Содержание к диссертации
Введение
1. Северный Кавказ как источник угроз национальной безопасности России с. 13
1.1. Геополитическое положение Северного Кавказа с. 13
1.2. Этнополитические конфликты и их урегулирование с.35
1.3. Распространение «нетрадиционного» ислама на Северном Кавказе: причины и последствия с.59
2. Институциональные факторы современной нестабильности Северного Кавказа с.79
2.1. Нелегитимное насилие и его последствия с.79
2.2. Особенности функционирования элит и лидеров в региональном политическом процессе с. 100
2.3. Роль органов государственной власти в процессе урегулирования конфликтов на северном Кавказе с. 116
Заключение с. 140
Список источников, литературы и интернет-ресурсов с. 150
Приложения с. 160
- Геополитическое положение Северного Кавказа
- Распространение «нетрадиционного» ислама на Северном Кавказе: причины и последствия
- Нелегитимное насилие и его последствия
Введение к работе
За последние годы для большинства исследователей, интересующихся происходящими на Северном Кавказе процессами, стало очевидно лавинообразное нарастание проблем, с которыми в этом регионе сталкиваются органы государственной власти России, как федеральные, так и региональные.
Неспособность решить конкретные задачи по «разблокированию» проблемных зон (сепаратизм, экстремизм, клановость и коррупционность элит) теми же методами, которые применяются государством на остальной территории РФ (приведение регионального законодательства в соответствие с федеральным, построение вертикали власти, продвижение ставленников центра в местные элиты) позволяет говорить о системном кризисе политики федерального Центр на Северном Кавказе.
Кризисность выражается в слабой отдаче, то есть частичной и непоследовательной реализации политических решений, принятых по региону, а системность - в том, что политика центра носит часто непродуманный, спорадический характер.
Ситуация, сложившаяся на Северном Кавказе в 1990-е гг., по целому ряду причин была неприемлема для российского руководства. К их числу следует отнести: разгул международного терроризма и вооруженного экстремизма; нерешенность вопроса о статусе Чеченской Республики; наличие сильного ваххабитского подполья; клерикализация (исламизация) общественно-политической жизни в ряде районов; неконтролируемый оборот оружия и наркотиков, переходящий в угрозу национальной безопасности; коррупция и клановость в высших эшелонах власти бывших автономных республик.
Все это делало жизненно необходимым прямое вмешательство федерального центра в происходящие в регионе процессы. При этом, остро вставала необходимость недопущения ошибок середины 1990-х гг., как то
заигрывание, в силу сиюминутной политической выгоды, с лидерами национальных движений, националистическо-сепаратистских организаций и незаконных вооруженных формирований; неизбирательное применение силы в вооруженном противоборстве с сепаратистами (события первой войны в Чечне в 1994-1996 гг.); акцент на «замораживание», а не на реальное разрешение территориальных споров и этнических конфликтов (в первую очередь, осетино-ингушского).
Разумеется, нынешняя сложная обстановка в Северокавказском регионе требует научного осмысления и анализа причин и последствий неудач государственной политики в регионе, особенно ввиду его приграничного статуса и наличия ряда неурегулированных конфликтов, силового измерения политики.
Особую актуальность нашей работе придают следующие обстоятельства: во-первых, продолжающие поступать сообщения о совершаемых террористических актах и индивидуальном терроре против представителей власти, правоохранительных структур и оппозиционных лидеров, призванные дестабилизировать ситуацию в регионе. Вынуждены отметить, что непрекращающийся террор резко набрал обороты не только в Чечне, но и в Ингушетии и Дагестане именно в 2006-2008 гг., уже после официально объявленного окончания контртеррористической операции в Чеченской Республике и налаживания в ней деятельности постоянных, а не временных, органов государственной власти (2003-2005 гг.). Нерешенность проблемы экстремизма и терроризма не позволяет федеральному руководству забыть о горячих точках на Северном Кавказе.
