Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Основания научных теорий как философско-методологи-ческая проблема 16
1.1 Основания научных теорий: понятие, типология, роль абстрагирования в их формировании 16
1.2 Феномен предпосылочного знания. философские основания научного знания как предпосылочное знание 43
Глава 2. Предпосылочное знание в аспекте функционирования оснований научных теорий 72
2.1 Философские основания квантовой теории 72
2.2 Философские основания релятивистских теорий .104
3.1 Динамика предпосылок познания в процессе роста науки 126
3.2 Собственные основания научных теорий в процессе трансформации научных теорий: действие принципов соответствия и перманентности 154
3.3 Проблема соизмеримости теорий в философии науки 182
3.4 Основания научных теорий в контексте роста знания: предпосылки и процесс формирования научных теорий 206
Заключение 233
Библиография 237
- Основания научных теорий: понятие, типология, роль абстрагирования в их формировании
- Феномен предпосылочного знания. философские основания научного знания как предпосылочное знание
- Философские основания квантовой теории
- Собственные основания научных теорий в процессе трансформации научных теорий: действие принципов соответствия и перманентности
Введение к работе
Философско-методологическое и логико-гносеологическое исследование феномена науки, динамики и механизмов развития научного знания не может быть эффективным без исследования проблем, связанных с анализом различного рода оснований знания, оснований научных дисциплин и теорий. В отечественной и зарубежной философско-методологической литературе накоплен большой и весьма ценный опыт разработки проблематики, относящейся к проблематике оснований знания и прежде всего к проблематике философских, методологических, логических оснований фундаментальных научных теорий.
Несмотря на достаточно давние и казалось бы устоявшиеся традиции изучения оснований научного знания, последние с удивительным упорством продолжают оставаться в фокусе внимания ученых самого различного профиля: философов и методологов науки, представителей конкретных наук, технической и технологической мысли. И данный факт, данное обстоятельство могут найти свое объяснение в том, что основания научного знания нередко играют ключевую, решающую роль в процессах его трансформации, в различных когнитивных инновациях и преобразованиях (См., например: [Метлов, 1987], [Кудряшев, 1988]).
Если же обратиться к публикациям, фиксирующим самый, так сказать, свежий, самый последний - во временном смысле - интерес ученых, который впоследствие реализуется в работах, носящих, быть может, фундаментальный характер (например, монографиях), - интерес, отражающийся на "подступах" к написанию та-
ких работ в программных тезисах, то мы увидим, что проблематика оснований научного знания по-прежнему, как и десять, и двадцать лет назад находится на авансцене философско-методоло-гических и логико-гносеологических исследований феномена науки и научного знания.
Действительно, в материалах последней, XI международной конференции по логике, методологии и философии науки (Обнинск, апрель 1995 года) проблематика оснований научного знания представлена достаточно основательно. Е.А.Мамчур задается вопросом о том, следует ли включать в себя основания научного знания этические нормы [Мамчур, 1995], А. С.Кравец обосновывает релятивность оснований науки [Кравец, 1995], Ю. В. Сачков рассматривает статус независимости в основаниях знания [Сачков, 1995], а Ю.Б.Молчанов касается вопроса о характере включенности времени в современные основания науки [Молчанов, 1995]. Здесь нами упоминаются только работы ведущих отечественных методологов науки, в заголовках которых непосредственно фигурирует понятия оснований знания, оснований научных теорий, хотя, понятно, что фактически основания знания оказываются предметом изучения многих других ученых.
Аналогичная ситуация с основаниями знания и в контексте зарубежной философии: они по-прежнему находятся на гребне новых разработок и внимания со стороны философского научного сообщества. В материалах последнего Всемирного конгресса по логике, методологии и философии науки (Флоренция, август, 1995 года) очевиден интерес к этой проблематике. Более того, сам конгресс открывался докладом, который был посвящен тенденциям в философско-методологических исследованиях оснований физики
[Beltrametti, 1995]. Думается, что данный факт - вовсе не случайность, а выражение некоторой весьма важной, доминирующей черты в современных (самых современных!) подходах к анализу феномена научного знания, его природы и его концептуальных метаморфоз.
Стало быть можно достаточно уверенно утверждать АКТУАЛЬНОСТЬ проблематики оснований научного знания. Думается, что эта проблематика относится к такого рода темам философского дискурса, которые сохраняют актуальность на протяжении по крайней мере достаточно продолжительных периодов, поскольку прогресс науки заставляет возвращаться к ним в условиях появления новых концептуальных представлений и систем, рассматривать казалось бы старые проблемы в новом когнитивном контексте.
