Содержание к диссертации
Введение
Глава 1 Идентичность и политические стратегии транзитивного общества
1.1. Идентичность и политические отношения в транзитивном обществе с. 14
1.2. Стратегии власти и кризис идентичности... с. 39
1.3. Этническая идентичность как составляющая политического сознания с. 57
Глава 2 Новые стратегии власти в информационном обществе
2.1. Информационное управление и политическое сознание с. 75
2.2. Этнополитические процессы в информационном обществе с. 96
Глава 3 Идентичность в менеджменте политических конфликтов транзитивного общества.
3.1. Культурный плюрализм и кризис идентичности с. 118
3.2. Менеджмент этнополитических конфликтов транзитивного общества...
Заключение... с. 15 9
Список использованных источников и литературы с. 162
- Идентичность и политические отношения в транзитивном обществе
- Информационное управление и политическое сознание
- Культурный плюрализм и кризис идентичности
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Менеджмент политического сознания является одним из важнейших прикладных направлений политической науки. В настоящее время система политических отношений, а именно отношений власти и политического управления претерпевает значительные изменения в связи с транзитивностью характера развития современного общества, геополитической реконструкцией и информационной революцией. Глобализационные процессы вызвали, наряду с тенденцией к геомасштабной инклюзивной конвергенции всплеск этнического самосознания, что привело к росту межэтнического напряжения, требующего особого внимания при принятии политических решений сегодня.
В условиях актуализации роли информационных технологий основным средством воздействия политического менеджмента становится информация, что определяет специфику политических процессов транзитивности текущего развития общества. Изучение феномена политических отношений транзитивного мира в условиях главенства информационных технологий позволит найти рентабельный подход в построении идеологической основы управления политическим сознанием транзитивного общества современности и постсовременности.
Особое место в системе политического менеджмента настоящего времени занимает этнополитическая конфликтология. Управление этнополитическими конфликтами является приоритетной задачей сегодняшнего дня в обеспечении политической стабильности и социального благополучия государства. Исследование идентичности, как новой динамической категории, определяющей элементарное состояние общества, формирующей характер и глубину политического взаимодействия в процессах метаболизма коллективного политического сознания имеет важное значение в выборе инструментов профилактики этнополитических конфликтов. Ассимиляция категории идентичности политической наукой
позволит создать политическую модель современного транзитивного общества. Изучение формообразований идентичности во взаимодействии и анализ их влияния через становление политического сознания на политические ценностные ориентиры позволит обнаружить имеющиеся связи между элементарным и коллективным уровнем политической культуры и сконструировать инструменты политического менеджмента, адекватные вызовам современности.
Наиболее востребован поиск функциональной модели
этнополитического управления в современной России, столкнувшейся с кризисом идентичности на фоне резкого изменения курса коллективного политического сознания, что требует идеологического оформления и таит опасность привития синтетических или чужеродных идеологических компонентов. Россия находится в стадии бифуркационного разлома развития и современный выбор позиционирования в международных отношениях и во внутренней политике определит благосостояние, направленность и темпы развития социально-экономических показателей, а также значимость государства на мировой арене в долгосрочном периоде.
Понятие идентичности позволяет моделировать политические процессы с высокой степенью репрезентативной устойчивости эвристической экстраполяции и приобретает все большую значимость в понимании и теоретизации политических отношений и их рефлексии для выработки методов демпфирования политических конфликтов и разработки программ политической консолидации.
Концепция идентичности предоставляет мощный набор средств описания онтогенеза кризисных образований политического сознания. Согласно О. Павловой с 1975 по 2000 годы было проведено более трехсот научных исследований в области теории идентичности1. Популярность данного термина обусловлена, по мнению В. Малахова, тем, что
См. Павлова О.Н. Идентичность: история формирования взглядов и ее структурные особенности М., 2001
традиционные термины «самосознание и самоопределение» потеряли свой кредит доверия, и все, связанное с первичностью рефлексивной субъективности, приобрело после работ постструктуралистов в политической науке репутацию несостоятельности .