Во-вторых, на Северном Кавказе в наиболее острой форме проявились общероссийские проблемы, что позволяет применять результаты настоящего исследования и в других регионах. К числу этих «универсальных» проблем относятся коррупция, клановость власти, изолированность элиты от общества, социальная аномия. Все эти проблемы имеют специфически кавказские способы «решения», но не имеют специфических корней.
Наслаиваясь одна на другую, они производят эффект социально-политического резонанса, что делает кавказский узел проблем особенно трудно разрешимым.
Наконец, в-третьих, Северный Кавказ является пограничным регионом и краеугольным камнем в здании национальной безопасности России. Значительная часть угроз России, упомянутая в «Концепции национальной безопасности» РФ, либо исходят из Северного Кавказа (терроризм, экстремизм, коррупция, миграция), либо в той или иной степени с ним связана (наркомания, торговля оружием, расширение НАТО на восток, обустройство государственных границ).
Все это принципиально меняет значение региона для России: и і периферийного, каковым он был поколение назад, он становится сердцевинным, центральным. Весьма символично в этом плане создание резиденции Президента РФ в Красной Поляне и проведение Олимпиады -2014 в Сочи - это демонстрирует, что Северный Кавказ является неотъемлемой частью России и «уходить» из региона она не собирается. Дополнительным аргументом к тому, что Россия намерена сохранять и даже укреплять свое присутствие на Кавказе в целом, стало юридическое признание Южной Осетии и Абхазии после вооруженного конфликта с Грузией в августе 2008 г.
Литература, посвященная проблемам Кавказского региона вообще, и Северного Кавказа в частности, обширна и многочисленна. Еще с момента начала освоения края Россией, ученые и общественные деятели интересовались самобытной историей и культурой горцев и их взаимодействием с русскими поселенцами. XX век дал многочисленные примеры как конфликтного, так и мирного сосуществования двух миров -традиционного кавказского и индустриального российского. Слабость российской государственности и всплеск национализма в конце XX века породили острый интерес к современной ситуации на Кавказе, поиску путей выхода из сложных проблем региона. Помимо наук, традиционно
рассматривавших Кавказ в качестве своего предметного- поля (история, кавказоведение, география, демография), появились новые исследования в рамках политологии, конфликтологии, геополитики и т.д.
Активное развитие получила этнология и иные науки, изучающие процессы этнического ренессанса и изменения, произошедшие в межэтническом взаимодействии в Северокавказском регионе и в России в целом. Среди многочисленных работ, затрагивающих эту проблематику, особенно стоит выделить труды таких авторов, как Э. Геллнер, К. Оффе, К. Султанов, В.А. Тишков, В.Н. Иванов, СМ. Маркедонов, Д.А. Эфендиева, В.В.Черноус, Г.С. Денисова, Л.Ю. Симонян, Р.Г. Абдулатипов, Ю.Ю. Карпов, В.А. Шаповалов, Э.А. Паин.
Наличие в регионе ряда неурегулированных конфликтов привело к пристальному вниманию к северокавказским проблемам со стороны конфликтологов. Конфликтологический подход широко представлен в работах таких авторов, как А.А. Цуциев, А.Г. Здравомыслов, В.А. Авксентьев, Е.И. Степанов, Д.Тренин, Н.А. Косолапов.
Северный Кавказ стал для РФ источником угроз нестабильности и национальной безопасности. Это потребовало скорейшего и всестороннего осмысления и нашло отражение в научных работах таких исследователей, как А.А. Прохожев, Г.М. Колесников, В.В. Серебрянников, И.С. Даниленко, Ю.С. Брановский, Д.М. Мириджанян, А.Г. Володин.
В значительной степени дестабилизации региона способствовало изменение геополитического статуса как России в целом, так и Северного Кавказа в частности. Этому посвящены работы К.С. Гаджиева, В.А. Шаповалова, В.П. Блудова, B.C. Белозерова, А.А. Магомедова.
Специфика исследования предопределила обращение к работам, касающимся терроризма и противодействия ему. Наиболее всесторонне эта проблема рассматривалась в трудах А. Долника, И. Сухова, А. Чумикова, Е. Холмогорова, С. Гончарова, А.-Н. Дибирова, Л. Баширова.