Анализ же оснований научного знания как компонента знания предпосылочного, насколько нам известно, до сих пор не осуществлялся. А именно в этом видится главная задача настоящего исследования, которое, понятно, не может претендовать на исчерпывающее решение всех проблем истолкования оснований научного знания в аспекте его предпосылочного статуса, но тем не менее известная доля ОРИГИНАЛЬНОСТИ и НОВИЗНЫ имеется уже в самой постановке данного вопроса и, полагаем, в тех подходах к его решению, которые будут ниже предложены. Конечно же, данная проблема - даже в первом, так сказать, приближении настолько многогранна и многомерна, что ее рассмотрение не может не предполагать целого комплекса исследований. Нами же предпринимаются лишь первые шаги к открытию этого, достаточно, думается, интересного и перспективного направления философско-мето-
дологических исследований.
Впрочем, проблема анализа природы предпосылочного знания в меньшей мере в неявно виде впервые была поставлена в начале 1980-х годов, но за прошедшее время она не получила сколько-нибудь обстоятельного освещения. Эта проблема выступала в контексте анализа социокультурных оснований развития научного знания. Так, Е.А.Мамчур писала, что "наука как бы "передает" часть своих знаний на хранение другим компонентам культуры с тем, чтобы на новом этапе вновь вернули их ей в форме предпосылочного знания" [Мамчур, 1984, с.127]. Что это за компоненты? Каков механизм "передачи" научных знаний тем или иным компонентам культуры? И как, при каких обстоятельствах и при каких условиях реализуется их обратное возвращение в сферу научного знания? Каковы должны быть характеристики, параметры, признаки "нового" этапа развития науки, при котором осуществляется "востребование" ассимилированных культурой тех или иных научных представлений и/или конструкций?
Все эти вопросы в той или иной форме присутствовали в некоторых философско-методологических исследованиях, проводившихся за последнее десятилетие, особенно, если в центре внимания находился социокультурный контекст функционирования научного знания. И все-таки специальных работ, посвященных изучению феномена предпосылочного знания и уж тем более, сопряженности оснований научного знания и знания предпосылочного, не было. Во всяком случае нам неизвестны такие работы, которые получили бы сколько-нибудь широкий резонанс в отечественной и/или зарубежной философско-методологической литературе.
В какой-то мере восполнить этот пробел - задача настояще-
го исследования, в котором основания научного знания предстоит проанализировать сквозь призму представлений о предпосылочном знании. Поскольку эта задача в силу своей комплексности, многогранности и многомерности вряд ли может быть решена в рамках отдельного исследования, с целью повышения глубины и обстоятельности анализа, мы выберем ее важный аспект, выраженный в изучении взаимосвязи философских оснований научного знания и знания предпосылочного, точнее - в рассмотрении философских оснований научных теорий как компонента предпосылочного знания.
Нам представляется, что такое исследование имеет достаточно определенный методологический оттенок.
Дело в том, что, как констатируется в трудах ведущих отечественных и зарубежных философов и методологов науки ([См.: Степин, Горохов, Розов, 1995, с. 45 - 65], [Бранский, 1989, с. 249 - 256], [Lederman, 1988, р. 28 - 41 ]) философские соображения, философский подход в целом играют в некоторых когнитивных ситуациях роль фактора, позволяющего ученому учитывать в своих концептуальных построениях тонкие закономерности познавательного процесса без которых зачастую нельзя осуществлять научный поиск в сфере постнеклассической или неклассической науки.
Адекватное решение релятивистских и квантовомеханических проблем, например, весьма затруднительно, а в ряде случаев зачастую вообще немыслимо без соответствующего выявления и исследования философско-методологических предпосылок теории относительности и квантовой механики.
В этой связи попытка философского анализа гносеологичес-
ких оснований естественнонаучных теорий применительно к решению некоторых философских и методологических проблем их развития и функционирования, выяснения способов характера их формирования и введения в контексте функционирования феномена пред-посылочного знания не может не представлять определенный интерес. Особое внимание при этом нами будет уделяться исследованию проблемы интерпретации квантовой механики и установлению специфики ее гносеологических оснований. Существенное место в работе занимают выявление гносеологических оснований релятивистской космологии, выяснение характера зависимости специфики релятивистских космологических моделей от принимаемых явно или неявно гносеологических предпосылок.
. Выбор указанных аспектов исследования в определенной мере объясняется, кроме того, тем, что вследствие дальнейшего проникновения физического знания в структуру материи, мир элементарных частиц, решения ряда принципиальных проблем астрофизики и космологии происходит формирование и выдвижение целого спектра интерпретаций, моделей, которые нередко противоречат друг другу в тех или иных аспектах. При этом каждая из них решает, по сути дела, частную научную проблему, может создаться впечатление, что магистральный путь развития современной физики, и особенно физики микромира, распался на множество направлений и не всегда ясно, какой путь ведет к истинному решению. В этой связи успех физического исследования зависит не только и не настолько от наличия накопления новых фактов, сколько от существенно новых методов их осмысления и обобщения, методов философско-методологических по своему характеру.
Под естественнонаучной теорией мы будем понимать сущест-
вующую совокупность теоретических знаний о каких-либо физических процессах, базирующихся на соответствующих основаниях, формирование которых в конечном счете определено конкретными условиями развития общества на конкретном историческом этапе.
