Содержание к диссертации
Введение
I. Теоретические основания аналитической теологии 15
1. Онтология: предварительный анализ .17
1.1 Уровни анализа и понятие существования 17
1.2 Положения дел и возможные миры 22
1.3 Объекты и их свойства 27
1.4 Выводы .38
2. Понятие «бог» 40
2.1 Проблема рационального исследования: теологический и философский подход .40
2.2 Особенности объекта исследования 46
2.3 Н.А. Васильев и А. Плантинга: «бог» и его логика 50
2.4 Выводы .55
3. Простота как характеристика бога 56
3.1 Фома Аквинский о простоте бога 57
3.2 Алвин Плантинга о простоте бога .60
3.3 Выводы 66
4. Определение абсолютного объекта .67
4.1 Внутренний и внешний максимум .70
4.2 Совершенствообразующие свойства 75
4.3 Величие и максимальное величие 77
4.4 Выводы 79
5. Всемогущество как совершенство бога .80
5.1 Понятия всемогущества в аналитической традиции 82
5.2 Наилучший из возможных миров и «миры Адамса» .87
5.3 Какие миры может сотворить всемогущий бог? 95
5.4 О видах актуализации 102
5.5 Выводы 110
II. Решение традиционных метафизических проблем средствами аналитической теологии 111
6. Зло и свобода воли .111
6.1 «Проблема Мэки» 113
6.2 Концепция Защиты Свободы Воли и трансмировая порочность .120
6.3 Выводы 131
7. Космологическое доказательство бытия бога .132
7.1 Космологический аргумент: методология и понятие необходимости 133
7.2 Проблема перевода: аллогеническая и идиогеническая традиции .142
7.3 Выводы 147
8. Онтологическое доказательство бытия бога 148
8.1 Модальный аргумент и его формализация 150
8.2 И. Кант и существование как реальный предикат 153
8.3 Критика модального аргумента 157
8.4 Двухуровневая онтология: проблемы и пути решения 166
8.5 Выводы 169
Заключение .171
Библиография 179
- Положения дел и возможные миры
- Н.А. Васильев и А. Плантинга: «бог» и его логика
- Величие и максимальное величие
- Концепция Защиты Свободы Воли и трансмировая порочность
Введение к работе
Актуальность темы исследования.
Аналитическая теология - течение современной философской мысли, представляющее собой своеобразный синтез аналитической философии, метафизики и современной модальной логики.
В последней четверти XX века благодаря развитию модальной логики и распространению неклассических семантик многие традиционные теологические темы обрели вторую жизнь. В частности, в работах А. Плантинги была продемонстрирована продуктивность применения семантики возможных миров для прояснения и даже окончательного (на его взгляд) решения основных проблем теологии. Вместе с тем, в методологии американского исследователя имеются серьезные недочеты, заставляющие поставить под сомнение обоснованность сделанных им выводов.
Исследования в этой области весьма популярны на Западе: в авторитетных научных журналах ведутся развернутые дискуссии, маститые издательства выпускают монографии и сборники, в том числе полемического характера, проводятся международные конференции, в университетах читаются специализированные учебные курсы по аналитической теологии.
В работе «Логические методы анализа научного познания» В.А. Смирнов формулирует основные задачи современной онтологии, а также намечает путь к их адекватному решению. Он отмечает, что нынешние проблемы отличаются от тех, что стояли когда-то: «Онтологические проблемы [...] решаются не в рамках натурфилософии и не методами, подобными естественнонаучным, а путем анализа познавательных процедур и категориальной структуры мышления» . Таким образом, поставленные по-новому онтологические проблемы требуют новых методов решения. Особое внимание в современной онтологии должно
Смирнов В.А. Логические методы анализа научного познания. - М. : Эдиториал УРСС, 2002.-С. 144.
уделяться тому (как правило - искусственному) языку, с помощью которого осуществляется анализ, поскольку ни выбор этого языка, ни сам язык, ни средства этого языка, с помощью которых будет осуществляться анализ, не безразличны к объекту исследования: выбранный язык вынуждает принять определенную онтологию. В силу этого, одна из задач современной философии состоит в том, «чтобы установить связь между принимаемыми средствами выражения и рассуждения, с одной стороны, и допущениями об объектах рассуждения - с другой. И не только описать, но и четко сформулировать и обосновать. Конструирование искусственных языков и выяснение содержащихся в них онтологических допущений является хорошим средством изучения проблем онтологии» . Этому принципу следует данная работа.
Степень разработанности темы.