Смежным фактором, оказывающим заметное влияние на общественно-политическую жизнь региона, является исламский фактор. Религиозное возрождение, охватившее Северный Кавказ в середине 1990-х гг., породило, в том числе, крайнюю нетерпимость к инакомыслию и послужило питательной базой для возникновения и распространения экстремистских идей в обществе. Подробно эту проблему анализируют А.В. Малашенко, СП. Бережной, А.А. Магомедов, В.Х. Акаев, Э. Кисреев.
Военное насилие, порожденное вакуумом власти в Чеченской Республике, выплеснулось в сопредельные регионы. В течение 10 лет (1994-2004) территория Чечни была фактически неподконтрольна федеральному Центру. В республике накопилось множество административных, экономических, гуманитарных и иных проблем, требующих скорейшего разрешения. Обстоятельный анализ причин и последствий двух чеченских войн и современному положению Чечни дан в работах С. Прыганова, М.Ю. Бажаева, В.Д. Дзидзоева, М.М. Ибрагимова, В.П. Макаренко.
Следует отдельно сказать, что литература о Северном Кавказе имеет существенный недостаток: почти нет сколько-нибудь успешных попыток комплексного, междисциплинарного (лучше - межпарадигмального) изучения процессов, протекающих в регионе, кроме анализа конкретных конфликтов (А. Здравомыслов, А. Цуциев, Э. Киереев, Д. Эфендиева, С. Марке донов, В. Дзигоев) или же лишь частично связаны с собственно политологической проблематикой (В. Шнирельман, Г. Уланова).
Ещё одной особенностью многих работ, посвященных Северному Кавказу, является значительная политическая ангажированность. Она проявляется не только в попытках дать научное обоснование или комплиментарную оценку «правильным» действиям властей, но и в попытках подвести базу под те или иные устремления элит, например, территориальный предел или переоценку событий прошлого. Последнее особенно опасно, ибо проводя аналогии с прошлым, некоторые авторы переносят оценку исторических событий на современность. Ярче всего это
отражается в работах о нынешнем положении репрессированных народов, когда каждое действие власти, неугодное интеллектуалам, рассматривается как продолжение сталинской политики.
Преувеличение роли воздействия внешних центров силы (исламистских организаций, США и НАТО) в ущерб местным проблемам -общее в большинстве работ. Значительное внимание уделяется религиозному возрождению, как исламскому (А. Малашенко, Э. Кисреев, Д. Эфендиева), так и христианскому (С. Маркедонов, В. Дигоев).
Объектом нашего исследования являются республики Северного Кавказа как геополитическая реальность и политико-административные единицы в составе РФ.
Предметом нашего исследования выступает политика, осуществляемая органами государственной власти РФ республиканского и федерального уровней.
Цель работы — исследовать характер и результаты политики федерального Центра на Северном Кавказе, выявить причины и возможные дальнейшие политические последствия кризисных явлений, обозначенных в регионе (терроризм, сепаратизм, экстремизм, коррупция, клановость).
Поставлены следующие задачи:
Охарактеризовать Северный Кавказ как специфический регион в составе РФ. Показать противоречивость и условность границ региона в зависимости от научного подхода pi направления, изучающего Кавказ. Рассмотреть роль Северного Кавказа как элемента «дуги нестабильности», аванпоста политического и религиозного экстремизма.
Изучить протекание этнополитических конфликтов в 1990-е гг. и попытки их урегулирования. Показать роль органов государственной власти в эскалации насилия.
Рассмотреть причины и последствия «исламского возрождения» на Северном Кавказе. Выявить взаимосвязь распространения «нетрадиционного
ислама» и региональной идентичности. Показать причины неудач салафитской идеологии в регионе.
Проанализировать сущность нелегитимного насилия на Северном Кавказе и его влияние на военно-политическую обстановку в регионе. Показать механизм воздействия со стороны экстремистов и террористов посредством нелегитимного насилия на действия государства. Проанализировать специфику северокавказского терроризма.