В работе используется следующее понимание философских по своей сущности предпосылок научной теории - это допустимые (чаще всего гносеологические) идеализации и упрощения, явно или неявно принимаемые данной теорией в процессе своего построения и развития, необходимые в процессе функционирования в теории тех или иных базисных абстракций. Система конкретных философских предпосылок, принимаемых физической теорией, выражает содержание и определяет специфику оснований данной теории.
Процесс выявления оснований и гносеологических предпосылок теории не детерминирован совершенно однозначным образом и собственно составляет центральную задачу философско-методоло-гического исследования. Значительную роль здесь играют предпосылки научной теории, которые принимаются неявно и не осознаются на данном этапе ее развития. Только дальнейшее совершенствование физических представлений об описываемой теорией области реальной действительности позволяет в ряде случаев выявить характер принимаемой неявно предпосылки. Так, например, до создания квантовой теории идея непрерывности энергетических процессов даже не воспринималась как предпосылка классической физики, но существовала тем не менее в ее основаниях [Петров Ю.А., 1978, С. 431.].
В плане методологического анализа конкретно-научного знания, анализа, преломляющего некоторые общие положения и прин-
ципы к развивающемуся (в нашем случае преимущественно физическому) знанию в работе преследовались следующие цели:
а) показать особенности формирования философских оснований физической теории, а также определить их место и роль в физическом исследовании; б) дать анализ философских предпосылок теории относительности и квантовой механики, так или иначе участвующих при решении конкретных философских и методологических проблем их развития и функционирования; в) показать роль философских идей в трудном процессе формировании гносеологических оснований теории относительности и квантовой механики.
Данное исследование опиралось на работы по общей методологии научного познания и философии физики П.В.Копнина, Н.Т.Абрамовой, И. А. Акчурина, И.С.Алексеева, В. И. Аришинова, М.Д.Ахундова, В. А. Бажанова, Л.Б.Баженова, В. С.Барашенкова, Б.В.Бирюкова, В.Н.Борисова, В. П. Бранского, В.Л.Гинзбурга, Д.П.Горского, В. С.Готта, К, X. Делокарова, П. С. Дышлевого, С.В.Илларионова, Г.Б.Жданова, В.И.Жога, В.В.Ильина, А.В. .Кези-на, Е.Н.Князевой, М.С.Козловой, А.Н.Кочергина, И.В.Кузнецова, Н.И.Кузнецовой, В.И.Купцова, В. И. Кураєва, В. А. Лекторского, Е.А.Мамчур, М.А.Маркова, С.Т.Мелюхина, И.П.Меркулова, В.И.Мет-лова, Л.А.Микешиной, Ю.Б.Молчанова, А.М.Мостепаненко, Г.Я.Мя-кишева, А.Л.Никифорова, М.М.Новоселова, А. П. Огурцова, М.Э.Омельяновского, А.И.Панченко.Б.Я. Пахомова, Ю.А.Петрова, А. А. Печенкина, А.И.Ракитова, Г.И.Рузавина, В.А.Садовского, Ю. В. Сачкова, В.А.Смирнова, Е. Л.Фейнберга, В.А.Фока, И.Т.Фролова, Э.М.Чудинова, Ю.А.Шрейдера, Б.Г.Юдина.
На автора оказали большое влияние труды таких классиков
естествознания как Н.Бор, Д.Бом, В.Гейзенберг, М. Планк, Э.Шре-дингер, А.Эйнштейн, И.Р.Пригожий.
Автор склонен полагать, что наиболее существенные результаты проведенного исследования состоят в следующем.
Поставлена проблема, состоящая в анализе характера взаимосвязи оснований научного знания и знания предпосылочного; основания научного знания рассмотрены как компонент предпосылочного знания. Философские основания научных теорий проанализированы под углом зрения их функций в качестве предпосылок к построению и функционированию ряда естественнонаучных дисциплин.
Предложен определенный подход к исследованию природы предпосылочного знания. Сделаны некоторые шаги к выявлению структуры предпосылочного знания и обоснованию ракурса рассмотрения феномена предпосылочного знания.
На уровне проекции общефилософских и общеметодологических представлений на плоскость физики как научной дисциплины показана специфика философских предпосылок теории относительности и квантовой механики, принимаемых в целях достижения более адекватного (объективного) знания. Выявлен относительный характер предпосылочного знания. Обосновано, что философские основания релятивистской и квантовой физики непосредственным образом сопряжены с процессами абстрагирования и идеализации, упрощения и "пополнения" теории и в конечном счете обусловливают характер вводимых в данные теории гносеологических по своей сути идеализации и допущений, необходимых для решения самых различных проблем физического познания. В этой связи процессы абстрагирования, идеализации и упрощения оцениваются
как чрезвычайно важные приемы исследования релятивистской и квантовой теории, оставляющие соответствующих отпечаток на их стержневых принципах и представлениях.
