Этнорегиональные конфликты в Украине и Молдове в начале 1990-х годов Толкачева Анна Николаевна

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Постсоветские конфликты: теория и действительность 20

1.1. Этничность в контексте постсоветских конфликтов 20

1.2. Подходы к конфликтам на постсоветском пространстве 28

Глава 2. Советское институциональное наследие в истории Крыма и Приднестровья 48

2.1. Специфика национальной политики в СССР 48

2.2. Крым в национальной и административно-политической структуре СССР 57

2.2.1. Крымская АССР 57

2.2.2. Национальная политика в Украинской ССР. Крым как составная часть УССР 66

2.3. Приднестровье в национальной и административно-политической структуре СССР 75

2.3.1. Молдавская АССР 75

2.3.2 Национальная политика в Молдавской ССР. Приднестровье как составная часть МССР 81

2.4. Развитие территорий в советский период: сходства и отличия 90

Глава 3. «Крым и Приднестровье как зоны конфликтов. Первая половина 1990-х годов 94

3.1. Динамика сепаратистского движения и политика националионализирующегося государства. Крым и Украина 94

3.1.1. Крым. Позиция России 106

3.2 Динамика сепаратистского движения и политика националионализирующегося государства. Приднестровье и

Республика Молдова 111

3.2.1. Приднестровье. Позиция России 121

3.3. Основные различия в развитии конфликтов 127

Заключение 146

Список использованных источников и литературы 151

• Этничность в контексте постсоветских конфликтов
• Специфика национальной политики в СССР
• Динамика сепаратистского движения и политика националионализирующегося государства. Крым и Украина

Введение к работе

Актуальность темы. Распад Советского Союза повлек за собой возникновение значительного числа трудноразрешимых проблем, являющихся закономерным следствием дезинтеграции прежде единого государства. В дополнение к общим политическим и экономическим трудностям переходного периода в ходе государственного строительства для бывших советских республик одними из центральных оказались такие вопросы как переосмысление статуса центра и регионов, нечеткие и спорные границы, а также огромный конфликтный потенциал, основанный на предшествующей миграционной политике и возникновении больших диаспор. Процесс утверждения суверенитета над собственной территорией и интеграции в новое государство этнических меньшинств, нередко расселенных компактно, становился одним из наиболее существенных противоречий постсоветской эпохи.

Повсеместная дестабилизация, сопровождавшая переходный период, нередко приводила к политической мобилизации по различным региональным вопросам, в контексте которых регионы рассматривались и как оспариваемые территории, и как важные политические акторы. При этом практически во всех подобных конфликтах широко использовалась этническая риторика, в силу чего при анализе постсоветских этнических конфликтов уместнее говорить об этнорегиональном конфликте как конфликте между центром и регионом, в ходе которого выдвигаются требования пересмотра статуса региона, в том числе до его полного отделения, а основным агентом мобилизации масс служит критерий этничности.

В связи с этим региональное измерение представляет собой одно из основных направлений в изучении постсоветских конфликтов. К тому же, как подчеркивает С.Роккан и Д.Урвин, для того, чтобы рассматривать «государство как целостное образование, выступающее в качестве как территориального, так социального и законного концепта, мы должны сделать небольшой шаг назад и... попытаться распутать отношения между регионами как территориальными сущностями и регионально сконцентрированными группами».1

Более того, актуальность исследования отдельных регионов приобретает не только теоретическую, но и практическую значимость, поскольку в переходный период реализации региональной политики и решение региональных проблем, в особенности связанных с этническими размежеваниями, представляет собой важный фактор, который оказывает влияние на остальные аспекты трансформации и определяет направленность экономического, политического, идеологического развития новых государств.

Возникавшие этнорегиональные конфликты и необходимость их регулирования становились, возможно, самой серьезной проверкой для становления государственности в бывших союзных республиках. Попытки новообразованных государств, столкнувшихся с огромным числом проблем, возникших на почве этнических, национальных, региональных и культурных различий, разрешить возникавшие противоречия приобретали различную форму. Причем, если сам распад Советского Союза произошел относительно бесконфликтно, разрешение этих проблем на постсоветском пространстве не везде имело ненасильственный характер.

К настоящему времени большинство постсоветских вооруженных столкновений на этнической и территориальной почве преобразовались в форму «замороженных» конфликтов. В ряде регионов эскалация вооруженного противостояния была предотвращена еще в процессе развития конфликта. Тем не менее, как первые, так и вторые территории до сих пор представляют собой латентные очаги этнополитической напряженности, основой для которых является положение этнических меньшинств, выступающих за свои права в новообразованных государствах постсоветского пространства. В связи с этим изучение факторов, оказавших влияние на возникновение этнических и Rokkan S. Urwin D. The Politics of Territorial Identity: Studies in European Regionalism. - London: Sage Publications, 1982.-P.8 региональных конфликтов и развитие некоторых из них в вооруженную форму, по-прежнему остаются актуальными для исследователей, поскольку позволяют существенно скорректировать и углубить представления о перспективах возможного снижения деструктивной роли этнического фактора и его политизации на пространстве бывшего Советского Союза. Более того, данное диссертационное исследование, направленное на изучение причин того, почему потенциальные сепаратистские и вооруженные этнорегиональные конфликты на постсоветском пространстве не были реализованы, приобретает широкую общественную значимость и актуальность еще и потому, что предоставляет возможность для выявления альтернативных стратегий управления конфликтным потенциалом.