Исследовать характер и способ рекрутирования политических элит региона. Дать характеристику действиям Центра, направленным на смену лидеров и обновление элит.
Исследовать становление и эволюцию региональной политики в РФ. Рассмотреть особенности функционирования региональных политических институтов и структур федерального и республиканского уровней, ответственных за политику в отношении Северного Кавказа.
Хронологические рамки исследования охватывают период с начала 1990-х гг. и по середину 2000-х гг. Именно в эти годы был завершен генезис многих региональных конфликтов и были манифестированы противоречия на национально-конфессиональной и социально-экономической почве, переросшие в наше время в линии цивилизационных разломов, грозящие разорвать Кавказ.
Научная новизна исследования заключается в предпринятой попытке сопоставления оценок официальной власти и оппозиции по поводу значимых событий, анализа деятельности силовых структур и незаконных вооруженных формирований в комплексе с предпринимаемыми попытками политической стабилизации отдельных северокавказских республик (Чечни, Дагестана, Ингушетии) и изменение социокультурного статуса русского населения, бывшего в советское время проводником политики центра. В работе предпринята попытка комплексно рассмотреть с различных точек зрения происходившие в регионе изменения и дать прогноз дальнейшему развитию системы внутрирегиональной политики.
Практическая значимость работы состоит в следующем:
1. Ее результаты могут быть использованы для корректировки
деятельности органов государственной власти, оптимизации региональной
политики в РФ.
2. Результаты исследования могут пролить свет на некоторые аспекты
происходящих на Северном Кавказе этнополитических процессов.
3. Содержание исследования может быть положено в основу
специального курса в рамках подготовки специалистов - кавказоведов, а
также при рассмотрении отдельных тем в рамках курсов «Политическая
регионалистика», «Политическая конфликтология», «Геополитика».
Источники, использованные в диссертационном исследовании, могут быть разделены на три группы: первая представлена нормативно-правовыми актами федеральных и региональных органов власти (законы, указы, распоряжения, постановления, послания, обращения). Вторая - интервью, заявлениями и выступлениями действующих и бывших политических лидеров. Особую роль здесь сыграли интервью М. Хамбиева, Р. Аушева, М. Зязикова, А. Галазова, Р. Кадырова, А. Алханова, Д. Козака, М. Батдыева. Наконец, третья группа - это аналитические справки и иные материалы «другой стороны» - правозащитников и некоммерческих организаций, чья деятельность напрямую связана мониторингом ситуации на Северном Кавказе. Важные фактические материалы - аналитика, динамика преступлений против личности, хроника террористических актов -были почерпнуты из сети Интернет.
В методологическом аспекте, базой диссертации послужили методы сравнительного исследования, case-study, анализ документов, ивент-анализ, а также сравнительно-исторический метод.
Метод сравнительного исследования (бинарный) применялся при анализе действий органов государственной власти в процессе урегулирования осетино-ингушского и чеченского конфликтов, при анализе отношений региональных лидеров к действиям федеральных властей в 1990-
е и 2000-е гг. соответственно, при сопоставлении активности (и её последствий) законных и незаконных вооруженных формирований в ходе русско-чеченского конфликта и особенно после завершения острого вооруженного противоборства (вторая половина 2000-х гг.).
Метод case-study использовался для анализа деятельности отдельных политиков (М. Зязикова, М. Батдыева, М. Магомедова) в кризисные периоды накануне (в ходе) осуществления масштабных терактов и диверсий на Северном Кавказе.
Важнейшим при написании данной работы был метод анализа документов, в первую очередь, заявлений, выступлений, интервью и т.п. ведущих региональных политиков, как находящихся у власти, так и оппозиционеров и отставников. Это, в частности, помогло увидеть различия в оценке происходящих в регионе событий в зависимости от времени оценки и от аудитории, для которой она высказывалась. Кроме выступлений и интервью, были изучены ряд НПА и договоров, аналитических справок и записок, подготовленные как представителями официальной власти, так и экспернтым сообществом.
Ивент-анализ применительно к вооруженному насилию помог выявить динамику распространения бандитского антигосударственного подполья по республикам Северного Кавказа, а так же интересные особенности применения нелегитимного насилия.
