Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Социокультурные основания образа человека
1. Философские интерпретации образа человека 15
2. Рационально-научные обоснования образа человека 42
3. Образ человека и жизненные стратегии 61
Глава II. Языковые практики и смыслообразующая функция образа человека
1. Язык и динамика становления образа человека 77
2. Языки образовательные практики 94
3. Интегративно-регулятивное единство языка и образа человека 106
Заключение 120
Библиографический список 123
- Философские интерпретации образа человека
- Рационально-научные обоснования образа человека
- Язык и динамика становления образа человека
- Языки образовательные практики
Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследовании. Обращение к проблеме места и роли образа человека в контексте языковых практик определяется возрастающей динамикой происходящих в современном обществе изменений и неясностью их возможных последствий. Требование философско-методологического анализа основ человеческого бытия, философской рефлексии взаимосвязи сознания и бытия, исследования природы идеального обусловлено переходом человечества в новую фазу развития, характеризующуюся все более радикальным влиянием на человеческое жизнеустройство социокультурных и технических факторов, порождающих особого рода реальность, структурно схожую с классически понимаемыми идеальными конструкциями культурного происхождения, но таковыми не являющимися. Активная разработка стратегий мироустройства, становящаяся принципом социального действия, усиленный акцент на проективную деятельность как ведущий метод решения всевозможных задач, в целом стремление к конструированию социальной реальности, ведет к последствиям, противоположным исходным целям.
В этой связи проблема образа человека, как в плане анализа имеющихся образов человека в культуре, так и в отношении правомерности и эффективности конструирования таковых, представляется предельно острой, ибо сугубо технократический подход к человеческой жизни, не учитывающий как ее исключительную сложность и многоплановость, так и иные специфически человеческие измерения бытия, порождает разломы основ жизни, ставит на карту само существование человека и человечества.
Меняются представления о реальной и должной социальной структуре, причем последняя часто интерпретируется как единственно возможная. Как правило аргументация по поводу ее исключительного статуса базируется на прагматических основаниях, но данная прагматика направлена не на изменение и тем более совершенствование собственно человека, а на оптимизацию внешних и, следовательно, преходящих структур и ценностей, сопровождающуюся стремлением обеспечить успех путем использования самых различных и часто
4 аморальных способов манипуляции человеческим сознанием, подмены основополагающих элементов системы ценностей и ценностных ориентиров. Все это порождает столкновение культур и религий, конфликт цивилизаций и стратегий поведения.
Исключительно важная роль в этом процессе придается языковым практикам, работа с которыми превращается в технологию, подчиненную отнюдь не очевидно положительным целям, что ведет к изменению форм культуры, порождая такие противоречивые явления как ее унификация и стандартизация, распространение упрощенных моделей жизненных стратегий, «свертывание» эт-нокультур, распространение качественно новых форм идентичности, ориентированных не на возвышение человеческого духа, а на освоение инструментали-стского взгляда и способов действия в современном мире.
Осмысление изменений основных сущностных структур человеческого бытия вызывает необходимость исследований в области философской онтологии, в частности, проблемы взаимодействия относительно устойчивых представлений о должном в человеке с постоянно меняющимся миром ЯЗЫКОВЫХ практик, разрешение которой может быть представлено как один из способов гуманизации духовной жизни общества, социальных отношений, переориентации человеческого действия на понимание и диалог. Гносеологический анализ, в свою очередь, позволяет не только понять интеллектуальные аспекты складывающейся системы противоречий, которые требуют новых подходов в философских исследованиях, но и более широко применять результаты антропологических исследований, позволяющих изучать сложнейшую проблематику, исходя из сущностного понимания человека.
Во всяком идеальном образе задается горизонт видения предмета интереса, в том числе горизонт понимания смысла и способов человеческого существования, перспектив его развития, основ целеполагания, истоков ценностных ориентации. Образ или образы человека могут формироваться не только на основе стихийно складывающегося опыта, но и на основе философских и иных концепций. Такой образ носит не только эмпирическую или логическую смы-
5 еловую нагрузку. Уже со времен софистов, Сократа, Пяатона образ человека
выступал в функции перспективы, горизонта, фокуса. Фокуса в смысле высвечивания тех несовершенств, которые есть у людей, горизонта как обозначения человеческих возможностей в этом мире, перспективы как направления возможного движения, в том числе и в сторону совершенствования или преодоления имеющихся недостатков. Ограничение на эту перспективу накладывает лишь обстоятельство, которое было выявлено Аристотелем. Человек - это «зоон политикой», существо политическое, и не просто политическое, а еще и грек, и не просто грек, а свободный грек, а не раб. Поэтому и греческая «пай-дейя», и образ человека любой иной эпохи и культуры всегда контекстуально ограничен, но его определенность проявляется посредством философской рефлексии, осуществляемой в рамках актуальной на данный момент исследовательской парадигмы.
Степень научной разработанности проблемы. Исследовательский интерес к идеальным представлениям о человеке характерен для философии со времени ее возникновения. Познавательный импульс, заданный Сократом и изменивший предметную сферу философствования, привел к тому, что проблема человека, в том числе и в аспекте долженствования, становится центральной. Платон и Аристотель в этом отношении не только задали исследовательские парадигмы, сохранившие актуальность на протяжении многих столетий, но и осуществили работу по конструированию образов человека в соответствии с представлениями данной эпохи, исходя из специфических представлений о судьбе и необходимости, апеллируя при этом прежде всего к человеческому разуму. Распространение и утверждение христианства привело к возникновению иных оснований формирования образа человека, связанных с особенностями религиозной доктрины и догматом о творении человека по образу и подобию Божиему. Августин Блаженный, Фома Аквинский, Николай Кузанский эксплицировали и концептуализировали определяющие идеи христианства, представив развернутую иерархию человеческих способностей, характеризующуюся неразрывным единством интеллектуальных и нравственных аспектов.