Объектом исследования являются территории двух постсоветских государств Украины и Молдовы - Крым и Приднестровье. Региональная мобилизация в Крыму и Приднестровье значительно осложнила процессы государственного и национального строительства в Украине и Молдове. Ряд сходных этнических, исторических, социально-экономических характеристик этих регионов обусловили их формирование как политически одинаково нестабильных территорий, но развитие ситуаций в данных регионах было различным: вооруженный конфликт в Приднестровье и создание международно-непризнанного государства (Приднестровской Молдавской Республики) в противовес отсутствию кровопролития в Крыму и относительно мирной интеграции региона в структуру украинского государства.

Предметом исследования являются причины и факторы, которые обусловили успех или поражение сепаратистских движений на данных территориях, и соответственно относительный успех или неудачи государственного и национального строительства в Украине и Молдове.

Цель предпринимаемого исследования состоит в выявлении причин успеха/поражения сепаратистских тенденций на рассматриваемых территориях. Путем сравнительного анализа планируется ответить на вопрос, почему при одних и тех же допускающих конфликт условиях в одном регионе

конфликтный потенциал реализовался в форму вооруженных столкновений и отделение территории, а в другом регионе не совершилось трансформации потенциального вооруженного и сепаратистко го конфликта в открытый.

Для достижения указанной цели ставятся и решаются следующие взаимосвязанные научные задачи:

- проанализировать теории этничности, этнических конфликтов и сепаратизма,

- на основе анализа вышеуказанных теорий рассмотреть подходы к возникновению конфликтов на постсоветском пространстве, в том числе и вооруженных, и вероятность их применения к рассматриваемым территориям;

в ходе сравнительного исследования выявить исторические особенности развития территорий, уделяя особое внимание влиянию политики СССР на конфликтный потенциал в регионах;

- рассмотреть институциональные рамки, упорядочивающие отношения между государством, территорией и этническими группами в каждом из исследуемых случаев;

проанализировать основные факторы, способствующие развитию вооруженных конфликтов и сепаратизма: поведение элит регионов и центра в условиях нарастающего конфликта, их цели и стратегии в отношении политической мобилизации масс, особенности институционального дизайна, роль третьей стороны в разрешении или стимулировании конфликтных ситуаций и др.;

- путем сравнительного анализа определить степень значимости причин и факторов, повлиявших на различие в развитии конфликтных ситуаций в Крыму и Приднестровье.

Границы исследования. В диссертационной работе анализируется как период непосредственного развития этнорегиональных конфликтов в Крыму и Приднестровье - первая половина 1990-х годов, так и период существования исследуемых регионов в составе Советского Союза, поскольку эти территории обладают сложным комплексом исторических, культурных и политических характеристик, которые требуют сочетания политического и исторического исследований. Это позволяет поместить данную работу в широкий контекст, рассматривающий роль этничности, национализма, регионализма, конструирования идентичностей в процессе постсоветской и посткоммунистической трансформации, а также в предшествующий советский период.

Также представляется целесообразным рассматривать данные территориальные конфликты в трех пересекающихся уровнях: внутреннем, национальном и международном. Внутренний уровень - затронет региональную политику, которая обусловливалась влиянием многоэтничности, элитной мобилизацией, экономической зависимостью и др. Национальный уровень отразит, прежде всего, отношения между центром и регионом, которые в обоих случаях были достаточно активными. Международный уровень связан с вопросом о том, как развивались отношения этих государств и регионов в их ближайшими соседями, и прежде всего Россией и влияние этих отношений на развитие региональных конфликтов. Подобное рассмотрение позволит выявить динамику развития событий с учетом большинства аспектов и тем самым ответить на поставленные исследовательские задачи.

Степень научной разработанности темы. Проблема природы и урегулирования этнических и региональных конфликтов и кризисов, в том числе и на территориях постсоветского пространства, является довольно актуальной и популярной темой в исследованиях западных и отечественных политологов.