Степень научной разработанности проблемы. Учитывая полисемантическую природу контекста применения и новизну научно-исследовательских подходов к категории идентичность, ее системная категориальная диагностика предопределяет общегуманитарный уровень дискурса. Комплекс научно-исследовательских работ, затрагивающих проблемный веер диссертации можно стратифицировать по категориальной специализации, агрегировав их, во первых, вокруг исследования феномена идентичности и ее формообразований, во вторых, области междисциплинарной транспортировки и внедрения этого термина в сферу социального и политического, в третьих, спектра исследования взаимодействия идентичности и других категорий проявления кратологических отношений, в четвертых, изучения процессов идентификации в транзитивном обществе и самой транзитивности, в пятых, выявления влияния информационной революции и новых информационных технологий на политические технологии и методы политического регулирования посредством воздействия на идентичность, а также применения информационной агрессии и противостояния ей и, в шестых, поиска приемов профилактики политических конфликтов.
Первооткрывателями концепции идентичности в сфере социального структуры сознания были адепты психологии и антропологии 3. Фрейд, К.Г. Юнг, Э. Эриксон, У.Джеймс . В своих работах эти авторы реализовали потребность обозначения агента процессов модернизации отношений индивидуального и социального в либеральном обществе, обозначенных позже как индивидуализация, автономизация, персонификация и
2 Малахов B.C. Неудобства с идентичностью// Вопросы философии. - 1998. - №2. - С. 48.
интерпелляция. Им принадлежит заслуга по актуализации и проблематизации, а отчасти осмыслению и предварительному закреплению в виде категории идентичности модели позиционирования человека в обществе кризиса гуманизма и потери субъектности.
Исследователи смежных и субституциональных категорий описания психосоциального тождества индивида, таких как аутентичность, я-концепция, самоосознание, самоопределение, в частности, Э. Гартман, Б. Поршнев4 определили асимметричность идентичности как ее отличительное качество и обнаружили связь потери подлинности, как характеристики транзитивного общества и появления идентичности в качестве попытки описания новых властных стратегий поиска аутентичности. Основатели теории гуманитарной идентичности Л. Шнейдер, Д. Тернер5 рассматривают её как уровень самокатегоризации. Так же как представители интеракционистской школы Д. Мид, И. Гофман, X. Абельс6 приверженцы школы социальных представлений С. Московичи, М. Заваллони7 рассматривают гуманитарную идентичность как один из уровней Я-отнесенности, самокатегоризации, «Я-концепции».
Разграничением двойственности понятия идентичности поздние авторы
признательны В. Хесле и П. Рикеру , которые изолировали от понятия идентичности как сходства в неизменности процессуальную категорию поиска самости, себя самого - идентичности, как тождественности самому себе в противоположность «иному», поиска аутентичности в противопоставлении. Внешнее по отношению к человеку присутствие
3 См. 3. Фрейд "Психология масс и анализ Я" М., 1982; Erikson Е. Psychosocial Identity// А
Way of Lookingat Things Selected Papers/Edited by S. Schlein. N.Y.,1995;.
4 См. Поршнев Б.Ф. Социальная психология и история. М.,1979; Мозжилин СИ.
Обретение я и возникновение ранних форм социальности., Саратов, 2002
5 См. Шнейдер Л. Б. Профессиональная идентичность: структура, генезис и условия
cTaHOBneHHH// . .htm: Дж. Тернер Социальное
влияние. С-П., 2003
6 См. Mind D.G. Self and Society. Chicago, 1934; Х.Абельс «Интеракция, идентификация,
презентация», СПБ, 1999
7 См. С. Московичи Век толп. М., 1996
идентичности отправляет к учению о метемпсихозе Платона, которое при перекодировке современностью определяет сущность политического как связь идентичного и иного в условиях самоподчинения9, что декламирует интериоризацию власти и контроля, и репродуцировано в работах М. Фуко и Ж. Делеза10.