Во второй половине XX в. в американской аналитической философии широко распространился интерес к теологическим вопросам. Возникло практически целое направление - т.н. «современная схоластика». Вновь стали актуальными как будто бы давно ушедшие в тень вопросы о сущности и атрибутах бога, о доказательствах его бытия, об обосновании наличия зла в мире, созданном всеблагим богом. Разумеется, в рамках данного направления все перечисленные темы зазвучали иначе, поскольку к их исследованию авторы приступили с имеющимся у них новым логическим аппаратом - прежде всего, это модальная логика (как первопорядковая, так и более высоких порядков), а также тесно связанная с ней семантика возможных миров.
Следует иметь в виду, что этот подход базируется на сознательном отказе от исторического рассмотрения исследуемых вопросов: вместо погружения в традицию - стремление разобраться в проблеме «как она есть», с помощью методов логического и лингвистического анализа. С такой установкой можно
Там же.
соглашаться или не соглашаться. Но в любом случае необходимо понимать, что за более чем сто лет существования аналитической философии её методы сами положили начало определенной традиции, так что оценивать их следует с учетом того понимания сущности философского исследования, на которое они опираются. Специфика данной области исследований заключается в неоднозначном характере ее идейной зависимости от различных школ аналитической метафизики, с одной стороны, и традиционных богословских концепций - с другой. Эта двойственность порождает причудливые сочетания строгой аналитической формы и богословского, доктринально диктуемого содержания. Следует отметить, что поскольку в своих работах теологи-аналитики нередко пользуются формализацией, их тексты, как правило, выпадают из поля зрения представителей традиционного религиоведения. С другой стороны, специфически религиозная направленность данных работ зачастую оставляет равнодушными собственно аналитических философов и логиков, которые подобные проблемы воспринимают с подозрением.
Однако именно такое сочетание логического и теологического представляет, на наш взгляд, несомненный интерес для философского исследования, позволяя не только прояснить логико-онтологические основания различных концепций аналитической теологии, но и обогатить арсенал логической науки сравнительно новыми для нее концептуальными проблемами и нюансами, которые могут найти применение в других областях знания.
В зарубежной философской литературе основные проблемы и аргументы аналитической теологии - такие как природа чудес, основы религиозной эпистемологии, отношения религиозной веры и нравственности, логическая корректность защиты свободы воли как способа разрешения проблемы зла, аргументы в пользу бытия Бога - исследованы в работах А. Плантинги, У. Олстона, P.M. Адамса, Р. Суинбёрна, Дж.Л. Мэки, Э. Флю, Г. МакКлоски, Н. Малкольма, Э. Виеренги, Д. Блюменфельда, М. Тули, Р. Бёрча, П. Гича,
П. Тихого, Д. Ховарда-Снайдера, Ф. Ховарда-Снайдера, Дж. О'Лири-Хотхорна, П. ван Инвагена, Э. Залты, М. Стюарта, Н. Пайка, Э. Хмары и др.
В отечественной философской литературе исследованию концептуальных
основ аналитической теологии как целостного философского направления
уделяется сравнительно мало внимания. Тем не менее, отдельные аспекты этой
области исследований разрабатываются в рамках различных школ и течений
российской философии. В теоретико-методологическом плане основные
концепции и аргументы, лежащие в основе аналитической теологии, были
проанализированы в работах по логической семантике и формальной онтологии
Е.Д. Смирновой, А.Л. Никифорова, З.А. Сокулер, В.А. Бочарова и
Т.Н. Юраскиной, В.В. Целищева, Е.Г. Драгалиной-Черной, Л.Б. Макеевой, В.Л. Васюкова, А.А. Веретенникова, А.Л. Блинова, В.А. Суровцева, В.А. Ладова, Е.В. Борисова и др. На историко-философские аспекты становления и развития основных идей аналитической теологии в ее связи с классической метафизикой и средневековой схоластикой проливают свет работы А.Ф. Грязнова, В.В. Васильева, М.В. Лебедева, СВ. Никоненко, исследования средневековой рациональности В.П. Гайденко и Г.А. Смирнова, А.Я. Гуревича, Т.Ю. Бородай, Г.Г. Майорова, С.С. Неретиной, М.М. Гейде и К.В. Бандуровского и др. Важный вклад в изучение данной проблематики в религиоведческом ключе внесли работы В.К. Шохина, Ю.А. Кимелева, Ф.Ю. Бородина, A.M. Шишкова и других представителей московской и петербургской религиоведческих школ.
Объект и предмет исследования. Объектом исследования является современная аналитическая теология как целостное направление, объединенное специфическим пониманием целей и задач религиозно-философского дискурса, своеобразной методологией и концептуальным аппаратом.
