность», как «статус кво» и «равновесие силы». В этих терминах в политической науке принято заключать смысл равенства сил международных акторов, то есть в определенной степени это понятие тождественно определению стабильности. Российский исследователь А.Д.Богатуров выделяет определенную противоречивость устоявшегося понятия «равновесие силы» («balance of power») на фоне существования синонимичного термина «balance of forces», то есть речь идет в определенной степени о противопоставлении понятий «баланс сил» и «равновесие силы»1. По мнению этого эксперта, более корректно употребление второго термина, так как он не содержит ассоциаций о неких суммарных соотношениях2.

Отечественный политолог О.Арин выделяет национальную (средства, формы и способы обеспечения национальных интересов внутри страны и в системе международных отношений) и международную безопасность (состояние международных отношений, при котором обеспечиваются интересы всех субъектов мировой политики). Одним словом, национальная безопасность трактуется как политика, а международная безопасность — как состояние3. По мнению автора, ключевым является первый термин, в качестве составляющих которого можно выделить территориальную целостность, политическую независимость или суверенитет, потребность в экономическом развитии, национально-культурная самобытность4.

Международные организации и форумы в области безопасности в АТР

Многообразие Азиатско-Тихоокеанского региона, различия политических и экономических систем входящих в него государств, сказались на специфике формирования структур безопасности в регионе. Можно говорить о том, что с середины XX в. в АТР отношения между рядом ведущих государств строятся на основе двусторонних антагоничных связок (КНДР - Республика Корея, Китай - Тайвань), и в условиях биполярной системы международных отношений эти отношения получили дополнительную поляризацию.

Стоит отметить еще одну характерную особенность процесса институализации многосторонних структур безопасности в АТР - в большинстве случаев их создание увязывается с необходимостью совместного решения экономических проблем, достижения экономической интеграции в регионе или субрегионе.

Шаги, направленные на создание многополярной структуры безопасности в АТР, наметились еще даже до распада биполярной системы МО. В частности, в августе 1987 г. министр иностранных дел Австралии Хэйден выступил с предложением о созыве совещания по безопасности и сотрудничеству в Азии (СБСА) по образу СБСЕ. Этот многосторонний форум был призван дополнить двусторонние отношения США со своими азиатскими союзниками в сфере безопасности. Предложение не встретило позитивного отклика, поскольку в нем не уточнялись круг потенциальных участников и конкретные сферы возможного сотрудничества.

С аналогичными инициативами еще в начале 90-х годов выступали также высшие должностные лица Австралии. Руководство Канады предложило создать организацию «Северо-тихоокеанского диалога по вопросам безопасности на основе сотрудничества», для обсуждения вопросов безопасности и стабильности в АТР, особенно таких проблемных, как гонка вооружений, международный терроризм, региональные конфликты. В состав участников планировалось включить СССР, США, КНДР, РК, Японию, КНР и Канаду. Этот шаг, один из первых, по сути уже обозначил тенденцию — при переговорном процессе даже в области какого-либо субрегиона (в данном случае речь шла об СВА) в него планировалось включать не только непосредственно участвующие в конфликте стороны, но и ведущие страны региона. Этот простой по сути постулат к сожалению до сих пор на практике так и не реализован, во всяком случае в СВА.

В 90-е годы в области международного сотрудничества в АТР наметилась тенденция - страны региона гораздо более охотно шли на экономическое сотрудничество, нежели на совместное решение неких стратегических задач. Именно поэтому самые известные региональные структуры безопасности АТР — АТЭС и АСЕАН - своей первоначальной задачей ставили экономическое сотрудничество, направленное на торговую и технологическую интеграцию в пределах АТР.

Вместе с тем уже в конце 80-х начале 90-х годов выявился и ряд негативных тенденций, которые мешали и во многом до сих пор продолжают мешать созданию системы коллективной безопасности в АТР. Это, прежде всего, различие в интересах стран региона, как экономических, так и политических. Отдельные исследователи даже попытались выделить ряд факторов, являющихся помехой в подобной работе. В частности, исследовалась проблема различия экономических интересов и культур стран СВА и АСЕАН, что вызывает противоречия в отношениях между ними. Это:

1. Преобладание конфуцианской этики в политике стран СВА. По этой причине вырабатывается своеобразный стереотип поведения, в соответствии с которым ради общих интересов можно пожертвовать индивидуальными. Это, с одной стороны, дает определенные преференции для создания коллективных союзов. Однако с другой стороны только укрепляет уже сложившиеся отношения - например в СВА.