Стремление к секуляризации образа человека, наметившееся в эпоху Возрождения, в просвещенческом проекте привело к конструированию большого количества светских образов человека, сделав представления о должном в человеческом бытии гетерогенной сферой, где идея собственно долженствования превращается во множество точек зрения на данную проблему, когда отдельная точка зрения уже не носит регулятивный характер. Данная ситуация, характерная и для последующего этапа философской рефлексии, характерна тем, что конструируются, по сути, исследовательские модели, выступающие точкой отсчета для возможного анализа важнейших проблем человеческого существования. Один из центральных элементов философии И. Канта об интеллектуальных способностях или мифологема Ф. Ницше о «сверхчеловеке» являются, по сути, попыткой не только исследования человека, но и формирования его нового образа, понимаемого как мощное смысловое начало человеческого бытия. Но если, например, Фома Аквинский образ человека конструировал относительно Абсолютной Личности, то, в частности, у И. Канта он складывается относительно реальных (хотя и в предельном понимании) способностей.
Становление же научных представлений о человеке, особенно в XIX веке с его культом науки, привело в рамках эволюционной научно-исследовательской программы к редуцированию образа человека до предельно схематизированных представлений биологизаторского толка.
Научная революция конца XIX - начала XX века привела к расширению гносеологического поля исследования человека, в том числе и в философии. Можно выделить несколько аспектов и исследовательских программ, в частности, антропологическую, культурологическую, лингвистическую, образовательную, в рамках которых вновь актуализируется конструирование образов человека с приданием им регулятивной функции. Культура предлагает человеку «истинный» образ его действия и поведения, который обнаруживает себя в образовании человека, то есть в проявлении себя в действительности человеческого существования.
В классической философии греков представления о языке связывались
7 прежде всего с познавательным процессом, формирующим (образующим) человека. Сначала мы познаем (каждый для себя и независимо от других), после этого охватываем путем абстракции структуру мира, затем обозначаем элементы полученного подобным образом мирового порядка и представляем положение вещей посредством комбинации знаков. В завершение сообщаем другим людям с помощью комбинации знаков познанное нами положение вещей. Язык, иными словами, исследовался прежде всего в его функциональном (познавательно-коммуникативном) аспекте. Аристотель, например, развивал концепцию языка как общения между участниками речевой деятельности и провозглашал тезис о том, что речь слагается из трех элементов: из самого оратора, из предмета, о котором ов говорит, из лица, к которому он обращается; оно и есть конечная цель всего.
Философия языка Нового времени углубленно разрабатывала прежде всего идею предъязыковой познавательной достоверности и идею методологического индивидуализма. Р. Декарт, в частности, предполагал, что мышление может в известной мере быть отвлечено от всех условий и традиций, в том числе от языковой среды. Идея методологического индивидуализма также была представлена в творчестве Дж. Локка, с точки зрения которого в своем первичном значении слова обозначают только идеи, имеющиеся в уме того человека, который пользуется словами.
Образ человека, со времени И. Канта рассматриваемый как определяющее смысловое начало, в рамках философско-антропологического подхода через апелляцию к человеческому разуму и идее свободы активно реализуется в работах современных западных и отечественных философов, таких как М. Бу-бер, М. Оссовская, П. Тейяр де Шарден, М. Шелер, Б.В. Марков, В. Белов, С. Гурин, В. Кузнецова, О. Ломако и других исследователей'.
1 См.: Бубер М. Я и Ты. М, 1993; Оссовская М. Рыцарь и буржуа. М.,1987; Тейяр де Шарлей. Феномен человека, М., 1979; М. Шелер. Избранные произведения. М., 1994; Белов В. Н. Обыденное сознание и человеческое бытие. Саратов, 1996; Гурин С. П. Проблема маргинальное в антропологии. Саратов, 2002; Кузнецова В. В. Человек в контексте форм социальной жизнедеятельности. Саратов, 1995; Ломако О. М. Генеалогия воспитания. Философ-ско-педагогическая антропология. СПб., 2003; Марков Б.В. Знаки бытия. С-Пб., 2003.
Основаниям возникновения, формам и способам реализации образов человека в культуре, в том числе посредством разработки стратегий жизнедеятельности, посвящены работы В. Барышкова, А. Гуревича, В. Зинченко, А. Камю, В. Конева, В. А. Кутырева, А. Левидова, К. Леви-Стросса, А. Лосева, В. Устьянцева, В. Филатова, Й. Хейзинги, С. Хоружего . В этой связи как отдельное направление необходимо отметить и многочисленные работы русских философов начала XX века, посвященные сущности образа, исследуемого как в религиозном, так и в сугубо философском ключе1.