На защиту выносятся следующие положения: 1. В 1990-е гг. изменился геополитический статус Северного Кавказа - с внутреннего на приграничный. Обострились старые и обнажились новые противоречия между Россией и государствами Закавказья, Причерноморья, Средней Азии. Кавказский регион, обладающий нефтяными ресурсами, стал ареной межгосударственного противоборства и источником военно-политической нестабильности. Массовый исход русских из Ингушетии, Чечни и Дагестана является индикатором межэтнической напряженности,
причиной распространения националистических и экстремистских настроений и угрозой целостности российского государства.
2. Вмешательство государства в конфликты на Северном Кавказе
происходит не на латентной, а на манифестированной, вооруженной стадии,
что осложняет процессы их урегулирования. Отсутствует слаженная работа
административных и силовых структур. Руководство страны зачастую не
справляется с выполнением посреднических функций и нередко вносит свой
вклад в радикализацию общественно-политической ситуации, особенно в
Кабардино-Балкарии, Ингушетии и Дагестане. В противодействии
террористам государство часто применяет их же методы. Урегулирование
конфликтных ситуаций неправовыми методами, в том числе с применением
силы на незаконных основаниях со стороны органов официальной власти
стало широко распространенной практикой в 2000-е годы.
3. Ставка федерального Центра на силовое подавление «нетрадиционного
ислама» привела к радикализации салафизма и не остановила его
распространение по всему региону, что свидетельствует об эндогенном
характере северокавказского религиозного экстремизма. По сравнению с
1990-ми годами, цель салафитов в 2000-е гг. трансформировалась из борьбы
за независимость в борьбу за исламизацию Северного Кавказа.
4. В 2000-е гг. на Северном Кавказе произошло резкое усиление
полномочий и роли силовых структур, чье влияние стало распространяться
на далекие от контртеррористической операции сферы жизни: культуру,
образование, теневую экономику и т.д. Представители силовых ведомств
заняли ведущие властные позиции в регионе, а нелегитимное насилие стало
частью повседневности на Северном Кавказе. Это свидетельствует о
милитаризации общественно-политической жизни. Отсутствие единой для
региона системы подчинения и единоначалия в силовых структурах является
одной из главных причин низкой эффективности борьбы с терроризмом.
Северокавказский политический экстремизм и терроризм в организационно-
мобилизационном плане автономен, хотя и имеет связи с международными
террористическими структурами. Он является, прежде всего, следствием проблем в социокультурном и правовом поле региона.
5. Клановость власти является следствием закрытого способа
формирования элит, что затрудняет их циркуляцию. Слабая
институциональная возможность влиять на внутриклановые изменения и
низкая работоспособность клановых режимов снижают контроль за
происходящими в республиках процессами со стороны федерального Центра.
Фактическая несменяемость и безальтернативность клановой системы
организации власти в республиках порождают высокий уровень коррупции и
отчуждения со стороны общества. Тем не менее, опора федерального Центра
на клановые режимы позволяет обеспечить определенную степень военно-
политической стабильности в регионе.
6. Вследствие действий федеральных органов власти, на Северном
Кавказе наблюдается усиление фактического неравенства республик.
Постоянное реформирование федеральных структур, ответственных за
регион, и назначение на руководящие должности некомпетентных
чиновников, не позволили Центру установить и сохранить полноценный
контроль над региональными этнополитическими процессами. Ставка на
бывших боевиков и сепаратистов дала возможность снизить остроту
вооруженного противоборства в Чечне, но поставила федеральное
руководство в зависимость от развития ситуации в республике.
Геополитическое положение Северного Кавказа
Национальная безопасность - понятие многоаспектное. Оно включает в себя политический, информационный, идеологический, демографический, геополитический и иные аспекты.
Политический смысл понятия «безопасность» фокусируется на состоянии взаимоотношений между индивидами и государством или обществом. Концепция национальной безопасности РФ признает в качестве ведущего игрока на сцене безопасности государство. Если главным вопросом индустриального общества был вопрос о богатстве и его распределении, то в современном обществе - вопрос предотвращения или минимизации риска. Решение проблем равенства заменено на решение проблем безопасности .
