Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Традиция имени и традиция числа 25
1.1. Две традиции соотношения языка и действительности 25
1. 2. Имя и число как принципы различных онтологии 31
1.3. Метаморфоза языка-знака относительно языка-символа: два образа времени и бытия 48
ГЛАВА 2. Время, онтология, язык 70
2,1, Число как антипод имени 70
2. 2. Некоторые аспекты естественной философии времени 81
2. 3. Комплексное число как трансцендентальная функция языка во времени
2. 4. Модели времени и вечности 107
2, 5. Сознание как результат метапрограммирования 133
ГЛАВА 3. Три стадии соотношения знака и символа
3.1. Первая стадия: знак как подобие символа 148
3. 2, Вторая стадия: символ как вид знака 179
3- 3. Третья стадия: самореферентность знаков 208
ГЛАВА 4. Оппозиция знак-символ как конститутивный элемент культуры
4Л. Язык-символ и язык-знак как гештальт культуры 251
4.2. Симулятивные стратегии семиозиса в современной культуре 267
4.3. Символ: онтология и культура 274
Заключение 287
Библиография 294
- Имя и число как принципы различных онтологии
- Некоторые аспекты естественной философии времени
- Вторая стадия: символ как вид знака
- Симулятивные стратегии семиозиса в современной культуре
Введение к работе
Актуальность темы исследования определяется выбором предмета исследования, в качестве которого выступают феномены языка и времени. Проблема соотношения языка и времени в истории философской мысли является одной из центральных проблем. И хотя на сегодняшний день феномены языка и времени на первый взгляд кажутся достаточно хорошо изученными, тем не менее, в философском аспекте соотношения их друг с другом, они оказываются мало проясненными.
Это связано, прежде всего, с заполнением «вакуума» мстаконцептуально-го подхода к проблеме соотношения феноменов языка и времени более точными и узкоспециализированными дисциплинами (физикой, математической логикой, психологией, нейрофизиологией, семиологией, морфологией, фонологией, грамматологией и т. д.)- Как следствие этого на сегодняшний день мы имеем довольно редкие попытки рефлексии и критики устоявшегося отношения к данной проблематике, которые носят свободный эссеистский характер.
Тем не менее, культура XX столетия, характеризующаяся своими радикальными поворотами, несет в себе наиболее продуктивный и архетипальный поворот к языку как «Дому Бытия» и герменевтическому посреднику- Проблема языка остается главной загадкой современной философии, несмотря на множество дискуссий и разнообразие направлений философской мысли, таких как: аналитическая философия, герменевтика, имяславие, деконструкция.
Актуальность языковой проблематики явилась предпосылкой развития лингвистической науки и появления новых самостоятельных дисциплин: семиологии, морфологии, фонологии, грамматологии, прагматики и т. п. Что касается попыток комплексного исследования феномена времени, необходимо отметить, что данные исследования представляют собой разновидности более или менее удачных классификаций или энциклопедий (например, монография Са-
4 вельевой И.М. и Полетаева А.В, История и время, В поисках утраченного. М., 1997), либо упорядоченный накопленный материал из различных областей знания в соответствии с индивидуальными научными и мировоззренческими предпочтениями.
Начало XX века знаменуется изучением проблемы времени как одной из основных тем для рефлексии. После докладов А. Пуанкаре (1906) и Г. Мипков-ского (1908), а также разработки А. Эйнштейном частной и общей теории относительности (1905, 1906-1917) понятие времени начинает осознаваться как узловой пункт в физико-математических исследованиях. В своей работе «Философия пространства и времени» Г. Рейхенбах анализирует такие важные методологические проблемы современной науки и философии, как отношение между теорией и наблюдениями, между топологическими и метрическими свойствами пространства и времени, психологическая проблема возможности наглядного представления неевклидовых структур. Успехи развития психологической науки в начале XX века позволяют исследовать восприятие времени человеческим сознанием. На современном этапе имеет место попытка замещения «структур вечного» как трансцендентально-трансцендентной области, сложившегося в классической метафизике, вновь открытым феноменом времени. Феномен времени принимает на себя основные системные свойства и функции «структур вечного», что приводит к подмене не только содержания понятия времени и его функции в культуре, но и содержания и системных функций вечности как культурного конструирования, что не может не влиять на содержание современной социальной и индивидуальной реальности.
Причиной поиска философской мысли в проблемном поле языка и его соотношения с феноменом времени послужила интуиция М. Хайдеггера о языке как «доме истины бытия». С этим и связана необходимость герменевтического прочтения данных концептов, положенных в основу диссертационного исследования.
5 Сплетение философского, культурологического и естественно-научного ракурсов, а также фундирование их имяславской концепцией языка, обусловило новизну подхода к исследованию данной темы.
Степень разработанности проблемы. Для современного этапа развития науки о языке характерна установка на переход от позитивного знания к глубинному постижению языка в широком теоретико-методологическом контексте. Эта установка находит свое выражение в том, что многие проблемы и темы, рассматриваемые ранее как «экстралингвистические», относящиеся к так называемой «внешней лингвистике», стали трактоваться в современной лингвистике как «иптралингвистические» («внутренние»), имеющие непосредственное отношение к предмету изучения науки о языке, который стал пониматься при этом более широко - как духовная энергия и когнитивная активность человека, в отличие от чисто номиналистической интерпретации языка как системы знаков, характерной для предыдущего структуралистского периода.
К числу таких новых «интралингвистических» проблем в современной науке о языке можно отнести, помимо вопросов о соотношении языка и культуры, языка и общества, языка и религии, вопрос о взаимосвязи языка и философии.
Философия языка включает в себя широкую область исследований, направленных на изучение взаимоотношений между языком бытия (реальностью, действительностью, миром) и мышлением, а также сами теоретико-методологические знания, выражающие и интерпретирующие эти взаимосвязи. Эти сферы - язык бытия и мышление - могут трактоваться при этом в различных лиигвофилософских концепциях как: I) самостоятельные и независимые друг от друга, 2) частично тождественные или 3) вообще не отличающиеся друг от друга. Так, в качестве самостоятельного начала в философии языка может рассматриваться бытие, а язык и мышление могут интерпретироваться как моменты включающего их сознания, противостоящего бытию. Задача философии
языка сводится в этом случае к установлению соотношений между бытием и сознанием в его языковом проявлении.
Бытие и сознание могут объявляться в концепциях по философии языка как изначально независимые друг от друга («дуализм») или же как изначально тождественные («монизм»). Во втором случае в связке сознание (язык и мышление) бытие при теоретической рефлексии особо акцентироваться может как мышление (немецкая іслассическая философия), так и язык (энергийно-ономатическая концепция языка в русской школе всеединства» развиваемой в традиции христианского неоплатонизма).
Соотношение языка, мышления и действительности также может рассматриваться в самом общем виде или же сводиться к изучению соотношения лишь наиболее важных единиц и моментов этих областей или даже отдельных частей этих областей: 1) слова, имени, языкового знака, предложения, синтаксиса, грамматической категории и т, д. 2) мысли, понятия, логического суждения, знания, логики, логической категории и т. д. и 3) вещи, свойства, отношения и т. д., - которые могут рассматриваться в отдельных лингвофилософских концепциях в качестве «первоначал» бытия и «первоэлементов» реальности. Так, в.философии языка антропокосмической и теоантропокосмической направленности не только культура, но и вся вселенная (космос) могут выступать как имя и слово. «В метафизическом аспекте ничто не мешает и космическую вселенную рассматривать как слово. Везде существенные отношения и типические формы в структуре слова одни», - замечает в своих «Эстетических фрагментах» Г,Г. Шпет. Идея представить мир как имя, подражающее Имени Бо-жию, реализуется в ономатодоксии (имяславии) А.Ф. Лосева.