Показана необходимость для разрешения некоторых казалось бы внутритеоретических проблем физики явной формулировки фило-софско-методологических предпосылок, которые на самом деле относятся к области своего рода "идеологии" физического познания.
В исследовании предпринята попытка выявить философские основания ряда космологических моделей . Показана возможность выбора конкурирующих космологических моделей исходя из анализа принимаемых теми или иными моделями философских предпосылок, важных для теоретического и эмпирического уровня исследования в данной области знания. Анализа проблемы бесконечности пространства и времени в релятивистской космологии показал, что определяющей гносеологической предпосылкой релятивистской космологии является отказ от абсолютизации и универсализации идеи метрической бесконечности пространства Вселенной.
В работе рассмотрены философско-методологические основания квантовомеханических теорий и их интерпретаций: копенгагенской интерпретации квантовой механики, концепции "скрытых параметров", квантовых ансамблей, интерпретации Эверетта - де Витта, Бома - Хили и определенным образом проинтерпретированы экспериментальные результаты, проливающие новый свет на концепцию квантовой целостности и связанности пространства и времени.
Проведенный анализ позволяет высказать убеждение, что характер интерпретаций квантовой механики существенным образом
определяется их философскими, гносеологическими и методологическими предпосылками данных интерпретаций, причем многие интерпретации квантовой механики не находятся в отношении противоречия, поскольку исходят из качественно различных философских предпосылок и базируются гносеологических основаниях. Адекватный выбор между конкурирующими интерпретациями возможен на основе изучения философских предпосылок исследуемых кванто-вомеханических интерпретаций и таким образом осознанного предпочтения той или иной интерпретации.
Предпринятое исследование подводит к тому, что различные интерпретации квантовой теории исходят, несмотря на их различия, из одной принципиально важной гносеологической предпосылки, а именно: объектом интерпретации по существу служит процесс измерения. Вследствие этого рассмотренные интерпретации квантовой механики продуцируют ряд концептуальных трудностей, связанных, в частности, с тем, что в свете этих интерпретаций квантовая механика часто рассматривается как теория, предметом которой являются процессы взаимодействия микрообъектов с макроприборами, а не как теория микропроцессов в собственном, так сказать, буквальном смысле этого слова. Фактически именно это обстоятельство вынудило Гейзенберга полагать, что квантовая механика не дает никакого описания того, что происходит на самом деле, независимо от наблюдений или между нашими наблюдениями. Стремлением преодолеть такого рода концептуальные трудности и обусловлено, как правило, создание в квантовой теории новых, зачастую весьма оригинальных, интерпретаций, ряд из которых был нами затронут в плане их анализа и рассмотрения в контексте функционирования предпосылочного знания. Так, в
частности, философское допущение (предпосылка) интерпретации квантовой механики Эвереттом - де Виттом, выраженная в идее строгой детерминации Вселенной существенным образом определяет специфику и организацию данной интерпретации квантовой механики. Поэтому истолкование процесса редукции волновой функции сопряжено с образом "ветвления" Вселенной на безграничное множество миров, в которых реализуются все потенциальные возможности квантового объекта, как бы "вложенные" в него еще до начала процесса макроскопического наблюдения за его свойствами и соответствующие различным членам разложения волновой функции. Допущение о множественности локальных миров во Вселенной, в которых реализуется множественность потенциальных возможностей волновой функции, позволяет на принципиально новой основе попытаться решить проблему редукции волнового пакета, обьяснив тем самым вероятностный характер квантовомеханических процессов.
Основания научных теорий: понятие, типология, роль абстрагирования в их формировании
Понятие оснований, издавна являясь "рабочим" понятием фи-лософско-методологических исследований, уже достаточно продолжительный период само подвергается анализу, раскрывая в зависимости от конкретно-исторической ситуации, уровня и глубины познания тех или иных реалий все новые (и часто неожиданные) свои грани.
Еще античная философия, как известно, занималась поисками предельных, "последних" оснований бытия и находила их то в материальной субстанции типа воды (Фалес), воздуха (Анаксимен), огня (Гераклит) или нематериальных сущностей (Платон). Эти оснований бытия трактовались в качестве причин всего сущего и постепенно их набор расширялся (четыре "корня" Эмпедокла). В поиске первооснов, первоначал бытия в античной философии были выдвинуты гениальные догадки о мире (например, атомистическая гипотеза Демокрита), явившиеся важнейшими вехами в становлении научного мышления и рационального познания природы. Именно в античности возникла идея достаточного основания, положенная в фундамент формально-логических систем и сформулированная в явном виде как принцип достаточного основания Лейбницем, усматривавшим в этом принципе наличие и гносеологического и онтологического аспектов и различившим собственно основание и причину (явлений).
Европейской рационалистической традиции от Декарта от Гегеля свойственно пристальное внимание к основаниям, началам (бытия, познания), это работа по уяснению элементов, составляющих процесс познания (например, у Канта - трансцендентальных элементов чувственности и рассудка), тех элементов, которые определяют познавательные возможности человека, границы его познания, достоверность и надежность его концептуальных средств.