Фундаментальным отечественным исследованием истории теоретизации явления и понятия идентичности на настоящий период признается работа М. Заковоротной «Идентичность человека. Социально-философские аспекты»11. В работе становление категории идентичность представлено стремлением «соотнесения внутреннего и внешнего мира в воспроизводящейся ситуацией усложнения, множащегося разнообразия, реализуемого развитием и распространением систем информации, знания и информационных технологий»12, что ангажирует новый этап изучения идентичности во взаимосвязи с информационной сферой.
Свое развитие идеи смены стратегий самоопределения получили в работах О. Павловой, Т. Воропай, Н. Антоновой, С.Гурина, В. Гасилина13, в которых идентичность предстает как «отражение окружающего мира, подражание внешним объектам» и является «способом адаптации, приспособления к реальности», что определяет идентичность как моделирование - «человек моделирует себя и реальность в упрощенном виде, представляет ее в некотором приемлемом варианте, чтобы суметь справиться
См. В. Хёсле. Кризис индивидуальной и коллективной идентичности. Вопросы философии.- 1994.- №10.- С. 112-123; Рикер П. Повествовательная идентичность. М., 2003 Платон. Собрание сочинений в 4 т. Т.№. - М.,1994., С.612.
10 Делёз Ж. Фуко. -М. 1998. - С. 131,135.
11 См. М. В. Заковоротная Идентичность человека. Социально-философские аспекты.
Ростов - на - Дону, 1999
12 Там же, С. 113
13 См. Павлова О.Н. Идентичность: история формирования взглядов и ее структурные
особенности // : Воропай Т.С. В поисках себя:
Идентичность и дискурс. Харьков, 1999; Антонова Н.В. Проблема личностной
идентичности в интерпретации современного психоанализа, интеракционизма и
когнитивной психологии // all/issues/1996/961/961131 .htm:
Гасилин В.Н. Становление человека и проблемы идентификации//Человек. Культура.
История. Сб. статей. Саратов, 1993.
с жизненной ситуацией» . На этом этапе зарождаются теории замещения виртуальностью при реализации сценических программ идентичности, замороженной на стадии внешнего уподобления с реальным или идеальным -«основными категориями для осмысления идентичности становятся категории визуальные: изображение, представление, имидж, видимость, иллюзия. Для идентичности в таком понимании характерны мимикрия, имитация и симуляция. Главное - казаться, а не быть»15.
Ассимиляция политической наукой понятия «идентичность» связано с такими авторами, как А. Турен, Э. Трикет, Д. Бирман, Р. Уотте, Р. Хэслеп, Г. Люббе, Д. Веллеман, П. Козловски, Э. Гидденс, Л. Шнейдер, В. Дедяев16. Их разработки стали основой легитимации идентичности как динамического явления социализации человека переходного общества, позволив более полно оценить гуманитарные перемены, связанные с транзитивностью. В процессе теоретизации и освоения категории идентичности в работах вышеназванных авторов проявляются границы ее применения в контекстах поглощения индивидуального социальным.
Политизация и введение в политологические языковые практики обозначенного понятия, в связи с обнаружением органической зависимости идентичности и отношений власти связано с работами А. Дугина, В. Тишкова, А. Эпстайна, И. Нойманна, М. Фуко, Ж. Делеза17. Влияние актуализации этнической идентичности на кратологические сценарии
СП. Гурин Антропологический аспект проблемы идентичности. //Вестник СГСЭУ. Саратов, 2003. № 5. С. 119.
15 Там же, С. 120
16 См. Эд Трикет, Дина Бирман, Родерик Уотте "Человеческое разнообразие", 1994;
Ледяев В.Г. Власть, интерес и социальное действие. //Социологический журнал, 1998, №
12; Velleman D.J. Identification and identity .