Изменение философских воззрений на природу лингвистической реальности прямо или косвенно приводит к появлению и новых «образов» языка, коррелирующих с соответствующими философскими представлениями. Так, отказ современной философии от позитивистской установки к деонтологизации («необращенности» к бытию) и возрастание в ней внимания к проблемам человека и духовной реальности находит свое выражение в лингвистике в формиро-
7 вании целой галереи образов, разработанной лингвофшюсофской мыслью последних двух столетий, начиная от понимания языка как «языка индивида», «системы», «структуры», «типа», «характера» и «пространства мысли» до определения его как «дома бытия духа», в котором объединяются два видения языка - образа языка как «дома бытия» (М- Хайдеггер) с пониманием языка как энергии духа (В, фон Гумбольдт).
В свою очередь, возможность обращения философов к языку при решении сугубо философских проблем мотивируется тем, что «философские константы языка» предстают для них лишь частным случаем «философских констант» (Э. Жильсон) и что, по афористическому выражению Л. Витгенштейна, «целое облако философии конденсируется в каплю грамматики». При этом грамматика, считает Н. Хомский, должна состоять из трех компонентов: синтаксического компонента, семантического и фонологического компонентов, которые связывают собой фонетические репрезентации и семантические интерпретации за счет синтаксического компонента, порождающего глубинную и поверхностную структуру как элементы синтаксического описания . Основанием единства двух типов философий языка, формирующих знание о языке - с позиции внутренних задач лингвистики и с позиции основных установок философии, - при всем несовпадении этих задач и установок является глубокое внутреннее родство языка и философии как двух символических форм миропонимания человека - наивного, стихийно-нерефлексивного (в языке) и теоретического, рефлексивного (б философии) - с их общей установкой видеть мир как единое целое.
Философия по своей природе есть наука об «истинных началах», об «истоках», предназначение которой состоит в том, чтобы решать задачу «свободной и универсальной теоретической рефлексии, охватывающей... все идеалы и всеобщий идеал, т. е. универсум всех норм» (Э. Гуссерль). Имея объектом сво-
* Хсшскпй Н. Вопросы теории порождающей грамматики / H. Хомский // Философия языка / Рсл.-сост. Дж, Р, Серл; Пер. с англ. - М.: Едиторнал УРСС, 2004. - С 10S,
8 их размышлений «мир как целое», она направляется на «познание всего в его конкретной полноте и целостности» (Шпет).
Язык как посредник между человеком^ бытием, как полагает немецкий философ Х.Г. Гадамерд выявляет «целостность» нашего отношения к миру, ибо парадокс языка состоит в том, что он является, собственно говоря, «не языком, а миром» (Г. Ибсен). Не случайно, поэтому гумбольдтовское определение языка как миропонимания человека родоначальник неогумбольдтианства Л. Вайс-гербер интерпретирует с помощью формулы - «язык как миросозидание».
В европейской традиции философия языка ведет свое начало от классической античности и является тем источником, от которого обособилась впоследствии сама наука о языке. Философия языка в античности возникает в ходе решения центральной философской проблемы этой эпохи - взаимоотношения между вещью, мыслью и словом, В последующем философия языка развивается в европейской культуре, как в русле философии, так и теологии, логике, лингвистике, и особенного подъема достигает в философии XX века, вытесняя при этом ряд традиционных тем и основоположений. Проблема языка занимает в современной философии такое же ведущее положение, какое полтора столетия назад имела в ней проблема мышления, а в немецкой классической философии - мышления, «мыслящего самого себя» и сознания.
Как считает французский философ Ж, Дсррида, проблема языка «как таковая» еще никогда «не захватывала столь глобального горизонта крайне разнообразных областей исследования, гетерогенных дискурсов, сфер различного и разнородного, наряду с их намерениями, методами и идеологиями» .
Одна из таких областей возникновения и проявления особого интереса к языку - реалистическая религиозная философия языка в России, формирование которой в начале XX века проходило под знаком осмысления богословской полемики о природе Имени Божия, его действенности и почитании, развернувшейся на Святой горе Афон в начале века между сторонниками мистического реализма в понимании имени («имяславцами»), веровавшими, что в Имени Бо-
г Denida J. Loieille de 1'autre/J. Derrida, - Montreal, VLB, 1982.-P. 14,
9 жием, призываемом в молитве, присутствует Сам Бог, и приверженцами номиналистического подхода в понимании имени («имяборцами»), согласно которому Имя Божие есть «инструментальное» средство для выражения молитвенного обращения человека к Богу. В набросках к своей незаконченной книге «Вещь и имя» (1929) А.Ф. Лосев писал: «.„история новой философии... отличается активным имяборчеством, как и вся новая европейская философия. Эта философия... старается уничтожить и теорию языка, основанную на понимании его как специфической сферы, ибо язык есть именно противоположность всякой глухонемой психологии. С большим трудом наметилась, в конце концов, подлинная ономатологическая магистраль в современной философии; и это есть, несомненно, знамение и новой наступающей культуры, и новой еще не бывшей философии... дух времени действительно изменился. Можно сказать... что еще никогда философия языка не занимала столь принципиального места, как сейчас».
В современной европейской философской мысли проблема языка возникает в связи с попыткой преодолеть тенденции к деонтологизации в философии, а .также в русле традиционной философской проблематики поиска базисных для человеческого познания и культуры - особых «культурно-исторических априори», в качестве которого стали рассматривать и язык.
Эта идея находит отражение в известной гипотезе о лингвистической относительности - «гипотезе Сепира-Уорфа»: «Мы расчленяем мир, организуем его в понятия и распределяем значения так, а не иначе в основном потому, что мы - участники соглашения, предписывающего подобную систематизацию... Определить явление, вещь, предмет, отношение и т. п., исходя из природы, невозможно; их определение всегда позразумевает обращение к категориям того или иного конкретного языка»3. Люди, по мнению Э. Сепира, живут не только в материальном и социальном мире, а «в значительной степени они все находятся во власти того конкретного языка, который стал средством выражения в данном
3Уорф Ь.Л. Наука и языковедение/EJL Уорф //Новое в лингвистике. Вып. І.-М., 1960.-С. 175-177.
10 обществе» , Данная зависимость бытия от языковых структур показывает» что конкретный жизненный мир человека, прнадлежавшего к определенной культуре и исторической эпохе, больше не выражает некоего «онтологического абсолюта».
Наиболее интенсивно данная проблематика изучается в XX веке в философской герменевтике, в двух ее вариантах:
«онтологической герменевтике» (М. Хайдеггер), акцентирующей внимание на соотношения языка и бытия и представляющей постижение бытия как раскрытие его манифестации в языке, и
«лингвистической герменевтике», или герменевтике текста (Х.Г. Гада-мер, ГЪ Рикер), акцентирующей внимание на взаимосвязи языка и мышления в их отношении к бытию.
Для позиции философской герменевтики в целом характерно выражение недоверия к непосредственным свидетельствам о жизни сознания, и, прежде всего, к провозглашаемому Р. Декартом принципу непосредственной достоверности самосознания Cogito ergo sum, и обращение к косвенным свидетельствам, запечатлеваемым, согласно философской герменевтике, не столько в логических структурах, сколько в языке, трактуемом как воплощение жизненной конкретности дорефлексивного опыта. Философская рефлексия, по утверждению французского философа П. Рикера, должна опираться не на тезисы «я мыслю» или «я еемь», но на тезис «я говорю», отображающий более глубокий слой человеческого существования, поскольку сущностные структуры бытия запечатлеваются и отображаются не в мышлении или сознании, а в творчески подвижном, необъективируемом и неуловимом для понятийного мышления языке.