Предметом исследования выступает система логико-онтологических предпосылок, лежащих в основе этого направления, а также связанных с ними
философских категорий - в частности, в работе анализу и экспликации подвергаются понятия «возможного мира», «свободы воли», «зла», «всемогущества», «всезнания», «контингентности» и «необходимости», «трансмировой идентификации» и «трансмировой порочности», а также важнейшие для современной аналитической метафизики концепты «эссенции» («сущности) и «эссенциальных свойств». Особое внимание уделяется критическому разбору современных версий традиционных теологических аргументов, их логического статуса и степени обоснованности в терминах современной модальной логики.
Цель и задачи исследования. Целью исследования является прояснение и сопоставление логико-онтологических оснований различных концепций современной аналитической теологии и средневековой схоластики.
Главными задачами исследования являются:
применение современных логико-семантических методов для исследования аналитической теологии,
разработка адекватного концептуального аппарата экспликации ее основных понятий,
анализ отношений концептуальной преемственности, идейной зависимости и формальной переводимости между концепциями современной аналитической теологии и средневековой схоластики.
Методология исследования. Выполнение поставленных в диссертации задач предусматривает использование методов теоретической реконструкции (формализации, аксиоматизации, экспликации) и сравнительного анализа, предполагающих переформулировку концепций рассматриваемых философов в терминах, допускающих их сопоставление друг с другом, и обеспечивающего возможность типологических обобщений.
Научная новизна исследования. Диссертационная работа представляет собой первое в отечественной аналитико-философской литературе целостное исследование логико-онтологического фундамента основных концепций современной аналитической теологии. Впервые проведен логико-семантический анализ ряда идей и аргументов, используемых теологами-аналитиками в своих философских построениях.
Кроме того, в ходе исследования получены следующие новые для отечественной философской литературы результаты:
выделены основные методологические и концептуальные особенности аналитической теологии как целостного направления в рамках аналитической философии;
конкретизированы и получили дальнейшую разработку современные логико-семантические методы, которые были применены к исследованию современной аналитической теологии;
выявлена взаимозависимость между логическими, семантическими и онтологическими идеями в концепциях А. Плантинги, Дж. Мэки, Г. МакКлоски, Э. Хмары и др.; показано, как принимаемые этими философами логико-семантические и онтологические предпосылки определяют их подход к решению теологических проблем;
дан критический анализ рецепции современными теологами-аналитиками некоторых титульных проблем средневековой схоластики и классической метафизики, показана необходимость тщательного выявления онтологического базиса используемых различными исследователями понятий и аргументов при их переносе из одного социокультурного и теоретического контекста в другой.
Положения, выносимые на защиту.
(1) Корректный анализ идей и аргументов представителей исследуемого направления требует установления, какая из двух онтологических
моделей («онтология объектов» или «онтология положений дел») преобладает в их построениях, а если онтология является «смешанной», то выявления условий - (методологических предпосылок и концептуальных механизмов) такого «смешения».
(2) От выбора той или другой онтологической модели в качестве базовой напрямую зависит интерпретация таких ключевых для аналитической теологии понятий как «свойство», «существенное свойство», «сущность», «трансмировая идентификация», «существование», «совершенство», «возможность», «всемогущество» и пр.
(3)От интерпретации этих понятий прямо зависит оценка логического статуса аргументов, в которых они фигурируют; таким образом, лингвистический анализ, который берут на вооружение теологи-аналитики, должен предваряться онтологическим анализом, а не наоборот.
(4) К числу тех рассуждений, к которым должен быть применен подобный
двухуровневый анализ (прояснение языка, прояснение онтологии),
относятся прежде всего центральные для всей традиционной
религиозной метафизики аргументы: онтологическое доказательство,
космологическое доказательство и «защита свободы воли».
(5) Сам идеал аподиктичности, высоко ценимый в аналитической теологии,
демонстрирует определенную двойственность: поскольку соотношение
«логического» и «теологического» в упомянутых аргументах прямо
зависит от принимаемых исследователями логико-семантических и
онтологических предпосылок, одно и то же понятие может быть оценено
как «онтологическое» или «теологическое» (а содержащее его
умозаключение как корректное или некорректное) в рамках различных
онтологических моделей.
Теоретическая и практическая значимость результатов исследования
обусловлена тем, что содержащийся в нем материал позволяет сформировать целостный взгляд на аналитическую теологию как на концептуально и методологически взаимосвязанный комплекс идей и проблем в рамках современной аналитической метафизики и, в частности, на ее логико-онтологические предпосылки.
Предложенный в диссертации подход к рассмотрению основных идей и аргументов аналитической теологии второй половины XX века создает теоретические и методологические предпосылки для дальнейшего изучения проблем и перспектив современной аналитической философии религии.
Материалы диссертации используются при чтении курса «Формальные онтологии» для 3 курса бакалавриата факультета философии. Также они могут быть использованы при написании учебных пособий по современной аналитической метафизике и теологии, при подготовке лекционных курсов и спецкурсов, а также при проведении семинарских занятий по философии языка, онтологии и истории аналитической философии.