То понимание оснований познания, которое сложилось в европейской рационалистической традиции, собственно, в значительной степени (в общей, разумеется, интенции) характерно и для современного истолкования оснований знания и, стало быть, оснований научных теорий в том смысле, что основание - это (по-прежнему) достаточное условие для чего или кого-либо в области бытия, познания, деятельности.
Можно различать объективные и субъективные основания, характеризуемые соответствующей глубиной, надежностью и достоверностью. Основания можно истолковывать как причины, порождающие определенные следствия, как своего рода базис, фундамент, на котором зиждется некоторая (концептуальная и/или объективная) конструкция, невозможная, немыслимая без данного базиса, как, наконец, некоторый каркас, остов, на который опирается какое-либо строение (именно таким "каркасом" для квантовой механики, можно, думается, считать соответствующий математический аппарат, позволяющий формулировать утверждения, касающиеся квантовой реальности).
Допустимы различные классификации оснований. Так, скажем, соответственно выполняемым функциям основания можно разделить на эмпирические, внутритеоретические, интертеоретические, ме-татеоретические и социальные [Фомин, 1989, с. 14]. Общие классификации оснований, наподобие приведенной, существуют, но, на наш взгляд, действие в конкретных познавательных ситуациях строится более оптимальным путем, если оно исходит из классификации оснований, соответствующих именно данной ситуации, когда учитываются множества факторов, определяющих эту ситуацию, когда во внимание берется системность организации объекта, попавшего в поле зрения.
По мысли В.С.Степина (См.: [Степин, 1981, с.И - 28 ], [Степин, Горохов, Розов, 1995, с. 213 - 234]) в структуру оснований науки входят следующие компоненты: научная картина мира, идеалы и нормы познавательной деятельности и философские идеи и принципы, составляющие в совокупности философские основания. При этом последние непосредственно связаны с процессами обоснования онтологических постулатов, имплицитно принимаемых при построении копцептуальной системы, и с принятием и действием норм и идеалов познания. Философские основания обеспечивают стыковку научной картины мира (содержащей в некотором виде схему объекта исследования) с нормативными структурами науки (определяющими фактически схемы применяемых методов) и всех составляющих оснований науки с господствующим мировоззрением и с категориями культуры. Философские основания, в свою очередь, включают взаимосвязанные подсистемы онтологических по своему статусу категорий, служащих матрицей понимания и истолкования сущности познаваемых объектов ("вещь", "свойство", "отношение", "состояние", "процесс", "случайность", "необходимость" и т.д.) и подсистему эпистемологических категорий, позволяющих осмысливать собственно познавательную деятельность и оценивать ее результат ("истинность", "доказательность", "обоснованность" и т.д.) [Степин, Горохов, Розов, 1995, с. 226 - 228].
Основания же научных теорий, согласно концепции В.С.Сте-пина, включают фундаментальную теоретическую схему, построенную из небольшого набора абстрактных объектов, конструктивно независимых друг от друга, относительно которых формулируются фундаментальные теоретические законы, и частных теоретических схем и законов, осуществляющими своего рода "привязку" элементов фундаментальной теоретической схемы к той или иной исследуемой реальности [Степин, Горохов, Розов, 1995, с. 206 -207]. Релятивность этих оснований заключается прежде всего в том, что в области функционирования научных теорий действуют множества вариабельных, взаимосогласованных, взаимоскоррелиро-ванных факторов и предпосылок, оперативно сменяемых в ходе, допустим, научных революций или каких-либо других качественных трансформациях научных теорий (См.:[Кравец, 1995, с. 96]). Данное свойство оснований науки с достаточной очевидностью обнаруживается при исторической реконструкции процесса становления квантовой теории и формирования ее оснований (См., например: [Rossi, 1995, р. 127 - 165]).
Феномен предпосылочного знания. философские основания научного знания как предпосылочное знание
В современной гносеологической теории уже достаточно утвердился тот факт, что общим итогом осмысления познания в рамках методологии классического рационализма явилось его аналитическое расчленение в виде некой предельно логизированной, объективистской, трасцендентальной системы знания. Поле философского исследования сознания и его результата - знания представлялось здесь в виде, образно выражаясь, совершенно плоской и бесплотной равнины. Классическая философская методология была абсолютно уверена в том, что лишь наука как некое изначальное бессубъективное, асоциальное предприятие может дать адекватное прочтение истины. Все же иные формы когнитивной активности, отнюдь не располагающие кредитом в банке научно-отработанных абстракций и методик объявлялись в лучшем случае неполноценными и ставились вне игры в эпистемологических изысканиях.
За примером нет нужды ходить далеко. Ведущий представитель классической рационалистической философии Гегель подчеркивал, что наука как особый когнитивный феномен, базирующийся на "собственной жизни понятия", существенно отличается от рассудочным образом организованного "ненаучного сознания", которое функционирует в обыденной жизни и состоит из целого букета "сведений, разного рода опыта, чувственных конкретностей, а также мыслей, принципов, вообще из того, что считается чем-то имеющимся налицо или некоторым устойчивым покоящимся бытием или сущностью" [Гегель, Т. 4, с. 28, 26].