Выбор фундаментальных философских, культурологических и естественно-научных разработок, находящихся в непосредственной связи с данной проблемой, обусловливается междисциплинарным характером исследуемой проблемы, В основу исследования положена эвристическая идея П. Флоренского о
Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии / Э, Сепир--М,, 1993,-С- 261.
Символе как нормальном строении бытия и предпринята попытка экспликации этой идеи относительно обозначенной темы.
Экспликация осуществляется в следующих блоках:
- исследование нормального строения бытия относительно феноменов
языка и времени, а именно: языка-символа и эонического времени;
исследование кентаврического, симулякрового структурирования бытия, характеризуемого основными составляющими - квазителесностыо и ква-зидуховн остью, фундирующие собой язык-знак и меоническос время;
исследование принципиальной несводимости друг к другу языка-знака и языка-символа;
исследование истории систем мысли как борьбы двух традиций - традиции имени, символическим эквивалентом которой оказывается имя, и альтернативной контр-традиции - традиции числа, репрезентантом которой является число;
исследование процесса преодоления симуляции кентаврического бытия как преображения его структурных компонентов.
Таким образом, в работе с новых позиций выявляются генезис соотношения феноменов языка и времени и их концептуализация в истории мысли.
Исследование феноменов языка и времени охватывает следующие этапы и типы:
- античную и средневековую философию, как опыт концептуализации
философской мысли относительно онтологической нормы бытия и условий ее
нарушения, несущей в себе секуляризацию феноменов языка и времени, а так
же предпосылку осуществления метаморфозы языка как Слова, Данный этап
представлен работами Пифагора, Евклида, Зенона, Платона, Аристотеля, А. Ав
густина, Дионисия Ареопагита, Григория Паламы,
На данном этапе для философской мысли онтологической нормой становится кентаврическое строение бытия, несущее в себе зарождение первой стадии семиозиса, когда чувственное восприятие признается лишь «тенью» подлинного бытия;
- философию нового времени. Особое внимание уделяется работам
Р.Декарта, Ис. Ньютона, Д. Локка, Г. Лейбница, О- Минка, И. Канта.
Этот этап философской мысли представлен как вторая стадия процесса семиозиса, в результате которого на место внешнего подобия знаков и обозначаемого приходит подобие «внутреннее» -гзнак имитирует не сам символ, а процессы мышления, познания истины;
- феноменологический подход, исследующий феномен сознания как ре
гион бытия, обладающий онтологическим приоритетом. Данный этап пред
ставлен работами Э. Гуссерля;
экзистенциальную философию, представленную работами М. Хайдег-гера, Ж.-П. Сартра, А. Камю, М. Фуко? П. Тиллиха и др. Феноменологическую редукцию, а также онтологические условия конституирования человеческого бытия, выступающие в качестве экзистенциальных черт, показывающих смысл существования человека, можно рассматривать в рамках предлагаемого исследования как попытку вернуться к нормальному строению бытия;
русская философия и современные направления философской мысли, изучение которых открывает конструктивные перспективы исследования, В первую очередь особое внимание уделяется работам русских философов П.Флоренского, А.Ф. Лосева, а также работам, затрагивающим знаковые интерпретации культуры. Здесь следует отметить следующих авторов: Ж. Лакана, Ж. Делеза, Ж. Деррида, Ф. де Соссюра, Ж. Бодрийяра, анализирующих бытие человека в виде текстового пространства, когда смысл теряется в вариациях буквы; играх означающих, когда человеческая реальность идентифицируется с текстом, который требует структурного изучения.
Другая тенденция современного философствования - работы Э. Левина-са, конституирующие идею Абсолютно Другого. Возрождение апофагической идеи в метафизическом дискурсе Левинаса имеет под собой основу возвращения нормального строения бытия, преодоление кентавра - восстановление единой смысловой вертикали.
Кроме философии, значительные достижения в осмыслении проблем преодоления кентаврического бытия путем преображения были осуществлены в трапсперсоналыюй психологии (С. Гроф), в работах Карла дю Преля, в творчестве У- Джемса.
Тема языка и времени звучала в разных контекстах у Б. Рассела, Л. Витгенштейна, Х.-Г. Гадамера, имела своеобразное преломление у таких философов как А.С. Борщов, Р. Генон, А.Г. Дугин, Ж, Лакан, Э. Левинас, В.П Рожков, О. Розеншток-Хюсси, B.C. Соловьев, М.С. Уваров, Дж. Уитроу, ВА.Фриауф, М, Элиаде, и др.
Этот этап философской мысли характеризует собой вступление в силу третьей стадии процесса семиозиса в эпоху постмодерна, несущую в себе желание сохранить смыслонаправленность слова за счет искусственного достраивания его значений, т. е. преодоления кризиса в языке путем гиперболизации языка.
Литература, рассматривающая вопрос о конститутивной оппозиции «время - вечность», носит в основном историко-философский характер и касается традиций, идущих от неоплатоников и от Августина Блаженного: П. Рикер, J, Guitton, J. Callahan, ГШ. Гайденко и др. Попытки собственно философского осмысления феномена времени и истории опираются, как правило, на классические работы А. Бергсона, О, Шпенглера, Н. Бердяева, М. Хайдеггера, Э. Гуссерля, Ж-П. Сартра. Экзистенциальный и аксиологический аспекты соотношения времени и вечности развивали также отечественные философы Трубников Н.Н., Алексина Т. А. Имеют место исследования оппозиции «время-вечность» как конститутивного элемента культуры в трудах Э. Левинаса, О. Розенштока-Хюсси, В. Беньямина, Дж. Агамбсна, Ф. Розенцвейга, А. Гсшеля, рассматривающие время в концептуальном культурном и историческом значении.
В различных областях научного знания периодически осуществляется реконструкция концептуальных представлений о времени. Растет количество обзорных, общетеоретических и специализированных работ, посвященных проблеме времени в физико-математических исследованиях, в культуре и общест-
ве, в индивидуальном психологическом восприятии. Существует Международное общество изучения времени, основанное в 1996 г, ДжТ. Фрейзером, специалистом в области междисциплинарного изучения времени; известен составленный им внушительный библиографический список по изучению времени в различных научных дисциплинах. Сегодня исследованию времени в его многочисленных аспектах посвящаются зарубежные и отечественные научные сборники, периодические издания и научные серии. Однако большинство исследований носит прикладной характер и, как правило, изучают логические, физические, биологические, химические, геологические процессы. Большинство же гуманитарных исследований времени основывается на распространенных в культуре концепциях без их критического осмысления.
Исторический материал о развитии научных определений понятия времени представлен в работах Дж. Уитроу, А. Грюнбаума, Ю.Б. Молчанова, М.Д. Ахундова, В. П, Казарян, Г. Рейхенбаха, А. М Мостепаненко, АЛ- Фридмана и др. Исследования астрофизика Н.А. Козырева в целом продолжают линию доказательства четырехмерное Вселенной, заданную концепцией Г\ Мипковского. Многочисленные работы посвящены адаптации программной для XX века теории относительности А. Эйнштейна в научную и гуманитарную культуру. Работы С. Хокиига и Р. Пенроуза посвящены вопросу о возникновении времени во Вселенной, связанному с теорией Большого Взрыва, а также исследованиям поведения «стрелы времени» в различных сценариях развития Вселенной. Начиная с 70-х гг, XX века набирает силу синергетический подход, основу которого составляют труды И, Пригожина и его соавторов,
Синергетический метод находит свое отражение в работах исследователей семиотики культуры (Ю.М. Лотман, Б. Успенский) и активно проникает в историческую науку как весьма удобный и эффективный метод исторических исследований в условиях разрушения принципов и претензий классической философии истории. Осмыслением понятия времени в исторической науке занимались Дж. Коллингвуд, Р. Козеллек, М. Блок, Ф. Бродель, Л. Февр, Р. Арон, X, Уайт, а также М. А. Барг, А.Я. Гуревич, С.А. Токарев, И. П. Смирнов.