Концепция национальной безопасности РФ направлена на защиту национальных интересов. Последние понимаются как осознанные потребности государства, определяемые экономическими и геополитическими отношениями данного государства в данную эпоху, культурно-историческими традициями, необходимостью обеспечения безопасности и т.д.
Различается фиксированное и переменное содержание национального интереса. Неизменная часть включает задачу обеспечения внешней безопасности государства. Переменное же содержание рассматривается через призму национальных традиций, личностных качеств политических руководителей, тенденций в экономической, социальной сферах общественной жизни и т.д.
Выделяют также два уровня национальных интересов государства: уровень главных внешнеполитических интересов и уровень специфических интересов. Первый связан с обеспечением безопасности и целостности государства, второй уровень охватывает относительно частные, отдельные интересы государства.
В Концепции национальной безопасности РФ3 национальные интересы определяются как «совокупность сбалансированных интересов личности, общества и государства». Далее дается разграничение интересов но субъектам: интересы личности - реализация конституционных прав и свобод, обеспечение личной безопасности, повышение качества жизни; интересы общества — упрочение демократии, создание правового и социального государства; интересы государства — незыблемость конституционного строя, суверенитета и территориальной целостности, политической, социальной и экономической стабильности.
Во внутриполитической сфере национальные интересы России состоят в стабильности конституционного строя, государственной власти и ее институтов, единства правового пространства, а также в нейтрализации причин, порождающих политический экстремизм и терроризм4.
Список угроз для существования России возглавляют внутренние угрозы. Их значимость подтверждается возможностью применения военной силы внутри страны, в том числе для борьбы с терроризмом. В предыдущих официальных документах провозглашалась недопустимость подобных действий.
К основным внешним угрозам относятся слабость существующих механизмов обеспечения международной безопасности (ООН и ОБСП), опасность ослабления влияния России в мире, распространение оружия массового поражения и средств его доставки, наличие центробежных процессов в СНГ, эскалация конфликтов вблизи российских границ и др.5
Безопасность и стабильность на Северном Кавказе во многих отношениях зависит от положения в соседних южных странах ближнего и дальнего зарубежья. Закавказские государства, в качестве промежуточного звена, соединяют в единую дугу нестабильности два важных источника конфликтов на юге - ближневосточный и северокавказский. По выражению В.В.Путина, именно на Северном Кавказе «проходят испытание на прочность базовые основы нашего конституционного строя» .
В официальных документах, принимаемых органами государственной власти северокавказских субъектов РФ, выделяются различные приоритеты национальной безопасности. Так, для Дагестана на первом месте стоит угроза распространения ваххабизма и его политизация, для Ингушетии и Северной Осетии - преодоление последствий осетино-ингушского конфликта, для Ставропольского края - решение вопроса о статусе приграничных с Чечней территорий и т.п.
Распространение «нетрадиционного» ислама на Северном Кавказе: причины и последствия
Конец 1980-х - начало 2000-х гг. ознаменовались рядом процессов религиозного возрождения у народов Северного Кавказа. Это явление получило название «исламское возрождение»109. Для него характерно: повышение интереса к религии и всему, что с ней связано, в первую очередь, среди молодежи; увеличение количества мечетей и их постоянных прихожан; возникновение сети исламских учебных заведений.
Следует отметить, что исламское возрождение на Северном Кавказе не совпадает с возрождением иных традиционных институтов, жизнедеятельность которых активизировалась в 1990-е гг.: адатов, советов старейшин, родовых связей и др.; иногда эти процессы даже противостоят один другому. Так, исламский образ жизни, быта и поведения предполагает следование шариату, который не приемлет многие северокавказские обычаи и нормы жизни. При советской власти, когда были физически и духовно уничтожены представители духовенства, их роли и обязанности стали выполнять наиболее уважаемые представители общин, как правило, не имевшие соответствующего образования. Незнание религиозных норм дополнялось (и даже подменялось) опорой на локальные и национальные обычаи, которые выдавались за ислам и даже воспринимались населением в качестве такового. Таким образом, за период отсутствия тесных связей с зарубежными исламскими центрами мирового уровня (Каир, Дамаск, Мекка и др.), сформировался так называемый «народный ислам». Он имеет весьма мало общего с одноименной мировой религией, но много общего с обычаями и традиционным бытом автохтонных народов Северного Кавказа.