Апробация работы. Результаты диссертационной работы представлены в статьях и других работах общим объемом около 9 п.л.
Отдельные положения и выводы диссертации нашли свое отражение в выступлениях автора на
Международной конференции «Шестые Смирновские чтения», организованной философским факультетом Московского Государственного Университета им.М.В. Ломоносова (Москва, 17-19 июня 2009 г), доклад «Бог и логика: горизонт логической проблемы»;
Международной конференции «Онтология возможных миров», организованной центром фундаментальных исследований ГУ-ВШЭ (Москва, 28-29 октября 2009 г.), доклад «Плантинга о возможных мирах и всемогуществе»;
Международной конференции «"Воображаемая логика" Н.А. Васильева и современные неклассические логики», организованной Казанским (Приволжским) Федеральным Университетом (Казань, 11-15 октября 2010 г.), доклад «Модальная версия онтологического аргумента в свете «воображаемой логики» Н.А. Васильева»;
Х1-ой международной научной конференции "Современная логика: проблемы теории, истории и применения в науке", организованной Санкт-Петербургским философским обществом и Ассоциацией логиков Санкт-Петербурга (Санкт-Петербург, 24-26 июня 2010 г.), доклад «Алвин Плантинга: могущественные миры и божественные возможности»;
1-ой межвузовской научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Философия. Язык. Культура», организованной факультетом философии НИУ ВШЭ (Москва, 10 марта 2010 г.), доклад «Алвин Плантинга и Фома Аквинский о простоте и более сложных свойствах Бога»;
Межвузовской конференции «Язык философии: традиции и новации», организованной Российским Государственным Гуманитарным Университетом (Москва, 7-8 декабря 2010 г.), доклад «Прояснение понятия совершенства и проблема аддитивности в модальной версии онтологического аргумента Алвина Плантинги»;
Межвузовской научной конференции «Именование, необходимость и современная философия» (посвященной 40-летию статьи Сола Крипке «Тождество и необходимость»), организованной факультетом философии НИУ ВШЭ (21-22 февраля 2011 г.), доклад «Об отождествлении объектов через возможные миры в концепции Алвина Плантинги»;
П-ой межвузовской научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Философия. Язык. Культура», организованной факультетом философии НИУ ВШЭ (Москва, 10-11 марта 2011 г.), доклад «Такая непростая божественная простота»;
Конференции «Философия свободы», организованной факультетом философии НИУ ВШЭ совместно с Московским философским колледжем (Москва, 14-15 июня 2011 г.), доклад «Свобода, неотделимая от порока»;
Всероссийской конференции "Семантика и онтология", организованной Уральским Федеральным Университетом (Екатеринбург, 28-30 ноября 2011г.), доклад «Онтология как проблема»;
Межвузовской конференции «Философия. История. Культура», организованной Российским Государственным Гуманитарным Университетом (Москва, 12-13 декабря 2011 г.).
Кроме того, автором были прочитаны два доклада на соответствующую тему для Логико-философского клуба факультета философии НИУ ВШЭ:
1) Алвин Плантинга о космологическом доказательстве бытия Бога
св. Фомы Аквинского (март 2010);
2) Модальная версия онтологического аргумента (февраль 2011).
Результаты, представленные в диссертации, были получены в ходе
исследований, проведенных в рамках проектов, поддержанных российскими научными фондами:
1) «Онтология возможных миров» (коллективный проект № 68 Центра
фундаментальных исследований ГУ-ВШЭ, 2009);
2) «Логико-онтологические основания современной аналитической теологии»
(индивидуальный проект № 11-01-0172, реализованный в рамках
Программы «Научный фонд НИУ ВШЭ» в 2012-2013 гг).
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, двух частей, заключения и библиографического списка. Первая часть состоит из пяти глав, разделенных на двадцать параграфов (по четыре параграфа в первых двух, а также в двух последних главах и три - в третьем). Вторая часть состоит из трех глав, разделенных на одиннадцать параграфов (по три параграфа в первых двух главах и пять - в третьей).
Положения дел и возможные миры
Алвин Плантинга является единственным современным теологом-аналитиком, сформулировавшим целостную систему для обоснования и защиты положений веры: построив целостную многуровневую онтологию, он с ее помощью попытался решить основные теологические вопросы. В качестве базового Плантинга рассматривает уровень положений дел, придавая, тем самым, их существованию более высокий статус, чем существованию других сущностей. Это означает, что «первичным» существованием обладают именно положения дел. Основными определениями в системе являются следующие:
(Df1.1) Положение дел S включает положение дел S , если невозможно, чтобы S имело место, а S - нет. (Df1.2) Положение дел S исключает положение дел S , если невозможно, чтобы S и S имели место одновременно. (Df1.3) Дополнение к положению дел S - это положение дел, которое имеет место только в том случае, когда само положение дел S не имеет места. (Df1.4) S является полным (максимальным) положением дел, если и только если для любого положения дел S верно, что S либо включает, либо исключает S 4.