Современными исследованиями «обыденного времени» в аспекте его социальной организации занимались: М. Фуко, Е. Zerubavel, G. Gurvitch, D.S, Landes, А. Шюц. Психологии восприятия времени посвящены работы зарубежных классиков Ф. Брентано, Э. Гуссерля, А, Бергсона, М. Мерло-Понти, 3. Фрейда, К,Г. Юнга, и др.; а также исследования отечественных психологов Ананьева Б.Г., Э. Айрапетьянц, Д. Г. Элькина. Одним из интересных результатов этих исследований является определение границ восприятия «настоящего времени», а также изменения восприятия времени в современной культуре, в частности, внутри виртуальной среды.
Социологические исследования времени обращают внимание в основном на типологизацию темпоральных процессов, действующих в социуме, системные составляющие социального времени (работы П. Сорокина, Р. Мертона, М. Хальбвакса, У. Мура, П. Бергера, Т. Лукмана, ВЛ-І. Сырова и др.)- Исследованиями в области культурной антропологии представлений о времени и функций времени в системах различных культур занимались Л. Леви-Брюль, Б. Малиновский, К- Леви-Стросс, Д. Фэбиан, М. Мосс, М. Элиаде, Е. Мелетинский, С. Аверинцев, С, Токарев, В. Топоров.
Использование и преобразование времени идеологическими механизмами, средствами mass-media в современности рассматривается в работах Ж. Бод-рийяра, С. Жижека, П. Бурдье, М. Маклюэна, П. Вирилио, С. Кара-Мурзы.
Однако, несмотря на обширный пласт философских, культурологических, естественно-научных исследований феноменов языка и времени, тема их взаимоотношений друг с другом в них, как правило, не имеет первостепенного значения, в большинстве случаев фигурируют лишь косвенно, в плане констатации и описания.
Необходимость философского прояснения взаимоотношения феноменов языка и времени обусловили выбор темы, цель и задачи исследования.
Объектом данного диссертационного исследования является соотношение феноменов языка и времени.
Предметом исследования выступает экспликация идей символической концепции слова и языка, обозначенной в философии имяславия А.Ф, Лосева, П.А. Флоренского, В.А. Фриауфа в контексте онтологической взаимообратимости феноменов времени и языка.
Цель и задачи исследования. Целью данной работы является исследование онтологических оснований языка и времени, т. е. феноменов имени и числа, а также их философские и культурологические импликации.
Реализация этой цели достигается через решение следующих задач:
выработать новый подход к пониманию взаимоотношения языка и времени на основе идеи русской философии имяславия П. Флоренского, А. Лосева, ВА. Фриауфа;
осветить традиционные темы и вопросы метафизики и онтологии такие как: бытие, время, символ, знак, имя? число и т. д. с позиций эвристического потенциала идеи принципиальной несводимости друг к другу языка-знака и языка-символа;
рассмотреть историю систем мысли как борьбу двух традиций - традиции имени, символическим эквивалентом которой оказывается имя, и альтернативной контр-традиции - традиции числа, репрезентантом которой является число;
рассмотреть возможности достижения утраченной онтологической нормы;
показать проявление импликаций имени и числа в современной культуре.
Теоретическая и методологическая основа исследования. Выбор автором диссертации в качестве методологической основы исследования не семиотической редукции языка, берущей свое начало в философских установках структурализма, либо психологического подхода к анализу языка, а символической концепции слова и языка, обозначенной в философии имяславия А.Ф. Лосева, П.А, Флоренского, В.А, Фриауфа, позволяет по-новому рассмотреть проблемы языка в контексте с феноменом времени. В связи с тем, что онтологический вопрос оказывается структурированным и зашифрованным в знаковых
17 формулировках, отличительной чертой современной философской мысли и культуры XX столетия выступает онтологическая «нестабильность». Вот почему избранный нами методологический подход представляет собой научную новизну диссертационного исследования, так как позволяет выйти к онтологическим истокам феномена языка и времени, ибо структурные модификации языка связаны с символической структурой или генетическим кодом творения - Первичным Именем, ибо в сравнении с конвенционалистским истолкованием языка в западной семиотике, слово-символ не есть знак, оно глубоко онтологично.
Использованы методы компаративистского анализа, деконструкции, корреляции логического и исторического, философская герменевтика и методология постструктурализма.
Авторские построения осуществляются на основе философских, культурологических и естественно-научных идей, представленных в работах Ж. Бод-рийяра, Р. Генона, Э. Гуссерля, АХ. Дугина, Ж. Лакана, Э.Левинаса, А. Лосева, Платона, 0. Розеншток-Хюсси, Дж. Уитроу, П. Флоренского, В.А* Фриауфа, М. Хайдеггера, У. Эко, М. Элиаде и др.
Научная новизна диссертационного исследования состоит в следующем:
впервые рассмотрены проблемы языка в контексте с феноменом времени в русле символической концепции слова и языка, обозначенной в философии имяславия, что позволяет выйти к онтологическим истокам феномена языка и времени;
выработан новый взгляд на исследование слова не только как условия бытия вещи, но и как онтологическую нормативность строения бытия;
предложен новый подход к пониманию симуляционной стратегии языка-знака относительно языка-символа как следствия «топологического смещения» от бытия-символа к бытию-кентавру;
комплексное изучение проблемы языка в контексте с феноменом времени позволило показать имя и число как принципы различных онтологии (традиции имени и альтернативной конгр-традиии - традиции числа соответственно);
выделены три стадии или три порядка симуляций языка-знака относительно языка-символа;
по-новому освещены традиционные темы и вопросы метафизики и онтологии такие как: бытие, время, символ, знак, имя, число и т. д. с позиций эвристического потенциала идеи принципиальной несводимости друг к другу языка-знака и языка-символа;
выработан новый взгляд к пониманию комплексного числа как трансцендентальной функции языка-символа в меопическом времени;
впервые рассмотрены синхронистичность как процесс конгруэнтности смысла и явления в языке-знаке в меоническом времени;
по-новому освещец феномен сознания как функция программы традиции числа;
предложена возможность преодоления кентаврического структурирования бытия через обращение к форме трансцендентного опыта - Другого - преображение бытия-кентавра как способ саморегуляции и самовосстановления языка;
исследованы проявления импликаций Имени и Числа в современной культуре на основе идеи о. Павла Флоренского о соотношении деятельностей современного человеческого общества, а именно соотношения трех своеобразных сторон - теоретической^ практической и литургической (мировоззрения, хозяйства и культа).
В результате проведенного исследования диссертант пришел к ряду выводов, которые сформулированы в основных положениях, выносимых на защиту:
1. Структурные модификации языка связаны с символической структурой или генетическим кодом творения - Первичным Именем, поскольку в сравнении с конвенционалистским истолкованием языка в западной семиотике, слово-
19 символ не есть знак, оно глубоко онтологично. Знак, напротив, представляет собой некую симуляцию, подобие, секуляризацию символа, что позволяет говорить о различных онтологических статусах символа и знака. Как следствие этого становится очевидна разница в их структурах, а, следовательно, и генетическом коде творения.