Одними из основных работ, в которых поднимаются вопросы этнических и региональных конфликтов, имевших место в Молдове и Украине, являются работы, посвященные проблемам становления национальных государств на территории бывшего Советского Союза и постсоветских конфликтов в целом, а также работы, рассматривающие проблемы адаптации русского и

русскоязычного населения в бывших советских республиках. Данные работы обладают прекрасным подбором статистического и исторического материала, позволяющего создать представление о динамике развития событий на территориях рассматриваемых государств, о положении и правах национальных меньшинств, степени их вовлеченности и участии в процессах государственного и национального строительства, а также сепаратистских движениях. Однако авторы данных работ, как правило, сосредоточили свое внимание на развитии политических процессов в каждой отдельной новообразованной стране и не ставили в качестве основных задач выявление факторов, которые привели к успеху или провалу сепаратистских тенденций на территориях бывшего СССР.

Важное измерение в контексте предпринимаемого исследования имеют работы, посвященные анализу причин возникновения вооруженных столкновений и успешности сепаратистских движений на территориях постсоветского пространства. В то же время, тестируя различные теории сепаратизма в приложении в постсоветскому пространству, ряд подобных исследований концентрируется преимущественно на территориях Российской Федерации" или же по разным причинам исключает рассматриваемые нами случаи - Крым и Приднестровье - из спектра своего анализа . Другая группа исследователей, таких как Ш. Хоровиц, Ч. Кинг, Д. Линч, В. Эйрес, в своих работах основное внимание уделяет территориям, на которых имели место вооруженные столкновения этнических групп, в частности Нагорный Карабах, Абхазия, Таджикистан, Чечня, включая в данный список и один из рассматриваемых нами регионов - Приднестровье. В этих работах выявлены общие закономерности, сходства и различия в развитии сепаратистских и вооруженных конфликтов, а также сформулированы прогнозы в отношении будущего этих территорий. Тем не менее, несмотря на значимость этих работ для понимания этнорегиональных и сепаратистских конфликтов на постсоветском пространстве, для более глубокого понимания и объяснения этнических и региональных противостояний немаловажно иметь представление и о тех случаях, в которых обстоятельства развития конфликта способствовали эскалации насилия и сепаратизму, но результат оказался иным. Вопрос о подобном сравнительном анализе поставил перед собой П. Колсто." Совместно с группой исследователей он попытался осмыслить причины относительно успешного государственного строительства и мирного развития ситуации в Эстонии, используя в качестве сравнительного референта ситуацию с вооруженным конфликтом в Молдове. Однако указанная работа затрагивает преимущественно национально-государственный уровень, в то время как региональные аспекты конфликтов были освещены лишь отчасти. Другой исследователь Д. Лэйтин проанализировал развитие конфликтных потенциалов на территориях шести постсоветских республик, в числе которых оказались и рассматриваемые в исследовании территории Украины и Молдовы. Отвергая применимость психологической теории Д. Хоровица о роли межгрупповых антипатий в эскалации вооруженного конфликта на большинстве территорий постсоветского пространства, исследователь пришел к выводу, что разницу результатов в большей степени позволяет объяснить уровень поддержки мятежных регионов со стороны «внешней родины». Несмотря на значимость фактора «внешней родины» для эскалации конфликта на территориях Крыма и

Приднестровья, данная точка зрения была поставлена под сомнение. Некоторые ученые полагают, что фактор «внешней родины», хотя и оказывается важным для понимания причин эскалации вооруженного конфликта в этих регионах, все же не является единственным аргументом, способным объяснить разницу результатов.1

Ряд работ представляет рассматриваемую нами проблематику в форме анализа отдельных случаев. К числу таких работ относятся работы У.Кроузера, Р.Солчаника, Т.Кузио, Ч.Кинга, Дж. Чина, С.Кауфмана, Дж.Батт, А. Ливена, Г. Сейс, А.Мальгина и др. Практически все эти исследования либо полностью посвящены конфликтам на территориях собственно Крыма или Приднестровья, либо затрагивают эти регионы в общегосударственном и общенациональном контексте Украины и Молдовы. В каждой из работ по-разному определяются основания и характер конфликта. Так, по мнению А. Мальгина конфликт между центром и регионом как в случае Молдовы, так и в случае Украины представляет собой случай политического регионализма и обусловлен, прежде всего, специфической региональной идентичностью жителей мятежных территорий.3 Такого же мнению придерживается и Р. Солчаник в отношении рассматриваемых им регионов Украины, включающих не только Крым.4 По мнению С. Кауфмана и С.Боверса, рассматривающих ситуацию в Молдове, конфликт имеет исключительно этнические характеристики и его развитие в вооруженную форму связано, прежде всего, с развитием дилеммы безопасности.1 Т.Кузио, подчеркивая приоритетную значимость этнического аспекта в крымско-украинском конфликте, прогнозировал для этого региона вооруженное развитие по югославскому сценарию."

Несмотря на то, что подходы к самим конфликтам по-прежнему характеризуются определенными разногласиями, указанные работы представляют значимый интерес, поскольку отражают широкий спектр взглядов в отношении этнорегиональных конфликтов на рассматриваемых территориях и перспектив их возможного урегулирования и развития.