(Df1 5) Возможный мир - любое максимальное положение дел.
Из последнего определения становится ясно, что возможные миры не представляют в данной онтологии самостоятельного уровня, но являются положениями дел особого вида. Таким образом, уровень возможных миров и уровень положений дел «слипаются» в один.
Постулируется единственность актуального мира. Доказательство имеет следующий вид: один мир (а именно - «наш»), безусловно, имеет место, а значит, как минимум один мир имеет место. Плантинга показывает, что и как максимум только один мир имеет место: допустим, имеется два актуальных мира W и W . Поскольку это два различных мира, они должны отличаться хотя бы одним положением дел. Пусть S - положение дел, которое имеет место в W и не имеет места в W . Тогда S одновременно имеет место и не имеет места актуально, что противоречит здравому смыслу. Таким образом, один и только один мир (назовем его вслед за Плантингой “а”) имеет место, то есть - является актуальным.
Об отношении достижимости можно судить по тому, что Плантинга считает очевидными следующие утверждения:
(1) Если некоторое положение дел S является возможным, то оно необходимо возможно, т.е. возможно относительно каждого возможного мира. Отсюда следует, что
(2) Каждый возможный мир является возможным относительно каждого возможного мира, поскольку любой возможный мир представляет собой как раз максимальное возможное положение дел. Тогда можно сделать вывод, что
(3) Любое положение дел, возможное относительно по крайней мере одного возможного мира, является возможным относительно каждого возможного мира. Из этого, в свою очередь, следует, что
(4) Каждый возможный мир, возможный относительно по крайней мере одного возможного мира, является возможным относительно каждого возможного мира.
Таким образом, уже на основании (1) можно заключить, что Плантинга придерживается модальной системы S5 Льюиса, поскольку формально (1) выглядит так:
OS z ПО S, т.е. представляет из себя аксиому S5. Именно в этой системе все миры достижимы друг из друга, а отношение достижимости обладает рефлексивностью, симметричностью и транзитивностью (которые наглядно продемонстрированы в пп. (2)-(4)). Эта модальная система, хотя и представляется на первый взгляд интуитивно прозрачной, на самом деле далеко не очевидна.
Каждому положению дел можно сопоставить высказывание. Плантинга никак не поясняет различие между положениями дел и высказываниями, признавая при этом, что они, возможно, эквивалентны и отсылая к статье Р. Чизома «Отождествление через возможные миры: некоторые вопросы» [Chisholm, 1967], в которой автор показывал, что никакой разницы между высказываниями и положениями дел на самом деле нет. В свете этого результата, Плантинга считает возможным ввести следующие определения: (Df16) Высказывание истинно в актуальном мире, если оно является истинным.
(Df1 7) Высказывание является истинным в мире W, если бы оно было истинным, будь мир W актуальным.
Поскольку положения дел и высказывания эквивалентны, аналогом возможного мира, являющегося максимальным положением дел, для высказываний будет выступать книга мира:
(Df1 8) Книга мира W - множество высказываний, истинных в W.
Формулировка этого определения дана некорректно. Важно уточить, что речь идет о множество всех таких высказываний, поскольку для своего мира книга является максимальным непротиворечивым множеством высказываний: если В является книгой, тогда для любого высказывания Р верно, что либо оно само, либо его отрицание является элементом В. Для книги и возможного мира имеет место взаимно-однозначное соответствие. Очевидно, что разные возможные миры включают разные положения дел. Отсюда вытекает, что «множество книг (назовем его “библиотекой”) остается одним и тем же от мира к миру; что при этом изменяется, так это ответ на вопрос, какая книга содержит только истинные высказывания» [Plantinga, 1974: 47].
Н.А. Васильев и А. Плантинга: «бог» и его логика
Одним из вариантов решения сложившейся проблемы если не ир-, то нерациональности бога, является подход русского логика и философа Николая Александровича Васильева (1880-1940), который известен как создатель паранепративоречивых логик. В своей работе 1913г. «Логика и металогика» Н.А.Васильев отмечает, что «мы знаем, однако, только наше мышление и только его можем знать. Мы не можем даже в воображении представить себе другого рода мышление, чем наше. Поэтому мы и не можем доказать значимости наших принципов логики для всякого мышления, так как все другие виды мышления, кроме нашего, нам абсолютно неизвестны. Может быть, есть мышление, и не подчиняющееся этим принципам. Мы такого мышления не знаем, и поэтому не можем ни утверждать, ни отрицать его существования» [Васильев, 1989: 94].