Проблемы противоречивой взаимосвязи образа человека и языковых практик исследовались различными школами и направлениями философской лингвистики, а также в рамках проблемы функционирования языка в культуре и его влияния на динамику изменений представлений о человеке. Язык и динамика становления образа человека рассматриваются в работах Ю. Апресяна, Л. Витгенштейна, В, Зинченко, Н. Жинкина; Т. Ломтева, Ы. Любезновой; Н. Малкольма, М. Мамардашвили, Е. Режабека; М. Хайдеггера, А. Шеховцева, В. Шлегмюллера, Н. Шульгина, Т. Щедриной .
2 См.: Барышков В. П. Аксиология личностного бытия. Саратов, 2001; Гуревич А. Я. Чело
век и культура. М., 1990; Зинченко В. П. Образ и деятельность. Воронеж, ] 997; Камю А. Бун
тующий человек. М., 1990; Конев В. А. Человек в мире культуры (культура, человек, образо
вание). Самара, 1999; Кутырев В. А. Апология человеческого (предпосылки и контуры консер
вативного философствования) // Вопросы философии. 2003. № 1; Левндов А. М. Автор-Образ-
Читатель. Л., 1983; Леви-Стросс К. Структурная антропология. М., 1995; С. 52-57; Лосев А. Ф.
История античной эстетики. Итоги тысячелетнего развития. М, 1992; Устьянцев В. Б. Жиз
ненное пространство цивилизации // Пространство цивилизаций и культур на рубеже XXI ве
ка. Саратов, 1999. Ч. 1; Филатов В. П. Научное познание и мир человека. М., 1989; Хейзинта Й.
Homo ludens. М., 1992; Хоружий С. С. Человек и его три дальних удела. Новая антропология
на базе древнего опыта // Вопросы философии. 2003. №1.
3 См.: в частности: Философия русского религиозного искусства. Антология. М., 1993.
4 См.: Апресян Ю. Д. Образ человека по данным языка: Попытка системного описания //
Вопросы языкознания. 1995. № 1; Витгенштейн Л. Философские работы. М, 1994. Ч. 1; Жин-
кин Н. И. Язык. Речь. Творчество. М., 1998; Зинченко В. П. Образ и деятельность. М.; Воро
неж, 1997; Ломтев Т. П. К вопросу о причинно-следственных отношениях в развитии структу
ры языка. М., 1990; Любезнова Н. В. Синхроническое и диахроническое изучение языка // Фи
лософия и образование: интеллектуальные традиции и новации. Вып. III. Саратов, 2004. С.
113-121; МалкольмН. Мур и Витгенштейн о значении выражения «Я знаю» // Философия. Ло
гика. Язык. М., 1987. С. 234-263; Мамардашвили М. К. Формы и содержание мышления. М.;
1968; Режабек Е. Я. Становление мифологического сознания и его когнитивности // Вопросы
философии. 2002. № 1. С. 52-66; Хайдегтер М. Феноменология. Герменевтика. Философия
языка. М., 1993; Шеховцев А. Ю. Информационные аспекты познавательных и коммуникаци
онных процессов. Саратов, 1998; Шлегмюллер В. Рациональная теория решений // Философия.
Логика. Язык. М., 1987; Шульгин И. 1-І. Альтернативная герменевтика is диалоге культур // Во
просы философии. 2002. № 12. С. 22-49; Щедрина Т. Г. У истоков русской семиотики и струк-
Критические работы в отношении воздействия языковых практик на человеческое бытие и самоидентификацию человека принадлежат таким постмодернистски ориентированным философам как Ж. Бодрийяр, Ж. Деррида, М. Фуко3.
Онтологическая включенность образа человека и языковых практик в образовательный процесс, а также необходимость оптимизации их взаимодействия с целью решения острейших проблем, стоящих перед современным обществом, исследовались в работах Б. Бим -Бада, О. Газмана, Б. Гершунского, Ф. Михайлова, В. Максаковой, С. Никитина, А. Поддьякова, Л. Тетю ев а, И. Фомичевой, О. Шаровой, В. Ширяевой, Г. Щедровицкого . В данных исследованиях осуществлен не только философский анализ образовательной проблематики, но и реализовано стремление авторов осуществить проективную функцию философии применительно к одному из важнейших аспектов человеческого существования.
Объект исследования. Объектом данного исследования является образ человека как смысловое начало, латентно присутствующее и реализующееся в языковых практиках.
турализма (исследование семейного архива Густава Шпета) // Вопросы философии. 2002. № 12. С. 75-79.
3 См.: Бодрийяр Ж. Забыть Фуко. СПб., 2000; Деррида Ж. Эссе об имени. СПб., 1998; Фуко М. Археология гуманитарного знания. М., 1989.
6 См.: Бим-Вад Б. М Педагогическая антропология. М, 1998; Газман О. С. Неклассическое воспитание. М., 2002; Гершуиский Б. С. Философия образования XXI века. М. 1998; Михайлов Ф. Т. Философия образования: ее реальность и перспективы // Вопросы философии. 1999. №8; Максакова В. И. Педагогическая антропология. М., 2001; Никитин С. В. И. Кант и В. Зеньковский: два взгляда из различных эпох иа проблемы педагогики // Философия и проблемы современности. Саратов? 2003; Его же. Рациональные основания образовательных стратегий // Философия и образование: интеллектуальные традиции и новации. Вып. П. Саратов, 2003; Его же. Педагогические мотивы в философии дискурса М. Фуко // Философия и проблемы современности. Саратов. 2003; Поддьяков А. Н. Философия образования: проблема противодействия. // Вопросы философии. 1999. №8; Тетюев Л И. Иммануил Кант и проблемы современной педагогики: трансцендентально-философское обоснование принципов обучения и воспитания // Философия и проблемы современности. Саратов, 2003; Его же. Педагогика как философская дисциплина // Философия и образование: интеллектуальные традиции и новации. Саратов, 2002; Фомичева И. Г. Философия образования. Некоторые подходы к проблеме. Новосибирск, 2004;Шарова О. Л., Ширяева В. А. Культурология образования: принцип продуктивности // Философия и проблемы современности. Саратов, 2003; Щедровицкий Г. П. Система педагогических исследований (методологический анализ) // Педагогика и логика, М. 1993. С. 16-201.