7 См. А. Дугин. Философия политики. M., 2004; Тишков В. Идентичность и культурные границы//Идентичность и конфликт в постсоветских государствах: Сб. статей/Под ред. М.Б.Оллкот, В.Тишкова, А.Малашенко. М.,1997 ; Epstein A.L. Ethnos and Identity: Three Studies in Ethnicity. London, 1978; Neumann LB. Russia as Central Europe's Constituting Other.// East European Politics and Societies. 1993. Vol. 7. N 2; Фуко M. История сексуальности - III: Забота о себе. -Киев, М. 1998; Делёз Ж. Фуко. - М., 1998
1 й
современности отражено в работах М. Ильина, В. Юрьева , будучи инициировано В. Мшвениерадзе и закреплено апологетом кратологии, как науки В. Халиповым19.
Исследования этнической идентичности в политическом измерении связаны с именами К. Болдига, Э. Смита, Ю. Хабермаса, Ф. Барта20. Среди отечественных исследований одни из немногих исследований этнической идентичности принадлежат в частности В. Сухачеву, А. Здравомыслову, Н. Шматко и Ю. Качанову21.
Большинство политических исследований, обозначенной в диссертации проблемы, сосредоточено на изучении ее специализированных аспектов. За рамками таких исследований остается системное сведение в единое целое проблематики кризисных процессов транзитивности на фоне информатизации и виртуализации общества и изменяющейся структуры властных отношений.
Объектом исследования является политическое сознание транзитивного общества.
Предмет исследования - идентичность как фактор формирования политического сознания и область воздействия при управлении им.
Целью диссертационной работы является изучение кризиса идентичности, сопровождающего современный транзитивный этап развития
См. Ильин М.В. Возможность государства. //"Век XX и мир", 1994, № 9-Ю; Юрьев А.И. Психология власти. СПб., 1995.
19 См. Власть. Очерки современной политической философии Запада / Под ред. В. В.
Мшвениерадзе. М, 1989.; Халипов В.Ф. Введение в науку о власти. М, 1996; Халипов
В.Ф. Власть: Кратологический словарь. М., 1997.
20 См. Boulding К. Е. National Images and International systems in Journal of Conflict
Resolution. Vol. 3. No 2.1959, pp. 120-131; 7 Smith A. The Ethnic Origin of Nations. Oxford,
1986. p. 86.;8 Хабермас Ю. Будущее Европы как политической общности
; Ethnic groups and
boundaries. The social Organization of culture differences. L.: Polity Press, 1989, p. 10.
21 См. В. Ю. Сухачев Человек в национальном и этническом измерении. М. 2004;
Здравомыслов А.Г. Этнополитические процессы и динамика национального самосознания
россиян. // СоцИс. 1996. №12. с. 23-33.; Шматко Н.А. Качанов Ю.Л. Территориальная
идентичность как предмет социологического исследования // СоцИс. 1998. № 4. С. 94-101.
российского общества. Достижение данной цели потребовало решение следующих исследовательских задач:
-выявить какие политические сдвиги определили возникновение категории идентичности;
-определить взаимосвязь категорий «идентичность» и «власть»;
-оценить роль этнической идентичности в политических отношениях;
-рассмотреть влияние новых информационных технологий на процессы политизации и формирование политической культуры в современном обществе, и появление, в связи с этим, новых инструментов политического манипулирования;
-изучить влияние на этнополитические процессы распространения информационных стратегий развития политических отношений;
-разработать тактику политических отношений, отвечающих потребностям привития идей толерантности и консолидации в условиях кризиса идентичности;
- обозначить направления коррекции методов менеджмента политических отношений, для приведения их в соответствие с имеющимися реалиями транзитивности общества.
Методологическая база диссертационного исследования закреплена структурно-функциональным, системным и институциональным анализом. Феномен идентичности изучается с точки зрения единства эмпирического и теоретического, глобального и локального, ценностного и познавательного. Поскольку в работе утверждается взаимосвязь политического, идеологического и социокультурного аспектов идентичности, в работе представлен также комплексный подход.