На основании вышеизложенного, можно заключить, что тема этнических и региональных конфликтов на территориях этих двух стран продолжает оставаться актуальной для многих исследователей. В то же время попытки сопоставления причин, которые обусловили различные варианты разрешения этнорегиональных проблем в Украине и Молдове, практически не предпринимались, хотя в работах исследователей, посвященных проблематике Крыма и Приднестровья или Украины и Молдовы, а также проблемам русской диаспоры в целом, можно обнаружить достаточное количество ссылок в качестве примера к одному или другому из исследуемых регионов, в которых проводятся параллели между этими территориями. Это позволяет сделать вывод

0 возможности проведения исследования, ориентированного на более расширенный анализ этнополитической ситуации, сложившейся в республиках, в рамках которого предполагается оценить адекватность имеющихся точек зрения в отношении заявленной в диссертационной работе проблемы, а также нацеленного на выявление специфики и перспектив регулирования конфликтов в рассматриваемых регионах.

Методологические основания исследования. Данная работа выполнена в рамках неоинституциональной парадигмы, которая позволяет выявить

воздействие политических институтов на политические процессы. Институты, понимаемые как правила игры, создаются для того, чтобы скорректировать политическую систему для получения коллективно требуемого эффекта. В связи с этим значимым в методологическом отношении для написания диссертации были работы Д. Норта, Дж. Петерса.

В основе исследования лежит сравнительный метод, применяемый для анализа развития этнорегиональных конфликтов в Украине и Молдове. Сравнительный метод применяется в данной работе в виде исследования небольшого количества случаев, известного как «фокусированное сравнение».2 Индуктивная направленность «фокусированного сравнения» предоставляет возможность для формулировки новых гипотез и развития существующих концептов.3 Суть метода состоит в «изучении сходств и различий в контексте, что позволяет определить как различные комбинации условий приводят к одинаковой причинной зависимости, и как сходные факторы способны действовать в противоположных направлениях». Его преимущество состоит в том, что, в отличие от анализа одного случая, «фокусированное сравнение» дает возможность получить более обобщенное знание о природе изучаемого объекта и закономерностях его развития, не позволяя в то же время делать настолько же детальное описание случаев.

В качестве методологического обоснования для сравнительного анализа исследуемых территорий в данной работе используется стратегия «максимального сходства случаев». Согласно этой стратегии в

рассматриваемых случаях имеется определенный набор сходных характеристик, на основе которого предоставляется возможность выявить отличия, повлиявшие на различный результат. Его достоинство состоит в том, что посредством его появляется возможность нейтрализовать одни различия с тем, что получить более качественный анализ других.1 Однако дилемма «малое количество - большое количество переменных», которая, как правило, сопутствует использованию вышеуказанного метода, создает опасность «сверхдетерминации»2, в силу которой оказывается сложным исключить многочисленные альтернативные объяснения, поскольку возникает проблема выделения критерия для выбора одного из них. В связи с этим крайне важным становится обоснование выбора случаев.

Выбор именно этих регионов обусловлен рядом обстоятельств. Одним из основополагающих является то, что основным агентом политической мобилизации являлось русскоязычное население. Более того, подчеркивает ряд исследователей, степень политической мобилизации русскоязычного населения в них оказалась наиболее высокой на постсоветском пространстве.3 Приднестровье в этом случае представляет единственный пример среди регионов бывшего Советского Союза, где мобилизация русских в качестве русских привела к вооруженному конфликту. Крым же представляет собой лишь один из регионов постсоветского пространства, где имевшие место региональные движения русскоязычного населения не завершились ни вооруженным конфликтом, ни отделением территорий. Наиболее известными случаями выступления русскоязычного населения как организованного движения являются восточная часть Эстонии и северные территории Казахстана. Однако эстонский случай не может быть рассмотрен в качестве альтернативы крымскому, поскольку статус русских в Эстонии, как и вообще в прибалтийских республиках был крайне низким, в отличие от Украины, Молдавии и Казахстана. К тому же требования, выдвигавшиеся этим движением, затрагивали только вопросы культурной автономии и определенные языковые привилегии. В случае Казахстана, как и в Крыму, движения выдвигали и сепаратистские требования. Однако в отличие от Украины и Молдовы авторитарный характер режима правления в Казахстане не позволяет использовать этот случай для сравнения с Приднестровьем. В силу этого Крым и Приднестровье в отличие от других территорий СНГ предстают регионами, результаты и формы политической мобилизации русскоязчного населения в которых, открывают значительные возможности для сравнительного исследования.