10 Предмет исследования. Предметом исследования выступает единство
образа человека и языковых практик в контексте культуры, эксплицируемое
посредством философской рефлексии.
Цель диссертационного исследования. Цель диссертационного исследования заключается в анализе социокультурных оснований и философских интерпретаций регулятивного взаимодействия образа человека и языковых практик.
Реализация указанной цели предполагает постановку и решение следующих задач:
определение места и роли образа человека в развитии культуры;
критический анализ философских интерпретаций образа человека;
реконструкция истоков рационально-научных обоснований образа человека;
исследование аксиологического аспекта применения образа человека в конструировании жизненных стратегий;
выявление взаимосвязи развития языка и динамики изменения образа человека;
обоснование интегративно-регулятивного единства образа человека и языковых практик.
Методологическую и теоретическую основу диссертации составляют
системные и когнитивные подходы, позволяющие анализировать образ челове
ка в социокультурном контексте, а также комплексные гуманитарные исследо
вания. При этом используются аксиологические и философско-
антропологические подходы.
Существенную роль в разработке проблемы сыграли идеи классиков европейской философии, касающиеся постижения сущности человека через призму его «идеального» образа (Платон, Августин Блаженный, Р. Декарт, Дж. Локк, И. Кант, Л. Витгенштейн, М. Хайдеггер, М. Шелер, Г. Башляр), так и отечественных философов, разрабатывавших проблемы смысла и ценностей человеческого бытия, взаимодействия культуры и человека, места языка в культургене-зе и его роли в корректировке образа человека (Ю. Апресян, В. Барышков, А. Гуревич, В. Зинченко, О. Ломако, М. Мамардашвили, Б. Маркова, И. Фомиче-
ва). При этом используются продуктивные идеи, представленные в научных исследованиях, посвященных проблеме образа жизни (И. Кон, В. Малахов, Э. Мар-карян, В. Межуев, Э. Струков).
В качестве конкретного материала были привлечены результаты исследований представлений об образе человека в рамках сложившихся традиций осмысления проблем образования в зарубежной и отечественной философии (Б. Бим-Бад, В. Йегер, В. Максакова и др.).
Научная новизна диссертации, В ходе исследования получены следующие конкретные научные результаты, обладающие научной новизной и теоретической значимостью:
Определены место и роль образа человека в культуре как смыслового начала, латентно представленного как в повседневной, так и в теоретической деятельности.
Изучен процесс редуцирования образа человека к рационально-научным представлениям и причины необходимости преодоления последних.
Обосновывается центральное место образа человека в разработке жизненных и образовательнвгх стратегий.
Проанализирована функция языка как своеобразного «генетического кода» истории, который в единстве с образом человека выполняет интегра-тивно-регулятивную функцию, являясь основой адаптивных способностей общества.
Показана определяющая роль образа человека в его единстве с языковыми практиками в конструктивно-проективной деятельности по изменению общества.
Положения, выносимые на защиту. С учетом общих теоретических результатов и выше указанных инновационных выводов на защиту выносятся следующие основные положения:
1. Образ человека как сложное когнитивное, смысловое и регулятивное начало латентно присутствует в культуре и на индивидуальном уровне интерпретируется человеком применительно к конкретным обстоятельст-
12 вам. Индивидуальная окрашенность идеальных представлений о человеке не исключает, а, наоборот, обеспечивает включенность индивидуума в контекст культуры и, в свою очередь, порождает возможность философской рефлексии в отношении имеющихся в культуре образов человека и реализации проективной функции философии.
Образы человека, складывающиеся в рамках научного видения мира, в отличие от философских интерпретаций, характеризуются редуцированными представлениями о человеке, соответствующими дисциплинарной структуре науки, в результате чего перестают быть собственно образами, но превращаются в технологические схемы, крайне функциональные в плане решения конкретных проблем, но теряющие при этом способность выполнять как регулятивную, так и проективную функции. Авторитет науки лишь усиливает этот процесс, а на идеологическом и повседневном уровнях приводит к искаженному представлению о месте и возможностях человека в мире и обостряет проблему неоднозначной взаимозависимости рациональных и внерациональных представлений о сущностных аспектах человеческого бытия.
Гетерогенность образа человека, характерная для современного общества, не является таковой в рамках относительно автономных картин мира (религиозной, философской, научной), тем не менее не исключает принципиальное единство взглядов на человека, порожденное структурным единством культуры как таковой. Индивидуальная разработка жизненных стратегий на основе интерпретации ведущего образа человека, а также социально значимая разработка образовательных стратегий, порождают настоятельную потребность в рациональном обосновании целостного образа человека, включающего в себя различные интеллектуальные традиции и учитывающего многообразные измерения человеческого бытия с целью придания большей осмысленности деятельности человека, в частности, оптимизации целеполагания и конструктивистских практик.