Развивая свою идею, Васильев приходит к заключению, что логика содержит в себе как бы две части: сугубо рациональную и эмпирико-рациональную. Сугубо рациональную часть представляют собой логические истины, вытекающие из определения самой логики, эмпирико-рациональная часть логики получает свое обоснование a posteriori и не имеет права на всеобщность. Эти части и получили название металогики и логики соответственно: «Металогика относится к эмпирической логике как абстрактное к конкретному, как бедное к богатому, как минимальное к максимальному. Металогика – это то, что обще всем логикам, и поэтому она беднее их содержанием. В нее входит только форма, а не содержание…» [Васильев, 1989: 112]. Тут мы вплотную подходим к вопросу, рационален ли бог. Мы уже говорили, что, с одной стороны, для того, чтобы иметь возможность рационально исследовать бога в качестве объекта, приходится допускать его рациональность, однако с другой стороны, христианский теистический бог в свете своих качеств предстает как объект, если не иррациональный, то, по крайней мере, нерациональный. Теперь предоставляется возможность совместить эти утверждения, не нанеся ущерба исследованиям бога и в то же время выделив его среди прочих объектов. В качестве примиряющего способа, следуя рассуждениям Васильева, надо избрать отношение к закону противоречия: «Закон противоречия обращается к миру, к объектам, и говорит, что в них не может осуществляться противоречие. Он запрещает внешнее противоречие, противоречие в объектах; закон абсолютного различия истины и лжи запрещает внутреннее противоречие, противоречие в субъекте. Первый имеет объективное и материальное значение, второй – субъективное и формальное. Поэтому можно, не нарушая закона абсолютного различия истины и лжи, нарушать или отбрасывать закон противоречия» [Васильев, 1989: 104].
«Бог» часто понимается как логически противоречивый объект, что приводит к заключению о невозможности познавать его логическими (шире – рациональными) средствами. Однако теперь эту непротиворечивость можно понимать двояко: «Миру опытной действительности, миру физики противостоит метафизика. Миру опытной логики противостоит металогика. Метафизика есть познание бытия вне условий опыта, бытия подлинного и единого в отвлечении от эмпирического разнообразия вещей. Металогика есть познание мысли вне условий опыта, чистой мысли в отвлечении от всякого разнообразия содержания мысли» [Васильев, 1989: 111]. Итак, непротиворечивость может быть понята как непротиворечивость эмпирическая или как металогическая.
Поскольку исходной посылкой рассуждений о боге является допущение, что бог подчиняется тем же законам логики, что и человеческий разум (иначе он не сможет стать объектом исследования), теперь можно задать вопрос: каким именно тем же законам подчиняется бог? Разумными представляются два варианта ответа на этот вопрос:
А) бог подчиняется как эмпирической, так и металогике;
Б) бог подчиняется только металогике, но не логике эмпирической.
Если бог будет рассматриваться как подчиняющийся не только мета-, но и эмпирической логике, это будет означать, что могущество бога распространяется только на миры, в которых действует «наша», «земная» логика. Остальные миры являются по крайней мере невозможными к осуществлению. Такой подход возможно счесть ограничивающим всемогущество бога определенным кругом миров.
Если же бог подчиняется только металогике, то его могущество распространяется как на возможные, так и на невозможные возможные миры. Его логика, как логика метаобъекта, также является металогической. Такой вариант, по всей видимости, в некотором смысле делает бога более всемогущим, чем это предполагалось изначально. Сам Васильев, безусловно, принимает второй подход: «Божественная логика – металогика – для соприкосновения с реальностью, с тварностью, нуждается в посреднике, в Логосе, в материальной логике. Поэтому металогика – чисто теоретическая наука; она не имеет практического значения, отношения к реальности» [Васильев, 1989: 112]. Тем не менее, такой подход позволит, с одной стороны, сохранить представление о боге как об объекте рациональном, а с другой стороны, - проводить различие между его рациональностью и своей, т.е. не вступая в противоречие, считать бога объектом трансцендентым и в то же время доступным исследованию, т.е. в некотором смысле имманентным.