2. Для стран СВА более актуально восприятие внешних угроз в рамках АТР (внешняя экспансия для КНДР, «буржуазная либерализация» — для КНР, и т.д.), а потому создание субрегиональной организации по безопасности не является приоритетной задачей. В то же время можно сделать и другой вывод — в тех случаях, когда угроза воспринимается в пределах субрегиона, к примеру в СВА в форме конфликта РК и КНДР, обе страны предпочитают пытаться решить конфликт самостоятельно, не вовлекая в мирный процесс страны-соседи1.

Вероятно, можно говорить о своеобразной политике «наименьших потерь», проводимой многими странами АТР в тех случаях, когда вопрос касается проблемы построения многосторонних структур безопасности. Подобные переговоры государства региона (особенно не относящиеся к разряду сверхдержав и легальных обладателей ЯО) стремятся перевести на экономические рельсы, либо стараются занять пассивную выжидательную позицию, чтобы с инициативой выступила другая сторона. В ряде других случаев мирные инициативы крупных держав наталкиваются на настороженное отношение более мелких государств, которые боятся, что их политические и экономические права могут оказаться ущемленными.

На рубеже XX и XXI веков в АТР сложилась ситуация, когда в регионе отсутствуют один или два доминирующих центра силы. Соответственно сформировалась тенденция к построению структур безопасности в регионе на многополярной основе. Исследователи склонны выделять целый ряд ключевых факторов, которые потенциально способствуют этому процессу.

Вопросы обеспечения безопасности в АТР с точки зрения США и Российской Федерации

Проблемы безопасности в АТР, деэскалации региональных и субрегиональных конфликтов получили освещение в официальных документах и взглядах исследователей из США и России.

Американская сторона упорно отстаивает необходимость создания в АТР (и в мире в целом) режима фактически односторонней безопасности. После распада биполярной системы международных отношений США считают себя единственной оставшейся сверхдержавой и делают упор на то, что их государство должно стать своеобразной «осью» в построении нового миропорядка. Проявлением однополярности можно считать усиление в 90-е годы XX века военных действий США по всему миру под предлогами обеспечения международной безопасности и установления демократических режимов.

Первое, что обсуждается повсюду в мире, включая Соединенные Штаты, - свержение прежних и водворение желательных для США правительств на Гаити и в Панаме, решение боснийской проблемы, посредничество в арабо-израильском и североирландском споре, контроль над Персидским заливом, лидерство в мировой финансовой политике, главенство в самом большом военном союзе - НАТО, ведущая роль в производстве и экспорте вооружений, в разветвленной системе спутникового и прочего слежения за миром, выделение враждебных государств с их последующим преследованием вплоть до постоянного силового наказания (Ирак).

Также речь идет об экономическом эмбарго (Куба), открытом давлении на страны, с американской точки зрения представляющие опасность для национальной или региональной безопасности (Иран, Северная Корея, Ливия), огромной программе экономической помощи и приема специалистов, господстве в мировой науке, воспитании мировой элиты в американских университетах, влиянии Голливуда и в целом американского образа жизни в сфере культуры1.

При этом стоит отметить, что свои претензии на статус сверхдержавы США выразили в программных государственных документах, в частности — в стратегии Национальной безопасности для XXI века: «Наш стратегический подход признает, что для обеспечения безопасности дома мы должны быть лидером во внешнем мире...»2. Также это явно прослеживается в документах Госдепартамента США3. Как отмечается в документе «Приоритеты США в международной политике», основными целями в мире для США являются сохранение мира, международной стабильности, продление договоров, касающихся проблем СНВ и ОМУ, расширение международных рынков и содействие американскому бизнесу, противодействие международному терроризму, распространению преступности и торговли наркотиками, осуществление гуманитарной помощи жертвам кризисов и бедствий4.

В начале 90-х годов идея «реконструкции» мира на основе американской модели, в том числе «принуждения» к демократии и миру, не принимались безоговорочно всей американской политической элитой. Постепенно, под влиянием «уникальной безальтернативной мировой позиции», о которой писал З.Бжезинский в своих статьях и монографии «Великая шахматная доска»5, часть либералов приняла «глобальную» миссию США как неизбежность, «предначертанную» историческим развитием Америки, а значительное число ученых из ведущих университетов и научно-исследовательских центров начали вполне искренне и рьяно доказывать безальтернативность и необходимость американского лидерства и разрабатывать его концепции.