Языковые практики выступают как амбивалентная реальность, с одной стороны, обеспечивающая реализацию жизнеустроительной функции образа человека, с другой стороны, позволяющая применять технологии манипуляции представлениями о человеке посредством подмены основополагающих аксиологических структур, ведущей к искажению видения перспектив человеческого существования.
Интегративно-регулятивная функция образа человека актуализируется процессами глобализации в современном мире, с одной стороны, и полифонией культур и открытостью аксиологических систем, с другой. Конструируемые образы человека используются и как модели в рамках философского и научного познания, и как теоретические основания для разработки технологий манипуляции человеческим сознанием и методов управления поведением людьми, и как важнейший элемент деятельности по конструированию социальной реальности. Данное обстоятельство требует разработки более гибких познавательных подходов в исследовании человека, учитывающих многоплановость и противоречивость исследуемого объекта.
Теоретическая и практическая значимость результатов исследования. Результаты диссертационного исследования имеют методологическое значение для дальнейшей разработки проблем онтологии человеческого бытия, гносеологии, антропологии, философской лингвистики. Ключевые идеи диссертации могут быть использованы как теоретическое основание практических действий по выработке и применению жизненных и образовательных стратегий, а также в исследовании коммуникативных возможностей языка в рамках решения проблем межгрупповой и межкультурной интеграции.
Материалы и выводы, содержащиеся в диссертации, могут быть учтены при принятии решений органами образования и культуры а также служить теоретической и информационной основой при разработке лекционных курсов по философии, антропологии, философии образования.
Апробация диссертационного исследования. Результаты данного диссертационного исследования представлены в сообщениях и докладах на итоговых научных конференциях Педагогического института СГУ. Основные положения диссертации апробировались в аспирантском семинаре кафедры философии и социально-экономических наук Педагогического института СГУ(Саратов, сентябрь 2004 г.) и на научных и научно-практических конференциях: «Общество. Этнос. Образование» (Саратов, март 2004 г.); «Дифференциация и интеграция мировоззрений: динамика ценностных ориентации в современной культуре» (Санкт-Петербург, декабрь 2003 г.); «Онтология м понимание: проблемы взаимоотношений» (Уфа, октябрь 2005 г.); «Онтология в XXI веке: проблемы и перспективы» (Санкт-Петербург, июнь 2006 г).
Результаты исследования отражены в пяти научных публикациях общим объемом 2,5 п. л.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, двух глав, объединяющих шесть параграфов. В заключение диссертации представлены основные итоги работы. Библиографический список включает 181 наименование работ отечественных и зарубежных авторов.
Основные идеи и положения диссертационного исследования отражены в следующих работах:
Язык и образ человека // Философия и образование: интеллектуальные традиции и новации. Саратов: Научная книга, 2003. Вып. П. С. 27-33.
Инновационные, образовательные и аутодидактические технологии в системе высшей школы послевузовской подготовки // Общество. Этнос. Образование. Саратов: Научная книга, 2004. С. 51-56.
Типы рациональности и парадигмы систем образования и воспитания // Общество. Этнос. Образование. Саратов: Научная книга, 2004. С. 193-196.
Рациональность и проблемы образования // Философия и образование: интеллектуальные традиции и новации. Саратов: Научная книга, 2004. Вып. III. С. 32-39.
Социокультурные основания изменения образовательных практик // Власть. 2006. №9. С. 56-60.
Философские интерпретации образа человека
Проблема сущности, места и роли образов в человеческом бытии является одной из основополагающих в философии, а в более позднюю эпоху и в науке, Поэтому можно подойти к интерпретации и определению понятия образа, в том числе и образа человека, как с научной, так и философской точки зрения.
В рамках психологических, когнитивных и эволюционно-эпнстемологических исследований образ понимается как «субъективное эмоционально-когнитивное образование, являющееся носителем индивидуального видения (в широком смысле) реальности а, следовательно, и взаимодействие с ней» . При этом под образом имеется в виду не столько зрительная картинка, сколько модель событий реальности, оформленная в виде совокупности доступных субъекту разномодальных ощущений. Так, в английском языке существует терминологическое разведение понятий образа как картинки и как модели (image - representation), что необходимо учитывать в дальнейшем.
А. Леонтьев в рамках разработки психологии восприятия отмечал, что «в процессе своей деятельности индивиды строят образ мира» и «он функционирует, опосредуя их деятельность в этом мире. При этом мир понимается как реальность, в которой индивиды живут и действуют, которую они преобразуют и в некотором смысле сами создают» .
Автор вводит понятие о так называемом пятом измерении, в котором объективная реальность открывается человеку, понимая под ним некое смысловое поле или систему значений. Иными словами, образ - это не только проявление психобиологических параметров человека, но и некое смысловое начало, обеспечивающее координацию человека в мире, но в то же время постоянно корректируемое, прежде всего в результате негативного опыта. Тем самым обращается внимание на проблему существования некоторого образования - посредника между объективной реальностью и воспринимающим субъектом, функционирующим в виде призмы, которая «наводит» внимание человека на одни ее элементы и заставляет его игнорировать другие.