Методологическую основу составляют диалектика и синергетика, при использовании общеприкладных приемов анализа, синтеза, дедукции, индукции, обобщения и аналогии.
Научная новизна работы заключается в комплексном исследовании категории идентичность во взаимосвязи с категориями власти и информации
в рамках политологических языковых практик. Элементы новизны состоят в том, что в рамках исследования:
-выявляется роль идентичности в формировании политического сознания;
-кризис идентичности рассматривается не как аномальное побочное явление транзитивности, а как этап политизации либерального общества;
-определяется двойственность процессов становления этнической идентичности в условиях устремленности к глобальному объединению наряду с индивидуализацией, выраженной групповым обособлением;
-рассмотрение взаимосвязи идентичности и власти происходит в рамках нетелеологических концепций власти;
-проводится анализ зависимости формирования новой политической культуры и информационного развития общества;
-разрабатывается инструментарий управления политическим сознанием через воздействие на идентичность;
-применяется системный подход изучения идентичности во взаимосвязи с отношениями власти в информационном обществе.
Положения, выносимые на защиту.
- Идентичность лежит в основании современных стратегий власти. Либеральные идеи требуют персонификации, то есть сведения потребностей к интересам общностей и идентификации, как признания принадлежности к такой общности владельца собственности. Гуманитарный и политический кризис транзитивного этапа смены политических ориентиров сопровождается поиском идентичности как средства удержания самообладания в ситуации неопределенности. Компенсаторная функция идентичности проявляется через самоподчинение. Интериоризация власти определяет пенитенциарные стратегии власти над собой в целях удержания характеристик соответствия общности. Контроль над границами самости служит мерой защиты собственности в либеральном обществе. Источник воли власти либеральных отношений должен обладать идентифицируемой
формой. Властные отношения современности основываются на условии идентичности;
Феномен идентичности связан с кризисными процессами политизации. Глобальная унификация, являясь следствием консолидационных тенденций либеральных процессов на определенной стадии становится угрозой индивидуального, то есть политической самостоятельности и состоятельности, выступая катализатором конфликтов идентичностей и, прежде всего, этнополитических конфликтов. Субъективация как особенность настоящих процессов политизации в виде обращенной внутрь подчиненности воли власти в противостоянии «мы=не-они» провоцирует кризис идентичности. Идентификация с идеальным политическим доминантом выступает причиной коммуникационного напряжения. Негативная идентичность провоцирует кризис политических отношений. Идентичность существует не как явление, а как кризисный процесс;
Информационное развитие привело к необходимости обновления инструментария управления политическим сознанием. Развитие информационных технологий наделило политические отношения виртуальным измерением. Наряду со стратегиями закрепления идеального доминанта власти в виде демократических символов современное либеральное общество столкнулось с проблемой замещения символического содержания, когда идентификация персонификационных свойств принадлежности к политической общности имеет положительный результат, не выявляя подделки на уровне индивидуального. Возможности, открывшиеся вследствие информационной революции, опередили технологии политического манипулирования, выявляя актуальность их пересмотра.
Основным объектом манипуляции политическим сознанием в транзитивном обществе является идентичность. Идентичность представляет среду политизации в кризисном обществе. Идентичность служит терминальным пространством индивидуального и политического
измерений. Кризис идентичности предполагает создание переходных виртуальных конструкций политического позиционирования. Управление пространством неподлинности подразумевает управление симулякрами, а не сущностями. Основным инструментом политического воздействия на современном этапе служит информация. Действенным направлением воздействия на процессы конструирования политического сознания определяется идентичность.
Научно-практическая значимость работы заключается в разработке проблематики отношений власти и политического управления в условиях информационного общества. Сформулированный подход «мягкого» разрешения этнополитических конфликтов может послужить материалом разработки практических мероприятий мониторинга и контроля политической стабильности и формирования плюралистичной толерантной политической культуры и идеологии. Выводы теоретического и прикладного характера, содержащиеся в исследовании, применимы при изучении тем «Этнополитика», «Политическое сознание», «Политический менеджмент» в курсе «Политология», а также в рамках курсов этнологии, политической антропологии, при разработке тем, связанных с изучением идентичности, власти и методов управления политическими конфликтами.
Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы диссертационной работы предлагались автором на научных конференциях и отражены в пяти авторских публикациях. Диссертация в целом обсуждалась на заседании кафедры философии и политологии СГСЭУ.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, разбитых на параграфы, заключения и списка использованной литературы.
Идентичность и политические отношения в транзитивном обществе
Становление либеральной политической мысли связано с привнесением идеалов отношений собственности, определивших потребности переосмысления и теоретизации явлений индивидуализации, автономизации, персонификации и интерпелляции. Индивидуализация в качестве источника центростремительной силы отношений собственности предстала как ренессансная категория с новым содержанием, аппелирующая к известным ценностям атомарных демократических концепций и, в ходе становления либеральных отношений затронула проблему автономизации их элементов.
Персонификация, стала следствием практической реализации демократических идей, воплотившихся в представительскую демократию, затребовавшую символической редукции интересов собственников до общезначимых знаменателей и впоследствии вытеснившая в моделировании политических процессов связями идеальных кластерных образований связи реальные.
Интерпелляция, как феномен системы властных взаимоотношений класса собственников, был инвестирован термином субъективация (assujetissement) в 1979 году Фуко1, указывающего на наличие в поле отношений производства процессов подчинения и признания зависимости в становлении субъектом властных отношений и описан Альтюссером2 как социальный запрос, требующий от элемента системы идентифицирующего его отклика, всегда определяющего и, в большинстве случаев, инициирующего субординацию отношений элементов.
Атомарная концепция структуры общества не является универсальной. Будь то советская или царская Россия, где идея государства вытесняет идею человека, Япония, где коллективизм выражается общинностью, клановостью в виде феноменов дзайбицу, Южная Корея, с ее семейностью, патримониальностью, выраженной влиянием чебол, Китай, где доверительные объединения не представимы без родственной, дружеской связи или страна идеологий шариата - структура идентификации доминанта власти будет отличаться растворенностью в коллективном политическом сознании индивидуального.
Отношения собственности производства и потребления либеральной системы товарного фетишизма вызвали потребность в поиске новых стратегий индивидуального самоопределения, актуализировав задачи демаркации элементарных границ самости в целях признания включенности в эти отношения. Либеральный вектор, предопределивший появление категории идентичность в ходе воплощения превращается в герменевтический круг - общество требует идентификации элементов для установления связей и зависимостей и элементы склоняются к автономизации в подтверждении своего положения. К. Юнг отмечает, что: «При демократии расстояние между людьми значительно больше того, которое требуется для благополучного общества»3, тем самым, дав профессиональную оценку либеральных процессов, характеризуемых Фуко4 как кратологические связи общества производства. Демократия разделяет и персонифицирует, будучи путем объединения общества, методом его предварительного атомарного разложения. Либеральные ценности запада склоняют к индивидуализации и сосредоточении приемов идентификации вокруг идеи собственности, имеют глубокие исторические корни5, но развитие получили недавно. Развитие либеральных идей продуцировано собственниками земли, далее охватывало только мужчин и лишь в 1919 году в США прижилось всеобщее избирательное право, закрепившееся во Франции и Италии только в 1946годуб.
Представительская демократия затребовала особого порядка формирования политической элиты и обеспечения контроля над ней, что склонило к формированию идентификационных контуров политико-социальных общностей на уровне институтов, политических общностей, партий, блоков, объединений по идеологическому, этническому, национальному и экономическому принципу, тем самым, определяя потребность в групповой идентичности. Появление в горизонтах наук о человеке концепта «идентичность» предстает симптомом тех антропологических и социокультурных сдвигов, которые связываются с достижением предела реальности конструируемой идеологиями фундируемыми проектом модерна. Данный проект предполагает установление и самоопределение человека субстанциальными сюжетами как части мира. Специфика личностной определенности действующего в социальном поле индивида обнаруживается через систему редукций к самосознанию, отчетливым концепциям «я», ясным самопредставлениям, радикальную идеологизацию, самосоотносимость с социальной, политической, этнической группой.