Середина 1990-х гг. ознаменовалась идеей «исламского призыва», сущность которого состояла в стремлении к возвращению религиозной нравственности и мусульманскому праву на бытовом уровне, утраченные в советское время. Этот «призыв» имел два основных последствия. Во-первых, молодые люди, получив образование в странах Ближнего Востока, возвращаясь на свою малую родину, привносили в северокавказскую общественную жизнь ценности действительного ислама. Эти новшества и получили название «нетрадиционного» или «чистого ислама», хотя на самом деле нетрадиционен именно северокавказский «секулярный» ислам. Во-вторых, с увеличением численности и числа религиозных организаций (в том числе, учебных заведений), резко возросло число людей, соблюдающих в повседневности предписания ислама, что не могло не сказаться на социально-культурном и политико-экономическом уровне развития автономных республик.
До сих пор нет четкого определения понятия «традиционный ислам» применительно ко всему Северному Кавказу. А.А Ярыклапов, директор Программы фундаментальных исследований Президиума РАН «Этнокультурное взаимодействие в Евразии» отмечает, что весьма проблематично описать, что же собой представляет «традиционный» ислам. Ведь если в Дагестане во многих районах это местная форма суфизма, то в Адыгее, например, никакого суфизма нет, а существует обычный, если можно так выразиться, «мечетный» ислам. Во-вторых, никто до сих пор внятно не объяснил, почему «традиционный» ислам априори считается оппозиционным «нетрадиционному», а последний должен почему-то существовать только в форме «ваххабизма»110.
Здесь важно то обстоятельство, что культурно-ценностное несоответствие, противоборство, сопрягалось с поколенческим (конфликт «отцов и детей», юношеский максимализм) и национальным (многие проповедники - арабы, албанцы и т.п.) различием между учителями и просвещаемой паствой .
Недостаток исламских знаний компенсировался не только путем отправки на учебу за границу наиболее ревностных и способных членов общины, но и ростом активности шейхов, увеличением числа мюридов, реконструкцией тарикатов. Характерно, что в их число входят многие высокопоставленные политики.
В 1990-е гг. тарикатистские шейхи оказывали большое влияние на деятельность и богословскую ориентацию духовных управлений мусульман (ДУМов) в Дагестане и Чечне. Многие из них занимают в ДУМах ответственные посты. Тем не менее, отмечает А. Саватеев, «качество исламского знания низкое, исламские вузы не имеют аккредитации и аттестации .
Казалось бы, это должно свидетельствовать о кризисности исламской философии, слабой пропагандистской составляющей, и как следствие, медленных темпах роста числа ревностных мусульман. На деле наблюдается обратная картина. Это обусловлено наличием разных уровней самоидентификации представителей северокавказских народов, каждый из которых соответствует определенному личностному качеству: «именно через традиционалистский, а не догматический ислам в первую очередь формируются стереотипы поведения каждого конкретного мусульманина, который на бытовом уровне является членом своей этноконфессиональной общины и только на макроуровне - носителем ценностей и атрибутов мировой уммы», - утверждает А. Малашенко.
Нелегитимное насилие и его последствия
Правом на легитимное насилие в современных политических системах обладает лишь государство. Но иногда государство может выступать в качестве источника формально законного, но нелегитимного насилия меньшинства над большинством. Причем, это происходит в условиях социальной трансформации, когда законы не соответствуют стремительно меняющейся действительности, так что легитимность приобретает важное, если не определяющее значение.