Всякая текущая информация встраивается в некоторую имеющуюся у субъекта структуру, результатом чего является способность учитывать в своем поведении присутствие в окружающей обстановке тех объектов, которых в данный момент нет в актуальном поле восприятия. Тем самым образ выступает как эффективное средство преодоления стимульно-реактивной схемы человеческого поведения , то есть носит опосредованный и категориальный характер, выполняет функции закрепления опыта взаимодействия субъекта с реальностью, его знания об окружающих его условиях среды, ориентировочной основы поведения и конструирующей способности. Образ интерпретируется и как априорная форма онтогенетического происхождения. Иными словами, порождение образов в указанном смысле является одним из наиболее ярких выражений специфики человеческой природы.
С другой стороны, в рамках философии науки образ тесно связывается с коммуникативными процессами и коммуникативной деятельностью. Как отмечает В. Лекторский, достижение современного познания состоит в утверждении коммуникационного подхода к выявлению в этой связи «фундаментальной важности факта производства и потребления знания для понимания самых разнообразных явлений. Это и «когнитивная теория» биологической эволюции, и когнитивная психология (как индивидуальная, так и социальная), и когнитивная наука в целом (включая наряду с психологией определенные разделы лингвистики, логики, философии, математики) . Как вариант, обращается внимание на коммуникативные процессы между индивидами, между разными познавательными парадигмами, различными системами ценностей, разными социальными группами, разными культурами, в целом на полифонию в понимании М. Бахтина, порождающую ситуацию корректировки сложившихся образов и выработки (спонтанной или осмысленной) новых образов, фиксирующих как наличную реальность, так должную. Данный взгляд на проблему очевидно связан с социальным аспектом существования человека, его неизбежной включенностью в мир культуры.
Наконец, имеется сложившийся со времен античной философии философ ско-метафизический взгляд на проблему образа и его места в жизни человека. Аристотелевское определение метафизики как науки о сверхчувственном (сущем) составляет ядро философии. Важно отметить, что положение о сверхчувственном применительно к человеческому познанию и его возможностям указывает на некий предел этих возможностей, на проблему принципиально различающихся типов познания и знания. То есть, кроме гносеологии и методологии здесь явно обозначается онтологическая проблемная область. Во всяком случае образ возможно рассматривать как результат проявления сущего в человеке в мире повседневности и как результат творческих усилий философов, предполагающий установку на раскрытие этого сущего посредством специфически философского познавательного инструментария.
Рационально-научные обоснования образа человека
В философии последних десятилетий наиболее дискуссионной оказалась проблема рациональности вообще и рационально-научного обоснования образа человека, в частности. Такое внимание к данной проблеме не случайно. С одной стороны, оно обусловлено активизацией во второй половине XX века интереса к науке как образцу рациональности как таковой, с другой - как к характеристике всего нововременного этапа развития европейской цивилизации.
Рационально - научное обоснование образа человека представляет собой открытие недоступных обыденному сознанию слоев бытия, выход в новые его горизонты. Ясно, что по самой своей сути это открытие глубинных слоев бытия не может быть холодно-бесстрастной констатацией существующего положения дел. Решение познавательных задач так понимаемого рационально-научного обоснования образа человека предполагает напряженные личностные усилия. Исходный смысл идеи разумного сознания весьма далек от последующего понимания рациональности в позитивистском духе в качестве «трезвого» и беспристрастного познания действительности «как она есть» в ее актуальности, максимально свободной от человеческого личностного начала. Так, например, в античной классике, там, где формируется идея «светлого», разумного познания как важнейшей ценности культуры, нет и не может быть противопоставления теоретического мира, мира идеальных сущностей реальной душевной жизни человека, сфере его «поступка», по терминологии М. Бахтина. Человек еще не сталкивался с теоретическим миром как чем-то преднайден-ным, заданным, и теоретическое мышление не выступало как движение в этом заданном «готовом» пространстве идеальных сущностей .
Проблема рационально - научного обоснования образа человека, тем не менее, актуализируется уже в античности. Древние греки ввели в философскую мысль понятие «Логос» для обозначения закона и разума. Но прежде всего этот термин указывал на всеобщий закон, который составляет основу окружающего Универсума и основанный на нем порядок этого Универсума. Понятие разум вводится как дополняющее мировой закон и связанное с ним по необходимости. Закон теряет всякий смысл, если его не обнаруживают, точно так же, как: мир имеет смысл и ценность только в связи с существованием человека. Для ценностного подхода характерны представления о вторичности разума в сравнении с другими проявлениями человека, либо «такое более широкое представление о разуме и разумности, которое выдвигает на первое место в жизни человека любые формы сознания, любые системы ценностей, кроме науки»47.
Сознание первобытного человека было мифическим, полным фантастических представлений об окружающем мире, оно впервые было «прорвано» древнегреческими мудрецами, высказавшими мысль, что все видимое многообразие мира порождено скрытым за ним, ио доступным познанию единым началом. Эта мысль была величайшим достижением европейской культуры, переломным моментом в ее истории. Тем самым был открыт путь, ведущий от мифа к логосу - к возникновению философии, к появлению рационального знания и теоретического мышления. Однако логос не устранил миф, а лишь вытеснил его из некоторых областей. Тем самым «уже на заре цивилизации в составе культуры проявились два отличных друг от друга начала - мифическое и рациональное»48. Особенностью первобытного мира была синкретич-ность. Он синкретичен и многофункционален, «поскольку включал в себя все осмысление среды обитания, деятельности людей и отношений между ними, образ самого человека, обычаи, правила его бытия» .