Сама природа научности определяется Гегелем в "Феноменологии духа" как "движение чистых существенностей", разрастающихся до "органического целого", тогда как основной компонент вненаучного знания - обыденное сознание людей представляет собой лишь заблуждения, что заграждает вход в науку [Гегель, Т.4, с. 13, 22]. Даже такое, казалось бы, "отстоявшееся" ядро обыденных представлений как здравый смысл философ сводит опять-таки к предрассудкам. "Здравый человеческий смысл, - пишет в этой связи Гегель, - заключает в себе образ мышления, максимы и предрассудки своего времени, и определения мысли этого времени управляют им совершенно бессознательно для него" [Там же, с. 29]. Как видим, философ лишь в самом общем плане ставит проблему вненаучных составляющих познания, не отводя им в когнитивном процессе практически никакой позитивной роли. Такого рода исключительно логицистская акцентировка вряд ли могла способстовать целостному осмыслению задействованных в реальном познавательном процессе форм.
Анализируя рефлексивную традицию нетрудно придти к выводу, что аналитическая нить, как бы стягиващая в одну линию весь фронт эпистемологических изысканий этой философской платформы, оказалась с существенными "истончениями", а кое-где и вовсе порывами: философии, в частности, вменялась задача открывать истину в совершенной оторванности от развития науки и данных обыденно-практического опыта. Между тем известно, что феномен неспециализированного опыта и целый круг непосредственно с ним связанных некогнитивных образований (вера, неверие, сомнение, надежда, мнение, заблуждение, убеждение, фантазия и т.д.) манифестируют связь социального субъекта с повседневным практическим опытом. Именно этот непосредственным образом представленный в сознании язык практической жизнедеятельности выступает исходной матрицей социализации индивида. Конечно, в структуре указанного образования имеются положения, носящие характер мнения и даже заблуждения, но последние отнюдь не объемлют собой весь многоуровневый массив обыденно-практического опыта.
Такой подход к неспециализированному дотеоретическому сознанию - лишь как бы сугубо механическому сплаву поведенческих стереотипов, разобщенных и малостыкующихся друг с другом систем конкретных знаний и примыкающих ( а порой и пронизывающих) к ним заблуждений, что в итоге создает некое конгломера-тивное, в существенной степени аморфное и как бы противостоящее каким-либо креативным начинаниям знание, - ставит под сомнение содержание самого тезиса о творческих возможностях неспециализированного знания, имманентного человеку опыта. По мысли Х.-Г.Гадамера разум существует для нас лишь как реальный исторический разум, а это означает только одно: разум не сам себе господин, он всегда находится в зависимости от тех реальных условий, которых проявляется его деятельность.
Впрочем, идейная переоценка и следом за этим начавшаяся практическая перестройка представленного в философской классике образа познания началось уже в XIX столетии. В частности, в философии Фейербаха, последнего представителя немецкой классической философии. Анализируя теоретическое наследие Гегеля, Фейербах справедливо отмечает, что обыденное знание предстает у Гегеля в виде чего-то "вульгарного, самоочевидного, бессмысленного, само собой понятного" [Фейербах, Т.1, с. 191]. Фейербах, продолжая в этом же ключе свои рассуждения, обоснованно акцентирует внимание на "неизбежном" и даже "навязчивом" характере обыденно-практических представлений. Именно поэтому "ближайшее для человека оказывается для него наиболее отдаленным. Именно потому, что ближайшее ему не кажется таинственным, оно для него остается загадкой, именно потому, что оно всегда составляет некий предмет, оно для него никогда предметом не оказывается" [Фейербах, Т. 1, с.98]. Как видим, мыслитель-материалист высказывает важное суждение, послужившее впоследствии своеобразной точкой роста теоретических представлений в теории познания: философское сознание должно включить в свой арсенал "ту сторону человеческого существа, кооторая не философствует, которая, скорее, стоит в оппозиции к философии, к абстрактному мышлению" [Там же, с. 124].
Философские основания квантовой теории
Рождение новой теории - сложный и противоречивый процесс. К рождению новой научной теории подталкивает обнаружение новых, необъясняемых какой-либо теорией фактов. В конце XIX -начале XX веков в области физического познания был обнаружен ряд фактов, который не находил своего объяснения в пределах парадигмы классической механики и вынуждали задумываться об ее основаниях. Такими фактами являлись явления фотоэффекта, так называемая ультрафиолетовая катастрофа, эффекты Зеемана, Штар-ка и т.д. Все они в конечном итоге нашли адекватное объяснение в новой - квантовой - теории, становление которой представляло из себя непростой процесс, сопровождающийся пересмотром и переоценкой многих традиционных представлений, стандартов и норм познавательной деятельности. Квантовые представления и их "ассимиляция" физикой в известной степени обусловлены развитием философских идей о сущности материи и движения, взаимодействия и взаимосвязи, причинности и закономерности.