Нормальное строение бытия - бытие-символ - рассматривается как совмещенные изначально смысл и явление - дух и тело, «Топологическое смещение» или «топологический сдвиг» - это онтологический процесс (в христианской традиции аналог «грехопадения»), следствием которого является расщепление этого же бытия как символа и возникновение симулякрового строения бытия - бытия-кентавра, В процессе десакрапизации язык, для которого становится характерной расщепленность бытия небытием, начинает фигурировать в качестве языка-знака. Вследствие этого происходит смещение языка от символа в сторону знака - симуляция в языке благодаря образованию в структуре знака наряду с означаемым и означающим третьего элемента - фонемы, появление которой напрямую связано с материей (меонизацией бытия). Вторгаясь в структуру символа, материя вызывает смещение элементов символа друг относительно друга.
Язык-знак, пытаясь воспроизвести структуру языка-символа, создает симуляцию, иллюзию, обман полноценного бытия, используя доступные ему знаки, онтологически сращенные с инобытием. Шифруя встречу бытия и небытия, знак порождает число как регулирующий код творения. Число возникает как эффект мерцания на фоне небытия вследствие размытости энергии смысла меоном. Невозможность перехода инобытия в устойчивость и смысл является предпосылкой смысловой подвижности слова через изменение формы подобия знака символу и как следствие данной метаморфозы - причиной непрекращающегося дискурса между означающим и означаемым.
Язык-символ и язык-знак задают онтологическую меру того, что предопределяют всю нашу цивилизацию и реальность нашего мира в целом, или традицию. При этом онтологии языка-символа и языка-знака - диаметрально
20 противоположны, можно даже сказать - «перевернуты» по отношению друг к другу. Если символ - есть онтологическая нормативность бытия и гшя как принцип символической онтологии задает условия возможности языка-символа^ то принципом онтологии и, соответственно, условием возмоэююсти языка-знака является число. Причем, речь идет совсем не об онтологии как символе, а о меонической онтологии тварного космоса, нарушенной нормативности бытия и уже поэтому «ущербном» - кентаврическом, симулякровом структурировании бытия.
Традицией, характеризующейся языком-символом как последней и высшей инстанцией, являющей собой полноту парадигматических онто-гносеологических возможностей, является традиция имени, принципом которой выступает имя и формой существования бытия - вечность (зонинеское время), т. е. совершенно иная картина современному представлению о времени, включая философско-категориальное его понимание. Вечное бытие - самодостаточное, не проистекающее никуда в виде эманации, не дискретно и остается всегда цельным, проходя сквозь различные формы времени и процессы. Говоря словами П, Флоренского, вечное бытие или бытие-символ - это «бытие, которое больше самого себя». В языке традиции имени времени в меоническом его понимании (меонического времени) - нет, есть эоническос время - вечность как конгруэнтность пространства и времени.
Традиция, характеризуюгцаяся языком-знаком, симулирующим реальность языка-символа и претендующим на статус универсального языка - есть традиция числа, принципом которой выступает число, а формой существования бытия - бытие во времени или «бытие в становлении». Таким образом, мы попадаем в совершенно иную парадигму, рассматривающую время как онтологический процесс со своей телеологией как бытийное убывание. Традиция числа представляет собой особую «фоновую» парадигму, программу, операционную систему, язык-знак которой - это компьютерный язык, ибо базовым кодом программирования являются 1 и 0 - числа. Традиция числа - это бытие, кото-
21 рое меньше самого себя в силу своей меонизации и постоянной однонаправленности времени как базовых осей координат языка-знака.
Через всю мировую историю, включая историю духа, проходит в ясной или скрытой форме борьба традиции и контр-традиции (традиции имени и числа), созданных примерно в одно и то Dice историческое время. Поскольку конфликт между этими традициями заложен в их основных онтологических представлениях, они абсолютно не приводимы друг к другу, ибо традиция имени исключает традицию числа, и наоборот. Проявление импликаций имени и числа в культуре показывается как деятельность человеческого общества, включающая теоретическую, практическую и литургическую стороны или мировоззрение, хозяйство и культ и таящая в себе архетипы традиции имени в традиции числа.
Комплексное число как полное число является трансцендентальной функцией языка-символа в меоническом времени, поскольку оно представляет собой процесс конгруэнтности смысла и явления в языке-знаке е меоническом времени через актуализацию виртуальной памяти о символе как онтологической нормы — і (ино-сознание) путем синхронистичности. Комплексное число содержит так называемую энергию, т. с, внутреннее содержание смысла нормативного бытия, которое, изливаясь вовне, являет собой внутренние недры бытия-символа. Число (комплексное число) - есть мысленный акт полагания через слово, содержащее в себе «топологический сдвиг» между явлением и смыслом в символе во времени.
Синхронистичность - это процесс конгруэнтности смысла и явления в языке-знаке в меоническом времени, раскодирующгш язык-знак через изменение пространства и времени путем «соісатия»г «сходимости» до точки «теперь». Синхронистичность задает возможность преображения кентаврического структурирования бытия, и является условием возможности выхода к истине, способом саморегуляции и самовосстановления языка. Синхронистичность является неким архетипом эопического времени в меоническом.
22 10. Взаимосвязь между числом н сознанием осуществляется на языке программирования - языке-знаке. Сознание - это результат запуска контура метапрогралтированж, в котором человек пребывает е единственной реальности - меоническом бытии. Через сознание число как онтологический принцип кентаврического бытия само творит меоническое бытие, структурирует его. Преображение сознания осуществляется за счет актуализации виртуального потенциала духа (ино-сознания) в сфере бессознательного.
Теоретическая и практическая значимость работы определяется обозначенной актуальностью и новизной. Предложенные выводы, итоги исследования являются теоретической и методологической основой для формирования базо-вых и специальных авторских курсов- Авторская концепция представляет собой новое решение традиционных проблем философской онтологии, философии языка. Ее теоретический и методологический потенциал может быть использован для создания практических рекомендаций в области управления социальными процессами.
Комплексный характер проведенного исследования позволяет использовать материалы диссертации в рамках различных гуманитарных учебных курсов и спецкурсов по онтологии и теории познания, философской антропологии, философии культуры и культурологии, в историко-философских и философски-методологических исследованиях.