Выработка познавательных идеалов миропонимания в античной классике органически связана с формированием смысложизненных установок, идеалов мироотношения. Исходные истины рационального «миропонимания» становятся основой для регуляции реального поведения людей. Имеет место взаимообусловленность - подлинно рациональное миропонимание определяет исходные установки мироотношения, но, с другой стороны, человеческая экзистенциальная проблематика смысложизненных ценностей и идеалов, исходных ориентиров мироотношения задает предметную направленность рационального познания: предметом подлинно рационального познания может стать только то в мире, что воздействует на исходные принципы мироотношения, самореализации человека в мире. Иначе говоря, непреложной ценностью культуры рационально-научного обоснования образа человека оказываются в той мере, в какой они, постигая мир, выступают как средство духовного совершенствования человека, как эффективное основание выработки им исходных смысложизненных ориентиров.
Проблема рационально-научного обоснования образа человека - в известной мере проблема истоков самой философии. Но хотя отдельные элементы рациональности достаточно явно обнаруживают себя уже в мифах и первобытном искусстве, эти явления культуры не нуждаются ни в доказательности, ни в аналитике, ни в критическом к себе отношении - подлинных и необходимых, как принято считать, критериях истинной рациональности. Как показывает А. Чанышев, уже в пифагореизме проводится различие между ощущением и мышлением.
В рамках античной классической философии идея рациональности завершает свое становление. Сократ, Платон, Аристотель рассматривают рациональность как способ теоретического осмысления мира и постижения истины. Рационально-научное обоснование образа человека связывается с методом познания, без которого тщетны все попытки каких-либо умственных действий. Для Платона, например, диалектика является теорией научного метода, то есть методологией. Возникновение рациональной методологии имело важное значение как для развития мышления, так и для самой становящейся рациональности.
Язык и динамика становления образа человека
Существует точка зрения, что «культуры соприкасаются индивидами, а индивиды предстают друг перед другом в том или ином культурном модусе. Сами способы такого соприкосновения являются либо нормативными, либо анормальными факторами культуры» Построив свой мир, человек оказался в новой экзистенциальной ситуации, когда мир общества не всегда ему тождественен. В силу разделения труда и видов деятельности каждый конкретный индивид привязан к определенной общественной сфере, выход за пределы которой реально либо невозможен, либо затруднен. Но через осмысление своего места своего действия в общественной системе, через формирование своего отношения к своей роли в обществе он начинает существовать в горизонте всего общества и культуры, то есть выходит в сферу личности.
Л. Толстой отмечал, что «человек может рассматривать себя как животное среди животных, живущих сегодняшним днем, он может рассматривать себя и как члена семьи, и как члена общества, народа, живущего веками, может и даже непременно должен (потому что к этому неудержимо влечет его разум) рассматривать себя как часть всего бесконечного мира, живущего бесконечное время. И потому разумный человек должен был делать и всегда делал по отношению бесконечно малых жизненных явлений, могущих влиять на его поступки, то, что в математике называется интегрированием, то есть устанавливать, кроме отношения к ближайшим явлениям жизни, свое отношение ко всему бесконечному по времени и пространству миру, понимая его как одно целое» .
Если мозг современного человека, техническая и культурная структура современного общества неизменно оцениваются как продукт последовательной эволюции более примитивных образцов, вполне закономерно поставить вопрос, откуда берется реальная возможность, или предпосылка, тонко и глубоко организованной языковой информации, или, иначе, где нужно искать соединительное звено между миром природы и культуры в том важнейшем пункте последней, которая именуется языком, является ли язык всецело изобретением человека или в некоторых своих аспектах его эволюция приводит нас в мир природы. Сегодня намечается тенденция рассматривать язык как всецело культурное явление, без того опосредствующего природного материала, определенный пласт которого неизбежен в мире культуры, так как элемент непосредственной ценности , неразвернутой сущности в мире, вероятно, более велик, чем остаточный пласт природы в культуре.
Каждая эпоха и даже определенные вехи в пределах одного исторического этапа вносят коррективы в наш язык и, следовательно, заметно сдвигают нормы словоупотребления. «Каждый язык постоянно эволюционирует. В любой момент своего существования он находится в состоянии более или менее продолжительного равновесия между двумя противоположными силами, которые стремятся: одна, сила консервативная, удержать язык в данном состоянии; другая, сила революционная, толкнуть его в новом направлении» Консервативной силой является язык, порожденная речью система. Революционным началом - речь, деятельность языкового сознания в целях совершенствования уже созданной системы.
Не менее исчерпывающе доминирующее положение и нормосозидаюшая сила речи охарактеризованы В. Гумбольдтом: «Язык образуется живым словом, речью, а речь есть выражение мысли или чувства. Следовательно, особенность мысли и чувства, которая сообщает языку колорит и характер, должна действовать на язык с первых начал его образования» Поскольку жизнь пребывает в становлении, нужно уловить, как говорил Гераклит, неизменный ритм изменения.
«Истинными творцами языка, - замечает Г. Шухардт, - являются вечное изменение и вечная смена, которую человек ощущает в себе и вокруг себя» Эта вечная смена, может быть, позже остальных сфер деятельности проникает и в речь, перестраивая постепенно структуру языка. А. Гардинер, например, утверждал: «Речь, как я ее понимаю - есть кратковременная, исторически неповторимая деятельность, использующая слова. Речь имеет место, когда человек делает замечание или записывает предложение»118,
Человеческий язык относится к структурам динамическим. Но в отличие от таковых в природе, где значимое начало выясняется в человеческом толковании, процесс обмена информацией осуществляется при двусторонней сознательной связи. Человек не создает, а толкует и преобразует мир, проникая в существо предмета.