Тем не менее, наиболее распространенным в современном мире видом нелегитимного насилия выступает насилие не со стороны государства, а со стороны террористических групп. Терроризм - это насилие, осуществляемое со стороны оппозиционных политических группировок, орудием которых является террористический акт против власти. Необходимо подчеркнуть, что террористическая деятельность в правовом отношении тесно связана с политической оценкой со стороны государства наличия террористических организаций и совершения ими именно террористических актов, а также признанием террористов как политических противников148.
Терроризм как целое, по общему мнению, не сводится к комбинации составляющих его преступлений и представляет собой значительно более опасное явление, угрожающее обществу и государственному порядку как таковому, а потому заслуживает значительно более суровой кары со стороны государства. Такое положение вещей объясняется одним — особым статусом насилия в террористической деятельности. Парадоксальность терроризма в том, что террор выходит за рамки оппозиции «нелегитимное насилие —легитимное насилие», разрушает эту оппозицию, осуществляя контрлегитимное насилие, направленное на разрушение правового поля.
Это объясняется следующими факторами. Во-первых, субъектом насилия выступает группа никем не уполномоченных (или уполномочивших самих себя) частных лиц или одно лицо. Во-вторых, направлено оно не против других частных лиц, а против общества и государства как целого. В-третьих, и это самое главное, оно сопряжено с требованием от подвергающихся насилию общества и государства легитимизации действий насильников. «Легитимизация» террора обществом осуществляется через признание справедливости требований и действий террористов, их моральной оправданности, а «легитимизация» государством — путем выполнения требований террористов и признания государством своих же собственных правовых норм и судебных решений не имеющими безусловного значения.
Терроризм является не просто выходом за пределы нормального общественного и правового порядка, а разрушением его, навязыванием обществу антипорядка. Навязывание террористами антипорядка происходит во имя «высших» целей, которые предполагаются более значимыми, чем те, которые санкционированы государством и общественными институтами149. Оправдание своих действий террорист находит в том, что все общество, всякий «примирившийся с системой» совершает преступление перед высшим идеалом, а потому живет «не так». Неразборчивость современного терроризма в отношении жертв напрямую связана с представлением о «виновности» всякого, кто не причастен террористическому антипорядку и не оказывает ему активного содействия. Поэтому террористы на Северном Кавказе не чурались нападать на больницы и школы.
Однако именно эта тотальная неизбирательность, их позиция «судьи» и в то же время «жертвы системы» гарантирует террористам известную общественную поддержку, которая при помощи системы «коммуникации» становится главным орудием терроризма. Главное оружие современного северокавказского террора — это его медиатехнология, рассчитанная на широчайший общественный резонанс. Его возникновению способствует наличие собственных информационных каналов.
В качестве коммуникативного акта теракт представляет собой коммуникацию между террористом или террористической группой, с одной стороны, и государственной властью — с другой. Общество не является самостоятельным элементом этой системы — оно выступает только в качестве резонансной среды. «Сообщение», которое закодировано в теракте, имеет своим адресатом власть, и только власть. Теракт является средством воздействия на тех, кто принимает политические решения.
Роль «резонатора» выполняют обычно электронные СМИ, для которых сообщения о терактах стали в последнее время одной из наиболее прибыльных и престижных форм деятельности. Проведенный в точке резонанса и широко транслированный СМИ, теракт становится достоянием аудитории террора. В этой аудитории можно выделить две подгруппы. Первая — это «референтная группа» террора, т. е. та часть общественности, которая сочувствует террористам. Главная задача референтной группы — доводить до сведения властей требования террористов не в качестве таковых, а в качестве пожеланий обеспокоенной террором «общественности». Очередной теракт предоставляет ей повод еще раз повторить свои аргументы и оказать давление на власть.
Именно референтная группа осуществляет предварительную социальную легитимизацию террора через общезначимые ценности. Второй частью аудитории террора является «виктимизированная группа», т. е. те, кто осознает теракт как непосредственную угрозу собственной жизни и благополучию и, не пострадав от теракта непосредственно, ощущает, тем не менее, себя жертвой.
Похожие диссертации на Политика органов государственной власти России на Северном Кавказе : 1990-е-2000-е годы