К тому же при сопоставлении территорий Крыма и Приднестровья мы также можем выделить значительное культурно-историческое и структурное сходство, которое в определенной степени обусловило одинаковый конфликтный потенциал регионов и предполагало примерно одинаковое разрешение конфликтных ситуаций, сложившихся на этих территориях после распада Советского Союза. Среди сходных характеристик наиболее значимыми являются следующие:

• геополитическое прошлое - в качестве арены столкновений интересов различных государств

• опыт автономии в составе СССР

• переход из состава одной республики в состав другой

• социально-экономическое положение регионов в структуре СССР как регионов всесоюзного значения

• миграционный приток русского (украинского) населения на территорию в структуре региона

• советская идентичность населения регионов, в том числе и возможность формирования региональной идентичности

• значительное влияние России в регионе

Научная новизна исследования выражается в следующих положениях:

• в работе раскрыт гносеологический потенциал использования выводов теорий транзитологии, в частности о фрагментации, консолидации и интеграции элит, в отношении успешного трансформационного процесса не только на национальном, но региональном уровне;

• были синтезированы различные подходы к исследованию этнорегиональных конфликтов в трансформирующихся обществах;

• показана продуктивность использования нео-институционального подхода для анализа постсоветских конфликтов, также для анализа стратегий основных политических акторов в процессе регулирования этнорегиональных кризисов;

• обоснован тезис о том, что государственное и национальное строительство в Украине и Молдове в значительной степени было обусловлено и формируется реакцией на региональные вызовы, т.е. политикой в отношении регионов;

• показано, что, несмотря на то, что в оба случая - Крым и Приднестровье - можно квалифицировать как пример региональной этнополитики, этничность сама по себе не представляла единственный источник для развития конфликта, а конфликты явились результатом ее политизации, а также политической поляризации общества в целом;

• обосновано утверждение, что статус автономии, приобретенный Крымом, и не полученный Приднестровьем, а также роль третьей стороны, прежде всего России, являются вторичными факторами по отношению к разному развитию ситуации в регионах. Более значимым фактором в этом вопросе выявилась важность форм взаимодействия и пересечения интересов элит, оказавшая влияние на процесс переговоров центра и региона и их результат;

• выявлено, что успех/провал сепаратистских тенденций на территориях данных государств обусловлен различными возможностями, которые предоставлены элитам регионов в вопросах их рекрутирования в центр. Обоснована гипотеза, что конфликт явился результатом не только рекрутационной политики нового центра, но и политики советского руководства, которое отдавало приоритет в вопросах рекрутирования определенным регионам республик;

• обоснован тезис, согласно которому решающее влияние на разное развитие этнорегиональных конфликтов на рассматриваемых территориях оказала конфигурация элит как на региональном, так и национальном уровне. Раздробленность крымских элит и относительно единый центр в Киеве способствовали мирному разрешению конфликта, в противовес обратной модели в Молдове, где крайне фрагментированный центр не был способен адекватно ответить на вызовы со стороны элит Приднестровья, представлявших собой единую группу интересов. Выявлено также, что ведущей предпосылкой для формирования данной конфигурации элит явилась различная национальная политика советского центра по отношению к регионам и республикам в целом.

Научно-теоретическая и практическая значимость исследования обусловлена актуальностью рассматриваемых проблем и новизной полученных результатов. В теоретическом отношении она состоит в том, что результаты проведенного анализа могут быть применены в дальнейших исследованиях постсоветских конфликтов, а также смежных вопросов, связанных с изучением феномена регионализма, национального и государственного строительства и трансформационных процессов.

Практическая значимость работы состоит в том, что материалы диссертационного исследования могут быть использованы при подготовке спецкурсов, учебных пособий, чтении лекции и проведении семинарских занятий по курсам сравнительной политологии, истории и теории национализма, современной истории Украины и Молдовы. Результаты исследования могут быть полезны при выработке рекомендации по регулированию этнических и региональных конфликтов, написании аналитических работ по вопросам внешней политики России в отношении Молдовы и Украины.

Апробация работы. Отдельные идеи и выводы диссертационного исследования были изложены автором в выступлениях на научных мероприятиях разного уровня: семинары факультета политических наук и социологии Европейского университета в Санкт-Петербурге (декабрь 2002, ноябрь 2003); летняя школа «Новые подходы к конфликтам» (г. Кентербери,

Великобритания, июль 2003), доклад «Вооруженное и невооруженное разрешение конфликтов: сравнительный анализ двух постсоветских случаев»; летняя школа «Мультикультурное общество и империя: случай России» (Вежба, Польша, сентябрь 2003), доклад «Русские ирредентистские движения. Роль советского институционального наследия»; международная конференция «Реконструируя образы и реальность посткоммунистического мира» (г. Будапешт, Венгрия, май 2004), доклад «Советское прошлое в постсоветской реальности: сравнительный анализ конфликтов в Крыму и Приднестровье»; летняя школа «Ответственные институты и предотвращение конфликтов» ( г. Осло, Норвегия, июнь 2004), доклад «Конфигурация элит, автономия и развитие конфликтов в процессе трансформации. Случаи Крыма и Приднестровья»; международная семинар «Единство и размежевания экономических элит в Центральной и Восточной Европе» (г. Будапешт, Венгрия, сентябрь), доклад « Структура элит и развитие конфликта. Сравнительный анализ Украины и Молдовы»; Всероссийская научная конференция студентов, аспирантов и молодых ученых "Перспектива - 2005" (г. Нальчик, Россия, апрель 2005), доклад «Системные и институциональные факторы в анализе постсоветских конфликтов»; семинар «Идентичность как категория политической науки» (г. Москва, ИНИОН, апрель 2005), доклад «Регионализм и идентичность в контексте национального и государственного строительства в Украине и Молдове».