Апробации работы. Основные положения диссертационного исследования излагались автором в рамках лекционных курсов и на следующих научных мероприятиях:
Всероссийской научной конференции «Человек в социокультурном мире» (Саратов, 1997); Межвузовской региональной научной конференции «Философия и миф сегодня» (Саратов, 1998); Всероссийской научной конференции «Современная парадигма человека» (Саратов, 1999); Заседании круглого стола на тему: «Пространство личности на рубеже XXI века» (Саратов, 2000); Меж-
23 дународной научной конференции «Человек в современных философских концепциях» (Волгоград, 2000); Международной научной конференции «Человек, культура, цивилизация на рубеже II и III тысячелетий » (Волгоград, 2000); Юбилейной научной конференции «Эволюция человека и общества. Методология, Теория. Практика», (Саратов, 2000); Симпозиуме «Россия и Запад: на грани эпох». (Саратов, 2000); Всероссийской научной конференции молодых ученых «Управление общественными институтами и процессами в России: вопросы теории и практики» (Саратов, ПАГС» 17 апреля 2003 г.); Заочной философской конференции «Философия и проблемы современности» (Саратов, ПИ СГУ, 5 мая 2003 г.); Межрегиональной научной конференции «Комплексный анализ современных проблем общества и науки» (Саратов, СГТУ, 26 сентября 2003 г.); Общероссийской научно-практической конференции, посвященной 10-летию принятия Конституции РФ «Конституционное развитие Российской Федерации: проблемы истории, становления и современности» (Энгельс, ГЖИ, 9-\0 декабря
г.); Методологическом философском семинаре «Теоретические и методологические аспекты кооперативной идеологии, философии и психологии» (Энгельс, ПКИ, 26 декабря 2003 г.); Международном научном коллоквиуме «Вл. Соловьев и современность» (Саратов, Государственный музей К А. Федина, J9-20 февраля 2004 г.); Научно-теоретическом семинаре «Нравственные основы и социальные задачи потребительской кооперации» (Ульяновск, Ульяновский ОПС, 16-17 марта 2004 г.); Международной научно-практической конференции «Современные коммуникативные практики» (Саратов, Лингвистический учебно-научный центр и Гуманитарный учебно-научный центр СГТУ, 30-31 марта
г.); Третьей международной конференции «Человек в современных философских концепциях» (Волгоград, ВГУ, Институт человека Российской академии наук, Российское философское общество, 14-17 сентября 2004 г.); Региональной научно-практической конференции «Духовно-нравственные основы социально-экономической деятельности потребительской кооперации» (Пенза, Пензенский ОПС, 28 октября 2004 г,); Круглом столе «Духовное возрождение общества и деструктивные культы в Саратовской области» (Энгельс, ПКИ, 25
24 ноября 2004 г.); Пятой международной научно-практической конференции «Актуальные проблемы гуманитарных и социально-экономических наук» (Москва, Московская финансово-юридическая академия, 27-28 января 2005 г.); VIII Международной научно-практической конференции «Наука и образование -2005» (Белгород, ООО «Руснаучкнига», 7-21 февраля 2005 г.); IV Российском философском конгрессе (Москва, МГУ, 27-28 мая 2005 г.); Всероссийской научной конференции «Перспективы самоорганизации современных обществ в стратегиях глобального развития» (Саратов, СГТУ, 9 декабря 2005 г.); Республиканской научно-практической конференции «Общество риска и чєлобєес в XXI веке: альтернативы и сценарии развития» (Саратов, СГУ, 16 марта 2006 г.)-
Структура и объем диссертации. Структура работы подчинена решению основных целей и задач данного исследования и состоит из введения, четырех глав, заключения и библиографии» Текст изложен на 336 страницах; список используемой литературы представлен 602 работами отечественных и зарубежных авторов.
Имя и число как принципы различных онтологии
Тема взаимосвязи языка и философии остается одной из самых сложных проблем гуманитарной мысли, и каждое поколение мыслителей дает свой ответ на извечный вопрос, как относиться к тому факту, что «отправной точкой» всякого познания является сформированный языком мир, что, в частности, и есте 32 ствоиспытатель, и философ «видят» предметы первоначально так, как им «преподносит» их язык (Э. Кассирер), В свое время немецкий философ И.-П Гаман писал о том, что вся наша философия более состоит из языка, чем из разума. Но и разум, предполагает он, - есть язык, logos. Гаман не видит для себя разрешения этой проблемы, считая, что мрак над этой бездной не рассеивается, вследствие чего он все еще ждет «апокалиптического ангела с ключом к этой бездне».
Один из оптимальных путей разрешения проблемы языка и времени в современной философии, как уже отмечалось выше, лежит на пути возвращения к базовым интуициям имяславия и основанной на них русской философии имени, представленной такими известными философами, как П.Флоренский, АЛосев, которые отстаивают онтологический статус языка.
Как известно, символ в имяславии и философии имени не является разновидностью знаков, поскольку он является принципом устройства нормативности бытия, В основе же знаковой реальности лежит нарушение данной нормативности или кентаврическое бытие, установившееся вследствие так называемого «топологического смещения» - онтологического процесса (меонизации), задающего смещение между собой смысла и явления символа. Наличие смещения смысла относительно явления в символе в свою очередь задает условие возникновения языка как знака на фоне языка-символа.
В рамках выбранного автором исследования подхода символ, по определению П. Флоренского, - есть «бытие, которое больше самого себя» благодаря эффекту синергии. В «конкретной метафизике» П. Флоренского речь идет о происхождении слова из строения символа, представляющего собой двуединст-во явления и смысла по закону обратной перспективы, В рамках символического бытия или именуемой П, Флоренским онтологической нормативности бытия существует язык-символ, или язык-логос, имеющий дихотомичную структуру слова. После «топологического смещения» явление и смысл внутри символа смещаются друг относительно друга, пустоты смещения которых заполняет материя. «Топологическое смещение», иными словами, называется в истории гре 33 хопадением или меонизацией, в результате которого смысл становится семемой слова, явление - морфемой, а фонемой - материя.
Язык или слово Б понимании философов-имяславцев выступает в роли символического посредника между бытием, совершенно не испытывающим нужды в референции, и меонической реальностью уже потому, что являет нам тайну мира как «вечную и чудесную смысловую игру абсолютного с самим собою и со всем инобытием» . Посредническая функция языка, а точнее сказать Имени, заключается в выводе бытия из «потаенности» в «непогаенность» через явление Божественного Логоса в образе Второй Ипостаси Пресвятой Троицы. Через «снятие» границ меонического времени в языке как раз происходит примирение божественной и человеческой природы.
В процессе десакрализации, деонтологизации культуры посредническая функция языка постепенно оказывается забытой. При этом язык, для которого становится характерной меонизация бытия, т. е. разбавленность бытия небытием, начинает фигурировать в качестве языка-знака. Вследствие этого, как отмечалось выше, происходит смещение языка от символа в сторону знака - симуляция в языке благодаря образованию в структуре знака наряду с означаемым и означающим третьего элемента - фонемы, появление которой напрямую связано с материей, т. е. меонизацией бытия. Вторгаясь в структуру символа, материя вызывает смещение элементов символа друг относительно друга. Место Бога занимают фразеологические идеологемы такие как Разум, Свобода, что по сути дела - «чистые означающие», которые можно редуцировать практически к любой «феноменологической данности».
При этом «плавающие структуры» нуждаются в пристегивании (естественно, в пространстве Реального), в репрезентантах, помпезная перформатив-пость которых позволит утаить, замаскировать, задрапировать и компенсировать Пустоту, При этом мы имеем дело с языком-знаком, симулирующим структуру языка-символа через используемые доступные ему знаки как смешение бытия и небытия. Так знак поролсдает число как регулирующий код творения. Это, пожалуй, наиболее существенный момент в части отличия символа от знака. Происходит десакрализация символа как процесс вытеснения и окончательная подмена его кодом - числом.
Таким образом, мы можем заключить следующее:
1. Существует язык - так называемый нами язык-знак, с помощью которого говорится то, что говорится. Обыденное наше сознание понимает этот язык-знак просто как речь, дискурс,
2. Существует параллельно языку-знаку и другой язык - язык-символ, неразрывно слитый со сферой смысла, всегда самотождественньш, суверенный и синхронистичный. Именно из него, языка-символа, речь или язык-знак изымает фрагменты, переводя бытие языка-символа из синхронного состояния в диахроническую последовательность. Как отмечает Г. Гийом, высказывание существует последовательно, язык - одновременно.
Из высказанного можно заключить, что оба языка - язык-символ и язык-знак - задают меру того, что предопределяют всю нашу цивилизацию и реальность нашего мира в целом, или традицию.
Некоторые аспекты естественной философии времени
«Очень трудно, - пишет Тиррел, - противостоять точке зрения, согласно которой подсознательное «я» существует вне временных условий, поскольку мы их знаем, или, по крайней мере» существует в ином виде времени. Время, насколько мы знаем его, может быть специальным условием, приложимым лишь к физическому миру или к нашему осознанному восприятию его» .