Величие и максимальное величие
Для того чтобы иметь возможность перейти от определений, задаваемых в рамках одного возможного мира, к определениям, заданным на множестве всех возможных миров, Плантинга обращается к понятию величия [greatness]. Однако прояснение этого понятия вызывает немалые трудности, поскольку сам американский философ не делает даже попытки дать определение этому термину. Плантинга лишь упоминает о самом существенном отличии величия от совершенства, замечая, что «совершенство объекта в заданном мире W зависит только от тех свойств, которыми объект обладает в мире W. Величие же объекта в мире W зависит от тех же свойств, однако, также зависит еще от тех свойств, которыми объект обладает в других мирах» [Plantinga, 1977: 107]. Однако более нигде понятие величия не упоминается и строго определения ему не дается. От максимального совершенства сразу совершается переход к максимальному величию, придав которому строгую форму, получаем следующее определение: (DfMG) Максимальное величие – это максимальное совершенство в каждом возможном мире. Тем не менее, нельзя полагать, будто термин «величие» попросту не задействован в системе понятий. У Плантинги читаем: «Заданный объект может обладать в одном положении дел большим величием, чем в другом» [Plantinga, 1974: 200]. Как это следует понимать? По всей видимости, требуется соотнести величие с максимальным совершенством с одной стороны и максимальным величием – с другой. Ясно, что величие – связующее звено между этими двумя понятиями. Причем величие должно определяться (как и максимальное совершенство) через один возможный мир, раз оно может меняться от одного мира к другому. Несмотря на это, представляется верным допустить, что свойство величия должно все-таки определяться через различные миры и, конечно же, аддитивно, как и все прочие определения, стоящие в иерархии определений выше совершенства. К примеру, его можно было бы задать, следующим образом:
(DfG.1) Величие – свойство объекта обладать всеми максимальными совершенствами в одном или более возможных мирах26.
Однако определение величия можно было бы сформулировать и принципиально иным образом:
(DfG.2) Величие – свойство объекта обладать одним или более максимальными совершенствами во всех возможных мирах. В обоих случаях легко вывести то определение максимального величия, которое приводит сам Плантинга – как максимального совершенства во всех возможных мирах. Но вопрос о том, что же следует понимать под величием остается открытым. Ничто в системе
Допустимы и другие варианты. Например: а) как свойство обладать всеми максимальными совершенствами в двух или более мирах; б) как свойство обладать всеми максимальными совершенствами по крайней мере в одном, но не во всех возможных мирах; в) как свойство обладать всеми максимальными совершенствами в двух или более, но не во всех возможных мирах. самого Плантинги не указывает на то, какое из приведенных выше определений величия более приемлемо. Если же они оба окажутся приемлемыми, схоластический вопрос о том, какие объекты являются более великими по сравнению с другими, встанет во весь рост.
Следуя логике Плантинги, мы можем получить и определение абсолютного объекта:
(DfАO) Абсолютный объект – это объект, обладающий максимальным величием. Именно такой объект может быть назван богом. Однако вопрос о том, что таких объектов может все-таки быть больше одного, остается по-прежнему открытым.
Возможны разные способы выделения объекта среди прочих: 1) через необходимость существования; 2) постоянство присутствия в мире; 3) добавления особой эссенции (эссенций). Если бог – это структурно сложный объект, а в онтологии присутствуют иные необходимо и постоянно присутствующие объекты, то остается только третий способ выделения бога среди прочих объектов. Богу приписываются дополнительная эссенция – максимальное величие, – которая присуща ему и только ему в каждом возможном мире.
Идея определить свойство максимального величия так, чтобы обладание им в некотором мире зависело не только от свойств объекта в этом мире, но и свойств этого объекта в других мирах – на первый взгляд, идея весьма плодотворная. Однако платой за реализацию этой идеи является аддитивность искомого свойства.
В первую очередь встает вопрос об использовании аддитивности как способа образования понятий в рамках семантики возможных миров. Плантинга использует аддитивность как для определения понятий в отдельном возможном мире – так происходит с понятиями совершенствообразующего свойства и максимального совершенства, так и для определения понятий в различных возможных мирах - это относится к понятию максимального величия. В этих случаях аддитивность не может быть понята одинаково: одно дело говорить об отдельном объекте и тех свойствах, которые у него есть в определенном мире, и совсем другое - об объекте, как он существует в различных мирах, в каждом из которых он обладает при этом особенным (возможно, каждый раз отличным от прочих) набором свойств. Речь явно идет об объектном и мета-уровне, на которых вводятся аддитивные определения. Несмотря на то, что сам А. Плантинга не делает никакого различия между этими видами аддитивности, для корректного понимания самого понятия лучше выделить эти два вида явным образом.
Итак, аддитивность может быть понята как: 1) сложение свойств в мире, 2) сложение миров, в которых объект обладает этими свойствами. По сути, речь должна идти о двух различных видах обладания свойствами. В то время как интуитивно ясно, что значит обладать свойствами в одном мире, не совсем ясно, как можно суммировать свойства, которыми объект обладает в различных мирах27.