Силами Ч.Купчана, Ф.Ларраби, Д.Эбшайра, У.Уолфорта, Дж.Голдгайера и других была создана концепция трансатлантической системы безопасности, обоснована необходимость и правильность расширения НАТО, заявлено об окончании переходного периода мирового развития после эпохи биполярности и об установлении стабильной однополярной системы.1

Формирование нового миропорядка и структур безопасности американцы предлагают строить исключительно на примере или в тесной привязке к США. При этом, отталкиваясь от теории глобализации, США вырабатывают и своеобразную «шкалу приоритетов» Америки по отношению ко всему остальному миру, причем американское влияние должно доминировать в большинстве сфер взаимодействия государств в XXI веке - не только в политике и военно-политических союзах, но и в культуре, экономике. При этом, говоря об экономической безопасности, американские исследователи склонны видеть США единственный противовес — Европейский Союз: «Реконфигурация союза демократий происходит вокруг твердого ядра - США и ЕС. Это ядро будет расширяться посредством увеличения членства в НАТО и роста численности Европейского Союза, присоединения России к «семерке», включения в организацию экономического сотрудничества и развития Мексики, Польши и Южной Кореи. Другие регионы, прежде чем присоединиться, вынуждены будут пройти определенный путь. Партнерство США-ЕС будет главным основанием мирового порядка, национальные власти не смогут собственными силами справиться с проблемами, порожденными растущей взаимозависимостью».

С целью обеспечения собственного лидерства во внешнем мире США сохранили и укрепили сеть военно-политических союзов, в частности свое стратегическое сотрудничество с Японией. Новые функции появились и у союзов США с Японией и с Республикой Корея. Это касается не только противостояния с КНДР, но и латентного сдерживания Китая. В то же время начали устанавливаться регулярные связи между НАТО и американскими союзниками на Дальнем Востоке1.

Исчезновение общего врага - СССР - поставило под вопрос цели и формы деятельности НАТО, однако президенту Б.Клинтону удалось преодолеть кризис, обеспечив модернизацию механизма военной и внешней политики, не допустив выхода из-под американского контроля поведения на международной арене наиболее развитых индустриальных держав. Наиболее важный военно-политический альянс — НАТО — по инициативе США добавил к функции коллективной обороны новые задачи. По существу, Североатлантический союз присвоил себе функции коллективной безопасности в Европе, оттеснив ОБСЕ на задний план. Вместе с тем, принятая на вашингтонском саммите в апреле 1999 года новая стратегическая концепция НАТО ставит во главу угла обеспечение «общих интересов» западных государств, в том числе «проецирование силы» в глобальных масштабах.

Похожие диссертации на Российско-американские отношения и проблемы безопасности в Азиатско-Тихоокеанском регионе на рубеже веков (90-е годы XX - начало XXI века)

Особенности и основные тенденции эволюции правого радикализма в США в 90-е годы XX-начале XXI вв. Кулакова Василиса Константиновна

Социальная политика во Франции в последней четверти XX - начале XXI векаФедоров Сергей Матвеевич

Трансформация политического режима в России в конце XX-начале XXI века Яковлев Василий Васильевич

Политическая реклама в России конца XX-начала XXI века: структура и проблемы эффективности Шабарова Елена Борисовна

Военно-дипломатическая деятельность Российской Федерации по обеспечению безопасности Центрально-Азиатского региона : в конце XX - начале XXI векаРекута Александр Леонидович

Роль женщины в социально-политической трансформации Тайваня : конец XX - начало XXI вв.Степанова, Елена Николаевна

Реформа Вооруженных Сил и ее влияние на обеспечение военной безопасности России в конце XX - начале XXI вековТолстобров Анатолий Геннадьевич

Взаимоотношения между Центром и регионами России в конце XX - начале XXI векаХамидулин Владислав Саидович

Политическая социализация молодежи в условиях трансформации России : конец XX - начало XXI векаСвертков Игорь Александрович

Левый экстремизм как политический феномен второй половины XX - начала XXI веков: эволюция стратегии и тактикиМорозов, Илья Леонидович