Основные положения диссертации нашли отражение в трех публикациях.

Структура исследования и основное содержание работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованных источников и литературы. Общий объем диссертации 168 страниц, из них основного текста 150 страниц. Список использованной литературы включает 197 наименований.

Во введение обосновывается актуальность темы, характеризуется степень разработанности темы, формулируются цели и задачи исследования, излагаются его методологические основания, раскрываются новизна, теоретическая и практическая значимость исследования.

В первой главе в контексте теорий этничности, этнических конфликтов и сепаратизма рассматриваются постсоветские конфликты, выявляются и анализируются причины их возникновения. Особое внимание уделяется факторам, которые способны объяснить разницу в развитии конфликтных потенциалов, что делает возможным поместить исследуемые случаи в рамки теоретического контекста и таким образом, выделить основные линии развития исследования.

Вторая глава представляет собой исторический анализ развития рассматриваемых территорий и республик в контексте национальной политики Советского Союза. В этой части рассматриваются общие особенности советской политики в отношении национальных территорий и этнических меньшинств, прежде всего те институциональные факторы, которые воздействовали на формирование национально-ориентированных элит и возможности продвижения национальной культуры внутри своего региона. Цель главы состоит в выявлении тех характеристик, которые обусловили формирование будущих очагов этнических противоречий.

В третей главе анализируется развитие этнорегиональных конфликтов в Крыму и Приднестровье, взаимоотношение регионов с центром, действия центральных государственных властей по урегулированию конфликта. Результат этого анализа заключается в выявление основных причин и факторов различного разрешения конфликтных ситуаций на данных территориях, а также оценке их относительной значимости.

В заключении подводятся общие итоги сравнительного исследования, формулируются его основные выводы.

Этничность в контексте постсоветских конфликтов

Понятие «этнического конфликта», как правило, описывает широкий спектр внутри- и межгосударственных конфликтов, которые, в действительности, не являются сугубо этническими по своему характеру. В качестве рабочего определения М. Браун предложил использовать понятие «этнический конфликт» в тех случаях, когда поднимается вопрос о важных политических, экономических, социальных, культурных или территориальных проблемах между двумя или более этническими сообществами.1 Это определение не подразумевает, что этничность сама по себе составляет предмет конфликта. В его контексте этничность представляет собой особую, хотя и чрезвычайно важную, форму социализации. Реализация конфликтного потенциала, содержащегося в этничности, происходит только в том случае, когда принадлежность к этничности сознательно используется для различения оппозиционных акторов в конфликтной ситуации, в силу чего этничность становится влиятельным мобилизующим символом и ключевым фактором конфликта.

В современной литературе присутствует значительное количество теорий, которые пытаются объяснить причины возникновения межэтнических противоречий и эскалации вооруженного конфликта. Основанием для различия теорий, служит то, что их сторонники подразумевают под этничностью, а также то, каким образом они объясняют причины и способы ее политизации этничности.

Примордиалисты опираются на представление о том, что этносы имеют глубокие исторические корни, и пытаются объяснить этничность в терминах внутренних поведенческих характеристик, присущих группе, делая основной акцент на примордиальных связях, которые коренятся в «данностях» социального существования. Эти «данности», которые основаны на факте рождения в определенных религиозных сообществах, в определенной языковой среды и последующих социальных практик, связях по крови, речи, обычаю и т.д. рассматриваются как невыразимые, но в тоже время доминирующие отношения. Этническая идентичность - это постоянная черта жизни группы, хотя временами она может быть подавлена или присутствовать только латентно, но она образуется, прежде всего, в результате взаимодействия в первичных группах, и ее зависимость от действий политических предпринимателей не так значима, как полагают сторонники других подходов к этничности. Эта позиция базируется на психологической, духовной значимости этнических связей.

Сторонники примордиалистского направления полагают, что основу этнического конфликта составляет межэтническая враждебность, которая сопутствует объединению неравных по силе этнических групп в одной политической системе. Сами группы при этом понимаются как закрытые социокультурные единицы, не подверженные изменениям и вынужденные взаимодействовать в рамках единого пространства. С этой точки зрения этническая напряженность является «естественным» продуктом большинства межгрупповых взаимодействий. Как утверждает Э. Смит, этнический конфликт изначально коренится в этничности: «Там, где этнический национализм поддерживается населением, можно ожидать утверждения принципа национального самоопределения, которое, если ему долго противостояли, вовлечет все регионы в жестокий и длительный этнический конфликт. Если же мир и стабильность в таких регионах будет достигнута посредством сдерживания, федеративного устройства, посредничества или даже разделения, то в долгосрочной перспективе все же вряд ли удастся избежать пожарищ, которые неудовлетворенные сторонники этнического национализма будут стремиться разжечь».