Тиррел полагал, что в сосуществующем настоящем подсознательного ума может существовать знание о двух событиях, одно из которых по отношению к сознанию должно быть в будущем. При этом познавательное отношение данных событий передается через пространство через преодоление времени. Тиррел считает, что не только данные о проникновении, но также и явления наития и мистицизма указывают, что подсознательное «я» обладает чем-то большим, подобным всеосведомленности, по сравнению с тем, чем располагает сознающее «я». Следовательно, он рассматривает сознающий ум как стремящийся «влиться во временную последовательность мыслей, которая, видимо, присутствует в подсознательном «я» в виде всецелости.
Вообще история естественной философии характеризуется взаимодействием двух соперничающих, противоположных друг другу философий времени:
1. одна философия ставит своей целью «исключение» времени;
2. вторая - основывается на вере в первичность и несводимость времени.
Камнем преткновения дискуссии является статус «становления» или совершающегося, а также прошлого, будущего и настоящего. Заметим, что перечисленные статусы представляют собой черты времени, не имеющих пространственных аналогов,
Архимед служил прототипом тех, чья философия физики предполагает «элиминацию» («устранение») времени, полагающих, что временной поток не является существенной особенностью первоосновы вещей,
Аристотель же, напротив, являлся предшественником тех, кто рассматривал время как фундаментальное понятие, ибо он утверждал, что имеется реальное «становление» и что мир имеет в своей основе временную структуру.
Интересным оказывается тот факт, что на протяжении всей истории естественной философии удивительное различие пространства и времени нигде не имело большего влияния, чем в физической науке, фундируемой на понятии измерении,
Дж. Уитроу в своей книги «Естественная философия времени» приходит к интересному выводу: мы начинаем сознавать фундаментальную по отношению к нам природу времени только тогда, когда наши суждения о времени и событиях сами существуют «во» времени. Суждения о пространстве в отличие от времени не относятся в каком-либо ясном смысле к месту в пространстве, ибо пространство воспринимается нами «зараз». Время же предстает перед нами только кусочками: прошлое, настоящее и будущее. Здесь необходимо отметить, что прошлое может быть восстановлено в определенной степени с помощью ненадежной памяти, будущее скрыто от нас; единственное настоящее непосредственно переживается нами. На данное удивительное различие пространства и времени указывал
Эйнштейн: «для физического мышления характерно.» что оно старается в принципе иметь дело с одними лишь «пространственно-подобными» понятиями и стремится выразить с их помощью все отношения, имеющие форму законов» .
Тем не менее, Эйнштейн включал понятия времени и события в термин «пространственно-подобный», поскольку считал, что физическую четырехмерную реальность естественнее мыслить как континуум, нежели как эволюцию трехмерного континуума, т. е. представлял феномен времени как динамический аспект бытия. Действительно, на примере даже обычного разговора, когда мы говорим о «коротком промежутке времени», интервал времени можно рассматривать как интервал пространства.
Как известно физика как фундаментальная наука ставит своей основной задачей описание объектов окружающего нас материального мира, а также протекающих в нем процессов. Законы физики представляют собой количественные соотношения и формулируются на математическом языке, т. е. на языке числа или букв, несущих в себе нагрузку числа. Все законы физики описывают движение материи в рамках философских категорий: пространства и времени.
Следует отметить, что любой физический закон имеет свои границы применимости-т. е. предел применения, которые обязательно следует указывать совместно с формулировкой закона!
Например, вспомним преобразование Галилея при переходе от одной системы отсчета к другой, движущейся прямолинейно и равномерно относительно первой. Сразу же нам приводят постулат классической механики: «Во всех системах отсчета время течет одинаково (абсолютный характер времени в классической механике) и существует возможность синхронизации часов; Неравномерность протекания времени одного и того же события в сознании разных людей, не есть ли вопрос о фактической реалии времени? Факты и в физике подтверждают относительный характер времени. Так Больцман, пытаясь обойти космологические следствия принципа Карно, допускал возможность существования областей во вселенной, в которых время течет в противоположную сторону по сравнению с течением времени в нашей звездной системе. Больцман полагал, что для вселенной направления времени неразличимы, так же как в пространстве не имеется ни верха, ни низа.
В 1930 году известным специалистом в области физической химии Дж. Н.Льюисом была сделана, пожалуй, наиболее радикальная и смелая попытка отказаться от существования какой-либо объективной временной направленности в физической вселенной. Идея «стрелы времени», согласно Льюису, практически полностью обусловлена явлением сознания и памяти - во всех областях физики и химии достаточно понятия «симметричного» времени, поскольку в любой равновесной системе «время должно терять однонаправленный характер, который играет такую важную роль в развитии понятия времени»70.
Рассматривая основную задачу механики, мы сталкиваемся с проблемой отыскания интегралов движения. Среди интегралов движения есть несколько важнейших, постоянство которых связано с основными свойствами пространства-времени:
1. Первым интегралом движения любой замкнутой системы является ее полная энергия (закон сохранения и превращения энергии). Этот закон сле дует из однородности времени, т. е. независимости законов движения системы от выбора начала отсчета времени.
Вторая стадия: символ как вид знака
Если в первой стадии семиозиса чувственное восприятие признается лишь «тенью» подлинного бытия, то во второй стадии процесса симнозиса на место внешнего подобия знаков и обозначаемого приходит подобие «внутреннее»-знак имитирует не сам символ, а процессы мышления, познании истины, т. е. меняется форма подобия.
Как можно заметить из предыдущего параграфа, первый этап процесса семиозиса характеризуется рассмотрением языка в максимально широком контексте - Бог, человек, космос. Такая установка принимается в богословии языка и религиозной философии. Например, у архимандрита Софрония (Сахарова); «Истинная молитва к Богу, - есть общение с Духом Божиим, который молится в нас. Он возводит дух наш в созерцание вечности...», а также у С. Булгакова; «Язык дан человеку, потому что в нем и через него говорит вся вселенная, он есть логос вселенной»; «Слово космично в своем естестве, ибо принадлежит не сознанию, где только оно вспыхивает, но бытию».
Человек же с позиций такого понимания является так называемой «мировой ареной», поскольку в нем и через него звучит язык мира. Имя и слово выступают в качестве «первоначал» бытия и «первоэлементов» реальности. Идея представления мира через имя как эманацию Имени Божия реализуется в оно-матодоксии (имяславии) А.Ф. Лосева, П. Флоренского.
Рассматривая историю христианской цивилизации, можно отметить факт незаметного исчезновения из структуры знака третьего элемента - морфологического подобия. Наблюдается удаление от Первообраза как результат симуля-ционного развития языка. Язык в эпоху классицизма и романтизма находится в непосредственном подчинении у рационалистической логики, характеризующей язык-знак, с его знаковыми формами и законами мышления. С изобретением языка-знака начинается распознавание времени, а именно прошлого, связанного с памятью, побуждающей воссоздавать события с помощью воображения.
Итак, вторая стадия процесса семиозиса характеризуется очевидной разницей гносеологического статуса языка как языка бытия и мышления в исследованиях по философии языка. Основной фокус внимания направлен на язык, его сущность, предназначение, условия, формы и закономерности существования. Причем бытие и мышление выступают в качестве самостоятельных предметов рассмотрения, для достижения которых собственно и прибегают к языку. Иными словами, происходит деонтологизация («необращенность» к бытию).
Письменные знаки являются констелляцией означающего и означаемого, т.е. следуют звучащей речи, фонетике. Таким образом, второй этап можно еще назвать этапом секуляризации письма и превращения его в дискурс, логику, где знаки репрезентируют работу мышления или внутреннюю жизнь сознания, поскольку бытие при теоретической рефлексии акцентируется как мышление (немецкая классическая философия).