Если развитие статистической физики , которое носило довольно активный характер и происходило в целом в рамках парадигмы классической механики, существенно не затрагивало классических представлений о причинности, то квантовая механика окончательно разрушила миф об исключительности механического детерминизма. Постепенно утверждались представления о необходимости рассматривать реальный мир не как жесткую механическую или электродинамическую систему, а как квантовополевую систему, в которой объективны не только необходимые, но и случайные связи и события.
Уже выдвижение первой гипотезы о квантах Максом Планком может рассматриваться как конкретное отображение и воплощение определенных философских идей, которыми руководствовался этот выдающийся физик в своей познавательной деятельности [ Карх , 1963]. Планк отчетливо понимал, что любая наука требует своих принципиальных оснований, которые формируются не только под влиянием конкретного физического опыта развития какой-либо ограниченной ее области, но и путем привлечения тех или иных философских представлений. Принятие естествоиспытателем определенных философских представлений самым существенным образом отражается на результатах его научных исследований. Особенно ощутимо дает себя знать философская позиция при решении наиболее фундаментальных проблем физической науки [Карх, 1963. с. 16].
Например, принятие принципа причинности и его использование в процессе построения квантовой теории придает ему статус фундаментальной предпосылки квантовой теории, причем различные варианты принципа причинности вовсе не являются чистыми "онтологическими суждениями", а, скорее всего, они являются априорными установлениями [Хюбнер, 1994, с. 42, 53].
Глубокое понимание (хотя и не всегда эксплицитно выраженное) сложных философских проблем позволило Планку предложить свою квантовую гипотезу, положившую начало принципиально новому решению физических проблем и новому грандиозному направлению в области физического познания. Философские предположения о единстве и борьбе противоположностей были как бы интуитивно восприняты Планком и сыграли важную роль в его научной деятельности [Планк, 1958, с. 61-62].
Другой выдающийся ученый, один из родоначальников квантовой теории Н.Бор особо подчеркивал возможность воздействия философских идей на основания физики. Широко известно его высказывание о "гносеологическом уроке, преподаванном атомной физикой" [Бор, 1961, с.125]. Более того, Бора часто воспринимали как философа, причем так воспринимали его даже ближайшие коллеги. Так, В.Гейзенберг полагал, что Бор "прежде всего философ, а не физик" (Цит. по:[Pals, 1991, р.421]). Да и сам Бор на вопрос о том, какое место в его творческой биографии занимает философия отвечал, что "в сущности, это вся моя жизнь" [Pals, 1991, р.420]. Совсем неслучайно, кстати, лекции Бора в Комо в 1927 году были были посвящены теме "Философские основания квантовой теории". Это было по сути дела первое изложение Бором идей дополнительности. И в 1957 году все шесть почетных Комптоновских лекции были посвящены теме "Философские уроки атомной физики". Боровская идея и истолкование дополнительности были философскими и по замыслу, и по существу. Это ставит Бора в ряд видных мыслителей-философов XX века [Petersen, 1985, р.299-300]. Основная философская проблема, которой касался Бор, может быть представлена следующим образом. С одной стороны, любой опыт в квантовой области микроскопичен, а приборы и вообще любые средства измерения являются макрообъектами, которые могут быть описаны на языке классической физики [ Бор, 1961, с. 125]. Бор считает, что это общее положение для любого объекта исследования - макроскопического и микроскопического. С другой стороны, реальность, о которой Бор, как правило, предпочитает не говорить в сколько-нибудь жестких терминах, обладает сложным и парадоксальным характером и может далеко выходить за пределы макроскопического опыта и классических понятий. Возникающее противоречие заключается в том, что необходимо описать эту парадоксальную реальность с помощью классического языка, который апробирован в физике, но в который эта парадоксальная реальность попросту не укладывается, нет, в частности, средств более или менее адекватного отображения и описания данной реальности [Petersen, 1985, р. 312]. Как следствие своего рода снятия такого противоречия выступает известный корпускуляр-но-волновой дуализм.
Для решения этой проблемы Бор сформулировал два важнейших методологических принципа, сыгравших значительную роль в становлении и развитии квантовой физики: принцип дополнительности и принцип соответствия. Первый был призван разрешить антиномию корпускулярно-волнового дуализма и создать условия для осмысления парадоксальных характеристик реальности. Согласно данному принципу, имеются две взаимодополняющие группы приборов наблюдения. В первой группе квантовые объекты ведут себя подобно волнам, а во второй группе выступают как частицы. Не существует приборов, в которых они ведут себя и как волна и как частица [ Бор, 1961, с. 125]. Тем самым, как считает Бор, разрешается логическое противоречие: противоположные свойства не присущи квантовым объектам в одно и то же время. Дополнительность стала для Бора не просто идеей, способной лечь в фундамент интерпретации квантовомеханического формализма, оснований квантовой физики, объясняя парадоксальность реальности микромира, а "стилем жизни, образом мышления, миропонимания и мировосприятия" [Jones, 1985, р. 321 ].