Соответственно, анализируя конфликты с точки зрения примордиальной перспективы, наибольшее внимание уделяется уникальности и неизменности этнической идентичности. Однако концентрация внимания исключительно на этнических характеристиках конфликтующих групп не дает достаточных объяснений вариациям в развитии конфликтных потенциалов в зависимости от времени и места их реализации. В определенном смысле примордиалисты рассматривают этнические группы как существующие в политическом и экономическом вакууме. Несмотря на то, что примордиалисткий подход оказывается весьма полезным для понимания эмоциональных основ этничности, силы этнических связей и их роли в развитии конфликтов, как правило, его сторонники критикуются за убежденность в непреодолимости этнической идентичности и культурных различий, а также за неспособность объяснить появление новых и трансформирующихся идентичностей и того факта, что на определенных территориях в течение длительного времени этничность не оказывалась явной конфликтной или политической характеристикой, в силу чего отношения между группами оставались относительно мирными.

. Специфика национальной политики в СССР

Советское институциональное наследие по управлению этническими и территориальными вопросами и то, как оно было воспринято в качестве основ для государственного строительства после распада СССР, представляет собой один из существенных факторов в развитии постсоветских конфликтов. Постсоветские общества не действовали в институциональном вакууме, как полагают сторонники теорий «возвращения подавленного» или «морозильной камеры», и сам по себе «размороженный» национализм не представлял собой единственный фактор для конфликтов, возникших на их территориях. Более того, институциональное наследие оказало свое влияния не только на национальном, но в том числе и на региональном уровне, поэтому логичным представляется подвергнуть анализу те институты, которые регулировали, сдерживали и в определенной степени разрешали этнические и региональные конфликты в советский период.

В отличие от остального мирового социалистического движения ленинский социализм утверждал, что, несмотря на то, что национальность представляет собой пережиток капитализма, своего рода атавизм имперского сознания, в то же время нация и национальная культура являются объективной реальностью. Однако эта реальность, в понимании лидеров советского государства состояла исключительно из формальных аспектов: из языка и определенных особенностей быта. Подобный подход объясняется тем, что ленинский социализм приравнивал нации, в особенности угнетаемые, к классу, и сводил национальную политику к формулировке «национальная - по форме, социалистическая - по содержанию». Данная формула была призвана решить национальный вопрос, который был крайне актуален для молодого становящегося государства, включавшего в себя достаточно большое количество этнически разнородных групп.

На начальном этапе государственного строительства и борьбы за коммунистическое будущее мирового сообщества, введение национального компонента представлялось необходимым, как с точки зрения привлечения на свою сторону народов бывшей Российской империи, так и с учетом того факта, что население бывшей империи было малограмотно и только с помощью родного национального языка было способно воспринять идеи пролетариата и мировой революции, осознать их значимость и бороться с собственной буржуазией. Позже, предполагали большевики, когда многие из пунктов их программы будут реализованы, население само придет к рациональному выводу о том, что национальность это фикция и, следовательно, данная категория исчезнет сама собой. Однако, как подчеркивает Р. Брубейкер, Ленин был прав в своей убежденности в том, что этнофедерализм представляет необходимое и эффективное средство установления государственной власти и закрепления политической лояльности, но ошибался в своих ожиданиях, что этот тип государственного устройства должен стать временным, своего рода переходным явлением

Реализация вышеуказанной формулы привела к чрезвычайно интересной конфигурации советского государственного устройства, которую большинство исследователей называют беспрецедентной и не имеющей до этого аналогов в мировой практике. Советский Союз был многонациональным государством не только в этнодемографических терминах, не только в смысле необыкновенной этнической гетерогенности, но и, более фундаментально, в институциональном смысле. Однако его исключительность состояла прежде всего в смещение национальности как организационного принципа социального и политического порядка от общегосударственного на суб-государственный уровень. Ни одно другое государство не заходило так далеко в содействии, кодификации и институциализации, а в некоторых случаях и изобретении национальности и национальной принадлежности на суб-государственном уровне, в то же время не делая ничего для их институциализации на уровне государства как такового.1 Советское государство никогда не замышлялось и не институциализировалось как национальное государство. В определенном смысле это было закономерным следствием его крайне высокой гетерогенности.