Концепция Защиты Свободы Воли и трансмировая порочность
Напомним, что Мэки видит два способа решения проблемы: 1) ограничение всемогущества или 2) внеположенность бога времени. Второй способ Плантинга, как и сам Мэки, считает нерелевантным. Он рассуждает следующим образом: «Жизнь Бога не имеет конца (и не имеет начала). Бог всегда существовал и всегда будет существовать. Кроме того, его знание не имеет временных ограничений […] Но добавлять к этому, что он каким-то образом является еще и вневременным, находится каким-то образом вне времени – означает напрашиваться на множество ненужных трудностей. Ни в Библии, ни в священных текстах ничто не указывает на это чрезвычайно темное обстоятельство. В то же время многое, prima facie, указывает на обратное. Бог говорил с Авраамом и делал это, конечно, при жизни последнего. Бог создал Адама и Еву и сделал это, безусловно, до того, как создал, к примеру, Бертрана Рассела […] Тогда, надо полагать, Бог действует во времени, действует в разные времена, и совершает одни действия перед тем, как совершает другие» [Plantinga, 1980: 45-46].
Отвергнув, таким образом, второй способ, А. Плантинга обращается к первому как единственно возможному – ограничивает понятие всемогущества. С одной стороны, Мэки настаивал на том, что на понятие божественного всемогущества не может быть наложено никаких ограничений. С другой стороны, было установлено, что он сам все-таки накладывает ограничение, обусловленное всеблагостью бога. Плантинга пытается продолжить идею Мэки и ограничить бога таким образом, чтобы не вызывать нареканий оппонента, получив, тем самым, возможность опровергнуть выводы последнего. Единственный способ ограничения, представляющийся разумным при такой цели – попытка ограничить бога сугубо логическим образом, не привнося никакого фактического материала.
Плантинга реконструирует рассуждение Мэки следующим образом:
(1) Бог является всемогущим, всезнающим и всеблагим.
(2) Если бог всемогущ, он может создать любое возможное положение дел.
(3) Бог может создать любое возможное положение дел (modus ponens, 1-2)
(4) То, что люди поступают верно в любой ситуации, является возможным положением дел.
(5) Бог может создать свободных людей такими, чтобы они всегда поступали верно. (3,4)
(6) Если бог может создать свободных людей такими, чтобы они всегда поступали верно, тогда каждый свободный человек, созданный богом, всегда поступает верно.
(7) Любой свободный человек, созданный богом, всегда делает то, что верно. (1, 5, 6)
(8) Ни один свободный человек, созданный богом, никогда не совершает морально злых поступков.
Сомнение, с точки зрения Плантинги, вызывают пункты (2) и (4). Что касается (2), то можно рассуждать следующим образом:
(a) То, что есть положения дел, которые не сотворены богом, является логически возможным положением дел.
(b) Если бог всемогущ, бог может создать положение дел, которое создано не богом. (2, а)
Очевидно, (b) является ложным. А значит, (2) не может быть принята в том виде, как она есть у Мэки.
Вся Защита Свободы Воли (ЗСВ) построена Плантингой таким образом, чтобы показать неверность (2) и (4). Поэтому ключевыми для ЗСВ являются следующие положения:
1) Бог (хотя он и всемогущ) не может сотворить какой угодно возможный мир;
2) Бог творит не наилучший (такого нет), а лучший из тех возможных миров, которые он мог бы сотворить59;
3) Бог не может сотворить мир, содержащий моральное добро, но не содержащий морального зла60.
Ядро ЗСВ составляет следующая идея. Допустим, что всемогущий бог творит мир W таким, что в нем есть агент х. Этот х действительно свободен в W. В какой-то момент t агент х стоит перед свободным выбором: совершать действие А или не совершать и выбирает второе. Тогда бог оказывается не в силах сотворить мир, в котором х выбирает свершение А. Конечно же, бог знает, что выберет х, будучи сотворенным и поставленным перед данным выбором, однако каков окажется мир после этого выбора зависит уже не только от бога, но и от свободного агента х: «…актуализация мира W, содержащего моральное зло зависит не только от одного лишь Бога. Она зависит также и от того, что в этом мире будут делать значимо свободные существа, если Бог сотворит их и поместит в ситуации мира W. Конечно, только от Бога зависит, творить ли вообще эти свободные существа. Однако если он имеет целью получение морального добра, он должен сотворить значимо свободных существ, от чьей деятельности он станет зависим. Таким образом, власть всемогущего Бога ограничивается свободой, пожалованной им самим своим творениям» [Plantinga 1974, 190].
Понимая свободу в либертарианском духе, Плантинга полагает, что человек, свободный относительно некоторого действия, выбирая свершение этого действия (или отказ от него) не детерминирован никакими предшествующими событиями или законами, даже богом. Он и только он принимает решение относительно данного действия.
Тогда бог не только не может нарушать логические законы и не может сделать бывшее небывшим, – он, сотворивший человека и давший ему свободную волю, – не может влиять на принятие человеком свободного выбора.