Если философия языка в античности возникает в ходе решения центральной философской проблемы этой эпохи - взаимоотношения между вещью, мыслью и словом, то в последующем философия языка развивается в европейской культуре, как в русле философии, так и теологии, логики, лингвистики, язык-знак теперь становится функцией представления субъекта, он больше fie обозначает внешние вещи. Знак не оборачивается в вещь, а становится образом сознания, системой представления, поскольку знание, основанное на знаках -это сознание, рациональность. Поэтому язык-знак формирует наше сознание.
Что касается третьего элемента - фонемы, то он на второй стадии процесса семиозиса оказывается терминологически зашифрованным: например, принцип cogito у Декарта или трансцендентальная установка критической философии разума Канта. Структура знака начинает симулировать структуру символа, и возникновение новых терминов является неизбежным следствием «топологического сдвига» в символе. Данные процессы приводят к тому, что символ становится разновидностью знаков, указывающих на некую реальность.
Язык начинает рассматриваться «в самом себе и для себя» как система отношений и различительных единиц (в семиотике, где символ трактуется как знак). Такая установка в философии языка находит свое воплощение в структурализме. Как пишет Ф. де Соссюр, «в языке, как и во всякой семиотической системе, то, что отличает один знак от других, и есть все то, что его составляет. Различие создает отличительное свойство, оно же создает значимость и едини
Что же происходит с третьим элементом? Третий элемент трансформируется в трансцендентальное Эго - в «субъект» новоевропейской философии. Внешняя же форма подобия становится архаикой, cogito претендует на самодостоверность субъекта, И в этом случае деление на трансцендентальное н эмпирическое является демонстрацией установления новой онтологии - метафизики Нового времени.
«Правота присуща не чувству, а одному лишь разуму, когда он отчетливо воспринимает вещи»20, - пишет Р. Декарт в «Первоначалах философии».
«Однако, с одной стороны, я имею ясную и отчетливую идею о самом себе, поскольку я - вещь мыслящая и протяженная, а с другой - я обладаю отчетливой идеей тела, поскольку последнее - протяженная и отнюдь не мыслящая вещь. Ввиду всего этого вполне достоверно, что я, т. с, моя душа, благодаря которой я являюсь тем, что я есть, всецело и поистине раздельно с моим телом»210, - отмечает Декарт. Опять в историко-философской мысли мы можем наблюдать разделение личности на «внешнего» и «внутреннего» человека: «моя душа» и «мое тело».
Таким образом, Декарт признает существование двух независимых друг от друга субстанций: мыслящей субстанции и протяженной или телесной субстанции, которые отличаются друг от друга тем, что одна - только протяженна и не мыслит, а другая - только мыслит и не протяженна. Следовательно, различие данных субстанций заключается только в атрибутах протяжения и мышления, и никоим образом не в самих субстанциях.
Симулятивные стратегии семиозиса в современной культуре
В этом параграфе нашего диссертационного исследования остановимся на принятии в качестве первоначальной деятельности - теоретической {миро-воззрения одной из характерной чертой которой является «оторванность теоретического разума», «уединенный ratio» (о. Павел Флоренский).
Обратимся к анализу только некоторых из многочисленных фактов несовершенства законодательной базы Российского Государства, представляющего собой результат онтологической ущербности, языковой инфляции. Это наиболее яркая импликация идеологизма (П. Флоренский), усматривающаяся «в формах хозяйства и в обрядах культа простое применение теоретических - научных, мифологических, догматических и так далее - построений разума» э . Сначала мы продумываем, что необходимо нам сделать и как это осуществить, и лишь затем «осуществляем» проект этой деятельности, для чего придумываются «орудия» этого проекта.
Таким «орудием» для рассматриваемой нами схемы соотношений человеческой деятельности в рамках кентаврического бытия выступает законодательная база РФ, прежде всего Конституция РФ как основной Закон государст 268 ва. Все последующие законы, изменения, нормативные акты и постановления, имеющие свое начало в Конституции, по сути, занимаются одним делом; симулируют собой Закон Божий (Слово Божие), являющийся «орудием» традиции имени. Постоянно приводя в соответствие «тварный» нравственный закон, з своем смысловом содержании дублирующий 10 христианских заповеден, идео-логизм законодательной базы, если можно так сказать, «зациклился» в средствах, необходимых для его (нравственного закона) эффективной реализации. Современное российское законодательство имеет сдвиг между смыслом законов и реальностью их исполнения, поскольку отсутствует внутреннее онтологическое единство. Отсюда «вечное возвращение» в доработках принимаемых нами законов.
Выход из сложившейся ситуации, смеющий полностью претворить действительность смысла законов и полную их реализацию в действительности -феургию (П. Флоренский) - видится нами в личном ежедневном соблюдении Закона (Слова) Божия, Только благодаря этому станет возможным преодоление разрыва между N и S.
Поясним вышесказанное на примере охраны фирменного наименования (ФН) н товарного знака (ТЗ) организаций.
Что такое фирменное наименование и товарный знак?
В соответствии с Законом РФ «О товарных знаках, знаках обслуживания и наименованиях мест происхождения товаров», фирменное наименование, товарный знак, знак обслуживания, наименование мест происхождения товаров -это слоееслое (курсив автора), изобразительные, объемные и иные обозначения, способные отличить товары и услуги одних юридических или физических лиц от однородных товаров и услуг других юридических или физических лиц соответственно ,
На первый взгляд с определениями понятий ФН и ТЗ все вполне ясно. Но наличие онтологической «нестабильности» подразумевает наличие «языковой ловушки». И эта «языковая ловушка» становится тем более опасной в условиях современной экономики Российского Государства, когда на рынке России появляется новый ликвидный товар - ПРАВО ПОЛЬЗОВАНИЯ ТЗ, ФН, знаком обслуживания, наименованием места происхождения товаров .
Поддерживая безупречно высокое качество своих товаров, владельцы всемирно известных ТЗ постепенно превратили свое исключительное ПРАВО ПОЛЬЗОВАНИЯ ТЗ в высоко ликвидный товар, приносящий владельцу ощутимый доход. Например, рыночная стоимость ТЗ Coca-Cola - $ 36 млрд., Marlboro - $ 33 млрд. Передавая неисключительное право пользования своим ТЗ по лицензионным соглашениям или договорам концессии в другие страны и строго контролируя качество товаров, маркируемых этими знаками, владельцы, кроме получения доходов, создают ТЗ общую известность, что значительно влияет па рыночную стоимость знака.
В России на сегодняшний день единицы управленческого состава предприятий понимают значение маркировки, упаковки и рекламы, а также важности защиты объектов интеллектуальной собственности (ОИС).
К ОИС, учитываемым на балансе предприятия как нематериальные активы, относятся средства индивидуализации фирмы, ФН, ТЗ, фирменные призывы, названия магазинов, этикетки и т, д. и т. п., если они зарегистрированы в Федеральном органе исполнительной власти по охране интеллектуальной собственности.
Исключительное ПРАВО ПОЛЬЗОВАНИЯ ФН, защищенным п, 4 ст. 54 ПС РФ, у юридического лица возникает с момента его государственной регистрации (ст. 51 ГКРФ),
Исключительное ПРАВО ПОЛЬЗОВАНИЯ ТЗ - после получения Свидетельства из Федерального органа исполнительной власти по охране интеллектуальной собственности, вступающего в силу с момента (даты) подачи заявки в Федеральный орган исполнительной власти по охране интеллектуальной собст 270 венности и строго в отношении товаров и услуг в терминах Международной классификации товаров и услуг (МКТУ), указанных в Свидетельстве (ст. 3 Закона «О товарных знаках...»).