Информационное управление и политическое сознание
Информационное управление новое понятие в области отечественной политической науки. Понятие информационного управления включает в себя различные аспекты политической, экономической и социокультурной действительности. Понятие информации используется в социальных науках с давних времен, а в последнее время благодаря развитию кибернетики получило новое, более широкое значение. «Понятие информации стало общим для всех частных наук, а информационный подход, включающий в себя совокупность идей и комплекс математических знаний, превратился в общенаучное средство исследования».1 Первоначальное понимание информации как сведений сохранялось вплоть до середины XX века. В связи с развитием коммуникационных средств были предприняты попытки измерения количества информации с использованием вероятностных методов. Содержательный (смысл) и аксиологический (ценность) аспекты информации исследуются в рамках семантической и прагматической теорий. Развитие понятия информации в современной науке привело к появлению ее различных мировоззренческих, в особенности философских интерпретаций. Современная трактовка информации стала шире, и кардинальные изменения произошли в последние десятилетия XX века, в то время, к которому относится появление термина информационная война.
Корни возникновения такого явления, как информационная война, уходят в древность, хотя для современного обыденного сознания - это, прежде всего, война применения новых технологий массовых коммуникаций. Информационная война парадоксальна: она ведется с помощью манипулирования знаниями, формированием идентичности, охватывает СМИ, влияет на образование и приводит к странгуляции традиционных культур. Небольшая группа людей, владеющих приемами ведения сражений, может идеологически или психологически проинсталлировать доминант кратологической установки на уровне социальных групп или народа.
Впервые вопросы информационной войны были подняты не в СССР, а в западных странах, в особенности в Японии и США, поскольку они в большей степени почувствовали проблемы, возникающие при вторжении в их информационные системы. Чем более развита страна с точки зрения информационных ресурсов (средства связи, системы управления гражданскими и стратегическими объектами и т.д.), структуры в области информации, тем она более уязвима. В России понятия «информационной агрессии», «информационной войны» и, как следствие, «информационной безопасности» появились недавно . В публикациях отечественной прессы время от времени возникали примеры явной агрессии с помощью передаваемых сообщений, направленной против конкретных личностей, групп лиц, партий и стран. Внутренняя информационная агрессия не оставалась одинокой: СССР, а затем Россия подвергались подобной агрессии извне, со стороны средств массовой информации других государств. Однако долгое время эти примеры никто не пытался обобщить и дать имя явлению, присутствующему в нашей жизни.
Первым среди исследований информационного воздействия на формирование идентичности можно назвать работы Поля Вирильо3 и Карла Поппера4, в работах которых говорится о мощи и неуправляемости телевидения, которое сегодня стало «слишком сильной властью для демократии».
В 1984 году вышел философский труд П. Вирильо, где автор называет телевидение «новейшим видом оружия, развитие и распространение которого приведет к непредсказуемым изменениям в современном мире»5. Сборник статей «Экран пустыни»6 Вирильо посвещает философским аспектам войны в Персидском заливе - первой в истории человечества войны, которая демонстрировалась в прямом телеэфире.
Философский подход к вопросу информационной войны пока присутствует в единичных работах. В многочисленной американской литературе приоритет отдан эмпирическому материалу, в особенности -примерам, связанным с информационными аспектами новейших войн (операции США во Вьетнаме, Персидском заливе, Ираке), хотя некоторые работы выходят на уровень теоретического обобщения . В современный словарь американских военных терминов вошли такие понятия, как «война средств управления и контроля», «электронная война», «специальные информационные операции»8.
Одной из первых в России серьезных попыток определить суть понятия «информационной войны» и способов сохранения государственного суверенитета в области культуры и информации стал доклад «Основные угрозы в сфере информационной безопасности Российской Федерации»9.