Несмотря на то, что этнические русские в действительности представляли собой доминирующую национальную группу, которая контролировала ключевые посты и государственные институты, а также на тот факт, что русский язык был доминирующим, в то же время не провозглашаясь государственным, советское государство не создавалось как русское национальное государство. На начальном этапе государственного строительства, полагает Ю. Слезкин, сама категория «русские» была по сути пустой и наполнялась преимущественно только, когда относилась к великодержавному шовинизму или прошлому царской империи. Даже советская идентичность и понятие «советского народа», которые активно развивали в 60-70-е годы XX века, уже изначально понимались в качестве наднациональной, а не национальной сущности. Обе эти характеристики никогда не воспринимались в качестве национальности как категории гражданства. Граждане именовали себя советскими гражданами, а этнической составляющей наделялись только части страны и ее жители, а не государство в целом. Это стало результатом реализации политики советских лидеров по переработке имперского наследия в создаваемом государственном устройстве, суть которой заключалась в институциализации этничности посредством записи в паспорте, определявшей этническую принадлежность гражданина, и внедрении принципов этнотерриториального федерализма.

Динамика сепаратистского движения и политика националионализирующегося государства. Крым и Украина

Вхождение Крыма в состав Украинской ССР многие посчитали простой формальностью и не придавали этому значения, поскольку Украина в то время не выражала стремлений к самоопределению и независимости. Она являлась составной частью СССР, и поэтому перевод Крыма был сугубо внутренним административным делом. Однако после ослабления и распада центра крымский вопрос стал одним из наиболее сложных территориальных и политических проблем Украины, поскольку русские составляли большинство населения полуострова.

Кризис в СССР немедленно обострил два важнейших вопроса в крымской политике. Первый был связан с повышением статуса полуострова, вторым был вопрос возращения крымских татар. Активное обсуждение вопроса о придании полуострову статуса автономии началось во второй половине 1990 года. Катализатором для этого стала «Декларация о признании незаконными и преступными репрессивных актов против народов, подвергшихся насильственному переселению и обеспечении их прав» от 14 ноября 1989 года. Уже 14 декабря народным депутатом Ю.С.Цирвой (от Крымской области) на сессии ВС СССР было внесено предложение в Совет Национальностей о восстановлении автономии Крыма. Согласно В.Брошевану, в постановлении № 845-1 ВС СССР от 28 ноября 1989 года по проблемам крымскотатарского народа была проведена связь о том, что восстановление прав крымскотатарского народа не может быть осуществлено без восстановления автономии Крыма путем образования Крымской АССР в составе Украинской ССР.1

При этом до 1990 года довольно сложно говорить о политической соревновательности на полуострове. Даже в период путча, по мнению некоторых исследователей, крымское руководство и население в целом оставались пассивными и равнодушными по отношению к захвату Горбачева.1 В период перестройки и гласности только одно движения в Крыму набрало силу - это было движение зеленых, направленное, прежде всего, против строительства АЭС в г. Щелкино. Идея о защите крымской окружающей среды стала одной из самых звучащих политических тем для всех участников политической жизни региона.

В тоже время в Крыму, в отличие от других территорий, экологическое движение не оказалось суррогатом для национальных выступлений. Это был сугубо региональный вопрос, в который были вовлечены как украинцы, так и русские, и в ходе всей кампании не было высказано ни одного националистического лозунга. По сути, эта первая политическая мобилизация крымчан выявила единство целей и действий среди славянского населения полуострова." Националистические и этнические разделения возникли позднее как следствия украинской и российской национализирующейся политики. Тем не менее, несмотря на отсутствие националистических составляющих, это движение стало первым шагом на пути региональной политической мобилизации крымчан, в том числе и по национальным вопросам.

Среди основных подходов в отношении того, как следует изменить статус полуострова можно выделить три основные подхода к дискуссии по этой теме. Прежде всего, это идея Крыма как всесоюзной здравницы - специальной территории для отдыха и лечения, которая выдвигалась областным комитетом Коммунистической партии, и в результате реализации которой, по замыслу инициаторов, вся хозяйственная деятельность находилась бы под административным контролем местных властей.3 Однако, как подчеркивает А.Форманчук, сама по себе реализация этой идея была сомнительна и представляла собой один из мифов советской эпохи.

Вторая идея выдвигалась со стороны возвращающихся на полуостров крымских татар, которые требовали восстановления Крымской АССР как образования по национальному призЕїаку.

Следующей идеей была идея объявления Крыма самостоятельной республикой, циркулировавшая в демократических и интеллектуальных кругах полуострова. Несмотря на то, что одним из первых озвучивших идею автономии был Севастопольский городской партийный комитет на пленуме в августе 1989 года, областная партийная организация довольно осторожно подходила к этому вопросу. На январском пленуме обкома партии в январе 1990 года со стороны руководства было осмотрительно заявлено о том, что «мы за идею Крымской АССР в составе Украины, тем более, что решение данного вопроса в условиях перехода области на региональный хозрасчет позволит получить большую экономическую самостоятельность»." В то же время в отличие от оппозиционных организаций «Демократическая Таврида» и «Экология и мир», включивших пункт о воссоздании республики в свои предвыборные программы, обком партии не обозначил эту идею в своих предвыборных документах на выборах 1990 года.3