Собственные основания научных теорий в процессе трансформации научных теорий: действие принципов соответствия и перманентности
Выяснение действия механизмов преемственности научного знания в процессе его коренной перестройки тесно связано с выявлением методологической и гносеологической роли принципа соответствия в науке. Принцип соответствия утвердил себя как ме-танаучное эффективное "средство" и способ построения новой теории на базе элементов и структуры старой. Иными словами, одна теория в своем генетическом развитии служит методологической основой для возникновения и формирования другой теории. Принцип соответствия имеет глубокий, нетривиальный смысл в случае кардинального изменения научных теорий. В качестве характерного регулятива, описывающего действие механизма преемственности, принцип соответствия потому и имеет глубокий методологический смысл, что он применим именно в случаях коренного изменения теоретических представлений, ситуациях, когда, казалось бы, предшествующее знание полностью зачеркивается, отбрасывается [Овчинников, 1979, с.99]. Как известно, принцип соответствия был сформулирован Н. Бором в процессе становления и развития квантовой теории излучения, полностью отрицающей, как поначалу считалось, классическую теорию распространения света.
Подчеркивая теоретическое значение принципа соответствия Бор, указывал на него как на принцип, выражающий стремление до предела использовать понятия классической теории, выведя их за пределы той теории, на эмпирическом материале которой они сформировались.
Исследование принципа соответствия в отечественной философской литературе имеет свои традиции. Впервые философская и методологическая интерпретации принципов соответствия даны в работах И.В.Кузнецова [ Кузнецов И.В., 1948]. в этих исследованиях проанализирована роль принципа соответствия и дана общая формулировка, которая гласит, что теории, справедливость которых была установлена в той или иной области физических явлений, с появлением новых, более общих теорий не устраняются как нечто ложное, но сохраняют свое значение для прежней области явлений как предельная форма и частный случай новых теорий. Выводы новых теорий в той области, где была справедлива старая,классическая теория, переходят в выводы классической теории. Математический аппарат новой теории, содержащий некий характеристический параметр, значение которого различно в старой т новой областях явлений, при определенном значении этого параметра переходит в математический аппарат старой теории. В свете этого принципа процесс познания выступает не как смена несоразмеримых, совершенно не связанных между собой концепций, а как переход ко все более общим и адекватным теориям, включающим в себя содержание предшествующих теорий в качестве своего предельного случая.
Значение принципа соответствия для становления научной теории и формирования его понятийного аппарата подробно анализировалось В. С.Степиным [ Степин, 1976, с. 1.20], где выделяются два уровня в понимании принципа соответствия. На первом уровне, общеметодологическом, принцип рассматривается как специфи ческая форма связей старых и новых теорий. Второй уровень выражает особую природу квантовых объектов, описание которых не может быть произведено без привлечения принципов соответствия. Обращается внимание на тот факт, по его мнению, определяющий, что в современной физике теория не может быть принята, если она не удовлетворяет принципу соответствия. При этом действие принципа соответствия распространяется на все физическое познание.
Принцип соответствия как форма преемственной связи выступает в развитии физического познания в качестве методологической проекции диалектического закона отрицания отрицания (См.: [Мамчур, 1984. с. 112 - 115].
Как правило, в своем операциональном аспекте принцип соответствия формулируется в виде отношения предельного перехода старых и новых теорий . Если же предельный переход невозможен, то. следовательно, и теория как бы не может претендовать на статус новой теории. В то же время все более вполне естественно проявление несогласия с таким пониманием сути принципа соответствия (См.. например: [ Мамчур. Илларионов, 1973]).
Если принцип соответствия сводить к всего лишь использованию формальной процедуры предельного перехода, то вряд ли возникает возможность охватить все концептуальные различия, которые сопряжены с фундаментальными идеализациями генетически связанных между собой научных теорий. Например, согласно точке зрения П.Фейерабенда, классическая механика никак не может считаться частным случаем квантовой. По мнению А. Стефанова [Стефанов, 1986, с. ИЗ ], П.Фейерабенд акцентирует свое внимание на процедуре формальной реконструкции механизмов отношения между теориями, тогда как принцип соответствия в своей оригинальной постановке и по своему смыслу (на котором настаивал, например, Л.Д.Ландау) затрагивает своего рода "гносеологические" связи старой и новой теории.
По всей видимости принцип соответствия справедлив в форме предельного перехода только для математических аппаратов физических и естественнонаучных теорий, но не для основных фундаментальных понятий теорий, их категориальной сетки. В этой связи С.Т.Мелюхин отмечает: "Было бы неправильно утверждать о том, что новая теория содержит в качестве частного случая старую теорию. Дело в том, что теория вовсе не сводится лишь к системе уравнений, а включает также определенную интерпретацию явлений природы, локальную картину мира" [Мелюхин, 1971, с.304].