Культурный плюрализм и кризис идентичности
Концепция превалирования конфликта цивилизаций, ренессанс1 которой инициировал С. Хантингтон в работе «Столкновение цивилизаций»2, при эмпирической верификации реальностью последних лет не принимается многими политологами. Так Гаджиев указывает на присутствие процессов, далеких от консолидации вокруг цивилизаций. Напротив, имеет место «двуединый процесс интернационализации, универсализации и глобализации, с одной стороны, и фрагментации, локализации, ренационализации, - с другой»3. Это оправдывает то внимание, которое уделяется политологами именно этнополитическим, а не межцивилизационным конфликтам.
Было бы безосновательным заявить о беспрецедентности ситуации всплеска этнополитических разногласий. Треть мировых политических конфликтов с применением военных средств по исследованию К. Райта4 приходится на гражданские конфликты, отличающиеся особой ожесточенностью. История имеет опыт транзитивных периодов, когда подобные конфликты накладывались на реструктуризацию онтологических модусов носителя культуры. Уникальность современного периода в том, что сверхтекучесть культурного поля, в связи с информационной революцией не позволяет с одной стороны, на фоне распадения традиционной идентичности сформировать аттрактор позитивного отождествления, предоставляя, с другой стороны, все возможности для виртуального переноса, создавая непреодолимый разрыв между политической и социальной моделью реальности человека, проявление экстерьера которого в виде этнополитических конфликтов переживает на себе общество.
Характерной чертой современного мира является не только интенсивный диалог культур, но и взаимопроникновение культур, которое может быть описано такими понятиями как диффузия, конвергенция, интеграция, сближение, ассимиляция, творческое взаимодействие и др. Обозначенные этими понятиями динамические процессы способствуют формированию единой мировой общности, в то же время они сопровождаются иными, противоположными им процессами, направленными на определение культурной идентичности, подчеркивание уникальности культур, установление культурной автономии,— и в этом отличительная черта современной культурной ситуации.
Термин «мировое сообщество» обозначает, что отдельные культурные регионы, отличные во многом друг от друга, могут жить единой экономической жизнью, использовать общую современную технику и технологии, владеть примерно одной и той же суммой знаний, обеспеченной свободным доступом к электронным банкам информации,, обращаться к решению глобальных проблем. И хотя эти процессы касаются в основном только развитых в экономическом отношении стран, все же они приводят к осознанию того, что приоритетным направлением развития современной цивилизации становится формирование нового мирового порядка, способствующего сочетанию единства мира в разнообразии его составляющих. Причем это разнообразие проявляется весьма широко: не столько в установлении национальной идентичности или порой в нарочитом космополитизме, сколько в сознательно избираемых человеком жизненных стилях, присущих либо частной жизни, либо сфере добровольных ассоциаций. Все эти тенденции культурного разнообразия можно обозначить как культурный плюрализм.
До недавнего времени понятие «плюрализм» носило в гуманитарной мысли скорее отрицательный, чем позитивный смысл. Преобладающая в западной культуре традиция тяготела к монистическим мыслительным системам, рассматривающим многообразие явлений мира в свете одного начала, единой основы всего существующего. В этом западноевропейская мысль наследовала греческую традицию, в которой понятие «монада» использовалось в качестве исходного мирообъясняющего принципа.
В противоположность монизму для обозначения иной позиции, согласно которой существует несколько или множество независимых и несводимых друг к другу начал или видов бытия (форм знаний, ценностей), в 1712 году немецким философом X. Вольфом был введен термин «плюрализм» (от латинского pluralis — множественный). Однако задолго до появления этого термина соответствующая позиция в объяснении рядоположенных ценностей, истин и прочего уже имела место в концепциях отдельных авторов. Это относится прежде всего к Н. Макиавелли, который «вопреки самому себе, — пишет И. Берлин, — является одним из творцов плюрализма»5.