Многие философы пытаются определить роль языка в жизни человека. Философия XX века развивается под знаком языка. Он занимает важнейшее место в феноменологии, герменевтике, в аналитической философии и философии морали. При этом может быть параллельно рассмотрена проблема языка применительно к становлению и функционированию образов человека в культуре. Человек познается через семиотическую деятельность, предполагающую существование другого человека. Поэтому, если есть один человек и появляется «другой», то они должны общаться. Один выражает себя только потому, что существует другой, способный воспринимать. Для этого нужно средство общения, то есть язык. Язык понимается при этом как процесс становления, отвечающий едва ли не на каждую познавательную потребность человека, каждый духовный сдвиг в развитии общества.
Языки образовательные практики
Предметом философии всегда являлся человек и его отношения с другими людьми. Личность и ее становление, формирование личности в коммуникации с другими всегда составляли и составляют предмет ее изучения, Как заметил А. Беннинг, «тот, кто спрашивает, что происходит в воспитании, всегда спрашивает о человеке в воспитании. Лишь исходя из человеческого бытия в целом, воспитание может сохранить свой смысл» . Поэтому любая концепция целей и содержания воспитания и образования предполагала и предполагает определенный образ человека, философский взгляд на сущность и предназна-чение человека, его свободу и его возможности .
По Фасмеру, образование - это калька с немецкого bildimg. Но на самом деле это не так. Наши далекие предки вкладывали в смысл слова «образование» создание человека в соответствии с неким образом, подобного Богу или по крайней мере к тому стремящегося. Именно по этому образование интерпретируется как: построение человека, семьянина и гражданина, трудяги - работника и исследователя, руководителя и исполнителя, человека умелого и нравственного.
Представив обучение и воспитание как вид практической деятельности, можно определить их как «деятельность по изготовлению человека». Продуктом деятельности учителей и воспитателей являются «люди» как члены общества, то есть индивиды, умеющие осуществлять необходимую социальную деятельность и устанавливать между собой отношения, соответствующие нормам социального общения. Исходным материалом их деятельности служат необученные или недостаточно обученные индивиды, не умеющие делать все то, что они будут уметь делать после обучения и воспитания. Сама деятельность по обучению и воспитанию, во всяком случае в наши дни , заключается в том, что учителя все время целенаправленно воздействуют на учеников, преобразуют их, переводят из одного состояния в другое. При этом, подобно всем другим «практикам», они пользуются средствами, различающимися в зависимости от того, какие именно преобразования индивидов в соответствии с поставленной целью должны быть произведены и производятся.
Поскольку обучение и воспитание определены как вид практики, они подпадают под общую схему практической деятельности и могут анализироваться в соответствии с ней. В частности, на основе этой схемы определяется набор тех знаний, которые нужны учителям и воспитателям для их деятельности.
Образовательные практики базируются на нескольких основаниях, которые присутствуют в любом обществе, вне зависимости от того, носят они рефлексивный, либо нерефлексивный характер. В любой культуре «имеются вне-рациональные и иррациональные основания образовательных практик»13 .
Кроме того, есть и другие основания для их классификации. Если проанализировать задачи и целевые установки в конкретном социально-историческом контексте, то можно выделить «четыре аспекта содержательной трактовки образования: образование как ценность, образование как система, образование как процесс, образование как результат».
Взаимодополняющей является классификация, говорящая о двух сложившихся стратегиях образования, первая из которых - стремление воплотить в идеале образования идею узкой специализации. Система образования в данном случае ориентируется за задачи повседневности, текущего момента, особенности регионального развития. Вторая стратегия основана на идее фундаментального образования.
Возможность познания окружающего нас мира заключает в себе человеческую способность оперировать языком. Процесс познания человеком внешнего мира представляет собой непрерывное включение предметов и явлений действительности в концептуальные схемы и категории на основе практической деятельности.
Язык понимается как автономный объект лингвистики, существующий в «себе и для себя», и язык определяется как органическая часть некоего целого, включающего человека, человеческое сознание и историю развития общества, в котором функционирует данный язык.
Интенсивное развитие науки и техники способствовали превращению образования в одну из самых больших областей человеческой деятельности. Человеческая деятельность получила реальную возможность быть осознанной и иметь целенаправленный характер. Однако, массовое распространение знания и его выражения ведет к изнашиванию языка. В хаосе образованности можно сказать все, но так, что ничего не имеется в виду. Неопределенность смысла слов делает существенное понимание невозможным. В настоящее время человек избегает воспринимать бытие через язык, более того, бытие подменяется языком.
Образовательная проблематика имеет свое основание в некотором особом предмете, который нельзя смешивать ни с предметом философии, ни с предметом психологии, ни с каким другим предметом, профессионально изучаемым другими науками. Так, в любом учебнике по педагогике отмечается, что ее предметом является реальный процесс обучения, воспитания и образования поколений, вступающих во взрослую жизнь. Кто-то называет их процессами социализации, кто-то разъясняет отличие воспитания от обучения, выявляя смысл слова образование в качестве их родового определения. Все это не так существенно.
